Седьмой блокпост (СИ)

Кадр один дубль ван

Блокпост атаковать надо было уже давно, но мы всё как-то не решались – уж больно ребята там подобрались бравые, броники у всех новые, оружие там, камуфляж... Нет, можно, конечно и птенцов малолетних упаковать в нулёвую амуницию, но, как я уже говорил – глядели мы за ними, не один день наблюдали. И выводы делали. Соответствующие. Потому и понимали, что «птенцы» эти службу тащат как надо. Что у них всё схвачено. Причём хорошо и надолго. Видели мы, как они, прикрывая, страхуют друг друга, как «держат» сектора обзора, а ещё... В общем, таких легче у себя в друзьях иметь. Но – судьба злодейка. Она сегодня тебя ставит на одну сторону доски, завтра – на другую, а с кем будешь послезавтра лямку тащить, так о том вообще лучше не загадывать. Вот я и не загадываю. Топаю по жизни в меру способностей: то служу, то контрактничаю. Для таких, как я, у нас, в отряде, всегда дело находится, движуха какая-никакая, не «губу» в Нью-Йорке охранять. Достала она меня, «губа» та, в своё время. Там, правда, всё больше свои такие же дурики посиживают. На них сильно как бы и не сорвёшься даже. А сорвёшься – к ним же и угодишь. А тут... Отдушина, что ни говори, некоторая. Этакая... безнаказанность. Ну и счёт как-то сам собой пополняется, думать о нём слишком-то сильно и не нужно.

Так вот, вывели нас к тому блокпосту под вечер, как помню – дождик накрапывает, берцы по суглинку чавкают, скользят, подлюги. А на меня как раз шеф ракетницу, повесил, мол, если Бык здоровый, значит, типа, упрёт. А что Бык эту ракетницу в первый раз в жизни видит – так про это у Быка спросить как-то не с руки было, мозги начальственные на этот счёт тогда не заморочились. Вот и бежим. Впятером. Я, конечно, понимаю, что до точки по любому добраться-то надо, но не таким же аллюром в конце концов! Начинаю помалу подбуксовывать. Перегруз у меня, если кто не врубился, дыхалка была, да вся вышла. Да и несколько лишних фунтов в районе пресса темпу не добавляют. Пивка бы для рывка, да где его взять? Ракетница, говорят, дело знатное, но снаряды к ней ведь никто за дружбы ради на себе чалить не станет – рылом не вышли. Да и ищи их потом, ракеты эти, по чужим рюкзачкам. При атаке не станешь звать направо-налево, – «Эй, ребята, у кого там моя болванка? Мне вмазать хочется, аж не могу, ща обписаюсь». Нет уж – лучше самому всё переть, а если кто свои шаловливые ручонки совать станет, так по этим самым ручонкам и отоварить. Или в шнобель. Для полного понимания субординации.

Метрах в двух передо мной Лиска бежит. Даже при дожде штаны сняла – ляжками голыми сверкает, нудистка хренова. Это, значит, так она форму бережёт. Отмазка для совсем на голову неровных. Ха! Бережёт! А что голой жопой по репейнику и чертополоху – это ничего типа. Нет, у бабы крыша точно в пути, ну да её тараканы мне не страшны, у меня своих полная башка. Ладно хоть грязью обмазывается перед боем, а то с такой маскировкой только в «Плейбой». Говорят, правда, что она и там отметилась. Сам не видел – врать не стану. А ссадины во время привалов она замазывает на мягком месте очень даже регулярно. Она ж, Лиска то есть, у нас медичка. Всякие кремы у неё с собой на любой вкус и запах. Выучилась на своих курсах медсестричек. Небось, и халатик такой коротенький, да шапчонку с крестиком до сих пор по памяти с собой таскает. Вот такая она, Лиска, по паспорту Синтия Гомес. Впрочем, что если не по ней – так она и с винтаря тоже зарядит – мама не горюй. Снайперша. Впрочем, и то и другое – не на первых ролях. Главный лепила в отряде всё же Клиф. Этот не только царапины – кишки соберёт и обратно в нужном порядке вставит. Очочки поправит на своём носишке, помянёт всех твоих родных, но с того света достанет и в строй вернёт. Его бы в военкомат, на доподготовку новобранцев – стопудово ни один не слинял бы на инвалидность. Один минус – док Клиф близорук, как сова. В бой его пускать лишь тогда можно, когда эти самые где-то совсем рядом. Бармалеи то есть. А как ещё их назвать? Врагами? Много чести. Противниками? Казённо как-то, по-книжному. А я тут не передовицу пишу вообще-то. Так что – бармалеи. А мы их окучиваем. Истребляем как класс, отнимая у них город за городом, деревню за деревней, блокпост за блокпостом. Ибо – не хрен. Нам сказали – мы сделали. Кого надо постреляли вблизи. Кого не надо – тоже постреляли. Только издалека. Пока не выскочили. Для того у нас и снайпера придуманы. Лиска, как уже сказано было и, соответственно – Тоска. Луиза Гаро, если по документам. А с каким именем рождалась – так о том я лично и не в курсе. Это ещё одна девчонка среди нас. Красивая... Вторая, а может, если по значимости, так и первая. По крайней мере, в маскировке ей среди нас равных нет. А в остальном, правильно – тоска. Причём смертная. Командирша, и...зануда. Не, это ещё мягко сказано. А что вы думаете? Я как-то под вечер, значится, подкатываю на привале к ней, вроде как, давай с тобой в одной палатке того самого. А она – а, типа, чего ждать, давай вот прямо тут. Я вот, мол, повернусь, а ты это... А у самой морда, словно клюквы обожралась. Кислая-кислая. Тьфу на неё, хоть бы что изобразила для приличия. Я ей спрашивается, кто? Енот для спаривания? Йог с камасутрой? «Встаньте в позу сальто-доминго»... Тьфу! Хоть какие бы тити-мити чуть-чуть вымучила. Поломалась там, пару вздохов, глазки туда-сюда. «Ой, я не такая, я жду трамвая» А тут – вот тебе три минуты, время пошло. Это ж не разборка АКМ. Таким макаром и не встанет. Плюнул тогда и... Это у Анаболика даже на куст нижняя мышца играет. Он вроде как случайно бежит чуть позади Лиски, на её ляжки пялится, а самого стояк, как у гориллы перед случкой. Ему в бой, а у него...

