— Вера?
— Я.
— Вижу, что ты.
Арский встречает, не сидя в машине, а возле нее. Стоит, прислонившись к бамперу и сложив руки на груди. И всё то время, что я пружинящей походкой приближаюсь к нему, внимательно сканирует меня взглядом.
Отвечаю тем же.
Руководитель «Балтстройинвест» не в строгом костюме, что само по себе для меня ново, а в джинсах и футболке. Привыкшая видеть его преимущественно в темных тонах, теперь с интересом изучаю в светлых.
Белая футболка обрисовывает мускулистые руки и плоский живот, светло-голубые брюки — крепкие ноги. Сглатываю. Конечно, я догадывалась что под официальными костюмами прячется высокое широкоплечее тело, но, чтобы настолько мощное и спортивное…
Моя ж ты прелесть.
Нет, я не адептка фетиша силы, но какая нормальная баба устоит, увидев прекрасное?
— Тебя не узнать…
А это мы выдаем практически хором, что сразу сбивает небольшое нервное напряжение, мелкими мурашками покалывающее позвоночник.
— Ты такая маленькая без каблуков.
Ухмыляясь, он озвучивает мои мысли с точностью наоборот, и еще раз пробегается оценивающим взглядом с головы до мысков спортивных тапок, и обратно.
— Не маленькая, а хрупкая, — фыркаю, останавливаясь в шаге от него, и задираю голову вверх. — И кто виноват, что ты в детстве морковки переел, и еще чего-то не в детстве?
Поднимаю руку и пальцами пытаюсь обхватить бицепс.
Куда там? Две ладони, дай бог, справятся.
— Громила, — выдаю вердикт.
— Малявка, — прилетает следом и тут же, — стоп! Вера… а это что?
Арский, как куклу, разворачивает меня спиной к себе и дотрагивается до медных волос, продетых через отверстие в кепке.
— Апгрейд, — выдаю с улыбкой, — надоело быть тупой блондинкой.
— И кто ты теперь? Рыжая стерва?
Мало того, что за словом в карман не лезет, так и метко бьет в цель. Вскидываю подбородок и прищуриваюсь, смело проваливаясь в глаза со стальным отливом.
— А хоть бы и так, — заявляю дерзко, — главное же, что? Себе нравиться! И сейчас я нравлюсь себе такой.
Чего не ожидаю, так это того, что Виктор Алексеевич обнимет меня за талию и, будто успокаивая, проведет широкой ладонью по спине вверх-вниз, а затем склонится ниже, к самому уху, обдаст горячим дыханием скулу и шею и тихо, слегка касаясь губами краешка уха, шепнет:
— И мне нравишься, Вер. Убирай колючки.
Уффф…
Мощная волна адреналина прокатывается вдоль всего тела и прошивает насквозь. Вот как он так может одной фразой взбодрить сильнее пяти чашек крепкого кофе?
Кажется, будто во мне салюты взрываются. Или это те самые пресловутые бабочки, которым надоело окукливаться, и они вышли из сумрака, устроив внутри меня танцы с переподвыподвертом?
— Виктор…
— Верочка, здравствуй!
Знакомый голос заставляет прерваться на полуслове и обернуться.
— Я тебя не сразу признала в кепке и с другими волосами, — Клавдия Ильинична подходит еще ближе и внимательно изучает мой внешний вид, затем переводит взгляд на Арского, осматривает его и кивает в сторону сумки, которую, не помню в какой момент, Виктор Алексеевич успел перехватить. — Уезжаете, дети?
Дети?
Кошу в сторону стоящего рядом мужчины и с трудом сдерживаю веселый смех. Не хилый такой ребятенок, однако. Акселерат, ёшкин кот.
— Да, погода хорошая, решили выбраться на природу, — киваю соседке, поздоровавшись. — А Вам, может, помочь? — обращаю внимание на коробку, которую та держит в руках, явно направляясь в сторону мусорных контейнеров.
— Нет, не надо, я сама прогуляюсь, да и она пустая, — отмахивается Шапочкина и с довольной улыбкой огорошивает, — мне твой друг уже подсобил, когда я в первый раз тяжесть несла, — не успеваю удивиться на прыткость Арского, как меня благословляют, — езжай-езжай, Верочка, отдыхай, а за квартиру не волнуйся, я присмотрю.
