С/с. Том 25

Глава 1

Редактор ведущего детективного журнала «Криминал» Эдвин Файетт пригласил нас с Берни в свой просторный кабинет. Он был страстным курильщиком и не выпускал кубинскую сигару изо рта:

— Присаживайтесь, ребята. Ну, чем вы оба сейчас заняты?

Я занял самое комфортабельное из кресел, а Берни Лоу пристроился поодаль от редактора, потому что его привычка глодать ногти нравилась далеко не всем.

Мы с Берни сотрудничали с ежемесячником Файетта последние пару лет. Обычно я подбрасывал сюжеты, а Берни придавал им товарный вид. Это нас обоих устраивало. Мне всегда не хватало времени, чтобы записывать приходящие в любое время дня и ночи идеи, а у Лоу, подвизавшегося когда-то сценаристом в Голливуде, с ними и в те золотые денечки было не густо.

Мой соавтор был невысок и массивен, но выглядел настоящим интеллектуалом. Его полное лицо украшали неизменные очки в роговой оправе и высокий лоб. Как-то раз он признался по секрету, что был взят на киностудию лишь благодаря фактуре и внешности.

Берни панически боялся остаться без работы, и когда его вызывали в кабинет к редактору, с ужасом ожидал, что его уволят. А куда ему было тогда деваться с долгами, дорогим домом и женой, тратящей его деньги с быстротой пулемета.

— Мы тут наметили выигрышный сюжетец и подбираем под него материал, — ответил я, как более хваткий из нашей пары. — Скоро мы дадим вам хорошенький бенц, гарантирую повышение тиража минимум вдвое.

— Это, конечно, здорово, но ваш сюжетец придется отложить на время, — сказал Файетт. — У меня для вас есть одна заготовочка.

— Что за она? — якобы с интересом полюбопытствовал я. Когда шеф заявляет про заготовочку, нужно относиться к этому с должным почтением.

Он достал папку.

— Как вам такой факт, парни? Каждый день у нас в стране исчезает около трех десятков человек. Их не сбивают автомобили, их не убивают бандиты, их не крадут похитители людей. И тем не менее они выходят из собственного дома и бесследно испаряются, словно их никогда не было. Я приказал Карлсону и Фридрихсону покопаться в архивах и подобрать сведенья о таких исчезновениях. Здесь у меня, — он постучал пальцем по папке, — собраны материалы в связи с одним из таких таинственных происшествий. Хочу, чтобы вы приложили максимум усилий по распутыванию этой загадки.

Мы почувствовали облегчение. По большому счету, про бенц я слегка приврал — в последнее время приходилось высасывать идеи из пальца, а у Берни никак не ладилось с финалом очередного боевика, поэтому предложение редактора вызвало у нас обоих неподдельный энтузиазм.

— Давайте-ка взглянем, парни, что за историю приготовил вам добрый дядюшка Эдвин, — потер руки Файетт и в темпе вальса пробежался по содержимому папки. — В августе прошлого года исчезла некая девица по имени Фэй Бенсон. Она зарабатывала на жизнь пением и танцами в уэлденском ночном клубе «Флориан». Уэлден — для тех, кто не в ладах с географией, — заштатный калифорнийский городишко в шестидесяти милях к юго-востоку от Сан-Франциско. Выступления Фэй сопровождались неизменным успехом, поэтому хозяин клуба решил продлить с ней контракт. Так что смыться без предупреждения ей было не с руки. Семнадцатого августа она, как обычно, пришла на работу и поднялась в свою костюмерную. В девять часов вечера к ней зашел посыльный предупредить, что до начала выступления осталось пять минут. Он застал девушку уже в эстрадном одеянии, которое составляли узенький лифчик, шорты чуть пошире и шляпа с перьями. Все в разноцветных блестках. Она сказала, что готова к выступлению, и посыльный ушел. Он оказался последним, кто видел Фэй Бенсон. Когда через пять минут артистка не появилась на сцене и паренька попросили поторопить ее, костюмерная оказалась пустой. Повседневный костюм, в котором она пришла в клуб, и сумочка с двадцатью долларами остались на месте, но сама Фэй испарилась.

Директор не поленился обратиться к швейцару, чтобы узнать, не заметил ли он выходившей девушки, и получил отрицательный ответ. Кроме парадного входа, предназначенного для посетителей, в здании имелся служебный вход. Вахтер, дежуривший у того входа, также не видел Фэй. Воспользоваться служебным выходом она тоже не могла — ее появление на людной улице в довольно откровенном наряде вряд ли осталось бы незамеченным. Следуя логике, директор решил, что артистка находится где-то в здании, и велел тщательно осмотреть все помещения. Поиски не принесли положительных результатов. Заявили в полицию, но и она не проявила себя в этом деле никак. Копам удалось лишь установить, что Бенсон устроилась в клуб через бюро по найму, где дала такие сведения о себе: дескать, раньше она выступала в ресторанчике Брюса Грински на окраине Сан-Франциско. В результате проведенной проверки было установлено, что там о девушке никто слыхом не слыхивал. Друзей у нее, по-видимому, не водилось. Проживала она в самом заурядном «Шэдоу-отеле» неподалеку от клуба. Портье показал, что гостей у постоялицы никогда не бывало, писем она не получала. Так что полиция покрутилась возле этой истории недели две-три, а потом, из-за отсутствия состава преступления или наличия девичьего трупа, дело закрыли.

Файетт отложил досье.

— Ну как, нравится вам такой сюжет? — осведомился он.

— Сюжет как сюжет, заманчивый, — заметил я осторожно, — но если копы не докопались до сути, то что же требовать от пары бумагомарак?

— Ты, Чет, зришь прямо в корень. Но заметь, перед копами не каждый готов раскрыть душу. А вы не копы, да и зелененькими вас снабжу в полной мере, а свидетели любят развязать языки под шелест купюр. Вы оба можете подумать, отчего старина Файетт так вцепился в это дело? И старина Файетт ответит откровенно — интуиция редактора!

— Ну что ж, можно попробовать… — я потянулся за досье. — Здесь вся информация?

— Несколько имен и адресов, фотография Фэй, а все остальное я вам уже поведал… В общих чертах. Так что осталось только начать и кончить.

Берни не был бы Берни, если не поинтересовался бы финансовой стороной вопроса.

— А как насчет расходов? — спросил он в лоб.

Файетт взглянул на него с прищуром:

— В пределах здравого смысла. Заметьте, Лоу, моего здравого смысла, а не вашего. Представите отчет за каждый истраченный цент. Понятно?

Берни счастливо улыбнулся. За годы, проведенные в кинобизнесе, он научился первоклассно раздувать сметы.

— Это святое, мистер Файетт, — заверил он. — Что-что, а счета будут в полном ажуре!

Я извлек из досье глянцевый снимок с изображением девушки лет двадцати четырех в лифчике и шортах. Видимо, тех самых, в которых она пела и плясала на эстраде. На голове у нее красовался цилиндр. Кукольное личико обрамляли белокурые локоны. Я протянул снимок Берни:

— Взгляни-ка, какая милашка!

Соавтор выразительно присвистнул.

— Что ж, принимаемся за работу, — сказал он, поднимаясь. — Если она и в жизни такая же хорошенькая, то найти ее просто необходимо.

Когда мы въехали в Уэлден на «бьюике», взятом напрокат, уже смеркалось. Обычный курортный городок, которых в Калифорнии пруд пруди, но широкие улицы радовали глаз. Особенно это относилось к весьма и весьма оживленным тротуарам.

— А в провинции весьма недурственные пейзажи, — произнес Берни, вытягивая шею как цапля при виде высокой стройной блондинки, замершей в ожидании разрешающего сигнала светофора. Когда мы проезжали мимо, она одарила моего спутника откровенно провоцирующим взглядом.

— Во всяком случае, местные дамы выглядят раскрепощенными, — продолжал он, — а это хороший признак.

— Будь любезен заткнуться, — разозлился я, — мы приехали работать, а у тебя одни бабы на уме. А еще женатый человек!

— Не столько бабы, сколько бабки, — поправил он меня. — А лучше и то и другое вместе. Будь ты женат на Клэр, вел бы себя точно так же. Она когда-нибудь доведет меня до цугундера. Если бы не сексуальные приключения на стороне, я давно бы наложил на себя руки.

— Зачем же ты тогда взял ее в жены?

Берни горько усмехнулся:

— Наверное, думаешь, я уже совсем сбрендил? Это Клэр соизволила взять меня в мужья.

В таких городках, как Уэлден, главное достоинство — все под боком. Через пять минут мы подкатили к «Шэдоу-отелю». Приземистое здание, втиснутое волей архитектора между какой-то конторой и скобяным складом, не произвело на нас большого впечатления. Гостиничный гараж находился на противоположной стороне. Мы поставили там машину и пересекли улицу с чемоданами в руках.

Пыльные пальмы в кадках, плетеные кресла и немытые плевательницы придавали вестибюлю затрапезный вид, а неопрятный пожилой администратор, крупный шнобель которого украшала сетка фиолетовых сосудов, никоим образом не способствовал популярности заведения.

— Что за дыра! — покрутил носом Берни. — Держу пари, что здесь водятся тараканы.

— А ты небось думал, что у нас в номере между орхидеями будут порхать бабочки? — ответил я в тон и направился к конторке администратора.

Я заказал два номера и сообщил, что мы остановимся, вероятно, на неделю.

— Свободные номера на втором этаже. Подойдет?

— Разумеется. Распорядитесь насчет нашего багажа и подскажите, где бар.

— Вторая дверь направо от вас, — показал он.

Бар немногим отличался от вестибюля. Те же пальмы, плевательницы и плетеные кресла. В узком длинном помещении было пусто, если не считать бармена, занятого изучением газеты. При виде посетителей, он торопливо ее отложил:

— Добрый вечер, джентльмены.

Это был высокий, крепко сбитый мордоворот с кирпично-красным лицом и осоловелыми, выцветшими глазами запойного пьяницы.

Я заказал два виски с содовой.

— Весело тут у вас, как в склепе, — заметил Берни, озираясь по сторонам. — Должно быть, основной контингент ваших жильцов трезвенники и язвенники?

— Просто еще рановато, — произнес бармен объясняюще. — А вы, значит, не трезвенники и не язвенники?

— Это уж как пить дать, — ответил я. — Случалось ли вам держать в руках «Криминал»?

— Это мое любимое чтиво, — сообщил он.

Допив одним глотком виски, я подтолкнул стакан к бармену. Берни последовал моему заразительному примеру и торопливо прикончил свою порцию.

— Повторите, пожалуйста, в той же пропорции, — обратился я к бармену. — Мы с приятелем здесь по заданию журнала «Криминал» расследуем исчезновение Фэй Бенсон. Припоминаете такую?

Стакан выпал из дланей бармена и разлетелся вдребезги. Он выругался и стал запихивать ногой осколки под стойку. Когда он закончил, я отметил, что кирпичный цвет его физиономии несколько поблек.

— Кого вы сейчас назвали, не расслышал? — переспросил он, для пущей убедительности поднося ладонь к уху.

— Фэй Бенсон. Помните такую?

— Ну, помню, — он повернулся, чтобы приготовить нам следующую порцию виски с содовой. — Вы решили написать об этом?

— Да. Но только в том случае, если удастся нащупать свежий поворот в этом деле.

Бармен подвинул наполненные стаканы в нашу сторону и, опершись о стойку, стал протирать салфеткой и без того чистую посуду.

— Что это еще за поворот? — подозрительно спросил он.

— Пока не знаю! Мы только приглядываемся и пытаемся определить, с какого конца ухватить кончик клубка. Дело, согласитесь, прелюбопытное: почти раздетая девушка из костюмерной как сквозь землю провалилась. Как и куда она могла пропасть? Например, у вас имеется собственное мнение на этот счет?

— А почему я должен иметь собственное мнение? — нахмурился бармен.

— Вы знали девушку лично?

Он запнулся, затем, после некоторого молчания, глядя сквозь протертый стакан, нехотя выдавил:

— Время от времени она заходила сюда выпить, но знакомы мы не были.

— Она заходила одна?

— Да. Думаю, что здесь она искала общество.

— Не было ли у нее какого-нибудь приятеля? — я заподозрил, что мордоворот темнит. Я скорее ощущал, чем видел, внутреннее напряжение, нарастающее в душе бармена, а своей интуиции я доверял безгранично.

— Похоже, что не было. Она держалась от мужиков на расстоянии.

— Однако утверждать, что у нее нет хахаля, вы не можете, — уточнил Берни.

Бармен окинул его угрюмым взглядом:

— Кто ж ее знает, возможно… А что за нужда ворошить эту старую историю?

— Интересное дело, — хмыкнул я, — человек куда-то запропастился, а всем на это наплевать. Так вот, нашлась парочка стоящих парней, которая хочет в этом разобраться.

Бармен бросил на меня быстрый взгляд и сразу же отвел глаза. Но все же я успел уловить в них тревожное любопытство. Этот тип все больше и больше вызывал во мне интерес.

— Вы разве не в курсе, что Шерлок Холмс оставил практику исключительно из-за нас, — беззаботно нес Берни. — Ему и не снились дела, которые нам удавалось раскрутить. Сами порой удивляемся, какие мы башковитые. Когда копы не знают, что делать, зовут нас.

— В самом деле? Что ж, удачи вам с этой историей! — оборвал разговор бармен и, повернувшись спиной, направился в конец бара, где снова уткнулся в газету.

Допив виски, я крикнул:

— Не подскажете, где находится клуб «Флориан»?

— Прямо по пути к центру города, на правой стороне, — пробурчал бармен, не отрываясь от газеты.

Когда мы вышли из бара, Берни заметил:

— Ты обратил внимание, что этот тип не слишком-то приветлив?

— Да? Мне показалось, он просто напуган, — ответил я, задерживаясь у стеклянной двери.

У меня есть дурацкая привычка оборачиваться.

— Похоже, наш разговор с ним имеет продолжение.

Он кому-то названивает по телефону, — сказал я, догнав Берни.

— Может, он решил поставить доллар-другой на лошадку?

— В такое-то время? — сморщил я нос. И пока мы миновали вестибюль и спускались по ступеням на улицу, у меня в голове мельтешили всяческие мысли: — Похоже, что мы подступились не с того бока. Наверное, не стоило упоминать о «Криминале».

— Что ты имеешь в виду? — Берни озадаченно посмотрел на меня. — Бармен выронил стакан? Ну и что с того, с каждым может такое случиться. Допустим, с нами он был не слишком разговорчив. Может быть, просто наши физиономии ему не приглянулись. Например, моя нравится далеко не всем.

— Перестань плести чушь, дай спокойно поразмыслить, — огрызнулся я.

— Хорошо, хорошо, — стушевался Берни, — давай размышляй, ты же у нас мыслитель.

В ярко освещенном фойе клуба «Флориан» было людно. Берни с вожделением уставился на девицу, одетую в плиссированное платье с глубоким декольте.

— Чем потчуют в этом вертепчике, крошка? — поинтересовался он. — Впрочем, если уж на то пошло, то ты сама весьма аппетитна.

Девушка прыснула со смеху.

— Меню у нас превосходное, — заверила она и, понизив голос, добавила: — Только прошу вас, не заказывайте гуляш: с кухни исчезла кошка.

— Пошли, приятель, — поторопил я Берни. — Не забывай, что мы на работе.

— Только и слышишь каждую секунду: работа, работа, — пробурчал он сварливо. — Можно подумать, что и отвлечься нельзя.

Ресторан оказался на редкость просторным. Метрдотель провел к угловому столику. Недалеко от нас размещалась танцевальная эстрада, ненавязчиво играл джазовый квинтет. Сверху лился мягкий розоватый свет. Мы сделали заказ.

— И что ты намерен предпринять? — спросил Берни.

— Нужно потолковать с директором этого заведения. Он может припомнить любопытные детали. А кроме него здесь имеется посыльный. Паренек скорее всего знает больше, чем рассказал копам.

Но судя по рассеянному взгляду Берни, его мысли витали довольно далеко от проблем сыска.

— Судя по всему, пташки, что нахохлились в углу, — это девушки для танцев. Пожалуй, я доставлю одной из них удовольствие, пока ты будешь раскалывать директора. А я тем временем попытаюсь что-нибудь разнюхать с другой стороны.

— Попытка не пытка, — согласился я. — Только не слишком отвлекайся на посторонние ароматы.

— У тебя невыносимый характер, — возмутился Берни.

Спустя полчаса я расплатился по счету и поднялся, чтобы нанести запланированный визит директору.

— Как бы мне не пришлось тебя выручать, — предостерег я Берни.

— Скорее вон той птичке придется звать на подмогу, — ответил он, не отрывая взгляда от огненно-рыжей красотки, на смазливой мордашке которой застыло выражение смертной скуки, — я всегда предпочитаю воспламеняющихся женщин.

Директор оказался невысоким, смуглым человеком. Звали его Эл Вейман. Он был явно польщен, узнав, что перед ним корреспондент «Криминала». Предложив мне присесть, он был сама вежливость:

— Чем могу быть полезен?

— Я пытаюсь разыскать новые факты, связанные с историей Фэй Бенсон. Мы собираемся написать об этом деле, если его удастся распутать.

— Задание редакции или собственная инициатива? — спросил он, предлагая мне сигареты. — Ведь моя артистка исчезла четырнадцать месяцев назад!

— Иногда полезно покопаться в старых делах, — ответил я, закуривая. — В них порой натыкаешься на такое, о чем не можешь и мечтать, идя по свежему следу. Предположим, что девушка столкнулась с нечестной игрой. Парень, который замешан в этом деле, ушел в тень, лег на дно. Проходит какое-то время, и он выплывает на поверхность в полной уверенности своей безопасности. А тут ему, как снег на голову, сваливается новое расследование. Есть шанс, что, потеряв самообладание, он предпримет ошибочные шаги и тем самым себя выдаст. Подобное случалось не раз.

— A-а, теперь понимаю… Чем могу вам помочь?

— Можете прояснить такой факт, как девушка, столь откровенно одетая, могла исчезнуть отсюда незамеченной?

— Я долго ломал над этим голову, но так и не пришел к определенному выводу, — пожал плечами директор. — Оба черных хода охранялись, а пройти через ресторан, чтобы не привлечь к себе внимания, ей удалось бы разве что только в шапке-невидимке.

— Кто стоял на дверях?

— У служебного входа находился Джо Фармер, у подвального — Пит Шульц. Оба дали показания, что не видели девушки.

— Вам не приходило в голову, что кто-то из них мог солгать? Если это так, то во всей истории с таинственным исчезновением нет никакой мистики. Неужели копам не приходила в голову подобная версия?

— Разумеется, приходила. Полиция основательно трясла каждого из вахтеров, но ничего путного не добилась. Оба стояли на своем: поста не покидали, девушки не видели.

— Есть ли факты, говорящие против свидетелей?

— Шульц — вне подозрений. К тому же он наблюдал за разгрузкой ящиков с пивом. Водителя грузовика тоже допросили. Он подтвердил, что во время исчезновения Фэй Бенсон Шульц находился у дверей.

— Таким образом, остается Фармер. У него тоже есть подтвержденное свидетелями алиби?

— Нет. Если уж кто под подозрением, то это он. Меры в выпивке Джо не знал и частенько в рабочее время торчал в баре у Майка — это через дорогу. Незадолго до того, как произошла эта история, я поймал его там с поличным и предупредил, что если подобное повторится, то уволю без выходного пособия.

— В вашем заявлении в полицию об этом ничего не говорится, — заметил я.

— Верно, — улыбнулся Вейман, — просто не хотелось причинять парню неприятности. Прежде чем звонить в полицию, я вызвал его к себе, и он клятвенно заверил меня, что в этот раз через дорогу не бегал.

— Вранье! Однажды его уже застукали, и он знал, что если подобное повторится, вылетит с работы, опережая собственный визг. Да он любую клятву даст, лишь бы подозрения от себя отвести!

— Прежде чем говорить с ним, я побывал в заведении у Майка. Бармен утверждал, что Фармер в тот день у него не показывался. Я уверен, что Джо не солгал.

— А мне кажется, что-то начало проясняться. Девушка вполне могла покинуть клуб через дверь Фармера.

— Но она все равно не смогла бы уйти незамеченной.

— Это почему? Если ее ожидала машина, она могла спокойно уехать, не привлекая особого внимания прохожих. Мне бы хотелось поговорить с Фармером.

Вейман замялся.

— Видите ли, он умер…

— Умер? — я растерянно уставился на Веймана. — И когда произошло это прискорбное событие?

— На третий день после исчезновения девушки. Его сбила промчавшаяся машина. Виновника так и не нашли.

— Так-так, — протянул я разочарованно, — мне уж было подумалось, что кончик найден. А посыльный, надеюсь, еще служит у вас?

— Спенсер? Да, он по-прежнему здесь. Хотите с ним поговорить?

— Да уж. Кажется, он последним видел девушку, не так ли?

— Верно. Побудьте, пожалуйста, тут, мистер Слейден. У меня неотложные дела, а мальчишку я сейчас пришлю.

С этими словами он поднялся.

— Последний вопрос: что вы можете сказать по поводу Фэй Бенсон? Может, у нее был неуживчивый характер, с которым легко попасть в беду?

Он отрицательно покачал головой:

— Бенсон была обаятельна, и ее выступления пользовались заслуженным успехом. К тому же совсем непохожа на местных девиц… Она была замкнута, это правда, но ни о какой враждебности и речи идти не могло… Умела себя держать… Нет, — подытожил Вейман, — у нее вовсе не было дурного характера.

— Упоминала ли она о каких-нибудь знакомых? Говорила ли, откуда появилась в Уэлдене?

— О себе она предпочитала молчать. Выступления ее были профессиональны. Должно быть, в шоу-бизнесе она крутилась не первый год, чувствовался большой опыт. Это всегда заметно: есть опыт у актрисы или нет.

— Мне кажется, что она от кого-то скрывалась, — высказал я предположение. — Ни друзей, ни переписки, замкнутость и нежелание упоминать о своем прошлом. Все сходится к одному… Что ж, если вас не затруднит, пригласите, пожалуйста, посыльного.

Спенсер оказался худощавым, высоким юношей лет двадцати. Его взгляд выражал одновременно робость и восхищение.

— Извините, неужели вы тот самый Чет Слейден из «Криминала»?

— Угадал, парень. А что, приходилось глотать мою бредятину?

— Приходилось — не то слово, черт меня побери! Я уже который год просто зачитываюсь вашими рассказами.

— Завидую, — ухмыльнулся я. — Сам читать их я уже не в силах, так что мы дополняем друг друга. — Настало время взяться за дело Фэй Бенсон, и я надеюсь, что ты поможешь мне кое в чем разобраться. Как ты с ней ладил?

— У нас были прекрасные отношения. Фэй была замечательной девушкой, мистер Слейден, она не причиняла никому ни малейшего беспокойства.

— Кода ты поднялся в ее костюмерную во второй раз, там не было беспорядка? Следы борьбы, перевернутый стул, разбитая ваза?

— Все было, как и в первый раз. Не доставало только Фэй.

— А ты уверен, что в первый раз именно она находилась в комнате?

— Несомненно. Постучав, я услышал, как она сказала: «Войдите». Я заглянул в комнату. Фэй, стоя у зеркала, поправляла шорты. Она заверила, что готова к выступлению и поинтересовалась, не звали ли ее к телефону. Я заверил, что в случае звонка ее позовут к аппарату в комнате Джо.

— Значит, она ждала какого-то звонка?

— Да. Похоже, что она очень беспокоилась по этому поводу.

— И ей позвонили?

— По-моему, нет.

— Можно взглянуть на ее костюмерную?

— Только снаружи, мистер Слейден. Сейчас там переодевается актриса.

— Снаружи, так снаружи.

Он провел меня по коридору. Потом мы спустились по лестнице в противоположном от фасада конце здания, Спенсер открыл дверь, и я оказался в коридорчике, заставленном какими-то старыми бочками, сломанными юпитерами, футлярами от музыкальных инструментов.

Созерцание двери костюмерной не добавило мне свежих идей. Она находилась всего в пятнадцати ярдах от выхода на сцену, сразу за поворотом, так что коридор от нее не просматривался.

— Ты вполне уверен, что в ее комнате не имелось другой одежды? Она не могла переодеться?

— Совершенно уверен, мистер Слейден. В мои обязанности входит также уборка костюмерных, а шкаф Бенсон всегда был пуст, как барабан. Другого места для хранения гардероба в комнате нет.

— Там есть ширма?

— Конечно, мистер Слейден.

— Что ж, спасибо за справку. Если возникнет необходимость, я загляну сюда снова и вызову тебя. Кстати, а где расположен бар Майка?

— Я вас туда провожу.

Он провел меня через зал к черному ходу и показал на противоположную сторону переулка.

Поблагодарив посыльного, я пересек дорожное полотно и толкнул дверь бара.

За ближайшим столиком сидело трое мужчин, потягивая пиво; четвертый, облокотившись на стойку, задумался над стаканом с виски. Могучего вида бармен с добродушным лицом крутил верньер настройки радиоприемника. Направившись в конец бара, подальше от завсегдатаев, я стал ожидать, когда подойдет бармен.

— Двойной скотч с содовой и, если у вас нет дел поважнее, принесите то же и себе.

Бармен осклабился:

— Будет исполнено, сэр!

Он вернулся с наполненными стаканами, и беседа возобновилась.

— Давненько не бывал я тут у вас. Пожалуй, больше года, — сказал я доверительно. — У меня был знакомый. Звали его Джо Фармер. Я слышал, что он умер…

— Так оно и есть, — кивнул бармен, — какой-то подонок сбил его на машине и скрылся. Его так и не разыскали. Да что там говорить, тутошние копы с трудом находят даже собственную фамилию в телефонном справочнике.

— Сами-то знавали Джо?

— Не довелось, сэр. Я здесь чуть больше года, а он погиб за пару недель до моего приезда. Но историю с ним я знаю хорошо.

Внезапно во мне пробудился интерес:

— А что случилось с барменом, у которого Джо так любил поддавать?

— С Джейком Хессоном? Он бросил работу у Майка: нашел себе занятие повеселее.

— Случайно не знаете где?

— В каком-то отеле. Запамятовал название.

— Может быть, в «Шэдоу-отеле»? — осенило меня.

— Точно, сэр, — подтвердил бармен.

Я взглянул на него с нежностью:

— Давай-ка допьем и повторим.

Мне стало ясно, что лед тронулся.

Глава 2

Я вернулся за Берни в клуб «Флориан». Выяснилось, что он уже четверть часа как ушел.

— Один? — с надеждой в голосе поинтересовался я.

Метрдотель отрицательно покачал головой.

— С ним была одна из наших танцовщиц, — в его голове прозвучало явное неодобрение.

Зная этого любителя амурных приключений, я был абсолютно уверен, что не увижусь с ним до утра, и поэтому поспешил в «Шэдоу-отель», чтобы еще раз переговорить с Джейком Хессоном.

Бар оказался закрытым. Мое внимание привлек администратор отеля. Он вяло листал журнал.

— Не знаю вашего имени, — облокотился я о конторку. — Закуривайте.

— Моя фамилия Ларсон. Спасибо, не курю, — отозвался он.

— Скажите, как зовут вашего бармена? По-моему, я его где-то встречал.

— Джейк Хессон.

— Кажется, раньше он работал в баре Майка. Это на задворках клуба «Флориан». Я не ошибся?

— Нисколько. Он появился у нас с год назад, — ответил Ларсон, взглянув на меня без особого любопытства.

— Постарайтесь вспомнить точную дату.

— Сентябрь прошлого года. А чем вызван ваш интерес?

— То есть как раз тогда, когда у вас останавливалась Фэй Бенсон, — уточнил я, оставив его вопрос без ответа.

— Фэй Бенсон? — Ларсон отодвинул журнал. Он явно не мог выбрать манеру поведения: нахамить мне или остаться вежливым. — Вы имеете в виду исчезнувшую артистку?

— Ага. Когда она здесь проживала, Хессон уже работал в баре?

— Нет.

— Забавно. А он утверждает, что встречал ее здесь.

— Вас интересует мисс Бенсон?

— Вот именно. Я расследую ее дело по заданию журнала «Криминал». И как долго она здесь снимала номер?

Пододвинув к себе амбарную, добротно переплетенную в кожу книгу, Ларсон принялся перелистывать страницы. После небольшой заминки он произнес:

— Записалась она девятого августа, а пропала — семнадцатого.

— Она оплатила счет за номер, прежде чем исчезнуть?

— Нет. За ней остался должок — тридцатник. Полагаю, что эти денежки плакали.

— Как распорядились ее вещами?

— Их конфисковала полиция. Да там и была-то какая-то мелочевка: дамские штучки и чемоданчик.

— Посетители у нее бывали?

— Нет, на ее имя не поступало даже почты.

— Может быть, ей звонили по телефону?

И на этот вопрос Ларсон покачал головой:

— Правда, спустя несколько дней после исчезновения мисс Бенсон ее разыскивала какая-то девушка. Но пока она жила у нас, ею никто не интересовался.

— Что за девушка?

— Не знаю. Она пришла и спросила: не появилась ли мисс Бенсон. Когда я ответил, что нет, она оставила телефон и просила позвонить, если мисс Бенсон вернется.

— Вы известили об этом полицию?

— О девушке? Зачем? Достаточно того, что это стадо в мундирах топталось именно у нас. А это не самая лучшая реклама для заведения. Дела в гостинице и без того не на высоте, чтобы мы могли позволить себе разбазаривать клиентуру.

— Случайно не помните, как звали эту посетительницу?

Ларсон раскрыл книгу регистрации, отцепил прикрепленную скрепкой визитную карточку и протянул мне. На карточке значилось:

Поблагодарив, я спрятал карточку в бумажник.

— Хессон где-нибудь поблизости? Мне надо переброситься с ним парой слов.

— Он живет не здесь. У него комната на Бэй-стрит, двадцать семь.

— Пожалуй, мне пора закругляться. Утром увидимся.

Оставив его в полном недоумении, я поднялся в свой номер. С полчаса я пытался заснуть. Тщетно. Внезапно дверь номера распахнулась. Щурясь от света, я сел на постели, в дверном проеме возникла фигура Берни.

— Ради всех святых, дашь мне спокойно поспать? — прорычал я.

— Тебе бы следовало работать, как это делаю я, — нагло заявил Берни, нетвердой походкой направляясь к моей кровати. — Правда, я слегка поднабрался. — Он вздрюпнулся на постель и надул щеки: — Я раскопал, что у Фэй Бенсон был приятель!

— Повтори, — воскликнул я, пораженный новостью, — неужели тебе удалось его разыскать?

— Разыскать пока не удалось, зато я достал точное описание его внешности. Я был уверен, что такая штучка, как эта артисточка, не сможет обойтись без приятеля: это противоречило бы природе вещей. Я таки познакомился с той рыжей. Она величает себя Доун, но готов держать пари, что настоящее ее имя Паула, Дагмара или Брунгильда, внушающие страх и благоговение. А какой розанчик! Заметь, никаких запретов и ограничений, и просто пламенная страсть к деньгам!

— И что же она тебе поведала?

— Доун работала в клубе вместе с Фэй, — объяснил Берни, с трудом ворочая языком. — Она рассказала, что никто из девушек не был с пропавшей на дружеской ноге. Естественно, как это всегда бывает в женском коллективе, девочки любили посудачить. Через три дня после прихода Фэй в клуб Доун видела, как та разговаривала с человеком, сидевшим за рулем машины. Это случилось вечером. Авто стояло в дальнем конце переулка позади клуба. Рассмотреть лицо водителя Доун как следует не смогла: тот был в надвинутой на глаза шляпе и дымчатых очках, несмотря на то, что уже стемнело. Двухцветный кремово-зеленый «кадиллак» с откидным верхом.

— Эх ты, остолоп, да этот тип мог просто спрашивать дорогу.

— Я подумал о такой версии, — Берни широко открыл глаза и опять с подозрением уставился в пол. — Может быть, это не сразу бросается в глаза, но у меня здорово развита такая штука как дедукция. Слышал про нее? Пару дней спустя Доун снова встретила этого человека. Он разговаривал с Фармером у служебного входа; тут-то ей и удалось его хорошенько рассмотреть. Когда Фармер остался один, Доун поинтересовалась, с кем это он беседовал. Швейцар ответил, что этот человек поджидал Фэй, а сам с ним не знаком. На всякий случай я записал его приметы. — Берни извлек бумажник и достал сложенный листок: — Итак, это был мужчина ростом около шести футов, сухощавый, загорелый, с усиками. Темные очки он носит даже ночью. Одет в пальто из верблюжьей шерсти, белую рубашку, на шее подвязан галстук-бабочка в крапинку. На правой руке носит золотую цепочку, на левой — золотые часы с браслетом. Эти штучки были действительно золотыми — тут Доун не проведешь. На вид незнакомцу около тридцати пяти. Неплохое описание, а?

Я взял листок из дрожащей руки Берни, сложил его и спрятал в ящик прикроватной тумбочки.

— Неплохо для первого дня расследования. Мы определенно обскакали полицию. Есть что-нибудь еще?

— Не слишком ли много хочешь получить за один вечер? Доун перевела разговор на любимую тему, как она любит «капусту», и остановить ее не смогла бы никакая сила в мире.

— Тогда пора расходиться по койкам. Сообщаю на всякий случай, твой номер слева, следующий за моим.

— А каковы твои успехи? — Берни ревниво покосился на меня. — Твои-то розыски принесли хоть какие-то результаты? Чем занимался все это время?

— Но об этом поговорим утром.

— Дельная мысль, — Берни поднялся. — Усталый, но довольный канаю в постельку. Заклинаю только, завтра не берись за дело ни свет ни заря. Подозреваю, что моему организму потребуется минуток шестьсот беспробудного сна.

— Спать, всем спать! — сказал я и выключил свет.

В половине десятого утра я заглянул в номер к Берни. Он так и не нашел в себе сил раздеться и безбожно давил храповицкого. Будить его не имело никакого смысла, поскольку работать в таком состоянии он все равно не мог. Поэтому я направился в гараж, вывел «бьюик» и поехал на розыски дома Джоан Никольс.

Ее адрес привел меня на тихую улочку в противоположном конце города, где я обнаружил высокое серое строение с выцветшими зелеными шторами в окнах и каменным крыльцом перед парадным входом.

Поднявшись по стертым ступеням, я остановился в вестибюле, рассмотрел ряд почтовых ящиков, в надежде найти на одном из них знакомое имя, но так ничего и не обнаружив, постучал в дверь к привратнику.

Выглянул плотный мужчина с погасшей сигарой в зубах. Взглянув на меня безо всякого интереса, он промычал: «Все квартиры заняты», — и хотел было захлопнуть дверь, но я успел вставить носок ботинка в дверную щель.

— Мне нужна не комната, а мисс Никольс. Мне сказали, что она проживает здесь.

— Вы имеете в виду Джоан Никольс? — взгляд привратника стал куда осмысленнее.

— Да. Хотя я не сумел отыскать ее фамилии на почтовых ящиках.

— Еще бы сумели! Если вам действительно она необходима — отправляйтесь на местное кладбище. Отныне и во веки веков там ее постоянное местожительство.

По моей спине пробежал холодок.

— Хотите сказать, что мисс Никольс мертва?

— Вот именно, возможно, что для нее это лучший исход. Как-никак положили в гроб и похоронили. — Он нахмурился. — Покойница надула меня с квартплатой: при ней не оказалось даже ломаного гроша, а все вещи конфисковала полиция.

— Тяжело болела бедняжка?

— Была здорова как лошадь. Свалилась с лестничной площадки. С самой верхотуры, — привратник кивнул в сторону лестничного колодца. — Полагаю, была пьяна в стельку, хотя экспертиза это отрицала. Впрочем, копы ничего до конца не раскопали. Жиличка загремела в пролет с таким грохотом, что я решил, что повторилось землетрясение.

— Когда это произошло?

— В августе прошлого года.

— Вы помните точную дату?

Привратник досадливо передернулся. Было ясно, что разговор ему надоел до чертиков.

— Я не обязан вообще что-то помнить, и в конце концов меня это не интересует. Узнайте в полиции все, что вам положено знать, — он потянул дверь на себя.

Меня настолько потрясло услышанное, что я едва успел отдернуть ногу, и дверь захлопнулась прямо перед моим носом. Вернувшись к машине, я сел за руль и закурил. Невидящим взором я смотрел сквозь ветровое стекло на улицу, мысли роились в моей голове.

Итак, два человека, связанные с именем Фэй Бенсон, ныне мертвы: каждый из них погиб от несчастного случая вскоре после исчезновения артистки. Было ли это случайным совпадением?

— Весьма и весьма сомнительно, — произнес я вполголоса, завел мотор и поехал в центр.

Нижний этаж в доме номер двадцать семь занимала кулинария. Я решил, что Джейк Хессон живет на втором этаже, однако, не увидев отдельной двери, вошел в магазин.

— Что вам угодно? — спросила смуглая, крепко сбитая девушка в грязном белом халате из-за груды полуфабрикатов, бутербродов и банок с консервами, когда я подошел к прилавку.

— Да вот, ищу Джейка Хессона, — при этих словах я одарил ее своей неотразимо действующей на девушек улыбкой. — Мне говорили, что он живет в этом доме.

Продавщица оценивающе осмотрела меня.

— Зачем он вам понадобился?

— Джейк вам расскажет сам, если, конечно, сочтет нужным, — улыбка несколько смягчила резкость моих слов. — Он что, еще почивает?

— Нет. Вы из полиции?

— Неужели я похож на копа? — пришлось искренне возмутиться мне. — Вам-то что за дело, откуда я? Может, вы его подружка или еще кто?

Она поморщилась.

— В отличие от вас ничего зазорного в слове «подружка» я не усматриваю, — но тут же, улыбнувшись, добавила: — Теперь я вижу, что вы и в самом деле не из полиции. Джейк рванул когти.

— Как это?

— А просто. Как говорится, смылся по-английски: ничего никому не сказал, прихватил вещички и убрался восвояси. Уехал вчера поздно ночью. За день до этого мне показалось, что он был чем-то обеспокоен.

Закурив и не сводя с продавщицы испытующего взгляда, я аккуратно положил спичку в пепельницу на прилавке.

— Он сказал, куда собрался?

— Я же сказала: он уложил чемодан и убрался. Правда, заплатил за квартиру заранее, так что претензий к нему никаких.

— Сколько времени он здесь прожил?

— Примерно два года.

Достав из бумажника пятидолларовую купюру, я протянул ее девушке.

— Хочется взглянуть на его комнату. Пять монет возместят ваши хлопоты?

Пальцы с узловатыми суставами и ярко-кровавыми ногтями проворно подхватили деньги. Продавщица повернулась к кассовому аппарату, достала ключ из ящика и протянула мне:

— Идите через проход вверх по лестнице. Если вас перехватит мой папаша, выкручивайтесь сами. У него не самый лучший характер на свете.

— Может быть, с первого взгляда этого не видно, но у меня такой же, — заметил я ради правды жизни и затопал наверх по грязным скрипучим ступеням.

Попав в коридор, я остановился перед второй дверью слева. Ключ дал мне возможность обойтись без взлома. Комната носила следы поспешного отъезда. Дверцы шкафа были распахнуты настежь, выдвижные ящики письменного стола валялись на полу. В стаканчике на умывальнике осталась грязная мыльная вода. Закрыв за собой дверь, я продолжил осмотр. Во мне росло чувство уверенности, что я на верном пути. Похоже, что вспугнутый зверь заметался. Хессон солгал насчет знакомства с Фэй Бенсон. Скорее всего из-за того, что вопрос застал его врасплох, он ляпнул первое, что подвернулось на язык. Осознав ошибку, он быстренько собрался и навострил лыжи.

Осмотр я проводил методично и скрупулезно. Сперва ничего стоящего не попадалось, но как только я отодвинул от стены кровать, обнаружил предмет, сразу приковавший мое внимание. Что-то поблескивало на полу сквозь толстый слой пыли. Наклонившись, я поднял находку и подошел к окну, чтобы рассмотреть получше. Миниатюрное яблочко из золота. Такие безделушки часто украшают дамские браслеты. Надпись, выгравированная на одной из сторон, была столь крошечной, что я едва сумел ее прочитать. «Ф. Б. от Г. Р. 24 июня». Ф. Б. — Фэй Бенсон?

Покатав его на ладони, я спрятал яблочко в карман. Едва я возобновил поиски, как дверь с шумом распахнулась, и на пороге вырос здоровенный мужик. Его смуглая физиономия не предвещала ничего хорошего.

— Чем, по-твоему, ты здесь занимаешься, негодяй? — прорычал он.

— Ищу Хессона, — ответил я, догадываясь, что передо мной разрекламированный предок продавщицы. Можно было не сомневаться, что характер у него и в самом деле не ангельский. — Не знаете, куда он запропастился?

— Ты что, ослеп? Не видишь, что его здесь нет? Убирайся, пока я тебя не спустил с лестницы.

Считать ребрами ступени очень не хотелось, поэтому я направился к выходу.

— Мне обязательно надо разыскать Джейка, — схватился я за последнюю соломинку, — за его адрес я дам вам пять зелененьких.

Он сразу стал более покладистым:

— Давай двадцатку!

— Плачу десять и ни цента больше, — решительно ответил я.

— По рукам.

Не рискуя вынимать бумажник из кармана, я на ощупь вытащил две пятерки и сложил их пополам.

— Он перебрался к Сэму Харди во Фриско, Леннокс-стрит, три.

— Вы уверены?

— По такому адресу он велел пересылать его почту, — строгий папаша потянулся за деньгами, — по крайней мере, он должен туда время от времени наведываться.

Расставшись с десяткой, я не обрел твердой уверенности, что сделал это не напрасно. Но поскольку деньги принадлежали старине Файетту, я решил, что риск и впрямь — благородное дело.

— Если я не разыщу его, дорогуша, нам придется встретиться снова, — пообещал я многозначительно, отодвигая живую преграду в сторону, и вышел на улицу.

Когда я вернулся в «Шэдоу-отель», часы показывали начало второго. В вестибюле бледный Берни задумался перед стаканом виски, с содовой.

— Тоскуешь? А я-то, наивный, подумал, что после прошедшей ночи нагрузки на печень больше не будет.

Берни зажмурился, открыл глаза и содрогнулся.

— Если не трудно, говори, пожалуйста, потише. Любой звук отдается у меня в голове острыми углами.

— И поделом, алкоголик и бабник! Собирайся, пойдем закусим. У меня ворох новостей.

Берни так и передернуло:

— Ни слова о еде! Я ни к чему не могу притронуться!

Я сгреб его в охапку и впихнул в ресторан:

— Тогда просто посидишь за компанию.

За завтраком я в подробностях рассказал ему о своих похождениях накануне вечером и с утра. Он настолько заинтересовался, что забыл о головной боли.

— Мы на верном пути и знаем куда больше, чем копы к моменту прекращения следствия. Нам, в частности, известно, что Фэй встречалась с этим мужчиной в верблюжьем пальто. Полиция или до него не докопалась, или решила, что его персона не заслуживает того внимания, чтобы упоминать про него в отчете. Мое мнение: им стоит заняться в первую очередь. Любой, кроме крота, кто носит черные очки ночью, должен вызывать подозрение. А Джоан Никольс? Куда ее пристегнуть? Она появилась в Уэлдене сразу после исчезновения Фэй и искала именно ее. Вслед за этим она скоропостижно падает с лестницы и ломает шею. Фармер — единственный человек, кто мог видеть, как Фэй покидала клуб, почему-то счел для себя необходимым оказаться под колесами автомобиля. Вывод: Фармер и Никольс слишком много знали, и от них просто решили избавиться.

Берни вытаращил глаза:

— Слушай, Чет, а если кто-то решит и нас вывести из игры, раз мы тоже кое-что знаем, — произнес он свистящим шепотом.

— Не вибрируй, я этого не люблю! По правилам, сыщик — фигура неприкосновенная. Или никогда не читал детективов?

— Я не читатель, — обиделся мой соавтор, — я писатель. Чет, может быть, лучше свернуть расследование?

— Я же сказал, брось вибрировать! По материалам этого расследования, возможно, мы напишем наш лучший репортаж. Я займусь Хессоном, а ты порыскай в поисках мужчины в пальто из верблюжьей шерсти. Скорее всего, что в Уэлдене его сейчас нет, однако имеет смысл обойти гостиницы и выяснить у администрации, не подпадает ли кто-нибудь из постояльцев под приметы. Не забудь также упомянуть о шикарном «кадиллаке».

— Ладно. Эта задача мне по плечу. Надеюсь, в этом городе мало гостиниц, — неохотно согласился Берни.

Я отодвинул кресло:

— Итак, обязанности распределены, за дело. Машина потребуется мне. Полагаю вернуться из Фриско еще засветло. Встретимся в «Шэдоу-отеле». — Мы поднялись и вышли в вестибюль. — Подожди-ка минуточку, — я зашел в телефонную будку, позвонил в клуб «Флориан» и попросил соединить меня со служебным входом. — Спенсера, пожалуйста.

— Я у телефона. Это мистер Слейден?

— Он самый. Ты случайно не знаешь, был ли у мисс Бенсон браслет с брелоками? Постарайся вспомнить.

— Был, был, как не быть, браслет с множеством брелоков. Она его мне показывала.

— Ты не запомнил среди брелоков золотого яблочка?

— Конечно, запомнил.

— Чудесно, спасибо. — Я повесил трубку и подошел к Берни.

— Все сходится: этот брелок от браслета Фэй. Спенсер его помнит. Хессону придется потрудиться, чтобы объяснить, как эта вещица оказалась у него в комнате.

— Хо-хо! — настроение Берни заметно подпрыгнуло. — Оказывается, не такие уж мы дилетанты в сыске. Для любителей вроде бы пока выступаем совсем неплохо.

— Об успехах говорить рано. До вечера, дружище.

Я пересек Оклендский мост и остановился на Гаррисон-стрит, чтобы узнать, как проехать на Леннокс-стрит, около четырех часов пополудни. На город надвигались сумерки. Постовой направил меня в сторону района Индиа-бэйсин. Отыскав свободное мёсто, я поставил «бьюик» и зашагал по замусоренной улице, упиравшейся в Леннокс-стрит. На фоне быстро темнеющего неба застыли многоквартирные дома с железными пожарными лестницами на фасадах. То тут, то там в окнах верхних этажей зажигался свет. У дома номер три я задержался: это было узкое, высокое здание с потеками на стенах. На нижней ступени лестницы сидели чумазые ребятишки. Подталкивая друг друга локтями, они уставились на меня.

— Здесь живет Сэм Харди? — спросил я.

— Его сейчас нет, — ответил один из мальчишек.

Пропуская меня, он чуть отодвинулся, и пока я поднимался по грязным щербатым ступеням, детские взгляды просверлили в моей спине дырку с кулак.

Парадная дверь была приоткрыта. Толкнув ее, я оказался в удивительно грязном и запущенном вестибюле. На перевернутом ящике, опершись спиной о стену, восседал тощий негр, изучая программу скачек. Он с недоумением уставился на меня. У него были измученные глаза смертельно уставшего от жизни человека.

— Как мне найти Джейка Хессона? — Я показал ему доллар, и его взгляд мгновенно оживился.

— Третий этаж, комната десять, босс. — Негр потянулся за долларом, который мгновенно исчез у него в кармане.

— Он дома?

— Дома, босс. Он никуда сегодня не отлучался.

Кивнув, я принялся отсчитывать ступени до третьего этажа. За одной из дверей оглушительно ревел приемник. Пройдя коридором до комнаты номер десять, я остановился, приложил ухо к двери, прислушался и, ничего не услышав, постучал.

Никто не предложил мне войти. Нажав ручку, я тихо отворил дверь.

Джейк Хессон валялся поперек кровати. На грязной белой рубахе, как раз против сердца, расплылось малиновое пятно, из центра которого торчала рукоятка ножа.

Судя по желто-восковому цвету лица убитого, смерть наступила несколько часов тому назад.

Глава 3

Лейтенант Маршалл — начальник районного полицейского отдела расследования убийств, — высокий и румяный, обладатель аккуратно подстриженных усиков над верхней губой и агрессивно выдвинутой вперед нижней челюсти, закурил и приклеил сигарету к нижней губе. Он молча наблюдал, как я, подпирая спиной стену, мешаю работать криминалистам, разыскивающим в комнатушке Джейка Хессона отпечатки пальцев. От хозяина к этому времени осталось только темное пятно на смятом покрывале.

— Том Крид заинтересуется этим делом, — обратился ко мне Маршалл. — Если все, что вы сообщили, соответствует действительности, то концы надо искать в его районе.

— Кто такой Крид?

— Начальник уэлденской полиции. В прошлом году он обращался к нам с просьбой проверить клуб Брюса Грински, где, как предполагалось, работала эта пропавшая девушка Бенсон. Мы, однако, ничего не обнаружили, — Маршалл одарил меня прохладной улыбкой. — Что же касается Крида, у меня сложилось высокое мнение о его способностях и деловых качествах еще во время нашей совместной работы в прошлом. А вот из меня, похоже, вам удалось сделать мартышку.

— За этот прискорбный факт вашей биографии в большей степени, нежели кто-либо, ответствен ваш папаша, — ответил я совершенно серьезно.

Маршалл рассмеялся. Повернувшись к своему заместителю, сержанту Гамильтону, он распорядился:

— Дик, я вас покидаю. Вместе с этим смышленым молодым человеком мы отправляемся потолковать с Кридом. Как закончите здесь, заедете за мной.

— Хорошо, лейтенант, — кивнул Гамильтон.

— Пошли, — Маршалл взял меня под руку, — подбросите меня до Уэлдена. Криду будет полезно выслушать вашу версию. За исчезновение девушки ему вкатили нагоняй, но поскольку тела обнаружить не удалось, дело пришлось закрыть.

— Пришлите, если возможно, снимки этой комнаты с убитым ко мне в «Шэдоу-отель», — обратился я к Гамильтону.

Сержант вопросительно взглянул на начальника.

— Сделайте, как просит мистер Слейден, — распорядился Маршалл, — я тоже запечатлен на снимке, а это — неплохая реклама.

— На это не стоит возлагать больших надежд, лейтенант, — заметил я. — Думаю, редактор Файетт отрежет именно вас. Он точно дозирует количество публикуемых ужасов.

— Но-но, неужели я настолько не фотогеничен? — в тон мне ответил Маршалл.

Мы спустились с лестницы и вышли на улицу.

По пути в Уэлден я подробно уведомил Маршалла о результатах нашей работы, и теперь он знал все до мелочей.

— Мне кажется, что для продолжения расследования появилось сразу несколько новых направлений, — произнес он, внимательно выслушав меня. — Я всегда полагал, что со смертью Фармера дело нечисто. Куда только прицепить эту Никольс?

— Мы и сами не прочь бы это узнать, — заметил я и, обогнав грузовик, спросил: — А как капитан Крид относится к репортерам? Позволит ли он нам продолжать работу?

— Думаю, что да, — пожал плечами Маршалл. — На всем побережье не найти копа, который не жаждал бы узреть свою физиономию в вашем листке. Правда, Крид хотя и славный малый, но терпеть не может, когда его держат за постороннего. Прежде, чем отправляться на поиски Хессона, вам следовало бы к нему зайти.

— Ради всех святых, — воскликнул я. — Мы ведь только вчера приехали. Я собирался посетить его кабинет сразу после встречи с Хессоном.

— Впредь обязательно согласовывайте свои действия с ним. Кстати, вы все еще сотрудничаете с этим толстяком-сценаристом из Голливуда?

— Не могу назвать это сотрудничеством. Пока Берни, в основном, накачивается за казенный счет.

— Да, продувная бестия. Чет, вам не приходила в голову мысль, что он мог подыскать себе работенку получше, нежели корпеть в «Криминале»?

— Многие именно так и рассуждают, — рассмеялся я. — Да, видно, уж так у него устроена голова.

Мы добрались до полицейского управления Уэлдена около восьми вечера.

— Полагаю, что Крид уже отправился домой, но все же сначала заглянем к нему на службу, — сказал Маршалл, выходя из машины.

Дежурный сержант сообщил, однако, что Крид работает у себя в кабинете, и, позвонив ему, сообщил, что мы можем к нему подняться.

В свои пятьдесят с лишним лет Том Крид выглядел статным мужчиной крепкого телосложения, с резкими волевыми чертами лица, пронзительным взглядом голубых глаз и непокорной копной седеющих волос. Он обменялся с Маршаллом рукопожатием, а когда лейтенант представил меня, приветливо улыбнулся. По-видимому, ему импонировало знакомство со мной.

— Ваш журнал делает полезное дело и придерживается нашей точки зрения на преступность, мне это нравится.

— Если бы мы не работали рука об руку с полицией, то лишились бы оперативности и обратной связи. Вам ведь нужно знать, что мы думаем о вашей братии и тогда, когда не сидим за пишущей машинкой, — усмехнулся я.

— Не следует принимать всерьез шутки этого парня, капитан, — похлопал Маршалл меня по плечу. — Он облегчает нашу работу. Ему удалось получить новые сведения о таинственной истории Фэй Бенсон.

Крид пригласил нас сесть и сам, опустившись на стул, устремил на меня настороженный взгляд. Мне ничего другого не оставалось, как познакомить капитана с фактами:

— Редактору «Криминала» пришла в голову идея вернуться к этой истории. Исполнение он поручил ее нам. Приехав в Уэлден, мы покопались в подробностях и в результате обнаружили кое-что, не внесенное в ваше досье. Вероятно, вы уже знаете об этом.

— Расскажите поподробнее, — Крид достал из кармана потертый кисет с трубкой и стал ее набивать.

Я пересказал от начала до конца все, что удалось узнать. Полицейские выслушали внимательно, и, когда я закончил, повисла длительная пауза. Криду пришлось явно не по душе, что его обскакали гражданские.

— Вам следовало сообщить мне раньше, — нарушил он молчание наконец. — Тогда бы я взял Хессона до того, как он сбежит из Уэлдена.

— Против Хессона у меня, как и у вас, никаких прямых улик не было, а когда нашел это, — я достал из кармана золотое яблочко и катнул его по столу к Криду, — он был уже мертв.

— Время смерти установлено? — обратился Крид к Маршаллу.