– Грохнул бы кто этого мачо-кретина Анаболика! – звонко ругается Лиска, оглядываясь. Анаболик развёрстывает свою пасть, скаля два ряда ровных зубов в ухмылке. Ну откуда у него, спрашивается, этот Голливуд во рту? В свободной от контрактов время дантистов посещает что ли? Тоска останавливает отряд. Я последним дохрамываю до точки. Кажется, приехали. Опускаю ракетницу на землю и перешнуровываюсь. Ещё можно. Пока решаем, что и как, хоть немного отдохну. Задрали меня уже этими перебежками. Туда-сюда мотаемся, а как вступать в бой – так уже все измочаленные. Глотаю из фляжки.

– Так, вон большой камень, – указывает Тоска, – Вон, возле него гражданские. Мы с Лиской слева заходим, занимаем позиции. Клиф с автоматом справа. Бык, прикроешь его. За камнем твою башню, может, не заметят. Ты помнишь, что сегодня с ракетницей работаешь?

– А если...

– Вот когда если настанет, тогда и разбираемся, Анаболик – отвлекаешь на себя, если это «если» случися. Но совсем зря не светись.

Ну, Анаболика хлебом не корми – дай выпендриться. Спецом под пули лезет, типа здоровья до хрена. У меня, правда, тоже его много, но я как-то поспокойнее в этом плане. А этот... Девки что ли на него так влияют? Встанет во весь рост... а потом та же Лиска из него пули выковыривает, присказку свою дурацкую приговаривая. Хорошо ещё жилетка кевларовая те, что на излёте, на себя принимает, а то бы давно над парнем крест стоял. Хотя... не, об этом как-то не думается. Какой крест? Трупешник обберут мародёры, а птички потроха птенцам снесут для прокорма. И закончится весёлая сказка, так и не начавшись. Так я о чём? Об Анаболике? Он вообще родом из Варшавы. Фамилия даже польская – Гонтарский. Владислав что ли. Не помню точно. Он назывался, но я не помню. Бобби для своих. Или проще – Анаболик. Не зря ж он от анализов мочи бегает как...

– По местам.

– Что за гражданские? – тяну время. Это им хорошо, а потаскай с собой арсенал – так сами осанну запоёте.

– Я почём знаю. Они мне не докладывались. Так ты идёшь или будешь дипломатию разводить?

Иду. Куда деваться. Дипломатией заниматься потом будем. Их чучмекский что со словарём, что без словаря. Народ тупой, как Пиннокио до обделки. Трусим к валуну. Его в темноте уже еле видно. Каменюка ещё тот, огромный, морщинистый, весь во мхе и какой-то слизи. Словно после последнего потопа остался тут лежать. Вдыхаю и выдыхаю. Помаленьку восстанавливаюсь. Девки возятся слева. Повозились, легли за камешками, так, что почти не видны. Пощёлкали затворами – вроде как затаились. Сам выглядываю, озираясь. Клиф уходит вправо, Анаболик рядом. Местные сидят шагах в трёх, костёр не разводят, но о чём-то своём громко так перетирают, создают, значит, вид, что, если какой-то звук, так это всё они, а наш отряд тут совсем не при чём.

