Самое важное подчеркну

Глава 2

Девушку я сразу узнала, она почти бежала по улице. На джинсовой курточке оборваны пуговицы, на правой руке намотан шарф, на щеке синяк, под глазами тени.

— Стоять! Тебе помощь нужна?

Она так шарахнулась от меня, думала, точно выбьет витрину соседнего магазина, еле удержала ее на ногах.

— Ты кто? — крикнула она.

— Мы с тобой рядом сидели у костра, помнишь, у бардов?

— А, да, помню. Мне не помочь.

— Да ладно, — усомнилась я, — так не бывает.

— Бывает, я на кладбище иду.

Мне ее так жалко стало, аж до слез, сама не ожидала и кивнула:

— Хорошо, на кладбище, так на кладбище. Пойдем вместе.

И мы пошли очень быстрым шагом. Она молчала, только у сторожки не выдержала:

— Ты все равно не поверишь. Я нормальная. Там портал в другие миры.

— Поверю. А почему портал на кладбище? Такие плохие миры?

— Не знаю! Может, порталов много, только видят их не все. А я на похоронах как раз была.

Она доверчиво смотрела на меня, как на взрослую, а ведь явно старше лет на пять.

— И почему ты сейчас бежишь к порталу?

— А вот, видишь? — Она сняла шарф, на запястье пульсировал приличный такой гнойник, противный, я отвела глаза, — очень больно, и сюда тянет. Ты же фэнтези читаешь?

— Конечно.

— Думаю, метка. Уже не могу терпеть.

— А к врачам обращалась?

— Нет, что ты, нет. Да сама увидишь. У тебя деньги есть? Не рублями, монетами?

Сказать, что только монетами и есть, откуда у меня рубли, еще бы карточку спросила — я постеснялась.

— Есть.

— Держи бумажные, давай мелочь.

Сунула мне бумажки, я выгребла всю мелочь из карманов, ее прилично вообще-то.

— Пошли, сама увидишь, как подхожу, так метка сразу уменьшается.

Ну-ну, подумала я, но пошла.

Сторожка на кладбище оказалась пустой и полутемной, коридорчик и две двери, обе полуоткрыты, из правой пахнуло теплом, она открыла левую, потянуло сквозняком.

— Не входи, просто смотри.

Три шага, и она в центре, посмотрела на свою руку и хмыкнула:

— Видишь?

Я вытаращила глаза — гадость на руке действительно стремительно уменьшалась.

— Пока, спасибо и удачи! — крикнула девушка, сложила ладони перед собой, прикрыла глаза и просто исчезла.

Домой я дошла к вечеру. Поела, сказала, что к понедельнику определюсь с поступлением, и ушла в нашу спальню с одной из сестер. Со мной никто никогда не связывался, ни в классе, ни дома, боялись. Мне достаточно глазом повести, и девчонки быстро выкатывались хохотать и визжать во двор.

Я крутилась и не могла заснуть, все мерещились сложенные ладошки. Под утро не выдержала, встала, поклевала на кухне, что нашла, сунула телефон в карман и опять отправилась в город.

Утренний город чистый, машины поливают асфальт, людей мало, навстречу только с собаками попадаются, наверное, вольер где-то рядом. Я уже подустала, километров десять в общей сложности отмотала: пять до города, да тут побегала. Надо бы перекусить.

Вытащила бумажки девушки и обомлела: в тысячу завернуты пятерки. Посчитала — не фига себе, сорок шесть. И что с ними делать? Сорок пять убрала во внутренний карман, а штуку в наружный.

Подумала и пошла к воинской части, напротив классная кондитерская, отец водил в прошлом году на днюху, до сих пор вспоминаю.

— Пожалуйста салат, двойную пиццу, чай и ваше фирменное пирожное. Тоже два.

Смотрела в окно на ворота воинской части со звездами, время от времени из них выходили строем ребята в форме, один раз вышли девушки.

Кстати, тоже вариант, — лениво думала, доедая пирожное, — только не помню, есть у нас военное училище или нет. Честная профессия.

Или военный медик, еще лучше, с химией и биологией как раз дружу. А сладкое мне не очень показано, нет, чистый сахар в чае — пожалуйста, а вот с добавками осторожнее, кажется, аллергия, надо бы выяснить… на корицу, ванилин или что они еще тут кладут.

— Возьмите с меня оплату, — почесала руку и негромко окликнула парнишку в фартучке. Он тут же с готовностью подскочил:

— Сейчас принесу сдачу с вашей тысячи, пятьсот сорок рублей.

Пятьсот взяла и махнула, сорок себе оставь, и мы оба увидели, как на моем запястье прямо на глазах растет противная блямба. Точно такая же, как у той девушки.

