Самозванка

Пролог

О том, что подземные этажи Центрального военно-морского клинического госпиталя занимает секретная лаборатория Службы внешней разведки, в Российской империи знали немногие. Считаные единицы, если быть точнее. Толщине стен бронированного бункера могли позавидовать личные бомбоубежища богатейших людей планеты. О режиме секретности упоминать вовсе не стоит.

В левом крыле тайного бункера имелась небольшая круглая дверца с матовым напылением еще неизвестного остальному миру металлического сплава. За внешне неприметным препятствием, способным выдержать прямое попадание кумулятивного снаряда шестого калибра, таилась святая святых разведки. И попасть сюда постороннему можно было только по пропуску за личной подписью ее шефа. Впрочем, сотрудники отдела темпоральных исследований таких случаев не помнили.

– Чем порадуешь? – Директор Службы внешней разведки действительный тайный советник Шешковский хмуро кусал губы, не скрывая раздражения. Последние события были из ряда вон выходящими.

– Даже не знаю, что сказать, Дмитрий Васильевич, – покаянно развел руками начальник отдела, сутулый небритый тип, коих много ошивается по утрам перед соседним с госпиталем гастрономом. Но за неряшливой, помятой от хронического недосыпа внешностью скрывался могучий интеллект одного из величайших ученых империи. И фамилия лауреата императорской премии ничего не говорила ни простому обывателю, ни маститому ученому из-за рубежа. Труды академика Катышева не публиковались в открытой печати. Они вообще не покидали стен секретной лаборатории. Проведение экспериментов со временем хранилось за семью замками.

– Рассказывай, что есть! – приказал директор СВР, устало опускаясь на стул.

– Черников Денис Иванович, – раскрыв досье, зачитал первые строки академик. – Родился в Уфимской губернии в 1876 году в семье купца третьей гильдии. Речь потерял в трехлетнем возрасте в результате сильного психологического стресса и до двадцати лет оставался немым. Вновь обрел ее после удара молнии. Затем за короткий срок создал финансово-промышленную империю. Считается первооткрывателем многих современных биржевых инструментов и спекулятивных финансовых схем. В том числе и незаконных, как то: рейдерские захваты предприятий, манипулирование рынками и доведение до банкротства конкурентов. Излюбленный прием – умелый вброс в прессу компромата и создание искусственной паники вкладчиков. Единолично контролировал все денежные потоки, поступающие в империю от зарубежных инвесторов.

В архивах Собственной его императорского величества канцелярии остались воспоминания очевидцев, из которых можно сделать следующий вывод: внезапный интерес богатейших людей планеты к России в конце девятнадцатого столетия не обошелся без господина Черникова. Многие считают, что произошло это под угрозой обрушения финансовых рынков Европы и Америки. В 1903 году погиб в результате удачного покушения. Вместе со своей супругой Юлией Рябушинской.

– Ты решил прочитать мне записку моей собственной службы? – слегка поморщился Шешковский.

– Это я для себя, чтобы память освежить, – смущенно признался тридцатипятилетний академик. – Наш загадочный пациент попадал ранее в сферу интереса отдела, но никаких особых результатов не показал. Как, впрочем, и все остальные подопытные.

То, о чем сейчас шла речь, началось три дня назад. В архивах Собственной его императорского величества канцелярии обнаружили неизвестную часть завещания Николая II. Случай сам по себе небывалый, но содержание документа повергло всех в шок. Погибший в прошлом веке самодержец наградил еще не родившегося человека орденом Святого апостола Андрея Первозванного. И это был не единственный сюрприз. Неродившийся признавался высочайшим указом наследником финансовой империи. Часть информации – о загадочной награде – просочилась в прессу.

