Säcken

Sдcken

В Дрезден, во Фрауэнкирхе Джоанна взяла с собою Мэл. Убили двух зайцев, заодно оставшись на Английскую вечерню, которую служили раз в месяц. "Бомбежек мало им?" - едва слышно бормотала Мэл, - "Хотят на свою шкуру еще Англиканство?" - хихикнула, закончив фразу, отчего многие вокруг неодобрительно посмотрели на нее.

-Боже милостивый, - буркнула Джоанна, качая головой - помолчи. - Ей тоже было смешно.

Шоссе, ведущее из города, было загружено, и они почти полтора часа плелись через множественные пригороды, размер которых уменьшался по мере отдаления. Затем настал черед крохотных городишек, затем холмы, окутанные туманом, завладели пейзажем. У Джоанны и Мэл для такой дороги был припасен специальный плэйлист, называвшийся "горный". Они слушали песни, хотя вокруг были всего-лишь холмы. Но кое-где туман действительно походил на низкие облака.

-Дальше в лес, - сложив жест ведьмы пальцами, промолвила Джоанна.

Тарандт впечатлил их своей красотой и плотностью. Впрочем и дальше вдоль всего пути во Фрейбург леса были не менее густыми. То тут то там их прорезали узкие извилистые речушки. Изредка встречались стойла, животные в них на проезжавшую машину никак не реагировали.

В одном из городков обнаружили ярмарку. Мэл купила хлеба, сыра, вина и ветчины, сформулировав просьбу немецкими словами. Продавец был растроган, но ей не было до этого дела. По невысокой кирпичной уличной стене шагал кот, она смотрела на него. Еще на аллее за пределами рынка появилась средних лет женщина, небрежно одетая, которая, увидев юную высокую англичанку, кивнула головой в ее сторону.

-Шпионите за местными? - спросила Джоанна.

-Изысканные фройляйн здесь редкость. Я просто поздоровалась.

-Фрау, если вы не возражаете, - поправила Джоанна.

Девушки направились обратно по аллее вверх.

-Вон смотри, это же озеро? - спросила Джоанна.

Девушки, улыбаясь, переглянулись. Впереди, где холм снимал свою корону, сквозь быстро поредевший строй деревьев виден был блеск воды.

Джоанна остановила машину, не доехав чуть-чуть до равнины. Собрала волосы в хвост, после чего, многократно повторяя процедуру, смотрела на дорогу поверх очков и сквозь них, чем изрядно веселила Мэл.

-Что? - спросила она. - Мы приезжаем в маленькую деревушку. И не должны пропустить зеленые ворота.

-Да ты сама подумай, - парировала Мэл, - как мы можем их пропустить? Зеленые ворота посреди страны.

Но Джоанна все равно показала ей с экрана своего телефона фотографию, полученную по почте. Никакого блуждания и действительно не произошло: они увидели покосившиеся створки ворот задолго до приближения. Дорожка к ним, отходившая от основной в сторону, была грязной и вероятнее всего топкой.

-Ну что, давай дуй. - сказала Джоанна. - Удачи тебе в сандалиях-то.

Показав Джоанне средний палец, Мэл вышла из машины. Она преодолела расстояние до ворот в несколько ловких длинных прыжков, распахнула их и вернулась обратно.

-Впечатляюще, - отозвалась Джоанна, и пока Мэл поощряла ласками своего воображаемого ловкача, надавила на акселератор. Не испытав проблем с грязью, они въехали на участок, где засыпанная гравием дорожка повела их по пришедшему в запустение саду, мимо деревьев и неряшливо разросшихся кустов, к дому, который своей элегантностью напоминал о том, что сад, его окружавший, был когда-то жемчужиной ландшафта. А озеро было позади дома.

Оно предстало в своей интригующей лаконичности, с неточными отражениями леса, нескольких домиков, разбросанных по всему берегу, и неба, из-за легкого подрагивания воды не складывающимися в цельный коллаж. Восточная дуга побережья, интенсивно извивавшаяся, в одном месте пропадала из вида, но и там (по предположению девушек) видимо были такие же маленькие пристани, к которым сквозь стену леса или по естественным полянкам были проложены ходы.

Для Мэл дом представлялся декорацией фильма. Он был построен не так давно и даже наново побелен.

-Скажи, что лучшего места мы бы вряд ли нашли, - возбужденно щебетала она, пока Джоанна, нагруженная пакетами с едой, возилась с незнакомой связкой ключей перед входной дверью. Замок поддался, и она вошла внутрь.

-Ну скажи же! - повторила Мэл, остановившись в проеме, скрестив ноги и руками уперевшись в брусья косяка.

-Кто это "мы", давай уточним для начала. - ответила Джоанна. - Лично я точно помню, что один из нас перелопачивал сеть, а другой в это время не скупился на неоценимые претензии и жалобы.

-Хорошо, ты нашла, - дождавшись, когда Джоанна разберет пакеты с покупками, согласилась Мэл. - Пойдем уже, осмотрим комнаты.

Мебель, имевшаяся в доме, навевала мысли об ИКЕЯ, что спровоцировало шутки и колкости. Их немало удивил пол, который оказался неровным и шероховатым.

-За что только денег содрали, - возмутилась Мэл, - Не развалились бы в порядок привести.

-Но если разобраться, ты же просто не понимаешь, что ожила, - пробормотала Джоанна. Говоря вдохновляющие вещи, она не пыталась скрыть разочарование. - Мы же, как дети. По крайней мере мне легче от этой мысли.

И подобно детям, они бросились, сломя голову, в сад, отыскивать потайные местечки. В густой разросшейся траве оказался деревянный настил, который вывел их к урезу воды. У крохотного причала покачивалась на волнах лодка. Джоанна вытащила телефон и открыла список того, чем им разрешено пользоваться.

-Лодка наша. - сказала она.

-Поплыли, - предложила Мэл и перешагнула низкий бортик. Без труда перебралась на скамью, села и взяла весла.

-Ты похожа на Алису, - глядя, как неуклюже Мэл приспосабливается к ним, сказала Джоанна.

-Разве Алиса плавала на лодке?

-Конечно, с овцою. Краба еще поймала.

Джоанна еще какое-то время поупрямилась. Сдавшись, нарочито корявым движением ступила на борт, осталась в равновесии и, смеясь, уселась напротив Мэл. Они гребли по очереди, обе кое-как. Им было весело; а некомпетентны они были лишь в глазах птиц, провожавших их в плавание с берега.

Достаточно раззадорив, заведя друг друга, они наконец оставили весла и поцеловались. До берега было достаточно далеко, и если бы кому-нибудь из жителей приозерной деревушки вздумалось рассмотреть их, ничего, кроме крохотных пятнышек увидеть бы не удалось. Они наслаждались прохладой и свежестью воздуха. Так прошло несколько минут. Наконец, они, охая, развернули лодку и поплыли обратно.

Вечер опустился, когда они уже поужинали и сидели в комнате с видом на озером.

-Смотри, - прошептала Джоанна, указывая рукой на яркие точки зажегшихся в домах на далеком берегу окон.

После завтрака Джоанна занималась своими очерками, несколько часов, как и было ею изначально спланировано. С собой она привезла книги, распечатки интернет-статей и несколько диссертаций по теме Золотой Эпохи Дрездена: о веках прогрессивной дипломатии, юриспруденции и культуры, - все это высилось стопкой на столе, утыканное разноцветными закладками-стикерами.

-С чего же ты начала? - поинтересовалась Мэл. - Надеюсь, не с Короля-Чего-Там-Его-Морда-Просит? Потому что по-моему вторая тема интереснее. Ну, была рабыней а стала королевской женой.

-Мария Аврора мякиш конечно сдобненький. - ответила Джоанна. - Но за Августа, который по-твоему не совсем подходящ для банкнот, мне платят банкнотами с множеством других, более приятных лиц. Думаю, по этой же причине, я приму все-таки участие в конференции.

На второй день Мэл решила справиться с владевшей ею скукой безобидным дурачеством. Она вошла в комнату, где работала Джоанна, передвигаясь на четвереньках. Та, недоумевая, посмотрела на нее, но Мэл остановила ее взгляд на своем лице, как это делают кошки.

-Да ладно, я кошечка тихая, - сказала она и направилась к креслу, - Игнорируй меня, как водится.

Джоанна рассмеялась. Устроившаяся в кресле Мэл не удостоилась более ни единой реплики от нее. Через некоторое время Мэл ушла. Джоанна продолжала работать, и когда пришло время подкрепиться кофе, спустилась вниз. Увидела Мэл, - она лежала на софе, держа в руках джойстик от игровой консоли, и во что-то рубилась, полностью отключив звук телевизора, - и раздраженно отвернулась. "Ну что за необходимость делать это именно здесь", подумала она. "Тут ведь столько деревьев, и свет от воды такой необыкновенный". Тотчас же их разница в возрасте уколола сознание. Она почувствовала себя старшей сестрой. Неожиданно опустошенная, она поднялась наверх в кабинет. Озеро так же мерцало, и она смотрела в окно, не отрывая взгляда, - и о чудо! - внезапно появилась Мэл, все так же нерасторопно правящая лодкой.

