Сдайся мне (СИ)

Глава 9

Диана

Как же невероятно я волнуюсь. Мирон пригласил нас с Агатой на новоселье, и мне едва удалось вытащить сестру из дома, когда в самый последний момент она вздумала хандрить.

Агата теперь работает арт-директором в клубе у друга Мирона, и, кажется, именно по этой причине она хотела остаться в кровати. Потому что этот самый друг по совместительству и ее бывший, с которым у них было все сложно и запутано и в прошлом. А еще у Агаты есть от Яна один секрет.

Один очень страшный и болезненный секрет.

Даже вспоминать не хочу о тех временах после их расставания, когда я каждый день боялась за сестру…

— Привет, мелкая, — здоровается со мной и подмигивает Ян, когда мы оказываемся на пороге новенькой квартиры Мирона.

Скинув обувь, я протискиваюсь внутрь, приветливо ответив бывшему моей сестры. Стоять сейчас между этими двумя опасно для жизни. В воздухе летают такие искры от их взглядов, что запросто можно словить электрический разряд.

А еще я очень-очень хочу увидеть Мирона. Не знаю, что сейчас происходит между нами, но я уже успела соскучиться по нему за то время, что мы не виделись.

Выбранный для него подарок тщательно упакован в нейтрального цвета оберточную бумагу, я сама делала это, бесилась жутко, когда у меня ничего не получалось. Два рулона ушло, прежде чем вышло что-то красивое.

— Куда так несешься, Динь-Динь? Привет, — перехватывает меня за плечи Мирон, вовремя замедлив, чтобы я не врезалась на скорости в его крепкое тело.

— К тебе…то есть…вот, — протягиваю ему коробку с домашней портативной умной колонкой. Всю голову сломала, думая, что же можно ему подарить. — Это тебе на новоселье. Там колонка… Нет, ты не думай, она не просто музыку воспроизводит, мне в магазине сказали, что там куча разных функций. И еще с ней поговорить можно, если вдруг тебе станет скучно одному в такой большой квартире.

— Тш-ш, фея, не сломай язычок, я понял, — Мирон забирает коробку у меня из рук и…

И ставит ее к остальным подаркам.

Я моментально сникаю. Мне хотелось, чтобы он прямо сейчас ее распаковал, посмотрел и оценил все мои старания. Ведь я выбрала самую лучшую. Самую-самую. Сколько я отзывов перечитала за эти дни — представить страшно. У меня теперь куча закладок на ноутбуке на эту тему. Десятки открытых вкладок, просмотренных видео-обзоров, а он даже не открыл.

— Спасибо, Диан, — он снова обхватывает меня за плечи, на этот раз чтобы развернуть в нужную сторону. — Хочешь осмотреться пока? Мы решили на диване зависнуть, вон там. Присоединишься к остальным?

Остальным…

Но ведь я не остальные!

— Пить хочу… В такси немного укачало, — бессовестно вру, надеясь урвать немного времени наедине с Мироном.

— Тогда нам вправо надо, градусов на сорок пять. Я как раз шел туда.

У него здесь открытая кухня с отдельной рабочей поверхностью, на которой прямо сейчас стоят закуски и разные бутылки и картонные упаковки с соком. Практически шведский стол.

— Сок или газировку? — Мирон отделяет от общей упаковки стаканчик для меня.

— А… — стреляю взглядом к бутылке какого-то шампанского.

Я бы лучше выбрала сок, но сам факт, что он предложил мне «детские» напитки, вызывает вопросы.

— Маленькая ты еще для таких напитков, — Мирон щелкает меня по носу. Улыбается открыто, в то время как я злюсь на него изо всех сил.

— Сок, — решаю не провоцировать конфликт в начале вечера. Может, он просто пошутил так? Дурацкое у Мирона чувство юмора.

Он наливает мне полный стаканчик, захватывает бутылку какого-то алкоголя и, сказав, что я могу взять каких-нибудь вкусняшек со стола и присоединиться к гостям, просто уходит.

Проводив взглядом его спину, я едва сдерживаю себя, чтобы прямо в этот момент не уйти домой. Утешаю себя тем, что Мирону нужно уделять время всем, раз уж он решил собрать компанию.

— Что тебе сделал бедняга? — сестра подходит ко мне в тот момент, когда я сжимаю уже опустевший стаканчик в руке.

А все потому что какая-то девушка начала откровенно вешаться на Мирона, совершенно не стесняясь никого вокруг.

— Ничего, — я стараюсь говорить спокойно, будто бы ничего не случилось.

— Не расстраивайся, малыш, — Агата прослеживает мой взгляд.

— Не называй меня так! — они что, сговорились сегодня все? — Я не маленькая, хватит уже издеваться.

Наверное, мне потом будет стыдно за свое поведение, но я не могу просто стоять в стороне. Решаю присоединиться к кругу незнакомых лиц на диване.

Я наблюдаю за текущей игрой, сидя тихо, и только после вопроса Мирона о том, кто сыграет следующим, даю о себе знать:

— А можно мне?

— Конечно, Динь, — он подмигивает мне и принимается строить новую башню из деревянных брусочков.

Первый ход достается мне, я сразу вытаскиваю деталь из-под самого низа, чтобы не тянуть время.

— Эй, малышка, кто ж так начинает? — спрашивает меня какой-то рыжий парень, сидящий от меня по правую руку.

— Повышаю уровень сложности, — все мое внимание приклеено к Мирону.

Я ужасно ревную его, хоть и стараюсь не показывать этого. Руки трясутся, когда я вытаскиваю следующий брусок, но это совсем не от волнения. Игра меня не увлекает, я наблюдаю за тем, как Виола, та самая липучка, вешается на Мирона, а он делает вид, будто это в порядке вещей.

— Ага-а-ата! — вскрикиваю, когда из-за сестры башня рассыпается прямо на меня. — У меня же почти получилось его вытащить.

— Не считается. Проиграла, мелкая, — за моей спиной раздается голос Яна. Так вот почему моя сестра за секунду стала какой-то другой. Нервной и напряженной. — Что там у вас на кону?

Мне приходится выпить три крепких шота из-за проигрыша. Виола наблюдает за каждым моим движением, а Мирон сводит брови к переносице и качает головой, когда я морщусь из-за слишком горького вкуса во рту.

В какой-то момент голова начинает кружиться сильнее, и Агата предлагает мне пойти подышать свежим воздухом на балкон. Через пару минут становится и правда лучше, поэтому я решаю вернуться. Сестра остается на балконе, а я по дороге в гостиную сталкиваюсь с Яном, который, кажется, собирается составить компанию Агате.

— Ты в порядке? — второе столкновение происходит с Мироном.

У него в руках стакан с какой-то мутноватой жидкостью.

— Можешь за меня не волноваться. Я ведь такая же гостья, что подумают остальные? — хочу обойти его, но это не так просто, когда Мирон запирает мне проход рукой.

— Сверни в другую сторону, спальню тебе покажу.

Мои брови ползут вверх.

— Это не то, о чем ты подумала, зефирка. Держи, — он протягивает стаканчик со странным содержимым мне. — Не бойся, у меня нет цели тебя отравить.

— Что это?

— Сорбент. С ним должно стать получше.

Я выпиваю все до последней капли, по пятам топая за Мироном в его личную спальню. Дышу глубоко, прислушиваясь к собственному телу. Не стоило мне пить, чувствую себя отвратительно.

— Как тебе? — посмеивается Мирон, когда мы оказываемся внутри.

— Здесь же только матрас… — растерянно обвожу взглядом абсолютно пустую комнату.

— Мебель еще не успели привезти. Хочешь присесть?

Я киваю, и Мирон с помощью канцелярского ножа вскрывает упаковку матраса. Откидывает пленку, вырезанную с трех сторон, назад, и забирает у меня из рук пустой стакан. Стеклянный, не пластиковый.

— Хорошая колонка, Диан. Мне понравилось, — разрезает повисшую тишину хрипловатым голосом.

— Ты открыл?

— Да, распечатал, когда ты ушла. Не поверишь, но я сам на подобную заглядывался. Хочу обустроить себе умный дом.

Улыбка на его лице мне нравится гораздо больше хмурого выражения и напряженно сдвинутых бровей.

Я сажусь на самый край матраса, Мирон практически падает рядом со мной, тут же откинувшись на спину. Еще одна слишком долгая минута, когда никто из нас не произносит ни слова.

— Как учеба? — он снова берет ведущую роль на себя.

— Нормально, — машинально отвечаю, не углубляясь в детали.

— Общаешься со своим мальчиком?

— С Алексом? Он редко появляется в университете, но мы начали переписываться. А как у тебя дела? С Виолой, — у меня дрожит голос.

— Я ее с детства знаю, в одной песочнице росли. Ее отца потом в Питер перевели, они переехали. Не ревнуй, Динь-Динь.

Дергаюсь, когда волосы с одной стороны начинает немного тянуть. Я оборачиваюсь и вижу, как Мирон пальцами играет с ними — накручивает сделанные плойкой пружинки и отпускает их, приподняв уголок рта с одной стороны.

— А если я хочу ревновать? Хочу иметь право на это? — я не выдерживаю.

Рывком поднимаюсь на ноги. Сразу поворачиваюсь лицом к Мирону, потому что не видеть его сейчас еще страшнее.

— Мне уже давно не семнадцать.

Голос звучит слишком обиженно.

— Поверь, я успел это заметить, — его взгляд блуждает по моему телу.

— Что тебя останавливает? Почему ты всегда выбираешь не меня?

— Потому что таким хорошеньким правильным девочкам не место в моей жизни. Я разобью твое маленькое сердечко, Динь-Динь. Уходи, пока еще можешь это сделать.

— Не уйду… — срывается быстрее, чем я успеваю подумать.

Он приближается ко мне. Подходит вплотную, заполоняя собой все пространство. Это кружит голову, колени дрожат, а кожа покрывается предательскими мурашками. Его запах, его горячее дыхание на моих губах…

Глава 10

Мирон поправляет мне волосы с такой нежностью, что я будто заново влюбляюсь в него. Пальцы с немного шершавыми подушечками скользят по коже, заводят за ухо несколько прядок, поглаживают щеку и опускаются к губам.

— Я постоянно о тебе думаю, — шепчу, чувствуя прикосновение пальцев к нижней губе.

— Даже по ночам?

— Особенно по ним… — честно выпаливаю я.

— Какая плохая фея мне попалась, — Мирон усмехается, нависнув надо мной, прижав меня к стене всем телом.

Я пикнуть не успеваю, когда его горячие губы вовлекают мои в поцелуй. Его язык скользит по моим зубам, толкается в рот, Мирон углубляет это безумие, протискивая руку между стеной и моей спиной, чтобы совсем вдавить в свою твердую грудь.

Мы целуемся долго. По-взрослому, с языком. Все это время Мирон исследует мое тело, а я боязливо сжимаю его футболку на плечах, привстав на носочки.

— Держись, обезьянка, — он подхватывает меня под попу и несет к матрасу.

Опускает на него осторожно, сам ложится сверху. Ребра сдавливает, становится трудно дышать, когда Мирон прижимается твердым бугром между моих раздвинутых ног.

— Раздавил тебя? Блин, прости, зефирка. Мозги из-за тебя плавятся, я вообще не соображаю.

— Ты тяжелый такой, — ерошу волосы на его затылке.

— Это просто у тебя слишком мало мышц, мне иногда кажется, что тебя можно двумя пальцами сломать.

Я подаюсь вперед и кусаю его за нижнюю губу. Дерзко и провокационно.

Обвиваю ногами, когда Мирон пытается отстраниться. Лучше мне дышать через раз, чем потерять тепло, которое волнами исходит от его взвинченного напряженного тела.

— Черт, зефирка, выпусти меня, — он держит часть своего веса на локтях, стараясь сильно не давить на мою грудную клетку. — У меня дверь здесь пока не запирается, слышишь?

Отчаянно мотаю головой и снова прошу поцеловать меня. Очень тихо, облизывая губы. Они распухли и пульсируют.

— Ты — одно сплошное искушение.

Тяжелая ладонь оказывается на моем бедре. Платье задралось, когда Мирон уронил меня на матрас, и теперь он может беспрепятственно гладить голую кожу.

Несколько точек на шее обжигает огнем, когда Мир добирается губами до нее. Лижет, кусает, втягивает кожу в рот. Ухмыляется, рассматривая свою работу.

— Я тоже хочу, — пищу, когда его пальцы пробираются под ткань белья на ягодице.

— Что? — у Мирона мутный расфокусированный взгляд.

— Отметить тебя.

Он усмехается еще раз и подставляет мне шею. Но я не решаюсь. И к тому же меня очень сильно отвлекают чужие пальцы в моих трусиках.

— А я думал, что ты храбрая, Динь-Динь. Кое-кто оказался самой настоящей тр-русишкой, — порыкивает мне на ухо Мирон, продолжив дразнить полуневинными касаниями.

Его пальцы скользят по внутренней стороне бедра, поднимаются к ягодицам и снова соскальзывают к чувствительной особенно нежной коже. Не прикасаясь ко мнетам, он все равно делает так, что мое желание большего начинает стучать в висках…

— Черт, простите, я не думала, что здесь… Мирон?!

Я морщусь, услышав этот визг. К щекам тут же подкатывает стыд, их начинает печь от осознания того, что этаВ-и-о-л-аувидела меня в таком положении — с задранным платьем и раздвинутыми ногами на каком-то еще не до конца распечатанном матрасе.

Совершенно все равно, что она подумает, меня ее мнение никак не заботит, но почему-то сейчас я стойко ощущаю ее превосходство.

— Вилка, выйди, — хрипит Мирон ей в ответ, не поворачиваясь.

— Мы вообще-то успели потерять тебя. Ушел куда-то, ничего не сказал никому. Погоди, а это… Да ей хоть восемнадцать-то есть? Тебя на малолеток потянуло?

— Твою мать, Виола, пошла вон. Я в твоих проповедях не нуждаюсь.

— Не кипятись ты так, я тебя не сдам, — насмехается над нами липучка, которую мне весь вечер хотелось выгнать из квартиры, которая мне не принадлежит.

Мирон отталкивается кулаками, перед этим одернув мое платье, чтобы прикрыть бедра, одним рывком поднимается на ноги и заслоняет меня собой, пока я копошусь внизу, поправляя волосы. Удостоверившись, что со мной все в порядке, он в два шага оказывается рядом со своей подругой и чуть ли не силой выставляет ту из комнаты.

— Можно как-то аккуратнее? Ты озверел, я не пойму?.. Ай, мне же больно!

— Два раза просил тебя выйти. По-хорошему.

Дальнейший их разговор я не слышу. Подтаскиваю колени к груди, обнимаю их и гипнотизирую закрытую дверь.

Слишком долгие пять минут. Слишком.

— Заскучать успела, зефирка?

Я насколько погрузилась в себя, что не заметила возвращения Мирона в комнату.

Он садится на корточки передо мной, проводит подушечкой большого пальца по нижней губе, чтобы я перестала ее кусать.

— Динь-Динь, не молчи, — хмурится, собирается весь.

Выгони ее. Выгони, выгони, выгони…

Вместо этого я молчу. Замираю в одной позе и практически не подаю признаков жизни. Моргаю только и дышу тихо-тихо. Через раз.

— Ну вот что мне с тобой делать, Диан, а? Я еще накосячить как следует не успел, а ты уже дуешься. Говоришь о том, что взрослая, а сама чего делаешь?

— Ничего я не делаю, — отталкиваю его, вскакиваю. — Ни-че-го. Счастливо оставаться со своей Виолой.

Из спальни я выбегаю быстрее, чем Мирон успевает поймать меня.

Весь остаток выходных я провожу в положении выброшенного на льдину морского котика. Иногда шевелюсь, чтобы дойти до кухни и притащить потом еду в постель, игнорирую свою сестру, прячась от нее с головой под одеялом.

Звонки предателя я тоже игнорирую. Выключаю телефон и вообще убираю его подальше, чтобы нечаянно не сорваться.

Утром понедельника Агата все же сдергивает с меня одеяло и использует пульверизатор для цветов, чтобы я встала. Поливает меня холодной водой, щекочет пятки и щипает мое плечо.

Абсолютно с пустой головой я подхожу к зданию университета, заворачиваю в ворота и тут же останавливаюсь, потому что метрах в десяти стоит Мирон, привалившись боком к своей машине. Просто отлично, сейчас я из-за него еще и на пары опоздаю.

— Кого караулишь, Китти Кэт?

Я подпрыгиваю от немного хриплого голоса, доносящегося из открытого окна красной спортивной машины.

— Алекс… — бубню себе под нос скорее машинально, разглядываю салон, замечая, что соседнее от парня сиденье пустует.

— Подвезти? — звезда нашего универа играет бровями.

— Так здесь же несколько метров.

— Да или нет?

Еще раз посмотрев в сторону Мирона, я все же забираюсь в низкую машину и даже пристегиваюсь под усмешку слева.

— От кого мне придется защищать твою честь? — как бы между делом интересуется Алекс, выруливая на свободное место напротив машины предателя.

— С чего ты взял, что ее нужно защищать?

— Я же не слепой. И не тупой вроде бы, хотя преподавательница по философии утверждала обратное, — Алекс глушит двигатель, достает ключ из зажигания. — Ты кого-то высматривала, когда я к тебе подкатил.

— Впереди.

Примерно с минуту мой внезапно возникший личный водитель рассматривает Мирона, а после заключает:

— Сиди на месте и жди, пока я тебе дверь открою.

— Что?..

Алекс бросает в мою сторону красноречивый взгляд, мол, утро не повод отключать мозговую деятельность, вылезает из машины, обходит ее и действительно открывает дверь с моей стороны, нагнувшись при этом и протянув мне раскрытую ладонь.

— Позволите помочь вам выгрузить столь прелестную тушку из моей кареты?

От его нарочито заискивающего тона меня пробирает на смех. Я хихикаю, прикусив губу, и все же протягиваю руку Алексу.

По инерции от его тяги лечу прямо на твердую грудь, оказавшись на своих двоих. Цепляюсь за внушительный бицепс пловца, чтобы устоять на ногах, но меня тут же дергает совершенно в противоположную сторону.

— Эй, парень, ты бы поаккуратнее с девочкой, — Алекс делает шаг вперед за мной, перенося упор на правую ногу.

Мирон полностью игнорирует его, повернув голову ко мне.

— Ты в порядке, Динь-Динь?

— Что ты здесь делаешь? — нахмурив брови, спрашиваю предателя, всем своим видом дав ему понять, что эта встреча не вызывает во мне совершенно никакого положительного отклика.

Я вообще опаздываю, мне десять минут осталось. А за это время еще нужно сдать куртку в гардероб и подняться на третий этаж.

— Котенок, ты его знаешь?

Мне изо всех сил приходится напрячься, чтобы моя челюсть не встретилась с асфальтом у меня под ногами. Алекс обращается ко мне так, будто я его девушка.

— З-знаю…

— Вечером все в силе? Вино, свечи, бурная ночь. Обещаю несколько раз довезти тебя до звезд перед глазами, — он делает многозначительную паузу. — Как сегодня.

Моргнуть не успеваю, как кулак предателя прилетает Алексу в лицо. Несколько капель летит на капот, сливаясь с цветом машины, последний отшатывается, вытирая потеки из носа с губ и запрокидывая голову, чтобы остановить кровотечение.

— Ты с ума сошел?! — я толкаю Мирона, когда он снова заносит руку для нового удара.

Отталкиваю его со своего пути и подбегаю к Алексу. Роюсь в рюкзаке, часть содержимого летит вниз, но мне удается отыскать две пачки салфеток, сухих и влажных.

— Не суетись так, Китти Кэт, я в норме, — перехватывает мои трясущиеся руки, пачкая их кровью.

— Диан, отойди, — Мирон кивает в сторону, жестким тоном прося меня уйти с его дороги.

— Какое ты имеешь право мне указывать? Зачем нужно было бить Алекса? Он вообще ни в чем не виноват!

— Не виноват? — его прищур не сулит мне ничего хорошего.

Мирон начинает напирать на меня, Алекс пытается не дать ему этого сделать, между ними завязывается драка, а я просто застываю на месте в полнейшем шоке, не в силах даже позвать на помощь.

Их разнимают, растаскивают по разным «углам» практически сразу, но тем не менее у Алекса вдобавок к носу теперь подбит глаз, а Мирон сплевывает кровь на асфальт.

Предатель скидывает руки незнакомых парней со своего тела и в два шага оказывается прямо передо мной.

— Трахалась с ним? — рычит мне в губы, больно обхватив лицо пальцами за щеки и надавив на скулы, чтобы я вырваться не смогла.

— Тебя это не касается.

— Отвечай, не зли меня еще больше, — Мирон звереет на глазах.

— Да.

— Громче.

— Да, да, да! Я спала с ним! Доволен?

Он отшатывается, словно я переместилась в этот век из прошлого из самого эпицентра эпидемии чумы. Его холодный взгляд скользит по мне, глаза застилает острое отвращение.

Я уже сама не рада, что решилась соврать Мирону о таком.

— Что здесь происходит, молодые люди? — к нам подходит охранник с вахты. Увидел, наверное, драку и решил вмешаться. Очень вовремя.

— Все в порядке, Петр Семеныч, — спешит вмешаться Алекс. — Недопонимание случилось, парковочное место не поделили.

— Чтобы больше такого не было.

Мужчина уходит, как-то по-детски пригрозив всей нашей компании кулаком. Мирон еще раз сплевывает кровь под ноги, смотрит на меня секунды две и уезжает, слишком резво сорвавшись с места. У меня по телу дрожь проходит от визга шин.

— Прости… — подкрадываюсь к Алексу, рассматриваю его разбитое лицо. — Прости, я не должна была тебя втягивать во все это.

— Понравилось?

— Что понравилось? — хмурюсь от непонимания.

— Спать со мной, — спортсмен играет бровями и нагибается, чтобы собрать мои вещи.

— Извини еще раз. Давай я помогу тебе добраться до медпункта? Тебе нужно обработать…

— Да это пустяки, — хмыкает Алекс, застегивая мой рюкзак.

Мне ужасно стыдно. Он пострадал ни за что, я должна была сразу отказаться садиться в его машину.

— Интересная у тебя жизнь, Китти Кэт. Ладно, погнал я на пересдачу, а то меня попрут. Скажу, что защищал принцессу от хулиганов. Может, Захарова сделает поблажку из-за моей красивой физиономии.

А я так и остаюсь стоять на парковке. Не зная, как относиться ко всему произошедшему.

Глава 11

Агата сидит на чемодане и смотрит на меня так, будто она меня продала какому-то индийскому вождю за несколько коров.

— Ты точно справишься? — сестра сжимает в руках свой паспорт. Еще немного, и от него останутся одни ошметки.

Осторожно вытащив документ из ее холодных пальцев, я убираю его в сумку и сажусь на корточки рядом с Агатой.

— Мне ведь не пять лет, я вроде бы взрослый человек.

— Вот именно, что вроде бы. Может, мне не ехать никуда?

— А как же Надя?

Наденька — наша младшая сестра. Отец ушел из семьи к молодой девушке, Юле, она родила ему ребенка, и теперь малышке требуется дорогостоящая операция. Мы с сестрой не справились бы своими силами — папы не стало, а после себя он оставил много долгов.

Моя попытка заработать тоже не увенчалась успехом, а деньги нужны были, как обычно говорят, вчера.

— Да, ты права, — Агата резко выдыхает и что-то смотрит в телефоне. — Такси подъехало. Давай прощаться?

Сестра рассказала мне, что Ян дал ей денег в обмен на странную помощь. Она должна притвориться его фиктивной женой взамен крупной суммы, которая уже упала на ее счет. Их связывает запутанное прошлое, а сейчас, кажется, все стало еще страннее. Некоторое время Агате придется провести в Москве, и она очень боится оставлять меня одну в квартире.

Мы договорились постоянно быть на связи.

Занятия в университете отменили вчера вечером из-за какой-то аварии и отсутствия воды в зданиях, так что у меня впереди абсолютно свободный день. Но планам никуда не выбираться из квартиры не суждено сбыться, потому что Иванне срочно нужно найти платье на масштабное университетское награждение.

— Мне нужно что-то такое, чтобы произвести впечатление на одного человека… — заговорщически шепчет мне Ив, когда мы останавливаемся перед первым магазином.

— Неужели ты влюбилась? И в кого же? — подшучиваю над ней, открыв страничку этого события на студенческом сайте. — Так, баскетболисты тебе никогда не нравились, их можно вычеркнуть. Кто тут еще?.. Футболисты?

— Да ну тебя, — Иванна дует губы, подходит к зеркалу во весь рост и прикладывает к себе нежно-персиковое платье в пол. — Нет, я с ним сливаюсь. Нужно что-то ярче.

— И-и-ив, меня разорвет от любопытства, и я все здесь забрызгаю. Ты останешься без платья.

— Пловцы, — произносит очень тихо и тут же отворачивается.

— Спорим, ты покраснела? — я протягиваю ей темно-синее платье на одно плечо. — Анисимов? Он вроде симпатичный.

— Нет… — Иванна делает паузу. — Демидов.

— Алекс?! — выкрикиваю я и тут же зажимаю себе рот. Слишком бурная реакция. — Но он же бабник, об этом все знают.

— Это всего лишь сплетни. Я уверена, что он просто играет на публику.

— Ив, так у тебя серьезно все? Как давно?

Подруга отводит взгляд и молчит. Я сразу все понимаю — Алекс для нее не просто временный парень, на котором можно чисто по-женски зациклиться и немного пострадать ради наличия драмы в жизни.

А с учетом того, что Иванна готова потратить несколько стипендий на платье, дела совсем плохи. У нас с Алексом ничего не было, да и быть не могло, но мне все равно не по себе. Я не рассказывала ничего Ив и вообще-то не планировала, но в свете сложившихся обстоятельств…

— То есть его из-за тебя избили? А в комментариях с его недавней фотографией все гадают, что у Алекса с лицом… — задумчиво выдает Иванна, когда я делюсь с ней последними событиями. — Ты можешь познакомить нас? Пожалуйста, Диан, для меня это очень важно!

— Не знаю, мы не так хорошо знакомы. Просто разговаривали несколько раз, это же ничего не значит, — я теряюсь от ее немного агрессивного напора.

— Еще как значит. У меня даже этого нет. Тебе ведь не нравится он? Не нравится же, Диан?

— Стой, Ив, мне больно, — я отцепляю ее ладонь со своей руки. — Что на тебя нашло?

Она ничего мне не отвечает. Хватает несколько первых попавшихся платьев и убегает в примерочную, оставляя меня в растерянности и с ноющими отпечатками ее пальцев на предплечье.

Растираю руку и иду за Иванной, сразу нахожу ее, потому что занята всего одна кабинка.

— Ты можешь объяснить мне, что на тебя нашло? — заглядываю к ней за шторку.

— Ничего. Платье не налезает, мне м-ка мала, представляешь?! На диету пора садиться, иначе совсем разнесет.

— Все у тебя нормально с фигурой, оно тебе в груди маленькое просто. Фасон не твой.

— Мне здесь все не нравится.

— Пойдем тогда в другой магазин? Мы же в торговом центре, их здесь десятки.

— Нет, я домой поеду. Настроение пропало, — резко отвечает мне Ив, сдергивая несчастное платье через голову.

— А я?

— Сама решай. Мне еще для Ильи надо ужин приготовить и вещи ему собрать в командировку, вообще не до тебя сейчас.

Решив не дожидаться Иванну из примерочной, я выхожу на этаж и оглядываюсь по сторонам, чтобы найти для себя что-нибудь интересное. Домой теперь не хочется, я уже настроилась потоптать свои кроссовки хотя бы пару часов.

Впереди я вижу ролледром и решаю немного покататься. Беру ролики на час, быстро переодеваюсь и, затыкая уши наушниками, выхожу на площадку. Примерно десять минут катаюсь спокойно, а потом в меня на бешеной скорости врезается кто-то очень тяжелый.

В глазах от боли темнеет, когда из-за силы удара меня отбрасывает к бортику.

Я цепляюсь за него, пытаясь встать, но пальцы соскальзывают. Нога подозрительно ноет в лодыжке. Хоть ролики и были затянуты туго, кажется, я все-таки умудрилась получить ушиб или растяжение.

— Девушка, вы как? — ко мне подъезжает незнакомый парень лет шестнадцати. — Вы извините, я скорость набрал, затормозить не успел перед вами.

— Помогите встать, пожалуйста, — отбросив все любезности, протягиваю руку ему.

Парень резко дергает меня вверх, обхватывает за талию. На поврежденную ногу я даже опереться не могу, так и приходится ковылять до выхода с ролледрома, держась с одной стороны за бортик, а с другой за незнакомца.

Сходила, называется, развеяться. Лучше бы сразу отказала Иванне и сидела бы спокойно дома с целыми ногами.

— Ну, я это, поехал тогда? — подросток мнется рядом, поглядывает в сторону сбившейся в стайку компании.

— Осторожнее катайся.

Ослабив ролик полностью, я, сжав зубы, стягиваю его с уже распухшей ноги. Снимаю носок, ощупываю поврежденное место. Если бы я что-то сломала, это ведь было бы видно, да?..

Ко мне подходит администратор развлекательной зоны, спрашивают, нужно ли вызвать скорую. Я же прошу ее принести мою обувь, отдав ей номерок от камеры хранения, и раздумываю над тем, как мне добраться домой без посторонней помощи.

— Скажите, мы можем как-то мирно урегулировать этот вопрос? — девушка нагибается передо мной, ставя на пол контейнер с моими кроссовками.

— Мне нужно добраться до такси…

— Я сейчас попрошу охранника вас сопроводить. Такси будет оплачено за наш счет.

По дороге я все-таки меняю конечную точку поездки, выбрав ближайший травмпункт, потому что нога начинает болеть сильнее. Врач осматривает мою многострадальную лодыжку, отправляет на снимок, а после накладывает очень тугую повязку. Выписывает мне обезболивающую мазь и дает освобождение от физкультуры на две недели.

— Через три дня ко мне на повторный прием. Закроем больничный, я еще раз осмотрю ногу. Отек завтра-послезавтра спадет, ногу пока не нагружать.

С такими наставлениями я и доползаю до лавочки в коридоре. У меня вся спина взмокла от нескольких метров, как я в таком состоянии буду ковылять сначала в аптеку, а потом по ступеням хотя бы до лифта?

— Диан? — кто-то трогает меня за плечо.

Я запрокидываю голову и вижу Алекса. Со странным румянцем на щеках и растрепанными волосами.

— Ты как здесь?.. — теряюсь совсем.

— Мы с дружбанами шашлыки решили замутить, раз уж сегодня выходной выпал. А один придурок у нас упал на шампуры, ногу зацепило, пришлось вот сюда тащить. Практически на себе, — он почесывает затылок, стараясь дышать в сторону.

— Как твой друг?

— Зашили, нормально все. Ты-то что в травме делаешь?

Я вытягиваю ногу вперед.

— Неудачно покаталась на роликах.

— Одна здесь?

— Одна…

— Тебя заберет кто-то? — Алекс присаживается на корточки, зачем-то гладит меня по ноге.

— Меня заберет такси.

— Понятно, — качает он головой. — Держись тогда за меня, поползем на улицу.

— А друг?..

— Да они дальше бух…в смысле на шашлыки поехали, а у меня уже желания нет.

До выхода мы не доходим. Точнее я не дохожу, Алекс берет меня на руки через несколько метров общих страданий. Из-за того, что он высокий, ему приходится чуть ли не пополам сложиться, чтобы я могла опереться на его плечо. Нам обоим было не особо удобно так идти.

Демидов просит затормозить у аптеки, берет у меня бумажку с назначениями и через пять минут возвращается с полным пакетом всего. Я пытаюсь впихнуть ему деньги, но Алекс отнекивается и шикает на меня при очередной попытке незаметно положить купюры ему в карман.

Из машины он тоже выносит меня на руках. Просит держаться за его шею и совершенно спокойно несет меня к подъезду, пока я вспоминаю, куда засунула ключи от дома.

— Слушай, Диан, мне походу опять красивым ходить, — усмехается Алекс и кивает куда-то вправо.

К нам быстрым шагом приближается Мирон. Я сразу начинаю суетиться, Демидов из-за этого выпускает меня из рук, и я не слишком мягко приземляюсь своими двоими на асфальт. Пищу, закусив кулак, тут же поджимаю пострадавшую ногу.

— Что с тобой? — предатель замечает, как я подпрыгиваю. Останавливается в метре от нас, хмурится, пробегая взглядом по мне.

Неужели передумал в очередной раз бить Алекса? Казалось, он был настроен очень решительно.

— Ничего, — я начинаю рыться в рюкзаке в поисках ключей. Нахожу связку, делаю шаг к тяжелой железной двери, совершенно забыв о своей травме.

Меня покачивает, и я приваливаюсь плечом к груди шагнувшего вперед Мирона. Его руки мгновенно оборачиваются вокруг моей талии.

— Она ногу подвернула, — вклинивается Алекс, тряся у Мирона перед глазами пакетиком из аптеки. — Мытолько что из травмы.

Я поджимаю губы, заметив, как Демидов выделил ударением это самое «мы».

— Дальшемысами разберемся, — Мирон перехватывает пакет у Алекса. — Можешь валить на все четыре стороны.

— Диан? — веселится Демидов, переводя взгляд на меня. Он дожидается моего кивка и приглушенного «спасибо» и останавливает только отъехавшее такси.

Алекс уезжает, а я, как цапля, остаюсь балансировать на одной ноге наедине с предателем.

— Твоя сестра ведь уехала уже? Меня Ян просил присмотреть за тобой.

— Без твоей помощи справлюсь, — скидываю его руки и ковыляю к домофону, приготовив ключ.

— Так дело не пойдет. Поживешь пока у меня, а там посмотрим.

И заявляет это так, будто мое согласие ему совсем не требуется.

Глава 12

Я противилась всеми силами. Демонстративно хлопнула дверью у Мирона перед носом, когда он попытался зайти в квартиру, запереться только не успела, он чуть ли не с ноги ее вышиб.

Сам собрал мой чемодан, просто выгреб все из шкафа, зацепив не только мою одежду, но еще и Агатину. В ванной тоже скинул все с полочек в мусорный пакет, специально взял тот, что побольше, чтобы влезло.

Меня на плечо закинул и запихнул в свою машину. Ремнем безопасности примотал к спинке, чтобы я не выпрыгнула, пока он садился на соседнее сиденье.

Теперь мы живем вместе. Уже три дня, четвертый пошел. Нога моя за это время успела прийти в относительную норму. Бегать я еще не могу, но передвигаюсь без посторонней помощи.

Мирон выделил мне отдельную комнату с диваном. Сам он так и спит на матрасе, кровать должны привезти на днях.

— Динь, ты сегодня дома ведь? — он выходит в гостиную. Раздетый по пояс, в домашних тренировочных штанах.

Не знаю, привык Мирон ходить без футболки или специально меня пытается смутить. Я ставлю на второе. Грустно только, что у него это получается.

— Бойкот продолжается?

Я не разговариваю с ним. Совсем. Ни слова не сказала со своего вынужденного переезда.

— Зефирка, это начинает бесить. Я же не с пустым местом разговариваю.

Пожимаю плечами, продолжив есть свои горячие бутерброды. Больничный у меня до сегодняшнего дня, завтра уже пойду на учебу. И он это прекрасно знает, потому что сам возил меня вчера на повторный прием в травмпункт.

— Сегодня кровать доставят, ты сможешь принять? Мне отъехать надо по делам к новому клиенту, хороший заказ, упускать не хочется, — Мирон падает рядом на диван и ворует бутерброд у меня прямо из рук.

Уже надкушенный вообще-то. А в тарелке два нетронутых лежат.

— Диан, ну хоть слово скажи. Я вел себя как свинья, признаю. По-моему, ты уже достаточно меня наказала.

Я хмыкаю, скосив на него взгляд. Несколько крошек падает на его торс, он смахивает их со своих чертовых кубиков, на которые очень сложно не смотреть.

Штаны еще его сидят так низко, что виднеется резинка боксеров. И скульптурные косые мышцы.

Ладно, пусть ест мои бутерброды. Может, хоть поправится и не будет выглядеть как сошедшая с таблоидов модель.

— Окей, перенесу доставку. Но этой ночью приду делить с тобой диван.

Шлепаю рукой по тому, на котором мы сейчас сидим, намекая, что спальное место, помимо матраса, в его квартире не одно.

— Не, я тут после новоселья отрубился, утром встал и не чувствовал своей шеи. А у тебя в комнате и шторы плотные установлены, специальные, чтобы свет не проникал по утрам. Так что…

— Пусть привозят, — фыркаю в его сторону.

— Она заговорила, — Мирон задирает голову к потолку, а я отодвигаюсь подальше от его руки, которая подозрительно тянется к моим мокрым после душа волосам. — Или это была разовая акция?

Утвердительно киваю.

— Тебе надо было мне вместо колонки дарить губозакаточную машину. Пригодилась бы сейчас.

Предатель оставляет деньги за доставку и сборку перед своим уходом. На всякий случай я убираю их из прихожей в свою комнату и решаю что-нибудь приготовить, потому что от трех дней на сухомятке желудок уже бунтует.

Ближе к двенадцати, как Мирон и сказал, раздается звонок в домофон. Открываю я сразу, не спросив, следом идет и входная дверь, которую я для удобства прислоняю к стене подъезда.

Лифт открывается, но вместо рабочих с частями кровати из него выходит знакомая мне липучка. На Виоле короткий легкий полушубок, провокационной длины юбка и высокие замшевые ботфорты. Если честно, именно так в моем представлении и выглядят девушки по вызову.

— Ты? — от удивления она замирает на месте. — А Мирон где?

Я натягиваю язвительную улыбку и наивно хлопаю ресницами.

— На работе. А я солянку готовлю. Ты голодная? У меня уже почти все, могу угостить, — все это произношу тоненьким елейным голосом.

— Вы что…живете вместе? Откуда ты здесь взялась?

— Живем, да. Мирон перевез меня сюда чуть меньше недели назад, — я специально обрисовываю ситуацию так, чтобы у Виолы и мысли не возникло о том, что это лишь вынужденные меры.

— Что это значит? — откровенно тупит липучка.

— У нас с Мироном…хм…кое-какие отношения. А ты что-то хотела? Или просто в гости зашла? Я не могу с тобой тут торчать, у меня солянка убежит, если за ней не следить.

Виола прищуривается и пожирает свою нижнюю губу от недовольства.

— На тебе его футболка?

— А… — я оттягиваю ткань на груди. — Удобно очень. Как платье получилось.

Вообще, мне просто свои жалко было пачкать. Я не могла удержаться и стянула из ванной футболку предателя. Заляпала ее в нескольких местах от всей души без всякого зазрения совести.

— Так Мирону что-то передать? — снова, кося под дурочку, хлопаю ресницами.

— Не надо, — агрессивно бросает Виола и давит на бедную кнопку вызова лифта. Когда она отошла, мне даже дышать легче стало. Духи у нее просто отвратительные.

Как по закону подлости, который в этот раз на моей стороне, липучка сталкивается с рабочими, заносящими кровать по частям в квартиру.

— Хозяйка, только у нас заказ без матраса. Вы знаете, да?

— Да-да, матрас у нас уже есть. Ортопедический, спать на нем — одно удовольствие.

Жаль, что я не вижу, как лицо Виолы в этот момент перекосилось от зависти. Я просто уверена, сегодня мне с лихвой удалось отомстить ей за новоселье.

Кровать собирают приблизительно за час. Я периодически захожу в спальню, чтобы понаблюдать за кипящей работой. Чувствую себя ответственной за рабочий процесс.

— Хозяйка, мы закончили, принимайте.

С умным видом я осматриваю всю конструкцию, проверяю механизмы и оставляю свою подпись на бумаге об отсутствии претензий. Провожаю рабочих до двери и еще раз исследую кровать, ползаю на коленях по периметру, изучая каждый сантиметр.

После того как колени начинает жечь из-за трения, я возвращаюсь на кухню к своему долгожданному обеду. Беру кастрюлю за обе ручки, чтобы убрать ее с плиты. Хочу переставить ее на специальную подставку, но в этот момент за окном раздается оглушающе громкий странный звук, и у меня разжимаются пальцы.

Все содержимое оказывается на полу и близстоящей мебели — кухонный гарнитур, островок, стулья возле барной стойки. Абсолютно все в супе. Но это еще не самое страшное. Убрав кастрюлю, я замечаю расколовшуюся плитку. Трещины отходят по сторонам от места удара.

У меня на глаза наворачиваются слезы. Как я буду это объяснять Мирону? Он же подумает, что я специально это сделала. Назло ему.

От бессилия и обиды на свои кривые руки я опускаюсь прямо на пол. Уж если портить вещи Мирона, так до самого конца. Футболка его теперь тоже вся в солянке.

В такой позе он меня и находит. Руками я собираю «твердое» содержимое кастрюли с пола, периодически размазывая по щекам горячие слезы.

— Честно говоря, я думал, что ты мне всю квартиру разбомбишь, — посмеивается Мирон. — А ты обошлась только кухней. Это начало диверсии и я не вовремя или остальную часть жилплощади ты решила приберечь на другие дни?

Я поднимаю на него красные зареванные глаза.

— Обожглась? Что случилось? — он мгновенно подскакивает ко мне. — Руки, ноги? Где?

— Он ос-стыть усп-пел, — заикаюсь из-за всхлипов. — Я т-тебе плитку раз-збила…

— Всего одну плитку? Расстраиваешь меня, Динь-Динь. Ну хоть футболку у меня стырила и испортила, а то я уже переживать начал, не подлила ли ты мне тайком в шампунь какой-нибудь крем для депиляции.

— В следующий раз обязательно. И вместо пасты тебе пену для бриться подсуну, — я постепенно успокаиваюсь.

Мирон помогает мне подняться. Осматривает придирчиво мой внешний вид, задерживается на голых ногах, по которым теперь тоже солянка стекает.

— Необычная у тебя подача вышла, — он протягивает мне рулон бумажных полотенец, смотрит на пустую кастрюлю. — Совсем ничего не осталось, да?

— Все вылилось, — я перевожу взгляд на трещину, в глазах опять начинает щипать.

— Сейчас ты раздеваешься прямо тут, идешь в душ, а после мы заказываем что-нибудь поесть или едем в магазин, чтобы забить в холодильник. Там уже решим. Все понятно?

— А раздеваться зачем? — я нахмуриваюсь.

— У тебя с футболки все капает. Проще ее тут снять, чтобы грязь не развозить по всей квартире.

— Тогда отвернись. И не подглядывай.

Я быстро вытираюсь салфетками, встаю на нетронутую супом плитку уже относительно чистыми ногами. Балансирую на цыпочках, стягивая с себя промокшую в основном сзади футболку.

Кручу головой, чтобы понять, куда ее положить, и замечаю, что в отражении духового шкафа Мирону открывается прекрасный вид на стоящую в одних трусах меня.

— Т-т-ты!.. — тут же прикрываю грудь руками, поворачиваюсь спиной. — Ты все видел!

— Ну, ты же попросила отвернуться? Я отвернулся и честно не подглядывал. Всего лишь смотрел перед собой, — его голос пропитан насмешливыми нотами.

В душе я тру свою кожу мочалкой несколько раз до покраснения, чтобы смыть с тела запах копченостей. В конечном итоге прихожу к выводу, что он мне уже просто начинает мерещиться. Закутываюсь в полотенце и бесшумно, как ниндзя, крадусь в свою комнату, чтобы одеться.

К моменту моего возвращения на кухне Мирон успевает все убрать. Я подкрадываюсь сзади, когда он разговаривает по телефону.