— Аллергия на кондитерские изделия, — пояснила я сурово, встала и вышла.

Меня прямо потащило к массивным воротам воинской части. Однако, придется штурмом брать глубокой темной ночью, желательно на танке.

Я все же подошла понять, как ощущается зов, и отскочила, почувствовав, еще шаг — и меня перенесет. Значит, вот как у них все происходит. Понятно!

Девочки, обе точки в нашем городе проверяйте, а что надо запомнить, подчеркну красным цветом.

Развернулась и быстро побежала в магазины. Не знаю, как устроилась девушка, а лучше быть готовой ко всяким неожиданностям.

Сначала в аптеку, набрала походный минимум, наложила на правую руку повязку.

Потом в универсам, купила по акции два полотенца, для рук и банное, белья с большим запасом, а то читала, там только панталоны ниже колен. Пару футболок тонких, пару потеплее, две упаковки носков, на лето и зиму, теплую курточку, еще одни джинсы и берцы на слякоть и непогоду. Подумала и купила карандаши, ручки и тетради, запишу все, что со мной происходит. Выбрала подходящий рюкзак, который можно развернуть и увеличить в случае необходимости. Правда, сначала загляделась на одну сумку через плечо, потом ушла в походный отдел и все же взяла то, что не помешает при длительной ходьбе.

А дальше смотрела только на цены, но купила палатку-зонт, коврик-пенку, он и для разминки в домашних условиях пригодится. Термос, фляжку с креплением на пояс, маленький котелок с крышкой в виде перевернутой миски, ложку с вилкой, кружку, два ножа, побольше и поменьше, налобный фонарик с батарейками, спички, зажигалки с подсветкой и спиртовку, веревки, десяток разных карабинчиков, эластичный бинт, скотч, яркую ленту, если придется что-то отмечать, нитки, иголки, крючки и пуговицы, пару кусков хозяйственного мыла, пару банных и шампунь. На сдачу от покупок мне предложили выбрать значок или наклейки, взяла значок с российским гербом на память и прицепила его на рюкзак.

Осталось ровно пять тысяч, и я притормозила, все не купишь. На две набрала компактной еды, заварку и бутылочку воды, а с тремя зарулила в банк, попросила поменять на мелочь, желательно новыми монетами.

— Девушка, вы первая с такой просьбой на моей памяти!

Монеты я получила новенькие, блестящие, самой понравились, хоть и тяжело получилось. Вышла, высыпала их в котелок, а чтобы не бренчали, забила бинтом и завернула крышкой.

Оставалось самое трудное.

В ординаторскую звонить не стала, дозвонилась на пост.

— Добрый день!

— Добрый вечер уже, Наташа. А твой отец в столовой разгон поварам дает.

— Поняла, а вы не могли бы ему записку написать? От моего имени.

— Диктуй.

— «Дорогие мама и папа, я поступаю туда, куда готовилась, меня не ищите, связи долго не будет. Спасибо за все, я вас очень люблю. Наташа.»

— Написала. Они поймут что-нибудь? Я бы не поняла.

— Поймут. Не забудете?

— Конечно. Не волнуйся.

— Спасибо.

Телефон у меня простой, кнопочный. Выключила его, подпрыгнула, положила на самый высокий столбик у воинской части. Постояла, выдохнула и шагнула к воротам.

Я даже устояла, хотя тряхануло прилично, не зря через козла прыгала. Приятно, что в помещение перенесло, а не куда попало. То-то девушка без вещей побежала на кладбище. Хм… хорошо сказала, да?

Рядом стояли трое дядечек наизготовку: двое взрослых парней с расправленными носилками, а один, постарше, с бутылкой в соске.

— Здрасти, — сказала им и улыбнулась, — и как ваш мир называется?

— А где проклятия и истерика? — изумился дядька с соской.

— Просите? — поинтересовалась я, — вам какие?

Дядечка хмыкнул:

— Есть варианты?

— А как же, могу с криками «мы все умрем», а могу с выходом танцевальным шагом.

— С танцевальным, — определился он, — вон в ту сторону.

Ну, я и направилась в ту сторону, руками плавно вожу, ногами перебираю то быстро, то медленно.

Вышли мы из этого помещения к воротам, а на них тоже красные звезды! Вот тут я засомневалась, а точно перенеслась куда надо, или там скоростной лифт в подземный бункер, как пишут про Уральские горы. Кто знает, на что наши горазды. Я остановилась.

— В столовую? — спросил дядечка с соской.

— Нет, спасибо, недавно ела.

— Да где там недавно… часа два назад точно. Подумай, второго приглашения не будет.