Джоанна подняла руку и коснулась пальцами стекла. Лица Мэл было не различить, но она видела, что она читает, убрав весла в лодку , практически не раскачивавшуюся. Джоанна улыбалась, но рассмотреть улыбку на лице Мэл не могла. Ей хотелось знать, что она там есть.

Джоанна заторопилась вниз встречать Мэл, но та, - сама элегантность, - окинула ее укоризненно взором и указала пальцем направление второго этажа.

-А ну марш работать! - пояснила Мэл.

Сама же вытащила из кухни в сад кресло и продолжила читать. Темнеть еще не собиралось, однако на небе появилась луна, - и она-то отвлекла Мэл. Книга, брошенная в траву, на некоторое время разнообразит жизнь муравьев и жучков, Мэл же тем временем собиралась насладиться другим.

Прошло какое-то время и из дома к столу позвала Джоанна. Мэл ждать себя не заставила, но, поужинав, снова направилась в сад.

-Смотри, сожрут тебя, косточки одни останутся, - предупредила Джоанна.

-Не волнуйся, я запаслась всякой комариной фигнёй.

Джоанна осталась на кухне, - ее ожидали письма, накопившиеся в электронном ящике. Мэл, взглянув в порыве на оставленный дом, увидела только сияющую ломаную, похожую на скобу, огибавшую неплотно закрытую дверь.

Ноги сами несли ее сквозь непроглядную темноту к гладкой черноте озера. Она наткнулась на брошенную книгу и, хорошенько протряхнув ее, сунула подмышку. Уже у самого уреза воды она ощутила неожиданный порыв ветра; пришедшая в движение поверхность завораживающе заблистала и Мэл не заметила, как волна намочила ей мыски кроссовок. Угробить здесь свою лондонскую обувь не входило в ее планы.

Берег дальше от воды был усеян растительным мусором, выброшенными листьями, обломками ветвей или водорослями. "В Англии", - подумала Мэл, - "были бы полуразложившиеся пакетики от чипсов и пластиковые бутылочки". Попадавшиеся камешки были неправильных форм, но один, более-менее плоский ей удалось найти и запустить лягушкой. Он сделал пять прыжков и исчез. С ним исчезло и разнообразие находок или занятий.

-Закрой дверь пожалуйста. Слышишь? - крикнула из дома Джоанна. - Комары летят.

Неожиданно внимание Мэл привлек странный, похожий на камень предмет, лежавший на дне недалеко от берега, - вот только он не мог оказаться камнем, потому что был практически идеальной дисковой формы. Она села на корточки, положив книгу на траву, и скоро он оказался в ее руках, - и это действительно был не камень, потому что камни не могут быть такими легкими. Мэл достала телефон, и в свете фонарика рассмотрела находку. Предмет напоминал медаль. Дерево было темной породы, плотное, - это стало ясно, когда она легко счистила с грани налипшие водоросли. Обе стороны были также залеплены зеленоватой слизью, и, продолжив их отчищать, Мэл нащупала непонятные углубления с одной из сторон. Исследовав канавки ногтем, она поняла, что перед нею изображение. Схематичная фигурка, существо с пятью короткими конечностями.

Быстро, практически подскочив, (и от этого чуть не упав), она встала с корточек. От запаха воды мутилось в голове. Налетел ветер, и совсем неожиданно вонь словно стала едче и плотнее. "Господи, фу-у-у!" - выпалила Мэл. Ветер не унимался, взъерошивал волосы; в саду колыхались кусты, ветви деревьев чертили в воздухе невидимые каракули. Она размахнулась и подальше в заросли бросила таинственный диск.

-Что случилось? - встревоженно спросила Джоанна, увидев вернувшуюся Мэл. Выйдя из-за компьютера, побежала навстречу. - Что с тобой?

-Не трогай меня! - вырвалась Мэл и быстрыми шагами направилась к мойке. Открыв сильно краны и склонившись низко над раковиной, пробормотала. -Провоняла вся.

Предложение Джоанны присоединиться к ней Мэл встретила воодушевленно и ради путешествия тотчас же уволилась с временной работы в адвокатской конторе. Ее беззаботность только радовала Джоанну: закончив университет всего год назад, Мэл уже меняла второе место работы. Она пробудет с нею месяц из двух, на которые был арендован ею дом.

Джоанна работала в-основном в первой половине дня; Мэл же в это время, прихватив с собою большой тамблер с кофе, уходила на озеро. В сражении с утренней прохладой он мало чем помогал, но Мэл кофе нравился даже остывший: жажду, пробужденную интенсивной работой на вёслах, он утолял прекрасно.

Мэл постепенно увеличивала расстояние, на которое уводила лодку от берега. Однако на всем протяжении вода оставалась зеленоватой, илистой и непрозрачной; под ярким солнцем она казалась еще темнее. Ладонь, опущенную в воду, невозможно было разглядеть, - лишь в нескольких сантиметрах от поверхности еще виднелась кожа, но дальше руку словно ампутировали. Сжимая-разжимая кулак под водой, она видела лишь турбулентный отклик воды на ее движения.

На дальнем берегу однажды, на одном из причалов появились мужчина и женщина. Мэл, мерно дрейфовавшая посреди озера, помахала им, приветствуя. Ответила только женщина; после этого Мэл снова углубилась в чтение. С собой в лодку она обычно брала две книги, - что-нибудь из прозы и одну касающуюся ее будущей академической работы, дабы сдержать обещание, данное после выпуска Джо. Но как и во все остальные разы, этим утром она читала роман. Ей даже нравилось, что книга методично приходила в негодность, - там где страницы переворачивались еще мокрой рукой, высохшие уголки загибались или скручивались.

Где-то закричал петух. Звук раздался неожиданно, и Мэл вздрогнула.

Как раз в это мгновение, отпив немного кофе из чашки, она ставила ее на борт возле уключины. Рука дрогнула в неподходящий момент, и тамблер упал в воду. "Блять!" - выпалила Мэл и резко подскочила к борту в надежде поймать чашку, однако лодка зашаталась угрожающе, и драгоценные мгновения были потеряны. Оставляя после себя пузырящийся след и темно-коричневую, извивающуюся кофейную струйку кружка ушла в пучину.

Крик раздался снова, на этот раз громче и как будто вблизи. Мэл испуганно глядела по сторонам, но все, что удавалось расслышать, были лишь звонкие голоса лесных птичек, щебетавших в далеком лесу.

-Соседей сегодня видела. - рассказала Мэл. - Когда мы въехали, ты засекла у кого-нибудь еще лодки? Сидим здесь вдвоем как отшельники.

-Но, блин, - ответила Джоанна, принимаю миску с похлебкой из рук Мэл. - В этом же вся прелесть!

-Я сегодня утопила свою кружку.

-Ах ты ж досада! Расцвета царствования династии Старбакс, редчайший экземпляр. Как же так.

-Какой-то местный горлопан меня напугал.

-Но, радость моя, дас ист деревня. Это естественная среда обитания петухов, ты что не знала?

-Я что, специалист по петухам?

-Дамы и господа! - объявила Джоанна, - Еще неделю у вас есть шанс увидеть эту девушку!

Вечером они, не зажигая света, стояли у окна в спальне и наблюдали за плывшими над озером облаками. Мэл снова услышала раздражающие птичьи крики.

-Ты слышала? - спросила она Джоанну. - У этого петуха явно не все в порядке с головой. На часах начало первого.

-Прости, но я не слышала.

-Вот, - снова выпалила Мэл. - А сейчас? Слышала?

Но Джоанна уже отошла от окна. Сложив покрывало, она легла в постель. И лежала, дожидаясь.

Мэл не спалось. Джоанна чудно и мерно сопела рядом, но это не успокаивало, - наоборот, дом казался полон звуков, и она к ним прислушивалась.

Незадолго до рассвета она вылезла из-под одеяла, на цыпочках спустилась на первый этаж и, встав на пороге, приоткрыла дверь и зажгла сигарету. Прохлада была неожиданно приятной, но Мэл все равно ёжилась, обнимая саму себя; плащ, наброшенный поверх безразмерной футболки почти не согревал. Докурив, она несколько минут еще стояла, обдумывая дальнейшие действия. Ветерок в саду покачивал ежевичные кусты. Она вышла за порог; ноги в шлепанцах тотчас от росы стали мокрыми.

Мэл подошла к берегу и только наступила на половицы причала, как петушиный крик раздался снова. Она замерла. На дальнем берегу все оставалось как прежде, свет ни в одном из окон не появился.

