Самое важное подчеркну

Глава 17

Обменявшись историями и все обсудив, не сговариваясь, пошли к продуктовому запасу и, по очереди, все так же молча, в душ. Плевать на занятия утром, никто из нас уже не торопился, новости оказались оглушительными.

Почему я сама не сообразила, что мы все приемные?!

Можно стучаться головой хоть о стену, хоть о пол. Чем больше вспоминала все странности дома, тем больше удивлялась собственной тупости.

А ведь старший брат явно догадался. Как же меня бесило, что он всегда ходил с виноватой улыбочкой — «простите, я вам не мешаю»? Прям прибила бы. Его, за него, и за младшего брата. Подумаешь, ДЦП, да почти и не видно, если особо не приглядоваться. Ну, переваливаются немного. У Мишки, младшего, не разгибается кисть левой руки. Может, мальчишке нравится сжатый кулак. Егор подволакивает правую ногу, мало ли, где человек натрудил. Их никто из пацанов не обижал, чтобы от меня не прилетало.

Зато Егор компьютерный талант, нас-то всех натаскал будь здоров. Даже отцу программы писал для учета, и в больнице все компы приводил в порядок. Главбух просила его на работу взять, ну как же, разве главный врач своего сына возьмет, неудобно же! А мать после Тимирязевки полы мыла, это удобно? Как она вообще сообразила Егору комп с детства подсунуть, еще и железо приличное выбрали, брат говорил. А я, дура, когда подросла и выяснила, что она полы ходила мыть, чтобы кредит оформить, ругалась.

— Оля, каким образом эти гады смогли так быстро справки навести?!

— Наташ, не носись по комнате, сядь. Успокойся. Ты же адрес оставила, заполняя договор, я-то написала адрес общежития. А почему гады?

— Потому что им нет разницы, приемыш я или нет. Никакой! В чем-то другом дело. Помнишь, я рассказывала, где встретила первый раз ректора академии искусств, помнишь?

— В кондитерской?

— В кондитерской. Так его жирный дружок сразу спросил, а будут ли меня искать. Получается, они все заинтересованы, чтобы мы не хотели вернуться. Понимаешь? И при этом такие скромняшки: «Оля, нам нужно посоветоваться, говорить Наташе о том, что она не родная, или нет?» Зачем?! Прекрасно понимая, что мы все расскажем друг другу, и у меня не останется никакого желания вернуться. А они вроде как ни при чем. Теперь мне точно надо домой. Вдруг они там волну погнали, и сейчас только ленивый не ткнет или в родителей, или в сестер и братьев, — я представила этот ужас и застонала.

— Наташ, смотри, если они хотят с мамой поговорить, значит, меня точно возьмут, а я без тебя даже не подойду к порталу. Есть плюс, что мы из одного города!

— Кстати, а тебя это не смущает? Наше с тобой знакомство?

— Я сразу спросила у эльфа, если артефакт показал сразу двух человек в нашем районе с магией, достаточной для обучения, как мы умудрились так удачно познакомиться?

— А он что?

— А он сказал — магия и свела. Это закон, дескать. Так или иначе бы вы встретились, вообще можно было одну найти, вторая бы рядом где-нибудь была. В магических мирах сложнее сильных магов найти, а в немагических — очень просто, сразу видно. Кстати, твой отец тоже одарен, как целитель, только слабо. Ну, приемный отец. Или ты приемная, как правильно, не знаю…

Я забежала опять в душ, открыла кран с холодной водой и умылась.

Накушалась самостоятельности? Подвела родителей? И братьев-сестер.

Та-ак. Значит, у этих элитных есть ко мне интерес, будем бороться. Посмотрим еще.

— Оля, два часа до подъема. Ложимся отдыхать, а то завтра глупостей с недосыпа наделаем.

— Наташ, я ничего не поняла про шкурку.

— Я сама не поняла, а что ты вдруг?

Раздевалась я из последних сил.

— Да если она ценная, Наташ, вот вариант обмена на портал!

Упс. А ведь верно. Маленький козырь тоже пригодится.

Мы даже не проспали. То есть я все же заставила себя подремать, а Оля, кажется, не заснула толком. Быстро похлебали чаю покрепче, и на занятия.

С утра бегали Лошак с Расой, шестерка Артея, и мы с Тараном. Больше никто даже не вышел. Раса, староста, ухмыльнулась: детей здесь нет, пусть сами за себя отвечают.

На занятиях у Торса я нарисовала полосатую шкурку, но Таранский ничего интересного не сказал, только плечами пожал. Артей тоже не встречал таких животных, иначе сразу бы обратил внимание. И в картах мы не нашли ничего похожего.

