С тобой мое сердце (Врата рая)

1

Детектив Райли Трелани посмотрел на часы. Половина пятого, а жара и не думает спадать. Он уже осмотрел вокруг здания и во внутреннем дворе все, что только можно было осмотреть, не имея ордера на обыск, и теперь мог уходить, но ему нужно было еще дождаться Кортни Грант, внучку основательницы и бессменной директрисы школы кройки и шитья. В этом небольшом старом здании постройки начала века за небольшой срок случилось три пожара. Первый, не нанесший зданию особого ущерба, никому не показался подозрительным. Он начался в пустом классе и, судя по всему, был вызван неисправностью электропроводки. Затем на заднем дворе школы загорелись сваленные в кучу старые деревянные ящики. На первый взгляд они загорелись от непотушенной сигареты. И, наконец, совсем недавно произошел третий случай — загорелся мусор в контейнере, что выглядело бы вполне заурядным происшествием, если бы это возгорание не было третьим за две недели. Три пожара, пусть даже небольших, так близко один от другого — такое нельзя списать на совпадение. Расследование поручили детективу Райли Трелани.

Ну и жара! — думала Кортни Грант, вытирая пот со лба. Выйдя из такси, она стояла в окружении собственного багажа на тротуаре перед школой кройки и шитья, основанной ее бабушкой Барбарой Макфилд более полувека назад. Хотя было уже около пяти часов вечера, неподвижный воздух казался раскаленным, ни облачка на небе, ни дуновения ветерка, и ничто не сулило скорого облегчения. В добавок ко всему Кортни поташнивало, что было очень некстати: теперь, когда она наконец вырвалась в долгожданный отпуск, который собиралась провести у бабушки, ей совсем не хотелось свалиться в постель с какой-нибудь новой инфекцией. Однако Кортни подозревала, что ее организм еще не вполне окреп после перенесенного тяжелого гриппа, и она может легко подхватить всякую заразу. Кортни возлагала на эту поездку большие надежды: ей нужно было не только отдохнуть, но и как следует подумать в относительной тишине и покое о своей жизни, которая в последнее время вышла из-под контроля.

Борясь с приступом тошноты, Кортни глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Потом поверила на плечо ремень дорожной сумки, подхватила чемоданы и пошла к дому. На стоянке справа от дома не было ни одной машины, что означало, что сейчас занятий нет, поэтому Кортни не стала входить через главный вход, а обошла дом, чтобы попасть во двор, общий для школы и бабушкиного дома. Кортни с удивлением обнаружила, что краска на стенах здания кое-где облупилась, а между плитами, которыми была вымощена дорожка, пробивается трава. Это показалось ей странным: школа была гордостью Барбары и она всегда содержала ее в идеальном состоянии.

Кортни дошла до калитки и потянула на себя ручку. Еще одна странность: калитка открылась со скрипом, словно ею давно не пользовались. Кортни вошла во дворик и почувствовала странный запах, похожий на запах горелой древесины. Она огляделась. Двор, который в детстве казался ей волшебной страной чудес, сохранил лишь тень прежнего очарования. На чаше небольшого фонтанчика в центре дворика темнели пятна мха, прудик, в который должна была стекать струя из фонтана, высох. Клумбы заросли, гипсовые вазоны, в которых когда-то пышно цвели бегонии и петунии, сейчас «украшали» заросли сорняков.

Что-то не так, поняла Кортни, хотя два дня назад, когда она говорила с бабушкой по телефону, ей казалось, что все как прежде. Кортни не ожидала увидеть такое запустение. Она с трудом втащила чемоданы на террасу и постучала в дверь. Ответом ей была тишина.

Наверное, Барбара куда-то ушла, решила Кортни. Она сначала хотела заглянуть в гараж и проверить, на месте ли бабушкина машина, но потом передумала и, решив дожидаться бабушку в доме, достала из условленного места ключ. Она повернулась, чтобы открыть дверь, и вдруг ее взгляд встретился с взглядом неправдоподобно синих глаз. Сердце Кортни тревожно ёкнуло. Вероятно, она так задумалась, что даже не услышала, что на террасу кто-то поднялся. Недопустимая беспечность!

— Чем могу быть полезна? — с опаской спросила она, одновременно оглядывая незнакомца повнимательнее, чтобы в случае чего можно было точно описать его полицейским.

Кортни могла бы забыть, как взгляд незнакомца скользнул по ее фигуре, но она была уверена, что не забудет четкие, словно высеченные из гранита черты его лица. Сейчас он хмурился, но если он улыбнется, то будет просто неотразимым. Спохватившись, Кортни напомнила себе, что мужчины ее больше не интересуют.

— Вы — родственница миссис Макфилд?

Кортни невольно отметила, что у него глубокий, бархатный голос, при помощи которого его обладатель способен убедить женщину практически в чем угодно. О, она отлично знала мужчин такого сорта! С виду этакие обаяшки, в действительности они смертельно опасны для женщин, имеющих дурную привычку выбирать неподходящих мужчин. Но она однажды уже совершила подобную ошибку, и повторять ее не собиралась. Кортни вытерла отчего-то повлажневшие ладони о юбку цветастого летнего платья.

— Я первая задала вопрос.

Она поняла, что фраза прозвучала по-ребячески, но было поздно.

— Я здесь по официальному делу.

Странно, подумала Кортни. Если он полицейский, то должен быть в форме, но на нем линялые джинсы и джинсовая же рубашка, которые обрисовывают фигуру настолько впечатляющую, что ее обладатель вполне мог бы фотографироваться для рекламных плакатов. Короче говоря, мысленно подытожила Кортни, передо мной стопроцентный мачо, мужчина, интересный во всех отношениях, — конечно, для тех, кто интересуется, не для меня. Мне лучше держаться от таких подальше, слишком уж легко я совершаю ошибки, когда дело ка-

Я противоположного пола. Какое же у вас дело? Он проигнорировал вопрос и в свою очередь спросил:

— Так вы внучка миссис Макфилд или нет?

— Да. А что?

Желудок Кортни совершил очередной кульбит, но потом успокоился. Чувствуя, что не вполне твердо стоит на ногах, она вцепилась в перила. Мужчина наконец улыбнулся, и у Кортни прямо-таки дух захватило. Слово «привлекательный» было слишком слабым для его описания. Скорее его можно назвать неотразимым.

Когда он улыбался, от его глаз разбегались лучики морщинок, выдававших, что он улыбается довольно часто.

— Значит, вы и есть Кортни Грант.

Кортни поняла, что он знает о ней больше, чем она о нем, и поспешила исправить положение.

— А вы кто такой? И где моя бабушка?

Улыбка на красивом лице мужчины стала еще шире. У Кортни участился пульс. Мужчина подошел к Кортни и протянул руку.

— Райли Трелани. А с вашей бабушкой все будет в порядке.

У Кортни вдруг помутилось в глазах, она замотала головой, надеясь, что это поможет.

— Будет? Что вы хотите этим сказать? Где она, что с ней случилось?

— Эй, вам нехорошо? — вдруг встревожился Райли. — Что-то вы побледнели.

— Все нормально.

Но в действительности Кортни чувствовала себя далеко не «нормально», собственный голос доносился до нее словно издалека, заглушаемый звоном в ушах. Одно из двух, в панике подумала она, или у меня рецидив болезни, или еда в самолете оказалась несвежей и вот-вот выйдет обратно тем же путем, каким попала в желудок. Кортни покачнулась и крепче ухватилась за перила.

— Просто скажите, что с моей бабушкой.

На ее плечи легли теплые мужские руки. Райли мягко подтолкнул ее к лестнице.

— Думаю, вам лучше присесть.

Кортни не стала возражать, она чувствовала себя как-то странно: тело трепетало, перед глазами все расплывалось. Райли помог ей сесть на ступеньку. Кортни сама не знала, чего ожидала от него, но точно не того, что произошло: он взял ее за руку и стал считать пульс. По ее спине пробежал холодок, и она поёжилась — вдвойне удивительно, учитывая жару и то, что пальцы у Райли были теплыми.

— У вас всегда такой частый пульс? — спросил он.

Кортни вырвала руку.

— Он вовсе не частый.

По взгляду Райли стало ясно, что она пытается отрицать очевидное.

— Пульс у вас учащенный, и вы бледны как полотно.

К горлу Кортни снова подкатила тошнота, но она сумела пролепетать:

— Наверное, я съела в самолете что-то несвежее. Скажите же наконец, кто вы такой и что с моей бабушкой.

— Я детектив, работаю в местном полицейском управлении. С вашей бабушкой произошло небольшое происшествие, и ее отвезли на «скорой помощи» в больницу.

— Происшествие? В больницу?

Райли улыбнулся, отчего пульс Кортни повысился еще на несколько пунктов.

— Она поправится.

Ну почему, почему он не может сказать прямо, что случилось?! Кортни покачала головой и, как выяснилось, напрасно: шум в ушах усилился, в глазах потемнело.

— Кортни? Вы меня слышите? Кортни?

Она его слышала, но почти не видела: перед ее глазами вспыхнуло яркое пятно, красивое мужское лицо исчезло, и все потемнело.

Райли терпеть не мог больницы, но судьбе было угодно, чтобы он оказался в отделении «скорой помощи» во второй раз за один день. Он был вынужден торчать в заведении, которое терпеть не мог, и пытался сдержать обещание, данное малознакомой женщине, благообразной старушке, которая, однако, вполне могла оказаться поджигательницей. Райли прислонился к стене и скрестил руки на груди. В приемной скопилось довольно много народу, кто-то ожидал приема у врача, другие пришли узнать о состоянии родственников. Мужчина лет пятидесяти нервно расхаживал из угла в угол, на его лице застыло напряженное выражение беспокойства. Райли отвел взгляд. Такое же выражение он видел когда-то на лице собственного отца, когда вся семья ждала в этой самой приемной известий о состоянии матери. Райли было тогда шесть лет, но по взглядам взрослых он чувствовал, что с мамой произошло что-то страшное. Лишь позже, став взрослым, он понял, что его мать, Миранда Трелани, погибла, выполняя свой долг.

С тех пор Райли и его старший брат Хэл всеми силами старались держаться подальше и от врачей, и от больниц. А средний из братьев Трелани, Стив, стал врачом. Сейчас именно он вышел в приемную и направился к Райли.

— Привет, Райли. Что ты здесь делаешь? Пришел пригласить на свидание нашу новую медсестру из детского отделения?

— А, Стив, — без особой радости сказал Райли. — А я как раз о тебе думал.

— Как говорится, помяни нечистого…

Стив добродушно усмехнулся. В последнее время он вообще часто улыбался, и Райли догадывался, что причиной тому — невеста Стива Клара. Клара ему нравилась, но было немного смешно наблюдать, как эта хрупкая женщина укрощает его брата и заставляет ходить на цыпочках.

— Так ты не ответил, что ты здесь делаешь, — повторил Стив.

Райли вздохнул. Ну как он может объяснить свое присутствие в больнице брату, если сам толком не понимает, чего ради взялся играть роль рыцаря в сияющих доспехах? В слабой надежде, что Стив оставит эту тему, он буркнул:

— Долго объяснять.

Утром он приехал в больницу, чтобы побеседовать с восьмидесятилетней Барбарой Макфилд о недавнем пожаре в ее школе кройки и шитья. Райли тогда и в голову не могло прийти, что Барбара уговорит его снова отправиться в школу, чтобы встретить ее внучку Кортни. Но она очень просила, и Райли согласился, решив, что заодно осмотрит еще раз место происшествия, точнее происшествий. Когда Кортни в буквальном смысле свалилась без чувств у ног Райли, ему ничего не оставалось, как отвезти ее в больницу. Он не хотел рисковать, небывалая даже для Нового Орлеана жара вполне могла довести жительницу Денвера до теплового удара, а то и до сердечного приступа.

Стив засунул руки в карманы брюк.

— Я согласен на сокращенную версию, у меня как раз есть пара свободных минут, пока Филлис, — он кивнул на женщину средних лет за стойкой регистратуры, — оформит документы.

Пара минут, как же, кисло подумал Райли. Эта Филлис может провозиться с бумагами и полчаса. Райли решил обойтись минимумом информации.

— Один человек потерял сознание, вероятно от жары, а я как раз оказался рядом.

Улыбка на лице Стива стала еще шире.

— Полагаю, речь идет о женщине?

Райли нахмурился.

— Да, а что?

Он прекрасно знал о своей репутации донжуана, по его мнению, совершенно необоснованной, но на этот раз дело было в другом. Он делал одолжение пожилой женщине, а когда ее внучка потеряла сознание чуть ли не у него на руках, он, конечно, не мог ее бросить и сделал то, что положено в такой ситуации. Вот и весь сказ. А если даже ему понравилось, как загорались большие зеленые глаза Кортни Грант, когда она смотрела на него, что с того? Это же не запрещено законом.

— Ты делаешь успехи, братец.

Смех Стива действовал Райли на нервы. Обычно ему удавалось оставаться равнодушным, когда его подкалывали братья или коллеги, но сегодня почему-то все было иначе.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Раньше женщины за тобой только бегали, теперь они падают к твоим ногам.

— Ты все извращаешь.

— Неужели? — Стив скрестил руки на груди и скептически поднял брови. — Тогда почему ты торчишь в больнице, а не уехал сразу же, как только доставил пациента?

— Я уже сказал, это долгая история. — Райли не собирался немедленно объяснять брату то, что сам не вполне понимал.

Стив посерьезнел.

— И догадываюсь, что интересная. Как зовут эту женщину?

Райли вздохнул.

— Кортни Грант, хотя это не твое дело.

— Ее привезли с тепловым ударом?

Райли кивнул. Стив развернулся и пошел по направлению к кабинету первой помощи.

— Эй, ты куда?! — крикнул ему вслед Райли.

— Хочу ее увидеть.

— Это еще зачем?

Стив остановился и обернулся.

— Из любопытства. Если ты торчишь в больнице без особой необходимости, значит, на то есть веская причина. — Стив произнес эту фразу медленно, как для тугодума. — Готов поспорить, эта причина — очень сексапильная штучка.

Райли на секунду задумался. Если он будет спорить, то только укрепит подозрения брата, лучше закрыть вопрос, как будто ему все равно. В любом случае Стив не уймется, пока не удовлетворит любопытство на все сто процентов.

Он прошел за братом через стеклянные двери, ведущие в самое сердце отделения «скорой помощи». По коридору деловито сновали медсестры. Стив подошел к столу дежурной медсестры, сегодня на дежурстве была Дженис Симсон, подруга детства всех трех братьев Трелани.

— Привет, Дженис. Где лежит женщина, которую привез Райли? У нее тепловой удар.

— Третий бокс. — Дженис подняла взгляд от бумаг и пристально посмотрела на Райли. — Она чувствует себя неплохо. Скоро ты сможешь отвезти ее домой, надо только дождаться результатов кое-каких анализов.

— Спасибо.

Райли испытал смешанные чувства: облегчение от новости, что с Кортни все будет в порядке, и одновременно досаду на то, что его это вообще волнует. Понимающий взгляд брата и его выразительно приподнятые брови он старался не замечать. А что касается облегчения — так это просто естественная реакция человека, который вовремя оказался рядом, когда кому-то понадобилась помощь. Но этот аргумент даже самому Райли не казался убедительным.

— А как ее бабушка, Барбара Макфилд?

— Она останется у нас на ночь. Она всего лишь переволновалась, но, учитывая ее возраст, доктор решил оставить ее на некоторое время под наблюдением, — без запинки ответила Дженис.

Дженис вызвали в кабинет врача. Перед тем, как уйти, она повторила:

— Третий бокс.

Райли отдернул занавеску, закрывавшую вход в бокс, где лежала Кортни, и почувствовал, как сердце глухо ударилось о ребра. Кортни лежала с закрытыми глазами. Ее вьющиеся каштановые волосы, доходившие до плеч, обрамляли лицо мягкими волнами, придавая ей сходство со спящей принцессой из сказки. Казалось, она ждет, когда прекрасный принц разбудит ее поцелуем, а потом они будут жить долго и счастливо. Только Райли не верил в сказки. Кортни, казалось, почувствовала его присутствие. Ее ресницы затрепетали, веки дрогнули, и через мгновение на Райли внимательно смотрели большие глаза цвета хвои. Определение «сексапильная», которое дал Кортни Стив, не совсем точно отражало впечатления Райли, если бы его попросили описать Кортни одним словом, он бы, наверное, не смог. Пожалуй, он сказал бы, что при виде нее у него захватывает дух, хотя фраза могла бы показаться избитой. Кортни посмотрела на Райли, потом на Стива, потом снова на Райли, ее губы дрогнули в слабом подобии улыбки.

— Кажется, у меня двоится в глазах.

— Нет, не двоится. — Стив подошел ближе. — Нас и правда двое. Я — старший брат Райли и, как видите, более красивый.

Игнорируя комментарий брата, Райли помог Кортни сесть.

— Кортни Грант, а это мой брат Стив. Средний брат. Он работает здесь врачом.

— Средний? Вы хотите сказать, что есть и другие?

— Да, у нас есть еще старший, он сержант полиции, — словоохотливо пояснил Стив. — А Райли у нас выслеживает плохих парней.

Кортни нахмурилась и посмотрела на Райли.

— Вы тоже полицейский?

Стив положил руку на плечо брата.

— Детектив.

— Тебе что, заняться нечем? — раздраженно буркнул Райли.

Но Стив не понял намека или сделал вид, что не понял.

— Сейчас я совершенно свободен.

Райли решил, что самое разумное — игнорировать брата. Он обратился к Кортни:

— С вами уже беседовал лечащий врач вашей бабушки?

Кортни кивнула.

— Как только мне разрешат встать, я ее навещу. Вы знаете, что случилось?

Райли знал: кто-то устраивал поджоги. До сих пор пострадавших не было, Барбара пострадала косвенно — от волнения прихватило сердце и повысилось давление, но в следующий раз ей могло повезти меньше.

— В мусорном контейнере за зданием школы загорелся мусор, — сказал он, — когда ваша бабушка открыла крышку, пламя вспыхнуло сильнее. От неожиданности и от испуга ей стало плохо с сердцем.

Кортни собиралась что-то сказать, но в это время в бокс вошел молодой врач. Он посмотрел на обоих мужчин и осведомился:

— Кто из вас отвечает за эту пациентку?

— Я, — ответил Райли, не подумав.

Он, конечно, не был в ответе за Кортни, но чувствовал себя так, словно взял на себя заботу о ее благополучии.

Врач посмотрел в карточку, потом на пациентку.

— У нас хорошие новости. Анализы у вас нормальные, сердце в порядке, но на всякий случай советую вам не перегружать себя и в жару побольше пить.

— Я могу идти? — спросила Кортни с надеждой.

Голос у нее чуть хрипловатый, как раз такой способен тронуть мужское сердце, отметил про себя Райли. Врач кивнул, зажал карточку под мышкой и строго посмотрел на Райли.

— Не оставляйте ее одну сегодня вечером. Учитывая ее положение…

Райли нахмурился.

— Положение?

Врач вдруг улыбнулся во все тридцать два зуба и протянул Райли руку.

— Поздравляю, мистер Грант, вы станете отцом.

2

Беременна. Как это могло случиться?

Кортни, конечно, знала, откуда берутся дети, но от многочисленных «как», «почему» и «почему именно сейчас» у нее кружилась голова. Она сидела в пластиковом кресле в больничной палате, где лежала ее бабушка, и с отсутствующим видом смотрела на экран телевизора, по которому показывали передачу о животных. Кортни не успела провести наедине с бабушкой и пяти минут, как пришла медсестра и увела Барбару на процедуры. Но для Кортни это было даже к лучшему — оставшись одна, она пыталась осмыслить новость, которую только что услышала от врача.

Райли тоже ушел, точнее сбежал, как будто за ним гнался сам дьявол. Если Кортни была потрясена словами врача, то Райли был в ужасе от предположения, что он — отец ее будущего ребенка. Стив же очень развеселился, медсестра даже сделала ему замечание, что его хохот пугает пациентов. Райли ее несказанно удивил, когда, несмотря ни на что, сказал, что уходит, чтобы не мешать ей встретиться с бабушкой, но позже зайдет снова. Кортни пыталась возражать, но без особого эффекта.

Она снова вздохнула и снова, в который раз, задала себе вопрос: как она могла забеременеть? Более того, как вышло, что ее жизнь, еще недавно размеренная и хорошо организованная, вдруг совершенно вышла из-под контроля? К своим двадцати пяти годам Кортни сделала успешную карьеру в компании по продаже недвижимости. Она жила в собственной квартире в престижном районе Денвера с мужчиной, которого считала идеально подходящим ей во всех отношениях. Квартира, правда, была куплена в рассрочку, но Кортни считала, что здесь у нее тоже все под контролем. И вдруг буквально в мгновение ока оказалась не только безработной и одинокой, но и бездомной и беременной. И все эти перемены произошли меньше чем за сутки.

Кортни нахмурилась. Такие внезапные и крутые повороты судьбы даже в мыльных операх встречаются нечасто. Каким-то образом все в ее жизни настолько разладилось, что теперь она сомневалась, стоит ли искушать судьбу, вынашивая хотя бы робкую надежду, что когда-нибудь ее существование снова войдет в нормальное русло. Совсем недавно она была преуспевающей деловой женщиной, ее карьерные устремления и планы в личной жизни были четко расписаны на годы вперед, а сейчас она не знает, что ей делать и как жить. И что делать хотя бы в ближайшие недели, не говоря уже о годах.

Беременна. К этой мысли еще нужно привыкнуть. Как это случилось, ведь она предохранялась? Почему именно сейчас, после того как ее так называемый любимый буквально за час до ее отлета сообщил, что уходит к другой женщине? К младшему партнеру в той же адвокатской конторе, где работал он сам. К женщине, которая больше подходит ему в профессиональном плане, как он выразился. А она-то думала, что профессия тут ни при чем, что их отношения основывались на зове сердца!

Джоди даже не хватило смелости сообщить Кортни о своем решении наедине, он сказал об этом в аэропорту, в зоне регистрации на рейс! Он не только сообщил, что уходит от нее, но и там же, в аэропорту, поставил Кортни в известность, что в ее отсутствие перевезет ее пожитки на склад. А всего за день до этого она получила извещение об увольнении по сокращению штатов. То обстоятельство, что ее уволили вместе с двадцатью процентами служащих компании, служило очень слабым утешением.

Как ни странно, Кортни почти ничего не чувствовала — вероятно, потому что была слишком ошеломлена. Даже сейчас при мысли о предательстве Джоди ей не хотелось ни плакать, ни бить посуду, ни, тем более, топиться. Она лишь решила, что отныне будет держаться от мужчин подальше, по крайней мере, некоторое время.

Джоди был не первым любовником, обманувшим ее ожидания, среди своих подруг Кортни была известна тем, что вечно выбирала неподходящих мужчин. Это началось еще в колледже. В первый год Кортни ни с кем не встречалась, отдавая все силы учебе, а потом ее угораздило влюбиться в Криса Шелтона, звезду местной футбольной команды. Он был невероятно хорош собой, ни дать ни взять модель с рекламы джинсов, и пользовался бешеным успехом у девушек. Как ни странно, у Кортни с ним оказалось гораздо больше общего, чем можно было ожидать. Именно Крис лишил ее невинности… и вскоре после этого решил, что он гей. Кортни и представить себе не могла, что в действительности у них была только одна общая черта — их обоих влекло к мужчинам.

Вскоре после переезда в Денвер и поступления на работу в компанию по торговле недвижимостью Кортни познакомилась с действительно отличным парнем, который помог ей забыть Криса. Брэд был внимательным, обладал чувством юмора и оказался великолепным, просто потрясающим любовником. Кортни понимала, что людей без недостатков не бывает, и была готова мириться с чужими причудами. Но с одной причудой Брэда она так и не смогла смириться: через несколько месяцев после начала их романа Брэд вдруг заявил, что любит групповой секс и стал настойчиво предлагать Кортни привести в дом, точнее в постель, подружку.

После Брэда у нее был короткий, но утомительный роман с мужчиной, который не мог принять ни одного мало-мальски серьезного решения, не посоветовавшись с мамочкой.

И, наконец, чуть больше года назад Кортни стало казаться, что она встретила Мужчину своей жизни. Это был Джоди Прэстон. Высокий, стройный, он не мог похвастаться мощной мускулатурой, но обладал светским лоском, а его глаза светились умом. Он был блестящим адвокатом по имущественным вопросам. Ему, правда, не хватало чувства юмора, но зато его жизненные цели и устремления совпадали с ее собственными, поэтому они хорошо уживались вместе.

На поверку Джоди оказался вовсе не мужчиной, предназначенным Кортни судьбой, а очередной неудачей на личном фронте. А еще — отцом ее будущего ребенка.

Конечно, думала Кортни, я буду не первой и не последней матерью-одиночкой. На этом слове ее мысли словно споткнулись, ей было все еще трудно думать о себе в этом качестве. Не то чтобы она не хотела иметь детей, просто все произошло очень неожиданно и не так, как она представляла в мечтах. Чтобы накопить на дом, Кортни планировала откладывать деньги еще пару лет, но с этим пунктом плана было как раз проще всего: уже сейчас у нее было достаточно средств, чтобы найти новое жилье, пусть скромное. Конечно, при условии, что сначала она быстро найдет новую работу. Однако пункт, касающийся мужа, по-видимому, придется выбросить из планов надолго, если не навсегда. Боже правый, мысленно ужаснулась Кортни, и я еще думала, что у нас с Джоди идеальные отношения!

Кортни выпрямилась и сложила руки на животе. Ребенок… интересно, девочка или мальчик? На кого будет похож малыш, на мать или на отца? При всех его недостатках, которые обнаружились так поздно, внешне Джоди был очень приятным, и Кортни не пугало, что ребенок может пойти в отца. Джоди был не так уж плох, разве что слишком сильно любил себя. И вместе им было неплохо, во всяком случае, до тех пор, пока Кортни не повысили по службе. После этого она стала часто задерживаться на работе допоздна, но Джоди, казалось, не возражал. Тогда Кортни не знала, что он нашел себе другое занятие.

Она даже не знала, что беременна. Она подхватила простуду, но все не могла выкроить время, чтобы пойти к врачу, в конце концов Джоди принес ей какие-то антибиотики. Только сейчас, узнав о своей беременности, Кортни спохватилась, что в инструкции к противозачаточным таблеткам говорилось, что антибиотики могут снизить их эффективность. Вот так и получилось, что она забеременела. Ирония судьбы: таблетки ей принес Джоди, получается, что он еще более повинен в ее беременности, чем могло показаться на первый взгляд. Кортни чуть не расхохоталась истерическим смехом, но мысль, что она находится в больнице, помогла ей совладать с собой.

Кортни снова подумала о Джоди. Возможно, у него весьма своеобразное представление о верности, но в чувстве ответственности ему не откажешь. А это значит, что о беременности ему лучше не рассказывать. Конечно, как отец, он имеет право знать о ребенке, но пусть узнает позже, не сейчас. Тогда он не сможет заподозрить ее в попытке привязать его к себе.

Что касается жилья, то Кортни знала, что любая из ее ближайших подруг — Селин или Кэти — всегда готова приютить ее до тех пор, пока она не найдет новую работу. С Селин им даже не придется притираться друг к дружке: они жили в одной комнате, когда учились в колледже. А Кэти, начинающая актриса, подрабатывавшая в свободное время официанткой, будет рада разделить с кем-то арендную плату за квартиру.

С работой дело обстояло сложнее. Кортни понимала, что при нынешней ситуации с безработицей ей будет трудно найти такое же хорошее место, как прежнее. А уж желающих взять на работу беременную женщину и вовсе днем с огнем не сыщешь. Одно утешение — ее состояние станет заметно еще не скоро, так что при приеме на работу о беременности можно будет умолчать, хотя это и не совсем этично.

Когда Кортни предстояло решить какой-то сложный вопрос, она обычно разбивала его на мелкие части и составляла планы, записывая их в блокнот. Вот и сейчас она достала блокнот и ручку, которые всегда носила с собой, и начала писать.

У нее нет жилья, нет работы, и ее бросил мужчина. Она записала:

«Жилье. Позвонить Кэти.

Работа. Позвонить в агентство по трудоустройству.

Мужчина».

Кортни фыркнула и вычеркнула этот пункт.

«Ребенок». Она забарабанила ручкой по блокноту, не зная, с чего начать. Потом улыбнулась и стала писать: Адам, Агата, Брайан, Белинда, Вернон, Валери, Генри, Глория…

На этот вечер у Райли была запланирована тренировка по регби, он играл нападающим в любительской команде. Однако после тренировки он собирался, как обещал, вернуться в больницу и подбросить Кортни до дома ее бабушки. Что будет дальше, он понятия не имел и не хотел об этом задумываться. Райли был согласен с врачом, что Кортни не стоит оставаться одной, она перенесла потрясение — и физическое, и эмоциональное. Когда Райли спросил, не хочет ли она, чтобы он кому-нибудь позвонил от ее имени, она посмотрела на него в упор и бесстрастно ответила, что звонить ей некому.

Райли не совсем понял, что она имела в виду, но он напомнил себе, что не в ответе за Кортни Грант. К сожалению, вопреки всякой логике он чувствовал себя ответственным за ее благополучие. Райли обещал Барбаре присмотреть за ее внучкой, а он всегда выполнял обещания.

Прежде чем вернуться в больницу, Райли снова заехал в школу Барбары, чтобы еще раз взглянуть на место происшествия. Он и раньше подозревал, что пожар не был случайным. Так и есть, среди уцелевшего содержимого мусорного бака он нашел бутылку машинного масла. Мало того, кто-то не поленился облить маслом содержимое мусорного контейнера, то есть поджог был налицо. Это автоматически включало в число подозреваемых саму Барбару Макфилд. Милая старушка не походила на поджигательницу, но за время работы в полиции Райли много чего насмотрелся и как никто другой знал, насколько обманчивой бывает внешность. Что касается поджогов мусорных контейнеров, то их обычно устраивают из хулиганства подростки. Райли и этот случай списал бы на подростковый вандализм, не будь пожар третьим кряду.

Какой у престарелой дамы мог мотив? Вероятнее всего экономический — стремление получить страховку. Судя по тому, что Райли видел, дела в школе шли не блестяще, само здание и двор были в не лучшем состоянии, желающие научиться кроить и шить вовсе не валили валом. Однако Райли не имел права сбрасывать со счетов и другие версии. Поджигателем мог быть кто-то другой, например, сосед, которому Барбара чем-нибудь насолила, сама того не подозревая. Бывали в его практике также случаи, когда поджог устраивали, чтобы замести следы другого преступления.