На воде, пришвартованная по обыкновению ждала лодка, и Мэл забралась на борт, привычно усевшись на скамью в середине. "Под луной я еще не плавала", - подумала она и легла на весла. Несколько минут она била воду размашистыми амплитудными гребками, после чего сложила весла и, дрейфуя, обхватила голые ноги руками, слушая, как плещет вода в обшивку лодки.

Где-то в стороне ударила хвостом рыба. Звук был отчетливый, и рыба вероятно была крупная. Запас движения лодки быстро иссяк, вода вокруг успокоилась, и в сумеречной темноте казалась многослойной, словно обезображенная целлюлитом кожа. Это, впрочем, не мешало отражениями звезд переливаться на ее поверхности. Мэл попробовала зачерпнуть одну, опустила ладонь в холодную воду, но лёгкой волной блеск смыло обратно в озеро.

Опять прокричал петух, опять напугав её. Она замерла опасливо, затаила дыхание. Крики повторились, и опять как будто гораздо ближе, - и даже голос птицы казался другим, по-вороньи хриплым, грубым, но отчего-то звучал радостно, словно птица что-то нашла.

И в этот момент Мэл внезапно почувствовала волну: казалось, она вздымается из самых глубин озера.

Вскрикнув, она рывком вытащила руку из воды. Брызги всполошили водную гладь. И словно реакция на это, птичий вопль заверещал над самым ухом. Перепуганная Мэл ухватилась обеими руками за борта лодки. Нервно мотая головой, она хотела разглядеть надоедливую птицу, но попытки в темноте были безуспешны.

Тем не менее петух больше не надоедал. Мэл сидела в лодке, дрожа, сжавшись и боясь пошевельнуться, а над ней постепенно светлело небо. Обтесываясь о рассвет, адреналиновое острие, еще недавно целившее в её сердце, притуплялось; судороги сходили на нет, - и вскоре Мэл уже чувствовала себя цельной и сильной. Холодными руками она схватилась за весла и уверенно погребла в сторону причала. Джоанна тем временем в их постели только пробуждалась ото сна.

-Тебе что-то снилось нынешней ночью? - спросила Мэл.

-Не знаю. Наверное. - Джоанна сосредоточенно следила за дорогой.

-И ты ничего не слышала?

-Мэл, ну ты же знаешь, как я сплю, - Джо изобразила сопение, свойственное человеку в алкогольной отключке. - Зачем ты спрашиваешь?

-Да мне пришлось пошуметь немного.

-Отправляясь утром на причал? Да, жаль пропустила!

-На самом деле я рассчитывала, что хоть ты потеряешь несколько очков в моем поединке с этой-каркающе-свиристящей бестией.

-Для обозначения этого звука в немецком есть специальное слово, чтоб ты знала: kikeriki. - Мэл, нахмурившись, взглянула на Джоанну. - И не смотри на меня так. Ты же прекрасно знаешь, что я шпрехен зи.

-Меня не перестает удивлять объем твоего словаря. Какие еще интерпретации звуков из обихода животноводов знает специалист по немецкой истории?

-Grunz, - ответила Джоанна. - Готова поспорить, что это означает "хрю". - Она на мгновение повернула лицо к Мэл и присвистнула. - Дойчланд! Мы здесь!

-Ага, - подхватила Мэл. - Знай Кэмден Таун! Кстати, я книгу свою куда-то дела. Тебе не попадалась?

-Ты разве не в лодке её оставила?

В городке, куда они приехали, погулять и развлечься было где. Тут была башня с часами. Много пекарен, снискавших национальное признание. Периодически останавливаясь поглазеть на какой-нибудь примечательный фасад, они ловили на себе взгляды других туристов, и смущенно улыбались в ответ.

В витрине большого супермаркета Мэл приметила несколько сложенных друг на друга местных журналов; точнее заглавие на обложке одного из них: специфичная немецкая "S", длинный ее завиток показался ей шеей морского чудовища.

-Ты в порядке? - поинтересовалась Джоанна.

-Глаза слипаются. Я думаю, положение поправимо, если не тянуть с инъекцией сахара, муки и джема. Возможно и масла. У них ведь найдутся рогалики, которые придутся мне по вкусу. Ты как считаешь? - не дожидаясь ответа, Мэл приобняла Джоанну за талию.

-Ну, да, наверное. - пробормотала Джоанна. - Хотя почему наверное? Конечно, найдутся!

Они направились к ближайшей кофейне, но по дороге Джоанна взглянула на часы.

-А мне здесь нравится, - выпалила вдруг Мэл.

-Правда, что ли?

-Да. Вон там милый ресторанчик. День солнечный, пошлялись бы по городу пару часиков, а потом там пообедали бы.

Джоанна слушала, не прерывая, но и не поддерживая.

-Прости. Ты права. Надо ехать обратно. Работа ждёт.

Мэл настояла, что поведет обратно машину сама, и, въехав на шуршащую дорожку близ их дома, чувствовала себя свободной от местных невзгод. Лес приятно и причудливо шумел, до заката было еще далеко. Озеро блестело под солнцем, и она раскованно улыбнулась Джоанне. Вдвоем они вошли в дом, расположившись в гостиной. Мэл чувствовала, что ее персона во всей округе интересна только Джоанне. Она села за ноутбук и принялась писать письма. Джоанна читала, расположившись рядом, - и вечер протек, как вода сквозь пальцы.

Ночью опять заголосил петух.

Мэл проснулась. Она лежала, уставившись в потолок, и понимала, что чокнутая птица слишком рано возглашала приближение рассвета. Вечером они специально не задернули шторы, чтобы солнце утром разбудило их.

Мэл встала с кровати, и озеро было первым, что она увидела. На несколько секунд она впала в оцепенение. Потом нашла силы и подошла к окну. В саду хозяйничал ветер. Деревья и кусты раскачивались из стороны в сторону без какого-то различимого ритма, их тени бесновались в свете крылечного фонарика. На небе, над черневшими озером и землей летели похожие на тучи облака. Новый вопль петуха, - отрывистый и мерзкий, - раскатился громче.

Мэл положила руку на стекло. Взгляд переместился обратно в сад, и она увидела, как дрожат листья, словно битые невидимыми струями ливня. Если это был шторм, - то он двигался прямо на нее. Он сокрушал ее силой петушиных криков, они звучали все громче и задорней. И вдобавок ко всему, ее настораживало, что нигде по всему побережью озера, ни в одном из домов не вспыхнуло ни одного окошка. Все вокруг спали. Кроме нее.

Ветер колотил в стекло, и каждый удар отдавался в ладонь. "Проснись, Мэл!" - думала она, убеждала себя. - "Проснись! Проснись!"

Вот уже петух прокричал, словно в самое ухо. Дыхание Мэл спёрло. Теперь она могла расслышать, как птица недалеко приглушенно кудахчет. Стекло продолжало вздрагивать, и, не дожидаясь, когда оно рассыплется на осколки, Мэл попробовала отойти назад. Удалось только пол-шага, ноги отказывались слушаться. Опять она услышала птичий вопль; он был оглушающим, - словно большим, чем объем их спальни, - и вослед ему до нее донеслись шипение и рычание. Неожиданно резко завоняло затхлой, перестоявшей водой, сам воздух вдруг стал насыщен вонючей влагой. Мэл ухватилась за подоконник и попыталась повернуться лицом к комнате.

Что-то хлюпавшее лежало на полу.

Не имевшее четкого понятного контура. Черное и непроницаемое.

И оно лежало прямо на ее пути. Перешагнуть это было невозможно. Что-то неизмеримо громадное, что-то дурное и чуждое.

Горло Мэл перекрыло комом. Незваное существо, испуская из себя одну за одной черные капли, продвигалось к форме.

В телёнка, появившегося на свет без ног и головы, торс из опухолеобразных мышц , обтянутых кожей. В набитый мешок, поваленный в лужу. Да, это был мешок, с отвратительными подарками внутри, - землёю или сгнившими древесным корнями или комьями спекшейся крови. Сердце Мэл бешено колотилось, расшатывая тело изнутри. Ручеек по-прежнему истекал из мешка.

Мэл не выдержала и как подкошенная рухнула на пол.Ночной кошмар как будто исторг ее с немецкой земли, где в кровати, в арендованном доме невозмутимо спала Джоанна.

Что-то зашевелилось внутри кожаного, мокрого месива. Сильные толчки отозвались захлебывающимся клокотанием. Ей показалось, что расстояние до мешка уменьшилось. Непостижимая темная сущность, ползла к ней. За ней оставался след на половицах из зловонной слизи; каждый кинетический спазм сотрясал комнату энергией, характеризующую громадную массу.

И вместе с этим доносились голоса. Кудахтанье, шипенье, хищный рев. Преодолев больше половины расстояния, сущность обнажила женский голос внутри.