— Да. В час ночи Хессон снял комнату в приюте Харди, а пристукнули его между тремя и четырьмя утра.

— Убийца оставил улики?

Маршалл отрицательно покачал головой:

— Профессиональная работа. Ни отпечатков пальцев, ни шума. Ничего. К утру в ночлежке Харди засыпают даже неврастеники.

Некоторое время Крид изучающе рассматривал золотое яблочко, затем отложил брелок и надолго задумался, посасывая трубку.

— М-да, похоже, что вы продвинулись намного дальше нас, — он посмотрел в мою сторону. — Давайте-ка снова пороемся в досье.

Пододвинув к себе телефон, он распорядился принести папку с делом Фэй Бенсон.

— Уверен, что Фармер нам солгал, — произнес Крид. — Не могу себе представить другого пути исчезновения девушки, кроме как через дверь, у которой он дежурил. На исчезновение ей отводилось всего восемь минут, а служебный вход расположен как раз рядом с ее комнатой. Мы долго трясли Фармера, но расколоть его не удалось. Поскольку прямых улик не было, его пришлось отпустить. Похоже, что они работали на пару с Хессоном.

В дверь постучали, и на пороге появился полисмен с толстой папкой в руках.

— Похитив девушку, Фармер и Хессон могли доставить ее в комнату Хессона. Брелок от браслета, найденный под его кроватью, подтверждает такую версию, — начал Крид, открыв папку. Перевернув несколько страниц, он углубился в чтение, а затем продолжил: — Во время похищения браслет был на артистке.

— Вряд ли они стали бы тащить ее в комнату Хессона, — возразил я, — поскольку единственный путь туда проходит через кулинарию. Чтобы девушка оказалась наверху, требовалось соучастие хозяина лавки, а это маловероятно — ведь именно от него я получил адрес Хессона. Я предполагаю, что Фармера и Хессона наняли только для похищения. Фармер заманил девушку к себе в комнату, солгав, что ей позвонили, воспользовавшись тем, что она ждала телефонного звонка. Вероятно, Фармер оглушил Фэй Бенсон, связал и дотащил до поджидавшего автомобиля. Существовал и третий соучастник похищения — он управлял машиной, поскольку Хессону и Фармеру для обеспечения алиби нужно было оставаться на своих рабочих местах. Возможно, что браслет исчез с запястья Фэй, когда Фармер ее оглушил. Он мог сразу передать браслет Хессону, или же браслет оказался в комнате Хессона позднее.

— М-да, — кивнул Маршалл, — похоже, что так оно и было.

— Мы начнем охоту за браслетом, — решил Крид. — Конечно, по прошествии четырнадцати месяцев надежды отыскать его следы маловато. Но все-таки попробуем!

— Кто этот мужчина в пальто из верблюжьей шерсти? — задумчиво вслух произнес Маршалл. — У вас неплохое описание его внешности, и, пожалуй, мы в состоянии установить его личность.

— Сейчас его разыскивает мой напарник Берни Лоу, — заметил я. — Возможно, он на него уже вышел.

— Тандем мощностью в две детективные силы, — улыбнулся мне Маршалл и, переведя взгляд на Крида, добавил уже серьезно: — По-моему, этот человек в верблюжьем пальто заслуживает самого пристального внимания.

Утвердительно кивнув, Крид обратился ко мне:

— А как же быть с этой девицей Никольс? Какое место в вашей версии отводится для нее?

— Покажите материалы об обстоятельствах ее гибели.

Крид отдал по телефону соответствующее распоряжение.

— Не могу сейчас припомнить, какое заключение дал медицинский эксперт о причинах ее смерти. Тогда я не знал, что она связана с делом Бенсон, а то, конечно, поинтересовался бы этим.

Я приподнял золотое яблочко:

— Возникает еще один вопрос: кто такой Г. R? Вероятно, он мог бы сообщить дополнительные факты о девушке. Мы ведь практически ничего о ней не знаем, не так ли? По-моему, она от кого-то скрывалась в Уэлдене.

— И я того же мнения, — согласился Крид, потянувшись за досье, которое принес полицейский. Бегло просмотрев первую страницу, он отложил папку на стол.

— В заключении медицинского эксперта сказано, что смерть Никольс наступила в результате несчастного случая. Очевидно, спускаясь по лестнице, она наступила на край платья и, споткнувшись, свалилась в лестничный колодец.

— Чем она занималась?

Крид снова заглянул в досье:

— Подвизалась в шоу-бизнесе. Незадолго до смерти возвратилась из поездки в Париж. Вместе с девятью подругами организовала танцевальную программу в кабаре, но представление провалилось. Разорившись, приехала в Уэлден искать работу.

— Не могла ли Фэй входить в число этих девяти? — поинтересовался я.

— Стоило бы проверить.

— Сейчас же займусь этим, — кивнул Крид.

— Полагаю, Джоан Никольс так же, как и Фармер, умерла насильственной смертью, — заключил я.

— Говорите, наверное, потому, что работаете в «Криминале». Нет никаких улик, позволяющих говорить об убийстве.

— Когда умерла Джоан Никольс?

Крид опять мельком заглянул в папку:

— Двадцатого августа.

— Она звонила в «Шэдоу-отель», спрашивала о Фэй двадцатого. Затем вернулась домой и упала с лестницы… Если уж на то пошло, не была ли ночь двадцатого августа последней и в жизни Фармера?

Крид порылся в досье Фэй Бенсон и утвердительно кивнул:

— Совершенно точно, — сказал он, нахмурившись.

— Похоже, что вы недалеки от истины, — обронил Маршалл. — По-моему, капитан, парень потянул за новую ниточку.

Крид пожал плечами:

— Прямых улик нет, но не будет большой беды, если мы их поищем.

— У вас цела фотография Фэй Бенсон? — спросил я.

— У меня в досье их несколько, а что?

— Скажите, о происшествии с Бенсон писала местная пресса, или же вы сообщили об этом и в центральные газеты?

— Мы поставили в известность только местные газеты.

— Мне кажется, что есть резон подкинуть работенку и центральной печати. Опубликуйте ее фото в каждой крупной газете страны и попросите сообщить, знает ли кто-нибудь эту девушку. Не надо забывать и про газеты Уэлдена. Вероятно, таким путем нам удастся получить новую информацию. Эл Вейман утверждал, что Фэй — не новичок на подмостках. Она Угагла выступать и под другой фамилией, но по фотографии ее кто-нибудь может и опознать.

— Хорошо, — согласился Крид. — С центральной прессой действительно придется связаться.

Я поднялся:

— Мне хочется поработать над этим делом совместно с полицией. Я не буду путаться у вас под ногами, но все, что удастся откопать, станет и вашим достоянием. Дело принимает сенсационный оборот, и как репортер я хотел бы участвовать в нем с самого начала. Что вы на это скажете?

— Не возражаю. Продолжайте работать, — Крид тоже встал. — Заходите ко мне в любое время, когда пожелаете.

— Прекрасно. Если мой компаньон что-нибудь узнал, я вам позвоню.

Мы обменялись рукопожатием, я перемигнулся с Маршаллом и отправился к своему автомобилю.

В вестибюле «Шэдоу-отеля» Ларсон сообщил мне, что Берни у себя в номере.

— Еще вас искал какой-то парень, — продолжал Ларсон. — Я сказал, что вы появитесь скорее всего вечером.

— Что он хотел? — Я остановился, поскольку почти уже пересек вестибюль.

— Он не сказал. Поразительный грубиян. Вас известить, если он снова появится?

— Только не сегодня. Передайте, пусть зайдет завтра утром. Если дело срочное, соедините меня с ним по телефону. Сегодня я хочу спокойно уснуть.

— Будет исполнено, сэр.

Поднявшись по лестнице, я направился в номер Берни и застал его парящим ноги в тазе с горячей водой. На столе стояла бутылка шотландского виски, пара стаканов — один наполовину опорожненный — и бутылка с газированной водой. От удивления я так и застыл в дверях.

— Чем это ты занят? — спросил я, входя в комнату и затворяя дверь.

— Даю роздых нижним конечностям, — измученно улыбнулся Берни. — Ты, конечно, забыл, что ходить пешком и ездить на машине — две большие разницы, как говорят в Одессе, штат Коннектикут. Я разбил ноги о тротуары. Можешь не верить, но в этой дыре — четырнадцать гостиниц. Целых четырнадцать! И все — в разных концах.

— Ты нашел его?

— Ни малейшего следа, — с досадой хмыкнул Берни. — Напрасно я утруждал мои бедные ноги.

Закурив, я налил себе виски.

— Ты уверен, что не пропустил ни одной?

— Ларсон составил полный список местных постоялых дворов. Этот тип в темных очках не останавливался ни в одной из уэлденских гостиниц. Точно тебе говорю. Факт, установленный моими мозолями. Он жил либо на частной квартире, либо в собственном доме. Наконец, он мог приезжать из Фриско или откуда-нибудь еще. Но услугами местного гостиничного сервиса он не пользовался! — с пафосом произнес Берни.

— Сейчас его розысками занимается полиция. — Я бойко пересказал соавтору содержание беседы в полицейском управлении Уэлдена. Новость, что Хессон убит, я преподнес ему как можно осторожнее. Но все же Берни возопил:

— Вот видишь, что я говорил! — Он принялся быстро вытирать ноги. — Убрали уже троих. Если не перестанем совать нос в это дело — очередь за нами.

— Успокойся! — заметил я. — К игре подключилась полиция. Жаль, очень жаль, Берни, что тебе не удалось отыскать мужчину в верблюжьем пальто. Мне так хотелось бы побеседовать с ним раньше Крида.

— Он не останавливался ни в одной из гостиниц, даю голову на отсечение. Пусть уж лучше за ним охотится полиция.

— Ты, конечно, поинтересовался у Ларсона, не было ли у них похожего постояльца, — невзначай обронил я.

Берни дернулся, будто его ткнули раскаленной кочергой, и покраснел, как креветка в кипятке.

— Для чего это ему понадобилось останавливаться именно здесь? — спросил Берни враз охрипшим голосом.

— Почему бы и нет? Ты справлялся у Ларсона?

— Нет! — признался Берни честно. — Господи! Подумать только, если он жил в «Шэдоу-отеле»! Я весь день обивал пороги, стирал подошвы, превратился, можно сказать, в тень прежнего Лоу, и за все время не додумался спросить у Ларсона.

Я снял телефонную трубку.

— Говорит Слейден, — назвался я, когда Ларсон ответил, — не припомните ли вы, что примерно в августе прошлого года у вас останавливался мужчина, носивший пальто из верблюжьей шерсти? Высокий, загорелый, с небольшими усиками.

— Как же, — отозвался Ларсон незамедлительно, — отлично помню. Что именно вас интересует?

— Сейчас я спущусь, и мы об этом поговорим.

Я повесил трубку и укоризненно взглянул на Берни:

— Верно говорят, дурная голова покоя ногам не дает! Наш крестник снимал номер именно здесь.

— Если бы я знал заранее! — запричитал он. — Боже милостивый, сколько миль я сегодня отмерил впустую!

Оставив его наедине с переживаниями, я спустился на первый этаж.

— Расскажите мне об этом человеке все, что вы знаете, — обратился я к Ларсону, подойдя к его конторке. — Во-первых, как его звали?

Ларсон неторопливо открыл книгу регистрации посетителей:

— Он занесен девятого августа под именем Генри Рутланда. Приехал из Лос-Анджелеса. Почему вы так волнуетесь?

— Он прибыл одновременно с Фэй Бенсон?

— Да. Мисс Бенсон зарегистрирована в полдень, а он — в шесть вечера того же дня.

— Он приехал на собственном двухцветном «кадиллаке»?

— Верно. Он оставлял его в гараже на противоположной стороне улицы.

— Там мог сохраниться номер машины?

— Возможно, но я не в курсе.

— Когда он съехал?

— Утром семнадцатого.

— Семнадцатого пропала мисс Бенсон, — я вцепился в волосы. — Убежден, что между вашим постояльцем и исчезновением девушки существует определенная связь. Вы встречали их вместе?

— Что-то не припомню. Он уходил рано, а мисс Бенсон не покидала своего номера допоздна.

— Как располагались их номера? Рядом?

— Они находились на третьем этаже, друг против друга, — ответил Ларсон, сверившись с книгой регистрации посетителей.

— То есть они могли видеть друг друга и без вашего ведома?

— Вполне возможно. У нас нет постоянных дежурных на этажах. После восьми вечера персонал наверх не поднимается.

— Рутланд не упоминал о цели своего визита в Уэлден?

— Нет. Он не указал род своих занятий.

— С ним было много багажа?

— Только небольшой чемодан.

— Бывали у него посетители, вел ли он переписку, звонил ли куда по телефону?

— Уверен, что нет.

— Кто-нибудь сейчас в гараже есть?

— Там Джо. Мы не запираем до часу ночи.

— Мне надо перекинуться с этим парнем парой слов.

Увы, дежурный по гаражу не мог назвать номера «кадиллака», хотя приметный автомобиль, как и его хозяина сразу же вспомнил:

— У него была куча денег, и он сорил ими направо и налево. Ежедневно около десяти утра он забирал машину и возвращал ее на место между полуночью и часом. Требовал, чтобы машину мыли ежедневно и очень заботился о ее внешнем виде. Извините, что не помню номера, но за четырнадцать месяцев через мои руки прошло столько машин!

Я дал пареньку полдоллара и вернулся в гостиницу. Берни лежал на постели. На его лице застыло выражение муки.

— Его зовут Генри Рутланд, он приезжал из Лос-Анджелеса. Так-то, Берни по кличке Шерлок.

— Я опозорился хуже некуда, — вздохнул Берни, — ведь мне достаточно было задать Ларсону всего один вопрос. Подумать только! Таскаться по городу в то время, когда можно было полноценно отдыхать в баре.

Неожиданно эта мысль показалась мне забавной, и я расхохотался.

— Не печалься! Вынужденная прогулка пошла тебе на пользу. Жирок порастряс, укрепил икроножные мышцы — выглядишь настоящим атлетом… Так, — посмотрел я на часы, — сегодня говорить с Кридом уже поздно. Увижусь с ним утром. Полагаю, что мне удалось… — я прервался, потому что увидел, как Берни округлившимися глазами смотрит на дверь за моей спиной.

Я обернулся, и мое сердце бешено запрыгало. Стоявший в дверях человек был коренаст, невысок, а его грубое круглое лицо цветом напоминало баранью отбивную до водружения на сковороду. Незнакомец щеголял в грязной брезентовой куртке и надвинутой на глаза черной ковбойской шляпе. Подбородок и щеки покрывала двухдневная щетина, а глаза сверкали такой злобой, что по спине у меня побежали мурашки. В правой руке незнакомец держал автоматический пистолет калибра тридцать восемь, немигающее дуло которого уставилось мне в грудь.

Несколько долгих секунд мы молча созерцали друг друга, затем незнакомец произнес:

— Ни с места! Который из вас Слейден? — У него был низкий гнусавый голос, а губы почти не шевелились.

Я назвался, отметив с досадой про себя, что ответ мой прозвучал не очень твердо.

— Принято. А теперь слушайте внимательно: к завтрему вы оба намыливаетесь из города. Вы нам в Уэлдене без надобности. К одиннадцати утра чтобы и вашего духу поблизости не было. Дважды не предупреждаю. И не думайте, что вас просто пугают, в моей пушке полно хорошеньких пулек — они живо проделают в ваших башках дырки для вентиляции, чтобы проветрить ваши мозги. Дошло?

Я сделал глубокий вдох. Первое замешательство удалось преодолеть, и теперь во мне закипало бешенство.

— Не понял, кому мы помешали? — спросил язвительно, но вежливо я.

— Не твоего ума дело, умник. Будешь дергаться, не доживешь до утра.

Внезапно грубиян стал дергаться и трястись. Чтобы успокоить судороги, ему пришлось опереться рукой о стену:

— Если бы не босс, уложил бы вас на месте, не дожидаясь завтра! Известно, что стало с Хессоном? Та же участь ждет и вас, если завтра после одиннадцати утра вас снова увидят в Уэлдене. — Он отступил и левой рукой ухватился за ручку двери. — И не вздумайте тешить себя надеждой, козлы вонючие, что легавые вас защитят. Пусть хоть толпой сбегутся со всего города, мы все равно до вас доберемся. Скатертью дорога!

Уже в дверном проеме он в последний раз окинул нас взглядом, полным ненависти, дернул за ручку и захлопнул за собой дверь.

Прислушиваясь к быстрым легким шагам, удалявшимся по коридору, мы оставались неподвижными. Наконец они замерли вдали. Я обратился к Берни:

— Видал кокаиниста! Нанюхался своей дури так, что зенки повылазили!

— О, господи! — голос Берни дрожал. — Я же тебе говорил, что может случиться, если мы будем продолжать вести это дело. — Схватив трясущейся рукой стакан с виски, он залпом осушил его.

— Признаться, сперва он и меня напугал. Выходит, и мои нервы на пределе.

— А моя нервная система всегда была расшатанной, — пожаловался Берни, сползая с кровати. — Какой ужас! Мне еще никогда не грозили револьвером.

Он вытащил из-под кровати чемодан и стал лихорадочно запихивать туда свои вещи.

— Куда это ты собрался? — поинтересовался я.

— Угадай с трех раз! — Берни даже не поднял головы. — Надо заранее упаковаться, чтобы быть готовым дать отсюда тягу с утра пораньше. Впрочем, уж если дело зашло так далеко, можно слинять и сегодня.

Побросав в чемодан носки и носовые платки, он бросился в другой конец комнаты за парой ботинок.

— Чего пялишься? И, пожалуйста, не корчи из себя храбреца, Чет, давай тоже укладывайся.

— Не думаешь ли ты, что какой-то паршивый наркоман может отвадить меня от такого интересного дела? — поинтересовался я.

— И думать не хочу. — Берни швырнул туфли в чемодан. — Мне все это до лампочки, — он озирался в поисках остальных вещей. — Ты же слышал, что он пообещал: «Либо убирайтесь, либо…» Он уже убрал Фармера, Джоан Никольс и Хессона. До тебя, наверное, еще не дошло, что он пообещал и нам то же самое. Шутником он мне не показался. Видел, какой у него взгляд. Боже, я весь покрылся гусиной кожей. Если хочешь оставаться и разыгрывать из себя сильную личность — я тебе не компаньон. Я женат на прелестной женщине, и у меня есть определенные обязанности. Я должен заботиться не только о Клэр, но и о собаке тоже. Я всегда все понимал с полуслова, а это был даже не намек.

Долив виски себе в стакан, я сделал глоток:

— Мне всегда казалось, что тебе нравится работать со мной.

Берни захлопнул крышку чемодана:

— А какое отношение к работе имеет его обещание проделать в моем организме кучу дырок?

— Если ты удерешь, — сказал я твердо, — со мной тебе больше не работать, и могу побиться об заклад на всю твою гусиную кожу, что в «Криминале» тебя держать дальше не станут. Не забудь о себе напомнить, когда станешь просить на хлеб.

Берни заметно побледнел.

— Ты имеешь в виду, что Файетт меня уволит? Значит ли это, что вы оба хотите, чтобы меня убили?

— Пока старине Эдвину приносят хорошие репортажи, он на все смотрит сквозь пальцы. Но если ты сейчас слиняешь, тебя внесут в черный список. За такие дела Файетт спуску не дает.

— Нельзя ли его заверить, что история Фэй Бенсон не стоит моего бездыханного тела? — Берни присел на кровать.

— Мы уже довольно много узнали. Я собираюсь поискать этого наркомана. Помнишь его фразу о Хессоне? Раскрутив его на полную катушку, мы раскроем все дело.

— Уймись, пожалуйста! — взмолился Берни. — Мы же не полицейские, а журналисты. Наше дело — писать в «Криминал», а не хватать за руки убийц. Надо же быть благоразумными. Оставь этого наркомана полиции — они за это деньги получают. Да, я боюсь и не стесняюсь в том признаться. Кроме того, я ведь не застрахован, а надо думать и о Клэр.

— Ей будет гораздо выгоднее, если ты погибнешь на боевом посту. Файетту волей-неволей придется платить ей пенсию, — отрезал я жестоко.

Толстяк облизнул пересохшие губы:

— А не вернуться ли мне в редакцию и сразу засесть за пишущую машинку? Ведь как будет обидно за собранный и необработанный материал, если убьют нас обоих.

— Ради бога, Берни, возьми себя в руки! Никто не собирается нас убивать. Пока не поймают этого нанюхавшегося сопляка, мы будем находиться под охраной полиции. А как только его схватят, расследование окончится.

Берни изобразил на лице насмешливую улыбку:

— Ну и простак тр, Чет! Уж не вообразил ли ты, что этот псих — главное действующее лицо? Он же по дурости признался, что только исполнитель. Даже если полиция ухитрится гада сцапать, нам не отвертеться от его последователей.

Отыскав в телефонном справочнике домашний телефон Крида, я набрал номер. В трубке послышался раздраженный голос капитана.

— Это Слейден. Только что у нас был незваный гость с пистолетом. Он напичкан наркотиками и признался в убийстве Хессона. Потом предложил нам убраться из города до одиннадцати утра. В противном случае пообещал, что у вас не хватит полицейских, чтобы помешать ему всадить в нас по обойме.

— Что?! — взревел Крид. — Оставайтесь на месте. Я немедленно отсылаю к вам пару моих людей.

Он повесил трубку.

— Вот тот тип капитана полиции, который мне нравится, — заметил я, отходя от телефона. — Никаких лишних вопросов, суеты, только дело. Охрана уже в пути.

Берни допил виски, и это сделало его чуть отважнее:

— Не нравится мне все это, Чет. Думаю, что нам лучше поскорее смыться.

— Не будь болваном! Или ты не способен понять, что дело приближается к концу? Мы кому-то мешаем, а это значит — взяли верный след.

— Лучше голова в кустах, чем ее нафаршируют свинцом, — опять начал Берни, доливая себе виски, — послушайся лучше моего совета…

Он все еще убеждал меня покинуть Уэлден, когда раздался телефонный звонок, и Ларсон сообщил, что в вестибюле нас ожидают двое полицейских.

— Пришлите их к нам в номер! — Я повернулся к Берни: — Отныне ты под защитой. Прибыли блюстители порядка.

Берни неистово расхохотался:

— Под защитой, говоришь? Вот здорово! Ты, оказывается, можешь всерьез поверить, что полицейские так и бросятся под пули, предназначенные нам.

Глава 4

Вернув Криду альбом с фотографиями, я покачал головой:

— Его здесь нет.

Крид забарабанил пальцами по видавшему виды столу, не переставая одновременно потягивать свою трубку.

— Для меня это новая фигура. Никто из наших ребят его не знает. Вы уверены, что он угрожал вам всерьез?

— В этом нет никакого сомнения. У него даже глаза налились кровью. До сих пор не могу понять, как он не пристрелил нас на месте.

Питерс, высокий полицейский с худым сильным лицом, улыбнулся, показав прокуренные зубы. Это был один из телохранителей, приставленных к нам Кридом. Персонально он занимался моей безопасностью.

— Если он что-нибудь затеет, я им займусь, — успокоил он.

Я взглянул на часы. Было десять минут двенадцатого.

— Тогда будьте начеку. Отныне он может в любой момент что-нибудь выкинуть.

— Пока мы его не сцапаем, пожалуй, вам лучше оставаться здесь, — предложил Крид.

— Самый надежный способ встретиться с ним — появиться мне на улице. Тогда он начнет действовать, и ваши парни без труда смогут с ним разделаться.

Мой план явно не вызвал восторга у Крида.

— Все же, пока не стемнеет, оставайтесь здесь. Мы тем временем попытаемся его схватить. При солнечном свете вы будете слишком уж соблазнительной мишенью.

Это показалось мне разумным.

— Согласен. Вы можете дать мне пистолет?

— Конечно, — Крид взглянул на Питерса. — Подберите ему что-нибудь подходящее и следите за ним. Вы за него отвечаете головой.

— Есть, сэр.

Питерс не выглядел человеком, слишком обремененным ответственностью. Он бодро вскочил на ноги:

— Какой калибр предпочитаете, мистер: сорок пятый или тридцать восьмой?

— Сорок пятый. Предпочитаю дырке с палец дырку с кулак.

— Тогда возьмите ружье для охоты на слонов. У нас в арсенале такое имеется, — весело предложил Питерс. — Остановимся все же на пистолете.

Питерс вышел, и я рассказал Криду новости о мужчине в верблюжьем пальто. Он меня внимательно выслушал, сделал пометки в блокноте и обещал направить своего человека для беседы с Ларсоном.

— Пожалуй, мы сможем установить личность вашего незнакомца, — заметил он. — Вскоре освободятся ребята, занятые браслетом, и в газетах опубликуют фотографию Фэй Бенсон. Между прочим, ее не было в составе парижского турне. Нам удалось установить агента, нанимавшего Джоан Никольс и всю труппу на работу в Париже. Он не опознал Бенсон по фотоснимку.

Взгляд Крида задержался на груде разбросанных по столу бумаг.

— Я должен вернуться к делам. Подождите внизу. Ребята устроят вас поудобнее. Ко мне зайдете около пяти вечера, и мы займемся разработкой планов на вечер.

Кивнув, я спустился на первый этаж, где столкнулся с Питерсом, возвращавшимся из арсенала.

— Вам приходилось иметь дело с такой конструкцией? — он вручил мне кольт и запасную обойму к нему.

— Конечно. Надо только испытать его на деле. Со времени службы в армии у меня не было практики.

— Будьте благоразумны. Лучше преступником займусь я, — заметил Питерс.

— Только в том случае, если увижу его позже вас.

Я застал Берни в комнате с наглухо заделанным окном. Он сгорбился над столом, хмурясь на портативную машинку. У дверей сидел Скейф — телохранитель Берни — крепко сбитый коп с рыжими волосами и курносым носом.

— Как твои успехи? — спросил я у Берни.

— Разве можно сосредоточиться, когда ждешь, что в любую минуту в тебя выстрелят, — пожаловался он. — Никаких успехов.

Скейф рассмеялся:

— Ваш приятель считает, что мне за ним не уследить. Совершенно напрасно: у него нет ни малейшего повода беспокоиться. Я пытался втолковать, что ему ничто не угрожает, но он отказывается верить на слово.

— Никогда не доверял полиции и не собираюсь доверять впредь, — заявил Берни, подозрительно взглянув на меня. — Что ты там еще придумал?

— Пока не стемнеет, мы побудем в гостинице, затем выйдем на улицу и устроим этому бандиту капкан.

— Какой еще капкан? — брови Берни поползли вверх.

— Обыкновенный. Мы с тобой, взявшись под руки, отправимся на прогулку по городу в надежде, что по дороге натолкнемся на бандита. Как только он рыпнется, наши телохранители нашпигуют его свинцом.

— Красиво излагаешь. А вдруг они промахнутся?

Выхватив ковбойским жестом кольт, я его обнадежил:

— Тогда позаботимся обо всем сами. Для меня с детства пушка — привычное приложение к прогулочному костюму. Недаром меня прозвали Слейден Без Промаха.

Скейф и Питерс рассмеялись, а Берни в ужасе отпрянул.

— Спрячь немедленно! Раз в год и палка палит. — Повернувшись ко мне, он выпятил жирный подбородок и заявил: — Не воображай, что тебе удастся меня вытащить на улицу. Пока этого наркота не схватят или убьют, я собираюсь оставаться здесь. Хочешь стать героем — будь им на здоровье! Я же с места не сдвинусь.

Я беспомощно взглянул на Скейфа и Питерса:

— Видите, с кем приходится иметь дело. Типичный трусишка серенький. От страха.

— Что вас волнует; дорогуша? — ласково спросил у Берни Скейф. — Я ведь о вас пекусь неустанно.

— Я никуда отсюда не пойду, — решительно заявил Берни.

— Успокойся и приступай к работе, — я присел на стул.

— Хочу, чтобы меня правильно поняли. Я нисколько не возражаю против работы, ибо за нее мне платят деньги. Но служить приманкой в вашем капкане я не намерен, — отбивался Берни.

— Ладно, управимся без тебя. А ты не теряй времени даром и распиши во всех красках то, что мы уже наскребли.

Я закурил сигарету и опустился в кресло.

В сопровождении Питерса, следовавшего за мной по пятам, я вошел в кабинет Крида в пять часов.

— Как ваши дела? — поинтересовался капитан и, приглашая меня сесть, отодвинул в сторону папку с делом, над которым работал.

— Я буду действовать один. Мой план не понравился соавтору, а осуждать Лоу я не имею права. Возможно, что вашим людям будет проще справиться с охраной одного человека, нежели двух. Едва стемнеет, я поеду отсюда на такси к себе в гостиницу и переоденусь в темный костюм, чтобы вечером меньше бросаться в глаза. После этого схожу поужинать в ресторан на углу. Можете разместить своих людей в баре — его обязательно нужно пересечь, прежде чем попасть в ресторан. Я сяду спиной к стене. Если бандит начнет действовать в ресторане, мы схватим его там, если нет — то из ресторана я направлюсь в кинотеатр «Гомон». Если и после этого ничего не произойдет, загляну в бар Майка, что расположен позади клуба «Флориан». Оттуда вернусь в гостиницу.

Пока я говорил, Крид писал. Потом настал его черед.

— Будет лучше, если отсюда в гостиницу вы отправитесь пешком, — заметил он. — Такси может спутать карты. Мы не хотим терять вас из виду и в то же время показывать этому бандиту, что вас охраняют. Ведь как-никак, это должна быть ловушка, Слейден, и надо добиться того, чтобы она сработала стопроцентно. Питерс — снайпер, но все же он будет следовать за вами чуть поодаль. А такая расстановка не слишком надежна — вас могут ранить.

Внезапно я ощутил, сколь безрассудно подставил под удар свою башку. Берни далеко не такой болван, как я воображал, однако отступать было поздно.

— Пусть Питерс попадет этому типу в руку, прежде чем тот приступит к делу, — с наигранной бодростью произнес я. — За это я нисколько не буду на него в обиде.

— Питерс будет не один, — мрачно сказал Крид. — Я выделяю на операцию сорок человек. Они будут размещены через каждые двадцать ярдов вашего маршрута. Знать их в лицо вам не нужно. Одни будут сидеть в машинах, другие — болтаться под видом зевак, третьи — прятаться в укрытиях. Как только этот подонок появится с пушкой, он даже понять ничего не успеет, как его уложат.

— Чудесно, — я ощутил облегчение. — Часа через два уже достаточно стемнеет.

— Я ухожу уточнить детали с моими подчиненными. Советую вам не волноваться.

Следующую пару часов я провел вместе с Берни за игрой в «Веришь — не веришь». Берни ядовито заметил, что существует обычай играть в карты с приговоренными к смертной казни, и, хотя игра не приводила его в восторг, он счел своим долгом попытаться отвлечь меня от мыслей о моем ближайшем будущем. Игрок он был не ахти, и вскоре я облегчил его карманы на три доллара.

— Тебе, Чет, мелочь может уже и не понадобиться, — заканючил он, когда я предложил ему раскошелиться. — Если хочешь, я могу дать тебе расписку.

— Предпочитаю наличные. Ведь может так случиться, что не успею присовокупить эту сумму к своему текущему счету.

— Коль скоро разговор зашел о твоем состоянии, Чет, хочу осведомиться, успел ли ты внести меня в завещание? — съязвил Берни, выкладывая деньги.

Вошел Питерс:

— Собрались? Мы готовы, и дело теперь за вами.

Я поднялся:

— Не поминай лихом, Берни. Если не вернусь, то все свое имущество завещаю в твою пользу.

— Серьезно? — лицо Берни просветлело. — И телевизор?

— И телевизор, выжига несчастный.

— Нам пора, — Питерс оскалил зубы, что у него означало улыбку.

Мы дошли до конца коридора, где нас поджидал Крид.

— Все продумано до мелочей. Во время прогулки вы ни на секунду не исчезнете из поля зрения моих людей. Держитесь середины тротуара и графика движения. Тогда будет полный порядок, — подбодрил он.

— Надеюсь, — я взглянул мимо него через раскрытую дверь на улицу, словно это был уже потусторонний мир. — Всего доброго.

— Даю вам минуту, потом выхожу следом, — сказал Питерс.

Кивнув, я перешагнул через порог и, спустившись по ступеням, оказался на темной безлюдной улице. Нащупав в кармане рукоять пистолета, я почувствовал себя несколько спокойнее.

— Не подстрелите меня ненароком, — бросил я Питерсу, подошедшему к двери.

— Напрасно волнуетесь, я ведь обязан вас опекать, а не подпечь, — рассмеялся тот.

Он произнес это слишком самоуверенным тоном, и я опять пожалел, что не придумал более безопасного способа поймать бандита.

— Глядите в оба, — попросил я и, чувствуя себя совершенно обреченным, побрел вдоль скупо освещенной улицы, крепко сжимая пистолет.

Шагов через пятьдесят мое внимание привлек здоровенный детина. Он курил и скользнул по моей фигуре небрежным взглядом, а когда мы поравнялись, прошептал:

— Бьюсь об заклад, старина, что у тебя трясутся поджилки.

Я прошел мимо, не удостоив его вниманием. Путь до гостиницы казался бесконечным. Каждый раз, когда мимо проезжала машина, волосы у меня на голове шевелились, как живые, вид случайного прохожего вызывал приступ сердцебиения, даже черная кошка, перебегавшая дорогу, заставила меня подпрыгнуть от неожиданности. Когда я пересек мостовую и поднялся по ступеням гостиницы, пришлось на мгновение задержаться, чтобы вытереть платком лицо от выступившей испарины. Затем я вошел в вестибюль.

Ларсон листал журнал. Увидев меня, он кивнул. В плетеном кресле расположился коренастый мужчина, читавший газету. Не отрываясь от чтения, он пробормотал:

— У вас в номере Скейф. Случайно не пальните в него, когда войдете.

Сделав знак, что все понял, я сел в допотопный лифт и нажал кнопку второго этажа. Перед тем как выйти, я высунулся в коридор и, не заметив ничего подозрительного, постучал в дверь своего номера, толкнул ее и осмотрительно отступил в сторону. Внутри было темно.

— Здесь Слейден, — произнес я.

Вспыхнул свет, и Скейф предложил войти. Он удобно расположился в кресле. Я увидел, что он нашел припрятанное мною виски и уже успел выдуть добрую половину бутылки. Я вошел и закрыл дверь.

— Тихо, как на кладбище, — заметил мой телохранитель. — Может быть, парень брал вас на пушку?

— Если бы пришлось с ним столкнуться вам, вы не пили бы так беспечно. Этот тип не брал меня на пушку, а просто наставил ее на меня.

— Ерунда! Стрелку-наркоту, у которого тряска, никогда не отвадить меня от виски, — улыбнулся Скейф. Я подошел к столу и налил себе большую порцию. — У вас появилась возможность написать чрезвычайно занимательный рассказ, — продолжал Скейф. — Как вы собираетесь его озаглавить: «Смертельная схватка с наркоманом»?

Проглотив полстакана, я ощутил некоторый прилив бодрости.

— Легко смеяться, когда на прицеле держат не вас, а другого, — заметил я, переодеваясь.

— Совсем не уверен, — возразил Скейф. — На работе случается всякое. Надеюсь, что мы схватим его живьем.

— Я тоже надеюсь. Для этого и облачился не в светлый костюм: белое, как известно, полнит. — Допив виски, я обратился к С кейфу: — Пожалуй, пора пойти выбросить деньги за обед. Не могу сказать, чтобы меня мучил аппетит.

— Пара ребят сидит в баре, а еще один набивает брюхо в ресторане, так что деньги выбросишь за спокойное времяпрепровождение. Там с тобой ничего не может случиться.

— Пока я еще не там. Счастливо оставаться.

— Нет уж, я пойду следом за тобой и Питерсом. Только не слишком суетись.

— Пожалуй, спешить мне некуда.

Спустившись по лестнице, я попрощался с Ларсоном и, подойдя к парадной двери, выглянул на улицу. Напротив гостиницы стояла машина. В ней виднелись силуэты мужчин.

— Не волнуйтесь, — произнес человек, сидевший в плетеном кресле. — Это наши.

Кивнув, я вышел на тротуар и побрел к «Таверне Белла», расположенной на перекрестке, в нескольких сотнях ярдов от гостиницы. На пустынной темной улице мне приходилось переставлять ноги буквально по одной, обшаривая взглядом каждый подозрительный предмет. Из переулка свернула машина, и я едва не бросился прочь, но поскольку она остановилась, а водитель направился в табачную лавку, усилием воли мне удалось заставить себя двинуться дальше. Вытащив наполовину пистолет из кармана, я миновал машину, готовый в любую секунду отскочить в сторону, но ничего не случилось. Тяжело дыша, я открыл дверь ресторана и вступил в ярко освещенный бар. Там пили и болтали между собой десятка два человек, и, казалось, никто из посетителей не обратил внимания на мое появление. Сбросив пальто, я переложил пистолет во внутренний карман пиджака, подошел к стойке, где заказал двойное шотландское, и огляделся. Два тучных человека с кружками пива расположились на выходе из ресторана. Заметив мой взгляд, один из них подмигнул. Когда я подмигнул в ответ, веко у меня свело судорогой.

За исключением этой пары, остальные посетители выглядели вполне безобидно. Допив виски, я прошел в ресторан.

Выбрав столик в углу, я сел спиной к стене, лицом к двери и закурил. Третьего детектива я обнаружил в противоположном конце зала. Он с видимым удовольствием работал челюстями и, увидев меня, одобрительно ухмыльнулся. Этот коп производил впечатление человека, наглядно уяснившего, в чем именно состоит его задание, и с энтузиазмом предавался чревоугодию. Оставалось надеяться, что он вовремя сменит столовые приборы на пистолет. Заказав закуску и трехдюймовый бифштекс, я еще не знал, смогу ли хотя бы притронуться к еде. За ушами у меня вспотело, и желудок трепетал, как флаг на ветру. Но когда бифштекс подали, он оказался таким нежным и привлекательным, что я проглотил его без зазрения совести. Чувство смертельной опасности, оказывается, весьма способствует пищеварению. Я почувствовал себя гораздо лучше. Жуя, я не отрывал взгляда от входной двери, надеясь не прозевать появление бандита, хотя и сознавал, что это бесполезно. «Ему не удастся миновать ту пару в баре», — говорил я сам себе и искренне старался в это верить.

Оплатив счет, несколько минут я сидел, неподвижно уставившись в скатерть. Надо было соблюдать график, но в ресторане было так приятно, уютно и безопасно, что не хотелось даже думать о продолжении прогулки в темноте. Детектив в зале ресторана смотрел в мою сторону, и, когда наши глаза встретились, он мельком глянул на свои часы, а потом на дверь. Это был вежливый намек. Неохотно отодвинув стул, я направился в бар.

— Покидаю вас, — обратился я к одному из тучных детективов у дверей.

— Что-то поздновато, — ухмыльнулся он. — Мы все же надеемся попасть домой еще сегодня.

Это прозвучало несколько двусмысленно, но можно было понять и его. Надев пальто и шляпу, я вышел на улицу.

Я успел сделать всего несколько шагов в направлении клуба «Флориан», когда все и произошло.

Из-за темного поворота вылетела большая черная машина с погашенными фарами. Я понял все, едва увидев, что она приближается без огней. Шансов нырнуть обратно в ресторан не оставалось: машина мчалась слишком быстро. Рядом не было ни одного спасительного укрытия. Очутившись на открытом месте, я чувствовал себя беззащитным, как муха в блюдце с патокой.

Выхватив пистолет, я ринулся навстречу машине с безумной мыслью проскочить мимо. До того как меня сшибут. Мелькнуло лицо шофера, скорчившегося над рулем, маленького человечка в шляпе, глубоко надвинутой на глаза. На заднем сиденье виднелся силуэт еще одного человека, сжимавшего в руках нечто, весьма напоминающее автомат. Ствол опирался на опущенное до отказа боковое стекло.

Вскинув кольт, я нажал на спусковой крючок. Меня оглушил грохот выстрела, а сила отдачи едва не выбила пистолет из руки. Выстрел оказался удачным. Пуля вдребезги разнесла ветровое стекло. Из бешено завилявшей из стороны в сторону машины раздалась автоматная очередь.

Если бы автомобиль не начал вилять, я был бы прошит целым роем пуль, защелкавших по тротуару на шаг впереди. Я бросился ничком в водосточную канаву. Автомобиль, развернувшись поперек дороги, пронесся всего в нескольких футах от меня и врезался в фонарный столб.

Я повернулся на спину. Густую ночь пронзали вспышки пистолетных выстрелов — это вступили в бой мои телохранители. В воздухе визжали рикошетирующие пули, стекла в машине вылетали одно за другим. Я вжался в асфальт, чувствуя, как от страха плаваю в собственном поту, и прислушался к глухому топоту бегущих ног. Я направил пистолет вперед и, не поднимая головы, глянул на автомобиль.

Дверца была распахнута. Я едва успел заметить склонившуюся за машиной тень, как раздалась новая очередь из автомата, и надо мной веером просвистели пули. Я моментально выстрелил и, очевидно, угодил в цель. Автоматчик вскрикнул от боли, выронил оружие и рухнул на тротуар. Его вопль прозвучал в моих ушах сладкой музыкой. Подоспели Питерс и Скейф.

— Берегитесь, он за машиной! — предупредил я.

Питерс метнулся через дорогу, а Скейф, не рискуя, пробежал вдоль улицы и только затем перебрался на противоположную сторону, откуда мог вести прицельный огонь в относительной безопасности.

Увидев, что раненый бандит подхватил автомат, я криком предостерег бежавшего зигзагом Питерса. Автомат застрочил, и Питерс упал. Скейф выстрелил трижды.

Автомат в руках бандита дернулся, он попытался выпрямиться, но осел и рухнул на мостовую.

— Готов! — крикнул Скейф.

Я с трудом поднялся на одеревеневших ногах. Подошли три детектива, до этого топтавшиеся в дверях ресторана. Вчетвером мы присоединились к Скейфу, стоящему по другую сторону машины. Я взглянул на убитого преступника, лежавшего навзничь поперек тротуара. Автомат валялся у него под рукой. Это был наш ночной визитер. На его побелевшем лице уже застыл оскал смерти.

— Другой остался в машине, — сказал я.

Скейф заглянул внутрь автомобиля.

— Ты уложил его с первого выстрела, — сообщил мой телохранитель. Обойдя вокруг машины, он направился к Питерсу, который сидел на мостовой, придерживая руку, и ругался на чем свет стоит.

По улице, оглашая округу воем сирен, приближались две патрульные машины.

Из одной машины выскочил Крид и подбежал к Скейфу. Оба склонились над Питерсом, но затем, оставив раненого заботам Скейфа, Крид приблизился ко мне:

— У вас, мистер Слейден, все в порядке?

— Вроде бы, — ответил я, облокотившись на разбитый автомобиль. — Питерс ранен опасно?

— Скоро поправится, — Крид всмотрелся в лицо убитого. — Это тот самый?

— Точно. Когда-нибудь с ним сталкивались?

— Не могу припомнить.

Подъехали еще полицейские машины и карета «Скорой помощи». На тротуаре собралась приличная толпа зевак. Подошел Скейф.

— Вы его раньше встречали? — обратился к нему Крид, указывая на убитого.

— Нет. Только что познакомился.

— Что ж, представление окончено, — резюмировал Крид. — Вам лучше вернуться в гостиницу. Проводите его, Скейф. Не думаю, чтобы покушение повторилось, но сегодня больше ни к чему рисковать.

— Пошли, герой, — сказал мне Скейф. — Кончились твои волнения. Я же говорил, что все не так страшно, как кажется.

— Достаточно страшно. Во всяком случае у меня есть теперь чем попрекать Берни до самой смерти.

Мы сели в одну из полицейских машин.

Глава 5

На протяжении последующих трех дней не произошло ничего интересного. Я понимал, что прежде чем повторное расследование начнет приносить плоды, непременно должно пройти некоторое время. Дав своим подчиненным различные и многочисленные задания, капитан, как и я, ждал теперь результатов. Одних он направил на охоту за Генри Рутландом и его двухцветным кремово-зеленым «кадиллаком», другая группа копалась в прошлом Фэй Бенсон. За ее браслетом гонялось целое подразделение, и, наконец, еще несколько человек занимались установлением личности убитого бандита.

Мы не рассчитывали получить результаты немедленно, и в ожидании новых фактов я отправил Берни в Нью-Йорк с детальным отчетом к Файетту, и чтобы он начал работу над первой статьей нашей серии.

Он уехал с неприличной поспешностью, потребовав личную охрану в поезде.

Я вызвал фотокорреспондента нашего журнала, парня по фамилии Джадсон, и поручил ему сделать снимки Спенсера, бара Майка, дома Джоан Никольс, золотого яблочка, возвращенного мне на время Кридом, а также групповой портрет сотрудников полиции, занятых следствием.

Все это заняло немало времени, но я утешал себя тем, что теперь у нас достаточно чудесных иллюстраций к статье Берни.

Джадсон улетел в Нью-Йорк на третий день после перестрелки, а я поехал в полицейское управление узнать, не поступила ли новая информация. В комнате дежурного я наткнулся на Скейфа.

— Как раз собирался звонить тебе, — приветствовал он меня. — Ты необходим капитану.

— У него появилось что-нибудь новое?

— Есть кое-что. Он сам тебе расскажет. Поднимайся наверх.

Когда я вошел в кабинет Крида, он сидел за столом и курил сигару. Его суровое, волевое лицо выглядело усталым.

— Заходите, — пригласил он, улыбаясь, — могу порадовать, наше следствие начинает давать результаты. Садитесь.

Я сел, а Скейф остался стоять, прислонившись к стене.

— Имя преступника — Хэнк Флемминг. Он прибыл из Фриско. У него скверное прошлое: среди прочего шесть убийств. Флемминг известен как наемный убийца и мордоворот. Такой за пятьдесят бумажек укокошит родного отца. Полагаю, что его наняли, чтобы убить вас. Медицинский эксперт дал заключение, что вчера он поехал на дело, буквально пропитавшись наркотиками. Вы, наверное, родились в рубашке, коли остались целым и невредимым.

— Значит, теперь надо найти человека, который его нанял.

— Так-то оно так, но это будет нелегко, — Крид стряхнул пепел с сигары. — У нас, правда, есть улика, которая должна помочь в розысках. В кармане у Флемминга нашли обратный железнодорожный билет до Тампа-Сити. Пять дней назад он уехал из Фриско в этот город, а затем очутился здесь. Вполне возможно, что именно от кого-то в Тампа-Сити он получил задание насчет вас.

— Что известно о нем полиции этого города?

— Они сообщили, что им ничего не известно, — нахмурился Крид. — Однако из опыта прошлых лет я научился не доверять их словам. Во всей стране полицейская служба Тампа-Сити — самая беспомощная. Тамошний комиссар полиции Эл Дункан — лучший друг рэкетиров, и, можете мне поверить, город буквально кишит ими. Так что от него мы не ждем никакой помощи.

— А о Генри Рутланде вы что-нибудь узнали?

Крид покачал головой.

— Пока нет. Местные агенты по сбыту «кадиллаков» сообщили, что за последние три года они продали четыре сотни кремово-зеленых двухцветных машин с откидным верхом. Мне удалось получить список покупателей, и мы пока его обрабатываем. Рутланд в них не значится, но это меньше всего смущает. Фамилию покупатель может назвать и вымышленную. Мои люди работают с учетом этого фактора, но поименная проверка списка требует определенного времени, — Крид подавил зевок и продолжал: — Получены сведения и о браслете. Он появился три дня спустя после исчезновения Фэй Бенсон в местном ломбарде. Сдавал его Хессон. Приемщик опознал его по фотографии. Затем браслет был перепродан одной актрисе. Сейчас она живет в Голливуде, и мы с ней связываемся. Нет никакого сомнения, что браслет прошел через руки Хессона.

— А о самой Фэй Бенсон ничего пока нет?

— Мало, но все же что-то имеется. Вы видели ее снимок, который опубликовали в центральных газетах? Мы уже получили ворох писем, и они продолжают поступать. Все уверяют, что знали ее, но я предполагаю, при проверке окажется, что большинство из респондентов просто неврастеники с манией величия. Каждый норовит прославиться. Но есть и любопытные факты. Один парень пишет, что, возможно, был знаком с этой девушкой, но в то время у нее были темные волосы. Он не совсем в этом уверен, и, воспользовавшись его информацией, мы можем оказаться на ложном пути, но я почему-то надеюсь на лучшее. Он пишет, что девушка у него работала. Угадайте где?

— В Тампа-Сити?

— Верно.

— Совсем неплохо за трехдневный промежуток. Что вы собираетесь предпринять дальше? В частности, как быть с полицией Тампа-Сити?

Крид нахмурился:

— На моей памяти не было еще случая, чтобы они вступали со мной в сотрудничество. Наобещают с три короба, а потом палец о палец не ударят.

— Допустим, туда поеду я. Может быть, мне легче будет добиться толку.

Крид кивнул:

— Я как раз собирался это предложить. Так мы продвинемся быстрее. Но придется действовать очень осторожно. Частных детективов Дункан ненавидит пуще смертного яда. Он подобрал верных себе людей, которые могут, отбить у вас всякую охоту к расследованиям, если узнают, чем вы занимаетесь.

— Я буду осторожен. Знаете там кого-нибудь, кто может оказаться полезным?

— Можете встретиться с Доном Брэдли. Хуже, во всяком случае, от этого не будет. Перед выходом в отставку он занимал пост начальника полиции Тампа-Сити. Это замечательный человек — один из лучших офицеров страны. У него произошло столкновение с Дунканом по поводу какого-то дела об убийстве, и его отправили в отставку раньше срока. Подробностей я так и не узнал. Словом, он может быть вам полезен, и я дам вам рекомендательное письмо.

— Чудесно. Я отправляюсь сегодня же.

— Там может ничего и не быть, Слейден. Вдруг написавший нам парень ошибся. Я был бы уверен в этом, не окажись в кармане у Флемминга обратного билета в Тампа-Сити.

— А кто, собственно, этот парень?

— Его зовут Леннокс Хартли. Он живет на Кэннон-авеню, двести сорок шесть.

— Что ж, побеседую с ним, — записал я фамилию и адрес.

В дверь постучали, Скейф открыл ее, и вошедший полицейский что-то ему прошептал. Кивнув, Скейф повернулся к Криду:

— Внизу ждет человек, капитан. Он уверяет, что встречал Флемминга. Вы его примете?

— Обязательно, — Крид даже отодвинулся вместе с креслом. — Немедленно давайте его сюда.

Буквально через минуту появился невысокий, полный мужчина, беспокойно теребивший мятую шляпу заскорузлыми пальцами. На нем были коричневые вельветовые брюки, поношенный пиджак и ковбойка.

— Меня зовут Тэд Сперри, капитан, — заметно волнуясь, начал он. — Я увидел в газете фотографию бандита. Он обращался ко мне около года назад. Я подумал, что мне нужно зайти сюда, но если напрасно отнимаю ваше время…

— Присаживайтесь, мистер Сперри, — приветливо пригласил Крид. — Вы кто по профессии?

Удивившись радушному приему, Сперри сообщил, что он садовник.

— У меня питомник на Далматинском шоссе, капитан. Торгую саженцами фруктовых деревьев и садовым инвентарем. Оборот у меня небольшой, но мне это нравится. Управляемся вдвоем с женой.

— Вы сказали, что к вам заходил Флемминг. Вы убеждены, что это был именно он?

— Я уверен, что это был тот человек, чью фотографию напечатали в газете. Меня крайне удивила его просьба. Он не имел ни малейшего представления о садоводстве.

— Что же ему требовалось?

— Я разработал новый метод выращивания усов клубники в бочках. За него платят хорошие деньги. Я продавал все вместе: усы, бочку с дырками и почву. Это очень удобный метод: большая экономия места, и на клубнике не заводятся вредители. Время от времени я помещал рекламу в газетах. Этот парень сказал, что прочел мое объявление и заинтересовался.

— Звучит занятно, — произнес с легким оттенком нетерпения Крид, — но вряд ли Флеммингу могли потребоваться усы клубники?

— Вот именно! Он хотел одну бочку без усов и без почвы. Мы поспорили. Я пытался втолковать, что не торгую бочками отдельно, собственно, приносят прибыль именно рассада и земля.

Теперь мы все трое слушали садовника с интересом.

— Что же было дальше? — поторапливал Крид.

— Мы все спорили и никак не могли договориться. Он уверял, что у него уже есть усы клубники, а я ему не верил. У подобных людей и сада-то быть не может. Садовода я чувствую за милю. В конце концов он согласился заплатить мне за полный набор оборудования, а забрать только бочку. На другой день он увез ее на грузовике.

— Вы помните точную дату, мистер Сперри?

— Да. Прежде чем идти сюда, я сверился со своими записями. Это было семнадцатого августа.

Я переглянулся с Кридом: в этот день исчезла Фэй Бенсон.

— Может, припомните и номер грузовика?

— Боюсь, что нет. А это важно?

— Возможно, и нет. Как выглядел грузовик?

— Открытая однотонка зеленого цвета. Ничего особенного в ней не было.

— Проведите мистера Сперри в морг и покажите ему Флемминга, — обратился к Скейфу Крид. — Хочу быть уверенным, что он его опознал. — Затем он поднялся и пожал руку Сперри: — Спасибо за то, что пришли. Если бы каждый гражданин сознавал свой долг, так же как вы, моя работа была бы намного легче.

Когда Скейф увел из кабинета вспотевшего и сияющего Сперри, я обратился к Криду:

— Итак, бочка с дырками. Для Фэй Бенсон это звучит невесело.

— Я как раз размышлял об этом, — глаза Крида были задумчивы. — Надо узнать, продавал ли кто-нибудь в городе Флеммингу цемент.

Отдав по телефону распоряжение проверить всех торговцев цементом в округе, Крид продолжал:

— Вот почему мы не нашли тела. Лежит себе где-то бедняжка в цементном бушлате.

Я поднялся и подошел к настенной карте.

— Есть тут у вас водоем, где можно было бы утопить бочку?

Крид подошел ко мне и постучал пальцем по карте.

