Сармийская жена

Глава 1

Улицы чужого города встретили солнцем и шумным гомоном. После хмурой осени родного мира, этот казался таким ярким и приветливым, что невольно хотелось поселиться на тихой улочке, мимо которых брела, и прожить оставшиеся годы. Дикий страх, что неудачно выбранная подворотня, навсегда решила судьбу, слегка притупился. Я не верила, что можно вот так запросто оказаться в незнакомом городе, незнакомой стране и незнакомом мире. Достаточно было одного взгляда на мощеную мостовую, милые домики и неспешно прогуливающихся прохожих, чтобы осознать:

Такого не может быть!

Только внезапно выросшая стена забора, увитого плющом, на том самом месте, откуда только-только вышла, настойчиво убеждала в обратном. Крепость каменной кладки умудрилась проверить собственным лбом и сбитыми костяшками пальцев.

Обратного пути нет, – слишком отчетливо осознала я, впадая в некий ступор. Ситуация казалась настолько безнадежной и нелепой, что растерялась и не представляла, куда идти и что делать. А уж вопросы, где переночевать или, на худой конец, перекусить – за гранью восприятия. Мозг отказывался принимать новую реальность. Поэтому я шла по улочкам, рассматривала прохожих и любовалась бесподобной архитектурой дворцов, вилл и мини-замков. Роскошные дома утопали в буйстве красок ранней осени, а воздух был напоен запахом листвы и свежей сдобы. Дамы в длинных платьях и модных шляпках, прогуливались, прикрываясь от ослепляющего солнца ажурными зонтиками. Мужчины в старинных камзолах и котелках вежливо раскланивались, целовали женщинам ручки и обменивались любезностями. Бойкие мальчишки, как и в любом городе, сновали под ногами, неизменно торопились по важным делам. Торговцы зазывали в лавки, предлагали товары.

Среди прохожих встречались люди в бедной одежде. Женщины в непонятных хламидах и неизменно закутанной головой, а мужчины в рубахах и широких штанах. Верхней одеждой служили разнообразные жилеты или накидки. У зажиточных горожан – скроенные по фигуре пальто или подбитые мехом плащи.

Успела подметить одну особенность: абсолютно все жители темноволосы. Попадались, конечно, шатены, и даже рыжие, но блондинов – ни одного. Впрочем, не так много народу успела увидеть. Женщины прятали шевелюры под всевозможными головными уборами. И лишь у самых знатных иной раз пробивался кончик тугого локона из-под густой вуали или модной шляпки.

Я несильно выбивалась из общей массы. Бегство из дома было настолько поспешным, что хватала вещи, не глядя. Итальянский палантин плотно укутывал еще влажные после купания волосы. Изрядно помятая драповая юбка в пол, белая блузка с грязным воротничком и манжетами, поношенные сапожки на сплошной подошве и старенькое пальто. Ни белья, ни носок или колготок одеть не успела. Только то, что лежало в корзине для стирки, да хранилось в прихожей. В карманах мелочь на проезд и ключи от квартиры. Не моей. А теперь уже бывшего супруга. От него и сбежала, куда глаза глядят, прямо из ванной. С мокрыми волосами и тем, что попалось под руку.

Глупо, конечно. Может, зря. Но ранний приход с работы преподнес неожиданный сюрприз в виде мужа и лучшей подруги, которые появились на двадцать минут позже, когда вовсю плескалась в ванной. Возможно, будь я менее аккуратной, они бы сразу заметили, что не одни дома. Однако отмытые от осенней грязи сапоги уже сушились на кухне, одежда беззвучно крутилась в стиральной машине, а купленные продукты лежали в холодильнике. Зато я расслышала эту парочку даже сквозь шум воды. Они громко обсуждали меня, смеялись и непрерывно целовались. Мерзкое чмоканье до сих пор стоит в ушах.

Выскочив на улицу, брела наугад, не разбирала дороги. Поэтому не помню ни странную подворотню, куда внезапно потянуло, ни название улицы, ни номера дома. Только вспышку света, мушки в глазах и негромкий мелодичный звон.