Тренировка прошла как обычно, только Райли показалось, что некоторые товарищи по команде смотрят на него как-то странно, но он решил, что ему показалось. В чем дело, он понял лишь позже, когда вернулся в раздевалку. Сняв спортивные доспехи, Райли сел на скамейку, чтобы переобуться, и открыл шкафчик, где хранилась его одежда. Открыл — и чуть не свалился со скамейки. С верхней полки шкафчика на него посыпались какие-то погремушки, пустышки, мелкие плюшевые игрушки.

— Какого…

В раздевалке послышались шаги. Райли встал и, не оборачиваясь, прорычал:

— Что это за шутки, черт подери?

Райли подозревал, что дурацкий розыгрыш — дело рук его брата Стива, только он — конечно, не считая Кортни — слышал, как врач по ошибке назвал его будущим папашей.

— Дружище, тебе надо было нам рассказать! — раздался за спиной Райли голос Колина О'Нила, его друга и коллеги.

Подал голос и Стив:

— Он решил держать это в секрете.

Стив похлопал Райли по плечу, но тот стряхнул руку брата, повернулся к нему лицом и увидел перед собой всю команду.

— Что за чушь ты мелешь! Я с ней даже не знаком толком!

— Быстро ты действуешь, — полунасмешливо, полувосхищенно заметил Колин.

— Но признайся, она тебя заинтересовала, я видел, как ты на нее смотрел, — сказал Стив.

Райли нахмурился.

— Ну и как же?

— Как на женщину, которая тебя заинтересовала, — вставил кто-то.

— Ну да, взглядом голодной собаки!

— Скорее уж влюбленного щенка!

Райли окинул всю компанию уничтожающим взглядом, снял с себя майку, швырнул ее в шкафчик и отрезал:

— Я сделал одолжение старушке. Конец истории.

Его старший брат Хэл улыбнулся, что с ним случалось нечасто.

— А по мне, это больше похоже на начало.

Райли взял джинсы и футболку, перекинул через плечо полотенце.

— Это только показывает, как мало ты знаешь. А теперь, джентльмены, если вы не возражаете, я должен принять душ и ехать в больницу.

— Поняли, что я имел в виду? — сказал Стив.

— Он не может прожить без нее ни минуты, — поддержал брата Хэл.

Райли, дойдя до последнего шкафчика в ряду, остановился и медленно обернулся. Он и сам не раз подшучивал над друзьями, как и они над ним, но на этот раз они, по его мнению, зашли слишком далеко, Райли не собирался отказываться от своей холостяцкой свободы ни за какие блага мира. Он любил женщин, и именно поэтому предпочитал свободу выбора, и не хотел до конца жизни ограничивать себя одной, пусть даже самой распрекрасной.

— Вы бы, ребята, лучше занялись своими делами. Стив собрался жениться, с Дагом жена вот уже неделю не разговаривает, а Колин сохнет по Дженис. Вот это и обсудите, а меня оставьте в покое.

Стив усмехнулся.

— Колину не позавидуешь, Дженис снова на него надулась.

— За что на этот раз? Он забыл поздравить ее с месячным юбилеем их знакомства?

Колин понурил голову.

— Хуже. С днем рождения.

— Ну-у, парень, — протянул Райли, сделав трагическую мину, — тебе конец. Придется замаливать грехи.

Колин поскреб затылок.

— Сегодня я прислал ей цветы, но она их выбросила.

Райли торжествующе усмехнулся.

— Что я говорил?! У вас своих проблем хоть отбавляй, так что, чем лезть в мою личную жизнь, лучше сначала разберитесь в своих собственных.

Впрочем, подумал он, никакой личной жизни у меня с Кортни нет. С другой стороны, она ясно дала понять, что одинока. Когда дело касалось женщин, Райли обычно не упускал новые возможности, но его интересовали только короткие интрижки, не более того.

3

Ночь не принесла облегчения от жары. Кортни всего лишь прошла, небольшое расстояние по дорожке от машины Райли до двери бабушкиного дома, но за это время ее легкое хлопковое платье стало липнуть к ногам.

— Вы не обязаны со мной нянчиться, — сказала Кортни, наверное, уже в пятый раз с тех пор, как Райли вернулся за ней в больницу.

После того, как Кортни пожелала бабушке спокойной ночи, Райли поставил ее перед выбором: или она едет ночевать к нему, или он поедет с ней в дом Барбары Макфилд. В случае отказа он пригрозил рассказать Барбаре о ее беременности. Кортни не представляла, как он догадался, что она ни словом не обмолвилась бабушке о своей новости, но, не желая расстраивать старушку, она сдалась. Поскольку Кортни уже предупредила дежурную медсестру, что с ней можно связаться по домашнему телефону Барбары, если пациентке вдруг станет хуже, ей пришлось согласиться на то, что Райли переночует там же. Впрочем, Кортни не ожидала, что Барбаре станет хуже, она была довольно крепкой старушкой — и на редкость упрямой.

Поднимаясь по ступенькам на террасу, Райли заботливо поддерживал Кортни под локоть. От его прикосновения по руке Кортни словно пробежал слабый электрический разряд. Она сказала себе, что эта странная реакция вызвана всего лишь удивлением от неожиданного прикосновения, и ничем иным. Такое со всяким может случиться.

— Ключ у вас? — спросил Райли.

Хорошо, что мне придется терпеть его присутствие только до утра, подумала Кортни. Если какой-то простенький вопрос о ключе, заданный этим низким, сексуальным, с легкой хрипотцой голосом, так действует на мои женские инстинкты, то что же будет, когда он спросит, где я лягу спать?

Кортни достала из сумочки ключ и протянула его Райли. Он открыл дверь и придержал ее, пропуская Кортни вперед. Кортни вошла в уютную гостиную, где, к счастью, работал кондиционер. В последние несколько лет Кортни много работала и нечасто навещала бабушку, но всякий раз, входя в эту гостиную, она испытывала приятное чувство возвращения домой. Спрашивается, чего ради я работала как проклятая? — с неожиданной горечью подумала Кортни. Чтобы в конце концов получить уведомление об увольнении? Мне, конечно, выплатили щедрое выходное пособие, но насколько его хватит, если я срочно не найду новую работу?

Однако сейчас переживать из-за потери работы не имело никакого смысла, и Кортни постаралась выкинуть из головы невеселые мысли. Она вдохнула знакомый запах бабушкиного дома, смесь медового аромата воска для мебели, лаванды от саше, лежавшего на столе в стеклянной вазе, и чего-то еще, очень напоминающего запах овсяного печенья, только что вынутого из духовки. Возле камина по-прежнему стоял ящик с самодельными деревянными игрушками, которые дедушка Кортни смастерил в свое время для ее двоюродных братьев, здесь же лежали изрядно потрепанные куклы, которыми она играла в детстве с двоюродными сестрами. Наряды для кукол шила, естественно, Барбара. Теперь все это богатство перешло к следующему поколению детей — к поколению, в которое через некоторое время вольется мой собственный сын или дочка, вдруг осознала Кортни.

Ей нужно было время, чтобы привыкнуть к мысли о собственной беременности, отчасти именно поэтому она пока ничего не сказала бабушке. Ну и, конечно, потому, что у Барбары сейчас и без того было слишком много забот, чтобы добавлять к ним еще и беспокойство за незамужнюю безработную беременную внучку. Кортни собиралась рассказать все бабушке в подходящий момент, конечно, после того как ее выпишут из больницы. Пока ее тайну знали только Райли и его брат Стив — но, по мнению Кортни, и этого больше чем достаточно.

Дверь с глухим стуком закрылась. Кортни повернулась к Райли.

— Куда ставить?

Райли держал ее чемоданы и сумки, от напряжения его мышцы рельефно проступили под загорелой кожей. Кортни завороженно уставилась на него, забыв, что он ждет ответа.

— Кортни? Эй, вы не собираетесь снова упасть в обморок?

Она замотала головой и, не вполне доверяя своим голосовым связкам, молча указала рукой на коридор, ведущий в гостиную. Райли прошел в коридор и оттуда крикнул:

— В какую комнату?!

Теперь, когда он скрылся из виду, Кортни почувствовала себя немного увереннее и ответила:

— Вторая дверь слева.

У нее заурчало в животе, организм напоминал, что она давно ничего не ела. Кортни прошла в кухню. Обоняние ее не обмануло: к ее приезду Барбара испекла ее любимое печенье. Кортни вполне могла бы обойтись творогом со свежей клубникой и чаем с любимым печеньем, но она сомневалась, что ее новоиспеченному опекуну этого будет достаточно. Поэтому Кортни нашла в холодильнике копченую грудинку и сыр и поставила на стол.

— Вы обедали? — спросила Кортни, когда Райли заглянул в кухню.

Кортни не была любительницей готовить, да и ее обычный ритм жизни не оставлял на это времени, но поджарить тосты с сыром и развести в кипятке бульонный кубик ей было вполне по силам.

— Вообще-то нет. Я собирался заказать что-нибудь с доставкой на дом. Как вы относитесь к китайской кухне?

Он подошел к тумбочке, на которой стоял телефон, и достал из кармана записную книжку, по-видимому собираясь позвонить в какой-то ресторан. Предложение звучало заманчиво, но Кортни решила не рисковать. Кто знает, как отреагирует желудок беременной женщины на экзотическую восточную кухню?.

— Я бы предпочла что-нибудь попроще. Могу предложить сандвичи с сыром и бульон из кубика. Что вы на это скажете?

Губы Райли — очень сексуальные губы! — сложились в обаятельную улыбку, глаза весело блеснули, и пульс Кортни снова зачастил. Какая несправедливость, думала она, наделить одного мужчину таким количеством мужского обаяния и магнетизма! Наверное, судьба нарочно посылает ей испытание, чтобы проверить твердость ее решения держаться от мужчин подальше. Что ж, решила Кортни, если это своего рода экзамен, я сдам его с честью, я не провалила еще ни одного экзамена.

За последние двадцать четыре часа в ее жизни произошли радикальные, если не сказать катастрофические, перемены, и каким бы привлекательным и сексапильным ни был мужчина, попавшийся ей на пути, ей не стоит даже смотреть на него с интересом, не говоря уже о чем-то большем.

— Без восторга, — ответил Райли все с той же обаятельной улыбкой.

Кортни открыла холодильник, надеясь, что холодный воздух остудит ее распалившееся воображение. Как бы не так!

— Да уж, это вам не Денвер. А что вы думаете о салате, Райли?

В Денвере можно было в любое время дня и ночи заказать с доставкой на дом практически любую еду, в том числе и диетическую, и Кортни часто пользовалась этой возможностью. Сейчас она почему-то вдруг задумалась, умеет ли новая подружка Джоди готовить.

Райли повесил трубку и пожал своими невероятно широкими прямыми плечами.

— Почему бы и нет? Помощь нужна?

Не иначе как под футболкой у Райли ангельские крылья, подумала Кортни. Жаль, что меня сейчас не интересуют мужчины, очень жаль.

Наверное, гормональные изменения во время беременности каким-то образом действуют на воображение, потому что Кортни вдруг представила, как она обследует тело Райли в поисках спрятанных крыльев.

— Вы нарежьте бекон, а я сделаю остальное.

Райли занялся беконом, а Кортни принялась накрывать на стол, избегая всего, что имело непосредственное отношение к приготовлению еды. В животе у нее снова заурчало, к счастью, Райли никак не прокомментировал этот неэстетичный звук, очевидно, вдобавок ко всем его достоинствам он был еще и хорошо воспитан.

Самой Кортни воспитание не помешало проявить любопытство и заглянуть в раскрытую записную книжку, которую Райли оставил на тумбочке. На одной только этой странице было больше десятка женских имен с телефонами! Наверное, ее удивление вырвалось наружу каким-то звуком, потому что Райли спросил:

— Что вы сказали?

— Я… — Кортни смутилась, — я просто заметила, что в вашей записной книжке уже не хватает строчек, видно, вы очень популярны.

Райли озадаченно поднял брови, как будто не понял, о чем речь.

— Что вы имеете в виду?

Кортни закатила глаза. Каково было ее первое впечатление? Ах да, он показался ей этаким обаяшкой, крайне опасным для женщин, имеющих обыкновение выбирать неподходящих мужчин. Но она-то больше никогда не наступит на эти грабли. Кортни покосилась на ту страницу, на которой была раскрыта записная книжка.

— К.Э. Что это значит?

Райли снова улыбнулся.

— Попробуйте угадать.

— Инициалы какой-то красотки?

Улыбка Райли сменилась плутовской усмешкой.

— Нет, это сокращенно «Кондитерская Эммы»!

— Пожалуй, я не хочу знать, что общего у выпечки с десятком женских имен.

— Ну, раз уж вы спросили…

— Я не спрашивала!

Глаза Райли озорно блеснули.

— Кэрри — это моя тетя, Клара — невеста моего старшего брата, Кэтрин — мой хороший друг…

Почему-то Кортни не удивилась, что лучший друг Райли — женщина.

— Не надо, можете дальше не объяснять, — поспешно сказала она. — Я уже поняла, вы пытаетесь меня убедить, что все женщины, чьи имена записаны в этой пухлой книжице, — ваши родственницы и подруги детства.

Райли усмехнулся. С какой стати меня это интересует? — спохватилась Кортни. Я же дала зарок не связываться с мужчинами!

Минут через пятнадцать они сидели за кухонным столом. Райли раскопал в холодильнике жареную индейку и приготовил сандвичи. Ничего особенного, но Кортни почему-то показалось, что она давно не ела ничего более вкусного.

Она посмотрела на сидящего напротив нее Райли. Как же он все-таки сексуален! Но сейчас ей нельзя об этом думать, а, учитывая количество женских имен в его записной книжке, лучше не думать никогда. Что ей сейчас действительно необходимо, так это получить ответы на некоторые вопросы, которые ей давно хотелось задать, да все как-то не получалось. Вне всякой связи с разговором, она спросила:

— Почему загоревшийся мусорный бак удостоился внимания полиции?

Райли не ответил. Он не спеша откусил кусок сандвича и стал жевать, словно Кортни ни о чем и не спрашивала.

— Я заметила за домом обугленные ящики, — продолжала она. — Этот пожар был не первым?

Райли вздохнул и отложил сандвич. Он знал, что рано или поздно у нее появятся вопросы, только надеялся, что это произойдет чуть позже, когда у него появятся внятные ответы.

— Вы ведь не репортер?

— Нет, я работаю, то есть работала в фирме по торговле недвижимостью.

— Работала? В прошедшем времени?

Райли попытался перевести разговор на более личную тему. Кортни его заинтересовала, хотя он не придавал этому особого значения.

— Меня уволили по сокращению штатов. Так что там насчет пожаров?

Тему сменить не удалось, понял Райли, но он собирался вскоре предпринять новую попытку. Ему хотелось побольше узнать о таинственном папаше будущего ребенка, само существование которого было достаточным поводом игнорировать всплеск влечения, который Райли чувствовал всякий раз, когда смотрел в большие зеленые глаза Кортни. К сожалению, повод был, но погасить влечение в зародыше не удавалось.

— Сегодняшний инцидент — уже третий, — сказал он.

Кортни ахнула.

— Третий? — Она недоверчиво покачала головой. — Бабушка ничего об этом не говорила.

Возможно, потому что сама была виновницей пожаров, подумал Райли, но вслух сказал другое:

— Наверное, не хотела вас волновать.

Кортни отодвинула тарелку, положила руки на дубовую столешницу и нахмурилась. Райли знавал немало женщин, но ни одна из них, когда хмурилась, не выглядела так соблазнительно, как Кортни Грант.

— И давно это началось?

— Думаю, вам лучше поговорить на эту тему с Барбарой.

Дело было не в том, что Райли боялся разгласить тайну следствия, он искренне считал, что Кортни лучше поговорить об этом с бабушкой, а не с ним. Если бы не ее беременность, они бы вообще сейчас не разговаривали.

— Чтобы бабушка отмахнулась от всех этих случаев, как от незначащих пустяков? Ну нет! — Взгляд и голос Кортни выражали решимость. — Если кто-то пытается причинить вред моей бабушке или ее имуществу, я должна об этом знать!

— А почему вы думаете, что пожары устраивает кто-то посторонний? — вкрадчиво спросил Райли.

Кортни сначала удивленно расширила глаза, а потом прищурилась.

— Вы что же, всерьез намекаете, что восьмидесятилетняя старушка может устраивать пожары, причем в собственном доме? Бред какой-то.

Райли откинулся на спинку стула. Ему понравилась ее пылкость, но он напомнил себе, что она носит ребенка другого мужчины, а это означает, что она для него — запретный плод. У Райли были кое-какие принципы, их было немного, но они были очень твердыми, и один из них — не желать чужую женщину.

— Вы так думаете, Кортни? А вы присмотритесь повнимательнее и увидите, что дом и школа приходят в упадок.

— Но это еще не значит, что моя бабушка — поджигательница!

Райли пожал плечами и сдержал улыбку. Жаль все-таки, что эта женщина для него недоступна. Или все же доступна? А вдруг парень, сделавший ей ребенка, испарился навсегда?

— Но если дела у вашей бабушки пошли плохо, стало не хватать денег выплачивать ссуду, получение страховки может быть выходом. Поверьте, Кортни, люди устраивают поджоги по самым разным причинам, и, кстати, получение страховки — самая распространенная.

— Это не тот случай, — уверенно сказала Кортни. — Дедушка много лет назад погасил ссуду, взятую на покупку дома.

— А вы знаете наверняка, что Барбара с тех пор не закладывала дом, например, не брала в банке кредит под залог недвижимости?

— Нет, не знаю, — нехотя призналась Кортни. — Но сомневаюсь, что бабушка могла так поступить, она очень ценит свой дом и школу, она не стала бы ими рисковать.

В глубине души Райли был с ней согласен. Барбара Макфилд не походила на преступницу, она, несмотря на возраст, производила впечатление весьма здравомыслящей бизнесвумен. Однако дело требовало серьезного расследования.

— Райли, вы можете объяснить толком, что происходит?

Он подался вперед и положил руки на стол.

— Как я уже говорил, сегодняшний инцидент — третий. Первый пожар случился две недели назад, тогда в одном их учебных классов всего лишь задымилась проводка. Никто не пострадал, но, по словам вашей бабушки, в классе на тот момент никого не было. Со стороны выглядело так, будто произошло короткое замыкание в одной из электрических швейных машин.

— Бред какой-то. Я точно знаю, что бабушка регулярно приглашает мастера, чтобы он проверил исправность всего оборудования.

Райли взял этот факт на заметку и подумал, что нужно будет связаться с компанией, обслуживавшей оборудование в школе кройки и шитья.

— На прошлой неделе сосед Барбары заметил дым на заднем дворе школы и вызвал пожарных. Помните обугленные ящики? Так вот, они были набиты старыми газетами, и кто-то бросил туда сигарету.

Кортни встала и стала собирать со стола грязную посуду и складывать ее в раковину.

— Бабушка не курит. А это не могло быть случайностью? Может, кто-то из учениц по неосторожности бросил непотушенную сигарету?

Райли встал из-за- стола и подошел к Кортни. Стоять с ней рядом было все же лучше, чем сидеть и пялиться на ее соблазнительную попку, обтягиваемую юбкой, когда Кортни наклонялась над раковиной.

— Возможно — если бы сигарету бросили сверху. А ее засунули в глубину ящика, так что случайность исключается.

Кортни вручила Райли посудное полотенце, а сама стала мыть тарелки.

— Сегодняшний пожар был самым явным. Кто-то не поленился облить содержимое мусорного контейнера маслом, которым смазывают швейные машины, а потом бросил туда горящую тряпку. Ваша бабушка не знала, что внутри тлеет тряпка, и, когда она открыла крышку, от притока воздуха пламя вспыхнуло и слегка обожгло ей руку.

Кортни передала ему первую чистую тарелку и посмотрела ему в глаза.

— Разве это не исключает бабушку из числа подозреваемых?

Райли пожал плечами.

— Если только она сама все это не подстроила.

— Вы шутите!

— Если между нами, у меня есть некоторые сомнения.

— Сомнения? — Кортни выразительно посмотрела на него, всем своим видом давая понять, что думает о его сомнениях. — Куда девался ваш здравый смысл?

Райли вытер тарелку, поставил ее на стол и взялся за следующую.

— Поймите, Кортни, я должен рассмотреть все варианты. Кто-то трижды устраивал поджог, и, пока мы не найдем поджигателя, приходится подозревать любого, даже вашу бабушку.

Кортни раздраженно вздохнула и снова занялась посудой.

— Не представляю, кому это могло понадобиться? И зачем? Моя бабушка — добрейшая женщина, кто может желать ей зла? Почему?

Райли подумал, что причин может быть множество и поведение поджигателей далеко не всегда укладывается в рамки логики и здравого смысла. По сведениям, которые у него имелись на данный момент, во время всех трех пожаров на территории школы присутствовала только Барбара. Но если виновница не Барбара… В таком случае Райли не хотелось бы, чтобы Кортни и ее бабушка оставались в доме вдвоем, пока поджигатель не пойман и даже не установлен. Однако что он мог поделать? Не мог же он поселиться у них, пока все не выяснится! Это вообще не его дело. А сегодня он ночует в этом доме только потому, что на него нашло временное помешательство.

Кортни стала убирать вытертые тарелки в шкаф. Райли оперся о кухонный стол, любуясь ее стройной спиной.

— Можно спросить, надолго вы в наши края?

— Первоначально я собиралась на месяц. — Кортни закрыла дверцы шкафа и повернулась к нему лицом. — Но так вышло, что теперь мне незачем спешить в Денвер.

Райли кивнул.

— Сокращение штатов?

— И не только. Кажется, в моей жизни наступила черная полоса.

Кортни очаровательно наморщила носик, и Райли невольно улыбнулся.

— Вряд ли все так плохо.

Кортни тоже улыбнулась, но ее улыбка получилась невеселой.

— Хорошо, что у меня есть чувство юмора, а то бы мне оставалось только повеситься. Судите сами: я осталась без работы, меня бросил мужчина, причем не где-нибудь, а в аэропорту, а из-за того, что я жила у него — от своей квартиры я отказалась еще полгода назад, — то я осталась и без жилья. Она повесила полотенце на сушилку. — Для одного человека напастей больше чем достаточно. В довершение всего я узнала, что беременна. Но и это еще не все: моя бабушка в больнице, и кто-то пытается поджечь школу кройки и шитья, которой она отдала всю жизнь. — Кортни покачала головой и горько усмехнулась. — Я даже боюсь задумываться, что будет дальше.

Райли порадовался тому, что Кортни опустила взгляд, иначе она могла бы заметить, как бурно его тело отреагировало на ее сообщение, что в ее жизни больше нет мужчины. Однако Райли осознавал, что одиночество Кортни может быть временным, — как только ее бывший узнает, что станет отцом, он наверняка к ней вернется, если, конечно, у него есть хотя бы простейшее понятие об ответственности.

— Не хотите об этом поговорить? — неожиданно для себя спросил Райли.

— Плакаться в жилетку малознакомому человеку? Спасибо за предложение, но лучше не стоит. Я и так уже наговорила слишком много.

Кортни пошла в гостиную, Райли последовал за ней, по дороге выключив в кухне свет.

— Вредно держать все в себе.

Кортни села в кресло-качалку возле камина и посмотрела на Райли с любопытством.

— Почему вы так добры ко мне? Мы же практически незнакомы. И вряд ли вам не хватает женского общества, мне показалось, у вас нет недостатка в подружках.

Райли поморщился, Кортни напомнила ему о его оплошности с записной книжкой. Пожав плечами, он сел на диван и уклончиво ответил:

— Я обещал о вас позаботиться.

Это было не совсем так, но Райли не собирался говорить Кортни, что с ней ему гораздо интереснее, чем с любой другой женщиной, что интеллектом она далеко превосходит всех его знакомых и что ему нравится ее чувство юмора. А еще ему нравилось, что ей ничего от него не нужно. Даже зная ее не очень хорошо, он чувствовал, что она не из тех, кто играет в игры, она скорее скажет все напрямик, чем будет хитрить и притворяться. Эта черта ему особенно в ней нравилась.

— Вы дали обещание незнакомому врачу из отделения «скорой помощи» и старушке, которую подозреваете в поджогах. По-моему, это не очень веская причина. Честное слово, Райли, вы не обязаны со мной возиться, я буду чувствовать себя свободнее, если вы уйдете домой.

— Я не против остаться здесь.

— Зато я против. Я не хочу пополнить собой вашу коллекцию.

— Очень жаль. — Райли с удивлением понял, что ему действительно жаль. — Но я остаюсь.

— А вам не нужно кому-нибудь позвонить? Разве у вас не было других планов на вечер?

Брови Кортни сошлись над переносицей, это придало ее лицу одновременно и милое, и дерзкое выражение. Райли повидал на своем веку немало милашек, доводилось ему иметь дело и с дерзкими, но ни в ком, кроме Кортни, эти два качества не объединялись так причудливо. Он усмехнулся. Кортни отодвинула стул.

— Устраивайтесь, чувствуйте себя как дома. Гостевая спальня находится напротив моей. Я собираюсь принять душ и лечь спать.

— Спокойной ночи, Кортни.

Она что-то пробурчала, но Райли не разобрал, было ли то ответное «спокойной ночи» или нечто другое. Было еще не поздно, он мог бы позвонить любой женщине и назначить свидание, но почему-то именно сегодня его никто не привлекал. Кроме Кортни. Он представил ее под душем, теплые струи стекают по гладкой коже, ласкают ее… Райли встал, включил телевизор и сел обратно. Он не мог припомнить, когда в последний раз проводил вечер пятницы в одиночестве перед телевизором. Особенно когда в пределах досягаемости находилась прекрасная, соблазнительная женщина.

4

— Ммм, Райли… — прошептала Кортни.

Погрузив пальцы в волосы Райли, она положила руки на его затылок и притянула его голову к себе, чтобы припасть к его губам в страстном поцелуе. Где-то в глубинах подсознания жило понимание, что это сон, но жар губ Райли был таким реальным, как будто всё происходило на самом деле. Их языки вступили в страстную игру, Кортни вдохнула солоноватый аромат мужской кожи, прижалась к Райли теснее и застонала от наслаждения. Если он перестанет ее целовать, она, наверное…

— Кортни, проснись.

Она открыла глаза и увидела прямо перед собой лицо Райли.

Господи, что я натворила?!

Кортни захлестнул стыд. Если бы могла, она юркнула бы под кровать и никогда оттуда не вылезала, только для этого сначала нужно было разомкнуть руки, обнимавшие Райли. То, что она принимала за сон, было реальностью! Ее губы все еще горели… не иначе как от поцелуя! А раз ее сон не был сном, значит, Райли отвечал на ее поцелуй!

Она медленно опустила руки и смущенно пролепетала извинения. Она бы отодвинулась подальше от Райли, если бы он не прижимал ее к кровати своим великолепным торсом — обнаженным торсом! Никогда в жизни Кортни не испытывала такого ужаса. Проснуться и обнаружить, что эротический сон, главную роль в котором играл некий сексапильный полицейский, вовсе не был сном! Надо же такому случиться! Кортни оставалось только надеяться, что Райли не догадается, кого именно она видела во сне.

Райли чуть-чуть приподнялся, и Кортни отодвинулась от него и откинулась на подушки.

— Ради Бога, простите, мне так неловко… Не знаю, что… Минуточку!

Кортни вдруг осенила новая мысль. Одно дело — желать малознакомого мужчину и видеть эротические сны с его участием, и совсем другое — обнаружить этого самого мужчину в своей постели.

— Что вы здесь делаете? Как вы сюда попали?

— Нам нужно ехать.

— Ехать? — тупо переспросила Кортни, подумав, что, когда Райли ее разбудил, она была на полпути в рай.

Райли кивнул. Волосы его были растрепаны, на щеках темнела отросшая за ночь щетина, но от этого он смотрелся еще сексуальнее. До чего же он хорош! — невольно подумала Кортни.

— Звонили из больницы, — серьезно сказал Райли.

От волнения Кортни даже забыла о своем смущении.

— Что с бабушкой?!

— Толком не знаю, но, кажется, она выронила стакан с водой, поскользнулась на мокром полу и сломала ногу.

Поздно ночью, когда Кортни и Райли примчались в больницу, медсестра сообщила, что у Барбары перелом щиколотки, и сейчас ею занимается ортопед. Позже к ним вышел и сам ортопед — пожилой мужчина в очках. Он объяснил Кортни, как будет происходить выздоровление Барбары. Гипс ей должны снять примерно через шесть недель, после этого ей потребуется физиотерапия. Перелом не очень сложный, сказал врач, но, учитывая возраст пациентки, нужно набраться терпения. Благодарите Бога, подытожил он, что Барбара не сломала шейку бедра.

Несмотря на заверения медперсонала, Кортни волновало состояние бабушки. Барбара практически заменила ей мать, посвящавшую все свое время работе. Став взрослой, Кортни порой удивлялась, как ее мать вообще выкроила время, чтобы родить ребенка. Едва оправившись после родов, Хидер Грант привезла новорожденную дочку к своим родителям в Новый Орлеан, где Кортни и провела детство. Хидер же вернулась в Нью-Йорк, к своей карьере, и навещала дочь лишь изредка, когда в ней вдруг просыпался материнский инстинкт. Как ни странно, редкие приезды матери не столько радовали, сколько тревожили Кортни, она привыкла жить с дедушкой и бабушкой, ей нравилась стабильность их размеренного существования, а Хидер, приезжая, нарушала ее душевный покой. Кортни не чувствовала женщину, которая порывисто обнимала ее и осыпала поцелуями, своей матерью, она казалась девочке чужой.

Но, по-видимому, Кортни все-таки унаследовала от матери некоторые черты характера, иначе она бы не уехала после окончания колледжа в Денвер, полная решимости покорить мир. Ее двоюродные братья и сестры тоже разъехались по стране, Кортни виделась с ними нечасто, о чем сожалела. Кортни собиралась по возвращении из больницы обзвонить их всех и сообщить о бабушкиной травме, но все ее кузены и кузины работали и вряд ли могли примчаться по первому зову, поэтому сейчас забота о бабушке ложилась на ее плечи.

Сидя в пластиковом кресле рядом с кроватью Барбары, которая спала после анестезии, Кортни посмотрела на Райли. Тот задремал на складном стуле в углу. Кортни его не понимала — мало того что они почти незнакомы, он еще и ведет расследование, по которому ее бабушка проходит в качестве одной из подозреваемых. Однако он не только привез ее в больницу, но и остался с ней, чтобы морально поддержать, хотя мог бы проводить это время в обществе одной из своих многочисленных подружек. При этом он не проявлял ни малейших признаков недовольства. Джоди на его месте непременно уехал бы по своим делам.