— Вот здесь. Это Лысое озеро. В его центре глубина достигает шестидесяти футов. Оно совсем рядом — две мили отсюда. Любимое место для проведения пикников.

— А еще где?

— Только бассейн-отстойник водопровода, но Флемминг не стал бы им пользоваться из-за постоянных очисток. Кроме того, он обнесен высоким забором. Так что если бочку утопили, то непременно в Лысом озере, — категорически заключил Крид.

— Вы собираетесь там искать?

Крид, почесав в голове, уставился на карту:

— Придется. Среди моих ребят есть водолаз. Он может осмотреть дно, и, если ему удастся что-нибудь увидеть, мы снарядим механическую лебедку. Эта бочка должна быть тяжелой.

— Я покручусь тут, пока он не посмотрит, капитан. Нет смысла уезжать из города, когда предстоят такие события. Если мы найдем Бенсон — сообщение об этом появится на первых полосах всех газет. Когда вы собираетесь смотреть?

— Не раньше завтрашнего дня. Сегодня уже поздно. Толпа зевак на берегу нам ни к чему. Начну завтра в шесть утра.

Это означало, что мне придется вставать в пять. Мои инстинкты взбунтовались при этой мысли, но спорить на эту тему, как я понимал, было неразумно.

— Хорошо, в шесть я буду на месте.

Солнце еще только поднималось из-за деревьев, когда я подъехал к автомобилям, стоявшим на берегу Лысого озера. Это было довольно живописное место. Плакучие ивы склонялись почти до самой воды, отражавшей их пышные зеленые кроны.

Поставив машину, я присоединился к Скейфу, который безмятежно курил, прислонившись спиной к дереву.

— Какой умиротворяющий пейзаж, — заметил он философски. — Могу поспорить, что ты злился на всех чертей, вставая в такую рань.

— Игра стоила свеч. Я и не предполагал, что выдастся такое замечательное утро. — Я посмотрел туда, где стояли Крид, двое полицейских и парень, облачавшийся в скафандр, шлангом соединенный с помпой.

— На твоем месте я бы не стал пока приставать к ним с расспросами, — посоветовал Скейф. — Старик по утрам обычно не в духе, а сегодня он лег после трех.

Присев на берегу, я зарядил пленку в свой фотоаппарат.

— Надо будет пару раз щелкнуть для моего листка, но подожду, пока они вернутся.

Тем временем Крид, оба полицейских и водолаз забрались в лодку. Туда же поместили помпу. Полицейские выгребли на середину, затем водолаз опустился в воду и исчез в глубине.

— Слава богу, что лезть в воду пришлось не мне, водичка больно прохладная, — заметил Скейф, кутаясь в плащ. — Харрис рассчитывал на повышение, когда расписывал старику, каким был героем на флотской службе, но пока получил одну лишь холодную ванну. Брр…

Я спустился пониже и попробовал воду.

— Ого, не так уж и плохо! Плюс пять, по-моему, никак не ниже.

Скейф бессердечно рассмеялся:

— Это пойдет ему на пользу.

Мы сидели рядом, курили и уже минут двадцать наблюдали за лодкой, когда на поверхности показалась голова в круглом шлеме. Вынырнув рядом с лодкой, он перевалился через борт. Когда ему отвинтили шлем, он коротко переговорил о чем-то с Кридом, затем полицейские принялись грести к берегу.

— Думаешь, он что-нибудь обнаружил? — обратился я к Скейфу, поднимаясь на ноги.

— Должно быть. Иначе бы Крид отправил его обратно в воду.

Мы направились вдоль берега к тому месту, где должна была причалить лодка.

— Внизу лежит бочка. — сообщил Крид. На его угрюмом лице появилось возбуждение. — Нет никаких сомнений, она до отказа набита цементом.

Я сделал снимок Харриса, безуспешно пытавшегося унять лязг зубов. Окрестности озера я уже сфотографировал ранее.

— Вы намерены сразу же вызвать сюда лебедку? — поинтересовался я у Крида.

— Нет, вечером. Не хочу видеть здесь никого из города. Помалкивайте об этом. Я считаю, что девушка там, на дне, но пока не убедимся наверняка, не надо никакой рекламы.

Он сел в свою машину и тронулся.

— Я же тебе говорил, что по утрам он не слишком деликатен, — усмехнулся Скейф. Он посмотрел в сторону Харриса. — Ну, как тебе понравилось нырять?

В ответ Харрис прибегнул к ненормированной лексике. Должно быть, служа на флоте, не раз встречался с русскими моряками.

Обратно в город Скейф путешествовал в моем «бьюике».

— Даже если в бочке окажется труп девушки, — рассуждал я по пути, — предстоит еще долгая работа, чтобы отыскать ее убийцу. Могу согласиться, что исполнителем был Флемминг, но все выглядит так, будто кто-то заплатил ему за это, не правда ли?

— Именно. Ему, насколько мы знаем, не было никакого смысла ее убивать. Слава богу, это уже не моя забота. Не устаю повторять себе, как замечательно быть скромным сержантом полиции. Не хотел бы я сейчас оказаться на месте Крида. Нам еще предстоит многое узнать о девушке. Нужно узнать, кому потребовалось от нее избавиться. Если исходить из известных нам фактов, непохоже, чтобы она встала кому-то поперек дороги, но так ли это было на самом деле? Как говорится, все это еще покрыто мраком неизвестности.

— Если ты будешь так рассуждать, то скоро превратишься в моего коллегу — писателя, — улыбнувшись, заметил я, останавливая машину у полицейского управления. — Придется тебе тогда неустанным трудом зарабатывать на хлеб насущный. Ну, что же, вечером увидимся?

— Приезжай на озеро к девяти. Буду там. Похоже, эта бочка задаст нам работенку. Может, понадобится и твоя помощь. Пока.

Предстоящая ночь обещала быть долгой, и поскольку ничего лучшего я придумать не смог, пришлось отправиться в гостиницу и как следует отоспаться.

Я проспал до трех часов пополудни, а затем решил вернуться в полицейское управление.

Скейф сидел в своей конурке, громко именовавшейся кабинетом, изучая папку с делом Бенсон. Наполненная окурками пепельница подсказала мне, что за этой работой он провел большую часть утра.

— Откопал что-нибудь? — осведомился я, присаживаясь.

— Опять ты, — он откинулся в кресле. — Нет, ничего существенного. Я надеюсь, что мы не найдем сегодня девушку. Это было бы весьма неаппетитное зрелище. Я так и не могу придумать путного объяснения, почему Флемминга наняли убить ее.

— А тебе не кажется, что он попутно убил и Джоан Никольс, и Фармера?

— Так я и думаю, — кивнул Скейф. — Во всяком случае, все к этому клонится, хотя пока доказательств у нас нет.

— Я могу понять, почему убрали Фармера: он участвовал в похищении. Хессона тоже. Но почему умерла Джоан Никольс, мне совершенно неясно.

— Медицинское заключение гласило, что ее смерть наступила от несчастного случая, — напомнил Скейф.

— Я в это не верю. Она справлялась в «Шэдоу-отеле» о Фэй Бенсон, а вернувшись домой, сломала себе шею. Странное совпадение. Ваши люди занимаются ее прошлым?

— На нее материалы отсутствуют. Крид временно положил ее дело под сукно, пока не будет установлена причастность Никольс к похищению, если это вообще удастся когда-нибудь установить.

— Как обстоит дело с остальными девушками из парижской труппы? Они местные?

— Одна из них живет в Уэлдене, — Скейф перелистал страницы досье. — Это Джаннет Шелли. Ее адресок: Аркадия-драйв, двадцать пять.

— С ней уже встречался кто-нибудь из ваших людей?

— Пока нет. Есть ниточки и поважнее, до нее еще доберемся.

— Сдается мне, что Джоан Никольс может оказаться важной фигурой в этой шахматной партии. Сегодня днем я свободен. Могу побеседовать с Шелли. Какие будут на этот счет возражения?

— Никаких, но на меня, пожалуйста, не ссылайся, — ухмыльнулся Скейф. — Хочешь с ней встретиться — пожалуйста. А я вернусь к своим делам. Старик все еще не в духе. Он не придет в восторг, если узнает, что я убил столько времени на болтовню с тобой.

Я поднялся.

— Если что-нибудь узнаю, позвоню тебе.

— Друг мой верный! — с иронией произнес Скейф и, примостившись поудобнее, вернулся к своей распухшей папке.

Аркадия-драйв оказалась тихой улицей на окраине. Ряд одноэтажных домиков выходил окнами на покрытый жухлой сорной травой пустырь, украшенный большими щитами с рекламой.

Должно быть, сразу после постройки домики выглядели привлекательно, но теперь их лучшие времена остались позади. Своим унылым видом они напоминали человека с падающими доходами, пытающегося сохранить представительность и сознающего, что долго забивать баки он не сумеет.

Некоторые из домовладельцев уже отказались от претензий на зажиточность. Два садика перед домами были завешаны бельем и по опрятности могли поспорить разве что с лежащим напротив пустырем.

Дом номер двадцать пять все еще держался молодцом. Газон перед ним недавно подстригали, и хотя краска на стенах уже полностью отслужила свой срок, на окнах виднелись яркие и чистые занавески.

Нажав кнопку звонка, я некоторое время ожидал, пока откроется входная дверь. На пороге возникла яркая блондинка с той стандартной привлекательностью, которая выделяет девушек, зарабатывающих себе на жизнь рукомашеством и дрыгоножеством. Она смотрела на меня вопросительно. На плечи девушки был наброшен голубой домашний халатик, туго перехваченный в талии, на маленьких ножках красовались голубые атласные тапочки.

— Мисс Шелли? — спросил я, приподняв шляпу.

— Да, но если вы надеетесь что-нибудь продать, то напрасно теряете время, — проворно ответила она. — Не говорите потом, что я вас не предупреждала.

— Я ничего не продаю. Я Чет Слейден из «Криминала». Приходилось читать наш журнал, мисс Шелли?

— Меня не интересуют ни преступления, ни факты.

— Понял, не дурак. Но мне хотелось бы задать вам несколько вопросов. Вы не против? Я пытаюсь разузнать о прошлом Джоан Никольс.

Блондинка удивленно подняла красивые светлые брови.

— Но Джоан мертва. Она умерла больше года назад.

— Совершенно справедливо. Может быть, будет удобнее, если я войду? Надолго я вас не задержу.

— Если это трюк с целью меня ограбить, вы впустую потратили столько сил. В моем доме нет ничего ценного.

Достав бумажник, я протянул ей визитную карточку.

— Если вы все же не в состоянии отделаться от мысли, что я грабитель, позвоните сержанту Скейфу в полицейское управление. Он за меня поручится.

Она рассмеялась:

— Что ж, похоже, что вы действительно сочиняете этот криминальный вздор для газет. Проходите. Очень жаль, что не могу предложить вам виски.

Она провела меня в гостиную, обставленную скромно, но со вкусом. В комнате было только самое необходимое для сидения и лежания.

— Присаживайтесь, пожалуйста. Надеюсь, вы меня надолго не задержите. Мне скоро уходить.

— Я не надолго, — успокоил я ее, усаживаясь в комфортабельное на вид кресло. Увы, сидеть в нем оказалось настолько неудобно, что я нисколько не удивился бы, узнав, что под обивкой лежат не горошины, а всамделишные булыжники. Достав фотографию Фэй Бенсон, я показал ее мисс Шелли.

— Когда-нибудь встречались с этой девушкой?

Она рассмотрела снимок и покачала головой.

— По-моему, нет. Лицо знакомое, но это ничего не значит. Очень многие эстрадные артистки выглядят так же.

Я уже думал об этом, когда изучал характерные черты Фэй Бенсон, и поэтому склонен был согласиться с собеседницей.

— Вы уверены, что она не входила в состав вашей труппы во время гастролей в Париже?

— О нет! В этом я абсолютно уверена.

— Джоан Никольс ездила с вами?

— Да. Мне будет намного спокойнее, мистер Слейден, если я узнаю, для чего это все вам нужно.

— Извините. Излагаю вкратце: эта артистка шоу-бизнеса Фэй Бенсон исчезла при загадочных обстоятельствах четырнадцать месяцев назад. Джоан Никольс, возможно, была с ней знакома. Во всяком случае она звонила в гостиницу к Фэй Бенсон через три дня после исчезновения той. Мисс Никольс просила администратора дать ей знать, если Фэй появится вновь. Затем бедняжка вернулась домой, упала с лестницы и сломала себе шею.

— Я знаю, что она упала с лестницы. Но это был несчастный случай. Разве нет?

Джаннет Шелли вопросительно смотрела на меня.

— Медицинское заключение утверждает, что это был несчастный случай, полиция придерживается того же мнения, а вот я в этом не уверен. Ее могли с лестницы и столкнуть.

— Но почему, почему вы так считаете?

— Слишком долго объяснять. Не исключено, что я ошибаюсь. Именно поэтому мне необходимо выяснить, была ли мисс Никольс подругой Фэй Бенсон или же случайной знакомой. Вы ничего не можете сообщить?

Она отрицательно покачала гол одой.

— Джоан Никольс никогда не упоминала имени Бенсон в разговорах со мной.

— Между вами были приятельские отношения?

— Не совсем так. Она была довольно трудным человеком, никто из девушек не мог с ней ужиться.

— В каком смысле она была трудная?

Собеседница, поколебавшись, пожала плечами.

— Я не люблю сплетничать, но поскольку она умерла, я думаю, что это можно сказать. Ей всегда недоставало денег. Она пыталась брать у нас взаймы. В конце концов мы все нуждались и старались жить по доходам, но Джоан никогда не ограничивала себя в тратах. Она всегда залезала по уши в долги и постоянно искала, у кого бы перезанять. Она становилась довольно противной, когда ей это не удавалось. У нее был еще тот язычок. Острый как бритва.

— На что же она тратила деньги?

Джаннет пожала плечами.

— На что обычно женщина тратит деньги? Она никогда не появлялась без очередной обновки. Конечно, ей приходилось одеваться лучше нас, поскольку она вращалась в более высоких кругах. У нее был удивительный талант заводить знакомства среди толстых чековых книжек. В Париже она подружилась с миссис Корнелией Ван Блейк, женой миллионера. Не спрашивайте меня, как ей это удалось, но факт остается фактом. Дважды Джоан ходила к ней в отель, и они вместе обедали. Для этого случая она даже одолжила у меня платье, а у одной из девушек каким-то образом стрельнула двадцатку. Денежки эти плакали, а платье мне удалось выскрести назад с большим трудом.

Все это не слишком меня интересовало, но я давал ей выговориться в надежде, что со временем она сообщит нечто принципиально новое для меня.

— Не приходилось вам встречать ее в обществе высокого загорелого мужчины лет тридцати пяти, с усиками? — задал я давно лелеемый мной вопрос.

Она покачала головой.

— Нет, Джоан никогда не имела дела с молодыми людьми. Все ее поклонники были в летах, бизнесмены, старые кобели, одним словом.

Для девушки, которая не любит сплетничать, она держит себя весьма любопытно, подумал я.

— Встречался вам когда-нибудь человек, соответствующий моему описанию? Его, возможно, зовут Генри Рутланд. У него двухцветный кремово-зеленый «кадиллак».

Она печально улыбнулась.

— Если бы. Вы его так красочно описали! У моих приятелей никогда не было ничего дороже «форда» модели «Т».

Не имело никакого смысла дальше тратить ее и мое время. Разговор зашел в тупик.

— У мисс Никольс были враги? — спросил я напоследок.

— Много, целая толпа. В основном, кредиторы из числа бывших подруг по шоу-бизнесу. Но никто из них не собирался ее убивать. Все, что они хотели — это не иметь с ней больше никакого дела.

— Замечательно, — я с облегчением поднялся из кресла. — Виноват, что отнял у вас время. Очень приятно было встретиться. — Я оглядел аскетичную обстановку гостиной и обратился к девушке: — Я собираюсь несколько вас смутить, мисс Шелли. Наш редактор не рассчитывает, что мы сможем тратить чужое время на свои вопросы за просто так, — достав из кармана две десятки, я их разгладил и положил на стол. — Примите гонорар за информацию.

Если бы меня в эту минуту слышал Файетт, его бы хватил удар, но эта девушка мне понравилась и к тому же было очевидно, что она на мели.

Мисс Шелли очаровательно покраснела от смущения.

— Вот так-так! Я и не ожидала… — она внезапно прервалась. — Я же вам ничего не рассказала.

— В другой раз доскажете. Может, я вернусь за дальнейшими сведениями. А сейчас — до свиданья.

Прежде чем она снова начала протестовать, я вышел в переднюю, открыл входную дверь и сбежал по тропинке к машине.

Глава 6

Я заехал в полицейское управление за Скейфом в половине восьмого вечера. Стоял теплый вечер, и на небе не было ни облачка. Было похоже, что ночь, назначенная для подъема бочки, выдастся прекрасной.

— Виделся с девицей Шелли? — поинтересовался Скейф, комфортабельно расположившись на заднем сиденье «бьюика».

— Да, но ничего существенного от нее не узнал, — я пересказал ему суть разговора. — Случайно не знаешь, снимались ли отпечатки пальцев Джоан перед тем, как ее похоронили?

Скейф пожал плечами.

— Не в курсе. Возможно, что отпечатки у них остались, но ручаться за это я не могу. А зачем они?

— Может, имеет смысл проверить, не числилось ли за ней судимостей. Для девицы, охочей до денег, велика вероятность попасть в неприятную историю.

— А это мысль, — кивнул Скейф, — вернусь — посмотрю, не завалялись ли где-нибудь ее пальчики. Если найду, дам указание произвести проверку.

— Джоан меня заинтересовала. Это единственный человек, которому до сих пор не нашлось разумного места в схеме преступления. Рутланд мог быть любовником Фэй, Хессон и Фармер устроили ее похищение, Флемминг убил и похоронил. Не кажется ли тебе, что Рутланд заплатил этой троице за работу? Возможно, он и есть организатор убийства.

— Мы можем делать любые, самые фантастические предположения, но они остаются лишь гипотезами, — отозвался Скейф. — Предпочитаю подождать, пока голая схема не обрастет плотью фактов. Мы ведь даже не знаем, убита ли Фэй.

— Жаждешь поспорить, что ее нет на дне озера?

Скейф покачал головой:

— Не в этом дело. Просто, пока тело не найдено, хочу судить не предвзято.

— Создается впечатление, что в этом направлении движение стало гораздо интенсивнее, — заметил я, сбавляя скорость и пристраиваясь в хвост длинной процессии машин, медленно дрейфующей в сторону Лысого озера.

Скейф от души выругался:

— Неужели кто-то проболтался? Господи! Старик слюной изойдет. Ты только взгляни на это столпотворение!

Не было абсолютно никакой возможности обогнать вытянувшуюся перед нами кавалькаду, оставалось только плестись за машинами. Когда до озера оставалось не более четверти мили, мы передвигались едва ли быстрее черепахи.

Впереди показался полицейский кордон, пытавшийся регулировать дорожный поток.

— Позволь, я сойду на минутку, — попросил Скейф.

Затормозив, я высадил его и подождал, пока он беседовал с одним из полицейских. Он вернулся злой и насупленный.

— У озера собралась толпа минимум две тысячи, а новые все прибывают и прибывают. Чтобы справиться с зеваками, парни вынуждены были вызвать резерв. Явная утечка. Можем ехать. Проберись поближе к воде.

Я вырулил из застывшего потока и объехал его весь, пока мы не достигли озера.

У деревьев стояли полицейские машины и два грузовика. У самого уреза толпились репортеры и фотографы. Примчались даже две бригады стервятников из кинохроники и деловито устанавливали камеры.

Полицейские возились с тремя мощными прожекторами, направляя их ослепительные лучи на спокойную гладь воды.

Когда мы присоединились к группе на берегу, Харрис надевал скафандр. Крид окинул меня свирепым взглядом и махнул рукой в сторону толпы.

— Ваша работа? — он рубил слова, как острый нож ветчину.

— Я ни при чем, капитан. Не обронил об этом ни слова.

— Вот-вот, все вы так говорите. Что ж, остается только уповать на то, что мы обнаружим тело.

Он повернулся к Харрису, облаченному в свитер, и рявкнул, чтобы тот поторопился.

Харрис сел в лодку с помпой, двое полицейских, спихнув ее с берега, вскарабкались следом и сели на весла.

Неподалеку от нас, прикрепленная к стволу дерева, стояла могучая лебедка. Стальной трос лебедки оканчивался карабином с петлями.

Трое полицейских погрузили петли в другую лодку, оттолкнулись от берега и стали грести за первой лодкой. Еще двое подавали с берега трос.

Мы со Скейфом сочли за лучшее держаться подальше от Крида и, встав под деревьями, смотрели, как лодки медленно движутся к середине озера.

Пара находчивых фоторепортеров попыталась спустить надувную лодку, чтобы запечатлеть погружающегося в воду Харриса, но наряд полиции пресек инициативу. Один из стервятников обратился с протестом к Криду, но тот, найдя, наконец, отдушину, дал выход своему раздражению, и шокированный репортер ретировался.

— Если в этом бочонке только цемент, — произнес Скейф уголком рта, — мы станем свидетелями катаклизма, весьма похожего на землетрясение. Могу поспорить, что стукнул прессе Харрис. Парень обожает саморекламу.

Тем временем Харрис погрузился в воду, и ожидавшая результатов толпа замерла в напряженном молчании. Он появился на поверхности минут через десять и сделал знак лодке с тросом приблизиться. Гребцы несколько раз взмахнули веслами и принялись травить трос за борт.

— Теперь уже скоро, — нетерпеливо сказал Скейф. Он закурил, сделал несколько торопливых затяжек и щелчком зашвырнул бычок в озеро.

Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем круглый шлем Харриса появился на поверхности. Он махнул рукой.

Крид повернулся к людям, стоявшим у лебедки, и скомандовал:

— Порядок! Тяните.

Они принялись вертеть рукоятки. Это стоило им немалых усилий, и Крид распорядился, чтобы к ним присоединилась еще пара свободных полицейских.

Барабан медленно вращался, выбирая мокрый трос. Через десять минут Крид поменял четверку, и та отошла от лебедки, утирая пот и пыхтя.

— Пожалуй, не мешает отойти подальше, — шепнул Скейф. — Можем ненароком попасть старику на глаза, тогда он не преминет запрячь и нас. Работа такого сорта слишком для меня тяжела.

Мы спрятались поглубже в тень.

Прошло более часа, прежде чем вслед за медленно наматывающимся тросом на поверхности озера показалась деревянная бочка.

Толпа ахнула, когда четверо полицейских, влезли по пояс в воду и вручную стали выкатывать бочку на берег. В нее весьма своевременно уперся луч одного из прожекторов, и репортеры защелкали блицами.

Они пытались уговорить Крида сняться рядом с бочкой, но капитан наотрез отказался. Было видно, как ему хочется попасть на первые полосы, но он опасался оказаться в дураках, если внутри бочки не окажется тела девушки.

Темный, крытый грузовик подполз к тому месту, где лежала бочка.

— Катафалк похоронного бюро, — пояснил Скейф. — Крид не рискует вскрывать бочку на месте. Давай-ка сматываться. Нам надо обязательно попасть в морг — бочку отвезут туда.

Мы стали проталкиваться сквозь возбужденную толпу, и, выбравшись из нее, побежали к «бьюику». Мне с трудом удалось развернуть машину — настолько была запружена дорога. Обогнув, наконец, последний автомобиль, мы помчался назад в город.

Когда мы вошли в облицованный кафелем коридор, из комнаты навстречу нам появился невысокий полный человечек в резиновых перчатках и таком же фартуке.

— Привет, сержант, — его небрежно выбритое лицо озарилось улыбкой. — Удалось ее поднять?

— Здравствуй, Джо. Процесс прошел благополучно. Бочку привезут через полчаса.

— А что в бочке?

— Цемент, а возможно, что-нибудь еще. Старик решил вскрыть ее здесь.

— Последняя моя работа с цементом — сплошной кошмар, — посуровел Джо. — Парень разлагался в воде полгода. Посмотрели бы вы на него!

— Наша купалась четырнадцать месяцев. Будет там на что смотреть?

— Все зависит от пропорции цемента, — пожал плечами Джо. — Если в скорлупе не было щелей, может, она осталась целенькой. Правда, долго она не продержится, только-только хватит времени, чтобы ее опознать.

Прислушиваясь к разговору профессионалов, я почувствовал легкую дурноту. Уверенность, что мне надо находиться в морге в момент вскрытия бочки, куда-то испарилась.

— Пойдемте-ка, ребята, в мою комнату, — пригласил Джо, — я там припас бутылочку. Мгновенно поднимет тонус. Я всегда делаю добрый глоток, прежде чем берусь за очередного жмурика.

Мы вошли в маленькую комнатку и переминались с ноги на ногу, пока Джо доставал из шкафчика бутылку виски и стаканы.

— Это Чет Слейден — парень из «Криминала», — представил меня Скейф. — Тоже занимается расследованием.

Джо расшаркался:

— Приходилось читать ваши вещи, мистер. Уверен, здесь потеряете время не зря — наверняка насобираете горячий материал. Будете фотографировать?

Получив утвердительный ответ, он буквально расцвел и повернулся лицом к свету.

— Может, вам понадобится и моя фотография?

— Не уверен, что ты выйдешь, как Кларк Гейбл на рекламе «Унесенных ветром», — ухмыльнулся Скейф.

Я щелкнул пару раз патологоанатома. Из-за недостаточного освещения получить хорошие снимки я не надеялся, но поскольку намеревался ополовинить его запас виски, то подумал, что справедливо будет что-то послать в ответ и от своего стола.

Мы несколько раз расплескивали виски по стаканам, не разбавляя содовой и даже не запивая, и к тому времени, когда во дворе заворчал грузовик, тошнота куда-то улетучилась.

Поспешно убрав бутылку и стаканы, Джо вытер губы тыльной стороной ладони и направился открывать двойные двери, ведущие в прозекторскую.

— Пойдем, — предложил Скейф, — это будет хорошим испытанием для твоего желудка.

Появился хмурый Крид в сопровождении судебного медицинского эксперта.

— А, вы уже здесь? — набросился он на меня.

— Почему бы и нет? Если бы не я, вас бы здесь сегодня не было.

— М-да, резонное замечание, — признал он мою правоту и отвернулся отдать распоряжения бригаде полицейских, втаскивавших бочку на четырехколесную тележку.

— Чудесно провел время, отгоняя эту хищную свору, — продолжал он. — Если найду того, кто проболтался, я сверну ему шею.

— Вы просто обязаны его найти, капитан, ведь вы же начальник полиции, — съязвил я.

Скейф подтолкнул меня локтем и предупреждающе покачал головой.

Все мы группой проследовали за тележкой в морг. Джо и оба его ассистента, обряженные в такие же резиновые фартуки и перчатки, стояли в ожидании.

— За дело, — распорядился Крид. — Давайте посмотрим, что мы достали.

Он сделал знак полицейским, вкатившим в морг тележку с бочкой, покинуть помещение.

Я встал спиной к стене и вставил в гнездо лампу-вспышку. Руки у меня дрожали, и я едва не уронил лампу.

Джо и его ассистенты довольно быстро расправились с деревянной обшивкой. Пока они ее раскурочивали, Крид обратился ко мне:

— Это та самая бочка, которую Сперри продал Флеммингу. Вы видите отверстия для усов клубники? Девушка должна быть там.

Джо оторвал последнюю промокшую клепку от железного обруча. Цементный блок, формой повторявший бочку, в резком свете выглядел мрачно.

— Отливка сделана мастером своего дела, — заметил Джо, отойдя в сторону, чтобы вытереть лоб. — Принеси-ка парочку зубил, Том.

При свете лампы-вспышки я сфотографировал блок в тот момент, когда Том принес зубила.

— Давай полегоньку, — скомандовал Джо, и они вдвоем с Томом принялись вбивать клинья в цемент.

Десять минут равномерного стука молотков — и цементная оболочка дала трещину.

Джо посмотрел в разлом, Крид оттолкнул его в сторону, заглянул туда сам и отступил назад. Лицо его перекосила гримаса.

— Это она. Я рассмотрел блестки на одежде. Продолжай, Джо.

Еще несколько ударов молотками, и цементный чехол развалился в стороны, как скорлупа с пасхального яйца.

Я бросил взгляд и отвернулся. До меня донеслись слова Крида:

— Она в вашем распоряжении, доктор, вернее то, что от нее осталось.

Я выбежал вон. Никогда я не жаловался на желудок, но то, что я увидел, вызвало у меня жесточайший позыв.

Добравшись до комнаты Джо, я надолго припал к горлышку его бутылки.

— Дай-ка и мне, — попросил, войдя, Скейф. Он взял бутылку и налил себе полстакана. — Тьфу! Ни за какие коврижки не согласился бы стать потрошителем. Итак, все решилось. Это она.

Через несколько минут появился Крид. Я налил и ему. Он взял стакан, не поблагодарив, присел на стул около окна и отпил немного, хотя по его виду нельзя было сказать, что он сильно нуждался в выпивке. Глаза капитана светились от возбуждения и удовлетворения.

— Наконец-то мы чего-то достигли, — заговорил он. — Вы оба не уходите. Я собираюсь сделать заявление для прессы. Несомненно, перед нами останки Фэй Бенсон. У трупа искривлен мизинец, точно такой же был у Фэй, — он допил до дна. — Теперь нам предстоит установить мотивы убийства.

Он направился во двор, где его нетерпеливо дожидалась шайка репортеров. Скейф закурил.

— Теперь предстоит самая тяжелая часть работы, — уныло сказал он. — Поиски этого Рутланда.

Я сел к телефону и заказал разговор с Нью-Йорком. После томительного ожидания я услышал на другом конце провода голос Берни. Было двадцать минут первого, и я очень удивился, застав его дома.

— Не могу с тобой долго разговаривать, — начал он. — Клэр организовала вечеринку, и мне приказано потчевать этих оглоедов моим лучшим виски. Что у вас стряслось?

— Записывай. У меня свежая новость, можно сказать, с пылу с жару.

— Ты не мог бы подождать до утра? — заканючил он. — Клэр не любит, когда я оставляю гостей. Я сказал «гостей»? Это не соответствует истине. Компания больше всего напоминает оголодавшую волчью стаю.

— Слушай, ты, пьяный зайчик. Бери блокнот и прочисть уши! Мы нашли Фэй Бенсон.

— В самом деле? Вот это да! Как она там?

— Мокрая, холодная и совсем-совсем мертвая. Возьмешь ты, наконец, ручку?

После приведшей меня в ярость паузы его голос вновь зазвучал в трубке:

— Клэр на меня разозлилась. Бога ради, поторопись, — взмолился он.

— Провались в преисподнюю со своей Клэр! — в сердцах гаркнул я. — И слушай, что я буду говорить.

Я начал диктовать рассказ.

Одним из главных достоинств Берни была доведенная до совершенства способность записывать по собственной стенографической системе все, с какой бы бешеной скоростью ему ни диктовали. В конце я добавил, что отправляю фотографии с утренним самолетом.

— Пошли кого-нибудь встретить самолет. Гарантирую, что переданный материал — сенсация, — заключил я.

— Я все устрою. К завтрашнему дню у нас будет готовая вещь с разгаданным до конца убийством. Хорошей работы. Чет!

— Приятно от тебя это слышать. Держись поближе к телефону. Скоро я сообщу тебе дополнительную информацию. Все ждут заключения медицинского эксперта.

— Не звони больше ночью, — в голосе Берни звучала тревога, — сам знаешь Клэр…

— Знаю, что Клэр этого не любит. Ну и черт с ней, — рассвирепел я и повесил трубку.

В комнате появился Крид, выглядевший весьма и весьма довольным.

— Наше дельце как раз во вкусе этих вампиров нонпарели, — заявил он, садясь. — Пусть готовят крупный шрифт для заголовков. Док не появлялся?

Скейф отрицательно покачал головой. Нам пришлось ждать еще с четверть часа, прежде чем появился судебно-медицинский эксперт.

Он выглядел совершенно спокойно. Невозмутимо набив табаком трубку, он закурил и отказался от предложенного виски.

— Фэй Бенсон была убита ударом в затылок тупым предметом, скорее всего рукояткой револьвера. Больше ничего добавить не могу: тело слишком долго пролежало в воде. Она была уже мертва, когда бочку залили цементом.

Крид поднялся:

— Благодарю, док. — Затем он обернулся к Скейфу: — Вперед, сержант, у нас еще много дел.

Когда судебный эксперт последовал за ними, я подошел к телефону и перезвонил толстяку Берни.

В одиннадцать утра я заглянул в полицейское управление, чтобы встретиться с Кридом. Расплатившись в «Шэдоу-отеле» и собрав вещички, я был теперь готов к переезду в Тампа-Сити.

Скейф сообщил мне, что Крид загружен под завязку, однако обязательно хотел увидеться со мной перед отъездом.

— Он будет минут через двадцать. Пойдем пока ко мне в кабинет. У меня для тебя потрясающая новость.

Когда я сел, Скейф сказал:

— Ты и на этот раз оказался прав. У Джоан Никольс была судимость. Шесть лет назад она отбыла двухлетний срок за шантаж.

— Давай подробнее, — перебил я.

— Это был особенно подлый вид вымогательства, — продолжал Скейф. — У одной из девушек, выступавших с ней в труппе, брат лечился в психиатрической больнице для преступников. У парня было достаточно темное прошлое, и Джоан Никольс разузнала об этом. Она пригрозила рассказать его историю другим девушкам, если та не будет платить ей по пять долларов еженедельно. Это была максимальная сумма, которую могла изыскивать из своего скудного бюджета та девушка, поскольку содержала еще и мать. Она регулярно платила на протяжении полугода, пока брат не умер. После этого жертва шантажа обратилась в полицию, и Джоан Никольс схлопотала два года.

— Весьма любопытно, — заинтересовался я. — Не будет ничего удивительного, если она шантажировала и Фэй.

— Скорее она испытывала терпение Рутланда. Возможно, на пару с Фэй она хотела с рего что-то урвать, и он убрал обеих.

Я покачал головой:

— Нет, дружище. Я думаю, все было по-другому. Смерть Джоан была обставлена как несчастный случай, как, впрочем, и гибель Фармера. Если исходить из твоих предположений, то почему же тогда с Фэй не поступили так же? Почему потребовалось избавиться от ее тела таким сложным способом, чтобы никто не смог его найти?

Скейф уставился на меня во все глаза. Над этой стороной вопроса он явно не рассуждал.

— Пожалуй, в твоих словах что-то есть, — протянул он задумчиво. — Ее ведь и впрямь можно было без труда убрать, обставив дело как несчастный случай.

На столе зажужжал зуммер, и Скейф встал.

— Это старик. Пойдем, я знаю, что он хочет тебя видеть.

Крид сидел у себя за столом и жевал кончик сигары. Он выглядел не таким счастливым, как минувшей ночью, когда доказывал репортерам, какой он удачливый парень. Лицо его заволокли тучи, и он уставился на меня с таким видом, как будто прикидывал, нравлюсь я ему еще или уже нет.

— Вы, Слейден, действительно помогли раскрутить это дело. Но черт меня побери, если я знаю, как его теперь заканчивать, — сказал он и, отпустив Скейфа, продолжил: — Очень хорошо, что мы нашли тело, отправили на тот свет убийцу, но что это нам дало? Газеты настойчиво вбивают обывателю в уши, что Флемминг — всего лишь наемный убийца, а через день или два они вообще сожрут меня с потрохами. Как назло у полиции нет ни одной нити.

— Я ухватил одну за кончик. Сейчас отправляюсь в Тампа-Сити.

— А я хочу вас отговорить. Мы не имеем права посылать туда своих людей, поскольку Дункан наотрез отказался сотрудничать с другими полицейскими. С тех пор, как он водворился там, Тампа-Сити превратился в заповедник для преступников. Трудно себе вообразить, чтобы в городе с населением в четверть миллиона не нарушался бы закон и тем не менее половина возбуждаемых там дел связана с дорожно-транспортными происшествиями и парковкой в запрещенных местах. Остальное — мелкие кражи, хищения в магазинах и прочая чепуха. За последние четыре года в городе не было зарегистрировано ни одного убийства или крупного ограбления, только правонарушения бедняками — теми, кто не в состоянии заплатить за покровительство полиции. Даже если вам удастся найти кончик, мистер Слейден, тяните за него очень и очень осторожно.

— Может быть, все обстоит не так уж плохо, — возразил я. — Если удастся добыть неоспоримые доказательства, что человек, заплативший Флеммингу, проживает в Тампа-Сити, уверен, что мы сможем оказать на Дункана необходимое давление, и ему придется выдать преступника вам.

— Все зависит от того, кто этот человек и сколько он может выложить за себя. Но готов биться об заклад, что прямых доказательств вам получить не удастся в любом случае. Вас просто вышвырнут из города. Я не шучу, мистер Слейден, — он энергично раздавил окурок сигары в пепельнице. — Вот что я вам расскажу: полгода назад здесь работал по делу о разводе частный детектив. Женщина, за которой он следил, отправилась в Тампа-Сити. Он последовал за ней и продолжал наблюдение. У нее оказалась не только пухлая грудь, но и толстая чековая книжка. Предполагаю, что она обратилась с жалобой непосредственно к Дункану. Жаль, что вы не видели, как они разукрасили детектива. Теперь он раскатывает в кресле-каталке. Кто его избил — не знает. Во всяком случае, ему это все равно — бедняга считает, что еще удачно отделался. С некоторыми затруднениями — он теперь не очень-то отчетливо произносит половину звуков — мне удалось вытянуть, что в глухом переулке его подкараулили трое. Он не успел в темноте запомнить лиц, поскольку довольно быстро потерял сознание. Я разговаривал об этом деле с Дунканом. Он пообещал, что займется этими хулиганами и доставит их мне через неделю. Я их все еще жду, хотя прошло уже двадцать пять недель.

Я молча смотрел на Крида, чувствуя, как по спине у меня внезапно пробежал холодок.

— Хотите сказать, что и меня могут встретить подобным образом?

— Не поручусь даже за безопасность Скейфа, если бы у меня вдруг мелькнула шальная мысль пощупать с его помощью вотчину Дункана. А ведь он — в штате моего управления. С какой стати делать исключение для вас?

— Все-таки у меня репортерское удостоверение «Криминала», — без особой уверенности заявил я.

— Скажите Дункану, это его здорово позабавит, — угрюмо усмехнулся Крид.

— Значит, по-вашему, мне надо держаться подальше от Тампа-Сити?

— Как хотите. Если вам так приспичило набрать материал на рассказ, в Тампа-Сити вы сможете это сделать наверняка, но безопасности не гарантирую. Решайте сами.

Я с трудом заставил себя улыбнуться.

— Вы напоминаете нашего любимого редактора Файетта, но в отличие от вас, он приказал бы мне туда ехать. Ну да ладно, я ведь простак, Чет по прозвищу «Где наша не пропадала?» Все-таки съезжу, но постараюсь действовать осторожно.

— Наш пистолет у вас с собой? — спросил Крид, протягивая раскрытую ладонь: — Верните в арсенал. На ношение оружия в Тампа-Сити требуется специальное разрешение самого Дункана, а если вас прихватят с пистот летом без него, вам придется провести полгода в тюрьме с самым суровым режимом в стране.

Я с большой неохотой вернул капитану кольт.

— А я так надеялся еще подержаться за рифленую рукоятку. Вряд ли кто-нибудь усадил бы меня в кресло-каталку, достань я из кармана эту штуку.

— Без него вам будет безопаснее. Наводить пистолет на полицейского не имеете права, пора об этом знать, — Крид взял со стола конверт и протянул мне: — Это письмо к Дону Брэдли, бывшему капитану полиции Тампа-Сити. Мы с ним старые приятели, но я уже давно его не видел, слишком давно. Он хороший человек и подскажет, в каком направлении вам следует делать шаги. Во всяком случае, он снабдит вас самой свежей информацией о том, с кем можно встречаться, а кому не следует попадаться на глаза. Поговорите с ним в первую очередь, как только приедете в город. Он скажет вам, где остановиться, и познакомит с местной географией и местной историей.

Я поблагодарил и спрятал конверт в карман.

— Мне ведь еще предстоит встреча с Ленноксом Хартли. Надо выяснить у него все, что он знает о Фэй Бенсон. Кстати, вы не получали новых писем с известиями о ней?

— Как же, пришло еще десятка два. Но в них нет ничего существенного. Респонденты только подозревают, что где-то видели Фэй Бенсон. Никто из них не пишет с такой детальностью, как Хартли, и ни в одном из писем нет намека на Тампа-Сити. На всякий случай мы их сейчас проверяем, и если, паче чаяния, на что-нибудь наткнемся, я тут же поставлю вас в известность. Как только устроитесь, сразу позвоните мне и сообщите свой адрес. — Он задумчиво посмотрел на меня. — Надеюсь, вы задержитесь в Тампа-Сити достаточно долго, чтобы у вас появился адрес.

— И я надеюсь, — бодро сказал я ему в пику, ибо не почувствовал в его голосе моральной поддержки. — Ну что ж, пора трогаться.

— Всего хорошего, мистер Слейден. Желаю удачи.

Мы обменялись рукопожатием.

Последние слова он произнес таким тоном, будто прощался со мной навсегда.

Я вышел из кабинета. Когда проходил мимо комнатушки Скейфа, мой телохранитель и, надеюсь, приятель еще работал, и я заглянул к нему напоследок.

— Отбываю в Тампа-Сити. Полагаю, мы еще увидимся.

Он окинул меня долгим и серьезным взглядом.

— Чет, как тебе известно, я всегда считал, что у твоего соавтора Лоу в башке гораздо больше серого вещества, чем у тебя, — заметил Скейф, откидываясь на спинку кресла. — Возможно, ты — мозг вашего дуэта, но здравый смысл — он. Что касается меня, то я бы не поехал в Тампа-Сити, даже если там умирала бы в страшных мучениях любимая теща. Если бы я, конечно, был женат, а у жены имелась мама.

— Я не только мозг нашего с Берни дуэта, но и его отвага, — с пафосом произнес я и направился к выходу. Пока я шел по коридору, вслед мне доносились оглушительные раскаты хохота Скейфа.

Нельзя сказать, чтобы эти звуки вдохновляли на подвиг.

Глава 7

Приблизительно в четыре часа пополудни я въехал на магистраль, ведущую в Тампа-Сити. Четырехрядная, прямая как стрела, автострада тянулась вдоль золотого песчаного берега океана, залитого солнцем.

В этот час дорога была довольно пустынной, и я спокойно катил со скоростью шестьдесят миль в час, пока не заметил впереди сорокафутовый щит с надписью, выполненной кроваво-красными буквами по белоснежному блестящему фону. Содержание надписи заставило меня сбросить ногу с педали газа:

Милей дальше я обратил внимание на регулировщиков движения, сидевших на мотоциклах, расставив ноги подпорками. Руками в крагах они сжимали рули, как будто ожидали подходящего момента сорваться с места: пара крепких краснощеких парней с глазами, похожими на гальку, блестевшую на солнце.

Оба свирепо уставились на меня, когда я невозмутимо и степенно проехал мимо со скоростью тридцать пять миль в час.

Еще через милю, когда дорога круто пошла под уклон, сбегая к подножию холма, я бросил первый взгляд на Тампа-Сити.

Город раскинулся на берегу залива: белое, сверкающее алюминием скопище небоскребов, роскошных вилл, помпезных отелей, ярких солнечных зонтиков и тропических деревьев. Он выглядел довольным, как эстрадная певичка, только что получившая от поклонника браслет с бриллиантами.

Более пристальный осмотр, который я начал, добравшись до длинной, оживленной главной улицы, показал мне, что это место проживания богатых людей. «Роллс-ройсы», «бентли», «кадиллаки» и «мерседесы» загромождали автостоянки. В машинах сидели холеные, хорошо одетые мужчины и, нетерпеливо барабаня пальцами по рулям, ожидали занятых покупками жен и любовниц, другие расположились в кафе и дерзко пялились на красоток, дефилирующих по тротуарам с не меньшей дерзостью.

Про себя я отметил, что этот город понравился бы Берни наверняка. По первому впечатлению у меня он тоже не вызвал неприязни.

Заметив на одной из стоянок свободное место, я поставил «бьюик», заглушил мотор и вышел. Жмурясь от солнца, я пересек дорогу, чтобы спросить в магазине, как добраться на Линкольн-драйв, где жил Дон Брэдли.

Продавец ответил таким тоном, будто облагодетельствовал меня. Казалось, его проницательный взгляд без труда заглянул ко мне в бумажник и пересчитал содержимое. По выражению его лица я заключил, что он остался невысокого мнения о моей платежеспособности.

Когда я выходил, навстречу мне проплыла высокая девица в купальнике с открытой спиной, в соломенной шляпе диаметром с колесо грузовика и солнечных очках сверхъестественных размеров. На запястье у нее красовался браслет с бриллиантами, который обошелся какому-то простофиле в целое состояние.

Продавец встретил ее с такой почтительностью, на которую могут рассчитывать, пожалуй, только члены королевской фамилии. В Тампа-Сити деньги говорили сами за себя.

Я вернулся к машине. На нее облокотился полицейский, которого сзади можно было принять за Роско Арбокля. Когда я приблизился, он флегматично уставился на меня недружелюбным взглядом.

— Твоя тачка? — он покосился на машину так, будто замечать ее было ниже его достоинства.

— Моя, — кротко ответил я.

Чтобы понять, что он раздражен, не нужно было быть психологом, но я не знал, чем вызвано его раздражение.

— Ты находишься в Тампа-Сити, — произнес он, чеканя каждое слово. — У нас принято ставить автомобили аккуратно. У тебя задние колеса за белой чертой.

Я оглянулся на сверкающий «роллс-ройс», стоявший сзади моей машины. Его колеса залезали за белую черту на добрых три фута. Но все-таки это был «роллс-ройс» последней модели, а не старенький «бьюик».

— Виноват. Я новичок в городе.

Полицейский протянул руку, которую в сумерках можно было бы спутать с гроздью бананов.

— Права!

Я подал. Он рассматривал права с таким видом, будто не был уверен в правильности орфографии отдельных слов, затем расстегнул кожаный планшет, набитый бланками квитанций, и начал старательно писать.

— Надолго прибыл? — прорычал он, не глядя на меня.

— Не думаю. Сомневаюсь, что смогу себе это позволить.

Толстяк пропустил намек мимо ушей, вырвал листок, который заполнял, и сунул мне.

— Пять долларов.

Не моргнув глазом, я протянул ему пятерку и забрал квитанцию за штраф. Крид меня предупредил относительно царящих здесь нравов, Файетт оплачивал накладные расходы — так стоило ли вступать в пререкания?

Полицейский, по-видимому, остался удивлен моим покладистым поведением.

— В следующий раз будь внимательнее.

— Я собираюсь приобрести ватерпас с отвесом и по нему выверять машину, когда оставлю в следующий раз.

Послюнявив огрызок карандаша, полицейский записал номер «бьюика». Теплоты в его глазах было не больше, чем на айсберге в океане. Стало понятно, что он будет за мной присматривать. Я влез в машину.

— Мне можно ехать?

Окинув меня на прощание суровым взглядом, он отошел. Со спины этот полицейский напоминал несгораемый шкаф, у которого неожиданно выросли ноги. Для того, чтобы переломать мне ребра, ему достаточно было слегка шевельнуть локтем.

Я выехал со стоянки, чувствуя, что несколько вспотел, хотя было не жарко. «Если подобные происшествия обещают повторяться часто, — подумал я, — надолго нервов не хватит».

Линкольн-драйв находилась в бедной части Тампа-Сити. Это означало, что дома там были меньше и не торчали вплотную друг к другу из-за дороговизны частной земли, как девяносто девять процентов домов в центре города. Как бы стыдясь облупленных фасадов, здания прятались за посаженными по обеим сторонам деревьями, но лично я предпочел бы жить именно на такой улице.

Высокий, солидно выглядевший человек возился в саду возле дома номер двадцать четыре, окапывая на клумбе великолепный душистый горошек. Даже специалист мог бы гордиться, вырастив такие цветы. Я догадался, что это и есть Брэдли. Когда я свернул на обочину, он бросил быстрый, но проницательный взгляд в мою сторону.

Каждая черточка выдавала в нем полицейского, но настоящего, а не продажного копа, придирающегося к колесам автомобиля, вылезшего за разметку. Слегка насмешливое выражение, не сходившее с его полного, обветренного лица, гармонировало с живыми и внимательными голубыми глазами. Растрепанные усы, загорелая лысина и квадратный подбородок усиливали ощущение прочности, исходившее от всей его фигуры.

Я вылез из машины, и он направился навстречу мне по садовой тропинке.

— Капитан Брэдли? — спросил я, опершись о калитку.

— Он самый, заходите.

— Ничего, что я поставил тут машину? Мне уже успели сделать просечку за парковку за чертой.

Он рассмеялся:

— Не беспокойтесь. У моего дома вас никто не оштрафует. Заходите же.

Я ступил за ограду.

— Не думаю, что мне когда-либо приходилось видеть такой душистый горошек, как у вас, — заметил я не с целью польстить чудаку, а потому что так оно и было на самом деле.

— Он действительно замечательный. Вы садовод?

— Нет пока.

— Ага, — кивнул он, — копаться в саду — занятие для пожилых. Если бы не сад, я теперь, вероятно, чувствовал бы себя потерянным. — Он провел меня в аккуратную, комфортабельно обставленную гостиную. Окна комнаты выходили на зеленую лужайку. — Простите, не знаю вашего имени?

— Чет Слейден.

Мохнатые брови поползли вверх.

— Вы тот самый малый, что пишет в «Криминал»?

— Тот самый.

— Рад познакомиться. Я читал все написанное вами. Садитесь. Как насчет выпить? — его лицо осветилось приветливой улыбкой.

— Благодарю, с удовольствием.

Разливая виски, он поинтересовался:

— Впервые в Тампа-Сити?

— Да, с виду очень приятный город. Похоже, что он набит деньгами под завязку.

— Верно. Некоторые утверждают, что шальных денег здесь больше, чем в Голливуде. На сегодняшний день в городе проживает тринадцать миллионеров. Человек, не имеющий пятизначного дохода, в Тампа-Сити считается мусором. — Он принес наполненные стаканы и расположился в кресле напротив меня. — Угощайтесь.

Мы выпили, и я протянул письмо Крида.

— Это в качестве рекомендации, сэр. От капитана Крида.

Брэдли тепло улыбнулся.

— Ну, ну, давненько ничего не слышал о Томе. Как он поживает?

— У него все хорошо. Сейчас мы вместе проводим расследование одного дела. Следы ведут сюда. Крид решил, если им займусь я, то мы, возможно, здесь кое-что выудим.

Посмотрев на меня проницательно, Брэдли развернул письмо, а прочитав, произнес:

— Если хотите послушать мнение старого человека, мистер Слейден, садитесь в свою машину и возвращайтесь в Уэлден. Климат там, насколько я помню, гораздо здоровее, чем здесь.

— Капитан Крид говорил об этом, но мне все же надо закончить работу. Я рассчитываю на помощь с вашей стороны.

— Теперь я не у дел и не заходил в полицейское управление больше года. Вас не затруднит рассказать подробнее, из-за чего разгорелся весь сыр-бор?

Я принял позу поудобнее и рассказал ему историю Фэй Бенсон от начала до конца. Он сидел неподвижно, полузакрыв глаза, и у меня сложилось впечатление, что он не пропустил ни слова.

— Да, дело интересное, и думаю, что к нам вы заглянули не напрасно. Возможно, это случайное совпадение, но вам будет небезынтересно услышать, что в Тампа-Сити есть фешенебельный ночной клуб под названием «Золотое яблоко».

Я так и подскочил.

— «Золотое яблоко»? Что это за клуб?

— Закрытый клуб для привилегированного круга лиц, мистер Слейден. Его содержит Гамильтон Ройс, весьма и весьма темная личность. Мне приходилось заниматься им — в то время, когда я еще держался в седле. Ройс начал свою карьеру карточным шулером, промышлявшим на трансатлантических лайнерах. Затем перешел к аферам с акциями. Из Майами он удрал как раз в тот момент, когда к нему начала присматриваться полиция. Деньги перевел сюда заранее, здесь и обосновался. В «Золотом яблоке» два больших зала для азартных игр, и я знаю наверняка, в них по меньшей мере две рулетки установлены незаконным путем. Без членского билета к клубу даже на пушечный выстрел не подпускают. Между прочим, комиссар Дункан является одним из первых пожизненных его членов, и я слышал, что вступительный и членские взносы за него платил клуб. В число членов клуба входят примерно с полтысячи человек, и все занимают видное положение. Доход у каждого не меньше, чем шестизначный. Весьма достойное место.

— Вероятно. Как, по-вашему, я смог бы войти в число членов?

— Легче стать президентом Штатов, мистер Слейден, — рассмеялся Брэдли. — Уверяю вас, много легче.

— Тогда мне остается скрыть свои переживания по этому поводу за мужественной улыбкой. Вы знаете Леннокса Хартли? Вам что-нибудь говорит эта фамилия?

— Да вроде нет. Это тот самый малый, который утверждает, что опознал фотографию Бенсон?

— Он самый. К нему-то я и собираюсь зайти для начала.

— Послушайтесь моего совета — не торопитесь, — сказал Брэдли. — Особенно беспокоиться по поводу моих коллег не следует: я имею в виду патрульных. Конечно, они всегда готовы урвать лишний доллар при случае.

Стригут штрафы только так и делают это весьма энергично. Платите, не вступайте в пререкания, и все будет хорошо. Но с парнями в штатском лучше не связывайтесь. Ребята это крутые, и поверьте мне, когда я говорю крутые, именно это я и имею в виду. Когда я еще служил, капитан Мэтьюз ходил у меня в лейтенантах. Мне пришлось хлебнуть с ним горя в управлении полиции, очень жаль, что я не сумел тогда от него отделаться. Он не просто плохой полицейский, это зверь. Лейтенант Джо Карсон тоже не подарок, но чудовищнее всех сержант Карл Лэсситер. Если вы столкнетесь с последним, лучший выход — удрать из города как можно скорее. Я нисколько не преувеличиваю, мистер Слейден. У нас работал частный детектив из Уэлдена…

— Я слышал о нем от Крида.

