Сделай, что должен

Глава 18

В который раз тело раскачивало и железо звенело в голове. Ты – дых, ты – дых. Пауза. Ты – дых, ты – дых. Опять пауза. Вокруг только скрип железа. Только качает, качает и качает. Из стороны в сторону качает, с боку на бок. Бокам больно. Одному боку больно точно, а вот второй непонятно. Ты – дых, ты – дых. Бок один точно больно, бок другой ничего особого. Запах непривычный. Нет, совсем не так. Запах знакомый, но насыщенный и густой, если это применимо к запахам. Про тупую ноющую боль на лице, что думать не понятно. Раньше такого не было. Да. Голова болела, тело горело, кололо иголками, вращалось всё кругом и звенело в черепе чаще, чем просто шумело. Теперь бросает не так, стучит не так, болит не так. Всё иначе и спина, и нога, и лицо, даже скулу свело. Полный боли бедлам! Болит спина слева и лицо с ногою справа. Ага. Точно болит! Значит, муки мне, за грехи мои тяжкие! У – у–у! Что за …?

Гудок это! Честное слово, это гудок. Гудок железнодорожный, а звук «Ты – дых, ты – дых», это колёса на стыке рельсов стучат. Качает по сторонам тело, точь в точь, как в движущимся поезде. Получается, что я в эшелоне, но вот в каком? Хотя терпкие запахи йодоформа, гниющего мяса и испражнений вариантов не слишком много оставляет. Это что – то санитарное. Как там поют? «Мечты сбываются и не сбываются!» С одной стороны, подальше от всевидящего глаза, а с другой повторный прыжок в неизвестность. Как бы ни было, а от фронта подальше. И долго мне так слоняться? Когда и кто меня комиссует??? Мысли в голове Ивана кружатся роем.

Впрочем, какая разница, если отлить хочется, спасу нет! Хотелось позвать кого, чтобы помогли, но крика нет. Сипит горло, хрипит, а звука нормального нет! Осознал и начал стучать по стенке. Стенки не видно, темно, но правая рука чувствует ограничение. Правильно сообразил и вовремя пришли, утку сунули, куда положено. Как стало хорошо. Какой умница, а не сообрази, так и лежал бы в мокром. А что попутчики по купе от стука проснулись и вспоминают мать родину, так это привычка или бред в забытье. Видимо вспоминают, как в атаку ходили на врага с матерью родиной на устах.

На первой же стоянке поезда Ивана из купе перенесли в общий плацкартный вагон. Место нашлось прямо за стенкой туалета. Так и пролежал он на этом месте до самого прибытия санитарного поезда в конечный пункт назначения. Сбылась очередная мечта идиота, поезд прибыл в город района кавказских минеральных вод. Началась общая профильная сортировка раненых. Врачи с полным правом могли определить Ивана сразу в дурдом. Только постоянный призыв уток для испражнения и повторение сказанных больному слов, посеяли в умах лекарей надежду. Вроде и дурак, но что – то иногда видимо понимает.

Были и сомнения. Первое появилось, когда при принятии ванны обнаружили у больного гематому на всю левую половину спины. Потом оказалось, что правая нога из – за сдвига костей таза работает не совсем правильно. На рваные раны лица и разорванный на правой щеке рот от места соединения губ, даже внимания не обратили, когда посмотрели на сделанный рентген черепа. Что так всё плохо, никто не ожидал. Диагноз удручал и шокировал, швы на черепе треснули и есть явное расслоение костной ткани черепа.

Статистика штука коварная. Если решили там на верху, что после излечения в строй должно встать некоторый процент бойцов, которые попали в госпиталь, значит, так и должно быть. Больше можно, а вот меньше никак! Это и по госпиталю в целом и даже по каждому врачу в частности. Процент годных к службе, определяется при сортировке и там уже понятно, кто будет самым передовым стахановцем, а кто явно окажется отстающим. Иван точно статистику потянет вниз, а это плохо. Только мир не без энтузиастов. Этим энтузиастом оказался обычный терапевт, но дореволюционного образования, из «бывших», почти, что явная контра. Тем не менее, специалист медик.