В палату тихо вошла молоденькая и очень хорошенькая медсестра. Она склонилась над пациенткой, осторожно, чтобы не разбудить ее, пощупала пульс и записала данные в свой блокнот. Потом выпрямилась и тепло улыбнулась Райли. Кортни это не удивило, по-видимому, все женщины в возрасте от восьми лет до восьмидесяти готовы были упасть к его ногам, да и она тоже — правда, не в переносном смысле, а в самом прямом, когда упала в обморок.

Кивнув Кортни, медсестра вышла так же тихо, как вошла, но не преминула перед этим бросить еще один полный обожания взгляд в сторону Райли. Ничего не подозревающий мужчина зашевелился, открыл глаза, посмотрел на Кортни и сонно улыбнулся.

— Шли бы вы домой, — сказал она тихо, чтобы не разбудить Барбару.

— Вы тоже.

— Райли, я серьезно. Спасибо вам за поддержку и помощь, но теперь вы можете вернуться домой, дальше я сама справлюсь.

И мой пульс перестанет зашкаливать от каждой вашей улыбки, добавила Кортни мысленно. Она вообще не понимала, что творится с ее сердцем и с пульсом и почему. Ее только что бросил мужчина, с которым она собиралась связать жизнь, почему же она буквально тает от одного только взгляда на Райли Трелани? Наверное, только потому, что он не только хорош собой, но и производит впечатление порядочного человека. А как он отвечал на ее поцелуй, когда она думала, что спит… К счастью, ему хватило такта не вспоминать об этом инциденте. Еще одно очко в его пользу, прошептал на ухо Кортни какой-то чертенок, не все мужчины такие, как Джоди. Но Кортни не желала прислушиваться к этому голоску. Если бы так называемые славные парни существовали в действительности, на ее сердце не осталось бы столько шрамов от встреч с теми, кто не подходил под это определение. Что касается Райли, то у него наверняка тоже имеется какой-нибудь крупный изъян, рано или поздно этот изъян даст о себе знать. Для начала достаточно вспомнить его записную книжку, пестрящую женскими именами.

— У меня есть идея получше, — сказала Барбара, и Кортни вздрогнула от неожиданности. — Вы оба отправляетесь по домам, а я смогу наконец отдохнуть.

Кортни взяла ее за руку.

— Бабушка, извини, что мы тебя разбудили.

— Ерунда. — Барбара переключила внимание на Райли. — А вы что здесь делаете, детектив Трелани?

— Слежу за тем, чтобы вы не начали скакать по коридору, мешая остальным пациентам.

Отвечая Барбаре, Райли включил свое обаяние на полную мощность, и Барбара, несмотря на почтенный возраст, покраснела, как школьница, на которую обратил внимание самый красивый мальчик выпускного класса. Кортни не знала, что и думать. На ее памяти бабушка покраснела только один раз, было это много лет назад, когда Кортни еще в школе училась. Тогда, войдя в кухню, Кортни застала бабушку и дедушку целующимися. Барбара густо покраснела, но дедушка только самодовольно усмехнулся. Только брак бабушки и дедушки давал Кортни надежду, что счастливые семьи действительно существуют. Похоронив мужа больше десяти лет назад, Барбара с тех пор ни разу не взглянула на другого мужчину, не говоря уже о том, чтобы краснеть от невинной шутки какого-то дамского угодника.

— Скакать по коридору я смогу еще не скоро. — Голос Барбары прозвучал на удивление энергично. Она посмотрела на внучку. — Жаль, что я испортила тебе отпуск, ты приехала ко мне в гости, а я угодила в больницу.

— Ничего ты не испортила, не волнуйся, — заверила Кортни. — Пока тебя не выпишут, я буду ходить к тебе в гости сюда.

Барбара слегка сжала ее пальцы, и Кортни поняла, что бабушка не так хорошо себя чувствует, как старается показать.

— Детка, — сказала Барбара, — ты ужасно выглядишь. Тебе нужно отдохнуть, иди домой. Когда пойдешь ко мне в следующий раз, прихвати, пожалуйста, мою записную книжку. Мне нужно найти преподавателя на замену.

— Бабушка, не думай об этом. Прежде всего тебе нужно поправиться.

— Не могу, я отвечаю за школу. В понедельник у меня начинается два новых курса, на них записалось человек пятнадцать, мне нужно найти преподавателя на то время, что я в больнице. У Лорен и Луизы и так большая нагрузка, они не справятся…

— Но, бабушка…

В палату заглянула та же молоденькая медсестра.

— Прошу прощения, мистера Трелани просят к телефону. — Она посмотрела на Райли. — Вы не могли бы подойти на сестринский пост?

— Да, конечно, — сказал Райли и пружинисто встал.

Дождавшись, когда он выйдет, Кортни продолжила:

— Бабушка, тебе вредно волноваться. Я уверена, что Лорен и Луиза прекрасно справятся, они же твои ученицы.

Барбара посмотрела на нее так, будто Кортни сморозила величайшую глупость.

— Лорен умеет заставить класс сидеть тихо и слушать, а Луиза способна объяснить даже самым бестолковым, как обработать прорезной карман, но ни одна из них не разбирается в технике. А новым ученицам нужно прежде всего объяснить устройство швейной машины и правила ухода за ней.

Кортни подумала, что лично она не способна ни на что из перечисленного.

— Тогда придется перенести эти занятия.

— Я никогда так не поступаю! — оскорбилась Барбара.

— Ладно, я сама найду тебе замену.

Барбара вздохнула.

— Девочка моя, я тебя очень люблю, но портниха из тебя никакая.

Это точно, подумала Кортни.

— Но я могу взять на себя административную часть на время твоей болезни, это мне по силам.

— Ты же в отпуске, тебе полагается отдыхать.

— Я с удовольствием помогу тебе.

И Кортни не кривила душой. Сейчас, когда выяснилось, что ее отпуск затягивается на неопределенное время, она была рада любому занятию, которое отвлекло бы ее от грустных мыслей.

— Более того, я на этом настаиваю. А тебе, насколько я могу судить, сейчас лучше не спорить.

Барбара, нахмурилась. Кортни дерзко смотрела на нее. Молчаливый поединок длился несколько секунд. Барбара сдалась.

— Ладно, твоя взяла. Но, когда найдешь кандидата на замену, приведи его или ее ко мне, я хочу убедиться, что замена стоящая.

— Обещаю.

— В моей записной книжке есть телефон агентства по подбору персонала. Новые курсы — вечерние, так что преподаватель может работать по совместительству. Не забудь заключить с преподавателем контракт.

— Не волнуйся, бабушка, я все сделаю как надо.

Кортни знала, как важна для бабушки ее школа кройки и шитья. Барбара, возможно, еще долго наставляла бы внучку, но в это время вернулся Райли. С первого взгляда на него Кортни поняла, что что-то произошло.

— Что случилось?

— Мне звонили из участка. — Райли переключил все внимание на Барбару. — Мне очень неприятно это говорить, миссис Макфилд, но в вашей школе произошел еще один пожар.

Барбара закрыла глаза, ее губы едва заметно зашевелились. Кортни поняла, что она молится. Она пожалела, что Райли не сообщил дурную новость сначала ей, чтобы она могла подготовить бабушку. Но, с другой стороны, бабушка имела право знать правду. Барбара открыла глаза, в них блестели слезы.

— Кто-нибудь пострадал?

Райли замотал головой.

— К счастью, нет.

— Сегодня суббота, занятий нет, — напомнила Кортни.

Она взяла Барбару за руку не вполне уверенная, кого пытается подбодрить: бабушку или саму себя. Потом посмотрела на Райли.

— Расскажите подробнее, что произошло.

— Сгорел гараж, но ни дом, ни школа не пострадали, пожарные успели справиться с огнем до того, как он перекинется дальше. Машину спасти не удалось, но они смогли предотвратить взрыв.

— Вы… — голос Барбары дрогнул, она не сразу смогла продолжить, — вы не знаете, как это произошло?

— Думаю, что это был поджог. Я смогу сказать больше, когда осмотрю место происшествия.

— Не понимаю зачем… — прошептала Барбара.

Кортни тоже ничего не понимала, но собиралась сделать все от нее зависящее, чтобы поджигатель был пойман и наказан.

— Как ты думаешь, бабушка, кто мог поджечь гараж? У тебя есть враги?

Кортни старалась говорить спокойно, но это было нелегко, учитывая, что она чувствовала одновременно и гнев, и страх.

— Ума не приложу, кто это может быть.

Райли подошел к кровати и очень серьезно сказал:

— Кто бы это ни был, я его остановлю, даю слово.

Его решимость понравилась Кортни. Райли пододвинул стул и сел.

— Я понимаю, это звучит нелепо, но все же постарайтесь не волноваться.

Барбара улыбнулась, но улыбка продержалась на ее губах не дольше секунды.

— Спасибо.

Между тем Кортни думала о том, что она лично может сделать, чтобы свести ущерб к минимуму. Мало того, что кто-то пытается сжечь школу, которой ее бабушка отдала пятьдесят лет своей жизни, теперь еще сама Барбара, бессменный директор школы, на неопределенное время вышла из строя. Разумнее всего было бы просто отменить занятия до тех пор, пока поджигатель не будет пойман. Но интуиция подсказывала Кортни, что неизвестный этого и добивался. А что, если…

— Райли, вам ведь нужно поймать этого типа?

— Вроде так.

Кортни проигнорировала сарказм, сквозивший в его ответе.

— Кажется, я знаю, как это сделать. Замените преподавателя.

— Не понимаю, что вы предлагаете?

— Я предлагаю вам занять место преподавателя. Вашей задачей будет объяснить новичкам устройство швейной машины и правила ухода за ней. Вы же наверняка разбираетесь в технике? Курсы вечерние, так что вашей работе они не помешают.

— В технике я действительно разбираюсь, но это еще не означает, что я могу преподавать, — возразил Райли.

Барбара посмотрела на внучку.

— Ты это серьезно предлагаешь?

— Да. Твои ученики не прогадают. Уверена, Райли прекрасно справится с этим делом.

Барбара обратила взгляд на Райли.

— Молодой человек, вы когда-нибудь преподавали?

Райли ошеломленно кивнул, происходящее напоминало ему театр абсурда. Он действительно некоторое время вел занятия — на обязательных курсах, которые устраивают для нарушителей правил дорожного движения.

— Но не на курсах для домохозяек. — Он посмотрел на Кортни. — Даже если я соглашусь на ваше нелепое предложение, не понимаю, как это поможет мне поймать поджигателя?

— Очень просто. Считайте, что вы будете работать под прикрытием. Общаясь с учащимися, вы сможете наблюдать и за ними, и за персоналом.

Кортни покачала головой с таким видом, словно удивлялась его бестолковости. Райли и сам понимал, что, работая под прикрытием, он сможет узнать больше, чем при официальном расследовании. Но его нежелание принять предложение Кортни было вызвано не только и не столько профессиональными соображениями, сколько воспоминанием о страстном поцелуе в спальне Кортни. Он пытался выкинуть этот поцелуй из головы, но тщетно, он даже не мог списать его на то, что Кортни грезила во сне о другом мужчине. Целуя его, она шептала его имя, да и он был далеко не пассивным участником этой сцены. Райли до сих пор помнил сладость ее губ и был не прочь повторить представление. Мало, того, что он провел последние двенадцать часов в больнице, хотя формально в этом не было необходимости, все это время он чуть ли непрестанно представлял, как целует Кортни. В интересах самосохранения ему нужно держаться от нее подальше.

Однако предложение Кортни не лишено смысла, должность преподавателя школы кройки и шитья действительно облегчит ему задачу розыска поджигателя. Райли уже склонялся к мысли, что стоит согласиться, однако не забывать, что для него главное, не мешать дело с удовольствием. Что касается последнего, то Райли успокаивал себя мыслью, что Кортни приехала в Новый Орлеан ненадолго, за это время они не успеют слишком сильно привязаться друг к другу.

— Ладно, убедили, я согласен.

Я делаю это из соображений безопасности, сказал себе Райли, а вовсе не для того, чтобы проводить больше времени с Кортни.

Кортни посмотрела на него с благодарностью и тепло улыбнулась.

— Спасибо, Райли.

Он с неудовольствием отметил, что от одной ее улыбки его сердце забилось чаще. С чего бы это? Абсолютно не с чего. Но совладать с этой чисто физиологической реакцией было не легче, чем выкинуть из головы поцелуй Кортни.

— Ну что же, — с облегчением сказала Барбара, — одной проблемой меньше.

Для нее — возможно, подумал Райли, а для меня… У него возникло неприятное чувство, что его проблемы только начинаются.

В комнату вошла пожилая медсестра, тощая как жердь. Бросив недоброжелательный взгляд на Кортни, она нахмурилась. Райли понял намек и встал.

— Барбара, мы, пожалуй, пойдем, не будем вас утомлять.

Медсестра склонилась над пациенткой и неожиданно мягким голосом с неподдельной участливостью спросила:

— Как мы себя чувствуем? Нога болит?

— Немножко побаливает, — ответила Барбара.

— На сколько, если по десятибалльной шкале?

— На семь.

Тонкие губы медсестры сложились в улыбку, похожую на гримасу.

— Сейчас мы сделаем вам укольчик, и сразу станет легче. — Она повернулась к Кортни. — Я на дежурстве до одиннадцати, если захотите узнать состояние вашей бабушки, можете звонить мне в любое время.

— Спасибо, — пролепетала Кортни, ошеломленная разительным контрастом между суровой внешностью и мягким голосом медсестры. — Бабушка, тебе что-нибудь принести?

— Пожалуй, бухгалтерскую книгу, остальное может подождать.

Кортни на прощание поцеловала ее.

— Не волнуйся, бабушка, все будет хорошо.

Выходя из палаты вместе с Кортни, Райли сказал:

— Вы, главное, сами верьте, что все будет хорошо. В вашем положении, Барбара, вам не стоит волноваться.

Стоя у полосатой ленты, ограничивающей место происшествия, Кортни с удивлением и горечью смотрела на обгоревшие останки гаража и того, что когда-то было стареньким пикапом Барбары. Над пожарищем витал тошнотворный запах горелой резины. Крыша гаража рухнула, но опорные балки уцелели, и оттого пепелище выглядело еще более зловещим. Райли в резиновых перчатках обследовал место происшествия, но Кортни сомневалась, что среди почерневших головешек и кусков искореженного метала можно найти какие-то улики.

Кортни ожидала, что вид сгоревшего гаража вызовет у нее гнев, но чувствовала только недоумение. Кто мог сотворить такое? Кто-то явно пытается причинить вред Барбаре, пусть не ей самой, но ее любимому детищу. Кортни всерьез опасалась, что, если поджигатель не будет схвачен, бабушка может пострадать еще сильнее.

К тому времени, когда Кортни вернулась домой в сопровождении Райли, пожарные давно уехали. Пока Райли осматривал место очередного пожара, Кортни приняла душ и переоделась. Затем она отправилась в здание школы за бухгалтерской книгой, которую просила принести бабушка, и снять копии с документов учащихся, о чем ее просил Райли. Заодно Кортни хотелось проверить некоторые предположения, которые у нее возникли. Кортни провозилась с копиями часа два, но на это время узнала достаточно, чтобы сделать определенные выводы.

Кортни вышла из прохладного здания на раскаленный двор. Райли еще не закончил осматривать пожарище. Кортни нашла место в скудной тени эвкалипта, села, скрестив ноги по-турецки, и попыталась осмыслить то, что узнала. Она и раньше подозревала, что дела в школе шли не так хорошо, как раньше, и, к сожалению, ее подозрения подтвердились. За последние полгода число учащихся сократилось, сократилась и прибыль. Кортни решила задержаться в Новом Орлеане до тех пор, пока бабушке окончательно не поправится. Не имея ни работы, ни жилья, она могла не спешить в Денвер. Отец ее будущего ребенка тоже не ждал ее с распростертыми объятиями. При мысли о Джоди Кортни стало горько.

Почему он не мог просто честно признаться, что не любит ее, неужели это так трудно?

Впрочем, размышляла Кортни, для Джоди эта задача и впрямь могла быть непосильной, он привык во всем выбирать путь наименьшего сопротивления. Но Бог с ним, с Джоди, сейчас ей нужно решить, как жить дальше. Кортни понимала, что может задержаться в Новом Орлеане, но не может жить здесь вечно. Или может? В любом случае до выздоровления Барбары ей придется взять управление школой кройки и шитья на себя. Когда бабушку выпишут из больницы, она будет рядом и сможет за ней ухаживать. Но, когда Барбара окончательно поправится, Кортни придется искать собственное жилье и работу. Последнее будет нелегко, потому что к тому времени ее беременность станет заметной. Кортни не обольщалась насчет своих перспектив и понимала, что ей повезет, если удастся найти хотя бы временную работу до рождения ребенка.

Услышав шаги, Кортни подняла голову. Райли закончил осмотр места происшествия и шел к ней. Его футболка липла к взмокшей от пота груди, и Кортни невольно засмотрелась на рельефные мускулы, вырисовывающиеся под тканью. Райли остановился, присел на корточки рядом с ней и рукой вытер пот со лба. Кортни с удивлением отметила, что даже уставший, пропыленный и вспотевший, он способен заставить ее сердце биться чаще. Ее воображение вдруг нарисовало такую картину: тело Райли скользит по ее собственному, его пальцы ласкают ее… Райли кашлянул, привлекая к себе внимание, и Кортни, спохватившись, вернулась к действительности.

Райли хмурился, и от этого казался суровым и неприступным.

— Соберите вещи, вам нельзя оставаться здесь на ночь.

Кортни терпеть не могла, когда ей указывали, что делать.

— Я никуда не поеду.

Она с удовольствием переночевала бы в комфортабельной гостинице, но сейчас ей приходилось экономить. Райли вздохнул и взлохматил пятерней и без того растрепанные волосы.

— Кортни, — сказал он устало, — не спорьте со мной. Оставаться здесь небезопасно.

Она пожала плечами.

— Я никуда не поеду, и точка.

Хватит того, что я осталась без своего жилья, упрямо думала Кортни, я не дам выселить меня еще и из бабушкиного дома.

Райли снова вздохнул и принялся терпеливо объяснять:

— Поймите, Кортни, положение серьезное. Непотушенная сигарета не вызовет такой пожар, гараж подожгли специально, и вам очень повезло, что заодно не сгорели дом и школа. Кстати, школу придется закрыть.

— Ценю вашу заботу, детектив Трелани, но я остаюсь здесь. Ваши коллеги обещали, что по нашей улице будет регулярно проезжать патрульная машина.

— Этого мало, — отрезал Райли.

Кортни упрямо распрямила плечи и вздернула подбородок.

— Мы не можем себе позволить закрыть школу. И я никуда отсюда не уеду. Я не допущу, чтобы какой-то мерзавец или ненормальный уничтожил дело всей бабушкиной жизни. — Кортни встала и оправила платье. — Спасибо за помощь, увидимся в понедельник.

Кортни пошла к дому. Она ценила заботу и помощь Райли, но считала, что окончательное решение — за ней. Если бы бабушка хотела закрыть школу, она бы это сделала, но Барбара ясно дала понять, что хочет, чтобы занятия продолжались. Кортни, правда, мало привлекала перспектива ночевать в доме одной, но она не собиралась убегать поджав хвост. Она обещала бабушке позаботиться о доме и о школе, и она это сделает, даже если ей придется лично охранять территорию. Где-то должно быть старое дедушкино ружье…

Войдя в дом, Кортни повернулась, чтобы закрыть за собой дверь, — и едва не налетела на Райли. Задумавшись, она не слышала, что он пошел за ней. В его невероятно синих глазах читались досада и раздражение. Какое-то мгновение Кортни надеялась, что Райли остался по ту сторону двери. Как бы не так.

— Судя по выражению вашего лица, вы зашли не затем, чтобы поцеловать меня на прощание, — пробормотала она, с неудовольствием услышав в собственном голосе предательские хрипловатые нотки.

Райли перевел взгляд на ее губы, и у Кортни внезапно возникло желание облизнуть их. Ома уже знала, каково это — целоваться с Райли. Его поцелуи были страстными, жаркими, неистовыми, опьяняющими. Мысль повторить все это снова, теперь уже сознательно, оказалась на удивление соблазнительной. Кортни попятилась и отвела взгляд, чтобы не сделать какую-нибудь глупость, например, не обнять его, не привстать на цыпочки и не припасть к его губам в страстном поцелуе.

— Вы что же, всерьез думаете, что ваше присутствие здесь что-то изменит?

— Да, я так считаю. — Кортни попыталась думать только о теме разговора, а не о том, что Райли то и дело украдкой поглядывает на ее губы. — Если бы мы не провели полночи и утро в больнице, этого пожара могло бы и не быть.

Райли сверкнул глазами.

— Вы шутите!

Кортни выдержала его взгляд и скрестила руки на груди.

— Я абсолютно серьезна.

— Пусть я пока не знаю имени поджигателя, но я знаю о нем самом гораздо больше вас. Вы сильно ошибаетесь, если думаете, что можете помешать ему повторить попытку.

— Отлично, — с сарказмом проговорила Кортни, — тогда я поймаю его с поличным.

Райли в два шага пересек разделявшее их пространство и своими большими теплыми руками взял Кортни за руки чуть повыше локтей.

— Поймите вы, наконец, я не хочу навязывать вам свою волю. — Взгляд Райли смягчился. — Я за вас беспокоюсь. Разве это преступление?

Нет, не преступление, думала Кортни, хорошо, что поблизости нет коллег Райли, потому что, если его мысли хотя бы наполовину такие неприличные, как ее собственные, их могли бы арестовать за непристойное поведение.

5

Ничто — ни землетрясение, ни извержение вулкана — не могло бы удержать Райли от следующего шага. А все из-за Кортни. Никогда еще Райли не приходилось иметь дело с такой чувственной и при этом упрямой, совершенно несносной женщиной. Совесть Райли кричала «нет», приказывала отойти от Кортни на безопасное расстояние, то есть на такое, с которого он не мог бы смотреть в ее большие глаза, любоваться ее пышной грудью, при каждом вдохе натягивавшей тонкую ткань платья. Здравый смысл предупреждал, что он сам осложняет себе жизнь, но даже этот довод не подействовал. Райли так и не смог заставить себя уйти. Он провел ладонями вверх по ее обнаженным рукам до плеч, погладил ключицы и шею. Если она и на вкус так же восхитительна, как на ощупь, пронеслось у Райли в голове, то я пропал.

Райли не мог понять, что в Кортни особенного, почему из всех женщин, с которыми он встречался — а их, видит Бог, было немало, — только эта пробудила в нем инстинкты защитника и покровителя. Почему рядом с Кортни он забывает свое главное правило — никаких обязательств? В своих отношениях с женщинами Райли старался держаться подальше от всяческих сложностей, не желая никому причинять боль, которая — он твердо в это верил — всегда идет бок о бок с глубокой эмоциональной привязанностью.

Наверное, я сошел с ума, подумал Райли, причем он усомнился в своем рассудке еще тогда, когда Кортни Грант упала в обморок — именно с тех пор он стал совершать не свойственные ему поступки. Раньше его отношения с женщинами всегда были легкими и необременительными, он вообще старался избегать эмоциональной привязанности к кому бы то ни было, за исключением разве что родных. Райли не знал, что с ним происходит и почему, твердо он знал только одно: если он не поцелует Кортни сейчас же, то сойдет с ума окончательно и бесповоротно.

Райли легонько погладил нежную кожу Кортни в ямке у основания шеи, где бился пульс — бился ровно, спокойно, совсем не так суматошно, как его собственный. Он втянул воздух, вдыхая аромат ее кожи и слабый запах чего-то фруктово-цветочного. Аромат женщины. От этого аромата у него возникло безумное желание опуститься на колени.

Глаза Кортни потемнели, как лес перед грозой. Казалось, ее взгляд обладал гипнотической силой, во всяком случае, на Райли он действовал именно так. Раньше Райли и представить себе не мог, что женщина способна обрести над ним такую власть всего лишь силой взгляда. Он склонил голову, но, прежде чем коснуться ее губ своими, помедлил. Это не было проявлением нерешительности, но все же Райли не спешил, ему хотелось убедиться, что Кортни станет сознательной, добровольной участницей того, что может последовать дальше. Секунды уходили с каждым ударом его сердца. Наконец Кортни прошептала, согревая его губы своим дыханием:

— Это ошибка.

Она положила ладони на грудь Райли. Он ждал, что она его оттолкнет, но она этого не сделала. Он небрежно пожал плечами, не собираясь показывать Кортни, что желание поцеловать ее стало вдруг более настоятельным, чем даже потребность сделать очередной вдох.

— Что ж, не ошибается тот, кто ничего не делает. Что за жизнь без ошибок?

Кортни тихонько рассмеялась.

— Ужасно скучная.

Их взгляды встретились, Кортни потянулась к нему и в чувственной ласке погладила кончиком языка его нижнюю губу. Райли словно жаром обдало, причем, прокатившись по всему телу, огонь сконцентрировался в одной конкретной части тела, ниже пояса. Издав низкий, похожий на животный рык звук, он привлек Кортни к себе, завладел ее ртом — и обрел рай на земле. Их языки вступили в неистовый танец страсти, руки каждого нетерпеливо и жадно шарили по телу другого, и тела, казалось, раскалились докрасна.

Сладость рта Кортни, нежность ее кожи доводили Райли до безумия, он почувствовал, что начинает терять контроль над собой. Кортни стала гладить его шею сзади, там, где кончались волосы, потом провела ладонями по его спине и вдруг — Райли и опомнится не успел — рывком вытянула его футболку из-под пояса джинсов. Если раньше Райли казалось, что он горит, то теперь он стал всерьез опасаться, что взорвется. Сам не зная как, Райли не глядя, вслепую довел их обоих до дивана. Кортни льнула к нему, ее пышные груди, касаясь его груди, дразнили, манили. Райли захотелось, чтобы их тела соприкоснулись без одежды, кожа к коже, грудь к груди, бедра к бедрам. Он уложил Кортни на мягкие подушки дивана и опустился на нее, перенеся часть веса тела на одну руку.

Кортни провела пальцами по его груди, едва касаясь кожи, опустила руку и погладила через ткань джинсов его восставшее мужское естество. Раздался еле слышный стон, полный желания, и Райли не имел понятия, кто его издал — он сам или Кортни. И, если честно, ему это было почти безразлично. Кортни немного изменила положение, раздвинула бедра и обняла Райли ногами. Их разделяла одежда, но объятие все равно получилось очень откровенным, интимным. И тут Райли осенило: он не взял с собой презервативы! Он едва не застонал снова, теперь уже от досады.

С огромным сожалением он обхватил тонкую щиколотку Кортни одной рукой и опустил ее ногу на диван. Тишину нарушил его напряженный голос:

— Кортни, мы не можем.

— Не можем? — ошеломленно переспросила она.

Выражение ее лица вполне соответствовало той муке, которую испытывал Райли.

— Извини, милая. — Он нежно отвел волосы с ее лба и быстро поцеловал ее в губы. — Ты не представляешь, как я сожалею, но у меня нет с собой презерватива.

Брови Кортни поползли вверх.

— Можешь не бояться, что я забеременею. — Еще не успев закрыть рот, Кортни пожалела о своей колкости и пробормотала: — Извини, зря я это сказала.

Не то чтобы Райли был рад напоминанию, но и закрывать глаза на правду было не в его привычках. Самое ужасное заключалось в том, что даже напоминание о беременности Кортни не охладило его пыл.

Райли поднялся и сел на диван.

— Расскажи мне об этом.

Кортни снова удивленно вскинула брови.

— О чем? О беременности?

Райли пожал плечами.

— О беременности, об отце ребенка.

То, что отец будущего ребенка бросил Кортни, подумал Райли, еще не означает, что он не может вернуться в ее жизнь, как только образумится и поймет, что по собственной глупости упустил прекрасную женщину, единственную и неповторимую.

Кортни некоторое время молча смотрела на Райли, потом спросила:

— Ты настоящий?

Райли опешил.

— Что ты имеешь в виду?

Во взгляде Кортни отразилась растерянность.

— Я хочу сказать, может, ты инопланетянин?

Райли нахмурился, не зная, считать ли ее слова оскорблением или наоборот.

Кортни устроилась поудобнее, так, чтобы ее голова лежала на мягком подлокотнике дивана.

— Я думала, такие мужчины, как ты, существуют только в кино и в романах. Ну, может быть, еще в сказках.

— Это еще почему? Что тебя так удивляет? Неужели то, что я хочу узнать о тебе побольше?

— Дело не только в этом. Я знакома с тобой примерно сутки, но все это время не перестаю удивляться. Сначала врач по ошибке принимает тебя за отца моего будущего ребенка, ты видишь этого врача впервые в жизни, но, вместо того чтобы исправить ошибку, обещаешь обо мне позаботиться. Ты не просто остаешься ночевать со мной, когда у тебя есть масса более интересных возможностей провести вечер… и ночь, но едешь со мной среди ночи в больницу, сидишь рядом со мной у постели мало знакомой тебе старушки. По-моему, одного этого достаточно, чтобы представить тебя к награде за героизм, но это еще не все. Ты соглашаешься вести занятия в школе кройки и шитья, чтобы поймать поджигателя.

Райли терпеть не мог больницы, поэтому его решение остаться с Кортни у постели ее бабушки потребовало от него еще большего «героизма», чем представлялось Кортни. Однако он считал, что он ей нужен — хотя бы для эмоциональной поддержки, — и потому остался не раздумывая.

— И вот теперь, — продолжала Кортни, — ты интересуешься моим ребенком и даже его отцом. И это после того, как мы чуть не занялись любовью! Честное слово, таких мужчин не бывает! Может, ты прячешь под футболкой ангельские крылья?

Стараясь не показать, что ее слова его смутили, Райли предложил свой вариант:

— А может быть, я просто нашел беспроигрышный способ привлечь внимание красивой женщины?

— Если так, то способ действительно эффективный, — с улыбкой заметила Кортни.

Несмотря на шутливый тон, ее глаза смотрели серьезно и даже немного настороженно, и это заинтриговало Райли. Впрочем, его в этой женщине интриговало все, и само это обстоятельство должно было бы заставить его бежать от нее как можно быстрее и как можно дальше. Но Райли не двинулся с места.

— Знаешь, хотя я плохо разбираюсь в мужчинах, — подытожила Кортни, — даже я понимаю, что ты очень хороший. Мне только хотелось знать, существуешь ли ты на самом деле.

Райли никогда не считал себя положительным героем, скорее это можно было сказать о его братьях, особенно о Стиве. Райли пожал плечами.

— Ты преувеличиваешь, я ввязался в эту авантюру с преподаванием только для того, чтобы поймать поджигателя.

— Это единственная причина?

— А что, разве нужны другие?