— Это дело рук Лэсситера. Так что остерегайтесь.

Во мне опять стало нарастать ноющее чувство тревоги, и я пожалел, что рядом нет Берни. Выслушав советы Брэдли, он настолько перепугался бы, что на его фоне я почувствовал бы себя настоящим храбрецом.

— Чрезмерно усердствовать я не намерен. Благодарю за совет, а пока мне нужно подыскать удобную и не слишком дорогую гостиницу. Вы не могли бы что-нибудь порекомендовать?

— Попробуйте достать номер в отеле «Приморский» на Пальм-авеню. Там о вас позаботятся и не ограбят. И послушайтесь моего совета: никто не должен знать о нашей встрече. В Тампа-Сити я не пользуюсь популярностью, как, впрочем, и любой мой посетитель.

Я встал.

— Смогу ли я обратиться к вам, если мне потребуется совет?

— Конечно, но предварительно позвоните. Будет лучше, если автомобиль оставите в стороне от дома, а приходить сюда безопаснее, когда стемнеет.

— Вы говорите серьезно? — удивился я.

— Совершенно серьезно.

— Вы считаете, что кому-то в самом деле не нравится, когда у вас бывают посетители?

— Именно. С тех пор, как около года назад я вышел в отставку, не могу припомнить случая, чтобы кто-нибудь зашел ко мне в гости. Люди чураются полицейских, оказавшихся не у дел досрочно. Но это не беда. У меня чудесная жена, сад, обеспеченная старость, а что еще нужно человеку в моем возрасте.

— Вас вынудили уйти в отставку? — Я думал…

— Меня просто вышвырнули. Возможно, я расскажу вам об этом однажды, когда у нас обоих будет больше свободного времени. А сейчас у мен# масса дел; думаю, что и у вас тоже.

— Хорошо, — протянул я озадаченно. Услышанное меня поразило. — Спасибо, что приняли меня, капитан. До свиданья.

Оставив его, я направился по садовой тропинке к машине.

По противоположной стороне улицы прогуливался крепко скроенный, румяный полицейский-регулировщик. Увидев меня, он остановился и вытаращил от удивления глаза.

Я сделал вид, что не обращаю на него внимания, хотя сердце мое тревожно забилось, сел в машину и тронулся с места.

Последний взгляд на полицейского, брошенный в зеркало заднего вида, не успокоил моей тревоги: он держал в руках блокнот. Нетрудно было догадаться, что он записывает номер «бьюика».

Я остановился в отеле «Приморский», который оказался именно таким, каким его описал Брэдли: комфортабельным и не слишком дорогим. Администрация, как показалось, приняла меня с удовольствием.

Номер с ванной, расположенный на четвертом этаже, выходил окнами на пляж и океан. Коридорный, доставивший в номер вещи, сообщил, что если мне захочется выпить, следует обращаться к нему. Я нашел эту идею недурной. Он отправился за бутылкой и принес ее столь поспешно, что избавил меня от обычного раздражающего ожидания.

— Что-нибудь еще, мистер? — осведомился он. — Какие-нибудь мелочи?

— Скажи, где находится Кэннон-авеню?

— Найти проще простого. При выходе из отеля сверните направо и езжайте до главной улицы; на первом перекрестке сделайте правый поворот. Доберетесь до четвертого светофора — свернете налево и попадете на шоссе, идущее вдоль подножия холма. Кэннон-авеню — четвертая по левую сторону. На машине дорога займет у вас четверть часа.

Я даровал ему доллар и свои благословения, а когда парнишка вышел, разделся и принял душ. Сделав добрый глоток виски, я облачился в свой лучший летний костюм строгого покроя, повязал яркий галстук, заглянул в большое зеркало убедиться, что не опозорю славный Тампа-Сити своим видом, и вполне удовлетворенный спустился к машине.

Путь до Кэннон-авеню, судя по часам на приборном щитке, занял у меня четырнадцать минут. Это была одна из тех фешенебельных калифорнийских улиц, которые мгновенно снабдят любого человека с доходом, меньшим пятизначного, комплексом неполноценности.

Небольшие роскошные виллы стояли на огороженных, обсаженных деревьями участках с безупречно ухоженными садиками, словно соперничая друг с другом внешним видом.

Каждый дом отличался своеобразием. Было заметно, что каждый из владельцев стремился утереть нос соседу, возводя еще более красивое, современное, напичканное бытовой техникой здание.

Дом номер двести сорок шесть находился в самом конце улицы и, вероятно, был самой недавней постройки. Этакий двухэтажный особняк в стиле швейцарского шале, с нависающей крышей. Деревянная лестница с резными перилами вела к парадной двери из мореного дуба, на которой размещался дверной молоток в виде медвежьей головы. Над дверью висел замысловатый фонарь из кованого железа, скорее всего он был изготовлен местным кузнецом в момент вдохновения.

Сад был слишком опрятен, чтобы быть уютным. Если бы я владел таким садом, я просто боялся бы в нем гулять.

Поставив «бьюик», я толкнул калитку, прошагал по дорожке, обсаженной с обеих сторон стандартными кустами роз, взбежал по лестнице к парадной двери, приподнял медвежью голову и постучал.

Время шло, а я ждал, облокотившись о резные перила, чувствуя, как солнце припекает спину. Когда я приготовился постучать вновь, послышались шаги, и дверь отворилась.

На пороге стоял высокий, худой мужчина. Он упирался в дверной косяк мускулистыми, волосатыми руками и выглядел так, будто сошел с глянцевых страниц рекламного журнала. Человеку, которому в отличие от меня нравится голливудский тип внешности, его вытянутое загорелое лицо показалось бы красивым. Темные, редеющие на лбу волосы были зачесаны назад и блестели на солнце, как лакированная кожа. Он был одет в темно-синюю, открытую у ворота рубашку и расклешенные белые брюки, обут в белые туфли из оленьей замши. Его вид заставил бы встрепенуться сердце любой девчушки младше восемнадцати, но я давно миновал этот благословенный возраст, и у меня была несколько иная сексуальная ориентация.

— Привет, — сказал он. — Что вам угодно?

Моих ноздрей достигла мощная волна перегара. Этот человек не пил, он купался в виски.

— Мистер Хартли?

— Да, — он тверже оперся на косяк двери, и тогда я понял, что он здорово нализался.

— Я Чет Слейден из «Криминала». Мне надо с вами поговорить.

Он наморщил лоб и прикрыл глаза.

— «Криминал»? Вы имеете в виду журнал?

— Именно. Вы можете мне уделить минутку?

— Что за вопрос, дружище! Заходите, пропустим по маленькой, — он отступил в сторону. — Рад вас видеть. Собственно говоря, я тоскую, как вошь на лысине. Вы когда-нибудь испытывали тоску?

Я вошел в холл, все стены которого были завешаны причудливыми деревянными безделушками, узорчатыми коврами и лыжными палками. Со всем этим странным ассорти соседствовали старинные швейцарские часы.

Я ответил, что не могу припомнить, приходилось ли мне испытывать тоску.

— Счастливчик! — Это прозвучало у него вполне серьезно.

Он пересек холл и спустился по ступенькам в расположенную чуть ниже гостиную. При ходьбе он сохранял равновесие тем, что очень вовремя переставлял ноги. Если бы он не оперся о спинку стула, добравшись до места назначения, то наверняка уселся бы на пол.

Гостиная была комфортабельная, но излишне вычурная. Видно, дизайнеру, украшавшему интерьер этой комнаты, крепко запали в душу швейцарские мотивы. Подобный стиль мог еще сочетаться со снежными сугробами под окнами и грохотом срывающихся с гор лавин, но в солнечном калифорнийском городе он был по меньшей мере так же нелеп, как кимоно на шамане вуду.

Не успел я окинуть комнату быстрым взглядом, как приметил сидевшую на диване девицу, которая смотрела на меня так, будто перед нею находился человек, изувеченный и обезображенный в автокатастрофе.

Девица была высокая, стройная, смуглая, надменная и очень, очень красивая. Летний зеленый костюм был не в силах скрыть несомненные достоинства ее фигуры, а длинные, безупречной формы ноги были самыми красивыми из всех, попадавшихся мне до этого в Тампа-Сити.

Она медленно встала. Губы ее растянулись в холодной улыбке, но глаза сверкали хорошо контролируемой яростью.

— Но, Харт, дорогой, — начала она, — мы беседовали…

— Это мистер… Как, вы сказали, вас зовут? — прищуривая глаза и уставившись на меня, спросил Хартли.

— Слейден. Но если я…

— Конечно, нет! — он положил мне на плечо горячую тяжелую ладонь. — Сюзи, дорогая, это мистер Слейден. Мы должны обсудить с ним одно важное дело. Любимая, встретимся завтра? Что, если я заеду за тобой?

Девица вытаращила на него глаза, затем продефилировала мимо и поднялась в холл.

Хартли провожал ее взглядом. Выйдя на крыльцо, она захлопнула дверь с такой силой, что со стены холла свалилась одна из лыжных палок.

— Извините, я и не предполагал… — стал оправдываться я.

Хартли рассмеялся:

— Забудьте и думать об этом. Вы даже не представляете, как я рад вашему приходу. Дама надоела мне до чертиков.

Он подошел к переполненному бутылками бару и налил в стаканы чудовищные порции виски. Добавив туда же колотый лед, он с некоторым трудом вернулся к месту, где стоял я, протянул стакан, вяло плюхнулся в кресло и приподнял свой.

— Ваше здоровье. — Он сделал могучий глоток и, грустно вздохнув, кивнул мне на кресло: — Садитесь, мистер Слейден. Расслабьтесь. Вам нравятся женщины?

— Я их терплю до тех пор, пока они не наскучат, — ответил я, присаживаясь.

— Мне бы так, — уныло сказал он. — Если я их терплю — они вцепляются мне в волосы, если я их бросаю — мне одиноко. Не жизнь, а сущий ад.

Я заметил, что бывают ситуации и похуже.

— Возможно…

Он увидел, что я снова оглядел интерьер, и поспешно, словно опасаясь, как бы я не подумал о его причастности к убранству гостиной, пояснил:

— Похоже, что бывший владелец пребывал не в своем уме. Не думайте, что это мое творчество: я только снимаю эту кучу хлама. На днях планирую отъехать в Альпы и построить на альпийских лугах бунгало. Калифорнийское летнее бунгало. Пусть оно их шокирует в той же степени, в какой эта берлога потрясает меня и моих гостей. — Почесав пальцем лоб, он нахмурился и продолжил: — Так что же, любезный, привело вас ко мне?

— Насколько мне известно, вы обращались в уэлденскую полицию с письмом в связи с появившейся в прессе фотографией Фэй Бенсон.

Он с удивлением уставился на меня, а затем, моргнув, кивнул.

— Верно, а как вам удалось это узнать?

— Я работаю в тесном контакте с тамошней полицией. Нам требуется выяснить подробности о прошлом девушки.

— Силы небесные! Зачем полиции понадобилось посылать вас, а не заняться этим делом самим?

— Тампа-Сити не входит в компетенцию уэлденских копов. Я напросился поговорить с вами, чтобы избежать осложнений с местными блюстителями, — достав из бумажника фото Бенсон, я протянул его собеседнику. — Вот эта девушка. Вы ее по-прежнему узнаете?

Он взял фотографию, прищурился и стал внимательно изучать, затем пододвинул к себе настольную лампу, чтобы рассмотреть снимок при свете.

— Да, это та самая девушка, — заключил он. — Я бы узнал ее где угодно. Только имейте в виду, что когда я общался с ней, она была брюнеткой, но черты лица несомненно ее. Я специалист по женским лицам: обязан им быть. Я ведь оформляю журнальные обложки. — Он вернул мне снимок и продолжил: — Она мне позировала. Кстати, та надменная штучка, которая только что выпорхнула, тоже мне позирует. Не думайте, что я живу со своими моделями в мире и согласии, — он снова взял фотографию. — Эта стоила мне и времени, и денег. Глядя на нее, в это трудно поверить, не так ли? Когда я ее встретил, мне показалось, что с ней легко столковаться. Не тут-то было. Она оказалась такой же, как остальные.

— Ее звали Фэй Бенсон?

Он покачал головой:

— Нет, ее имя было Фрэнсис Беннет. Она выступала в «Золотом яблоке». Это шикарный ночной клуб на бульваре Рузвельта, если вы о нем не слышали.

— Вы говорите, что она вам позировала?

— Именно так. Мы с ней хорошо поработали. Я засек ее, возвращаясь из клуба в июне прошлого года. Мне показалось, что у нее как раз такое лицо и фигура, которые нужны для хорошей обложки. Я пригласил ее позировать. Она регулярно стала приходить сюда. Затем неожиданно, безо всяких объяснений, она не появилась в тот день, когда ей было назначено. С тех пор я ее не видел.

— Когда это произошло?

— Где-то в августе Прошлого года.

— Можете назвать точную дату? Это очень важно.

— Постараюсь. — Он тяжело вздохнул, поднимаясь из кресла, и нетвердым шагом направился к большому шкафу. Достав оттуда папку, он вернулся в кресло. — Где-то здесь хранится последний ее набросок. Он не закончен, но я поставил число на обороте. Я всегда так поступаю. — Он перебрал кипу незавершенных эскизов, пока не нашел тот, что хотел, и вручил его мне. — Вот он. Дата на обороте.

Я взглянул на эскиз. Хартли действительно умел рисовать. Хотя набросок был только наполовину завершен, я без труда узнал девушку. Не было никаких сомнений, что на рисунке изображена Фэй Бенсон. Я посмотрел на лист с обратной стороны. Там значилось: второе августа. Через пятнадцать дней после того, как позировала в этой комнате, она исчезла из Уэлдена. Туда она приехала девятого августа. Хотелось бы знать, чем она занималась между вторым и девятым августа?

— Да, это ее лицо, — подтвердил я, возвращая эскиз. — Можете припомнить хоть какой-нибудь намек с ее стороны, что, возможно, она прервет работу с вами?

Он покачал головой:

— Нет, ее исчезновение оказалось для меня полной неожиданностью. Набросок ей понравился. Это, правда, вполне естественно. Она сказала, что предвкушает возможность увидеть его завершенным. Я пояснил, что для этого потребуется только еще один сеанс, и она предложила прийти на следующий день. Сама назначила и час. Но так и не появилась.

— В какое время, если помните, она ушла от вас второго августа?

— Приблизительно в четыре пополудни. Не люблю работать допоздна. Она пришла сюда в половине первого. До двух мы работали, затем позавтракали бутербродами, и в четыре она удалилась.

— В тот вечер она выступала в «Золотом яблоке»?

— Да. Я случайно оказался там и видел ее в одном из номеров программы.

— Вам известно, где она жила?

— Это можно легко узнать. Я на редкость пунктуален, мистер Слейден. Глядя на меня, в это трудно поверить, но я во всем уважаю систему.

С этими словами он вытащил из шкафа ящик с картотекой, порылся в нем и, достав нужную карточку, небрежно протянул ее мне.

Я внимательно прочитал все, что было на ней написано:

— Держу их всех на учете, — похвалился Хартли. — Как только кто-нибудь мне требуется, я пороюсь в картотеке и нахожу все, что надо.

Я записал адрес Беннет.

— Не знаете, был ли у нее здесь любовник? — спросил я.

— Понятия не имею. В отношениях с моделями я избегаю интима. Если не соблюдать это правило, обязательно вляпаешься в историю. Сюзи — наглядный пример. Она превосходная натурщица, но воображает, что может рассчитывать на большее: хлопает дверями, ведет себя надменно, не выполняет моих распоряжений. Моя вина. Я сдуру с ней переспал.

— Сдуру?

— Если не сдуру, то по пьяни, — признался художник.

— Честно говоря, я не стал бы терзаться гамлетовским вопросом, спать с ней или не спать, и переспал бы обязательно, — заметил я. — Приходилось вам слышать о человеке по имени Генри Рутланд? Он высокого роста, красив и ездит на кремово-зеленом «кадиллаке».

— Не приходилось, — Хартли прикрыл глаза. Было видно, что он быстро теряет ко мне интерес. — Что ж, любезный, если я не могу быть больше вам полезен, я, пожалуй, немного сосну. Чувствую себя не столь ясно, как утром.

Я поблагодарил его и поднялся.

— Возможно, я еще позвоню вам. Не беспокойтесь, я выйду сам.

Последние мои слова были произнесены в пустоту. Пока я пересекал гостиную, за моей спиной раздался храп.

Глава 8

Когда я добрался до Глинн-авеню, время приближалось к семи, но я твердо решил продолжать работу, пока буду в состоянии. Я помнил предупреждение Крида. Если он не ошибался, то меня вскоре вышвырнут из города, и я торопился сделать как можно больше до того, как дело примет скверный оборот.

Глинн-авеню оказалась скромной, обсаженной деревьями улицей, выходившей на восточный конец прогулочной набережной. Застроена она была многоквартирными домами и пансионатами для туристов. Построенный из бурого камня дом номер двести пятьдесят шесть не составлял исключения.

Обнаружив его, я отвел «бьюик» на ближайшую, расположенную в нескольких сотнях ярдов стоянку и вернулся к дому пешком.

Я поднялся по ступенькам к парадной двери и долго изучал таблички с фамилиями жильцов, ничего так, естественно, и не выяснив. Было очевидно, что в квартиру Фэй Бенсон вселились новые жильцы, но какую именно квартиру она занимала, я не знал.

Ситуация требовала размышления. Я не хотел рекламировать тот факт, что о ней наводят справки, и вместе с тем не хотел терять возможности увидеться с людьми, поселившимися в ее квартире. Я уже был почти готов позвонить в первую попавшуюся квартиру, когда открылась дверь парадного, и навстречу мне вышла девушка.

Она была бледна, темноволоса и обладала серыми глазами — не красавица, но особа, приятная на вид. Это была девушка такого типа, которую можно привести домой, чтобы познакомить с мамой. Увидев меня, она вздрогнула от неожиданности и нервно улыбнулась.

— Вы меня напугали.

— Виноват, — извинился я, — я как раз собирался позвонить. — Она показалась мне достаточно надежной, чтобы признаться, и я продолжил: — Я ищу мисс Беннет. Насколько я помню, она живет здесь. Мисс Фрэнсис Беннет.

Девушка метнула на меня быстрый взгляд. Я успел заметить удивление в ее глазах.

— Но Фрэнки здесь давно не живет. Она уехала из Тампа-Сити еще в августе прошлого года.

— Неужели? Какая досада! Я ведь обещал пригласить ее куда-нибудь в следующий раз, когда буду в городе.

Девушка сочувственно улыбнулась.

— Действительно обидно, но Фрэнки уехала, и я даже не знаю куда. Я надеялась, что она напишет, но, видно, забыла обо мне.

— Вы ее подруга?

— О да. Мы вместе снимали квартиру.

— Моя фамилия Слейден, — представился я. — Для меня ее отсутствие большое разочарование. Я очень надеялся пообедать с мисс Беннет, но увы…

Она посмотрела на меня с интересом, сметанным с осторожностью. Вид мой, по всей вероятности, успокоил ее, и она продолжила разговор:

— Меня зовут Ирен Джеральд. Не знаю, говорила ли вам когда-нибудь обо мне Фрэнки. Извините, мистер Слейден, но она уехала, и я ничем не могу вам помочь.

— М-да, плохи мои дела, — я одарил ее лучшей из своего набора улыбок. — Догадываюсь, что вечер у вас уже занят. Но сжальтесь над бедным незнакомцем! Я так мечтал провести его не один.

— О, право, я не знаю, — она в нерешительности запнулась и нервно засмеялась. — Видите ли, мистер Слейден, я ведь вижу вас впервые. Буду откровенной. Я собиралась сегодня ужинать в одиночестве и не предполагала…

— Я совсем безвреден, и, если вы составите мне компанию, я постараюсь вам это доказать. А если вы откажетесь, как же я смогу это сделать?

Она снова рассмеялась.

— Как это мило! Ну, хорошо, я с удовольствием поужинаю с вами.

— Договорились. Мой автомобиль в конце улицы. Куда поедем?

— К Лодони. Там немножко дороговато, зато великолепная кухня, если вы, конечно, любитель даров моря.

Я уверил ее, что без ума от морепродуктов.

Пока мы добирались до ресторана, я рассеял остатки ее скованности, и мы весело болтали, словно были знакомы друг с другом с детства.

Когда я свернул на покрытую гравием аллею, ведущую прямо к залитому неоновым светом ресторану, Ирен как раз упомянула о том, что работает в рекламном агентстве. У Раймонда Томаса. Она остановилась на полуслове и спросила:

— Может быть, нам не стоило сюда приезжать? Мне не хочется, чтобы вы тратили уйму денег, а здесь все-таки накладно.

Я рассмеялся, подумав, какую благодарность она заслужила бы от Файетта.

— Кутить так кутить, поэтому забудьте на время о такой прозаической вещи, как деньги.

Я приткнул машину на стоянке, и мы вошли в дверь.

Место было действительно превосходным. Просторный зал возвышался над океаном, и хотя в нем было довольно многолюдно, удалось занять столик на продуваемом балконе, откуда открывался великолепный вид на море, пляж и резвящихся в лунном свете купальщиков. Прямо под нами светилась огнями набережная.

Ирен поведала, что у Лодони подают замечательное черепаховое филе, равного которому нет в мире. Мы заказали черепаховое филе. Мы начали с пары очень сухого мартини, затем прошлись по кьянти и наконец перешли к филе. Мы ели и болтали о всякой чепухе. Когда подошла очередь кофе и сигарет, я перевел разговор на интересовавшую меня тему:

— Почему же все-таки, мисс Джеральд, Фрэнки уехала из города? У нее были какие-нибудь причины?

Ирен покачала головой:

— Не знаю, что и думать. Как обычно, я ушла на работу, а когда вернулась, Фрэнки уже не было. Она просто исчезла: не оставила даже записки.

— Она забрала все свои вещи?

— О да. А то я беспокоилась бы еще больше. Но все равно я не могла ничего понять. Я звонила в «Золотое яблоко», но там были так же изумлены, как и я.

— Кто разговаривал с вами из «Золотого яблока»?

— Режиссер, мистер Хьюлетт. Фрэнки ничего не сообщила ему о своих намерениях.

— Вы помните точную дату?

— Третьего августа. Запомнила, потому что у моего брата четвертого день рождения, я ему купила шикарный галстук. Хотела показать его Фрэнки, а она уехала.

— Она вам не сделала ни малейшего намека, что уезжает?

— Нет.

— Заплатила она за квартиру?

— Да, я нашла деньги на каминной полке и очень этому удивилась. Я думала, что по крайней мере она могла бы оставить записку. Ведь мы, мистер Слейден, были близкими подругами, жили под одной крышей восемь или девять месяцев и прекрасно ладили все это время.

Я заказал еще кофе. Когда официант, наполнив наши чашки, удалился, я спросил:

— Она выступала в клубе в ночь второго августа?

— Да. Днем она позировала художнику, мистеру Хартли. Когда я пришла с работы около шести, она похвасталась, какой у него хороший получился портрет, и сказала, что собирается снова встретиться с художником на следующий день. Потом она вышла за покупками, а когда вернулась, стала собираться в ночной клуб, куда уехала в восемь часов.

— Вам не показалось, что она взволнована или расстроена?

— Нет, она выглядела прекрасно и ни капельки не волновалась.

— Она вернулась домой в обычное время?

— Пожалуй, позже, чем всегда. Ежедневно она возвращалась что-то около двух. У нас были отдельные спальни, но я обычно слышала, когда она отпирала дверь. Мне кажется, в тот день она задержалась, хотя я не уверена в этом. Спросонья я не поглядела на часы. Только потом до меня дошло, что вроде бы уже светало.

— Вы видели ее перед тем, как уйти на работу?

— О нет. Я ее никогда не будила. Она вставала не раньше одиннадцати, а я ухожу на работу в девять.

— В ту ночь она вернулась домой одна?

Ирен пристально посмотрела на меня и насупилась.

— Странно, что вы этим интересуетесь. Впрочем, тогда мне показалось, что ее кто-то провожал. Я только наполовину проснулась, когда услышала, как она открывает дверь, но мне почудилось, будто доносится мужской голос. Я, конечно, не уверена, была сонная, но действительно подумала, что с ней был мужчина.

— Она часто приводила домой мужчин?

— На моей памяти только один раз, ближе к концу июля. Сказала, что собирается пригласить на ужин приятеля, и попросила меня пойти погулять куда-нибудь на это время. Мы о таком условии договорились, когда снимали квартиру на двоих. Если я хотела кого-нибудь к себе позвать, из дома уходила она. В тот раз у меня было назначено свидание в кино, и я вернулась поздно. Они к этому времени уже ушли, но пепельница была полна окурков. Сигареты египетские. Я не переношу сладкого запаха, поэтому и запомнила сорт табака.

— Но это, конечно, могла быть и женщина?

— Да, но на окурках не осталось следов губной помады.

Я улыбнулся.

— В вас пропадает отличный сыщик, мисс Джеральд.

— То же самое я подумала о вас, — серьезно сказала она. — Зачем вы задаете все эти вопросы?

— Отвечу вам: есть основания полагать, что Фрэнки попала в беду. — Я достал из бумажника фотографию Фэй Бенсон и положил ее на стол перед Ирен. — Это ведь она, не так ли?

Ирен взглянула на снимок.

— Да, конечно, но здесь она почему-то перекрашена в блондинку. Она натуральная брюнетка, мистер Слейден. Почему Фрэнки перекрасилась? Когда был сделан этот снимок?

— Из того, что вы мне рассказали, можно заключить, что снимок сделан недели через две после ее отъезда из Тампа-Сити. Эта девушка, — продолжал я, постучав пальцем по снимку, — называла себя Фэй Бенсон. Девятого августа она приехала в Уэлден и устроилась работать танцовщицей в ночной клуб «Флориан». Семнадцатого августа она неожиданно пропала, и полиция считает, что ее похитили. Я собираюсь говорить с вами откровенно, но хочу, чтобы вы пообещали мне молчать обо всем, что я расскажу. Это важно.

Теперь она выглядела несколько испуганной.

— Конечно. Никому не скажу ни слова.

— Уэлденская полиция попросила меня разузнать все, что смогу, о прошлом девушки. У них были основания считать, что местная полиция не одобрит расследования, поэтому я должен вести себя осторожно. В этой истории много загадочного, и я пытаюсь разобраться что к чему.

— Но если ее похитили, то она давно уже должна была найтись, — глаза Ирен широко открылись от внезапного подозрения. — Вы сказали, что она исчезла семнадцатого августа? Ведь прошло уже четырнадцать месяцев.

— Пока вашу подругу не нашли, — сказал я, подумав, что будет благоразумнее не сообщать ей об убийстве. Девушка могла испугаться и замолчать. — Возможно, что похищения и не было, а просто она встревожилась и решила скрыться. У нее был приятель. Она с кем-нибудь встречалась?

— Нет. При ее работе это было трудно. Фрэнки вставала поздно, а к восьми вечера уходила на работу. Она часто жаловалась мне, как скучно проводить свободный день в одиночестве.

— И все же был человек, который приходил на ужин в вашу квартиру и который был с ней в последнюю ночь перед отъездом?

— Да. Но она никогда не упоминала о нем, и я никогда его не видела.

— Вы совершенно уверены, что она не уехала той ночью?

— Я проспала и собиралась на работу в спешке. Деньги на камине я заметила только, когда вернулась. Их могли туда положить и ночью.

— Не упоминала ли она в разговоре с вами человека по имени Генри Рутланд?

Ирен покачала головой.

— Нет.

— У нее был браслет с брелоками. Приходилось его видеть?

— Да, я его часто видела.

— Среди брелоков вы не замечали золотого яблочка?

Ирен явно удивилась.

— Да, конечно. Мистер Ройс подарил ей этот браслет. Это произошло вскоре после того, как она получила работу в «Золотом яблоке». Во время первого выступления она произвела фурор, и мистер Ройс подарил его на память об удачном дебюте.

— Гамильтон Ройс? Это владелец клуба, не так ли?

Она кивнула.

«Гамильтон Ройс — Генри Рутланд, — подумал я. — Может быть, это одно и то же лицо? Инициалы одни и те же».

— Вы его когда-нибудь видели? — спросил я вслух.

— Никогда. Хотя Фрэнки говорила о нем не часто, но мне кажется, она ему симпатизировала.

— Она его когда-нибудь описывала?

— Что-то не припоминаю, но у меня сложилось впечатление, что она считала его весьма красивым.

Я решил, что мне придется взглянуть на мистера Ройса. Он меня заинтересовал.

Мы проболтали еще полчаса, но больше ничего стоящего я не узнал. Все, что Ирен могла сообщить мне, она уже выложила. Зато у меня появилась еще одна ниточка. Следующий мой ход — попытаться увидеть Ройса.

Я отвез Ирен домой, пообещал, что дам ей знать, если мне удастся совершить какие-нибудь поразительные открытия, и вернулся в «Приморский».

Войдя в номер, я забрался в постель и, лежа в темноте, принялся обдумывать добытые сведения.

Совершенно ясно, что Фэй скрывала от всех загадочного знакомого. Даже от Ирен. Если у них были такие дружеские отношения, наиболее естественным было бы поговорить о нем с подругой. Но Фэй этого не сделала. Почему? Был ли это Ройс? У меня в руках имелась одна лишь маленькая зацепка: этот человек курил египетские сигареты. Несколько необычно, но не так, чтобы совсем уж. Уехала ли Фэй ночью второго августа? Если да, то вполне возможно, что она это сделала в компании своего друга: я не забывал о том, что Фэй Бенсон и Генри Рутланд зарегистрировались в «Шэдоу-отеле» в один и тот же день. Разрыв во времени между вторым августа — днем ее отъезда из Тампа-Сити — и девятым августа — днем прибытия в Уэлден — озадачивал меня. Семь суток — где она находилась и что делала в течение недели?

— Думай об этом, Шерлок, — сказал я себе, — эти семь дней могут оказаться ключом ко всем тайнам. Раскуси этот орешек.

Заснул я только после двух.

На следующий день, вскоре после полудня, я подъехал к дому Хартли.

Открывший дверь Мальчик-филиппинец провел меня в гостиную и сказал, что пойдет узнать, сможет ли мистер Хартли принять меня.

Мне пришлось прождать полчаса, прежде чем появился художник в красно-белом полосатом халате, надетом поверх серо-перламутровой пижамы. Выглядел он прескверно, но по крайней мере был умыт и гладко выбрит.

— Снова вы, — бросил он вместо приветствия, с трудом передвигаясь по ковру в направлении бара. — Виски или джин?

Я ответил, что виски это как раз тот напиток, который нужен. Он приготовил две большие порции виски с содовой, протянул мне стакан дрожавшей, как осиновый лист, рукой и, рухнув в кресло, сделал глоток. Его всего передернуло, и он умиротворенно закрыл глаза.

— Солнечный свет и ранние посетители страшнее всех видений ада, — мрачно изрек он. — Порой мне хочется поселиться на другой планете. Вам никогда не хотелось жить, скажем, на Луне?

Я ответил, что с тех пор, как я узнал, что там нет воздуха и очень холодно, мне никогда не приходилось серьезно рассчитывать на Луну, как на постоянное место жительства. Он вытаращил на меня глаза и пожал плечами.

— Возможно, вы и правы, но подумать только, как там было бы спокойно! — Сделав еще глоток, он спросил: — Так с чем, старина, вы пожаловали на этот раз?

— Вы член клуба «Золотое яблоко», я прав?

Казалось, он удивился.

— Совершенно верно, а что в этом предосудительного?

— Я хочу, чтобы вы провели меня туда сегодня вечером.

Он изумленно взглянул на меня, улыбнулся и поставил стакан на журнальный столик рядом с собой.

— А вы веселый малый! Итак, хотите, чтобы я захватил вас с собой в клуб, так, что ли? Это весьма любопытно, мистер Слейд, так вроде вас зовут?

— Слейден, — поправил я.

— Виноват, — он нащупал рукой стакан и поднял его на уровень глаз. — Ваше предложение, мистер Слейден, звучит весьма предосудительно. Что позволило вам вообразить, что я возымею намерение сводить вас вечером в «Золотое яблоко»? Не хочу показаться грубым, но рассудите сами: мы встретились впервые вчера, а сегодня вы заявляете, что я обязан провести вас в наиболее дорогое из злачных заведений на всем побережье и тратить на вас свои трудовые денежки. Не обижайтесь, мистер Слейден, но когда я завожусь и начинаю сорить деньгами, то предпочитаю тратить их на девушек, которые чувствуют себя обязанными сполна со мной рассчитаться. Понимаете, что я имею в виду?

Я рассмеялся:

— Конечно, я не девушка и рассчитаться с вами сполна вряд ли сумею — не те у меня наклонности — но в данном случае речь идет о деле и весьма серьезном. У меня есть все основания полагать, что Фрэнсис Беннет убита.

Он выплеснул виски себе на халат, но даже не заметил.

— Убита?

— Да. Поэтому мне необходимо проникнуть в клуб и посмотреть что к чему на месте. Вы — единственный знакомый мне человек в городе, вхожий туда, и окажете полиции услугу, если проведете меня в «Золотое яблоко».

Он устремил взгляд в ковер и стал размышлять. Судя по тому, как он сморщился, процесс этот протекал болезненно.

— Ее убил кто-то из клуба?

— Не исключено, — я хотел было попросить его рассказать, как выглядит Ройс, но решил промолчать. Он смог бы, вероятно, прийти к заключению, что я подозреваю в убийстве Ройса, а если бы такие слухи распространились, я наверняка попал бы в настоящий переплет.

— Не вижу способа, как провести вас туда, мистер Слейден, — покачал головой Хартли. — Если это и удастся, то лишь повредит и вам, и мне. Объясню почему. Я считаюсь в клубе завсегдатаем, но ни разу не был там в обществе мужчины. Ни разу. У подъезда дежурит настоящий головорез. Вы не должны появляться в клубе вместе со мной, если не хотите вызвать подозрение у его членов.

— Но это необходимо, — настаивал я. — Если бы можно было обойтись без визита в клуб, я бы вас не беспокоил.

На некоторое время он опять погрузился в раздумья и вдруг щелкнул пальцами.

— Я проверну это дело, — воскликнул он. — Попрошу Сюзи провести вас. Она — член клуба и всегда приглашает туда своих приятелей. Как вы на это смотрите?

— С моей стороны возражений нет, но, кажется, она меня невзлюбила. Я не думаю, что она согласится.

Хартли весело замахал рукой.

— Вы шутите. Просто не знаете Сюзи. Она с радостью возьмет вас туда. Все свежее в брюках вызывает у нее бешеный энтузиазм. Положитесь на меня, и я все устрою. У вас много лишних денег?

Настала моя очередь удивляться.

— А что? Посещение влетит мне в копеечку?

Хартли нехорошо рассмеялся. Находись Файетт поблизости, у него кровь бы застыла в жилах от такого хохота.

— Величайшая наивность, с которой мне приходилось когда-нибудь сталкиваться. Влететь в копеечку? Это не то слово. Сюзи вы оттуда не вытащите, пока не будете готовы продать свой дом, заложить автомобиль и ликвидировать текущий счет. Именно по этой причине я принимаю ее здесь. Не могу себе позволить выводить ее в свет.

— Валяйте, устраивайте это дело, — беззаботно сказал я. — Для чего же у меня открытый счет.

— Вот это разговор, — одобрил Хартли и снял телефонную трубку.

От непрошеных гостей клуб «Золотое яблоко» стерегли высокая ограда и пара дюжих охранников в белой униформе и черных фуражках.

Они стояли по обе стороны распахнутых ворот из кованого железа. Мощные лампы над ними заливали светом дорогу, и автомобили медленно проезжали за ограду под испытующим взглядом стражей.

— Похоже, что зайцем сюда не пробраться, — сказал я сидевшей рядом Сюзи.

— Дорогой мой, клуб создан для узкого круга, здесь не нужны те, кто ничего из себя не представляет.

Предполагалось, что это комплимент в мой адрес, но у меня он вызвал неудержимое желание залепить Сюзи звонкую пощечину. Снобизм любого пошиба всегда вызывает у меня приступ неконтролируемого бешенства.

Я затормозил, и мы поползли со скоростью черепахи вслед за другими машинами, водители которых предъявляли охранникам членские билеты через раскрытые окна.

Уголком глаза я взглянул на Сюзи. Несомненно, было на что посмотреть. Золотистое парчовое платье, поверх которого накинута черная шелковая шаль, окаймленная алой лентой. На прелестной шейке сверкало бриллиантовое колье, обошедшееся какому-то бедняге в кучу монет.

Хартли представил меня как преуспевающего бизнесмена из Нью-Йорка, холостого и с карманами, набитыми золотом Уолл-стрита. Такая рекомендация оказалась достаточной, чтобы заставить Сюзи изменить обо мне первоначальное мнение, и хотя нельзя было сказать, что она стала совсем уж радушной, по крайней мере, держала себя довольно общительно.

Как только мы подъехали к воротам, к нам приблизился один из охранников, и я остановил машину. Он заглянул внутрь и вперил в меня взгляд, от которого мне стало жарко.

— Привет, Хэнк, — обратилась к нему Сюзи. — Это всего лишь я.

Охранник прикоснулся двумя пальцами к околышу фуражки.

— Все в порядке, мисс. Можете следовать.

Он снова покосился на меня, затем вернулся на свое место, и мы въехали через ворота на длинную, извилистую, покрытую гравием аллею.

— В другой раз он меня узнает, — сказал я.

— Конечно. У него работа такая. У него абсолютная память на лица. А вы собираетесь стать членом клуба? Если хотите, я могу вас порекомендовать.

— Еще не знаю, сколько времени проведу в Тампа-Сити, но, тем не менее, спасибо за любезность. Если мне придется задержаться дольше, чем я рассчитываю, надеюсь на ваше покровительство.

За очередным крутым поворотом аллеи перед нами неожиданно выросло здание клуба «Золотое яблоко». Зрелище было довольно внушительное. Залитое светом здание напомнило мне клуб «Эверглейдс» Эддисона Мицнера в Палм-Бич. Приглядевшись повнимательнее, я понял, что это удачная имитация знаменитого флоридского клуба. Лепные украшения, красная черепичная крыша, средневековые башенки и кованые решетки на окнах придавали зданию стиль старинного испанского монастыря. Было совершенно ясно, что все это стоило кому-то немалых денег. Пурпурная ковровая дорожка сбегала по широким ступеням крыльца от входа к тому месту, где посетители покидали машины.

Каждый поднимавшийся по лестнице был богат, ухожен и безупречно одет. Бриллианты мерцали, как светлячки. Я понял, что тому, кто не в состоянии приобрести для своей подруги нитку бриллиантов, лучше держаться подальше от этого места.

— А где стоянка? — осведомился я.

— Мой дорогой, вашей машиной займутся, — ответила Сюзи с легким оттенком нетерпения.

— Простите мое невежество. Я ведь всего лишь провинциал из Нью-Йорка.

Оставив «бьюик» на попечение одетого в униформу служителя, мы поднялись в вестибюль по ковру на ступенях.

Высокий широкоплечий мужчина в безукоризненном смокинге, появившийся невесть откуда, преградил мне путь. Угловатое, жесткое лицо выглядело так, как будто было вырезано из старой, потемневшей слоновой кости. Металлический отблеск в черных неподвижных глазах живо напомнил мне обнаженное лезвие. Он был похож на испанца, но мог быть и мексиканцем, и даже кубинцем. Он перевел вопрошающий взгляд с меня на Сюзи.

— Добрый вечер, Хуан, — быстро проговорила Сюзи, явно стараясь замять неожиданный инцидент. — Это мистер Слейден. Я пригласила его посмотреть наш клуб. Он из Нью-Йорка.

— Распишитесь, пожалуйста, в книге, мистер Слейден, — предложил Хуан. Тон, каким было сделано предложение, не оставлял сомнений, что это приказ. На лице Хуана не было и тени гостеприимной улыбки. Напротив, казалось, он сожалел, что пропускает меня.

Он провел меня через вестибюль к столику администратора. Сидевшая за ним девушка в черном облегающем шелковом платье вручила мне ручку в виде гусиного пера и одарила холодной, оценивающей улыбкой.

Расписываясь в книге, я проставил только фамилию, а не полное имя, опасаясь как бы сопровождавший меня южный человек не оказался почитателем моего таланта, выписывающим «Криминал».

— Пожалуйста, десять долларов, — прощебетала девушка, в то время как Хуан приблизился настолько, что я затылком ощущал его дыхание.

— Десять? За что? — изумился я.

— Десять долларов, мистер Слейден, за ваш временный членский билет, — сухо пояснил Хуан.

Я вовремя вспомнил, что меня считают преуспевающим нью-йоркским бизнесменом, и расплатился. Взамен получил аккуратную карточку с моей фамилией и датой. Внизу мельчайшим типографским шрифтом было отпечатано уведомление о том, что за десять долларов я смогу пользоваться развлечениями в клубе в течение одного вечера. Меня даже в жар бросило от мысли, во что могло бы обойтись пользование клубными развлечениями на протяжении хотя бы месяца.

Девушка в гардеробе освободила меня от шляпы, а Хуан — от своего присутствия, поскольку бросился изымать очередные десять долларов с парня, достаточно легкомысленно явившегося в качестве гостя.

Сюзи провела меня в бар — несомненно наиболее длинное и помпезное помещение из всех заведений подобного рода, которые мне приходилось видеть раньше. Я выложил небольшое состояние за коктейли с шампанским и приготовился к приятной беседе, но едва успел начать, как около нас очутился невысокий человечек с пачкой карточек меню и предложил нам заказать обед.

Мы заказали обед. Точнее, все хлопоты взяла на себя Сюзи. Ей захотелось начать с устриц (про себя я отметил, что они обойдутся не меньше, чем по доллару за штучку), затем она выбрала жареную форель, жюльен из фазана и французский салат. За всем этим должно было последовать мороженое и, в заключение, сыр бри. Я сказал, чтобы мне принесли то же самое. За исключением бри, который я потребовал заменить горгонзолой. Коротышка записал заказ в блокнот и отошел к следующему столику.

— У вас великолепный аппетит, Сюзи, и такая фигура, будто сидите на диете. Как вы ухитряетесь сохранять талию? — поинтересовался я.

— Вы находите, что у меня достойная фигура? — томно спросила она.

— Уверен в этом.

Видимо, ей часто об этом напоминали, и мой комплимент пропал втуне, потому что она подняла пустой бокал.

— Может быть, повторим?

Возлияние продолжалось с полчаса, и я уже начал подумывать, достаточно ли захватил с собой денег на коктейли, когда она неожиданно решила, что пора обедать, и мы направились в ресторан.

Пока мы шли к своему столику, на эстраде рядом с оркестром две скупо одетые девицы вели обычную развлекательную программу — пели куплеты и отбивали степ. Получалось это у них весьма синхронно, под стать им был и оркестр.

Когда мы расправлялись с речной форелью, соседний с нами столик заняла какая-то компашка. Глядя на то, как метрдотель вел их по проходу, можно было сказать, что это важные птицы. Он шел спиной вперед и усиленно жестикулировал руками. Будь у него в руках флаг, он наверняка стал бы им размахивать.

Компания состояла из двух пар. Мое внимание привлекла женщина, шедшая впереди. Ей было около двадцати шести. Я автоматически отметил идеальную пропорциональность ее фигуры, которую изящно облегало алое вечернее платье. Она обладала смуглой кожей, блестящие черные волосы были собраны на затылке в пучок. Лицо женщины напоминало прекрасную античную скульптуру: внешне холодное, возможно, даже излишне суровое, и очень надменное. Но изнутри оно было освещено пламенем, и это делало ее больше чем просто красивой: это делало ее живой, желанной, обольстительной, женственной, такой, какой, наверное, была Прекрасная Елена.

Она притягивала, как магнит. Во всем ресторане не нашлось мужчины, не исключая оркестрантов и официантов, который не выразил бы взглядом желания очутиться в ее эскорте. Надо было видеть, как менялось выражение их лиц, когда они замечали эту женщину: все они жаждали ее и жаждали очень сильно. Я поймал себя на мысли о том, как я сам выгляжу со стороны. Возможно, и я не отличался от всех прочих. Впрочем, так оно, наверное, и было.

После нее на вторую женщину не хотелось и смотреть, хотя она была миловидной, немножко пухлой и, конечно, богатой. Но темнокудрая Прекрасная Елена могла не опасаться ее как соперницы.

Их спутники были обычные состоятельные, откормленные молодые люди средних лет, которых после десяти тридцати утра можно увидеть в креслах управляющих крупных фирм, банков, магазинов. Подобные типы обычно страдают от язвенной болезни, их налитые портвейном и хересом лица свидетельствовали о вспыльчивом нраве.

— Вы не можете придумать ничего лучшего, чем глазеть по сторонам? — сердито спросила Сюзи.

— Разве я один? — усмехнулся я в ответ. — Кто она? Не та, с толстым дядей, а темная, маленькая.

Сюзи скривила губы в презрительной улыбке.

— Не могу понять, что в ней находят мужчины? По мне она просто отвратительная суперсексуальная сучка.

— Обожаю собак, — заметил я. — Однажды меня даже удостоили медали за спасение тонувшей болонки. Итак, кто же она?

— Я думала, ее каждый знает. Силы небесные! Были бы у меня ее деньги, я бы придумала что-нибудь получше, чем выставлять себя напоказ. Не могу только понять, почему Пьеро ведет ее к столу не на четвереньках? Все остальное он, кажется, уже на ней испробовал.

Не добившись ответа, я наклонился к Сюзи и, пытаясь не срываться на крик, повторил:

— Кто она?

— Я не глухая, — отпрянула Сюзи. — Корнелия Ван Блейк, если вам так необходимо это узнать. — Она расправила плечи. — Вот уж не думала, что в Нью-Йорке ее не знают.

— Корнелия Ван Блейк?

Я сморщил брови. Где я раньше слышал это имя? В связи с чем я его слышал?

— Она живет в Тампа-Сити?

— Конечно. У нее дом на Вест-Саммит и имение в десять акров. Если вам не известно, жить на Вест-Саммит считается в нашем городе хорошим тоном. Только миллионеры могут себе это позволить. Миллионеры…

Что-то неприятно засосало у меня под ложечкой. Конечно! Теперь я вспомнил. Корнелия Ван Блейк — это миллионерша, которую Джоан Никольс встречала в Париже. В ушах у меня прозвучали слова Джаннет Шелли:

«У Джоан был удивительный талант заводить знакомых среди людей с толстыми чековыми книжками. В Париже она подружилась с миссис Корнелией Ван Блейк, женой миллионера. Не спрашивайте меня, как ей это удалось, но факт остается фактом. Дважды Джоан ходила к ней в отель, и они вместе обедали».

Я снова посмотрел на темноволосую женщину, которая в этот момент пробегала взглядом меню, услужливо раскрытое перед ней метрдотелем.

Мне показалось неправдоподобным, что красавица якшалась с неудачливой певичкой: вряд ли она вообще заводила случайные знакомства. Даже в клубе она держалась до того холодно, что сиди она рядом с айсбергом, я бы поставил на то, что тот растает первым.

— Кто из этих упитанных парней ее муж? — спросил я.

Сюзи нетерпеливо поморщилась.

— Дорогой мой, она — вдова. Ее муж умер в прошлом году. Вы что, вообще ничего не знаете?

— Не повезло бедняге, — посочувствовал я и, с большим усилием отведя глаза от Корнелии Ван Блейк, занялся своей форелью.

Я обнаружил, что ее совсем не жажду. Форель, разумеется.

Глава 9

Снова завести разговор о Корнелии Ван Блейк я сумел лишь в баре, куда мы зашли, сделав перерыв в танцах.

Сюзи обнаружила, что танцевать я умею. Не скажу, что я чрезмерно одаренная натура, если не принимать во внимание мой ладно подвешенный язык, но танцы — мой конек. Сюзи была также великолепна, и уже после первого круга она задирала нос не так высоко, снизойдя даже до похвалы мне. Во время второго круга у нее еще поубавилось спеси, а после одного, особенно лихого танго она стала вообще походить на нормального человека.

— Пожалуй, пара порций виски с содовой будет нам кстати, — предложил я, — а уж потом мы вернемся и покажем им, как это делается на самом деле.

— Где вы научились так танцевать, Чет? — поинтересовалась она, взяв меня под руку.

Ага, я уже для Сюзи стал Четом…

Впрочем, к каждой женщине нужен свой ключик. Хотелось бы мне знать, какая отмычца, если таковая вообще существует, подходит к замочной скважине Корнелии Ван Блейк.

— Дорогая, — отшутился я, — этому нельзя научиться, с этим рождаются.

Сюзи улыбнулась:

— Так мне и надо. Ну, ладно, Чет, простите меня за заносчивость. Просто мужчины, которых подсовывает мне Харт, часто совсем невыносимы. Вы себе даже не представляете как.

— Бросьте переживать. У каждой девушки есть одна маленькая штучка, и она называется… — я сделал паузу, — достоинство.

Она смерила меня высокомерным взглядом:

— Пожалуйста, не думайте, что если вы насобачились шаркать по паркету, то можете еще рассчитывать на что-нибудь серьезное.

Я распахнул дверь бара.

— Не стоит звать на помощь прежде, чем вам действительно придется туго. Кто вам сказал, что я на что-то рассчитываю?

— Мне хватит и одного слова, чтобы понять, куда вы клоните, — отпарировала она, забравшись на стул и хлопком в ладоши подзывая бармена.

— Два виски с содовой, — занимая соседний стул, распорядился я.

В надежде увидеть миссис Ван Блейк, я мельком оглядел заполненный бар, но ее тут не было.

— Я часто задумывался, как хорошо быть миллионером. Если бы не природная лень, я бы, пожалуй, что-нибудь сделал в этом направлении, — на эту тему я заговорил после того, как в третий раз расплатился за поразительно дорогие коктейли. У меня сложилось представление, что их сбивают из раствора золота и бриллиантовой настойки. — Вот, например, возьмем эту Ван Блейк. Сколько, вы говорили, она стоит?

— Ничего такого я не говорила. Никто этого не знает. Считается, что муж оставил ей пять миллионов, но все думают, что ее состояние намного больше. Он изобрел какую-то хитрую штуку для бурения нефти, и одни проценты с патента приносят ей тысячи. Она купается в деньгах. Сам Ван Блейк вложил капитал в этот клуб, у него был контрольный пакет, а когда он умер, Корнелия продала акции Ройсу. Он теперь не только директор, но и хозяин.

— Интересно, сколько он ей заплатил? — задал я вопрос, оглядывая роскошный бар.

Сюзи пожала плечами.

— Достаточно. Этот выжига ничего не уступит задаром.

— Вы сказали, что ее муж умер в прошлом году?

— Да, его убили.

Я чуть не выронил стакан.

— Убили? Как это случилось?

Она уставилась на меня во все глаза.

— Все газеты кричали об этом. Если уж у вас такая пытливая натура, почему вы не читаете газет.

— Оставим в покое мою натуру. Ей сейчас не до этого. Готов поспорить, что нью-йоркские газеты не кричали. Кроме того, у меня есть занятия поинтереснее, чем чтение газет. Например, я слушаю радио. Так кто же его убил?

— Браконьер. Ван Блейк ненавидел браконьеров. Обычно он до семи утра объезжал свое имение верхом, хотите верьте, хотите — нет, и, если ловил браконьера, лупил его хлыстом без зазрения совести. Бывало так увлечется, что исполосует беднягу вдоль и поперек. Ну, и однажды перестарался. Его застрелили, и поделом.

— Прямо какой-то феодал. А что сделали с браконьером?

— Не знаю. Он убежал. Полиция его так и не нашла. — Она допила коктейль и соскользнула со стула. — Пошли лучше танцевать. Мне надо вернуться домой пораньше. Завтра я позирую Харту, и мне не хотелось бы выглядеть невыспавшимся трупом.

— Невыспавшихся трупов не бывает, мадам, ведь им предстоит вечный сон. — Я был опять сама галантность, когда последовал за ней в ресторан.

Мы танцевали до часу ночи, пока Сюзи не сказала, что ей пора баиньки.

Весь вечер в клубе я высматривал Гамильтона Ройса, но не увидел никого, кто хоть отдаленно соответствовал бы моему представлению о нем.

Когда мы выходили из ресторана, я поинтересовался:

— Ройс не участвовал сегодня в шоу? Хотелось бы на него посмотреть.

— Я его не видела. Он не всегда выступает, — голос Сюзи был равнодушен. Она остановилась в вестибюле. — Подождите меня здесь. Я скоро.

Она скрылась в дамском туалете. К этому времени многие уже уезжали, и в вестибюле толпились одевающиеся. Чтобы не мешать, я отошел в сторону и прислонился к стене. Справа от меня начинался коридор, в конце которого я разглядел отделанную дубовыми панелями дверь. Эта крайне внушительная преграда возбудила во мне дремлющее до поры до времени любопытство. Вполне вероятно, что именно за такой дверью и должен был скрываться хозяин кичащегося своей недоступностью клуба «Золотое яблоко». Я попал в этот клуб с единственной целью взглянуть на Гамильтона Ройса, но пока мне не повезло.

Колебался я не более двух секунд. Всегда можно было сказать, что я подумал, будто эта дверь ведет в мужской туалет.

Я быстро оглядел вестибюль. Швейцар углубился в подсчет вечерней выручки, гардеробщики были окружены отбывающими членами клуба, жаждавшими поскорее обрести свои шляпы. Хуан, в глазах которого по-прежнему поблескивала сталь, склонился к уходящему толстому важному господину, несомненно, сенатору. Лакеи на ступенях подъезда подзывали автомобили. Никто не обращал на меня ни малейшего внимания.

Я незаметно пододвинулся к выходу из коридора и направился к дубовой двери, не спеша и напустив на себя безразличный вид.

Повернул дверную ручку и легонько толкнул дверь. Она открылась внутрь, произведя не больше шума, чем спланировавший на землю лист рододендрона.

Я заглянул в большую, роскошно обставленную комнату: кабинет мужчины, причем мужчины, который может потратить уйму денег на удобства для себя и который не упустил ни малейшей детали, создавая эти удобства.

Не больше доли секунды позволял я себе оглядывать интерьер.