Женщина отхаркивала воду. Плевки шлепали по стенкам мешка, грязным и скользким изнутри. Мэл расслышала и петуха, но его kikeriki булькали от воды, заполнившей легкие.

Она попыталась вернуть разделявшее их расстояние. Упираясь ногами в половицы, Мэл отползала назад, но вскоре уперлась в стену. Она не бросила усилий, - как будто деревянная стена могла принять ее внутрь, спрятать, отгородить. У темной хлюпающей сущности продвигаться вперед получалось лучше. Шепча и скрежеща когтями по деревянным половицам. Собственная восприимчивость стала чужда Мэл , она сложила нечто без устали хлопавшее крохотными крылышками в укромных уголках эго к лапам требовательного чудовища. Теперь она чувствовала только холод; он окружал ее, окутывал, запечатывал. И внутри ужасающе чего-то не доставало.

Шипя, рыча, клацая когтями по полу, мешок подбирался ближе. Но ни он сам, ни его зловещее содержимое не предпринимало завершающего шага; мешок страшной тенью дыбился перед Мэл, так близко, что она могла рассмотреть грубые стежки, стягивавшие куски кожи друг с другом, и рисунок трещин у каждой проколотой раны.

Она закричала.

Кричала Джоанна. Она была с нею, рядом, крепко обнимала ее, шепча в ухо утешения и упрашивая прекратить кричать. В комнате горел свет, и пол был чист и сух.

-Что случилось? Что? - повторяла Джоанна. - Всё кончилось. Всё кончилось.

-Здесь. Что-то было. - выдавила из себя Мэл и обвела пальцем как раз то место, где сидела Джоанна. - О Боже. Не всё здесь. - Она закрыла рот обеими руками, испугавшись произнесенных слов, хотя и сама не понимала их значение.

-Я ничего не видела. - говорила Джоанна. - Ничего не слышала. Что произошло, можешь сказать?

-Оно было здесь. В этой комнате. - всхлипывая, ответила Мэл. - О Боже мой...

-Глубже дыши. Глубже. - говорила Джоанна. - Так что же... - она остановилась на полуслове. Прижав Мэл к себе, она набрала больше воздуха; затем отстранила, чтобы взглянуть в лицо. - Что же тебе приснилось?

Едва накопив сил, Мэл поднялась с пола и стала ходить по комнатам, включая все осветительные приборы. Джоанна следовала за ней по пятам и уговаривала взять себя в руки:

-Мэл, я прошу тебя, не замыкайся в себе. Расскажи мне всё, пожалуйста.

-Надо сваливать отсюда. Прямо сейчас. - Очередная дверь оказалась входной, в лицо ударило свежестью, и Мэл озлобленно фыркнула на темноту, с которой ничего не могла поделать. - Ты слышишь меня. Сейчас значит сию секунду.

-Хватит! Мэл! Хватит кричать. Объясни что происходит.

Изумленно Мэл уставилась на Джоанну. Дышать все так же было трудно, да и слова (несмотря на усилия) не находились, так что Мэл развернулась вместо ответа и побежала к лестнице на второй этаж. В спальне схватила свою сумку и начала запихивать вещи внутрь.

-Господи, Джо, говорю же тебе, оно было прямо здесь. И не смотри на меня так!

Джоанна стояла в проходе, преградив путь и недоумевая следя за отрывистыми действиями Мэл. Видя ее состояние, Мэл рискнула еще раз попробовать описать словами, то что ей довелось увидеть. Она остановилась, закрыла глаза, сглотнула, - но против слов эти методы были бездейственны. Слова не слушались, упрямились и артачились прямо в горле.

-Джо... - отчаявшись выдохнула Мэл, - сваливать надо отсюда. На хер. Понимаешь?

-Мэл, тебя всю трясет, тебе нужен врач...

-Нет, не нужен. - Джоанна не бросилась сразу опровергать. У Мэл оказались в распоряжении несколько секунд тишины. - Ты думаешь, что дело во сне? Мне что-то приснилось и я теперь схожу с ума? Да, Джо? Я хочу чтобы ты не тратила время и собиралась.

-Но я хочу понять зачем, - взмолилась Джоанна.

Они молча глядели друг на друга. По лицу Джоанны можно было понять, что ей действительно важно знать, и что она принимает ужас этого возможного знания. И еще Мэл увидела в нем злость и раздражение (хоть и успешно подавляемые), и поняла что Джоанна не уедет с нею.

-Господи Иисусе, - выпалила она. - Только не это. Ты не можешь оставаться. Здесь было нечто...

Женщины опять уставились друг на друга.

-Мэл, если ты не перестанешь кричать, я сейчас же действительно вызову доктора.

-Мне не нужен доктор. - ответила Мэл. Ее сердце наконец перестало бешено колотиться. Но когда она вновь заговорила, голос ее дрожал. - Нам нужно покинуть этот дом. В нем что-то есть. Если ты отказываешься уезжать сию же секунду или отказываешься везти меня в аэропорт, то уверяю, я поведу сама. И когда доберусь куда надо, разобью в хлам эту сраную машину.

Согнувшись пополам, поддерживая руками голову, Мэл сидела на пассажирском сидении и то и дело недоверчиво поглядывала на Джоанну. Рассвело быстро, и в утреннем ровном свете дорогу было видно хорошо, тем не менее Джоанна ожесточенно глядела вперед поверх руля.

-Мэл, ты меня пугаешь...

-По-твоему, ты не должна испугаться?!

Диалог не строился, и они опять продолжительное время молчали. Впереди показались терминалы аэропорта.

-Это какое-то сумасбродство! - не выдержала Джоанна. - Ты можешь мне рассказать, что же произошло.

Слова опять предали Мэл. Она открывала рот, но ком то проглатывался, то вновь оказывался у самого основания языка.

-Там что-то есть, - обессиленно выдавила она.

-Ты хоть сама себя слышишь?! Я понимаю, что это последствия пережитого шока, но все таки ответь, ты сама слышишь, что говоришь?

-А ты себя? - возмущенно вскрикнула Мэл. - Слушаешь, рассуждаешь, притворяешься, что не веришь, - а сама прекрасно знаешь, что все так и есть.

-И что, пусть горит все синим пламенем? Знаешь же, во сколько мне все это обошлось. - боковым зрением Джоанна заметила, что Мэл нахмурилась, восприняла ее слова без истерики, - Так ты можешь объяснить в чем дело? Я готова тебя выслушать.

-Прошу тебя. - все что смогла вымолвить Мэл.

В который раз между ними повисла тишина. Мэл ждала недолго; она вдруг резко повернулась, открыла дверь и выскочила из машины. Видя, что Мэл спешно шагает к терминалу, Джоанна тоже открыла дверь. Но никуда не пошла. "Пожалуйста, не надо", - тихо произнесла она. Прошло несколько минут и двери терминала захлопнулись за спиной Мэл.

Джоанна крепко сжала колесо руля, как будто готова была что-то предпринять. Достала телефон. Но затем, матерясь, отбросила его в сторону и несколько раз отчаянно стукнула ладонью по торпеде.

Еще долго она не могла заставить себя запустить двигатель и уехать с парковки аэропорта.

Поговорим? Отправила смс Джоанне Мэл. Долетела.

После флюоресцирующего света салона увидеть густые английские облака, укрывавшие Лондон, было отрадно. На протяжении всего полета Мэл периодически возвращалась к увиденному в комнате, несмотря на нерасторопность мыслей и нескоординированность ощущений. Интеллектуальная беспомощность расстраивала, - но родной город успокаивал, (даже вопреки гнусным ассоциациям при виде выглядывавших из бетонных урн завернутых краев черных полиэтиленовых пакетов).

Не сердись. Отправила она еще одно сообщение. Мне херово. Пожалуйста. Она остановилась и решила позвонить Джоанне. Внутри все клокотало, но к счастью поблизости оказался закрытый магазинчик, и Мэл прислонилась к двери. Слушая долгую паузу международного соединения, а после непривычные гудки, она прочитала объявление о том, что магазин больше не откроется

Гудки прекратились. Джоанна ответила.

-Думала ты в саду. Хотела уже оставлять сообщение.

-Это еще возможно. - произнесла Джоанна. - Что ты хочешь?

-Знать, что у тебя все в порядке.

-А что, не слышно?

-Пожалуйста, Джо, не сердись. Пожалуйста. Возвращайся в Лондон. Да я распсиховалась. Прости меня. Но я реально испугалась, Джо. И до сих пор боюсь.

-Ну да.

-Джо, я умоляю тебя. - выкрикнула Мэл, как будто вечно громыхавший Лондон хотел заглушить ее слова. - Джо? Ты еще здесь? - она вдруг услышала свои слова: словно из раковины далекого дома, словно из глубин, отраженными поверхностью озера и помноженными на окружавшую пустоту. - Джо, по-твоему, я сумасшедшая?

-Мэл, я не знаю, как по-моему.

-Я не сумасшедшая.