А что там у бармалеев? Диспозицию хоть вызнать немного надо, пока не началось. А то потом как увязнешь в этом дерьме – так и пока не кончится. А порой не кончается ой как долго. Так что там? Камуфляж маскировочный натянули: ну, ткани такие висят, вроде как за ними лагерь и кто-то ходит, но уже не резко, видимость вообще при дожде не очень, а тут совсем одни миражи. Справа бетонные заграждения, а дальше – дорога. По идее нас с этой дороги и ждут. Тут и с другой стороны дорога, а бармалеи – они на перекрёстке. Ну, чтоб хороший путь от точки до точки держать под собой. У дорог столбы стоят, всё как в цивильных странах. Частично даже с проводами. На столбах лампочки, которые не горят. Сейчас не горят. Точнее – там, может, и лампочек-то нет, плафоны одни, отсюда толком не видно, но по идее они там быть должны. Значит, были, когда тут ещё власть была, а не как сейчас. Ну вот, присел я, за доктором слежу, страхую его.

А доктор как раз из-за валуна привстал и смотрит. На дорогу смотрит, как по ней их патрульный шествует. А тот так хорошо идёт. Его почти не видно, почти сливается, да и далеко, но идёт вражина спокойно, не крадётся, на перевязи автомат держит, дулом по сторонам водит. То есть обработать надо его резко, пока не разошёлся и не пристрелялся, зараза.

Только эту мысль засекаю – доктор поднимается и очередью наискосок как засандалит – аж эхом от блоков бетонных отозвалось. Эх, рано! Надо было его поближе подпустить – точнее бы вышло, уж чтоб наверняка к праотцам отправить, а не так, чтоб только пушок снять. Бармалеи завозились, что-то там изображают, но никуда не суются, Девчонки притихли – ждут, не полезет ли кто с их стороны на перехват. Доктор очередь дал – и упал. За камнем его теперь и не видно. Из калаша своего снёс, видать, хорошо – тот, что на дороге, аж хряпнул, по сторонам зыркнул и стоит в растерянности. Потом словно очухался – и пачкой своей толстой прямо в асфальт – хрясь. Возится. То ли кишки свои собирает, то ли прицеливается. Смотрю – доктор снова начал гоношиться. Готовится. Пока тот его в прицел ловит, да соображалку включает, доктор и вторую очередь отправит. Лежачего, оно, конечно, исполосовать потруднее будет. Но – время пока терпит, и подмога от блокпоста всё не выдвигается. Анаболик шепчет рядом, вжахни, мол. Посмотри, какого цвета у них кишки. А то, словно сам не знает... Но тут он прав – загляделся я, пора и угомонить чемодана. Ракеты есть, а у меня они даже лишние – не Рэмбо я столько на себя навьючивать. Прицеливаюсь. Пошла!

Отдача швыряет назад. Чучмеки рядом что-то лопочут, но мне непробиваемо, что именно. Есть! Был патрульный – стала воронка. Клиф высунулся – и обратно. Не в кого бить. Потроха на ветру за мишень не считаются.

– Уй ты, Здорово! – лыбится Анаболик. А то! Мне самому понравилось. Начинаю перезаряжать. Пока вроде за камнем – проблем нет, а вылези куда? Готовая кукла для тренировки меткости. И почему у этой штуки только одна ракета в дуло заталкивается? А.... нет, а я-то мечтанул, что нас никто не услышал... Наивный юноша с Аляски. Вылезли на дорогу ещё двое. Идут в двух метрах, страхуются. Один с винтарём чуть позади. Второй с автоматическим чем-то рыскает перед ним. Сероватые такие оба, под цвет погоды. А доктор лежит. Прочухал, что ещё рано обрабатывать вражин – зашухерился. Подпускает, значит. А у меня азарт играет. Тот, что сзади, он же с винтовкой, ему прицелиться надо, с бедра только профи палят, а при таком ливняке, да ещё и в сумерках – это совсем дохлый номер. Вот я в него вторую ракету на полной скорости и отправляю. Местные что-то буровят, ручками машут. Напрасно это, конечно. Их же двое. А я оттуда, с дороги, как дятел на сосне в красной шапке. И точно. Автоматчик притормаживает. И тут Клиф (поклонюсь ему в ноги, если выживу) свою порцию из-за валуна, – «Та-та-та». Получи, распишись! А ракета хрясь того, кто сзади топал. Привет родителям! Пишите письма мелким почерком! Автоматчик оглядывается – оп-с... Обделался. Было двое – остался один. Да ещё и покоцанный, с половиной конечностей в исправном состоянии. Но ещё жив курилка. Лепит из своего шмайссера. Ха! В белый свет, как в копеечку. И правда, кто с такими увечьями метко выстрелить сможет? Ствол завсегда вверх и вправо задирает, закидывает. Так что – сперва, прицел ему хотя бы подправить, бинтиком там замотаться со всех сторон, а потом уже и в атаку переть.

