Самый большой счастливчик

Человек Мая, Реубен, Атомщик с восемьдесят третьего уровня, понял, что что-то не так, когда в бинокле что-то блеснуло, после чего стекла прибора затуманились. Он тихо выругался, надеясь, что не вляпался во что-нибудь страшное. Внешне он ничего не показал. С улыбкой отдал бинокль человеку Рудольфа, Альмону, Порядковому с восемьдесят девятого уровня.

— Пожалуй, это не самый лучший бинокль, — сказал он.

Альмон поднес бинокль к глазам, склонился через парапет и тоже тихо чертыхнулся.

— Темнее, чем в сердце безумного Ангеланца, не так ли? Неважно, есть другой.

Другой бинокль внешне ничем не отличался от первого. Реубен присмотрелся к тысячам крыш и надстроек Денв, которые простирались внизу. Слишком обеспокоенный, чтобы восхищаться панорамой, которую он впервые видел с восемьдесят девятого уровня, он, однако, издал бормотание признания. Теперь он должен был выбраться от этого неожиданно зловещего типа и попробовать выяснить, в чем тут дело.

— Можно? — со значением спросил он, поднимая подбородок вверх.

— Лучше не надо, — поспешно ответил Альмон, отбирая у него бинокль. — Знаешь, что бы было, если бы нас увидел кто-нибудь со звездочками? А ты, как бы ты себя чувствовал, если бы увидел, что какой-то наглец подсматривает за тобой снизу?

— Он не осмелился бы! — сказал Реубен, изображая тупость и возмущение. Через мгновение он присоединился уже к смеху Альмона.

— Неважно, — сказал Альмон. — Мы еще молоды. Может быть, когда-нибудь… кто знает, мы будем смотреть вниз с девяносто пятого уровня, а может, и с сотого?

Хотя Реубен знал, что Порядковый недоброжелательно относится к нему, эти слова заставили стучать кровь в его жилах — так, временное честолюбие, ничего более. Однако он тут же принял мрачное выражение лица.

— Будем надеяться, — пожал он плечами. — Благодарю тебя. Теперь я должен возвращаться к себе.

Он отошел, от парапета, где гулял ветер, и оказался посреди беззаботного излишества коридора на восемьдесят девятом уровне.

И вдруг заревела сирена. Реубен нырнул через ближайшую дверь в пустую спальню и спрятался под тяжелый стальной стол. Мгновением позже кто-то еще вполз под стол, а затем еще кто-то.

— Проваливай! — заорал первый. — Сам найди себе убежище! У меня нет намерения ни вылезать отсюда, ни выпихивать тебя и видеть твою паршивую кровь или разбитый мозг, если произойдет попадание. Ну, живей!

— Прошу прощения, сэр! — застонал тот, третий, и выполз из-под стола. — Я уже выхожу, сэр!

Реубен присмотрелся к своему соседу. Это был Май!

— Господин генерал, — с почтением произнес Реубен. — Если вы желаете остаться здесь один, я могу поискать другую комнату.

— Ты можешь оставаться здесь. По крайней мере у меня будет общество. Ты один из моих?

— Да, сэр. Человек Мая, Реубен, Атомщик с восемьдесят третьего уровня.

Май посмотрел на него, и тогда Реубен заметил мешки мертвой, усеянной порами кожи, свисающей со щек.

Неожиданно сирена затихла. Воцарилась тишина, настолько абсолютная, что ее трудно было вынести.

Лицо Мая было покрыто капельками пота.

— Ты не думаешь, что Л. А. хочет нам на этот раз что-то предложить? Уже, пожалуй, прошло несколько недель со времени последней фронтальной атаки, не так ли?

— Ровно четыре, господин генерал, — прошептал Реубен. — Я это отлично помню, поскольку один из моих наилучших Монтеров погиб под обвалившимся сводом коридора. Это была единственная жертва налета, и именно она должна была случиться в моем коллективе!

Он нервно засмеялся и тут же осознал, что городит чепуху, но Май как будто ничего не заметил.

Далеко под ними раздалась серия пронзительных свистков — это стартовали перехватчики, которые начали плести искусную двойную сеть оборонного заслона, создающую огромный цилиндр вокруг Денв.