Кортни выразительно вскинула брови, всем своим видом выражая сомнение. Самое смешное, подумал Райли, что у меня тоже есть сомнения на этот счет.

— Я первая спросила.

— Я не в восторге от перспективы работать в школе кройки и шитья, но я готов, если это поможет мне выйти на след поджигателя. Хорошо то, что в школе никто не узнает во мне полицейского и мое появление не возбудит подозрений. До сих пор я не встречался ни с кем из учеников или преподавателей, я приезжал на место происшествия, когда в школе уже никого не было.

Райли поймал себя на мысли, что едва ли не впервые ведет с женщиной беседу и получает от этого удовольствие. До сих пор его общение с женщинами происходило в совсем другой плоскости — в основном, в горизонтальной. Однако ему не хотелось обсуждать с Кортни ход расследования — прежде всего потому, что не хотелось лишний раз ее волновать. Райли осознавал, что поджигатель, кто бы он ни был, осмелел, в последний раз он поджег уже не пустые ящики и не мусорный контейнер, а гараж — то есть нанес вполне реальный ущерб имуществу Барбары Макфилд. И теперь в ход пошли не промасленные тряпки, а бензин. Райли пока не знал, переживает предприятие Барбары финансовые трудности или, наоборот, процветает, но подозрения на этот счет у него были. Однако Райли отказался от мысли, что поджоги устраиваются для того, чтобы получить страховку, и это исключало из числа подозреваемых Барбару. Дело в том, что, если бы целью поджигателя действительно было получение страховки, он постарался бы получше замести следы, представить дело так, чтобы пожар выглядел случайностью. Гипотезу о маньяке Райли тоже отбросил. Он все больше склонялся к мысли, что поджигатель стремится отомстить Барбаре за какие-то реальные или вымышленные прегрешения перед ним.

— Кортни, что случилось с отцом ребенка?

— Он был всего лишь одним из многих неподходящих мужчин, которых я имею обыкновение выбирать.

Ее слова не утолили, а, наоборот, подстегнули любопытство Райли. Он давно знал, что роль отца — не его амплуа, вот почему он никогда не занимался сексом без презерватива. Но иногда самые надежные средства дают сбой. И Райли знал, что, если бы такое случилось с ним, он бы никогда не отвернулся от своего ребенка.

— Думаешь, он не захочет стать полноценным отцом?

Кортни немного подумала.

— Он еще не знает о ребенке, поэтому ничего не могу сказать. Как ты, наверное, уже понял, это незапланированная беременность.

Что означает, что этот тип может запросто вернуться в ее жизнь, как только узнает, что они сотворили ребенка, подумал Райли с неожиданной для него самого горечью. Его больно кольнуло какое-то неприятное чувство. Неужели ревность? Не может быть. Он в жизни никого не ревновал.

— Но ты ведь собираешься поставить его в известность?

— Все не так просто, — уклончиво ответила Кортни.

— Он женат?

Райли подумал, что она не похожа на женщину, способную завести роман с женатым мужчиной.

— Нет, конечно! — Кортни в задумчивости покусала нижнюю губу. — Хотя, не исключено, что он уже женился. Он ушел от меня к другой женщине.

У Райли едва челюсть не отвисла от изумления.

— Некоторое время назад я сильно простудилась, но как раз в тот период у меня было очень много работы, сходить к врачу было некогда, и Джоди принес мне какое-то лекарство. Я как-то не подумала, что оно может ослабить действие противозачаточных таблеток, но, по-видимому, так и случилось. Простуда прошла, но осталась слабость, а потом появилась тошнота, но я решила, что все это от переутомления. У меня и мысли не возникало, что я беременна.

— Но ты собираешься ему рассказать?

Отлично, Райли, ты просто молодчина! Если и дальше так пойдет, глядишь, ты еще распахнешь перед ней дверь, чтобы она могла побыстрее вернуться в объятия того сукина сына. Кортни снова пожевала губу и кивнула.

— Да, я расскажу. Но не сейчас. — Она вдруг спохватилась, что в глазах Райли ее поведение может выглядеть, мягко говоря, некрасиво. — Послушай, Райли, я знаю, о чем ты думаешь. Дескать, передо мной ужасная женщина, которая лишает ребенка родного отца. Честное слово, это не так! Джоди меня бросил, а до этого несколько месяцев обманывал. У него была связь с другой женщиной, а я об этом даже не подозревала! Если я скажу ему о ребенке прямо сейчас, сразу после того, как он от меня ушел, он подумает, что я пытаюсь его вернуть. Но я вовсе не хочу, чтобы он возвращался!

По каким-то причинам, в анализ которых Райли боялся углубляться, он испытал огромное облегчение.

— А чего ты хочешь?

Кортни пожала плечами.

— Сама не знаю. В последний рабочий день перед отпуском меня уволили. Джоди сообщил, что оставляет квартиру за собой. Формально я бездомная и безработная, к тому же мне нужно думать о ребенке. Кто знает, сколько бабушка пробудет в больнице? А когда ее выпишут, ей понадобится помощь, так что на ближайшее время мое место — здесь, да мне и незачем спешить обратно в Денвер.

Инстинкт самосохранения должен был подать Райли сигнал тревоги, но он молчал. Почему-то известие, что Кортни остается, не встревожило его ни на йоту, скорее обрадовало, хотя подобная реакция в свою очередь должна была его насторожить.

— До рождения ребенка ты можешь работать у бабушки, — услышал Райли свой голос.

С каких это пор он побуждал женщину остаться? Он всегда с самого начала давал понять очередной партнерше, что пара недель необременительного удовольствия — это максимум, на что она может рассчитывать.

— Барбаре понадобится помощь в управлении школой, будет лучше, если с ней поживет кто-то из близких.

Кортни закинула руки за голову и потянулась.

— Я об этом думала, но в кройке и шитье я — полный профан. Административную часть работы я легко могла бы взять на себя, но что касается обучения, то тут бабушке лучше найти другого помощника. Да, у меня есть время, но свои способности я не переоцениваю.

— Значит, ты остаешься?

Теоретически ответ Кортни должен был значить для Райли не больше, чем прогноз погоды на следующую неделю, но в действительности было иначе. Он ждал ответа с замиранием сердца — и не мог понять почему.

— На некоторое время — да, останусь, но долгосрочных планов у меня пока нет. За последние несколько дней в моей жизни произошло так много перемен, что я еще не успела их осмыслить. Я выбита из колеи и все еще не привыкла к мысли, что стану матерью.

— Растить ребенка — дело серьезное, заниматься этим одной будет трудно, — философски заметил Ра или.

Не то чтобы Райли собирался предложить ей помощь в этом деле, но он хорошо знал, что значит расти в неполной семье.

Кортни снова нахмурилась.

— Это меня не волнует.

— Но тебя волнует что-то другое. Что?

— Скажем так, я рада, что видела пример хорошей семьи — семью моих бабушки и дедушки. Моя собственная мать была, мягко выражаясь, не домашней женщиной.

— Кортни, женщина может работать, делать карьеру, и при этом оставаться хорошей матерью. Моя мать, например, работала в полиции задолго до того, как женщины-полицейские стали почти обычным явлением.

— У моей матери была гораздо более мирная профессия, — с горечью сказала Кортни, — однако ребенок не вписывался в ее рабочий график. Я жила с бабушкой и дедушкой, у Хидер иногда просыпалось желание побыть мамочкой, но такие периоды никогда не длились дольше нескольких дней, потом она возвращалась на свою ответственную работу, а я — к бабушке и дедушке.

Райли невольно отметил, что в их прошлом больше общего, чем можно было ожидать. Как и Кортни, его вырастили не родители, только если Кортни жила у бабушки, то он и его братья — у старшей сестры отца, взявшей на себя заботу о племянниках после смерти их родителей. Кэрри заменила им и мать, и отца.

— Я понимаю, каково тебе было, — сказал Райли, немного удивленный собственным признанием. Раньше он никогда не обсуждал с женщинами свое прошлое, историю своей семьи. — Меня и моих братьев вырастила тетя, наши родители рано умерли.

Кортни посмотрела на него с таким сочувствием, что ему стало неловко.

— Мне очень жаль. Сколько тебе было, когда родители умерли?

— Когда умер отец — восемь, мать погибла за два года до этого. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что Кэрри было с нами нелегко, но она никогда не жаловалась.

— Должно быть, твоя тетя — необыкновенная женщина.

— Да, это верно. — Райли задумчиво посмотрел на Кортни. — Знаешь, ты чем-то на нее похожа.

Кортни села и спустила ноги на пол.

— Ты всем женщинам это говоришь? — Она встала и сладко потянулась. — Насколько я понимаю, это часть твоего плана обольщения. Должна признать, действует весьма эффективно.

Райли тоже встал. Ему не понравилось, что Кортни считает его этаким донжуаном, который все делает для показухи.

— Нет, не всем.

Кортни зевнула, прикрывая рот рукой.

— Извини, у меня был длинный день.

Райли понял намек, но они так и не решили вопрос, будет ли Кортни жить в доме Барбары одна.

— Поедешь со мной или мне остаться здесь? — спросил он.

Кортни вздернула подбородок, по-видимому готовясь к спору, и упрямо сказала:

— Ни то, ни другое. — Даже в ее взгляде читалась решимость настоять на своем. — Я прекрасно переночую одна.

Кортни поджала губы, и Райли испытал острейшее желание их поцеловать — и целовать до тех пор, пока они снова не станут мягкими, зовущими. В мятежном настроении Кортни была так прекрасна, что Райли мог бы проспорить с ней всю ночь, но тени под ее глазами выдавали, что ей пора отдохнуть, и Райли образумился. Он осознавал, что, если останется на ночь, ему будет очень трудно, почти невозможно держаться от нее на расстоянии. Кроме того, у него были серьезные сомнения в том, что удастся убедить Кортни не ночевать одной. Поэтому Райли сдался. Достав из кармана блокнот, он черкнул что-то на странице, вырвал ее и протянул Кортни.

— Вот мой домашний телефон, если что-то покажется тебе хоть немного подозрительным, что бы это ни было, пусть даже если тебе просто взгрустнется, — звони. А это телефон нашего полицейского участка, если я на дежурстве, они в любой момент могут связаться со мной по рации, и я тут же приеду.

Кортни положила листок на кофейный столик рядом с декоративной вазой.

— Кортни, обещай, что позвонишь.

Она вздохнула.

— Ну хорошо, хорошо, обещаю.

Райли был не вполне удовлетворен, но что ему оставалось? Не мог же он перекинуть Кортни через плечо и силой унести в безопасное место! Он пошел к двери, но Кортни его окликнула:

— Ты забыл программу занятий и копии личных дел учеников.

Райли вернулся и зажал папку с документами под мышкой.

— Когда ты собираешься поехать завтра к бабушке?

Кортни обошла его и открыла дверь.

— Часов в десять, а что?

— Я тебя отвезу. Остаться я не смогу, но в середине дня, скорее всего, заеду за тобой в больницу и отвезу обратно домой.

— В этом нет необходимости.

— Позволь напомнить тебе, что машина твоей бабушки сгорела. До больницы почти десять миль, ты же не собираешься пройти такое расстояние пешком, тем более в жару?

Кортни усмехнулась.

— Что касается жары, она меня не пугает, не забывай, я же здесь выросла. Насчет расстояния ты прав, десять миль — многовато для пешей прогулки, но я вызову такси.

Райли понял, что Кортни не переубедить, и нехотя вышел за дверь.

— Тогда до понедельника.

— Райли…

Он остановился и обернулся к ней с надеждой, что она передумала и предложит ему остаться.

— Спасибо, — тихо сказала Кортни. — Спасибо за все, ты мне очень помог.

Вспыхнувшая было надежда сменилась разочарованием. Райли кивнул и пошел к машине.

6

— Что-что ты собираешься делать?

Райли сожалел, что поддержал этот разговор. Праздничный обед по случаю предстоящей свадьбы его брата Стива и Клары проходил так, как и полагается подобным мероприятиям. После десерта, когда приступили к обсуждению каких-то деталей предстоящего торжества, Райли понял, что суета, пусть и радостная, его несколько утомила, и удалился в кухню. Там он застал Дженис. Они поболтали о всяких пустяках, потом разговор зашел о его работе, тут-то Райли и допустил промашку.

Он не знал, что на него нашло, зачем он рассказал о своих планах поработать под прикрытием в школе Барбары Макфилд. Наверное, причина все та же — помрачение рассудка, которое у него началось едва ли не с первой минуты знакомства с Кортни. Он, правда, разоткровенничался не по собственной инициативе, Дженис не хуже заправского дознавателя вытянула из него информацию. Так уж случилось, что Райли привез Кортни в больницу как раз в дежурство Дженис, его соседки и подруги детства, так что ее любопытство было вполне объяснимо. Дженис знала Райли, как никто другой, возможно, даже лучше, чем его родные. Она знала, что Райли терпеть не может больницы, и, когда он проторчал в больнице несколько часов, причем два дня кряду, Дженис не могла не заинтересоваться причинами столь необычного для него поведения.

Райли попытался оправдать свое решение тем, что ему уже приходилось вести занятия в группе. На это Дженис резонно заметила:

— Рассказывать о правилах дорожного движения — совсем не то что обучать домохозяек обращению со швейной машиной. Ты — и школа молодых хозяек! По-моему, это несовместимые вещи. Я бы еще поняла, если бы у тебя была жена и куча детишек, но с твоей репутацией!..

При упоминании о его репутации Райли поморщился. Как же ему надоело считаться местным донжуаном! А Дженис не унималась:

— Подумай, может быть, тебе стоит заглянуть в нашу больницу и пройти обследование? Мне кажется, ты серьезно болен.

Тут-то Райли и нужно было сдержаться, промолчать, перевести разговор на другую тему, но он понял это слишком поздно. А тогда он подыграл Дженис. Ничуть не оскорбленный ее добродушным подшучиванием, Райли скрестил руки на груди.

— Ты так думаешь? И что же это за болезнь?

Дженис улыбнулась.

— Болезнь называется Кортни Грант.

Это был второй момент, когда ему следовало отмолчаться, тем более что он уже чувствовал приближение допроса с пристрастием. Но Райли пожал плечами и заметил:

— Ну и что? Она привлекательная женщина.

— Не только привлекательная, но и умная, — уточнила Дженис. — Сразу видно, что с серым веществом у нее все в порядке. И этим она сильно отличается от пустышек, с которыми ты обычно встречаешься.

— Я и раньше встречался с умными женщинами, — возразил Райли. — Во всяком случае, иногда мне такие попадались.

В подкрепление своих слов он попытался вспомнить хотя бы одно имя, но не смог. Дженис закатила глаза.

— Всех тех красоток, с которыми ты обычно имел дело, я бы описала одним словом: куколки. И если такая куколка способна понять, что на зеленый свет можно ехать, а на красный надо стоять, то это еще не значит, что она интеллектуалка. Тут речь идет не об уме, а скорее о примитивных навыках выживания в городе.

Райли решил, что лучший способ обороны — это нападение. Он предпринял ответный ход:

— Да ладно тебе, можно подумать, ты сама встречалась только с лауреатами Нобелевской премии. — В прошлом Дженис не раз плакалась ему в жилетку после краха очередного романа с очередным «умником». — Кстати, как у тебя дела с Колином?

Дженис фыркнула.

— Только не надо изображать заботливого старшего брата! С Колином я как-нибудь сама справлюсь.

В этом Райли ни секунды не сомневался. Дженис встречалась с Колином уже месяца два, но обе стороны хранили непривычное молчание на этот счет, что давало Райли основания заподозрить, что на этот раз дело серьезное. Но, если Дженис счастлива, все остальное не так уж важно.

Из гостиной донесся смех. Райли оглянулся. Стив и Клара сидели рядышком на диване, со всех сторон обложенные подарками. Гости были представлены в основном родственниками и коллегами Стива и Клары, поэтому многие подарки были с сексуальным подтекстом. Более традиционные подарки вроде столовых приборов и вышитых салфеток жених и невеста получат уже после свадьбы, которая состоится в следующее воскресенье. Даже торт, доставленный Райли, был нетрадиционным: его украшала сделанная из цветной помадки целующаяся парочка, причем рыжеволосая женская головка очень напоминала голову невесты.

Стив подцепил пальцем полоску черных кружев, в которой не сразу можно было узнать предмет женского туалета. Клара мило покраснела. Райли перевел взгляд на Колина. Выражение лица у него было далеко не праздничное. Райли догадывался, что в страданиях его приятеля повинна Дженис, и даже вспомнил, чем именно провинился Колин: он забыл продень рождения Дженис.

— И долго ты собираешься мучить парня? — спросил он.

Дженис чуть прищурилась.

— Я еще не решила.

Она взяла со стола бокал с вином и неторопливо сделала глоток. Бедняга Колин, подумал Райли, с трудом сдерживая усмешку, Дженис — крепкий орешек.

— Это серьезно?

— Понимаешь, выбор мужчины — это так же ответственно, как покупка туфель. Прежде, чем подберешь нужную пару, приходится перемерить много разных.

— Это не ответ.

Дженис помолчала и наконец подвела черту:

— Придется довольствоваться этим, другого ты не получишь… пока не расскажешь, что у тебя с Кортни Грант.

— Расскажу, только ты начинай первая.

Дженис рассмеялась.

— Дружок, на такие уловки я не клюю с пятого класса. Так что происходит, Райли? — Ее улыбка сменилась искренней озабоченностью. — Если честно, я не могу припомнить случая, когда ты предлагал женщине нечто большее, чем обед и поход в кино — разумеется, кроме секса.

Райли и сам такого не припоминал. Возможно, подумал он, в словах Дженис про покупку обуви есть рациональное зерно. Я бы точно не купил новую пару ботинок или кроссовок, не примерив их. И одно то, что на этот раз я вышел за рамки своих обычных действий в отношениях с женщинами, вовсе не обязательно означает, что Кортни — подходящая пара, пусть даже она гораздо удобнее всех тех, которые я «примерял» раньше.

— Она не такая как все, правда? — сказала Дженис.

Райли лишь пожал плечами. Как объяснить другим то, чего он и сам толком не понимает? Да самого себя он не понимал! В Кортни ему нравилось абсолютно все. Он всегда высоко ставил семейные ценности, и преданность Кортни бабушке внушала ему уважение. В Кортни была внутренняя сила, которая Райли всегда восхищала в людях, хотя его немного раздражало ее упрямство. Еще ни с одной из женщин, с которыми встречался, он не чувствовал себя на равных, как с Кортни. Но, с другой стороны, он ни одну женщину не подпускал достаточно близко к себе и ни с одной не общался достаточно долго, чтобы она по-настоящему его зацепила.

— Райли?

Он встретился взглядом с Дженис и нехотя сказал:

— Да, она другая.

Почему-то от этого признания он почувствовал себя неловко. До встречи с Кортни он относился к женщинам, как к развлечению, как к источнику удовольствий… на какое-то время.

Дженис допила вино и поставила бокал.

— Разве это так плохо?

Еще как, хуже некуда! — кричала его совесть. До сих пор отношения Райли с женщинами ограничивались приятными для обеих сторон, но короткими, ни к чему не обязывающими связями. Он никогда не допускал, чтобы женщина поселилась в его душе, в его сердце. Но так было до Кортни.

— Из этого ничего не выйдет, — сказал Райли и удивился горькому разочарованию, кольнувшему его.

— Почему? На меня Кортни произвела приятное впечатление. Между прочим, о большинстве пустышек, которых ты приводил, я бы этого не сказала.

Дипломатичность не относилась к числу достоинств Дженис, она предпочитала говорить правду в глаза. Иногда ее прямота граничила с жестокостью, как сейчас, например.

Райли переменил позу.

— Во-первых, она живет в Денвере, вернее жила. Возможно, она насовсем переберется в наши края.

Дженис пожала плечами.

— Не вижу в этом проблемы. Если даже она вернется в Денвер, что мешает тебе переехать? Ты свободен, а в Денвере совершается достаточно преступлений, чтобы там нашлась работа и для тебя.

Вся семья Райли жила в Луизиане, и он не собирался переезжать в другой штат только для того, чтобы быть поближе к женщине. Это было исключено. Хотя, если Кортни останется, этот вопрос снимается. Он попытался найти другие доводы.

— Во-вторых, она обратила на меня внимание только потому, что ее бросил парень и она чувствует себя одиноко.

Дженис скрестила руки на груди и окинула его понимающим взглядом многоопытной женщины. Казалось, ее взгляд сквозь шелуху надуманных доводов проникал в самую суть.

— Я бы предпочла, чтобы ты узнал это от кого-нибудь другого, но, если женщина отлетает к мужчине рикошетом от другого мужчины, далеко не всегда их отношения обречены на скорый конец. Чаще бывает наоборот.

Райли задумался. Уж не о себе ли она говорит? Дженис познакомилась с Колином вскоре после того, как ее парень изменил ей с ее подругой — теперь уже бывшей. Дженис очень долго отклоняла ухаживания Колина, и Райли не мог ее винить. Как говорится, кто обжегся на молоке, тот дует на воду. Однако не желал сдаваться.

— Вот как? А что ты скажешь насчет брошенной и беременной женщины?

Райли и сам не понимал, почему так отчаянно сопротивляется. За что он борется? За свою свободу? Но его холостяцкому статусу ничто не угрожает. Да, его влечет к Кортни, но она не первая и не последняя, его влекло ко многим женщинам.

Дженис пожала плечами и опустила руки.

— Это действительно проблема, потому что…

— Потому что, хотя папаши ребенка нет рядом с Кортни, где-то он все же существует. Когда она расскажет ему о своей беременности, он может вернуться. Кортни говорила, что он ушел к другой, но ведь тогда он не знал, что она беременна. Как только он узнает, что станет отцом, все может измениться. Даже если он ее разлюбил, ответственность остается, браки, как тебе известно, строятся и на менее прочных основах.

Дженис в досаде всплеснула руками.

— Господи, Райли, что ты мелешь?! Она что, говорила, что собирается замуж за этого парня?

— Ну… вообще-то нет, не говорила. Но она и не говорила, что не собирается.

— Если у нее будет ребенок, — возразила Дженис, — это еще не значит, что она хочет, чтобы мужчина к ней вернулся.

Возможно. А возможно, и нет. В любом случае его, Райли Трелани, это не должно касаться. Совершенно не должно.

Дженис подошла к Райли и посмотрела на него в упор.

— Хочешь знать, в чем твоя проблема?

— Нет, не хочу, — сказал Райли — в основном потому, что ему не нравилось, какой оборот принял их разговор. — Но подозреваю, что ты мне все равно скажешь.

— Ты прав. — В темных глазах Дженис появилась решимость. — Ты нарочно встречаешься только с теми женщинами, которые тебе не подходят.

— Я встречаюсь с теми, кто мне нравится, — возразил он.

— Серьезно? Тогда почему ни с одной из них у тебя не было больше двух-трех свиданий? А со стороны вообще кажется, что ты появляешься каждый раз с новой спутницей.

Потому что я не хочу ни с кем заводить серьезные отношения, потому что мне нравятся легкие, необременительные связи, подумал Райли.

— Да потому, что тебе с ними скучно, вот что я скажу, — подытожила Дженис с изуверской честностью. — А с Кортни, как я подозреваю, не соскучишься, вот почему ты занервничал. — Она вздохнула. — Райли, ты славный, милый, добрый парень, сделай самому себе одолжение, узнай получше женщину, с которой у тебя есть нечто общее. Сделай это хотя бы для разнообразия. Возможно, это окажется не так страшно, как ты думаешь.

Легкие и необременительные отношения? — прошептал в голове Райли какой-то ехидный голосок. А может, безопасные и лишенные эмоций?

— Дженис, ты не понимаешь. Это не…

— Все я понимаю. Во всяком случае, гораздо больше, чем тебе кажется. Райли, ты не такой, как твой отец, ты — не он.

Райли вдруг разобрала злость. Дженис задела больное место, и они оба это знали. От раздражения Райли возразил резче, чем хотел:

— Я и не говорю, что я — это он!

— Тогда почему ты боишься подпустить женщину слишком близко?

— Все, разговор окончен! — рявкнул Райли.

В подкрепление своих слов он достал из холодильника бутылку кока-колы и вышел из кухни во двор. Когда мать Райли погибла, ему было всего шесть лет, и тем не менее он заметил, что отец с тех пор стал другим. Он стал топить горе в виски и в конце концов утопил всего себя. Потеряв жену, он потерял интерес к работе, к детям, к родным и, в конце концов, к жизни. Формально он не покончил с собой, но постепенное саморазрушение фактически отличалось от самоубийства только продолжительностью. Дети, оставшиеся без матери, вынуждены были изо дня в день наблюдать медленное падение отца.

Райли остановился и несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Сжимая в руке холодное горлышко бутылки, он посмотрел в темноту. Здесь, во дворе, он в детстве часто играл с братьями и Дженис. У него за спиной тихо открылась и закрылась дверь, но Райли не оглянулся.

— Никак не угомонишься, Дженис? — буркнул он.

— Я хочу, чтобы ты был счастлив. Ты мне не чужой, я не могу спокойно смотреть, как ты сам себе вредишь.

Райли поднес бутылку к губам и сделал несколько глотков. Но холодная жидкость не успокоила бурю, клокотавшую у него внутри.

— Если хочешь мне добра, оставь эту тему.

— Но почему? Объясни, я не понимаю.

Теперь Дженис не увещевала, а говорила настойчиво и требовательно. Райли пробормотал под нос проклятие и повернулся к ней. Он слишком хорошо знал Дженис, чтобы надеяться, что она отстанет от него, не добившись ответа.

— Потому что я ни за что на свете не хочу становиться причиной таких же страданий, которые переживал мой отец, когда мама умерла. Ее смерть убила и его, ты знаешь это не хуже меня.

Дженис округлила глаза.

— Вот оно что! Значит, тебя пугают не собственные страдания, ты боишься причинить боль другому человеку?

Райли потряс не только Дженис, он ошеломил самого себя. Правда вырвалась у него неожиданно, он был так потрясен, что даже гнев стал проходить.

— Я не хочу стать причиной таких же страданий, — повторил он уже мягче.

Дженис некоторое время молчала, покачиваясь взад-вперед на пятках. Радуясь, что она замолчала, Райли отвернулся.

— Знаешь что, Райли? Я тебя люблю, ты мой самый близкий друг, ты мне как старший брат, но ты идиот!

Он резко обернулся.

— Что-о?

Райли ожидал увидеть на лице Дженис улыбку, но она смотрела на него сердито, если не сказать свирепо.

— Ты все слышал. Повторяю по слогам. Ты и-ди-от. Неудивительно, что ты боишься Кортни. Она умнее тебя.

— Ты закончила? — прорычал Райли.

Ему до смерти надоело быть объектом доморощенного психоанализа Дженис. Ее взгляд выражал плохо скрытое презрение. Она пошла было обратно в дом, но остановилась, повернулась к Райли лицом и выпалила:

— Ты не можешь управлять чувствами другого человека! — Ее слова хлестали, как плетка. — Ты вообще за них не в ответе! И тебе бы лучше усвоить эту истину поскорее, пока из-за своей глупости ты не упустил Кортни Грант.

— Думаешь, меня это волнует?

Нисколько, сказал себе Райли, но понимал, что обманывает себя, что это лишь очередная попытка уйти от признания очевидного.

Дженис криво улыбнулась, покачала головой и с удовлетворением врача, получившего подтверждение диагноза, сказала:

— Ты все отрицаешь. Если бы тебе было все равно, этот спор вообще не происходил бы.

Недовольный собой и раздраженный проницательностью Дженис, Райли отвел глаза. Он не хотел встречаться взглядом с Дженис, чтобы она не поняла, что попала в точку. Он не желал признавать себе и не желал давать понять другим, что Кортни, с ее большими выразительными глазами, дерзким ртом и телом, достойным поклонения, сумела пробить брешь в панцире, в который он заковал свое сердце. А это означало только одно: то, чего Райли боялся, уже произошло, Кортни стала ему небезразлична, она стала значить для него больше, чем он готов был признать.

В дверь выглянул мальчуган, племянник Клары.

— Дядя Райли, вас к телефону.

Райли удивился. Кто мог звонить ему в дом невесты брата?

— Спасибо, дружище, я поговорю из кухни, а ты, пожалуйста, повесь трубку в гостиной, или где там у вас телефон.

Мальчик ушел, Дженис тоже тактично удалилась.

— Райли Трелани слушает.

— Райли? — Облегчение, явственно прозвучавшее в приятном голосе Кортни, мгновенно пробудило в Райли инстинкт защитника.

— Кортни? Что случилось? Как ты меня нашла?

— Я позвонила тебе домой, там никто не ответил, тогда я позвонила в участок, и мне дали этот номер, — быстро протараторила Кортни. — Ничего страшного не случилось, просто я потерялась. Вернее не совсем потерялась, я села не на тот автобус и оказалась в не очень хорошем районе…

По спине Райли пробежал холодок тревоги, споры с Дженис мгновенно вылетели у него из головы.

— Ты где?

— Сейчас посмотрю на табличку. Я на Силвер-стрит. — Кортни помолчала и виновато добавила: — Извини, что я тебя побеспокоила, но я не знаю, как быть. Я не могу вернуться обратно, тот автобус, на котором я приехала, был последним, обратных до утра не будет.

— На Силвер-стрит, говоришь?

Райли отлично знал район, в котором оказалась Кортни. После захода солнца там всегда многолюдно, но это не то место, где приличной женщине стоит гулять в одиночестве по вечерам. Райли мысленно прикинул разделяющее их расстояние и ситуацию на дорогах.

— Я выезжаю прямо сейчас, буду минут через тридцать.

Кортни снова вздохнула с облегчением.

— Спасибо.

— Где конкретно ты стоишь?

— Я буду ждать тебя у входа в театр. Ни за что больше не буду болтаться у дороги.

— Болтаться у дороги? — недоуменно переспросил Райли, хмурясь.

— Ну да, я рассчитывала поймать такси, но не удалось, зато ко мне пристал какой-то лысый толстяк, он почему-то решил, что я ловлю не такси, а клиента, — хихикнув, пояснила Кортни.

Несмотря на тревогу за Кортни, Райли хмыкнул в ответ.

— Считай, что я уже выехал.

Кортни еще раз поблагодарила его и повесила трубку.

7

Кортни, прислонившись к резной деревянной колонне возле входа в театр, с интересом наблюдала, как по мере сгущения сумерек улица преображается. Разномастная смесь уличных артистов пыталась разными способами выманить деньги у туристов. Местное население было представлено широко — начиная дешевыми проститутками и заканчивая патрульными полицейскими. Здесь в самом буквальном смысле соседствовали блеск и нищета.