Но в трубке уже были гудки.

Слова наконец пришли. Мэл знала теперь, что ей довелось увидеть; однако жизнь в городе, ежесекундно вмешиваясь в ее сознание, подтачивало и вписывало это в профиль общего горизонта. Мэл это раздражало.

Она не могла не встречаться с друзьями, - но и отвечать постоянно на один и тот же вопрос тоже не могла. "Почему ты вернулась?" её спрашивали в кафе и пабах. Она искала встреч, гостеприимства, потому что одной находиться было тяжело; свою первую ночь в городе она провела на многолюдной вечеринке. Всех интересовало только одно, - и одним Мэл отвечала, что они с Джо поругались, другим, - что дом на озере был скверным.

-Джо.

-Ты напилась что ли? – сдержанно ответила Джоанна. - Господи, Мэл, ты в курсе который час? Два ночи!

-Я хочу поговорить с тобой. Столько времени прошло, - Мэл сама почувствовала страх в своем голосе.

-День, с небольшим.

-У тебя все в порядке? Ты себя хорошо чувствуешь? Как вообще дела?

-Я устала, Мэл. Иди уже спать. - ответила Джоанна и повесила трубку. Мэл прошептала несколько слов, (хотя с того конца линии доносились гудки) и почувствовала себя лучше. Легче, и пренебрежительный тон Джоанны не мог повлиять на это ощущение.

"Может стоит вернуться?" Предложение возникло в голове Мэл и не на шутку шокировало ее. Она истерично замотала головой из стороны в сторону, спровоцированная воспоминанием о темном явлении в комнате. Стремление отвлечь себя болью поддержал через несколько секунд желудок.

Она еще раз позвонила на следующее утро. Несмотря на жестокое похмелье ей хотелось расставить наконец все точки над i. Джоанна не сняла трубку. Решив, что дело в определившемся номере, Мэл набрала с городского, - но результат оказался такой же.

"А вдруг у меня было помутнение сознания?" - думала Мэл. - "Вдруг и она думает, что это все объясняет?"

Мэл вышла на улицу и пешком направилась в тот район города, где выросла, где свет детства неиссякаемо струился.

Наступил следующий день и с ним новая попытка дозвониться до Джо. Трубку сняли, - и мягкий вежливый мужской голос попросил ее , скрупулезно и медленно подбирая английские слова, сперва представиться а затем объяснить, откуда ей известен владелец телефона.

-А Вы там откуда взялись? - переспросила она.

-Я полицейский.

Лодку вдали от берега заметил один из соседей. Гребца на борту не было, и волны перекатывали, ее как им вздумается. Мужчина, - возможно тот самый, кого Мэл видела на противоположном берегу, когда каталась, - решил, что лодку забыли привязать и пришел предложить помощь. Пока офицер саксонской полиции рассказывал ей это, Мэл отчетливо представила фигуру мужчины на пороге дома. Она услышала стук в дверь, и даже слова, по которым было понятно, что он великолепно владеет английским: "Вашу лодку унесло. Если позволите, я помогу Вам вернуть ее".

-Он стучал, но ему никто не открыл. В доме никого не оказалось. - рассказал полицейский. - Поэтому он позвонил нам.

Машина стояла припаркованная, где обычно. Дверь в дом была не заперта. На кухонном столе лежал раскрытый ноутбук Джоанны; офицер сказал, "в спящем режиме". Еда в холодильнике была не тронула.

Патруль принял решение подвести лодку к причалу, мужчина из дома по соседству оказал полиции содействии. В лодке оказалось всего одно весло, на пол-пальца воды на дне и один кроссовок, которые носила Джоанна.

Образ Джоанны неотступно маячил перед глазами. Она походила на пианиста, выжидающего мгновения пьесы, когда не нужно притрагиваться к клавишам. Мэл видела ее растопыренные пальцы и выставленные руки, видела, как покачивается ее голова, волнуемся хватким глубоководным течением.

"Но ведь это не обязательно", - пыталась рассуждать Мэл. - "Джо могла пойти гулять, поискать вдохновения в лесу. Зайти далеко и потеряться. Могла встретить незнакомцев и замутить с ними." Но думала действительно Мэл только одно: Джо оказалась узрета. И теперь как бездушная балерина кружит в темных водах озера.

Мэл продолжала интересоваться расследованием, - но всякий раз полицейские учтиво объясняли: " Ваша подруга не удержала равновесия. Каталась в лодке, наслаждалась прекрасным вечером. Возможно решила освежиться, но навалилась на борт неаккуратно. Такой ужас."

-Надо значит разгребать самой, - произнесла она.

Мэл могла представить, каким остался утраченный для Джоанны мир: это был контур лодки, очерченный блестящим лунным сияние. Но представлять то, что Джоанна могла увидеть, перевернувшись лицом ко дну, - что стало последним, что она видела, - Мэл отчаянно себе запрещала.

"Что же мы сделали не так?" Вопрос без ответа. Поглощенный ночью, бетоном и асфальтом, огнями витрин. Мэл бродила по городу, - перелистав фотографии в галерее телефона, - словно опять среди дрожащих кустов, по саду, по берегу глянцевого черного озера. "Что Джо делала? Да ничего. Ничего такого".

В день их знакомства Мэл с долей здорового любопытства читала исподтишка отрывки из эссе, над которыми Джоанна работала. Теперь же, изучая ее рукописи в компьютере, Мэл искала ключи или хотя бы намеки, которые прояснили бы причину исчезновения; она верила в логическое звено, связующее Джоанну и странную темную сущность, однажды явившую себя в комнате. Любопытству не было теперь места.

"Что же, что же она сделала?". Чем привлекла к себе внимание?

Экран телефона горел ровным белым светом и подсвечивал лицо Мэл снизу, словно маленький походный костёр. Она вбила в строку запроса "Дрезден, петух, озеро" и принялась быстро скролить выданные результаты, - сплошь ссылки на немецкие сказки или рекламные обзоры для туристических сайтов. Интересно это было разве что мелкой мошкаре, облепившей мерцающий прямоугольник. Мэл стерла запрос и набрала "Германия", после чего большой палец, остолбенев, замер над клавиатурой. Мэл знала, что это страх перед чем-то, поэтому овладела собой и напечатала еще два слова: "дух" и "водяной".

-Что же она могла натворить, - едва слышно бормотала Мэл. - что повлекло такое наказание? За что же, твою мать!?

Она забила в поисковик "утопленники", но запрос не отправила: её разум отказывался дописывать слова, сужавшие область поиска. Вместо этого она заставила движок отыскать ей материалы, связанные непосредственно с Джоанной. Первая же ссылка вела на сайт департамента, где она работала. Мэл проследовала по ней. Открылась страница, на которой фото Джоанны, (не характерное, потому что она очень старательно не улыбалась, и Мэл сразу же нарекла образ "королевой ботанов") занимало большую часть. Зато в левом верхнем углу было окошко, а рядом с ним ручная лупа. Мэл ткнула в него пальцем и затем напечатала "утопленник", "петух", "Саксония", "мешок". Экран снова ярко вспыхнул, после чего открылась абракадабра выдержек из текстов исторического журнала. Мэл уселась на лондонскую землю, оперлась спиной о дерево и стала читать внимательней. Скролинг продолжился, но на словах "poena cullei" прекратился. "Казнь такая", прочитала она и запросила открыть страницу.

Сайт потребовал ввести данные аккаунта, и Мэл ввела личные пароли Джоанны, - когда-то она дала ей их, в надежде что Мэл всерьез займется докторской диссертацией. "Вот и пригодились", - подумала она, но, обнаружив текст на юстинианской латыни, закачала головой как и в те дни, - "Джо, да не по моим зубам это". Она принялась читать вслух, медленно и вдумчиво, параллельно озвучивая варианты толкования, оценивая их соответствие "казни такой".

Казнь такая из новых, для преступлений самых отвратительных. За убийство родителя. Мэл переместила страницу вниз. Neque gladio, открылись строки.

neque gladio neque ignibus neque ulli alii solemni poenae subiugetur, sed insutus culeo cum cane et gallo gallinaceo et vipera et simia

Ни меч, ни огонь, ни любое другое привычное возмездие мерой не избираются. Зашивают преступника в мешок вместе с собакой, петухом, змеей и обезьяной.

Строчки расплылись перед глазами Мэл. Звуки были прочитаны, но словно не хотели рассеиваться в ночном воздухе. Мэл запрокинула назад голову и, дрожа от ужаса, долго смотрела в черное небо.

собакой, петухом, змеей и обезьяной, и темницу эту бросают в море или реку, смотря чем располагает местность, дабы не встретив еще смерти, познал он нужду устрашающую, без воздуха, радость жизни дарующего, и земли, опорой будущей и в погребении.

Мэл трясло. Легкие жгло, словно воздух вдруг обратился льдом.