— Говори дальше, Реубен, — продолжал Май. — Ты говоришь очень интересно.

— Господин генерал, может быть, вы сможете мне объяснить, что означает это загадочное дело, случившееся со мной сегодня после полудня. Один тип, человек Рудольфа, Альмон с восемьдесят девятого уровня, дал мне бинокль, который блеснул мне в глаза, а затем я перестал что-нибудь видеть в него. Ваш богатый опыт…

— Старая штучка! Он сделал снимок твоей системы кровеносных сосудов в сетчатке. Ты говоришь, что это был один из людей Рудольфа, а? Я рад, что ты мне сказал об этом. Я уже слишком стар, чтобы замечать такие дела. Может быть, мой добрый друг Рудольф планирует…

В воздухе раздалась серия взрывов, а затем они почувствовали слабое сотрясение. Один из снарядов попал вовнутрь и взорвался. Но это произошло очень далеко от них, где-то у самого подножия Денв.

Сирена завопила снова: на этот раз это был уже прерывистый сигнал, означавший отбой тревоги.

Атомщик и генерал выкарабкались из-под стола. В дверях появился секретарь Мая. Генерал жестом отослал его и тяжело оперся о стол. Его плечи дрожали. Реубен поспешно пододвинул ему кресло.

— Стакан воды, — прошептал Май.

Атомщик моментально принес воды. Он видел, как генерал запивает что-то, что было очень похоже на тройную дозу XXX — зеленых капсулок, которых лучше было избегать.

— Ну, вот уже лучше, — через мгновение прошептал Май. — И перестань удивляться, юноша. Ты не знаешь, под каким давлением мы находимся. Это только неотложное средство, от которого я сразу же откажусь, как только немного полегчает. Я говорил, что, может быть, мой добрый друг Рудольф планирует подставить одного из своих людей на место одного из моих. Когда этот Альмон подружился с тобой?

— Мы познакомились менее недели тому назад, господин генерал. Я должен был подумать о причинах…

— Конечно, должен был, мой мальчик. Достаточно времени, даже слишком. До настоящего момента ты был уже сфотографирован, у тебя взяли отпечатки пальцев, записали голос и изучили походку — и все это без твоего ведома. Только копирование сетчатки было сделать трудно, но они рискнули, так как очень хотели иметь настоящего двойника. Кстати, ты уже убил человека, Реубен?

Атомщик кивнул. Это было во время глупого скандала за первенство в столовой. Он не любил, когда ему об этом напоминали.

— Хорошо, — зловеще процедил сквозь зубы Май.

По установленной схеме твой двойник убивает тебя в укромном месте, избавляется от трупа и перенимает твою роль. Но мы это перевернем. Это ты убьешь двойника и возьмешь на себя его роль.

Он перечислял все возможности и предположительные случаи, действия и противодействия. Реубен чувствовал, как его восхищение возвращается. Вот Май разговаривает сейчас с ним о расстановке сил и о методах борьбы с Рудольфом. А это ведь не что иное, как возможность двинуться вверх с восемьдесят третьего уровня…

— Мой добрый друг Рудольф, — продолжал генерал, — очевидно, хочет получить пять звездочек. Ты, конечно, этого не знаешь, но человек, который в настоящее время носит эти звездочки, уже достиг восьмидесятилетнего возраста, и он быстро дряхлеет. Я считаю себя его самым вероятным преемником. Вероятнее всего, Рудольф думает так же. Он наверняка запланировал себе, что твой двойник накануне выборов совершит какое-нибудь страшное деяние, а его дурная слава падет и на меня. Итак, мы должны сделать следующее…

Мы должны. Мы!!! Человек Мая, Реубен, и сам Май! С восемьдесят третьего уровня — вверх! Из голых коридоров и мрачных спален — в мраморные залы и сводчатые комнаты! Из шумной толчеи столовой — в небольшие, светлые ресторанчики, где у каждого есть свой собственный столик и прислуживающий официант, и где звучит музыка. Вверх из постоянного дерганья, чтобы добыть ту или иную женщину при помощи ловкости или привлекательности, или тех ничтожных грошей, которые ты можешь им заплатить, к должности, благодаря которой можно было свободно выбирать любых красоток. От хлопотливого подкапывания другого Атомщика и слежения за тем, чтобы он не подкопался под тебя, к богатырскому фехтованию генералов! С восемьдесят третьего уровня — вверх!!!