Мое внимание привлекли мужчина и женщина, безмолвно боровшиеся возле камина.

Женщиной была Корнелия Ван Блейк. На красивом, загорелом лице высокого, стройного мужчины бросалась в глаза узкая полоска усов.

Он держал Корнелию так, как во времена немого кино это делал незабвенный Рудольфе Валентино со своими партнершами. Одной рукой он сжал ее запястье, второй — обнял за талию и склонился над ней, пытаясь поймать ее губы своими.

Она старалась освободиться, и, судя по его усилиям, удержать ее было значительно труднее, чем могло показаться с первого взгляда.

Мне всегда казалось, что когда внимание мужчины приковано к женщине, он представляет собой идеальный объект для нападения.

Я не часто встреваю в драку, так как лень мешает мне сделать первый шаг, но когда меня призвали в морскую пехоту, я быстро стал чемпионом батальона в легком весе, правда, лишь из-за того, что находил ежедневные тренировки на ринге менее утомительным занятием, чем постоянные придирки командира батальона, помешанного на боксе. Не размышляя о последствиях, я шагнул в комнату.

Отпустив Корнелию, красавчик обернулся ко мне. Глаза его сверкали от ярости.

Желая помочь усатому побороть смущение, я влепил ему полновесный хук справа в челюсть. Это был неплохой удар, и последствия его оказались весьма пагубными для моего соперника.

Он откинулся назад, стукнулся затылком о столешницу, свалил со стола какие-то дорогие безделушки и сполз на пол поверх осколков.

— Прошу прощения, мадам, что не появился раньше, — обратился я к Корнелии, занятой своим открывавшим плечи платьем, верхний край которого спустился во время борьбы на несколько дюймов от своего первоначального и без того весьма смелого положения.

Она даже не поблагодарила меня.

Мне приходилось в жизни видеть разъяренных женщин, но ни одну из них не сравнить с ней в тот момент. Она была бледна, как свежевыпавший снег, а глаза ее вспыхивали, как горячие угольки в золе. Да, пожалуй, именно так описал бы ее состояние автор викторианского романа.

Она посмотрела сквозь меня, словно я был стеклянный, перевела взгляд на распростершегося на полу человека, который пытался прийти в себя, тряся головой, затем повернулась и вышла из комнаты. Ярость так и кипела в ней. Когда она прошествовала мимо, меня будто ошпарило.

Можно было и передохнуть.

Я вытащил сигарету из стоявшей на столе золотой сигаретницы и закурил. Первая же затяжка заставила меня вздрогнуть. «Абдулла» — египетские сигареты. Чтобы в этом убедиться, я рассмотрел надпись на ней и тут заметил, что поверженный Казанова силится подняться. Я припомнил описание таинственного Генри Рутланда: выше шести футов, худой, загорелый, тонкие усики, на одной руке золотой браслет из колец, на другой — золотые часы на ремешке.

У этого парня на одной руке был золотой браслет, на другой — золотые часы. Даже если не рассматривать орнамент, описание подходило ему как дважды два.

Но вряд ли это был самый подходящий момент, чтобы возложить руку ему на плечо и заявить:

— Генри Рутланд, обвиняю вас…

Пожалуй, наступило время в темпе сматывать удочки, чтобы на досуге обдумать сделанное открытие и решить, какие выгоды из него можно извлечь.

Пока Ройс, шатаясь, вставал, опираясь на стол, я зашагал к двери, но остановился.

Дверь отворилась без звука. В проеме вырос Хуан. Решимость, написанная на его смуглом, злом лице, не предвещала ничего хорошего. Вдобавок в правой руке он держал автоматический пистолет тридцать восьмого калибра. Ствол был направлен мне в живот.

Некоторое время мы любовались друг другом, затем он шагнул в комнату и захлопнул дверь, прислонившись к ней спиной.

Ройс уселся за стол, ощупывая пальцами челюсть. Его глаза выдавали желание разделаться со мной побыстрее.

— Выясни, кто он такой, — впервые услышал я его голос.

Хуан протянул левую руку:

— Лопатник, живо!

Я вынул бумажник и передал ему. Установив, что нельзя одновременно держать меня на прицеле и изучать содержимое бумажника, Хуан опустил пистолет. Тут он явно просчитался. Вдобавок отвел от меня глаза. Либо он был чересчур уверен в себе, либо просто рехнулся. Не теряя времени для точного выяснения этого обстоятельства, я нанес ему апперкот правой в челюсть. Не думаю, что кто-либо еще получал от меня такой удар, как Хуан. Боль электрическим током пронзила мне руку. Вряд ли моему противнику было больнее, чем мне.

Однако, прежде чем тело пострадавшего коснулось ковра, я успел подхватить пистолет и, наставив его на хозяина кабинета, мило улыбнулся.

— Мне кажется, что программа сегодняшнего вечера весьма увлекательна, не так ли?

Он смотрел на меня исподлобья. Его лицо перекосило от бешенства.

— Убирайся отсюда, — его голос был похож на рычание цепного пса.

— Как раз это я и намерен сделать. Если можно, я передам пистолет привратнику. С ним мне будет как-то спокойнее добираться до ворот, — попрощался я и, подняв бумажник, попятился к двери.

Ройс сидел не шевелясь, положив руки на стол. Сквозь загар на лице проступала бледность.

И одно происшествие этого вечера, и другое вряд ли доставили ему большое удовольствие.

Открыв дверь, я проскользнул в коридор и торопливо вышел в вестибюль. Сюзи меня ждала.

— Ради бога, куда вы запропастились? — она была вправе сердиться. — Я уже собралась уезжать без вас.

— Именно так вам и придется сейчас поступить. У меня нет времени объяснять почему. Пусть лакей вызовет вам такси. Я даже не дожидаюсь шляпы.

Я прошел мимо нее к выходу и спустился по ступеням подъезда, чувствуя, что она смотрит мне вслед, от изумления разинув рот.

— Вашу машину, сэр? — проявил свою казенную заботливость швейцар.

— Все в порядке, справлюсь сам, — пробормотал я, проскакивая мимо него, и побежал по аллее туда, где виднелся ряд машин.

Я не знал, как скоро начнет действовать мистер Ройс, но догадывался, что для меня имеет смысл как можно быстрее прорваться мимо охранников, маячивших у входных ворот.

Я нашел «бьюик», сунул доллар служителю и завел мотор. Проезжая на большой скорости по аллее, я вынул пистолет из кармана и забросил его через открытое окно как можно дальше в заросли лавра. Я запомнил, что говорил мне Крид по поводу возможного ареста с оружием без разрешения на право его ношения.

Мысль эта явно оказалась здравой. Как только фары «бьюика» осветили ворота, я увидел, что они закрыты.

У ворот, поджидая меня, молча стояли пара охранников и высокий здоровяк в ковбойской шляпе.

Я затормозил и дал сигнал в надежде, что они откроют ворота. Они этого делать не стали.

Фары машины осветили человека в ковбойской шляпе. Впрочем, продажного копа узнать в нем можно было и в темноте. Черты его багрового, грубого лица выражали жестокость. Если бы у вас был достаточного размера кусок кирпичной глины, то после минимальной обработки — всего-то прилепить маленький комок на место носа, прорезать щелку рта и воткнуть пару спичечных головок в глазницы — вы получили бы весьма точный портрет этого парня.

В том, как он стоял — руки в карманах куртки, расставив ноги, чуть наклонив голову, — угадывалась недюжинная сила. Он был на дюйм выше шести футов.

Я подумал, уж не сержант ли это Карл Лэсситер, которого экс-капитан Брэдли называл самым зверским полицейским в Тампа-Сити. Если у ворот стоял не он, тогда мне совсем не улыбалось встретиться с Лэсситером — детина в шляпе по мне и так уже был достаточно зверского вида. Я подъехал.

Охранники ринулись к машине, держа пальцы на спусковых крючках пистолетов. Они зашли с обеих сторон и одновременно открыли дверцы.

— Руки на руль! — скомандовал ближний ко мне.

— В чем дело? — не моргнул я и глазом. — Вы знаете, с кем имеете дело?

— Пусть выйдет, — сиплый низкий голос громилы в штатском исходил, казалось, не из его бычьей глотки, а прямо из объемистого чрева. Пистолет правого охранника глядел на меня.

— Вылезай! — распорядился он. — И поосторожней с руками.

Я благоразумно повиновался.

— Спятили, ребята? — продолжал я разыгрывать недоумение. — Я же временный член.

— Заткнись, член! — огрызнулся полицейский. — Осмотри машину, — приказал он одному охраннику. — А ты отведи его, — он и второго тоже не оставил без дела.

Охранник пистолетом пихнул меня в спину:

— Пройдем.

Я обошел вокруг машины в сторону проходной и вступил в большую комнату, в которой из мебели наличествовали лишь стол, два стула, погасшая печурка и пирамида с гнездами для карабинов.

Полицейский вошел-следом и оглядел меня при свете. Затем он вынул из кармана полицейский значок, сунул его мне под нос и заявил:

— Я сержант Лэсситер. А кто ты?

— Моя фамилия Слейден. А в чем все-таки дело?

Он протянул пятерню размером с хоккейную перчатку.

— Бумажник!

Я отдал ему бумажник. Он засунул в него толстый палец, раскрыл и вытряхнул содержимое на стол.

Затем уселся на стул, сдвинул шляпу на затылок и медленно, с чисто полицейской тщательностью просмотрел мои бумаги.

Закончив наконец, а всего-то в бумажнике было немного денег, визитные карточки, права и список расходов на клочке бумаги, он сдвинул всю кучку ко мне.

— Забирай.

Пока я приводил бумажник в порядок, он сидел, уставившись на меня. От этого взгляда приятных ощущений у меня не осталось.

Я спрятал бумажник обратно в карман и поинтересовался:

— Довольны?

— Значит, шпик? — он с неприязнью выплевывал каждое слово.

— Я — писатель, — я вынул из кармана визитную карточку и положил перед ним на стол. — Разве вы не слышали о «Крайм факте»? Мы сотрудничаем с большинством городских управлений полиции.

— Весьма рад за них, — он выпростал свою тушу из кресла и обошел стол.

Никогда я не чувствовал себя карликом, но, подавленный его продольным и поперечным размерами, я испытал именно такое ощущение.

В этот момент вошел второй охранник и в ответ на вопрошающий взгляд Лэсситера покачал головой. Сержант вперил взор в меня.

— Давай поищем пушку, — предложил он ласково и протянул руку.

— Какую пушку? — невинно осведомился я. — Что вы имеете в виду?

Его недоделанная физиономия побагровела, и в поросячьих глазах засветились недобрые огоньки.

— Подними лапы!

Я повиновался, и он обшарил меня быстро и со знанием дела. Это было похоже на нежное прикосновение парового молота к заготовке.

— Куда ты ее задевал? — проскрежетал он.

— Кого задевал? — спросил я, стараясь сохранить невинное выражение лица.

Он ухватился огромной лапой за ворот моей рубашки. Я вдыхал исходивший из его глотки аромат чеснока и перегара.

— Куда ты ее задевал? — повторил он и легонько меня потряс. При этом он едва не сломал мне шею.

Я стоял смирно. Было ясно, что дай я ему малейший повод — и начнется нечто весьма пагубное для моего здоровья, а чтобы подумать, что с ним можно справиться один на один, надо было быть круглым идиотом. Себя я к таковым не причислял.

— У меня нет никакого пистолета и никогда его не было. Разве это не ясно?

Он с размаху залепил мне затрещину. Ощущение было такое, будто меня зацепила бейсбольная бита. Я едва не ответил, но вовремя сдержался. С ним одним, может быть, я бы еще сразился, но только без этих двоих, которые придержали бы меня, пока он со мной разделывался.

— Ну, дай сдачи, — прошипел он мне в лицо. — Чего же ты ждешь?

— Я не хочу вас трогать, — заверил я. — Вы что, с ума сошли?

Он потряс меня еще раз и отпустил. Я явственно ощутил, что после этого во рту у меня расшатались зубы.

— Что ты делаешь в нашем городе?

— Присматриваюсь. Хочу собрать материал для рассказа. А что в этом плохого?

Он посмотрел на меня исподлобья.

— Какой еще материал?

— Мало ли что подвернется… Не, понимаю, почему вы так нервничаете. Разве писатель не может приехать в город за материалом для своих произведений без того, чтобы полиция в это встревала?

Его коробило от едва прикрытого отвращения ко мне.

— Мы у нас в городе не любим шпиков. Гляди в оба. Второй раз я не предупреждаю. А сейчас выметайся и держись подальше от этого клуба. Понял?

Я натянул пальто.

— Ладно, сержант. Я понял.

— Вон! — рявкнул он. — Проваливай, и чтобы я тебя больше не видел.

Я направился к двери. И хотя ожидал этого, но никак не предполагал, что детина такого размера может столь быстро передвигаться. Не успев увернуться от мощного удара тяжелым ботинком под зад, я едва не вылетел из собственных ботинок. Приземлившись на четвереньки, я с разгона протаранил головой дверь, быстро перебирая обеими парами конечностей. Лэсситер медленно вышел и встал надо мной, обнажив зубы в язвительной ухмылке.

— Напиши про это, шпик, — процедил он. — И учти, что я дам тебе возможность еще кое о чем написать, если еще раз тебя увижу.

Я мог бы убить его; я пристрелил бы его, как бешеного пса, будь у меня при себе пистолет.

Превозмогая боль, я медленно поднялся. Охранники открыли ворота. Лэсситер с размаха стукнул ботинком по крылу машины. На месте образовавшейся вмятины облупилась краска.

— Убрать эту рухлядь с глаз долой!

Я влез в машину и вырулил из ворот. Меня трясло от ярости. Меня трясло всю дорогу, пока я не подъехал к отелю.

На следующее утро, после завтрака, воспользовавшись телефонной книгой, взятой со стола портье, я записал телефон и адрес Корнелии Ван Блейк. Адрес был простой: Вэнстоун, Вест-Саммит.

Я спросил портье, как проехать в Вест-Саммит.

— Вы знаете клуб «Золотое яблоко»? — вопросом на вопрос ответил он.

Пришлось сказать, что знаю этот клуб.

— Тогда проезжайте мимо него по набережной до указателя. Вест-Саммит занимает всю верхнюю часть холма до автострады, ведущей в Сан-Франциско.

Я поблагодарил, вывел «бьюик» из гаража, заскочил в цветочный магазин, чтобы послать Сюзи полдюжины орхидей и записку с извинениями за поспешный уход, и поехал вдоль бульвара.

В «Золотом яблоке» еще спали, когда я проезжал мимо. Ворота были закрыты, так же как и дверь караулки. К моему большому облегчению, по машине никто не выстрелил.

Я катил по пустынному прибрежному шоссе, которое упорно забиралось на вершину холма. У развилки возвышался указатель направления на Вест-Саммит, и я свернул с шоссе на извивавшуюся серпантином крутую, но достаточно широкую дорогу.

Вэнстоун оказался последним из имений на широкой, обсаженной деревьями улице. Оттуда открывался вид на океан. Дальний конец территории усадьбы скрывался за склоном, покрытым живописным лесом, и находился, по моим предположениям, где-то у автострады на Фриско.

Табличка на высоких сварных воротах подтвердила, что передо мной именно Вэнстоун. Высокая бетонная стена, поверху которой, как кинжалы, торчали зловещие острия, полностью скрывала дом. Сторожиха у ворот заявила, что без предварительного звонка по телефону не может быть и речи о том, чтобы попасть на территорию имения.

Когда становишься миллионером, приходится принимать меры предосторожности. Богатые не хотят плакать из-за чужого любопытства, сочувственно подумал я.

Проехав мимо ворот, я свернул налево и поехал вдоль стены. Вскоре дорога пошла под уклон, и в полумиле впереди я увидел автостраду на Фриско.

Затормозив, я вылез из машины, разулся и забрался на ее крышу. С этой выгодной позиции можно было спокойно смотреть поверх стены, и передо мной, как на ладони, предстали дом и сад.

Именно такой я и представлял себе стандартную обитель миллионера: ухоженные клумбы с массой цветов, ярко-зеленые газоны, напоминавшие биллиардный стол, посыпанная песком въездная аллея и целый отряд китайцев садовников, копошащихся на солнцепеке.

Дом был большой, белый, под зеленой крышей, с зелеными жалюзи на окнах и очаровательной террасой, защищенной от солнца шторами. На нее вела каменная лесенка в несколько ступеней. Помимо садовников, никаких признаков жизни не проявлялось: никто не прогуливался по террасе, никто не выглядывал из окна.

Дом показался мне слишком пустынным — я бы в таком жить не стал.

Я слез с машины, обулся и сел за руль. Я был пока еще не готов нанести визит миссис Ван Блейк и поэтому отправился в отель пообедать.

Перед тем как идти в ресторан, я позвонил капитану Брэдли и спросил, смогу ли вечером его увидеть.

— Конечно, — ответил он, — а то я уже начал беспокоиться, как вы там. Не оставляйте только машину у входа.

Я заверил его, что позабочусь об этом и буду у него около девяти.

После обеда я поднялся в номер, чтобы написать отчет для Берни. Едва открыв дверь, я понял, что кто-то меня посетил, воспользовавшись моим отсутствием. Затворив дверь, я огляделся.

Чемодан, аккуратно оставленный мной на стойке для багажа, теперь лежал на полу. Пальто, висевшее в шкафу, валялось на кровати.

Я подошел к шифоньеру и выдвинул верхний ящик. Чья-то грубая рука переворошила все рубашки и носки, нимало не беспокоясь о восстановлении прежнего порядка. Следы торопливого обыска остались и в других ящиках. Кто бы ни был мой любознательный посетитель, его меньше всего интересовало, узнаю я о его визите или нет.

Я догадывался, что это был Лэсситер, но мне нужно было знать наверняка. Я снял телефонную трубку и попросил портье прислать ко мне гостиничного агента безопасности.

Последний явился не сразу: флегматичный толстяк с отвисшими усами и холодными рыбьими глазами не внушал доверия.

На стол, так, чтобы было видно от двери, я заранее положил пятидолларовую бумажку. Купюру он заметил раньше, чем меня.

— Копы здесь были? — без обиняков спросил я, пододвигая к нему купюру.

Мне было видно, что ему приказали молчать, но пятерка сделала свое дело. Поколебавшись секунду, он кивнул.

— Сержант Лэсситер? — Опять кивок. Я вручил ему деньги: — Прошу простить за то, что заставил вас подняться.

Бумажка мгновенно исчезла в его кармане, он еще раз кивнул и удалился — здоровый, молчаливый, продажный тип.

Ну что ж, Лэсситер не мог найти ничего, что открыло бы ему причину моего пребывания в Тампа-Сити. У меня с собой не было никаких заметок по делу Бенсон. Я не доверяю бумаге сокровенных мыслей. Тупица Карл, должно быть, и сейчас еще размышляет, по какому следу я иду, да и вообще есть ли он вообще, этот след.

Я уселся за стол, вынул из ящика пачку бумаги и настрочил длиннющее письмо с подробным описанием всех последних эпизодов расследования. Работа отняла немало времени — я закончил писать только к шести. Чрезмерное усилие едва не доконало меня, но сделать это было необходимо. Я спустился и вышел из гостиницы, чтобы бросить письмо в почтовый ящик на перекрестке. Испытывать счастье с гостиничным почтовым ящиком я не стал. На обратном пути, проходя через вестибюль, я засек толстяка, усердно читавшего перевернутую газету в кресле у стены.

У него на лбу было" написано, что он получает жалованье в полиции. Когда я поравнялся со стойкой, мой новый знакомый — гостиничный детектив, усердно стиравший с нее пыль, перевел взгляд с толстяка на меня и подмигнул со значением. Затем он выразительно почесал шею и опять взглянул на меня, слегка кивнув головой в сторону улицы.

Я живо скумекал, что еще один в штатском — снаружи. Пять долларов продолжали приносить дивиденды. Перевербованный мною агент вполне прилично владел искусством пантомимы.

Я подмигнул ему в ответ, поднялся на лифте в номер и набрал номер Сюзи. Перед тем как у Сюзи ответили, у меня в трубке что-то легонько щелкнуло. Этот щелчок послужил мне предупреждением, что телефон прослушивается. Горничная Сюзи сообщила, что хозяйки нет дома и вернется она поздно. Я поблагодарил и повесил трубку.

Мне было крайне интересно, давно ли начал прослушиваться мой телефон, и попытался вспомнить, был ли щелчок, когда я звонил капитану Брэдли. Вроде бы не было, но поручиться за это я не мог. У меня теплилась надежда, что Лэсситер только недавно начал прослушивать мои разговоры. Я не хотел, чтобы он оказался в курсе моего вечернего визита к Брэдли.

При наличии пары тренированных копов, ожидавших внизу, поездка к Брэдли совсем не обещала быть увеселительной. Я решил отправиться немедля, чтобы успеть оторваться от них, не доезжая до Линкольн-драйв.

Я принял душ и переоделся. Когда я вышел из комнаты и направился к лифту, часы показывали десять минут восьмого.

Внизу я отдал портье ключи от номера.

— Вернетесь к ужину, сэр? — спросил он, вешая ключ на доску.

— Нет, я поем в городе, — заявил я достаточно громко, чтобы толстяк мог это услышать. Он по-прежнему спокойно сидел в кресле около вращающейся двери.

Я миновал вестибюль и, выплюнутый вертящейся дверью наружу, перевел дух на ступеньках подъезда. На оживленной улице мне не удалось засечь второго филера.

— Такси, сэр? — предложил швейцар. Я покачал головой, спустился на тротуар и присоединился к толпе праздно гуляющих. Несколько минут неторопливой ходьбы — и я свернул в переулок, зашел в бар и заказал виски с содовой.

Бар был почти пуст. Бармен показался мне сообразительным, и я, нагнувшись к нему, шепнул:

— Жена ко мне приставила хвост. Черный ход здесь есть, приятель? — при этом я продемонстрировал ему доллар.

Он радостно осклабился.

— А как же! Вон та дверь. Шуруй туда и очутишься на Дорсетском шоссе.

С долларом пришлось расстаться. Я сорил деньгами, как пьяный матрос. Благо, что это были деньги Файетта.

Поблагодарив, я залпом опорожнил стакан, быстро прошел через бар к указанной двери и оказался в коридорчике. Справа был огромный шкаф. Впереди — дверь. Я открыл шкаф. Там стояли веники и швабры, но и мне хватало места. Я затворил за собой дверцу и замер.

Ждать мне пришлось не более нескольких секунд. Я услышал, как распахнулась дверь из бара в коридор, и тяжелые шаги протопали к выходу.

Я приоткрыл дверцу и выглянул в щелку. Толстый коп открывал входную дверь. Бедняга взмок, глазки у него бегали. Он шагнул на улицу, затравленно огляделся и побежал почему-то направо.

Я прислонился к стенке шкафа и стал ждать. Спешить мне было некуда. Следовало подумать и о втором полицейском. Он вполне мог следить за баром. Двадцать томительных минут простоял я, прежде чем открыл дверцу и выглянул.

Ничего не услышав, я на цыпочках подошел к входной двери и высунул нос на улицу. Напротив двери стояло такси. Шофер прикуривал, собираясь отъезжать. Я перемахнул тротуар, рванул на себя дверцу и вскочил в машину.

— На вокзал, — выпалил я. — И поживей.

Таксист повез меня на вокзал, находившийся в дальнем конце города, там где жил капитан Брэдли. Увидев впереди вокзал, я остановил такси и расплатился.

Потом взглянул на часы. Мне предстояло прослоняться еще час, прежде чем идти к Брэдли. Решение явилось в виде маленького кинотеатрика на углу. Я зашел и три четверти часа следил за тем, как Джейн Рассел демонстрирует свои расплывшиеся формы.

Кода я вышел, было уже темно. Насколько я помнил, улица Линкольна располагалась всего в пяти минутах ходьбы от вокзала. Я двинулся в путь, держась настороже. В пятидесяти ярдах от кинотеатра я заметил полицейского и нырнул в табачный магазин, освобождая ему дорогу. Я купил пачку «Кэмела», не спеша закурил и вышел на улицу.

После четырех минут быстрой ходьбы я очутился на углу Линкольн-драйв. Я остановился и, прежде чем свернуть, осмотрел длинную улицу. На ней было не больше народа, чем в полночь на погосте.

Глава 10

— У меня на хвосте ребята Лэсситера, — начал я, садясь в одно из протертых кресел Брэдли, — но, кажется, я оторвался.

— Похоже, вам уже удалось с ним схлестнуться, — заметил Брэдли, разливая виски. — Как это вышло?

Я рассказал ему о происшествии в «Золотом яблоке». Он сжал стакан в руке. Лицо окаменело.

— Что вам известно о Корнелии Ван Блейк, капитан? — спросил я, окончив повествование.

— Именно этой суке я обязан тем, что меня вышибли из управления, — произнес Брэдли с ненавистью. — Во всяком случае, мое увольнение было связано с ней, и готов поспорить, что полетел я по ее указке.

— В связи с убийством ее мужа?

— Вы кое-что раскопали с нашей последней встречи, мистер Слейден, не так ли? Кто вам рассказал об убийстве?

— Какое это имеет значение?

Он вытянул ноги и поудобнее устроился в кресле.

— Только не думайте, что это имеет хоть малейшее отношение к расследуемому вами делу, ничего подобного. Но, так и быть, я вам расскажу. Вам как — кратко или с подробностями?

— Желательно с подробностями. Может быть, тут и нет связи с моими поисками, зато некоторые действующие лица действуют там и сям, переходят из одного дела в другое, так что какая-нибудь зацепка, возможно, и обнаружится.

Он прищурился и уставился в потолок, располагая факты в логической последовательности.

— Ван Блейка застрелили шестого августа прошлого года. Он объезжал верхом свое имение поутру. Его лошадь вернулась без хозяина. Слуги бросились на поиски и нашли хозяина на вершине холма. Его застрелили из дробовика, — он сделал паузу и выжидательно посмотрел на меня. — Началась шумиха. Ван Блейк был богат и хорошо известен. Пресса и политиканы раздули дело. Я понял, либо быстро и действенно провожу расследование, либо теряю работу. — Он задумчиво пососал трубку. — Вышло так, что я потерял работу. — Я молчал, и после паузы он продолжал: — Жена Ван Блейка во время убийства находилась в Парижу. У него были там какие-то дела, и он собирался поехать во Францию вместе с ней. Но в последний момент возникла необходимость его присутствия на заседании правления. Пришлось отложить отъезд, она отправилась одна. Секретарь Ван Блейка телеграфировал ей о происшествии, и она вернулась.

— Имя секретаря? — поинтересовался я.

— Его зовут Винсент Латтимер. Он взял расчет после похорон и сейчас работает в Хаммервилл Инжиниринг. Если собираетесь с ним побеседовать, поберегите свое красноречие. Легче разговорить устрицу.

— Что-нибудь нащупали?

— Странное дело. Во-первых, меня озадачило орудие убийства. Если оно было спланировано заранее, почему тогда избрали его орудием дробовик с радиусом поражения тридцать ярдов? С самого начала я считал, что это заранее обдуманное убийство, а использование дробовика говорило о знакомстве между Ван Блейком и убийцей. Его пристрелили в открытую, он вовсе не попадал в засаду. Он должен был знать убийцу, иначе не подпустил бы его так близко. Так во всяком случае я рассуждал.

— Мой информатор сказал, что убийцей был браконьер.

— Все болтали об этом, но меня к этой версии склонить не смогли.

— Вы думали, что это сделала жена? — задал я вопрос, глядя ему прямо в глаза.

Он пожал плечами:

— В таком преступлении важен мотив. А у нее была уйма мотивов. Она моложе супруга на двадцать два года. У них не было ничего общего. До того, как выйти замуж, она выступала в роли манекенщицы и жила в двухкомнатной квартире. А в случае смерти мужа она получала большую часть его капитала. Может быть, ей не терпелось. Она не из тех, кем можно командовать, а Ван Блейк вроде бы пытался это делать. Ей, судя по всему, хотелось самой ворочать деньгами, что она с успехом и проделывает теперь. Конечно, я ее подозревал.

— Но она же была в Париже во время убийства!

— Ага, неплохое алиби, не так ли? Я никогда не утверждал, что она сама нажимала на курок, но уж задумать-то все это с чьей-нибудь помощью она вполне могла.

— У нее были еще мужчины?

— Она часто виделась с Ройсом. Вообще, парень с таким прошлым в конце концов всегда доходит до убийства. Его я тоже подозревал. Когда она получила наследство, она продала клуб Ройсу. Он давно мечтал заполучить «Золотое яблоко», да Ван Блейк то ли не хотел уступать, то ли запрашивал слишком много. Тоже прекрасный мотив. Клуб мог стать гонораром за то, что он помог убрать Ван Блейка.

— У него тоже было алиби?

Брэдли усмехнулся невесело:

— А как же. Железное. Он играл в покер в Нью-Йорке. Между прочим, в компании с тремя самыми респектабельными людьми города, один из которых, кстати, судья. Они показали, что Ройс никуда не отлучался. А зачем? Ведь ему было необязательно самому это делать, достаточно приказать Хуану Ортесу или еще кому-нибудь из своих головорезов.

— Вы нашли какое-нибудь подтверждение своей версии?

— Нет. Только я стал подкапываться под эту подозрительную парочку, как Дункан отстранил меня от дела и вышвырнул из полиции. Он, оказывается, большой друг миссис Ван Блейк. Он считает ее милой, симпатичной девочкой, которая не в состоянии мухи обидеть.

— А как газеты ухватились за версию с браконьером?

— Это устроила миссис Ван Блейк. По ее словам, за пару недель до убийства Ван Блейк поймал в лесу браконьера. Она назвала имя: этот парень, Тэд Диллон, проживал в нескольких милях от имения. Мы его держали на примете. Он был нелюдим, жил замкнуто, работал только, когда его поджимало, и постоянно попадался на кражах и драках. Выбор кандидата был сделан мастерски. Она заявила, что Ван Блейк избил Тэда хлыстом, и выразила уверенность в том, что Диллон вернулся, чтобы расквитаться. Газетам эта идея понравилась, а когда мы не смогли найти Диллона, понравилась еще больше. Дункан тоже одобрил эту версию, а вот мне она показалась чистым вымыслом. Диллон один не смог бы справиться с Ван Блейком. Тем не менее мы разыскивали Диллона и обнаружили полно следов его поспешного бегства. Свидетели показали, что приблизительно в то время, когда было совершено убийство, он отъезжал на мотоцикле от задней калитки имения Ван Блейка. По крайней мере видели кого-то в шлеме и очках на принадлежащем ему мотоцикле, и очевидцы клялись, что это был Диллон. Шлем и очки-консервы отлично маскируют внешность, но, за исключением вашего покорного слуги, никто об этом не удосужился вспомнить. В конце концов мотоцикл разыскали. Он оказался спрятан в сарае у залива. Но мы так и не нашли Диллона.

— У парня на мотоцикле было ружье с собой?

Брэдли покачал головой.

— Дробовик мы чуть позже нашли в лесу и сразу опознали. Пару месяцев назад его украли у местного банкира Эйба Бормана. Он с четырьмя друзьями поехал на охоту. Зайдя в отель пообедать, они оставили ружья и сумки в машинах. Когда охотники вернулись, ружья уже не было. — Он посмотрел мне в глаза. — Знаете, кто был один из четырех? Гамильтон Ройс. Во время обеда он выходил, чтобы позвонить. Следовательно, негодяй вполне мог бы взять ружье из машины Бормана и спрятать в свой багажник. В общем, решайте сами.

— А вы-то что сделали?

— Я начал с проверки алиби миссис Ван Блейк и затребовал ее паспорт. Вне всякого сомнения, она выехала в Париж именно в тот день, когда и говорила. Виза в паспорте об этом свидетельствовала. Дальше этого я не продвинулся. Она, наверно, позвонила Дункану и сообщила, что я задавал ей неприятные вопросы. После этого я оказался в отставке. Полиция так и не нашла Диллона, да и дело осталось нераскрытым.

— Итак, вы думаете, что миссис Ван Блейк уговорила Ройса убрать своего мужа. Так, вроде?

— Да. Такова моя теория, и мне она по-прежнему нравится.

— Но прямых доказательств нет никаких?

— Нет. Только мотивы. Кроме этого, есть еще и подозрения, а мои подозрения обычно оправдываются.

— Что вы думаете о судьбе Диллона?

— О ней можно только гадать. Но предполагаю, что он скорее всего лежит на дне морском в цементной одежке, но это только догадка.

— Ладно, спасибо, капитан, за рассказ. Мне сдается, что вы правы. Черт меня подери, если я понимаю, как убийство миллионера в Тампа-Сити может быть связано с уэлденским делом. Если бы мне только удалось прицепить Фэй Бенсон к Ван Блейку… Допустим, пока миссис Ван Блейк прохлаждалась в Париже, любящий супруг привел к себе девчонку, чтобы с ней переспать. Адюльтер был всегда и останется впредь. Она могла стать свидетельницей убийства, запаниковать и сбежать из города. В этом, может быть, кроется причина смены имени. Убийца — ваш приятель Ройс — выследил ее в Уэлдене и убрал. Я не утверждаю, что так оно и было, но, может, это и есть та зацепка, которую я ищу.

— Бросьте вы это. Ван Блейк не занимался такими вещами. Выкиньте эту чепуху из головы, не то совсем запутаетесь.

Я пожал плечами.

— Возможно, вы и правы. Ну ладно, мне пора двигать. Впереди еще куча дел, — я поднялся. — Буду держать вас в курсе событий.

Он проводил меня до двери и, прежде чем открыть замок, выключил свет.

— Будь осторожен, сынок, — предупредил он на прощание, — и, если тебе потребуется надежно укрыться, иди к Сэму Бенну. У него бар на Мэддокс-стрит, и если упомянешь меня, он тебя спрячет. Тебе, по всей вероятности, смываться придется в темпе.

— Будем надеяться, не придется, — ответил я и шагнул в темную, теплую ночь.

Я не жаждал ранним возвращением доставлять своим соглядатаям радость и решил, что совсем не повредит распорядиться еще несколькими безнадзорными часами.

По пути в центр я счел себя подготовленным к разговору с миссис Ван Блейк. Здесь было лишь одно небольшое «но» — захочет ли она беседовать со мной? А в этом я сильно сомневался.

Время мое истекало, да и особого желания задерживаться в этом шикарном городе у меня не возникло. Сделать же предстояло еще немало.

Я нашел телефонную будку, набрал номер и некоторое время слушал гудки. Наконец, прозвучал мужской голос:

— Резиденция миссис Ван Блейк.

Форма обращения выдавала дворецкого и, судя по хорошо поставленному мелодичному голосу, не просто дворецкого, а дворецкого, выписанного из Англии.

— Это мистер Слейден из Уэлдена. Будьте любезны соединить меня с миссис Ван Блейк.

— Подождите, пожалуйста, — предложил мне голос, и в трубке воцарилась тишина.

Время шло, и когда я уже почти уверился в том, что он позабыл о моем существовании, Корнелия Ван Блейк подошла к телефону.

— Алло. Кто это?

— Моя фамилия Слейден, — представился я. — Я писатель. Могу ли я побеспокоить вас по поводу кое-какой информации. Это в связи с девушкой, с которой вы встречались в Париже в прошлом году.

Последовала пауза. Мне даже почудилось, что я слышу прерывистое дыхание, но я мог и ошибаться.

— Информация? О девушке? — голос был холодный и жесткий, как салат из холодильника, и такой же безжизненный.

— Могу я вас увидеть? Я готов приехать через двадцать минут.

— Но знаете ли… — она оборвала фразу, как будто ее осенила какая-то мысль. — Да, полагаю, что можете, — продолжила она, — но я не сумею уделить вам много времени.

— Хватит и четверти часа. Прекрасно. Я скоро буду.

Я повесил трубку, прежде чем она успела передумать.

Почему она удостоила меня беседы? — размышлял я, выходя из будки, так как ожидал, что мои притязания будут категорически отвергнуты. Все оказалось даже чересчур просто.

Мимо тащилось такси, и я поднял руку.

— Вэнстоун, Вест-Саммит, — распорядился я, усаживаясь рядом с водителем.

Меньше чем за двадцать минут мы доехали до высоких сварных ворот, скрывавших дом.

Охранник в черной униформе и фуражке вышел из сторожки, открыл одну створку ворот и подошел к такси.

— Миссис Ван Блейк ждет меня, — сообщил я. — Меня зовут Слейден.

— Вашу визитную карточку, сэр.

Я с трудом различал его в темноте, но голос был требовательный и настороженный.

Я протянул ему права. Он зажег фонарик, проштудировал документ, кивнул и вернул мне.

— Благодарю вас.

Он открыл вторую створку ворот, и мы въехали.

— Впервые сюда попал, — сказал шофер, обернувшись ко мне. — Вот как, значит, богатеи живут. Охранники, ворота и все такое. Ну и ну!

— На их месте я бы завидовал нашему образу жизни, — заметил я, всматриваясь в темноту через открытое окошко машины. Занятие это было вполне бесполезным, фары выхватывали из мрака только отдельные деревья и кусты, окаймляющие покрытую белым гравием аллею. Ни дома, ни сада видно не было.

Минуты через четыре мы вкатились на асфальтированную площадку перед ступенями парадной лестницы.

Дверцу мгновенно открыл другой охранник в такой же черной униформе, возникший, казалось, из воздуха.

Я попросил таксиста подождать, кивнул охраннику и поднялся по лестнице.

Входная дверь была открыта. Меня ожидал высокий, пожилой человек, выряженный, как дворецкий из голливудского фильма.

В приглушенном свете люстры черты его приобретали непревзойденную аристократичность. Ему можно было дать около семидесяти, и выглядел он государственным деятелем, преисполненным собственного достоинства, который приглашен на завтрак к коронованной особе. Он привносил в окружающее атмосферу старых рыцарских замков и зажженных свечей.

— Соблаговолите последовать за мной.

За его чопорностью угадывалось неодобрение. Он провел меня по широкому коридору, открыл стеклянную дверь и спустился по низенькой лестнице в огромную длинную гостиную, расположенную в передней части дома.

В креслах и на диванах, находившихся в гостиной, могло разместиться человек пятьдесят, а покрывавший весь пол пестрый, яркий персидский ковер напоминал, что это жилище нувориша.

— Будьте любезны подождать, я передам миссис Ван Блейк, что вы здесь. — Дворецкий вещал все это так, будто читал заученный наизусть текст пьесы. Он удалился бесшумно и незаметно, как привидение.

Первое, на что я обратил внимание после его ухода, был большой портрет миссис Ван Блейк, написанный маслом и висящий над камином.

В бледно-зеленом летнем платье надменная красавица сидела на веранде и смотрела на видневшийся вдали сад. Сходство было поразительным, а детали пейзажа были проработаны с исключительным терпением и мастерством. Что-то знакомое почудилось мне в повороте фигуры, и, подойдя к картине поближе, я заметил в правом углу подпись художника: Леннокс Хартли.

Я отступил назад и с большим вниманием вгляделся в полотно. Я и не предполагал, что Хартли может так блестяще писать. По наброску Фэй Бенсон я сделал вывод, что он — знающий свое дело оформитель, а эта картина открыла мне его как талантливого художника.

Он сумел передать то самое выражение, которое поразило меня, когда я впервые увидел Корнелию Ван Блейк. Хотя и на портрете она выглядела такой же холодной и далекой, как в жизни, Хартли великолепно передавал отблеск внутреннего огня, горевшего под ее безликой маской. Картина была живой и неодолимо влекла к себе.

Неожиданно я обнаружил, что Корнелия стоит рядом со мной. Я вздрогнул. Она подошла ко мне вплотную, а я и не слышал, как она спустилась по лестнице и пересекла по ковру всю огромную комнату.

— Мистер Слейден?

На ней сидело как влитое открытое белое вечернее платье, на шее сияло великолепное изумрудное колье.

На это стоило посмотреть. Огромные зеленые глаза, блестевшие как изумруды, впились прямо в меня, и под этим взглядом я испытал странное, неприятное чувство неловкости.

— Совершенно верно, — ответил я и, так как она вроде бы не узнала меня, решил не упоминать об обстоятельствах нашей встречи в «Золотом яблоке».

— Надеюсь, миссис Ван Блейк, что вы сможете мне помочь. Очень любезно с вашей стороны было принять меня.

Вошел дворецкий, держа поднос с напитками, и поставил на стол.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — предложила она, показав на кресло, и сама села рядом.

Дворецкий осведомился, что я буду пить. Я заказал виски с содовой, и, пока он готовил смесь, мы молчали. Ей он подал коньяк в широкой рюмке и удалился.

— Так что же вас интересует конкретно? — спросила она, как только за ним закрылась дверь.

— Я пишу детективы, — сообщил я, помня о ее враждебности. — Мне бы хотелось узнать о цели поездки некоей Джоан Никольс. Насколько я знаю, в прошлом году вы встречались с ней в Париже.

Она опустила глаза, глядя в рюмку, но выражение лица осталось безразличным. Затем взглянула на меня, но по ее глазам я ничего не смог прочитать.

— Я встречаю столько народа. Что-то никого не припоминаю по имени Джоан Никольс. Вы уверены, что не ошибаетесь?

— Вы были в Париже в прошлом году в августе?

— Была.

— Джоан Никольс — певичка, в то время она выступала в Париже. Я так понял, что она обедала с вами у вас в отеле и не однажды.

Она нахмурилась.

— Возможно. Но я действительно ее не помню, — она раздраженно пожала плечами. — А откуда вам про нее известно?

Я так и не смог определить, действительно она не помнит или лжет. Мне показалось, что под маской безразличия чувствовалось напряжение, но мог и ошибаться.

— Мисс Никольс рассказывала друзьям, что обедала с вами, но это неважно. Не хочу вас этим беспокоить. Просто я надеялся, что вы припомните, но, конечно, понимаю, вы ведь стольких встречаете. Мне легче справиться в вашем отеле в Париже.

Неожиданно коньяк выплеснулся у нее из рюмки и расплылся на юбке. Испуга я не заметил, но коньяк ее выдавал! Она подняла глаза.

— Но вы ведь не поедете в Париж, чтобы выяснять, обедала она со мной или нет?

— У нас в журнале принято проверять каждый факт, прежде чем напечатать. Я надеялся, что вы вспомните девушку и сэкономите мне время и командировочные, но, раз вы не помните, придется ехать.

— Странно. Почему это так важно?

— Стараюсь покопаться в ее прошлом. Похоже, что у нее был талант водить дружбу с богатыми людьми. А доказательств у меня нет. Ее друзья говорили мне, что она хвасталась знакомством с вами и что даже обедала с вами. Для меня это очень важно, миссис Ван Блейк. Ведь Джоан в конце концов заурядная певичка, и, чтобы подружиться с вами, ей нужны были немалые способности. С другой стороны, она могла и обманывать относительно вашей дружбы. В Париже я, может быть, найду других состоятельных людей, встречавших ее.

— Я бы с удовольствием помогла вам, — прервала она, дотронувшись пальцем до лба, — дайте только подумать. Я действительно смутно припоминаю, что встречала похожую девушку. Она была хорошенькая, если, конечно, это та. Да, пожалуй, я ее вспомнила.

— Вы действительно встречали ее?

— Мне так кажется. Не помню, как ее звали, но я вообще не в ладах с именами. — Она отпила коньяк, а затем продолжила вечер приятных воспоминаний: — Да, теперь я уверена, что встречала ее. Правда, не припоминаю, при каких обстоятельствах мы познакомились. Я была одна в Париже. Ждала мужа. Должно быть, девушка меня немного развлекла. Вроде бы я действительно приглашала ее пообедать.

Все это было проделано мастерски, но не настолько, чтобы одурачить меня. Она вспомнила Джоан Никольс, как только я упомянул об этой особе. Почему же мой блеф насчет поездки в Париж заставил ее раскрыться?

— В каком отеле вы останавливались, миссис Ван Блейк?

Она подняла голову, и на мгновение в ее глазах промелькнуло сердитое выражение.

— Я останавливалась в «Георге V».

— Вы не помните, как девушке удалось познакомиться с вами?

— Возможно, мы встретились в магазине. Мне кажется, так это и было. — Я едва ли не читал ее мысли. — Да, конечно. Я вспомнила. Она не знала французского, и у нее возникли какие-то затруднения с продавцом. Я ей помогла. Да, так это и было.

Теперь я был уверен, что она лжет, и уже мне приходилось напрягаться, сохраняя бесстрастность.

— Вам она понравилась?

— Ради бога! — глаза ее вспыхнули. — Уж, наверное, она мне понравилась, если я пригласила ее на обед, мистер Слейден. Я слабо припоминаю ее. Ведь я все время среди людей. У вас все? Если это так… — Она встала и посмотрела на меня.

Я поднялся.

— По-моему, все. Это нужно было исключительно для проверки. Вы очень помогли своим рассказом.

— Почему вас так заинтересовала эта девушка? Вы ведь сказали, что пишете детективы. Она попала в какую-нибудь историю?

— Да, попала. Но не сейчас. Бедняжки уже нет с нами. Ее убили двадцатого августа прошлого года, через несколько дней после возвращения из Парижа. В полиции мне сказали, что она занималась шантажом, — рассказывал я, внимательно следя за Корнелией Ван Блейк. Но напрасно, она и глазом не моргнула.

— Понятно. Это очередной раз доказывает, как осторожно надо заводить знакомства, — заметила она.

— Совершенно верно, — подтвердил я и, так как она уже двинулась к звонку на стене, продолжал: — Великолепный портрет. Я и не думал, что Леннокс Хартли может так написать.

По одной ей известной причине это мимолетное замечание произвело на нее изрядное впечатление. Она обернулась, глаза ее опять стали твердыми, как изумруды у нее на шее.

— Вы знаете мистера Хартли? — спросила она, и я заметил, что маленькие пальцы сжались в кулаки.

— Я с ним беседовал. Не могу сказать, что я его знаю. При моей профессии приходится беседовать со многими людьми.

— Возможно. Доброй ночи, мистер Слейден. Джеймсон проводит вас, — она снова двинулась к звонку.

Дерзкая мысль пришла мне в голову внезапно, и я подчинился ей не размышляя, пока Ван Блейк звонила.

— Совсем забыл, — произнес я, вынимая бумажник. — У меня же с собой фотография Джоан Никольс. Может быть, вы ее опознаете.

Я вынул фотографию Фэй Бенсон и протянул ей. Она взяла снимок и, повернувшись ко мне спиной, направилась к свету.

Я не видел ее лица, но окажись у нее в руке ядовитый тарантул, и то реакция не была бы столь бурной. Фотография выпорхнула у нее из кулачка, она вздрогнула всем телом. Краткий миг она стояла молча, затем чудовищным усилием воли взяла себя в руки, наклонилась и подняла фотографию. Когда она повернулась и отдала ее мне, лицо у нее было белее китайского фарфора. Она постарела и выглядела куда менее привлекательно. С ее бешеным взглядом встречаться не пожелал бы и врагу.

— Не узнаю ее, — сказала миссис Ван Блейк. Слова отрывисто вылетали из застывших бескровных губ. — Все эти певички на одно лицо. До свиданья, мистер Слейден. — Она повернулась и вышла из комнаты, слегка пошатываясь, но с высоко поднятой головой.

Дверь она оставила нараспашку. Я стоял, переполненный собственным триумфом. Наконец-то я нашел зацепку. В чем-чем, а в этом я был абсолютно уверен. Корнелия Ван Блейк была знакома с Фэй Бенсон. Каким-то образом зацепка соединяла ее с Фэй, а не Фэй с ее мужем, как я предполагал раньше.

Я не успел над этим поразмыслить — вошел дворецкий и проводил меня до ожидавшего такси.

В такси стоял слабый, но стойкий запах от тех сотен и тысяч пассажиров, которых оно перевезло по нужным им маршрутам. Он сопровождал меня на всем обратном пути до отеля «Приморский».

Я примостился в углу салона и, разминая пальцами сигарету, раздумывал о своем открытии. Отдельные части мозаики уже встали на свои места. Сколько-нибудь связной картины они пока не составляли, но я питал надежду, что вскоре это произойдет.

По какой-то причине Гамильтон Ройс и Фэй Бенсон уехали из Тампа-Сити в Уэлден. Там кто-то нанял Хэнка Флемминга, чтобы похитить и убить Фэй, а Ройс вернулся в Тампа-Сити в день убийства.

Я имел обоснованные подозрения насчет того, что именно он заплатил Флеммингу за убийство Фэй, но предпринимать никаких действий против него не спешил, пока не выяснил до конца, почему же все-таки ее убили.

Тут-то и появилась внезапно на сцене Корнелия Ван Блейк, чтобы сыграть свою роль в этой драме, все другие действующие лица которой до сих пор поступали столь немотивированно. По словам экс-капитана полиции Брэдли, она была подозреваемой номер один в убийстве Ван Блейка. Если она даже только распорядилась убить своего мужа, то и тогда могла стать мишенью для шантажа. Дважды она обедала в Париже с бесталанной певичкой, которая нашла свое призвание в шантаже. Джоан Никольс что-то разнюхала про Корнелию — отсюда и совместные ресторанные застолья. Это объяснило и нежелание вдовы признаться в знакомстве с Никольс, и боязнь, что я поеду в Париж, ей очень не хотелось раздувать это дело дальше. Но куда же в этой схеме пристроить Фэй Бенсон? И с чего это, глядя на ее фотографию, Корнелия пришла в такой ужас? Люди так не пугаются, не будь у них на то веских причин.

Я искал зацепку между Фэй Бенсон и Ван Блейками и нашел ее. Ну вот, она у меня в руках, а что с ней делать? Время мое истекало. Смогу ли я продолжать расследование, если у меня на пятках сидела вся удалая полиция Тампа-Сити?

Я все еще предавался размышлениям, когда такси остановилось у отеля «Приморский». Расплатившись, я поднялся в вестибюль. Часы над стойкой портье показывали почти половину первого. Гостиничного детектива, занимавшего кресло в момент моего отъезда, видно не было. Портье отдал мне ключи. Он глядел сквозь меня, гордый и неприступный, как будто я минимум полгода не платил по счету.

Пока я шел к лифту, откуда-то из-за колонны возник мой приятель-агент.

— Копы пошли по домам. Ваш телефон прослушивается. Этот отель гордится своей репутацией. Мне кажется, что завтра вы захотите съехать.

— Уж не хотите ли вы сказать, что вам срочно понадобился мой номер?

— Мне-то — нет, а вот хозяину понадобился.

— Ладно, спасибо за предупреждение.

Я поднялся на лифте, отпер дверь и включил свет.

Я был слегка раздражен и не очень бы удивился встрече с парочкой дюжих молодцов, поджидающих меня. Однако номер был пуст как барабан.

Я закрыл дверь, достал бутылку виски, плеснул себе полстакана и расположился в кресле. Искать другую гостиницу не имело смысла. Меня не пустили бы и туда. Вот оно, начинается… Меня вежливо выпроваживали из города. Если я вздумаю брыкаться, то наживу крупные неприятности. Вспомнив методы убеждения сержанта Лэсситера, я загрустил и опять пожалел, что рядом нет Берни. Уж он бы морально меня поддержал.

Зажав стакан в руке, я некоторое время обмозговывал ситуацию и принял решение с утра выехать из города, а вечером под покровом темноты прокрасться обратно. Брэдли обещал, что, если я захочу уйти в подполье, меня спрячет Сэм Бенн. Теперь это был единственный выход. Нечего было и надеяться что-нибудь сделать открыто. Отныне мое расследование становилось нелегальным.

Телефонный звонок так неожиданно прервал мои мысли, что я даже расплескал виски. Я потянулся к трубке.

— Слейден слушает.

— Вот вы где, — произнес знакомый мне голос. — Сюзи дала мне ваш номер. Старик, если у вас не намечается ничего веселенького в ближайшие час-два, подъезжайте, выпьем. У меня тут возникла одна забавная теория. Возможно, она вас заинтересует.

Я живо представил себе твердолобого детину, фиксирующего каждое слово, и резко оборвал:

— Не упоминайте вашего имени и вообще больше ничего не говорите. Скоро буду.

— В чем дело? — слегка заинтересовался говоривший. — Нас подслушивают?

— Возможно. Я выезжаю, — и повесил трубку.

Спускаясь, я удивился, с чего это Леннокс Хартли позвонил в такой час. До Кэннон-авеню было далековато. Я решил ехать на «бьюике». Если полиция опять начнет слежку, отрываться лучше, когда сам за рулем.

Гараж располагался позади отеля. Единственный фонарь отбрасывал круг света, вокруг которого сгустилась непроницаемая темнота. Служитель вышел из конторки сонный и угрюмый. Он показал, где стоит «бьюик», и вернулся к своему занятию. Я вывел машину из гаража только с включенными подфарниками и свернул на приморское шоссе.

На протяжении примерно полумили пути мое внимание было сконцентрировано на зеркале заднего вида. Света фар не появлялось. Я развернулся и поехал в город.

Движение почти уже замерло. Жизнь кипела только в ночных клубах, кинотеатрах и некоторых кафе. Часы на приборной панели показывали десять минут второго. Я бесцельно кружил, держась глухих улиц, пока не убедился, что за мной не следует ни одной машины, и только тогда направился к Кэннон-авеню.

Свет в окнах домов этой длинной, спокойной улицы свидетельствовал о том, что ночная жизнь Тампа-Сити проходила, в основном, в домашней обстановке. Около большинства домов стояли автомобили. Ночной воздух пропитывали звуки танцевальной музыки; приемники были включены на полную мощность.

Я проехал до конца улицы, развернулся и не спеша тронулся обратно, не останавливаясь возле швейцарского шале Хартли. В окнах не горел свет. Правда, это ничего не доказывало. Во время своих посещений Хартли, я успел заметить, что шторы на его окнах темные и плотные.

Остановив «бьюик» около «паккарда» с откидным верхом, стоявшего напротив соседнего дома, я вылез из машины, подошел к калитке, толкнул ее и зашагал к дому.

У двери я остановился и, оглянувшись на темный сад, прислушался. До меня доносилась только музыка из далеких радиоприемников. Я взялся за медвежью голову, постучал и почувствовал, как дверь дрогнула. Стоило слегка на нее нажать, как она распахнулась. Внутри было темно и тихо.