На следующий день на полного тезку погибшего в прошлом веке Дениса Черникова совершили покушение, замаскированное под теракт в метро. Дело взяла под контроль Служба внешней разведки. И тут сюрпризы посыпались как из рога изобилия. Аппаратура по контролю за стихийным пробоем времени зафиксировала небывалую активность. Срочная проверка пребывающего в бессознательном состоянии пациента привела к ошеломляющим результатам: поток информации идет от него далеко в прошлое. Предположительно в XVIII век. Теоретические изыскания лаборатории времени получили практическое подтверждение: перенос сознания в прошлое возможен! Прежние попытки заканчивались относительной неудачей. Редким добровольцам удавалось лишь рассмотреть смутные образы прошлого, поскольку тугая пружина времени безжалостно выбрасывала их в настоящее.

Неожиданности на этом не закончились. За считаные часы удалось выяснить, что в случае с Денисом Черниковым переноса сознания как такового нет. Создавалось впечатление, что кто-то в далеком прошлом ворует информацию прямо из его мозга, словно компьютерный вирус. Но и это еще не все!

Аппаратура вновь фиксирует стихийный пробой. И снова под самым носом – в реабилитационном центре тремя этажами выше. Молодой медик Анна Лозовская попадает в реанимацию после внезапной остановки сердца. Едва придя в сознание, она повергает в шок окружающих, заявив, что ее настоящее имя Юлия Черникова, в девичестве – Рябушинская. Дело попадает под личный контроль императора. С врачей реанимации берется подписка о неразглашении государственной тайны.

Дальше – больше. От результатов спешного допроса Анны-Юлии столбняк охватывает даже привычных ко всему ветеранов имперской разведки. Мир XXI столетия – измененный. И в своем первоначальном виде он был совершенно другим, более приспособленным для жизни, чем нынешний. А предполагаемый виновник этого прискорбного факта лежит сейчас в бессознательном состоянии в реабилитационном отделении Центрального военно-морского клинического госпиталя.

Собственно об этом сейчас и шла беседа между двумя сверхсекретными мужчинами.

– Пока пациент не придет в сознание, утверждать с достаточной степенью достоверности, что он и есть погибший в прошлом Денис Черников, мы не можем, – продолжал между тем Катышев. – Наша аппаратура здесь бессильна. Все необходимое лечение назначено, остается только ждать.

– Сколько? – хрипло выдохнул Шешковский, протирая красные от бессонницы глаза.

Академик пожал плечами.

– Максимум – сутки. Самый оптимистичный прогноз – пять-шесть часов.

– И мы гарантировано сможем отправить его в прошлое?

– К чему такая поспешность? – Ученому не терпелось приступить к экспериментам, и отдавать подопытного без борьбы он не мог в силу своей упрямой, пытливой натуры. – Он будет слаб, когда придет в сознание.

– С каждым днем становится все хуже и хуже, – хмуро поведал глава разведывательного ведомства. – Скоро процесс станет необратимым и выйдет из-под контроля. Второй ядерной зимы планета не вынесет. И еще неизвестно, что делают с краденой информацией неизвестные нам адресаты в XVIII веке.

– Это действительно проблема, – согласно тряхнул косматой головой академик. – Точно мы подсчитать не можем, но предварительные расчеты дают соотношение день за год.

Шешковский не замедлил уточнить:

– Значит, за прошедшие у нас сутки кто-то в прошлом прожил год, пользуясь сведениями нашего мира?

– Не нашего, – поправил Катышев и ткнул пальцем в монитор, транслирующий суету в реанимационной палате. – Его.

Несколько минут царило молчание. Директор СВР задумчиво барабанил пальцами по подлокотнику, академик сосредоточенно протирал стеклышки старомодных очков. Подняв воспаленные глаза на собеседника, он неуверенно спросил:

– А может, перед забросом стоит передать ему наши технологии? Как я понял из докладной записки, его родной мир значительно отставал в этом плане от нашего.

– Времени в обрез, – после небольшой паузы вновь повторил Шешковский, сумрачно покачав головой. – Да и не нужны ему новейшие технологии. Его главное оружие – деньги – существовало всегда. А как им пользоваться, он знает лучше нас с вами, мой дорогой друг.

Москва. 16 апреля. 2009 год

Центральный военно-морской клинический госпиталь

Реабилитационное отделение

Сигарета кувыркнулась в воздухе и спланировала в ловко подставленные губы. Фильтром наружу. Рыжеволосый мужчина сплюнул прилипшие табачные крошки и достал из кармана зажигалку.