Май отправил его, произнося слова, скрытое значение которых было ошеломляюще возбуждающим.

— Я нуждаюсь в способном и молодом человеке, Реубен. Если ты хорошо справишься с этим деликатным делом, я приму тебя во внимание в другом важном предприятии, которое я планирую.

Поздней ночью Селене пришла в его спальню.

— Я знаю, что ты меня не любишь, — сказала она обиженным тоном. — Но Гриффин так глуп, а я хотела бы с кем-нибудь поговорить. Можно? Как было сегодня там, наверху? Ты видел ковры? Я хотела бы иметь огромный ковер.

— Я видел всего один ковер, — произнес он, — и то через открытую дверь. Он довольно-таки странно выглядел, но мне, пожалуй, кажется, что к этому можно было бы привыкнуть. Впрочем, может быть, я видел не очень хороший ковер. Те, самые лучшие, пожалуй, очень толстые, а?

— Да, — прошептала девушка. — Ступни утопают в них. Я хотела бы иметь хороший ковер и четыре кресла и маленький, достающий мне до колен, столик, на который я клала бы разные вещи. Но Гриффин такой глупец. Как ты думаешь, получу я все это? Я никогда не попадалась на глаза ни одному генералу. Привлекательная ли я настолько, чтобы когда-нибудь подхватить кого-нибудь со звездочками? Как ты думаешь?

— Конечно, ты привлекательна, Селене, — с обеспокоенностью произнес Реубен. — Но ковры и кресла…

— Я хочу иметь их, — грустно сказала она. — Я очень люблю тебя, но хочу иметь столько вещей, что трудно даже вообразить себе. Я понимаю, что скоро буду слишком старой даже для этого уровня, поэтому мне уготована участь провести остаток своих дней, развлекая детей, работая в яслях и детских садах или прислуживая в столовых.

— Ты халтурщица, моя милая, — крикнул он, и девушка немедленно посмотрела в сторону двери с улыбкой, застывшей на лице. Реубен достал из-под подушки пистолет и направил его на Селене.

— Когда он должен прийти? — тихо спросил он.

— Что ты имеешь в виду? — писклявым голосом крикнула она. — О ком это ты ведешь речь?

— О моем двойнике. Не будь глупой, Селене. Май и я, — он упивался собственными словами, — так вот, Май и я знаем все! Генерал предостерег меня от женщины, которая должна отвлечь мое внимание, когда двойник будет пробираться вовнутрь. Незнакомец должен будет прикончить меня, не так ли? Так вот, когда он придет?

— Я действительно люблю тебя, — зарыдала Селене. — Но Альмон поклялся забрать меня наверх, а я знаю, что когда окажусь на виду, то обязательно познакомлюсь с кем-нибудь действительно важным. Я правда люблю тебя, но вскоре я буду старой…

— Послушай меня, Селене. Ты получишь свой шанс. Никто, кроме тебя и меня, не будет знать, что подмена не удалась!

— Значит, я буду шпионить за Альмоном для тебя, да? — сдавленным голосом произнесла она. — Я бы хотела иметь только несколько красивых вещей, прежде чем постарею. Ну, хорошо, так, значит, я должна была быть в твоих объятиях в 23.50.

Реубен посмотрел на часы. Сейчас было 23.49. Он сорвался с постели и стал за дверью со снятым с предохранителя пистолетом с глушителем. Ровно в 23.50 в комнату проскользнул обнаженный мужчина. Он уверенно направился в сторону постели, держа в руке десятисантиметровое лезвие ножа. Когда он разглядел, что кровать пуста, то, сбитый с толку, остановился.

Реубен убил его выстрелом в шею.

— Но ведь он вовсе не похож на меня, — изумленно произнес он, присматриваясь к лицу убитого. — Только поверхностно.

— Альмон сказал мне, что люди всегда говорят так, когда видят своих двойников. Смешно, правда?

— Как вы должны были избавиться от моего тела?

Она достала плоскую коробочку.