Poena Cullei. Sдcken. Казнь зашиванием в мешок.

Далее шли комментарии и заметки, но никто не высказывался четко, каким должно было быть убийство, чтобы приговор оказался таким. Мэл предположила, что описанный способ может быть каким-то символом, но тотчас отбросила за бессмысленностью. Poena даже в античных источниках упоминалась, как нечто древнее. Садистский обряд. Что веками пытались искоренить, строя юридическую систему, и даже получилось, - но однажды в результате схоластического эксперимента мера обрела новую жизнь. "Последний раз" - едва дыша, читала Мэл, - "данный приговор был вынесен женщине в Саксонии за детоубийство".

Кожаный ком на полу комнаты. Оболочка не высвобождающая, как ни растягивай.

"Последний крик петуха" - следовало дальше в тексте, - "как в традиции крест на могиле, служит ориентиром для обнаружения места затопления". Kikeriki, кричал для нее петух, но она не придала значения. А надо было.

И захлебнувшаяся женщина тоже говорила. Что хотела она передать, покусанная и заклеванная петухом, собакой, змеей и обезьяной, истекающая кровью под их когтями, спеленатая кожаным сморщивающимся мешком?

Что просочившаяся вода заполнила легкие и принесла облегчение? Или наоборот несла муки еще более страшные?

С близкими Джоанны у Мэл не сложилось. В первый раз, встретившись за ужином в ресторане отеля, куда по приезду родители и сестра пригласили ее, все были раздавлены страшной потерей, и не делили горе на свое и постороннее. Говорили друг другу слова сочувствия, ободряли и интересовались пустяками. Вторая встреча оказалась диаметрально противоположна первой: слова не способны были воссоздать мир, и вечер прошел практически в молчании. Отец Джоанны сидел, уставившись в тарелку, и если отвлекался, то исключительно для того, чтобы перебить Мэл и спросить, почему же она так неожиданно улетела в Лондон, может была между ними ссора?

Сестра Джоанны подступила со своей стороны. Она упросила Мэл выйти на улицу и прежде всего извинилась за отцовское поведение.

-В полиции есть записи наших разговоров, - выдавила из себя Мэл. - Я не покидала Лондона.

-Я верю. Но почему вы разбежались? Ты чем-то расстроила Джо?

-Я же говорила, что да. Мы поругались.

-Из-за чего?

Мэл вернулась за стол, не ответив.

Всех терзало отсутствие тела, но только Мэл догадывалась, что вырвать труп из лап озера не удастся. Джо исчезла даже из ее снов, (если эти короткие провалы в небытие можно было так назвать): теперь там угнетающе темнел лес, и фигура с недоразвитыми конечностями лежала, скрючившись.

Прошедшие дни сильно изменили Мэл. Когда полицейские привезли ее из аэропорта обратно в дом на берегу озера, она страдальчески свыкалась с его пустотой. Зеркала, следуя привычке не лгать, уверяли её, что другой стала ее походка, и голова почти все время опущена.

Мэл сняла комнату у других хозяев, неподалеку. Ей нужен был wi-fi из всех удобств. Все дни своего повторного пребывания в Германии она переписывалась с профессорами и аспирантами; пыталась раскопать в сети местные легенды или даже байки, но ничего не находила. История с казненной женщиной оказывалась белым, белейшим пятном; что это была за женщина, - исторгшая себя из векового небытия, способная не только отыскать и вступить в контакт с человеком, но и забрать его с собой, - никто не знал.

"Зачем тебе Джоанна?" - Мэл попробовала сформулировать вопрос в своей голове.

"Что ты хочешь?"

Отмщения. Так мог бы ответить узник в мешке. Справедливости. Компании. Свое дитя. Но Мэл помнила, что шепот женщины преследовал другое.

Найти в Дрездене англо-говорящего священника было непросто, но вполне выполнимо, - и Мэл это сделала. Она позвонила ему, не откладывая дело в долгий ящик.

-Мне искренне жаль Вашу подругу. Но если я правильно понимаю, панихиду уже отслужили?

Голос его звучал добросердечно, разве что немного смущенно. Мэл действительно была там, в крохотной церквушке в Эссексе, где родные Джоанны заказали службу; они не пустили Мэл в свой крохотный траурный круг, да и друзья Джоанны, (все в основном одного возраста) за редким исключением обходили ее стороной.

-По Джоанне, вы имеете ввиду? Совершенно верно. - Мэл выдержала паузу. - Но дело не в ней. Понимаете, она была историком и собирала материалы, касающиеся той ужасной казни.

-Да я помню, вы рассказывали мне. Обезьяна, змея и кто-то там еще. Действительно жуткое наказание.

-Петух, змея, собака и кошка, оно самое. - Мэл с момента прочтения Карпцовиуса предпочитала именно такой состав сокамерников; (он видел дорогим удовольствием топить обезьяну и считал уместным заменять ее кошкой).

-Жуткое.

-Так вот, Джоанне удалось найти сведения о последней жертве этой экзекуционной практики. - Мэл солгала, не моргнув глазом. Но учитывая особый резонанс слова "экзекуционной", несколько секунд не спешила с продолжением. - И мы отыскали место. И оно здесь. Понимаете, мы уговорились между собой, что когда Джо закончит писать свою книгу об этой несчастной женщине, мы сделаем что-нибудь для неё. Но видите, как сложилось, Джо погибла сама, и у меня теперь просто нет морального права забыть об уговоре. Получается, я предам из обеих, понимаете. Я очень надеюсь, что Вы мне поможете.

Рассказы Мэл о страшной смерти приговоренной женщины, о том, что пятно позора отравило воду озера, вводили священника в конфуз, и он намеренно отдалялся от собеседницы. Мэл заканчивала разговор и сбрасывала вызов, не веря и даже не надеясь на удачу. Но очень быстро священник перезвонил сам.

-Вы понимаете, что я не помогаю Вам, так как это не соответствует моей повинности, - сказал он. - Но я могу порекомендовать Вам одного из своих коллег.

"Чего мне не хватает", - эту фразу Мэл адресовала себе снова и снова, и от количества повторений вопросительной интонации в ней почти не осталось. Она звучала по-особому, но как именно, тоже оставалось загадкой.

Местный священник уже ждал ее, когда Мэл приехала на машине на озеро. Ему было чуть больше шестидесяти, он был худощав, высок и стоял, прислонившись к машине. По юношески вальяжная поза привносила несуразный оттенок в его церковное облачение. Едва увидев подъезжавшую на машине Мэл, он бросился навстречу и немедленно протянул руку для приветствия, как только она захлопнула водительскую дверцу. На своем запинающемся немецком она поблагодарила его за то, что откликнулся. Суровых черт в его лице сразу поубавилось, хотя странно отчего они вообще там были, принимая во внимание сумму, заплаченную за его услуги.

Они прошли до конца деревянный причал и встали у самой воды. Из этой точки дом, в котором поселялись Мэл и Джоанна, был виден, как на ладони. Их лодку, возвращенную на место, размеренно качали волны.

-Так, - пробормотала Мэл и опустила голову. - Приступим. - Кивнув в знак готовности головой, священник принялся читать вслух.

Он читал быстро и распевно. Мэл следила по бумажке, на которой они набросали соответствующие немецким английские слова. Извинения, ради всего что свято, за отвратительную экзекуцию. Молитвы по осужденной женщине, ходатайства о покое для ее души. "Но Джоанну уже не вернешь", - подумала Мэл. - "Так пусть она будет единственной, кого покарали за скверну той расправы над злосчастной женщиной. Пусть другим - есть они или нет, неважно, - не выпадет такой незаслуженной доли".

Мэл безмолвно оплакивала незавидную судьбу озера. "Кажется, достаточно уже" - подумала Мэл. - "Тебе хватит остановиться?"

Вода в озере была темна, непроницаема. "Что ж я такое делаю?" "Зачем привела к этой вонючей древней воде мужика, который думает, что я полоумная?" "Как же и впрямь воняет эта вода!"

Мэл зажала руками рот. По телу прокатилась волна омерзения. Дышать в таком смраде было невозможно.

Тем не менее голос священника не смолкал. Гладь озера зарябило, и поначалу легкие волны побежали по его поверхности. Вонь не развеивалась,и Мэл балансировала на грани обморока. Ей слышалось, что озеро говорит ей: "катись к чертям со своим священником и его благословением".

-Всё! Довольно! - закричала Мэл и, развернувшись, со всех ног помчалась по деревянному мосточку обратно. Каждый шаг отдавался в голове раскатом, но это не способно было заглушить пульсировавшие в сознании впечатления. Её заметили. Ею пренебрегали, её желали.

-Назад! Уходите! - крикнула она священнику; он прервался на полуслове и, недоумевая, взглянул на Мэл. - Господи, святой отец, ради Христа, отойдите скорее от этой грёбаной воды!

