Себастьян, оу! Себастьян, ау!
Себастьян жил в городе Габен сколько себя помнил. В крошечном домике, походящем на старый вокзальный чемодан, в одном из пыльных спальных-сонных и сонных-спальных районов из семейства районов, в которых никогда ничего не происходит.
Себастьян носил один и тот же коричневый костюм, который подарила ему когда-то его бабушка. Костюм в стиле бабушки – что может быть лучше! В этом костюме (если прибавить к ним старомодные башмаки и вечно опущенные плечи Себастьяна) он походил на унылого клоуна. Такого, знаете ли, клоуна, который только что как следует всех повеселил и только-только снял грим, открыв миру тоскливо опущенные уголки губ и мешки под глазами. В этих складочках возле рта, в которых совсем недавно еще жил наигранный, но профессиональный смех, теперь поселилась удрученность – родная сестра беспросветности, которая, в свою очередь, проглядывала через карие глаза Себастьяна. Беспросветность? О да. Это как узелок на конце веревки, которую ты тянешь всю свою жизнь, пытаясь однажды вытянуть полностью и смотать в клубочек. Вот и Себастьян тянул веревку одиночества…
А все потому что была у него одна… ну такая беда-не-беда, а скорее напасть, хотя и не напасть это, ну хотя… с какой стороны, естественно, смотреть. Остановимся на «Беде», и ладно. Так вот, Беда Себастьяна. Эта его Беда отравляла ему жизнь, как сварливая жена или соседские дети, которые учатся играть на пианино за стеной без особого таланта, но с неизбывным упорством.
Себастьян, несмотря на свою Беду, все же на что-то постоянно надеялся, и не просто надеялся, но даже позволял себе то, что позволяют себе лишь дураки и романтики, он – мечтал. И мечтал он о трех (всего лишь) вещах, которые любому другому показались бы не таким уж и «пределом мечтаний», но в случае Себастьяна были чем-то чудным и недостижимым. И если бы вы как следует пошарили бы в карманах пиджака Себастьяна, вы бы обнаружили там засаленный клочок бумаги с коротеньким списком. Собственно, вот и он:
«Коротенький список мечтаний Себастьяна:
1. Миленькая, идеально подходящая ПО РАЗМЕРУ шляпа;
2. Способность проходить сквозь узкие дверные проемы;
3. Женщина*.
*Женщина, которая живет в квартирке Себастьяна. Женщина, которая сидит на стульях Себастьяна. Женщина, которая спит в кровати Себастьяна. Женщина, которая ужинает-обедает-завтракает-пьет-чай напротив Себастьяна.»
Вот такой вот списочек. Ничего, вроде бы, экстраординарного, экстраобыденного и вообще экстра-экстра. Но вы просто пока что плохо знаете Себастьяна. Вы ведь уже слышали о его Беде. Так вот… все дело в ней, в его Беде.
Дети на улице Себастьяна часто пели песенку о нем. Послушайте эту песенку, и вы все сразу поймете.
Себастьян – маленький мальчик!
Трясет Головищей он будто болванчик.
Чердачную куклу нам стоит побить!
Никто не хочет с той куклой дружить!
Вот такие добрые детки.
Себастьян не походил на других. У него была большая голова. Очень большая голова. Он и сам не помнил, откуда она взялась. Бабушка говорила, что он простудился, и она увеличилась из-за инфлюэнцы, мама утверждала, что это его дядя привез увеличительную мазь из жарких стран и опробовал ее на племяннике. А ребята из школы шутили, что ему прислали ее по почте. В любом случае, у Себастьяна была большая голова, и от нее было не избавиться. Он никак не мог найти нормальную шляпу, постоянно застревал в узких дверных проемах и его никто не любил. Ну, еще бы – этакая головища ведь!
Но однажды Себастьян встретил – не спрашивайте, где и как – это не важно, красивую женщину с той же самой Бедой. И они тут же отправились к Себастьяну в кровать, и сыграли в ней, на ней, и даже под ней в одну очень забавную игру. Себастьян был счастлив. Так, как никогда ранее. Он вдруг почувствовал, что ждал всю свою казавшуюся бессмысленной жизнь лишь ее, эту женщину.
Но утром она вдруг сказала: «Прости, Себастьян, но я должна тебя покинуть». И она ушла. Просто ушла. Оставив Себастьяна наедине с самим собой и с его большой головой. В отчаянии Себастьян понял, что эта замечательная женщина знает мужчину с большей головой, чем его, Себастьяна, голова. «Да, именно в этом все дело»,- решил Себастьян.