— Теневой халат. Мы должны были оставить тебя здесь, а завтра кто-то должен был за тобой прийти.

— Мы не принесем ему разочарование.

Реубен натянул сетку теневого халата на тело двойника и включил питание. В слабо освещенной комнате это было идеальное укрытие. При дневном свете оно было бы, конечно, менее совершенным.

— Тебя спросят, почему у трупа рана от пули, а не от ножа. Так ты скажешь, что застрелила меня из-под подушки. Ты должна будешь сказать, что я услышал, когда пришел двойник, и ты побоялась, что может начаться борьба.

— Откуда ты можешь быть уверен, что я тебя не предам? — бесцветно сказала она.

— Ты не сможешь этого сделать, Селене, — его голос был острым, как бритва. — Тебе от этого ничего не прибавится.

Она кивнула, хотела что-то сказать, но вышла без слов.

Реубен блаженно вытянулся на своей постели.

Он со вкусом проспал утреннюю побудку и, опоздав, явился на свой пост на двадцатом уровне. Он увидел, как его начальник, человек Мая, Оскар, с восемьдесят пятого уровня, демонстративно записывает его имя. Ну и ладно!

Оскар собрал свое подразделение, чтобы огласить приказ:

— Мы намереваемся сравнять счет, а может быть, даже и выйти вперед с Л. А. На закате солнца три серии снарядов вылетят с Первой Платформы.

Раздался радостный единодушный возглас, и Реубен отправился выполнять свои служебные обязанности.

Все предполуденное время он был занят приемом плутониевых зарядов от преувеличенно подозрительных Кладовщиков в больших скальных камерах и передачей этих зарядов вдоль цепи бесчисленных Осмотрщиков, тянущейся на всем пути от Отдела Сборки Оружия. Оскар присматривал там за десятками людей, которые составляли заряды и линзы детонаторов в шестидесятикилограммовые боеголовки.

Везде кружились вести о готовящемся мощном ударе. Все были словно наэлектризованные. Реубен слышал доносящиеся отовсюду голоса: «Вот дадим им сегодня!»

Стреляла Первая Платформа. Один, два, три, четыре, пять, шесть. Один, два, три, четыре, пять, шесть.

Люди поворачивались друг к другу, пожимали руки, смеялись и похлопывали друг друга по спине. В стратосфере в настоящее время мчалось восемнадцать снарядов, которые вскоре должны упасть на Л. А. Пятью минутами позже торжествующий голос донесся почти до всех закоулков Денва:

— Рапорт разведывательных зондов, — торжественно гремели слова, — показал следующее. Восемнадцать стартов, восемнадцать верных траекторий. Пятнадцать снарядов сбиты перехватчиками первой линии Л. А., три, сбитые перехватчиками второй линии, взорвались, вызвав серьезные разрушения на территории парка Гриффита в Л. А.

Раздались крики: «Виват!»

А восемь Старших Порядковых в молчании вошли в столовую и вышли оттуда вместе с Реубеном.

Атомщик знал, что бессмысленно рваться или задавать ненужные вопросы. Однако он вытаращил глаза, когда его привели к лестнице, ведущей вверх.

Они миновали восемьдесят девятый уровень, и Реубен перестал считать, видя уже только чудеса верхних районов Денв. Он видел ковры, тянущиеся во всю длину коридоров, прекрасные фонтаны, стены, выложенные мозаикой, цветные витражи. Этих чудес было больше, чем он мог узнавать — названий многих вещей он даже не знал.

Наконец его ввели в комнату со стенами, обшитыми деревянными панелями, в которой находился огромный, блестящий письменный стол и висящая за ним карта. Он увидел Мая и еще кого-то, кто, вероятно, тоже был генералом. (Рудольф??). За столом сидел дряхлый старец, и на его плечах блестел венец звезд.

— Ты шпион Л. А. и саботажник, — сказал старец Реубену.

Реубен посмотрел на Мая. Можно ли было обращаться непосредственно к человеку со звездочками, даже отвечая на такое обвинение?

— Ответь ему, Реубен, — ласково произнес Май.

— Я человек Мая, Реубен, Атомщик с восемьдесят третьего уровня, — ответил он.