Рисунок увидел Торс:

— Ну надо же, какой у вас интерес, студентка! Не ожидал, не ожидал… хотя что вам остается.

Я промолчала, а Таранский остался с ним поговорить, мне Арт подмигнул.

Оля после занятий побежала с рисунком в библиотеку, а я осталась нервничать дома.

В столовой меня нашел проректор:

— После обеда ко мне в кабинет. Ясно?

— Ясно. С Олей?

— Можете одна.

— Хорошо.

Магистр в кабинете сидел, приглушив свет, и смотрел в окно.

Дождь лил с утра, но уже чувствуется, что зима не за горами — осенний дождь, холодный, и ветер визгливо подвывал: противный, порывистый, всем недовольный. Окно приоткрыто, оно поднимается снизу, а не сверху, в кабинете холодно. Я поежилась.

— Садитесь, — буркнул Урфин Джюс, не поворачиваясь, — выяснили, что за зверя поймали?

— У кого? Никто не знает. Правда, магистр намекнул на что-то неприличное.

— Агурак — отстраненно сообщил магистр, — редкий легендарный зверек, как он вам попался, удивительно. Его мясо считается условно несъедобным, ищут как раз ради меха. Добавляют несколько шерстинок в определенном порядке в обычный чай из трав, выпивают — получают привороты и отвороты. Если шерстинки настаивают несколько дней в спиртовой составе — получают обезболивающие составы. Если варят по определенной рецептуре — идет ускоренное заживление ожогов, магических в том числе.

— Почему именно ожогов? А если операция с наложением швов?

— Что за операция?

— Ну, какая-нибудь. Разрежут врачи, например, удалят флегмонозный аппендикс, зашьют. Поможет?

— Наташа, что за чушь. Кто же даст себя резать, чтобы потом зашивать?! А, у вас еще нет целительского дела. Лечат не так, маг-целитель ускоряет регенерацию.

— А если рана ножевая, и надо придержать чем-то края?

— У магов ножевая рана? Где вы такой ерунды набрались, даже интересно. Обученный маг не будет бегать с ножом, ему это без надобности.

— О, господи. Хорошо, пусть слабый маг. Неважно, вот привезли человека с ножевой или похожей раной, что тогда?

— Я же сказал — ускоренная регенерация!

— А если попало что-нибудь в рану, щепка, к примеру, и надо ногу разрезать и вытащить инородное тело.

— Наташа! Третий раз говорю — ре-ге-не-ра-ци-я! Кто же полезет в самого человека? Если организм не справляется, значит, жизненных сил не осталось.

— А, поэтому целители не смогли помочь Олиному отцу, да?

— Ну… да. Вероятно, слишком много ран.

— А в любой нашей больнице ему бы раны зашили. Конечно, там еще целый комплекс восстановительных мер.

— Ужасный мир! Разрезать живого человека! Даже не рассказывайте. Значит, так: шкурку готов выкупить остров целителей. Триста тысяч. Можно поторговаться, накинут еще тысяч двадцать-тридцать. Продавать?

— А почему бы им самим не поохотиться?

— Не волнуйтесь, они уже там. Продавать?

— Магистр, — выпалила я, — мне надо срочно домой попасть.

Он развернулся и смотрел на меня, не отрываясь. По-моему, даже ужасался, вон как глаза блестят. Значит, молодежь, доверяющей академии, мы не бережем, а рану зашить — кошмар и ужас.

— Вы что, хотите бросить учиться?

— Нет, теперь точно нет. Но очень хочу повидать родителей. Боюсь, ваши элитные маги запустили ненужные слухи, доверия им нет. У нас не афишируют, в смысле, никому не рассказывают, что дети приемные. Существует специальный закон. А если кто-то у нас узнал, маги поступили просто подло. Что, собственно, и не удивительно.

— Почему?! Это же такая честь — приемные дети. Увеличение численности рода, а сильный род — возможность личного острова у каждого.

— Магистр, я из другого мира. У нас столько несовпадений, даже в мелочах, понимаете? А это уже серьезно. Очень серьезно. Мне необходимо попасть домой. Я допускаю мысль о переезде моих родителей куда глаза глядят. Мне надо успеть их повидать.

— Вот даже как… я подумаю. Один-два дня. Свободны.

— А шкурку пока не продавайте, магистр. Пожалуйста. Я тоже подумаю.

Вернулась к себе, легла на кровать. Никого нет, как хорошо-то. Что касается шкурки, тут стоит выяснить, а не выгоднее продать ее по частям. Лучше бы вообще аукцион устроить, но нет времени. Да и желания.

А вот по поводу портала… надо бы магистров поторопить, а то они по делу думают долго-долго. Быстро только лезут, куда не имеют права.