Звонить Райли, особенно после того, как она громогласно заявила, что не нуждается в его помощи, Кортни было неловко. Но в какой-то мере в ее нынешнем положении был виноват именно Райли: если бы она была повнимательнее, а не грезила наяву о нем, то не села бы не в тот автобус и не заблудилась бы.

Утром Кортни вышла из дома, прихватив с собой детективный роман, бутылку воды и на всякий случай — легкий свитер. Она собиралась провести весь день с бабушкой. А теперь у нее болели ноги в новых босоножках, а голубая блузка и джинсовый комбинезон свободного покроя липли к вспотевшему телу. Тот факт, что ночью она спала всего несколько часов, не улучшал ни ее настроения, ни ее самочувствия. Кортни ругала себя за неудачный выбор одежды и обуви и кляла Райли за то, что не выспалась ночью.

При обычных обстоятельствах Кортни быстро засыпала и крепко спала до утра, но прошлой ночью, стоило ей закрыть глаза, как воображение мгновенно начинало рисовать сцены с участием Райли, после которых заснуть было совершенно невозможно. Вернее, не воображение, а память, мысленно уточнила Кортни. Сцены, всплывавшие перед ее глазами, не были вымышленными, она непрестанно вспоминала поцелуй, от которого кружилась голова и земля уходила из-под ног, поцелуй, суливший райское блаженство. Кортни и сейчас отчетливо помнила, как руки Райли скользили по ее телу, заряжая его сексуальной энергией, когда он привлек ее к себе так близко, что между ними не осталось ни полдюйма, только слои одежды, от которой Кортни бы быстро и с радостью избавилась… если бы Райли первым не образумился.

Ни один из мужчин, с которыми Кортни прежде встречалась, не вызывал у нее ощущений хотя бы вполовину таких острых, как Райли. И это притом, что дело у них не зашло дальше поцелуев! Даже сейчас, при воспоминании о том, что Райли вытворял своими губами и языком, Кортни, несмотря на жару, покрывалась гусиной кожей. Прошлый опыт неудачных романов не мешал Кортни ясно осознавать, что она уже пала добровольной жертвой чувственных чар Райли. Да и как не пасть, когда он целовал ее так, словно она была для него единственной женщиной на свете?

В то же время Кортни не настолько потеряла разум, чтобы не понимать, что Райли не место в ее жизни, особенно сейчас. У нее было более чем достаточно проблем, ей предстояло принять несколько очень серьезных решений, и связаться в этой ситуации с мужчиной означало бы осложнить свою жизнь еще сильнее. Тем более с мужчиной, записная книжка которого распухла от женских имен и телефонов.

Она не собиралась падать к его ногам, как спелая груша. Но она все-таки упала к его ногам — в буквальном смысле, и это вовсе не дает ей оснований надеяться, что она станет последним завоеванием Райли.

Кортни вдруг стало интересно: сравнивает ли Райли своих женщин и, если да, как он их оценивает? Может, присваивает им звездочки, как отелям? Наверное, те, кто сказал ему «нет» — если такие вообще существуют, — получают одну звездочку. Две он присваивает тем, с кем можно пойти на семейный обед. Если бы не вчерашняя ночь, Кортни отнесла бы себя ко второй категории, но теперь, пожалуй, теперь ее можно отнести к трехзвездочной женщине, а то и выше. Она представила себе строчку в записной книжке Райли: «Кортни Грант. Легко и быстро».

Она нахмурилась. Пожалуй, и четыре звезды вполне можно поставить. Они, конечно, не занимались любовью в общепринятом смысле, но если бы Райли не остановился, то она бы с готовностью отдала ему все, что он только пожелает.

Собственное поведение оставалось для Кортни загадкой. В конце концов она решила, что всему виной гормоны. Или она потому с такой готовностью бросилась Райли на шею, что давно не занималась сексом. Восемь недель, если быть точной. От такого вывода настроение у Кортни отнюдь не улучшилось. Она больше не могла отрицать очевидное: какие бы оправдания она ни находила, это не помогало избавиться от ощущения, что ее влечение к Райли имеет более глубокие корни, чем она хотела бы думать.

Странное все-таки у судьбы чувство юмора, подумала Кортни, именно сейчас, когда в моей жизни сложностей хоть отбавляй, мне суждено было встретить живое воплощение мужской привлекательности и сексуальности!

Кортни подозревала, что, если бы они встретились в другое время, в другой ситуации, Райли. стал бы всего лишь еще одним в череде неподходящих мужчин, с которыми она вечно связывалась. Но случилось то, что случилось. Как любит говорить Барбара, жизнь никогда не идет так, как ты запланировала. Это следовало бы высечь в камне и поставить этот камень на центральной площади каждого города. Вот и планы Кортни рухнули при столкновении с реальностью, Кортни не смогла предусмотреть вероломство Джоди и собственную беременность.

Наконец в поле зрения Кортни появился Райли. Заметив Кортни, он целеустремленно зашагал к ней. Сердце Кортни ощутимо подпрыгнуло в груди, но она сказала себе, что рада появлению Райли только потому, что очень устала и мечтает поскорее оказаться дома. Однако этот довод даже ей самой показался неубедительным, дело не в усталости и не в желании вернуться домой, дело в самом Райли. При одном только его появлении ее переполняло ощущение счастья.

Райли нахмурился и участливо спросил:

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — сказала Кортни с улыбкой. — Устала, но в остальном все хорошо.

Теперь, когда ты здесь, добавила она мысленно. Райли взял ее за руку.

— Пошли, я отвезу тебя домой.

Кортни почти не удивилась, что от прикосновения его теплых пальцев ее сердце пустилось в галоп. Тепло его руки ее больше не смущало, Кортни даже не списывала больше свою физическую и эмоциональную реакцию на Райли на нарушение гормонального равновесия. Она точно знала, что причина коренится в невидимых флюидах, которые перетекают от него к ней, в непреодолимом влечении к этому мужчине, который запросто, даже не заметив, может разбить ее сердце, если она даст ему хотя бы малейший шанс. Оставался нерешенным один вопрос: как далеко она готова зайти в исследовании этого влечения и этих флюидов? Как угодно далеко, подумала Кортни, хоть в другую галактику.

8

Прошло три дня, а Райли почти не продвинулся в поисках поджигателя. Он поговорил с Лорен и Луизой, которые вели занятия в школе в летний сезон. Райли усиленно изображал любопытного новичка, поскольку не мог пока исключить из числа подозреваемых ни одного из сотрудников Барбары, но обе преподавательницы проявили только искреннюю озабоченность безопасностью школы и здоровьем начальницы.

Райли изучил личные дела и нынешних слушательниц, и окончивших обучение, но не нашел ничего подозрительного. Райли поручил своему помощнику Клиффу Слоуну опросить жителей окрестных домов и узнать, не заметили ли они подозрительных личностей, крутившихся у школы незадолго до пожара. Клифф добросовестно выполнил поручение, но не узнал ничего ценного для расследования.

После пожара в гараже других инцидентов не последовало, однако Райли по-прежнему не нравилось, что Кортни живет в доме Барбары совсем одна. Интуиция и профессиональный опыт подсказывали ему, что, если главной целью злоумышленника была школа Барбары или сама Барбара, он рано или поздно предпримет следующую атаку.

Закончив очередное занятие, Райли запер класс и вышел в коридор. Кортни ждала его в кабинете Барбары. Райли никому бы в этом не признался даже под пытками, но ему понравилось преподавать и вообще заниматься делом, не имеющим отношения к поджигателям, ворам и прочим нарушителям закона. Ну и, конечно, в его нынешней работе был дополнительный приз — Кортни.

После спора с Дженис Райли стал замечать, что его отношения с Кортни стали меняться. Строго говоря, отношений как таковых и не было, хотя искры между ними проскакивали такие, что оставалось только удивляться, как они не подожгли весь город. Неожиданно для себя Райли понял, что его отношения с этой женщиной вышли за пределы чисто сексуальных и вошли в почти неизведанную для него область — дружбы.

За последние несколько дней он ни разу не поцеловал Кортни, но это не означало, что острейшая потребность снова изведать вкус ее губ стала слабее или что они ни разу не приближались друг к другу на опасно близкое расстояние. Напротив, Райли терзало желание, но, как он сказал Дженис, Кортни отличалась от других женщин. Райли хотелось узнать ее получше, это желание было ему в новинку, но сам процесс познания оказался очень увлекательным. За последние несколько дней он отклонил несколько предложений давних приятельниц остаться на обед. Райли верил, что рано или поздно его отношения с Кортни перейдут на следующую ступень, но до тех пор он собирался вести себя как джентльмен. Райли обнаружил, что в том, чтобы не торопить события, есть своя прелесть, однако желание, читавшееся в глазах Кортни, и растерянность — когда он от нее отстранялся, причиняли ему невыносимые муки.

И вот Райли принял решение. Сегодня он собирался предпринять первый шаг к тому, чтобы перевести их отношения на новый уровень.

Подходя к кабинету Барбары, он услышал голос Кортни, слов он не разобрал, но тон ее был далеко не радостным. Райли с любопытством заглянул в открытую дверь. Зажав телефонную трубку между щекой и плечом, Кортни ходила вдоль письменного стола, насколько позволяла длина провода. Ее глаза сверкали гневом.

Кортни сменила летнее платье на джинсовые шорты и белую футболку в голубых васильках. Легкие босоножки без пяток цокали при каждом ее шаге. Увидев Райли, Кортни жестом предложила ему войти.

— Нет, я остаюсь в Новом Орлеане, — твердо сказала она в трубку.

Райли вошел в кабинет и оперся о край стола. Решение Кортни остаться не очень его удивило, не далее как вчера вечером она сказала, что побывала в агентстве по трудоустройству и подала заявку на сдельную работу, которая бы оставляла ей достаточно времени для помощи бабушке. Уже через несколько часов ей позвонили из агентства и дали телефон фирмы по торговле недвижимостью, которая нуждается в услугах агента по продажам со свободным графиком работы.

Кортни несколько раз сжала и разжала кулак.

— Да, у меня есть работа, но тебя это больше не касается.

Райли сделал вывод, что она разговаривает с потенциальным работодателем, и его несколько удивил тон Кортни. Но ее следующие слова удивили его еще больше.

— Об этом и речи быть не может! Я оставлю ребенка!

Любопытство Райли сменилось чувством неловкости, он вдруг понял, что Кортни говорит не с работодателем и не с представителем агентства по трудоустройству. На том конце провода находится не кто иной, как отец ее будущего ребенка! Не желая подслушивать личный разговор, он выпрямился, собираясь уйти. Но Кортни взглядом буквально пригвоздила Райли к месту и указала пальцем на стул.

— Я позвонила не для того, чтобы с тобой спорить, — продолжала она в трубку. — Я позвонила, чтобы сказать, что у меня будет ребенок. От тебя. Можешь назвать меня дурой, но мне казалось, что тебе следует об этом знать. — Кортни взяла авторучку, потом швырнула ее на стол. — Конечно, я уверена! Если ты забыл, напомню, что это не я тебе изменяла, а ты мне. В отличие от тебя я не имею обыкновения встречаться параллельно с несколькими любовниками.

Кортни замолчала, слушая ответ, и ее губы скривились, потом она презрительно фыркнула.

— Ты сам-то понимаешь, какой ты эгоист? Вынуждена тебя огорчить, Джоди, но не все в этом мире крутится вокруг тебя. Речь не о тебе, а о ребенке. — Кортни чуть повысила голос. — О ребенке, которого зачали мы с тобой.

Она снова замолчала. Слушая собеседника, она нетерпеливо постукивала пальцем по столу. Наконец она с жаром сказала:

— Ничего! Мне от тебя ничего не нужно!

По-видимому, Джоди сказал нечто, очень удивившее Кортни, потому что у нее отвисла челюсть.

— Я подумала, что как отец ты имеешь право знать, — пробормотала она после нескольких секунд ошеломленного молчания. — А как ты распорядишься этой информацией, дело твое.

Кортни со стуком опустила трубку на рычаг. Райли не винил ее за то, что она дала волю гневу. Насколько он мог судить, ее бывший возлюбленный воспринял известие о своем отцовстве без восторга.

— Ублюдок! — прошипела Кортни, глядя на телефонный аппарат. — И это лишний раз доказывает, что я совершенно не разбираюсь в мужчинах. Не будь я беременна, я бы ушла в монастырь, чтобы уберечь себя от своих же ошибок.

У Райли мелькнула мысль, что спрятать роскошную фигуру Кортни под бесформенным одеянием монашки было бы величайшим грехом.

Кортни глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Еще раз, и еще, пока наконец не почувствовала, что владеет собой и своим голосом. Она повернулась к Райли.

— Извини, мне не следовало заставлять тебя все это выслушивать.

Райли кашлянул, прочищая горло.

— Пустяки.

Он действительно чувствовал себя неловко, слушая ее разговор, но остался не потому, что Кортни этого потребовала, а потому, что хотел оказать ей молчаливую моральную поддержку. Губы Кортни тронула даже не улыбка, а едва заметный намек на улыбку.

— Не знаю, почему я решила позвонить Джоди именно сегодня. Наверное, мне следовало подождать, но я хотела… — Кортни замолчала, подыскивая нужные слова, — мне хотелось решить этот вопрос поскорее. Я совершила глупость, сказав ему о ребенке?

— Нет.

Райли хорошо понимал Кортни. Ее жизнь вошла в штопор, а, судя по тому, как решительно она взялась помогать бабушке и приняла на себя руководство школой, Кортни не из тех, кто будет сидеть сложа руки и лить слезы. Кортни не ждет подачек от жизни, она сама добивается того, что ей нужно.

Кортни еще раз вздохнула.

— Наверное, мне стоило повременить с этим звонком.

Райли взял ее за плечи и бережно развернул спиной к себе.

— Подождать… чего? — Он начал нежно массировать ее плечи и шею. — Рождения ребенка? Чем дольше откладываешь, тем труднее заводить этот разговор. Кортни, ты поступила правильно, а остальное уже на его совести.

Массаж, который делал Райли, постепенно помог Кортни расслабиться. Она блаженно вздохнула и опустила голову. Райли испытал острейшее желание прижаться губами к ее нежной шее. Прикасаться к Кортни было для него одновременно и наслаждением, и мукой, с каждой секундой в нем крепла решимость сделать следующий шаг в их отношениях.

Насколько Райли мог судить по той части разговора, которую он слышал, возвращения Джоди Прэстона в жизнь Кортни можно не опасаться. Поскольку Кортни нашла в Новом Орлеане работу, перспектива ее возвращения в Денвер тоже перестала висеть над Райли дамокловым мечом. Единственным препятствием на пути естественного развития их отношений было нежелание Райли принадлежать кому бы то ни было, кроме самого себя, ну и, пожалуй, еще его готовность к риску.

Он погладил нежную кожу за ухом Кортни и тихо сказал:

— Кортни, можно задать тебе один вопрос?

— Ммм, — промычала она, — продолжай в том же духе и можешь спрашивать о чем угодно.

— Представь себе, что Джоди немного остынет, образумится и решит вернуться в твою жизнь. Что будет дальше?

Она вскинула голову и оглянулась на Райли. Ее большие глаза смотрели так напряженно, что Райли понял: он должен действовать осторожно.

— Ничего не будет.

Райли опустил руки.

— Кортни, сегодня ты здорово огорошила парня своим сообщением. Когда у него будет время прийти в себя…

Райли развел руками, оставив фразу незаконченной. Он не знал, как бы сам отреагировал, услышав подобную новость от какой-нибудь из своих прежних пассий. Но позже, получив возможность остыть и все обдумать, он непременно принял бы на себя ответственность, связанную с ролью отца.

Кортни повернулась к нему всем корпусом.

— В действительности наши отношения закончились не неделю назад, а гораздо раньше, только я этого не осознавала.

— Полно, Кортни, — возразил Райли, — если бы он тебе не сказал, что у него роман на стороне, из отпуска ты бы вернулась в Денвер. Вы жили с ним вместе, одним домом, на мой взгляд, это означает, что у вас с ним были серьезные отношения.

— Я в него не влюблена, я… — Кортни замолчала на полуслове и отвела взгляд.

Что она собиралась сказать, гадал Райли, «я полюбила тебя»? Но он был не настолько самоуверен, чтобы поверить в собственную догадку. Райли осознавал, что они с Кортни знакомы всего несколько дней и их может связывать только физическое влечение, хотя и невероятно сильное. И это подтверждалось тем, что Кортни то и дело вторгалась в его фантазии, она снилась ему по ночам, он представлял ее рядом с собой, стоя под холодным душем, который, впрочем, не очень эффективно охлаждал его пыл. Даже по утрам, готовя себе завтрак и варя кофе, он нет-нет да и вспоминал о ней.

Райли нехотя признался самому себе, что да, он неравнодушен к Кортни. И он волнуется за ее безопасность. Но это не означает, что… Здесь его мысли споткнулись. Что он в нее влюблен? Не может быть! Райли принялся уговаривать самого себя: ну и что, что она проникает в его мысли даже тогда, когда он меньше всего этого ожидает? Да, он ее хочет, и что с того? Велика важность! Но любовь… Нет, это не для него!

— Если бы я любила Джоди, — снова заговорила Кортни, — он бы не стал искать на стороне то, чего не могла дать ему я. Я хорошо к нему относилась, заботилась о нем, нам было удобно вместе, но… любви между нами не было.

— Тем не менее всего пару дней назад ты была на него очень обижена и зла, — возразил Райли.

Ты не ее убеждаешь, а самого себя, прошептал ему внутренний голос.

— Да, мне было больно, но только потому, что я ему доверяла, а он обманул мое доверие. Совсем не потому, что Джоди разбил мне сердце. — Кортни вздохнула. — Он не мог его разбить, потому что никогда им не владел.

Райли не знал, как отнестись к ее признанию, он испытал что угодно, только не облегчение. Вот только почему его настроение внезапно поднялось на несколько пунктов, а сердце подпрыгнуло чуть ли не до самого горла? На лбу Кортни появилась тоненькая морщинка.

— А ты был когда-нибудь влюблен? — спросила она.

Райли так испугался, что не смог вымолвить ни слова, лишь головой замотал.

— Однажды я спросила маму, почему она развелась с моим отцом. Знаешь, что она ответила? Потому что могла представить себе жизнь без него. И, пожалуй, теперь я ее поняла.

— И что же ты поняла?

Райли сам не знал, зачем спрашивает, ответ был известен ему заранее.

— Мама сказала, что если ты любишь кого-то по-настоящему, то не мыслишь без этого человека жизни. Если же можешь или сомневаешься, значит, это не любовь. — Кортни улыбнулась и обняла Райли за шею. — А если сама мысль, что этого человека не будет в твоей жизни, вызывает пугающее ощущение пустоты, чувство, будто ты лишился какой-то части тела, значит, ты его любишь.

Райли положил руки на ее бедра и притянул Кортни к себе. Несмотря на жару, по его спине пробежал холодок, и Райли знал, что это такое. Страх. Райли понял, что, как бы он ни пытался убедить себя в обратном, его жизнь без Кортни была бы пустой.

9

Они заперли школу и пошли к дому через внутренний двор. У Кортни возникло чувство, что за последние пятнадцать минут что-то изменилось. Каким-то образом без ее участия и даже без ее ведома их с Райли отношения перешли на новый уровень. Кортни, считала, что это должно было произойти гораздо раньше, и недоумевала, почему они слишком долго задержались на стадии почти платонической дружбы, однако, когда изменения все-таки наметились, это застало ее врасплох. Поведение Райли в этот вечер не оставляло сомнений в том, что он решил именно сегодня перейти к более решительным действиям.

Последние два дня после окончания занятий Райли провожал Кортни до дверей дома Барбары, но не пытался войти. Они довольно долго сидели на ступенях веранды и разговаривали обо всем, делились воспоминаниями детства и юности. Все это было замечательно, но, к досаде Кортни, Райли даже не попытался ее поцеловать. В ней копилась неудовлетворенность, досада Кортни была тем сильнее, что она точно знала: Райли к ней влечет, женская интуиция ее не подводила. Но по каким-то ему одному ведомым причинам Райли делал все, чтобы обуздать желание и не выйти за рамки платонических отношений. Вчера, когда пришло время прощаться, он погладил Кортни по плечу, задержал ее пальцы в своей теплой ладони ровно на две секунды и мягко подтолкнул ее в дом. А сам остался по другую сторону двери.

И вот наконец сегодня Кортни почувствовала признаки долгожданных и давно назревших перемен. Когда Райли принял ее приглашение выпить чаю, она была несказанно рада. Она поняла, что предстоящая ночь станет решающей. Должна стать. Кроме всего прочего, завтра утром Барбару должны были выписать из больницы, и Кортни заранее договорилась с врачом, что он по крайней мере на первое время выделит Барбаре сиделку. Это означало, что у Кортни и Райли больше не будет возможности остаться наедине.

Кортни разлила чай и отрезала два куска творожного пирога, который купила, возвращаясь от бабушки. Кортни рассказала ей о своей беременности, и Барбара, хоть и прочла внучке небольшую лекцию о том, что следует известить Джоди о его будущем отцовстве, в остальном проявила удивительное понимание, она даже поддержала Кортни в ее желании сохранить ребенка и растить его самостоятельно. Более того, Барбара была в восторге от перспективы появления нового правнука. А когда Кортни сказала, что собирается окончательно переехать в Новый Орлеан, Барбара заплакала от счастья. Она стала уговаривать Кортни поселиться в ее доме, но Кортни отказалась. Она планировала, как только устроится на работу, снять небольшой уютный домик где-нибудь неподалеку от дома Барбары.

— Какие у тебя планы на воскресенье? — вдруг спросил Райли.

Кортни положила кусочек пирога на тарелочку и пожала плечами.

— Ничего конкретного. Работать я начну только с середины следующей недели. А что?

Райли смущенно кашлянул. Кортни удивилась. Райли волнуется? Мужественный, сексапильный красавец, разбивший не одно женское сердце, робеет, как подросток перед первым свиданием? Лёд, сковавший ее сердце после телефонного разговора с Джоди, стал медленно таять, вместе с ним таяли и остатки недавнего напряжения.

— Я должен… я собираюсь, — пробормотал Райли. Он снова кашлянул, прочищая горло. — Мой брат…

Кортни положила кусочек пирога на вторую тарелочку и мягко спросила:

— Что ты должен, Райли?

Он собрался с духом и выпалил на одном дыхании:

— В воскресенье мой брат женится. Ты пойдешь со мной на свадьбу?

Неужели я упущу такую редкую возможность — не просто побыть в обществе Райли, но еще и в романтической обстановке, какая всегда бывает на свадьбах? — подумала Кортни. Ни за что! Она готова была ухватиться за этот шанс обеими руками, особенно теперь, когда ее жизнь стала постепенно возвращаться в нормальное русло. Она нашла работу, значит, найдет и жилье. Единственной нерешенной проблемой была ситуация с Джоди, но сегодняшний телефонный звонок расставил все точки над «i» и в этой области. Кортни до сих пор вскипала от возмущения, когда вспоминала реакцию Джоди на ее сообщение. Этот лживый сукин сын осмелился спросить, от кого ребенок! Кортни где-то читала, что человек, которого мучает совесть, подсознательно стремится обвинить во всех смертных грехах других. По-видимому, Джоди одержим гигантским комплексом вины, если посмел обвинить Кортни в том, что она спала с кем попало.

Но теперь, когда в Кортни росла и развивалась новая жизнь, все перемены в ее собственной жизни обрели смысл. Ребенок… ее ребенок, как не преминул подчеркнуть Джоди во время их бурного разговора.

— С удовольствием, — ответила Кортни.

Она старалась держаться непринужденно, но это было нелегко, учитывая, что все ее тело пело от глупой радости, что Райли наконец пригласил ее на свидание. У Кортни, правда, были некоторые сомнения, можно ли считать семейное торжество свиданием, не означает ли приглашение Райли, что она понижена до «двух звезд», но она не хотела над этим задумываться. Главное, что он ее пригласил. Учитывая ее положение, ей не долго сталось ходить на свидания, тем более с такими мужчинами, как Райли. Но пока такая возможность есть, она собиралась наслаждаться его обществом. Кортни подумала, что, возможно, она даже заведет записную книжку и телефон Райли станет в ней первой записью.

Райли вздохнул. Услышав в его вздохе явное облегчение, Кортни улыбнулась.

— Мероприятие начинается в шесть, но Хэл заедет за мной в три, чтобы мы успели еще заехать за Стивом. Ты не против, если мы встретимся в церкви? Оттуда мы можем поехать на банкет вместе на твоей машине.

После того случая, когда Кортни перепутала автобус, она решила больше не рисковать и взяла напрокат машину.

— Отлично.

Она кивнула и передала Райли две чашки с чаем. После того, как оба сели за стол, Кортни поинтересовалась:

— Как они познакомились?

Райли почему-то рассмеялся.

— О, это классический случай. Пациентка влюбилась в своего врача.

Райли вкратце рассказал Кортни романтическую историю любви своего брата. Выслушав рассказ, Кортни спросила:

— А твой другой брат, он женат?

Но Райли, по-видимому, не желал больше говорить о братьях. Вместо ответа он взял из рук Кортни ложечку и поднес к ее губам. Их взгляды встретились. Кортни приоткрыла рот и потянулась к ложке, но не спешила взять с нее десерт. Сначала она слизнула кончиком языка розочку из взбитых сливок и только потом сомкнула губы вокруг ложки и замычала от восторга. Она увидела, что глаза Райли потемнели. У нее не было ни малейших сомнений в том, какую именно картину нарисовало его воображение.

Кортни улыбнулась, удовлетворенная результатом, а потом, решив закрепить победу, облизнула нижнюю губу, снимая прилипшую к ней малюсенькую крошку.

Она не питала иллюзий относительно будущего своих отношений с Райли и отчетливо осознавала, что этого будущего просто нет. Но это ее почему-то не пугало, наоборот, отсутствие иллюзий служило своеобразной страховкой от разочарования и страданий. Несмотря на неудачный опыт, Кортни не разочаровалась в мужчинах. Да, у ее прежних любовников были некоторые взгляды и привычки, с которыми она не могла смириться, но это не означало, что они были плохими, просто они не подходили лично ей.

Кортни допускала, что и Райли ей не подходит, но она пока не собиралась слишком глубоко об этом задумываться и уж конечно не собиралась бороться со своим влечением к нему. Кортни понимала, что ее чувства к Райли выходят за рамки чисто физического влечения, но она считала, что ей хватит здравого смысла в него не влюбиться.

— Так о чем ты хотела спросить?

Охрипший голос Райли доставил ей удовольствие.

— Я спрашивала, женат ли твой старший брат.

— Нет. Хэла можно затащить к алтарю только силой, связав ему руки и засунув в рот кляп.

Не самый удачный поворот разговора, подумала Кортни, особенно когда пытаешься соблазнить мужчину. Она рассчитывала направить беседу в иное русло.

— Значит, он закоренелый холостяк?

Райли посмотрел на свою ложку и положил ее на салфетку. Улыбка, заигравшая на его губах, была настолько грешной, что у Кортни дух захватило.

— К черту моего брата. — Он обмакнул палец во взбитые сливки, украшавшие пирог. — К черту ложки.

Кортни поймала себя на мысли, что ей трудно вдохнуть, но Райли бросил ей вызов, и она была полна решимости его принять. Она тоже отложила ложку, наклонилась к Райли и приоткрыла рот. Но она не спешила сомкнуть губы вокруг пальца Райли, сначала она слизнула часть сливок кончиком языка и только потом обхватила палец губами и втянула его в рот. Райли издал звук, который с равной вероятностью мог быть выражением и наслаждения, и муки. Кортни захлестнула волна желания более жаркого, чем раскаленный воздух в летний полдень. Пока голос не отказался ей повиноваться, она прошептала:

— Кажется, мне тоже надоели разговоры.

Не сводя с нее напряженного взгляда, Райли встал и обошел стол. Кортни тоже встала и двинулась ему навстречу. Обвив руками его шею, она жадно приникла губами к его губам. Райли обхватил Кортни за бедра, немного приподнял и усадил ее на гладкую столешницу, нетерпеливо раздвинул ее ноги и встал между ними. Ощутив недвусмысленные признаки его возбуждения, Кортни испытала всплеск чисто женского торжества. Она желала Райли, она мечтала ощутить его внутри себя. Никогда в жизни Кортни не испытывала такого острого, всепоглощающего желания. Она вдруг поняла, что ошиблась, считая себя защищенной от Райли, каким-то образом он проник за все ее барьеры и защитные сооружения. Он оставил в ее душе, на ее сердце свой неизгладимый отпечаток, она никогда уже не станет прежней.

Это было последней связной мыслью Кортни перед тем, как весь мир для нее сузился до размеров кухни, а потом и вовсе перестал существовать. Остался только Райли и то, что он делал — с ней и для нее.

Впоследствии Кортни даже не смогла вспомнить, как и когда она разделась, сделала ли она это сама или ее раздел Райли. Когда она пришла в себя, то увидела, что Райли полностью одет, а на ней остались только босоножки. Он сумел довести ее до вершины наслаждения, не заботясь о собственном удовлетворении.

Райли поднял с пола шорты и футболку Кортни и помог ей одеться. Застегивая молнию, Кортни отвернулась от него. Она тянула время, не смея посмотреть Райли в глаза и справиться с переполнявшими ее чувствами. Кортни поняла, что ей нужно побыть одной, но, когда она попыталась уйти, Райли положил руку на ее плечо.

— Кортни, в чем дело?

Кортни догадывалась, что своим ответом только все усложнит, но, когда Райли стоял так близко, она не могла мыслить здраво. Не дождавшись ее ответа, Райли тихо сказал:

— Ты прекрасная, страстная женщина, тебе нечего стыдиться.

Она зябко поёжилась и прошептала:

— Это не должно было случиться.

Во взгляде Райли отразилась растерянность. Он опустил руку и спросил:

— Что именно не должно было случиться?

Я не должна была в тебя влюбляться, мысленно ответила Кортни, но вслух произнесла совсем другое:

— Давай поговорим о чем-нибудь другом, ладно?

Райли нахмурился.

— Не согласен. Ты сожалеешь о том, что произошло?

Кортни вздохнула.

— Нет, конечно.

Как она могла сожалеть о том, что было таким прекрасным… и таким чистым? Нет, она сожалела о собственной неспособности защитить себя от сердечной боли, которая неизбежно ждет ее в будущем, если она влюбится в Райли. Уже влюбилась.

— Тогда в чем проблема?

Ну почему он не может оставить эту тему? — недоумевала Кортни. Почему он не так же предсказуем, как другие? Но нет, он не такой, как другие мужчины, он проник в мою — душу, похитил мое сердце, когда я меньше всего этого ожидала.

— Кажется, мои чувства слишком разыгрались, — уклончиво ответила она.