Решаю не спорить с всевидящим оком нашего подъезда и прощаюсь. Виктор Алексеевич за компанию тоже.
В черный сверкающий глянцевыми боками большой автомобиль утрамбовываемся быстро и, понимающе переглядываясь, покидаем двор.
— Нам далеко? — уточняю, когда машина, покинув КАД, сворачивает в сторону Мурманского шоссе.
— До Сям-озера.
Замираю, оборачиваюсь.
— Но это же…
Только сейчас понимаю, что главный вопрос вчера не подумала задать, зато теперь в шоке.
— Верно, Карелия, — кивает Арский. — Шесть часов по идеально ровному асфальту мимо изумительно шикарных мест. Не заметишь, как доберемся.
— Ты уверен, что оно того стоит? — приподнимаю бровь, поудобнее устраиваясь в кресле.
Честно?
Ничего не имею против дальних поездок. Тем более в надежном авто и в хорошей компании…
Конечно, на счет последнего, это только мои догадки, все-таки мы с Виктором Алексеевичем — еще совсем-совсем малознакомые «друзья»… но уже сейчас этот мужчина не оставляет сомнений, что если за что-то берётся, то делает хорошо.
— Уверен, — бросает он на меня быстрый, но внимательный взгляд, — потом сама еще просить вернуться будешь.
Что могу сказать?
Слову Арского верить можно. Я влюбляюсь в Карелию.
Нет, не так.
Я влюбляюсь в природу Карелии. Постепенно, но все более глубоко и безудержно.
Километры и километры смешанных лесов, огромные площади чистейших сосновников, когда лишь усилием воли я не прошу Виктора Алексеевича остановиться и выпустить меня побегать по усыпанной хвоей песчаной почве, крутые спуски и подъемы, резкие зигзаги и повороты дорожного полотна, когда не то что обгон запрещен, а не успеваешь моргнуть глазом, как двухэтажный автобус, едущий впереди, вдруг «хоп!», и исчезает, будто проваливаясь под землю, а затем появляется вновь.
А озера!
Мамочка родная, какие ж там озера! Писк, визг и эмоции.
Десятки, сотни, тысячи водных объектов, спрятанных то тут, то там.
— Смотри-смотри, еще одно будет, — тыкаю пальцем в прикрепленный на панели телефон Арского, где гугл-карта выдает синюю разметку с правой стороны. — А вон оно живое! — это уже любуюсь мелькающей среди деревьев темной гладью, растянутой замысловатой кляксой, через опущенное тонированное стекло.
И так на протяжении практически всей дороги.
Одну остановку делаем на заправке, там же покупаем себе по стаканчику кофе. Мне с огромной пенной шапкой и карамельным топпингом, а водителю обычный, без прибабахов. Вторую на огороженной площадке, откуда сверху открывается изумительный вид на много километров вперед, и можно любоваться возвышенностями, сплошь покрытыми деревьями, озерами в низинах и раскиданными вдоль протоков домами и домишками.
Арский в очередной раз приятно удивляет, когда достает из багажника сумку-холодильник и вынимает заранее нарезанные бутерброды.
— Угощайся. Елена приготовила легкий перекус. Это моя помощница по хозяйству, — поясняет, заметив недоумение в глазах. — Честно, сам я — не любитель торчать на кухне. Да и времени нет.
Ухмыляюсь, еще раз осматривая спортивную фигуру мужчины, и делаю вывод, что удивляться нечему. Всё остающееся свободным от работы время он однозначно проводит в спортзале. Уж слишком хорош и притягателен. А его бывшая невеста — слепая коза.
На закрытую территорию турбазы въезжаем в начале пятого, и пока Виктор Алексеевич уходит, чтобы… ну кто бы сомневался?.. поздороваться с хозяином этого места и его супругой, я вылезаю и осматриваюсь.
Территория не особо огромная, но плотно прилегающая к Сям-озеру, спрятана посреди леса. Все кругом вымощено кирпичной плиткой, а деревянные домики с ломаными крышами, широкими верандами и мансардными окнами раскиданы в шахматном порядке. Прямо впереди журчит невысокий фонтан, выложенный камнем, а дальше асфальтированный склон ведет к причалу, где на легких волнах покачиваются небольшие катерки и резиновые лодки.