День клонился к вечеру, когда вышла к окраине города. Роскошные дома сменились на более скромные, но не менее уютные с виду. Чаще попадались таверны и закусочные. Вывески хоть и написаны на незнакомом языке, но изображенные рядом котелки, вилки с ложками или кровать с очагом говорили сами за себя. Речь, что слышалась отовсюду, тоже была чужой, но интуитивно-понятной. Я без труда догадалась, о чем говорили две матроны, неспешно прогуливающиеся на противоположной стороне улицы. О мужьях и детях. Где-то жаловались, но больше хвалились друг перед другом. Мальчишка, размахивающий газетами, кричал о последних новостях, потому что прохожие поворачивали головы в его сторону. Кто-то качал головой, хмыкал, а то и откровенно посмеивался. Из открытого окна ближайшего дома доносилось сердитое ворчание жены, на которое резкое отвечал пьяненький мужской голос. И чем дольше гуляла, тем чаще фиксировала такие вот нюансы, тем больше понимала. В какой-то момент стала улавливать отдельные слова. Нет, те по-прежнему произносились на чужом языке, но это как с английским, который учила в школе и успела подзабыть. Знакомые обороты, фразы складывались в единое целое, смысл которого более-менее понятен.

Значило ли это, что новый мир так принимает меня? Кто знает? С самого начала я не чувствовала враждебности. На меня никто не напал, никто не попытался ничего украсть, хотя сережки с бриллиантами стоили немалых денег. Колец не было. Обручальное осталось на тумбе в прихожей.

– Вы не посмеете! – раздался полный отчаяния женский голосок совсем рядом. – Я найду деньги. Дом не стоит тех грошей, что вы за него предлагаете. Со дня на день приедет троюродная тетя, и тогда я сдам комнаты внаем, не опасаясь за репутацию.

– Месс Вира, – мужской голос сочился самодовольством подлецов, уверенных в собственной безнаказанности, – вы полгода твердите о мифической тете. Я уже знаю о ней больше, чем ее покойный супруг. Наверное, никакой месси Руджен не существует. Путь из Райдона, конечно, не близкий. Даже в обход Сармийского рейфата. Ни одна добропорядочная женщина не сунется на его территорию. Но и тогда уйдет каких-то два-три месяца. А ваши долги растут и…

– Добрый вечер! – не знаю, что на меня нашло, но подыграть бедной девочке показалось верным решением. Даже не задумалась, что слова, слетевшие с губ, произнесены вовсе не на русском, а меня отлично поняли и услышали. Теперь внимание двух человек сосредоточилось целиком на мне.

И как тут выкрутиться, если даже имени девчонки не знаю? Вира – это фамилия? А месс? Но ростовщик, – первое, что приходило на ум при взгляде на низенького потеющего мужичка с бегающими глазками и сальными волосами, – сам начал разговор и тем избавил от ошибок.

– Неужели, та самая месси Руджен? – скептически хмыкнул он.

– Мы знакомы? – изобразила искреннее удивление, хотя актриса из меня неважная. – Не имею чести быть представленной вам. Впрочем, это не важно, – отчего-то теплилась уверенность, что по положению эта месси Руджен выше колобка. Следовательно, может разговаривать в таком тоне. – Я с дороги и ужасно устала. Если у вас дело к племяннице, приходите через пару дней.

– Но… – колобок было заикнулся, что не прочь решить волнующие вопросы сейчас, однако под пронизывающе-холодным взглядом растерялся. Так смотрела декан матфака Ольга Анатольевна, когда чего-то хотела. Например, загубить законный выходной. Мне, безусловно, не хватало ее твердости, но на рекламщиков или бюрократов все же действовало.

– Через два дня! – чуть подавшись вперед, добилась того, что ростовщик отступил. А потом и вовсе оказался за калиткой, которую ловко закрыла перед его носом. – Привет, – мягко улыбнулась девушке. Довольно хорошенькой и молоденькой. Лет семнадцати, не больше. С золотистой кожей и темно рыжими волосами, выбивающимися из-под шляпки. Она огромными глазами смотрела на меня, как на чудо.

– Тетя Лэйлин? – гулко сглотнув, спросила девушка, – но как же? Я ведь… – густо покраснела, – не знала, что вы и в самом деле приедете.

Я молча покачала головой, стрельнув глазами в сторону калитки. Колобок вряд ли далеко ушел, и не стоило портить игру. Наоборот, требовалось доиграть роль до конца.

– Дорогая племянница! – постаралась, чтобы это прозвучало как можно радостнее и громче, – я проделала такой длинный путь. Неужели, будешь держать на пороге?