Придерживая дверь, я снова постучал. Никто не отозвался. Темнота надвинулась на меня. Прислушиваясь, я окунулся в нее и неожиданно почувствовал тревогу.

— Кто-нибудь тут есть? — окликнул я и, не получив ответа, двинулся вперед, нащупывая в кармане зажигалку.

Единственное, что я слышал, было деловитое тиканье часов где-то рядом. Я вынул зажигалку и щелкнул ею. Маленькое желтое пламя осветило выключатель у двери. Я нажал на кнопку, прикрыл входную дверь и направился через вестибюль в темную гостиную. Вдруг я услышал наверху звук, от которого чуть не взвился: кто-то медленно передвигался, едва волоча ноги. От этих шагов волосы у меня стали дыбом, а сердце чуть не выскочило наружу.

— Это вы, Хартли? — воскликнул я, отступая к выходу и вглядываясь вверх. Голос мой прозвучал вряд ли мелодичнее карканья простуженной вороны, но вместо ответа вновь донесся звук волочащихся шагов.

Затем я увидел, как от темноты отделилась небольшая фигурка и застыла наверху лестницы. Это был филиппинец, слуга Хартли. Рукой он цеплялся что есть сил за перила. Ярко-красная струйка крови бежала из уголка рта по подбородку. Слева на его белой куртке расплывалась кровавая клякса размером с мой кулак. Пока я разглядывал филиппинца, во рту у меня пересохло.

Маленькое желтое личико передернулось, ноги подогнулись, руки соскользнули с перил. Ударившись плечом о середину лестницы, он съехал на спине к моим ногам. И не дотрагиваясь до него, я уже знал, что бедняга мертв.

Глава 11

Где-то невдалеке снаружи послышался шум мотора, хлопнула дверца машины и чей-то мужской голос, млея от восторга, произнес:

— Какой великолепный был вечер! Давно я не получал такого удовольствия.

Я поглядел на мертвого филиппинца. Для него этот вечер оказался не слишком великолепным. Рубашка у меня стала влажной от холодного пота и прилипла к спине.

Машина отъехала, шум ее затих вдали, и темный дом объяла тишина.

Филиппинцу уже ничем нельзя было помочь. Я подумал о Ленноксе Хартли: неужели и его постигла та же участь?

Войдя в гостиную, я нащупал выключатель и включил свет.

В первый момент мне показалось, что огромная комната пуста, но затем я заметил торчащую из-за диванчика ногу в изящной замшевой туфле… Я обошел диванчик.

Леннокс Хартли лежал ничком. Скрюченные пальцы погрузились в ворс пушистого ковра, а на ярко-желтом шелке халата алело маленькое пятно — как раз посреди спины.

Нагнувшись, я дотронулся до руки художника — она была еще теплой. Я нащупал артерию — пульса не было. Он не мог лежать мертвым более десяти минут.

Первым моим порывом было выбраться из дома, где свила гнездо насильственная смерть: если меня застанет тут полиция, оправдаться не удастся.

Выпрямившись, я заметил, что дверцы шкафа, где Хартли хранил папки с набросками, были отворены. Одна открытая папка валялась на полу. Несколько набросков выпали на ковер.

Слева от шкафа находился небольшой стенной сейф. В его замке торчал ключ, и дверца была приоткрыта.

Я подошел к сейфу и заглянул внутрь. На стопке бумаг, аккуратно перевязанная белой ленточкой, лежала толстая пачка полусотенных купюр. Я вынул пачку денег, желая ознакомиться с содержанием бумаг.

— Не двигаться! — скомандовал от двери грубый голос.

Я застыл как парализованный, судорожно сжав в руке пачку долларов. Плечи у меня безвольно поникли, сердце бешено заколотилось в груди.

— Ладно, теперь повернись ко мне лицом, но держи руки спокойно.

Я повернулся крайне медленно.

Лэсситер стоял в дверях гостиной, специальный полицейский пистолет тридцать восьмого калибра казался крошечным в его лапище. Черная дыра дула смотрела мне в грудь.

Мы разглядывали друг друга. Его маленькие жесткие глазки чуть приоткрылись, когда он узнал меня, и тонкие губы искривились в хищной усмешке.

— Здорово, шпик. На этот раз ты, сдается, нашел для своей писанины немного материала. — Он не спеша вошел в гостиную, по-прежнему держа меня на прицеле. — Два убийства и ограбление — для начала неплохо.

Я проклинал себя за то, что прикоснулся к деньгам. Я разжал пальцы, и пачка с легким стуком упала на ковер. Я попал в такую передрягу, что хуже не придумаешь, и знал, что одними словами тут не отделаешься.

— Понимаю, конечно, что все это выглядит неважно, — начал я, стараясь, чтобы голос не дрожал, — но я никого не убивал. Хартли позвонил мне в гостиницу. Он хотел меня видеть. Я приехал, а он оказался уже покойником.

— Неужели? Я знаю, что он тебе звонил. Я засек номер и прибыл поглядеть, что тут делается, — сказал Лэсситер, ухмыляясь. — Вроде бы я спешил сюда не зря. Где у тебя пистолет?

— У меня нет пистолета. Я их не убивал.

— Кто тебе поверит? — рассмеялся Лэсситер. — Легче дела у меня и не было в жизни. А ну, повернись к стене.

Я исполнил приказание, так и не опуская рук. Он подошел к телефону и нагнулся над ним, не спуская с меня глаз. Трубку он поднял левой рукой.

— Управление полиции, — потребовал он, — и поживее!

Ботинком я нащупал штепсельную розетку в стене. Невинно глядя полицейскому прямо в глаза, я незаметно приподнял правую пятку, пока каблук не встал на розетку.

— Лэсситер говорит, — рявкнул сержант в трубку. — Отправьте в темпе патрульную машину на Кэннон-авеню, двести сорок шесть. Передайте лейтенанту, что я здесь с парнишкой, который только что пристрелил Леннокса Хартли и его слугу. Я поймал его с поличным.

Я всем весом навалился на розетку и почувствовал, как она выдирается из стены. Я чуть нажал в сторону — что-то полыхнуло — и свет погас.

Я успел шлепнуться на четвереньки, прежде чем загрохотал пистолет Лэсситера, круша стекла в окнах. Когда пуля угодила в стену, под которой я скорчился, штукатурка посыпалась мне на спину.

К счастью, в вестибюле свет тоже погас. Кромешная тьма только-только зародила во мне ощущение безопасности, как Лэсситер снова выпалил наугад. Пуля едва не разукрасила мою прическу идеально прямым пробором.

Я бросился в сторону, где, как я помнил, стоял диванчик. Когда сержант выстрелил еще раз, я уже спрятался за ним. При вспышке я увидел, что он совсем рядом со мной. Я приподнялся и выбросил кулак в сторону, где только что находилась его башка. Удар получился. Я попал в ухо, и Лэсситер пошатнулся. Потом пришлось снова упасть на четвереньки, когда он выстрелил. Пуля высадила одно из больших окон.

Я отполз на корточках, со свистом дыша сквозь сжатые зубы. Было слышно, как он на ощупь пробирается к двери. Так двигается слепой слон через заросли, круша и ломая все на пути. Я же прокладывал себе дорогу к окну медленно и тихо, вытянутой рукой убирая препятствия.

Вдалеке я услышал слабый вой сирены, набиравший силу по мере приближения к дому патрульной машины.

Неудачно переступая через низенький столик, я задел его коленом, и он с шумом повалился на ковер. Я бросился влево, врезался в стул, опрокинув вдобавок и его.

Лэсситер выстрелил. Пуля просвистела рядом, и он на ощупь двинулся ко мне, оглашая комнату отборной руганью. Он очутился надо мной, прежде чем я успел убраться с его дороги.

Левой рукой он задел мой рукав. Я вскочил, дернулся в сторону и ударил изо всех сил. Кулак шаркнул ему по зубам в тот момент, когда он спустил курок. Пламя опалило мне лицо, и я едва не рехнулся от страха. От моего удара этот мастодонт покачнулся. Судя по оглушительному грохоту, он наткнулся на кресло и свалил его.

Я рванулся к окну, отдернул занавеску, и комната наполнилась лунным светом.

Фары мчащейся машины в темноте отбрасывали яркие полосы света. Сирена теперь уже ревела, и я заметил красный огонек мигалки на крыше.

Я высадил ногой стекло. Полицейская машина с визгом затормозила. Двое копов с пистолетами наготове выскочили еще на ходу и даже не потрудились захлопнуть дверцы.

Один из них перемахнул через закрытую калитку и побежал по дорожке.

Лэсситер сквернословил позади меня, выбираясь из-под кресла. У меня появилась мысль выскочить из окна, но теперь она выглядела несвоевременной. Полицейский, несшийся по дорожке, наверняка бы увидел, как я спрыгиваю в сад. Я отступил, спрятался за шторой и замер, прижавшись к стене. Сердце в груди у меня стучало, как паровой молот.

Лэсситер добрался до окна и высунулся. Он был так близко от меня, что я почувствовал застоявшийся табачный дух, въевшийся в его одежду.

— Он тут выскочил! — заорал сержант. — И не мог далеко уйти.

Затем, к моей искренней радости, Лэсситер перекинул ноги через подоконник и спрыгнул в сад.

— Не видать его, сержант, — виновато промолвил один из полицейских.

Я не стал дожидаться ответных ругательств Лэсситера, быстро пересек комнату в темноте и вышел в вестибюль. Поднявшись по лестнице до площадки, я прислушался. Другие сирены завывали в ночи. Новые машины визжали тормозами у подъезда. Слышал я и бычий рев Лэсситера, но не мог разобрать слов.

Я щелкнул зажигалкой. На площадку выходила дверь. Я повернул ручку и вошел в спальню Хартли.

Шторы были задернуты. Я захлопнул дверь и нажал на выключатель. Вспыхнул свет.

На белом ковре запеклась кровь. На голубом покрывале кровати валялся автоматический пистолет тридцать восьмого калибра. Увидев кровь, я понял, что именно здесь стреляли в филиппинца, а пистолет на кровати явно претендовал на роль орудия убийства. Я достал носовой платок, осторожно завернул в него пистолет и поднес отверстие ствола к носу. Тянуло пороховой гарью. Я почувствовал, что пистолет мне пригодится как улика, и сунул его в карман брюк. Затем, погасив свет, я отдернул занавеску и выглянул в сад.

В лунном свете аккуратно подстриженная лужайка казалась белой. Трое копов с пистолетами в руках осторожно двигались в сторону от дома. Цепью. В этом направлении спасения не было.

Тут я услышал, как хлопнула входная дверь, и в вестибюле затопали.

На цыпочках я пересек комнату и приоткрыл дверь.

— Дайте сюда свет, — распорядился чей-то голос. Темноту внизу рассекли лучи нескольких фонариков. Спустя мгновение вспыхнул свет.

Над мертвым филиппинцем стоял невысокий, плотный человек с кирпично-красным лицом. Черная форменная фуражка крепко сидела на голове.

Лэсситер стоял у входной двери, его зверская физиономия лоснилась от пота.

— Ты уверен, что он убежал через окно? — спросил невысокий, не глядя на Лэсситера.

— Да. Я видел, как он вылезал. Далеко не уйдет, — огрызнулся Лэсситер. — Он разбил розетку и устроил короткое замыкание, лейтенант.

Я понял, что крепкий коротышка — это лейтенант Джо Карсон, о котором упоминал Брэдли.

— Капитану это не понравится, — заметил Карсон. — Если мы твоего приятеля не поймаем, ты погорел.

Лэсситер беспокойно завертелся.

— Мы его живо сцапаем, — пообещал он.

— Чего же ты, болван, не прихватил с собой людей? — поинтересовался Карсон, отходя от филиппинца.

— Откуда же я знал, что он затеет такую бучу? — пожаловался Лэсситер. — Я уже ехал домой, когда мне передали, что он собирается к Хартли, и решил наведаться, что тут делается. Я застал его за чисткой сейфа и…

— И ты его отпустил с миром, — продолжал Карсон, направляясь в гостиную.

Лэсситер неопределенно хмыкнул, достал грязный носовой платок и утер лицо. Затем последовал за лейтенантом.

Двое полицейских с оружием в руках остались охранять входную дверь.

Снова завыли сирены. У входа остановилась машина, хлопнула дверца, и в вестибюль вошли еще трое.

Часовые вытянулись и отдали честь самому высокому из тройки, который, следовательно, оказался капитаном полиции Мэтьюзом. Карсон вышел из гостиной.

— Мы еще не нашли преступника, — сообщил он высокому, — за всеми дорогами ведется наблюдение. Он оставил свою машину. Его зовут Чет Слейден, он пишет для журнала «Криминал».

Мэтьюз, на худом лице которого черные усики нелепо соседствовали с белесыми волосами, вынул пачку сигарет и взял сигарету в зубы.

— «Криминал»? — повторил он. — Точно?

— Я сам читал кое-что из сочинений этого парня.

— Тогда придется действовать поосторожнее, Карсон. У этого листка большие связи. С чего бы это ему убивать Хартли?

— Почем я знаю? — пожал плечами Карсон. — Лэсситер поймал его, когда он вытаскивал деньги из сейфа.

— Я в это не верю.

Лэсситер вышел из гостиной.

— Я его видел, капитан. Готов поспорить, что он копает под убийство Ван Блейка. Возможно, Хартли увидел, что он сует нос в его сейф, а Слейден сдрейфил и пристрелил его.

— С чего вы решили, что подозреваемый копается в деле Ван Блейка? — голос капитана посуровел.

— Он сегодня вечером посещал миссис Ван Блейк, — ответил Карсон, — и наведывался в «Золотое яблоко».

— Вы бы лучше представили мне подробный письменный рапорт, — распорядился Мэтьюз. — Комиссар захочет обо всем случившемся послушать.

— Есть, капитан.

Мэтьюз повернулся и пошел к двери. Выходя, он бросил через плечо:

— Найдите Слейдена обязательно, не то у вас, ребята, возникнут серьезные неприятности.

Он спустился по лестнице в темноту.

— Пока дождемся доктора, — буркнул Лэсситер, — я пойду погляжу наверху. У парня не было пистолета. Может быть, он бросил его в одной из верхних комнат.

Карсон хмыкнул и возвратился в гостиную. Я быстро прикрыл дверь. На лестнице послышались шаги Лэсситера.

Прижавшись спиной к стене, я ждал, спрятавшись за шторами.

Я слышал, как Лэсситер протопал по площадке и зашел в соседнюю комнату. Там он пробыл несколько минут, потом перешел в другую.

Нервы у меня пошаливали. Из моего укрытия был виден сад как на ладони. Трое полицейских все еще рыскали там, и, следовательно, этот путь к спасению не вел. Теперь единственная моя надежда заключалась в том, что Лэсситер вроде бы был убежден, что меня в доме нет. Я надеялся, что обыск не будет тщательным.

Дверь распахнулась, и я услышал, как Лэсситер вошел. Зажегся свет, он чертыхнулся и вышел, оставив дверь открытой.

— Эй, лейтенант! Не подниметесь? — послышался его голос.

Я выглянул через щелку. Он перегнулся через перила спиной ко мне. Неожиданно он обернулся, и я поспешил отпустить занавеску. Вскоре я услышал, как в комнату вошел Карсон.

— Тут застрелили слугу, — пояснил Лэсситер. — На ковре его кровь. Глядите, убийца бросил пистолет на кровать, вот след от него.

— Лучше позови Максвелла, пусть снимет отпечатки пальцев, — бросил Карсон. — Я возвращаюсь в управление. Хочу убедиться, что Слейден не проскользнет у нас между пальцев. Ты послоняйся здесь, пока не вызову.

Оба вышли из комнаты, не закрыв дверь. Я дождался, пока они спустятся, покинул свое укрытие, быстро пересек комнату, открыл дверь и перешел в спальню напротив. Прикрыв дверь, я ощупью подошел к окну и выглянул вниз на улицу.

У входа стояли три полицейские машины и карета «Скорой помощи». На противоположном тротуаре собралась изрядная толпа, некоторые женщины щеголяли в вечерних платьях. Четверо или пятеро полицейских стояли спиной к толпе, глядя на дом.

Не было ни малейшего шанса спуститься в сад по водосточной трубе на глазах у всей этой публики, и я вернулся к двери, приоткрыл ее на дюйм и затаился.

Лэсситер и человек в штатском поднялись по лестнице и вошли в комнату Хартли.

— Собери отпечатки везде, где найдешь, — распорядился Лэсситер. — Похоже, что в других комнатах никого не было. Мне придется побеседовать с прессой. Действуй, Макс.

Его спутник буркнул что-то в ответ, и Лэсситер спустился вниз.

Я прождал в темноте больше получаса, пока Лэсситер не вернулся. Он прошел в комнату Хартли.

— Я закончил, — сообщил ему криминалист, снимавший отпечатки. — Обнаружены только отпечатки Хартли и слуги.

— Ладно, нас вызывает Карсон, — сообщил Лэсситер. — Они все еще не нашли Слейдена, — голос его звучал озабоченно.

— Из города этому парню не уйти. Мое счастье, что лейтенант требует представить письменный рапорт к утру. Я оставлю тут пару ребят. Завтра пошарим здесь при дневном свете.

Они спустились вместе.

Я прокрался на площадку и заглянул вниз в вестибюль. Тело филиппинца уже убрали. Лэсситер и трое в штатском столпились у входной двери.

Лэсситер обратился к здоровенному полицейскому, вошедшему с улицы:

— Ладно, Гессертер. Я вернусь около девяти. Ты остаешься здесь. Запри за нами, никого не впускай и поглядывай во все глаза. Уэбб посторожит снаружи. Я ему велел попридержать прессу; да иные из писак до того ловки, что, пожалуй, влезут, пока он находится за домом. Пока я не вернусь, сюда ни одна душа не должна войти. Понял?

— Да, сержант.

— Если здесь кто-нибудь побывает, я сделаю так, что ты пожалеешь о том дне, когда огласил белый свет первым криком, — проворчал Лэсситер.

Он вышел на улицу, три детектива проследовали за ним. Гессертер закрыл и запер входную дверь. Затем он постоял некоторое время, прислушиваясь. Когда сирены полицейских машин стихли вдали, он сдвинул фуражку на затылок, вытащил пачку сигарет и побрел в гостиную. Вскоре послышалась танцевальная музыка, передаваемая какой-то станцией для патологических полуночников.

Я вернулся в спальню Хартли, подошел к окну и выглянул в сад.

По вымощенной плитками дорожке от террасы через лужайку взад и вперед размеренно вышагивал полицейский.

Я перешел в спальню, выходившую на улицу. Толпа разошлась по домам. Машин было не видно. Мой «бьюик» тоже оттарабанили на штрафплощадку. Я решил, что и мне пора сматываться.

Я вышел на лестничную площадку и прислушался. Гессертер все еще находился в гостиной. Дорога от лестницы до входной двери казалась безмерно длинной.

Придерживаясь рукой за перила, я отправился в путь. На полдороги я услышал, как полицейский кашляет, прочищая глотку. Сердце у меня екнуло, но я продолжал идти.

Остановился я у подножия лестницы. Чтобы достичь входа, мне нужно было пройти мимо открытой двери в гостиную. Я пододвинулся вперед и заглянул в гостиную.

Гессертер курил, сидя ко мне спиной, правой рукой постукивая в такт мелодичному свингу из радиоприемника. В кармане куртки я сжимал найденный пистолет тридцать восьмого калибра. Палец застыл на спусковом крючке. Еще два шага — и ему меня не увидеть, но тут он обернулся.

Я остановился как вкопанный.

Мы рассматривали друг друга через совмещенное пространство вестибюля и гостиной. Его мясистое, обветренное лицо побагровело, а маленькие глазки стали круглыми, как кнопки.

У меня в мозгу вспыхнуло предостережение, что начни угрожать ему пистолетом, и я готов. У меня все еще оставался слабый шанс доказать, что я не убивал Хартли, а угроза оружием полицейскому — это такая штука, от которой мне не отбрехаться.

Я медленно вынул руку из кармана и каким-то чудом изобразил на лице улыбку.

Я следил, как его рука беспокойно шарила по кобуре. Движения были замедленные, он был явно растерян.

— Привет, — сказал я как можно более небрежно. — А где весь народ?

Он, наконец, достал пистолет и навел на меня.

— Не двигаться!

— Спокойней, — заторопился я, — я хотел найти тут лейтенанта Карсона. Он поблизости?

— Вы кто? — задал он вопрос, медленно подвигаясь ко мне и держа толстый палец на спусковом крючке.

— Моя фамилия Слейден. Я собственный корреспондент «Криминала», — признался я в надежде, что он не знает имени человека, которого ищут. — Вы ведь обо мне, наверное, слышали.

Я увидел, что он немного успокоился, хотя пистолет по-прежнему направлял на меня.

— Давайте-ка взглянем на ваше удостоверение.

Я достал бумажник, раскрыл его и вручил документы полицейскому. Он изучил удостоверение и вернул мне бумажник.

— Как вы сюда попали?

— Уэбб провел меня с черного хода. Я хотел осмотреть место происшествия. Вы не против?

— Вас пустил Уэбб? — Ствол пистолета дрогнул и опустился. — Это против приказа. Ему бы следовало знать. Вам нельзя сюда входить.

— А кто об этом узнает? Хартли застрелили здесь? — я помотался по комнате, суя нос во все щели. — Жертва проживала, однако, в пошлой роскоши, не правда ли?

Полицейский спрятал пистолет в кобуру.

— Давай-ка, выходи! Я привык исполнять приказы.

— Но ведь я только делаю свое дело, — пояснил я, пятясь.

— Вот-вот, а я делаю свое. — Он прошел мимо меня в вестибюль. — Давай, проваливай, прощелыга!

Я последовал за ним в вестибюль и смотрел, как он отпирает входную дверь.

— Вон! — весьма недвусмысленно заявил он, распахивая дверь.

— Уже иду, — отозвался я, проходя мимо него. Я двинулся по дорожке, прилагая неимоверные усилия, чтобы не побежать. Я ожидал, что появится второй полицейский, но на этот раз мне повезло. У ворот я остановился и оглянулся. Гессертер стоял в освещенном проеме, следя за мной. Какое-то мгновение мы глядели друг на друга, затем он шагнул в дом и захлопнул дверь.

Как только дом скрылся из виду, я бросился бежать. Длинная, пустая улица уходила в темноту. Я петлял между островками света от фонарей, которых на улице было явно слишком много.

Я не имел понятия, как скоро встретятся оба полицейских, оставленных караулить дом, в котором произошло двойное убийство. Если это случится, пройдет совсем немного времени, и они сообщат в управление.

До центра города оставалось добрых две мили. Единственный мой шанс был как можно быстрее спрятаться, до того как за мной вышлют в погоню патрульные машины. Брэдли когда-то советовал мне, в случае необходимости, укрыться у Сэма Бенна на Мэддокс-стрит. Сейчас я особенно оценил этот мудрый совет, но, к сожалению, не знал, где находится эта самая Мэддокс-стрит. Я ведь мог во всю прыть нестись и в противоположном направлении.

Все еще придерживаясь затененных мест, но уже перейдя на шаг, я свернул на улицу, ведшую прямо к центру города.

От неоновых вывесок, источающих яркий свет, над городом висело тусклое зарево: путь выглядел неблизким. Я взглянул на часы. Дело приближалось к трем ночи. Недалеко уже и до рассвета.

Тьму неожиданно рассекли яркие снопы света фар: из-за угла сворачивала машина.

В этот момент я как раз проходил мимо дома. Опершись рукой о низкую садовую ограду, я перемахнул через нее и шлепнулся на землю.

Автомобиль пронесся вдоль улицы, осветив фарами ограду. Лежа за ней, я вжимался носом в землю. Было слышно, как машина резко затормозила и свернула на Кэннон-авеню.

Я встал, перебрался обратно на тротуар и припустил снова. У конца улицы, приведшей меня к торговому центру города, я уже дышал, как астматик. Здесь меня поджидала опасность: это была территория, патрулируемая полицейскими, а у всех, конечно, уже был мой словесный портрет.

По маленьким темным улочкам я пробирался мимо витрин магазинчиков, сомнительных забегаловок и безликих жилых домов. В этом районе, стыдливо прячущемся на задворках города, жили рабочие, те самые, которые создавали всю роскошь для богатеев Тампа-Сити.

Впереди меня шевельнулась тень. Я резко остановился, шагнул в сторону и спрятался в дверном проеме какой-то лавчонки. Из-за угла неторопливо вышел грузный полицейский и встал на краю тротуара, глядя в темно-серое небо и помахивая дубинкой.

Я напряженно следил за тем, как он расслаблялся таким образом около пяти минут, а затем двинулся дальше. Мимо меня.

На следующем перекрестке я повернул направо. На другой стороне на грязном тротуаре лежал прямоугольник желтого света. Он падал через застекленную дверь, над которой горела неоновая вывеска: «Закусочная. Открыто круглосуточно».

Я пересек улицу и, прежде чем вступить в прямоугольник света, еще раз убедился, что в пределах прямой видимости никого нет. Тогда я подошел к двери и заглянул внутрь.

Положив волосатые руки на стойку, толстяк с засаленными иссиня-черными волосами и такого же цвета щетиной, обильно произраставшей на давно не бритом лице, бессмысленно пялил глаза на развернутую перед собой газету. Посетителей не было, свет в зале не горел.

Я толкнул дверь и вошел.

Толстяк поднял на меня ошалевший от скуки взгляд.

— По вашему телефону можно звякнуть? — осведомился я.

Большим пальцем он указал мне на другой конец комнаты.

— Валяй, — молвил он и сладко зевнул, обнажив большие белые зубы.

Я закрылся в кабине автомата и перелистал телефонную книгу, найдя номер Сэма Бенна, я набрал его. Ожидая ответа, пока в трубке раздавались гудки, я рассматривал толстяка через стеклянную дверь кабины. Сонный голос произнес:

— Алло?

— Можно попросить Сэма Бенна?

— С ним и беседуете. Что вам нужно?

— Капитан Брэдли велел мне вам позвонить. У меня на хвосте целая свора легавых, и было бы желательно поживее скрыться.

Мой собеседник на другом конце провода вздохнул:

— Ладно, раз так велел кэп Брэдли, кто я такой, чтоб возражать? Вы где?

— В закусочной на Шеррат-стрит.

— А где моя коробка, знаете?

— Нет, я просто гуляю по городу и прячусь от копов.

Бенн охнул:

— Из этого следует, что мне нужно подъехать и захватить вас, так, что ли?

— А вы горазды на придумки!

— Для вас-то это придумка, а для меня головная боль. Ну, да ладно. Чего не сделаешь для хорошего человека. Я имею в виду не вас, а кэпа Брэдли! Оставайтесь, где вы есть. Я буду через полчаса.

— Спасибо.

Голос в трубке смолк, и я ее повесил. Повернувшись, чтобы открыть дверь будки, я увидел, как свет на тротуаре заслонила тень. Мгновение спустя дверь распахнулась, и в комнату вошли двое. Тяжело ступая, они направились к стойке. Толстяк поднял на них глаза. Затем он медленно выпрямился и водрузил на стойку огромные волосатые руки. Лицо его оставалось бесстрастным.

Несмотря на стекло будки, я краем уха все же услышал слова одного из них:

— Полиция. Мы ищем одного парня. Кто-нибудь заходил?

Втискиваясь в темный угол будки, я почувствовал, как у меня на лбу выступает холодный пот.

— Два часа уже никого не было, — деревянным голосом отрапортовал толстяк.

— Это точно?

— Я, кажется, ясно выразился, — грубо оборвал хозяин. Он взял в зубы сигарету и принялся искать спички.

Детектив, который вел беседу, наклонился и вырвал сигарету, ухватив при этом толстяка пальцами за щеку.

— Не закуривай, дерьмо, когда я с тобой разговариваю, — процедил он.

Толстяк напрягся, глубоко сидевшие глазки его загорелись недобрым огнем, но он ничего не сказал и даже не пошевелился.

— Этот парень высок и темноволос, ему около тридцати трех-тридцати четырех, — продолжал детектив. — На нем темно-серый костюм и такого же цвета ковбойская шляпа. Если засечешь его, звони в управление, понятно?

— Да, — ответил толстяк.

— Рад, что ты понял.

Полицейские вышли, не закрыв дверь. На улице они свернули к центру.

Хозяин направился к двери, выглянул, затворил ее и возвратился за стойку. В мою сторону он даже не покосился. Я вытащил носовой платок, утер вспотевшее лицо, потом открыл дверцу будки и вышел. Толстяк заметил:

— Они могут вернуться. На углу дежурит коп. Заходите сюда, — большим пальцем он указал мне на дверь рядом с будкой.

— Спасибо, — поблагодарил я, открыл дверь и очутился в гостиной, обставленной хотя и удобной, но изрядно потрепанной мебелью.

В кресле, развалившись, дремала большая черная кошка. Она приоткрыла глаза, осмотрела меня и, очевидно решив, что я безвреден, снова погрузилась в сон. Я вынул из пачки сигарету и затянулся. Коленки у меня дрожали, как будто я только что финишировал после двухмильного кросса, дыхание тоже было аритмичным.

Вошел толстяк с чашкой кофе и поставил на стол. Затем открыл ящик и достал четвертинку скотча.

— У вас есть друзья? — спросил он, пододвигая бутылку.

— Сейчас за мной приедут. Очень благодарен, что вы поступили благородно.

— Ерунда. Здешним копам я не помогу, даже если меня озолотят. — Он направился к двери. — Тут вам ничто не угрожает. Посидите пока.

Он вышел. Я плеснул глоток виски в кофе и выпил. Стало немного лучше. Я присел.

Для меня это было первое спокойное мгновение с тех пор, как я нашел убитого Хартли. Даже и сейчас мои мысли были слишком заняты собственными переживаниями, чтобы я мог серьезно задуматься над тем, почему же все-таки его убили. Я лишь припомнил его последние слова: «У меня возникла забавная теория. Возможно, она вас заинтересует».

Он знал, что я охочусь за информацией о Фэй Бенсон, и, казалось, было разумным предположить, что теория, о которой он упомянул, имела отношение к ней. Был ли художник убит по этой причине? Если убийца не находился рядом с Хартли, когда тот звонил, то откуда он узнал, что именно он собирается мне сообщить? Все сходилось к тому, что убийца был знакомым Хартли.

Я достал пистолет и осмотрел его. Он выглядел как новый, или же за ним весьма тщательно ухаживали. Номер его был 3 347 890. Я вытащил обойму. Из пистолета сделали всего два выстрела. Либо убийца был первоклассным стрелком, либо стрелял в упор.

Вне всякого сомнения, Крид извлек бы из этого пистолета кое-какую информацию. Надо было как можно оперативнее переслать оружие в Уэлден. Аккуратно обернув пистолет платком, я сунул его обратно в карман пиджака.

Какой шаг следовало предпринять следующим?

Ключ к похищению и убийству Фэй Бенсон следовало искать в Тампа-Сити, в этом я был уверен. Но с каждым часом моего пребывания в этом славном городе рос риск очутиться за решеткой. Я превратился в подозреваемого номер один по делу Хартли, и если не удастся найти настоящего убийцу, в стране не останется ни одного города, где я ощущал бы себя в безопасности…

От усиленной работы извилин меня прошиб пот. Я пришел к выводу, что в любом случае мне придется остаться в Тампа-Сити. Похоже было, что для мало-мальской свободы передвижения необходимо резко поменять внешность. Пожалуй, стоило просто перекрасить волосы, надеть темные очки и, конечно, переодеться. Тампа-Сити наводнен приезжими. Я смог бы затеряться в толпе.

Я все еще продолжал строить планы, когда толстяк просунул голову в дверь:

— Там Бенн вас спрашивает. Вы в порядке?

Я поднялся.

— Конечно. Он может зайти?

Толстяк кивнул и удалился. Вскоре явился Сэм Бенн. Он оказался человеком невысокого роста, с копной серо-стальных волос, худым, остроскулым лицом и глубоко посаженными невыразительными глазами. На нем была кожаная куртка на молнии, застегнутая до самого подбородка, и неглаженные серые брюки.

Он подошел ко мне и пожал руку.

— И как ситуация выглядит на самом деле? — сразу взял он быка за рога. — Неужели так плохо?

— Меня накрыли в доме рядом с двумя теплыми трупами. Полиция убеждена, что это моих рук дело.

Бенн поморщился:

— Хорошенькая история! Что вы от меня хотите? Я должен вывезти вас из города?

— Ни в коем случае. Мне нужно какое-либо безопасное место, откуда я смогу действовать. Чтобы оправдаться, мне предстоит найти убийцу самостоятельно.

— Смеетесь. Вам лучше отсюда сматываться.

— Только через день, если не позже. Капитан Брэдли сказал, что вы сможете приютить меня?

— Что ж, для этого человека я все сделаю, — Бенн неожиданно ухмыльнулся: — Я вас спрячу, но только ненадолго. Рискую своей шеей. Теперь слушайте внимательно. Я поставил машину в конце улицы. Пойду, подгоню сюда и буду медленно проезжать мимо. Фэтс вам кивнет, когда начинать двигаться. Дверца будет открыта. Ныряйте быстрей. Договорились?

Я заверил его, что все понял. Ведь я такой. Понятливый.

Глава 12

Пробило уже одиннадцать часов, когда я опустил ноги с пристенной койки в потайном убежище Бенна и потащился, зевая, к умывальнику плеснуть в лицо воды.

Убежище было сделано вполне профессионально. Помещалось оно под баром Бенна, имело тщательно замаскированный вход, запасной выход на аллею сзади бара, полный холодильник еды, радиоприемник, телефон, стол, три кресла и внушительный запас алкоголя.

Бреясь, я настроил радио на короткую волну полицейских переговоров, но чепуха, доносившаяся из динамика, никак меня не касалась.

Когда я чистил бритву, вошел Бенн. С собой он принес два коричневых бумажных пакета и положил их на стол. Из карманов достал несколько маленьких свертков и сложенную газету.

— Вроде бы ничего не забыл, — облегченно вздохнул он, воткнув в розетку штепсель электрического чайника.

Я развернул газету. Двойному убийству был посвящен целый разворот. В заявлении лейтенанта Карсона было сказано, что у полиции достаточно важных улик, и что в настоящее время они желали бы приватно побеседовать с высоким, темным, крепким мужчиной, одетым в темно-серый костюм и темную шляпу, который, по их мнению, мог бы дать сведения, необходимые для раскрытия убийств. Он даже не упомянул моего имени, и я был удивлен, что описание было таким неконкретным.

— Это вы? — спросил Бенн, опуская в кастрюлю два яйца.

— А что, похож? — ответил я.

Захватив принесенную им краску для волос, я подошел к раковине и приступил к процедуре придания своим волосам «изумительно радикального черного цвета». К тому времени, когда Бенн сварил яйца всмятку и приготовил кофе, я уже закончил камуфляж. Новый цвет волос значительно изменил внешность. В других свертках находились полоска неопределенного меха и пузырек клея, но прежде чем сооружать себе усы, я сел позавтракать.

Бенн прислонился к стене и, разминая пальцами сигарету, смотрел, как я насыщаюсь.

— Давно знакомы с капитаном Брэдли? — поинтересовался я, очищая яйцо.

— Двенадцать лет. Во время действительной службы он был моим командиром. Дважды спас мне жизнь, вызволил из трибунала, дал трехнедельный отпуск, когда у меня тяжело заболела жена, а генерал запретил все отпуска, — рассказывал Бенн, глядя на тлеющий кончик сигареты. — Я бы мог дать отрезать себе руку, если бы ему это срочно понадобилось.

— Ну и уютное местечко вы соорудили, — я перевел разговор на убежище.

Он самодовольно ухмыльнулся.

— Ошибаетесь, приятель. Все так уже было, когда я приобрел заведение. Здесь во времена сухого закона помещалась одна из распивочных знаменитого Аль Капоне. Когда некоторым клиентам необходимо побыть в одиночестве, я отправляю их сюда. Во времена службы кэпа Брэдли я держал подполье закрытым, а теперь, когда в полиции одни эти лихоимцы, я и стараюсь, как могу, — он затянулся. — Вам это обойдется по двадцатке в день. Коплю на поездку в Европу, иначе бы с вас не брал.

Я улыбнулся:

— Заметано, друг. Пусть будет хоть тридцать. У меня все равно открытый счет.

Он завистливо вздохнул:

— Вот то, о чем я всегда мечтал. Пока вы здесь, вам нечего волноваться.

Я очистил от скорлупы второе яйцо.

— Что вы стоя-то маетесь?

Он достал из холодильника пиво, сковырнул зубами пробку и сел, поглаживая бутылку ладонями.

— Долго не могу задерживаться. Работы много.

— Как с вами связаться, если мне потребуется?

— По телефону. Я один подхожу к нему.

— У вас нет никого на примете, с кем можно было бы передать одну вещь? Мне необходимо отправить посылку в Уэлден.

— Есть у меня мальчишка, да он может проболтаться. А по почте отправить нельзя?

— Надо чтобы дошла сегодня.

— Безопаснее все-таки по почте.

— Ладно. Писчей бумаги мне не достанете? И побольше.

— В ящике стола полная пачка.

— Прекрасно. Пожалуй, хватит.

Он приложился к бутылке, вздохнул, отер губы тыльной стороной ладони и поднялся.

— Здесь куча еды. Переходите на самообслуживание, — посоветовал он. — Я еще к вам загляну.

Я вынул бумажник, пересчитал деньги и вручил ему две полусотенных купюры. Утром я уже дал ему денег на покупки, и теперь, когда он вышел, захватив поднос, я раскрыл пакеты и примерил коричневый спортивного покроя пиджак. Сидел он ладно и выглядел не чересчур модным. В толпе я не привлек бы пристального внимания. Брюки тоже оказались мне в самый раз.

Полчаса я потратил на изготовление усов. Я лепил их волосок к волоску, и, когда подстриг, они выглядели лучше подлинных. В новом костюме, с перекрашенными волосами и при усах даже Берни вряд ли бы признал во мне Чета Слейдена. Я сам-то себя узнавал с трудом.

Пистолет я упаковал в сверток, стараясь получше скрыть его форму. Затем сел к телефону и вызвал управление полиции Уэлдена. Дозвонившись наконец, я потребовал к телефону капитана Крида.

— Это Слейден, — сообщил я, когда он поднял трубку. — У меня тут для вас приготовлены докладная и горячая пушка. Желательно, чтобы вы получили их сегодня же. Не могли бы вы прислать кого-нибудь за ними?

— Это можно, — отозвался Крид. — Что там такое с Хартли? Кто художника пристукнул?

— Ваши коллеги думают, что я. Мое описание напечатано в газетах. Я в розыске. Пока не поправлю дело, исчезаю с глаз долой. С ваших, кстати, тоже. Все подробности в докладной. Из пушки совершено убийство. Я хочу, чтобы его проверили на отпечатки и принадлежность. Оставляю все у Сэма Бенна, который держит бар на Мэддокс-стрит. Быстрее присылайте посыльного.

— Как они сумели впутать вас в убийство? — резко спросил Крид.

— В доме убитого я очутился через несколько минут после того, как все произошло. Лэсситер поймал меня, когда я осматривал место убийства. Но я сумел быстро смотаться.

— Смотрите, Слейден, если они разыщут вас…

— Знаю, знаю. Я и не прошу о помощи. С этим сам как-нибудь управлюсь. Проверьте только для меня пистолет. Вот и все. Я вам еще позвоню. А пока до свидания, — я повесил трубку.

Следующий час я потратил на составление подробного доклада о всех событиях вплоть до настоящего момента. Бенн вошел, когда я запечатывал докладную в конверт. Он вытаращил на меня глаза.

— Черт побери! — воскликнул он, оглядев меня со всех сторон. — Я бы вас и не признал. Теперь, как говорится, крошка, дыши спокойно. В городе ни один коп вас не засечет.

— Неплохо вроде? — скромно спросил я, поглаживая усы. — Мне пора трогаться. Я условился, что за посылкой и письмом приедут. Человек этот служит в уэлденской полиции, и я велел забрать все это у вас. Ладно?

— Конечно. — Он взял сверток и письмо. — Похоже на пистолет.

— Так оно и есть. — Я откинулся назад на стуле и продолжал: — Вы давно в этом городе?

— С конца Великой депрессии.

— Тогда вы должны всех местных знаменитостей знать?

— Некоторых знаю.

Я вынул фотографию Фэй Бенсон и показал ему.

— Когда-нибудь ее видели?

Он рассмотрел фотографию и покачал головой.

— Не думаю. Эти девицы все на одно лицо. Такую я не помню.

Я взял фотографию и спрятал ее обратно в бумажник.

— О Корнелии Ван Блейк что-нибудь знаете?

Его лицо потемнело.

— По указке этой бабы кэпа Брэдли выгнали из полиции. Так что ее я знаю. А вам-то эта стерва на что?

— Я не уверен, но мне кажется, что в ней заключена причина и всех моих неурядиц.

— Она в милости у Дункана и его своры легавых, а Лэсситер получает от нее жалованье.

— Это точные сведения? Откуда вы знаете?

— У бармена должны быть ушки на макушке. Может быть, Лэсситер всего лишь сержант, зато влияния и связей у него предостаточно. В этом городе говорят деньги, а они у него водятся. Вам бы посмотреть на его «паккард» да на дом.

— Думаете, он их получил от миллионерши?

— Передаю, что слышал. Могу поспорить, что в будущем году он станет лейтенантом, а через год — капитаном.

— Почему?

Бенн иронически хмыкнул:

— Эта гадина не станет зря раскошеливаться. Лэсситер за все честно отработал.

— Брэдли думает, что она причастна к убийству мужа. А вы как считаете?

— Этого я не знаю, зато мне известно, что Лэсситер купил себе «паккард» через два дня после убийства.

— Говорят, что стрелял Тэд Диллон? Вы с ним встречались?

— Вы что, раскапываете это убийство? — поинтересовался Бенн, присаживаясь на ручку кресла.

— Возможно, оттуда тянется ниточка к другим убийствам, которыми я занимаюсь непосредственно. Вы знакомы с Диллоном?

— Во время службы тянули лямку в одном батальоне. Мы сжевали вместе не один пуд соли. Он не убивал Ван Блейка.

— Что же с ним случилось?

Бенн пожал плечами.

— Его наверняка подставили. Когда замышляешь убийство такого человека, как Ван Блейк, всегда полезно иметь в запасе мальчика для битья. На этот раз им оказался Тэд.

— А как Ройс связан со всем этим?

Бенн посмотрел на меня озадаченно.

— А разве он связан? Я этого не знал.

— Брэдли считает, что убийство устроил Ройс по указке миссис Ван Блейк. Клуб перешел ему в качестве гонорара.

— Может, это и верная мысль, не знаю. Такой роскошный кабак, как «Золотое яблоко», не по моей части. Почему бы вам не расспросить бывшую приятельницу Ройса? Эта шлюшка всегда меня поражала постоянной готовностью разорвать его на части, если будет уверена, что ей не ответят тем же. Примерно в то время, когда убили Ван Блейка, она поссорилась с Ройсом. Он вышвырнул ее из их гнездышка.

— Кто она такая и как ее найти?

— Ее зовут Лидия Форрест. Она работает в клубе «Хэй-Дэй» на бульваре Тампа. — Бенн встал. — Когда у меня будет побольше времени, а у вас появится желание побеседовать, я охотно послушаю ваши соображения. Диллон был моим другом, и я хочу, чтобы ему вернули честное имя.

— Я с удовольствием расскажу, — заверил я.

Захватив письмо и сверток, он вышел, а я сел к телефону и вызвал Берни в Нью-Йорке. Через некоторое время он снял трубку.

— Как жизнь, дружище? — осведомился мой соавтор. — Давненько не виделись.

— Кручусь, как белка в колесе. Кажется, подходит время и тебе поработать чуток.

— Само собой разумеется. Рассказ продвигается отлично. Начало не оставило равнодушным даже Файетта. Дашь мне еще пару неделек и…

— Пару неделек — ерунда. Тебе предстоит дальняя дорога. Поедешь в Париж.

— Париж? — Его голос сорвался на визг. — Вот это да! Отличная новость! А Файетт, как думаешь, это выдержит?

— Выдержит, когда прочтет мой отчет. Я его высылаю. Необходимо проверить все передвижения Корнелии Ван Блейк во время ее пребывания в Париже. Я вышлю тебе нужные данные. Возьми с собой фотографию Фэй Бенсон и показывай в отелях, которые я назову.

— Разве она тогда ездила в Париж?

— Не знаю, но хочу выяснить. Проверь заодно и Джоан Никольс.

— Позволь, позволь, не слишком ли много поручений?! — запротестовал Берни. — В Париже есть чем заняться и кроме работы.

— Слушай, ты, никчемный пошляк! Я попал в серьезную переделку. Копы думают, что я застрелил пару ребят, и устроили на меня настоящую охоту. Они — грубые и невежественные люди, и если ты не сделаешь того, что я хочу, могу и сам прогуляться в Париж, а тебе предоставлю удовольствие расхлебывать эту кашу.

— Успокойся, Чет, дорогой, — поспешно затараторил Берни. — Я исполню все, что требуется. Только скажи.

Я покинул убежище около половины десятого, воспользовавшись запасным выходом. Ночь была темной и безлунной, в воздухе висела изморось. Темнота создавала иллюзию безопасности.

Я радовался случаю размять ноги. Написанный для Файетта отчет был настолько полон, насколько я в состоянии был это сделать. Он отнял у меня добрых четыре часа. Изложение фактов на бумаге помогло и мне самому прояснить некоторые темные места.

Я пришел к убеждению, что в случае, если я смогу обнаружить, почему убили Леннокса Хартли, найдется решение и остальных загадок.

У меня было достаточно времени, чтобы обдумать события вчерашнего дня, и я припомнил, как реагировала Корнелия на мое невинное замечание о полотне, написанном Хартли. Припомнил я и ее растерянность, когда она увидела фотографию Фэй Бенсон. Фэй была одной из натурщиц Хартли. Зацепка находилась где-то между этими тремя действующими лицами, двое из которых успокоились навек. Мне пришло в голову, что подруга Фэй, Ирен Джеральд, пожалуй, в состоянии помочь мне обнаружить эту зацепку. Вполне возможно, Фэй говорила ей что-нибудь, что могло наставить меня на путь истинный. При первой же возможности я решил увидеться с симпатичной девушкой.

К моей схеме надлежало еще как-то пристегнуть Гамильтона Ройса. Если брошенная им подруга пожелает заговорить, она сразу станет самым крупным козырем.

Крутая лестница сразу от входа в клуб «Хэй-Дэй», украшенного кричащей неоновой вывеской, вела в один из тех душных, темных подвалов, которые, экономя хозяину деньги на арендной плате, тем не менее как магнитом притягивают стада досужих туристов.

Угрюмый вышибала взыскал с меня трехдолларовый взнос за вход и пропустил в зал, мгновенно потеряв ко мне всякий интерес.

Я раздвинул стеклярусные занавески, скрывавшие вход в бар и на танцевальную площадку, и в тумане табачного дыма, лавируя между тесно установленными столиками, направился к стойке.

В клубе терлось десятка два посетителей, в основном девицы, занятые поисками мужского общества. Они явно превзошли разумный уровень в потреблении косметики, зато не достигли его по части одежды. Пока я шел к бару, их взгляды буквально впиявливались мне в кожу.

Краснолицый бармен кивнул мне, когда я остановился у стойки. Он оценивающе осмотрел меня, но как будто так и не сообразил, сколько на мне можно заработать. Я заказал неразбавленное виски.

— Если вам нужна компания, — заговорил бармен, ставя передо мной стакан, — стоит лишь улыбнуться одной из этих крошек, и она кинется к вам со всех ног.

— Которая из них Лидия Форрест? — осведомился я, взяв стакан. — Она сегодня не выходная?

Бармен прикусил язык. В его заплывших глазках появилось сонное выражение.

— Вам нужна мисс Форрест?

— Кажется, я выразился достаточно четко.

— Вы ее приятель? — поинтересовался он, и я почувствовал, что между нами встала стена отчужденности.

Я облокотился на стойку и улыбнулся.

— Если вам так необходимо знать, то я приятель ее приятеля, — заметил я мягко. — Ее нет поблизости?

— Нет. Послушайтесь моего совета, бросьте вашу затею. У нее есть друзья, которые очень обижаются на тех ребят, что ее спрашивают.

— Правда? — удивился я и покачал головой. Выпив виски, я подтолкнул к нему стакан. — Давайте не будем ссориться. У меня своих подруг предостаточно. Мне нет никакого резона разевать рот на чужой каравай. У меня к ней письмо — и только.

Он наполнил мой стакан и немного успокоился.

— Да тут все время шляются, надоедают, спрашивают ее, — посетовал он. — Если только письмо…

— Вот именно. Где ее найти?

Он получил за виски и соизволил даже принять доллар чаевых.

— Она начнет выступать через полчаса. Побродите тут пока, мистер.

Я вытащил еще четыре долларовых бумажки и продемонстрировал их бармену.

— Если я тут проторчу еще полчаса, меня придется выносить вперед ногами. А в ее туалетную комнату заглянуть можно?

Он почесал за ухом, изучая взглядом купюры.

— Думаю, можно, — наконец вымолвил он. — Вторая дверь направо от оркестра. Только не слишком заметно.

Деньги исчезли у него в кармане молниеносно, словно пушинка в раструбе пылесоса.

Я отнес стакан на стол поближе к оркестру, уселся и закурил. Крашеная блондинка внушительной комплекции поднялась и, не ожидая приглашения, подошла к моему столику.

— Привет, дорогуша, — пропела она, одарив меня улыбкой, которую можно было бы назвать ослепительной, будь у нее зубы чуть поприличнее. — Собираешься заказать мне выпить?

Я объяснил ей, что жду свою матушку. На ухмылку, перекосившую ее лицо, стоило поглядеть. Она вернулась к подругам и поделилась распиравшим ее весельем. В это время в поле их зрения появились два мужика в летних костюмах и галстуках ручной работы, и внимание девиц мгновенно переключилось на них.

Покончив с виски, я встал и двинулся ко второй двери от оркестра, чуть погодя открыл ее и попал в коридор.

В дальнем конце коридора оказалось две двери, на одной из них была нарисована многолучевая звезда.

Я постучался.

Приятный женский голос пригласил меня войти.

Я открыл дверь. Перед трюмо сидела весьма привлекательная блондинка, если, конечно, вам нравятся лица, как бы вырубленные из гранита. Все у нее было на подобающем месте, как, впрочем, и следовало ожидать у девушки, выступающей на эстраде. Возможно, года три назад она и была неотразима, но теперь превратности жизни в ночном клубе довольно заметно потрудились над ней. Она была одета в красно-черный халат с глубоким вырезом. Ярко блестевшими губами красотка сжимала мундштук плоской турецкой сигареты.

— Да? В чем дело? — приподняв изогнутые брови, спросила она.

— Мисс Форрест?

— Да, это я.

— А меня зовут Лоу, — позаимствовал я фамилию у Берни. Пройдя в комнату, я притворил дверь. — Не могли бы вы мне уделить минутку?

— По какому поводу?

Она откинулась на стуле, положив тонкую руку на спинку, и осмотрела меня без видимого интереса.

— У нас есть общая тема для беседы, мисс Форрест. Я навожу справки о Гамильтоне Ройсе.

Она нахмурилась и стряхнула пепел с сигареты, прежде чем задать вопрос:

— Зачем?

— Длинная история. Короче говоря, он каким-то образом связан с исчезновением одной девушки. Я собираю информацию и уполномочен хорошо заплатить за нее.

— Какой девушки? — спросила она.

— Фэй Бенсон, она же Фрэнсис Беннет. Может быть, вы слышали это имя?

Полные губы Форрест сжались в узкую полоску.

— Вы кто — сыщик?

— Я занимаюсь частным расследованием.

— На кого вы работаете?

— У того, на кого я работаю, достаточно монет, чтобы тратить их не скупясь.

Она пригасила сигарету и повернулась к зеркалу.

— Здесь говорить нам нельзя, — пробормотала она, погружая гребень в прекрасные шелковистые волосы. — У меня квартира на Леннокс-драйв, двести сорок шесть. К часу ночи я буду дома.

Я услышал, как отворилась входная дверь в коридор. Судя по тому, как девушка бросила гребень и как напряглось ее лицо, она тоже это услышала.

В дверь постучали. Она повернулась и взглянула на меня. Глаза у нее стали круглые и безжизненные, как оловянные пуговицы.

— Вы ошиблись. Я не знаю никого по имени Морган, — заверещала она, когда открылась дверь и вошел вышибала.

— Чего здесь делаешь? — уставившись на меня, хрипло процедил он.

— А вам какое дело? — спросил я, пятясь к двери.

— Убери его отсюда, Сэм, — вмешалась, переведя дыхание, Лидия. — Он мне ужасно надоел.

Вышибала протянул огромную лапу и ухватил меня за отворот плаща. Я с трудом воспротивился искушению врезать ему в челюсть. Он очень удачно открылся для хорошего апперкота, но я видел, что Лидия нервничает. Она предоставила мне роль Ромео: приходилось ее придерживаться.

— Ухожу, ухожу, — заспешил я, — не хочу нарываться на неприятности.

— Ты их, может, и не хочешь, приятель, но получишь, — изрек вышибала и потащил меня из комнаты в коридор. Он приволок меня к черному ходу, открыл дверь и вытолкнул на улицу. — Если еще раз увижу здесь твою рожу, сделаю из тебя рубленый бифштекс и скормлю своей собаке, — мрачно пошутил он, напоследок толкнув меня так, что я споткнулся и заскользил по тротуару.

Но все же я устоял на ногах, поправил плащ и мило ему улыбнулся. Не часто я дохожу до бешенства, но в тот момент я просто изнемогал от желания погладить его кулаком по наглой физиономии.

— Будешь это делать один, или кто поможет? — полюбопытствовал я, выставив вперед челюсть. Он оказался не в силах сдержать азарта, согнул колени и собрался нанести тяжелый медлительный размашистый удар. Именно этого я и ожидал от наивного вышибалы. Пропустив его кулачище над головой, я присел, отклонился в сторону и отвесил ему стремительное кроше снизу правой в челюсть, да так, что дрожь прошла у меня по всему телу. Глаза несчастного закатились, он сдавленно хрюкнул и сначала запрокинул голову, а потом кулем рухнул на тротуар.