К вечеру прибежал Таранский, и с порога заявил:

— Твой зверь имеет отношение к привороту. И тебя к ректору!

Черт. Может отобрать. Хорошо, что шкурка не дома, кто знает, на что еще способен наш ректор. Кивнула, взяла свежую одежду, пошла в душ переодеться, пора в юбку с блузой нарядиться, побуду пай-девочкой.

Оля вернулась без результата, библиотекарь вела у кого-то занятия, а дежурный второкурсник ничего не знал. Я как раз уже причесывалась у зеркала в душевой:

— Наташ, я с тобой к ректору.

— Зачем?

— А вдруг тебя опять куда-нибудь посадят, надо все знать.

Я сначала промолчала, вполне себе вариант, но тут сообразила — для Оли присутствовать опасно.

— Наоборот, не стоит лишний раз ему на глаза попадаться, жди лучше у выхода из приемной, придумаю, как передать, куда меня.

Перед самым нашим выходом залетел в комнату Артей:

— Наташ, шкурку можно продать, и даже за хорошие деньги. Твой любимый Торс предложил пятьдесят тысяч! Представляешь? А я думал, что он довольно поганый дядька.

Кивнула, поблагодарила и промолчала. Что тут скажешь.

Ректор оказался не один в кабинете, сам он мялся у стола, в его кресле сидела роскошная дама.

В моем представлении так могла выглядеть королева какой-нибудь Франции пару веков назад. Красивая, утонченная, холеная. И холодная. Платье, наверное, длинное, не видно, но материал даже не возьмусь назвать, ближе к шелку. Оно стекает по открытым плечам, как броня, и цвета темно-синего, как металл, но с белоснежными кружевами у декольте. Руки в кольцах, по три на каждой, кулон на шее, длинные серьги с поблескивающими камнями. Много всего, но вульгарно не смотрится, очень стильно.

Я склонила голову, приветствуя, и перевела глазки на ректора.

Он тоже одет непривычно — в коричневый костюм. По ощущению, ему чужой: подложенные плечи, перетянутый живот, штаны в обтяжку. На фоне дамы наш ректор представляется трактирным слугой из исторического фильма. Ну, не мое дело.

— Студентка, я вызвал вас по поводу шкуры животного, которое вам попалось в период выполнения задания академии. Понимая ваше бедственное положение, мы готовы выкупить шкурку за десять тысяч райсов!

— Благодарю, я повременю с продажей, — сухо ответила я.

— Вы уверенны? А тут для вас есть приказ, можно ознакомиться в своей комнате.

Он полез в шкаф и вытащил листок, на котором от руки, довольно витиевато, написано:

«Студентка Быстрицкая Н., за причиненный ущерб, нанесенный законченному ремонту преподавательского этажа, обязана внести сумму в размере двухсот тысяч райсов, необходимую для восстановления ремонта, в течении тридцати дней с момента пожара.» Академия Магии, ректор, подпись.

Печати нет, а на договорах присутствие магической печати обязательно. Интересно. Но это не договор, а приказ. Очень интересно.

— Обменяв деньги на шкуру незаконно убитого вами животного, вы уменьшите вашу задолженность, — негромко добавил он.

Я еще раз внимательно прочитала дикую формулировку. А, он два раза желает получить денежки. Первый раз спишет за якобы произведенный ремонт. Потом с меня. Нет, не права, три раза хочет получить, маги обещали ему деньги на ремонт, точно помню. Молодец ректор, что тут сказать. Видать, набил уже руку. Свернула бумажку и забрала, на стенку вывешу.

— Спасибо за разъяснение. Я могу идти?

— Можете! У вас осталось девятнадцать дней без выходных, имейте в виду.

— До свидания, — я слегка еще раз наклонила голову, пошла к выходу.

— А что за шкурка, если ни секрет, — грудным голосом пропела дама.

Я тоже так напеваю, когда не в духе или очень-очень злюсь. Домашние всегда смеялись.

— Агурака, легендарного зверька, — ответила ей, чуть улыбнувшись, — простите, нас не представили. Вероятно, пока не проснулась магия, обучать этикету иномирцев нельзя. Поэтому не могу обратиться к вам, как подобает, по титулу. Всего доброго, — и вышла.

Хлебни, ректор.

Хамам ничего нельзя прощать, они только жесткий отпор понимают. А дама сейчас ему устроит, про шкурку он ей ни слова не сказал. Вероятно, она попросила завести незначительный разговор, хотела на меня посмотреть.

А кем она может быть, надо аккуратно расспросить Таранского. Наверняка знает, дама уж очень яркая.