— Да, надо заменить одну плитку. Треснула… Под заказ? Сколько это по времени?.. Четыре дня — не проблема. Да, спасибо.

— Я все оплачу, — выпаливаю на одном дыхании, когда Мирон заканчивает вызов.

Он медленно поворачивается ко мне и демонстративно хмыкает в ответ на мою решительность покрыть все убытки.

— Неделю будешь готовить мне, — предлагает он альтернативный вариант. — И без нытья о том, что я тебя тут насильно удерживаю. По рукам?

Предатель протягивает мне ладонь, на которую я смотрю со скепсисом.

— Может, лучше деньгами? Мне стипендия скоро придет…

— На мороженое себе оставишь. Или мы сделаем по-моему, или чувство вины будет грызть тебя до конца жизни.

Конечно же мне приходится выбрать первый вариант. Мы все-таки едем в ближайший супермаркет, где забиваем тележку доверху.

— Забыл спросить, кровать-то собрали? — на кассе, пока нам пробивают продукты, поворачивается ко мне предатель и шантажист.

— Да. Я все проверила.

— Больше никто не приходил? — он прищуривается.

— Нет.

— Как скажешь, зефирка, как скажешь…

Мирон расплачивается своей карточкой, хоть я и пытаюсь незаметно и быстро подсунуть свою.

Глава 13

— Так ты теперь живешь зде-е-есь? — чуть ли не присвистывая, Иванна оглядывается по сторонам.

Я пригласила подругу в гости к Мирону после извинений с ее стороны. Ив сказала, что ей очень стыдно за свой срыв в торговом центре, она жутко переживала, когда узнала о моей ноге. Винила себя, глаза были на мокром месте.

— Временно, — поправляю ее. — Мой знакомый уехал в свой родной город к отцу, у него там какие-то проблемы, так что я решила устроить девичник на двоих. Закажем что-нибудь?

— Ага, давай.

Роллы нам привозят через сорок минут. И это несмотря на вечер пятницы. Все-таки вот что значит центр, в нашу с Агатой квартиру их везли бы часа два.

Смотреть фильмы на большом экране телевизора все же лучше, чем на пятнадцати дюймах ноутбука. Мы с Ив разваливаемся на диване, смеемся над какой-то комедией, много разговариваем. Иногда даже фильм приходится ставить на паузу.

Звонок домофона заставляет меня вздрогнуть. Ив вскакивает со своего места и несется открывать дверь, поворачивается ко мне, нажав на кнопку и провернув замок возле ручки.

— Это сюрприз для тебя, — она широко улыбается.

— Что? Какой еще сюрприз? — я хмурюсь, влезаю ногами в тапочки. — Ты заказала что-то еще?

— Нет. Расслабься, Ди, повеселимся как следует. А то наши посиделки больше похожи на вечеринку пенсионеров. Ты мне еще спасибо скажешь.

— Неужели ты решила вызвать для нас стриптизера? — улыбаюсь уголками, хотя саму начинает потряхивать. Я понятия не имею, в какую сторону улетели планы Иванны на этот вечер.

— Лучше!

Лучше.

Лучше…

Лучше бы это действительно был стриптизер. Я думаю так, когда в квартиру врывается целая толпа наших однокурсников, по большей части. Но есть и ребята со старших курсов. У некоторых в руках какие-то бутылки, квадратные коробки с эмблемой известной пиццерии.

У меня слов не находится. Так и застываю на месте с раскрытым ртом, пока количество людей увеличивается. Смотрю на Иванну, она продолжает улыбаться, но теперь как-то по-другому. Более едко, что ли. С вызовом во взгляде.

— Нужно поговорить, — я не слишком аккуратно хватаю ее за руку и тяну в относительно тихий угол.

— Пусти, Диан, мне надо посмотреть, пришел ли Алекс, — упрямо протестует Ив, вырываясь из моей хватки.

Но я не отпускаю. Стараюсь одним глазом следить за всем происходящим вокруг, а вторым сканирую Иванну. Неужели она специально сделала это, чтобы мне досадить? Или настолько помешалась на Демидове, что решила использовать любую возможность для встречи с ним?

— Ты что устроила здесь?! — шиплю я на подругу. Наверное, уже бывшую. — Немедленно выгони их всех, пока еще соседи не успели вызвать полицию.

— Какая ты скучная, — Иванна кривляется, все же сумев вырвать руку. — Синяки останутся. Ты что, решила мне отомстить за торговый центр? Я же извинилась.

— Теперь мне кажется, что ты сделала это специально. Чтобы напакостить мне. Неужели из-за какого-то парня ты готова пожертвовать нашей дружбой?

— Алекс — не какой-то обычный парень!

— Вот вся правда и открылась… — разочарованно развожу руками. — Я даю тебе пять минут, чтобы раскаяться перед всеми, попросить прощения за дезинформацию о вечеринке и увести их из этой квартиры, иначе…

— Иначе что? — дерзко переспрашивает Ив. — Что ты сделаешь? Если так хочешь обломать всем веселье, делай это сама. А я иду пить и танцевать.

Она резко делает разворот на месте, и ее выпрямленные волосы бьют меня по лицу. В нос сразу проникает химический запах пенки и лака.

— Ребят, сделайте музыку погромче!

— Давай, налей мне еще!

— У кого-то есть?..

— А где здесь можно отлить?

— А уединиться где?!

Со всех сторон выкрикивают люди, которых я не знаю. Может, с кем-то мы сталкивались в коридорах университета, с парочкой учимся в одной группе, но большая часть мне совершенно не знакома.

Ощущение тотального бессилия накатывает. Я пытаюсь перекричать несколько синхронно звучащих колонок, но мощные басы напрочь заглушают мой голос.

Каждый, к кому я подхожу и говорю, что вечеринка окончена, отмахивается от меня. Кто-то предлагает выпить, кто-то покурить. Хамовитый парень в кепке шлепает меня по заднице, когда я прохожу мимо, и больно выкручивает руку, когда пытаюсь дать ему сдачи по лицу.

— Остынь, малышка. Я трахну тебя сегодня, вот увидишь.

— Мечтай, придурок!

— Погуляй пока, я еще бухнуть хочу. Но потом я найду тебя, так что можешь заранее снять трусики.

Я сдерживаюсь, чтобы меня не вывернуло прямо на него.

Либо я успела отравиться, либо причиной моей тошноты стало адское волнение за сохранность вещей и квартиры Мирона, но я бегу в ванную на всех парах и сразу же падаю на колени перед унитазом. Обнимаюсь с ним какое-то время, цепляюсь за бортик раковины, чтобы подняться на ноги.

Полощу рот, чищу зубы и использую ополаскиватель в конце, чтобы избавиться от неприятного привкуса. Сейчас я вернусь в гостиную, найду свой телефон и сама вызову полицию, потому что других вариантов у меня просто нет. До безумной толпы полупьяных студентов, которые хотят оторваться в свободной квартире, мне просто не достучаться.

Но дверь оказывается заперта. И это не заклинивший замок виноват, он прекрасно проворачивается в обе стороны. Ее чем-то подперли с той стороны…

У меня начинает болеть плечо от попыток выбраться из ванной. Создается ощущение, что они к двери подтащили комод, потому что она вообще никак не поддается, даже когда я врезаюсь в нее, взяв перед этим разбег в несколько метров.

Я прижимаюсь спиной к ней и, особо ни на что не надеясь, стучу ногой, стараясь привлечь хоть какое-то внимание к себе. Музыка становится громче.

Время идет слишком медленно. Минуты тянутся, я продолжаю стучать в дверь теперь уже кулаками, кричу что-то о помощи, но так и остаюсь сидеть в запертой ванной.

В какой-то момент дверь все-таки открывается. Успеваю отскочить, чтобы меня не зашибло, в глубине души надеюсь, что Иванна одумалась и поняла, какую ошибку совершила. В том, что все это — ее работа, я не сомневаюсь.

— Так вот куда ты от меня спряталась, — тот самый шлепнувший меня тип скалится, запирая дверь за собой и преграждая мне путь. — А я везде ищу твою попку. Иди сюда, кисуль, трахаться хочется, просто пиздец.

— Поздравляю, но это не мои проблемы, — я пытаюсь обойти его. — Выпусти меня. И сам проваливай из этой квартиры. Вечеринка окончена.

— Попробуй меня выгнать. Но сначала посмотри, что у меня для тебя есть, — парень кладет руку на свой пах и сжимает пальцы.

Выглядит все это отвратительно. Он демонстрирует мне свой стояк и пялится точно на мою грудь. Если десять секунд назад мне казалось, что передо мной просто пьяный придурок, то сейчас я начинаю всерьез его бояться.

Музыка продолжает грохотать на весь, кажется, дом, мой крик попросту никто не услышит, если этот парень захочет что-то сделать. Он еще и выглядит гораздо старше студента, я только смогла разглядеть. Думаю, ему около тридцати. Или, возможно, на пару лет меньше. Но свой «четвертак» он уже точно разменял.

— Я не заинтересована. Здесь много свободных девчонок. Уверена, кто-то захочет с тобой повеселиться, — нервно улыбаюсь, чтобы показаться дружелюбной, и снова пытаюсь его обойти.

Только вот он настроен решительно. Одной рукой парень с легкостью перехватывает меня за талию и толкает назад, подальше от двери. У меня ноги путаются, и я сношу все со стойки под раковиной, пытаясь уцепиться за нее и поймать равновесие.

Мыльница улетает на пол и разбивается, я машинально перевожу взгляд на разливающееся по полу мыло, и в этот момент меня снова сносит с места. Парень прижимает мою тушку к стене, от его чесночного дыхания желудок снова завязывается узлом.

— Не рыпайся, — он все дышит и дышит на меня.

Его пальцы быстро справляются с молнией на моих джинсах, он пытается стянуть их по бедрам, матерится, когда у него ничего не получается, и берется за трусики. Хочет порвать их, но я сжимаю кулак и со всей силы бью его в лицо.

Попадаю, кажется, в нос.

— Сука, — ощеривается он. — Ты за это заплатишь!

Я быстро вскидываю руки и прикрываю голову, заметив, что он хочет ударить меня в отместку, но внезапно давление его тела на меня ослабевает, а потом и вовсе полностью исчезает.

Сползаю по стеночке на пол, обнимаю себя руками и утыкаюсь в подтянутые груди колени. Не смотрю на то, что происходит вокруг. До меня только долетают какие-то звуки — удары, чей-то скулеж, практически натуральное рычание.

— Диан, посмотри на меня, — знакомый голос просачивается через броню, которую я попыталась выстроить. — Давай-ка тебя поднимем.

Мирон поддерживает меня двумя руками, практически удерживая весь мой вес, ногой опускает крышку унитаза и усаживает меня сверху.

— Нормально? Не падаешь?

Верчу головой отрицательно.

— Посиди пока здесь, я пойду выкину всех утырков из своей хаты.

— А… — хочу спросить о том, кто меня здесь зажал.

— Тебя никто больше не тронет. Унегосейчас есть проблемы поважнее вставшего члена.

Мирон выходит из ванной, и колонки сразу затихают. Я прислушиваюсь, и до ушей долетает странный звук падения чего-то тяжелого на асфальт. Он что, выкинул их прямо в окно?..

Когда у меня выравнивается дыхание, пытаюсь подняться. Держусь за все подряд, шаркаю к выходу и оказываюсь в полностью перевернутой гостиной. На диване отчетливо виднеется несколько свежих пятен. Почему-то зеленых…

Я ужасно виновата перед Мироном. Все случилось только по моей вине, мне нужно было думать головой…

— Не ожидал я такого, Динь-Динь, — Мирон возвращается, роется в ящике и находит рулон больших мусорных пакетов. Отрывает один и начинает собирать использованные пластиковые стаканчики, упаковки из-под пицц, пустые бутылки.

Сколько же я просидела взаперти? Точно не меньше часа, а то и полутора, если судить по количеству выпитого.

— Прости… — опускаю голову. — Я помогу.

Рвусь вперед, чтобы Мирону не пришлось здесь все убирать одному, но он чуть ли не из рук вырывает у меня рулон с мешками.

Отбрасывает его куда-то, резким движением сметает все со стола и ударяет кулаком по нему. Я вижу, что у него костяшки разбиты все.

— Что с тем парнем? Он…он жив?..

— А что, переживаешь? — поднимает на меня полный звериной ярости взгляд.

— За тебя…

Больше он не дает мне ничего сказать. Накидывается на мои губы, больно натягивая волосы на моем затылке, чтобы я увернуться не смогла.

Второй рукой давит на поясницу. Заставляет прильнуть к нему всем телом. Его пальцы обхватывают шею сзади, Мирон прижимается лбом к моему и шумно дышит.

Вдох-выдох. Новый оглушающий поцелуй. Толкает язык мне в рот, жадно сминает мои губы.

Он твердый, там, внизу. Я животом это чувствую.

— Взрослой себя почувствовала? — оттягивает зубами нижнюю губу.

— Ч-что?..

— Алкоголь, мальчики, у которых в головах один только трах. Осмелела, зефирка?

— Я не… Подожди… — ладонями упираюсь в его грудь, но запрокидываю голову, когда мужское горячее дыхание вновь обжигает ямку на шее.

Мирон сдергивает свитер с меня. Спускает с одной стороны бретельку от белья, грубо впивается в кожу, оставляя засос на верхней части груди. Он стискивает меня так, что я закусываю губу от боли в ребрах.

— Игры кончились.

Глава 14

Мирон отстраняется и снимает футболку с себя. Берет мои ладони, потому что сама я не рискую, хоть и смотрю на него, пожирая глазами, и кладет их себе на твердую грудь. Я невольно царапаю его ногтями, провожу вниз до самых кубиков. У меня под пальцами жесткие волоски, которые устремляются под ремень на темных низко сидящих джинсах.

Захлебываюсь собственными ощущениями, когда Мирон скользит костяшками левой руки сначала по моим ребрам, а потом и по невероятно чувствительной груди.

Он задевает соски, обхватывает грудь ладонью и сжимает ее, наклонившись слишком близко к моим губам. Пока он ворует мое дыхание, я стараюсь вернуть контроль над своим телом. Мне нужно унять напряженную дрожь, чтобы предатель не подумал, будто я его боюсь.

— Блять, Диана, я же в животное превращаюсь рядом с тобой, — он злится на самого себя, поглаживая бордовый след на холмике. — Того и гляди зубами в тебя вцеплюсь.

— Ты уже… — не выдерживаю и хнычу, когда он снова припадает к моей шее.

Неужели Мирон больше не собирается себя останавливать? Он избавился от всех своих предрассудков, и теперь между намивсеслучится?

Я так давно мечтала об этом… Хотела знать, каково это, принадлежать ему. Стать его женщиной. Стать той, рядом с которой Мир теряет себя, становится ненасытным и агрессивным.

Прижимаюсь губами к его щеке. Их немного покалывает от пробивающейся щетины. Я носом очерчиваю его скулу, дотрагиваюсь языком, зарываюсь пальцами в короткие волосы на затылке.

— Замри, фея, — он хватает меня за бедра, удерживает. Но я все равно пытаюсь ерзать, трусь твердыми ноющими сосками о его грудь. — Я серьезно. Не шевелись.

Мне очень трудно сдерживаться, но я замираю. Мирон медленно, смотря мне в глаза все время, расстегивает пуговицу на джинсах. Затем молнию. Обхватывает меня одной рукой, обнимает, и одним отточенным движением оставляет меня сидеть перед ним в одних крошечных трусиках.

А я зацикливаюсь на том, как ловко у него это вышло.

Сколько раз он уже так делал? Скольких раздевал, а потом забывал о них утром? Я не хочу быть одной из. Я хочу быть его. И чтобы он моим был.

— Нравится? — спрашивает, когда слышит мой стон.

Я реагирую так на его пальцы между моих ног. Сначала было легкое прикосновение ко внутренней стороне бедра, сейчас же Мирон подушечками надавливает на самый центр, безошибочно угадывая расположение пульсирующего бугорка нервов.

— Да-а, боже… Сделай так еще раз…

Зажмуриваюсь, когда он снова проводит по сердцевине и задерживается вверху на клиторе.

— Откинься, зефирка, — его язык кружит по моему ушку. — И не открывай глаза. Так все будет еще острее.

Мое тело подчиняется его приказам. Я не успеваю подумать, как уже оказываюсь на спине с раздвинутыми ногами. Носочки упираются в край столешницы, рискуя соскользнуть.

Мирон берет одну мою ногу и заставляет упереться в его плечо. Прижимается губами где-то в районе щиколотки, гладит пальцами и губами подбирается все выше. Щекочет под коленкой языком, я вздрагиваю и раскрываю глаза. Тянусь прикрыть грудь, но он бросает на меня такой красноречивый взгляд, что у меня все мышцы каменеют под таким подчинением.

Он продолжает скользить губами все выше. Каждый сантиметр моей кожи сейчас в мурашках, светлые волоски на руках и небольшой пушок на теле словно наэлектризованы.

Я боюсь вспыхнуть и сгореть до пепла.

— Расслабься, глупая, — улыбается Мирон и надавливает на бедра, когда я вновь пытаюсь сдвинуть ноги.

Трусики летят прочь. Вдохнуть не успеваю, как его язык уже оказывается на нежных складках.

Голова кружится, и пальцы немеют. Сразу все двадцать. Его язык буквально возносит меня до самых небес, я уже не просто всхлипываю себе под нос — из горла рвутся натуральные громкие стоны самого настоящего удовольствия.

— Держи ноги раздвинутыми, — отстраняется, чтобы сказать мне это. — У меня, к сожалению, всего две руки.

Я отчаянно киваю, бьюсь о столешницу затылком. Мирон только усмехается на это и начинает скользить пальцами по лобку. Гладит низ живота, обводит впалый пупок и добирается до груди. Снова сжимает ее в ладони и в этот момент слегка сжимает зубы на клиторе.

Меня выгибает так, будто я только что позвоночник сломала. Подбрасывает вверх до предела.

Закусываю губу до боли, когда чувствую, как в меня проникает один палец. Очень медленно и осторожно. Мирон ласкает грудь, кружит языком вокруг клитора и трахает меня пальцем. Все это в совокупности доводит меня до горячей агонии, когда я метаюсь на столе, ломаю ногти о каменную столешницу и слизываю с губ соленые выступающие капли с ярким привкусом металла.

Стоны вперемешку с криками льются из груди сплошным потоком, внизу живота все скручивается в сладкий тугой узел и пульсирует, между ног так мокро, что в какой-то момент мне становится стыдно за это.

Но уже через пару секунд я забываю об этом, потому что Мирон добавляет второй палец. Вводит его внутрь и не двигает им там, дав мне время привыкнуть к тянущему распирающему ощущению между раскинутых бедер.

— Такая сладкая миленькая зефирка, — своими комментариями он еще больше заставляет мои щеки краснеть. — Не было у тебя никого, врушка. Узкая, просто пиздец. Тебе придется постараться и расслабиться, когда на место моих пальцев придет кое-что гораздо больше.

— Еще, пожалуйста…

Если бы кто-то меня сейчас спросил, о чем я прошу моего предателя — промолчала бы. Понятия не имею.

— Нравятся грязные разговоры, Динь-Динь? Дотянуться бы сейчас до твоего ушка, чтобы шептать на него все это, пока ты будешь кончать.

— М-м-м…

— Мирон? — нахально подсказывает мне.

— Мамочки! — вскрикиваю, когда во мне движутся сразу два пальца. До сумасшествия нежно и аккуратно.

Раскрываю глаза и срываюсь на хрипы, легкий удар языка по клитору становится последней каплей. Я не думала прежде, что умею издавать такие звуки, но сейчас просто невозможно сдерживаться.

Оргазм приходит внезапно, но он настолько сильный, что меня на какое-то время выкидывает из этой реальности. Я как будто дрейфую где-то в открытом космосе, не ощущая собственного тела. Каждое нервное окончание, каждая мышца во мне горит. Воспламеняется, испаряется и рождается по новой.

Между ног все набухло. Зажимаюсь, когда Мирон вытаскивает из меня пальцы, выпрямляется сам, нависая сверху, и снова начинает гладить, скользя по смазке чуть шершавыми подушечками.

— Красивая такая, Диан. Голая и идеально мокраядля меня.

Он отрывается, чтобы расстегнуть свои джинсы. Прижимается мне между ног уже твердым членом, толкается вперед, проскальзывая по влажным складкам.

— Спокойнее, кошечка, — ухмыляется мне в губы и снова целует, когда я ногтями вцепляюсь в его плечи.

Полностью вжимаюсь в его твердое натренированное тело, обвиваю Мирона ногами, шумно втягивая воздух каждый раз, когда он прикусывает кожу на шее.

От настойчивого стука в дверь я напрягаюсь и закусываю губу. Протестующе верчу головой, стоит предателю попытаться отстраниться.

— Полиция, откройте.

Превращаюсь в комок нервов, услышав приглушенный стенами голос.

— Малыш, выпустишь меня? Открыть надо, иначе может быть хуже, — хрипит Мирон мне на ухо, потянув зубами мочку на себя. — Я вернусь, зефирка. Постараюсь быстро.

— Мне тоже, наверное, надо к ним выйти.

Его взгляд моментально темнеет после моих слов.

— Ты никуда не пойдешь в таком виде.

— Я ведь не голая планировала им показаться…

— Этого еще не хватало. Жди меня здесь.

Я действительно надеюсь, что Мирону не потребуется много времени для разбирательства. Но он не возвращается ни через пять минут, ни через десять.

Подумав еще какое-то время и все же одевшись, я выхожу к полиции и тут же опускаю взгляд, потому что мужчина в форме смотрит на меня так, будто я опасная беглая преступница.

— Это и есть та самая двоюродная сестра? — нахмурившись сильнее, задает вопрос Мирону полицейский.

— Да, тетка ее в Питер ко мне отправила учиться из села, попросила приглядеть. Сами понимаете, у девочки тут новая жизнь началась. Вот она и потеряла немного голову, но я вам обещаю, что теперь вплотную займусь ее воспитанием.

— Ну что, краса, стыдно тебе? Чего парня подставляешь? Он тебя приютил, а ты что делаешь? — забрасывает меня вопросами незнакомый мужчина средних лет, который до этого стоял в подъезде.

— Извините, мне очень стыдно…

— Ты еще скажи, что больше так не будешь. Взрослая вроде девка, голова уже должна быть на плечах. Ладно, обойдемся предупреждением на первый раз. Вижу, успели разогнать всех к нашему приходу. Пошли, Геныч, у нас еще в соседнем доме вызов.

— Но… — тот, кто бросал в меня презрительные взгляды, пытается возразить.

— Старших по званию слушать надо. Пошли, тебе говорю. Девчонке и так достанется. Воспитательная беседа на твоих плечах, парень, — обращается он уже к Мирону.

Полицейские уходят, а я словно прирастаю к одному месту. Пошевелиться боюсь. Коктейль самых разных чувств ударил в голову, и мне сейчас очень хочется мимикрировать под окружающую обстановку, чтобы Мирон перестал сверлить глупую доверчивую девочку каким-то слишком снисходительным взглядом.

— Ну что, сестренка, каяться будем?

От прежнего настроя у нас обоих не осталось и следа.

Теперь вместо приятной пульсации между ног я ощущаю только неприятный липкий холод. Белье натирает, джинсы, которые мне пришлось быстро натянуть, неприятно швами впиваются в еще не отошедшую после оргазма плоть.

— Язык проглотила, Динь-Динь? Нет, я, конечно, знал, что хорош, но чтобы настолько… — напряженная ситуация между нами никак не мешает Мирону веселиться.

— Тебе обязательно так вести себя? И какая я тебе сестренка?

— Как? — провокационно приподнимает бровь и начинает сокращать между нами расстояние. — Это первое, что в голову пришло, когда у меня спросили, есть ли кто-то еще в квартире. Признайся, что легенда получилась неплохая, тебя пожалели, мне даже штраф не выписали. Легко отделались, считай.

Я же оглядываюсь по сторонам и начинаю пятиться от него подальше. Не нравится мне этот странный блеск в глазах улыбающегося во все свои тридцать два предателя.

— Я сожалею, что так все получилось. Мне нужно было просто сразу съехать и не доставлять тебе лишних неприятностей.

— Тормози-ка, Диан, куда-то тебя не в ту сторону понесло, — совершенно серьезно заявляет мне Мирон. — Ни в жизнь не поверю, что это ты вдруг решила притащить ко мне кучку каких-то пьяных утырков, так что рассказывай.

Мне приходится признаться, что вечеринка — дело рук моей подруги, которую я пригласила просто для того, чтобы посмотреть несколько недавно вышедших фильмов.

— Знакомое какое-то имя, — Мирон пытается вспомнить, где мог пересекаться с Ив.

— Ты помог ее брату. Его избили, помнишь?

— А, Илюха? И часто у него сестра такое выкидывает?

— Нет конечно же. С ней что-то странное происходит в последнее время, — намеренно умалчиваю про ревность подруги, чтобы не провоцировать Мирона сейчас. — Не знаю, будем ли мы общаться после такого…

— Я бы на твоем месте не стал. Если бы я не сорвался в ночь, потому что хотел увидеть тебя, неизвестно чем все закончилось бы. Мудак, который напал на тебя в ванной, был настроен решительно.

Он. Хотел. Меня. Увидеть.

Бабочки в моем животе снова взлетают.

— Как ты съездил? Все хорошо? — не хочу думать о том, что могло бы произойти, если бы не мой предатель.

— Нормально, — уклончиво отвечает Мирон, а после ловит мою ладонь и переплетает пальцы. — Пошли лучше фильмы твои смотреть. Я надеюсь, там нет сопливых мелодрам?

— Только такие и есть… — приподнимаю уголки губ.

— Растолкаешь, если начну храпеть.

Мирон позволяет мне уютно устроиться на его груди, когда мы оба оказываемся на диване. Голоса актеров постепенно затихают, и, кажется, участь храпеть сегодня, так и не досмотрев хотя бы один фильм, достается именно мне.

Глава 15

Мирон

Не сдержался.

Я изо всех сил пытался это сделать, но в какой-то момент все покатилось как снежный ком. Набирая скорость и разгоняясь до такой степени, что тормознуть было уже невозможно.

Сделал, блть, сюрприз Динь-Динь. Специально раньше вернулся, ничего ей не сказав. Меня к ней тянуло, а теперь кажется, что это было на каком-то интуитивном уровне. Даже думать не хочу, в какую историю могла бы влипнуть Диана, если бы я не вытащил ее из-под неуравновешенного пьяного обмудка.

Перевожу взгляд с экрана на свою грудь. Дыхание зефирки совсем замедлилось, она приоткрыла губы, дыша через рот во сне. Забавная такая, морщится, когда выбившиеся волосы щекочут аккуратный кончик носа.

Я осторожно отодвигаюсь, подхватив голову и плечо Динь так, чтобы тихо уложить ее на диван. Забрасываю туда же ее ноги и накрываю пледом, не рискнув нести ее в спальню. Хватит с нее этого сумасшедшего дня.

Сам я не сплю практически до утра. Копаюсь в своих отчетах, залипаю в ноутбуке, разрабатывая план заказа для нового клиента. Периодически проверяю Диану — не скатилась ли она с дивана нечаянно, а то эта девочка-беда и не такое может вытворить.

Около пяти меня все же вырубает. Будильник «благим матом» орет на меня в привычные семь утра. Желание запустить телефоном в стену еще никогда не было так велико.

В гостиной Дианы не видно. Как и на кухне. На всякий случай я заглядываю в ее комнату, но диван оказывается таким же пустым. Меня успокаивают звуки, раздающиеся из ванной. Вода сама по себе не могла включиться, так что можно не переживать о том, что зефирка решила сбежать ночью, воспользовавшись моей отключкой.

— Доброе утро, солнышко, — приветствую Динь-Динь, когда она в одном коротеньком халатике выходит из ванной.

Интересно, а под ним что-нибудь есть? Я едва держу себя в руках, чтобы тут же не проверить.

— Я думала, что ты спишь, — подпрыгивает на месте зефирка. Ее щеки тут же розовеют. — Доброе утро.

— Завтракать будешь?

— Угу.

Диана быстро проскальзывает в свою комнату, а выходит оттуда уже одетая. На ней какой-то мешковатый свитер, скрывающий вообще все, мокрые волосы перекинуты вперед, но мне даже с расстояния удается разглядеть на ее шее несколько засосов.

— У меня что-то с лицом? — зефирка тут же тянет ладони к щекам. — Почему ты так смотришь?

— Вообще-то я смотрю на твою шейку, принцесса.

После моих слов помидорка вспыхивает по новой. Она старается прикрыть следы волосами, но тут же морщится, когда капли холодной воды с них попадают на кожу и стекают вниз под горловину.

— Кофе? — запускаю кофемашину и достаю две чашки.

— Да, пожалуйста.

Весь воздух пропитан неловкостью. Я-то чувствую себя абсолютно спокойно, а вот зефирка всерьез думает, что я могу в любой момент на нее наброситься. Или сказать что-то такое, от чего ее милые красные щечки просто взорвутся.

— Диан, выдохни, — я уже просто не могу смотреть на то, как фея трясется. — Ничего криминального не произошло. Чего ты так дрожишь?

— Н-не знаю, — она даже взгляд на меня не поднимает. — Мне все еще невероятно стыдно перед тобой за все. Ты ведь только въехал в эту квартиру…

— Считай, что она прошла боевое крещение. Теперь зато я знаю, что закатывать вечеринки с моими соседями — не лучшая идея, — пытаюсь как-то поддержать этот сжавшийся комок нервов. — Расслабься, Диан, особо ничего не пострадало. Вызову клининг, поставлю дверь на место.

— Дверь?

— А ты не заметила? — я ставлю кружку с капучино перед феей и глажу ее щеку костяшками. — Хлипкая какая-то попалась, с первого раза удалось вынести.

Динь-Динь вообще не воспринимает мои шутки. Или это я потерял сноровку и теперь мою чувство юмора хромает на обе ноги? Надо будет потренироваться на досуге.

— Послушай, малышка, я хочу поговорить с тобой об Инне…

— Об Иванне? — быстро поправляет меня зефирка.

— Да, о ней. Даже не поговорить, а предупредить. Я знаю, что картина мира, которая находится у тебя в голове, несколько отличается от реальной. Не хочу, чтобы кто-то пользовался твоей добротой.

— Ты думаешь, что я прощу ее? — хмурится нахохлившаяся сова.

— Не думаю — знаю. Поэтому и хочу тебя предостеречь. Люди не меняются, Диан. Если из человека один раз вылезло что-то подобное, значит оно там сидит внутри. И может прийти в движение в любой момент. Ты в силу своей наивности хочешь верить в лучшее, но не всегда это помогает.

— Ты считаешь меня наивной?

— Считаю. И ты не сможешь меня в этом переубедить. Вспомни нашу недавнюю встречу, разве не наивность тебя туда привела?

— Нет ничего плохого в том, что я не вижу подвохов везде!

— Есть, малышка. Из-за этой своей черты ты постоянно попадаешь в какие-то передряги. Скажешь, не так?

— Нет, — упрямо заявляет мне Диана и ощетинивается вся.

Ну до чего невозможная девушка, а? Даже прислушиваться к моим словам не хочет из-за своей упрямой натуры.

А я серьезно волнуюсь за нее. Обвести Динь вокруг пальца — как у ребенка конфету отобрать. Никаких усилий прикладывать не нужно.

— Как скажешь, зефирка, — смиряюсь с тем, что Диана сейчас слушать меня не захочет. Все равно каждое мое слово будет воспринято в жесткие штыки.

— Я все уберу сегодня. Сейчас кофе допью и сразу возьмусь за тряпки, — оповещает меня Динь-Динь.

— Клининг вызову, чего ты тут кверху попой ползать будешь?

— Нет… Не надо. Можно я лучше сама все сделаю?

Очень мне, конечно, интересно посмотреть, как Диана будет пыхтеть здесь над какими-то особенно въедливыми пятнами, но у меня сегодня есть дела.

— Уверена?

— Да.

— Наказываешь себя таким образом? — допиваю кофе одним глотком и ставлю чашку в посудомойку.

— Хочу сделать что-то для тебя, — тушуется зефирка. — В качестве извинений. Но если тебе не понравится результат, то я сама клининг вызову. У нас же с Агатой агентство по уборке, так что тебе тратиться не придется.

— Делай так, как будет удобнее тебя. Не суетись, Диан. Я же сказал, что все нормально. Все иногда промахиваются с дружбой, мы же не можем залезть в голову другому человеку, — я подхожу близко к зефирке и обхватываю ее шею сзади.

Она морщится, потому что я забыл про мокрые волосы и прижал их к ее коже своей пятерней.

— А иногда так хотелось бы.

— Что? — поднимает на меня свои большие глаза Диана.

— Залезть в голову кое-кому. Узнать, о чемонадумает в эту секунду.

— Ни о чем я не думаю, — бурчит трусишка и отодвигается от меня, вцепившись в свою кружку, как в спасательный круг.

Неужели решила двинуть мне чашкой в случае чего? Усмехаюсь и тут же ловлю на себе заинтересованный вопросительный взгляд.

— Что смешного?

— А кто сказал, что я о тебе? — вопросом на вопрос провоцирую Диану, вгоняя ее в состояние полнейшего смятения. — Ладно, Золушка двадцать первого века, я тебя тут пока оставлю, мне нужно вытрясти несколько подписей кое из кого. Если тебе надоест тратить время на всякую ерунду, бросай сразу.

— Не брошу.

Эта девочка займет первое место на конкурсе упрямства.

Конкурентов у нее нет.

Уже на улице я задираю голову к окнам своей квартиры и в одном из них замечаю подозрительную тень. Диана тут же прячется, я делаю вид, что отвернулся, а сам одним глазом наблюдаю за происходящим.

Так повторяется несколько раз. Я ловлю Динь-Динь на подглядывании, а она сама себя выдает, реагирую с заминкой в несколько секунд.

Поднимаю руку, чтобы помахать ей, но зефирки в окне уже нет. Хмыкаю и сажусь в машину, надеясь сегодня разобраться со всей бумажной волокитой по новому проекту.

Виола звонит мне около четырех. Просит встретиться и уточняет, буду ли я один или ей занять столик с большим количеством стульев. Я знаю, что это уловка — она, как обычно и делают девочки, часто опаздывает, так что подождать предстоит мне.

— Извини, попала в пробку.

Я удивляюсь появлению своей старой подруги. Вернее, удивляет меня ее внешний вид, потому что раньше таких откровенных платьев я на Виоле не замечал. Или просто не приглядывался особо.

— Где свою девочку потерял? — Вилка сразу переходит к открытым провокациям.

Конечно, я в курсе того, что у них с Дианой состоялась встреча. Но маленькую врунишку я решил не ловить на лжи. Если Динь так хочется, пусть будет уверена, что о визите Виолы ко мне домой я не знаю.

— Ви, давай не будем разжигать?

— А я-то что? Это твоя мелкая выскочка меня даже на порог не пустила, когда я хотела просто поискать свой шарф, который потерялся после новоселья.

— Ты об этом хотела поговорить?

— Я хотела узнать, серьезно ли у тебя все это.

— С чего ты решила, Виол, что я обязан перед тобой отчитываться? Не припоминаю, чтобы между нами были какие-то обязательства.

— А я рассчитывала. Вертинский, разве не замечаешь, что ты давно и прочно поселился у меня в голове? Ну ты же не дурак, чтобы не замечать никаких намеков, — хищно улыбается в ответ. — Тут появляется какая-то неизвестная пигалица, которая знает тебя пару дней, и считает, что имеет право ставить меня на место.

— Хочешь, чтобыяпоставил тебя на место?

— Хочу, чтобы ты подумал. У таких девочек-однодневок один ветер в голове, ветер и деньги, которые у тебя есть. Неужели ты столько вкалывал, сам поднялся, чтобы потом тебя окрутила какая-то малолетка и выставила посмешищем?

— Ты решила в мамочку поиграть или что, Виол? Я не пойму, какое ты имеешь отношение к моей личной жизни. Мы вроде бы с тобой не женаты, чтобы ты мне сейчас что-то высказывала, даже в отношениях не состояли никогда. Я сам решу, с какими малолетками мне связываться, а с какими нет.

— Не злись, я всего лишь волнуюсь за тебя. По-дружески ведь я имею право это делать?

Виола тянется к моей руке, но я тут же отдергиваю ее. Взглядом даю понять, что лучше меня сейчас не трогать.

Выходит, Захар был прав, когда на новоселье шепнул мне о том, что Вилка как-то подозрительно трется рядом весь вечер? У нее никогда не было дефицита мужского внимания, она красивая девушка, цепляющая взгляд. Ви даже с депутатом каким-то мутила полгода назад. И это был не семидесятилетний седой дедушка, а вполне себе молодой подкачанный мужик, у нее фотки с отдыха висели на странице.

— Мне пора, Ви. Счет я закрою.

— Мирон…

— Я сам поищу твой шарф в прихожей. Больше без предупреждения ко мне приходить не стоит, даже если ты уверена, что я дома.

Виола неожиданно вскакивает со стула и кидается обнимать меня. Как обычно, по-дружески. Только теперь это вызывает скорее негатив с моей стороны, поэтому я быстро сворачиваю эту акцию, оплачиваю все заказанное и убираюсь к черту подальше от Вилки. Никаких больше встреч один на один.

Я еду домой, ожидая увидеть там капитулирующую Динь-Динь с высунутым от усталости языком. Квартира у меня все же не маленькая, это тебе не в однушке уборку делать. Тем более после такой оравы свиней.

— Я еще не все успела сделать, — растерянно вместо приветствия шепчет Динь, когда я вхожу. — Привет.

Видимо, первая фраза предназначалась все же не мне. У нее часто так бывает. Что в голове крутится, то и с языка срывается.

— Суждено мне взять все в свои руки, — скидываю кроссовки и оказываюсь рядом с Дианой.

Мне нравится, как она выглядит. Вся такая растрепанная, с огромными резиновыми перчатками на руках, в растянутой футболке, на которой в нескольких местах виднеются мокрые пятна.

Я хочу поправить ее волосы, убрать прилипшую к виску прядь, но зефирка отшатывается. Поджимает губы и внезапно выдает:

— Я хочу вернуться к себе. В нашу с сестрой квартиру.

Диана убегает в комнату и запирается, а я в очередной раз остаюсь догадываться, что за логическая цепочка сложилась в ее голове. Казалось, что фазу детского сада мы успели преодолеть, но я, судя по всему, заблуждался.

Глава 16

Диана

Я чувствую себя изгоем. Не знаю, какие слухи распустила обо мне Иванна, но что-то она точно сделала.

На меня косо смотрят, обсуждают за спиной. На лекции сегодня рядом со мной никто не сел, они просто обошли тот ряд, который заняла я, демонстративно наградив меня презрительным взглядом.

— Смотреть надо, куда идешь, — огрызается на меня незнакомый парень, когда в дверь после завершения пары из-за давления сзади я налетаю на него.

— Я не специально.

— А меня не волнует.

Не выдержав такого давления, я запираюсь в кабинке женского туалета и начинаю судорожно просматривать новости в закрытых студенческих группах, откуда меня еще не успели исключить.

…обломала все веселье.

…вызвала ментов из-за своей истеричности.

…испортила всем вечер.

Кажется, эти поводы показались всем достаточно вескими, чтобы объявить мне бойкот. Настроение падает на самое дно. Уверена, что через месяц, максимум, об этом все забудут, но пока мне придется бороться с тотальным игнорированием.

— По-моему, это начинает входить в привычку? — чья-то рука придерживает меня за плечо, когда я выхожу из туалета, от злости сильно толкнув дверь. — Эй, Китти Кэт, а с глазами что?

— Все в порядке, Алекс. Пусти меня, пожалуйста.

Я старательно отвожу взгляд от Демидова, чтобы он ничего не понял. Мне вообще сейчас ни с кем разговаривать не хочется.

Утром я проснулась одна в квартире, в нашей с сестрой квартире, и ощущала себя так, будто по мне асфальтоукладочный каток проехался. Несколько раз.

— Так дело не пойдет. Я тут кофейню за углом знаю, там обычно малолюдно. Мы сейчас туда пойдем, и ты мне все расскажешь.

— Как кофейня возле университета может быть малолюдной… — бубню скорее себе под нос, потому что Алекс активно тащит меня к гардеробу, несмотря на все протесты.

Почему никто не гонится сюда за кофе, я понимаю после открытия меню, которое нам приносит девушка с пятнистой бабочкой на шее. От таких цен я бы тоже бежала подальше.

— Что хочешь? — буднично спрашивает Демидов, играючи листая заламинированные страницы.

— Ничего не хочу, — мне мои внутренние убеждения не позволяют заказать чашку кофе за пять сотен.

— Кофе здесь отменный. Позволишь сделать выбор за тебя?

— Тогда мне просто воды.

— Диан, я плачу. Ты ведь не сама захотела сюда идти, я тебя практически силой притащил, так что это будет честно, как думаешь?

— Это странно…

— Странное у нас место встречи, вечно у туалетов сталкиваемся. А позволить парню за себя заплатить — нормальное явление.

Поскольку настроение у меня болтается на прежней границе, сил спорить с Алексом не находится. Он делает заказ, попутно не забывая флиртовать с официанткой, а потом после ее ухода подмигивает мне, объясняя свои заигрывания страхом того, что ему плюнут в еду.

Я конечно же отказываюсь в это верить и называю его расхитителем женских сердец, бабником в простонародье.

— Злая ты девочка, Китти Кэт. Я, может, всего лишь ищу ту единственную, — Демидов театрально прикладывает ладонь к сердцу, намекая, что в этот самый момент я ему его разбила своим высказыванием. — Знаешь, как сейчас сложно с этим?

— С чем? Не флиртовать с первой встречной?

— Да нет же, глупенькая ромашка. У меня уже есть тачка, телефон последней модели и кубики. Ну и вот как, скажи мне, я должен отличать, на что именно запала девушка? На всю эту мишуру или на мою душу?

— А она у тебя есть? — не скрывая улыбки, спрашиваю я.

— Кто?

— Душа.

— Все-таки я попрошу, чтобы тебе в кофе плюнули, — он делает вид, что дуется на меня, но это длится недолго. — Так почему у тебя были красные зареванные взгляды, когда ты в очередной раз на меня налетела? Плакала?

— Аллергия на тушь, — быстро нахожусь с ответом я.

— Не ври. У тебя все глаза были бы черными.

— Так я ее стерла, когда поняла, что пошла аллергическая реакция.

— А если по заднице? — прищуривается Демидов.

— Если ты ударишь нашу официантку по заднице, в кофе плюнут уже тебе.

— Но и тебе тоже.

— А я не буду его пить.

— Диан… Давай серьезно?

Я рассказываю Алекса о вечеринке и ее последствиях. Слова как-то сами льются, я даже язык прикусить не успеваю. Демидов внимательно слушает меня, потом достает телефон, чтобы лично убедиться в поливании меня помоями.

— Ты разве не видел? Они в тот же вечер, оказывается, начали все это рассылать.

— На всякую хрень не трачу свое время, — он кладет свой смартфон экраном вниз. — Я попробую разобраться с несколькими админами, чтобы они все подтерли, но за всех не гарантирую.

— Какая разница… Все равно это уже попало в интернет, — понуро отвечаю ему.

— Во всем есть свои плюсы. Зато ты теперь такая же звезда, как и я. Почти. Не бери в голову, Китти Кэт, если будешь обращать свое внимание на всяких придурков, годам к двадцати пяти поседеешь и у тебя начнут дергаться оба глаза.