Райли расставил ноги и скрестил руки на широкой груди.

— Вот как? Интересно услышать подробности.

Кортни с горечью подумала, что, как ни трогательно внимание Райли к ее чувствам, если бы он узнал правду, то в тот же миг бросился бы бежать — как можно быстрее и как можно дальше от дурочки, которая позволила себе влюбиться.

— Честное слово, все это не имеет смысла. — Кортни покачала головой. — Я имею в виду, сколько времени я тебя знаю? Дней пять? Или шесть?

Кортни быстро обошла стол и остановилась по другую сторону от Райли, как будто этот кусок обработанной древесины мог защитить ее от самой себя.

— Кортни, ты говоришь загадками. — Голос Райли выдавал нарастающее нетерпение. — Что не имеет смысла?

Кортни глубоко вдохнула и на выдохе призналась:

— Те чувства, которые я сейчас к тебе испытываю.

Его губы вдруг искривила плутовская усмешка. Он обошел стол и остановился совсем близко от Кортни.

— Вот как? И что же это за чувства?

Роковые слова замерли у нее на языке. Как ни странно, под насмешливо-высокомерным взглядом Райли здравый смысл вдруг вернулся к Кортни, и это помогло ей удержаться от признания.

— Забудь об этом. — Она тоже улыбнулась. — Твое самомнение и без того непомерно велико, я не собираюсь увеличивать его еще больше.

Райли рассмеялся и привлек ее к себе. Поцеловав ее в губы — нечего и говорить, что этот поцелуй отнюдь не остудил жар, который снова начал растекаться по венам Кортни, — Райли посмотрел на нее сверху вниз. Нежность в его взгляде, казалось, озаряла его лицо теплым светом, смягчая черты.

— А никто и не говорил, что в этом должен быть смысл.

Кортни сглотнула. Не может быть, чтобы мы имели в виду одно и то же, подумала она, это невозможно. Но нежность, с которой Райли ее обнимал, поколебала уверенность Кортни. Нет, его глаза, слова, руки не обещали любви до гроба, однако у Кортни возникло стойкое подозрение, что не она одна находится во власти иллюзии — иллюзии влюбленности.

10

Кортни застегнула на запястье браслет, позаимствованный у бабушки, и в последний раз окинула критическим взглядом свое отражение в зеркале. Как ни странно, выглядела она довольно спокойной, со стороны и не скажешь, что в действительности она — сплошной комок нервов.

Большая часть гардероба Кортни осталась в Денвере, а летние вещи, которые она привезла с собой, не годились для торжественного выхода. Если бы свадьба проходила днем, Кортни еще могла бы выбрать что-то подходящее из своих легкомысленных нарядов, но после пяти часов вечера требовалось нечто более элегантное. Поэтому в пятницу Кортни отправилась по магазинам. С десяток понравившихся ей платьев пришлось отвергнуть, потому что они не вписывались в ее бюджет. Кортни уже была близка к отчаянию, когда в одном из бутиков наконец набрела на изящное льняное платье без рукавов, которое продавалось с большой скидкой. А когда она увидела изящные черные босоножки на высоком каблуке, то мгновенно забыла о режиме экономии. Поторговавшись, Кортни сумела немного сбить цену, однако то, что она сэкономила на босоножках, ушло на покупку вечерней сумочки, отделанной бисером.

Кортни повернулась перед зеркалом, проверяя, не растрепались ли волосы, уложенные в элегантный узел. Она провозилась с прической почти час, за это время у нее не раз возникала мысль оставить самостоятельные попытки и бежать в ближайшую парикмахерскую, но ее удержала мысль о дополнительных расходах. И вот теперь она готова. Если бы еще не дрожали руки… Волнение Кортни было вызвано не только предстоящей встречей с родней Райли, отчасти в ее состоянии был повинен сам Райли. Он недвусмысленно дал понять, что Кортни окажется в его постели сразу же, как только приличия позволят им уйти со свадебного банкета.

— Никаких сожалений, — прошептала Кортни своему отражению.

Как сказала Кортни своей подруге Кэти, с которой говорила по телефону утром, если она позволит себе ночь великолепного секса с Райли Трелани, это еще не значит, что она останется с разбитым сердцем. Обоюдное наслаждение не обязательно должно затрагивать сердце. Во всяком случае, если затронет, то не очень сильно.

Кортни поняла, что если продолжит анализировать ситуацию и дальше, то сойдет с ума. Ей нужно было расслабиться, причем срочно, иначе она испортит себе вечер. А сегодняшний вечер обещал стать началом увлекательного приключения, включающего потрясающий секс с красивым мужчиной, от которого у нее захватывало дух. И который похитил твое сердце, подсказал Кортни какой-то голосок, но она предпочла его не услышать. Она глубоко вздохнула, открыла дверь и вышла из спальни.

Барбара лежала на диване, положив ногу в гипсе на горку из подушек, и слушала отчет Луизы о контрольной работе, которую она устроила накануне своим ученикам. Судя по тому, что голос Луизы дрожал, а сама она готова была расплакаться, результаты контрольной оставляли желать лучшего. Старательная преподавательница винила в плохой успеваемости учениц себя. Однако Лорен, которая была и старше, и опытнее, понимала, что не все зависит от преподавателя. Она винила в плохой успеваемости жару, необычную даже для Луизианы.

— Я понимаю, это еще не выпускной экзамен, — сказала Луиза дрожащим голосом, — но раньше у меня никогда не было столько двоек за контрольную.

— Просто у них сейчас мысли заняты другим, — попыталась успокоить младшую коллегу Лорен.

В гостиную вошла Кортни, и Лорен повернулась к ней.

— Прекрасно выглядишь!

Кортни улыбнулась, чувствуя себя немного неловко под любопытными взглядами преподавательниц.

— Я не знала, что вы здесь.

Луиза посмотрела на часы и быстро сказала:

— Вообще-то мы заглянули ненадолго, нам уже пора.

— Да, — поддержала ее Лорен. — Барбара, вам нужен покой, не будем вам мешать. Вы все-таки подумайте о том, что мы обсуждали.

— Тут и думать не о чем! — отрезала Барбара с плохо скрытым раздражением. — Я на пенсию не собираюсь.

— По крайней мере, поразмыслите над моим предложением, — настаивала Лорен. — Я бы с радостью вам помогла, так что, если передумаете, дайте мне знать.

— О чем это они? — спросила Кортни, дождавшись, когда преподавательницы ушли и закрыли за собой дверь.

— Лорен уговаривает меня взять компаньона, — недовольно ответила Барбара.

Кортни слышала об этом впервые, но мысль показалась ей разумной.

— И что?

— Я этого не хочу.

Кортни кивнула.

— Я думаю, что если бы ты хотела разделить с кем-то управление школой, то Луиза вполне справилась бы с этой ролью. Она, возможно, излишне эмоциональна, но свое дело знает и относится к нему очень ответственно.

Барбара вздохнула.

— Наверное, ты права, но…

— Но школа твое детище и ты не хочешь отдавать ее в чужие руки, верно?'— подсказала Кортни.

— Да, что-то в этом роде. — Барбара засмеялась. — Вот если бы ты заинтересовалась этой работой, тогда другое дело.

— Я? — Теперь засмеялась уже Кортни. — Я же не умею шить!

Барбара приподнялась и взяла с журнального столика несколько листов с напечатанным на машинке текстом.

— Перед приходом Луизы и Лорен я читала твой отчет о положении дел в школе. Признаться, ты меня приятно удивила, всего за неделю ты прекрасно разобралась в ситуации. Теперь я вижу, что для того, чтобы руководить школой кройки и шитья, не обязательно самой уметь шить.

Кортни считала, что она не сделала ничего особенного, просто обобщила разрозненные данные, которые ей удалось собрать, и написала отчет о состоянии дел в школе. В осенне-зимний сезон число учащихся приближалось к сотне, но в последнее время оно сократилось почти вдвое.

Барбара постучала пальцем по верхней странице.

— Рекламное объявление, которое ты поместила в местной газете, было напечатано всего два дня назад, но благодаря ему мы уже взяли восемь новых слушателей. Это отличный результат!

— Пустяки, бабушка, я же менеджер, меня этому учили, было бы странно, если бы я не осознавала важности рекламы. Если бы мы могли позволить себе рекламу на радио, думаю, приток учащихся был бы еще больше.

— Насколько больше? — заинтересовалась Барбара.

Кортни пожала плечами.

— Чтобы ответить точно, мне нужно сделать кое-какие подсчеты. Но я думаю, торопиться не стоит, посмотрим, сколько еще человек позвонят по газетной рекламе. Эфирное время на. радиостанции стоит очень дорого.

— Но я буду иметь в виду и этот вариант.

Кортни посмотрела на бабушку с притворной укоризной.

— Возможно, Лорен права, тебе давно пора на отдых.

Барбара ответила внучке таким же взглядом.

— В последние годы я беру себе гораздо меньше часов, чем раньше.

— Ну и что, административная работа ничуть не легче, преподавательской и отнимает не меньше времени. — Кортни восхищалась энтузиазмом и работоспособностью бабушки, но восемьдесят лет — это восемьдесят лет, большинство людей выходят на пенсию гораздо раньше. — Может быть, тебе все-таки стоит нанять еще одного преподавателя или взять партнера? Если тебе не нравится Лорен, поговори с Луизой.

Барбара скрестила руки на груди и воинственно произнесла:

— Не понимаю, почему в последнее время все вдруг решили, что я старая и немощная!

Кортни рассмеялась.

— Ты становишься старше, но до немощи тебе далеко! Бабушка, я тебя люблю, и мне хочется, чтобы у тебя было больше времени для самой себя. Отдохни, отправься в круиз… Если ты возьмешь партнера, то у тебя по крайней мере станет больше свободного времени.

— Дорогая моя, единственный партнер, которого я согласна обсуждать, это ты. Если тебя это не интересует, советую подумать хорошенько.

Кортни встала и оправила платье.

— Бабушка, мне пора. А где Мартина?

Мартиной звали сиделку.

— Не надейтесь, что разговор окончен, юная леди.

— Слушаюсь, мэм. Так где Мартина?

— Я послала ее в рыбный ресторан за креветками к ужину, она вернется с минуты на минуту. — Барбара заговорщически подмигнула. — Но не буду тебя задерживать, иди, нехорошо заставлять такого красавчика ждать.

В это время вернулась Мартина. Как только она открыла дверь, вместе с ней в комнату проник аппетитный запах жареных креветок, любимого лакомства Барбары. Кортни укоризненно покачала головой.

— Бабушка, ты знаешь, сколько в этом блюде холестерина? Твой кардиолог пришел бы в ужас, если бы увидел, что ты ешь.

Мартина, пухлая дама средних лет, с удивительным для ее внушительной комплекции проворством просеменила в кухню. Поставив покупки на стол, она выглянула в гостиную и заметила:

— Если в агентстве узнают, что я поддалась на уговоры клиентки, меня тут же уволят. Но пахнет божественно!

— Вы не забыли салат?! — крикнула Барбара.

Кортни открыла сумочку и проверила, не забыла ли ключи.

— Желаю приятно провести время, — напутствовала ее Барбара.

— Я записала в блокнот номер телефона ресторана, где будет проходить банкет. Если я буду нужна, звони, меня позовут. Не стесняйтесь мне звонить, — обратилась Кортни к сиделке, — если что-то понадобится.

— Не волнуйтесь, мы не собираемся совершать трудовых подвигов. Посмотрим телевизор, разгадаем кроссворды, вашей бабушке не придется поднимать ничего тяжелее карандаша.

Кортни ушла из дома, уверенная, что оставляет бабушку в надежных руках.

Райли знал, что на подготовку к свадьбе у жениха и невесты было не слишком много времени, однако не мог не отметить, что они организовали все по высшему разряду. Отец Клары не пожалел денег на свадьбу единственной дочери. Банкет проходил в лучшем ресторане города, шампанское к свадьбе было привезено из Франции и ожидалось около пятисот гостей.

— Тебе здесь нравится? — прошептал Райли, наклоняясь к уху Кортни во время медленного танца.

— Очень, — прошептала Кортни, — только мои бедные ноги начинают жаловаться.

Райли немного отстранился и быстро посмотрел на ее ноги. Ему показалось, что ступни Кортни немного отекли.

— Новые туфли, — пояснила она со смущенной улыбкой.

Ритм музыки сменился на более быстрый.

— Может быть, пропустим один танец? Выйдем на воздух, посидим где-нибудь? — предложил Райли.

Обнимая Кортни за талию, он стал выводить ее с танцевальной площадки, ловко лавируя между танцующими парами.

— Это лучшее предложение за последнее время! — с улыбкой откликнулась Кортни.

Райли остановился, посмотрел ей в глаза и вкрадчиво поинтересовался:

— А что, были и другие?

Он почувствовал странное напряжение, сковавшее плечи, но быстро сказал себе, что это не ревность, он никогда никого не ревнует.

Кортни улыбнулась еще шире и громко, чтобы перекричать музыку, уточнила:

— Как тебе сказать, вообще-то я имела в виду прошлые выходные, когда я окунулась в среду представительниц древнейшей профессии!

Две почтенного вида дамы ахнули и проводили Кортни взглядами, полными благородного негодования. Райли расслабился.

— Надеюсь, это не твои родственницы, — хихикнула Кортни. — Иначе хорошее впечатление, которое мне удалось произвести на твою тетю, будет испорчено.

Как только они вышли из бального зала, Кортни остановилась и сняла босоножки. Райли не стал ей говорить, что ей не удастся надеть их снова на отекшие ноги.

— Не волнуйся, ты в безопасности. Я вижу их в первый раз в жизни и, вероятно, в последний — как и три четверти остальных гостей.

Ночь была теплой, едва ощутимый ветерок доносил из сада пьянящий аромат ночных фиалок и роз. Кортни и Райли, не спеша, прошли по выложенной из плит дорожке и оказались в саду, которым этот отель по праву гордился. Кортни привлекла ажурная деревянная беседка, увитая ампельными розами. Она присела на нижнюю ступеньку дощатой лестницы, ведущей в беседку, Райли сел на ступеньку выше и привлек Кортни к себе так, что она оперлась на него спиной. Наклонившись к ее уху, он прошептал:

— Я уже говорил тебе сегодня, как ты прекрасна?

Чтобы видеть его лицо, Кортни запрокинула голову.

— Конечно. — На ее губах, к которым Райли весь вечер мечтал прикоснуться, заиграла лукавая улыбка. — Ты говоришь это всякий раз, когда я спрашиваю тебя про вчерашний мальчишник.

Райли хмыкнул.

— Это называется менять тему.

Брови Кортни поползли вверх.

— Я бы выразилась иначе: уходить от ответа. Так что же, были там обнаженные женщины?

Райли ни под каким видом не собирался говорить, что были, причем в большом количестве и в разной степени раздетости, но все они оставались на сцене. Смотреть на них можно было сколько угодно, но прикасаться — ни-ни. Когда кто-то из друзей или коллег Райли женился, мальчишник как правило проходил в одном и том же месте, в клубе «Мими». Сборища эти бывали довольно шумными, но вполне пристойными, никто из парней не позволял себе ничего более смелого, чем двусмысленный комплимент.

Райли улыбнулся с плутовским видом.

— Моя тетя от тебя в восторге.

Он снова сменил тему. За столом ему, как шаферу, пришлось занять место рядом с женихом, поэтому Кортни он оставил на попечении своей тети. Как только Райли смог снять с себя обязанности шафера и подошел к Кэрри, та совершенно искренне заявила, что Кортни ей понравилась. До этой минуты Райли и не подозревал, насколько важно ему было услышать одобрение тети, но от ее слов он испытал неожиданное удовлетворение.

— Твоя тетя очень славная, — сказала Кортни, придвигаясь к нему поближе. — И все время говорит о тебе. Между прочим, мне показалось, что в детстве ты и твои братья были далеко не паиньками и терроризировали соседей.

Райли усмехнулся.

— Мы были не так уж плохи, соседи вызывали полицию всего один раз.

— Всего? — Кортни рассмеялась. — Разве этого недостаточно? Честно говоря, я твоим соседям не завидую. Кэрри рассказала, что однажды вы перекрасили садовые скамейки соседа в красный цвет.

— Идея принадлежала Дженис, а на соседа у нас был зуб. Он пожаловался в полицию, что Стив подбирает бродячих кошек и держит их в доме, приехала специальная машина, кошек забрали в приют для животных, а мы с Дженис решили отомстить за Стива.

Послышались чьи-то шаги, и Райли замолчал. По дорожке в их сторону шел Хэл с бутылкой в руке, он слегка пошатывался. Заметив Райли и Кортни, Хэл кивнул и пошел дальше.

— Что это с ним? — спросила Кортни тихо, чтобы слышал только Райли. — Я заметила, что он пришел один, без дамы.

Райли покачал головой.

— Он уже довольно долго ни с кем не встречается.

— Какая-нибудь женщина водит его за нос?

Скорее он сам водит за нос женщин, подумал Райли. У его брата, конечно, были женщины, с двумя-тремя у него складывались довольно серьезные отношения, но, как только Хэл чувствовал, что его подруга подумывает о браке, он тут же давал задний ход.

— Дело не в женщинах, дело в нашем отце, — сказал Райли.

Даже не видя лица Кортни, он знал, что сейчас она растерянно подняла брови. Кортни слегка запрокинула голову и ждала, когда он продолжит.

Райли погладил ладонями ее плечи, локти и взял ее руки в свои, переплетя пальцы.

— Когда мамы не стало, отец все забросил. Я тогда был еще мал, многого не понимал, но Хэл из нас троих старший, ему пришлось тяжелее всего.

— Ты упоминал, что твоя мать работала в полиции.

— В свое время она была одной из первых женщин-полицейских. Тетя рассказывала, что, когда мама поступила на службу в полицию, ее пытались оставить на канцелярской работе, но она хотела заниматься настоящим делом и добилась своего.

— Ты должен ею гордиться, она опередила свое время.

— Я и горжусь, — серьезно сказал Райли. — Но тогда я знал только то, что они с папой работают вместе.

— Ты ее помнишь?

— Когда она умерла, я был уже далеко не младенцем, но, как ни странно, я помню только какие-то фрагменты. Особенно отчетливо мне запомнился мамин запах — от нее пахло сиренью. К сожалению, большую часть того, что я знаю, я знаю с чужих слов. Однако больницу, куда маму увезли и откуда она уже не вышла, я помню очень хорошо. — Райли помолчал и с чувством закончил: — До сих пор ненавижу больницы.

— Я не знала, — прошептала Кортни, крепче прижимаясь к нему спиной. — Ты бы хоть как-то намекнул…

Райли тихонько рассмеялся, но в его смехе не было веселья.

— И признался тебе в собственной слабости? Ты плохо знаешь мужчин!

Кортни не поддержала шутку.

— Я и не знала, что тебе и твоим братьям пришлось пережить.

— Нам всем пришлось тяжело. Преследуя одного отморозка, мама была тяжело ранена. Ее состояние было безнадежным, врачи могли только облегчить ей последние дни и часы.

— Мне очень жаль. Тебя не пустили к ней в палату? — тихо спросила Кортни.

Райли замотал головой, но потом сообразил, что Кортни его не видит.

— Нет. Мама не разрешила. Тогда я не понимал почему, но потом кто-то объяснил, что она не хотела, чтобы мы запомнили ее страдающей и обезображенной. Нам удалось только поговорить с ней по внутреннему телефону. Это было вечером, а ночью она умерла.

Райли почувствовал, что Кортни задрожала. Он догадывался, что она чувствует, он сам покрывался гусиной кожей всякий раз, когда вспоминал последнюю ночь жизни матери и ужасные дни, которые за этой ночью последовали.

— Отец так и не оправился от удара. — Райли старался говорить бесстрастно, но негодование, которое он пытался скрыть, придало его голосу суровость. — Помню, в первое время он еще как-то пытался держаться, наверное, только ради нас. Но от него осталась только внешняя оболочка. Через два года после гибели мамы он умер от сердечного приступа. Во всяком случае, эта причина значилась в свидетельстве о смерти.

— Что ты имеешь в виду?

— В день, когда хоронили маму, мы видели его в полицейской форме в последний раз. Отец стал топить горе в виски, но в конце концов утонул в нем сам. Фактически отца нам заменил Хэл. Это он поддерживал порядок в доме, следил за тем, чтобы мы учили уроки, вовремя мылись и меняли постельное белье. Позже, уже встав взрослым, я узнал, что Хэл научился подделывать подпись отца в чековой книжке, чтобы оплачивать счета.

— Господи, Райли, — ахнула Кортни, — сколько же ему было лет?!

— Десять. А когда нас взяла к себе Кэрри — двенадцать. Ты, наверное, думаешь, что Хэл был рад, когда нашлось кому о нас позаботиться? Ничего подобного. Он так привык к ответственности за младших братьев, что продолжал нести ее бремя на своих детских плечах, даже когда необходимость в этом отпала. Кэрри с ним приходилось гораздо труднее, чем со мной и Стивом, вместе взятыми.

Внезапно Райли понял, что ему стало легче, он словно сбросил тяжесть с души. Кортни ничего особенного не делала, только слушала, но ей удалось то, что не удавалось дорогостоящим детским психологам — она помогла ему выпустить на свободу демонов, которых Райли держал в себе слишком долго.

— Хэл и сейчас иногда пытается указывать нам, как жить и что делать. Хотя в действительности ему бы лучше предоставить Стива и меня самим себе и заняться собственной жизнью.

— Может быть, ему еще посчастливится встретить подходящую женщину, — со вздохом сказала Кортни.

У Райли были на этот счет серьезные сомнения, но он промолчал, не желая разрушать романтические иллюзии Кортни.

— Хватит о Хэле, мы потратили на него слишком много времени.

Райли наклонил голову и припал губами к нежной шее Кортни. Если он хотел превратить Кортни в горячий сгусток желания, то ему это почти удалось. У Кортни перехватило дыхание. По-прежнему прижимаясь спиной к его груди, она освободила руки из рук Райли, подняла их и обвила его шею. При этом она выгнула спину, и ее грудь приподнялась, являя собой соблазн, перед которым Райли не только не мог устоять, но даже и не пытался.

— Вот вы где!

Жаркие путы желания прорезал радостный голос Дженис. Райли и Кортни отпрянули друг от друга, как парочка подростков, застигнутых родителями на заднем сиденье автомобиля.

— Что тебе? — прорычал Райли.

Но Дженис и не подумала обижаться, они с Райли никогда не обижались друг на друга.

— Вас уже все разыскивают, — подал голос спутник Дженис, в котором Кортни узнала Колина.

Итак, эти двое помирились.

Кортни попыталась обуться, но безуспешно: распухшие ступни не желали влезать в босоножки.

— Идите вперед, — сказала она, — мы вас догоним, как только я смогу обуться. Если, конечно, мне вообще удастся это сделать, — добавила она уныло.

Дженис посмотрела на ее ноги.

— Бедняжка. Не мучайся, иди босиком. — Она подошла ближе и помогла Кортни встать. — Все равно никто ничего не заметит, все будут смотреть только на жениха и невесту. Клара собирается бросать букет.

Райли усмехнулся. Его, конечно, не интересовало, кто поймает букет, брошенный невестой, но раз дело дошло до бросания букета, значит, молодые скоро уедут. А это, в свою очередь, означало, что он наконец получит возможность остаться с Кортни наедине.

11

Райли с тревогой подумал, что, если Кортни будет и дальше елозить, прижимаясь к нему, его выдержка может дать трещину.

— Радость моя, сиди тихо.

— Но мне ужасно неудобно, — пожаловалась Кортни, снова меняя положение. — По-моему, ты положил слишком много льда.

Райли передвинул полиэтиленовый пакет с колотым льдом, который держал у ее виска.

— Потерпи еще немного. — Он усмехнулся, когда Кортни нетерпеливо вздохнула. — Ты сама виновата, надо было быть повнимательнее.

Кортни вырвала у него пакет и бросила в раковину, потом осторожно ощупала синяк.

— Откуда я знала, что у твоей невестки бросок, как у главного нападающего, а у Дженис реакция — как у лучшего вратаря?

Букет, к ужасу Колина, поймала Дженис, а Кортни неловко увернулась от локтя Дженис и ударилась головой о вешалку для пальто. Райли не знал, кому из двоих — Дженис или Кортни — Клара пыталась бросить букет, и не был уверен, что хочет это знать. Считается, что девушка, которая поймала брошенный невестой букет, выйдет замуж следующей. Если в этой глупой примете есть хотя бы доля правды, Райли было жаль Колина. Бедняге предстоит выдержать жесткий прессинг. Но сам он испытал огромное облегчение, когда увидел, что Кортни не придает этому суеверию никакого значения.

— Ну как, жить будешь? — Он протянул Кортни стакан с лимонадом.

— Кажется, да.

Кортни отпила прохладный напиток и улыбнулась. Райли подал ей руку, и они вместе вышли из кухни. В гостиной Райли поставил в проигрыватель пластинку с латиноамериканскими композициями. Приглушенное освещение, чувственная музыка — все это создавало романтическую атмосферу. Кортни села на диван, обитый черной кожей, Райли опустился рядом. Ему вдруг подумалось, что к этому легко привыкнуть: приходишь с работы, а дома тебя ждет удивительная женщина, нежная и прекрасная… Он поспешил прогнать эту мысль. Известно, что свадьбы настраивают на слезливо-романтический лад, но он должен сохранять трезвую голову. Если Стив решил связать себя узами брака, это еще не значит, что он, Райли, обязан последовать его примеру.

— Кто оформлял интерьер твоей квартиры? — вдруг спросила Кортни, подбирая под себя ноги и кладя голову на плечо Райли. — Бригада спартанцев?

Райли прижал ее к себе и, вдыхая аромат ее духов, оглядел комнату.

— Неужели так плохо?

— Ужасно.

По сравнению с домом Барбары, в котором царила атмосфера уюта и гостеприимства, квартира Райли даже ему самому показалась холодной и какой-то обезличенной. Гостиная, столовая и кухня представляли собой одно большое помещение, разделенное на зоны только стеллажами. Высокие потолки создавали ощущение простора. Окна, обращенные на восток, впускали много света и солнца.

— Это легко исправить, — сказал Райли. — Что конкретно тебе не нравится?

Его никогда особенно не заботило убранство квартиры, но мнение Кортни вдруг стало для него важным. Даже очень.

— Будь это моя квартира, — сказала Кортни, — я бы добавила цветовые акценты. Не обязательно избавляться от всей этой черной кожи, но уж столы я бы выбросила. В офисе они смотрелись бы неплохо, но дома… — Кортни передернула плечами. — И еще, когда смотришь на эту квартиру, не понятно, кто в ней живет. Имеет смысл добавить какие-то детали, отражающие личность хозяина.

Пожалуй, в словах Кортни есть резон, решил Райли. В квартирах обоих его братьев много семейных фотографий, он же ограничился настенным календарем. В квартире Стива и Клары повсюду валялись книги, а в последнее время появились журналы с фасонами подвенечных платьев и туристические проспекты. Райли подозревал, что в скором времени их сменят книги по воспитанию детей. Между тем столешница его журнального столика хранила девственную чистоту.

Райли вдруг представил, как Кортни наклоняется и достает из-под этого столика закатившиеся туда игрушечные машинки. Райли почти наяву увидел на обеденном столе керамическую кружку с молоком, к которой тянутся детские ручонки. Он не знал, почему его воображение нарисовало именно эти образы — не знал, да и не хотел в этом копаться. До сегодняшнего вечера безжизненная стерильность собственной квартиры его не беспокоила. Он ее попросту не замечал. Ему нравилась строгая простота, отсутствие лишних предметов. И сейчас нравится, разве нет?

Да, это то, что мне нужно, упрямо сказал себе Райли.

Бесполезно: он не мог стряхнуть наваждение и снова и снова представлял, как Кортни расцвечивает его черно-белое существование всеми цветами радуги, наполняет мелодичным смехом.

Кортни поставила свой стакан на журнальный столик, потом взяла стакан Райли и поставила его рядом.

— Я не хочу говорить об оформлении интерьера. — Она встала на колени, приподняла подол платья и села верхом на его бедра. — Если честно, я вообще не хочу разговаривать, — закончила она шепотом.

В глазах Кортни вспыхнули дерзкие огоньки, губы сложились в соблазнительную улыбку, в ее взгляде Райли прочел желание, которому и не думал сопротивляться. Сегодня он был намерен дойти до конца.

— Что у тебя на уме? — спросил он, хотя не надо было быть великим психологом, чтобы догадаться о намерениях Кортни.

Райли желал и ждал этого с той самой минуты, когда впервые увидел ее у дома Барбары.

— Наслаждение, — проворковала Кортни. Она медленно, одну за другой расстегнула пуговицы на его рубашке и погладила грудь с рельефно вырисовывающимися под кожей мускулами. Тело Райли наполнилось теплом, которое постепенно концентрировалось в одном месте.

— И страсть.

Райли терпеливо дожидался, когда сварится кофе. Пока он принимал душ и одевался, Кортни не проснулась, а он не торопился ее будить, потому что боялся оказаться лицом к лицу с ней, посмотреть в ее глаза. Райли, понимал, что, не будь он эгоистом, ему бы следовало распрощаться с Кортни, как только она прошептала эти роковые слова «я тебя люблю». Но он пошел на поводу у своих плотских желаний, сделал вид, что не слышал этих слов, и занимался с Кортни любовью до тех пор, пока небо на востоке не начало светлеть в преддверии восхода.

Он всегда считал себя не робкого десятка и трезво мыслящим человеком, но сейчас не представлял, что делать дальше. Когда в душу Райли закрались первые подозрения, что он начинает влюбляться в Кортни, он встревожился, но не слишком, однако, когда Кортни призналась ему в любви, он понял, что пора принимать меры. Райли не мог принять ее любовь. Давным-давно он дал себе клятву, что не допустит, чтобы его полюбила женщина, что не станет причиной страданий, равных тем, что свели в могилу его отца.

— Доброе утро.

Услышав хрипловатый спросонья голос Кортни, Райли вздрогнул — не столько от неожиданности, сколько от страха. Он понимал, что собирается причинить Кортни боль, но утешал себя мыслью, что тем самым уберегает ее от еще больших страданий в будущем.

Райли оглянулся на Кортни. С растрепанными волосами, с губами, все еще припухшими от его поцелуев, она выглядела очень сексуально — даже слишком сексуально на взгляд Райли. Ему вспомнились некоторые самые интимные моменты прошедшей ночи, и тело недвусмысленно отреагировало на эти воспоминания. На Кортни была его белая рубашка, солнечный свет, озарявший Кортни со спины, делал рубашку почти прозрачной. Райли отвел взгляд от слишком соблазнительного зрелища, но поздно, желание уже овладело им. Настроение у Райли испортилось еще больше. Злясь на себя и борясь искушением подольше полюбоваться стройными ножками Кортни, он достал из кухонного шкафа кружку и с излишней силой поставил ее на стойку.