Располагая двумя с половиной часами времени, которые предстояло убить, я вернулся в бар Бенна. Он уже собирался лечь спать, но когда я ему позвонил, спустился в убежище. Он покосился на мой разбитый кулак, но вопросов задавать не стал.

— Мне нужна машина, — сказал я. — Знаете кого-нибудь, кто мог бы мне ее сейчас одолжить?

— Возьмите мою, — предложил он. — Гараж в конце аллеи. — Он бросил ключи на стол. — У меня «линкольн» тридцать четвертого года, но я за ним ухаживал, и он пока бегает.

— Прекрасно, благодарю, — я спрятал ключи в карман. — Еще одно. Где находится Леннокс-драйв?

— Знаете, где живет кэп Брэдли? Оттуда второй поворот, — он подавил зевок. — Если это все, то я, пожалуй, пойду. Мне-то на жизнь приходится зарабатывать.

Я его успокоил, что это все, а когда он ушел, включил радио и прослушал конец четвертого фортепианного концерта Бетховена в записи.

Без четверти час я покинул убежище, вывел из гаража машину Бенна и поехал по направлению к Леннокс-драйв.

Когда я миновал дом капитана Брэдли, огни в нем не горели. У меня возникло желание зайти и обрисовать сегодняшнее положение вещей, но времени не было, к тому же он, вероятно, уже спал.

Я оставил «линкольн» на углу Леннокс-драйв и пешком направился к дому Лидии. Ее квартира на первом этаже выходила окнами во двор. Я нажал на кнопку звонка, размышляя, вернулась ли она уже домой. До меня донесся звук шагов, и я понял, что Лидия вернулась. Дверь открылась. Меня ждал худший из сюрпризов в жизни.

На пороге стоял Хуан Ортес с кольтом сорок пятого калибра в правой руке. Глаза его холодно и злобно блестели.

— Спокойнее с руками, — скомандовал он. — Заходи! Одно неправильное движение — и схлопочешь пулю.

Он отступил в сторону.

Я вошел в большую комнату. Веселенькие занавески на окнах были задернуты. Вокруг стола, на котором красовалась ваза с розами, стояло несколько стульев. Из радиолы, задвинутой в угол, лилась приглушенная мелодия свинга.

Лидия сидела на диванчике. На меня она и не взглянула. Лицо у нее было белее снега, если не считать трех красных отметин на правой щеке, следов чьей-то, возможно и Хуана, пощечины.

— Спиной к стене! — скомандовал Хуан. Было похоже, что он не узнал меня, но мне от того было не легче. Я прислонился к стене и постарался выглядеть более испуганным, чем был на самом деле.

— Вы меня вовсе не за того принимаете, — начал я лихорадочно.

— Заткнись, — огрызнулся он и отступил на шаг, чтобы иметь возможность следить сразу за нами обоими.

— Послушай же, — возмутилась Лидия. — Этот парень ворвался сегодня вечером ко мне в туалетную комнату. Я его никогда раньше не видела. Сэм его вышвырнул. Он, должно быть, выследил меня.

— Ты ведь дала ему адрес, — мягко напомнил Хуан. — Сэм это слышал.

— Сэм лгун, и ты это прекрасно знаешь, — истерично запричитала Лидия. — Он всегда старается впутать меня в неприятности. Не давала я ему никакого адреса.

Хуан посмотрел на меня.

— Что ты здесь потерял, красавчик?

— Ничего, — пробормотал я как можно более испуганно и наивно. — Во всяком случае сейчас. Откуда мне было знать, что она не одна? Я думал, мы сможем подружиться, если поговорим.

— Да? Ты просто сердцеед, так, что ли?

— Я только хотел подружиться, — повторил я уже сердито.

Хуан взглянул на Лидию, потом на меня. Он явно не был уверен в себе.

— Ты мне надоел, Хуан, — пожаловалась Лидия, вставая. — Выброси отсюда этого щенка и убирайся сам. Я хочу спать.

Она подошла к столу, налила себе двойное виски и взяла стакан.

— Заткнись! — рявкнул Хуан. — Мне кажется, вы оба нагло врете. Я намерен выяснить, кто этот парень такой.

Лидия пожала плечами и двинулась от стола. Она оказалась совсем близко от Хуана. Я уловил ее мысль и сделал пару шагов к двери.

— Стой! — закричал Хуан, направив на меня пистолет.

Лидия выплеснула виски ему в лицо и захватила обеими руками запястье, направив пистолет в пол и пытаясь пальцем заклинить спусковой крючок.

В два прыжка я пересек комнату и залепил Хуану прямой с правой. Голова его отлетела назад, и пока он падал, я успел ударить еще раз.

Лидия выпрямилась, держа пистолет в руках. Она посмотрела на лежащего Хуана. Глаза ее лихорадочно блестели. Я еле успел подхватить оружие из ее вдруг ослабевших пальцев. Судорожно вздрогнув, она подошла нетвердой походкой к креслу и села.

— Я не должна была этого делать, — произнесла она жалким, тонким голосом. — Я не должна была этого делать.

— Этот парень вряд ли намерен долго оставаться спокойным, — ответил я. — А вам надо мне успеть кое-что рассказать. Я могу вас куда-нибудь отвезти, где никто не будет вам досаждать. Поедем?

— Ничего другого не остается делать, — резонно решила она. — После инцидента уж во всяком случае.

— Идите, собирайтесь. А я пока докончу обработку, — поторопил я.

Она встала и медленно прошла во внутреннюю комнату. Я расстегнул пальто на Хуане, задрал рукава выше локтей и скрутил запястья его же брючным ремнем. Пока я перекатывал его на спину, он открыл глаза и начал бормотать. Я успокоил его легким ударом кольта по макушке. Глаза закрылись, и он снова обмяк. Я стянул ему лодыжки шнуром от занавески и заткнул рот кляпом из носового платка.

Удостоверившись, что некоторое время он не будет никому надоедать, я прошел в комнату к Лидии посмотреть, как идут дела у нее.

Она рассовывала одежду по чемоданам, судорожные движения выдавали нарастающую с каждой секундой панику.

— Не спешите, — успокоил я ее. — Пока ничего не случилось.

— Вы не знаете, о чем говорите, — сказала она дрожащим голосом. — Дурочка я была, что послушалась вас.

— Не волнуйтесь, все будет хорошо. Позвольте вам помочь.

— Не надо. Как-нибудь управлюсь сама, — она захлопнула крышку одного из чемоданов и принялась лихорадочно укладывать второй. — Мне надо выбраться из города. Он все время ждал, когда что-нибудь подобное случится.

— Кто ждал? Ройс?

— Да, — она закрыла второй чемодан. — Куда вы меня повезете?

— Моя машина у входа. Если вы думаете, что вам безопаснее переехать в другой город, я вывезу вас. У вас есть к кому поехать?

— У меня друзья во Фриско. Мне надо было раньше уехать к ним. Вы сможете меня туда отвезти?

— Конечно, — заверил я ее, подумав, что поговорить мы сможем и по дороге. — Пока вы тут переодеваетесь, я послежу за Хуаном. Пожалуйста, не задерживайтесь.

Я вышел и закрыл за собой дверь. Хуан был все еще без сознания. Я сел так, чтобы видеть его, и стал ждать. Минут через двадцать Лидия вышла из комнаты. На ней был темно-серый дорожный костюм, через руку она Перекинула меховое манто. Смертельная бледность просвечивала даже сквозь мастерски наложенный грим на лице. Она бросила взгляд на Хуана и отвернулась.

— Давайте отсюда выбираться, — попросила она.

Я прошел в ее комнату и взял оба чемодана, а когда вернулся в гостиную, Хуан застонал и беспокойно заворочался.

— С ним все в порядке, — сказал я. — Пошли.

Я подошел к двери, поставил на пол чемоданы, открыл ее и ступил в коридор. В конце его виднелась входная дверь. Сквозь матовое стекло просматривался силуэт человека: короткого, грузного мужчины с плечами широкими, как несгораемый шкаф.

Я быстро отступил в гостиную, жестом показав Лидии оставаться на месте. Мой предупредительный жест заставил ее затаить дыхание.

Я высунулся в коридор. Кто-то открывал входную дверь. Я быстро захлопнул дверь в комнату. Неслышно повернул ключ в замке и прислушался.

— В чем дело? — прошептала она.

— Там какой-то парень.

Я услышал тихие шаги по коридору. Они замерли около двери. Затем я увидел, как поворачивается дверная ручка.

Лидия шагнула назад, прижав ладонь ко рту. Лицо ее оставалось мертвенно бледным.

В тишине комнаты скребущие по двери костяшки пальцев производили ужасающе громкий звук.

Глава 13

Когда в дверь снова заскребли, я на цыпочках отошел на середину комнаты.

Лидия чуть слышно выдохнула:

— Кто там?

— Не знаю. Какой-то толстый коротышка, — мой голос дрожал под стать ее.

Глаза у нее расширились окончательно.

— Это Борг. Он, наверное, не один. — Она судорожно обшарила взглядом комнату. — Ради бога, не впускайте его.

Я увидел, как опять повернулась дверная ручка, дверь заскрипела под тяжестью навалившегося тела. Я схватил Лидию за руку и потащил в спальню, заперев за собой и эту дверь.

— Чемоданы придется оставить, — решил я, подойдя к окну. Отдернув занавеску, я поглядел на узкую полоску сада, угадывающегося по густым теням от кустов. Лидия встала рядом со мной. Я подсадил ее и помог вылезти на улицу, а затем спрыгнул сам. — Моя машина на углу. Сможем мы до нее добраться?

— Да. Я покажу дорогу.

Она побежала к воротам по газону.

— Пустите меня вперед, — попросил я, вынув пистолет Хуана.

Из ворот мы вышли на пустынную аллею, дальний конец которой скрывался в темноте. Стараясь двигаться как можно тише, я тронулся в путь. Лидия шла за мной, едва не наступая мне на пятки. Я слышал ее частое, прерывистое дыхание.

Аллея выходила в переулок. В конце переулка светились задние подфарники моей машины.

Переулок казался пустым. Взяв Лидию за руку и придерживаясь тени, я зашагал к машине.

— Что это за парень, Борг? — спросил я.

— Один из доверенных людей Ройса. Они не дадут мне уйти.

— Но они пока вас не поймали. — Мы остановились в двадцати футах от «линкольна». — Я пойду вперед. Подождите здесь. Будьте готовы бежать побыстрей.

Я отошел от женщины, осторожно приблизился к углу и взглянул на Леннокс-драйв. У подъезда Лидии темнел большой автомобиль, стоявший около него человек смотрел на дом. Я перескочил через тротуар к «линкольну», открыл дверцу и проскользнул на сиденье водителя.

— Давайте сюда, — тихонько позвал я. Когда она влетела в машину, я уже завел мотор. Дверцу она захлопнула на ходу.

Может, Бенн и ухаживал за своим «линкольном», но, едва начав прибавлять газу, я сразу понял, что из него многого не выжмешь. Этот рыдван был не очень-то приспособлен для гонок «Формулы-1», когда дело касалось жизни и смерти.

Зеркало заднего вида оставалось темным, огней погони пока не было, и я понадеялся, что наше бегство прошло незамеченным.

Я вывел машину на главное шоссе из Тампа-Сити и постепенно довел скорость до пятидесяти пяти миль в час. На этой детской скорости машина начала трястись как в лихорадке.

Я вытащил из кармана пачку сигарет и бросил Лидии на колени.

— Зажгите мне сигарету и возьмите себе, — сказал я, не спуская глаз с зеркала, стараясь убедиться, что за нами нет машин.

— Разве вы не можете ехать побыстрее? — спросила она.

Руки у нее дрожали так, что она с большим трудом достала сигареты из пачки.

— Могу, но только в крайнем случае, а пока нас никто не преследует, и этого хватит.

Она зажгла сигареты и отдала одну мне.

— Давайте поговорим, — предложил я. Мне не очень хотелось еще сильней ее пугать, но я был не слишком уверен, что у нас будет достаточно времени до того, как начнется погоня. — Что вы знаете о Фрэнсис Беннет?

— А что с ней случилось? Где она?

Я не стал вилять.

— Она убита. Ее труп выловили из озера в Уэлдене. Ройс останавливался с ней в местном отеле. Она там работала в клубе. В ту ночь, когда она исчезла, Ройс уехал из города.

Я увидел, как Лидия сжала у себя на коленях кулаки.

— Значит, дурочка мертва. Что ж, я ее предупреждала, а она не послушалась. Я не уставала твердить, что Ройс использует ее для своих целей. Он не мог влюбиться в глупенькую малышку вроде нее.

— Не будем забегать вперед, — прервал ее я. — Начнем сначала. Кем вам приходился Ройс?

Она сгорбилась и завороженно глядела на два снопа света от фар «линкольна», мчавшегося впереди нас.

— Кем он мне приходился? Всем. Мы были обручены, — произнесла она таким ровным тоном, что мне даже не поверилось. — Мы были счастливы, он по мне с ума сходил. Неожиданно я начала замечать, что он ко мне охладел и не старался этого скрывать. Сначала я винила в этом Корнелию Ван Блейк, она всегда приходила в «Золотое яблоко». Вы знаете, что клуб принадлежал ее мужу?

Я ответил, что знаю.

— Потом я выяснила, что виновница не она, а девчонка Беннет. Они тайно встречались с Рейсом. Я установила тайную слежку. Вместо того, чтобы утром заниматься делами клуба, он катал ее на машине. Ссылаясь на дела, он посылал меня домой, а сам возил ее обедать к Лодони, где их никто не знал.

— Это было до смерти Ван Блейка?

Она повернула голову и посмотрела на меня. В тусклом свете, отброшенном приборной панелью, я увидел, как ее глаза наполняются слезами.

— А какое отношение к ней имеет убийство Ван Блейка?

— Не знаю, может, и никакого. Я просто хотел уточнить время.

— Это было как раз перед ним, недели за две.

— Вы сказали, что они встречались тайно. А насколько тайно? Кто-нибудь знал, что происходит?

— Никто. Я и сама осталась бы в неведении, если бы не приставила к ней сыщика.

— Но отчего Ройс так старался сохранить все в тайне? Может, он боялся, что вы поднимете шум?

Она засмеялась. Вышло это у нее совсем невесело.

— Имея в охране таких головорезов, он никого не боится.

— Зачем тогда эти секреты?

— Не знаю. Я хотела выяснить, но мне не удалось. Я пыталась поговорить с девушкой, но она втрескалась в него по уши. Посмотрели бы, как светилась ее глупая мордашка каждый раз, когда я упоминала его имя. Она упорно отрицала, что хоть раз встречалась с ним. А я была такой дурой, что рассказала ей о слежке. Худшей ошибки я не совершала. — Опять ее кулаки сжались так, что побелели костяшки пальцев. — Она передала наш разговор Ройсу. Он пришел ко мне, и по выражению его лица я поняла, что у нас все кончено. Я думала, он убьет меня. Он приказал мне собирать вещи и уходить. Я была слишком напугана, чтобы вымолвить хотя бы слово. Теперь я понимаю, что поэтому он и не стал меня убивать. Он стоял в дверях спальни и следил за тем, как я собираюсь. Когда чемодан был готов, он схватил меня за руку и держал до тех пор, пока не кончил говорить. Синяки потом три недели не сходили. Он сказал, что я не имею права отлучаться из города. Приказал работать в клубе «Хэй-Дэй» и никому не болтать о его делах. Он назначил Хуана моим надсмотрщиком и предупредил, что если я проговорюсь о чем-нибудь или вздумаю к нему подойти или выбраться из города, Хуан тотчас же мною займется. Я поняла, что он подразумевал. Так я и жила последние четырнадцать месяцев. За это время я не увидела его ни разу и не смогла поговорить. Он не давал мне ни цента. И вот что я теперь натворила! Если меня поймают, то убьют.

— Не поймают, — пообещал я, разгоняя машину до целых пятидесяти семи миль. У меня оставалось еще немного в запасе, но совсем чуть-чуть. Мотор так громко шумел, что мы практически кричали, а не разговаривали. Целую милю я обдумывал то, что она сообщила. Многого, правда, я не добился. Но, по крайней мере, теперь у меня появился свидетель, который может доказать, что Ройс и Рутланд — одно и то же лицо, а это сразу сплетало в один клубок преуспевающего Ройса и исчезновение Фэй из клуба «Флориан». Это было уже кое-что, но еще очень многое оставалось невыясненным.

— Слыхали когда-нибудь о человеке по имени Хэнк Флемминг? — решил осведомиться я.

Она покачала головой:

— Нет, откуда?

— Он тоже замешан в убийстве Беннет. Может, вы его видели? Он короткий, толстый, с круглой мрачной физиономией. В последний раз, когда я его видел, на нем была грязная куртка и черная ковбойская шляпа. Не припоминаете такого?

Выстрелив наобум, я попал в яблочко.

— Эндрюс его выследил, — сказала Лидия.

— Эндрюс?

— Это сыщик, которого я наняла. Он мне описывал как раз такого человека.

— А где он его засек?

— В ресторане Лодони, когда Ройс там обедал с девчонкой Беннет. Эндрюс заметил этого человека сидящим в машине у входа в ресторан. Ройс провел девчонку мимо машины, потом чуть отстал и показал на нее. Через некоторое время этот человек вышел из машины, подошел к двери ресторана и принялся наблюдать за девчонкой. Эндрюс уверял, что было похоже, будто Ройс указал на нее, но я тогда не поверила. Он был неважный сыщик. Больше старался выколотить из меня деньги, чем занимался работой. Я решила, что всю эту историю он выдумал, чтобы создать видимость напряженной деятельности.

Теперь понемногу я начал увязывать концы с концами. Значит, именно Ройс нанял Флемминга, чтобы убить Фэй.

Я хотел было спросить Лидию, не встречал ли еще Эндрюс этого человека, как взглянул в зеркало заднего вида. Я так был поглощен ее рассказом, что совсем забыл о возможной погоне. То, что я увидел в зеркале, стало для меня неприятным сюрпризом.

Позади нас в темноте повисли два больших желтых круга света. Они находились примерно в полумиле от нас, но быстро приближались. Лидия увидела их одновременно со мной. Она замерла, а мне осталось лишь надавить до упора педаль газа.

Четырехполосная автострада летела под колесами; прямая, как жердь, и темная, как печная труба. Со скоростью шестьдесят миль у меня не было шансов оторваться от преследователей — это я знал наверняка. Вытянутые пятна света приближались. Лидия, обернувшись через плечо, напряженно следила за ними сквозь заднее стекло. Лицо ее стало бледнее бледного, в широко раскрытых глазах застыл ужас. Я пихнул ее коленом.

— Можно свернуть с этого шоссе? — перекричал я рев мотора.

Моя пассажирка с трудом пришла в себя.

— Где-то впереди должен быть поворот.

Я вырубил даже подфарники. Преследующая машина пока еще отставала на четверть мили.

Высматривая во мраке указатель поворота, я чуть не прозевал его.

— Теперь чуть впереди! — закричала Лидия, сжав мне руку. — Осторожно.

Из темноты вырвался дорожный знак, и я вдавил до отказа педаль тормоза. Шины протестующе взвыли. Лидия, упершись руками в щиток, откинулась на меня, пока «линкольн» крутился с заблокированными задними колесами. Машина завиляла, передние колеса поднялись в воздух, но когда я отпустил тормоза, мы каким-то чудом все-таки вписались в поворот и попали на извилистую боковую дорогу, где я мгновенно снизил скорость до тридцати миль.

Чтобы в темноте не съехать в кювет на всех этих зигзагах, мне пришлось изрядно потрудиться. Когда мы проехали ярдов триста, Лидия, не отрывавшая глаз от заднего стекла, воскликнула:

— Они проскочили, они прозевали нас!

— Куда ведет эта дорога? — спросил я, включив фары и разгоняясь до тридцати пяти миль.

— В Глайн-Бич. Это маленький прибрежный городок.

— Оттуда мы сможем как-нибудь вернуться на автостраду?

— Нет. Это единственная дорога. Нас там настигнут, — она в истерике сжимала кулаки и била ими один о другой. — Они догадаются, что мы здесь свернули.

Я подумал, что это вполне правдоподобно, но промолчал.

— Успокойтесь. Мы бросим машину и где-нибудь спрячемся. Если удастся добраться до телефона, я позвоню в полицию Уэлдена. Глайн-Бич входит в их компетенцию.

Дорога выпрямилась, и впереди возникло зарево уличных огней. Я увеличил скорость. Лидия сильней сжала мне руку.

— Они едут, — прерывающимся шепотом произнесла она. Я посмотрел в зеркало. Сзади на извилистой дороге показался отблеск фар. Я выжал педаль газа, и «линкольн» какими-то скачками ринулся вперед, как норовистый мустанг.

Впереди засветилась неоновая вывеска:

«Мотель “Глайн-Бич” — налево».

Я погасил передние фары, вывернул руль, и машина затряслась по узкой въездной аллее, подводящей к большой стоянке, где двумя длинными рядами выстроились около полусотни машин. Я затормозил, приткнул «линкольн» к запыленному «форду», открыл дверцу и выскочил.

— А теперь помчались!

Судя по свету фар, преследующая нас машина тоже сворачивала на въездную аллею. Схватив Лидию за руку, я потащил ее через стоянку, за ворота и по гаревой дорожке вывел на большую, заросшую травой поляну, по которой было разбросано около пятидесяти щитовых домиков.

Домик, в котором помещалась контора, находился в центре поляны. Свет в нем не горел. В руке я сжимал пистолет Хуана. Оглянувшись, я увидел стоянку, освещенную фарами машины преследователей.

Довольно долго я пытался открыть дверь конторы, но она была заперта. Болтаться у дверей времени уже не было. Надо было прятаться. На это у нас было всего несколько секунд.

Я уже слышал, как кто-то бежал по гаревой дорожке. Мы с Лидией кинулись по газону к темным домикам. В одном из них на дверной ручке висела табличка «Свободно». Я отпустил Лидию, влетел на крыльцо, сорвал табличку, спрыгнул вниз и, схватив ее за руку, потащил за дом. Табличку я забросил в темноту.

— Мы здесь спрячемся, — выпалил я.

Одно из задних окон было не заперто. Я вцепился ногтями в раму, распахнул окно и, обхватив Лидию одной рукой за талию, а другой под колени, забросил на подоконник. Затем вскарабкался сам, закрыл окно и защелкнул щеколду.

— Они здесь нас найдут, — шептала Лидия. — Нас обязательно поймают.

— Не обязательно, — успокоил я и припал к окну, вглядываясь в темноту.

Она подошла ко мне сзади и прижалась своими окружностями к моей спине. Я слышал ее частое, легкое дыхание. Снаружи я никого не видел и ничего не слышал.

— Побудьте тут, а я посмотрю, нет ли здесь телефона, — распорядился я, выскальзывая из декларируемых объятий.

Я на ощупь пересек комнату, нашел дверь, открыл, шагнул в темноту и зажег спичку. Впереди по коридору налево вела дверь. Задув спичку, я повернул ручку и вошел в комнату, оказавшуюся гостиной. Подойдя к окну сбоку, я осторожно выглянул наружу.

Прямо на середине аккуратно подстриженного газона я увидел смутный силуэт Борга. Его широченные плечи и приземистую фигуру нельзя было спутать ни с чем. Он стоял спиной к нашему домику. В руках у него в неясном свете закрытой облаками луны поблескивал короткий ствол.

Я задернул шторы, чиркнул спичкой и увидел около окна телефон.

Сняв трубку, я набрал номер срочного вызова. Телефонистка ответила сразу же.

— Дайте мне полицию Уэлдена, — попросил я.

Пока я ждал в темноте соединения, рубашка прилипла к спине, а сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Из трубки доносились гудки. Наконец, сонный голос прорычал:

— Управление полиции Уэлдена.

— Капитан Крид здесь?

— Его нет. Кто говорит?

— Дайте тогда сержанта Скейфа.

— Подождите минутку.

В трубке что-то защелкало мне в ухо и, наконец, знакомый голос произнес:

— Скейф слушает.

— Это Слейден. Я в мотеле в Глайн-Бич. Меня преследует пара бандитов. Нужна помощь. Что можешь сделать?

— Сейчас устроим, — оживился он. — У меня в том районе патрульная машина. Они будут у тебя максимум через десять минут.

— Эй, давай-ка побыстрее. Эти ребята знают толк в своем деле и превратят меня в дуршлаг не задумываясь.

— Можно и побыстрее, — обнадежил мой приятель и повесил трубку. Я ощупью пробрался в другую комнату. Лидия стояла у окна, всматриваясь в темноту.

— Сюда едет полиция, — сообщил я. — Скоро прибудет патрульная машина. Видели кого-нибудь поблизости?

— Нет.

Я чувствовал, как она дрожала. Мы замерли, прижавшись друг к другу, прислушиваясь. Неожиданно она схватила меня за запястье. Рука ее была холодная как лед.

— Вы что-нибудь слышали? — прошептала она.

Я вслушался не дыша.

Где-то в домике скрипнула половая доска. В тишине этот звук раздался пугающе резко. Лидия вздрогнула и крепче сжала мне руку.

— Спокойно, — шепнул я ей почти в ухо. — Двигайтесь как можно тише.

Я подвел женщину к стене так, что если бы дверь открылась, Лидия оказалась незамеченной.

Еще раз скрипнула доска, затем я услышал, как открывается дверь в коридоре.

— Они здесь, — прерывающимся голосом вымолвила Лидия.

— Оставьте их на мою долю, — заметил я, отнюдь не чувствуя в себе той уверенности, с которой утешал Лидию.

От легкого шуршания в коридоре сердце у меня гулко бухнуло в груди. Скрипнула, поворачиваясь, дверная ручка. Заслонив собой Лидию, я замер, задержав палец на спусковом крючке.

Дверь с грохотом распахнулась, прижав нас к стене. Ногти Лидии впились мне в руку. Я молил бога, чтобы женщина не ударилась в панику и не закричала.

Сквозь щель между дверью и косяком я заметил тень приземистой, широкоплечей фигуры. Некоторое время Борг постоял в дверном проеме, всматриваясь в темноту, затем сделал два или три осторожных шага и оказался внутри комнаты.

Я напрягся. Было слышно, как он подошел к окну. Следующим этапом проверки, естественно, станет простенок за дверью, и тогда весь вопрос в том, кто выпалит первый. Не стоило дожидаться этого щекочущего нервы момента. Преимущество явно было бы на его стороне.

Я освободился от пожатия Лидии и ужом выскользнул из-за двери.

Борг открыл окно и, высунувшись, вглядывался в темень. Душа у меня давно пряталась в пятках, но я заставил ее набраться мужества и рванулся на противника.

Он как раз поворачивался. Ухватившись за ствол пистолета, я изо всех сил ударил рукоятью по лбу. Борг находился в неустойчивом положении и, ошарашенный неожиданным нападением, потерял равновесие. Но все же как-то сумел извернуться, так что основной удар задел его лишь по касательной. Пистолетная рукоятка ободрала ему щеку до кости и лишь слегка оглушила бандита. Его пистолет выпал, когда он кинулся мне навстречу, но короткопалые лапы сомкнулись на моих запястьях. У меня возникло ощущение, будто я попал в объятия гризли. Я попытался отшвырнуть эту глыбу, но с таким же успехом можно было бы отталкивать от себя Эмпайр Стейт Билдинг. Он был на полфута ниже меня и использовал это преимущество, боднув под челюсть макушкой, твердой, как бетонная надолба. Толчок имитировал удар кувалдой, и я почувствовал, что у меня подогнулись колени. Он попробовал повторить этот финт, но на этот раз я успел подобрать челюсть и бодающийся бычара промахнулся. В ответ я зацепил его ботинком сзади за ногу и рванулся вперед. Из-за подножки он потерял равновесие окончательно, и мы шмякнулись об пол с треском, от которого на нас едва не свалилась хлипкая крыша домика.

Мне повезло оказаться сверху. Но от толчка пистолет вылетел из руки и пропал в темноте. Падение ослабило его железную хватку. Я уже почти поднялся на ноги, когда из темноты вылетел кулак и попал мне в плечо. Он лупил с силой боксера-профессионала — от этого удара я свалился.

Урча от предвкушаемого удовольствия лишить жизни незнакомого человека, монстр надвинулся на меня. Изогнувшись, я уперся ногой в его широченную грудь, схватил за руку и дернул изо всей силы. Борг пролетел надо мной с изяществом мешка с углем и врезался в стену на бреющем.

Я вскочил, схватил стул, и пока он оставался на четвереньках, обрушил мебель на его башку. Парень поскучнел, но снова приподнялся и даже умудрился поймать меня под колени, прежде чем я успел повторить свою попытку.

Я едва не испустил дух от зубодробительного удара спиной об пол, и к тому времени, когда очухался, он уже был сверху. Я сунул ему в физиономию растопыренную пятерню и немного надавил на глазные яблоки, но в ответ получил рубящий удар сбоку в шею, от которого почувствовал себя неважно. Все же я отпихнул бандюгу и, когда он снова полез на меня, провел короткую очередь правой-левой, правой-левой и снова правой по груди в область сердца.

Он свалился на спину, но, судя по всему, моя серия ему была как слону дробина. Он как раз поднимался на ноги, когда я нащупал ножку прикроватного столика. Голова Борга вырисовывалась на фоне окна, представляя собой отличную мишень. Я ударил его по макушке столиком, который разлетелся от удара.

Мой противник распластался и наконец-то затих. Пыхтя, я склонился над ним и перевернул на спину, чтобы убедиться, что он не притворяется. Чувствуя себя так, словно по мне проехался взад-вперед бульдозер марки «Катерпиллер», я направился к Лидии, но не нашел.

— Ты где, ау! — позвал я.

Она не ответила. Я добрел до выключателя и зажег свет. В комнате ее не было.

Когда, продолжая звать ее, я вбежал в коридор, то услышал приближающийся звук сирены полицейской машины.

Я распахнул дверь и выскочил на веранду. Сквозь деревья просвечивали фары подъезжающего автомобиля.

Желтая вспышка пламени распорола темноту на противоположной стороне лужайки. Что-то просвистело у меня над ухом и расщепило дверную доску. Тишину разрезал звук выстрела, и я шмыгнул обратно в укрытие.

Про второго-то бандита я и забыл, и он едва меня не прихлопнул. Я пронесся по коридору в заднюю комнату за пистолетом.

От вида пустой комнаты у меня по коже поползли мурашки.

Слишком уж быстро Борг очухался. Он либо спрятался где-нибудь в домике, либо выскочил через окно. К счастью, мой пистолет оказался на месте. Я подхватил его, пересек комнату и погасил свет. Затем осторожно прошел по коридору обратно к входной двери. Я услышал, как, визжа шинами, остановилась машина. Хлопнули дверцы, и двое вооруженных полицейских припустили по гаревой дорожке.

На той стороне лужайки из-за домика мелькнула вспышка, и раздался треск выстрела.

Полицейские, прячась за деревьями, бросились врассыпную, как перепуганные квочки. Один из них выстрелил в домик. Послышался звон стекла и женский вопль.

В домиках начал загораться свет.

Я заметил между деревьями силуэт воровато крадущейся, приземистой, широкоплечей фигуры. Это был Борг. Прицелившись, я выпалил. Он побежал, но прежде чем успел достичь укрытия среди деревьев, в него выстрелил один из полицейских, причем точнее меня.

Борг припал на одно колено, с усилием выпрямился и медленно вышел на открытое место. В руке у него был пистолет. Оба полицейских выстрелили одновременно. Он пошатнулся, выронил оружие и повалился на траву.

Второй бандит сделал рывок к дорожке. Один из полицейских резко развернулся и послал в него пулю. Бандит упал, перевернулся, попытался подняться на четвереньки и распластался на земле.

— Вы разделались с обоими! — крикнул я, показываясь на веранде.

Полицейские осторожно приблизились, держа меня на прицеле.

— Я Слейден, — представился я, стараясь не делать лишних движений. К стрелкам такого класса следовало отнестись со всем возможным почтением.

— Брось пистолет! — приказал один из них.

Я положил пистолет на пол веранды.

— Ладно, приятель, теперь давайте удостоверим вашу личность.

Я отдал ему удостоверение прессы и права.

— Все хорошо, мистер Слейден. Кажется, мы прибыли как раз вовремя. Сержант Скейф послал еще машину. Она скоро будет.

— Видели где-нибудь поблизости девушку? — спросил я.

— Никого не видели, кроме этих двух мерзавцев.

Тут я и заметил выходящую из тени Лидию. Она медленно, пошатываясь, направлялась ко мне.

— Вот она! — воскликнул я и побежал к ней. Но не успел поддержал. — у женщины подогнулись колени, и она повалилась на траву. Вместе с полицейскими я склонился над ней. Сначала я подумал, что она ранена, но крови видно не было. Один из полицейских нащупал пульс.

— Все в порядке, — заверил он. — Обыкновенный обморок.

К этому времени из домиков вылезли люди и столпились группками вокруг мертвых бандитов.

Не щадя сирен, по ухабам въездной аллеи затряслись еще две полицейские машины.

— Я возьму ее в свой «линкольн», — поставив в известность блюстителей, я поднял Лидию на руки.

С помощью двух полицейских мне удалось отнести драгоценную ношу к стоянке, где разгружались прибывшие автомобили. Ко мне подошел сержант.

— Слейден?

— Так точно.

— Капитан вызывает вас в управление. Кто эта Девушка? Она ранена?

— Нет, просто в обмороке, — я положил Лидию на сиденье. — Она тоже действующее лицо в разыгравшейся только что драме. Вы собираетесь дать мне охрану?

— Я пошлю кого-нибудь с вами.

Он велел одному из своих людей отвезти нас в управление, затем, созвав свою команду, повел ее по гаревой дорожке.

До Уэлдена мы добирались около часа. По дороге Лидия пришла в себя. Пережитое потрясение подорвало ее силы, и когда я, наконец, убедил несчастную женщину, что ей больше нечего бояться, она прикорнула, положив голову на мое плечо.

Когда мы подрулили к зданию управления, Скейф уже поджидал на тротуаре. Он безучастно скользнул по мне взглядом, когда я помогал выйти Лидии.

— Между прочим, под этими усами скрывается твой старый приятель Чет Слейден, — сообщил я мимоходом.

— Весьма впечатляюще, — улыбнулся он. — Даже меня, прожженного волка, провел. Похоже, ты там неплохо повеселился. Ну ладно, заходи. Капитан только что прибыл. Пришлось поднять его с постели. Так что будь поосторожней. Он бешеный, как медведь, которого искусали пчелы.

Болтая, он с любопытством поглядывал на Лидию.

— Пошли, — пригласил я. Мы поднялись по лестнице к кабинету Крида. — Позаботься о мисс Форрест, пока я переговорю с капитаном, — попросил я. — У нее был шок, и ей нужен отдых.

— С удовольствием, — обрадовался Скейф. — Пройдемте со мной, — обернулся он к Лидии. — Я вас устрою поудобнее.

Постучав в дверь кабинета, я вошел. Крид сидел за столом. Его и без того набрякшее лицо выглядело мрачным и утомленным. Стенные часы показывали двадцать минут четвертого. Осознав, который час, я тоже ощутил себя развалиной. Некоторое время Крид мрачно поедал меня взглядом.

— Слейден докладывает, — начал я сухо.

— Вы, кажется, влипли в довольно пренеприятную историю, — проворчал Крид.

— Похоже на то, — подтвердил я, ногой подтягивая к себе стул. — Меня разыскивает Мэтьюз, и, чтобы не дать ему выигрышного шанса, пришлось изменить внешность. Я привез с собой важного свидетеля. Ее зовут Лидия Форрест. Она бывшая невеста Гамильтона Ройса. Прочли мой отчет?

Он кивнул.

— Пожалуй, надо ввести вас в курс последних событий, — сказал я, усаживаясь.

Я подробно изложил обо всем, что случилось со времени написания отчета, и закончил словами:

— Мисс Форрест может подтвердить, что Ройс и Фэй знали друг друга, плюс к этому можно разыскать частного сыщика Эндрюса, который подтвердит, что Ройс показывал на Фэй нашему приятелю Флеммингу.

Крид достал сигару, откусил кончик и задумчиво произнес:

— Вряд ли это принесет нам большие дивиденды. Пока Ройс остается в Тампа-Сити, мы до него дотянуться не в состоянии. Я проверил пистолет, который вы прислали. Его украли из оружейного магазина в Сан-Франциско восемь лет назад. Он мог принадлежать кому угодно. На нем нет отпечатков. — Он закурил и спросил: — Каков, по-вашему, все-таки мотив убийства Хартли?

— Насколько могу судить, у всех этих убийств один мотив — паника. С тех пор как исчезла Фэй, произошло пять убийств, которые можно с ней связать. Давайте рассмотрим их последовательно. Первым стал Джо Фармер. Он помогал похитить артистку и к тому же любитель закладывать за воротничок: значит, мог по пьяни проговориться. Став опасным, окончил свою беспутную жизнь под колесами машины. Следующей жертвой стала Джоан Никольс. Эта особа промышляла шантажом, и готов поспорить, что будучи в Париже, она раздобыла какую-то горячую информацию и норовила подороже продать. Ее заставили замолчать, сбросив в лестничный колодец. Затем, спустя четырнадцать месяцев, совершил роковую ошибку Джейк Хессон. Он проболтался, что знал Фэй. Прежде чем я успел на него нажать посильнее, его зарезали. Вот мы и подошли к Хартли. Когда я впервые зашел к нему в гости, он рассказал немного, но потом, должно быть, составил собственную теорию, которая могла меня заинтересовать. Но убийца не дремал — художника застрелили прежде, чем я успел доехать до его дома. Возможно, слуга-филиппинец видел преступника, и бедняге пришлось составить компанию хозяину. От всей этой истории просто смердит паническим ужасом. Кто-то отчаянно пытается замять основополагающее преступление. И мне сильно сдается, что хотят прикрыть убийство финансового магната Ван Блейка, а вовсе не какой-то кафешантанной певички Фэй Бенсон. Для того, чтобы убить шестерых, надо иметь веский повод, а пять миллионов «зелененьких спинок» вполне подходят на эту роль. Ведь именно такой капитал оставил Ван Блейк красавице супруге.

Крид хмуро глядел на меня и ворошил пальцами волосы на голове.

— Так вы думаете, что за всеми этими убийствами стоит парочка: Ройс и Корнелия Ван Блейк?

— Я в этом уверен.

— Все это только ваши догадки. Где связь между убийствами Ван Блейка и Фэй Бенсон?

— Если бы я ее нашел, загадка была бы уже решена. Но она есть, эта зацепка. Непременно должна быть. Давайте посмотрим на дело с другой стороны. Ройс бросил свою девушку ради Фэй. Но с Фэй он встречался тайно. Почему? Если бы Лидия Форрест не учинила слежку за Фэй, никто бы и не узнал, что она кувыркалась с Ройсом. Дальше — больше. Он показал Флеммингу свою тайную любовницу в ресторане. Затем отвез ее в Уэлден, где девушку никто не знал, и позаботился о том, чтобы его с ней вместе не видели. Потом нанимает Фармера и Хессона похитить ее из клуба «Флориан», а Флемминга — для убийства. Вдова же убитого миллионера знала жертву похищения. Видели бы вы, как она бурно отреагировала, когда я показал ей фотографию Фэй. Но и это еще не все. В Тампа-Сити Фэй была натурщицей Хартли. Думаю, он вспомнил ЧТО-ТО о ней, и это что-то представляло серьезную опасность либо для Ройса, либо для Корнелии Ван Блейк. Его тут же пристрелили. Так что зацепка есть. Нам осталось только выяснить где и как ее присобачить.

— Вот именно, — промолвил Крид, на которого моя речь определенно произвела впечатление, несмотря на его нежелание в этом признаться. — Ну а как же мы это сделаем?

— У нас не хватает важнейшего ключа, — объявил я, вставая. — Может быть, его откопает в Париже мой соавтор Лоу. Я послал его туда, чтобы проследить за передвижениями миссис Ван Блейк. Я надеюсь, Берни не даст промашки и отыщет то, что отыскала в свое время Джоан Никольс. А сейчас мне нужно вернуться в Тампа-Сити. Уж очень Ройсу хотелось заставить замолчать Лидию Форрест — и такая неувязочка! Наверняка он да и миссис Ван Блейк окончательно впадут в панику, а в такой ситуации хочу отираться возле.

— Суете шею в петлю, Слейден, — серьезно сказал Крид. — Если Мэтьюз арестует вас за убийство первой степени, я не смогу помешать.

— И все же попытаю счастья. Разгадка этого дела — в Тампа-Сити! Пока мы его не завершим, не отпускайте мисс Форрест ни на шаг. Она — исключительно важный свидетель, ее нельзя потерять.

— Еще раз напоминаю, — нетерпеливо повторил Крид, — в Тампа-Сити законом управляют деньги. Даже если достанете бесспорные доказательства вины Ройса и Корнелии Ван Блейк, они, возможно, избегнут наказания. Не представляю себе, как Дункан отдаст миллионершу под суд.

— Придется отдать, если я смогу доказать, что она — организатор убийства мужа, — возразил я. — Для начала организуем компромат, напечатав всю эту дурно пахнущую историю с фотографиями и документами в «Криминале». Это расшевелит общественное мнение, и Дункан будет вынужден отдать ее в руки правосудия.

Лицо Крида просветлело.

— А ведь это мысль, мистер Слейден! Вам осталось лишь добыть доказательства.

— Я их достану, — пообещал я, направившись к двери.

Глава 14

Худосочная девица в замызганном, хотя некогда белоснежном свитере оторвала взгляд от портативной машинки и, посмотрев на меня, выгнула подкрашенные брови.

— Мистера Эндрюса нет, — холодно произнесла она.

Контора была до того узкой, что даже повернуться можно было с большим трудом. За спиной машинистки находилась дверь с пугающей табличкой «Посторонним вход воспрещен». У окна раскорячился несгораемый шкаф. Из остальной мебели обращало на себя внимание кресло для клиентов, изголовье которого лоснилось от долголетнего соприкосновения с жирными волосами.

— Я бы очень хотел с ним повидаться, — объяснил я, прикрывая за собой дверь. — Он скоро будет?

Она взглянула на засиженные мухами стенные часы — те показывали двадцать минут одиннадцатого.

— Обычно к этому времени он уже приходит.

— Тогда, если не возражаете, я подожду.

Судя по затрепетавшим ресницам, девица не возражала.

Я уселся на подлокотник кресла, угрожающе заскрипевшего под моей тяжестью, и зажег сигарету.

Девица с сомнением оглядела меня и, решив, что раз я не реагирую на ее зазывные взгляды, занялась пишущей машинкой.

Время шло, и я честным делом задремал под перестук клавиш… Вернулся я в Тампа-Сити около половины шестого утра и тут же залез в убежище поспать. Проснувшись в половине десятого, я выпил чашку кофе, перекинулся парой слов с Бенном и поехал на Марроу-стрит, где, по словам Бенна, располагалась контора Эндрюса.

После Эндрюса я собирался поговорить с подругой Фэй Ирен Джеральд и, в зависимости от результатов этой встречи, постараться убедить ее связаться с Кридом. Затем я планировал посещение Винсента Латтимера, бывшего секретаря Ван Блейка, и надеялся извлечь из беседы с ним пользу, несмотря на предупреждение капитана Брэдли о неразговорчивости этого человека.

Стрелки часов успели передвинуться еще на двадцать пять минут, когда распахнулась входная дверь, и в помещение вихрем ворвался долговязый субъект в светло-сером костюме, весьма нуждавшемся в услугах хорошей химчистки.

Он пристально оглядел меня, и в его маленьких, близко посаженных глазках появилась настороженность. Тем не менее он заискивающе улыбнулся, показав крупные пластмассовые зубы. Выглядел он точно так, как и должен был выглядеть человек его профессии, полжизни слонявшийся по гостиничным коридорам, подсматривавший в замочные скважины и с терпением стоика мокнувший под холодным дождем.

— Вы спрашивали меня? — осведомился он, покосившись на девушку.

— Мистер Эндрюс?

— Совершенно верно. В чем дело?

Он прошествовал к двери со строгой надписью, достал ключ, отпер ее и обратился к девушке:

— Мисс Ферли, я разберу почту после того, как этот джентльмен уйдет.

Она тупо уставилась на хозяина:

— Так ее же нет совсем.

Он постарался не выдать своего искреннего желания отхлестать секретаршу по простодушрой физиономии и пригласил меня в кабинет.

Я прошел в комнату размером с большой шкаф и притиснулся к стене, чтобы позволить Эндрюсу обойти видавший виды письменный стол.

— Вы так и не представились, — заметил он, приглашая меня сесть.

Я сел, упершись коленями в стол.

— Джек Потрошитель Кошелькофф, штатный сотрудник журнала «Криминал», в настоящее время работаю вместе с уэлденской полицией.

Дежурная улыбка исчезла с его лица, как мышь в норке, а маленькие зеленые глазки застыли.

— А мне какое до этого дело? — пожелал узнать он, облокотившись на стол и подперев костлявый подбородок не слишком чистыми руками.

— Некоторое время тому назад вас нанимали следить за девушкой-певичкой Фрэнсис Беннет. Год назад она выступала в клубе «Золотое яблоко». — Я достал фотографию Фэй и положил перед ним на стол. — Вот эта девушка.

Он взглянул на снимок, потом на меня, и губы его растянулись в ухмылке.

— Слушай, Джек, — сказал он неожиданно резко. — Ты напрасно теряешь время. О своей клиентуре я не говорю ни с кем. Если это все, что хотел сказать, то отчаливай.

— Ваша нанимательница, мисс Форрест, сейчас делает заявление уэлденской полиции. Необходимо, чтобы вы его подтвердили. Я же мог бы поддержать вас деньгами, а самое главное — рекламой, если соизволите поехать в Уэлден и встретиться с капитаном Кридом. У вас появился шанс стать первым частным сыщиком, чья фотография будет опубликована в «Криминале».

Он сдвинул шляпу на затылок и уставился на меня.

— Не пояснишь, приятель, в чем же все-таки дело?

— Некоторое время назад Фрэнсис Беннет была убита в Уэлдене. Вы утверждали, что Ройс показывал на нее Флеммингу, наемному убийце из Фриско. Так ведь?

— Не знаю я никакого Флемминга.

— Но ведь вы видели, как Ройс указывал пальцем на девушку из «Золотого яблока» человеку в машине около ресторана.

— Допустим. А если да, то что?

— Просто я хочу, чтобы вы подписали заявление об этом.

Торопливо прикидывая что-то в уме, Эндрюс зашевелил пластмассовой челюстью.

— Что я с этого буду иметь? — наконец осведомился он.

— Бесплатную рекламу своей розыскной конторы и тридцатку в день на расходы.

Он поразмыслил еще с минуту и покачал головой.

— Мне ведь здесь еще жить, приятель. Ты копаешь под Ройса, не так ли? Ничего у тебя не выйдет. До этого шикарного парня тебе не добраться — он слишком скользкий. Сколько, по-твоему, я протяну, если он узнает, что я накапал на него уэлденской полиции? Пять минут? Десять? Ну четверть часа от силы, никак не больше. Этот человек вооружен и опасен. Его обожают все легавые в городе. Нет, мистер Кошелькофф, ты от меня никакого заявления не получишь.

— Мне кажется, вы меня плохо поняли, — терпеливо ответил я. — Девушку убили. Если вы скрываете важную информацию об убийстве, то становитесь соучастником преступления.

Он хмуро вперил взгляд в стол.

— Я не знал, что певичку пришили. Я вообще ничего не знаю.

Эндрюс мне уже порядком надоел. Так же, как и его занюханный кабинет. Я постарался, чтобы он это понял:

— Либо вы сейчас же поедете в Уэлден и подпишете капитану Криду заявление, либо я обнародую ваш отказ сотрудничать с «Криминалом». А если я это сделаю, вы как пить дать потеряете патент.

Казалось, я попал в его самое уязвимое место.

— Не торопитесь, — поспешно сказал он, — если вы это сделаете, я подам на вас и ваш бульварный листок в суд за клевету.

Я только посмеялся.

— Ну что ж, в бой, подавайте на нас в суд. Мы будем только рады. Реклама не только вашей паршивой конторе нужна.

Он некоторое время рассматривал меня, что-то соображая, а потом пожал плечами:

— Да, пожалуй, вы правы. Я всегда вижу, когда проигрываю. Поделом мне, остолопу, не нужно было браться за то дело. Следить за Ройсом все равно, что усесться голым задом на муравейник. Так и быть, банкуйте, я встречусь с Кридом.

Я достал бумажник, отсчитал двадцать пятерок и положил на стол.

— Аванс. Я позвоню Криду и скажу ему, что вы едете.

Он схватил деньги и спрятал в карман с такой скоростью, что его манипуляции вряд ли было способно зафиксировать зрение обычного человека.

— Сколько времени вы следили за мисс Беннет?

— Три дня и две ночи.

— В течение этого времени она всегда находилась в компании Ройса?

— В первый день — нет. Утром она заходила в дом Ван Блейков.

Я напрягся, вслушиваясь.

— Когда это было?

Он призадумался, потом выдвинул ящик стола, достал толстую тетрадь, полистал страницы, внимательно проглядел одну из них и положил тетрадь обратно.

— Утром двадцать седьмого июля.

— Они поехали на такси?

— Нет. За ней заехал Леннокс Хартли, художник. Они поехали вместе в его машине.

— И сколько они там пробыли?

— Не знаю. У ворот стоял охранник, и мне неудобно было там слоняться. Я засек артисточку только поздно вечером у нее в квартире.

— А вы уверены, что с ней был именно Хартли?

— Еще бы! Я хорошо его знал в лицо.

Я задал еще несколько вопросов, но у него не было никаких других данных по сравнению с теми, что уже сообщила Лидия Форрест.

— Хорошо, — поднимаясь, закончил я. — Собирайтесь к Криду прямо сейчас. Он вас ждет. С нетерпением.

Из розыскной конторы я заехал в ближайшую аптеку и позвонил Криду, чтобы сообщить, что Эндрюс уже в пути.

— У меня тут есть для вас кое-что, — сказал Крид после того, как я поведал ему о совместном визите Фэй и Хартли к Ван Блейкам.

— Два года тому назад миссис Ван Блейк купила у Маньяны и Хоупленда, агентов по продаже автомобилей в Сан-Франциско, зелено-кремовый «кадиллак» с откидным верхом. Двадцатого августа прошлого года, через три дня после исчезновения Фэй, она поменяла его на «бентли». Похоже на то, что она одалживала машину Ройсу. Другой такой машины в Тампа-Сити не продавалось. Должно быть, это та самая машина, на которой Ройс ездил в Уэлдене.

— Да, — согласился я. — Мы неуклонно подвигаемся вперед. Я поищу здесь дополнительных свидетелей. Буду вам позванивать.

Затем набрал номер Ирен Джеральд, но мне никто не ответил. Это меня не удивило. В такое время она могла быть на работе.

Следующим в моем списке значился Винсент Латтимер из Хаммервилл Инжиниринг. Я добился разговора с ним, преодолев ожесточенное сопротивление секретарши. После того, как я сказал, что у меня к нему срочное дело личного характера, он согласился уделить мне десять минут, если я появлюсь в течение следующего получаса.

В одиннадцать тридцать три темнокудрая красотка с неприветливым взглядом провела меня в его кабинет и хорошо поставленным голосом возвестила:

— Мистер Латтимер, пришел мистер Слейден, — будто он был слепой и меня не видел. Затем она удалилась, осторожно закрыв дверь, словно та была из картона как задник на сцене «Золотого яблока». Винсент Латтимер оказался крупным мужчиной, пышущим здоровьем и преисполненным сознания собственной значительности.

Загорелое лицо и холодные, строгие глаза, даже без обычных аксессуаров — Массивного стола и батареи телефонов, сразу давали понять посетителю, что перед ним менеджер высшего класса.

Мне предложили сесть и подождать, пока хозяин кабинета перед началом разговора, как водится, закончит чтение «сверхважного» документа. Затем, сняв тяжелые роговые очки, он смерил меня испытующим взглядом и спросил отрывисто:

— У вас мало времени. Изложите вкратце, в чем дело?

— Мистер Латтимер, — обратился я к нему торжественно, — необходима ваша помощь. Я работаю совместно с полицией Уэлдена. Возможно, вы обладаете информацией, которая поможет распутать дело об убийстве четырнадцатимесячной давности, — объяснил я ему.

Сообщение несколько сбило с него спесь. На мгновение у него приоткрылся рот, но тут же он снова сжал губы и вопросительно посмотрел на меня.

— Какой же информацией я могу обладать, и кого убили? — спросил он.

— Девушку по имени Фрэнсис Беннет. Может быть, вы слышали о ней?

По выражению его лица я понял, что это имя что-то затронуло в его памяти.

— Фрэнсис Беннет? Подождите минутку… Ммм… Не та ли это девушка, которая позировала для портрета миссис Ван Блейк?

Пришел мой черед изумляться.

— Вот эта девушка.

Я показал ему фотографию Фэй.

Менеджер внимательно рассмотрел снимок и кивнул. Он выглядел слегка взволнованным.

— Она самая. Так вы утверждаете, что ее убили?

— Да. На прошлой неделе мы нашли ее в бочке с цементом на дне озера. Она была мертва уже больше года.

Он поморщился.

— Извините, но я не совсем понял, какое это имеет отношение ко мне?

— Вы только что сказали, что мисс Беннет позировала для портрета миссис Ван Блейк. Портрет писал Леннокс Хартли?

— Да, но это не имеет никакого отношения к убийству.

— Любые сведения об этой девушке могут оказаться крайне важными. Почему она позировала для портрета?

— Миссис Ван Блейк всегда очень занята, а эта девушка обладала идентичными пропорциями и размерами. Когда мистер Хартли закончил писать голову миссис Ван Блейк, девушка продолжала позировать вместо нее.

Сердце у меня запрыгало от радостного предчувствия.

— Значит ли это, что мисс Беннет чем-то напоминала миссис Ван Блейк?