— Успокоил…

— Как умею, — улыбается Демидов, подталкивая ко мне тарелку с каким-то десертом. — Девочки любят сладкое. Отвлекись, Диан.

Я вздрагиваю, потому что мой лежащий рядом телефон подает признаки жизни. Он начинает вибрировать и опасно ползти по столу к краю, а я просто смотрю на него и жду, пока его смертельная агония прекратится.

— Упадет же, — вовремя ловит его Алекс. — Тебе тут какой-то предатель звонит.

— Ну и пусть дальше звонит, — я надуваюсь, скрещивая руки на груди.

— О, так это наш Ромео? Должна будешь, котенок.

Больно врезаюсь низом живота в столешницу со своей стороны, когда хочу забрать из рук обнаглевшего Демидова телефон, потому что он уже тянет его к своему уху.

Алекс успевает отъехать на стуле, и я промахиваюсь, потеряв равновесие и врезавшись ладонью в какой-то диетический морковный ужас на его тарелке. Кусочек торта под моим весом мгновенно расползается, брызги крема попадают Демидову на футболку, а я так и застываю в не слишком удобном положении, услышав провокационное:

— Слушаю, это парень Дианы.

— Ты что делаешь?! — шиплю на него, зачерпнув остатки морковной бомбы и угрожающе прицелившись.

— Спокойно, Китти Кэт, — закрыв динамик пальцами, отвечает мне Алекс. — Я держу ситуацию под контролем.

— Немедленно верни мне телефон!

— Поговорю с твоим предателем и верну.

Я злюсь на Демидова еще сильнее, когда он просто берет и выходит из кафе для приватного разговора подальше от моих ушей.

Пока Демидов разговаривает по отжатому у меня телефону, я успеваю отмыть свою руку от десерта и попросить официантку убрать все с нашего столика. А еще, кажется, я успеваю немного поседеть.

Мне вообще-то всегда нравился мой цвет волос, менять его я не планировала, так что в случае вынужденного обращения к парикмахеру я с Алекса по полной спрошу. И моральную компенсацию тоже.

— Я тебя боюсь, Китти, — нагло заявляет мне Демидов после своего возвращения.

Он кладетмойтелефон на стол и чистой вилкой начинает подталкивать его в мою сторону. Я сразу же лезу в список вызовов, чтобы точно убедиться — он все это время разговаривал с Мироном.

— Правильно делаешь. Что ты ему сказал?

— Ничего криминального, всего лишь поделился, как тебе со мной хорошо.

У меня из груди вырывается вибрирующее рычание.

— Я тебя в зоопарк сейчас отвезу и сдам в клетку. Но ты не переживай, я буду тебя навещать со всякими вкусняшками. Мышки там какие-нибудь, голубя для тебя поймаю…

— Демидов!

— Все-все, понял, был не прав. С зоопарком это я погорячился, лучше питомник какой-нибудь, где над животными не издеваются.

Не хочу больше давать Алексу поводов надо мной издеваться, поэтому молча начинаю собирать свои вещи. Достаю кошелек из сумки и молюсь про себя, чтобы в нем оказалась хоть какая-то наличка, потому что обычно деньги я храню на карточке. Так удобнее.

— Диан, ты обиделась? — Алекс тут же суетится, подскакивая вслед за мной. — Я палку перегнул, да? Извини. У меня два сотрясения было, это считается оправданием того, что я иногда несу?

— Нет.

— Нормально мы с твоим Ромео поговорили. Я так понял, что он не идиот и прекрасно все о нас с тобой понял. Обсудив сложившуюся ситуацию, мы пришли к выводу, что я тебя сейчас сдам с рук на руки, чтобы ты ничего в стрессе не натворила. Так что тебе от меня, Китти Кэт, не отделаться.

— Мне кажется, вы кое-что забыли.

— Что?

— Меня спросить!

— А, это… Силовое преимущество на моей стороне, трепыхаться бесполезно, — во все свои белоснежные тридцать два улыбается Демидов.

— Предатель. Ты тоже предатель.

— Ты не перепутай только, когда будешь в контактах переименовывать. Я тебе там свой номер оставил.

— Солью его твоим ненормальным фанаткам.

— В самое сердце ранишь, Китти. Но спасибо хотя бы за фанаток, а не за сайты эскорт-услуг.

Нужно взять себе эту мысль на карандаш. У Алекса и фотографий много выложено в общий доступ, я видела. И с обнаженным торсом тоже есть несколько совсем свежих…

— Даже не думай об этом, — щурясь, несколько угрожающе заявляет мне он. — Хочешь что-то домой взять? Может, пончиков? Они тут в коробке по несколько штук, очень удобно.

— Засунь себе эти пончики…

— Ну, Диан, это будет проблематично. Я могу только в пончики засунуть, — Демидов пошло играет бровями и усмехается, когда до меня доходит смысл его слов.

Какой же пошляк!

В машину к нему я сажусь со скрипом, стирая себе из-за этих двух предателей зубную эмаль. Алекс терпеливо под мое молчание в ответ на его вопросы отвозит меня домой и честно ждет со мной возле подъезда появления Мирона.

Пять минут.

А потом ему кто-то звонит, и после разговора перед Демидовым появляется моральная дилемма — бросить меня здесь одну, хоть я и предупредила его, что никуда сбегать не собираюсь, или опоздать на внезапную тренировку, где команде объявят что-то важное, и получить по шее от тренера.

— Ты точно меня не подведешь? — поворачивается он ко мне. — Я обещал твоему Ромео, что с тобой ничего не случится.

— Домой пойду и все. Не зря же ты меня сюда привез.

Алекс смотрит на меня внимательно примерно с минуту, потом кивает и обнимает. По-дружески. Мне с ним так легко, хочется верить, что мы станем если не друзьями, то хотя бы знакомыми. И продолжим сталкиваться возле туалетов, чтобы он смешил меня своими дурацкими шутками.

— Не шали, — в качестве напутствия говорит Алекс и уезжает.

Какое-то время я еще стою на улице, потому что на подсознании мне хочется, чтобы Мирон успел до того, как я запрусь в своей квартире с твердым намерением не открывать ему дверь. Пусть дальше идет обжиматься со своими просто подругами, чтобы потом от него за километр несло приторными вонючими духами.

Такое ощущение, что у меня внутри какое-то раздвоение личности. Одну сторону тянет к Вертинскому, и она готова ему все простить, а другая хочет воткнуть в него вилку.

Прислушавшись к здравому смыслу, я все же нашариваю в сумке ключи и медленно плетусь к подъезду, но меня останавливает грубый мужской голос:

— Девушка, дверь не придержите?

Машинально я заглядываю через плечо, но рассмотреть ничего не успеваю, потому что меня буквально сносит с места под чужим весом.

Сначала я думаю, что от удара о железную дверь у меня двоится в глазах, но, проморгавшись, осознаю, что мужчин передо мной действительно двое.

— Вам нехорошо, Диана Юрьевна?

Меня пугает, что они знают мое имя. Выходит, это не просто какие-то гопники решили развлечься…

— К-кто вы? — у меня во рту неприятный привкус крови, я умудрилась прикусить язык, когда меня сильно толкнули вперед. — Что вам нужно от меня?

— Нам нужны деньги.

— У меня есть немного… Забирайте все, только отпустите меня…

Один дает другому отмашку, и тот выворачивает мою сумку прямо на асфальт. Поднимает кошелек и заглядывает в него.

— Считай, что один день ты себе купила, — оскаливается бандит. — Завтра заглянем. Сумма отсрочки будет в два раза больше. Или… — он накручивает прядь моих волос на палец, я дергаюсь, и тогда мужчина больно хватает меня за волосы. — Ты ничего такая, тощая только, но на пару раз сгодится.

— Н-не трогайте меня… — голос звучит жалко.

— А че так? Ты небось и хер настоящий никогда не видела. Целка, а? Люблю таких, вы визжите обычно, будто вас режут. Вставляет, — он наклоняется, выдохнув последнее слово мне на ухо.

— Серый, заканчивай этот цирк. Нам сказали девочку пока не трогать.

— Давай ее на двоих, м-м? К ментам она не сунется, иначе ее саму потопят.

Я зажмуриваюсь, верю, что они исчезнут, когда я открою глаза. Меня трясет так, что зубы стучать начинают. Страх настолько сильный, что я практически себя не контролирую, когда ударяю коленом в пах державшего меня бандита.

Промахиваюсь, зацепив лишь его бедро.

— Ключи от тачки мне дай. Я щас покажу этой стерве, как нужно с настоящими мужиками обращаться.

— Не гони, Серый. Пошли отсюда, а то нас срисуют. А ты, девочка, запомни, в следующий раз я его останавливать не буду. Готовься раздвигать ножки.

Давление исчезает, и я цепляюсь за дверную ручку, чтобы тут же не упасть на колени. И даже визг тормозов смутно знакомой машины слышу лишь отдаленно.

Глава 17

Я хочу закричать, но из горла вместо громкого звука вырывается лишь какое-то жалкое хриплое шипение. Мирона избивают на моих глазах, а я даже с места двинуться не могу.

Не могу позвать на помощь, я совершенно ничего не могу сделать. Когда один из бандитов достает нож, и лезвие бликует от солнца прямо мне в глаза — я, кажется, умираю. Всего на несколько секунд, но у меня вся жизнь проносится перед глазами. Я зажимаю себе ладонями рот, чтобы нечаянно не отвлечь Мирона на свой голос.

Ему удается вывернуться, и лезвие пролетает рядом с рукой верзилы, который до этого держал моего предателя.

— Бл…ть! — взвывает тот и отшатывается, зажимая царапину. — В машину вали, мудозвон. Своих порезать решил?

— Не рассчитал малеха…

Пытаюсь встать, чтобы подойти к Мирону. Мне сейчас как воздух нужно хотя бы просто дотронуться до него.

Громилы уезжают, у меня перед глазами до сих пор все плывет, поэтому картинка того, как предатель сплевывает кровь на асфальт и держится за свой бок, не четкая. Как будто на линзу фотоаппарата упала капля масла, а ее, вместо того чтобы вытереть, размазали.

— Динь? — слышится очень близко. — Диан, они что-то сделали? Успели? Ты в порядке?

Мирон заваливает меня вопросами, хотя сам еле стоит на ногах.

— Зефирка, скажи хоть что-нибудь, — едва ли не умоляет он. — А то я начну думать, что у тебя серьезные проблемы с языком. А мне, знаешь ли, он очень нравился во время наших поцелуев.

— Дурак… — выдавливаю из себя, хватаясь за щедро предоставленное мне плечо.

— Пойдет.

До квартиры мы добираемся как слипшиеся улитки. Во мне до сих пор играет страх, в Мироне — боль. Но он все равно пытается храбриться. В какой-то момент на лестнице предатель оседает, я четко ощущаю весь его вес на себе.

— Прости, малышка, споткнулся, — он поворачивает голову и утыкается в мои волосы. Проводит носом по виску.

Я никак не комментирую это. Открываю дверь, Мирон тут же заваливается в прихожую и с грохотом падает на низкий пуфик. Спиной он прижимается к стене и запрокидывает голову, дыхание до сих пор как после марафона.

— Кто это был? — жестко спрашивает предатель.

— Не знаю… Бандиты какие-то, — лепечу, пока еще язык меня слушается.

В скором времени у меня должен случиться откат. Адреналин схлынет, и я начну осознавать, что Мирона действительно только что чуть не убили. На моих глазах. Из-за меня.

И я догадываюсь, по чьему приказу это могли сделать.

— Врешь ведь, — Мирон открывает глаза и сверлит меня тяжелым подавляющим взглядом.

— Не вру, — упрямо стою на своем.

— Лед у тебя есть?

— Зачем?

Мирон задирает толстовку на животе, и я замечаю следы ударов на его коже. Присматриваюсь и мельком отмечаю разбитый уголок рта с правой стороны. Я киваю ему и приношу из морозилки пельмени с овощной смесью — одна пачка для ребер, другая для лица.

— Оригинальная попытка накормить меня, — хмыкнув, отзывается предатель.

— Я принесу аптечку, чтобы обработать тебе…это, — неопределенно взмахиваю руками и иду за перекисью.

Предатель морщится, когда я прикладываю к ссадине ватный диск. Прищурившись, он быстро, пока я не успела отстраниться, забирается руками мне под кофту и расставляет шире ноги, чтобы в следующий миг притянуть меня поближе.

— Холодные! — взвизгиваю я, когда его ледяные после пельменей пальцы царапают по выемке позвоночника.

— Прости, Дианка, — как-то излишне драматично выдыхает предатель, уткнувшись лбом в мой живот.

— За что? — у меня от растерянности руки зависают в воздухе.

— Не смог тебя защитить. По роже получил, а ты теперь возишься со мной. Мне пиздец стыдно, если честно.

— Стыдно? Да там каждый из них был больше тебя в два раза!

— Намекаешь, что мне надо качаться усерднее?

Предатель отстраняется, чтобы задрать кофту у меня на животе, пока я нахожусь в не очень вменяемом состоянии. Прижавшись губами чуть повыше пупка, Мирон стискивает мои бедра, предотвращая жалкие барахтания, и языком оставляет на моей мурашечной коже мокрый след до самого начала джинсов.

— Что ты делаешь?

— Обезболиваюсь, — совершенно серьезно отвечает предатель. — Сюда иди, зефирка.

Я не успеваю сообразить, как уже оказываюсь на его коленях. Мирон шумно выдыхает, когда мой локоть влетает в его ребра, но кольцо из рук не разжимает. Наоборот. Хватка становится сильнее, а все попытки как-то выскользнуть из нее блокируются чувственными укусами где-то в районе шеи.

— Сиди смирно. Или ты хочешь окончательно отправить меня на больничную койку? — голос становится ниже, вибрации в некоторых словах разжигают тепло внизу моего живота.

— Не хочу.

Я замолкаю, потому что дыхание резко сбивается из-за наглых пальцев, которые по животу скользят все выше. Грудь тяжелеет, соски набухают и теперь царапаются о кружево.

— Расслабься, Динь-Динь. Ты же практически каменная, — шепчет мне на ухо предатель. — Думала обо мне?

Кнопка на джинсах выскакивает из петли, бегунок под воздействием настырных действий Мирона ползет вниз.

— Не думала. Пусти меня, я не хочу.

— Такая маленькая врушка, что мне хочется перекинуть тебя через колено и отшлепать, — свободной рукой он зарывается мне в волосы, наматывает их на кулак на затылке и фиксирует голову так, чтобы можно было беспрепятственно жечь шею долгими поцелуями.

— Себ-бя отшлепай…

— Свое я уже получил, хватит на сегодня.

— Нельзя сейчас. Я еще не до конца тебе все обработала, — придумываю какие-то совершенно нелепые отмазки.

— Хочешь меня обработать? Ротиком?

— Нет, — закусываю губу, стоит предателю запустить свои пальцы под резинку трусиков. — И… И-и…

— И?

— Пельмени разморозятся. Ж-жалко…

— Это, конечно, веский аргумент, моя фея, прям не поспорить. Не волнуйся, я тебе еще пельменей куплю. Две пачки, чтобы ты не расстраивалась.

С шумом я тяну кислород в легкие, ерзаю, потому что становится неудобно сидеть. Сзади в меня упирается что-то очень и очень твердое. Наивно полагать, что это всего лишь какой-нибудь телефон.

— Отпусти меня… Мир… — продолжаю дергаться, но все это лишь до того момента как предатель царапает зубами поверх пульсирующей жилки на горле.

— Руки не слушаются, зефирка.

От его поцелуев кружится голова.

Я хочу продолжить попытки выбраться из рук Мирона, но сейчас кажется, что он не зря зовет меня зефиркой. Я именно так себя сейчас и ощущаю. Аморфной какой-то и совершенно не способной дать отпор.

— Дракон спас принцессу от злых дядек, где мое вознаграждение? — с усмешкой шепчет Мирон мне на ухо и прикусывает мочку.

— Спасают обычно принцы, — парирую его претензии со всей строгостью.

— Что-то я там на улице ни одного принца не заметил. Вымерли они все, Динь-Динь, остался только я.

Предатель встает прямо со мной и тут же сажает меня на высокую тумбу. Запирает меня на ней своим телом, чтобы я и двинуться в сторону не могла. Кулаками Мирон упирается в стену за моей спиной, наваливается на меня и греет своим дыханием губы.

Он проводит носом по моей щеке, зарывается в волосы, пока я затихаю и совсем не дышу. Следующий поцелуй, жесткий и требовательный, окунает меня в новых вихрь ощущений где-то на грани, когда трезво мыслить уже невозможно и каждый сантиметр кожи пылает так сильно, что я рискую заработать ожоги.

— Пахнешь сладко, принцесса, — словно в каком-то трансе произносит Мирон. — Не знал, что просто трогать человека когда-нибудь мне покажется недостаточным. Я тебя всю сожрать хочу.

— Н-не над-до…

— Боишься, Диан? — он дожидается моего несмелого кивка. — Лед мне надо было в трусы сыпать, а сейчас уже все, — Мирон носком кроссовка поддевает расплющенную пачку пельменей. — Поздно.

Его пальцы впиваются в бедра. Предатель резко дергает меня на себя, перемещает ладонь мне на поясницу и прижимает максимально близко, губами мучая шею. Собрав мои волосы на затылке, Мир размашисто проводит языком от ключиц до ушка и толкается вперед, демонстрируя мне степень своего возбуждения. Между ног ужасно давит твердая выпуклость.

Тело охватывает тягучим томлением. У меня приоткрыты губы, потому что так легче дышать. Руки трясутся, когда я хочу положить их Мирону на плечи, поэтому он сам обхватывает мои ладони и по очереди целует каждый пальчик. А потом рывком снимает с себя все сверху.

— Хочешь потрогать? — он специально напрягает пресс.

Никогда не была фанаткой мужских обнаженных тел, но сейчас слюны во рту стало больше. Когда все эти бугрящиеся мышцы так близко — совсем нельзя устоять.

— Смелее, зефирка.

Мирон усмехается и снимает джинсы с меня. Трусики пока оставляет, но его пальцы уже играют с резинкой. Забираются под нее, гладят обнаженные ягодицы, вырисовывают круги на коже.

Облизываю сухие губы и пока еще только подушечками прикасаюсь к манящим кубикам. Вожу вверх и вниз, добираюсь до начала дорожки жестких волосков. Ниже не решаюсь.

— Ты такая милая, когда смущаешься. Чувствую себя похотливым чудовищем рядом с тобой, — улыбается предатель.

— Для чудовища у тебя слишком мало волос на теле, — брякаю первое, что приходит в голову, и прижимаю к его животу целую ладонь.

Мгновенно ощущаю напряжение под рукой. Даже если я изо всех постараюсь, у меня живот все равно останется мягким. А тут просто…вау. Вау.

— Где у тебя кровать? — дышит мне в шею Мирон.

— П-прямо… Все время прямо, там будет моя комната.

Уже через десять секунд предатель сбрасывает меня на постель. И накрывает собой в тот же момент, пока я еще дезориентирована. Он вдавливается мне в промежность, грубая ткань чувственно царапает нежную кожу на внутренней стороне бедер.

Свитер куда-то улетел, а мои руки оказались неподвижными. Мирон зажал запястья одной своей ладонью и принялся дразнить меня легкими прикосновениями к груди. Он касался сосков кончиком языка, оттянув перед этим чашечки. Клеймил, оставляя на коже маленькие аккуратные красные пятнышки, не перегибая до серьезных засосов.

И когда я уже совсем потерялась, вернулся к лицу, чтобы тут же выдохнуть мне в губы провокационное:

— Мне нравятся твои малышки.

Я улавливаю, что Мирон имеет в виду мою грудь, и прячусь у него на плече, потому что в эти бесстыжие наглые глаза смотреть сейчас стыдно.

Он снова ловит мои губы, но я нечаянно вместо податливости и урчания от бессовестных жарких поцелуев сжимаю зубы, неосторожно задевая как раз ссадину, которую предатель получил в драке.

Отшатываясь, Мир грубо ругается сквозь зубы, и несколько алых капель летит мне на грудь. Судя по всему, зубы от испуга, когда он пальцами забрался мне в белье, я сжала сильнее, чем думала.

Боже, мы как из фильма ужасов.

— Прости-и-и, — виновато тяну я.

Я не понимаю, это карма какая-то? Насмешки судьбы? Почему каждый раз нас что-то останавливает? Даже предположить страшно, что случится в следующий раз. Землетрясение? Или я потеряю сознание в самый ответственный момент?

Кстати, такое возможно. Я читала историю девушки на каком-то форуме. Она писала о том, что ее парень перепугался настолько, что подумал, будто он своим…кхм…орудием ее убил, когда вошел в первый раз. А она просто переволновалась из-за стресса, связанного с этим страшным первым разом.

— Я одолжу у Яна кляп, — сурово предупреждает меня Мирон. — Он ему с твоей сестрой как-то отлично помог. Чувствую, и мне пора ступить на этот путь.

Рукой предатель вытирает кровь и сползает на край кровати. Садится, наклонившись вперед, молчит почему-то. А я уже начинаю паниковать и думать о том, что за все беды, которые свалились на голову Мирона из-за меня, он сейчас сожмет мою шею и не отпустит, пока я не посинею. Чтобы избавиться от хлопот в будущем.

— Мне страшно, — выдаю после нескольких минут в тишине.

Предатель с удивлением оборачивается.

— Почему?

— Потому что ты молчишь. И наверняка что-то там думаешь в своей голове. Что?

— Ни о чем таком я не думаю, Динь-Динь, а ты все-таки истинная женщина. Сама себе что-то там придумала, сама же себя и накрутила на ровном месте. Я вообще-то кровь остановить пытаюсь, укусила ты меня знатно.

— Принести тебе полотенце?

— И из морозилки там что-нибудь еще прихвати, а то у меня губу разнесет.

На этот раз в ход идет замороженная вишня. Мне нравится добавлять ее к творогу за завтраком, я и сестру на это подсадила, поэтому запасы у нас с Агатой есть.

Я приношу ее предателю, отдаю и забираюсь с ногами на подоконник прямо напротив Мирона. Гораздо проще держать себя в руках и не поддаваться панике, когда я вижу его лицо.

Предатель разглядывает меня, точнее мои ноги. Потому что они — все, что ему сейчас достается. Свитер-то я поправила.

— Начинай, Диана. Я внимательно тебя слушаю. Эти выходцы из девяностых подкатили к тебе не просто так, и ты мне расскажешь, какого хрена им было от тебя надо.

Набираю в грудь побольше воздуха и…выпускаю его со свистом. Потому что не знаю, с чего начать.

Глава 18

— Чего притихла, Динь-Динь? Пытаешься придумать, как меня обмануть? — до этого смотревший в пол Мирон поднимает голову, и наши взгляды сталкиваются.

Он сверлит мои глаза тяжелым взглядом, и где-то в глубине души зарождается ощущение, что предатель держит меня под прицелом.

— Я не знаю, с чего начать… — честно признаюсь, стараясь подбирать каждое слово.

Почему-то Мирону хочется все рассказать. А еще мне кажется, что если он сейчас уйдет — я сильно пожалею об этом в будущем.

— Попробуем по порядку? Ты не будешь отрицать, что знаешь, почему эти гоблины набросились именно на тебя?

— Не буду. Их подослал бывший босс моей сестры, — как на духу выдаю Мирону чистую правду и обхватываю себя руками, потому что становится неуютно от его кривой усмешки на губах. — Что?

— Я смотрю, вы с сестрой вообще спокойно жить не можете? Что сейчас, что несколько лет назад. Песня есть такая, девочка-война называется. Вот она отлично вам обеим подходит. Я не удивлюсь, если Агата и в Москве себе приключений уже успела найти на задницу, а Ян в мыле их решает.

Теперь улыбаюсь уже я.

Потому что это чистая правда.

Мы с Агатой просто не умеем спокойно жить. Вроде даже не стараемся, а все равно большая часть дней как какое-то приключение, где единственная цель — как можно реже бывать в травмпункте.

Сестра у меня еще хоть как-то справляется…

— Можно подумать, что вы лучше, — фыркаю в ответ. — Тоже вечно в какие-то драки вляпываетесь, лишь бы кулаками все решать.

— Это ты на дружка своего намекаешь? — предатель подходит ко мне, наваливается, прижав ладони к стеклу. — С которым я сегодня разговаривал. Подставила парня, он по морде ни за что получил. Не стыдно, Дианка?

Мирон улыбается, и я тоже не могу остаться равнодушной, когда он так на меня смотрит. Пронизывает своим взглядом до самых костей. Наклоняется еще больше, пока я, поерзав, пячусь назад, и с вызовом вскидывает бровь.

— Я его не била.

— Твоими кулачками разве что подушку взбить можно, — его губы практически касаются моих. — Возвращаемся к теме, зефирка. Твоя сестра присвоила себе миллионы, и теперь ее босс гоняется за вами по всему городу?

— Если бы Агата так сделала, то проще было бы киллера нанять… — я снова отодвигаюсь. — Мне не нравится, что ты так близко.

— Зато мне нравится, фея. Но ты можешь попробовать меня оттолкнуть. Я даже поддамся тебе на пару миллиметров, чтобы ты от досады не заплакала, — он специально провоцирует меня на какие-то действия, чтобы после вывернуть их против меня.

— Я не смогу сосредоточиться, — кладу руки на грудь Мирону и мягко нажимаю, чтобы его отодвинуть.

— Ты попытайся, зефирка. Поиграем в наводящие вопросы?

— Твое предложение звучит скорее как предложение о ролевой игре.

— Не исключено. Сейчас найду где-нибудь паяльник и поиграем в плохого полицейского. Рассказывай, Динь, я постараюсь не дышать слишком близко к тебе.

Предатель действительно отодвигается, а у меня ребра как будто от позвоночника отлипают. Дышать теперь легче.

— Как-то раз я забыла ключи от дома в коридоре, и мне пришлось после универа ехать к Агате на работу, потому что ждать ее под дверью до вечера — перспектива не из прекрасных, — начинаю я говорить по существу. — Пока я искала сестру, умудрилась заблудиться даже с ее подсказками, а она меня не могла встретить, потому что была сильно занята. Агата предлагала мне подождать внизу полчаса, но я очень хотела быстрее приехать домой и лечь спать. Всю ночь тогда реферат делала, потому что изначально думала, что у меня другая тема…

— Я вообще не удивлен, Диан, — предатель снова подкалывает меня с теплой улыбкой на губах.

— Меня отправили куда-то не туда, и я нечаянно заглянула к начальнику Агаты…

Мирон хмыкает, в глазах одно сплошное веселье.

— Ничего тебе не буду рассказывать, отойди.

— Все-все, внимательно слушаю, зефирка. От комментариев воздерживаюсь.

— И не ухмыляйся так на каждое мое слово. Я не виновата, что не смогла разобраться в большом бизнес-центре.

— Конечно, Диан.

— Там сидел такой противный мужик… Он мне сразу чем-то не понравился, я извинилась и хотела быстро выйти, но замок на двери заклинило…

Я вижу, что Мирон изо всех сил пытается сдерживаться. Улыбка уже едва ли не до ушей доползла, в глазах все легко читается. Но он молчит, как и обещал. Ни одного комментария про мою невероятную «везучесть».

— Он позвонил кому-то, обещали быстро все открыть, но процесс сильно затянулся. Сначала шеф Агаты предложил мне выпить, я попросила воды. Когда он передавал стакан мне, я подумала, что он случайно прикоснулся ко мне… Но потом он начал спрашивать меня о чем-то, пытался разговорить, при этом сам все это время подливал себе коньяк, который изначально хотел налить мне вместо воды…

Улыбка с лица Мирона слетает. Все тепло из глаз пропадает, я теперь чувствую себя неуютно рядом с ним. Как будто это я виновата во всем и сейчас тоже попаду под раздачу его «хорошего» настроения.

Не думаю, что он может меня ударить. Но жестко высказаться — запросто.

— Постепенно темы становили все интимнее, я не отвечала, но ситуация все равно выходила из-под контроля. Я не хотела, правда, — вскидываю голову, смотрю на Мирона. Оправдываюсь. — Возможно, виноват алкоголь, или что-то еще…

— Динь, успокойся. Выдохни, — холодные ладони ложатся на мои щеки. — Посмотри на меня. Все хорошо, зефирка. Ты со мной и в безопасности. Если не хочешь, ничего больше не говори. Я и так уже все понял.

— Ты не понял… Когда все зашло слишком далеко… Мне было очень страшно. Я смотрела на стены, и мне казалось, что они сдвигаются. Вот-вот, и места совсем не останется.

— Иди сюда.

Мой нос резко впечатывается в твердое плечо. Я голову-то едва успеваю повернуть, чтобы он не сломался. Мирон крепко обнимает меня и вполне целомудренно гладит по спине, пока я придвигаюсь поближе к нему и тяну запах туалетной воды.

— Он говорил такие противные вещи… Запугивал меня, угрожал, намекал, что может испортить Агате жизнь.

— Неужели никто не мог просто выломать эту гребаную дверь?

Нас обоих, кажется, трясет.

— В момент, когда я хотела закричать, он закрыл мне рот рукой. А я… Я…

— Дыши, Динь-Динь. Блять, лучше бы я сам все узнал, не впутывая тебя.

— Я ударила его. Дотянулась до какой-то тяжелой статуэтки из железа и ударила.

Прямо по голове.

— Я бы на твоем месте еще и по яйцам ему двинул, — выдыхает Мирон со злостью в голосе.

— Не смешно.

— А я и не смеюсь.

Мы стоим в обнимку еще какое-то время, но потом предатель все-таки выпускает меня из теплого кольца его рук. Он идет на кухню и возвращается уже со стаканом воды для меня.

Мирон поправляет мне съехавшие на глаза волосы, пока я мелкими глотками для успокоения цежу из стакана, обхватив его двумя руками.

Меня немного отпускает, и я продолжаю:

— Из-за моих криков кто-то все же вынес дверь. Как раз в тот момент, когда я держала в руках окровавленную статуэтку, а шеф Агаты валялся на полу и скулил, держась за голову.

— Он поэтому тебе мстит? Моральная компенсация или что? — нахмурившись, спрашивает предатель. — Полицию кто-то удосужился вызвать?

— Нет… Мы…мы с Агатой растерялись, она сразу утащила меня из кабинета, вообще из здания на улицу. Там мне удалось выйти из состояния оцепенения, стало так обидно, что я чуть зубы себе не скрошила от гнева. Хотелось что-то сделать, я просто ходила из стороны в сторону, пока Агата думала, что делать дальше.

Я закусываю губу, потому что дальше мне снова придется признаться в собственной глупости и недальновидности.

— Ты все-таки вернулась и добила этого говнюка? — с легкой улыбкой произносит Мир.

— Нет, я… Я пнула совсем маленький камень изо всех сил, но не рассчитала все траектории, по которым он мог полететь, — делаю передышку, чтобы собраться с мыслями. — И он угодил в новенькую машину этого, как ты сказал, говнюка. Прямо в лобовое стекло.

— Надеялся, что это будет не машина, а его голова, — вздыхает Мирон.

— Он наслал на нас с сестрой своих охранников, те снова притащили в его кабинет. А дальше Волошин показал видео с камер, где четко видно, что я ударила его по голове. Камеры с парковки он тоже подключил, вышло так, что я была виновата по всем фронтам.

— А его нападение на тебя? Это камеры тоже должны были заснять.

— Ага, должны были… Только именно на это время случился какой-то чудесный сбой, который прекратился как раз в тот момент, когда я взяла статуэтку в руки. Я бы ничего не доказала…

Опускаю взгляд, когда воспоминания снова зашвыривают меня в состояние полнейшей беспомощности.

— Эта свинья начала вас с Агатой шантажировать?

— Да. Он потребовал оплатить ему ремонт машины и моральную компенсацию, иначе записи с камер пошли бы дальше. На моей учебе сразу можно было бы поставить крест, а еще в тюрьму тоже как-то не очень хотелось…

— Волошин, да? Скажи-ка мне, как называется фирма, где работала твоя сестра, и желательно инициалы к фамилии этой гниды тоже добавить.

— Зачем тебе это? Я не хочу, чтобы ты делал что-нибудь. Волошин может запросто настучать в мой университет, и тогда я лишусь бюджетного места, потому что они не захотят портить себе репутацию.

— А тебя только это волнует, Динь-Динь? Не смущает, что сегодня тебя чуть не изнасиловали?

Я вздрагиваю, когда Мирон ударяет кулаком в стену. Он шипит и встряхивает руку, несколько секунд смотрит на меня так, будто я виновата во всех смертных грехах, но все же смягчается и даже пытается поддержать меня вздернутым в подобии улыбки уголком рта.

— Подставлять тебя я не буду, но мне пока надо хотя бы общую информацию собрать об этом твоем Волошине. Если эти амбалы у него на подсосе, явно в его досье не все так радужно будет. Скорее всего он и деньги тырит, и занимается нелегалкой, потому что у обычных офисных воротничков нет таких связей.

— «Авангарда», — тихо произношу я. Словно не хочу, чтобы Мирон услышал. — Волошин Павел Сергеевич.

— Пиздец тебе, Павел Сергеевич, — нараспев отвечает предатель и подмигивает мне, тут же вытащив телефон из кармана и начав что-то набирать на экране.

— У Агаты была с ним договоренность. Мы платим частями каждый месяц, до сегодняшнего дня все было нормально, никто не требовал сразу всю сумму.

— У меня есть пара мыслей на этот счет, но озвучивать их я пока тебе не буду, — говорит загадками Мирон. — Что у тебя там в универе? Мне тут дружок твой много интересного по телефону рассказал, но я бы хотел услышать это от тебя.

— Все в порядке, продолжаю учебу в штатном режиме, — съезжаю с темы под недоверчивое хмыканье Вертинского.

— И помощь моя не нужна?

— Не нужна. Другим лучше помогай.

— Я тогда пошел? — бросает мне вызов предатель.

— Давно пора.

Все время, что Мирон шнурует кроссовки, он улыбается. Закончив с этим делом, он тянется ко мне и пытается притянуть поближе, но я уворачиваюсь, потому что у меня перед глазами снова всплывает образ гадкой Виолы с ее шикарным декольте.

Мужчины обычно говорят, что им важна душа, внутренний мир, а сами в первую очередь будут смотреть совсем не в глаза. А у меня там все более чем скромно. Нечем хвастаться.

После ухода предателя буквально через час кто-то звонит в дверь. Вооружившись сковородой на всякий случай, я крадусь к дверному глазку и пытаюсь разглядеть незваного гостя. Но все, что я вижу — зеленая кепка с эмблемой известной курьерской доставки.

Оставив на документах свою подпись, я принимаю небольшую коробочку из рук парня и распаковываю ее уже наедине с собой.

Сначала до меня не доходит, что это за штука, но потом я вытряхиваю инструкцию и осознаю, что держу в руках перцовый баллончик. Розовый. С сердечками.

Я пишу Мирону«спасибо», потому что больше никто не мог прислать мне это чудо и, раз уж телефон оказался в руках, лезу в студенческие группы нашего университета в качестве акта мазохизма. Только вот в некоторых из них посты про меня начинают исчезать. Буквально на глазах, один за другим.

Люди в комментариях спрашивают, что происходит, но и такие вопросы исчезают мгновенно.

У меня не получается сдержать улыбку. Только один человек мог это устроить, и он это сделал даже после моих попыток в самостоятельность.

«За все спасибо»— добавляю я к своему уже отправленному сообщению, продолжая широко улыбаться, когда на экране появляется надпись о том, что собеседник печатает.

«Должна будешь, зефирка, так что не расслабляйся»— прилетает ответ.

«У меня теперь есть баллончик, не забыл?».

«А у меня реакции хорошие. И я уже присмотрел миленький кляп для тебя. Добавлю, пожалуй, к заказу еще и наручники с плеткой. Накажу тебя за плохое поведение».

Я шлю Мирону смайлик с высунутым языком и сворачиваю диалог. Между нами сейчас полная неопределенность, но внутри у меня разливается такое тепло, что всем бабочкам срочно хочется залететь в морозильную камеру или разжиться кондиционером.

Глава 19

В первые дни я боялась выходить из дома, даже держав всегда наготове подарок предателя. С баллончиком мы сроднились очень быстро.

Мирон заверил меня в том, что ничего со мной не случится и вопрос с Волошиным он уже решает. Без моего ведома и участия. Ему пришлось уехать в Москву, потому что там возникли серьезные проблемы у Яна и моей сестры. Так что теперь в Питере я осталась совсем одна, если не считать Алекса.

— Прости, — ко мне оборачивается девушка, нечаянно толкнувшая меня локтем в очереди. — Я ничего серьезного не задела?

— Нет, — быстро отвечаю ей и снова утыкаюсь в телефон.

Все это время я маниакально проверяю группы на наличие в них постов про меня. И с каждым разом я все сильнее верю в то, что Мирон просто какой-то волшебник, а мне невероятно повезло. Ему удалось удалить практически все старые новости, а новые совсем не появляются.

Меня по-прежнему игнорируют в группе, но я и до всей этой ситуации не была сильно общительной. Мы с Иванной держались в стороне, нас вполне устраивала такая маленькая компания из двух человек.

— Это ведь ты, да? — внезапно спрашивает извинившаяся передо мной девушка.

— Наверное, ты меня с кем-то спутала, — тушуюсь я. Не хочется снова выслушивать негатив.

— Нет же, я абсолютно уверена, что мне не показалось. Я писала тебе в личку, но ты так и не прочитала мое сообщение. Знаешь, я сама сталкивалась с травлей в школе, мне просто захотелось как-то поддержать тебя.

— Поддержать? — я с удивлением поднимаю глаза на нее.

— Конечно. Неужели ты подумала, что я примкну к этому стаду куриц и не слишком умных озабоченных только вопросами секса и выпивки баранов?

— Спасибо… — я теряюсь. — Правда, спасибо тебе. Для меня сейчас это очень ценно.

— Ты что хотела взять? Давай вместе закажем, чтобы не ждать, а то у нас и так перерыв маленький. Пойду пока столик займу.

Девушка, чьего имени я так и не знаю, убегает к единственному свободному столику, а я дополняю ее заказ стаканчиком капучино и сочником с вишней. Впереди еще две пары, но полноценно обедать мне не хочется, несмотря на минус два килограмма на весах сегодня утром. Жаль только, что первым делом у меня всегда уходит попа, джинсы теперь немного странно висят сзади.

— Я, кстати, тоже на юридическом учусь. Только на первом курсе, — незнакомка со скепсисом смотрит на мой пирожок. — Ты на диете?

— Аппетита нет, я с утра завтракала, — пожимаю плечами.

— Ага, знаю, я тоже такие отмазки придумывала в школе для родителей. А в итоге чуть не довела себя до анорексии. В общем, есть надо даже через силу, иначе ты не сможешь отбивать нападки.

— Меня вроде бы больше не трогают…

— А у тебя связи какие-то есть, да? Просто все посты и записи исчезают, я заметила.

— Это делает мой хороший…друг.

— Повезло тебе с ним. Меня Леся зовут.

— Олеся? — глупо переспрашиваю.

— Нет-нет, именно Леся, у меня даже в паспорте так написано. В загсе родителей не так услышали, они хотели назвать меня Олесей, но документы не проверили, тогда на эмоциях все были, я — поздний ребенок. Мне рассказывали, что они только через неделю обнаружили несоответствие.

— Необычно, — я улыбаюсь. — Мое имя ты уже знаешь?

— Да, Диана. Говорю же, я тебе писала. Если честно, мне не удалось завести здесь друзей, поэтому я буду рада, если мы продолжим общаться. Ну, если ты хочешь. Будешь мне подсказывать, каких преподавателей стоит опасаться?

С Лесей мне легко. Одинаковые предметы и преподаватели сразу дают преимущество, у нас находится масса общих тем, которые хочется обсудить, так что мы с ней даже опаздываем на следующую пару. Леся мчится на первый этаж, я бегу в конец третьего, чувствуя, как у меня в животе булькает только что выпитый кофе. Ощущение не из приятных.

Мне удается успеть до начала. Я залетаю в аудиторию буквально на последней возможной минуте и плюхаюсь на первое свободное место, которое попадается на глаза.

Лекция выходит не очень интересной, преподаватель постоянно съезжает с темы, углубляясь в личную неуместную исповедь, и в середине его рассказа я начинаю откровенно скучать, когда речь заходит про очередную «первую любовь». Сначала я изгаляюсь над клеточками в тетради — закрашиваю их в какой-то хаотичной последовательности, рисую всякие зигзаги и геометрические фигуры.

От своих художеств я отвлекаюсь на жужжащий телефон. Мне приходит автоматическое оповещение о дне рождения Алекса, и я тут же, пока не забыла, нахожу диалог с ним и пишу шуточное поздравление Демидову, на которое он сразу отвечает:

«Спасибо, Китти Кэт, я прям расчувствовался. Какие планы на пятницу?».

«Абсолютно никаких»— отправляю сразу.

«Тогда жду тебя на тусовке в честь моего состаривания».

«Состаривания?».

«Да я уже практически старик, котенок. Молодняк на пятки наступает, скоро совсем вне конкуренции окажусь. Адрес скину чуть позже, самому надо еще определиться».

Кажется, жизнь начинает налаживаться.

Два дня до пятницы пролетают так, словно я моргнула в среду, а очутилась уже в конце недели. Алекс еще вчера скинул мне название клуба и сказал, что я могу взять кого-нибудь себе в «плюс один». Мой выбор сразу пал на Лесю, поэтому теперь я жду ее возле входа, пританцовывая с ноги на ногу, потому что в тонких колготках здесь жутко холодно.

— У тебя нос красный, — вместо приветствия хихикает Леся, выскакивая из такси.

— У меня вообще все уже красное. Пойдем внутрь, а то я в сосульку превращусь.

Первым делом я поздравляю Алекса еще раз и прикусываю себе язык, чтобы нечаянно не спросить, кто его родители, в состоянии легкого шока от осознания, что он арендовал целый второй этаж. То есть полностью, только для его гостей.

А это, между прочим, очень крутое место, я смотрела их ценники в интернете от скуки, пока ждала Лесю.

— Сегодня все за мой счет, — расщедривается Алекс. — А это кто с тобой? Познакомишь?

— Это Леся. Леся, это Алексей Демидов, от него лучше держаться подальше, если не хочешь в итоге получить разбитое сердце.

— Приятно познакомиться, — бурчит моя новая знакомая, потупив взгляд.

— Ну и рекламу ты мне сделала, Ди. Девушка, не слушайте ее. Она просто сама на меня запала и теперь избавляется от конкуренток, — включив на максимум обаяние, расплывается в ухмылке Алекс. — Ладно, девочки, развлекайтесь. Но тебя, Леся, я еще найду.

Демидов ускользает поприветствовать других гостей, а я остаюсь в компании краснощекой Леси, которая провожает его спину задумчивым взглядом.

Дела-а-а…

— Откуда ты знаешь Демидова? — я поворачиваюсь к Лесе и прищуриваюсь, изучая выражение ее лица.

— А кто его не знает? Звезда универа, высокомерный мажор на крутой тачке. По нему девяносто девять процентов девочек сохнет… — со вздохом выдает она.

— Куда потерялся еще один процент?

— Я оставила его для девочек, которым нравятся девочки. Но Демидов и их может переманить на свою сторону.

— У меня создается ощущение, что ты уже была с ним знакома. Ну, или хотя бы вы пересекались несколько раз.

— Тебе показалось.

Тему я не развиваю, потому что взвинченность и напряженность Леси сложно не заметить. Захочет — расскажет сама, мне давить на нее совсем не вариант. Нужно было сразу сказать, к кому именно на день рождения мы идем. Я же просто назвала Алекса своим знакомым без упоминания его фамилии.

