Санки. Сказочный детектив

Присказка

Они стояли в сером деревянном сарае. Прямо напротив дома.

Мы говорим они, хотя это, скорее, он или она. Санки почему-то называются во множественном числе. Хотя их не много. Они одни такие. Есть, конечно, и другие. Но именно наши Санки такие одни. Неповторимые. С большой буквы.

Полозья и каркас их сделан из алюминия, такого светло-серого, с матовым оттенком. Хотя та часть, которой Санки скользят по снегу – нижняя сторона полозьев – очень гладкая, почти блестящая.

Место для сидения (а иногда лежания) сделано из таких гладких разноцветных дощечек. Сидеть на них было жестковато, но в теплых зимних штанах ничего, терпимо. Для дальних поездок обычно использовался небольшой мягкий матрасик. С ним было вполне себе удобно.

А еще сзади была специальная металлическая спинка – для того, чтобы не скатываться и не падать при быстрой езде. Да и сидеть с ней было гораздо приятнее.

К тому же эта спинка легко снималась, если, например, срочно нужно было погонять с горки, протянув ноги назад.

Санки были любимым транспортом и даже, в каком-то смысле, другом мальчика Жени. Они хоть и были с характером, но в целом покладистые.

Иногда могли чуть поскрипеть, но в общем-то почти никогда не подводили.

Женя очень любил ездить на них в детский сад. Сначала они были такие холодные-холодные. Но потом согревались теплом друга и становились очень даже приятными.

Мощность Санок обычно равнялась одной человеческой силе. Того, кто их тянул за собой. Можно было бы, конечно, запрячь в них побольше людей. Но почему-то в садик всегда везли по одному. Либо мама, либо бабушка, либо еще кто-то, кто был посвободнее.

Мальчик Женя знал, что на дальнем севере (где-то там за полярным кругом) в сани запрягают еще и собак, но это было далеко. Здесь таких собак отродясь не видели. Это ведь такая специальная порода нужна. Хаски называются.

Правда, однажды друг Жени – мальчик Максим – запряг в Санки свою овчарку Лейлу. Было забавно, но Лейле эта затея не очень-то понравилась. Так что долго покататься не удалось. Да и управлять Лейлой было невозможно – она просто бегала туда-сюда, таская за собой эти самые Санки, с которых Максим уже давно свалился. Прямо лицом в снег.

Но это мы немного отвлеклись. История-то про Санки мальчика Жени, на которых он ездил в детский сад.

Каждый день. Утром и вечером. Причем утром на улице было еще темно. А вечером уже темно. Но мальчика это не беспокоило. Наоборот.

Сидя на своем верном алюминиевом «коне», он мог очень внимательно разглядывать звезды. Изучать созвездия и планеты. Смотреть на грустную луну и думать, отчего она так печальна? Почему никто ее не пожалеет? И вообще почему она иногда круглая и называется луна? А когда такая острая как заточенный с обеих сторон банан – уже называется месяц?

«Санки, как вы думаете, почему?» – спрашивал Женя. Но Санки молчали. Это был единственный их минус – они не умели говорить.

А у мальчика Жени, как вы поняли, было много вопросов.

Еще он любил думать и мечтать, что когда-нибудь полетит туда – в открытый космос и найдет там такую планету, которая будет очень похожа на нашу. Только там всегда будет лето и все всегда будут улыбаться. Да, именно так – всегда лето и всегда весело. Мороженое там будет круглый год, какое хочешь и сколько захочешь. С него даже можно будет кататься на Санках – вот сколько мороженого там будет!

И все на этой планете будут всегда счастливы. Но о ней я расскажу вам в другой раз. Я ж про Санки еще не все рассказал.

НЛО

И вот наш мальчик Женя ехал мимо сугробов и смотрел на небо каждый день.

По вечерам звезды было видно лучше всего, а в особенно ясную погоду можно было даже разглядеть северное сияние. Правда, это случалось редко. Но очень красиво.

Да… вечернее небо было удивительным и загадочным.

Где-то там в холодном темном космосе летали какие-то спутники и даже настоящие космонавты, которые смотрели на Землю оттуда и думали: «Как же она восхитительна – наша планета!»

А еще там могли быть какие-то неизвестные разумные существа, которых обычно называют инопланетяне, или по другому НЛО – неопознанный летающий огурец. То есть объект, конечно, но это слово непонятное, а огурец как-то ближе, роднее. Впрочем, все равно о них думать было страшно, но интересно. Или даже так – страшно интересно!

Как-то раз Женя увидел в ночном небе две быстро летевшие друг за другом светящиеся тарелки. Мальчик сильно удивился и испугался так, что на несколько секунд даже закрыл глаза. А когда открыл, то ничего уже не было видно. Но он знал, что это точно были неопознанные летающие огурцы, в которых наверняка летали пришельцы с других планет, изучающие нашу Землю. Об этом Женя часто слышал по телевизору.

По нему тогда ещё говорили про снежного человека, которого Женя тоже очень сильно боялся.

А каким его показывали по телевизору? Таким огромным и волосатым, как большая обезьяна, только на двух ногах и очень высокого роста. Метра два, с половиной.

Мальчик представлял, что встретит этого снежного человека как-нибудь в лесу, и тот уж точно потащит его к себе, в свою пещеру. А там наверняка сожрет. Поэтому Женя частенько уже перед сном, лежа под одеялом, учился притворяться мертвым. Ведь мертвого мальчика никто трогать точно не будет. Так он думал.

