Самое важное подчеркну

Глава 27

Я записалась на три факультатива из пяти. К бытовикам, целителям и некромантам.

К стихийникам и кулинарам не пошла, тоже подумывала, но никак с расписанием не получалось, время занятий факультативов совпадало. Оля, конечно, к некромантам не пошла, свои занятия полнее и интереснее, но к бытовикам и целителям мы бегали вместе.

Нам, первому курсу, добавили этикет, историю мира, теорию магии, медитацию и простейшие амулеты. К математике добавили геометрию и черчение, если соотнести с нашими названиями предметов, но тоже класс за шестой-седьмой, самые основы. Зато пробежки и боевка каждый день в расписании.

Ну вот, это уже похоже на нормальную учебу!

Бытовичка осталась та же, нам с Олей улыбнулась, и тут же назначила своими ассистентами. Уроков у нее много, в библиотеке ее подменяют, так что мы теперь у нее помощницы. Мы не возражали, даже обрадовались. И так несколько месяцев филонили.

На первой встрече она устроила опрос, что у всех в приоритете. Мы с Олей молчали, а большинство девчонок, парней вообще не записалось на бытовой, выбрали уборку, стирку и, конечно, прически.

Как я благодарна рукоделию и мелкой моторике!

Да разве могла бы иначе точечно, по чуть-чуть, добавлять магию? Мой тигр Вася подрос будь здоров, и все время пытается мне помочь. Ну, как понимает. После окончания первого занятия бытовичка, вздохнув, отправилась со мной ко входу академии, и сказала:

— Прошу! Можете попробовать свои силы, раз вам их негде потратить более целесообразно. Формулу повторите вслух. Так, площадь обозначаем, пальчики у вас гибкие… я страхую!

Отличное у нас крыльцо оказалось под слоем грязи и старой краски, отличное! Приятной бежевой расцветки. Столбики в полоску, дорожки с узорами, никогда бы не догадалась. Я зависла, соображая, куда деть всю листву, мусор и грязь.

— Быстрицкая! Дойдете до комнаты, или вас отвести?

— А мусор куда?

— Вы что, его держите?! За деревья кидайте!

— Да как за деревья, опять же ветром принесет.

— Кидайте, я сказала! Без магии хотите остаться?!

Потом-то я сначала думала, а в первый день без толку почистила входную группу. А хозяйственник, здоровый такой дядечка, оказался в запое. Я его нашла тем же вечером, сидел, пьяный, в своем закутке, положив ноги на стол, и храпел. Мило. Ничего-ничего, послезавтра у меня факультатив у целителя. Придется оздоравливать население, что за хамство, да?

Магистр-некромант мне сразу понравился, Оля его тоже хвалила. И есть, за что. Он сразу, на первое занятие, пригласил призрака.

Призрак уныл и молчалив, но очень эффектно одет, в длинный камзол ниже колен, коротенькие штанишки в кружевах, и босиком. Опирался на массивную трость.

Некромант раздал всем карандаши, листочки бумаги, и велел нарисовать нашего гостя, который сморщился и растворился на глазах, услышав о портрете.

У меня, как всегда, получилась карикатура.

Я не специально, призрак забавный, и трость точно ему подходит. Просто он совсем из другого времени, в конфликте со всем окружением, с нами, даже с магистром, и поэтому получались резкие линии, обрывистые.

Как ни странно, магистр портретом очаровался.

На факультатив записались только парни, я одна из девочек. Парни решили, что некромант очаровался мной, а не рисунком. Я даже обиделась. Но магистр вызывал парней по очереди показывать рисунки, и тут было, чему удивиться — им призрак показался женщиной! Прелестные девы, статные дамы, милые скромницы… на любой вкус.

Один условный портрет меня вообще заворожил: на нем две девицы в обнимку, толстушка и худышка. Этот рисунок некромант и выбрал, сказав, не считая моего, парень наиболее близок к цели.

— Жаль, что трость знаменитого предка нашей Леди показалась вам второй девушкой, но все же вы увидели еще один силуэт. На самом деле единственная студентка в вашей компании была максимально точной, даже в одежде. Пожалуй, я подарю ее рисунок почившему магистру, ему понравится. А к следующей нашей встрече полистайте хроники рода, финансирующего академии, их на днях подвезут в библиотеку.

Целитель, наш магистр Руст, встретил группу факультатива с удовольствием, а нам с Олей подмигнул. Представил своего ассистента и помощника — Егора. Егора!

Вот уж такого события мы не ожидали. Братец нарасхват.