Мы с Лесей подходим к перилам, чтобы оглядеться. С этого места открывается наиболее обширный вид на все происходящее внутри клуба, отсюда видно пульт диджея, где сейчас стоит девушка с разноцветными волосами, и главную барную стойку.

Закусив губу, я хихикаю про себя — все эти ожидающие своего заказа люди очень сильно напоминают мне шпротин на ножках. На первом этаже буквально не протолкнуться, я даже ловлю несколько завистливых взглядов на себе.

— Между прочим, ты мне тоже не рассказывала, что знакома с Алексеем.

— С каким Алексеем? А, ой, — до меня доходит быстрее, чем Леся успевает объяснить. — Мы с Алексом пару раз пересекались при странных обстоятельствах, потом он получил по лицу из-за меня…

— По лицу? — удивленно восклицает Леся. — Так вы что…вы…вместе? Вы с Демидовым пара?

— Конечно же нет. Зачем бы я стала скрывать это от тебя? Наверное, я могу назвать Алекса своим другом, пока еще не очень хорошим. Но он постоянно меня выручает.

— Круто.

Сегодняшний вечер для нас с Лесей открывает парочка слабых коктейлей. Она берет себе что-то с клубникой, а я останавливаюсь на классическом мятном варианте с обилием кубиком льда, чтобы было совсем не крепко.

В какой-то момент к нам присоединяется Алекс. Демидов открыто флиртует с Леськой, но ничего у него не выходит. Вместо привычных улыбок и кокетливого хлопанья ресницами он натыкается на непрошибаемую стену, периметр которой обмотан колючей проволокой.

Леся так на него смотрит, что даже мне не по себе становится. Я аккуратно стучу носком по ее щиколотке под столом, потому что откровенно хамить имениннику все-таки как-то слишком, но на Лесю это не действует.

— Я нечаянно плюнул из окна и попал в тебя? Или что? — уже в открытую интересуется Демидов.

— Просто ты мне не нравишься, — спокойно отвечает ему Леся.

— Да ты же меня не знаешь.

— У меня глаз наметан. Диан, пойдем танцевать?

— Не бросай подругу, Китти Кэт, — Алекс отбирает у меня стакан и осушает его в два глотка. — А ты, мисс злючка, дай знать, когда поймешь, что с недотрахом очень сложно жить. Я с удовольствием помогу тебе решить эту маленькую проблему.

Хлоп.

И все содержимое Леськиного бокала оказывается на Алексе. Кусочки клубники, листики мяты, остатки самого напитка стекают по его лицу на белоснежную футболку.

Леся убегает, а я отдираю от щеки Демидова клубничный слайс и отправляю его в рот.

— Ты сам виноват, — философски подмечаю.

— Знаю, — он усмехается и ерошит пальцами мокрые волосы. Трясет головой, чтобы большая часть с его головы и лица слетела на пол рядом со столиком. — Но это того стоило. У тебя все подруги такие дикие?

— Леся нормальная. Мы вообще недавно познакомились, так что я, честно говоря, понятия не имею, что на нее нашло.

— Хорошо хоть у меня в тачке есть, во что переодеться. А то благоухал бы весь оставшийся вечер вашими бабскими мохитами.

Извинившись перед Демидовым за такое странное поведение Леси, я иду искать виновницу недавней неловкой сцены, надеясь, что она не успела ускакать далеко. Теперь шпротиной можно назвать и меня, потому что мне приходится протискиваться через всех людей на первом этаже к уборным.

Лесю я не нахожу. Зато нахожу новые проблемы на свое затянутое в платье мягкое место, когда меня силой дергают внутрь одного из туалетов.

Я едва успеваю что-то сообразить.

— Ты дверь не закрыла, дура?! — прилетает вульгарной одетой девице от мужчины с бейджиком охраны.

Он-то как раз и затащил меня сюда.

— З-з-закрыла…

— Я ничего не видела, правда, — наконец-то отмираю я.

Вообще-то я до сих пор вижу в руке блондинки небольшой пакетик с разными по форме таблетками, но будет лучше косить под дурочку. Слепую и глухую дурочку.

— Рот закрой, — летит в мою сторону. — Я видел, как ты терлась с сыном хозяина. Блять, меня же уволят теперь.

— Нет-нет, я ничего не видела… — повторяю. Как заведенный китайский болванчик машу головой из стороны в сторону. — Я просто писать хотела. Очень. До сих пор хочу. Можно я пойду найду свободный туалет?

— Заткнись. А ты, — он указывает на блондинку. — Давай сюда товар.

Не дождавшись реакции девушки, охранник сам вырывает пакетик у нее из рук. И начинает наступать на меня.

Комплекция у него как две меня. Оно и понятно, иначе от охраны никакого толка бы не было, им ведь нужно всегда быть готовыми к любым форс-мажорам. Драки не исключение.

— Вещь убойная, — он трясет перед моими глазами таблетками. — Память сносит напрочь. А если еще и алкоголем сверху шлифануть, себя забудешь. Давай по-хорошему, кукла. Сама проглотишь — больно не будет.

— Н-нет, — у меня зубы стучат от страха.

— У двери стой, — он снова обращается к блондинке, но потом переключается на меня. — А мы с тобой повеселимся. Как раз моя смена закончилась.

Если выживу — пойду к гадалке. Пусть снимает с меня все проклятия, я согласна даже куриные лапки ночью на кладбище закапывать. Лишь бы помогло.

Глава 20

Я не понимаю, где я успела накосячить настолько крупно, что теперь на мою бедовую голову сыплется все это. Кому успела перейти дорогу? Или та черная кошка с белым пятнышком на ухе пару месяцев назад все же была плохим знаком свыше?

Делать нечего, нужно попытаться спасти себя. В очередной раз.

— Не пугайся, кисунь, дядя не обидит, — «дядя» все еще оттесняет меня к стене, поглядывая в сторону двери.

Блондинка возле нее едва стоит на ногах, поэтому трудной мишенью она не станет. Я хочу попытаться спасти свою задницу самостоятельно, потому что глупо надеяться на то, что сейчас внезапно из воздуха появится какой-нибудь Супермен в красных трусах и наваляет охраннику-придурку.

— Куда собралась? — хватает меня за запястье тип с таблетками и дергает на себя, когда я пячусь в сторону для будущего побега.

Завизжав, чтобы его оглушить, я вскидываю свободную руку и мечу ногтями в его лицо. Они попадают по щеке, и на коже остается несколько кровавых борозд, одна из которых находится в опасной близости к глазу.

Охранник из-за неожиданной вспышки боли отпускает мою руку, матерится, зажимая рану, и этих нескольких секунд мне хватает, для того чтобы оттолкнуть его со своего пути и со всех ног рвануть к выходу, сбив по пути с ног ту самую блондинку.

Я вылетаю из туалета, расталкиваю толпу и пробираюсь к лестнице, чтобы найти Алекса. Мне очень не хочется создавать ему проблем, тем более в такой день, но тот мужчина что-то говорил про него, и, думаю, Демидову будет важно узнать о том, что происходит в клубе. Если я правильно все поняла, это место принадлежит его отцу.

Когда я перепрыгиваю через несколько ступеней, у меня сбивается дыхание. Обернувшись, я замечаю того самого охранника в нескольких метрах от меня. Это придает мне ускорение, и я разгоняюсь до какой-то просто спринтерской скорости, практически ничего не разбирая перед собой.

Именно из-за помутнения я и врезаюсь в чью-то твердую грудь. Губы машинально расплываются в улыбке, когда я сопоставляю факты и осознаю, что снова налетела на Алекса после туалета. Вот только с запахом что-то не так…

Он слишком…слишком знакомый.

Задрав голову, я охаю и отшатываюсь, потому что меня сверлят глаза, которые принадлежат не сегодняшнему имениннику.

Но как?..

Он ведь должен быть в Москве. Мирон не говорил мне о своем приезде, даже намеков не было. А сестра? Агата должна была сказать! Если только предатель не подговорил ее молчать…

— Куда ты так спешила, фея? Дышишь так, будто за тобой банда с пистолетами гонится, — он обхватывает мое лицо и поглаживает подушечками пальцев скулу с одной стороны.

— Поч… — у меня срывает голос из-за ужасной одышки. — Почти. Где Алекс?

Мирон хмурится, его настроение меняется буквально на глазах. Крутанув меня на месте, он кладет на мой живот ладонь и прижимает к себе, наклоняется, чтобы хриплым низким пугающим голосом прошептать мне на ухо:

— А ты ничего не перепутала, Динь-Динь? Я срываюсь сюда, хотя у меня еще пиздец как много дел в Москве, чтобы тебя увидеть, а твой первый вопрос, где, блять, гребаный Алекс?

Крупные пальцы перемещаются к моей шее.

— Мне нужно… — выдавливаю из себя. — Мне нужно кое-что рассказать ему. Пожалуйста, Мирон, это важно.

— Очаровательно.

Меня выпускают, и я быстро нахожу Алекса. Пересказываю ему всю ситуацию, потупив взгляд, до мельчайших подробностей. Он просит показать, где именно это было, и подводит меня к перилам.

— Там, справа от диванчика с красной обивкой. А охранник бежал за мной до лестницы, потом он как будто исчез куда-то.

— Спасибо, Китти Кэт, я передам отцу. Как тебе мой сюрприз? — Алекс приобнимает меня.

— Какой сюрприз?

— Не хочу хвастать, но это я сказал твоему Ромео, где тебя искать. И лично встретил его и привел сюда, чтобы никакая пьяненькая телочка не попыталась его склеить. Мы с ним даже парой слов перекинулись, пока, как я думал, ты искала свою подругу.

— Ты поэтому меня обнимаешь? — я осторожно снимаю руку Алекса со своей талии.

— Прости, не удержался. К тому жетвойтоже не скучает.

— Что?

— Обернись, Диан.

Сердце пропускает глухой удар и падает вниз, когда я замечаю, что Мирон уже нашел себе другую компанию. Он сидит на диванчике с девушкой примерно чуть старше меня и улыбается ей. Улыбается! Они о чем-то разговаривают, брюнетка перебрасывает волосы на спину, открыв глазам Вертинского глубокий, до самого пупка, вырез на золотом платье.

Взгляд у Мирона меняется, когда мы сталкиваемся глазами. Он теперь холодный. Острый и колючий, мне закрыться хочется. Убежать и спрятаться, чтобы он меня наживую не резал.

— Хочешь, поцелую тебя? — издевательский шепчет Алекс за моей спиной. — Прямо сейчас.

— А ты можешь? — едва шевелю губами, сжимаю кулаки, чтобы отвлечься на боль он ногтей, врезавшихся в кожу.

— Я вообще-то пошутил, Китти Кэт.

— Зато я не пошутила. Можешь?

— Уверена? Назад отмотать не получится.

— Нет… — чувствую, как в груди что-то сжимается. — Наверное, нет. Не хочу, чтобы тебе досталось из-за меня в день рождения.

— Досталось? Пф-ф-ф…

Мои губы накрывают чуть шершавые губы Алекса. Он целует меня медленно, аккуратно, без бешеного напора, с каким обычно это делает Мирон. Я замираю и не отвечаю ему совсем. Глаза наполняются слезами.

Знаю, что сама попросила Алекса это сделать, но мне так противно, что плакать хочется. Не получается сдержать эмоции. Ощущения такие, как будто это насилие. Только добровольное, потому что я сама дала согласие.

Он отстраняется, и я всхлипываю. Отвожу глаза, обнимаю себя руками. Мне хочется спрятаться. Ото всех.

Такие игры не для меня. Я не умею так.

— Динь… — трогает меня за плечо Демидов.

— Не называй меня так!

— Не буду, ладно? Диан, остынь. Это всего лишь поцелуй, ничего смертельного не случилось.

— Зато сейчас случится.

От голоса Мирона у меня к горлу подступает тяжелый горький ком. Я не подумала о последствиях. Мне захотелось сделать ему больно, и я сглупила. По-настоящему сглупила. Боже, да я чертова идиотка!

— Остынь, друг, — Алекс отстраняет меня, чтобы я не стояла между ними.

— Руки, блядь, от нее убрал.

Мирон не рассчитывает свои силы. Его пальцы сжимаются вокруг моего предплечья с такой грубостью, что я вскрикиваю. Это очень-очень плохой знак.

Демидов вскидывает ладони и переводит взгляд на меня, молчаливо спрашивая, все ли у меня в порядке.

Не в порядке.

Совсем не в порядке.

Мне даже в туалете перед неадекватным охранником было не так страшно.

— Не надо, — я царапаю плечо Мирона, когда он дергается вперед на Алекса, заметив наши с ним переглядки. — Мы можем просто уйти? Просто уйти… Пожалуйста?

— Я с тобой еще не закончил, — грубо выплевывает предатель Демидову и тянет меня к выходу, продолжая силой удерживать за руку.

— Найди Лесю, — только и успеваю выкрикнуть я Алексу.

Мирон уводит меня из клуба. Молча.

До самой машины он не разжимает пальцев на моем запястье и, лишь когда я оказываюсь в теплом салоне, отпускает. Забившись в угол подальше от водительского сиденья, я слежу за каждым движением предателя, задерживая дыхание на каждый его резкий выпад.

— Понравилось? — не поворачивая головы ко мне, спрашивает Мирон.

— Что?

— Зажиматься с этим твоим…понравилось?

— Нет.

Это все, на что хватает нас обоих. Автомобиль срывается с места и сразу набирает скорость. Мирон нервно перестраивается из ряда в ряд, выискивает места, где можно срезать, чтобы мы быстрее оказались в его квартире.

В. Его. Квартире.

Я надеялась, что он привезет меня домой и просто уедет. Не хочу сейчас находиться наедине с ним. Особенно когда он так на меня смотрит. Словно разорвать на кусочки мое тело — единственное его желание в этот момент.

— Отвези меня домой, — прошу, слабо надеясь на успех.

Ответом мне служит кривая усмешка. Мирон подходит к шкафу, где у него хранится алкоголь, и отпивает что-то крепкое прямо из бутылки. Сначала один глоток, затем второй. А после у меня создается ощущение, будто кто-то заменил виски на черный холодный чай, потому что предатель залпом вливает в себя около трети содержимого бутылки. И даже не морщится.

Это все похоже на какой-то дурной сон.

— Выпьешь? — скривив губы, спрашивает он.

— Не хочу. Я вызову такси, — я копаюсь в сумке, чтобы отыскать телефон, но он сразу исчезает у меня из рук.

Мирон обманчиво спокойно кладет его на стол, и тут же следует громкий звук удара. Бутылкой, горлышко которой все еще было зажато между его пальцев, предатель ударяет по экрану моего телефона.

— Что ты?!.. — бросившись вперед, я хочу спасти его, но Мир добивает экран вторым точным ударом.

Бутылка не выдерживает такого и рассыпается на осколки в его руке, виски смешивается с крупными каплями крови и заливает столешницу. Мирон как будто не чувствует боли, он просто стряхивает остатки стекла с порезанной ладони и заматывает ее первым попавшимся полотенцем.

— Тебе нужно обработать руку… — в замешательстве шепчу я.

— Уйди отсюда, Диана.

— Но у тебя кровь…

— Уйди, я сказал!

По коже прокатывает озноб от такой грубости. Со всех ног я срываюсь с места и бегу в ванную за…за аптечкой. Потому что порезы нужно хотя бы заклеить нормально, чтобы в них не попала инфекция!

Обратно я крадусь на цыпочках, сразу заметив предателя у открытого окна. Так вот почему здесь стало так холодно…

Мирон курит в одной футболке, уперевшись кулаком в оконную раму. Я подкрадываюсь к нему сзади, намеренно посильнее шоркая ногами, чтобы не напугать. Пальцами касаюсь его плеча, использую те же методы, что обычно применяются при установлении контакта с диким животным.

Но на предателя это не действует. Он скидывает со своего тела мою руку и заключает ее в грубую хватку, когда я пытаюсь вновь.

— Ты не поняла меня? — цедит он сквозь зубы.

— Обработаю тебе ладонь и уйду, — стою на своем.

Сдавшись, Мирон приваливается боком к тумбе и перехватывает тлеющую сигарету левой рукой. Правую он протягивает мне.

Я аккуратно вожу смоченной в антисептике ваткой по его коже, смываю кровь и прижимаю ее к порезам под недовольное шипение предателя. Тонким слоем накладываю заживляющую мазь и повязку поверх нее. У меня дрожат пальцы и финальный узелок получается лишь с третьей попытки.

— Теперь ты наконец-то начнешь меня слушаться?

— Нет, — я задираю голову, чтобы с вызовом посмотреть в его черные глаза. — Кто это был в клубе?

— Откуда я знаю? Какая-то девчонка, решившая пофлиртовать со мной.

— Я попросила Алекса поцеловать меня.

— Зачем?

Мы меняемся местами. Теперь я оказываюсь прижата к кухонному гарнитуру, а Мирон нависает сверху. Столешница неприятно упирается в район поясницы.

— Хотела тебя разозлить, — произнеся это, я закусываю губу.

— Может, ты еще и трахаться с ним начнешь по-настоящему мне назло?

— А если я уже?

Не успеваю вовремя прикусить язык, и это становится последней каплей для Мирона.

— Я просил тебя уйти. Я, блять, давал тебе возможность сделать это. По-хорошему, — он еще сильнее напирает на меня, хватает за бедра, больно впиваясь пальцами, и усаживает на тумбу.

— Я не… Не… — захлебываясь собственным страхом, когда его ладонь ложится на шею.

Он сдавливает пальцы ровно настолько, чтобы я не могла говорить, но могла дышать. Дергает мое платье к талии, раздвигает мне ноги, устраиваясь между ними.

Интонация его голоса не сулит мне ничего хорошего. Абсолютно ничего.

Пытаюсь его оттолкнуть, но он перехватывает обе моих руки и заводит те за спину. Ему достаточно легко удерживать их в таком положении даже при моих попытках противостоять его силе. Бессмысленных попытках, если честно.

Губы предателя накрывают мои. Я что-то мычу, но Мирон только лишь углубляет поцелуй и предостерегающе сжимает зубы на нижней губе пока еще достаточно слабо. Он толкает язык в мой рот, отпускает руки, чтобы свободной пятерней зарыться мне в волосы. Сжать их на затылке, зафиксировать мне голову так, чтобы можно безостановочно терзать откровенными жесткими поцелуями мгновенно распухшие губы.

— Поздно, фея, — горячим шепотом опаляет ухо, когда я ладонями упираюсь ему в грудь. — Теперь уже слишком поздно.

Мирон тяжело дышит, я чувствую эти прерывистые выдохи кожей, стоит ему полностью переключиться на мою шею.

Слышится треск моих колготок. Нейлон ползет стрелками по ноге от разодравших его пальцев предателя. Подушечками Мирон добирается до внутренней стороны бедра и кругами поглаживает кожу. Сжимает сильно, вырывая из моей груди писк.

Глава 21

У меня немеют губы. Мышцы тянет от слишком сильно раздвинутых ног. Я вцепляюсь в плечи предателя, впиваюсь ногтями в них и чувствую, как его пальцы впиваются в мои бедра еще грубее.

Языком Мирон проводит по моей шее. Спускается к ключицам, прикусывает их и втягивает кожу где-то за ухом. Окончательно разрывает колготки и стягивает по моим ногам остатки. Изорванный капрон летит куда-то в сторону, и теперь все его касания ощущаются еще острее.

Одной рукой Мир снимает с себя футболку, а потом берется за мое платье. Нитки трещат где-то сбоку, он нетерпеливо срывает с меня клочок ткани, и я тут же прикрываю грудь руками. Прячусь от его темного взгляда.

Это все настолько неправильно, что в голове не укладывается.

— Убери, — хрипит Мирон мне в губы, сжав на затылке волосы. — Руки убери, Динь-Динь.

Ладони под властью его глубокого грубого баритона соскальзывают вниз. Я зажмуриваюсь, чтобы не видеть, как он рассматривает меня. Несмотря на то, что окно все еще открыто — мне невероятно жарко. Воздух напоминает раскаленную лаву, я могу осязать эту высокую температуру.

Наклонившись, предатель втягивает в рот напряженный твердый сосок. Обводит его шершавым языком, ударяет по самому центру, и я вздрагиваю, чувствуя, как тело против моей воли наполняется возбуждением.

Слабые отголоски рождаются внизу живота, кончики пальцев покалывает.

— Ты дрожишь, — обжигающими поцелуями он поднимается к ушку, цепляет мочку зубами и слегка оттягивает ее. Жалит губами шею, после зализывая след, который завтра будет темным пятном напоминать мне о случившемся.

— Я хочу уйти…

— Нужно было это делать, когда у тебя еще была такая возможность, — Мирон хватает меня за бедра и буквально насаживает на себя.

Вжимается в сердцевину твердой выпуклостью, рычит мне в волосы. Его ладонь с бедра оказывается на груди. Я взвизгиваю, когда он обхватывает потяжелевшее полушарие, до боли стискивая пальцы.

Он прижимается лбом к моему. В каком-то нежном жесте поглаживает щеку костяшками пальцев. На повязке, которую я наложила несколькими минутами ранее, в некоторых местах уже успела проступить кровь. Но даже это не останавливает Мирона.

— Я хотел тебя так сильно, что теперь не отпущу, — тихо говорит он. — Из головы тебя выкинуть не получается. Постоянно думаю о тебе, Диан, понимаешь?

Растерянно киваю.

Мирон приподнимает меня за бедра, заставляет обвить его талию ногами. Он поддерживает меня под попу и несет к дивану.

Я падаю спиной на ворох подушек и сразу же отползаю к спинке. Наблюдаю.

Вот сейчас он остановится. Возьмет себя в руки, увидит в моих глазах страх. Сейчас…

Вместо этого щелкает пряжка на ремне в его джинсах. Взяв меня за щиколотку, Мирон дергает на себя мое окаменевшее тело и мгновенно оказывается сверху. Наваливается так, что я пошевелиться не могу.

Тут-то меня и отрезвляет. Он пойдет до конца. Если раньше это все было какой-то игрой, то сегодня я очень сильно разозлила предателя, и теперь он не намерен отступать.

Паника подкатывает к горлу. Я хочу закричать, хоть как-то достучаться до Мирона, но у меня не получается и звука из себя выдавить.

А чужие пальцы уже отодвигают мое белье и начинают ласкать нежные складки. С каждой секундой все настойчивее.

Он чувствует, что я не хочу. Чувствует, что я совершенно не готова, но продолжает растягивать меня снизу.

Сначала одним пальцем, потом двумя… Заставляет облизать их, затыкает мне рот поцелуем. Мирон снимает с меня трусы и снова устраивается сверху. Прижимает меня к дивану так, что я пошевелиться не могу.

Он не причиняет мне боли, продолжает целовать шею и губы, ласкает языком разгоряченную кожу. Пальцы все настойчивее пробираются внутрь.

Я царапаю его спину, кусаю в плечо, и предатель тут же ловит мои руки, чтобы стиснуть их одной своей ладонью у меня над головой. Раньше мне это понравилось бы. Меня сводила с ума близость его тела, я умоляла его о прикосновениях, но сейчас мне хочется, чтобы все это быстрее закончилось.

А он будто нарочно тянет. Подушечки его пальцев находят клитор, обводят комок нервов, и я прогибаюсь в пояснице ему навстречу, потому что эти ласки все-таки пробуждают во мне что-то такое… Горячее тягучее томление в каждой клеточке.

Губы касаются моих подрагивающих ресниц, Мирон осыпает поцелуями все мое лицо. Он целует кончик моего носа, я всхлипываю, потому что не могу выносить все это.

Становится трудно дышать, я извиваюсь под предателем, и он переносит вес своего тела на локоть. Больше не давит так на мои едва не хрустнувшие ребра.

— Такая красивая, моя маленькая сексуальная фея, — его шепот заставляет меня кусать губы.

Я бы хотела слышать все это в наш первый раз. При других обстоятельствах. Я хочу гладить его тело и знать, что он весь мой. Хочу отвечать на его поцелуи, хочу стонать, не сдерживаясь, когда он гладит меня между ног.

Но этого уже не будет.

Его затуманенный взгляд больно царапает что-то в глубине моей души. Если честно, я вообще не уверена, что он отдает отчет своим действиям. И что он сейчас может четко анализировать мои реакции в ответ на его грубые настойчивые прикосновения. Мысли путаются в голове, руки меня не слушаются. Я стараюсь расслабиться, но выходит плохо.

Сдернув свои джинсы вместе с бельем пониже, Мирон притягивает мою руку к налитой кровью плоти и вынуждает обхватить пальцами твердый пульсирующий член. Моя ладонь скользит по нему чисто механически, когда два пальца вновь оказываются во мне, я сжимаю свои сильнее, и Мирон взрыкивает мне на ухо. Толкается бедрами в мою руку, гладкая бархатистая головка задевает клитор.

Его неровное дыхание щекочет шею, и я полностью сосредотачиваюсь на этом чувстве. Считаю его вдохи и выдохи про себя, снова зажмуриваюсь, потому что предатель обхватывает под коленкой мою ногу и отводит ее в сторону. Разглядывает меня, как уже делал недавно.

— Нежные у тебя пальчики, — кончиком языка он дотрагивается до моей нижней губы.

Мои руки вновь оказываются над головой. Я лежу под ним полностью голая и раскрытая, а на предателе все еще приспущенные джинсы. Как будто все, что происходит между нами, неважно. Так, рядовой быстрый секс.

Свободной рукой Мирон оглаживает мои изгибы. Начинает с талии, пересчитывает ребра пальцами. Спускается к бедру и сжимает ягодицу, приподнимая меня, чтобы теснее прижать к себе.

Горячий член касается низа живота. Выступившая капля на головке оставляет влажный след на коже.

— Сначала кончишь ты.

Круговые движения возвращаются на клитор. Он выбивает из меня оргазм, играя пальцами между ног и терзая зубами и губами мою грудь.

Слабый удар тока проходит по всему телу. Между ног после этой вспышки все ужасно чувствительно, но Мирон не дает мне прийти в себя. Наваливается, вжимает меня в диван и, обхватив себя кулаком, резко входит до упора одним жестким толчком бедер.

Глаза наполняются слезами от жгучей боли. Он слишком большой по всем параметрам, а я так и не могу расслабиться, вынужденно принимая его. В немом крике я приоткрываю рот, хватаю воздух сухими губами и прикусываю их до крови.

Сердце в груди замирает на первый короткий мир, когда предатель еще не двигается. А затем начинает бешено биться, грозясь вырваться наружу, когда Мирон чуть отводит бедра и толкается снова.

Не так все должно было быть.

Не так…

Это не романтично и не нежно. Кожа покрывается испариной от череды движений внутри, перед глазами все совсем мутно. Остатки короткого оргазма уже стерлись, и теперь со мной осталась лишь натянутость каждой мышцы в теле.

Монотонные толчки, успокаивающие поцелуи предателя, за которыми он не видитменя. Я стараюсь абстрагироваться от боли первого раза, постепенно даже становится лучше. Или я привыкаю, или что-то во мне лопается. Испаряется способность чувствовать в принципе.

Мирон дышит мне в шею, снова называет меня красивой. Присваивает себе. А я смотрю в потолок, на особенно глубоких движениях стискивая ногтями его плечи.

Счет времени давно потерян. Сколько все это продолжается? В какой-то момент толчки становятся резче, крупный член внутри меня пульсирует. Предатель кончает с глубоким грудным рычанием, валится на меня, продолжая стискивать ягодицы одной рукой. Я сейчас максимально вжата в его тело.

— Хорошая девочка, — довольно урчит он мне на ухо и откатывается в сторону, чтобы совсем меня не раздавить.

Я лежу тихо, свернувшись в клубок. Едва дышу, когда тяжелая рука ложится поперек живота. Мирон обнимает меня, перед этим успев натянуть джинсы. Он трется носом о мой висок, сдувает прядь волос, которая лезет ему в рот.

Он засыпает, а я пытаюсь собрать себя по кусочкам, чтобы хотя бы начать двигаться. Сбежать из этого дома, сбежать подальше от него. А еще я очень хочу в душ. Под настолько горячую воду, что коже станет больно.

Я бы терла себя наждачной бумагой, если бы это помогло.

Дождавшись момента, когда тело предателя за мной полностью расслабится, я осторожно убираю его руку со своей талии и вылезаю из его объятий, от которых прямо сейчас меня тошнит. Чтобы хоть как-то притупить восприятие окружающего мира, нахожу алкоголь в его шкафу и давлюсь янтарной жидкостью, что раздирает горло.

Взгляд падает на валяющееся на полу порванное платье. Я иду в комнату к Мирону и вытаскиваю из его шкафа первую попавшуюся кофту и спортивные штаны. Натягиваю все это прямо на голое тело.

Таксист всю дорогу бросает на меня взгляды в зеркало заднего вида, но ничего не спрашивает. Спокойно довозит до указанного адреса и подсвечивает мне дорогу фарами, когда я на едва гнущихся ногах иду до подъезда.

В душе я провожу не менее получаса. Тру себя мочалкой, выливая на нее содержимое из бутылочки геля для душа. Когда я зашла, она была почти новая.

Я так и не могу до конца поверить, что Мирон так поступил со мной.

Предатель.

Теперь он полностью заслуживает это звание.

Глава 22

Мирон

Когда я открываю глаза, мне кажется, что все произошедшее ночью — кошмарный сон.

Но потом в голове всплывают тихие стоны зефирки, я перевожу взгляд на бурые пятна на диване и моих джинсах и хочу дать в морду самому себе.

Желательно несколько раз до кровавых соплей. Потому что… Блять, я не смог уберечь ее от самого себя.

Я не просто упал на дно. Я пробил эту платину и все еще лечу вниз, без возможности увидеть конец.

Мне паршиво от одной мысли, что я сделал больно Динь-Динь. И не просто больно — я вообще не знаю, как описать это человеческими словами. Хочется выть от бессилия. Я сорвался, поддался на провокации маленькой невинной феи, не сумев удержать себя в руках.

Куда она вообще пошла после всего? Не сделала ли какую-нибудь непоправимую глупость?..

Первым делом я хлопаю по карманам в поисках телефона, но быстро понимаю, что хотя бы просто позвонить Диане все равно не получится. Ее-то телефон я разбил в приступе неконтролируемой злости.

Свой мобильник я нахожу на том же столе с разводами от виски. Снимаю блокировку с экрана и сразу попадаю на открытое приложение такси. Мне высвечивается просьба поставить пять звезд за заказ, и я лезу в информацию о поездке, чтобы увидеть маршрут.

Выдыхаю, когда в графе конечного пункта вижу адрес зефирки. Выходит, фея все же сбежала к себе, и, слава всем богам, она не пошла ночью пешком через добрую половину города.

Я нахожу ключи от машины на полу, сую голову под холодную воду прямо в раковине и быстро переодеваюсь. По дороге налетаю на гаишника и уже мысленно прощаюсь с правами, но мужик, скорее всего заметив мой бешеный взгляд, входит в положение и отпускает меня с миром, предупредив, что через перекресток стоит еще одна машина с мигалкой. Я даже и не думал, что так бывает.

В подъезд я пробираюсь вместе с каким-то мальчишкой. По лестницам взлетаю практически вслепую, мне в голову из раза в раз отдает флешбеками лицо Дианы. Лицо, которое я еще очень долго не забуду.

Кулаком стучу в нужную дверь. Один раз, второй, третий. Я слышу шаги по ту сторону, очень тихие, слух приходится напрягать максимально.

— Динь, пожалуйста, — прислоняюсь лбом к глухому полотну. — Клянусь, я тебя не трону. Могу здесь остаться стоять.

Но она не отвечает. Вместо этого в меня летят проклятия какой-то бабульки из соседней квартиры, когда я снова стучусь к фее.

— Ты кто такой вообще? Ходят здесь всякие! Вон пошел, или я сейчас в полицию позвоню. У нас какой участковый, знаешь? Церемониться с тобой не будет! Скрутит и на пятнадцать суток уедешь!

— Бабуль, идите сериал смотреть, — поворачиваю голову в ее сторону. — Пока ваш участковый здесь появится, меня уже не будет.

— Хам!

Женщина хлопает дверью, а я предпринимаю еще одну попытку поговорить с Динь-Динь:

— Прости меня, малышка. Если бы я мог все исправить…

Договорить не успеваю, потому что меня с ног до головы окатывает какой-то дрянью. К лицу и к одежде прилипают какие-то белые комки, все это стекает на пол, подо мной образуется мутная лужа.

— Так тебя! И не смей больше стучать, — разразившись смехом злобной ведьмы, бабка снова улепетывает к себе, а я, попытавшись стряхнуть комки с рукава куртки, понимаю, что она тупо развела муку с водой в тазике.

Впрочем, заслужил.

На ступенях я провожу около часа, пока действительно на этаж не поднимается участковый. Он вляпывается ботинком в лужу, замечает меня и сразу же спрашивает, что здесь произошло. Без стыда и совести я говорю ему, мол, так и так, стучал в дверь, законом вроде не запрещено, ногами и топором не размахивал, а тут слишком бдительная соседка.

— Разберемся.

Участковый выписывает бабке штраф за мелкое хулиганство прямо на моих глазах. Честно говоря, я на это не рассчитывал, потому что прекрасно понимаю, что бабулька скорее всего живет на одну пенсию. Когда мужик уходит, я отыскиваю на двери ведьмы номер квартиры и сую пару тысяч на закрытие штрафа в ее почтовый ящик.

На улице я разглядываю балкон зефирки. Смотрю на окна, пытаюсь увидеть в них хоть что-то.

Успехом не оборачивается ни одна попытка. Я не могу допустить того, чтобы Динь-Динь надолго осталась без связи, поэтому в ближайшем магазине техники я покупаю для нее телефон на замену и отправляю его с курьером, накинув тому по двойному тарифу, чтобы он подольше постучал.

Может, хоть ему Диана откроет.

В продуктовом трясущимися руками я покупаю сигареты. Все чаще перед глазами появляются искусанные губы Дианы, плечи и спину как будто сильнее начинает тянуть от оставленных ею же царапин.

Наизнанку выворачивает от мелькающих в голове воспоминаний. То, что я самый настоящий мудак — не подлежит никаким сомнениям. Мудак, обидевший девочку, которая ничего мне не сделала.

Я всегда слышал, когда мне говорили «нет». Несмотря на состояние. Исключений не было ни разу. А теперь вот появилось. С той, которую я должен был защищать.

Если Диана так и не захочет со мной разговаривать — я пойму. Пойму, но не отступлю. Щенком побитым буду за ней таскаться, лишь бы знать, что зефирка не задумала ничего плохого. Я буду рядом, даже если Динь-Динь в каждую нашу встречу будет желать мне смерти.

Мне нужно чем-то занять себя, поэтому я еду разбираться со вторым пунктом, из-за которого так быстро вернулся в Питер.

Волошин.

Гондон, который прессует Диану.

Мои знакомые умельцы уже успели вскрыть движение денег по его личным счетам, так что теперь эта свинья не отвертится. Если, конечно, захочет жить. Амбалов его закрыли сразу же после нападения. Повязали на краденой тачке, мне даже стараться не пришлось.

В кабинет к нему я захожу, как к себе домой. С ноги открываю дверь, отодвинув пищащую девушку, которая с самого лифта пыталась мне помешать.

— Павел Сергеевич? — пинком отодвигаю стул и бросаю на стол выписки с его банковских счетов.

— А вы, позвольте, кто? Люд, кто этот молодой человек и почему охрана его пропустила?

— Они на обеде… Я пыталась ему помешать, но…

— Людочка, идите заниматься своими делами, — встреваю в их перепалку. — Здесь намечается приватный разговор.

— Я не собираюсь с вами разговаривать! Люда, позови охрану.

Волошин включает большого злого начальника, но тут же затыкается, когда я тонко намекаю ему на махинации:

— Зовите, Людочка, зовите. Заодно пусть и они послушают, как триста тысяч только в этом месяце оказались на личном счете господина Волошина.

— Выйди! — злобно рычит Паша-хуяша, не забыв еще и кулаком хлопнуть по столу для убедительности. — Ты кто такой, сосунок?

— На вашем месте я бы не оскорблял человека, который может вас засадить, — качаю головой. — Ознакомься, Волошин, а я пока кофейку бахну.

Пальцами я подталкиваю документацию к Сергеевичу и, приметив неплохую кофемашину в его кабинете, сооружаю себе чашку эспрессо. Пью специально медленно, наблюдая, как меняется морда ворюги с прилизанной волосней.

И глаза-то у нас забегали, и галстук вдруг стал зажать. Чудеса прям творятся.

— Откуда у тебя это?

— У вас, — поправляю Пашу Сергеевича. — Уважительнее надо относиться к незнакомым людям. Как ты уже понял, дорогой мой, в данный конкретный момент я взял тебя за яйца. Метафорически, разумеется. Мне твои сморщенные и седые органы трогать не особо хочется.

— Что ты…вы хотите?

— Правильный ход мыслей, Паш. Ты бы хоть аккуратнее свои дела проворачивал, все же кристально. Или просто до этого никто не пытался отрубить тебе руку? Почему отрубить, спросишь ты? Так вот, воров раньше наказывали именно этим способом. Сейчас, конечно, все куда гуманнее, но никто не любит, когда его наебывают. Особенно когда наебывает человек, которому ты платишь зарплату.

Я беру театральную паузу, за которую Волошин успевает поседеть еще сильнее, и только потом продолжаю:

— А знаешь ли ты, Паша, что девочек обижать нехорошо?

На этом моменте я сглатываю, потому что сам вообще-то недалеко ушел от этой мрази. Но я-то хотя бы понимаю степень своего глобального проеба. И попытаюсь все исправить.

— Каких девочек? — едва шевелит губами Волошин.

— А у тебя их много? Агата и Диана Бодровские. Припоминаешь таких? Зачем боровов своих на девочку натравил, если у вас была договоренность?

— Мне нужны деньги. Срочно.

— Какая хорошая новость. Ну че, Пашка, таки натянули тебя на глобус за все твои делишки? Кто эти добрые люди? Я им даже поаплодировать готов. Ладно, а теперь к конструктиву. Берешь сейчас бумажку, берешь ручку и пишешь, что никаких претензий не имеешь. Ни к Агате, ни к Диане. Мне, кстати, тут еще нашептали, что ты женат.

— Жену не трогай. Не трогайте.

— Да я и не собирался. Но она в случае каких-то глупых действий с твоей стороны получит архив интересных видео, где ты вместо нормального массажного салона ходишь в какой-то блядушник. А у нее батя мент, да? Пусть и в отставке. Чувствуешь, чем это грозит? Такие мужики обычно очень любят своих дочурок. А тех, кто их обижает — закатывают в бетон. Тебе там не понравится, Паш, зуб даю.

Со скрипом, но Волошин пишет мне расписку об отсутствии претензий. А заодно и о том, что получил от Агаты крупную сумму в долг. А я пока открываю видео с участием Пашки и какой-то проститутки и специально ставлю громкость на полную.

— Выключи немедленно! — тут же срывается Волошин со стула, за что вполне ожидаемо получает удар под дых.

— Ты забыл волшебное слово.

— Пожалуйста, — сцепив зубы, блеет это козлик, и я все-таки выключаю запись, потому что самого от зрелища на экране начинает подташнивать.

Из его кабинета я выхожу с расписками и со стесанной костяшкой на правой руке. Не рассчитал немного, когда ставил финальную точку во всей этой истории, и кулак проехался по зубам ушлепка.

Любочка сразу же после меня забегает к Павлику, я слышу ее слезливые охи и вздохи и удовлетворенно улыбаюсь, когда Волошин гонит ее в шею с предложением вызвать полицию. Ссыт, падла.

Уже когда я оказываюсь в машине, мне перезванивает курьер. После приветствия парень мнется, и я догадываюсь, что это может значить.

— Не взяла? Или вообще не впустила?

— Взяла, но…

— Да говори ты уже, — рявкаю в трубку.

— Выкинула из окна. Сначала телефон, потом коробку со всем содержимым. Я подобрал, но там весь корпус всмятку. Можно на запчасти продать в принципе, начинка вряд ли пострадала, там железо прочное. Могу доставить вам…

— Себе оставь. Спасибо за попытку.

Сейчас меня радует даже такая новость. Потому что это говорит о том, что у Динь хотя бы есть силы швыряться предметами.

Глава 23

Диана

— Что с твоим телефоном? — Леся замечает, что я пользуюсь обычным кнопочным, едва ли не доисторическим устройством.

Подарок Мирона я выбросила, а других альтернатив у меня не было. Пришлось сначала искать «форс-мажорный» телефон, потом зарядку к нему, а потом идти восстанавливать симку, благо хотя бы все номера из записной книжки были на ней.

— Мой заглючил. Это временная мера.

— А починить можно? — с переживанием в голосе спрашивает моя новая подруга.

— Нет, не думаю.

Ей совсем не обязательно знать, что на самом деле от старого остались одни обломки, которые даже самый крутой мастер не соберет в целехонький телефон.

— Ты так резко сбежала тогда из клуба… — осторожно начинает Леся, спрятавшись за стаканчиком холодного кофе. — Я подумала, что это из-за меня. Ну, из-за моего поведения.

— Ни в чем ты не виновата. У меня просто появились сложные дела, я…забыла тебя предупредить. Прости.

— А зачем ты попросила Алекса проводить меня до общаги?

— Чего? — теперь моя очередь делать удивленное лицо.

— Он не отстал от меня, пока не довез на такси до общежития. Всю дорогу приставал со своими дурацкими вопросами, поперся меня до комнаты провожать, но наша вахтерша его не пустила.

— Демидова я просила всего лишь найти тебя. Думала, он просто скажет о моем уходе…

— Придурок, — шипит Леся сквозь зубы и с удвоенной силой принимается жевать трубочку.

Мы сидим за столиком открытой кофейни на одном из этажей торгового центра, куда Леся практически слезно вынудила меня прийти. Она выиграла какой-то конкурс статей с денежным призом и решила, как истинная девочка, купить себе пару новых платьев. Леся призналась, что до этого у нее просто не было возможности «пошопиться», потому что скромной стипендии хватало только на еду, а сейчас она побоялась заблудиться среди всех этих магазинов, поэтому и позвала меня.

— Слушай, по-моему, тот парень на тебя пялится. Да подожди ты, не оборачивайся так резко! — Леся дергает меня за руку. — Медленно поверни голову вправо на шестьдесят градусов. Примерно.

Играясь пальцами со своей трубочкой, я выполняю указания Леси и чуть не выпускаю стакан из рук. Потому что глаза, которые пытаются прожечь во мне дыру, я действительно знаю.

Мирон дергается, когда мы сталкиваемся взглядами, подается вперед, и его скрещенные в замок руки двигаются по столу. Рядом лежат какие-то бумаги в поблескивающем от освещения файлике.

— Ты знаешь его? — почему-то Леся переходит на шепот.

— Он нас не слышит. Но да, я его знаю. Пойдем отсюда, пожалуйста.

Уникальная особенность Леси — не спрашивать ни о чем лишнем. В ответ на мою просьбу она спокойно кивает и начинает собираться — натягивает куртку, проходится по губам бесцветной гигиенической помадой и, подхватив стакан с недопитым кофе, встает с мягкого кресла.

Больше на Мирона я не смотрю. Хоть это и дается мне сложно, я пытаюсь игнорировать его присутствие. Мало ли, как он здесь оказался. Возможно, у него вообще свидание с этой его Виолой.

А я видеть не могу этого человека, после того что он сделал. Если б можно было улететь на другую планету, я бы без раздумий это сделала, лишь бы больше никогда не сталкиваться с ним.