Дело в том, что данный врач был приписан к госпиталю из рядов местных эскулапов и жил не на один паёк, а содержал огород, ну и на дому принимал пациентов, поскольку работал до войны и до госпиталя в местном санатории. Вот ему и подсунули на излечение Ивана. Врачи они люди понимающие, ничего лишнего не пообещают, а что можно то сделают. Если сделать можно что – то определённое.

– Что – то молодой человек, у вас ни имя, ни отчество, ни фамилия не указаны. С чего бы это? Вас как зовут?

– Ага. Зовут…

– Как вы сказали?

– Ага. Зовут…

– Да. Однако, мама вас как – то звала? Как мама звала, а?

– Мама звала. Да, мама звала…

– Да. Как мама тебя звала домой с улицы, покушать?

– Мама? Мама кушать звала! Да. «Ваня!» Да. Ваня…

– Иван, значит. Значит, тебя Иван зовут?

– Нет. Мама «Ваня!», зовёт. Ваня…

– А папа как зовёт?

– «Ванечка!» зовёт. Ага.

– Папа тебя «Ванечка!» зовёт?

– Нет. Мама «Ванечка!» папу зовёт, а я «Ваня!» Да. Я Ваня.

– Значит, папу «Ванечка» зовут?

– Да. Папа Ванечка, а я Ваня. Мама кушать зовёт. Ага… Кушать.

– Так понятно. Выходит Иван Иванович, вас величают молодой человек. Что ж, не плохо. Очень даже не плохо.

– Да. Не плохо. Ага. Да…

– А как ваша фамилия?

– …ваша фамиля? Фа – ми – ля…

– Кхм. Да, забавно. А всё же?

– Всё же? Всё же. Всё же.

– Да.

– Нет. Всё же, нет. Нет.

– Например, как к тебе, папе, маме обращались? Товарищ…, вот как? На работе, в школе, в организации, управдом или товарищи по работе.

– Молоток!

– Товарищ Молоток?

– Нет. Молоток, вот бум, бум, бум… огонь, дует вот. Огонь, жарко.

Скрипнула половица, открылась дверь, в комнату вошел вполне благообразный, почти двойник опрашивающего доктора. Белый колпак, белый халат и видимо, всё прочее белое вплоть до тапочек.

– Здравствуйте, Ипполит Илларионович. Чем изволите, сударь, заниматься с больным?

– Здравствуйте, товарищ главный врач. Вот пытаюсь заполнить данные на больного.

– Да. Знаете, трудный случай. Ничего по нему неизвестно, и просто не ясно как быть, хоть придумать что – то придётся. Да…

– Не всё так печально, знаете. Удалось выяснить даже, что он Иван Иванович. Только вот с фамилией трудности. Ребус просто! Молоток, огонь, дует, жарко.

– Да. Ребусы. Признаюсь, не силён. Пришлю вам доктора, что его принимал в эшелон. Может он что скажет. Может, что сказали при погрузке.

Главный врач вышел, доктор начал в очередной раз читать историю болезни, а Иван приготовился услышать, как оно так всё получилось, что он оказался в санитарном эшелоне. Последнее, что он помнил, правильнее вспомнил за долгий путь в эшелоне, это забор впритирку к которому стоит пикап и в десятке метров за забором горящие постройки частного сектора. Иван помнит, что ему надо прыгать на пикап, что он готов сделать, он уже сгруппировался. Что произошло дальше, это вспомнить не удалось. Что было до этого, тоже смутно и не понятно, но свист бомб и взрывы были точно. Огонь, дым, запах гари, звон стекла и отблески огня на поверхности чёрной лужи.

– Здравствуйте, Ипполит Илларионович, прислан в ваше полное распоряжение для прояснения неизвестных обстоятельств. Одно могу сказать точно, что сказать что – то о раненом не имею возможности. О чём начальству доложил, но меня все, же послали, знаете ли!

– Здравствуйте. Да, печально, если не знал, потом это забыл, а потом и желания знать отсутствует напрочь. И тем не менее, больного принимали вы.

– Принимал. Только там такое творилось, что ничего сказать определённого и вспомнить невозможно. Станцию не знаю и я тогда на нервах был, стресс снимал. Бомбёжка, сирены, взрывы, пожары и прочая чертовщина. Мы там и останавливаться не должны были. Это точно или даже не знаю, что сказать.