– Сергеич дым учует – достанется на орехи! – предупредил его коллега, худощавый блондин в белом врачебном халате.

– Он у главного весь день пропадает, сегодня уже в отделении не появится, – пояснил рыжий, щелкая колесиком.

В лекарственные запахи ординаторской вплелись ароматы крепкого табака. По столу прокатилась пара игральных костей, закончившая недолгий бег смотрящими вверх «шестерками».

– Везет, – меланхолично констатировал блондин, наблюдая за действиями напарника, уверенно двигающего фишки по доске. Через секунду все было кончено: белая армия противника наглухо закрыла черных, лишая их дальнейшего маневра. Продолжать игру не было смысла.

– Еще одну?

– Давай, – охотно согласился рыжий и напомнил: – Это уже третья бутылка. Учти – светлое я не люблю, побежишь за ирландским.

– Жигулевским обойдешься, – недовольно буркнул проигравший. – Бросай, твой ход.

Черные кости с белыми горошинками возобновили свой бег по расчерченному полю. Нарды были неотъемлемой частью обеденного перерыва во многих учреждениях страны. В том числе и медицинских.

– Будешь? – вопросительно посмотрел на партнера рыжеволосый, доставая из тумбочки мензурку с прозрачной жидкостью.

– Шелк номер шесть? – насмешливо взметнулись брови напарника.

– Издеваешься? – хмуро покосился рыжий. – Чистейший, только что из процедурной.

Во время тяжелых ночных дежурств пятьдесят грамм медицинского спирта помогают поддерживать необходимый тонус. Когда заканчивается чистый продукт, в ход идет отработка после стерилизации хирургических нитей. На вкусовых качествах это не сказывается абсолютно.

– Боярышника нет? – поморщился блондин.

– И гематогеном закусить, – хмыкнув, подытожил собеседник. – Не аптека – госпиталь. Пей давай, не эстетствуй.

Маленькая стопочка опустела в мгновение ока. Следом отправился хрустящий малосольный огурчик. Некоторое время врачи молча истребляли закуску, не забывая и об игре.

– С Анькой что? – нарушил тишину рыжий.

– Да вроде нормально все, – ответил худощавый партнер. – Оклемалась девка.

– А что было-то?

– Неизвестно, – пожал плечами блондин. – Внезапная остановка сердца. На ровном месте – ни с того ни с сего.

– Она как мужа потеряла в пакистанскую, с тех пор сама не своя, – внес пояснения рыжеволосый. – Месяц, как расписались.

– Жалко бабу, – сокрушенно цокнул языком собеседник. – Не знал об этом.

– Тоже небось клинья подбивал? – Вопрос прозвучал с ехидной усмешкой.

Ответ последовал с неохотой:

– Куда мне, со свиным-то рылом… Вокруг нее вечно табун пасется из денежных мешков.

– И что?

В голосе рыжеволосого послышалась явная заинтересованность.

– Всех отшивает. Снежная королева.

– Девка видная, все при ней, – не стал спорить рыжий. – Глядишь, и принца своего дождется.

– Как в себя пришла, полчаса чумная ходила. Потом к этому в палату напросилась – дежурить.

Указательный палец нацелился в потолок. Блондин понимающе усмехнулся. Черные тем временем начали атакующую комбинацию. Рыжий задумчиво почесал нос, сгреб кости в кулак и лениво обронил:

– Что ей вдруг приспичило? Достанут же.

– Из Зимнего постоянно звонят, – подтвердил собеседник. – Сергеич сегодня самолично утку проверял – медсестер строил. – После секундной заминки он продолжил: – Ее дело. Может, понравился он Аньке.

– Может, – охотно согласился рыжий. – Чем не принц? Пресса второй день только о нем и трубит.

– Не задерживай, бросай, – последовало в ответ.

Игральные кости блеснули черными гранями под бледно-голубым светом люминесцентных ламп, подпрыгнули и остановились. В этот раз судьба выбросила две пары.