Ни-ког-да.

— Диан, постой.

Я цепенею от его голоса. Впиваюсь ногтями в ладони и закусываю губу, чтобы отвлечься от своего страха.

— Пойдем быстрее, — шепчу Лесе и ускоряюсь.

На мое плечо ложится тяжелая ладонь, и я шарахаюсь в сторону, едва не зацепив большую декоративную пальму. Леся, держащая меня за локоть, успевает убрать руку вовремя.

— Не трогай меня! — я хотела прокричать это, но, судя по отсутствию реакций людей вокруг, у меня получился какой-то невнятный хрип.

— Ты чего? — Леся ошарашенно хлопает глазами.

— Никогда больше не трогай меня, — игнорируя ее вопрос, я стреляю взглядом в сгорбившегося предателя.

— Мне нужно поговорить с тобой, — настаивает он.

— А мне — не нужно. Я не хочу с тобой разговаривать.

— Ди, все нормально? Охрану позвать?

— Не надо, Лесь. Я не знаю этого человека, он ошибся девушкой.

— Динь, пожалуйста. Клянусь, я тебя не трону.

Мирон делает шаг вперед, ко мне, а я по инерции отшатываюсь от него. Не могу. Пусть он просто уйдет.

— Диан?.. — растерянно выдыхает Леся, все-таки покосившись на охранника, который спокойно сидит на лавочке.

— Подожди меня, хорошо? Я быстро.

Я знаю, что он не отстанет, пока не добьется своего.

— Уверена?

— Да.

Предатель отходит метров на пять, я шаркаю ногами за ним. Останавливаюсь так, чтобы между нами было достаточно расстояния. Мирон замечает это и невесело усмехается.

— Присядем куда-нибудь? Ты не допила свой кофе.

— Ты следишь за мной? — спрашиваю в лоб. — Как ты узнал, что я буду здесь?

— Приехал к тебе, думал, попытаться еще раз, но увидел, как ты выходишь из подъезда. Не хотел сразу спугнуть, поэтому проследил, да.

— Ты ненормальный.

— Может быть.

Выносить молчание с каждой секундой все труднее. Заметив, как я оглядываюсь на Лесю, предатель протягивает мне те самые бумаги, которые я заметила у него на столе.

— Что это? — я хмурюсь, продолжаю держать руки в карманах.

— Возьми, Диан. Это гарантии, что Волошин больше ничего вам не сделает.

Я вчитываюсь в написанный от руки текст. Надо же, Мирону удалось освободить нас с Агатой из рабства ее бывшего работодателя. Но каким способом?..

— Что ты сделал? — продолжив хмуриться, спрашиваю я.

Взгляд падает на его руку. Когда я в тот день делала Мирону перевязку, костяшки точно были целыми, без всяких ссадин, от осколков пострадала внутренняя сторону ладони.

— Какая разница? Ты больше его не увидишь, обещаю. Ни его, ни его людей.

— А ты? — срывается с языка. — Ты ко мне тоже не подойдешь?

— Этого уже я не могу обещать. Мне очень жаль, Динь-Динь. Я не имел права так с тобой поступать и должен был держать себя в руках, несмотря ни на что. Мне пиздец как жаль, что я сотворил все это дерьмо.

— Ты можешь кое-что для меня сделать?

— Конечно, зефирка. Проси все, что захочешь.

— Не приближайся больше ко мне.

Мирон снова усмехается, чем злит меня еще сильнее.

— Спасибо тебе за это, — трясу бумагами перед его лицом. Это нервное. — Будем считать, что мы в расчете.

— В каком смысле?

— За ту ночь. Ты сполна расплатился, а теперь оставь меня в покое, пожалуйста.

— Совсем дура, Диан?

— Не смей меня оскорблять, — я съеживаюсь под его хмурым взглядом. — Или ты надеялся получить за эти расписки что-то еще?

— Тебя заносит, зефирка. Я не собирался ничего от тебя требовать, просто хотел сказать, что сейчас ты в безопасности.

Я фыркаю, потому что теперь не могу чувствовать себя защищенной. Особенно когда предатель находится так близко ко мне.

— Вас с подругой никуда подвезти не надо? — Мирон предпринимает еще одну попытку завязать нормальный разговор.

— Как-нибудь обойдемся без твоей помощи. Это все?

— Все, — цедит он сквозь зубы. — Хотя нет, я бы все-таки хотел компенсировать тебе разбитый телефон. Не понравился тот, который я послал с курьером? Не вопрос, здесь много магазинов. Выбери любой.

— Себе компенсируй отсутствие совести! — взрываюсь я. — Мне от тебя ничего не нужно.

Поставив на этом точку, я разворачиваюсь и иду к застывшей на месте Лесе. На ходу убираю бумаги от Волошина в сумку, в зеркале ловлю отражение Мирона. Он сверлит взглядом мою спину, сжав кулаки и скривив губы в какое-то зловещее подобие улыбки.

— Идем, — слишком резко обращаюсь к Лесе.

— Куда?

— Тебе же понравилось то голубое платье? Ты хотела вернуться и примерить его еще раз. На каком этаже был тот магазин? Вроде бы второй, да? Где здесь эскалатор…

— Диана, ты меня пугаешь. Все в порядке?

— В полном.

Мне с трудом верится, что Мирон оставил попытки следить за мной. Я постоянно оглядываюсь по сторонам, даже спрашиваю Лесю, не замечает ли она ничего подозрительного. Она только крутит пальцем у виска и называет меня параноиком.

— По-моему, тому парню ты ясно дала понять, что не хочешь его видеть. Сильно накосячил? — достав кошелек на кассе, спрашивает она.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Ладно, лезть не буду.

К концу нашего забега по магазинам у меня начинают гудеть ноги. У Леси в руках море пакетов, у меня только один с идеальными черными джинсами на замену моим старым с вытянутыми коленками.

В понедельник я как раз и надеваю их в университет, умудряясь на первой же паре зацепить новенькую пару гвоздем, торчащим из парты. Мало того что ткань трещит, так еще и на коже остается неприятно ноющая ссадина, из-за которой я вскрикиваю, привлекая тем самым к себе внимание всей группы.

Когда я все-таки занимаю свое место, мне хочется провалиться сквозь землю. У меня вообще бывает хоть что-нибудь в жизни нормально? Просто нормально… На хорошо и превосходно я уже и не претендую.

Ссадина на ноге болезненно пульсирует от каждого шага, так что я прихрамываю на левую ногу и шиплю себе под нос, когда ткань джинсов ее задевает. Хоть бери ножницы и вырезай дырку, честное слово.

После всех пар я встречаюсь со своим научным руководителем по курсовой. У меня уже есть кое-какие наброски и идеи, так что встреча проходит довольно быстро. Преподаватель дает мне новый вектор для подумать и отправляет с миром дальше собирать материал.

— Диан, подожди, — возле двери меня ловит человек, с которым я бы ни за что не хотела больше иметь ничего общего.

Таня. Та самая Таня, из-за которой меня чуть не изнасиловали в той самой сауне, где мы встретились с Мироном после долгого перерыва.

Все это время мы предпочитали делать вид, будто не знаем друг друга. Что ей понадобилось сейчас?

— Что ты хотела? — огрызаюсь, стряхнув ее пальцы со своего локтя.

— Извиниться. Я хотела извиниться перед тобой…ну…за тот случай.

— Извинения приняты. Все?

— Слушай, я правда не думала, что так все получится. Мне обещали приличных клиентов. Выпили бы, поболтали с ними, может, дали бы немного себя пощупать. Легкие деньги.

— Ты сама мне сказала, что у вас все прилично, а сейчас говоришь про «пощупать»?

— Не знала, что такие наивные девочки еще существуют. Мне казалось, что ты все должна сама понять. Ну кому надо платить просто за твое присутствие? Нет, такое иногда случается, это называется сопровождение, но и оно обычно заканчивается постелью. Ты же обратилась ко мне, потому что тебе нужно было сразу много денег. Вот, я дала тебе шанс их заработать. У меня, кстати, есть на послезавтра запрос на двоих, а у нас с тобой один типаж…

— Остановись, мне это больше не интересно, — я выставляю ладонь вперед, дав Тане понять серьезность моих слов.

— Как скажешь, — она закатывает глаза. — Только ты никому больше не рассказывай в группе про меня, хорошо? Не хочу, чтобы на меня косо смотрели.

— Я и не собиралась.

— Вот и славненько.

Таня с довольной улыбкой, едва не хлестнув меня своим хвостом по лицу, заходит в кабинет, из которого я только что вышла. У нас, кажется, один научный руководитель, даже темы немного похожи.

Вечером я занимаюсь написанием конспектов сразу по двум предметам. Не понимаю, как это поможет мне хоть что-то понять и запомнить, если я машинально переписываю все важное, чтобы добрать необходимый объем в десять страниц, но преподаватель обещал нам поставить зачет автоматом при наличии конспектов по всем темам из списка.

Телефон рядом загорается, на экране незнакомый номер. Мирон? Но не мог же он сменить сим-карту только ради этого?..

— Девушка, здравствуйте, — звучит незнакомый голос, когда, поразмыслив, я отвечаю на звонок. А вдруг там что-то важное?

— Здравствуйте.

— Это бармен из «Койота». Мы закрываемся, а у нас тут ваш…э-э-э…парень. Брюнет, высокий такой, вы у него «Зефиркой» записаны в контактах. Первым высветилось, когда я залез в список вызовов.

Вспоминаю, что Мирон мне действительно звонил пару часов назад. Это уже превратилось практически в ритуал. Он звонит, я не отвечаю.

— Он вас подговорил?

— Нет. Он вырубился у меня за стойкой. Вы бы забрали парня, а то выкидывать его на улицу мне как-то не очень хочется.

— Вырубился?

— Перебрал, основательно так. На такси его тоже не отправить, водители отказываются брать. Я на полчаса еще могу задержаться, максимум. Приедете?

— Нет.

Я скидываю вызов и возвращаюсь к конспекту. Пишу пару предложений, а потом перезваниваю по номеру Мирона, чтобы узнать адрес.

Да это же другой конец города!

Глава 24

Я приезжаю в филиал ада на такси, потратив на это целых пять сотен. Почему филиал ада? Потому что бар расположен в таком месте, что здесь тебя с легкостью могут ограбить, изнасиловать, убить, потом выполнить второй пункт еще раз и лишь после этого сбросить в ближайший мусорный бак, где никто искать не будет.

— Зефирка? — усмехается какой-то парень из-за барной стойки, когда я вхожу внутрь.

— Диана, — поправляю его. — Здравствуйте. Я за своим…знакомым.

— Так вон он, — бармен кивает головой на диванчик у стены. — На себе потащишь?

Упс. А вот это-то я и не учла. При всем желании я не смогу поднять Мирона. Если до такси его донесет этот парень, то как я потащу предателя в его квартиру? Вариант бросить его здесь играет новыми красками.

— Понятно, — хмыкает звонивший мне. — За небольшое вознаграждение я тебе помогу. Пять тысяч, и сделаю все в лучшем виде.

— Но у меня нет столько с собой…

— Зато у парня твоего есть. Судя по марке виски, которое он тут пил.

— Хорошо. Где его кошелек?

— Понятия не имею, он телефоном расплачивался. Обгоняя твои мысли, нет, я по его приложениям не лазил и деньги себе не переводил. Все-таки капля честности и совести во мне есть, к сожалению. Да и это можно будет легко доказать потом.

— Я согласна на пять тысяч.

— Ну еще бы.

В машине я постоянно отодвигаюсь на заднем сиденье от Мирона, потому что с каждым поворотом он все сильнее заваливается набок. В итоге я оказываюсь прижатой к двери, а голова предателя лежит у меня на коленях.

Как вообще можно было так напиться? Хоть бы место получше выбрал…

— Куда сгружать? — спрашивает меня Никита, как он ранее представился, когда мы поднимаемся в квартиру Вертинского.

— На диван, если можно.

— На коврике его не хочешь бросить в качестве наказания?

Ник хмыкает, когда я отрицательно мотаю головой, и дотаскивает Мирона до дивана в гостиной. С оплатой его услуг мы разобрались еще в баре, так что у парня нет никаких причин задерживаться. Он салютует мне на прощание и выходит из квартиры, прикрыв за собой дверь.

Простояв примерно минуту на одном месте, я тоже хочу уйти, но предатель внезапно приходит в себя. Кашлем он прочищает горло, принимает сидячее положение, зацепившись рукой за спинку дивана и подтянув себя.

— Черт… — Мирон растерянно оглядывается по сторонам, так и не заметив меня.

— Ты у себя в квартире.

От моего голоса он дергается. Трет глаза и находит меня взглядом.

— Это сон?

— Да, это твое подсознание, — я специально говорю громко, потому что знаю, что голова у предателя сейчас раскалывается. По-другому и быть не может.

— Вообще не удивительно, Динь. Ты постоянно у меня в голове, — невесело усмехается Мирон и откидывается назад.

Он что, правда поверил моим словам?

То есть Мирон думает, что я — иллюзия из его мыслей?

— Блять, хреново-то как…

— А нечего было столько пить, — язвительно замечаю, наблюдая, как он снова морщится.

— Покопайся еще в моем подсознании, фея. Если ты ненастоящая, должна знать, почему я так нажрался.

— Почему? — быстро выпаливаю, вцепившись пальцами в дверной косяк.

— Диан? — предатель распахивает глаза.

Я жалею о том, что не ушла раньше. Разглядывая Мирона, сидящего натом самомдиване, я словно оживляю в памяти картинки своего первого раза. Картинки, которые кислотой хочется выжечь изнутри.

Подойдя к окну, я открываю его настежь, чтобы глотнуть свежего воздуха. Мне еще в лифте ехать несколько этажей, не хотелось бы упасть в обморок от подступившей к горлу горечи прямо там.

За моей спиной раздаются шаги, и я вся сжимаюсь. Повернуться не решаюсь, потому что если вдруг Мирон решит приблизиться ко мне сейчас — лучше уж в окно. Но он всего лишь скрывается в ванной.

Проходит минут пять, прежде чем он выходит из нее. С мокрыми волосами и частью футболки сверху где-то по грудь. Его губы практически синие, сам он дрожит и морщится, проводя ладонью по голове, чтобы капли воды не заливали лицо, а скатывались на спину по затылку.

— Так как ты здесь оказалась? Ну, и я заодно.

— Мне позвонил бармен из той помойки, где ты пил. Выбрал последний набранный номер.

— И ты сразу приехала? — улыбается предатель, разглядывая меня.

— Не сразу. Я долго думала, перед тем как это сделать. Очень хотелось бросить тебя там, но потом я нашла на карте это место и почитала отзывы. Каждый второй писал, что больше ни за что в жизни туда не сунется. Мне стало жалко тебя.

— Жалко, значит, — как-то многозначительно повторяет Мирон. — Даже после того, что я с тобой сделал?

— Мне пора.

Я пытаюсь добраться до выхода, но Мирон перекрывает мне путь собой. Его ладонь мягко обвивается вокруг моего запястья, он останавливает меня таким способом, в этот раз контролируя свою силу. Если я дерну рукой, уверена, он разожмет пальцы.

— Поговори со мной, Динь-Динь. Выскажись, наори, ударь в конце концов, — подушечками пальцев он поглаживает кожу.

— А что это изменит? — с напускным равнодушием спрашиваю я. — Подсказка — абсолютно ничего. Время назад не отмотать.

— Разочаровалась во мне навсегда?

— Да.

— Врешь ведь, Диан.

Захлебываясь воздухом, я отшатываюсь, когда губы Мирона приближаются к моим. Заношу руку, чтобы влепить предателю пощечину, но почему-то не могу ударить его. Мышцы каменеют в паре сантиметров от его щеки, и удара не происходит.

— Что останавливает? — накрыв своей ладонью мою с тыльной стороны, Мирон сам прижимается щекой к ней.

— Слишком много чести.

— Язвить научилась. У тебя неплохо получается, зефирка.

Отпустив руку, Мирон сбоку обходит меня и закрывает окно, о котором я совсем забыла. У него вся футболка на спине вымокла, и от каждого соприкосновения с тканью предателя потряхивает. Наверное, в ванной он окатил себя ледяной водой, чтобы хоть немного прояснить сознание. Иначе так бы и дальше думал, что я всего лишь призрак его алкогольных галлюцинаций.

— Останешься здесь? Я не трону тебя, Динь-Динь, слово скаута.

— Ты никогда не был скаутом.

— Пожалуйста.

В одном этом слове так много боли… Каждая буква пропитана отголосками чего-то темного и ядовитого. Что-то незримое подталкивает меня сделать шаг навстречу продрогшему предателю.

— Почему ты напился?

— У меня умер отец. Узнал пару часов назад, или уже больше.

Я замираю, пытаюсь осознать только что сказанное Мироном.

— Мне жаль, — говорю с замиранием. — Мне правда очень жаль. Это…это ужасно.

— У нас с ним никогда не было нормальных отношений. В недавнюю нашу встречу, когда я уезжал, мы наговорили друг другу кучу всего, потому что отец решил продать квартиру моей матери, не обсудив это со мной. Это был наш последний разговор.

Предателю очень тяжело даются эти слова. По его голосу я чувствую, что он дико сожалеет. Самое страшное, что ничего уже не исправить. Каким бы ни был его отец, уверена, знай Мирон все заранее, он бы постарался что-то изменить.

— Как это случилось?

— Инфаркт. Его новая жена сказала, что отец много пил в последнее время. Отмечал успешные сделки, вот и доотмечался, — кривит лицо предатель.

Я не могу уйти сейчас. Не могу оставить его наедине с этой болью. Даже несмотря на то, что у меня внутри болит все из-за его поступка.

— Сам не думал, что меня так размотает, если честно. Вливал в себя вискарь, а меня вообще не брало. Ни в одном глазу не было. А в какой-то момент просто отключился. Совсем не ожидал тебя увидеть, когда глаза открыл. Думал, меня уже на органы пустили, а тут ты. Вся такая будто из моего сна.

— У меня не получилось уйти до твоего пробуждения. Так бы ты и не узнал, что я вообще здесь была. Мне, кстати, помог бармен из того места, не за бесплатно, разумеется.

— Я тебе верну все.

— Себе верни, — фыркаю. — Стала бы я на тебя еще свои деньги тратить. Мы вскрыли твой телефон, пароль в виде твоего лица — вещь очень не…

— Останешься? — перебивает меня предатель.

Вскидывает голову и смотрит внимательно в мои глаза. Мне становится неловко.

— Останусь. Если ты не будешь трогать меня.

— Динь… — тяжело вздыхает Мирон. — Этого больше не повторится, я клянусь тебе. Лучше обе руки себе отрублю, чем еще раз обижу тебя, зефирка.

— Ты уже весь замерз. И я заодно, — вру, потому что о себе предатель сейчас думает в последнюю очередь. — Закрой окно, пожалуйста.

— Как скажешь, моя маленькая командирша.

После этого Мирон наливает полный стакан воды и осушает его одним махом. Кадык на его шее дергается с каждым большим глотком, и я залипаю на это зрелище.

Я не хочу сближаться с этим человеком еще раз, но мне все больше начинает казаться, что никуда предатель из моей головы и не уходил. И из сердца тоже.

— Ты все испортил, — выпаливаю под натиском эмоций. — Зачем ты это сделал?! Боже, зачем только нужно было все это…

Не успеваю отшатнуться, прежде чем Мирон меня обнимает. Так крепко, что не вырваться. Но я все равно колочу его по спине кулаками, вымещая всю свою обиду. Не сдерживаясь. Со всеми силами, на которые только способна.

— Тише, Динь-Динь. Ручки себе не повреди, — он зарывается пальцами в мои волосы, массирует затылок. Нас обоих трясет то ли от холода, то ли от бушующего внутри груди урагана. — Хочешь отмутузить меня на ринге?

— Хочу… — я цепляюсь за возможность. — Подожди, где?

— На ринге в тренажерном зале. Купим тебе розовые перчатки, покажу пару приемов и буду поддаваться по полной программе. Хочешь?

— Не хочу розовые.

— А какие?

— Красные. Чтобы под цвет твоей крови.

— Кровожадная такая, я тебя уже боюсь.

Сложно оставаться серьезной, когда предатель переводит все в шутку, сглаживая таким образом острые углы. Эмоции захлестывают, и я не могу нормально себя контролировать. Такое чувство, будто я балансирую в открытом океане без сил, и мне приходится отплевываться от каждого нового витка волны, накрывающего с головой.

Помощи ждать неоткуда, даже никакая коряга рядом не проплывает, чтобы можно было зацепиться за нее. Так и остается держаться лишь на собственном упрямстве.

— Спать хочешь?

Я отрицательно мотаю головой. Совсем не хочу. У меня прилив адреналина, из-за которого я теперь, кажется, до утра не сомкну глаз.

— Тогда посмотрим что-нибудь?

— Мелодраму.

— Диан…

— Самую слезливую, какую только можно найти.

— Если учесть, что из моей крови еще не выветрился весь алкоголь, я смогу это пережить.

На диване мы устраиваемся далеко друг от друга. Я нахожу в поиске действительно что-то очень романтичное и слезливое и уже к середине фильма начинаю подшмыгивать носом, обнимая подушку, чтобы мои руки нечаянно не потянулись к предателю.

Помню, как раньше мне всегда нравилось что-то смотреть, притулившись к нему под бок. Даже Агата закрывала на это глаза и спокойно разрешала мне использовать Мирона в качестве большой теплой подушки, на которую можно закинуть и руки, и ноги. У нас были абсолютно невинные теплые объятия, я скучала по ним очень долго, когда предатель исчез из моей жизни.

— Думал, ты будешь обходить меня десятой дорогой, — внезапно признается Мирон.

— Я пыталась. Но почему-то все дороги ведут к тебе. И я осталась только потому, что тебе сейчас плохо. Утром я уйду, и мы оба забудем об этом. Занесу твой телефон в черный список, чтобы больше никто мне с него посреди ночи не звонил.

— А мне казалось, что ты уже выросла из этих глупостей в виде черного списка.

— В каком смысле? — я даже отрываю голову от подушки.

— Уже забыла, как ни с того ни с сего отправила меня туда?

— После того, как ты написал мне то ужасное сообщение! Это ты сказал, что устал от меня! А я всего лишь решила облегчить тебе жизнь. Мне нужно было сидеть и ждать твои рассказы о…о…одругих? Я бы не смогла так.

— Ты что несешь, фея? Надышалась от меня? — Мирон подается вперед и облокачивается о свои колени. Поворачивает голову, наблюдая за тем, как я тоже сажусь, забившись в угол.

— Катись ты…от меня подальше, — я моментально спрыгиваю на пол, потому что мне обидно все это слышать.

Предатель пытается выставить меня дурочкой, а я устала защищаться от него.

— Стоять.

Я слишком активно размахиваю руками, поэтому Мирону не составляет труда перехватить запястье ладонью. Его пальцы обжигают подобно раскаленному клейму. У меня в голове щелкает какой-то переключатель, и я впадаю в оцепенении от его касаний.

Меня здесь нет. Нет, нет, нет…

— Эй, Диан? Тш-ш, не трогаю я тебя. Видишь? Ты можешь уйти.

Но давление с запястья не пропадает, а я по-прежнему стою, как приклеенная, на том же месте.

— Смотри сюда, — Мирон встает передо мной. — Мои руки. Я тебя не держу. Ну же, зефирка, возвращайся.

Глава 25

Мирон

Я не прикасаюсь к Диане, но она продолжает дрожать. В глазах — ничем не прикрытый страх, взгляд напоминает раненую косулю. Она никак не может успокоиться, а я понятия не имею, какие слова подобрать в этой ситуации.

— Динь-Динь, пожалуйста. Это чертовски пугает, — я отхожу еще на шаг, чтобы дать фее больше личного пространства.

Примерно через минуту напряженной тишины она отмирает. Часто хлопает ресницами, выражение на лице становится осмысленнее. Но подходить к зефирке я все равно не решаюсь, чтобы ненароком не спровоцировать еще один приступ паники.

— Я просила больше не трогать меня, — едва не всхлипывая, шепчет Диана. — Ты обещал.

— Прости, малышка, это вышло на автомате. Я всего лишь хотел тебя остановить, — сажусь обратно на диван и киваю на место рядом, намекая Диане присоединиться. — Что ты там говорила про сообщение, которое я тебе отправил?

— Ничего.

— Диан… — устало выдыхаю я. — Ты просила относиться к тебе серьезно, я предлагаю поговорить по-взрослому. Но ты упорно сопротивляешься, уходишь в отказ и убегаешь от меня.

— Что ты хочешь услышать? Как будто ты не помнишь, о чем сам писал мне.

— Я не «не помню», я не знаю. Понятия не имею, о чем ты сейчас говоришь.

— Ты написал, что я тебе надоела. Что тебе надоело нянчиться со мной. Сказал, что между нами все кончено и ты хочешь найти себе нормальную девушку, а не переписываться со мной.

— Найти нормальную девушку? А ты в курсе, что мы как бы и не встречались официально? Динь, ты вообще когда-нибудь от меня слышала что-то подобное? Я никогда не ставил никакие рамки на то, что происходило между нами. Да я в принципе их не ставил никогда.

— Это меня немного смутило. Но какая разница? Я думала, что ты это специально для меня сказал, потому что в наших разговорах я несколько раз поднимала эту тему.

— А я всегда с нее съезжал, — усмехаюсь, сверля взглядом надувшуюся зефирку.

Диана всегда злилась на меня за это, а я не хотел, чтобы она зацикливалась на мне. Думал, что малышка должна жить полной жизнью, вместо того чтобы часами пропадать в телефоне и упускать из-за этого все прелести столичной жизни в выпускном классе.

Короче, был для нее мудаком, чтобы нечаянно не разбить всмятку хрупкое девичье сердце, а в итоге все-таки сделал это. Пусть и чуть позже.

Динь-Динь в свое время пришлось переехать из нашего родного города в Москву вместе с сестрой. Агата сбежала от моего друга, прихватив с собой мелкую, но мы с феей оставались на связи. Я просто не мог прекратить все это, честно говоря, мне и не особо хотелось. Висел на телефоне целыми днями, как девочка-подросток. Пока она не решила поставить точку.

— Почему ты сейчас меня об этом спрашиваешь? — она хмурится и, вероятно устав стоять на ногах, садится на расстоянии метра от меня, отгородившись ворохом подушек.

— Потому что не я написал тебе то сообщение.

— Что за чушь?

— Это не чушь, Динь-Динь. Не я отправлял тебе это.

Со стороны слышится удивленный вздох. Диана яростно мнет уголок подушки и смотрит на меня расширившимися зрачками. Ее губы приоткрыты, а розовый язычок то и дело бегает по ним.

— А кто? — сглотнув, спрашивает меня Динь-Динь.

— У меня есть несколько вариантов, но точно я пока тебе не могу сказать. Теперь хоть понятно, за что я удостоился чести черного списка от тебя. Ты меня с таким упорством туда заносила, зефирка, что сложилось ощущение, будто я тебя в подвале десять лет держал, а потом попытался извиниться. Я себе всю голову сломал, что же такого сделал, а на деле все оказалось куда проще.

— Это все из-за меня, да?

— Нет, малышка. Ты была доверчивой наивной девочкой, — хочу сказать, что вообще-то ничего и не изменилось, взять хоть ту ситуацию с сауной, но решаю промолчать. А то снова придется Диану у двери ловить, еще и не используя рук при этом. — Стоило просто нормально поговорить со мной, но чего уж теперь об этом.

— Чувствую себя последней дурой.

— Дурочкой, — поправляю ее. — Ты пока уложи эту мысль в своей головке, я скоро вернусь.

— Куда ты? — вырывает у феи, когда я встаю с дивана.

Продемонстрировав зефирке пачку с не очень привлекательной надписью, я выхожу на балкон. Щелчок зажигалки, и я вдыхаю в легкие горький дым, выпуская через секунду его в воздух. Кручу телефон в руках и думаю.

Была у меня в то время одна краля, которая вечно крутилась рядом. Ее брат обучал меня азам программирования, мы часто зависали на их квартире. Женя как-то раз спросил меня, почему я постоянно зависаю в телефоне, а Марго в это время терлась рядом.

«А» плюс «Б», получаем накрученную идиотским сообщением даже не от меня зефирку. А с учетом того что Диана и так была ни в чем не уверена и периодически устраивала мне проверки на прочность, эти якобы мои слова стали для нее грандиозным финалом. Она же по природе своей очень импульсивна.

А еще упряма, поэтому пойти на попятную уже не могла. Даже если и хотела.

Сигарету я тушу в пепельнице, пачку оставляю рядом на подоконнике. Не раз еще я сегодня здесь появлюсь. В обычной жизни к этой дряни не особо тянет, но вот в стрессе начинаю смолить как не в себя. Это даже и сигареты-то не мои, я их перекупил у какого-то мужика в баре, потому что свою пачку опустошил за час.

Зефирка выглядит умиротворенной во сне. Меня не дождалась, сил уже не хватило. Уснула, завалившись в полусидячем положении на подушки. Зато хоть теперь не хмурится и не пытается убить меня своими красивыми глазами.

Перенести бы ее отсюда, да разбудить боюсь. Только и остается, что заменить чудом не заслюнявленную подушку собой и поправить фее волосы, чтобы те не лезли в рот.

Диана периодически ерзает на мне, руку закидывает и носом трется о грудь. Хоть так. Хотя бы сейчас она меня не шугается и волком не смотрит.

Сам тоже как-то неожиданно вырубаюсь. Вроде секунду назад смотрел бокс без звука, а теперь уже солнце в харю бьет и никто сверху не придавливает. Ну и куда зефирка делась? Опять деру дала по-тихому?

Прислушиваюсь, в ванной льется вода. Ускакала принять утренний душ? Я бы на ее месте тоже не отказался, у меня футболка чем только не воняет. А фея об нее щекой елозила.

Без всякой задней мысли я достаю из шкафа кофту и, особо не думая, по инерции давлю на ручку, чтобы зайти в ванную. Вообще-то надо было постучать, но у меня мозг после вчерашней алко-вечеринки на одного плохо соображает.

Дверь поддается, и я вхожу. На автомате. А потом замираю, потому что глаза тут же выхватывают за стеклянной перегородкой силуэт Дианы. По ее точеной спине стекает пена, пальцы вплетены в тяжелую мокрую копну волос. Она что-то напевает себе под нос, и я делаю еще один шаг вперед. Меня словно невидимыми канатами тянет к ней.

Я знаю, что могу напугать Диану, но ноги словно прилипли к полу. А глаза к ней.

Вода смывает мыльную шапку с ее головы, зефирка собирает волосы на какую-то палочку, похожую отдаленно на карандаш, и берет бутылку геля для душа с полки. Когда ее ладони начинают скользить по телу, у меня перехватывает дыхание.

Момент, когда Диана поворачивается ко мне, я упускаю.

— Мирон! — фея вскрикивает и отшатывается к стене, прикрывает грудь руками. Через секунду раздумий закрывает еще и то, что находится между ее стройных ног.

Стекло запотело, поэтому вижу я не четко. Но это не мешает мне, как подростку, продолжать пялиться на нее, пожирая глазами.

— Выйди немедленно!

— Не могу, — отвечаю ей, сглатывая. Я реально прилип к месту, на котором стою.

— Пожалуйста!.. — в ее голосе слышится паника.

Только даже она не способна остановить мои мысли из категории «для взрослых». Я бросаю толстовку на стиральную машинку и шагаю вперед.

Диана не может отвести взгляд от меня. Ее глаза хаотично бегают по моему телу, она часто дышит и вздрагивает от каждого моего шага.

Когда я открываю стеклянную створку, Динь-Динь швыряет в меня мочалкой. Одна ее рука по-прежнему лежит поперек груди, а в меня теперь летят снаряды потяжелее. Но у мужиков нет столько баночек, сколько обычно стоит в ванных у женщин, поэтому все быстро заканчивается без серьезного урона.

В то время как я продолжаю наступать.

— Спокойно, зефирка.

— Выйди, выйди, выйди! — тараторит она, зажмурившись.

Воздух со свистом влетает в ее легкие, когда я оказываюсь совсем близко. Чтобы не трогать Диану, я упираюсь кулаками в стену рядом с ее лицом и смотрю исключительно на ее закрытые глаза.

— Я не хочу, чтобы ты меня боялась.

Карандаш из тяжелой копны вылетает, не удерживая ее, и волосы падают Диане на плечи. Оторвав от стены одну руку, я убираю кончики, с которых по ее телу стекает вода, от ключиц, а после провожу по этому же месту языком.

Пусть я и выгляжу сейчас как гребаный маньяк, Диана слишком сладкая, чтобы оторваться от нее.

— Открой глаза, трусишка.

— Уходи… — пищит она.

— Если бы это было в моих силах.

Ее грудь быстро поднимается и опускается, пальцы впились в кожу так сильно, что Диане, наверное, больно от этого.

— Помнишь, как тебе было хорошо со мной? Не в тот последний раз, — шепчу я ей на ушко, не забывая прикасаться губами к нему. — Сегодня не будет больно, я просто немного тебя потрогаю.

— Н-нет…

— Точно нет? А так? — мои пальцы обводят выступающую тазовую косточку, и я чувствую, как на теле Дианы мгновенно выступают мурашки.

Она не подпустит меня к себе, если я не буду наглым. Просто закроется и отстранится еще больше. Поэтому мне нужно как можно быстрее напомнить фее о том, что я вообще-то не настолько подонок. И умею делать так, чтобы она стонала не от боли.

Никакого времени на подумать для зефирки. Или так, или она сбежит от меня в истерике.

Первым делом — заставить ее перестать закрываться от меня. Для этого приходится перехватить ее тонкие запястья над головой одной рукой и тут же начать целовать Диану, чтобы у зефирки не было времени все осознать.

В особенности осознать наличие моей ладони на ее груди.

Достаточно один раз скользнуть по соску, как он превращается в маленький розовый камешек. Проделав то же со вторым, я разглядываю результат своей работы, пока свободное место в паху моих джинсов стремительно сокращается.

Лежать, приятель, это не твой момент.

— Совсем не больно, правда, малышка? По школе от одного до десяти, насколько тебе приятно?

— Один, — Диана пытается вырвать свои ручки. — Выпусти меня!

— Тш-ш, маленькая фурия. Давай попробуем поднять оценку хотя бы до двух?

Я наклоняюсь и вбираю один сжавшийся сосок в рот. Одновременно с этим мои пальцы оказываются у зефирки между бедер, я успеваю прижать ладонь к ее промежности прежде, чем упрямица плотно сдвинет ноги.

— Ты знаешь, что уже мокрая, Динь-Динь? — мои пальцы без труда проскальзывают между нежных складочек.

Стоит мне отыскать клитор и всего лишь слегка надавить на него, Диану выгибает ко мне. Она резко распахивает свои глаза и режет меня таким взглядом, что я буквально чувствую, как в грудной клетке ломаются ребра.

— Я знаю, что никогда в своей жизни не ненавидела кого-то так же сильно, как тебя, — все это Диана выговаривает тихо, но стали в ее голосе не меньше, чем если бы она прокричала сейчас мне в лицо.

Отпустив ее руки, я выхожу из душевого уголка и, сорвав с петель большое полотенце, протягиваю его Диане. Фея сразу же заворачивается в него и пытается обойти замершую статую в виду моего тела, едва не поскальзываясь на мокрой плитке.

Пора принимать поздравления, я в очередной раз облажался.

— Диан, — я преграждаю ей путь. — Я хочу все исправить.

— Зачем? Чтобы ты и дальше считал меня маленькой дурочкой, с которой можно повеселиться? Тебе недостаточно было один раз меня унизить? — пальцами Диана разрушает наспех сделанный узел на груди, полотенце под тяжестью собственного веса слетает с нее быстрее, чем я успеваю моргнуть. — Давай, трахни меня! Тебе ведь только это нужно!..

Как же дико это звучит из ее уст. И дело даже не в том, что она в корне не права. Просто вот это «трахни меня» совсем не вяжется с образом моей вечно смущающейся феи.

— Хреново вышло все, — выдыхаю в потолок. — Я тебе кофту принес, оденься хоть, а то дрожишь от холода.

— Как великодушно с твоей стороны.

— Огрызайся, если хочешь. Мне не нужна возможность просто тебя трахнуть, Диан, мне важно сделать так, чтобы ты от меня не шарахалась. И вот там, — я щелкаю пальцами в сторону душа. — В какой-то момент ты начала кусать свои губы уже не от страха.

Диана злится. Но пусть лучше так, чем она будет впадать в оцепенение рядом со мной. От своего я все равно не отступлюсь.

Глава 26

Диана

— Ты слышала, что после финала «Мисс Весны» нам хотят снять базу отдыха для всех желающих, у кого средний балл выше четверки? — у Леси горят глаза, когда она спрашивает меня об этом.

— Вроде бы сегодня в группе говорили об этом. Но я все равно никуда не поеду, так что для меня это бесполезная информация.

— Почему не поедешь? А я как раз хотела тебя позвать. Говорят, там будет огромный бассейн практически под открытым небом. Поехали, а? В общаге на выходных будут тараканов травить, нашему этажу сказали с вещами и на выход. Мне не хочется ночевать на вокзале.

— Можешь у меня переночевать, — улыбаюсь взбудораженной Лесе, отпивая кофе из пластикового стаканчика.

— Спасибо, но лучше я вытащу тебя на базу, — подмигивает она мне. — Соглашайся, Ди, что ты теряешь? Там будет очень много людей, они даже не вспомнят о тебе. Займем одну комнату на двоих, повеселимся. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста. Пожа-а-алуйста…

— Боже, ты и мертвого уговоришь. Хорошо, поехали. Так где, говоришь, расположена эта база отдыха?

— Сейчас я тебе все расскажу…

В пятнадцать минут перерыва Леся не укладывается, поэтому мы договариваемся встретиться после пары в холле нашего университета. Я жду ее на лавочке возле специальной станции, где можно зарядить практически что угодно. Мой телефон совсем не держит батарею, и это становится огромной проблемой, потому что таскать с собой севший «кирпич» — так себе занятие.

Придется, наверное, сказать сестре, что я потеряла свой телефон и мне нужен новый. Буду отдавать ей часть суммы с каждой стипендии. Может, даже к концу года полностью верну долг.

— Чего грустишь, Китти Кэт? — бедро Алекса ударяет по моему, когда он проскальзывает по скамейке вплотную ко мне. — Это что у тебя за монстр?

Демидов кивает на мои колени, где как раз и лежит старичок с кнопками.

— Это телефон, а ты буржуй. Что, хочешь сказать, у тебя никогда такого не было?

— Не-е, был, конечно, но этот уж совсем доисторический. Так ты над ним слезы льешь?

— Я не плачу.

Алекс роется в рюкзаке, и рядом с моим старичком появляется новенькой модели смартфон в прозрачном стекле. У него трещина на экране справа, но это его совсем не портит.

— Я его продавать нес, но, думаю, тебе нужнее. Держи, — поверх телефона приземляется зарядный кабель. — Блок у тебя дома найдется? У меня нет с собой запасного.

— Ты же понимаешь, что я не могу его взять? — хмурюсь, вернув все это добро Алексу в руки. — Тем более у тебя уже нашелся на него покупатель.

— Обломится. Диан, я же не дарю его тебе. Отдашь потом, а пока тебе нужнее. У меня, может, свой корыстный мотив имеется.

— Это какой же? — я поворачиваюсь к Алексу и выгибаю брови домиком.

Демидов расплывается в широкой ухмылке сытого кота, смотря куда-то вправо. Проследив за его взглядом, я замечаю вприпрыжку идущую к нам Лесю. Только вот по мере приближения ее боевой настрой сходит на нет.

— Замолви за меня словечко, а то твоя подружка окончательно раздавит мою самооценку, — шепчет он так, чтобы никто больше не услышал.

— Ты хочешь затащить Лесю в постель?

— Может быть. Эй, — он машет пальцем у меня перед глазами в знак протеста, когда я аккуратно ровно в подошву пинаю его ослепительно белые кроссовки. — Я за обоюдное удовольствие, ей тоже понравится, поверь. Привет, красивая.

Алекс обращается к Лесе, когда та подходит к нам, но она делает вид, что в упор его не замечает и здоровается только со мной:

— Еще раз привет, Диан. На улице такая погода хорошая. Не хочешь прогуляться?

— Я что, какая-то шутка для тебя? — криво усмехается Демидов. — Даже не поздороваешься?

Губы Леси сжимаются в тонкую линию.

— Вообще-то я хотел предложить вам себя в роли извозчика в эти выходные, чтобы вы не тряслись в вонючем автобусе, но предложение действительно только для культурных девочек.

— Ты тоже собираешься на базу? — спрашиваю я Алекса.

— Университетская попойка? Как я могу такое пропустить? Так что, — его рука перемещается на Леськино бедро, и Демидов сжимает пальцы. — Будешь со мной поласковее?

Из моей груди вырывается смешок, когда маленькая ладошка Леси встречается с мужской небритой щекой. Причем мгновенно. Она отскакивает от Демидова и показывает ему средний палец, пока тот трет покрасневший след на лице и шевелит челюстями, потому что вдарила Леська ему будь здоров.

— Понял, — ухмыляется пострадавший и встает с лавочки. — Китти Кэт, ну хоть ты меня не обижай, а то вместо пьянки в выходные я запрусь дома и прорыдаю в подушку с вечера пятницы по утро понедельника.

— Ты о чем?

— Телефон возьми, оцени мой бескорыстный поступок. Всякий стимул пропадает девушкам помогать, — смеется он и сгружает смартфон с кабелем обратно на мои колени.

— Спасибо, — все-таки сдаюсь я.

В конце концов, новый еще купить надо, а пока можно и с чужим походить. Лишь бы он у меня из рук не падал…

Попрощавшись со мной, Демидов, проходя мимо Леси, от души шлепает ее по заднице, чем вызывает очередную волну негатива в свою сторону от моей новой подруги.

— Если этот индюк будет на базе, я подговорю кого-нибудь его утопить.

— А сама не хочешь? — я наблюдаю за тем, как Леся потирает многострадальный зад.

— Ты видела его плечи? Я не справлюсь с таким бугаем, даже используя весь свой вес. Отъесться до выходных у меня не получится.

— Лесь, мне все еще очень интересно, за что ты так на него взъелась, — вскидываю голову, оторвав глаза от своего нового телефона. — Ну он же нормальный парень.

— Тебе так только кажется. Да, мы с Демидовым были знакомы, — на выдохе признается Леся и садится рядом. — Только он меня не помнит. Зато я этого человека запомнила на всю жизнь.

— Вау… — у меня не находится других слов.

— Не говори ему ничего, пожалуйста. Я…я сама разберусь со всем этим.

Леся грустнеет прямо у меня на глазах. Я в срочном порядке вытаскиваю ее на улицу, путь хоть солнышку порадуется, отвлечется от Алекса. Только вот там уже у меня падает настроение, когда я слышу свое имя, сказанное знакомым низким голосом.

Я не видела Мирона несколько дней, и меня вполне устраивал такой расклад.

Он, как впрочем и всегда, выглядит шикарно. Какая-то группа девочек уже посматривает в его сторону, пуская слюни на блестящую дорогую машину. Сам Мирон ей ни капельки не уступает.

Небрежно взъерошенные волосы, слегка хулиганистая усмешка на губах, джинсы, которые висят слишком низко на крепких бедрах. Классическая мечта всех женщин от двенадцати до восьмидесяти лет.

Я ныряю за Лесю, но это меня не спасает, потому что предатель уже давно выхватил мое лицо взглядом из толпы. Он отталкивается от капота своего автомобиля и быстрым шагам настигает нас с Лесей.