– Да бог с ним, со всем прочим, вы про больного что помните?

– Раненый? Да ничего особого. Лицо драное и щека от губы рваная. гуимплем прямо. Пришлось шить наскоро, пока всё свежее и потом в купе определили.

– А что на станции должны больных были принять и почему в купе?

– Трудный вопрос. Хотя привезли его к эшелону, потому что была бомбёжка и городскую больницу разбомбило. Раненый был в трусах и майке. Наверное, я решил, что начальство, раз не по форме и определил в купе поэтому. Правда потом переодели в рубаху и кальсоны, чтобы не мёрз, осень всё же.

– Гуимплена вы ему сшили?

– Так получилось. Под стрессом был… Потом без освещения.

– Понятно.

– Уверяю, что получилось само собой и хорошо, что даже так.

– Бывает. Ничего не поделаешь, теперь от нас ничего не зависит. Ипполит Илларионович простучал пальцами мотивчик по дереву стола и продолжил конкурс знатоков для заполнения анкеты на ранбольного.

– Ну – с, милостивый сударь, фантазии у вас, однако хоть и не вполне, но всё же. Решаем ребус. Молоток, огонь, дует, жарко. Ах, да. Бум – бум!

– Может дзинь – дзинь?

– Бум – бум! Дзинь – дзинь!

– Ага. Вроде Ваня согласен с вашей фантазией. Так что?

– Похоже, кузня.

– Кузя. Да кузя! Ага, ага.

– Хм. Товарищ, Кузня. Для фамилии непривычно, М – да.

– Товарищ, Коваль? Так вроде бывает. Хотя там Украина или рядом была, поэтому, скорее всего, Коваленко.

– Вполне, может быть. Только малоросского говора у больного нет, а это требует в конце фамилии на ов или ев. Ев отпадает, у меня фантазия не такая извращённая. Остаётся Ковален – ков! Ков – ков, вполне звучит. Да вполне! Бум – бум! Дзинь – дзинь! Однако!

– Да какой он Коваленков? Вы на него посмотрите! Валенок валенком. Валенков он, не иначе. Там когда валяют валенки и колотят, вот и бум – бум, и жарко, и огонь и жарко.

– Неужели, в самом деле? Почему тогда больной о кузне говорил?

– Так он всё повторяет, как попугай. Считай ни одного своего слова, только что скажут. Это в эшелоне все заметили.

– Хм. Заметили? Давно?

– Да считай…

– Ладно, молодой человек. Вы принимали больного, значит, извольте заполнить его данные. За Ивана Ивановича, я готов ответить, а прочее за вами. Сами решите, где его подобрали, год его рождения, а место рождения хоть Урюпинск. Кстати фамилия тоже на вас. Оформите приём и операцию, как следует, стресса у вас сейчас нет? Впрочем. Даже, если решили снять его, советую это сделать только после оформления всех документов. Право слово, попробуйте уж сегодня соответствовать должности!

Ипполит Илларионович передал бумажную папку с тесёмками и вышел из палаты. Воцарилась тишина, почти тишина, поскольку раненый и доктор оба сопели. Раненый сопел из – за повреждённого носа, а врач из – за признаков очередного стресса. Сопение затянулось, врач что – то записывал.

– Короче. Запоминай свои данные, валенок. Иван Иванович Валенков, родился тридцать первого декабря двадцатого года в городе Урюпинск. Попал в эшелон примерно Харьковская или Воронежская области, ночью в гражданской одежде, трусы и майка, это не по уставу, значит штатский. Всё ясно? Корябай подпись, хоть крестик поставь, вот здесь. И радуйся, день рождения у тебя под Новый год! Повезло тебе!

– Кузня. Ага…

– Валенок! Мать твою. Ва – ле – нок! Не переживай болезный, от тебя в самом лучшем случае от Ко – ва – лен – ков, остался Ва – лен – ков. Это я тебе как своему гуимплену откровенно заявляю. Ты лучше освой путь до туалета на своих ногах топтать и на очко садиться и вставать. Остальное приложится. Как – нибудь, но приложится.