— Конечно. Она была на нее исключительно похожа. Но не чертами лица, а фигурой и телодвижениями. Когда Хартли писал портрет, я видел, как девушка сидела на балконе в платье миссис Ван Блейк. Я был введен в заблуждение и искренне думал, что это сама миссис Ван Блейк. Только подойдя вплотную, я убедился, что был неправ.

Откинувшись на стуле, я не уставился в одну точку. Вот, наконец, и долгожданная зацепка.

Негромкое жужжание одного из телефонов дало мне секунду, чтобы успокоиться. Латтимер отыскал в батарее назойливо жужжащий телефон, резко попросил абонента не беспокоить его и с треском положил трубку.

— Сколько раз мисс Беннет позировала для портрета? — осмелился задать я вопрос.

Похоже, он нашел его неуместным, так как раздраженно нахмурился и, сдвинув манжету, взглянул на свой «Роллекс».

— Думаю, что три или четыре раза. Вряд ли я могу уделить вам дополнительное время. Хотите что-то узнать еще?

Теперь я знал, что стою на пороге разрешения всех проблем, и не собирался так просто прекращать беседу. Я выложил карту, которая, — как я был уверен, должна была заинтриговать мистера Латтимера.

— Только еще один вопрос. Кто, по вашему мнению, убил мистера Ван Блейка?

Он напрягся, лицо потемнело, и он, облокотившись на стол, пристально посмотрел мне в глаза.

— Что вы имеете в виду? Какое отношение к вашему расследованию в Уэлдене имеет смерть мистера Ван Блейка?

Но я уже наращивал тактический успех.

— Вы в курсе того, что капитан Брэдли считает миссис Ван Блейк ответственной за смерть мужа?

— Капитан Брэдли не имел права заявлять такое! У него не было доказательств. Он и работу потерял из-за того, что был настолько глуп, чтобы подозревать эту достойную во всех отношениях даму.

— Вы считаете, что Ван Блейка убил Диллон?

Он замялся, затем грубо ответил:

— Откуда мне знать! Я не следователь. Так заявила полиция, чего же еще надо?

— Предполагалось, что мистер Ван Блейк отходил Диллона хлыстом. Капитан Брэдли считал это маловероятным.

— Конечно же, это абсурд. Мистер Ван Блейк всегда был очень снисходителен к браконьерам. Я несколько раз ловил Диллона за этим предосудительным занятием на территории поместья, но Ван Блейк ни разу не передавал дела в суд. Несомненно, избиение — это совершеннейшая чушь.

— И все же миссис Ван Блейк уверяла, что ее муж ударил Диллона хлыстом, именно это его действие якобы послужило мотивом убийства.

Латтимер беспокойно заерзал:

— Это я знаю. Я говорил комиссару Дункану, что Ван Блейк никогда бы так не поступил. Но мои слова противоречили ее показаниям, а Дункан предпочел верить даме. — Он хмуро посмотрел на раскрытую перед ним девственно чистую тетрадь для записей и продолжал: — Я считал маловероятным, что убийство совершил Диллон еще и потому, что он никогда не охотился с ружьем. Диллон браконьерствовал по ночам, предпочитая пользоваться фонариком и рогаткой. Ослепляя фазанов светом, потом глушил птиц из рогатки. Таким образом, хитроумец мог охотиться вблизи от дома, а мы ничего не слышали. Мистер Ван Блейк был убит на поляне за лесом, где не водятся фазаны. Диллон же всегда охотился около летнего домика в западной части поместья.

— А это далеко от того места, где был убит мистер Ван Блейк?

— Вот карта имения, — объяснил Латтимер, расправляя скрученный в трубку лист пергамента на столешнице. — Здесь застрелили мистера Ван Блейка. А вот летний домик. Как видите, от одного места до другого добрых полмили.

Я посмотрел на карту:

— А как же Диллон попадал в имение? Разве его не сторожили охранники?

— У нас был охранник у парадных ворот и еще один следил за садом у дома. Диллон обычно проходил через другие ворота с главной дороги и шел через поляну в лес к летнему домику, — пояснил Латтимер, пальцем указывая по карте путь.

— Тогда он действительно проходил мимо того места, где убили мистера Ван Блейка.

— Да, но я уже говорил, что Диллон охотился только по ночам. Он не мог там быть в семь утра, когда застрелили мистера Ван Блейка.

— Не могли бы вы одолжить эту карту на пару деньков?

— Пожалуйста, возьмите, но я бы хотел получить ее обратно.

— Получите. Думаю, что капитан Брэдли прав.

Я убежден, что миссис Ван Блейк несет ответственность за смерть мужа.

Он сел и довольно долго рассматривал ногти на пальцах, прежде чем сказать:

— Корнелия не могла этого сделать. Мадам Ван Блейк в это время находилась в Париже. Допускаю, что у нее имелся мотив. Она не слишком ладила со стариком. Хотя он ее любил, это не мешало ему не одобрять ее экстравагантности. По этому поводу супруги часто ссорились. Еще ходили слухи, что она любовница этого типа, Ройса. Мадам пыталась убедить мужа продать ему «Золотое яблоко», но тот не уступал. Я знаю, что до своей смерти он собирался отделаться от Ройса.

Латтимер забарабанил по столу пальцами, над которыми немало потрудилась маникюрша.

— Я тогда оказался в двусмысленном положении, — продолжал он, — ведь я вел все дела Ван Блейка и не мог противоречить заявлениям для прессы миссис Ван Блейк. Впрочем, я и не хотел вмешиваться в это дело. Доволен, что ушел.

Скручивая карту, я заметил:

— Миссис Ван Блейк сказала мне, что в Париже она останавливалась в «Георге V». Полагаю, они с мужем часто ездили в Париж?

— По меньшей мере дважды в год.

— Они всегда предпочитали «Георг V»?

— Вовсе нет. Обычно они останавливались в «Рице». Я удивился, когда миссис Ван Блейк попросила меня заказать номер в «Георге V». Она объяснила, что ей хотелось переменить обстановку.

— Понятно. Еще один вопрос, мистер Латтимер. В Париже миссис Ван Блейк встречалась с девушкой по имени Джоан Никольс. Это имя вам что-нибудь говорит?

Он на мгновение задумался.

— Девушка с таким именем действительно звонила миссис Ван Блейк дня через два после ее возвращения из Парижа. Привратник обратился ко мне и спросил, примет ли миссис Ван Блейк посетительницу.

— И она ее приняла?

— О да. Сам я этой девушки не видел, был занят делами, а миссис Ван Блейк распорядилась передать привратнику, чтобы он пропустил девушку.

— Не припомните, сообщила ли девушка, когда звонила, кроме имени свой адрес?

— Да, в книге посетителей он есть. Я имею в виду город, а не адрес.

— Случайно не Уэлден?

— Совершенно верно.

— Мистер Ван Блейк был убит шестого августа. Восьмого августа звонила мисс Никольс. Верно?

— Да.

— Мисс Беннет под именем Фэй Бенсон объявилась в Уэлдене девятого августа, и в этот же вечер там появился Ройс под именем Генри Рутланда. Семнадцатого августа мисс Беннет была похищена и затем убита. В этот же вечер Ройс уехал из Уэлдена. Двадцатого августа мисс Никольс упала в лестничный пролет — должно быть, ей помогли — и сломала себе шею, а привратник в клубе, где работала мисс Беннет, очевидно, помогавший ее похитить, был сбит машиной вечером того же дня. Интересная последовательность дат и происшествий, не правда ли?

Латтимер уставился на меня, явно сбитый с толку.

— Не понимаю. К чему вы клоните?

— Если повезет, — разъяснил я, вставая и засовывая карту имения за пазуху, — смогу вам это подробно рассказать через денек-другой.

— Но позвольте…

— Дайте мне всего пару дней.

Прощаясь со мной, он очень напоминал в этот момент попавшую на гарпун треску.

На обратном пути в Тампа-Сити я обдумал сложившуюся ситуацию. Наконец-то мне начинало везти по-настоящему. Из визита к Латтимеру я извлек многое. Я уже чувствовал себя способным сдернуть покрывало таинственности с этого дела. Добравшись до главной улицы Тампа-Сига, я остановил «линкольн» возле маленькой забегаловки и зашел туда, купив при входе дневную газету.

Я заказал себе кофе и сандвич с тунцом и, ожидая, просмотрел первую полосу газеты.

Перестрелка в Глайн-Бич наделала меньше шуму, чем я ожидал. В полицейском отчете было сказано, что двое бандитов, приехавшие, предположительно, из Тампа-Сити, были окружены в мотеле и убиты. Капитан полиции Крид заявил, что полиция Тампа-Сити привлекается для опознания бандитов.

Читая газету, я жевал сандвич. Мне было крайне интересно узнать, как Ройс отреагировал на новость. Должно быть, он уже догадался, что Лидия проскользнула у него между пальцев, но вряд ли подозревал, что она находится под защитой уэлденской полиции. Поразмыслив немного, я решил, что неплохо было бы его уведомить об этом.

— Дайте мне еще бутерброд с тунцом, — попросил я бармена, поднимаясь. — А я пока позвоню по телефону.

Я закрылся в будке, нашел телефон клуба и набрал номер. В трубке зазвенел полный радушия девичий голос:

— Клуб «Золотое яблоко». Доброе утро. Чем могу быть полезна?

— Кончай базар, сестренка, и подай-ка на провод Ройса, — произнес я как можно грубее. Радушие как ветром сдуло.

— Кто его спрашивает?

— Вякни ему, что это старый кореш по Синг-Сингу.

После долгой паузы мужской голос пролаял:

— Кто это?

— Ройс?

— Да, это я. А в чем дело?

— Хочу тебя предупредить, приятель. Легавые из Уэлдена прищучили твою Лидию, и она начала петь, даром что певичка. Шьет тебе убийство Ван Блейка, так что поберегись.

Ругань из трубки музыкой отозвалась у меня в ушах, но я не стал дожидаться финала сольного выступления и осторожно повесил трубку. Звонок должен был его основательно обеспокоить.

Я вернулся в бар к ожидавшему меня сандвичу. Забегаловка постепенно заполнялась народом, и какой-то здоровяк с плечищами, которым позавидовал бы штангист-тяжеловес, двинул меня локтем, пока я откусывал от бутерброда. Я хотел было нанести ответный удар, но вовремя взглянул на рожу обидчика. Сердце у меня екнуло, а сандвич едва не выпал у меня из рук: сержант Карл Лэсситер собственной персоной. Он свирепо вращал белками и громким стуком по стойке пытался привлечь внимание бармена.

Первым моим поползновением было улизнуть по-тихому в машину, но я не расплатился и по-прежнему сжимал в руках ломоть хлеба с куском тунца.

В давке меня все сильнее прижимали к Лэсситеру, которого, наконец, заметил бармен.

— Сандвич с ростбифом и кофе, — рявкнул сержант.

Похоже было, что бармен узнал это говорящее животное.

— Да, сэр, — только успел ответить он, и заказ в мгновение ока очутился перед Лэсситером.

Я достал из кармана бумажник, протиснулся к стойке, стараясь не трогать Лэсситера, и положил на нее деньги.

Бармен смахнул их в открытый ящик кассы и бросил сдачу. Пока я собирал монеты, Лэсситер повернул голову и, с набитым мясом ртом, вперил в меня взгляд.

На мгновение наши глаза встретились, но тут я окончил собирать деньги и начал пробираться от стойки к выходу. Рубашка прилипла у меня к спине, во рту пересохло. Я ждал, что он сейчас протянет лапу и схватит меня за шиворот, но он, хмуро оглядев меня, отвернулся, все это время не переставая жевать.

Так, с зажатым в руке сандвичем, я и выскочил из бара к «линкольну». Полицейская машина стояла сзади впритык. Скучающий детектив за рулем посмотрел на меня без интереса. Я залез в машину, положил еду рядом на сиденье, включил зажигание и тронулся.

Отъехав немного, я взглянул в зеркало. Детектив за рулем без особого успеха пытался побороть ужасающий зевок. Едва ли он вообще заметил меня.

Не слишком торопясь, я поехал к бару Бенна, и только тогда, когда поставил машину в гараж, а сам спустился в убежище, пульс мой обрел нормальную частоту. Я позвонил Бенну.

— Можете мне уделить минутку?

— Не сразу. Через час устроит? У меня сейчас самая запарка.

Я повесил трубку и налил себе пива. Наконец-то я справился с сандвичем и, разгрузив таким образом свой мозг от мыслей о нем, припомнил, что Ирен Джеральд когда-то называла мне место своей работы — рекламное агентство Раймонда Томаса. Я нашел в книге телефон и позвонил. К телефону подошла Ирен.

— Это Слейден, — представился я. — Вы меня еще помните?

— Конечно же, — мне показалось, что она рада моему звонку. — У вас есть что-нибудь новое о Фрэнки, мистер Слейден?

— Пока ничего, но я не теряю надежды. Кстати, я забыл у вас спросить: Фрэнки когда-нибудь упоминала о Корнелии Ван Блейк?

— Естественно. Ведь Фрэнки позировала для ее портрета.

— Вы не в курсе дела, Хартли писал его в доме Ван Блейков?

— О, так вы и об этом знаете.

— Слышал краем уха.

— Он не закончил там картину. Он сделал целую серию набросков Фэй, сидящей на балконе, а заканчивал портрет в собственной студии.

Жаль, что я не догадался задать эти вопросы при нашей первой встрече.

— Фрэнки когда-нибудь говорила, какие у нее отношения с миссис Ван Блейк?

— Конечно. Она была в восторге от нее. Миссис Ван Блейк была к ней очень добра. Похоже было, что мадам очень ею заинтересовалась.

— А чем именно она заинтересовалась?

— Ну, ей все хотелось узнать о прошлом Фрэнки: кто были ее родители, собиралась ли она замуж, и все такое.

— Что ж, большое спасибо, мисс Джеральд. Мне как раз требовалось все это проверить. Когда выпадет свободная минутка, мы устроим еще разок обед из морепродуктов?

— С превеликим удовольствием.

Не вступая в дальнейшие разговоры, я повесил трубку, закурил и погрузился в размышления. За этим занятием и застал меня Бенн.

— Может быть, поговорим о вашем приятеле Диллоне? — предложил я.

— А чего о нем говорить? — осведомился Бенн. Он потянулся за банкой консервированного пива и сорвал зубами чеку.

— Я слышал, он похаживал за фазанами Ван Блейка?

— Да, — улыбнулся Бенн, — такой грех за ним водился. Ван Блейку-то на них было наплевать. У него развелось столько фазанов, что он не знал, куда их девать.

— Ван Блейка застрелили шестого августа. Где был Диллон в то утро?

Бенн покачал головой.

— Не знаю. За день до этого он говорил мне, что собирается поохотиться.

— То есть в ночь перед убийством Ван Блейка?

— Верно. Он спросил, возьму ли я у него пару птичек. Я у него изредка покупал дичь. Он сказал, что зайдет после одиннадцати, да так и не показался. Я подумал, что ему, наверное, не повезло.

— Давайте все-таки уточним. Вы видели его последний раз, когда он предлагал вам фазанов, так?

— Совершенно верно.

— Вроде бы у него не было особых причин оставаться в имении Ван Блейка до семи утра?

— Конечно, не было. Как я уже говорил, Тэд работал исключительно в темноте. У него даже и ружья-то не было.

— Он пользовался мотоциклом, когда наведывался в имение?

— Верно. Он заезжал в ворота с автострады Тампа-Сити — Фриско, оставлял мотоцикл в кустах у ворот и через холм спускался туда, где водились фазаны.

— Он носил шлем и ветрозащитные очки, не так ли? Что еще входило в его повседневную экипировку?

— Да еще обычно кожаную куртку и вельветовые штаны. А что это дает?

— Полагаю, что его убили на территории имения.

Бенн покачал головой.

— Этого не могло быть. Его же видели на шоссе около восьми, когда он возвращался из имейия Ван Блейка в утро убийства. Его убили около залива, там, где нашли мотоцикл.

— Шлем и очки — замечательная маскировка. А что, если свидетели видели не Диллона, а убийцу, заметавшего следы?

— Об этом я не подумал. Возможно, вы и правы.

— Диллон был высокого роста?

— Да нет, коротышка вроде меня. Правда, крепкий и ширококостный.

В этот момент раздался телефонный звонок. Я снял трубку.

— Вызывает Нью-Йорк, — сообщила телефонистка. — Подождите минутку.

Из трубки донеслись какие-то щелчки, затем женский голос затараторил:

— Мистер Слейден здесь? С ним хочет поговорить мистер Файетт.

— Я на проводе. Соединяйте.

Раздался голос моего редактора:

— Я только что получил из-за океана телеграмму от Лоу, — начал он. — Возможно, вам захочется узнать содержание. Сейчас прочту.

— Слушаю вас внимательно.

— «Женщина, которая останавливалась в отеле “Георг V” третьего августа прошлого года и назвалась Корнелией Ван Блейк, определенно, подчеркиваю, определенно опознана заслуживающими доверия свидетелями, как Фэй Бенсон. Немедленно возвращаюсь с заверенными показаниями. Лоу». — Файетт сделал паузу и спросил: — Ну, как, интересно?

— Еще как! Это последний гвоздь, вбитый в гроб. К завтрашнему дню все дело будет у меня в портфеле. Надеюсь скоро вас увидеть.

Я повесил трубку.

Глава 15

Скрытая облаками луна заливала город призрачным светом, когда в половине одиннадцатого мы с Бенном мчались по автостраде Тампа-Сити — Сан-Франциско. За десять минут мы добрались до ворот в имение Ван Блейка, которыми воспользовался Диллон в своей последней браконьерской вылазке.

Бенн остановил машину. Тлеющий кончик сигареты осветил его лицо, когда он обернулся.

— Сейчас спрячу этот рыдван и пойду с вами.

— Нет, — распорядился я. — Я пойду один. Вам надо держаться в стороне, Сэм. Вы можете понадобиться в качестве свидетеля.

— А что, если вы попадете в передрягу?

— Я приму все меры, чтобы это не случилось. — Я вылез из машины.

Он с сомнением поглядел на меня.

— Ну что ж. Если так, то ладно. Вы уверены?

— Вполне. Как-нибудь выберусь. Если не появлюсь до рассвета, сообщите Криду. Вам встревать в неприятности не обязательно. Вы теперь знаете все обстоятельства, и кто-то из нас один должен оставаться в форме, чтобы распутать этот клубок.

Бенн пожал плечами.

— Вы — хозяин положения. Что ж, если я не нужен, мне пора отваливать. — Он выжал сцепление. — Ни пуха…

— К черту! — Я проводил взглядом отъехавший «линкольн», затем перелез через ворота и двинулся по тропинке, которая, полого забираясь в гору, вела к лесу, где встретил смерть старый Ван Блейк.

Добравшись до вершины холма, я остановился посреди поляны. Чуть больше года тому назад, объезжая имение, Ван Блейк завернул сюда. Здесь с ружьем наготове поджидал убийца. Мгновение спустя Ван Блейк уже лежал на земле, а его лошадь скакала домой, чтобы через час там поднялась суматоха.

Оттуда, где я стоял, виднелась светлая ленточка автострады и далекие огни машин, двигавшихся к Тампа-Сити. На вершине холма было, тихо и спокойно, но в этой тишине притаилось что-то жуткое, и я почувствовал страх.

Я спустился с холма, держась тропинки. Луна, проглядывавшая из-за бегущих облаков, освещала мне путь.

После непродолжительной ходьбы я увидел впереди огни огромного дома Ван Блейков, распростершегося в низине. Хорошо были видны лужайки с аккуратно подстриженными газонами и роскошные клумбы вокруг здания.

На ходу я размышлял, дома ли Корнелия, а если дома, то чем занимается. Интересовал меня также вопрос, успел ли Ройс связаться с ней и передать, что Лидия выбалтывает один секрет за другим.

Я замедлил шаг, увидев, что тропинка впереди выходит на поляну. Спрятавшись в чаще, я достал карту, полученную от Латтимера, и сориентировался при свете карманного фонарика.

Мне следовало повернуть направо, пересечь поляну, обойти дом и пройти около ста ярдов до летнего домика. Кормушка фазанов находилась еще в пятидесяти ярдах за ним.

Я свернул карту и двинулся вперед, как, должно быть, шел Диллон в ту ночь, когда был убит.

Придерживаясь мест, где тени лежали гуще, я пересек поляну, прошел в сорока ярдах от темной громадины дома, некоторые окна которого светились, и наконец снова очутился в лесу. Там я остановился, чтобы сориентироваться по новой.

Где-то по правую руку должен был стоять летний домик. Тропинка вела в чащу леса, мрачного и какого-то притихшего. Я тронулся дальше и, наткнувшись на деревья, все же решился осветить дорогу фонариком.

Заслоняя свет ладонью от постороннего взгляда, я пошел быстрее. Неожиданно рядом захлопали крылья, и у меня буквально душа ушла в пятки. Я взглянул вверх и разглядел в смутном свете множество фазанов, сидевших на ветках деревьев и таращивших на меня глаза.

Зрелище птиц, пристроившихся на суку крыло к крылу, нагнало на меня страху. Я прибавил шаг и через несколько секунд очутился на полянке, в центре которой стоял летний домик. Его окаймляла веранда. Темные окна, как очки слепого, отражали лунный свет.

Я пересек поляну и поднялся на веранду. Дверь была заперта и не уступала моему напору. Я решил, что проще всего будет воспользоваться окном.

Пришлось пройти к задней стене дома. Мне представилась возможность выбора из большого окна с двумя створками и пары маленьких. Поверхностный осмотр убедил меня в том, что одно из маленьких не заперто на щеколду, и с помощью перочинного ножа я сумел его приоткрыть. Прежде чем забраться внутрь, я замер и прислушался.

Ночь была полна негромких, но зловещих звуков. Легкий ветерок пробегал по вершинам деревьев, под тяжестью фазанов поскрипывали ветки, то и дело птицы хлопали крыльями, шуршали о стену стебли вьющегося по ней винограда. Все эти звуки могли скрыть от меня бесшумное приближение одного из охранников.

Замирая от страха, я распахнул окно, перелез в темноту и ступил на толстый, пушистый ковер.

Прикрыв рукой свет фонарика, я осмотрел комнату, в которой очутился.

Вдоль стен стояли кресла и диванчик. Я пощупал штору и, решив, что они достаточно плотны, чтобы не пропускать свет, задернул их. Потом нашел выключатель, зажег свет и сразу же обнаружил, что домиком давно не пользовались. Везде лежал толстый слой пыли, а с потолка свисала паутина.

Я приступил к тщательному обыску. В углу притаился небольшой бар с весьма обширным набором спиртного. Стакан с отпечатком губной помады на ободке стоял около бутылки виски. Соленый миндаль в вазочке густо покрылся пылью.

У меня создалось впечатление, что летний домик был внезапно заперт, и перед этим никому из слуг не разрешили прибрать помещение.

Я тщательно осмотрел ковер. Может быть, то, что я искал, скрывается под ним? Отодвинув диванчик, я закатал угол ковра. Моему взору открылись сосновые доски с причудливыми узорами сучьев. На них не было заметно ничего подозрительного, но ведь я осмотрел еще далеко не весь пол.

Быстро сдвинув мебель в осмотренный угол, я начал обследовать остальные доски. Правая сторона комнаты вознаградила мои усилия — темно-вишневое пятно размером в квадратный фут портило однородную янтарную желтизну пола.

Я нагнулся и подсветил фонариком. Не оставалось никаких сомнений — это было пятно засохшей крови. Кто-то лежал на этих досках с раной. У меня не оставалось сомнений, что это был Диллон. Я достал прихваченную загодя отвертку. Внимательно рассматривая шурупы, державшие доски, я заметил, что некоторые головки были поновее остальных ржавых. Бойко орудуя отверткой, я вывернул все новые шурупы. Они вышли на удивление легко. Острием я зацепил одну из досок и приподнял. Во рту у меня было сухо, сердце отчаянно билось в груди, когда я направил луч в темноту.

Хотя я нашел всего лишь то, что искал, от вида оскаленного, начисто обглоданного крысами черепа, у меня перехватило дыхание.

Наверное, секунд десять я глядел на череп, затем, стерев с лица холодный пот, поддел другую доску и увидел остальное.

Передо мной в самом деле предстали останки несчастного браконьера. Куртка, вельветовые штаны и лежавшая рядом раздвоенная палка с обрывками резинки подтверждали верность моей догадки. Отверстие на левой стороне куртки со следами сгоревшего пороха по краям сказало мне, что выстрел произвели в упор. Рассматривая дырку, я размышлял, как же случилось, что выстрел из дробовика не был услышан в особняке, находившемся всего в сотне ярдов от домика.

Затем я торопливо поставил на место доски, привинтил, раскатал ковер и расставил мебель по прежним местам.

Потом выпрямился и утер пот с лица. Я увидел то, что хотел, и оставаться здесь далее не было никакого смысла. Подходя к выключателю, я услышал, как на веранде скрипнула доска. Я поспешно погасил свет и прислушался.

Ничего — только громкий стук моего сердца да легкие вздохи ветра в кронах деревьев.

Я неслышно двинулся через комнату к окну, отдернул штору и выглянул на залитую лунным светом поляну.

Видны были только темные деревья и еще более темные тени, достаточно густые, чтобы в них мог кто-нибудь скрываться незамеченным.

Я нащупал в кармане пистолет Хуана, вытащил и снял с предохранителя. Уверенности, что снаружи кто-то бродит, у меня не было, но предчувствие говорило, что такое вполне возможно.

Я стоял тихо, опираясь о стену и вглядываясь в темноту. Тянулись минуты, но все было спокойно. Я никого не видел и ничего не слышал.

Вдруг, как раз в тот момент, когда я решил рискнуть выбраться через окно на веранду, раздался испуганный крик фазана. Громко хлопая крыльями, он поднялся с ближнего дерева. Это испугало меня до безумия.

Я высунулся в окно, держа пистолет перед собой. Сердце в груди глухо бухало. У меня мелькнула мысль, что кто-то пробирается к хижине и по дороге ненароком вспугнул птицу.

Затем внимание переключилось с темных теней снаружи на слабый звук где-то рядом со мной. Прислушиваясь, я до жути ясно ощутил, что волосы на голове встают дыбом, а звук был такой, как будто кто-то наступил на незакрепленную доску, и она слегка двинулась.

Это было настолько неожиданно, что я не мог заставить себя обернуться. Если кто-то находился в комнате, он видел на фоне окна мой силуэт — великолепную мишень для выстрела в спину.

Уже казалось, что я слышу чье-то дыхание, хотя, возможно, просто расшалилось распаленное воображение.

Вплотную ко мне стоял диванчик. Одним движением я мог забиться в укрытие, но слишком долго откладывал решение и когда напрягся для прыжка, женский голос произнес из темноты:

— Не двигайтесь и бросьте пистолет!

В голосе слышалась твердость, вынудившая меня не делать глупости. Я швырнул свое оружие на ковер. Вспыхнул свет, и я медленно повернул голову.

Корнелия Ван Блейк стояла возле стены, держа в руке автоматический пистолет двадцать второго калибра. Пунцовые губы только подчеркивали бледность ее лица. Одета она была в черную шелковую блузку, черные брюки и в сандалии на матерчатой подошве. Довольно долго мы созерцали друг друга. Теперь у меня не было сомнения, что она хладнокровно убила мужа и Диллона и не остановится перед очередным убийством.

Как она сумела попасть в домик так, что я не услышал, оставалось загадкой. Но черная вдова маячила передо мной с пистолетом в руке. Моя жизнь повисла на волоске и теперь зависела от того, узнает она, кто я такой, или нет.

— Что вы здесь делаете? — спросила она, не двигаясь с места.

Я постарался несколько расслабить сведенные судорогой лицевые мускулы и изобразил достаточно глупую, как надеялся, улыбку.

— Прошу прощения, леди, — начал я. — Мне, конечно, не следовало здесь находиться. Я это понимаю. Но я слышал, здесь есть что выпить, а при ваших деньгах вы и не заметите пропажи одной или двух бутылочек.

По ее реакции я заметил, что это не та история, которую она ожидала услышать, и, желая закрепить успех, продолжал:

— Вы ведь, наверное, не представляете, как бывает невмоготу, когда хочешь выпить, — я утер рот ладонью. — Дал жене слово, что не буду покупать поддачу, но я же не обещал ее не брать там, где она плохо лежит. Мне сегодня позарез нужно выпить. Я не думал, что сюда кто-нибудь зайдет. Когда вас, мадам, обуревает жажда…

Я смолк. Если драма законченного алкоголика должна была произвести впечатление, полезно прерваться на самой высокой ноте.

— Кто вы? — требовательно спросила вдова миллионера. Она уже не казалась столь враждебной, но пистолет все же по-прежнему смотрел в мою сторону.

— Вам ведь не обязательно знать, как меня зовут, разве не так? — умоляюще проговорил я, стараясь создать стойкое впечатление, что стыжусь самого себя. — Если вы меня простите, даю вам честное слово больше никогда сюда не приходить.

— Вы приехали на машине?

— Совершенно верно.

— Дайте ваши права.

— Я их не захватил с собой. Они остались в машине.

В глазах миллионерши промелькнуло озадаченное выражение, из чего я сделал вывод, что она пытается вспомнить, где меня раньше видела. Я понял, что, если быстро не уговорю меня отпустить, мой трюк не пройдет.

— Сядьте! — резко сказала она.

— Посмотрите: я здесь ничего не тронул, — торопливо заговорил я. — Обещаю, что больше сюда не приду. Отпустите меня, неужели вы этого не сделаете?

— Сядьте! Я намерена позвонить в полицию.

Я двинулся по направлению к ней. У меня возникла отчаянная мысль, что, если сумею достаточно к ней приблизиться, возможно, удастся выхватить у нее пистолет, но она отодвинулась, не отходя от стенки. Пистолет ни на секунду не дрогнул.

— Сядьте немедленно!

Палец, нажимавший на спусковой крючок, побелел. Пришлось подчиниться.

Нельзя было позволить ей звонить в полицию. Побывав однажды в лапах Лэсситера, я сохранил воспоминания об этом на всю жизнь.

Она боком отодвинулась к бару, где стоял телефон, и сняла трубку.

— На вашем месте я не стал бы этого делать, — спокойно заметил я. — Даже если Лэсситер состоит у вас на окладе, он ничего не сможет сделать для вас, если заглянет под пол.

Она медленно положила трубку. Ее глаза превратились в темные, лишенные всякого выражения выгребные ямы.

— Передо мной мистер Слейден, если не ошибаюсь? — спросила она безжизненным голосом.

— Совершенно верно. Кажется, мы оба попали в передрягу.

— Относительно себя я бы этого не сказала, — заметила она, облокотившись на бар. При этом ствол пистолета чуть от меня отвернулся. — А вот вы действительно попали, мистер Слейден.

— Нет, моя дорогая, все-таки мы оба.

— Вас разыскивают по обвинению в убийстве. Стоит только позвонить в полицию…

— Милочка, вы напрочь забыли о пропавшем Диллоне.

Черная вдова обнажила острые зубки в безжалостной улыбке:

— Отнюдь. Кроме вас, никто не знает, что он там. Я скажу, что увидела свет в домике, вооружилась и пошла посмотреть, кто туда вломился. Потом увидела, что там прячетесь вы — человек, подозреваемый в убийстве. Вы напали на меня как загнанный в угол зверь, и я была вынуждена вас застрелить. С какой стати сержант Лэсситер догадается вскрыть пол? Он будет слишком занят вашим трупом, чтобы додуматься поискать еще один.

— Надеюсь, вы не думаете, что я глуп настолько, чтобы прийти один? — я старался, чтобы мой голос звучал увереннее, чем я себя на самом деле чувствовал. — Вы попались, миссис Ван Блейк. У меня собраны все необходимые улики. Рассказ уже написан, и если со мной случится что-нибудь непредвиденное, мой соавтор перешлет его в «Криминал», а там напечатают.

Она грубо рассмеялась:

— Ожидаете, что я вам поверю?

— Конечно, можете застрелить меня, как это проделали с Диллоном. Для вас не составит труда и поднять доски еще раз. Но постараюсь вас убедить, что этого делать не стоит. Мы могли бы заключить сделку.

— Я не заключаю сделок с шантажистами.

— Зря. Я могу доказать, что вы убили своего мужа. Не хотите послушать?

— Вы не сможете ничего доказать, — вокруг ее рта появился белый ободок. Я увидел, как напрягся палец на спусковом крючке, и с тоской ощутил, что она готова выстрелить.

— Представьте себе, могу, — слова с большим трудом выдавливались у меня изо рта. — Суть дела сводится к одному: Ройс жаждал получить клуб «Золотое яблоко», а ваш муж не продавал. Вы были любовницей Ройса и хотели ему помочь. Заодно хотелось присвоить деньги мужа. И вот вам пришла в голову отличная мысль — убийство. Одним выстрелом покончить сразу с двумя зайцами.

Палец на спусковом крючке расслабился — миллионерша слушала!

— Вы прекрасно знали, что в случае насильственной смерти мужа подозрение падет на вас в первую очередь, — продолжал я упоенно. — Для этого был мотив. Пять миллионов полновесных мотивов. Замышляя убийство, вы хотели остаться в стороне. И когда Леннокс Хартли привел к вам Фрэнсис Беннет позировать для вашего портрета, вы тут же придумали оригинальный способ для исполнения своего плана. Фрэнсис была похожа на вас фигурой и цветом волос. Через несколько дней вы собирались в Париж. Справиться самостоятельно с замыслом вы были не в состоянии и поделились своим планом с Рейсом. Гонораром должен был стать клуб, за эту плату он вошел в дело. Вероятно, вы попробовали убедить его обделать это дело самому, но тогда он еще не стал убийцей и уклонился. И если уж вы решились на убийство, то именно вы и стали его исполнителем, поскольку ваше алиби было безупречным. — Я остановился, чтобы спросить: — Я не слишком быстро говорю?

— Неужели вы думаете, что кто-нибудь поверит в подобную чушь? — насмешливо ответила она. — Вы же ничего не можете доказать.

— Давайте все же сделаем еще шаг или два вперед, прежде чем доберемся до доказательств, — предложил я, не спуская глаз с пистолета. — Ройс без труда добился доверия глупенькой Фрэнсис. Он вскружил ей голову своей мнимой любовью. На случай неудачи он вел себя крайне осторожно. Встречался с ней тайно, так что если бы дела приняли нежелательный оборот, он оказался бы ни при чем. Поскольку Фрэнсис заменяла вас в Париже, то, узнав об убийстве мистера Ван Блейка из газет, даже круглая дура поняла бы, чьих рук дело. Поэтому о ней следовало позаботиться, как только она сыграет до конца свою роль. Бедняжка должна была исчезнуть. Эта операция была проделана виртуозно: с помощью бочки с цементом. У Ройса был на примете парень, некий Хэнк Флемминг, убийца из Фриско. Ваш любовник показал ему Фрэнсис. Все предстояло исполнить по возвращении бедняжки из Парижа. План начал претворяться в жизнь. Ройс сочинил какую-то байку о том, что вам необходимо остаться в Тампа-Сити и в то же время быть в Париже. Не знаю, что он придумал, но когда девушка вроде Фрэнсис, попадает в руки такого обаятельного негодяя, как Ройс, она готова поверить любой басне. Вы снабдили несчастную деньгами, одеждой и своим паспортом. Темные очки и шляпа с широкими полями превратили ее в миссис Ван Блейк, летящую в Париж. К женам миллионеров особое отношение при проверке паспортов. Никто на нее и глаз не поднял. Вы позаботились о том, чтобы послать ее в «Георг V» вместо обычного «Рица». Ее приняли в «Георге V» за вас, так как не знали в лицо, и она там оставалась четыре дня. Но случилось то, чего вы не могли предусмотреть. Девушка по имени Джоан Никольс, имевшая сомнительный талант вступать в дружбу с богатыми, навязала Фрэнсис свое общество в полной уверенности, что та — не кто иная, как известная и богатая миссис Ван Блейк. Вас, может быть, заинтересует известие, что один из моих коллег наведался в Париж, и у нас теперь имеются свидетели, готовые подтвердить под присягой, что Фрэнсис останавливалась в «Георге V» под вашим именем.

— Понятно, — она беспокойно пошевелилась. — Но ведь это еще не доказывает, что я убила мужа?

— Зато уничтожает ваше алиби. Но не будем торопить события. Давайте восстановим все по дням. Второго августа вы имитировали отъезд в Париж. Мне кажется, вы добрались только до дома Ройса, где вас ждала Фрэнсис. Вместо вас она поехала в аэропорт и улетела во Францию. Вы остались у Ройса, никто вас не видел. План был весьма тщательно составлен. Вы с Ройсом позаботились о стопроцентном алиби. Кто же тогда, с точки зрения полиции, убил вашего мужа? Вот здесь вы и переиграли — подставили следствию кандидатуру убийцы. Вы знали, что Тэд Диллон имел привычку браконьерствовать в имении. В ночь пятого августа вы пришли сюда с пистолетом и поджидали…

— Воображаете, что этому кто-нибудь поверит? — прервала меня она. Глаза у нее блестели. — Откуда я могла знать, что он придет?

Замечание это резко сбило мой пыл. К этому пункту ушлый адвокат придерется обязательно. Она должна была знать наверняка, что Диллон в ту ночь собирался на охоту. Весь успех ее плана зависел от его прихода.

Я уставился на нее, затем осмотрел комнату, и вдруг до меня дошло. Существовало только одно объяснение: она и Диллон были любовниками. Вот почему он приходил так часто. Он знал, что вряд ли в имении нарвется на неприятность, имея в лице хозяйки надежного защитника.

— Да, я забыл об этом сказать, — признался я. — Зачем еще вам понадобилось бы такое местечко, в лесу, отлично обставленное, вплоть до бара, если не для свиданий? Интересно, Ван Блейк знал об этом?

— Вы исключительно догадливы, мистер Слейден, — похвалила она. — Да, муж все знал, но ничего не мог поделать. Как бы я его ни подначивала, он не давал мне развода. Поэтому я его и убила.

Руки у меня вдруг стали липкими. Вдова призналась, что убила мужа, а это означало, что она для себя все решила. И в первую очередь, заставить меня замолчать навсегда.

— Как получилось, что никто не услышал выстрела, которым был убит Диллон? — поинтересовался я.

Постоянная улыбка этой сволочной бабы начинала действовать мне на нервы.

— Если вам так необходимо узнать, — любезно ответила она, — то я приглушила его подушкой. — Она сделала движение рукой, снова направив пистолет на меня. — Кроме того, мой маленький стальной дружок вообще не очень шумный.

— Убив Тэда, вы испытали угрызения совести? Или почувствовали, что он уже стал отработанным материалом? — спросил я.

Ледяное лицо осталось бесстрастным.

— А что еще вы узнали, мистер бумагомарака? Вы ведь, кажется, были очень заняты все это время.

— Давайте поговорим еще немного об убийстве вашего мужа, — предложил я. — У него была привычка совершать по утрам верховые прогулки. Вы провели здесь ночь и Диллон тоже — но уже под досками. — Я сделал паузу и взглянул на нее испытующе: — Интересно, какие сны вам снились в ту ночь? Или, может быть, вам не снятся сны?

Она покачала головой:

— Я из тех счастливчиков, которым не снятся сны.

От ее хладнокровия меня бросало в пот.

— На следующее утро, спозаранку, вы на холме ожидали мужа. Он был уверен, что вы в Париже, и, наверное, нимало был изумлен, когда увидел вас на холме, наслаждающейся природой. Он был настолько поражен, что даже не заметил лежавший рядом с вами дробовик. Его он увидел слишком поздно. Возможно, он наклонился с лошади, желая спросить, как вы оказались в лесу, но тут раздался выстрел. Вам следовало действовать быстро. Очень быстро. Вероятно, вы уже обзавелись вельветовыми штанами и кожаной курткой, как у Диллона. Вы спрятали ружье, надели шлем и ветрозащитные очки Диллона, добежали до места, где бедняга оставил мотоцикл, и поехали к заливу. Вас видели, но вы ведь и хотели, чтобы вас видели, тем более, чтобы приняли за Диллона. Осталось только бросить мотоцикл в заброшенном сарае, переодеться, — одежду вы, наверное, приготовили в том же сарае — и первым же поездом укатить в Нью-Йорк, где вас ожидал Ройс. Вы знали, что Латтимер пошлет телеграмму в отель «Георг V», и дали указание Фрэнсис при получении телеграммы немедленно возвращаться. Ройс ее встретил. Вы заменили ее, вероятно, при выходе из аэропорта.

Не спуская с меня глаз, она потянулась за граненой бутылкой, плеснула виски в запачканный помадой стакан и отпила. Я заметил, что рука ее дрожала.

— Теперь следовало позаботиться о Фрэнсис, — продолжал я. — Ройс отвез ее в Уэлден. Наверное, он неохотно вживался в роль убийцы. Он не хотел убивать девушку без особой нужды. Сначала он желал убедиться, что его любовница выдержит испытание, когда на нее нажмет полиция. Не сдадут ли у вас нервы. Поэтому он убедил Фрэнсис изменить внешность, имя и получить работу в клубе «Флориан». К тому времени Фрэнсис, должно быть, уже знала, что стала соучастницей убийства. Наверное, она была так напугана, что делала все, что ей приказывали. Затем вас посетила Джоан Никольс. Должно быть, это стало для вас неприятным потрясением, да и для нее тоже, когда шантажистка обнаружила, что вы — вовсе не та легковерная особа, которую она обрабатывала в Париже. Может быть, она попыталась вам угрожать. Вы передали Ройсу, что случилось, и он решил, что обеим парижским приятельницам: и Фрэнсис, и Джоан пора уходить со сцены. Он дал знак Флеммингу приступить к делу, и Флемминг приступил.

Я прервался и посмотрел, как она ставит стакан. Она неожиданно расслабилась, облокотилась на бар и безвольно опустила пистолет.

— И вы все это сможете доказать? — издевательски спросила она.

— Да, могу. Вы слишком уже все запутали. А самый запутанный клубок легко распутать, если потянешь за нужную нитку. Я нашел эту нитку, когда узнал, насколько Фрэнсис Беннет напоминала фигурой вашу. Тогда я понял, каким образом вы устроили себе алиби. У вас было большое преимущество: местная полиция. Если бы вы, мадам Дробовик, не потеряли головы и ничего не предпринимали после смерти Фрэнсис, все могло бы продолжаться и дальше по накатанной колее. Едва я начал ворошить прошлое, вы ударились в панику. Когда Флемминг позвонил Ройсу и сообщил, что кто-то наводит справки и что Хессон проболтался, вы велели ему убрать и Хессона, и меня. Услышав, что я заходил к Хартли, вы запаниковали вновь. В сейфе у Хартли лежали наброски Фрэнсис, сидящей на вашем балконе. Вы мгновенно сложили два и два и подумали о том, что я мог обнаружить сходство между вами, но упустили из вида, что эти сведения я вполне способен получить у Латтимера. Вы пошли к Хартли и попытались забрать у него наброски. Возможно, он не хотел их отдавать. А может быть, даже догадался, что Фрэнсис создавала для вас алиби. Во всяком случае, он позвонил мне и попросил прийти. Вы что, прятались в комнате, когда он звонил?

Она кивнула. Приклеенная улыбка сошла с ее лица, отчего оно сразу стало выглядеть костлявым и постаревшим.

— И вы застрелили его, — продолжал я. — Слуга услышал выстрел и побежал наверх, надеясь скрыться. Вы настигли его и тоже застрелили. Вы, конечно, считали, что выпутаетесь без труда, ибо я уже был в пути, а Лэсситер прослушивает мой телефон. Вы думали, что подставите меня в качестве мальчика для битья, как когда-то сделали с несчастным Диллоном.

— И я действительно из этого выпуталась, мистер Слейден, — прервала меня она. — Полиция все еще думает, что вы убили Хартли, и все еще разыскивает вас. Итак, мы, кажется, дошли до настоящего момента. Вы закончили?

Я говорил, не закрывая рта, чтобы потянуть время, но тут понял, что использовал уже все отведенное время. Через секунду-другую она выстрелит. Расстояние между нами было около пятнадцати футов. Даже для двадцать второго калибра пятнадцать футов приличная дистанция, особенно, если мишень движется.

Все время пока говорил, я лихорадочно пытался найти выход из безвыходного положения. От меня до выключателя было около десяти футов. Если бы я до него добрался и вырубил свет, у меня появился бы шанс.

— Давайте все же поговорим о сделке, — предложил я, напрягая мускулы. Рядом со мной на диванчике лежала подушка. Как можно более непринужденно я уронил на нее руку. При этом я искренне смотрел Корнелии прямо в глаза, стараясь отвлечь ее внимание от моей руки.

— Никаких сделок, мистер Слейден, — она подняла пистолет, сустав ее указательного пальца побелел, когда она начала нажимать на спусковой крючок. — Мне кажется, вы блефуете. Во всяком случае, мертвый вы будете безопаснее.

Время застыло, а мы так и не двигались, глядя в упор друг на друга.

По тому, как заблестели ее глаза и отвисла губа, я понял, что она готовится выстрелить.

Резким движением я схватил подушку и швырнул в гадину. В тот же миг распластался на полу и ползком ринулся под защиту диванчика. Сердце у меня бешено стучало.

Вдова успела выстрелить, увернувшись от подушки. Я услышал, как коротко и зло тявкнул ее маленький стальной дружок двадцать второго калибра, и большая стеклянная пепельница, стоявшая на столике, разлетелась вдребезги.

К этому моменту я находился уже за диванчиком. Она выстрелила снова. Пуля пропорола спинку диванчика в каких-нибудь шести дюймах от моей головы.

Так дальше продолжаться не могло. Я знал, что следующим выстрелом она меня достанет. Пот струился по лицу. Я видел, как ее тень, длинная и узкая, медленно движется по ковру в мою сторону. Я ухватился за ножку диванчика и ждал.

Она меня не видела, но знала, где я. Она находилась в каких-нибудь шести футах, когда я оторвал диванчик от пола и обрушил на нее. Он с грохотом упал на пол, не зацепив ее чуть-чуть.

Я лишился единственного прикрытия и теперь стоял с ней лицом к лицу. Эта сволочная сука улыбалась. Достать ее кулаком я не мог даже в прыжке. До выключателя все еще оставалось десять футов, а до лежащего у окна пистолета Хуана — добрых пятнадцать. Мне оставалось сделать последний в жизни вздох, и в этот момент чей-то голос рявкнул из окна:

— Брось оружие, тварь!

Я увидел, как расширились глаза Корнелии. Она мгновенно повернулась к окну, ее рука с пистолетом описала дугу.

Грохот кольта сорок пятого калибра заглушил треск дамского пистолетика. Я понял, что миссис Ван Блейк выстрелила рефлекшрно, потому что увидела вспышку из чужого ствола.

Сила удара пули сорок пятого калибра отбросила ее к стене. Пистолетик вылетел из тонких пальчиков, когда она врезалась узкой спиной в бар. Она умерла еще до того, как ее тело коснулось пушистого ворса ковра.

— Не двигаться! — скомандовал из окна Лэсситер. Он перебросил ногу через подоконник. Дымящийся ствол кольта теперь глядел прямо на меня. Одним рывком он перескочил в комнату, умудрившись не отвести от меня дула ни на миллиметр.

Зверская физиономия расплылась в глумливой ухмылке, как только сержант взглянул на меня.

— Здорово, шпик. Кажется, ты продолжаешь весело проводить время.

Я ничего не ответил. Язык мой высох, как земля в долине Смерти, а колени мелко подрагивали.

Я следил, как он подошел к Корнелии и брезгливо перевернул тело ногой.

— Похоже, там, куда она отправилась, ей уже не получать по чекам, — заметил он и, к моему крайнему облегчению, засунул кольт в кобуру под мышкой. — Иди выпей, шпик. Выглядишь вполне созревшим для принятия дозы.

Я подковылял к бару, налил себе побольше виски и залпом осушил стакан.

— А ты везунчик, шпик, — продолжал Лэсситер, потянувшись за стаканом. Он тоже налил себе чистого виски. Сразу на целую ладонь. — Если бы я не появился в самый щекотливый момент, ты бы сейчас точно забавлялся игрой на арфе в райских кущах.

— Да вы в душе поэт, — подтвердил я, вытирая носовым платком пот с лица. К трупу Корнелии я старался держаться спиной. — С чего это вы решили сюда заглянуть?

Он усмехнулся, обнажив большие белые зубы.

— Как она тебе говорила, я прослушивал твой телефон. Я предполагал, что ты ошиваешься у Бенна. Я так рассуждал: ты беседовал с Брэдли, Брэдли и Бенн работают на пару, у Бенна есть убежище — где же тебе еще быть?

— Весьма тонко, — похвалил я. — Тогда почему вы не сцапали меня у Бенна, если знали, что я там?

— Чего ради? Надеюсь, тебе не втемяшилось в башку, будто я и впрямь считаю, что ты кокнул Хартли? Я, конечно, туп, но не настолько же. Допустим, когда я тебя там прихватил, все выглядело весьма скверно, но с какой стати тебе было нужно его убивать? Я рассудил, что надо просто держаться с тобой рядом. Ты раскроешь дело и избавишь меня от неприятностей. Сам я его раскрыть не мог. Эта стерва была слишком близка с Дунканом, и ее не мог тронуть ни один коп Тампа-Сити.

— Ладно, с этим все. Но вы не дадите уйти Ройсу?

— От нас не уйдешь, — он положил огромную лапу на телефонную трубку. — Управление полиции! — Ожидая ответа, он опорожнил еще один стакан, затем заговорил: — Здесь Лэсситер. Пусть задержат Ройса и живо. Я сейчас подъеду и предъявлю поганцу обвинение.

Он положил трубку, затем, вытащив пачку, предложил мне сигарету.

— Послушай, шпик, ты брал ее на пушку, заявляя, что можешь доказать, будто именно она обтяпала это дельце? — спросил он, когда мы закурили.

— Не брал. Все дело у меня уже подшито. А капитан Крид держит наготове свидетелей.

— Хм, Крид? — ухмыльнулся Лэсситер. — А ты в этом уверен? Ну что ж, великолепная работа. И ты собираешься тиснуть эту историю в своем листке?

— Вы угадываете мои мысли еще до того, как они у меня появляются.

— И тогда, Дункан, до свиданья. Давно я ждал, когда этот хряк встрянет в какое-нибудь дело, от которого не отбрехаться, и вот, пожалуйста. Ты знаешь, как действует наша система? Я тебе расскажу. Вся ответственность ляжет на Дункана. Ему никуда не деться, и он уйдет в отставку. Мэтьюз передвинется на его место, Карсон — на место Мэтьюза, а уж я не премину занять кабинет Карсона. Через полгодика уйдет и Мэтьюз, и тогда боссом стану я.

— Вы забыли Карсона, — напомнил я.

— Ничего подобного, — сержант по-волчьи осклабился. — Я лишь немного похлопочу, и он беспокоить меня уже не будет. — Протянув руку, он похлопал меня по плечу. Если бы я не видел, что ладонь пуста, я бы, пожалуй, подумал, что в ней зажат кирпич. — Иди, шпик, пиши свой рассказ. Не забудь упомянуть, что я спас тебе жизнь, — он обернулся и посмотрел на Корнелию: — Если бы ты только знала, малютка-душегуб, какая перетряска из-за тебя начнется! Если бы ты только знала!

— Значит, вы больше не подозреваете меня в убийстве Хартли? — осведомился я.

— Не будь болваном. Ты свободен, как ветер. — Его лапа на этот раз ухватила мой лацкан. — Я ведь, дружок, проглядел твой журнальчик. Вполне приличное издание. А как насчет моей фотографии на обложке номера с рассказом?

— Вы считаете, что это удачная мысль? — справился я, внимательно изучая поросячью физиономию. При ближайшем рассмотрении это выглядело ужасно. — Ведь наш журнал и дети читают. Они начнут заикаться, а нас что — под суд?

Он легонько меня потряс, так что мои позвонки едва не утратили сцепление друг с другом.

— Чего ты опять такое понес? — прорычал он, нахмурившись.

— Я сказал, что это удачная мысль. Не будете ли вы любезны отпустить мой пиджак?

Он отпихнул меня.

— Ладно, но усвой: я тебя вытащил из передряги и ожидаю кое-чего взамен. Понятно?

— Вы это получите, — улыбнулся я ему. — Обязательно получите.

— Сядь и не путайся под ногами, — он снова потянулся к телефону. — Надо вызвать капитана.

Пока он звонил, я налил себе новую порцию виски.

Я еще не забыл, как он наподдал мне ботинком в день нашей первой встречи. Не думаю, что доказать факт получения Лэсситером денег от Корнелии — сложная задача. Хотя он и застрелил ее, но я не обольщался, что сержант сделал это ради спасения моей жизни. Покойница сказала, что я буду безопаснее мертвым, а Карл, в свою очередь, знал, что то же справедливо и по отношению к ней. Он знал, что она заговорит, как только попадет в суд. Он увидел возможность выпутаться и не упустил своего шанса. Мне было достаточно только шепнуть пару слов капитану Мэтьюзу. Изучение банковского счета Лэсситера прикончит его. Никому не дозволено пинать Чета Слейдена под зад и надеяться, что за подобное удовольствие не воспоследует расплата.

Лэсситер закончил телефонный разговор. Он подошел к тому месту, где покоилось тело Диллона, и начал отрывать доски пола.

— Возьму на себя труд обнаружить труп, дружок, — пояснил он. — Я сам расскажу всю историю, а ты сиди тихо и не встревай. Твое дело — со мной сотрудничать. Поддакивай, только когда разрешу.

— Конечно, командир, — ответил я. — Как скажете.

Поросячьи глазки ощупали меня.

— И не выкидывай никаких штучек, а то пожалеешь.

— Все нормально, сержант.

Я закурил. Возможно, будет безопаснее намекнуть обо всем Мэтьюзу после моего возвращения в Нью-Йорк. Я решил, что именно так и надо сделать. В ожидании Мэтьюза я начал выстраивать историю в таком виде, в каком буду диктовать Берни.

Если уж чья-то физиономия должна красоваться на обложке номера с моим рассказом, я не видел причины, почему бы ей не быть моей собственной.

Но я дурачил сам себя. Что Эдвин Файетт ненавидел пуще всего на свете — так это делать рекламу кому-либо из своих штатных авторов.