Сама же приложила палец к губам и подмигнула. Месс Вира не была дурочкой и быстро сообразила, что ее спасли от этого ужасного человека. Потому улыбнулась шальной улыбкой и бросилась на шею.

– Тетя Лэйлин! Не представляете, как вовремя вы приехали. Не будем стоять на пороге. Скорее же идем! Ваша комната давно готова, немедленно наберу ванну и накрою на стол. Не терпится услышать подробности путешествия.

Гм, тут уже девочка переборщила, – вопросительно изогнула бровь, спрашивая, действительно ли это необходимо? Наверняка, ростовщик уже ушел. Но месс Вира взглядом указала на окна соседнего особняка. – Соседи! – понимающе усмехнулась и позволила увести себя в дом.

Однако новая знакомая не так наивна, как показалась вначале. Едва мы скрылись от посторонних глаз, она резко переменилась в лице и строго спросила:

– Кто вы? И что вам нужно? Уверена, вы не Лэйлин Руджен. Просто потому, что ее не существует в природе.

– И не сомневалась в этом, – сникла, раздумывая, как объяснить собственное появление не только у ворот дома, но и в этом мире. – Не переживай. Мне ничего не нужно. Просто шла мимо, услышала, как этот тип угрожает. Показалось, нужна помощь. Вот и разыграла маленький спектакль. Не бойся! Я сейчас уйду.

Представив, что за порогом ожидает чужой город и идти некуда, окончательно сникла. Наглости, чтобы напроситься ночевать к незнакомым людям, не хватало. Хотя отчаянно обдумывала подходящие слова, чтобы попросить именно об этом. Вполне понятно, что незнакомому человеку сложно довериться, тем более одинокой девушке.

– А почему ты так ждала эту Лэйлин? Где родители?

– Погибли, – Вира погрустнела, – одна осталась. Если бы не поступила в Академию, пришлось бы туго. Городской совет назначил бы опекуна и… – скривившись, девушка махнула рукой, – а, неважно уже. Сейчас ректор является поручителем. Но дело даже не в этом. Этот дом – единственное, что осталось в наследство. Здесь жили десятки поколений Виров.

Угу, – сделала мысленную пометочку, – значит, Вира, все же, фамилия.

– Я не знала, что у родителей остались долги, пока не заявился этот господин. Он показал расписки, счета, потребовал денег. У меня же после похорон ничего не осталось.

– А опекун? Неужели ректор не захотел помочь? Грех разбрасываться такими домами.

– Боюсь, лерд Броуш как раз заинтересован в том, чтобы выкупить дом. И предлагал достойную цену. Тут недалеко Академия. Один из преподавателей, с которым ректор состоит в дальнем родстве, не раз приходил к отцу, чтобы уговорить на сделку.

– И много ты должна Колобку?

– Эээ, – непонимающе нахмурилась месс Вира. Однако быстро сообразила о ком речь и понимающе хмыкнула, – достаточно. Но я не хочу продавать дом!

– Послушай, – вытащила из ушей серьги и протянула девушке, – как думаешь, если продать, можно выручить нужную сумму?

– Наверное, да! – милое личико озарилось восторгом при виде украшений и тут же огорчилась, – за это дадут приличные деньги. Необязательно даже идти в меняльную лавку. В Гриэле таких изящных вещиц нет. Стоит только показать двум-трем девочкам на курсе, те передерутся за право обладания этим. Вы… так легко отдадите их? Постороннему человеку?

– Да, – подтвердила я, – именно так. Но не просто отдам. Видишь ли, так получилось, что я оказалась в этом городе одна. Без денег и вещей. Я никого не знаю, и не у кого попросить помощи. Поэтому, если приютишь на некоторое время, буду благодарна.

– Но… – предложение явно заинтересовало девушку, однако на лице отражались сомнения, – я даже не знаю вашего имени.

– Ольга Леонидовна Белова, – представилась девичьей фамилией. Ольга Красина осталась в прошлом. Даже если судьба вернет обратно, для меня мужа больше нет, умер вместе с чувствами и разбитым сердцем. Наверное, не скоро научусь кому-то доверять.

– Месс Айриен Вира, – девушка присела в реверансе, – а вы, месс или месси?

– В наших краях такое обращение неизвестно, поэтому сама не знаю.

– О! Это просто. Если девушка не замужем, то месс, а если замужем или вдова – месси.

