С призыва

– Откуда я еду? – обратился ко мне высокий, тощий бородатый человек в плисовом картузе. Он только что кончил молитву и складывал свои талес и тефилн. – Откуда я еду? Ох, горе мое горькое, из воинского присутствия. Вот этот молодой человек, что растянулся на скамье, – мой сын. Едем мы с ним из Егупца, с адвокатами советовались, а заодно и у профессоров побывали – послушать, что они скажут. Ох, и наградил же меня господь! Четыре раза призывался, а конца все еще не видно… А сын – один-единственный, настоящий, безусловный, чистый перворазрядник… Что вы на меня уставились? Удивляетесь? А вот послушайте.

История этого происшествия… Тут вот какая вышла оказия. Сам я межеричанин, из Межерича. То есть уроженец я, как говорят, мазеповский, а приписан в Воротиловке. Когда-то, не теперь будь сказано, я жил в Воротиловке, а теперь живу в Межериче. Кто я такой и как меня зовут, вам, я думаю, безразлично. Но имя моего сына я должен вам сообщить, потому что это имеет отношение к делу, и не малое! Имя его Ицик, то есть Авром-Ицхок, но зовут его Алтер. Это жена, дай бог ей здоровья, так назвала его, потому что он у нас один-единственный и дрожим мы над ним… Был у нас, собственно, еще один сын, моложе этого года на полтора. Звали его Айзик. Но с ним случилась беда: в детстве его однажды оставили одного в доме (я тогда, не теперь будь сказано, жил еще в Воротиловке), а он подобрался к кипящему самовару, опрокинул его на себя и ошпарился насмерть! С тех пор Ицик, то есть Авром-Ицхок, остался у нас один, и жена дала ему еще одно имя – Алтер.

Вы, пожалуй, спросите: как же так? Один-единственный сын – какое же отношение он имеет к воинской повинности? В том-то и дело, это-то и досадно! И может быть, вы думаете, что он, упаси бог, здоровенный парень, как это бывает с теми, что растут в роскоши? Ошибаетесь! Вы за него и ломаного гроша не дадите. Дохлятина! Квелый! Он, правда, не больной, но и здоровым его никак назвать нельзя! Жаль, он сейчас спит, я не хочу его будить. Вот проснется, тогда увидите, что это за фигура: кожа да кости, долговязый, тощий, лицо с фигу, вобла, а вытянуло его, как жердь… Весь в нее, в жену то есть, та тоже высокая да тощая, субтильная то есть… Вот я и спрашиваю: приходилось ли мне думать о солдатчине, когда он явно не годен и, кроме того, имеет льготу первого разряда?