— Дамы, хотите кофе? — широко улыбается он, кивая на переносную станцию кофейни. — Я угощаю.

— Мы хотим погулять. Вдвоем, — бурчу я, поправляя волосы. Руки нужно чем-то занять, чтобы не выдать своего волнения.

Вот зачем он приехал? Я уже успела понять, что ему от меня нужен только секс. К чему тратить время на это, если он может щелкнуть пальцами и найти себе девочек на каждый день недели. Или месяца, если щелкнет два раза и покажет выдающийся пресс.

— Не проблема, можно и ноги размять.

— Вдвоем, — повторяю я. — Лесь, пойдем.

— А я помню его. Это ведь ты был тогда в «Миллениуме», когда мы там по магазинам ходили?

— Я, — кивая, соглашается с ней предатель.

— Тогда ты мне тоже не нравишься. Я поддерживаю желание Дианы пройтись вдвоем, так что отойди с дороги. Мешаешь.

У меня уголок губ дергается вверх от такого напора Леськи, Мирон тоже немного выпадает в осадок и ерошит волосы, после подключая свое обаяние. Если он думает, что сможет перетянуть Лесю на свою сторону, его ждет большое разочарование.

На примере Демидова я поняла, что Леся совсем не аленький цветочек. У нее имеются шипы.

— Боевая у тебя подруга, Динь-Динь. Эта мне нравится гораздо больше предыдущей.

При упоминании Иванны я слегка сникаю. Обидно, что наша с ней дружба закончилась на мрачной ноте, я до сих пор не понимаю, как могла не замечать ее характер раньше.

— Что ты хотел? — произношу с напускной усталостью в голосе. Избавиться бы от него побыстрее.

— Сказать, что мне нужно уехать в Москву. Уладить там все дела, решить ситуацию с…отцом, — он сглатывает на последнем слове.

— Ты можешь передо мной не отчитываться.

— Да я просто… — с толикой растерянности начинает предатель. — Ладно, это не так уж и важно. Постарайся никуда не влипнуть в мое отсутствие. Я, кстати, на выходных вернусь, если все пройдет нормально.

— Это все, что ты хотел сказать?

— Нет, — цедит он, разозлившись. — Мне не нравится идея, что ты остаешься по-прежнему без нормальной связи.

Неужели опять попытается всучить мне новый телефон?

Как хорошо, что Алекс все-таки убедил принять его помощь. Я вытаскиваю его «подарок» из кармана и, сжав смартфон в ладони, машу им перед глазами предателя.

— Об этом уже позаботились без тебя.

Приходится натянуть на губы улыбку и играть этот театр для одного зрителя дальше.

— Кто?

— Добрые люди.

— Диана, — он начинает наступать на меня. — Снова за свое?

— За какое «свое»? — злюсь я. — Что ты ожидал услышать сегодня от меня, я не понимаю. Счастливого пути?

— Хотя бы.

— Счастливого пути, — передразниваю саму себя. — Теперь ты отстанешь от меня? У нас с Лесей были планы, которым ты действительно мешаешь.

— Ну, раз я мешаю, — кривится в лице предатель и внезапно оборачивает руку вокруг моей талии.

Он целует меня на глазах у доброй половины университета, пока я кулаками молочу по его непробиваемым плечам. Обхватив своей широкой пятерней мой затылок, Мирон, прервав жесткий, как будто наказание, поцелуй, шепчет мне на ухо:

— С тобой иначе нельзя, да?

— Катись ты!

— Ты что-то перепутала, милая, у меня билет на самолет. Так что через пару часов я не покачусь, а полечу. Вернусь, и мы пойдем на свидание. Выбери ресторан, маленькая мегера, и купи красивое платье. Я, как приличный мужчина, заеду за тобой сам, с большим букетом. Мы будем есть и разговаривать, как нормальные люди, а после я отвезу тебя домой и поцелую на прощание.

— Никуда я с тобой не пойду, слышишь?!

— Слышу, — отфыркивается предатель. — И ты пойдешь, Диана. Заебали эти кошки-мышки. Я с себя ответственности не снимаю и всегда буду помнить об этом, но со всей той хренью, которая происходит между нами, пора заканчивать.

— Вот и заканчивай меня преследовать.

— Вот и закончу, — теперь его очереди дразнить. — Закончу, когда ты будешь ходить по моей квартире и в моих футболках. Все, зефирка, закрой ротик. Убивать меня взглядом дальше можешь сколько угодно, от этого ничего не изменится. Ты сдашься мне, Динь-Динь, но от этого не проиграешь.

И он уходит, оставив меня в полной растерянности переваривать все услышанное.

Леся осторожно трогает меня за плечо, а потом перекрывает собой угол обзора на удаляющуюся спину предателя. Я переношу вес своего тела на одну ногу и чуть подаюсь в бок, чтобы все-таки проводить Мирона глазами прямо до машины, возле которой он поворачивается и салютует мне, подмигивая.

— Клянусь, я не подслушивала, — щебечет Леся перед моим лицом. — Но кое-какие обрывки до моих ушей донеслись. Это было…у меня просто слов нет. Он всегда такой? Вижу цель — не вижу препятствий? Ты серьезно его зацепила, мне кажется. Что между вами происходит?

— Слишком много вопросов, — шепчу, едва сумев оторвать взгляд от черного автомобиля.

— Тогда ответь на последний.

— Как я на него отвечу, если сама уже ничего не понимаю?

Леся смеется и подхватывает меня под локоть, говоря, что кофе нам обеим все же не помешает, а я переставляю ноги в какой-то прострации, потому что в голове до сих пор грохочет голос предателя.

Ты сдашься.

Бесит эта его необъяснимая уверенность. Пусть он себе на здоровье считает, что у меня и шанса нет устоять перед ним. Я-то знаю, что это не так.

Наверное…

Глава 27

На первый взгляд база, которую выбрал наш университет, выглядела просто огромной. Леся отказалась от помощи Демидова, а мне не хотелось бросать ее, поэтому мы обе тряслись в переполненном душном автобусе, уничтожив литровую бутылку воды на двоих.

— Я сейчас описаюсь, — шепчет мне на ухо Леська, бегая взглядом по территории. — Кустики уже кажутся мне привлекательными.

— Все настолько плохо? — посмеиваюсь я.

— Ага. Еще чуть-чуть, и мне понадобятся новые штаны.

— Тогда давай найдем наше скромное жилище на эти два дня. А там и туалет должен быть где-то поблизости.

Домик мы нашли с помощью указателей. Внутри уже было несколько студентов, с которыми ни Леся, ни я не были знакомы. Одна девушка показала нам свободные оставшиеся комнаты, и мы заняли одну из них.

Леся сразу бросила свои вещи на застеленную кровать и выбежала искать не кустики, а я подошла к окну, осматривая из него территорию. Вдали виднелся двухэтажный комплекс, где, если верить карте, и располагался бассейн под стеклянным потолком. Наверное, ближе к вечеру там и будет проходить основное действо.

— Теперь я могу спокойно жить, — Леся вернулась в комнату и взялась за свой рюкзак. — У меня здесь бутерброды. Хочешь?

— Я успела позавтракать. Чем займемся?

— Если честно, участвовать в университетской самодеятельности мне не особо хочется, так что можно просто погулять. Я тебе говорила, что умею делать классные фотографии?

Она вытаскивает большой профессиональный фотоаппарат и тут же делает кадр меня, обнявшей себя за плечи.

— А ты хорошо получаешься. И это я еще даже не старалась, — подмигивает мне Леся, нажимая на какие-то кнопки.

— Давно этим занимаешься?

— Со школы еще.

Во время нашего обхода территории Леся показывает мне несколько фотографий, а заодно делает новые с моим участием. Я и не знала, что могу так выглядеть. На некоторых из них лучи солнца разрезают меня будто на две части, эти снимки нравятся мне больше остальных. Они какие-то особенные.

— Я бы хотела всерьез этим заняться, но пока учеба съедает основную часть времени, — признается Леся, делая снимки движущихся облаков.

— Почему тогда ты поступила, если у тебя душа лежит к фотографии?

— Это все родители. Отец настоял, а мама его поддержала. Я подрабатывала во время выпускного класса, мне удалось накопить на курсы в хорошей фотошколе, но эти деньги нашел отец.

— Он забрал их?

— Да. Сказал, что это все чепуха. И предупредил, что если я никуда не поступлю — могу идти на все четыре стороны. А мне не очень хотелось жить на улице, поэтому вот, я здесь. Живу в общаге и ничего не успеваю. Но от родителей я все-таки сбежала.

— Мне очень жаль…

— Да ладно, я не расстраиваюсь. Накоплю денег, сниму себе какое-нибудь жилье и перееду. А потом все-таки поступлю в фотошколу, как и мечтала.

— Я надеюсь, что у тебя все получится, — стараюсь подбодрить Лесю, потому что в ее глазах все-таки мелькает грусть.

Наверное, это очень сложно, когда самые близкие тебя не поддерживают. Не могу представить ситуацию, когда моя сестра пригрозила бы выселить меня из дома, если б ей что-то не понравилось в моих планах на жизнь.

— Эй, ты чего? — спрашиваю, запнувшись о собственные ноги, когда Леся специально меня тормозит.

— Посмотри чуть левее.

Переместив взгляд, я вижу в заполненной людьми беседке Демидова во всей его красе. Сразу видно, он добирался собственным ходом, а не на автобусе. Черт, я даже немного завидую ему, у меня-то до сих пор ощущение трясущегося в желудке завтрака.

— Улыбаемся и машем? — неловко предлагаю я.

Алекс заметил наши замершие на одном месте тела.

— Привет, девчонки, — он улыбнулся настолько широко, что сверкнули его белые зубы.

— Привет, — разумеется, ответила ему я, потому что Леся снова нахохлилась в присутствии Алекса.

— Не хотите к нам присоединиться? Мы ждем вечера, чтобы потом всей толпой завалиться в бассейн. А пока у нас есть мясо, которое мы прямо сейчас собираемся пожарить. Вы, кстати, в каком домике?

— Ни в каком, — тут же фырчит птенчик по имени Леся.

— Еще не успели разместиться? — Демидов нахмуривается и с удивлением ерошит свои волосы пальцами.

— Успели, просто Леся не хочет тебе говорить.

Я тихо ойкаю, когда она пихает меня локтем в бок, сделав это незаметно от Алекса.

— Боишься, что я проберусь в комнату ночью и оскверню тебя на кроватке? — комментирует Демидов ее враждебность.

Леська тут же краснеет и начинает гипнотизировать глазами асфальт.

— Не буду вам мешать, девушки. Приходите вечером в бассейн.

Алекс возвращается к своей компании, и мы с Лесей резко меняем маршрут, уходя подальше от этой беседки.

Не нравится мне все это. А Леся еще и никаких зацепок мне не дает, чтобы можно было понять, какое прошлое связывает ее с Демидовым. Неужели он правда настолько обидел ее, что заслужил столь сильную, не побоюсь этого слова, ненависть?

— Прости за новую сцену, — вымученно произносит Леся, вновь утыкаясь в маленький экран фотоаппарата.

— Я уже привыкла. Но в бассейн-то мы пойдем?

— Конечно.

Перед тем как залезть в купальники, мы с ней успеваем перекусить в местной столовой и сделать еще кучу крутых фотографий. Леся даже мне доверяет сделать пару снимков, на которых она красуется в подвесных качелях.

От масштаба, развернувшегося у огромного бассейна, мы обе цепенеем на входе. Я не знаю, чьих это рук дело, но устроено здесь все просто грандиозно. Самая настоящая вечеринка в стиле каких-то зарубежных фильмов.

— Дамы, у нас здесь дресс-код, — нас ловит какой-то парень с кучей цветочных венков на шее. — В одежде нельзя.

Переглянувшись, мы с Лесей стягиваем шорты и остаемся в слитных купальниках.

— Кощунство, — качает головой незнакомец. — Спрятали все самое красивое. Но если вы захотите остаться голышом, никто не будет возражать, — он подмигивает и накидывает нам на шеи искусственные венки. — Гавайская вечеринка. Алоха, милашки.

— А ты еще ехать не хотела, — повернувшись ко мне, качает головой Леся. — Это что, шоколадный фонтан? Кажется, я нашла себе развлечение на этот вечер.

Она утягивает меня в сторону стола, где на пластиковой посуде разложено все самое вкусное. Взял клубнику на длинной деревянной шпажке, я окунаю ее в шоколад и тут же зажмуриваюсь от вкуса теплого шоколада на языке.

Это настолько вкусно, что все мои рецепторы просто пищат от восторга.

— Подвинься, — кто-то резко вклинивается передо мной. — Потолстеть не боишься, Диан? Твой богатенький парень быстро найдет замену.

Какой самый эффективный метод борьбы против змей с их ядом? Мне бы не помешала парочка вариантов на будущее.

А пока я смотрю на Иванну, и единственное, на что мне хватает желания — улыбнуться ей. Вот так открыто и беззлобно, потому что ее слова меня совершенно не задевают.

— Тебе смешно? — бывшая подруга начинает закипать. — Неужели он уже тебя бросил?

— Нет, у нас все хорошо, — зачем-то вру я, улыбаясь еще шире.

Пусть злорадствует сколько угодно. В конце концов, это единственное, что сейчас может делать Иванна.

— Удивительно. И почему же тогда Демидов постоянно вьется вокруг тебя? — заламывая бровь, спрашивает Ив.

— А ты следишь за мной? Знаешь, если человек не удовлетворен своей жизнью, он начинает цепляться к другим, вымещая на них собственные комплексы. Я надеюсь, когда-нибудь ты перестанешь этим заниматься, ведь это будет означать, что у тебя все хорошо. В память о нашей дружбе я действительно желаю тебе прийти к этому моменту.

Поджав губы в непривлекательную тончайшую линию, Иванна разворачивается и быстрым шагом уходит к какой-то компании девочек, в числе которых я замечаю и Таню. Несмотря на то, что между нами произошло, я по-прежнему волнуюсь за Ив.

Если она связалась с девочками, которые торгуют своим телом, не начнет ли она заниматься тем же? Кажется, мне предстоит серьезный разговор за спиной Иванны с ее братом. Уж он-то сможет поставить ей мозги на место.

— У тебя такая интересная жизнь, что я даже немного завидую, — в шутку болтает Леся. — Сплошные скандалы, интриги, расследования. Кто это был?

— Моя бывшая лучшая подруга.

— Звучит ужасно.

Я мотаю головой, дав понять, что не очень хочу развивать эту тему, и Леся протягивает мне какой-то напиток в закрытой бутылке. Мы идем к свободному лежаку и забираемся на него с ногами, болтаем о самых разных вещах, Леся рассказывает мне про свою фотошколу мечты, я делюсь с ней историей про свою младшую сестру, у которой благодаря Яну появился шанс на нормальную жизнь.

— То есть твоя старшая сестра фактически у него в плену?

— Мне кажется, им обоим это нравится. Но Агата никогда не признается в этом, поэтому Яну ничего и не остается, кроме как действовать грязными методами.

— Скучаешь по ней?

— Совсем чуть-чуть. Просто немного одиноко одной в квартире. Но есть один плюс — ванная всегда свободна.

— Ты всегда можешь позвать в гости того симпатичного парня, — подшучивает надо мной Леся.

— Ну уж нет, — я подхватываю ее заразительный смех.

Еще немного поболтав, мы перемещаемся на бортик бассейна и опускаем ноги в прохладную воду. Пару раз к нам пытаются подкатить какие-то парни, они эффектно выныривают рядом с нами и запрыгивают на свободное место рядом. С одним из них у Леси даже завязывается разговор.

— Так ты первокурсница? — шатен поправляет мокрую челку и заглядывает Леське в глаза.

— Ну да. А это для тебя проблема?

— Никаких проблем, малышка.

Парень затягивает ее в разговор, но потом мы все втроем вздрагиваем от жесткого приказа сверху:

— Свали.

Я задираю голову и вижу нависающего над нами Алекса. Строгим взглядом он сверлит Лесю и того парня, держа в руках два пластиковых стаканчика с какой-то розоватой жидкостью.

— А тебе не многовато будет, две сразу? — шатен быстро встает и расправляет плечи.

Только это все равно ему не помогает, потому что Алекс выше и гораздо шире.

— Если не исчезнешь — пойдешь на дно этого бассейна с проломленной головой.

Ого. У меня даже рот открывается от такого заявления Демидова. Леся рядом тоже замирает с удивлением в глазах.

Шатен переводит взгляд с Алекса на Лесю и, видимо, решив, что она не стоит каких-то усилий, заявляет:

— Здесь много горячих кисок, прости, малышка, но я не готов за тебя драться, — шутливо присев в реверансе перед нами, он уходит аж на другую сторону бассейна.

— Пойду прогуляюсь! — Леся тут же вскакивает на ноги и едва не бежит по направлению к выходу.

— И чего ты добился? — проводив ее взглядом, я смотрю на Демидова.

Мне нужно пойти догнать Лесю, поэтому я тоже встаю.

— Этот придурок от нее отвалил.

— Они мило болтали до твоего появления, а ты все испортил. Кто тут придурок — еще вопрос.

— Я сам ее верну. Держи, — он протягивает мне стаканчики. — Вообще, я и так нес это вам, так что не стесняйся.

— Уверен?

— Да, девчонки сказали, что это вкусно. И алкоголь совсем не чувствуется.

— Это был вопрос про Лесю.

— Я ее найду, обещаю. И извинюсь, — Алекс сжимает пальцы, и коктейль — или что это? — переливается через край.

Демидов уходит в ту же сторону, куда убежала Леся, а я ловлю губами трубочку и делаю несколько глотков. И правда вкусно. Может, хоть это поможет мне расслабиться и забыть о предателе на эту ночь?

Постепенно мой стакан пустеет. Алекс не спешит возвращать Лесю, поэтому я остаюсь в компании самой себя, сидя на шезлонге. Подергиваю ногой в такт музыке, барабаню пальцами по бедру, попадая в ритм мощных басов, исходящих из колонок.

Как-то резко у меня поднимается настроение. Все вокруг становится таким ярким, музыка словно проходит через все тело. Кожа покрывается мурашками и волоски на руках встают. Я прикрываю глаза, покачивая головой и откидываясь на пластиковую спинку шезлонга.

Меня даже чьи-то откровенные прикосновения не пугают. Шершавые подушечки так приятно скользят по ногам, забираясь все выше и выше… Внизу живота щекотно.

— Расслабься, крошка, — вкрадчивый голос проникает в мысли, когда я дергаюсь, ощутив горячую ладонь на внутренней стороне бедра.

— Что?.. — мне все-таки удается разлепить веки. — Кто ты?

— Не нервничай. Хочешь на воздух? Давай, я тебе помогу.

Мы выходим из бассейна, но дело лучше не становится. Еще сильнее прильнув к мужскому телу, чтобы не упасть, я глубоко дышу, но ощущение какой-то странной эйфории с каждой секундой все сильнее.

— Куда…куда мы идем?

— Просто гуляем.

— Мне холодно…

— Сейчас тебя согреют. Подожди немного, детка.

Через пару минут действительно становится лучше. Меня вталкивают в какое-то теплое помещение, я врезаюсь в грузного мужчину, и его руки тут же оказывается на моих бедрах.

— Повеселитесь с ней. Девчонка на все согласна.

— Не хочешь присоединиться, пацан? Мы не жадные.

Боже, что происходит? Где я?

— Не хочу…не надо… — разлепляю сухие губы.

— Мы уже за тебя заплатили, красотуля. Сейчас увидишь небо в алмазах.

Где-то хлопает дверь.

Глава 28

— Ну ты чего такая пугливая, девочка? Мы же не обидим. Хорошо отработаешь — накинем еще сверху лично в твои нежные ручки, — кто-то обнимает меня, пока я трясусь в одном купальнике на деревянной лавочке за столом.

— Я не…не проститутка…

— Конечно же нет, милая. Ты просто делаешь мужчинам приятно, — хмыкает тот же голос, рука с талии скользит ниже.

Меня трясет так, что я слышу, как стучат мои зубы. Пытаюсь встать, но под чужим напором тут же опускаюсь на место. Перед глазами до сих пор все мерцает, здесь приглушенный свет, всего несколько лампочек, но они все равно жестоко бьют по глазам.

Я не понимаю, что со мной происходит. Алкоголь я пила и раньше, но такой эффект он никогда на меня не оказывал. Это что-то другое…

— Такая вкусная девочка, — чей-то мокрый язык скользит по уху. — Открой ротик, тебе надо еще выпить, все-таки нас здесь пятеро…

Я сопротивляюсь, но мужские пальцы больно давят на щеки. В меня вливают рюмку чего-то, жидкость обжигает рот и горло.

— Молодец. А теперь пошли попаримся. Я буду рад пройтись веником по твоей попке.

Снова меня куда-то тащат. Кажется, по пути я опрокидываю что-то на столе, цепляясь за скатерть. Отовсюду доносится противный скользкий смех. Руки на моем теле… Их так много.

— Хватит уже ломаться, — кто-то шипит перед моим лицом, сдавливая горло. — Или мы рожами не вышли? Так шлюхам за это и платят.

Кожа покрывается испариной, волосы у корней пропитываются потом. Мне жарко, душно и горячо одновременно.

— Мишаня приехал? Пойду открою. Надо же, смог отпроситься у своей мегеры…

Боже, еще один? Я не выдержу…

Меня вталкивают в парилку, я запинаюсь о высокий порог и бедром приваливаюсь к раскаленным камням на несколько секунд.

— Тише, ты нам еще живая нужна.

Кожу в месте ожога жжет. Но это ничто, по сравнению с тем что лямки моего купальника начинают ползти вниз по рукам.

Я прикрываю грудь ладонями, когда ткань трещит и рвется.

— Ложись, малышка. Отшлепаю тебя как следует.

Снова смех. Чужие пальцы больно впиваются в запястья и пытаются оторвать мои руки от груди.

Я зажмуриваюсь, мечтая, чтобы все это исчезло. Я хочу домой…

— Посиди пока тут. Что там за шум, бл… Мужики, хорош посуду бить…

Подтянув ноги на скамейку, я забиваюсь в угол и обнимаю себя руками. Если я сейчас попытаюсь встать и выбраться отсюда, есть риск снова налететь на камни, только на этот раз с более серьезными последствиями.

Из-за высокой температуры и насильно выпитого алкоголя мне еще хуже.

— Эй, здесь есть кто?

Вздрагиваю, услышав новую реплику со стороны двери.

Оставьте меня в покое, просто оставьте меня в покое…

Я начинаю раскачиваться на месте, уткнувшись в колени. Волосы полностью закрыли лицо с обеих сторон.

— Ты Диана, да? Блин, щас, подожди секунду, — снова какие-то шорохи. — Возьми мою толстовку.

Разлепив глаза, я смотрю на незнакомого парня.

— Т-ты тоже с ними?..

— С кем?

— С ними… — так себе объяснение, но на другое я не способна.

— Меня Алекс послал обшарить помещение, пока они там… Нет, тебе лучше не знать. Оденешься? Я понимаю, что здесь жарко, но у меня ничего другого нет.

Он по-прежнему протягивает мне кофту.

— Я отвернусь, ладно? Позови, когда будешь готова.

Запутавшись в рукавах, я хнычу, потому что у меня никак не получается попасть в нужные отверстия.

— Ты чего там? Черт, ты потерялась в моей толстовке?

Он помогает мне просунуть руки в правильные места, а потом окидывает скептическим взглядом и нагибается.

— Держись за шею.

— Я не… Я могу идти сама…

— Держись, кому говорю. Не хватало тебе еще на печку улететь, я пловец, а не вратарь, у меня реакции не особо развиты.

Особо за развитием событий я не слежу, уткнувшись в плечо незнакомого парня. Он выносит меня из парилки, аккуратно сгружает на какую-то твердую поверхность. Я даже особо и не разбираю, на чем именно сижу.

У меня перехватывает дыхание, когда перед моими глазами появляется Мирон. Весь в крови. Чья она — я не понимаю.

Кто-то протягивает ему бутылку водки, сделав пару глотков, Мирон полощет рот и выплевывает все на пол. Рукавом вытирает рот, на белой ткани остаются следы.

— Ты настоящий? — протолкнув ком в горле, спрашиваю я.

— Искусственный, блядь.

Он злится.

Нет, не так.

Он очень-очень зол. В самом настоящем гневе.

— Тормозни. Она и так напугана, — Алекс кладет на его плечо руку с полностью сбитыми костяшками.

— Я сам разберусь, как мне с ней разговаривать, — дергает плечом Мирон, сбросив ладонь Демидова. — Нагулялась, самостоятельная моя?

Он тянется к моему лицу, но я отшатываюсь. Отползаю подальше, натягивая чужую толстовку на дрожащие пальцы. Вертинский тяжело вздыхает и с силой притягивает меня к себе, позволяя уткнуться ему куда-то в шею носом.

— Все, не трясись.

Мирон не пытается достучаться до меня словами, просто гладит по спутанным волосам и стойко терпит, пока я жмусь к нему, как напуганный котенок.

— Пошлите отсюда, пока они не очнулись и не срисовали нас, — чтобы привлечь внимание, Алекс кашляет где-то за спиной Мира.

— А менты? — все еще обнимая меня, спрашиваетпредатель, обернувшись к Демидову.

— Ну, лично я их не собираюсь вызывать. Да и вряд ли кто-то рыпнется, мы ж по-тихому все сделали.

Я снова оказываюсь в воздухе, держусь за напряженную шею Мирона. На улице замечаю Лесю, Демидов ей на плечи сразу набрасывает свою куртку, она совсем не сопротивляется против этого.

Пока мы идем, кажется, к нашему домику, я пытаюсь осознать, почему мне стало так плохо. На ум приходит только алкоголь в стакане, который принес Алекс, ведь до этого ничего открытого я не пила. Только запечатанные бутылки. Вряд ли кто-то при помощи шприца стал бы начинять все подряд этой дрянью, что мне подмешали.

Но…Алекс? Я не верю, что он мог так поступить со мной.

Глава 29

Мирон

Отследить местоположение телефона Дианы мне не составило труда. Программа, которую я тайно установил на ее старый смартфон прекрасно работала и на новом после загрузки на него всех файлов, поэтому мне даже не пришлось прибегать ни к каким обходным путям, чтобы раздобыть ее геолокацию.

Да и подруга зефирки выложила свежие истории, на которых Динь-Динь тоже засветилась. Красивые фотографии, я себе несколько сохранил.

Приехав на базу, о которой я узнал из постов в группах университета феи, я кинул свою машину на стоянке и арендовал домик в отдалении на сутки. Теперь, когда с Яном все решилось, я мог с чистой совестью окучивать Дианку, пока она не сдастся. С отцом тоже проблем не возникло, точнее с его похоронами. От меня требовались только деньги на данном этапе, а вопрос с наследством мы с его новой женой будем решать позже.

Мне нужна только квартира моей матери, все остальное пусть забирает Ольга. У нее сын вроде в шестом классе, пацана надо поднять.

— На территории есть дополнительные развлечения, но они в стоимость не входят… — девушка протягивает мне ключ от домика и карту с подсказками, как к нему можно попасть.

— Разберусь.

Черт ногу сломит по этой темени. Включаю фонарик на телефоне и подсвечиваю себе дорогу. Мимо проносится какой-то парень на электрическом самокате, и я жестом прошу его остановиться.

— Не подскажешь, где здесь студенческая тусовка?

— В основном все в бассейне зависают, — он кивает головой на двухэтажное здание.

— Спасибо.

Закинув вещи в домик и выяснив наконец-то, где он, блть, находится, я направляюсь прямо в эпицентр событий. Надеюсь, в этот раз на Диане я увижу более приличный купальник. Те тряпочки, в которых она была во время нашей первой внезапной встречи, я бы сжег.

Какой-то идиот на входе пытается нацепить на меня девчачий венок, но я мешаю ему, слегка оттолкнув рукой. Пьяному телу больше и не требуется.

Внутри полно полуголых девчонок и парней в купальных трусах. Кто-то уже сосется по углам, какая-то парочка пытается заняться сексом прямо на лежаке под полотенцами.

Походу, я уже реально перерос это, потому что сейчас мне все кажется мерзким. Нет желания здесь задерживаться.

Я обвожу взглядом помещение, но Диану не нахожу. Зато замечаю ее подружку, ту, что с фотоаппаратом. Рядом с ней ошивается «Алеша», как однажды назвала его зефирка. Бесит меня этот парень прям знатно. Ошивается вечно вокруг Дианы и специально меня злит при любом удобном случае.

Делать нечего, сам зефирку я не найду здесь.

— Кого я вижу, — позер расплывается в улыбке, когда я подхожу к этой странной парочке.

Он пытается приобнять девочку, но та отпихивает его руку и выпускает колючки. Прям как Диана рядом со мной.

Ха-ха, приятель, так мы с тобой в одной лодке.

— Не трогай меня.

И фразы точь-в-точь как у Дианы. Если этот Алеша накосячил в равной степени со мной, поведение этой девчонки понятно. Вряд ли мой поступок можно сравнить хоть с чем-нибудь, но у него проеб не меньше.

— Где Диана? — без предисловий задаю вопрос я.

— Здесь была, — девчонка заглядывает мне за спину. — Когда я уходила, она сидела возле бассейна.

— Сейчас ее там нет, поэтому я и спрашиваю. Здесь полно бухих уродов, и мне не нравится, что Динь…Диана шляется где-то одна.

— Мне тоже это не нравится, — хмурится Алеша.

Если бы я не видел, как он смотрел на подругу феи, уже заехал бы по его наглой ухмылке. Но парень, по-моему, правда волнуется за зефирку. Он отходит к компании парней, где у каждого в руках по бутылке, я же остаюсь стоять с колючкой.

Не нравится мне все это.

Не в характере Дианы пропадать так просто. Это от меня она любит убегать, но подругу точно не бросила бы одну на подобной вечеринке.

— А как ты узнал, что мы сегодня будем здесь? — подает голос девчонка. — Ди тебе бы не сказала.

— Я за ней слежу, — легко пожимаю плечами.

— Это даже романтично.

Я смотрю на коротышку, вскинув бровь. Малышка в ответ отводит взгляд и делает вид, будто поправляет распущенные волосы. На самом же деле она руками пытается закрыть свои покрасневшие щеки.

— Ее видели с Григорьевым, но он тоже куда-то делся. Пошлите, я знаю, в какой домик он заселился, — Алексей, не Алеша, так уж и быть, возвращается с весьма ценной информацией.

После того как мы отыскиваем этого парня и выбиваем из него все дерьмо, он рассказывает нам, что его попросили какие-то девки уволочь Диану в местную баню.

Дежавю, твою мать.

Алекс вызванивает какого-то своего друга, и мы идем прямо туда с полной уверенностью, что каждый из нас сейчас получит по роже.

В принципе так оно и происходит. У меня падает планка, когда я вижу это пьяное быдло с херами, едва прикрытыми простынями. Кулаки сжимаются и я, не думая, набрасываюсь на одного из них, нанося удар за ударом.

Мы избиваем их, не думая о последствиях. Алексу с его другом тоже достается, кафель в нескольких местах покрывается кровью. Один из отморозков разбивает бутылку и накидывается на нас с «розочкой», но она оказывается у него в ноге.

У меня сердце грохочет в груди и в висках стучит. Я уже не могу остановиться, даже когда мужик, которым я занят, кашляет кровью. Взгляд у меня сейчас, наверное, похож на взгляд бешеного пса, сорвавшегося с цепи.

Алекс останавливает меня. Наваливается всем весом и заставляет повернуться куда-то.

Я вижу Диану, дрожащую и напуганную, в чьих-то руках и тут же рвусь вперед.

— Тихо, это свои.

Приходится проморгаться, чтобы картинка встала на место.

На цепь ее посажу, блядь. Натурально. Чтобы и шагу без меня ступить не могла. Каждый раз она умудряется найти приключение на свою задницу. Каждый, твою мать, раз.

Я забираю Диану из рук друга Демидова. Выношу ее из этого ада, крепко прижав к себе. Она цепляется пальцами за мою кофту и закрывает глаза, пока мы всей компанией добираемся до их домика.

Подруга зефирки семенит где-то рядом, Алекс с другом идут по правую руку от меня. Теперь темнота идет нам на пользу, потому что ни у кого по пути не возникает лишних вопросов по поводу наших красивых рож.

— Второй этаж, — шепчет девчонка за моей спиной, едва мы оказываемся внутри арендуемого дома.

Заберу вещи Дианы и увезу ее отсюда. О ее подруге есть кому позаботиться, так что это не мои проблемы.

— Пусти, — внезапно Динь-Динь начинает извиваться в моих руках. — Опусти, пожалуйста. Меня сейчас стошнит.

Едва кончики ее пальцев касаются пола, она срывается с места и убегает в ванную. Я иду следом. Удерживаю ее волосы, пока фея извергает из себя содержимое желудка. Так даже лучше, быстрее эта дрянь, которой ее опоили, выйдет. Я и сам планировал провернуть с Дианой фокус двух пальцев.

— Это отвратительно, — она вытирает рот туалетной бумагой, потом поднимается с моей помощью и подходит к раковине.

Диана замирает, поймав в зеркале мое отражение. Ну да, не красавец. Но все не так плохо вообще-то.

— Зубы почисти, — чтобы ее отвлечь, я кладу одноразовый набор, взятый из шкафа, на край раковины.

Зефирка даже не сопротивляется, когда я забираю сумку, а заодно и ее саму. Только шепчет что-то своей растерянной подружке, и они обнимаются.

За руку, потому что по-другому уже нереально, вдруг снова куда-нибудь встрянет, я веду ее в свой снятый домик, чтобы заодно забрать и мои вещи. Знал бы, вообще б не стал договор оформлять. Только больше мороки с документами добавилось.

— Подожди… — пищит Диана, когда я скидываю шмотки в сумку. — Остановись, Мирон. Мне страшно.

— Сейчас тебе страшно? А что насчет двадцати минут назад? Или мы помешали тебе веселиться? — я швыряю на дно какую-то футболку, так и не повернувшись. Где-то здесь у меня еще ноутбук на зарядке стоит, не забыть бы.

— Не надо так… Мне что-то подмешали, я бы сама ни за что туда не пошла…

— Подмешали, — тупо повторяю за ней, оборачиваясь. — У тебя голова вообще есть на плечах? А мозги в ней? Хоть какие-то, Диан. Тебя вообще одну оставлять нельзя, ты не способна ни с чем самостоятельно справиться. Я впервые с таким сталкиваюсь.

— Не смей считать меня ребенком, понятно? — Диана поднимает на меня злющие глаза.

Это что-то новенькое. Судя по всему, Диане полегчало после обнимашек с унитазом и прогулки на свежем воздухе.

— Я не виновата ни в чем! — она заводится сильнее. — Все, что со мной происходило, было не по моей вине! Прикуй меня к батарее, если хочешь, за то, что я всего лишь доверяю людям и не жду от них подвоха!

— Заманчиво, — хищно ухмыляюсь я.

— Что?

— Приковать тебя.

Сделав несколько шагов вперед, я оказываюсь возле Дианы. Оттесняю немного потасканного жизнью ангелочка к стене и ставлю руки по обе стороны от ее лица.

— Я должна тебя ненавидеть, — на глухом выдохе выдает Диана, когда я приближаюсь к ее губам.

— И ты ненавидишь?

— Не получается.

Она как будто нож мне к горлу приставила. И давит с каждой секундой. Только я не чувствую боли — вместо нее у меня бешеный выплеск адреналина в кровь и осознание того, что я хочу себе эту мелкую заразу.

Такую, какая она сейчас. Доверчивая, наивная, слишком чистая. Со своими тараканами и глупыми обидами. С блестящими глазами и пухлыми искусанными губами. В платье, в спортивном, голую — я хочу ее в любом виде.

Хочу не просто трахнуть, а присвоить. Чтобы была моей. Официально. Да я, блять, готов даже статус поставить, если зефирка захочет. И фотку совместную залить, чтобы ей было спокойнее. Чтобы тоже знала, я принадлежу ей.

— У тебя мурашки, — улыбаюсь, водя пальцами по ее коже.

— Из-за тебя.

— И это тоже из-за меня? — хмыкаю, опустив взгляд.

Диана успела переодеться, когда мы еще были у них в домике, и теперь я вижу очертания твердых сосков. Ее куртка распахнута, и я окончательно стягиваю ее по рукам Дианы.

— Подними руки, — приказываю ей, когда фея дрожать начинает.

Вслед за курткой куда-то по той же траектории летит тонкая кофта. Из-за того, что в комнате не слишком жарко, маленькие розовые вершинки ее груди выглядят невероятно твердыми.

Или все-таки я тому причина?

Грудь тяжелеет под моим взглядом. Диана осталась в одних джинсах, и даже это кажется мне охуеть каким сексуальным. Когда она стоит передо мной такая открытая, с расправленными плечами, и не пытается вскинуть руки к своим маленьким идеальным сиськам, чтобы забрать у моих глаз вид на все самое вкусное.

Я небрежно расстегиваю пуговицу на ее джинсах. Одной рукой по-прежнему упираюсь в стену, перехожу к молнии. А потом запускаю пальцы в ее трусики, и Диана закрывает глаза.

Наблюдая за тем, как она покусывает свои губы, я неторопливо ласкаю ее между ног. Обвожу твердую горошину клитора, растираю выступившую смазку по складкам. Одним пальцем я немного проскальзываю внутрь, фея сначала напрягается, но стоит мне прижать ладонь к чувствительному бугорку, сама начинает двигать бедрами.

Она трется о мою руку, пока я медленно двигаю внутри одной фалангой. Это ничто по сравнению с членом, но у Дианы такой вид, будто я уже вошел в нее.

— Хочешь, чтобы там оказался мой язык? — сипло шепчу ей на ухо, пока мои пальцы утопают в липкой влаге. — Я раздвину твои ножки и вылижу всю, пока ты не кончишь. Хочешь, зефирка? Ты сладкая, я знаю это.

— П-пожалуйста… — выдыхает она, когда я кружу у входа уже двумя пальцами.

Но это чуть позже, сначала мне надо максимально расслабить ангелочка. Сделать так, чтобы она сама умоляла войти в нее.

Поглаживая пальцами клитор, я наклоняюсь и беру в рот ее сосок. Обвожу его языком, слегка прикусываю и тяну на себя, заставив Диану выгнуться навстречу. По-моему, она царапает ноготками стену.

— О чем конкретно ты просишь? Хочешь оказаться на спине, полностью раскрытой для меня? Я хочу увидеть твои трусики, малышка. Абсолютно нахрен мокрые трусики.

Встав перед Динь-Динь на одно колено, я медленно тяну вниз расстегнутые джинсы. Хорошо, что она выбрала свободные — я могу очень быстро оставить Диану в одном белье.

Она вышагивает из штанин, держась за мои плечи. Встает на носочки, так и не убирая рук, когда я выпрямляюсь. Ее упругие холмики расплющились о мою грудь, я чувствую, как об нее трутся бледно-розовые мармеладные соски.

Обхватываю ее задницу. Грубо. Мну половинки и залезаю пальцами под трусики. Раскрываю ее снизу и поглаживаю сердцевину, пока фея тяжело дышит мне в шею и балансирует на носочках.

Тяжело сдерживаться, но я пытаюсь. Ради нее.

Глава 30

Я забрасываю одну ногу ангелочка себе на бедро, шепчу ей на ухо «держись» и подхватываю под попу.

— На кровати тебе будет удобнее, — чередуя слова с поцелуями, выдыхаю в полуоткрытые губы.

Опустив Диану на кровать, я стаскиваю с нее последний предмет гардероба — маленькие трусики. Она пытается свести ноги, чтобы укрыться от моего голодного взгляда, но я кладу ладони на острые колени и не позволяю ей это сделать.

— Сегодня все будет по-другому, — мягко предупреждаю. — Тебе будет очень хорошо, зефирка.

Устроившись между ее разведенных ног, я прижимаюсь губами к плоскому подрагивающему животику. Поглаживаю выступающие тазовые косточки, с каждым поцелуем спускаясь все ниже.

У меня перехватывает дыхание от ее первого стона, когда мой язык вскользь задевает набухший клитор. Динь-Динь пытается отползти, пищит, когда в знак предупреждения я щипаю ее миленькую задницу.

Она стесняется, но я знаю как сделать так, чтобы из ее головы выкинуло все ненужные в данный момент мысли.

Мой язык скользит по нежным складочкам. Я заставляю ее согнуть ноги посильнее и максимально развести их для моего рта. Голая, послушная и возбужденная. Только для меня.

— Забудь про стыд. Со мной все можно, — отрываюсь, чтобы сказать ей это.

— А с другими?

Маленькая коза.

Мои зубы смыкаются на внутренней стороне бедра. Там, где у нее очень нежная кожа. Я раскрываю Диану снизу пальцами и медленно провожу языком по ее блестящей промежности. Вверх, задержавшись на клиторе, пока пальцы сминают маленькую попку.

— Еще вопросы будут? — ухмыляюсь, когда наши глаза сталкиваются.

— Н-нет…

— Правильный ответ, малыш.

Легкое движение кончиком языка вокруг клитора вынуждает зефирку подбросить бедра. Она мнет простыню в кулачках и кусает губы, все еще сдерживая стоны, которые рвутся из ее груди с каждым моим движением.

Диана настолько тяжело дышит, что это могло бы стать проблемой, если б я не знал, что ее грудь приподнимается так часто именно от удовольствия. Моя девочка кайфует.

Я добавляю пальцы к языку. Охренительно тугая. Просто пиздец. Как я вообще поместился там в прошлый раз? Неудивительно, что фея зажимается, когда я трогаю ее именно так. Страшно представить, что ей пришлось вытерпеть в тот ужасный первый секс.

У меня все губы в ее соке, и во рту этот вкус.

Всасывая твердую горошину, я толкаю палец внутрь до конца и сразу же начинаю неторопливо двигать им, дав возможность тугим мышцам хоть немного привыкнуть к этому ощущению. Диана дрожит, пальчики на ее ногах поджимаются. Оторвав одну руку от ее бедра, я подбираюсь к потяжелевшему холмику с розовой вершинкой и потираю ее большим пальцем. По кругу.

Зефирка пугается, накрыв мою ладонь своей. Приподнимается и опять протестующе пытается свести ноги.

— Тихо. Тебе ведь приятно, да? Просто расслабься, кроха.

Я добавляю второй палец. Медленно, практически по миллиметрам проталкиваю их внутрь узкого влагалища, работая языком. Покручивая твердый сосок между подушечек, сжимаю грудь и щелкаю по пульсирующему клитору.

На этот раз Дианкин стон отчетливо долетает до моих ушей. Это лучшая музыка.

Расслабившись, фея перестает себя сдерживать. Волосы цвета молочного шоколада разметались по ее плечам и подушке, ноги широко раздвинуты, а коготки, пробравшись через мою шевелюру, царапают кожу головы.

Интересно, Диана осознает, что запустила пальцы мне в волосы?

Ангелочек что-то бессвязно шепчет, но я не прислушиваюсь. Наверняка в этот момент награждает меня званием «Бог секса». Я усиливаю напор, жадно вылизываю ее и трахаю пальцами. Чувствую, как через внутренние стенки проходят пульсирующие спазмы.

Диана плотно сжимается внутри во время оргазма, и мой член буквально умоляет выпустить его, блядь, уже наружу. Зефирка жалобно стонет, срывается на хрипы, кричит, когда я смыкаю зубы на набухшем клиторе. Она кончает сладостью мне в рот, и я пьянею от ее вкуса, едва не кончая себе в трусы.

Позорище, блин.