– Ну, – тут запнулась, раздумывая, стоит ли открываться первой встречной? Решила, пока не стоит. А незнание мира и несоответствия спишу на потерю памяти. Ничего умнее в голову не пришло. – Я и сама не знаю. Дело в том, что не помню, как очутилась в городе. Часть жизни будто вырезали и… понимаю, как странно это звучит, но добавить нечего.

– Ого! – в глазах Айриен зажегся огонек любопытства, – говорят, в Сармийском рейфате есть маги, которые запросто проворачивают такие штуки. Но те вряд ли отпустили бы тебя так легко.

– Почему? – изумилась такому правдоподобному объяснению, которое непременно возьму на вооружение.

– Достаточно посмотреть на твои руки, – с толикой зависти ответила Айриен.

– А что с ними не так? – вытянула ладони вперед, покрутила, поднесла к лицу, – руки, как руки. Ничего особенного, – сморщилась при виде содранной с костяшек кожи. Ранки успели покрыться сухой коростой и портили внешний вид.

– У меня есть хорошая мазь, – чутко уловила ход мыслей новая знакомая, – к утру заживет. Но я не об этом. Сама форма рук, размер запястья. Они тонкие и изящные, пальцы при этом длинные, гибкие. Без грубой кожи или мозолей. Идеально! Сармийцы выбирают себе жен по форме рук. Поэтому если увидишь поблизости мужчину-сармийца – прячь руки. А уж потом волосы или лицо.

– А что так?

– Эти дикари помешаны на идеалах и не признают ничьей власти. Увидят на улице девушку и, если приглянется, выкрадут и увезут в степи. Еще не было случая, чтобы хоть одна вернулась домой. Если у тебя еще и волосы светлые… первый же степняк станет твоим мужем. А они такие…

– Айриен, о комнате и ванной ты всерьез говорила? – смущенно потупилась, прерывая поток красноречия. В данную минуту волновали более насущные вопросы.

– Идем! – спохватилась маленькая хозяйка.

Не оборачиваясь и не проверяя, иду ли следом, месс Вира поднялась по лестнице на второй этаж. Жилые комнаты располагались вдоль левой части лестницы, с правой же, открытой стороны, первый этаж виден как на ладони: просторная прихожая, гостиная, столовая.

– Вот! – Айриэн распахнула двери нескольких комнат, – выбирай! Моя – в конце коридора. Эта, – указала на центральную, – принадлежала отцу. Я ничего не трогала там, с тех пор, как…

– И я тоже не буду. Думаю, подойдет та, что рядом с твоей.

– Если бы приехала настоящая тетя, предпочла бы ту же самую комнату, – одобрила выбор девушка, – а у тебя странное имя. Ольга Леонидовна Белова. Не здешнее, и очень длинное.

– Какое есть, – пожала плечами. На Земле самое обычное, – можно короткое Оля или Леля. А фамилия с отчеством в дружеском общении не используется. Только для официальных случаев.

– Отчество? Что это значит? – нахмурилась девушка.

– Имя отца. Моего звали Леонид. Поэтому Ольга Леонидовна.

– А моего звали Ледгар. Если по-твоему, то я Айриен Ледгаровна?

– Наверное. Но у нас так обращаются, когда подчеркивают возраст или важность человека. В повседневной жизни используются короткие имена или сокращения.

– О! Друзья зовут меня Ри. А мама называла Эни, – явно через силу улыбнулась Айриен. Слишком хорошо понимала девушку, потому что сама не так давно похоронила родителей.

– Если не возражаешь, можно буду звать тебя Эни?

Я понимала, что пользуюсь доверием девочки, которая бесхитростно открылась. Однако горький осадок, что лезу в чужую душу, компенсировался твердым убеждением, что никогда не причиню этому ребенку зла. Айриен не зря заострила внимание на имени. Оно непривычное. Сразу выдает чужестранку. Вот, если бы Эни сама сообразила…

– Оля. Леля, – на озвученное предложение Айриен кивнула, тогда как сама вслух перебирала варианты имени и никак не могла выбрать. – Леля. Лэй. Лэйлин. Послушай, а если Лэй? Или Лин? Похоже, ведь. И раз ты остаешься, то пусть лучше тебя считают родственницей. Я же о тете рассказывала. Твое появление в доме ожидаемо, тогда как посторонней чужестранки нет.

– А если спросят документы? – вот он, вопрос, ответа на который ждала, затаив дыхание. А месс Вира, как специально, затягивала

– Кроме меня никто ведь не знает, откуда ты прибыла и что случилось? – настала моя очередь кивать, – Тогда есть предложение. Только заранее прошу прощения, если невольно обижу этим.

