Сегодня или никогда

Пролог

Англия, 1794 год

Если бы у обольщения было имя собственное, его бы звали лорд Джон.

Так по крайней мере думала женщина, которую он ласкал.

Он был первоклассным любовником.

Жаркие ночи и пахнущие мускусом простыни.

Этот человек был распутником, вольнодумцем и негодяем. Шестифутовое золотоволосое и зеленоглазое вместилище самых притягательных пороков.

Женщина была не одинока в своем мнении. С ней согласились бы многие дамы из высшего общества, которые считали исключительной удачей испытать волнующие ощущения в постели виконта Секстона.

Именно они придумали прозвище этому рослому аристократу — Лорд Страсти.

Этим милым именем он был обязан благородному происхождению, неотразимой красоте и исключительным способностям в искусстве любви. Вдобавок он обладал изысканными манерами, блестящим умом и необычайно язвительным чувством юмора.

Но не эти замечательные достоинства виконта занимали сейчас женщину.

Повинуясь мощному напору его сиятельства, они катались по влажным простыням на массивной лакированной кровати, украшенной восточным орнаментом. Внезапно раздался громкий стук в дверь. Назвать это вмешательство несвоевременным — все равно что заявить о беременности незамужней племянницы леди Хэвертам. Никакими словами нельзя было выразить всю чудовищность данной ситуации.

— Миледи, у меня важное сообщение для виконта, — донесся из-за двери приглушенный голос дворецкого.

Лорд Джон застыл в нерешительности.

Женщина страстно зашептала ему на ухо, моля, чтобы он продолжал и не обращал внимания на постороннее вмешательство. Свою просьбу она подкрепила призывным движением бедер. Аргумент показался виконту убедительным: он уронил голову на грудь женщины и энергично возобновил прерванное занятие.

От умудренного опытом дворецкого было не так-то легко отделаться. Он продолжал настойчиво стучать в дверь.

Когда лорд Джон вновь остановился, у женщины вырвался яростный крик, по тону и громкости напоминающий визг поросенка, которого режут. Виконт удивленно взглянул на нее, а она продолжала кричать дворецкому, чтобы тот убирался прочь.

Сообразив, как жутко звучат ее вопли, женщина вдруг ласково улыбнулась любовнику.

— Не обращай внимания, Джонни, — прошептала она.

Пока он раздумывал, вопросительно глядя на нее, маленький амулет на тонкой золотой цепочке, висевший у него на шее, сверкнул в полутемной комнате, отразив луч света от тускло мерцавшей свечи.

Очень странный амулет…

Крошечная золотая морковка.

Многие светские дамы ломали голову над смыслом этой безделушки, но его сиятельство тщательно скрывал все, что относилось к его личной жизни. Наконец они пришли к выводу, что загадочная морковка — это особая шутка Лорда Страсти — дразнящая, но непостижимая.

Как бы то ни было, амулет стал своего рода достопримечательностью. Некоторые дамы шутили, что он превратился в герб виконта. В ответ Джон загадочно улыбался и кивал, но если какая-то из его любовниц пыталась прикоснуться к золотой морковке, он ласково отводил ее руку.

Лорд Джон откинул назад гриву густых волос и улыбнулся, блеснув великолепными зубами.

— Не думаю, что он уйдет, Джесси. Позволь мне узнать, что ему нужно. Обещаю, я тут же вернусь.

Он подмигнул ей и, не одеваясь, направился к двери.

В большинстве домов не принято было открывать дверь совершенно обнаженным.

— Джонни! — В голосе дамы звучало недовольство, не мешавшее ей, впрочем, наслаждаться открывшимся ее взору зрелищем. Джон был потрясающим мужчиной. Особенно без одежды.

Зная, что любовница жадно рассматривает его, лорд Секстон улыбнулся ей через плечо, и на его щеках образовались знаменитые ямочки, перед которыми не могла устоять ни одна дама.

Джесси откинулась на простыни.

Продолжая улыбаться, он приоткрыл дверь на несколько дюймов и резким движением протянул руку за письмом. Джон был почти уверен, что важное сообщение пришло от одной из его бесчисленных любовниц: надушенный листок с предложением пообедать на природе или что-нибудь подобное.

Поэтому он очень удивился, прочитав записку. Широкая улыбка медленно сползла с его лица.

Лежащая на сбившихся простынях женщина заметила, как побледнело смуглое лицо его светлости.

Когда он поднял голову, остатки веселости окончательно исчезли.

— Я должен немедленно уехать, — решительно заявил Джон.

— Что такое? — Джесси натянула простыню на бурно вздымающуюся грудь.

— Сообщение от дяди. — Не теряя времени на дальнейшие объяснения, Джон собрал свои разбросанные вещи и стал одеваться со скоростью, какой она от него никак не ожидала.

Прежде чем Джесси успела что-то возразить, он уже был у двери.

Она растерянно заморгала. Что бы это могло быть? Что может заставить Лорда Страсти покинуть постель женщины? Видимо, его дядя болен. Наверное, лежит при смерти. Ничто иное не могло отвлечь любвеобильного виконта от его любимого занятия!

Ее взгляд упал на скомканную записку, которую Джон в спешке уронил на пол. Она неторопливо встала с кровати, подняла листок и развернула его. Там было только два слова: «Хлоя вернулась».

Это означало, что та молоденькая девушка, наполовину француженка, Хлоя Харт, вернулась из колоний. Но в этом нет ничего особенного! Почему же лорд Секстон так встревожен? Ей показалось, что он был просто в панике.

Джесси хихикнула, прикрыв ладонью рот. Глупая мысль: лорд Секстон никогда не волновался. Особенно из-за таких прозаических вещей.

Он всегда проявлял самообладание, граничащее с надменностью. Она собственными глазами видела, как виконт смеялся в лицо почти неминуемой смерти, когда оказался в руках отца леди Снибл — лучшего фехтовальщика Англии, который пришел в ярость, обнаружив скандальную связь своей взбалмошной дочери и лорда Секстона. Вот это была ситуация!

А теперешнее его поведение — сплошная загадка.

Какую опасность может представлять юное создание для такого человека, как лорд Джон?

Джесси наскучило размышлять об этом, и она, закрыв глаза, принялась вспоминать о чувственном наслаждении, которое ей дарили его мужская сила и опытность.

Губы ее непроизвольно приоткрылись.