Егор застенчиво улыбнулся, подошел к доске и, пока магистр рассказывал, как намерен строить занятия, рисовал мелом скелет человека.

По просьбе отца брат часто копировал готовые рисунки и схемы из атласов, иногда сам изображал, если вдруг понадобится что-то конкретное, например, крупно строение пятки. По крайней мере, сумку пяточного сухожилия и подкожную пяточную сумку даже я не перепутаю. А раз занималась карате, частенько приставала именно к Егору, отец все время пропадал в больнице.

— Прошу всех перенести рисунок в ваши тетради, два часа вполне достаточно. Со временем, мы надеемся, библиотеки порадуют нас специальными альбомами и атласами другого мира, заниматься будет полегче. Я вас оставляю, старшей назначаю Быстрицкую.

Магистр подошел ко мне, шепнул:

— Мы на остров целителей, шкурку отнесем, она срочно понадобилась, и заодно проверим, как дела у ваших.

Портал он открыл прямо в классе, и под общие «ах» — магистр Руст и Егор исчезли!

К целителям больше записалось девчонок, но и парни были. Я не очень боялась конфликтов, их и так не случилось, потому что с последних парт солидно поднялась шестерка Артея. Ребята прошли вперед, и этого оказалось вполне достаточно.

Мне пришлось сказать пару слов, чтобы вернуть интерес к доске с рисунком:

— Народ, у кого вопросы, спрашивайте вслух, я из мира, где изучают анатомию человека, что знаю, расскажу.

А после всех занятий мы пошли на ужин!

В первые дни бегали только на обеды, да и продуктов нам дали с собой достаточно. Жалко же, если пропадут, за них деньги плачены.

Артей не соврал, даже в расписании отведено специальное время на обеденные перерывы.

Правда, и народу прилично добавилось в академии, столовая полностью занята. Но организовано все удобно. Подходишь к раздаче и сразу берешь уже приготовленные тарелку и кружку. А в тарелке — два пирожка с картошкой, огурец и два кусочка мясной нарезки, в кружке — морс. Я обалдела, мы именно такой набор покупали в кафе.

— Наташа, — окликнула Оля, — а посмотри на Волика, туда, где мы обычно обедаем.

Я повернулась. За столом сидел и Волик, и его отец, наш старый знакомый с залихватски закрученными усами, хозяин кондитерской-кафе. Привстал и ждал нас, улыбаясь:

— Ну вот и встретились, спасибо, девушки!

— За что это, — удивилась Оля.

— Как за что? Вы правильно сказали при первой встрече, помните? «Мы девушки общительные, всем расскажем!»

Я засмеялась, все равно, конечно, приятно, но нет, мы как раз в выборе поставщика не участвовали.

— Это наш новый ректор все меняет. Интересно, как в другой академии?

— Так же! Абсолютно так же, у меня два новых цеха работают, каждый рядом с академиями. Мы не зачаровываем отдельно завтраки-ужины, как вам, а целыми коробами упаковываем, успеваем теплыми подавать, получается дешевле, и за опт скидки. Раз в два-три дня меняем начинку или овощи. Новый помощник ректора посчитал, что у меня выгоднее закупать. Пока договоры подписали до конца учебного года, а там видно будет. Может, своих стряпух передам, буду только продукты поставлять. А обеды пусть ваши повара готовят. Спасибо еще раз, к чаю вам Волик конфеты принесет!

Волик притащил нам целый короб конфет. Хватило всем, и парням Артея, и Юрашику, и нам похрустеть с запасом, а остальные я припрятала на остров, пусть тоже побалуются. Не скаредность, объяснила я Оле, а здоровый прагматизм. Ну, если смешно, смейся. Смех полезен с практической точки зрения. Могу и водички принести.

Настроение у всех в академии отличное, ну, а стоны… святое дело постонать и ужаснуться, как всего много! Магистры тоже понимают, и ухмыляются.

Утром побегали, позавтракали и понеслись в библиотеку, хроники рода нам с Олей точно надо почитать, да и выписать основное, мало ли. Таранский, наверное, закрутился и забыл о нас.

Бытовичку в библиотеке подменял какой-то дядечка. Жаль. Я помню ее попытку подсунуть нам то, что ей казалось полной глупостью. Может, и сейчас она так думает, не знаю. А мне как раз книжки пригодились, только женщина в библиотеке привычнее, поэтому дядечка мне заранее не понравился. Но в очередь мы встали.