— Тебе лучше собираться домой, Барбара, наверное, уже волнуется.

Против воли Райли его слова прозвучали слишком резко, но он ничего не мог с этим поделать. Райли напомнил себе, что по большому счету это даже к лучшему. Разумнее оборвать их отношения сейчас и идти дальше, чем поощрять чувства Кортни, которые он не может принять.

Райли допустил ошибку: вместо того, чтобы отвернуться от Кортни и налить себе кофе, он смотрел на нее так долго, что успел увидеть в ее глазах удивление и боль.

— Что случилось, Райли?

Ее голос довершил начатое взглядом: Райли почувствовал себя так, словно ему в грудь вонзили кинжал. Он запоздало отвернулся и налил себе кофе.

— В середине дня мне нужно быть в доме тети Кэрри, она принимает у себя родственников, меня там ждут.

Райли не уточнил, что обещал прийти вместе с Кортни.

Кортни скрестила руки на груди, отчего подол рубашки немного задрался, открывая ее восхитительные бедра еще больше.

— Не умеешь ты врать.

Райли притворился, что не понял. Он отпил горячий кофе из кружки, стараясь протянуть время. Но он понимал, что никакая отсрочка ему не поможет, его миссия от этого не станет легче, рано или поздно он все равно должен сказать Кортни — первой женщине, которую он подпустил к себе настолько близко, что она стала ему небезразличной, — что им не стоит больше встречаться.

— Я сказала, что обманщик из тебя никудышный. — Кортни опустила руки, подошла к стойке и прислонилась к ней бедром. — Не знаю, в чем дело, но ты торопишься от меня избавиться явно не потому, что переживаешь за здоровье моей бабушки.

Своей проницательностью Кортни нисколько не облегчила Райли задачу. Утро началось плохо, день обещал стать только хуже. Но он ничего не мог изменить.

— Послушай, Кортни…

— Нет, это ты послушай! — с жаром перебила она. — Ночью между нами все было великолепно, что же произошло? Или ты наконец вспомнил, что я призналась тебе в любви? Не это ли тебя так испугало, что ты торопишься от меня избавиться?

Наступившую тишину прорезал телефонный звонок. Сначала Райли хотел снять трубку, чтобы выиграть еще немного времени и найти нужные слова, но потом решил, что лучше покончить с неприятным делом побыстрее. Телефон замолчал. Райли не успел ничего сказать, Кортни выпрямилась и воинственно вскинула подбородок.

— Я поняла, в чем дело. Ты боишься, как бы какая-нибудь женщина не накинула на тебя хомут! И этот звонок наверняка был от одной из претенденток на твою свободу.

— Ошибаешься, — возразил Райли.

Кто ему звонил, он не знал, не знала этого и Кортни, но в другом она попала в точку: Райли много лет избегал всего, что хотя бы отдаленно напоминало серьезные отношения.

Кортни сердито смахнула с лица прядь волос.

— Вот почему ты утром встретил меня так холодно! Ты боишься, что я прячу в сумочке уздечку и, стоит тебе зазеваться, накину ее на тебя и лишу тебя твоей драгоценной свободы? Это единственное объяснение, другого я не вижу, потому что я точно знаю, что ты тоже ко мне неравнодушен.

— Дело не в…

Слова застряли в горле Райли, отрицать очевидное он не мог. В том-то и беда, что он неравнодушен к Кортни, и это еще мягко сказано. Будь он к ней безразличен, этот разговор вообще не состоялся бы.

— Скажи, Райли, разве я просила тебя сжечь записную книжку с телефонами других женщин? — Кортни подошла к нему почти вплотную и посмотрела в глаза. — Разве я хоть словом намекнула, что стремлюсь к браку или мечтаю о вечной любви?

В гневе Кортни была прекрасна, если бы Райли не боролся за выживание — и свое, и ее, — то залюбовался бы румянцем на ее щеках, огнем в ее глазах.

— Нет, — признал он.

— Тогда в чем дело? — Кортни ткнула его в грудь своим изящным пальчиком. — Что творится в твоей упрямой голове?

Райли вздохнул и произнес слова, которые — он точно это знал — оттолкнут Кортни.

— Мне не нужна твоя любовь.

Даже если бы Райли влепил ей пощечину, Кортни и то была бы ошеломлена меньше. Во всяком случае, эмоционально. Физически он к ней не прикоснулся, однако она почувствовала себя так, будто получила сильнейший удар в самое сердце, и оно разлетелось на мелкие кусочки.

«Мне не нужна твоя любовь». Какие слова могут ранить больнее?

Кортни отшатнулась от Райли и стала пятиться, пока не уперлась спиной в шкаф, но это не помогло, его слова по-прежнему болезненно отдавались в ее голове гулким эхом, к сердцу подбирался леденящий холод. Как я могла снова так жестоко ошибиться? — в ужасе спрашивала она себя.

— В таком случае мне больше нечего сказать. — Кортни с удивлением услышала, что ее голос не дрожит. К сожалению, она не могла сказать того же о руках и ногах. — Мне нужно собрать вещи.

Больше всего Кортни хотелось сейчас дать волю слезам, но потребность поскорее оказаться подальше от Райли помогала ей держаться. Она дошла до середины гостиной, когда Райли ее окликнул:

— Кортни, подожди.

— Не говори ничего, прошу тебя, — сказала она, не глядя на Райли. Ей не хотелось на него смотреть: вид Райли лишний раз напомнил бы ей, какой она была дурочкой, решив, что он не такой, как другие мужчины. — Мое самолюбие не вынесет нового удара.

— Мне очень жаль.

Если Райли рассчитывал ее умиротворить, то напрасно, Кортни только разозлилась. Она горько рассмеялась и сказала:

— Мне тоже.

Не дав себе времени сделать какую-нибудь глупость, например, расплакаться перед Райли, Кортни ушла в спальню и закрыла за собой дверь. К тому времени, когда она осталась одна, все ее тело сотрясала дрожь. Негодование, смущение и неудовлетворенность образовали гремучую смесь, Кортни чувствовала, что может взорваться от малейшей искры. Руки ее дрожали так сильно, что она не могла расстегнуть пуговицы на рубашке. После нескольких неудачных попыток Кортни просто стянула ее через голову и бросила на кровать. Смятые простыни, казалось, смеялись над ней.

— Проклятье! — пробормотала Кортни.

Она злилась не столько на Райли, сколько на себя: ее снова угораздило сделать неправильный выбор. Учитывая ее прошлое, ей не стоило бы удивляться, но на этот раз последствия ее ошибки будут гораздо серьезнее. На этот раз она по-настоящему влюбилась.

Кортни подобрала с пола бюстгальтер, прошла через всю спальню и взяла платье. По дороге ей пришлось переступать через одежду Райли, разбросанную по всей комнате, и она вспомнила, как ночью буквально срывала ее с его тела. Кортни было трудно представить свою дальнейшую жизнь без Райли, но у нее не было выбора. Он-то свой выбор сделал, ему не нужна ее любовь. Она сама ему не нужна.

Она не была уверена, на кого злится больше, на него или на себя, вероятнее всего, на обоих. На себя — за глупость, за то, что позволила себе влюбиться. На него — за то, что он грубо вышвырнул ее вместе с ее любовью из своей жизни.

Кортни надела платье, застегнула «молнию» до талии и села на кровать.

— Кортни?

Райли вошел в спальню. Кортни оглянулась, не заботясь о том, что бюстгальтер на ней не застегнут, а лиф платья свисает вниз от талии. На красивом лице Райли застыло жалкое выражение, но Кортни не испытала от этого мрачного удовлетворения, напротив, ее собственная боль только усилилась, у нее возникло желание швырнуть в Райли чем-нибудь тяжелым и желательно острым. Райли засунул руки в задние карманы темно-синих джинсов.

— Я знаю, о чем ты думаешь.

Кортни злилась и недоумевала, почему он не может просто оставить ее в покое. Райли выразил свою позицию яснее ясного. Она ему не нужна. И она это уяснила, так что же ему еще нужно? Она застегнула бюстгальтер, поправила чашечки и повернулась к нему в пол-оборота.

— Вот как? И что же я, по-твоему думаю?

— Ты думаешь, что я — бесчувственный мерзавец.

С этим Кортни спорить не стала.

— Можешь добавить еще несколько определений покрепче, и тогда ты, пожалуй, станешь первым мужчиной в истории, который хоть в чем-то прав.

От ее резкости Райли поморщился, как от боли.

— Наши отношения скончались, и я сейчас не в настроении препарировать этот труп.

Кортни отложила это занятие до того момента, когда останется одна и запасется несколькими упаковками бумажных носовых платков. Она встала и надела лиф платья. Ей хотелось как можно быстрее покинуть квартиру Райли, пока она действительно не запустила в него чем-нибудь.

Хмурые складки на лбу Райли означали, что он не оценил ее сарказм.

— Кортни, ты действительно мне не безразлична. — Он шумно вздохнул и взлохматил пятерней и без того растрепанные волосы. — Черт, наверное, я даже тебя люблю. Не знаю точно, со мной такого еще не случалось.

— Значит, мне невероятно посчастливилось. Я влюбилась в мужчину, который говорит, что любит меня, но не хочет моей любви. Здорово, Райли, железная логика, ничего не скажешь!

Кортни застегнула «молнию» на платье до конца и огляделась, ища туфли. Хоть убей, не пойму, думала она, как можно одновременно признаваться женщине в любви и причинять ей боль.

— Ты только еще сильнее все усложняешь, — пожаловался Райли.

Есть, нашла! Носок одной туфли выглядывал из-под кровати.

— А я и не собиралась облегчать тебе жизнь.

Кортни встала на колени, откинула свисающую до пола простыню и чуть не расплакалась: постельное белье все еще хранило запах Райли, запах их неистового соития.

— Может, остановишься на минутку и позволишь мне все объяснить?

Кортни схватила туфли и поспешно встала, чтобы не вдыхать запах, напоминающий о том, что она теряет. От резкого движения у нее на секунду закружилась голова.

— И не подумаю! — бросила она и быстро пошла к двери спальни.

Райли последовал за ней. И воспоминания — тоже.

Шпильки были разбросаны по дивану и по полу, Кортни собрала их и высыпала в сумочку. Она выпрямилась и почувствовала на плече тяжелую руку Райли, вынуждающую повернуться. Кортни повернулась, но не подняла на него взгляд. Она боялась, что если посмотрит в глаза Райли, то не выдержит и разрыдается.

— Кортни, посмотри на меня.

Не смей, не вздумай смотреть ему в глаза, это слишком опасно! — приказала себе Кортни.

Райли мягко приподнял ее голову за подбородок, вынуждая посмотреть на него. Кортни подчинилась — и была ошеломлена выражением боли, которое читалось в его взгляде. Райли страдал так же, как она.

— Мой отец любил маму.

Бархатный голос Райли, полный чувства, немного пригасил гнев Кортни, но не до конца.

— Она была для него всем. — Он опустил руку. — Когда она умерла, он тоже умер. Физически он не изменился, но внутри него что-то умерло, осталась только внешняя оболочка. Кортни, я не гоняюсь каждый день за вооруженными преступниками и, конечно, не лезу на рожон без особой необходимости, но в моей работе все равно есть элемент опасности.

Кортни все еще не понимала, к чему он клонит.

— При чем здесь твоя работа? Какое она имеет отношение к нашим чувствам?

— Не понимаешь? А если со мной что-то случится? Представь себе, что мы стали жить вместе или даже поженились, у нас родились дети. Подумай о ребенке, которого ты носишь. Я не хочу, чтобы тебе пришлось пережить то же, что пережил мой отец, когда мама погибла.

У Кортни в буквальном смысле отвисла челюсть. От удивления она даже выронила из рук сумочку и туфли. Не может быть, чтобы Райли говорил серьезно! Или может? Кортни потерла пальцами виски, но ее растерянность от этого не уменьшилась. Она села на диван и встряхнула головой. Оправившись от шока достаточно, чтобы вновь обрести дар речи, Кортни медленно, почти по слогам проговорила:

— Постой-ка, кажется, я чего-то недопонимаю. Ты не хочешь, чтобы я тебя любила, потому что думаешь, что, если с тобой что-то случится, это меня уничтожит?

— В общем и целом… так.

Кортни ошеломленно покачала головой.

— В жизни не слышала более нелепого оправдания мужского страха перед серьезными отношениями!

— Не забывай, что я пережил эту ситуацию. — Райли повысил голос. — Я своими глазами видел, что происходит с человеком, который слишком сильно любил другого человека.

— То, что ты пережил — это ужасно, не спорю. Ты потерял мать, а потом стал свидетелем того, как твой отец медленно убивает себя. Но, Райли, тебе не приходило в голову, что все люди разные, что одни эмоционально сильнее других?

Райли повернулся к Кортни спиной и отошел к комоду. Он снова засунул руки в карманы и ссутулил плечи. Кортни встала и подошла к нему, спрашивая себя, хватит ли ей сил изменить убеждения, с которыми Райли прожил больше двадцати лет, убеждения, которые она и понимала-то с трудом.

— Райли, смерть — это часть жизни. Потеряв любимую или любимого, человек скорбит, это естественно, но жизнь продолжается. А твой отец… он просто погряз в жалости к себе. Вместо того, чтобы чтить память твоей матери, он ее разрушил.

Райли круто развернулся и посмотрел на Кортни, от его взгляда повеяло таким арктическим холодом, что Кортни едва сдержалась, чтобы не поёжиться.

— Ты судишь о том, чего не знаешь! Тебя там не было.

— Не было, но ты сам сказал, что твой отец просто сдался. Более того, он фактически бросил сыновей именно тогда, когда они в нем больше всего нуждались. Когда ты в нем больше всего нуждался.

— Это верно, — нехотя согласился Райли. — Но будь я проклят, если допущу, чтобы со мной… если стану причиной таких же страданий женщины, которая меня любит.

От Кортни не укрылась его многозначительная оговорка. Понимание того, что в действительности творится в душе Райли, пронзило ее, как разряд тока. Не обращая внимания на мрачную, даже угрожающую маску на лице Райли, она воскликнула:

— Я все поняла! Ты до смерти боишься, что кончишь так же, как твой отец! Хотя ты и говоришь, что, возможно, тоже любишь меня, тебе легче меня отпустить, чем признать правду. Так меньше риска, правда?

На мгновение во взгляде Райли отразилось нечто, очень похожее на панику, но он быстро спрятал свои чувства под непроницаемой маской — глядя на него, никто не догадался бы о его уязвимости.

— Чушь собачья!

— Ты так думаешь? А по-моему, тебя приводит в ужас мысль, что ты можешь повторить судьбу отца и медленно уничтожишь самого себя. Ну так вот, Райли, у меня для тебя новость: если ты не поумнеешь, то закончишь жизнь несчастным, очень одиноким стариком.

— Тебе лучше уйти!

Угрожающие нотки в ледяном голосе Райли подсказали Кортни, что она зашла слишком далеко, разбередив все еще не зажившую рану. Ну и пусть, дерзко подумала Кортни. Она вовсе не стремилась причинить Райли боль, но чувствовала, что, если не сможет разогнать туман, который Райли вокруг себя напустил, то он никогда не увидит реальность в истинном свете.

Райли был мрачнее тучи, его угрожающий взгляд должен был бы испугать Кортни, обратить ее в бегство, но она подбоченилась и воинственно посмотрела на Райли.

— Уйти, говоришь? Чтобы ты так никогда и не взглянул правде в глаза? Или чтобы ты не осознал, что отбрасываешь нечто драгоценное только потому, что кто-то другой погряз в жалости к себе и саморазрушении?

Райли выругался, но его голос утонул в телефонном звонке. На этот раз звонивший, по-видимому, не собирался сдаваться. Райли пошел к телефону. Кортни обулась и подняла с полу сумочку. Если Райли не образумится, ей нечего здесь делать, остается только уйти.

— Выезжаю немедленно! — рявкнул Райли в трубку и швырнул ее на рычаг.

Ему повезло, подумала Кортни, звонок избавил его от дальнейшего самоанализа, а мне не повезло, мне предстоит жить с разбитым сердцем.

— Не знаю, как сказать…

— Скажи «прощай». — Кортни вздохнула, признавая свое поражение. Даже она понимала, когда битва проиграна. — Всего одно слово, очень просто.

Она собралась уйти, но Райли схватил ее за руку.

— Нет, Кортни, подожди.

Райли не кричал, напротив, он вдруг заговорил тише, мягче, и от этого Кортни вдруг по-настоящему встревожилась. Ее охватило неприятное предчувствие, не имеющее отношения к их будущему.

— Что случилось? Кто звонил?

— Звонили из моего участка. Барбара и ее сиделка в безопасности, но школа сгорела. — Райли привлек Кортни к себе.

На Кортни снизошло спасительное оцепенение. Она застыла неподвижно, Райли погладил ее по спине.

— Мне очень жаль, Кортни. На этот раз не обошлось.

12

Райли медленно подъехал, к тому, что еще недавно было школой Барбары Макфилд. Вся улица была запружена красными пожарными машинами. Пожарным удалось предотвратить распространение огня на соседние строения, но справиться с огнем в самой школе пока не удалось, пламенем была охвачена все здание, уже сейчас было ясно, что от него мало что останется.

— О Господи… — прошептала Кортни. — Не понимаю, кому помешала наша школа?

Райли накрыл ее руку своей и слегка сжал пальцы.

— У поджигателей своя извращенная логика, нам ее не понять, но они обычно находят оправдание своим действиям. Нередко бывает, что кто-то устраивает поджог из мести, действуя по принципу «око за око».

Кортни посмотрела на него со смесью испуга и недоверия.

— Из мести? Но кто и за что может мстить моей бабушке?

Райли не понимал, что ее так удивило, ведь они уже обсуждали версию поджога из мести.

— Все предыдущие поджоги явно были преднамеренными.

Кортни дрожащими руками открыла дверцу и вышла из машины.

— Я поселю бабушку в отеле.

— Это давно нужно было сделать. — Осознание того, что могло бы случиться, заставило Райли говорить резче, чем он хотел. — Здание можно построить заново, людей — нет.

Кортни бросила на него раздраженный взгляд и хлопнула дверцей. Райли в досаде шлепнул ладонью по рулю. Чем дальше, тем хуже, а ведь день только начался! Райли корил себя за то, что причинил страдания Кортни, но и от нее он сейчас тоже не был в восторге. Своим доморощенным психоанализом она практически заставила его подавиться собственными объяснениями. Но вдруг она права? Тогда еще хуже.

— Не вздумай читать мне лекции! — предупредила Кортни, когда Райли догнал ее и пошел рядом. — Я прошу тебя только об одном: поймай этого подонка, чтобы моя бабушка могла жить дальше спокойно, не боясь, что он подожжет то немногое, что у нее еще осталось.

Кортни увидела Барбару, которая наблюдала за тушением пожара из инвалидной коляски. Рядом с ней стояла Мартина. Место происшествия было оцеплено полицией, но Райли показал свой жетон, и его немедленно пропустили. Он собирался, не мешкая, начать опрос свидетелей. Кортни подошла и обняла бабушку за плечи. Райли остановился рядом с Кортни.

— Барбара, мне очень жаль, что это случилось, — сказал он.

Кортни обошла инвалидную коляску и встала с другой стороны, игнорируя Райли. Ее напряженно расправленные плечи и воинственно задранный подбородок сказали ему, что он снова чем-то ей не угодил.

— Спасибо за сочувствие, — сказала Барбара. — Даже не верится, что все пропало. Годы, десятилетия труда…

Райли присел на корточки перед инвалидной коляской, но женщина не смотрела на него, ее взгляд был обращен в прошлое.

— У мужа не было работы, а нужно было как-то содержать детей. Я могла бы получить неквалифицированную работу на старой фабрике, но платили там очень мало. Единственное, что я умела делать хорошо, это шить, вот я и решила открыть в нашей квартирке вечерние курсы кройки и шитья. Когда нет денег на новую одежду, женщины поневоле задумываются, нельзя ли перешить что-то из старого. — Тонкие губы пожилой женщины тронула слабая улыбка. — Моими первыми ученицами были невесты или одинокие молодые женщины, которым хотелось одеться получше, да средства не позволяли. Не прошло и года, как учениц стало так много, что мне потребовались помощники. Потом Хьюберту повезло, он получил приличную работу, и вскоре мы купили этот старый двухэтажный дом. Он был в запущенном состоянии, только поэтому нам и удалось купить его недорого, мы отремонтировали его своими руками.

Райли мысленно прикинул нынешнюю стоимость здания.

— Вы получите за школу хорошую страховку.

Барбара покачала головой.

— Школу не вернешь ни за какие деньги. В моем возрасте, молодой человек, поздно начинать с нуля. — Она вздохнула. — Ничего не осталось.

Кортни снова обняла бабушку.

— Дом не пострадал.

Райли не стал возражать. Насколько он мог судить, пожарным удалось локализовать пламя, и оно уже не перекинется на дом. Однако огонь непредсказуем, как женщина, и, пока пожар не будет окончательно потушен, ничего нельзя сказать наверняка.

— Вы сможете отстроить школу заново, — сказал он Барбаре, — главное, что никто не пострадал.

Кортни неодобрительно посмотрела на него, но ничего не сказала. Райли почел за благо притвориться, что не замечает ее враждебности. Он снова обратился к Барбаре:

— Вы не заметили чего-нибудь подозрительного? Может быть, вокруг школы ходил кто-то незнакомый?

— Ничего и никого не заметила. Полицейские уже задавали мне этот вопрос, и я сказала, что Мартина почувствовала запах дыма и вызвала пожарных. Потом мы сразу покинули дом и стали ждать.

Райли повернулся к сиделке.

— Вы почувствовали запах дыма?

— Да, — подтвердила Мартина. — Мы только сели завтракать, когда запахло дымом.

— Вы ничего не видели? Может, слышали подозрительный шум? Никто не шнырял по территории?

Мартина отрицательно покачала головой.

— Нет, ничего. Мне очень жаль, я бы хотела помочь следствию, да не могу.

— Вы сделали более чем достаточно, — сказала Кортни. Она бросила еще один уничтожающий взгляд на Райли. — Я вам очень благодарна, что вы были с бабушкой.

— Барбара, Барбара!

Райли оглянулся и увидел, что к ним спешит Лорен.

— Ох, Барбара, это ужасно, — проговорила Лорен, почему-то задыхаясь. — Я проезжала мимо, увидела дым и вышла из машины посмотреть, в чем дело. Вы не пострадали?

Райли нахмурился. Лорен никак не могла проезжать мимо: улица, на которой стоял горящий дом, была перекрыта полицией. Они с Кортни только потому смогли проехать, что он предъявлял всем жетон. Разве что Лорен проезжала по другой улице и остаток пути проделала пешком. Словно подслушав его мысли, Барбара спросила:

— Как ты здесь оказалась, Лорен?

— Я ехала к дочери, посмотреть ее новый дом и помочь распаковать вещи.

Райли насторожился еще сильнее. Из личного дела Лорен он знал, что она жила в двадцати милях к западу от школы. А в разговоре с ним Лорен вскользь упомянула, что ее дочь купила дом в пригороде. Так что, если она ехала из своего дома к дому дочери, ее путь никак не мог пролегать мимо школы. Разве что у Лорен есть еще одна дочь, которая в это же самое время купила дом в другом месте, но этот вариант показался Райли маловероятным.

Лорен уставилась застывшим взглядом на огонь.

— Плохо, — пробормотала она, — очень плохо.

Кортни многозначительно посмотрела на Райли, затем переключила все внимание на Лорен.

— Выходит, это даже хорошо, что бабушка не согласилась взять вас в партнеры, — сказала Кортни медленно, тщательно подбирая слова. — Скоро от школы ничего не останется.

Лорен, казалось, не слышала Кортни, завороженная огнем. Но Райли слышал каждое слово и отлично понял подтекст. У поджигателя должен быть мотив. Одно из первых мест, где следует искать поджигателя, — пожарище. Обычно виновник находится среди зевак, наблюдающих за пожаром. Но во всех предыдущих случаях, когда Райли приезжал на место происшествия, там не было никого, кроме самой Барбары.

Райли испытал такой мощный приступ гнева, что едва сдержался. Он коротко кивнул Кортни, показывая, что понял ее намек. Воспользовавшись тем, что Лорен была поглощена созерцанием пожара, он отошел в сторону, чтобы поговорить по рации. Через несколько секунд к ним уже направлялись трое полицейских в форме. Райли приблизился к Лорен и остановился позади нее. Трое полицейских окружили ее.

Барбара недоуменно посмотрела сначала на Райли, затем на полицейских и, наконец, на женщину, которая проработала в ее школе много лет.

— Что происходит?

Клифф Слоун обратился к Лорен:

— Мэм, нам нужно задать вам несколько вопросов.

— Лорен? Лорен! — Барбара вдруг все поняла. Она ахнула и всплеснула руками. — Что же ты натворила!

Лорен стала заламывать руки, по-прежнему не отводя взгляд от пожарища.

— Я не хотела, чтобы школа сгорела, это вышло случайно, я рассчитывала, что пожар потушат в самом начале, как в прошлые разы.

Барбара приподнялась в инвалидной коляске и посмотрела в ошеломленное лицо Лорен.

— Но зачем? Почему ты это сделала?

— Барбара, ты уже старая, тебе пора уступить дорогу молодым. Я просила тебя продать школу мне, но ты такая упрямая… Вот я и разработала этот план, Я рассчитывала, что, если школа станет тебе в тягость, ты будешь рада от нее избавиться. — Лорен вдруг всхлипнула и повторила: — Я не хотела, чтобы все сгорело, это вышло случайно.

Полицейские повели Лорен к патрульной машине. Райли снова присел на корточки перед инвалидной коляской. Барбара выглядела такой же ошеломленной, как Лорен, только у нее были на то более веские основания.

— Как вы себя чувствуете? — участливо спросил он.

Барбара улыбнулась сквозь слезы.

— Я в порядке, ничего со мной не случится. За свою жизнь я пережила много всякого, переживу и это,

Райли восхищался неустрашимостью и выдержкой пожилой женщины. Было нетрудно догадаться, от кого Кортни унаследовала эти качества.

— Кортни отвезет вас в отель, поживете там пару дней, пока не расчистят пепелище. Сейчас мне нужно идти, но позже я обязательно вернусь и расскажу вам, что ждет Лорен.

— Спасибо, — сказала Барбара, — я очень ценю вашу помощь.

Райли встал и перехватил взгляд Кортни.

— Где вы остановитесь?

— В отеле на соседней улице.

— Я вам позвоню позже.

Кортни надела солнцезащитные очки, скрывая выражение глаз.

— Единственное, что нам осталось друг другу сказать, это «прощай».

Слова застряли в горле Райли. Не он ли говорил Кортни, что ему не нужна ее любовь? Так чем же он недоволен, почему тянет время? В конце концов он повернулся и пошел к машине. Прощай. Одно-единственное слово, но сказать его вовсе не так легко, как утверждала Кортни. Это трудно. Невозможно.

13

Прошло две недели. Кортни была как никогда близка к полному истощению сил. Она сидела на террасе бабушкиного дома и потягивала из высокого тонкого стакана холодный лимонад. Бульдозер сравнивал с землей то, что осталось от школы после пожара.

Кортни и Барбара вернулись в дом через два дня после происшествия, но до возвращения к нормальной жизни — или хотя бы к жизни, отдаленно напоминающей нормальную, — было еще далеко. Кортни приступила к работе в риэлтерской фирме. Кроме того, не желая перегружать бабушку, она взяла на себя большую часть хлопот, связанных с оценкой ущерба и получением страховки за сгоревшую школу. Она звонила по телефону, встречалась с адвокатами, страховыми агентами, строителями, и все это — в свободное от работы время. Кортни не отозвала из агентства по трудоустройству свою заявку, и несколько дней назад получила предложение о работе на полную ставку. Предложение было довольно выгодным, но Кортни пришлось отказаться. Решение далось ей нелегко, она ни к чему так не стремилась, как к стабильности и уверенности в будущем, но решила со временем открыть собственную фирму, и это стало еще одной причиной, по которой Кортни не могла согласиться на постоянную работу.

В первую ночь в отеле Барбара пыталась уговорить Кортни взять на себя руководство школой, если она будет восстановлена. Кортни решительно отказалась, тогда Барбара завела серьезный разговор о том, что ей пора менять свою жизнь. Результат этого разговора оказался неожиданным: сгоревшее здание было решено отстроить заново, но открыть в нем не школу кройки и шитья, а дизайн-студию. Идея заняться дизайном интерьеров возникла у Кортни еще в тот вечер, когда она впервые попала в холостяцкую квартиру Райли и поняла, что могла бы полностью преобразить ее. Она понимала, что работа дизайнера требует кроме вкуса определенных знаний и подготовки, но она собиралась на первых порах взять на себя только организационную часть, наняв двух-трех выпускников художественного колледжа. У Кортни до сих пор кружилась голова при мысли, что она начинает совершенно новую, самостоятельную жизнь. Барбара не только предложила Кортни ссуду, но и согласилась стать ее партнером. Первый этаж нового дома было решено отдать под офис фирмы, а второй сдавать в аренду.

Неудивительно, что Кортни устала. Неделя была такой напряженной, что она не успевала как следует восстановить силы за время сна. Но дело было не только в этом. Даже когда она вечером без сил валилась в кровать, то долго не могла уснуть. Когда же ей это удавалось, ее преследовали беспокойные сны, и со звонком будильника она просыпалась не отдохнувшей.

Кортни скучала по Райли. Она скучала по нему настолько, что ей становилось больно даже дышать, если она позволяла себе задумываться о своих чувствах. Не обращать внимания на боль было почти невозможно, проходил день за днем, но даже время, которое считается лучшим лекарем, не приносило ей облегчения.

Райли, как и обещал, приехал к Барбаре после допроса Лорен. Он позвонил из вестибюля отеля, трубку взяла Кортни. Она назвала Райли номер комнаты, а потом сбежала, боясь встретиться с ним лицом к лицу. Смотреть на него и осознавать, что ей никогда не ощущать тепло его сильных рук на своем теле, не прикасаться к его нежным губам, Кортни было невыносимо.

В отель Кортни вернулась только после того, как увидела, что машина Райли выехала со стоянки. Барбара хранила молчание по поводу ее поведения. Кортни это казалось немного подозрительным, но она была рада уже тому, что бабушка не докучает ей вопросами и советами.

С того дня Кортни больше не видела и не слышала Райли. Она со страхом ждала, что ей придется встречаться с ним в ходе следствия, но Райли избавил и себя, и ее от потенциально неловкой ситуации, передав дела Клиффу Слоуну.