– Ура! – орёт Анаболик, я уже тоже в раж вошёл, третью ракету всовываю. Хотите фейерверков? Не жалко! Мне ж велели вас веселить, вот теперь я исключительно по заявкам трудящихся весь вечер на арене. Доктор тоже понимает, что песня хорошо поётся, даёт очередину влёт. Всё. Посреди дороги валяется в луже собственных фекалий наш дорогой и уважаемый противник и спешно достаёт из-под полы то ли обмотки, то ли бинтики. Да мне лично по барабану, хоть свою рубаху на лоскуты пусть полосует. Третья ракета уже несётся, в бога душу мать, пока не встал на ноги, сердечный! Бац!

– Вау! – Анаболик срывает с себя куртку и начинает какой-то бешеный танец. Местные то ли подхватывают его мотив, то ли что, но вот они уже вчетвером носятся вокруг меня и орут что-то совсем неразумное. Оголтелые, ёрш их в дышло!

Так и знал. Дошумелись. Из-за блоков показался ещё один. А я-то думаю, почему док притих. А он, в отличие от некоторых, фишку сечёт строго. Впрочем, показался и показался. Трое уже ушли к праотцам – уйдёт и четвёртый. Детина рослый. Рядом с Анаболиком поставить, так за близнеца по комплекции сойдёт. Они таких обычно в первых рядах пускают. Порой даже оружия им путного не дают – топор в руку и... Остальное в бою их мордовороты сами добывают. Анаболик как-то разглагольствовал, что у русских таких «стройбатом» зовут и страшнее их никого нет, но ему верить можно лишь процентах в пятидесяти. В остальных он баяны задвигает. Так вот, детина этот уже почти к камню подошёл, Клиф, видно, подпустить его решил и... лёг. Не Клиф, понятно, тот который четвёртый. Сам лёг, выстрела ещё не было, а он – на землю. Пуганый, значит, или видел, откуда музыка свистела. А тут я – опа-на!

Твою.... Доскакались. Прыгнул мне один из местных под ракетницу. И всё. Нет никого. Ни его, ни меня...

Попытка намба ту

Опять за валуном. В мозгах ещё шумит, а... что-то делать надо. Это вот такие ощущения. Понимаешь – вот только что разорвало тебя, а ты тут, целый и в сознании. Смотрю оголтело на этих чучмеков. Сидят и баракают по-своему. Вроде и не помнят, что тут с ними было и куда их потащило и чем всё это кончилось. Иногда расспросить хочется, но то бой, то отдых, то двигаем куда-то. Помнят ли они что? Совсем никак, или помнят-таки мою ракетницу и костерят между собой? Всё равно ведь не узнаю. Нет, за валуном место удобное, вот ещё бы Анаболика приспособить, чтоб он этих местных по одному пооткидывал куда-нибудь. Он справится. Потому что, как только начну снова пушку свою расчехлять, так опять в самое дуло залезут. Не переделаешь их, детей хижин и кишлаков. Как только выживают тут? Смотрю на доктора за камнем, на лагерь. Доктор, кажется, из фляжки отхлёбывает. Он всегда после расколбаса глоток-другой пропускает. Трудно док такое переваривает, хоть вроде ко всему привыкли уже. Говорят, его за пристрастие к змию зелёному из университета и попросили, да разве сам он сознается? Толкует, что достало всё... Тут, впрочем, тоже многое достать может. Но другое. В башку лезет дурная мысль поджечь всю бармалейскую маскировку к едрене-фене а там, пока они её тушить будут – навести шороху по всей прифронтовой полосе. Выхожу спокойно из-за камня. Меня никто не видит, меня никто не слышит, мной никто не интересуется. Чудо дождливой ночи! Радость, чуть в штанишки не писаю. И вот теперь я свой заряд из своей ракетницы посылаю в тень, что еле видна за развесистым камуфляжем. А давай!

Анаболик сзади:

– Бык, а надо?

А хрен его знает. Ща видно будет.... Опс... Ракета застряёт в материи, ливень гасит остатки радости. Неудачка... Кажется, я что-то сделал не так...Смотрим с Анаболиком друг на друга и разводим руками. Ну, хоть не через чёрную завесу...

Третий блин

Здравствуй, валун. Я почти твой брат, вот только как-то... Ну, схалтурил, с кем не бывает, зачем же сразу так, а? Могли б опять тех парней ловить... Или...

– Бык, попробуй с восточной дороги, – морщась, вполоборота цедит Тоска. Спокойно так цедит. Почти без издёвки. Ей-то пока всё ничего, разве что на брюхе лишнего пролежала под дождём, но в клочья не разрывало от своей же ракеты... потому и спокойна. Нет дрожи ни в руках, ни в голосе.