— Объясни! — с нажимом сказал второй генерал. — Как так случилось, что все восемнадцать боеголовок, которые ты доставил сегодня, не взорвались?

— Но ведь они взорвались… — еле выдавил из себя Реубен. — Рапорт разведывательных зондов принес сообщения о трех разрушениях, вызванных снарядами, которые смогли прорваться через линию обороны, — он ничего не упомянул, что остальные пятнадцать не взорвались.

У второго, незнакомого генерала на лице появилось такое выражение, словно ему стало нехорошо, а Май смотрел еще ласковее. Человек со звездочками вопросительно посмотрел на Главного Порядкового, который вошел в кабинет вместе с Реубеном. Тот подтвердительно кивнул:

— Именно это было в рапорте разведывательных зондов, сэр.

— Я хотел сказать, — рявкнул неизвестный генерал, — что у него было намерение произвести саботаж. Но, скорее всего, ему это не удалось. — Я сказал также, что он неудачливый двойник, которого как-то слишком легко удалось внедрить в организацию моего доброго друга Мая. Можно убедиться, что отпечаток его левого большого пальца является неумелой имитацией большого пальца настоящего Реубена. Кроме того, волосы этого, — и он ткнул пальцем в Атомщика, — гораздо темнее, чем у истинного Реубена.

Старец кивнул Порядковому.

— У нас его идентификационная карта, — произнес командир.

У Реубена моментально взяли отпечатки пальцев, а также пробу волосяного покрова.

— Отпечатки совпадают, сэр, — сказал через минуту один из Порядковых, войдя в кабинет и четко отдавая честь. — Это настоящий Реубен.

— Волосы? — неуверенно произнес Рудольф.

— Цвет волос естественный.

Генерал начал отступать.

— Мне кажется, что я получил неточную информацию о его волосах. Но результат исследований отпечатков большого пальца означает, что шпионы Л. А. успели вставить в картотеку его отпечатки вместо истинных Реубена.

— Достаточно! — твердо сказал старец со звездочками, — Вы свободны. Все! Рудольф, я тебе удивляюсь. Так и знай. А сейчас покиньте меня.

Реубен был в обширных апартаментах Мая. Генерал булькал и хихикал, не в силах овладеть собой и был вынужден бросить в рот три зеленые капсулки.

— Тем самым мой добрый друг Рудольф будет отодвинут в тень на много лет, — торжествовал он. — Его игра заключалась в том, чтобы двойник повредил боеголовки и произвел впечатление, что моя организация пропитана шпионами. Двойник должен был действовать под влиянием постгипнотического приказа, по мысли которого он должен был во всем признаться. Рудольф был так уверен в себе, что представил свое обвинение еще до атаки. Глупец!

Он снова достал зеленые капсулки.

— Господин генерал! — обеспокоенно воскликнул Реубен.

— Это только временное средство, — пробормотал Май и проглотил четвертую капсулку. — Но ты прав. Нельзя пользоваться ими. Еще столько нужно сделать, но в твоем времени, а не в моем. Я сказал тебе, что мне нужен молодой человек, который смог бы пробиться на самую вершину. Рудольф глупец. Ему не нужны капсулки, потому что он не задает вопросов. Это смешно, но я думал, что история с двойником как-то подбодрит меня, но увы, это ни к чему не привело. Когда-то я плел интриги одна за другой, а когда ловушка захлопывалась, то испытывал от этого огромное наслаждение. Теперь же я уже не испытываю этого…

Он наклонился в кресле, его зрачки были словно два снаряда.

— Действительно ли ты хочешь поработать? — спросил внезапно он. — Хочешь ли ты, чтобы твой мир стал на голову, чтобы у тебя мозг затрещал по швам, чтобы ты сделал то единственное, что стоит сделать человеку в жизни? Ответь мне!

— Я лояльный человек Мая, господин генерал! Я хочу исполнять ваши приказы и максимально использовать свои способности.

— Этого достаточно, — кивнул Май. — У тебя есть голова и энергия. Я подготовлю тебе почву. Я не проживу столько, чтобы самому протолкнуть то, что задумал. Ты должен будешь заменить меня. Ты был когда-нибудь снаружи Денв?

Реубен застыл на месте.