Она, подзывая, размахивала руками, но взгляд ее был прикован к тому, что творилось за спиной священника. Плещась о сваи причала, вода словно подготавливала клубящееся, мерцающее облако брызг и пены, портал для восстающей из озера фигуры.

Священник, наконец, поплелся с причала прочь. Только он сошел с досок на траву, как Мэл, удивив его еще больше, махнула рукой и побежала к машине. Докричаться до нее ему не удалось.

"С чего ты взяла, что у священника получится?" - спрашивала Мэл себя. Эмпатическая связь с озером не отпускала ее. Мэл задавала себе все новые и новые вопросы: "Если бы тебя так казнили, неужели бы ты продолжила верить в то, что говорится священниками?" "Я ведь не верю в Бога, почему думаю, что другие должны? Тем более она?"

В висках колотило от напряженной умственной работы. Мэл добежала до машины и с облегчением рухнула на водительское сидение.

"Тут не священник нужен, а адвокат. Ведь это же закон обрекал ее на такие муки. Закон наблюдал, как над проклятым мешком с беснующимися животными сомкнутся воды озера".

Фигура священника спешно двигалась в направлении ее машины, так что Мэл вынуждена была отложить размышления и нажать на газ. Она выехала на шоссе и несколько минут просто ехала вперед. В какой-то момент съехала на обочину, остановилась и печально заметила, что ее руки по-прежнему дрожат. Не время было бросать задуманное. К счастью, все свои бумаги, распечатки статей она теперь возила с собой.

"Хорошо, собака могла символизировать привязанность". "Змея вполне сошла бы за убийцу родителей". "Обезьяна - это однозначно ненадежность". "Вода смоет это все, так что животные в мешке окажутся всего-навсего животными. Тварями: кусающейся и утопающей, царапающейся и утопающей, жалящей и утопающей, кричащей и утопающей".

Запах озера оборвал мысль. Он был таким сильным и острым, будто в действительности исходил от ее кожи и одежды.

-Да что же ты хочешь? - разъяренно воскликнула Мэл. Будто давно умершая, но ныне восстающая, вопреки всем законам, тварь могла объяснить свою ненасытность. Дать к ней ключ, противоядие.

День клонился к закату. Ей вспомнилась убитая горем семья Джоанны, и Мэл, сложив руки на руль, опустила на них отяжелевшую голову.

Через несколько секунд в глубине закрытых глаз проступили очертания темной скрючившейся фигуры.

Мэл в ужасе выпрямилась. Заставив себя отбросить усталость, она схватила бумаги и начала стремительно листать их. "Заменить животное можно изображением", вспомнилось ей, и теперь она искала то место, где были записаны подробности последней poena cullei.

"Ее зашили в мешок", - читала Мэл, - "вместе со змеей, петухом и собакой".

И апофеозом нового открытия стало воспоминание о медале-подобной деревяшке, которую она нашла на берегу и выбросила в кусты. Тогда она ошибочно приняла завиток хвоста за пятую конечность, - а это было изображение обезьяны.

Вот кого не хватало в мешке. Вот что покончит со всем.

Мэл работала веслами, словно робот. Она старалась не дышать полной грудью, опасаясь, что зловоние, (если вдруг оно возникнет опять), разобьет ее настрой. Лодка легко скользила по воде. Где-то на глубине, в нескольких метрах от киля, кружила, раскинув руки, Джоанна. Или, тоже возможно, (если ее удерживали, опутав ноги, водоросли), покачивалась из стороны в сторону, словно отсчитывая мгновения.

"В конце концов вечность пройдет, никто ничего не заметит", - подумала Мэл. - "Даже шипение в моей лодке не вынуждает ее действовать. Так что еще много у кого получится вывести лодку под лунным сиянием на глубокую воду".

Но тут Мэл вспомнились омерзительный водный запах, роковой кувырок Джоанны за борт, и она поняла, что напрасно уговаривает себя. Пока не поставлена последняя точка, poena будет ждать. И какой-нибудь наивный романтик, свесившийся через борт к воде, окажется ее новой жертвой.

Бросив весла, Мэл огляделась по сторонам. Она догребла до середины озера. Ее замысел подошел к финальной стадии.

-Только бы не я. - пробормотала испуганно она. - Я не хочу.

Мэл протянула руки к своему рюкзаку, пододвинула ближе, развязала стягивавшие горлышко веревки и уставилась на шипевшую внутри кошку.

Ползать на четвереньках по саду приходилось не столько потому, что свет от домашних фонарей не проникал в заросли, сколько наивным было полагаться на зрение в такой высокой и густой траве. Мэл ощупывала каждый квадратный сантиметр участка, подбирала и рассматривала любой деревянный мусор. И чем ближе она подбиралась к деревьям, тем больше находила обломков веток, - казалось они повсеместно навалены кучами. Соответственно меньше была вероятность отыскать то, что она когда-то сюда зашвырнула.

"Ну почему я не бросила это тогда в воду", - укоряла она себя. - "Теперь получилось, что я его забрала у нее".

Не всё оказывалось вместе. Деревянная обезьяна каким-то образом выпала из прогнившего мешка; и далее сначала волны прибивают ее к берегу, а затем Мэл подбирает и закидывает ее в деревья.

Она вспомнила, как жутко было наблюдать за подползавшим мешком: потому жутко, что ждала, что кто-то вырвется из него. Набросится, начнет терзать. Но poena всего-лишь хотела вернуть себе обратно что-то.

Не справедливости она жаждала, - восполнения. Цельности.

Вполне возможно, что изображение с самого начала было неподходящим. И вероятнее всего оно не предательски сбежало, - его извергли, в надежде на то, что оно окажется найденным. Через этот жетон протягивал мешок руки за полнокровным приматом. "И получается дотянулся", - скорбно отметила Мэл, думая о себе и Джоанне. - "Жизнь, вот что главное. Только ею можно что-либо восполнить".

-Но каким раком я достану здесь обезьяну? - прошептала вслух Мэл.

Паника быстро прошла, когда она вспомнила про поправку.

В ближайшем городке имелось все необходимое. Не только холщевые мешки и рыбные консервы. Был еще крохотный парк, куда упиралось несколько дворов. Можно было ждать, не вызвав подозрения.

С первым появившимся котом у нее ничего не получилось. Она впала в ступор. Со вторым - та же история, но на сей раз Мэл заставила себя вспомнить то, что видела и о Джоанне в том числе. Попался третий. Она сразу срезала ошейник с животного и выбросила: не хотелось знать имя.

С кошками управляться Мэл умела. Она схватила животное за шерсть на загривке и после короткой перебранки,(в процессе которой кошке удалось излить свою ненависть и оставить несколько царапин, а Мэл показать свободное владение кошачьим шипением), пихнула в мешок.

Кошка все чувствовала, потому мешок ни секунды спокойно не пролежал на дне лодки.

Обезьяны были существами диковинными и от того дорогими. Закон поправили, учтя это.

Мешок с кошкой внутри был тяжел еще и из-за камня. Несчастная узница ухитрилась просунуть лапу наружу, когда завязки ослабли; теперь она чувствовала близость врага и дергала истерично всеми лапами. Мэл как могла подавляла буйство животного, но лодка ходила ходуном, а вода вокруг начала пениться. По озеру побежали пока еще маленькие бороздки волн. Мэл не выдержала и разревелась.

Ей не требовалось больших усилий запихнуть кошку обратно, чтобы завязать мешок. Усилия потребовались забыть, отвлечься от испуганного и гневного взгляда кошачьих глаз. Мэл подняла мешок и покачала им над водой.

-Господи Иисусе, - прошептала она.

Снова ветром принесло ужасное зловоние. Возможно, это стоило расценить как упреждающий сигнал. Возможно, свидетельством того, как распалился неистовый аппетит воды. Мэл заметила, как сквозь ткань мешка прорвались коготки.

-Видишь? - вскрикнула она. - Вот оно. Видишь?

Мэл посмотрела вниз. По темной, сверкавшей под скупым звездным сиянием воде мало что можно было понять, - однако не в понимании было дело. Мэл видела, как со дна поднимается нечто куда более темное.

Она испуганно вскрикнула. Рука разжалась.

Озеро проглотило мешок, издав довольный бульк, который напоминал звук падения камня в глубокий колодец. Кошачьи вопли смолки во мгновение.

В заповедной темноте лесной ночи лодка казалась густым смоляным пятном. Мэл осторожно глядела за борт в то место, где один за другим лопались крохотные пузырьки. Но то ли было слишком темно вокруг, то ли мешок тонул слишком быстро, то ли грязь и ил со дна слишком жадно обхватили его руками, то ли какая другая причина была - но отчего-то Мэл ничего так и не разглядела.