– Лады.

– Только обойди там подлиннее. Ты у нас заметный.

Будешь тут незаметным, если на тебе ракетница с полным комплектом и добавками на чёрный день, чтоб врагу не досталось.

– Яволь, майн дженераль! – хохмлю я, вытягиваюсь в струнку, надуваю щёки и, подхватив свою чудо пушку, устремляюсь на восточную дорогу.

Дождь... Да чего о нём толковать? Пару раз падаю Скользко уже, а тут суглинок... Всё же достигаю нужной точки. На краю дороги отбойник. Вроде как за ним я и должен хорониться от всех, кто захочет смешать меня с грязью или просто растереть в порошок. Примериваюсь – это вам не холм, ни укрыться, ни прикрыться. Хоть за дождём прячься, ветошью прикидывайся. Не хочу. Не нравится мне здесь. Не верю, что мне за это ничего не будет. Это меня специально за тот поджиг неудачный, да? Так так и надо говорить... Опускаюсь на колено, навожу на фигуру. Там их двое, с моей стороны видно: они как раз где-то на одной линии, толкутся напротив того валуна, ну, вы поняли, точки отсчёта нашей, А камуфляж, который я палил, уже с той стороны от них, ага... Значит – навожу на ближнего, рассматриваю... нет, не рассматриваю, нет времени рассматривать. Жахаю!

Ракета несётся, а я смотрю ей вслед и пытаюсь перезарядиться. Может, и ещё раз засандалю. Или как. Наши молчат. Потому что ещё нет фонтана огня, ничего не взрывается и некого прищучивать в последних судорогах. А вот и он! Ракета проносится мимо цели и врезается в склад каких-то ящиков позади него. Взрыв! Второй, тот, что дальний, как раз делает влево пару шагов... В общем, враг мёртв, хоть и не тот, в которого прицеливался. Начало неплохое, но... странное какое-то. А мишень моя, ну тот самый герой киноленты, которого я хотел из ракетницы к праотцам отправить, из автомата с колена в меня как в портрет вражьего президента от всей души забивает очередь, а то и две. И ведь не лечь в этой позе, не притвориться! Меня скрючивает, заряд выпадает из ракетницы. Я еле подхватываю его, второй рукой прижимаю к животу свои же кишки и так, то ли на карачках, то ли в позе больного геморроем двигаюсь с этого стрёмного места вглубь и налево, к своему валуну. Может, успею, а? Там любимые живые чучмеки. Там Клиф. Он подлатает, он же пока баклуши бил, пусть хоть делом лепила займётся. Слышны выстрелы из винтовок. Ага, девчонки вступили. Теперь да, чтоб автоматчик не стрелял, пока я не вылез куда надо. Подержите его, милые. Мне немного доковылять осталось. Ещё чуток, пусть ливень ему глазоньки порошит, ветер оружие рвёт, пусть... Слышу выстрелы с другой стороны. Ой, ну зачем же так? Ладно, в кисть, я не на ней двигаюсь, пусть сами теперь ракетницу таранят... Потом подберём, если что, никуда она не денется, но в колено-то за что? На одной ноге могу и не доскакать. Кривлюсь, поминаю бармалейскую родню известными только мне междометиями и – ползком. Цепляюсь зубами за прогорклую траву, тянусь. Это чудо, что я ещё в сознании, но кровавый след... Хорошо, что у бармалеев нет собак, тут бы они меня на бифштексы бы порвали, как пить дать. Как я теперь? Меня что, в качестве пророка с десятью пулевыми отверстиями теперь собирать будут? Успею ли я? Смогут ли наши? И тут опять автоматной очередью меня по спине. Наискосок. Всё. Добегался. Дальше без меня...