Я подумала, нет, вроде не хочу. И вообще никуда не хочу.

— Спасибо, все в порядке.

— Хорошо. Парни, вы свободны, — махнул двум с носилками, и они потопали назад, — пойдем выяснять, куда тебя пристроить.

Вообще-то не люблю, когда мне тыкают незнакомые, спасает его только почтенный возраст, лет за сорок точно. Поморщилась, приотстала и пошла за ним.

Вы будете смеяться, но мы пришли в приемную комиссию!

На двери табличка, шрифт вычурный, буквы светятся. Лучше бы написали, куда поступают. Понятно, что они знают, где находятся, но мне-то неизвестно.

Красивая такая тетенька сидит, прямо новогодняя, вся в беленьких бусах в несколько слоев, даже на голове, а рядом обычная кушетка, как в больницах, я на таких належалась будь здоров.

— Как звать?

— Наталья Быстрицкая.

— Откуда?

— Земля.

— У всех земля, правильное название давай.

— По какой классификации, — максимально спокойно спросила эту вредную тетку, — покажите каталог, я сориентируюсь.

— Район В-18-12, — вставил дядька с соской, — а мир парни смотрят.

— Так бы и сказала сразу, — буркнула тетка, красота ее прямо облетала на глазах, — а то каталог, классификации…являются и умничают… ложись.

Едкий ответ так и кипел на языке, ненавижу хамов, но постеснялась дядьку. Скинула кроссовки и улеглась на спину.

— Боком ложись, ну как маленькая!

Сцепила зубы и повернулась боком.

— Боевик. А, ну да, сразу к вам свалилась?

— К нам.

— Только от дел отрывают, идут и идут…

Дядька многозначительно кашлянул, тетка замолчала.

Мы с ним вышли, и тут пришлось притормозить.

— Пожалуйста, расскажите в двух словах, где я. Это академия магии?

— Нет конечно, еще чего не хватало, — зафыркал дядька и гордо развернул плечи, — это Академия Магических Искусств! Сейчас мы с тобой идем заселяться, — и важно добавил, — правила проживания в комнатах на стенах, прочтешь.

— Сколько человек обычно в комнате? — содрогнулась я.

— Двое. Недавно видел, как еще кого-то отвели с вашего района.

— Тоже боевик?

— Нет, но тоже девушка. Некромантка.

Стоп!

— А можно меня с ней поселить? Пожалуйста.

— С некроманткой? У вас режим дня не совпадет, совсем другое направление.

— Ничего, мы справимся!

— Ну, пойдем, если она не против.

Мы поднимались и спускались несколько раз по обычным лестницам, вроде бы общее направление я прикинула, но надписей или указателей нет нигде. Стены обшарпанные, и не только ремонт, уборка бы тоже не помешала, но я промолчала, конечно. Дядька толкнул дверь и зашел в комнату без опознавательных знаков, вышел, помахивая амбарным ключом на веревке, мы поднялись на четвертый этаж, и он опять без стука открыл еще одну дверь. Я осталась стоять, думала, постельное белье получаем, но нет, он крикнул:

— Заходи!

В холодной и пустой комнате, побольше раза в два, чем любая у нас с сестрами дома, на незаправленной кровати с матрацем сидела, сжавшись в комок, моя знакомая.

Я расплылась в улыбке до ушей.

— Девушка, — обратился к ней мой провожатый, — вы не против соседки-боевика?

Она мельком взглянула на меня и вытаращила глаза:

— Боже… это ты… не против!

— И я не против!

— Хорошо, тогда на сегодня все, утром приходите подписывать договор.

Дядька пожал плечами, торопливо вышел, а мы кинулись друг к другу, и я первый раз в жизни завизжала.

Устроились прямо на полу, среди раскиданных вещей из моего рюкзака. Подстелили пенку, стащили оба тощих матраца с кроватей, поместили их рядом, сами оделись в новые футболки и укрылись курточками. Завтра выясним, где выдают постельное белье, подушки и одеяла, встроенные шкафы совершенно пустые.

Да мы с Олей радовались, что душ с туалетом есть, не надо в очередях стоять, а уж с бельем и одеялами как-нибудь разберемся.

В комнате большое окно, кровати по обеим сторонам, тумбочки и общий стол. При входе слева шкаф, направо дверь в душ и туалет. Ни штор, ни ковра тебе или ковриков, а пол покрыт плиткой, как в туалетах на вокзале. Конечно, может они магией как-нибудь доводят комнаты до приемлемого вида, но пока печально и холодно.

Зато мы живы-здоровы и вместе, почитали все, что нам написали на заборах, в смысле на стенах, с этим и уснули.