Довольно молодой, ненамного старше Таранского на вид, а сколько ему на самом деле, неизвестно. Теперь-то знаю, что все зависит от количества магии, которым он пользуется. Причем не владеет, а именно пользуется. Возраст, конечно, растягивается, но никуда не денется.

Вроде не хам, девочек спокойно выслушал, что-то у них спросил, они растерялись. Он кивнул и позвал следующих. Девчонки потоптались и убежали.

Подошли мы.

— Что панны желают, — спросил он, — если записали, то лучше покажите записи.

Панны! Ну надо же.

Пока Оля уточняла, поступили хроники рода, которые финансируют академии нашего учебного острова, или нет, я внимательно рассматривала библиотекаря.

Он совершенно не походил на какого-нибудь архивного задохлика, самозабвенно сметающего пыль с любимых фолиантов. Ну и удали молодецкой, шляхетской, там тоже не видно. Ни в какие рамки дядечка не вписывался. У него даже серьга висела в левом ухе! Насколько помню по земной истории, такие серьги вешали в двух случаях: или моряк впервые пересек экватор, или не был уверен, что вернется с очередного похода, и тогда товарищам будет, на что его похоронить. Подбритый затылок серьгу показывал всем желающим. Стрижка — да, как у поляков, русые волосы, и чуть темнее тоном небольшая бородка с усами. Так-то модный дядечка, похож на наших эстрадников. Но серьга? Поляк — морской балтийский волк! Или это у него замаскированный артефакт…

Моими любимыми книжками в девятом-десятом классах были «Потоп», «Огнем и мечом» Генрика Сенкевича и, конечно, цикл о ведьмаке Анджея Сапковского. И панны, правильное обращение к незамужним девушкам, прозвучало, почему-то, музыкой. Но в моем представлении сероглазый тихий библиотекарь все же не тянул на поляка, каких-то ярких красок не хватало.

Хотя… где бы я тех панов видела.

— Нет, панны, хроники не поступили, но обещают на днях, скорее всего, завтра после обеда.

— А что пан посоветует первокурсницам, — спросила я неожиданно для себя.

Библиотекарь улыбнулся так солнечно, заглядеться можно, наверное, поляк все же, и вытащил знакомый двухтомник с прильнувшей девушкой к парню.

Оля хмыкнула, пан не шелохнулся, но свет в нем погас, и я поторопилась сказать:

— Эти книги у нас есть, по сути, они настольные, хотя обложки нам не нравятся. А еще что-нибудь посоветуете?

— А, имею честь видеть панну Семенову?

— Семенова — это я, — призналась Оля.

— А я — Быстрицкая. И мы обе любим читать.

— Вот вы какая, панна Быстрицкая, — улыбнулся он так, что у меня дыхание перехватило, — вы в моем списке на обучение, я портальщик. И что вам понравилось или не понравилось в книжечках?

— Подождите, — обрадовалась я, — портальщик! Замечательно! А когда у нас занятия, там и поговорим о книжках, пан…

— Кмициц-Замойский, — склонил он голову.

— Кмициц! Не Анджей случайно? (1)

— О, панна читает книги и по желанию. Анджей Кмициц-Замойский, да. Вы тоже земляне?

— Да!

— Панна, вы еще раз порадовали старичка. Давайте решим, в какие дни занимаемся.

Я скоренько сбегала за своим расписанием, и мы поставили занятия через день.

Отлично, просто отлично.

Спасибо, призраки!

Вот только с моими манерами все же беда. Мы повернулись уходить, Оля уже стояла у двери, как меня потянули за руку.

Кто знал, что наставник решил поцеловать руку студентке? Мой рефлекс сработал, и руку я ему завернула. И обалдела. Он вывернулся и грамотно меня перехватил. Я даже растерялась от неожиданности, надо же, какой приятный сюрприз! А он поднял свою ладонь и спокойно спросил:

— А что у панны с растяжкой? Попадете?

Ну, конечно. Еще бы не попасть. Я доблестно застыла с поднятой ногой, и услышала:

— Отпустить девушку!

В дверях стоял Егор. С электрошокером в руках.

Жесткий Егор, хищный, мужественный. И с вызовом смотрел на пана Кмицица.

Оля ахнула, и я поторопилась сказать:

— Егор, все в порядке! Разрешите вас познакомить — мой родной брат Егор Быстрицкий. Мой наставник пан Кмициц-Замойский. Егор, пан Анджей тоже из нашего мира!

Пан Анджей Кмициц, хорунжий, и панна Биллевич, его невеста, — гг романа «Потоп» Генрика Сенкевича.