Четвёртый решающий

Сижу пять минут. Может больше, может меньше. Спина ещё чешется. Кажется, что вот только что тебя нашпиговали горячими точками. Сижу, делаю выводы. Куда теперь? Я же чувствовал, что с востока – не вариант. Чуйка у меня встроенная, вот и не вышло. Не хочу я там мишенью служить. Автоматом меня с моей ракетницей на раз-два валят. И на пользу общему делу – ровно один вражина битый. Два – это уж если совсем пруха на нашей улице, а такое случается только в сказочках для малолетних. Помаленьку оклёмываюсь. Доктор уже давно направо ушёл, подпускает оттуда патрульного. Судя по всему, по начальному сценарию пойдём. Вот... да, выползаю из-за бугра. Подальше от этих бесноватых с Анаболиком во главе. Вы, ребята, там сами по себе, я – сам по себе. Вот когда что понадобиться – обращайтесь, а до этого – не суйтесь под дуло, хорошо, а? А я вас прикрою. И спиной своей широкой и грудью. Доктор на этот раз не торопится, время тянет по максимуму, чтоб точно по бармалею засадить, Я тоже жду. Палец на курке чуть дрожит, напряжение в виске уже жилкой бьётся. «Та-та-та!!» – Клив высунулся... и снова за свой камень. Раз! Хорошо! Всё по плану. Тот дядя, что у них первым шёл, словил от нашего лекаря. Хорошо словил, аж подбросило его и уронило. Или сам лёг. Не важно. Главное, что вот тут и ракета его нашла. Фух, здорово... Улыбаюсь. Стираю пот со лба. Прислушиваемся оба с Клифом – тишина. Вот что значит – близко подпустили. Не ползут, не лезут. Никто не шелестит. Прохлопали бармалеи своего. Был – и ...уже никого. Люблю, когда так: одного, двух, трёх, а остальные и знать не знают, и ведать не ведают. Куда хуже, когда прут всей кодлой, и только успевай из пулемёта косить. Вот, только расфилософствовался – Клиф поднимает руку и показывает, что пойдёт на сближение. А мне предлагает подстраховать его из-за его же камня. А почему бы и нет? Там хоть местного населения не будет. Да и дорога ближе, если кто по ней потопает – как раз моим клиентом станет. Доктор ползком движется к блокам, я короткими перебежками занимаю его место. Пристраиваюсь чуть правее. Чтоб можно было стрельнуть и, если что – обратно юркнуть.

А Клиф дополз. В двух метрах от них зашкерился, а они и в ус не дуют. Ходят себе, охраняют свой блокпост, дурилки картонные. Перекликаются. Клиф, он не только медик хороший, он и со взрывчаткой разной умеет общаться. Почти на «ты», если можно так выразиться. Начитался у себя в университете по взрывному делу разных проспектов – вот и зачесалось у него. В наёмники подался. Так сам говорит. Так что – за что дёргать у гранат или мин разных – просекает. И при себе их носит на все случаи жизни, по кармашкам ныкает, в подсумки разные, что к поясу крепятся, засовывает. Вот и сейчас, чую, он баньку горячую бармалеям устроить собрался – они ведь горяченькое ой как любят. Отсюда хоть не очень видно, но всё же картина маслом. То ли Малевич, то ли Кандинский. И док наш с гранатой, которая через блоки вот-вот полетит зазырить, что у них там, на той стороне. Клиф, как бросил, так сразу к земле припал, чтоб взрывной волной не прихватило. А там тоже не совсем пальцем деланные. Как увидели объект неопределённый – порх в разные стороны. Я всаживаю вдогон, ан их уже и нет на местах, разбежались, кто куда, не видно ни одного. Бетонные блоки крошками сыпятся, а жертв и разрушений удалось избежать. Почти. Синяки и ссадины в счёт не включаем. Клиф, конечно, старается, сбоку выскочил, очередями по ним полощет, Но в дыму пороховом ему не сильно-то видно. Кажется, вслепую мочит, наугад, по предыдущим звукам. Вижу, выстелил пару раз – и назад, за блоки. Отсидеться и понять, кого покоцали и где остальная братва. Тут метаться будешь – под ответный огонь мигом попадёшь. Он туда, а они... Я пока перезаряжаюсь, смотрю за горизонтом. А там тени шевелятся. Кто-то наверняка лечиться начал, Кто-то стягивается. Да и услышали нас, вижу – подкрепление несётся. А Клиф там один. Киваю издали Анаболику, мол, повесели народ, что ли. Я не готов ещё. Да и нет хорошей мишени, все в хаосе каком-то. Ан нет. Даже морщусь. С той стороны, из-за блоков, граната пишет свою параболу. Прямо на доктора. Он как раз с нашей стороны скорчившийся лежит. Доктор вскакивает, назад рвёт, чтоб подальше отбежать, пока время есть, не в эпицентр попасть. Не успевает. Пока вставал, пока свой автомат прихватывал – накрыло. Его аж метра на два в мою сторону откинуло. Но он живучий, пополз к холму, А куда ползти, я вторую-то уже запустил, третью так быстро в ствол не вставишь. Вот и ковыряюсь, А тут по нему сзади... Очередью... Почти как меня. Любят они добивать...