Быстро подтягиваюсь на руках и накрываю ее губы новым поцелуем. Жарким и развязным. Посасываю ее язык и нижнюю губу, пока Диану колотит после оргазма.

— Ну как? — нахально лыблюсь, когда она открывает глаза.

— Это…это делал только ты, — улыбается мне в ответ зараза.

— Хочешь сравнить?

— Может быть.

— Надо же, какие мы смелые после того, как я тебе отлизал.

Ангелочек тут же вспыхивает и прижимается лбом к моему плечу.

Я пользуюсь этим моментом и, дергая ремень, высвобождаю наконец-то член. Обхватываю его кулаком, и головка скользит по мокрым складкам феи.

— Мирон… — она вспыхивает, ерзает и пытаться зажаться от меня.

— Тш-ш, трусишка, я еще не вхожу.

Оргазм сошел, и мы откатились назад.

Мне приходится прижать руки зефирки к матрасу, чтобы она перестала царапаться.

— Не бойся, маленькая. Я не хочу делать тебе больно, поэтому мы будем продвигаться медленно. Доверься.

— Мне страшно…

— Отключи голову, — я ласкаю ее шею губами. — Не сбегай никуда, ладно?

Я отрываюсь от Дианы, чтобы раздеться. Через секунду, которая показалась мне вечностью, я снова накрываю ее собой и целую.

Отвлекаю от всяких мыслей, прихватываю кожу на ее шее, зализываю слабые укусы, от которых зефирка выгибается мне навстречу. Каждую ножку по очереди я закидываю на свои бедра, переношу вес тела на локти, чтобы не раздавить фею собой.

Снова зажимаю член кулаком и поглаживаю головкой промежность, немного надавливаю на вход, пожирая все протесты ангелочка, впитывая ее дыхание и запах.

Я смотрю в ее большущие от страха глаза и немного проталкиваюсь глубже. Останавливаюсь, собирая всю свою чертову волю.

— Медленно, Диан. Я обещаю.

Она обнимает меня и прерывисто дышит. Блять, адски сложно держать себя в руках, когда она такая.

Накрыв пальцами ее клитор, я двигаю бедрами вперед и безостановочно проникаю в горячую узкую щель. Диана стонет мне в губы и целует сама на этот раз. Мне пришлось отпустить ее руки, поэтому теперь ангелочек развлекается с моей спиной. Похрен. Пусть царапается, лишь бы не пыталась ускользнуть от меня.

— Ну вот и все, малыш. Страшно? — покусываю ее губы, оказавшись полностью внутри.

— Не знаю… — она растерянно хлопает глазами, ерзает, уничтожая мою выдержку в пух.

— Проверим?

Отодвинувшись на половину, я снова подаюсь вперед, растягивая Диану под себя. Пока она привыкает, мой рот оказывается на ее груди. Я оставляю небольшой засос чуть выше соска, вылизываю ее шею и аккуратное ушко.

Чувствую себя каким-то больным ублюдком, потому что натурально хочу сожрать ее всю.

Член входит полностью, она обхватывает меня настолько туго, что двигаться практически невозможно. Я отвлекаю ее внимание большим пальцем на клиторе, накрыв ладонью гладкий лобок.

У Дианы лихорадочный розовый румянец на щеках и огромные зрачки в бегающих по моему лицу глазах. Красивая до невозможности. Ее грудь подпрыгивает от следующего толчка, губы превращаются в колечко, когда Диана выстанывает что-то типа «о-о-о».

Я хватаю ее за бедра и вколачиваюсь несколько раз в упругое дрожащее тельце. Короткие ногти раздирают мне спину.

— Больно? — спрашиваю, замирая в ней.

Диане хватает сил лишь отрицательно помотать головой.

Мои глаза замирают на картинке, как мой член раз за разом исчезает в ней. Это чертово совершенство в квадрате.

Зефирка глухо стонет, впивается пятками в мою поясницу. Я ускоряюсь, терзаю ее губы. Выскальзываю, чтобы немного поводить головкой по блестящей влажности, и вхожу снова.

Просовываю руку под ее спину, растопыриваю пальцы и прижимаю фею к себе так, чтобы ее соски с каждым толчком терлись о мою кожу. Она оттягивает мне волосы на затылке, стоит войти глубже и жестче, вскрикивает на каждый грубый удар бедер.

Я заставляю Диану метаться по кровати, когда сажусь между ее ног, все еще оставаясь внутри, и поглаживаю пульсирующий клитор. Дергаю ее за руку на себя, и зефирка громко вскрикивает, опустившись на меня сверху до упора.

Сграбастав своей лапищей мягкие волосы на затылке и обняв ее за талию второй рукой, я вколачиваюсь в нее быстрее и резче, устроив Динь-Динь так, чтобы она терлась клитором о мой пах при каждом скольжении.

Мне нравятся ее протяжные стоны, нравится, как Диана прилипает ко мне всем телом. Я опрокидываю фею на спину и быстро двигаюсь, ощутив приближение ее оргазма.

Отрываю шаловливые ручки от своей спины, иначе она располосует ее до мяса, переплетаю в замок наши пальцы и втрахиваю зефирку в постель, пока она кончает на моем члене.

Если я думал, что она до этого туго сжимала меня, то сейчас это просто хренов рай. Зефирка напряжена до предела, из ее груди рвутся самые сексуальные звуки в мире. Вся ее кожа в сплошных мурашках.

Мне едва хватает терпения, когда я выскальзываю из нее, чтобы кончить на дрожащий живот. Падаю сверху на Диану, и она скулит, потому что вешу я не мало.

— Тяжелый такой, — доверчиво шепчет мне в ухо фея и водит пальцами по своей живописи. — Ой…

Видимо, нащупала-таки вздувшиеся царапины на моей спине.

— Еще какой «ой». Попку твою отшлепаю в следующий раз. Росомаха, блин.

— Раздавишь меня сейчас, — искренне смеется Дианка, и я откатываюсь в сторону, чтобы дать ей возможность дышать.

Я перетягиваю зефирку на себя, моя рука живет какой-то своей жизнью, клянусь, и очень быстро оказывается на ее заднице.

По-моему, фея забыла о своей наготе, поэтому и ни капли не стесняется. А мне это только в плюс, я могу пялиться на ее голую грудь с покраснениями в некоторых местах от моей щетины. Вокруг губ, тех, что на лице, тоже, кстати, есть немного.

— Я ведь тебя на свидание звал. Хотел сделать все по-хорошему. А ты набросилась на меня, несносная девчонка.

— Я набросилась?! — естественно моя шутка вызывает у Дианы возмущение.

Она даже на локтях приподнимается, чтобы посмотреть в мои наглые глаза.

— Ага, надругалась над бедным и несчастным мной.

Соски у нее — просто прелесть. Так и просятся снова в рот.

Зефирка замечает, куда я пялюсь без зазрения совести, и тут же заворачивается в одеяло, возмущенно пыхтя в процессе.

— Ладно, все, иди сюда, — посмеиваясь, сгребаю ее в охапку. — Не шевелись, ангелочек, а то у нас будет второй раунд.

Диана выполняет мой приказ, только я все равно бужу фею посреди ночи, чтобы нежно взять сонное размякшее тельце, заставив ее кончить еще раз.

Выспимся когда-нибудь в другой жизни.

Глава 31

Диана

Распахнув глаза, я сразу же тянусь к телефону, чтобы пожелать Мирону доброго утра. У нас вошло это в традицию за три недели, что мы вместе.

Вместе… Такое сложное слово. Я не до конца уверена, что сейчас между нами. Вертинский ведет себя как образцово показательный парень, но он никогда не говорил, что мы теперь встречаемся. Поэтому я и не знаю, что думать.

Открываю список диалогов, чтобы написать ему, но мое внимание привлекает кружок непрочитанного сообщения напротив аватарки парня, которого я не знаю. Я сразу же залезаю туда и едва не вскрикиваю, увидев фотографии себя с той ночи.

Это не те снимки, что делала Леся. На фото я полуголая, растрепанная и с размазанным взглядом. А еще чьи-то пальцы находятся у меня во рту. Боже! Я тут же бегу в ванную и с таким остервенением чищу зубы, что десны начинают кровоточить в нескольких местах.

«Если не хочешь, чтобы я разослал это повсюду, готовь триста тысяч. Время и место сброшу позже».

«Кто ты???!»— мгновенно отправляю я и кусаю губы, мечтая увидеть сигнал о том, что мое сообщение прочитано.

Ни через пять, ни через десять минут оповещение не приходит. Я точно сгрызу себе все ногти к концу дня.

Как я могла снова куда-то влипнуть? Ведь все же было так хорошо…

Задумавшись, я провожу пальцами по своей шее и тут же вспыхиваю. Мирон вчера настолько перестарался, что даже извинялся после нашего секса. Несмотря на то, что все было жестче обычного, мне очень-очень понравилось. То, как он смотрел на меня, когда я скинула халатик и показала ему купленное вместе с Лесей белье… Да я после такого готова все стипендии тратить на это!

Только теперь нужно как-то от сестры спрятать все следы. Беру тональный крем и стараюсь замаскировать синяки как можно тщательнее.

Агата еще не знает, что у ее младшей сестренки появилась личная жизнь. Мне почему-то очень страшно ей рассказывать о Мироне. Как будто после моего признания все может испариться.

«Тайный поклонник. Ты же не думала, что все сойдет тебе с рук?»— на телефон приходит новое сообщение.

Где мне взять столько денег? Я не хочу, чтобы все опять считали меня влипающей в неприятности дурочкой…

Особенноон.

Одевшись и прихватив расписки от Волошина, я выхожу из комнаты. Пора признаться Агате хотя бы в этом. Они с Яном вернулись из Москвы сразу после того случая на базе, и сестра практически все время пропадала в его квартире. Именно по этой причине она еще ни о чем не догадалась.

— Можно с тобой поговорить? — из-за этих сообщений у меня даже голос срывается, поэтому вопрос выходит очень тихим.

Агата замечает мое состояние и нахмуривается.

— У меня хорошие новости. Вроде как.

Я протягиваю ей расписки и вкратце объясняю ситуацию, без имен. Фух, вроде дело сделано. Единственный минус — сестра замечает роспись на моей шее и устраивает допрос. Хорошо хоть не с пристрастием.

— Агат, пожалуйста… — я не могу не думать об утренних сообщениях. — Все ведь улажено? Ты больше ничего не должна этому человеку, можно мы закроем на этом тему?

Сдавшись, она кивает головой и просит помочь с завтраком. Наверное, просто хочет отвлечь меня, но я охотно соглашаюсь, решив, что это лучшая возможность избежать дальнейшего расследования с ее стороны.

Все время дороги до университета я обновляю список диалогов, периодически проверяю доступность интернета, боясь пропустить какое-нибудь новое сообщение.

— Ты что, собралась в Норвегию? — Леся подталкивает меня локтем, когда я зависаю в общей очереди в столовой.

— Что? Почему в Норвегию?

— Ну это же норвежский актер, разве нет? — она широко улыбается, кивая на открытый список диалогов на экране телефона.

Нового, кстати, телефона. Подарок Мирона, который я все же взяла.

— Подожди… — я совсем теряюсь. — Актер?

— Да. Это явно какая-то фейковая страница, — подтверждает она, когда я открываю фото аватарки на весь экран. — А что случилось?

— С самого утра написывает какой-то идиот. Ничего важного.

— Черный список тебе на что? — беззлобно хмыкает Леся. — Смело отправляй туда.

Если бы все было так просто…

— Тебя сегодня забирают? — разглядывая выбор салатов, спрашивает Леся.

Когда у Мирона есть свободное время, он приезжает к окончанию пар. Терпеливо ждет такую копушу, как я, а потом везет к себе. И трахает. Ну, вообще-то не только это, он еще кормит меня, помогает с некоторыми заданиями, чтобы я быстрее освободилась, и смотрит со мной мои сериалы.

Только правда у нас еще ни одну серию не получилось посмотреть целиком без пауз.

— Да, мы можем тебя подкинуть до общаги, — отвечаю гипнотизирующей меня взглядом Леське.

— Супер.

По Мирону можно сверять часы. На самой последней минуте пары мне приходит от него сообщение. Фотография стаканчика из-под кофе на фоне здания университета.

Я смущаюсь целовать его при всех, но Вертинский сам притягивает меня к своему телу и впивается в губы, пока Леся где-то сзади носком ботинка пинает камешки на парковке и терпеливо ждет.

— Привет, — на выдохе говорю я, когда мой рот освобождают из плена.

— Привет, зефирка. Как день?

Пауза получается слишком долгой. Мирон улавливает эту предательскую заминку и вскидывает брови, дожидаясь от меня объяснений, но здесь моя подруга, и я не хочу ничего говорить при ней.

— Подвезем Лесю?

— Запрыгивайте, — отмирает Вертинский.

Он останавливается у самого входа, хоть Леся каждый раз и говорит, что может выйти на перекрестке. Мы прощаемся, и я остаюсь в машине наедине с Мироном, который ждет ответы.

— Долго будешь в молчанку играть? — на каком-то повороте произносит он.

— Просто настроения нет. Голова болит.

Никто мне конечно же не верит.

Мы приезжаем домой к Мирону, и, скинув кроссовки, я тут же быстрым шагом иду в ванную мыть руки, потому что умудрилась клюнуть носом на ступенях. Ладно хоть джинсы не разорвала при падении.

Когда я, на этот раз без происшествий, аллилуйя, приползаю в гостиную, мой взгляд сразу падает на телефон, лежащий на столе. Телефон в нежно-голубом чехле. Мойтелефон.

— Ты что, копался в нем? — я сразу насупливаюсь, в голосе сквозит обвинительный тон.

— Нет, Диана. Машинально посмотрел на экран, когда тебе что-то там пришло. Ты бы хоть как-то скрывалась, что ли.

— О чем речь?

Мирон кивает на телефон, и я подхожу к столику, чтобы взять его.

«Ну что, малышка, согласна на мое предложение?».

Теперь понятно, чего он так взъелся на меня. Я провожу пальцем по экрану, открываю диалог с этим недоделанным «актером» и отдаю смартфон Вертинскому. Сначала он не понимает, что происходит, но потом его взгляд бегло скользит по переписке. Он вырывает телефон из протянутой ладони и примерно на минуту зависает, то и дело сводя брови к переносице.

— Это с ночи на базе. Я была в этом купальнике, он новый, больше фотографиям взяться неоткуда.

— Я уже понял, — сухо отзывается Мирон. — Вот же гнида…

Последнее он добавляет уже тише, подозреваю, не хотел, чтобы это долетело до моих ушей. Но я разобрала каждое слово, поэтому следующий мой вопрос вполне закономерен:

— Кто?

— Не лезь, Динь-Динь. Я разберусь.

— Но…

— Я, кажется, попросил тебя?

Вот так он меня и затыкает. Мирон с головой погружается в свой ноутбук, а я забираюсь с ногами на диван, обкладываюсь тетрадями со всех сторон и до самого вечера выписываю ответы на вопросы предстоящего зачета.

Мы не разговариваем, и это очень давит. Я не могу понять, на что именно он злится. На меня? Но за что?

В дверь звонят, и Мир возвращается в комнату с пакетами из полюбившегося нам китайского ресторанчика. За их курицу в кисло-сладком соусе я могу душу продать. Едим мы под включенную плазму, иногда переглядываемся, но дальше этого дело не заходит.

В конце я уже пожевываю палочки, делая вид, что очень увлечена, лишь бы не попадать под огонь пристального взгляда со стороны.

— Ты починил джакузи?

— Да, — сухо отвечает Мирон, дернувшись от моего вопроса.

— Можно я туда залезу? — выпаливаю на одном дыхании.

Не знаю, где еще можно так же эффективно спрятаться в его квартире. А тут я вроде как и делом занята буду. Пузырьки, пузырьки…

Вертинский усмехается от моего вопроса, вскидывает брови, мол, серьезно ли я спрашиваю разрешение на такой пустяк. Он кивает, и я, так и не доев, ускользаю принимать водные процедуры.

Конечно, после еды это делать не очень хорошо, но я и съела-то всего ничего. Поклевала несколько кусочков, остальное в таком напряжении в меня не полезло.

В джакузи я бултыхаюсь около часа вместе со всеми скрабами, гелями и бритва, которые успела за это время перетащить к Мирону в квартиру. Ноги теперь приходится брить каждый день — ужас ужасный. Надо бы мне задуматься об альтернативном способе делать мои ножки гладкими, точно вся стипендия вместе с повышенным индексом будет улетать на все эти процедуры.

Мне срочно нужно поискать какую-нибудь работу. Я не хочу сидеть ни на чьей шее. Ни у сестры, ни у Мирона. Тем более Агата вообще скоро переедет, мне кажется.

— Диан? Ты не утонула там? — после стука в дверь произносит Мирон.

Из-за такой внезапности бритва срывается, и я ойкаю, когда под коленкой открывается царапина со стекающей вниз струйкой крови.

— Зефирка?

— Я порезалась из-за тебя!

— Где? — с легкой насмешкой подначивает меня Вертинский.

Очень хочется ответить ему в рифму, но я все-таки приличная девочка.

— Скоро выйду, — огрызаюсь я на дверь.

— Жду с нетерпением.

Если бы он знал, что я задумала, ждал бы еще сильнее…

Надеюсь, для реализации маленького плана мне хватит смелости. Будет неловко, если весь запал закончится в самом начале, и я только раздразню Мирона, накрутив его на самый максимум.

Я выхожу из ванной в одной футболке и очень медленно переставляю ноги в сторону дивана, на котором развалился Мирон. По телевизору продолжает идти какая-то муть, а я крадусь все ближе к своему ничего не подозревающему парню.

— Ты чего? — открыв глаза и слегка подобравшись на мягком диване, он окидывает меня вопросительным взглядом.

Закусив нижнюю губу, я отрицательно мотаю головой. Улыбаюсь и на носочках подбираюсь все ближе к Мирону. Я хочу сделать ему приятно. Своим ртом. Но у меня совершенно нет опыта, и я очень боюсь облажаться.

А что, если он будет сравнивать меня с другими? У него явно были более опытные девушки, которые умели делать все правильно.

— Диан? Мне уже начинать бояться или что? Ты так на меня смотришь, что я чувствую себя куском мяса, — посмеивается Вертинский.

— Ты мне не помогаешь, — бурчу я тихо, стреляя взглядом в его пах.

— О-оу, так ты в этом смысле? Иди сюда.

Он хлопает себя по бедру и пошире раздвигает ноги, а я опять отвечаю ему отрицанием. Подхожу совсем близко и опускаюсь перед ним на колени.

Глава 32

— Диан? — Мирон подается вперед и гладит меня костяшками пальцев по щеке. — Ты что задумала?

— Хочу извиниться за свое поведение, — смотрю на него из-под опущенных ресниц и провожу языком по губам.

Боже, где я вообще понабралась всего этого?

— Зефирка, не надо так. Я не хочу, чтобы ты делала это через силу. Поверь, и без минета можно жить.

— А еслияхочу? Только не умею…

— Ну, раз хочешь, — глаза Мирона вспыхивают порочной темнотой. — Будем учиться, малышка.

Немного подтянувшись на руках, я прижимаюсь губами к голому животу Мирона и веду вниз мокрую дорожку. Царапаю ноготками над черным кожаным ремнем и медленно расстегиваю его джинсы.

А вот дальше меня ждет самое страшное, потому что прямо перед моим лицом покачивается твердый член с гладкой набухшей головкой, а я понятия не имею, что мне с ним делать.

Страшно накосячить.

Мирон не отводит взгляда от моих губ, пока я несмело обхватываю пульсирующую вздыбленную пальцами и доставляю ему удовольствие таким способом.

— Он тебя не укусит. Скорее это мне надо готовиться к такому повороту, — усмехается Вертинский, надавливая подушечкой большого пальца мне на нижнюю губу.

Я обхватываю его палец и посасываю. Кружу языком по нему, усиливая хватку ладони на его члене. Мужские пальцы смыкаются на моей шее. Кожу холодит, потому что по ней кружит большой палец в моей слюне.

— Открой ротик, малыш. Хочу его до безумия, — хрипит он.

Сначала я пробую Мирона языком. Обвожу головку, ласкаю нежную кожу, прочерчивая направление вздутых вен.

Он наблюдает за мной. Неотрывно следит за каждым движением, сглатывает, когда мои губы обхватывают его твердую эрекцию. Его пальцы оказываются в моих волосах и массажируют затылок. Он собирает мои влажные волосы, чтобы я не отвлекалась на лезущие в лицо прядки.

Все мое тело покалывает от безумной лавины волнения.

— Смелее, ангелочек. Это охуеть как приятно.

Подстегнутая его комментарием, я открываю рот пошире и впускаю внутрь его большой член. Именно сейчас он кажется мне просто огромным. Помогая себе пальцами, я начинаю сосать. Двигаю головой вверх и вниз, зажмуриваюсь, стараясь подавить рефлексы.

Мирон толкается мне навстречу, не сдержавшись. Я давлюсь и выпускаю член изо рта, вытираю слюни с подбородка.

— Не надо, — он останавливает мою руку. — Ты очень горячая в таком виде, Диан. Порочная старательная девочка. Порадуешь меня еще?

Я сжимаю бедра, ощутив острую волну возбуждения. Все эти пошлые слова, которые рвутся из его рта, невероятно меня заводят.

Его член слишком длинные и толстый, поэтому я не могу взять его целиком. Наверное, никогда не смогу. Но Мирону нравится, как я двигаюсь, как мои губы плотно скользят по горячей длине. Я чувствую, что хватка в моих волосах усиливается. Зафиксировав меня, он делает несколько толчков бедрами и после позволяет мне отстраниться. Обхватывает себя кулаком, и бархатная головка скользит по щеке и губам.

— Ты прелесть, зефирка.

Улыбнувшись, я возвращаюсь к своему занятию. Слезы собираются в уголках глаз, когда я стараюсь взять глубже. Все стеснение куда-то подевалось, и я поднимаю глаза на лицо Мирона. Вижу, что его голова запрокинута. Он хаотично водит пальцами по моему затылку и тяжело дышит. Некоторые шумные выдохи сопровождаются хрипами.

Я чередую губы с языком. Посасываю, облизываю и снова беру в рот.

— К черту, — шипит Мирон, когда я снова позволяю члену скользнуть к самому горлу. — Сюда иди, кроха.

Он дергает меня наверх, быстро усаживает к себе на колени, пока я немного потеряна в пространстве, и входит в мое тело одним грубым толчком. Натягивает на твердый член, удерживая за бедра.

— Так понравилось отсасывать мне? — усмехается Вертинский мне на ухо, трогая меня пальцами между ног. — Мокрая и узкая, все как я люблю.

Содрав с меня футболку, Мирон зубами цепляет сжавшиеся в горошины соски по очереди. Его ладонь давит мне на поясницу, я полностью ложусь на него, развожу ноги, коленками упираясь в диван.

Он трахает меня жестко и быстро, подбрасывает вверх, заставляя опускаться на полную длину. Я кусаю его в плечо в ответ на жгучий шлепок по заднице. В такие моменты, как этот, Мирон срывается. Он пользуется моим телом, ставит меня в разные позы, но я теряю от этого голову. Мне нравится ощущать себя маленькой и слабой в его руках.

Мои стоны разлетаются на всю квартиру. Влажные шлепки, грязные поцелуи, новые удары по моей заднице разрезают воздух.

— Подвигайся немного сама. Объезди меня, зефирка. Хочу посмотреть на свою послушную маленькую фею.

Мирон откидывается на спинку дивана, держа руки на половинках моей попы. Я осторожно приподнимаюсь и снова опускаюсь на его член, вся дрожу от тягучего желания, которое вместе с кровью течет по венам. Мои щеки вспыхивают по новой, когда, не отрывая взгляд, Мир облизывает мои соски.

— Пожалуйста… — хнычу я, чувствуя, как низ живота взрывается горячим фейерверком.

— Как мило ты просишь. Но давай конкретнее. Чего ты хочешь, малышка? Я выполню любое твое желание. Всего лишь нужно попросить. Твой сладкий ротик способен на это.

— Боже, пожалуйста… Я н-не…

Мирон отвешивает мне новый шлепок.

— Можешь. Два слова. И я дам тебе это.

Я утыкаюсь лбом в его плечо, но потом все же тихо пищу:

— Трахни меня…

В первый раз, когда Мирон решил развести меня на грязные разговоры, я так и не смогла произнести это вслух. Но с каждым разом у меня получается все увереннее.

— Моя умница.

Он обнимает меня и крепко прижимает к своей груди, начав вбиваться в мое тело сильными ударами бедер. Я давлюсь собственными криками, когда Мирон доводит меня до оргазма и не останавливается, когда я сокращаюсь вокруг его крепкого члена.

Без сил я падаю на него, пока большие мужские ладони оглаживают каждый участок моей разгоряченной кожи. Особенно Мира привлекает моя задница, которой он уделяет наиболее пристальное внимание, поглаживая, пощипывая и шлепая ее.

Я все еще плыву, когда темп снова набирает обороты. Могу только стонать ему на ухо, ощущая, как его каменный стояк пульсирует внутри меня. Он выскальзывает и кончает на внутреннюю сторону моего бедра, сжимая меня до боли в своих объятиях.

— Моя, — хрипит Мирон, скользнув кончиком языка по моему ушку. — Повтори, зефирка.

— Твоя…

Мне так уютно находиться в руках Мирона. Накатывают чувства щемящей нежности и безопасности. Я дышу ему куда-то в шею, большие мужские ладони продолжают скользить по моему телу, только теперь это немного рассеянные хаотичные движения.

— Тебе понравилось? — спрашиваю, преодолев смущение.

— А сама как думаешь, зефирка? — усмехается Мир теплым дыханием возле моей щеки. — Диан, это было офигенно. У тебя и раньше были рычаги влияния на меня, а теперь еще один весомый появился. Но все-таки постарайся не косячить, на будущее.

— Эй, я и не косячила! — возмущаюсь, поерзав сверху на нем. — Таня с Иванной меня вообще десятой дорогой обходят и опускают взгляд, когда я появляюсь в поле их зрения. Что ты с ними сделал?

— Абсолютно ничего.

— Честность — важная сторона отношений.

— Я предельно честен. Физически я никого не трогал.

— А морально?

Пауза затягивается, поэтому я отлипаю от вкусно пахнущей шеи Мирона и заглядываю ему в глаза. Наша маленькая дуэль длится секунд тридцать, и я сдаюсь первой. Обхватываю ладонями его щеки и целую. В уголок рта, подбородок, вожу пальцами по заостренным скулам. А еще урчу, зная, как это на него действует.

— Бесстыдница, — фыркает он и, зафиксировав мою голову, отвечает взрослым поцелуем с языком. — Думаешь, я бы смог спустить им с рук все, что они устроили на базе? Безнаказанность, Дианка, порождает монстров.

— Расскажи.

— Ну припугнули мы их с Яном немного. Зато будет уроком не садиться в чужие тачки, — уклончиво произносит Мирон.

— С Яном? Ты рассказал ему?

— Просто сказал, что тебя обидели, не трясись так, малышка. Меня бы они узнали в лицо, Алекса твоего тоже. А Ян с Захаром отлично сработали. Свозили этих куриц в лес, обрисовали в красках все, что могут сделать с ними, и предупредили о тебе. Еще раз рыпнутся в твою сторону — реально будут копать себе могилы. А так отделались легким испугом. Пацаны их даже до города обратно подкинули. Смотри, какие мы джентльмены.

— Последнее звучит особенно сомнительно.

— Да ладно тебе, Динь-Динь, их надо было проучить. Этот вариант еще самым мягким из всех оказался. Ну и с Илюхой я тоже поговорил.

— С братом Иванны? Зачем?

— Если б моя сестра пошла по рукам, я бы хотел об этом знать. В отличие от тебя эта дура реально захотела тупо красивой жизни. Сосать за новые телефоны — так себе перспектива в жизни.

— Но ты мне тоже телефон вручит после…после секса.

Я ойкаю, когда Мирон снова от души прикладывается к моей заднице. Тянусь рукой хотя бы потереть жалящее место шлепка, но он перехватывает мои запястья и удерживает их между нами. И смотрит очень выразительно, взглядом давая понять, что я опять сморозила какую-то глупость.

— Ну не злись, — я трусь кончиком носа о его нос. — Мне сложно поверить в то, что Ив стала такой, я пытаюсь найти ей хоть какое-то оправдание.

— Никаких оправданий здесь быть не может. Если тусовку у меня в квартире еще можно спустить ей с рук, то подливать в напитки вам с Лесей какую-то муть, а потом пытаться подложить тебя под вонючих мужиков — за гранью. Я даже пожалел, что девчонок не бью, в тот момент. Демидов, кстати, тоже.

— Если вы запугали девочек, то кто тогда отправил мне эти фото сегодня?

— Скорее всего, гондон, который тащил тебя в баню. Его же выперли из команды по плаванию с помощью Алекса, вот он и мстит, вместо того чтобы нормально поговорить. Решил отыграться на девчонке.

— Я могу за себя постоять, — обиженно надуваю губы и пытаюсь слезть с Мирона.

— Далеко собралась?

Мирон опрокидывает меня спиной на диван и нависает сверху. Придавливает всем своим весом, смеется, когда я пищу что-то нечленораздельное. Но потом у меня расширяются глаза, я молочу его кулаками по плечам с серьезным выражением на лице и выкарабкиваюсь из-под его тяжелой туши.

Сбиваю себе коленки, падая на кафельную плитку прямо перед унитазом, и едва успеваю собрать лезущие в лицо волосы. Господи… Меня выворачивает так, будто я перед этим выпила коктейль из селедки, молока, соленых огурцов и варенья.

Особенно унизительно, что я все еще голая, и Мирон видел мою трясущуюся задницу во время этого забега на короткую дистанцию.

Спустив воду и уронив голову на руки, лежащие на ободке оскверненного унитаза, я закрываю глаза и пытаюсь отдышаться. Горло саднит, во рту стоит мерзкий приступ, но я даже просто на ноги сейчас не рискую подняться, потому что у меня есть все шансы мешком повалиться обратно.

— Диан? Малыш, ты как? — мне на плечи ложится что-то мягкое.

— Не уверена, что жива.

Я готова выть от досады. Теперь у Мирона весь наш секс будет ассоциироваться с этим, да? Хочу сквозь землю провалиться…

— Съела что-то? Или твой внезапный порыв означает, что на коленях я тебя видел в первый и последний раз?

Смешно ему.

Ему, блин, смешно.

— Прости, зефирка, не смог удержаться. Посидишь так еще или поднять тебя?

— Посижу. Оставь меня вообще тут. Не видишь, что ли, я пытаюсь исчезнуть?

— Вряд ли у тебя получится. Воды принести?

— Лучше яд. Добей меня, пожалуйста, — по-детски хнычу я.

— У меня на твою задницу еще были планы. Особенно после такого фееричного забега. Чего ела-то?

— Не знаю. Котлеты в столовой странно пахли.

— У вас собака раньше перед корпусом побиралась, а тут уже неделю я ее не наблюдаю. Котлеты странные, говоришь?

Метнув в этого невозможного провокатора молнию взглядом, я пытаюсь подняться, закутываясь в плед, который он для меня принес. Мирон поддерживает меня и помогает добраться до раковины, обвивает рукой мою талию, пока я старательно чищу зубы. Он подхватывает меня под коленями и спиной и несет в спальню, осторожно укладывает на кровать.

— Кто это? — я напрягаюсь, услышав дверной звонок.

— Ян собирался заехать на днях, нам надо обсудить некоторые дела по нашим магазинам.

— Но он же меня увидит…

— В этом и был смысл, зефирка, — Мирон подмигивает мне. — Будем постепенно заканчивать с нашими прятками. Сначала Яныч узнает, потом он подготовит твою злобную старшую сестренку.

— Агата не злобная.

— Но мы все равно зачем-то скрываемся.

Нахмурившись, я снова зарываюсь в свой домик. Настроение такое странное, хочется побыть капризной маленькой девочкой. И чтобы Мирон меня обнимал долго-долго. И крепко.

Я подтягиваю к себе ноги и сворачиваюсь в клубок. Пусть они там разговаривают. А я тут как-нибудь полежу в тишине, перевернувшись на другой бок и уткнувшись носом в чужую подушку.

Глава 33

Я хочу уснуть, но до меня долетают какие-то обрывки фраз, произнесенные женским голосом на повышенных тонах. Выбравшись из постели и натянув на себя толстовку Мирона, я шлепаю в коридор, держась за стены, и разворачивающаяся на моих глазах картина совсем меня не радует.

— О-о-о, так я вам помешала, — мерзко тянет Виола, продолжив хвататься за руки Вертинского.

Приглянувшись, я понимаю, что она просто не может самостоятельно держаться на ногах. Только вот если я вынуждена искать опору из-за отравления, то Виола, по-моему, пьяна. В стельку.

— Я думала, ты уже бросил свою малолетку. Неужели она так хорошо трахается?

— Замолчи, твою мать, — рычит на нее Мирон и оборачивается ко мне. — Диан, вернись в кровать. Я сейчас отправлю ее домой на такси.

— Милый, ну какое такси? А если меня в нем из…ик…изнасилуют? Хочу остаться здесь. Ты ведь не выгонишь меня? — продолжает завывать Виола.

Сжавшись в комок, я жду, что ответит ей Мирон. Неужели он действительно может позволить ей остаться в квартире? Я не вынесу этого. Хотелось бы мне больше никогда в жизни не видеть эту девушку, но они ведь друзья с детства. Не могу ставить Миру ультиматумы…

— Какого хера, Вилка? Где ты вообще так налакалась? — Вертинский сгружает пьяное тело на пуфик и делает несколько шагов в сторону, потому что эта наглая девица уже тянется к его ширинке.

— Меня бросили. Представляешь, он женится? А я так, развлечение на вечерок… Зачем тебе эта малолетняя дурочка? Ну ведь я же лучше, мы с тобой так давно знакомы…

— Я тебя сейчас на лестницу выкину, блядь, если ты не закроешь свой рот. Где ты сейчас живешь? Там же?

— Не скажу.

— Да мне насрать, — Мирон достает телефон и в несколько касаний по экрану вызывает машину для Виолы. — Через семь минут приедет. Динь-Динь, пожалуйста, я не хочу, чтобы ты это видела.

Поджав губы, я отрицательно качаю головой. Ну уж нет, никуда я не уйду. Мало ли что придет в голову этой сумасшедшей, я не стану прятаться от ее нападок.

— Ты выбираешь ее? Серьезно, ее? — снова заводится Виола. — Да она залетит от тебя при первом удобном случае и повесит на тебя спиногрыза, а заодно и сама на шею сядет. Такие девки только и думают, как бы зацепиться за кошелек мужика. Вертинский, ты же умный, компанию вон свою создал, квартиру купил. Ну зачем тебе это все? Я могу дать тебе гораздо больше.

— Венерические болезни? — нервно икаю я.

— Что?

— Ты можешь дать Мирону венерические болезни? Судя по тому, что я успела о тебе узнать, ты не слишком разборчива в своих связях. Но я слышала, что большинство из них сейчас можно вылечить, так что не все так страшно, — рассуждаю я вслух, не отводя взгляда от налившихся кровью и гневом глаз Виолы. — Вряд ли Миру это нужно, уж прости. А я сплю только с ним. И умею гораздо больше, чем ты думаешь.

Вертинский усмехается в кулак, а Виола кидается в мою сторону. Только Мирон успевает быстрее перехватить ее поперек талии и усаживает на место.

— Сучка! — она не сдается. — Кто тебе вообще право дал открывать рот в мою сторону?

— Сама себе выписала разрешение. Любимый, выкини ее, пожалуйста, из нашего дома. А я пока действительно подожду тебя в постели, — произношу самым миленьким голосом, на который только способна, и плетусь в спальню под возмущенные выкрики своей «соперницы».

Я проматываю в голове все слова Виолы и внезапно замираю.

«Залетит при первом удобном случае».

«Залетит».

Быстро открыв заветный календарик в телефоне, я зажимаю рот ладонью, потому что с экрана меня радостно приветствует новость о задержке. Вообще, я всегда безалаберно следила за своим циклом, не обращала особого внимания на него. Пришли — ну, хорошо. Не пришли — надо просто подождать пару дней.

Дней, не недель…

В качестве такой застывшей статуи меня и находит Мирон. Выцепляет телефон у меня из рук быстрее, чем я успеваю среагировать, и хмурится, разглядев надпись в приложении.

— Почему не сказала?

— Я забыла… Сама вот только что посмотрела после слов Виолы. В голове что-то щелкнуло, и я решила проверить.

— Сядь, зефирка, а то опять побледнела.

Упав на кровать, я внимательно слежу за Мироном. Вздрагиваю, когда он подходит к шкафу и достает оттуда свежую футболку. Хлопает себя по карманам, зачем-то проверяет наличие ключей от машины в заднем.

— Ты куда? — я задаю этот вопрос очень тихо, боясь показаться навязчивой.

— В аптеку за тестом.

— А…Виола?

— А что с ней? Выпроводил и посадил в такси. Протрезвеет — вставлю мозги на место. Или у тебя какие-то другие предложения?

— Нет…

Он возвращается через двадцать шесть минут. Вручает мне маленький пакетик из аптеки и отправляет в ванную.

— Но я не хочу, — торможу возле двери. — В смысле в туалет не хочу.

— Правда не хочешь или боишься?

— Боюсь.

— Не поверишь, я тоже. Но вместе бояться веселее, так что вперед.

Через несколько минут я держу в руках два положительных теста на беременность. У меня есть еще три попытки, потому что Мирон зачем-то купил пять разных, но и этих результатов достаточно. Мне нет еще двадцати, и я беременна.

Весь мой мир переворачивается в эту секунду. Накатывает какая-то холодная слабость, и я опускаюсь прямо на крышку унитаза, продолжив держать тесты перед глазами. Две полоски. Две яркие полоски на каждом. Как вообще такое возможно?

Нет, с «как» все понятно, но, боже, чем я думала? У меня нет образования, нет работы и собственной квартиры, я завишу финансово от сестры, и мне, черт возьми, девятнадцать!

Мне так страшно, что зубы начинают стучать.

Глава 34

— Привет, мелкая. Так вот где ты пропадаешь целыми днями, — Ян широко улыбается и подмигивает мне, скидывая кроссовки в прихожей.

— Я думала, это Мирон вернулся. Привет…

У меня на лице явно отпечатывается растерянность, потому что я действительно ждала Вертинского из магазина. Мою дурную голову вообще не смутило, что уходил он вообще-то с ключами и вряд ли за десять минут смог бы раздобыть мне кислый жевательный мармелад.

— Обнимемся, что ли? Я заезжал к тебе пару раз, но никого не заставал дома. Агате не стал говорить, чтобы она не волновалась. Подозревал, что ты тусишь здесь.

Ян раскидывает руки в стороны, и я с легким румянцем на щеках шагаю вперед. А я-то думала, что у меня все под контролем и никто не подозревает, что большую часть ночей я провожу в квартире Мирона.

Сестра переехала к Яну, так что мне и выдумывать ничего не надо было.

— Спасибо, что не сдал меня сестре, — я задерживаю дыхание, потому что запах туалетной воды у Кострова просто ужасный.

Как будто протухшие яйца смешали с простоявшим несколько дней на солнце молоком.

Я мягко пытаюсь отстраниться, но Костров не дает. Только крепче сжимает меня в своих объятиях и треплет по волосам, словно мне пять лет.

— Все-все, давай закончим с нежностями?

— Ты такая бука, мелочь. Не виделись ведь давно. Тебя, кстати, больше никто не обижает?

Фотографии с незнакомого профиля прислал мне тот самый парень, который на базе затащил меня в мерзкие лапы мужской компании. Мирон разобрался с ним на следующий же день, бедняге, хотя вряд ли его можно так назвать, пришлось забрать документы и перевестись в другое учебное заведение.

Алекс мне еще потом проболтался, что для профилактики его через пару недель после ухода из университета нашли и еще раз отпинали. Потому что девочек обижать нельзя.

Я даже не волновалась за него. У меня в голове все мысли были о ребенке. И о том, не могло ли ему повредить то ночное приключение.

Гинеколог заверила меня, что все в порядке и переживать не о чем. Анализы у меня все в норме, на ультразвуке тоже никаких отклонений. Повезло, как она мне сказала, услышав целиком мою историю.

— Зеленая такая, просто девочка из фильма ужасов. Тебя этот половой гигант вообще, что ли, на улицу не выпускает? Свежим воздухом дышать надо, Ди, — насмехается Ян, склонив голову набок.

В то время как я тяжело сглатываю и пытаюсь дышать через рот, чтобы никакие запахи не спровоцировали новый приступ тошноты. Боже, он всегда так пах? Как вообще моя сестра может это выносить?

— Эй?

— Не подходи ко мне! — я взвизгиваю. — Ты просто ужасно воняешь…

Я срываюсь с места и бегу в ванную быстрее, чем Ян успевает что-то противопоставить в ответ на мое нечаянное оскорбление. Делаю свои грязные дела, умываюсь и выползаю к Кострову под его офигевший, по-другому это просто не назвать, взгляд.

— Оху… — он прокашливается в кулак. — Какой срок?

— Я отравилась.

— Ну мне-то не заливай. Агата в курсе?

— Нет… — я опускаюсь на диван рядом с Яном, но вовремя отползаю на расстояние и забиваюсь в противоположный угол.

Диван тут три метра, так что этого вполне хватает, чтобы не смущать мои обонятельные рецепторы.

— И когда ты собираешься обрадовать ее?

— Не знаю. Я вообще не хочу ей ничего говорить.

— Здрасте. Принесешь к нам месяцев через девять кого-то орущего и сморщенного и скажешь «знакомьтесь»?

— Отличный вариант.

— Очень хуе…плохой вариант, мелкая. О, а вот и герой вернулся, — Ян ухмыляется и идет в прихожую на звуки шебуршащегося в замочной скважине ключа.

Сейчас что-то будет.

Притаившись, я смотрю на дверной проем и просто жду. Жду чуда, потому что помочь нам сможет только оно.

Но вместо чуда меня заставляют подпрыгнуть и спустить ноги на пол звуки каких-то глухих ударов. Едва не врезавшись по пути в косяк, я застаю до ужаса пугающую картину того, как Мирон сплевывает кровь и вытирает рот рукавом толстовки. Ян прижал его к стене, он давит предплечьем Вертинскому на шею, а после моего шумного появления переводит черные глаза на меня, обернувшись.

— Это правда? — его голос звучит не по-человечески.

— Ч-что? — в защитном жесте я обхватываю все еще плоский живот ладонями и начинаю пятиться. Подальше от этих сумасшедших.

— Он тебя изнасиловал?

— Кто тебе сказал? — лишь спустя несколько секунд я осознаю, что у меня только двигались губы, а звука не было. Откашливаюсь и повторяю. — С чего ты взял?

— Было или нет? — рычит Ян

— Тише ты, придурок, пугаешь только ее. Она в положении не забыл? Если что-то случится, я тебе башку снесу, — Мирон отталкивает от себя Кострова и уклоняется от нового прицельного удара.

Я всхлипываю, потому что со стороны это правда выглядит жутко. Они оба крепкие и высокие, а я даже сделать ничего не смогу в случае серьезной драки. И соседей не позвать, потому что выход на площадку они мне отрезали.

— Динь, зефирка… — голос Вертинского звучит растерянно. — Иди ко мне, тише, маленькая.

В его руках я сжимаюсь в дрожащий комочек, широкая спина полностью закрывает меня от Яна.

— Зачем ты рассказал ему? — спрашиваю, уткнувшись Мирону в грудь.