Совет просто царский. Иван вспомнил, что лежачие больные, первый самостоятельный поход в туалет, после утки, считают прорывом в некое «прекрасное далёко». Оказывается и доктор этот об этом знает. Что касается валенка, то разум отметил допустимость подобного. Иванов Ивановичей всегда более чем достаточно, а валенки вполне нужная вещь, тем более, когда холодная и снежная зима. Осталось для поддержания легенды освоить процесс валяния валенков. Что делать, если придётся осваивать премудрости валяния Ваньки дурака, чтобы органы не добрались. От связей порочащих его, Иван худо – бедно увильнул, пути дороги Миколы, Тимохи и девчонок медичек разошлись. Остаётся избегать случайных встреч.

Когда позже Иван увидел себя в зеркале, то его пробил холодный пот и осознание, что никто, кто раньше его видел прежнего Ваню или Иван Ивановича Ковалева – Ковалёва не опознает. Из зеркала на Ивана смотрел некто с кривой ухмылкой даже при закрытом рте. С виду этот, который теперь в зеркале поселился, участливо может предложить вам выбить оба глаза, интересуясь с какого глаза начинать. Можно было бы опознать по голосу, но хрящи горла и носа пострадали. Если нос кое – как врачи поправили, расширили отверстия и поравняли переднюю стенку носа, то помятый кадык и голосовые связки править никто не стал. Ничего страшного. Сипит немного человек, хрипит, и некоторые звуки у него получаются не в классическом исполнении? Это совсем не страшно. В целом, речь вся внятная. Плохо, что кричать практически трудно, почти невозможно, так это плюс при спорах.

Что касается возможности узнать Ивана по походке, то и тут проблемы, подволакивание ноги и шатание из – за этого из стороны в сторону, это нечто специфическое. Попробуй, опознай в этом летящую походку! Какая походка будет у Ивана после окончания лечения, это загадка, но явно, это будет не прежняя. Походка всегда меняется в процессе лечения, иногда кардинально, поскольку любая процедура, вносит нечто новое. Когда ровняли нос без наркоза, это было больно. Теперь, когда правят позвоночный столб и кости таза, это пытка без права потерять сознание. Без сознания Иван не может пояснить доктору насколько процедура хорошо или плохо отзывается в его организме.

Итогом всего стало превращение Ивана в неподвижную мумию, только из марли и гипса на целых две недели. Потом две недели почти непрерывные физические нагрузки и упражнения в корсете. Перерыв только на краткий сон. Итогом появилась вполне терпимая шаркающая походка. Делать вытяжку лечащий врач отказался. При всей своей интеллигентности на просьбу Ивана о вытяжке, очень предельно прочувственно, но с около матерными пояснениями категорически отказался. Вот когда организм прочувствует, что произошло с его скелетной структурой, тогда можно и подумать, только после подробных рентгеновских снимков и никак иначе!

Однако, в сравнении с головой все прочие проблемы, это цветочки! Дёргать и качать головой, как деревянный болванчик, это нормально. Особенно, когда повторяешь за собеседником слова. Только Иван не ребёнок, чтобы так себя вести. Надо более ответственно подходить к лечению. Конечно, амнезия и расстройство рассудка, это плохо, но надо пробовать читать книжки и газеты. Прочитал, перескажи другому человеку и не одному. Задачки и примеры из арифметики, стихи, всё надо пробовать.

Ноябрь стал последним месяцем, который Иван провёл в палате госпиталя на излечении. Общая комиссия признала нецелесообразным дальнейшее лечение в стационаре Ивана Ивановича Валенкова, одна тысяча двадцатого года рождения. С учётом того, что больной страдает амнезией, имеет расслоение черепа, головные боли, смещение костей позвоночника и таза, признать призыв данного гражданина в ряды РККА невозможным, как в строевые части, так и в не строевые. На этом основании выдать документ с отсрочкой от призыва, до следующей комиссии по усмотрению военного комиссариата.