Пятёрка

Денёк перестаёт быть томным. Ладно, до этого меня пластало, теперь вот Клифа. Бывает. И вот мы опять за бугром своим. И уже учёные. Знаем, что там у бармалеев гранаты есть. А значит – нечего разлёживаться и на лаврах почивать, словно ангелочки в нимбиках. Потому что прилетит и мало не покажется. Что же, знание – сила. Причём страшная, если знание о врагах. Начинаем с... Ой, счастье привалило, хоть и малое. Сам не верю, но – что есть, то есть. Того первого, оказывается, что дорогу контролировал, больше нет. От слова «совсем». Без него начинаем. Слабое утешение, но и эдак всё же лучше, чем ещё и с ним. Ведь работа по-разному складывается. То всех на едином порыве выносим, то по одному щелкаем. А сегодня, я уже отметил, вражины компактно стоят, друг за друга держатся, подстраховывают – всех сразу и не поснимаешь. Хочешь-не хочешь – в ближний бой ввяжешься. А тут – ни тебе стен, ни защиты какой. Девки вон распластались чуть ли не на ровной местности, рельеф лишь используют слегка, чтоб прикрыться от шальных пулек. Они, впрочем, маскироваться умеют куда лучше, чем мы. Снайперши тёртые. Лиска, та хоть и с голыми ляжками, а в этой грязюке и не видна совсем. А нам...Смех берёт. Анаболик топает, как слон, ползает, как гремучая змея, его только красной тряпкой для быков пускать. Доктор с его зрением тоже в дальнем бою бесполезен, разве что перевязывать кого, если обморок нападёт или похуже что. И я... С ракетницей этой долбанной перед врагами на любой позиции, как прыщ на носу. Хоть меня за валун прячь, хоть в какое другое место. Ага, именно в то, что вы сейчас подумали. Потому, что и там найдут. По характерному запаху мужского пота (чуть не сказал – парфюма, но это было бы уж точно голимое враньё)

Итак, Клиф пополз за блоки, я не спеша проверяю заряд, передвигаюсь на место доктора, готовлюсь, присаживаюсь. Потом... а потом мне подумалось, что надо мне от Клифовской нычки перебраться хоть куда-то, потому что, если бармалеи вдруг живыми останутся, а Клиф возвращаться будет – это ж как получится? Одна граната и мы вместе к праотцам на рандеву? Ни вздохнуть, ни пёрнуть. Да и по дороге ракеты его ж и зацепить ненароком можно. А я что, совсем нюх и совесть потерял? А так: заметят его – я развлекаюсь, заметят меня – он наведёт шороху. Вот и двинул я дальше, к дороге. Там, справа, где облезлый отбойник заканчиваясь, уходит в землю, столб стоит. Ну, с лампочкой который, я уже говорил. Так за столбом всё же можно пересидеть пару пуль, если кто шмальнуть решит с большого умища.

Сижу там, объявления читаю от нечего делать. Жду начала диверсии. Объявления дуратские, но мне – лишь бы себя занять. Кто щенков борзых пород продаёт, кто виагру даром толкает. Эх, Анаболику бы телефончик, но – напрягать извилины ради полячишки не буду: всё равно половину цифр в горячке боя или забуду или перепутаю. А, вот одно интересное, для коллекции – «Куплю квартиру в вашем районе». Какую квартиру? Тут блокпост сто лет в обед. Старую коробку из-под галет что ли? Ладно, вроде понеслось...

Клиф, как и в прошлый раз, начинает с гранат. Первая пошла, потом вторая. Молодец, Помнит, откуда тогда подкрепление прибыло – сразу точку безопасит. И сам – перебежками назад. Скользит, падает. А тут я. Готовлю оставшимся подарочек. А там что? Гляжу и удовлетворённо хмыкаю. После гранат, от двух друзей одни ошмётки, ещё парочка спешно зализывает свои царапины. Вот пока зализывает, собирая кишки по кустам, ракета вас на яичницу пустит. С беконом, мать вашу в дышло... Клиф, ложись только, она уже летит.... Кричу, срываясь на фальцет.

Бекон из Клифа... Хреново, господа.

Шестая пошла...

Очнулся за столбом. Уже на дороге. Спасибо. Движений меньше – и то радость. Главное – не назад отползать, а то и так бывает.. За камнем, правда, уютнее было, а тут... но бежать меньше, будем на своих ошибках учиться. Клиф гранаты кидает, сам перебежками, Сценарий отработан, действуем чётко, почти на автопилоте. Улыбаясь, прицеливаюсь, нажимаю на курок...

Говорило мне подсознание – «выйди, Бык, из-за столба». Не послушался. А-а-а! Горю в пламени собственного заряда... Бо-о-о-о-льно!!!!!! Зато сразу...