— Сама же знаешь, что по срокам все сходится. Он спросил, как все получилось, ну я и… Не знаю, Диан, с языка сорвалось. Возможно, я хотел получить от Яна по полной, потому что не могу себе простить тот случай. Постоянно думаю об этом, и, если честно, боюсь каждый день, что ты передумаешь. Вернешься домой, швырнешь в меня справкой о прерывании и уйдешь. На этот раз навсегда.

— Глупый такой. Я не смогу убить нашего ребенка.

— Вообще-то я все еще здесь, — услышав эту исповедь, Костров хмыкает.

— Ну и свалил бы по-тихому. Ты вообще завтра должен был явиться, — Мирон продолжает гладить меня по спине.

— Мы договаривались на сегодня.

— Бл…

— Кому ты звонишь? — я выныриваю из-за плеча Вертинского и сверлю Яна гневно-боязливым взглядом.

— Агате.

— Нет!

Я бросаюсь к нему, но гудки, поставленные на громкую связь, сменяются звонким голосом Агаты.

Ян зовет мою сестру присоединиться к нам, пока я стою перед ним со стеклянными глазами и только беспомощно хлопаю ресницами.

Даже представить не могу, какой будет реакция Агаты на новость об этой беременности. Надеюсь, этим тестостероновым альфа-самцам хватит ума не упоминать подробности при ней. Иначе она вполне может перевезти меня к ним с Костровым и запретить Мирону приближаться к дому до конца моих дней.

— Это как содрать пластырь, мелкая. Лучше сделать все резко и быстро, а то ты так и не решишься порадовать свою сестренку новостью о том, что пузатыми вы будете ходить вместе.

— Я бы сама разобралась со своим «пластырем», — дуюсь на Кострова, скрестив руки под грудью. — Стоп, что? Вместе?..

— Реально? — раздается смешок со стороны Вертинского. — Вот уж точно сестры.

— О чем, черт возьми, речь? — я хочу услышать все подробности от Яна прямо сейчас.

Они собираются завести ребенка? Если честно, я вообще эту парочку не могу представить в роли отцов. Что Мир, что Ян сами еще дети. Великовозрастные раскачанные детишки, у которых в головах очень часто гуляет ветер. Не зря говорят, что девочки взрослеют раньше.

— Твоя сестренка тоже беременна. У вас это семейное, да? Скрывать все друг от друга, чтобы никто не волновался, — посмеивается Ян надо мной и щелкает по кончику моего носа.

— Поздравляю… — мне хочется плюхнуться на задницу прямо посреди коридора от растерянности, но Мирон аккуратно придерживает меня за плечи, прильнув сзади к моей спине.

— Я тоже присоединяюсь, братан. Когда узнали?

— Да недавно. Батя мой приезжал, Агата ездила встречать его, пока я разбирался с рабочими. По дороге моя любимая женушка воткнулась в чей-то зад, разволновалась, и об этой шикарной новости я узнал в больнице, после того как доехал до нее, собрав все штрафы по пути и два раза посравшись с гайцами.

— Так именно из-за этого Агате нельзя ни о чем говорить, — я хватаюсь за эту соломинку. — Ты же знаешь, что у нее было уже… Моей сестре категорически нельзя волноваться!

— Ничего не будет, если сказать все нормально. Тем более я знаю способ, как заставить ее расслабиться, — Костров играет бровями, специально вгоняя меня в краску. — А вот если вы с ней нечаянно пересечетесь на улице и она увидит твой живот — это будет проблемой. Большой круглой проблемой.

— Но у меня нет еще никакого живота…

— Пока что нет. Ты думаешь, он и потом не появится, мелкая? В конце концов, почему я тут вообще один распинаюсь? Эй ты, бык-осеменитель, не стесняйся, можешь присоединиться к нашему горячему обсуждению.

— Ха-ха. Сам тоже хорош, — горячее дыхание Мирона пропадает в моих волосах. — Бл, до сих пор привкус крови стоит. Ты стоишь, зефирыш? Пойду хоть рот прополощу.

— И с рожи остальное вытри. Нечего мою жену пугать, — кричит ему вслед Костров, после того как я киваю Мирону и отпускаю его в ванную обработать рану.

Ян делает шаг ко мне и предлагает свое плечо, чтобы помочь добраться до дивана, но я тут же зажимаю пальцами нос и прищуриваюсь.

— Понял, — сдавшись, он вскидывает ладони. — Но, чтоб ты знала, от меня не воняет. Агате вот нравится.

— А меня тошнит от этого запаха. И в гости я тебя больше не приглашу, — фыркнув, я иду к холодильнику, чтобы достать свою любимую воду с лимоном и небольшим количеством сахара.

Агата приезжает через полчаса. Сразу же налетает на меня с объятиями, едва не снеся с ног. Я принюхиваюсь и блаженно выдыхаю, осознав, что тошнит меня в этой комнате лишь от одного запаха и его обладатель предусмотрительно держится от меня на расстоянии.

— Как в старые добрые времена, да, малыш? Вся наша четверка, — шепчет сестра мне на ухо и отстраняется, так и не дождавшись ответа.

Кинувшись к Яну на шею, она прилипает к нему, как фруктовая жвачка к зубам, и сверлит взглядом нас с Вертинским. А я не могу собраться с мыслями, чтобы произнести два заветных слова.

— Я голодная, просто жуть. Весь день брожу по магазинам, выбираю всякие штуки для маленького. Там все такое краси-и-ивое…ой.

У сестры расширяются зрачки, и она в панике смотрит то на своего мужа, то на меня и Мирона.

— Не бойся, детка, я уже сказал им, — в улыбке Костров обнажает свои зубы.

— Но я же сама хотела… — слегка расстроенно вздыхает Агата и тычет его пальцем в бок, метив в район ребер. — Ладно, теперь уже поздно. Я беременна. Вот.

Тональность голоса у Агаты слегка нервная, и это говорит о том, что она тоже волнуется. Несмотря на то, что она старшая сестра из нас двоих.

— Я тоже… — пищу в ответ и тычусь лбом в плечо Мирона, как слепой котенок.

— Диана! — она аж подпрыгивает на месте. — Скажи, что ты пошутила. Немедленно!

— Это не шутка.

— Ты же еще сама ребенок! Боже… Какой срок?

— А какая разница? Если ты собираешься отправить меня на аборт, то я перестану с тобой разговаривать. Навсегда.

— Ну какой аборт, сестренка? Я просто в шоке, честно. Ты еще недавно носила пижамы с ушами, а теперь…

— Она и сейчас их носит. Очень секси, кстати, — вклинивается Мирон в наш разговор.

— А ты чем думал вообще? Я тебе сестру доверила! Надеялась, ты будешь приглядывать за ней. Она же еще даже универ не закончила.

— Стоит ли напоминать, что тебе тоже нравится, когда я в тебя кончаю? — философски тянет Ян, стараясь разрядить обстановку.

— Совсем не обязательно оповещать об этом всех! — взвивается Агата, запустив подушкой по наглой физиономии своего мужа.

Они втроем продолжают пререкаться, позабыв обо мне. Сначала я смеюсь. Но постепенно это выливается в новую истерику, и все резко обращают внимание на меня.

— Мелкая? Ты чего? Все ж нормально вроде, — разводит руками Ян.

— Н-ничег-го… — всхлипы мешают нормально говорить. — Никто не рад за меня, понятно? Ты, — я указываю на Агату. — Считаешь, что у меня не получится стать хорошей мамой из-за возраста. Ты, — теперь под раздачу попадает Костров. — Размахиваешь кулаками и даже не поздравил меня! А т-т-ты…

Мирон хочет обнять меня, но я останавливаю.

— Ты вообще сказал, что раз так получилось, то надо, наверное, рожать. Наверное! Идите вы все… Не нужен нам никто, да, маленький? — мои ладони гладят не округлившийся живот, и я уже сама себя, по-моему, считаю сумасшедшей.

Просто все идет наперекосяк…

Глава 35

Мирон

Я до сих пор поверить не могу, что Диана скоро станет кругленьким пингвином и будет гонять меня по ночам за какой-нибудь экзотикой из продуктового.

Но я рад. На все сто процентов. Был уверен в этом в самую первую секунду, как только своими глазами увидел положительный тест. Моя жизнь сложилась, в ней есть любимая женщина, я реализован в профессиональной сфере, и даже квартира своя имеется.

Да, у меня в планах было баловать Дианку какими-нибудь внезапными поездками, потому что работать я могу фактически из любой точки мира, цацками, которые так любят все девочки, и своим вниманием. И та фигня, которая вылетела из моего рта в день «икс», была не из-за того, что я не готов стать отцом или что ребенок мне сейчас не нужен. Я просто представить не мог, что в свои неполные двадцать Динь-Динь захочет стать матерью.

— Малыш, — я встаю вплотную к ней и заставляю поднять взгляд на меня. — После того как ты показала мне первую фотку нашего мелкого пятна на экране, я ездил на пустырь, чтобы проораться, потому что меня переполняли эмоции.

— Так ты все-таки не хочешь его, да? — Диана хлопает влажными ресницами, и я сразу же стираю слезы с ее щек. — Нужно было сразу мне сказать об этом…

— Хочу. Яхочу этого ребенка. А ты, Диан? Уверена, что не возненавидишь меня позже? Когда все твои подруги будут шумно отмечать сдачу экзаменов, а ты застрянешь дома с подгузниками и сосками. Мое «наверное» было не потому, что я как долбаный рыцарь-мученик принял ответственность.

— Почему тогда?

— Я не хотел давить на тебя. Не знаю, что делал бы, если б ты приняла решение избавиться от этой беременности. Ты же знаешь, что тот момент, когда все случилось… Он был совсем не подходящим. И я не настолько идиот, чтобы думать, будто ты меня простила.

— Но я… — зефирка хочет поспорить со мной о нашем первом разе, но тут же отводит глаза.

Не простила. Даже если она пытается убедить меня в том, что все уже забыло, я ведь чувствую, как она зажимается в первые секунды, когда я оказываюсь сверху. Диана каждый раз пытается меня оттолкнуть, но почти сразу приходит в себя.

— Все в порядке, Динь. Я и дальше буду стараться загладить свою вину, но пока мы имеем такой расклад. Ну хватит плакать, ангел, — неловко усмехаюсь я, продолжив скользить костяшками пальцев по ее милым щечкам. — Хочешь, Яныч прямо сейчас перед тобой извинится? Может, даже на коленях.

— Э-э-э… — тянет Костер, но после моего вскользь брошенного на него взгляда замолкает. — Я могу.

— И сестра твоя станет отличной теткой маленькому.

— Будем вместе гулять и угнетать своих вторых половиной беременными капризами, сестренка, — широко улыбается Агата, кивая, как китайский болванчик.

— А у меня дизайн-проект уже на руках для одной из комнат. Сделаем там детскую, — я открываю галерею на телефоне и показываю фее несколько фотографий с готовыми решениями. — Ты только пообещай, что не захочешь меня прибить после рождения мелкого.

— Я не уверена, — зареванная, с вымученной улыбкой на губах и красным носом Дианка выглядит так нежно и трепетно, что мне хочется выставить чету Костровых за дверь и затискать зефирку до одури.

— Думаю, мы сможем с этим разобраться, — поддерживаю я Дианку.

До моих ушей долетают новые всхлипы, и я опять напрягаюсь. Вроде же только успокоилась.

— Ну а ты-то чего сырость разводишь?

— Они такие милые…

Я смотрю за спину зефирки и вижу, как Костер успокаивает свою расчувствовавшуюся жену. Агата, точно так же как и Дианка, тыкается лицом в грудь Яныча, мы с ним переглядываемся и синхронно вздыхаем.

Веселье на следующие полгода нам обеспечено.

— Давайте, что ли, съездим пожрать куда-нибудь, раз уж со всем разобрались? — предлагает Костров, продолжив обнимать сестру зефирки.

Такой компанией мы и вваливаемся в ресторан. Заказываем сок на всех, потому что мы с Янычем за рулем, а девчонкам еще не скоро можно будет пить. У нас с Костровым свои темы, у счастливых беременяшек свои, но в какой-то момент Агата меняется в лице и едва не опрокидывает практически полный стакан сока на свои колени.

— Детка, что такое? — Ян сразу начинает суетиться.

Я тоже оглядываюсь по сторонам, пытаясь найти причину такой внезапной перемены настроения. Дианка крутит головой и жмется ко мне.

Ее сестра что-то шепчет на ухо Янычу, и он встает со своего места, направляясь в сторону одного из столиков. А потом наши девчонки вскрикивают, потому что в следующую секунду Костер бьет какого-то парня лицом об стол. Два раза.

Он хватает беднягу за шею и заставляет посмотреть в нашу сторону. Агата съеживается еще больше, ее на пару с сестрой всю трясет.

— Это он, да? — осторожно шепчет зефирка. — Тот парень из лицея, который тебе угрожал?..

— Да.

Пожрали, блин.

К Кострову тем временем уже подбегает охрана. Они пытаются его скрутить, но он не дается.

— Придется вам посидеть пока вдвоем, девочки, — я тоже поднимаюсь из-за стола. — Все нормально будет. Не в первый же раз, а?

— Не надо… — пискнув, фея хватает меня за руку.

— Я буду поганым другом, если не вмешаюсь.

Она понимающе кивает и отпускает меня. Только я все равно чувствую ее взгляд на своей спине.

Мудак этот, который в прошлом что-то сделал Агате, верещит на весь ресторан, одновременно пытаясь зажать нос, из которого хлещет прямо как из фонтана. Я перевожу взгляд на Яна и понимаю, что он вполне собой доволен.

Осталось только понять, как теперь разгрести все это.

— Молодые люди, полицию вызывать будем? — встревает в разговор секьюрити, зыркая то на меня, то на Яна. Боится, наверное, что мы опять выкинем что-нибудь из ряда вон.

— Конечно! — дурниной орет раненый. — Ты у меня сядешь, понятно?!

— Завали, — огрызается на него Ян, встряхивая руку, которая еще недавно была сломана.

Я бросая беглый взгляд на столик, где остались девочки, подмигиваю Дианке и лыблюсь, чтобы они обе не нервничали. Кострову, конечно, хочется по его бедовой черепушке залепить, но я подозреваю, что просто так руками на публике он бы размахивать не стал. Да и у Агаты до сих пор какой-то потерянный вид.

— А может… — охранник собирается предложить вариант разрешения конфликта, но мудак с писклявым голосом его перебивает.

— Звоните в полицию! Всех сюда вызывайте, я сейчас еще и отца наберу. Богадельня, а не приличный ресторан.

Менты приезжают минут через пятнадцать, а мы все это время проводим в кабинете арт-директора. Подбитый увалень лежит на диване с вымученным выражением на лице и распухшим носом, а мы с Янычем перекидываемся молчаливыми взглядами.

— Что за проблема? — полицейский качает головой, увидев разбитый нос пискли.

— Он на меня напал! Здесь все свидетели и могут это подтвердить.

— А ты, гондон, уже забыл, что с моей женой сделал?

— Гражданин…

— Костров Ян Леонидович.

— Давайте потише. И выражения выбирайте, будьте так добры.

Примерно на середине нашего красочного диалога в кабинет врывается запыхавшийся мужик в костюме и при галстуке, перекинутом за спину. Он останавливается, чтобы отдышаться, и смотрит на своего, подозреваю, сына так, что я бы на месте последнего уже бежал бы к границе и просил бы выпустить меня из страны.

— Я тебя предупреждал? Предупреждал?!

— Да я вообще не при делах, — птенец с красным клювом мгновенно соскакивает с дивана. — Ты посмотри на мое лицо. Вообще-то я всего лишь пообедать сюда заехал.

— Не ебет меня, че ты там хотел, щенок. Жрать дома надо, мать кому готовит? В машину пошел, завтра же уезжаешь нахуй отсюда, дядька из тебя быстро человека сделает.

— Пап…

— Не папкай, блять. Двадцать лет, мозгов как не было, так и нет. Живо в машину, а то я сам тебе добавлю, сученыш. Пиздуй давай.

Мы с Яном провожаем мгновенно осунувшегося парня взглядом и возвращаемся к его отцу. Мужик аж покраснел весь, и вены на лбу вздулись.

— Прошу меня простить за эту сцену.

На этот раз в осадок выпадаем не только мы с Костровым, но еще и господа полицейские. Однако…

— Из сына все никак не получается человека сделать. Что-то я упустил в его воспитании, а теперь пожинаю плоды. Так в чем собственно проблема, товарищи?

Если честно, мы тут все думали, что он сейчас начнет разговаривать на русском матерном, а тут вон какие пируэты.

— Гражданин Костров, — полицейский кивает в сторону Яна. — Разбил вашему сыну нос прилюдно. Протокол составлять будем?

— За дело?

— За дело, — подтверждает Костер.

— И в чем тогда вопрос? Я претензий не имею, а пиздюк этот…в смысле мой сын, я хотел сказать, завтра в армейку поедет. У него тоже претензий не имеется.

— У нас вызов зарегистрирован, — встревает в разговор мужик в форме.

— Никаких проблем, все оплачу по двойному тарифу. А вы идите, ребят. Я администратора предупрежу, чтобы чек записали на мою фамилию. Компенсация будет за этот неприятный инцидент.

Возражений у нас с Яном нет. Мы по-быстрому сливаемся, пока еще есть такая возможность, отделаться всего лишь испорченным настроением. В конце концов, нас девочки в зале ждут.

Вернувшись, мы натягиваем улыбки на наши кислые рожи и вкратце пересказываем Диане с Агатой подробности только состоявшегося разговора. Сестренки успокаиваются, вся наша компания заканчивает эти странные посиделки, и где-то радуется одна удачливая официантка, которой мы в качестве чаевых оставили полную стоимость обеда, потому что Русаков свое слово сдержал и чек записали на него.

Ян увозит Агату домой, я утаскиваю зефирку в машину и беру курс на свою квартиру.

— А может, я хотела сегодня побыть в одиночество? — обиженно завывает Диана с соседнего сидения, когда мы проезжаем поворот на ее дом.

— Размечталась. Тебя сейчас вообще нельзя оставлять одну, опять накрутишь в голове какую-нибудь чушь, а мне потом разбирайся с последствиями. Так что, кроха, у нас теперь полная диктатура и тоталитаризм в отношениях.

— Я против.

— Это всегда запросто. Расклад только все равно не поменяется.

Зефирка еще больше надувает губы и отворачивается к окну. Шкерится от меня до вечера по всей квартире, но после наступления темноты все-таки приползает под бок на диван, где я проверяю работу своей команды, и так загадочно смотрит, что я опять готовлюсь к очередному апокалипсису.

— А можешь еще раз показать?

— Что показать? — ухмыльнувшись, я стреляю глазами на свой пах.

— Не это! Фотографии детской, которые тебе прислал дизайнер. Я не все успела там рассмотреть.

Обняв фею одной рукой, я сворачиваю рабочее на ноутбуке и открываю папку с проектом комнаты для нашего будущего ребенка. Моему языку еще определенно надо попривыкать к этому слову.

Ребенок. Малыш. Сын или дочка. Мне бы сына хотелось, потому что еще одна такая же принцесса точно загонит меня в могилу. Хотя вроде седые волосы нынче в тренде…

— Кресло-качалка? — удивляется Диана новому ракурсу. — Для меня?

— Ну да. Это вроде удобно, сел, а тебя качает. Кресло сделает за тебя всю работу.

— Мне очень нравятся цвета. Такое все нежное. Или это фильтры?

— В реальности тоже все так будет. Начнем через пару месяцев?

— Ага…

Я листаю фотки дальше, и тут на весь экран вылезает сохраненный скриншот с кольцом. На днях я просматривал разные варианты для Динь-Динь, и, видимо, один сохранился куда-то не туда. Совсем не туда.

Закрывать уже поздно, фея успела все разглядеть. В том числе и цену, блин.

— Нравится? — спрашиваю так, будто это в порядке вещей.

— Оно ужасно дорогое, — Дианка закусывает губу и запрокидывает голову, чтобы посмотреть мне в глаза. — А на колено встанешь?

— Встану.

— Тогда я, кажется, согласна…

— Тоталитаризм, ангелочек. У тебя и выбора-то нет.

Зефирка фыркает и трется кончиком носа о мою шею, а я делаю вид, что не заметил, как ее губы расплылись в довольной улыбке вредного чеширского кота.

Глава 36

Охренеть.

Просто охренеть.

Я вижу зефирку в свадебном платье, и у меня язык присыхает к небу. Нет, я и до этого считал Диану красивой, но сейчас это такой дикий восторг, что я глаз от нее оторвать не могу.

Она такая мягкая и нежная в этом воздушном облаке из ткани. В волосах у нее какие-то цветочки, в руках букет, который идеально вписывается в общую картинку. Фея маленькими шажочками скользит к арке, где я от ожидания уже не могу спокойно стоять на месте, и смотрит прямо на меня. Как будто остальных для нее не существует.

Я буду последним идиотом на земле, если просру все это.

— Ужасно волнуюсь, — закусив губу, произносит Диана, оказавшись рядом.

Забрав у нее букет, я кладу его на какой-то столик и накрываю ее дрожащие ладошки.

— Планируешь побег? — шепчу, чтобы больше никто не услышал.

— Размечтался.

У нас тихая, практически семейная церемония с узким кругом лиц. От силы наберется человек двадцать в зале, ну и плюс мы, но Диана все равно ужасно стесняется и краснеет во время поцелуя. А я не могу сдержаться и углубляю его, потому что в голову ударяет осознание, что она теперь даже по паспорту моя.

Пару раз мы пропускаем это несчастное «горько», слишком увлекшись друг другом. Фея почти ничего не ест из-за стресса и нервов.

— Ты хочешь в обморок упасть во время свадебного танца? — спрашиваю, коснувшись губами ее ушка.

— Торт жду, — очень мило куксится она, отодвигая от себя тарелку с каким-то салатом.

— А нигде не слипнется? — я посмеиваюсь, потому что в последние дни моя жена сметает шоколад, пирожные и печеньки у нас дома с какой-то нечеловеческой скоростью. Только и успеваю, что пополнять запасы.

— С тобой я делиться не буду, — фыркает мой ангелочек, увернувшись от нового поцелуя в шею.

— Не дашь мне попробовать долбаный торт, начинку к которому мы выбирали три часа?

Без преувеличений. Три часа я торчал с беременной невестой, которая рыдала, потому что никак не могла определиться, и ненормальной кондитершей с незатыкающимся ртом.

— Не дам, — выносит свой вердикт Дианка.

— И с гостями не поделишься?

— Поделюсь. Одна я все равно его не съем. Жалко будет, если испортится.

— Я тебя и такую вредную люблю, — припечатываю фею тем, что ей всегда очень нравится слышать.

По несколько раз на дню повторяю вариации этой фразы, чтобы мой уже немного пузатый пингвин улыбался.

После первого танца Дианку утаскивают девочки, чтобы показать ей видео и фотки, а я сдвигаю брови к переносице, когда вижу на экране своего телефона сообщение от Вилки с просьбой выйти на улицу.

Прикинув, что в случае отказа она сама может подняться, я все-таки спускаюсь на первый этаж и толкаю дверь на улицу, сразу заметив маленький оранжевый фонарик в темноте. Виола машет мне рукой с зажатой между пальцами сигаретой, и я иду к ней.

— Поздравить тебя хотела. И посочувствовать, девочка добилась своего, ты окольцован, а она вроде с животом уже.

— Это все?

— Нет, я уезжаю завтра утром. Перебираюсь в Екатеринбург, у нас там филиал открывается, меня поставили руководителем, — неожиданно улыбается Вилка.

— Рад за тебя. На этом поставим точку.

— Вот так просто? Не пожалеешь?

— Не о чем жалеть, Ви.

— Я думала, ты тоже что-то ко мне чувствуешь. Знаешь, мы могли бы встречаться время от времени, — она пальцами скользит по моей рубашке. — Без обязательств. Твоя маленькая жена ни о чем не узнает.

— Хватит, — я скидываю ее руку, но Виола лезет снова. Приходится сжать посильнее ее запястье, чтобы успокоить теперь уже точно бывшую подругу. — Прекрати это дерьмо. Ты знаешь, что я могу ответить грубо. Мне достаточно вскрыть твою переписку с каким-нибудь очередным женатым любовником и обнародовать ее. Если ты еще когда-нибудь полезешь к Диане, я не буду играть честно. Имей в виду.

На этом я ставлю точку. Виола пытается что-то кричать мне в спину, я слышу цокот каблуков по асфальту. Предупредив охранника, чтобы он никого не пускал к нам, я возвращаюсь на второй этаж и вылавливаю Дианку из толпы танцующих девушек.

Закрываю ей рот поцелуем, когда она пытается спросить, где я был. Сразу чувствую, как ее руки обнимают меня за шею и она встает на носочки, потому что уже успела куда-то деть свои жуткие туфли, вернув на их место обычные белые кеды. Без каблуков она совсем маленькая.

Я мгновенно завожусь от неприкрытого блеска в ее глазах, но стараюсь контролировать себя, потому что вообще-то на свадьбах невесту ворует обычно не жених. Или жену не муж. Черт, я уже запутался, как там правильно в этих традициях.

— Ура! — Дианка выворачивается у меня из рук и активно кивает ведущему, когда он спрашивает ее про торт. — Да-да, вывозите.

— Я буду тебя держать, чтобы ты сразу на него не накинулась, — мои руки обвивают ее талию.

— Нет, стой! Погодите, — последнее она кричит уже ведущему. — У меня же другое платье, я сейчас переоденусь, тогда можно будет, — Дианка крутится как юла, и мы оказываемся лицом друг к другу. — Пусти меня, несносный тиран. Одежду же я еще могу сама выбирать? Устала в этом платье, оно красивое, но тяжелое.

— Я помогу тебе переодеться, — хищно скалюсь.

— Не-е-ет, нет. Ты только мешать будешь. Дай мне пять минут.

Со вздохом я раскрываю руки, и моя счастливая женушка куда-то убегает вместе с сестрой.

Я не подхожу к Диане, когда она появляется в зале. Рассматриваю ее издалека и мысленно посылаю к черту все традиции, твердо решив, что воровать ее сегодня буду я. Это платье не лучше предыдущего, оно просто другое. Более взрослое, что ли. И Динь-Динь в нем из маленькой девочки превращается в сошедшую с Олимпа богиню.

— Торт подождет, — я подкрадываюсь к фее сзади и подхватываю ее на руки. Весь этот вечер в моих бокалах были только детские напитки из солидарности к Дианке, поэтому я могу спокойно сесть за руль.

— Что?.. Куда ты меня несешь, эй?! Я хочу свою малиновую начинку. Мирон… — хнычет она, когда вожделенные три яруса становятся все дальше и дальше.

— Агата тебе все привезет завтра. Признай, что я и так долго терпел. Где моя благодарность?

— То-ортик…

— Зараза мелкая. Меня будешь облизывать вместо ложки, понятно?

Динь-Динь хихикает и проводит языком по моей побритой щеке.

— Отлично. Чуть позже закрепим результат пониже.

Дианка не разговаривает со мной всю дорогу. Крутит головой по сторонам, поправляет платье, которое уже успело помяться в нескольких местах.

— Все еще дуешься? — я с ухмылкой смотрю на ее ножку, виднеющуюся в вырезе.

— Да.

— Уверена?

Зефирка прищуривается, едва сдерживая улыбку на розовых губах. Тоже предвкушает, как очень скоро я стяну с нее платье вместе с трусиками и возьму уже в качестве своей жены.

На руках заношу фею в квартиру, иду сразу в спальню, пока маленькая вампирша продолжает развлекаться с моей шеей.

— Что?.. Как ты?.. Ты ведь никуда не отходил… — моя девочка практически теряет дар речи, когда замечает, что все вокруг усеяно лепестками мертвых цветов. Не очень романтично, если так посмотреть, но Динь-Динь нравится.

— Попросил Захара раскидать здесь всю эту хрень. Вроде он неплохо справился, да?

— Получается, мне надо благодарить его? — мурлычет искушение на моих руках.

— Через меня. Я все передам.

Опустив Диану на постель, я терпеливо расстегиваю рубашку, потому что меня реально вставляет ее невинно-искушенный взгляд. Фее почему-то очень нравится на меня смотреть, когда я это делаю. У меня гораздо больше опыта, но обычно все девчонки откровенно без всякого стеснения жрали глазами мое тело. Зефирка тоже в каком-то смысле для меня первая.

В следующую секунду меня накрывает удивлением, когда эта малявка в белом стаскивает с себя трусики, прикрыв платьем все самое вкусное, и бросает кружевной клочок ткани в меня. Закусив нижнюю губу, Динь смотрит на меня, играясь с подолом.

— Дальше, — как помешанный хриплю я.

Поднявшись на кровати и найдя точку опоры, фея развязывает тканевый пояс на талии, а после медленно спускает платье с каждого плеча по очереди. Оно волной падает ей под ноги, и Диана остается полностью обнаженной передо мной.

Я просто теряю дар речи.

— Ты же знаешь, что теперь совсем моя, да? Каждый кусочек твоего тела, — делаю два шага вперед, дотрагиваюсь до сливочной кожи на ее животике.

— Знаю.

Обняв ангелочка, я осторожно укладываю ее на спину и следом забираюсь сверху. Мое колено стоит между ее разведенных ног, я уже чувствую вкус ее губ, целуя жадно, не давая сделать лишнего вдоха.

Дианка сама тянется к моей ширинке, расстегивает ремень, пока я трогаю ее между ног. Блядь, она уже такая влажная, словно всю дорогу от ресторана представляла, в каких позах я буду ее брать сегодняшней долгой ночью.

Но сейчас мне не хочется каких-то особых изысков. Я хочу вот так смотреть в ее большущие глаза и целовать до тех пор, пока ее губы не распухнут до боли, в то время как я сам буду очень глубоко в ней.

Я накрываю ее грудь ладонью, пальцы сжимаются поверх охренительно гладкой светлой кожи. Нагибаюсь, чтобы лизнуть маленький твердый сосок, веду кончиком до самых ключиц и немного прикусываю, заставив фею выгнуть головы и совсем потеряться подо мной.

Она такая горячая, что у меня мозги плавятся.

— Хочешь меня, маленькая?

Вместо ответа зефирка закидывает ноги мне на бедра. Опять царапает плечи, завтра в зеркале моя спина будет выглядеть так, будто на меня напала дикая кошка. Дикая пока еще не удовлетворенная кошка.

Диана шумно дышит, когда я надавливаю членом на промежность. Проталкиваюсь внутрь, хороню себя в ней до самого последнего сантиметра, наблюдая за тем, как она довольно жмурит глаза.

Я покручиваю между подушечек тугую вершинку ее потяжелевшей груди и сжимаю пальцы, в новом поцелуе впитывая протяжный стон зефирки. Да, соски теперь у нее особенно чувствительные. Обожаю слушать, как она переходит на крики каждый раз, когда я играю с ними.

— Не закрывай глаза, — предупреждаю на выдохе и снова сжимаю остренький сосок.

Только от того, как она в это время сжимается вокруг моего члена, можно кончить.

Диана пытается оторвать мою руку от своей груди, но я перехватываю ее тонкие запястья и зажимаю их над ее головой. Наваливаюсь на нее, контролируя себя, чтобы не раздавить хрупкое тельце, и делаю несколько резких толчков, практически полностью выскальзывая из нее и вставляя свой разрывающийся от возбуждения член обратно.

— М-м-м… — она стонет и впивается пятками в мою поясницу, пытается держать глаза открытыми.

Ей это даже удается на пару секунд. Но потом я по новой набрасываюсь на ее грудь.

Такая приличная вечно краснеющая в обычной жизни малышка сейчас лежит передо мной с раздвинутыми ногами и позволяет мне забавляться с ее телом, послушно принимая мой член на полную внутрь своей узкой горячей дырочки.

Блять, я точно кончу раньше времени.

— Еще… Пожалуйста, Мирон!.. — всхлипывает моя девочка, когда я гораздо грубее вхожу в нее.

— Я пытаюсь быть нежным в нашу первую брачную ночь, ангелочек, а ты мне мешаешь, — рычу ей на ухо, сильнее надавливая на руки, когда фея начинает откровенно меня дразнить, подбрасывая бедра вверх навстречу моему стволу.

— Не хочу, чтобы ты был нежным.

Она меня убивает.

Постепенно набирая темп, я начинаю трахать Диану так, как хочется нам обоим. С влажными шлепками моих яиц, со звонкими шлепками, когда я от дыши прикладываюсь к ее худосочной заднице. Я закрываю ей рот голодными поцелуями, вырываю все новые вскрики из ее груди, не оставляя без внимания набухшие соски-камушки.

Я целую ее ресницы, когда зефирка доходит до пика. Ее оргазм захватывает меня в тиски, я замираю внутри ее, трогаю скользкий от смазки клитор, пока фея стонет и опять, черт возьми, изрисовывает мою бедную спину.

Она пытается отдышаться, а я наращиваю темп. Ускоряюсь, понимая, что мне хватит с десяток толчков, и кончаю так, что спину выкручивает вместе с позвоночником.

Мне в жизни так хорошо не было.

Только с ней.

Теперь уже навсегда.

Эпилог

— Па-а-апа, — моя принцесса бежит ко мне, вытянув маленькие ручки в стороны.

Николь запинается на половине пути, падает, но быстро отряхивается и продолжает перебирать ножками в смешных сандалиях с бабочками по асфальту.

Она у меня вообще боевая. Самостоятельная мелкая юла.

— Соскучилась, малышка? — я подхватываю ее на руки и кружу в воздухе.

— Да! Ты меня заберешь?

— Ага, поедем маму поздравлять?

— И купим ей букетик? — подлизывается лиса, хлопая своими ресницами в точности как это делает Диана.

— И тебе тоже, да?

— Конечно.

Николь совершенно не интересуют игрушки, она хочет быть взрослой, как мама. Ей три, и у нее уже есть своя маленькая коллекция украшений.

— Ну рассказывай, бесенок. Что у вас здесь стряслось? — опустив дочку вниз, я присаживаюсь на корточки перед ней.

— Киря — плохой!

— Подробности будут? — усмехаюсь я, доставая пачку влажных салфеток из заднего кармана. Я их теперь везде с собой таскаю, потому что принцесса очень часто не смотрит под ноги.

— Он меня обидел, а Влад заступился. Как его папа учил. И ты.

Агата оторвет нам обоим головы. Пару месяцев назад мы взяли мелкого с собой в спортзал, Влад увидел, как мы боксируем, и тоже изъявил желание потренироваться. Мы показали ему пару приемов, но дело этим не ограничилось. Теперь он исправно ходит заниматься с нами, в зале его уже все знают и называют чемпионом.

Но это вообще-то наш секрет на троих. А теперь вот и Николь в курсе. Нет, головы точно полетят.

— Чего не поделили?

— Киря сказал, что машинки не для девчонок, а потом отобрал ее у меня. Я заплакала, и тогда он меня обозвал нюней.

— А Влад что?

— Папа, ну ты чего такой глупый? Я же говорю, он за меня заступился. Он побил Кирилла! А можно я за него замуж выйду, когда вырасту?

— За кого? За Кирилла?

— Фу! — Николь строит забавную рожицу. — За Влада.

Я смеюсь.

— Нет, малышка, не получится. Вы же родственники, — забрав у дочери использованные грязные салфетки, я зашвыриваю их в ближайшую урну.

— Тогда он будет моим самым лучшим другом. Всю жизнь!

— Это можно.

Костровых мы ждем на улице. Пинаем какой-то мячик, Николь бегает вокруг меня и громко смеется, когда ей удается забить.

Казалось бы, еще совсем недавно я боялся до нее дотрагиваться, потому что она была слишком маленькой, а теперь вот бесенок самостоятельно ходит и вьет из меня веревки.

— Влад! — Николь первой замечает юного боксера с подбитой бровью и бежит теперь уже к нему с распростертыми объятиями.

Сын Яна смиренно терпит ее нападки, а потом как-то слишком по-взрослому берет ее за руку и что-то шепчет Николь на ухо.

— Сильно досталось? — спрашиваю я подоспевшего Кострова-старшего.

— Обещали выгнать, если такое еще раз повторится, — спокойно отвечает он.

— Напомни, сколько раз тебя грозились турнуть из школы?

— Там я уже был поспокойнее, — улыбается он во весь рот. — Но раз пятнадцать, наверное, потом удавалось скрывать косяки. А вот в садике родителей вызывали чуть ли не каждый месяц.

— Встречаемся на этом же месте через месяц? — подшучиваю над ним я.

— Думаю, раньше получится. Твоя принцесска пользуется популярностью у мужской части группы. Скоро приведет первого парня в дом, — скалится.

— Дружище, иди в задницу.

Рассевшись по двум машинам под недовольные взгляды разделенных мелких, мы катим к универу, где у зефирки сегодня зачет. Диана заканчивает учебу на очном, и ей осталось совсем немного до диплома.

По пути вся наша компания тормозит у цветочного, и Николь, придирчиво задрав носик, выбирает три букета — один для Динь-Динь, второй для Агаты, которая устроилась в тот же универ, а третий конечно же для себя любимой. Ну и мишку заодно пробиваем на кассе, хрен знает какого по счету, потому что «па-а-ап, мне он так нравится…». А я вообще не умею ей отказывать.

У зефирки пока еще идет зачет, так что первой мы идем отлавливать Агату. Заваливаемся в аудиторию, думая, что она уже закончила принимать студентов, но натыкаемся на какого-то оболтуса со скисшей рожей.

— Агата Юрьевна, ну поставьте тройку, пожалуйста. Я все выучу, обещаю.

— Симонов, какая тройка? Вы на половину вопроса ответили. Из полноценных трех, между прочим, — она поворачивает голову к нам, и Влад тут же прячется за ноги своего папки. — Молодой человек, что с вашим лицом?!

Она со скоростью фурии подлетает к сыну и рассматривает его немного пострадавшую бровь, совершенно забыв о своем студенте.

— Ну мам, я же не маленький. Упал неудачно.

Николь рядом со мной хихикает.

— Я тоже упала, тетя Агата. Смотри, — она вытягивает вперед ногу с немного стесанной коленкой. — У нас в садике асфальт неровный.

— Асфальт, да? — Агата выпрямляется и по очереди сверлит нас с Костровым злобным взглядом. — Я жду объяснений.

— Это к мужу, — я делаю вид, что совершенно не понимаю, о чем идет речь.

Посвистывая, я иду к преподавательскому столу, пока Николь носится по ступеням и между партами. Заглядываю в билет несчастного, быстро ищу в интернете ответы и разворачиваю экран к нему. Пацан переписывает их на листок, пока Агата не видит, и, чтобы не спалить всю контору, я усаживаюсь за первый ряд, тут же подхватывая Николь на колени.

— Симонов, — прищурившись, теперь уже Кострова пробегает взглядом по листочку. — Что за внезапное озарение?

— Так я это, учил же. Просто вспомнить не мог. Телефон у вас, Агата Юрьевна, так что все честно.

— Беспредел какой-то, — ругается она, стреляя в меня глазами. — Ладно уж, иди со своей тройкой.

— Но…

— Симонов, не наглей.

— Спасибо. И вам, — оборачивается паренек ко мне, сдав нашу маленькую хитрость с потрохами.

Агата на это только посмеивается, протягивая ему зачетку. Она выгоняет нас из аудитории, несмотря на попытки Яныча залезть ей под юбку, и закрывает ее на ключ.

— А где мама? — Николь задирает голову, обнимая букет для Динь-Динь.

— На втором этаже. Должна была уже закончить.

Николь хватает меня за штанину и тянет в сторону лестниц. Попрощавшись с семьей Костровых и договорившись собраться вечером у них, мы идем на поиски нашей любимой мамы и жены.

Дианка сидит на подоконнике и болтает ногами, уткнувшись в тетрадь. Она не замечает нашего приближения, и я хватаю Николь за талию, быстро усаживая непоседу рядом.

— Мама, это тебе, — она тут же бухает букет на ее колени и тоже начинает болтать ногами, поймав такт.

— А вы?.. Вы как здесь? — немного теряется зефирка. — Спасибо, малыш, — улыбается она при виде цветов и наклоняется, чтобы поцеловать Николь в щеку.

— Мужа не хочешь поблагодарить? — я нагло облапываю ее бедро, встав между раздвинутых ног феи.

За эти годы Диана ни капли не изменилась. Все такой же ангелочек, обожающий влипать в неприятности. Недавно она задумалась в магазине и решила пройти мимо касс с бутылкой какого-то оливкового масла. Кому пришлось ее вытаскивать, задабривая охранника? Здесь можно угадать с первого раза.

— Ты меня отвлекаешь, — шепчет зефирка мне в губы, когда я краду у нее заслуженный поцелуй. — Так волнуюсь… Я последняя осталась, никак не могла решиться зайти.

— Чего ждешь?

— Сейчас Фролова выйдет, и меня позовут. Преподаватель очень строгий, мы по одному сдаем. Так меньше шансов списать.

— Ты у нас самая умная! — Николь просовывает голову у феи под рукой и по очереди смотрит на нас обоих. — Правда, папуль?

— Правда, бесенок.

Дверь за моей спиной скрипит, и Диана тут же отталкивает меня, соскакивая с подоконника. Она смотрит на вышедшую из аудитории девушку, та отрицательно качает головой, вытирая слезы с лица.

— Вы собираетесь обидеть мою мамочку? — быстрее, чем мы успеваем сообразить, Николь несется к мужчине в костюме. Профессор Дианы, судя по всему. — Меня тоже сегодня в садике обидели, но за меня заступился друг. А у мамочки есть папа!

Мужик с удивлением рассматривает мою воинственно настроенную принцессу, а Диана стонет, уткнувшись мне в плечо.

— Я не сдам…

— Подожди, сейчас наша дочь все решит.

Я шагаю вперед, хочу взять Николь на руки, но она отмахивается от меня, продолжив гипнотизировать мужика своими большими глазами. Они ей от зефирки достались.

— Юная леди, а вы мне нравитесь, — неожиданно для всех профессор достает из кармана какую-то конфету. Смотрит на меня, я киваю, и он протягивает ее Никки. — Никто не хочет обижать вашу маму. У нее вообще автомат за стопроцентную посещаемость и выполнение всех заданий, включая дополнительные.

— Автомат?.. — Диана глухо переспрашивает.

— А что такое автомат? — вымазав рот в шоколаде, по-детски спрашивает наш бесенок.

— Это когда зачет можно не сдавать. Если вы в будущем будете прилежно учиться, у вас тоже так будет, — разъясняет профессор для моей дочери. — Диана, давайте зачетку.

Динь-Динь получает свой зачет, едва не падая в обморок от нервов. Николь вышагивает вдоль стены, разглядывая какие-то портреты, пока я пытаюсь привести в чувства свою жену.

— Мне кажется, я усну прямо в машине, — шепчет фея. — Всю ночь повторяла, как заведенная, а оказалось, у меня автомат.

— Потому что мужа надо слушать и спать рядом с ним, а не сбегать на диван.

— Бу-бу-бу, — бодает она меня в плечо.

— По жопе получишь. Договорился тут, пока время было, с твоей сестрой, Николь сегодня останется у них с Янычем. Так что можешь засыпать уже сейчас, чтобы набраться сил для ночи, я тебя на руках понесу, — целую Дианку в шею, пока наша дочь не видит.

— Посмотри вперед, Вертинский. Николь, кажется, нравятся парни постарше.

Я отлипаю от своей жены и вижу, как бесенок уже сидит на руках какого-то студента, чтобы можно было как следует рассмотреть портреты в верхнем ряду.

Черта с два теперь меня ждет спокойная жизнь.

Коnец