– Не буду обижаться. Тем более ты предупредила, – заверила девушку в добром расположении.

– А не хочешь ты и в самом деле побыть тетей? Никому и в голову не придет усомниться. Со мной учится дочь главы Правопорядка. Расскажу Малиссе слезливую историю, как на тебя по дороге напали разбойники. Это объяснит отсутствие вещей и документов. Тогда и продажа такой редкой вещи, как серьги, будет выглядеть правдоподобно. Лерд Шед, отец Малиссы, уважаемый в Гриэле человек. Если кто и сделает новые документы, то только он.

– Но мне будут задавать вопросы. А я ведь ничего не знаю. Ни о Лэйлин, ни о том, как и где та жила.

– Откуда же ты появилась? – удивилась Айриэн, – если не знаешь простых вещей?

– Издалека, – уклончиво ответила я, невольно закусив нижнюю губу. Обманывать Эни не хотелось, и сказать правду страшно. Вдруг передумает помогать? Сдаст местной полиции, выгонит? – Помню, что жила в большом городе. Училась, работала. Ничего особенного.

– Работала? – у Эни глаза на лоб полезли, – как? По тебе сразу видно, что из благородных. Даже если семья нуждались в деньгах, ты бы с легкостью нашла супруга. Он бы обеспечил достойный уровень жизни тебе и родственникам.

Гулко сглотнув, вспомнила, как познакомилась с мужем. Родители погибли в автокатастрофе, когда училась на последнем курсе пединститута. Скудные сбережения пошли на похороны. А квартира, в которой жила, как оказалась, родителям не принадлежала. Служебная, и меня выселили оттуда, не заботясь, что вышвыривают на улицу. Повезло, училась хорошо, шла на красный диплом. Выделили койку в общежитии. Но жить на что-то надо, и я стала искать работу. Без диплома и опыта много не наработаешь. Продавцом не смогла, потому что хозяин прямым текстом заявил, что нужно обманывать покупателей. В официантках недолго продержалась. То, что позволяли себе некоторые клиенты, считала возмутительным и прямо говорила об этом. Как следствие, мало чаевых и постоянные жалобы. Единственное, что оставалось, пойти мыть полы. Я считала любой труд достойным уважения, и не видела ничего зазорного в том, чтобы честным способом зарабатывать на кусок хлеба. А вот друзья думали иначе. Многие отвернулись в тот момент. Но сожалеть по этому поводу было некогда. Днем училась, а после работала до позднего вечера. И возвращаться приходилось за полночь. Одной. До поры до времени, везло. Но однажды все-таки столкнулась с мерзавцами. Тогда меня и спас Вадик. Увидев, как хулиганы пристают к одинокой девушке, вступился, потом проводил до дома. А на следующий день встретил у института и пригласил на свидание. Через полгода сделал предложение, которое я с радостью приняла. Тогда он казался принцем из сказки. Красивым, сильным, щедрым. У него была собственная квартира в центре, бизнес. А я… как-то спросила, почему выбрал именно меня? Наивная. Полагала, влюбился. Но ответ Вадика удивил.

– Потому что ты именно такая, какой и должна быть правильная жена. Кроткая, милая и домашняя. А еще в тебе видна порода.

Тогда я обожала мужа и за этими словами не увидела главного: меня по-настоящему не любили. Просто купили, вытащили из грязи. Заветные три слова Вадик сказал лишь однажды, в день, когда сделал предложение.

Несколько часов назад, стоя в ванной, я слышала, что Вадик говорил обо мне. Глупая курица, пустышка, дурочка – самые безобидные из прозвищ, которыми наградил благоверный. Слезы, смешиваясь с потоками воды, градом катились из глаз, смывая розовую пелену и ложь, в которой прожила целый год.

Мой отец – потомственный военный. Прямолинейный, честный, благородный. Во всем любил порядок. Боготворил маму и не позволил той работать ни дня. Мама же, происходившая из древнего дворянского рода, вела дом, создавала неповторимую атмосферу уюта и тепла. Безупречные манеры, накрахмаленные салфетки и кристальная чистота. С наведением последней помогала приходящая домработница. Я, выросшая в этой среде, унаследовала от родителей многое. От отца – честность и прямолинейность, от матери – манеры, умение вести дом, принимать гостей. Но я оказалась совершенно неподготовленной к суровой реальности. За то время, что бродила по улочкам родного города, успела многое переосмыслить. И та ложь, благодаря которой спасла Эни от ростовщика и скрыла от девочки правду о себе, и есть результаты размышлений.