— Слева мангальная, — неслышно подошедший со спины и приобнявший за талию Арский показывает на стеклянный шестиугольный домик под вытянутой черепичной крышей с флигелем, — а там, — уводит руку вбок, — наш домик и по соседству сауна.
— Ого, — понимаю, о каком теремке он говорит. — Первая линия. У самой воды?
— Верно, — кивает, направляясь открыть багажник, чтобы достать вещи, — он — мой любимый. По возможности, всегда выбираю его.
То, что у Арского идеальный вкус, признаю без всяких скидок и подхалимажа. Я и в домик влюбляюсь, стоит в него войти.
Высоченные потолки, современный санузел со всеми удобствами, включая душевую кабину и стиральную машину с электрическими полотенцесушителями, полностью оборудованная кухня с окном напротив газовой плиты, холодильником, микроволновкой и чайником, две отдельные спальни, в одной из которых стоит двуспальная кровать и деревянная резная стенка ручной работы, а в другой две полуторки и комод на изогнутых ножках, огромный зал-гостиная с плазмой не менее двух метров по диагонали, кожаным угловым диваном и деревянным столом ручной работы и — о боги!!! — выходом на ту самую веранду, откуда открывается очаровательный вид на темно-синюю водную гладь.
— Так, смотри, Вер, — поставив сумки в прихожей, Виктор Алексеевич берет меня за руку и ведет к куче кнопок на стене, — здесь индивидуальное отопление. Если замерзнешь, просто повернешь терморегулятор. Вот так. А это, — касается других клавиш, — нажмешь, если захочешь проветрить.
Демонстрирует. И с тихим жужжанием мансардные окна начинают приподниматься.
— Знала бы, что так круто, — выдыхаю, не зная, куда бежать и что разглядывать первым, настолько все увлекательно и интересно, — собралась бы еще вчера.
— То есть, по цивилизации скучать не будешь? — приподнимает темную бровь, разглядывая меня с улыбкой.
— Вот уж точно нет, — качаю головой.
И оказываюсь тысячу раз права.
Боже, эти пара дней становятся лидерами среди лучших дней моей жизни, самыми очаровательными и незабываемыми.
Не проходит и получаса, как мы, разложив вещи, принимаем гостей. Павел и Наталья Ждановы, хозяева этого дивного места, приходят к нам не с пустыми руками, а с пакетами, наполненными местным душистым хлебом, зеленью и овощами. Но, главное, прекрасным настроением и широкими искренними улыбками.
Удивительно, как быстро получается найти с ними общий язык. Пока мы с Ташей, как она просит ее называть, режем салаты, мужчины у мангала, выкованного в виде катера и установленного прямо за верандой, занимаются мясом.
Готовка плавно перетекает в дружеские посиделки под вкусное домашнее вино для девочек и более крепкий напиток для мальчиков. Утолив голод, устраиваем неторопливую прогулку к воде, чтобы размяться и полюбоваться окрестностями до наступления сумерек. Чуть позже следует продолжение веселой встречи, где мы не столько отдаем дань еде и напиткам, сколько утоляем жажду общения. Сауну я тоже зацениваю на «пятерку», но покоряет меня купель с подогревом, установленная на свежем воздухе. И пока мужчины парят косточки, лежа на деревянных полках, мы с Ташей, надев купальники, нежимся в теплой водичке необычного мини-бассейна, дыша чистейшим прохладным воздухом.
Гости уходят около одиннадцати вечера, пожелав нам приятной ночи. Но вместо того чтобы разбрестись по спальням, закутавшись в белоснежные вафельные халаты, которые входят в набор обеспечения гостей, мы с Арским решаем… сыграть в шахматы, найденные в комоде.
— На желание, — предупреждает Виктор Алексеевич, прежде чем зажимает фигурки в кулаках, предлагая мне выбрать цвет наугад.
— Без проблем, — улыбаюсь, делая глоток кофе из большой фарфоровой чашки.
Не сговариваясь, мы оба переходим на этот напиток, убирая другие в холодильник.