Получалось, что Иван, конечно дурак, но при необходимости дурак вполне перспективный. Насколько Иван помнил, данная перспектива назреет как раз к началу лета следующего года, а к концу лета перезреет и если Иван не сможет отсюда сбежать, то война придёт сюда сама. Куда немцы не дойдут на Кавказе, так это узкая полоса у моря, начиная от Туапсе. Берегов Каспия немцы тоже не достигнут. Получалось, что до июня, а то и до июля Ивану надо получить документы и покинуть гостеприимный район кавказских минеральных вод. Сибирь и Дальний Восток для такого плана вполне подойдут. Как вариант Иран или Турция, но там союзники англичане и враги турки. Или как минимум не союзники. Кривая сделала загогулину в судьбе Ивана.

Кривая никуда пока не вывозила. Как гражданскому, денежного довольствия от Красной армии Ивану не полагалось за три прошедших месяца. Особист госпиталя на страже государственных интересов стоял уверенно. Голым и босым из госпиталя Ивана никто не выпроводил, люди имеют свойство умирать, а вещи остаются. Сушить сухари до выхода из госпиталя Иван начал заранее. Последнюю неделю пытался помогать на кухне, но не очень удачно. Кухня, это некая мёдом намазанная молочная река с кисельными берегами. Многие туда стремятся, но не многие туда могут попасть. Отбор сюда жёсткий, но справедливый, эволюционный.

Иван не был сильным и здоровым, а поэтому, только один раз помог исправить электромясорубку, используя силу знаний по электротехнике, а второй раз разгребал сверх вонючую субстанцию, которой побрезговали сильные и ловкие. Две банки тушёнки, вот и весь гешефт. Сухари и немного мяса позволяли протянуть неделю, а что делать потом? Зима не лучшее время для разгрузочного голодания, если у тебя на ногах ботинки, а на плечах шинель в комплекте с шапкой будёновкой. Раритет вроде, но используется в РККА достаточно широко. Пробежался Иван по городу, работа есть, а вот с жильём очень туго. Попробовал пойти на хитрость, оформиться в ФЗО. Таких умных со справкой дурака и без аттестата об образовании был явный перебор, мест для воспитания образованных пролетариев не было, просто они все были заняты местными чабанами, согласно комсомольской путёвке.

Удача пришла неожиданно. Иван пошел в котельную госпиталя для консультации, куда податься, где готовят истопников и получил неожиданно предложение. Предложили работу неофициальную. Условия простые, вполне достойные, питание в кухне госпиталя, спать можно в котельной, денег пол оклада за месяц работы. Работа в ночную смену, ежедневно и когда надо подменить. Всё прочее время личное, занимайся, чем хочешь! Иван хотел в ШРМ.

Школа рабочей молодёжи, это для Ивана был один из способов стать тем, кем его записали в справке от госпиталя. Аттестат об окончании семилетки, это вполне солидный документ, хотя и без фотографии. Документ от ФЗО в этом отношении предпочтительнее, но и общее образование получить никогда и никому не помешает. Условие одно и простое, проучиться в школе учебный год и сдать летом нужные экзамены. Всё просто. Только вот, чтобы поступить в школу рабочей молодёжи, нужны документы. Справка, что ты работаешь, выписка где ты проживаешь. Начальство госпиталя эти документы Ивану сразу предоставило. Дураком больше или меньше, но образование никому не помешает, даже истопнику Валенкову.

Записали Ивана разнорабочим в госпитале и справки выписали. Со школой получились проблемы. Это же надо в декабре поступать на обучение в школу, когда сентябрь для этого есть? Как всегда решили ради обоснования устроить Ивану вступительный экзамен. Отказать работнику местного санатория, это отказать самому начальству, а тут надо иметь обоснование. Иначе не поймут уважаемые люди. Кавказ, это менталитет уважаемых людей. Тут никто никого никогда и нигде не вопрошает типа – «Ты меня уважаешь?» Здесь все общаются только с уважаемыми людьми.