Седьмой блокпост

Бо-о-о-о-льно!!!!!! У меня ещё в печёнках весь жар своей ракетницы. Нет, я не буду наступать на уже обтоптанные мозоли и повторять свои огрехи. Выхожу сразу на шажок. Еле дышу, чтоб не увидели. Готовлюсь. А тут и доктор, как по писаному – раз гранату, два гранату. Ему хорошо – уже знает, что так можно, что только до камня перебежать требуется, пока они там лечатся моей ракетницей. Точнее... А точнее – это уже на мне. Вот они – гранаты полетели. И тут я нажимаю.... Взрывы. Я – за столб, враги – в клочья, Клиф перебежками отбегает. Это нормально, это всё хорошо. Сколько там в живых? Шмайсь! Прилетел мой фейерверк. Толпа улюлюкает, скандирует наши имена, я заряжаю, заряжаю, а она, тварюга, не лезет, руки дрожат? Так сколько их осталось? Слышу автоматную очередь... Ничего, сейчас выйду красивый такой. Сделаю дядям буку. Наконец выхожу, неспешно выхожу, с этой дурундой не побегаешь, выхожу... и получаю поперёк груди. Так... Ничего, я двужильный, прицеливаюсь заново. Клиф, где ты, ёрш твою медь? Твой ведь недобиток. Один он там или там двое? Вторая очередь... Двое... Клиф вскакивает... Я падаю на колено. Нет, когда в тебе больше дырок, чем в дуршлаге, лучше отойти. Отойти, отдышаться, осознать обстановку. Направляюсь в тыл на перевязку. Хотя, какой тыл? Какая перевязка, если главный лекарь на передовой? Да хоть куда... Капая кровью, нет, не капая, а просто сочась кровью, бреду по направлению от блокпоста, потому что ну его. Потому что я уже устал и не подниму ничего тяжелее ложки, потому, что меня уже нет, а то, что есть – это лишь жалкий кусок того мяса, которое... Бреду. Позади выстрелы, впереди трава, но пелена застилает глаза, и я уже ничего не вижу. Совсем. Только звуки...

Потом стихает. Надо мной Клиф. Латает. Вколол чего-то, поперёк живота уже навязал бинтов, колдует с аптечкой.

– Ну, как оно там? – подаю признаки жизни.

– Взяли. Да ты лежи. Скажешь броннику спасибо. Если бы не он... – хмыкает доктор.

– Пошли бы по новой?

– Кто ж его знает. Там, тогда, может, и реанимировать тебя бы пришлось. А так – только мундир новый купишь – и в строй...

– Да я и в этом...

– И то правда. Или вон с бармалеев снимешь, если на ком что сохранилось. Анаболик их, правда, в паштет раскатал, так, что...

– Двоих?

– Да считай оставшихся. Девчонки совсем немного помогли. Их бармалеи раскусили, понимаешь ли. Только покажутся – на них из АКМ очерединой. А со снайперкой пока то-сё, пока примерются. Не давали, сволочи, носа высунуть. А Бобби вскочил, попёр косить, на себя огонь отвлекал, вот девки чуть и высунулись. Стволы-то уже на него, так что времени для хорошего выстрела хватило. Ну и я помог, не всё полячишке... Сейчас вон, вокруг него вьются. Лиска ему компрессы на всё тело... Уже и кальсоны сняла.

– Не сомневаюсь...

Я облокотился на локоть, посмотрел на доктора. Он сидел тут же, на крае дорожного полотна, высокий скуластый человек в очках, с характерными усиками-щёткой. Доктор сидел и стирал с грязного лица, капли пота, ещё даже не сняв чуть съехавшей на левый бок, каски, которая уже не нужна была на этом посту, потому что вокруг него в пределах соловьиной трели точно не оставалось ни одной вражьей морды.

– Скажи, док, вот почему так?

– Как?

– Да просто... Почему кого-то пластает безбожно, а кому-то лавры и опыт? Почему кто-то вкладывает всю душу...

– А получает только стираные бинты и утешения старого ворчуна, а не ласки гурий?

– Ну, типа того...

– Так тебе они и не нужны. Ты ведь тут не для этого, сам прикинь.

– А для чего?

– Знал бы я... – Клиф расстёгивает ремешок и, наконец, снимает пыльную каску. – Видишь царапины? Это пули. И я сюда шёл ведь именно вот за этим. За кусочком счастья обмануть их. И ты тоже. А Тоска... Молод ты, Бык, и горяч. И пока, увы, не понимаешь главного: Луиза, Тоска твоя, как и ты – человек боя. А потому, именно сегодня – твой день. Завтра – кто знает, но сегодня – твой. И кураж будет тебе и... Но только сегодня. А ещё...

Сажусь.

– А ещё скажи, почему мы этот блокпост сколько... – загибаю пальцы, – семь раз штурмовали? – кровь сочится из-под бинтов, но я терплю, потому что хочу видеть лицо сидящего передо мной человека в момент ответа.

– А вот это понять трудно. Жизнь наша – такая игра. Странная немного, бесящая порой, но в целом даже забавная. А вот правила, в ней, увы, выдумываем не мы. И, надо сказать, что всё же это жуткое счастье, что тот, кто стоит свыше, может и по шесть черновиков испоганить, прежде, чем напишет набело нашу судьбу.