Борьба получается увлекательной, как и легкая необременительная беседа. И он, и я вспоминаем веселые годы учебы на вышке и, пока продумываем ходы, наперебой, смеясь, делимся пережитыми приключениями.
Шах и мат мне объявляют спустя два часа, а затем и озвучивают приз.
— Верунь, мне, конечно, безумно нравится, как звучит из твоих уст сочетание «Виктор Алексеевич», но, когда мы вдвоем, называй меня просто Витей, — произносит Арский тихим проникновенным голосом и забирает из рук пустую чашку. Обнимает за талию, притягивая к себе ближе, и впивается в рот жарким поцелуем.
В крови моментально вспыхивает адреналин, требуя не просто подчиниться, а одержать победу хотя бы здесь.
Но мужчина не позволяет. С тихим шипением отстраняется первым и, обхватив ладонями мое лицо, произносит негромко, но уверенно:
— Между нами ничего не будет, пока ты не переболеешь и не придешь в себя. Я не стану пластырем от душевной раны. И ничьей заменой тоже не буду.
— Я и не собиралась… — подрываюсь моментально.
Обида расцветает буйным цветом за секунды.
— Тш-ш-шшш, — притягивает к себе ближе, не позволяя сбежать, и успокаивающе поглаживает спину, — не злись. Я просто внес ясность, — не успеваю хоть что-то предпринять, как добавляет, — но то, что никуда не отпущу и буду ухаживать, готовься. Уверен, из нас выйдет прекрасная пара, Вера Викторовна. Вот только сделаем мы с тобой всё правильно и не спеша.
Фыркаю на самоуверенность некоторых индивидов, но бросаться в омут с головой и, стуча пяткой в грудь, доказывать, что «вот, блин, ни разу!», не спешу.
Зачем устраивать детский сад?
Не стоит.
Мы оба — взрослые люди, которые… да! Да! Да! — нравятся друг другу, и прекрасно это видят и понимают.
— Спасибо за честность, Витя, — киваю и кончиками пальцев касаюсь его колючей щеки, — и за то, что даешь время, тоже спасибо. Оно мне действительно нужно.
Хмыкаю, признавая свою слабость.
— Все в порядке, иди отдыхай, — заправляет рыжий локон мне за ухо и подмигивает, ловко меняя тему. — А хочешь со мной с утра поехать на рыбалку? Только подъем строго в семь.
Смеюсь и отрицательно мотаю головой.
В душе разливается тепло за то, что он заботится о моей самооценке.
— Нет уж, уволь. Я воды боюсь, а рыбалку не понимаю. Буду отсыпаться.
В общем-то не вру.
Отсыпаюсь.
Воскресенье начинается для в меня в начале одиннадцатого. Арский будит тем, что шумно вваливается в спальню и демонстрирует улов — четырехкилограммового судака.
Под смех и вопли: «Стой, я должна это сфоткать», проходит начало нового дня и завтрак. Позже мы гуляем по лесу и вдоль озера, любуясь местными красотами и изредка делая снимки, даже на качелях умудряемся покачаться и испытать тарзанку, а около пяти собираемся ближе к дому.
— Приезжайте еще, будем ждать, — Таша и Павел выходят нас проводить и, не слушая отказов, вручают в подарок парочку копченых форелей.
Прощаюсь с ними, как с близкими друзьями, и лишь заливаюсь краской, когда Жданова, обняв, шепчет на ухо: «Береги нашего друга, кажется, он влюбился».
Возвращаемся через Сортавалу, в город въезжаем в десять, а к моему дому добираемся в начале двенадцатого, потому что… это Питер, детка!
Пробки, пробки, пробки.
Таких же хитрых, как и не мы, решивших проскочить после всех, оказывается очень много, да и парочка аварий, созданная «опоздунами», несущимися сломя голову, перекрывает две крайние левые полосы магистрали.
Проводить себя до квартиры Вите не позволяю. Знаю, что сильно устал за дорогу, причем, от газ-тормоз-движения в городе даже больше, чем по пустой трассе. Потому без раздумий целую первой, велю ехать аккуратно и, забрав сумку, удаляюсь.
А выйдя из лифта на своем этаже, на минуту застываю и осматриваю усеянную лепестками роз парадную.
Интересно, кого тут так трепали?