Работы не очень много, и Мэл уходит рано. На дворе весна, пабы полны народа. У нее появились новые приятели, (коллеги, на самом деле, потому что она не вернулась в адвокатскую контору, а устроилась в небольшой издательский дом), они приглашают ее пропустить с ними по стаканчику. Она и сомневается, и отказывается, улыбаясь, но в итоге все-таки составляет им компанию. Они очень милы, и Мэл очень признательна за то, как с ней обходятся; она лично симпатизирует двоим из их компании, чувствует, как с ней флиртуют, и не спешит отшивать. Но обычно она уходит из бара очень скоро.

Рыдая взахлеб в ту последнюю ночь, она налегала на весла. Одиночество скрутило так, будто незнакомая утопленная кошка была завершающим витком узла. Мэл старалась не думать о последних секундах ее жизни. И о том, что Джоанна умирала так же, тоже старалась не думать.

Вокруг было тихо и безветренно. Гладь озера не шевелилась, и Мэл догадывалась, что причиной тому - безразличие, весьма естественное в подобные мгновения. Доплыв до берега, она привязала лодку, с трудом доволокла ноги до машины и рухнула спать. Всю жизнь она боялась оказаться в такой ситуации: не только уснуть за рулем, но вообще, выбраться из забытья и увидеть мир сквозь лобовое стекло, - в первые мгновения пробуждения всегда несешься навстречу чему-то. Но бороться сил не было.

Она проснулась и конвульсивно отдернулась на спинку сидения: два движения на один кратчайший интервал времени. Сердце колотилось, во рту было сухо. Но спустя несколько минут, созерцая безмолвную, залитую солнцем немецкую глубинку, она уже не ощущала ни того ни другого. Наоборот, к ее изумлению, Мэл почувствовала себя лучше; и что очень было важно, - спокойнее.

Думать и вспоминать об этом она старается как можно реже.

Естественно, задача не вспоминать никогда не решаема. Она посещает терапевта, - не регулярно, да и не ради своего блага, признается Мэл себе, а ради Джо, - и вот тогда это и всплывает. Иногда удается избежать подробностей тех происшествий; но когда другого развития нет, Мэл приоткрывает перед своим терапевтом завесу, всего на чуть-чуть. Она разработала систему кодирования, говорит расплывчато, повторяет, что думает, что видела, не пренебрегает сопоставлениями и метафорами. Женщина, ее консультирующая, считает, что клиентка пытается выразить свои экзистенциальные страхи.

Жизнь движется вперед, чередуя радостное с терпимым и горестным. Рождество было серьезной проверкой на прочность; Мэл написала письмо родителям Джоанны, но ответа от них не получила. Такой поворот не укладывался в голове. Все праздники она пила, - чем огорчала отца, - и плакала подолгу. Ночами ей снилась темная обезьянья фигура, потерянно бродящая среди деревьев.

Но волна кошмаров схлынула. Да, они приходят время от времени, - но это уже просто сны. Дурные, но все-таки сны. Как никак она приносила тогда жертву.

Как работница Мэл тихая и всегда сосредоточенная. Верстка текста требует от нее тех качеств, которые желанны ей самой.

Город побуждает ее меняться. Да и разве можно не меняться? Сколь бы значительно и сильно не было событие, опустошившее ее саму и ампутировавшее все ее связи с миром, сколь бы не велика была ее утрата, - жить такими реалиями изо дня в день невозможно. Бесспорно, что в момент, когда видишь что-то, что не можешь забыть или убедить себя, что видел другое, превращаешься в соляной столб. Но тем удивительнее чувство, когда ты волнуешься о плате за проезд или бесишься от бюрократической волокиты, - одним словом, когда жизнь одушевляет тебя.

Примерно то же самое она услышала от своего терапевта: только названо это было "подбиванием баланса" Работа не только отвлекает от мыслей, она еще и увлекает в новый мир, где много вещей и событий ждут участия и осознания и присвоения. И Мэл соглашалась, - и, делая бесполезные и безобидные шаги, чувствовала себя лучше.

Недели идут одна за другой. Вечерняя прохлада становится приятной и располагает к прогулкам. Мэл ходит с работы привычной дорогой, по пути читая электронные письма. Ее квартирка находится на нулевом этаже в следующем за парикмахерской подъезде.

Прийдя домой, она включает все лампы. Включает душ, потому что ее радиоприемник встроен туда: музыка играет, а она тем временем разогревает в микроволновке купленную в магазине еду. Она берет телефон и звонит отцу. Шум проносящихся по улице машин, шорох шин по асфальту, разлетаясь из открытой форточки, расположенной на одном уровне с проезжей частью, уже совсем не мешает разговору. Отец хоть и кажется, что болтает обо всем подряд, все же тактичен и разборчив в выборе тем; Мэл старается ответить на каждый его вопрос. Неожиданно, громкость музыки повышается почти до максимальной, а затем раздается грохот, от которого Мэл вздрагивает.

-Все в порядке, - говорит она в телефонную трубку, - что то наверное отломилось или оторвалось. Пойду посмотрю. Я перезвоню, ладно?

Она заходит в ванную и видит на полу душевой кабины отлепившейся от кафеля радиоприемник. "Твою ж мать!", вырывается у нее и она, сев на корточки, принимается собирать детали. Отверстие слива мелькает у нее перед глазами. И тут глотка ее немеет, она практически теряет равновесие, успевая упереться рукой в пол.

Мэл вскакивает и вылетает пулей из ванной. В первые мгновения она пытается убедить себя, что где-то внизу в трубе образовался затор, вода сквозь него не уходит и застаивается. Но эти мысли быстро пропадают. Она знает, что это за вонь. Она всегда отличит ее от запаха любого лондонского водопровода. Она бежит по коридору, стремится за свежим воздухом в комнату, - но вонь заполняет квартиру с гораздо большей скоростью и напором. И тогда Мэл признается себе, что ни мгновения не сомневалась, что однажды вдохнёт этот запах снова. В мире нет и быть не может укромных мест, предусматривающих барьер от внимания определенного рода.

Ее удивляют размеры коридора. Снова нарушена целостность. Чувствуя, как уходит земля из-под ног, Мэл хватается руками за стул, затем за вешалку. Идти по полу тяжело от покрывшей его слизи и влаги.

Ключи от входной двери в ее рюкзачке, и она, замечая, что омерзительная слизь покрыла даже стены, пробирается к дверям в комнату. По ковру она идет как по болоту. Найденный рюкзачок также насквозь мокрый, и ключей в нем не оказывается. Мэл хватает телефон и вызывает службу спасения. "Помогите!" - кричит она в трубку, но динамик телефона однообразно и ровно потрескивает.

Сначала свет гаснет на кухне. Затем в ванной, в прихожей и наконец в комнате. Мэл остается в полной темноте. Точнее темнота встает между нею и городом.

"Зачем ты пришла?" - шепчет она, не открывая рта, оставляя вопрос внутри своей головы. - "Что тебе нужно?".

Того, что утрачено, не восполнить ничем.

Мэл падает на колени, подняв легкие брызги. Ей хочется свернуться клубком, в три погибели, чем меньше тем лучше. Но что-то словно чует ее. И оно подбирается к ней.

Вот до нее доносится кудахтанье, мгновением позже - шипенье. Вода на полу в комнате приходит в движение, сначала ручейками, но потом внезапно словно прорывается плотина, - и Мэл видит перед собой экзекуционный мешок. По сравнению с первым разом он стал больше, объемистее. Ненасытная утроба, обрюзгшая и разжиревшая после того, как Мэл сама ее покормила. Шлепая по слизи на полу, кожаный мешок подбирается к ней. Мэл панически стонет и всхлипывает, но даже сквозь эти звуки ее ушам доносятся слова, голоса животных, треск и скрип переставляемых конечностей.

Sдcken. Внутри него назойливо мяукает кошка, которой до недавнего времени не было. Poena cullei, чье существование есть желание, объявляет себя, и вскоре в этом брюхе место, уготованное Мэл, перестанет пустовать.

Растягиваясь, трещат нити. Мешку нужны швы, ибо они пасти закона. Раскрываясь, они только глотают. Она приговорена, и в этот раз нет рядом Джоанны, встряхнуть и сказать "Проснись" некому.

Но почему же?

В самом деле, почему она думает об этом сейчас? Именно сейчас, - когда, загаживая все вокруг, мешок побирается к самым ее коленям? Именно сейчас, - когда среди старых голосов ей слышны и новые? Когда сквозь сумбур перемешавшихся воплей и мяуканий и тявканий и шипений poena брезжит и собака, разевая пасть, пытается что-то сказать, а столетиями мертвая женщина мяучит, и от слов, удавшихся змее, poena обретает силу и лопаются швы и сквозь излившиеся струи воды Мэл видит ясно погрязшие во мгле и тенях внутренности и кричит не унимаясь не унимаясь не унимаясь, - но все равно в ушах тихо звенит последний услышанный звук.

"Kikeriki". "Kikeriki".

Так хорошо знакомый голос.