— Нет, нет, мой мальчик, — усмехнулся генерал. — Я не обвиняю тебя в шпионаже. Собственно любой человек мог бы выходить за пределы Денв. Я вот был снаружи. Сначала ничего особенного не видно — большое пространство, изрытое воронками от неточных попаданий ракет Л. А. Но дальше, особенно на востоке, все иначе. Там трава, деревья, цветы. Много места, где можно обрабатывать землю для пищи. Когда я вышел наружу, — продолжал он, — меня это обеспокоило. Я начал задавать вопросы. Я хотел узнать, как это все началось. Да, да, началось. Ведь не всегда было так. Кто-то же должен был все это построить. До тебя доходит? Не всегда был Денв! Кто-то установил реакторы для расщепления урана и производства плутония. Кто-то дал нам инструменты для производства снарядов. Кто-то построил приборы управления. Кто-то начал создавать пищу в гидропонных контейнерах. Я перерыл архивы. Может быть, я что-нибудь и нашел, но вот не смог понять, а? Я видел горы отчетов о боевой силе, горы отчетов о регламентировании поставок, но так никогда и не смог добраться до самого начала. Я нашел клочок бумаги и ничего не понял в ней. Там говорилось о воде в реке Колорадо и о том, кто и сколько должен ее получить. Но как можно разделить воду в реке? Но, может быть, это и было началом разделения Денв, Л. А. и ракетных атак?

Генерал в раздумье покачал головой.

— Я не слишком хорошо знаю, что будет, — сказал он. — Я хотел бы установить спокойствие между Денв и Л. А., но я не знаю как начать, и как это должно выглядеть. Я думаю, что надо начать с прекращения огня, а также с производства оружия. Может быть, в дальнейшем многие из нас должны будут выйти из Денв и начать новую жизнь снаружи. Именно для этого я и вскарабкивался наверх. Именно для этого мне нужен сейчас молодой человек, который бы продолжил мое дело. Скажи мне теперь, ты готов?

— Я думаю, — осторожно произнес Реубен, — что это прекрасно — спасти Денв. Я буду поддерживать вас, сэр, до своего последнего дыхания, если только вы позволите мне это.

На уставшем лице Мая появилась улыбка. Откинувшись в кресле, он махнул Атомщику рукой. Реубен осторожно, на цыпочках, покинул кабинет.

Что за счастье, думал он по дороге, что за невероятное везение жить в такой переломный момент истории.

Он обыскал весь уровень, нашел апартаменты Рудольфа и был впущен вовнутрь.

— Господин генерал, — начал он. — Я должен доложить вам, что ваш приятель Май обезумел. Как раз недавно он развертывал передо мной свои видения относительно уничтожения нашей цивилизации и склоняя меня последовать за ним. Я делал вид, что соглашусь, потому что могу лучше послужить вам, пользуясь полным доверием Мая.

— Ах, так, — в раздумье протянул Рудольф. — Расскажи мне о двойнике. Где была совершена ошибка?

— Брак допустили Селене и Альмон. Селене, поскольку предостерегла меня, вместо того, чтобы отвлечь мое внимание, а Альмон — поскольку не заметил у нее отсутствия способностей.

— Она будет уничтожена, а он… Кстати, в моей организации освободилось в связи с этим место, на восемьдесят девятом уровне.

— Вы очень добры ко мне, но я считаю, что внешне я должен оставаться человеком Мая. Если я заслужил награды, то пусть они пока подождут. Я считаю, что Май будет избран носить пять звездочек. Но при таком темпе, в котором он принимает наркотики, он недолго протянет.

— Мы еще можем помочь ему, — Рудольф оскалил зубы в улыбке. — У меня есть фармацевты, которые могут проследить, чтобы его наркотики увеличили свою мощность.

— Это было бы прекрасно, господин генерал. Когда Май будет слишком немощным, чтобы исполнять свои обязанности, может произойти попытка откопать аферу с двойником, чтобы дискредитировать вас. Тогда я засвидетельствую, что все время был вашим человеком, и что Май вынудил меня так поступить…

Они склонили голову друг к другу, два избавителя цивилизации, и долго-долго смаковали изобретательные планы в эту ночь без конца.