Правда, снежного человека Женя ни разу так и не встретил. Да и с инопланетянами лично не удалось пообщаться. Хотя ему много раз снилось, как они забирают его на свой корабль и увозят на другую планету.

А может быть, все это выдумки? И на самом деле нет никаких инопланетян и снежных людей?

Возможно. Но все равно мальчику было страшновато.

Горки

Зато не страшно и очень даже весело было кататься с горки на любимых Санках по выходным или на каникулах. Санкам кататься тоже нравилось. Особенно днем. Было так светло и так ярко от зимнего солнца, которое, как мы знаем, светит, но не греет. Хотя это враки, конечно. Внутри, где-то там в нашем сердце, это солнце согревает порою сильнее, чем летом в самую жару.

Ведь когда катишься с высокой горки на Санках, то забываешь обо всем на свете. Об инопланетянах и о снежном человеке вообще не думаешь. Только радость, только свист в ушах!

Санки до горки можно было тащить за собой на веревке, либо (что гораздо удобнее) – надеть на свои плечи и тут же превратиться в железного дровосека. Шаг сразу становился таким твердым, тяжелым. Взгляд таинственным. А движения четкими, как у робота.

К тому же так гораздо быстрее было идти.

Горок для катания было много. Возле дома – самая простая. Небольшая, но пойдет. По вечерам, когда из друзей никто не гулял, можно было кататься здесь одному. До позднего вечера, потому что прямо над ней горел большой фонарь.

Но самые высокие, духозахватывающие горки были в оврагах, до которых нужно было топать довольно далеко.

Одна высокая горка находилась прямо возле кладбища. Верхняя ее точка – почти у самых могил. Тут было много крестов и памятников. Но днем было ни капельки не страшно. Горка-то была ой-какая высокая и ой-какая накатанная!

Вечером, конечно, никто не катался возле кладбища. Понятно ведь почему. В темноте там постоянно что-то мерещилось: то кресты шевелятся, то ходит кто-то… Нет, вечером здесь было жутковато. А по правде сказать – страшно до коликов! Сердце убегало в пятки, легкие – в носки!

Даже Санки дрожали.

Но зато был еще один овраг с горками рядом с общей баней. Он так и назывался – Банный овраг. И вот тут можно было кататься в любое время суток. Трасса здесь была самая накатанная, с трамплинами. Тут можно было развить такую небывалую скорость, что любой космонавт бы, наверное, позавидовал и испугался бы. А мальчику Жене было не страшно. Потому что он был на своем верном «коне», с которым они прошли уже так много горок. И он никогда не подводил. «Конь» – это, конечно, те самые женины Санки.

За время «полета» с горки можно было испытать кучу эмоций: от страха вначале, восторга в середине и неожиданного удивления в конце, когда лицо оказывалось внутри сугроба. Никогда ведь не знаешь, куда точно приземлишься. Санкам, правда, не всегда нравилось врезаться в холодный сугроб. Но ради друга нетрудно и потерпеть.

А кататься, особенно на каникулах, можно было целую вечность. Пока весь не взмокнешь и не превратишься в обледенелого снеговика. Только тогда уже надо было чистить Санки от налипшего снега, надевать их на себя словно бронежилет и плестись домой.

И вот в это самое время, особенно когда Санки надевались не назад, за спину, а вперед, перед глазами, именно в это мгновение приходила странная мысль: «А почему бы их не лизнуть? Какие они на вкус? И почему этого делать категорически нельзя?».

И язык на слове «категорически» сразу же, не спрашивая разрешения у Жени, начинал тянуться к ледяным Санкам. И, конечно же, в тот самый момент, когда он касался холодного металла, мальчик тут же понимал, почему было нельзя.

Язык прилипал к Санкам и никак не хотел отлипнуть. Было так больно и так обидно, что не послушался совета взрослых. Ох, как больно! Ах, как обидно!

На помощь тоже никого не позовешь. А как? Ведь даже говорить было невозможно, не то что звать кого-то. И что они сделают? Оторвут Санки вместе с языком? Нет, уж лучше как-нибудь сам. В прошлый раз ведь с качелями получилось.

Надо было усиленно дышать, согревая место прилипания и потом резко тянуть язык обратно в рот. Вот так: «Ай! Ай! Аааааййййфп!!!»

И часть языка оставалась на Санках. По крайней мере так казалось. А часть Санок уже была во рту. Металлический привкус еще долго держался там – за зубами.

Женя после этого сразу обиделся на Санки: «Могли ведь и предупредить!».

От обиды он ударил рукой по ним так, что даже самому стало больно. А потом еще и пнул их вдобавок ногой.

Санки, конечно, в ответ тоже разобиделись и стали такими серыми и некрасивыми как старый покошенный забор.

Вот так. Ни с того ни с сего они вдруг поссорились. Такое бывает. Но это ведь ненадолго?

Дома, конечно, никому про это ничего не расскажешь. Подумают, что дурачок какой-то непослушный. Ведь говорили же, что не надо на морозе ничего лизать. Ни сосульки, ни качели, ни, тем более, Санки.

Поэтому молча ходишь по дому, ни с кем не разговаривая. Из кухни пахнет вкусными оладушками, которые напекла бабушка. Но сейчас не до них. Язык-то болит. Смотришь телевизор или читаешь книжку. Отогреваешься потихоньку. Чтобы завтра снова пойти к своему верному металлическому другу. Помириться с ним и побежать на самую крутую горку.