Спасибо Ипполиту Илларионовичу и его подходу к процессу восстановления памяти. Понятно, что избирательно Иван что – то помнил, а вот что – то «вспомнить» у него никак не получалось. Что касается местного школьного семилетнего курса обучения, то никаких проблем для Ивана не возникло. Какие проблемы могут быть у парня закончившего обучение в колледже или техникуме, если так переназвать учебное заведение. Да Иван и десятилетку сдать готов, только вначале стоит посмотреть, что там по истории СССР и Сталинской конституции СССР надо говорить. Всё прочее никаких проблем не вызовет, только надо геометрию от тригонометрии отделить, словом разделить плоское от объёмного. Плохое знание немецкого языка? Так он в двадцать первом веке не в топе, но немного Иван и немецкий осваивал. «Гебен зи мир бите айне сигарете.» Вполне даже хорошо, да и в Киеве Иван что – то учил, вроде бы не совсем забыл.

В общем, пристали к Ивану все и сразу. Вместо простых одного или двух вопросов начали засыпать вопросами практически по всему курсу семилетки. Это Иван понял, когда неожиданно вспомнил дату какого – то исторического события, до которого ему никакого дела не было, а тут вот курс истории семилетки заканчивается. Математик тоже вошёл в раж, и пытается системой из трёх уравнений с тремя неизвестными пригнуть. Химик отстала сразу, как увидела, что все уравнения имеют баланс правой и левой частей. Физик загрустил после решения задачи по электротехнике на законы Кирхгофа. Преподаватель немецкого языка посетовала, что читать немецкий текст без ошибок и вполне быстро, это не говорить и не понимать на слух. Один астроном был без сомнения вполне удовлетворён доказательством отсутствия жизни на Луне и Марсе из – за космического холода на поверхности этих небесных тел.

Приёмные экзамены закончились, когда преподаватель геометрии решила выяснить объём шара с усечённым фрагментом. Иван просто ответил, что данный вопрос в семилетке не изучают, хотя ответ будет вот такой, но это выпускной экзамен за десятый класс. К сожалению, начинать отвечать на задачи с использованием интегралов и дифференциалов в школе не имеет никакого смысла, хотя уравнения Эйлера, утверждают, достаточно хорошо описывают траекторию снаряда из одной точки земли в другую.

На замечание Ивана, что хотелось бы получить аттестат за семилетку в ближайшее время, ему сказали, что желать не вредно. Только придётся для этого походить Ивану на занятия и сдать в июне экзамены. Ничего сложного. Пока комиссия допускает Валенкова Ивана Ивановича к занятиям в школе рабочей молодёжи. Добро пожаловать! Комиссии аттестат выдать не жалко, вот только надо приходить в срок. На всякий случай Ивану напомнили, что это июнь месяц, каждого учебного года. С тем и расстались.

Приятные мелочи вполне скрашивали жизнь Ивана. Два месяца работы в госпитале позволили обзавестись некоторой суммой денег, самодельной кроватью, столом, стульями и армейской посудой. Мелочь вроде, но приятно. Эмалированный котелок тёмно синего цвета и к нему жёлтая эмалированная кружка, это было самое ценное приобретение последнего месяца. Теперь, можно было набрать целый котелок еды и перекусить в котельной в любое удобное время. Что касается компота или кипячёной воды, то графин зелёного стекла, лишившийся части гранёного горлышка, был подработан наждачным кругом до приемлемых эстетических кондиций. Три литра влаги, вполне утоляли жажду сидящего у топки истопника ночной смены. Смены ночные тяжелы и сильно выматывали, но Иван вынужденно с этим мирился.

Более выгодного места работы найти в зимнем городе человеку без семьи и родных, просто невозможно. Хорошая новость, что после Нового года ФЗО на истопника будут комплектовать. В апреле даже документ с фотографией и печатью выдадут. Два оклада истопника в кармане Ивана появится к апрелю, а к июню все три, но может два и останется. Сезон отопительный только до середины апреля, а потом в разнорабочие или как по – другому. На учёбе в ФЗО должны платить учащемуся деньги, а потом учащийся должен за это отработать. Отработки Иван не боялся. Не будет её, если немцы в город придут. Бояться следовало того, что денег не хватит для оплаты за аттестат за десятилетку. Вопрос сдачи экзаменов экстерном тоже напрягает. Эх, иметь бы тысячу рублей и все проблемы можно решить с обучением и даже аттестатом.