Никому не доверять и не впускать в свою жизнь, чтобы предательство близких больше не приносило страданий.

– Так вышло, – пожала плечами.

– О! У тебя есть магический дар? – предположила Эни, – только магички не обращают внимание на условности.

– Не знаю. Ничего не слышала о магии. Но женщинам не запрещается работать. У нас равные с мужчинами права. Мы учимся, осваиваем профессии, реализовываем себя как жены и как личности.

– Месс Ольга, никогда и никому не говорите об этом, – испуганно произнесла девушка, – в Райдоне, конечно, свободные нравы. Но и там женщины знают свое место. И у каждой есть мужчина, который несет за нее ответственность. Будь это отец, брат или муж.

– А если у нее никого нет?

– Тогда опекуном назначается досточтимый муж города. Он заботится, чтобы у несчастной был кров и дом. Вдобавок, женщина, оставшаяся без мужской поддержки, может пойти в храм Иллеры. Это наша покровительница, и она точно не оставит без милости одинокую душу.

Гм, – сделала себе пометку, – значит, либо жена, либо приживалка, либо монашка.

– А что вдовы?

– У них особенное положение, – горестно вздохнув, принялась объяснять Эни. А я, позабыв о желании помыться и отдохнуть, жадно впитывала информацию. – Несчастная, потерявшая мужа, обязана не менее года носить траур. Как правило, опеку берет семья почившего супруга. Но, если таковых родственников нет, то вдова возвращается в родительский дом. Никто не посмеет отказать в помощи, потому что на бедную женщину и так свалилось горе. Ну, а если и родителей уже нет на этом свете, то остается монастырь или…

– Или? – я уже готовилась примерить роль вдовы. Для меня Вадик словно умер, и не покривлю душой, когда буду оплакивать растоптанные чувства.

– В том же Райдоне, женщина могла бы жить самостоятельно. При наличии постоянного дохода, разумеется. Вдове бы назначили управляющего, который вел бы хозяйственные дела. У нас же, Городской совет возложил бы заботу о вдове на опекуна. Но я бы…

– Что? – на лице Айриэн эмоции читались, как в открытой книге.

– Я бы не стала у такого жить. После окончания срока траура тот выдаст бедняжку замуж за первого, кто попросит руки.

– И что, мнение женщины никого не интересует?

– Что ты! Как можно? Да и на что рассчитывать вдове? Замужество – это такая замечательная возможность снова стать любимой женой и матерью.

Гм, ну уж нет! Замуж теперь никакими коврижками не заманишь. А вот роль вдовы, похоже, самая подходящая. Если придерживаться легенды, что придумала Айриэн, то мифический муж погиб около полугода назад. Следовательно, в запасе еще шесть месяцев относительно спокойной жизни. За это время можно изучить место, в которое меня занесло, раздобыть документы, скопить денег. А потом уехать и осесть в тихом городишке Райдона.

– Эни, я согласна стать тетей Лэйлин. Но не смогу надолго задержаться. Я бы хотела вернуться домой.

– Правда!? – девушка запрыгала на месте и захлопала в ладоши, – я так рада! Надолго и не нужно. Всего лишь три месяца, пока не исполнится восемнадцать. Для мага это первая ступень совершеннолетия. А это право подписи и собственный счет в банке.

Ого! – отметила для себя, – надо будет внимательно изучить местные законы. Вот, если бы у меня обнаружился дар! Для махрового патриархата такая свобода много значит. Похоже, магически одаренные люди и впрямь вне законов.

– А для чего нужен счет? – поинтересовалась скорее из вежливости.

– Как для чего? Дом продавать не хочу, но он слишком большой для одного человека. Я могла бы сдавать комнаты, тогда как сама поселилась бы в общежитие при академии. Пока нет восемнадцати, переехать не могу. Но и жить под одной крышей с посторонними мужчинами тоже не вариант. А вот если ты будешь рядом, то все станет намного проще. Тогда попрошу у квартирантов оплату за год вперед и верну деньги, что выручим от продажи сережек.

– Что же, тогда решено! Позвольте представиться, месси Лэйлин Руджен. Вдова.