Впрочем, напомнила себе Кортни, она напрасно волновалась, Райли выразил свою позицию совершенно недвусмысленно.

К горлу Кортни подступил комок, она сделала большой глоток лимонада, но это не помогло. Она тяжело вздохнула и посмотрела на часы. Скоро Барбара и ее сиделка должны вернуться с сеанса физиотерапии. Кортни собиралась войти в дом, когда заметила, что к пепелищу, оставшемуся на месте школы, подъезжает сияющий «кадиллак». Рука Кортни замерла в воздухе, не успев коснуться перил. Роскошный автомобиль затормозил, водитель вышел на дорогу, посмотрел на дом, щурясь от яркого солнца, и вдруг приветственно помахал рукой. В первые мгновения Кортни решила, что у нее галлюцинации, она зажмурилась, но, когда открыла глаза снова, мужчина не только никуда не делся, а шел к ней. Он подошел к ступенькам террасы и остановился.

— Джоди? Что ты здесь делаешь?

Кортни понимала, что ее вопрос прозвучал резко, но появление Джоди ее ошеломило. Хотя за время, прошедшее после их телефонного разговора, ее гнев немного остыл, она вовсе не собиралась встречать изменника с распростертыми объятиями.

Джоди пожал плечами.

— Я решил, что нам стоит поговорить.

— Ты мог бы позвонить, междугородный телефонный звонок обошелся бы тебе гораздо дешевле.

Тонкие губы Джоди сложились в кривую улыбку.

— Вижу, ты не собираешься облегчать мне жизнь.

— С какой стати?! — вспылила Кортни, но затем взяла себя в руки, села и похлопала ладонью по ступеньке. — Ладно, раз уж приехал, садись.

Джоди поддернул безукоризненно отглаженные брючины и сел.

— Ты хорошо выглядишь, Кортни.

Кортни усомнилась в его искренности — недосыпание и постоянная беготня с одной встречи на другую — все это не могло не отразиться на ее внешности. Кортни чувствовала себя как выжатый лимон и подозревала, что так же выглядит. Светло-серая блузка из тонкого трикотажа и легкие хлопковые брюки, некогда цвета морской волны, но изрядно выгоревшие на солнце, в которые она переоделась после очередного изматывающего дня, вряд ли добавили ей привлекательности. Тем не менее Кортни оценила попытку Джоди сделать ей комплимент.

— Ты тоже — сказала она и не покривила душой.

В отличие от нее Джоди всегда выглядел безупречно, за все время их знакомства она ни разу не видела, чтобы в его одежде или внешности было что-то не так. Он всегда был гладко выбрит, наглажен, его каштановые волосы всегда, в любую погоду, лежали волосок к волоску.

Джоди смахнул с лацкана пиджака несуществующую пылинку и поправил галстук.

— Во время нашего последнего разговора я вел себя не лучшим образом.

Это еще мягко сказано, подумала Кортни. Она уже перестала думать о Джоди и о его далеко не восторженной реакции на новость, что у нее, у них, будет ребенок. Однако, когда Джоди сам напомнил ей о своем поведении, она живо вспомнила тот разговор.

— Да, не лучшим, — согласилась она.

Джоди прочистил горло и неуверенно произнес:

— Я хочу извиниться. Ты… твоя новость застала меня врасплох.

— Об этом я догадалась. — Кортни вытянула ноги и подалась вперед, опираясь на руки.

— Что привело тебя сюда?

— Ты. Ребенок.

Кортни недоуменно вскинула брови. После телефонного разговора с Джоди у нее сложилось впечатление, что ни она сама, ни ее ребенок его не интересуют.

— В таком случае советую тебе лететь в Денвер ближайшим рейсом, — недружелюбно сказала она. — Спасибо за внимание, но и я, и мой ребенок прекрасно себя чувствуем и не нуждаемся в твоей помощи.

Джоди промолчал, задумчиво глядя куда-то в сторону. Если он надеялся, что я вернусь вместе с ним, подумала Кортни, то его ждет еще один сюрприз. Я никуда с ним не полетела бы. И дело не только в том, что Джоди меня обманул и я больше не смогу ему доверять, главное — что я его не люблю и никогда не любила.

Да, Кортни считала, что он ей не безразличен, его предательство больно ранило ее, но рана не коснулась сердца, была задета только ее гордость. Джоди никогда не был властен над ее сердцем, но Кортни поняла это только после того, как встретила и полюбила Райли.

Наконец Джоди все-таки посмотрел на нее, его холеное лицо выражало задумчивость.

— Так ты точно решила, что не вернешься в Денвер?

Кортни вздохнула с облегчением, поняв, что ей не придется спорить с Джоди хотя бы по этому поводу. У нее не было ни сил, ни желания препираться.

— Да, Джоди. Я еще две недели назад сказала тебе, что отныне моя жизнь — здесь.

— Это осложняет дело.

Кортни нахмурилась.

— В каком смысле?

— Я имею в виду, что не понимаю, как мы решим эту проблему.

— Мы? Никаких «мы» не существует, у тебя своя жизнь, у меня — своя. И я не понимаю, о какой проблеме ты говоришь.

— Я говорю о ребенке.

— Ребенок — это моя забота и только моя. Вместе мы ничего решать не будем, — отчеканила Кортни.

Джоди вздохнул.

— Кортни, я не пожалел времени, приехал к тебе, чтобы мы могли прийти к какому-то соглашению относительно нашей маленькой проблемы, но ты не желаешь идти мне навстречу.

— Джоди, что ты такое говоришь! Наша маленькая проблема. Надо же!

— Кортни, я не хочу с тобой спорить.

Хотя Джоди не повышал голоса, Кортни почувствовала, что он раздражен. Повышать голос, каким-то образом проявлять свое недовольство — это было не в характере Джоди. Оглядываясь в прошлое, Кортни поняла, что за все время их знакомства Джоди вышел из себя и дал волю чувствам только однажды, в их последнем телефонном разговоре. Его натуре недоставало страстности — качества, которым сама Кортни была наделена в избытке.

— Джоди, хватит ходить вокруг да около, скажи толком, чего ты хочешь? Может, ты привез какой-нибудь юридический документ, по которому я и мой будущий ребенок обязуемся никогда не приближаться к тебе на пушечный выстрел?

— Нет, — совершенно серьезно ответил Джоди. — В этом нет необходимости. Но, думаю, ты сама понимаешь, что я не готов стать отцом.

— Думаешь, я готова стать матерью? — Кортни невесело рассмеялась. — Если бы люди заводили детей, только когда решат, что готовы стать родителями, человечество давно вымерло бы.

— Согласен, но дело в том, что я не хочу быть отцом. — Джоди тяжко вздохнул. — Кортни, дети меня пугают. Я не собираюсь уклоняться от ответственности и готов помогать вам деньгами, — продолжал Джоди, — но я не стану добиваться права опеки или посещений.

Кортни, не поверив своим ушам, переспросила:

— Ты серьезно?

Джоди кивнул.

— Абсолютно. У меня было время обо все подумать, и я действительно хочу поступить так, как будет лучше для ребенка. — Он опустил глаза, снова смахнул несуществующую пылинку и, подумав, тихо добавил: — И для тебя.

Кортни потребовалось некоторое время, чтобы переварить его слова.

— Ты понимаешь, что говоришь, Джоди? Ты сознаешь, от чего отказываешься?

Джоди собрался с духом и снова посмотрел на Кортни, растерянно сдвинув брови.

— Если честно, нет, — смущенно признался он. — Тебя это расстраивает?

— Скорее удивляет.

Кортни не совсем понимала, на что Джоди рассчитывал, чего он от нее ждал: что она заранее вычеркнет его из жизни ребенка? Снимет его с крючка?

— Раз уж мы говорим начистоту, — осторожно начала она, — признаюсь, я не совсем понимаю, как ты относишься к будущему ребенку. Ты воспринимаешь его как досадное неудобство? Или он вызывает у тебя отвращение? А может, ты к нему совершенно равнодушен?

— Я в замешательстве, — признался Джоди. Помолчав, он пожал плечами и добавил: — Я не знаю, что мне полагается чувствовать. Возможно, если бы мы жили вместе, мои чувства были бы другими.

Для Кортни больше не имело значения, живут ли они вместе. Она считала, что новая жизнь, которая зародилась в ней, — это бесценный дар и большая радость, независимо от житейских обстоятельств. Но она сомневалась, что Джоди способен оценить этот дар по достоинству.

Она видела перед собой только два пути: или раз и навсегда изгнать Джоди из своей жизни и жизни своего ребенка, или попытаться прийти с ним к какому-то дружественному соглашению. В конце концов, рассудила Кортни, биологически Джоди — отец будущего ребенка, и это дает ему определенные права, как моральные, так и юридические. Она бы никогда не лишила его прав на ребенка, но сначала ей нужно было уточнить один вопрос.

— Джоди, если ты захочешь принять участие в жизни ребенка, я не буду тебе мешать, но и заставлять тебя принимать активное участие в воспитании я не собираюсь. Этот вопрос ты должен сам для себя решить. Я прошу только об одном: если ты все-таки надумаешь принять участие, то не тогда, когда ты решишь, что тебе удобно. Отцовство — это серьезная работа, даже если отец и ребенок живут в разных городах.

Джоди, казалось, испугался.

— Но как это можно устроить? Ты остаешься здесь, а я буду в Денвере.

— Практические, точнее географические вопросы можно решить позже. Но… — Кортни выдержала паузу, чтобы заставить Джоди выслушать ее с полным вниманием, — но твой ответ мне нужен сейчас. Я должна знать, будешь ты отцом этому ребенку или нет.

Джоди судорожно глотнул и скороговоркой произнес:

— Если ты не против, я бы хотел попытаться. — Он испустил еще один тяжкий вздох и сказал более уверенно: — Да, Кортни, я хочу попытаться.

Она улыбнулась.

— Что, Джоди, трудно?

На его лице появилось выражение робости.

— Ты, наверное, меня ненавидишь?

— Нет, Джоди, у меня нет к тебе ненависти. — Кортни вдруг поняла, что говорит искренне. — Ты, конечно, повел себя непорядочно, но в каком-то смысле ты даже оказал мне услугу. Думаю, сейчас мы оба понимаем, что не подходили друг другу, иначе ты не увлекся бы другой женщиной,

А я не влюбилась бы в Райли, с грустью добавила она мысленно.

Джоди вдруг взял ее руку и коснулся губами костяшек пальцев.

— Кортни, ты необыкновенная женщина. Упрямая, но все равно удивительная. Я почему-то уверен, что тебе не составит труда найти мужчину, который во всем тебе подходит.

Джоди не знал, что Кортни уже нашла такого. Жаль только, что он не отвечает на ее чувства.

14

Тот четверг в полицейском управлении Нового Орлеана запомнят надолго. Рядовой обыск на заброшенной мельнице, где, по данным внештатных осведомителей, местная банда несовершеннолетних преступников прятала ворованное, обернулся трагедией. Как позже показало следствие, дело оказалось гораздо серьезнее, молодые правонарушители выполняли всего лишь роль курьеров для более крупных хищников, и хранилась на мельнице вовсе не краденая бытовая техника, а наркотики. Подлинные хозяева мельницы заминировали подход к своему хранилищу, во время обыска мина взорвалась, несколько полицейских получили травмы, а один погиб на месте. Этим погибшим был близкий друг Райли, Алек Гибсон.

Чувство потери испытал каждый сотрудник полицейского управления, даже те, кто не работал с Алеком бок о бок. Как всегда бывает в таких ситуациях, те, кто остался в живых, чувствовали вину перед погибшим. Райли в этот день остался в участке, он систематизировал показания свидетелей по делу, над которым работал, но, получив известие о гибели друга, уже не мог сосредоточиться. В кабинет вошел Хэл. Он был мрачен, как и все в отделении, но Райли подозревал, что чувства его брата острее, чем у всех остальных. Именно Хэл послал Алека в числе прочих своих подчиненных на сегодняшнее задание.

— Мы едем к Деборе, кто-то должен сообщить ей, что она стала вдовой, — безжизненным голосом сказал Хэл. — Я подумал, что ты тоже поедешь.

— Конечно, — ответил Райли, не колеблясь.

До того, как Райли стал детективом, они с Алеком несколько лет были напарниками, их связывала та ни с чем не сравнимая близость, какая возникает между людьми, которым приходится вместе рисковать жизнью. Когда Райли перевели из патрульных в детективы, именно Алек устроил по этому случаю вечеринку. Райли вдруг вспомнил, что вечеринка проходила в ресторане, находящемся в двух кварталах от дома Барбары.

Его снова кольнуло чувство вины, на этот раз не имеющее отношение к смерти Алека, однако никакие угрызения совести не могли заставить его изменить решение. Райли верил, что поступил правильно, порвав отношения с Кортни в самом начале, однако это не мешало ему думать о ней каждый день, каждый час. И желать ее. И любить ее.

Хэл кивнул на бумаги, разложенные на столе перед Райли.

— Скоро ты освободишься?

— Примерно через полчаса. Я за тобой зайду.

Хэл кивнул и взялся за ручку двери.

— Подожди! — окликнул его Райли.

Хэл остановился и оглянулся на брата.

— Это была трагическая случайность, ты не виноват в смерти Алека.

Хэл молча повернулся и вышел. Райли без труда прочел мысли брата, боль в его взгляде и понял, что Хэл не поверил ему ни на секунду.

По пути к дому Гибсонов в машине стояло гнетущее молчание, Хэл и Райли думали о предстоящей им тягостной миссии. Жены полицейских, пожарных, летчиков, моряков, шахтеров знают об опасностях, сопряженных с работой их мужей, но от этого боль потери не становится меньше. На попечении Деборы остались двое детей, и теоретически ответственность за них должна была помочь ей пережить потерю, но Райли по собственному опыту знал, что мысль о детях не всегда помогает овдовевшему супругу перенести боль и жить дальше.

Райли вспомнил Кортни. Она раскритиковала его убеждения в пух и прах. Нет, мысленно поправил себя Райли, ей не убеждения мои не понравились, а правда. Она заставила меня взглянуть на прошлое ее глазами. Я попытался, но это ничего не изменило, да и не могло изменить: что было, то было, время нельзя повернуть вспять. Историю жизни не перепишешь заново.

Печальная миссия, которая предстояла Райли, лишь еще больше укрепила его во мнении, что он принял правильное решение, не имеющее ничего общего с нелепыми заявлениями Кортни. Райли вовсе не боялся остаться один, дело было не в этом.

Хэл затормозил возле скромного домика в пригороде и заглушил двигатель. Райли еще не доводилось быть гонцом, принесшим весть о смерти, но он хорошо представлял, чего ожидать. Райли на всю жизнь запомнил, как коллеги его родителей пытались утешить его отца, но отец, словно обезумев, обвинил их в смерти своей любимой жены.

Словно почувствовав состояние Райли, Хэл предложил:

— Может, подождешь меня в машине?

— Нет, я пойду с тобой. Я в долгу перед Алеком.

Райли понимал чувства Хэла, с той страшной ночи, когда умерла их мать, он делал все, чтобы защитить братьев от жестокой реальности. Сообщить матери двоих детей, что ее муж погиб при исполнении служебных обязанностей, — что может быть тяжелее? Естественно, что Хэл и на этот раз готов взять на себя всю тяжесть нелегкой ноши.

Братья вышли из машины и плечо к плечу пошли по посыпанной гравием дорожке к дому Гибсонов. Хэл позвонил в дверь. Дебора долго не открывала, Хэл уже хотел позвонить снова, когда дверь наконец открылась. Услышав страшную новость, Дебора Гибсон побледнела, ее зеленые глаза заволокли слезы, она пошатнулась и, чтобы не упасть, схватилась за дверной косяк.

— О Боже, — прошептала она, — нет…

У Деборы подогнулись колени, но Хэл вовремя подхватил ее и мягко привлек к себе. Бережно поддерживая, он проводил Дебору в гостиную и усадил на диван. Райли чувствовал себя беспомощным и ненужным. Дебора содрогалась от рыданий, а он не знал, чем ей помочь. Нет на свете таких слов, которые могли бы облегчить боль от потери любимого человека, а говорить банальности только ради того, чтобы что-то сказать, Райли не хотел.

Он подошел к работающему телевизору и выключил его. Затем Райли прошел в ванную и вернулся с упаковкой бумажных носовых платков. Положив салфетки рядом с Деборой, он сел в кресло лицом к ней и Хэлу. Наконец Дебора вытерла слезы платком, высморкалась и подняла заплаканные глаза на Хэла.

— Как это случилось?

Хэл рассказал ей, что произошло, не вдаваясь в подробности.

— Алек стоял совсем рядом с местом, где была заложена мина, он умер мгновенно, — закончил он.

— Я слышала в новостях, что один полицейский погиб и трое пострадали, но они не называли фамилий. Я молила Бога, чтобы погибшим не оказался кто-то из тех, кого мы знаем, но… — Дебора не договорила и снова заплакала.

— Что мы можем для тебя сделать? — тихо сказал Райли. — Только скажи.

Дебора улыбнулась сквозь слезы.

— Приведите Алека домой.

Она снова залилась слезами. К горлу Райли подкатил ком. Дебора прерывисто вздохнула и призналась дрожащим голосом:

— Когда я выходила за Алека замуж, я знала, что с ним может что-то случиться, но старалась об этом не думать. Вы, наверное, знаете, как это бывает: утром провожаешь мужа на работу, целуешь его на прощание, желаешь удачного дня, и, кажется, все нормально. Но каждый раз, когда за Алеком закрывалась дверь, меня на несколько мгновений охватывала паника. Я знала, что он может когда-нибудь не вернуться, но не позволяла себе об этом думать, иначе я бы жила в постоянном страхе. В конце концов убеждаешь себя, что уж тебе-то никогда не придется услышать бесполезные слова соболезнования. Ты понимаешь, что это самообман, но иначе просто невозможно жить. — Дебора слабо улыбнулась. — Но вот то, о чем я боялась думать, случилось, и я могу только утешать себя мыслью, что Алек предпочел бы погибнуть вот так, а не умереть в старости от болезней.

— Я понимаю, как тебе тяжело. — Голос Хэла прозвучал так напряженно, что Райли едва его узнал. — Но ты не одна, помни об этом.

Райли прочистил горло и сказал то, что, по его мнению, было в данном случае уместно:

— Алек не страдал, он умер мгновенно. Надеюсь, это немного тебя утешит.

— Меня не скоро что-нибудь сможет утешить, но все равно спасибо.

— Может быть, нам кому-то позвонить от твоего имени? — спросил Хэл.

Дебора отрицательно покачала головой.

— Не нужно, родителям Алека я сама позвоню, только позже. Им нужно будет заказать билеты на самолет, чтобы они успели на…

Дебора закрыла рот рукой, не в силах произнести слово «похороны». Райли протянул ей еще один носовой платок.

— Сегодня тебе не стоит оставаться одной. Я могу позвонить твоим родителям или сестре, чтобы они приехали и побыли с тобой.

— Нет, — неожиданно твердо отказалась Дебора. — Я справлюсь сама, ради наших детей я должна быть сильной. Теперь я им особенно нужна. Кроме того, — она снова попыталась улыбнуться, — Алек никогда бы меня не простил, если бы я раскисла в присутствии наших мальчиков.

Райли был удивлен и восхищен внутренней силой этой хрупкой на вид женщины. Ее семья понесла страшную, непоправимую потерю, но Дебора была полна решимости ради детей не давать воли чувствам. Своим мужеством Дебора невольно пошатнула убеждения Райли. Потеряв с интервалом в два года обоих родителей, Райли на собственном опыте знал, что такое боль утраты, и он старался любой ценой избежать повторения этой боли. Дженис обвинила его в том, что он нарочно встречается только с неподходящими женщинами. Кортни обвинила его в том, что он боится эмоциональной привязанности. Обе были правы. Он избегал не только обязательств, не только эмоциональной привязанности, но и всего, что с ними связано. Однако, заглянув в собственную душу, Райли был вынужден признать правду: в действительности его пугала не опасность причинить боль другому человеку, он боялся, что сам останется в беспросветном мраке, если потеряет любимую женщину.

— О господи, как же я скажу об этом мальчикам?! — запаниковала вдруг Дебора. — Они придут из школы с минуты на минуту.

Райли подался, вперед и взял ее за руку.

— Ты им скажешь, что их отец был героем и что он их очень любил…

Слова, которые отец Райли так никогда и не сказал своим сыновьям, — он слишком глубоко погряз в жалости к себе, чтобы позаботиться о детях. Вместо этого он возлагал вину на тех, кто был ни в чем не виноват, и быстро скатывался по наклонной плоскости к полному саморазрушению.

Из дома Деборы Райли вышел другим человеком. Дебора открыла ему глаза на то, что он упорно не желал видеть, и он вдруг понял, что должен решительно изменить свой образ жизни, иначе рискует окончить свои дни несчастным одиноким стариком, как и предсказывала Кортни. А подобная перспектива, как Райли теперь понял, его совершенно не прельщает.

Хэл вышел следом за Райли, остановился и достал из кармана белую визитную карточку.

— Вот, возьми, Дебора, возможно, пригодится.

— Что это?

— Телефон группы поддержки супругов погибших полицейских.

Перед домом затормозил желтый школьный автобус. Дверь со скрипом открылась, и из автобуса высыпала стайка ребятни. Райли повернулся к Деборе и спросил:

— Ты точно не хочешь, чтобы мы остались?

Дебора сунула карточку в карман джинсов и покачала головой.

— Спасибо за предложение, но не нужно. Честное слово, я сама справлюсь. Должна, справиться.

Райли и Хэл пошли к машине. Садясь на переднее сиденье рядом с братом, Райли видел, как к дому Гибсонов бегут по дорожке два черноволосых мальчугана. Дебора обняла сыновей и вошла с ними в дом, ничем — ни взглядом, ни вздохом — не выдав своего состояния.

15

Кортни отложила ручку, вырвала листок из блокнота, скомкала его и бросила в мусорное ведро. Работа над бизнес-планом не клеилась. Из гостиной послышался смех, Барбара и Мартина смотрели по телевизору комедию. Кортни была рада, что фильм больше не прерывается экстренным выпуском новостей. Когда Кортни услышала новость о происшествии на старой мельнице, ее первая мысль была о Райли. Она не знала, участвовал ли он или его брат в полицейской операции, закончившейся трагически, но, как только завершилась ее встреча с архитектором и подрядчиком, которым предстояло отстроить заново сгоревшее здание, Кортни помчалась домой, рискуя быть оштрафованной за превышение скорости, и сразу включила телевизор, чтобы услышать новости. Ее снедала тревога, и, сколько Кортни ни говорила себе, что ее тревога ни на чем не основана, что Райли детектив и вряд ли участвовал в этой операции, это мало помогало.

В конце концов Кортни решила, что, если имена погибшего и пострадавших не назовут и в вечернем выпуске новостей, она позвонит в участок и выяснит, все ли в порядке с. Райли. Но звонить не потребовалось, как только на экране крупным планом появилась фотография Алека Гибсона, Кортни вздохнула с облегчением и одновременно посочувствовала его жене и детям. Алека Гибсона Кортни видела всего один раз, но ей было жаль Дебору и ее детей, а особенно жаль Райли. Он не умел мириться о потерями, и, хотя Кортни понимала, что беспокоясь о нем, оказывает дурную услугу самой себе, она ничего не могла с собой поделать. Райли завоевал ее сердце, он проник в ее душу, прочно поселился в мыслях, и никакие силы не могли выдворить его.

Кортни попыталась сосредоточиться на работе, но мысли ее были далеко. Из гостиной снова донеся дружный смех Барбары и Мартины. И вдруг на Кортни снизошло вдохновение, план четко сформировался в сознании. Она схватила ручку и лихорадочно застрочила в блокноте. Через полчаса Кортни удовлетворенно вздохнула, встала из-за стола, потянулась и прошла в гостиную.

Барбара дремала, Мартина сидела на диване с вязанием.

— Я пойду прогуляюсь, — шепотом сказала Кортни.

Она бесшумно открыла дверь и взвизгнула от испуга, увидев прямо перед собой силуэт мужчины. Кортни щелкнула выключателем и включила на террасе свет.

— Райли?! Как ты меня напутал! Что ты здесь делаешь?

— Нам нужно поговорить.

Хрипловатые нотки в его глубоком низком голосе пробудили в Кортни воспоминания, которые она гнала прочь. С того дня, когда она в последний раз видела Райли, в ее жизни многое изменилось, она нашла работу и нащупала твердую почву под ногами. Но собственная реакция на Райли показала Кортни, что в некоторых отношениях все осталось по-прежнему. Первый шок от неожиданного появления Райли прошел, уступив место негодованию. Мало того что я постоянно о нем думаю, так теперь он явился лично, чтобы лишний раз напомнить о том, что мы потеряли, точнее никогда не обретем вместе! — с негодованием подумала Кортни.

— Что случилось, Кортни?! — послышался обеспокоенный голос Барбары. — Кто там?

— Не волнуйся, бабушка, все в порядке! Просто на террасу забежала крыса, и я испугалась.

Райли скривился, будто у него болели зубы.

— Ты явно не собираешься облегчить мне жизнь.

— Почему в последнее время все задают мне один и тот же вопрос?

— Потому что ты на редкость упрямая и своенравная! — громко сообщила Барбара.

— А если я не хочу с тобой разговаривать? — спросила Кортни, понизив голос.

— Так не разговаривай. Говорить буду я, а ты просто меня выслушай.

Райли взял Кортни за руку и заставил ее выйти на террасу.

От его прикосновения Кортни словно током пронзило. Это лишний раз подтвердило, что Райли по-прежнему имеет над ней власть, в этом отношении ничего не изменилось. Чтобы сохранить хотя бы остатки здравого смысла и не дать эмоциям вырваться из-под контроля, Кортни освободила свою руку и отошла от Райли подальше. Прислонившись к перилам, она скрестила руки на груди и стала разглядывать стену дома, упорно не желая смотреть на Райли.

— Ладно, говори, раз уж пришел. Но если ты думаешь, что я подставлю тебе вторую щеку, то не рассчитывай на это.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду…

Райли искренне растерялся, но Кортни только раздраженно вздохнула, не желая ничего объяснять.

— Кажется, ты собирался что-то сказать. Или я ошибаюсь?

Скажи, что ты вел себя, как дурак, что ты недостоин моей любви. Скажи, что без меня твоя жизнь пуста! — мысленно взмолилась Кортни. Но, даже если Райли скажет все это, что потом? Предполагается, что она должна простить ему свое разбитое сердце? Или он ждет, что она бросится ему на шею, радуясь уже тому, что он соизволил с ней заговорить? Сможет ли она когда-нибудь снова ему довериться? Откуда ей знать, что он не причинит ей боль снова?

Райли в три шага пересек разделяющее их расстояние, и Кортни впервые посмотрела на него внимательно. Весь ее гнев тут же куда-то улетучился. Сказать, что Райли выглядел измученным, значило бы ничего не сказать. В его синих глазах не было обычного блеска, на губах, которые Кортни так нравилось целовать, не было ни намека на улыбку, он выглядел так, словно потерял лучшего друга. Кортни вспомнила, что именно это и случилось.

— Я слышала про Гибсона, — сказала она. — Мне очень жаль.

Райли засунул руки в карманы брюк и уставился в пол.

— Спасибо за сочувствие. Тяжелый был день.

Он рассказал Кортни о том, как погиб Алек, о том, как они с Хэлом привезли Деборе страшную весть, что ее муж больше не вернется домой. Кортни внимательно слушала, ощущая боль Райли, как свою, и с каждым его словом стена, которой она окружила свое израненное сердце, постепенно рушилась, в конце концов от нее ничего не осталось.

Закончив свой рассказ, Райли посмотрел ей в глаза.

— Кортни, я был неправ.

— В чем?

— Во всем.

— Серьезно? — Теперь, когда Райли разрушил ее защиту, Кортни старалась уберечь себя от новой боли всеми средствами, которые еще остались в ее распоряжении. — И что же привело тебя к этому невиданному заключению?

Райли коснулся ее щеки своими теплыми пальцами.

— Я по тебе скучал.

Я тоже! Кортни едва сдержалась, чтобы не произнести эти слова вслух.

— Говорят, если человеку скучно, ему стоит завести кошку. Подумай над этим.

Губы Райли тронула даже не улыбка, а легкий намек на улыбку. Он погладил пальцем подбородок Кортни и сказал:

— Ты была права.

— В чем? — изумилась Кортни.

— Во всем.

Кортни начинала уже надоедать эта игра словами.

— Если можно, поконкретнее.

— Ты была права насчет того, что я трус. — Райли опустил руку и сплел свои пальцы с пальцами Кортни. — Я действительно боялся. Мне и сейчас страшно, потому что я так тебя люблю, что даже больно. — Он приложил ее ладонь к своему сердцу. — Вот здесь. Я тебя люблю, и меня это чертовски пугает, но я готов жить со своим страхом, это лучше, чем жить без тебя. Жизнь без тебя — это не жизнь.

Кортни безоговорочно поверила Райли, но ей не хотелось, чтобы он так легко отделался.

— Ты меня обидел.

Райли действительно причинил ей боль, но это ничего не меняло, она по-прежнему его любила. Кортни навсегда отдала свое сердце Райли, и не в ее силах вернуть его обратно. Райли сумел пробиться сквозь ее защитный панцирь, он так уверенно завладел ее душой и сердцем, словно имел на них право.

— Я знаю и прошу у тебя прощения.

Райли легко коснулся губами ее губ — так нежно, что Кортни чуть не расплакалась.

— Кортни, прости меня. Я готов всю жизнь искупать свою вину. Честное слово.

Кортни не могла произнести ни слова.

— Любимая, скажи что-нибудь.

Вместо ответа Кортни обняла его за шею, прижалась к нему и поцеловала, вложив в поцелуй всю свою любовь и нежность.

— Кортни? — послышался от двери неуверенный голос Мартины. — Барбара спрашивает, ты простила этого молодого человека или тебе принести ружье?

— Передайте Барбаре, что этот молодой человек покорен, — со смехом ответил за Кортни Райли. — И несказанно счастлив.

— Она его простила! — крикнула Мартина в глубь дома.

Щелкнул выключатель, на террасе стало темно. Чтобы не мешать влюбленным, Мартина тактично закрыла дверь. Кортни придвинулась к Райли еще ближе и сказала с напускной серьезностью:

— А теперь я хотела бы узнать поподробнее, как именно ты собираешься заглаживать свою вину.

Райли усмехнулся и коснулся губами нежной кожи за ухом Кортни.

— Начало многообещающее… — пробормотала Кортни, и это была ее последняя связная мысль.