Курочка по зёрнышку, а Иван чем хуже? Это до того момента, как не навалилась усталость. Так навалилась, что просто хоть вой. Спать хочется и больше ничего не надо. Вот тогда посетила мысль, что не стоит на мелочи размениваться. Времени много уходит, а прибыток мизерный. Мысль в мозгу созрела, нанять кого – либо вместо себя истопником? Понятно, что не на всю смену, а примерно до часа ночи, а потом сам. Легкораненый или даже кто – то выздоравливающий до часа ночи посидит, а там и самому дорабатывать уже можно смену. Бывает, что смена до десяти дня длится, если сменщик в десять ночи сменился. Сутки раз пришлось отдежурить, а потом свою смену сверху отстоять. Но, то в начале было, может, пробовали Ивана на прочность?

Вот с машиной повезло как – то раз. Шел Иван из ШРМ, спешил в кочегарку. Но подвернулся автомобиль и водитель под ним, решил помочь. Пол часа и водитель полушубок Ивану подарил, а сам уехал. Полушубок в ГСМ, грязи и похоже в крови, по швам порванный, но полушубок! Пришлось химчистку на бензине делать, а потом в поташе стирать, потом промывать в воде. Вполне нормально получилось, всего – то швы поправили и обметали в размер по фигуре Ивана.

Новый год пришлось встречать у котлов в кочегарке. Впрочем, Ивану так лучше. Никто не пристаёт с предложением выпить, а вот праздничный стол ничем не хуже чем у других. Работники кухни не щедрость проявили, а должок отдали. Кто его знает почему, но в последний день все нужные механизмы начали показывать свой норов. Скорее виноваты люди, что решили перегрузить все возможные мощности, а как результат смена подшипников и прогибы с выгибами, где их не должно быть. Общественный праздник он вроде властью и не поощряется, а продукты для дома и семьи лучше уж приготовить на работе, это святое. Иначе праздник превратится в ад у плиты на кухне.

На главный праздник страны у Ивана стоял котелок с кашей под слоем мяса и всё. Котелок даже не Ивану принадлежал. А вот прошла пара месяцев и всё иначе. Человеку труда стол заставили деликатесами, хоть и не само начальство, а свой брат рабочий, но приятно. Просили только не светить перед «прочими». Бережёного и … партия бережёт, а прочих злой конвой стережёт. Примерно так. Впрочем, Ипполиту Илларионовичу, Иван без всякого подарил шоколадку, правда, без свидетелей. Зашел в кабинет к доктору и поздравил с наступающим Новым одна тысяча девятьсот сорок вторым годом. Положил плитку шоколада на стол и вышел. Что тут лишние сантименты разводить? Летом если что наобщаются, если Ивану потребуется.

Ивана тоже поздравили, уже с наступившим Новым годом его наёмные сменщики. Пришли после полуночи, начали стучать. Пришлось убрать стол за занавеску, за раскладушку из медицинских кабинетов, но рюмашки и закуску выставить на стул. Маленькая такая военная хитрость. Стоя долго стоять, не выстоят. Не хуже чем у Цезаря получится, пришли, выпили, ушли. Все довольны и всем хорошо. Мало? Так котельная храм света и тепла, а не место для злоупотребления наркомовским наркоголем. Ага! Потом куривом от Ивана полирнут парни эти праздничные сто грамм! Чем это не праздник?

Примерно так и получилось. Были предложения посидеть и поговорить в тесной компании, но Иван охладил пыл жаждущих общения и страждущих излить душу. Понятно, что у всех праздник, а поэтому никто не гарантирует, что не придётся Ивану одному самому день завтра простоять и потом ночь продержаться. Вот и гости его завтра не привлекаются, поскольку праздник, это для всех святое. А за поздравление, спасибо. Всегда очень приятно услышать поздравление с чем – то новым. Будем все надеяться, что всё будет хорошо!

Хорошо – то хорошо, но ничего хорошего. Выжить бы, вот это уже настоящее счастье. Только про это не то, что слова, звука нельзя прохрипеть. Да. Вот такое оно наступившее время. Неудобно даже людям улыбаться. От такой улыбки мороз по коже у многих внезапно проходит и мозг выносит до полной прострации. Такая вот теперь у Ивана улыбочка, особенно, когда смех больше напоминает хрип человека с перерезанным горлом. Что горло перебито, что перерезано, слишком много общего.