Себастьян в горе.
Себастьян в ужасном горе.
Он все худеет, все чернеет, а его разбитое сердце вечно попадается ему на глаза. Он сам похож на обломок, выброшенный на берег после кораблекрушения. О, бедняжка, как же он горюет.
Но время шло, и однажды случилось невероятное. Началось оно не сразу. А появилось из весьма обыденного желания Себастьяна съесть конфету. Себастьян надел свой коричневый пиджак и уже собрался пойти в кондитерскую лавку, когда обнаружил, что к его двери приколочена афишка.
«О! Класс танго! Танго-класс! Специально для вас! Только в Габене и только для вас – наш замечательный танго-класс!
О! Класс танго! Танго-класс! Только у нас! Только в Габене и только сейчас! Наш превосходный танго-класс!
Эй ты, Себастьян Блимм из квартирки № 17 дома № 5 по Каштановой улице, мы из тебя сделаем звезду танго в нашем расчудесном танго-классе в городе Габен!»
И тут, уже намереваясь сорвать это глупое объявление, Себастьян вдруг застыл на месте. На мгновение он забыл о своем горе. Забыл о Беде. Более того – забыл о конфетке!
Себастьян решительно вернулся в квартирку. И под звуки танго, уже звучавшие в его большущей голове, он отправился в спальню и раскрыл дверцы старенького гардероба. Он начал рыться в его нафталиновых недрах, и, спустя час поисков и изысканий, он извлек на свет пыльные танцевальные туфли, которые, как и в все в этой истории (как голова Себастьяна, как большеголовая девушка и прочее) взялись неизвестно откуда. Себастьян просто знал, что где-то там, в глубинах гардероба в его спальне, должна быть пара таких туфель именно сейчас, в этот момент. И он их за все время даже не выбросил, не отдал старьевщику, не обменял на чучело рыбы-ежа, шоколадную мышь, или еще на нечто такое же – важное и нужное. Он просто знал, что они там, а писатель, который пишет его историю, любезно согласился предоставить своему маленькому большеголовому герою все необходимое. Это ведь его работа…
В общем, Себастьян достал пыльные туфли из гардероба.
Он натянул пыльные туфли из гардероба (и они пришлись ему впору).
Он протер пыльные туфли из гардероба щеткой. И все это под звучавшую в его голове музыку танго со скрипучим и стонущим трагическим соло…
…И с этого момента началось погружение Себастьяна в танго. Он отправился в класс, и стал там учиться, невзирая ни на что: ни на сомнения учителя танцев, ни на смешки других учеников, ни на крен из-за его большой головы во время резких па.
И там он встретил Тесс. У Тесс не было большой головы. Она ничем не выделялась, она была скромной и хрупкой. У нее просто была очень ранимая душа, а все этим пользовались и постоянно ее обижали. Кроме Себастьяна. Себастьян, его воля, упорство и его… большая голова привлекли ее внимание. И они стали танцевать вместе. И в один из обычных осенних вечеров они стали лучшей парой в классе калек.
И они полюбили друг друга, Себастьян и милая обычно-головая Тесс.
Они просто взяли и полюбили друг друга, Себастьян и эта хрупкая обычно-головая Тесс.
И вот Себастьян и Тесс на фото в свадебной рамке. Тесс оказалась шляпницей, и она сшила миленькую, идеально подходящую ПО РАЗМЕРУ шляпу для своего Себастьяна. Молодожены перебрались из пыльного спально-сонного и сонно-спального района из семейства районов, в которых никогда ничего не происходит, в другой такой же район. Но в их новом доме были широкие дверные проемы. Мечты Себастьяна из коротенького списка воплотились в жизнь. И так бывает. Иногда. В книжках.
Мораль этой истории (наверное, я не уверен) заключается в том, что не стоит искать свою вторую половинку точь-в-точь, как вы сами. И если у вас, скажем, не знаю, большая голова, к примеру, не стоит искать тех, у кого такая же. Скорее всего. Один ученый писал, что противоположности притягиваются. Быть может, и так. В общем, чтобы обрести счастье ищите милую девушку, которую все обижают… Нет, и снова не то. О, точно! Вот оно! Если вам плохо, вы одиноки и вам кажется, что вы навсегда останетесь наедине со своей «большой головой», не отчаивайтесь, ждите и верьте: однажды вы встретите свою «вторую половинку» и будете счастливы.
Ну, только если она шляпница, разумеется.