Под утро сон Ивана сморил. Ничего страшного в котельной от этого не произошло, а вот за дверью на улице бушевал настоящий ураган. Рёв одного из гостей госпиталя спокойно мог соперничать с рёвом турбо реактивного двигателя на форсаже при взлёте.

Выходить из тёплой котельной на морозную улицу желания никакого не было. Температура на градуснике показывала предельный минимальный нагрев воды в системе отопления, правда с учётом мороза вечером. Стоило проверить температуру на улице, но перед этим надо добавить угля в топку или даже вначале дров, а потом угля, для более быстрого поднятия температуры воды в котлах. Жарко не холодно. Рёв урагана тоже убедительно мотивирует рабочий режим по графику температур на улице. Правда там чаще проскакивают призывы или рассказы о матери родине и возможно, отце вожде. И судя по всему, Ураган с ними знаком так, что ближе и нельзя представить. Возможно, это пламенная речь в порыве патриотического экстаза. Хотя, лично Ивану какая разница?

Мы кочегары, а не плотники! Три охапки дров в три топки и по три лопаты угля сверху на дрова. Только обвалить боковые козлы на дрова с боков. Как раз свежий уголь на уровне одном с осыпью. Спасибо тебе, Ураган, за моё своевременное пробуждение. Через пол часа градуса три или даже все четыре котлы в систему добавят. Так, значит. Пришло время истопнику привести себя в нормальный вид и показать личико на улицу, чтобы увидеть отметку на термометре. Нам не страшен Ураган, Ураган, Ураган! Только штаны для начала нужно подтянуть.

«Отважный истопник выглянул за дверь котельной». А какую иную мысль мог родить мозг у Ивана, когда Ураган сразу начал на него кричать, как на какого – то поросёнка Нах, – Нах, Нах – Нах! Иван широко улыбнулся, в знак благодарности, личной и неподражаемой улыбкой своему спасителю и закрыл дверь. По графику температур требовалось поднять температуру в системе отопления госпиталя на ожидаемые три градуса. Иными словами суетиться не было нужды, а вот проведать кухню с личным котелком, определённо стоило. Завтрак уже закончился и можно посмотреть, что там, в вечном остатке, в котлах. Тем более, что Ураган затих. Тем не менее, будёновка на бараньем меху по морозу нисколько не помешает. Эх, цигейковую бы шапку, да ватную куртку в виде телогрейки. Ведь есть на складах, а до всех работников котельной госпиталя такие нужные вещи не дошли. Комплект той же будёновки тоже не полный, а где сабелька острая или шашка на худой конец? Ладно, где в тепле истопники не пропадали, подождём!

– Боец! Ты откуда и куда? Тебе, рожа зверская, сказано!

– Я истопник, человек штатский, иду на кухню. Процесс этот у меня циклический не терпит промедления и остановки, адиабата не должна превратиться в изобару! Так прописано в наставлении. Ага.

– Чего?

Только Иван уже прикрыл за собой двери входа на кухню и пошел в направлении котлов для приготовления пищи. Каков, запах, однако! Гречневая каша с мясом! Интересно, подлива или жир? В том смысле мясо или тушенка? Так. Американская тушенка! Кто бы мог вчера об этом подумать! Не прошло и пол года и вот их ответ Гитлеру! Гитлер лох, что объявил войну САСШ. Или это он чтобы побыстрее со всем закончить? Ничего не выйдет, герр Адольф, придётся вам долго и упорно наступать год, а потом придётся год отступать и только тогда коварные янки типа американцы соизволят приехать и вас немножко попинать. Ну и фиг с ним! А вот за ящик тушенки и шапку ушанку некоторым военным, помочь можно. Точно! Но никак не за меньшее!

Только надо уяснить задачу, то есть – узнать, каким должно быть решение задачи. Это по – научному называется – решение обратной задачи. Ответ известен, а вот что приведёт к решению, это надо найти. Как ни странно, но все задачи из жизни именно такие. Ответ известен, а вот исходные условия приходится долго и упорно находить.