Секрет

Женщины, независимо от возраста и социального положения благоволили моему дяде. Да что там благоволили? Они его обожали. Всегда щегольски одетый, с безукоризненной осанкой и неизменной тростью в руке, он расточал улыбки, питая напрасные надежды дородных матрон и вызывая яркий румянец юных гимназисток. У нас в семье о его любвеобильности и успехах у противоположного пола ходили легенды. Поговаривали, что он соблазнил ни одну герцогиню и не раз стрелялся на дуэли с ревнивыми мужьями. Я скептически относился к этим домыслам. Чем еще заниматься в нашей глуши, как ни досужими разговорами? Я знал дядю в основном понаслышке. Он редко наносил нам визиты, что было вполне объяснимо. У нас было скучно самим домочадцам, ни говоря о столичных жителях. Каждый развлекался как мог. Женщины перемывали косточки друг другу и каждому, кто попадал на их острый язычок. Папенька увлекался охотой. Своему увлечению он отдавался со страстью одержимого, спуская весь небольшой доход с имения на собак, лошадей и прочие необходимые атрибуты. Дядя охоту не любил, поэтому откровенно скучал, развлекая дам столичными новостями, а детишек – байками. Я к детишкам в силу возраста уже не относился, да и вообще рос парнем замкнутым, хмурым и необщительным.

В свой последний визит дядя, чтобы заполнить образовавшуюся паузу в разговоре, обратился ко мне:

– Где собираетесь продолжать образование, молодой человек? – Дядя величал меня не иначе, как «молодой человек». То ли имени не помнил, то ли по какой другой, ему одному ведомой причине.

– Не определился еще, – буркнул я.

– А что вы можете порекомендовать, beau-frère? – встряла маман, кокетливо изогнув бровь.

От ее французского меня передернуло. Дядю, наверняка, тоже, но у него хватило такта этого не показать.

– Ну, в столице много образовательных учреждений, – промямлил он. Я физически ощущал его замешательство, и мне стало неловко за маман, затеявшую этот разговор.

Дядя ловко перешел на другую тему, но за ужином папа́ возобновил беседу на неприятную мне тему. Одинокий, в летах, один в огромном доме – у родителей не возникало сомнений по поводу того, где я буду жить. Мы с дядей не были особо близки, и я чувствовал неловкость, но родители отмели все мои робкие возражения.

– Денег нет, – отрезал отец. Мы с мамой переглянулись, отлично зная, куда уходят все деньги. Но, зная взрывной характер отца, мы промолчали.

Так я поселился у дяди в доме и стал свидетелем его тайной жизни. Наши спальни располагались напротив, и в течение дня я с изумлением сталкивался то с одной, то с другой прекрасной незнакомкой. Они, как мотыльки, выпархивали из его опочивальни, яркие, свежие, разрумянившиеся, лучились смущенными улыбками. Некоторые смотрели в упор, даже с вызовом, заставляя меня отводить взгляд. Другие прятали лица за густыми вуалями и спешили выскользнуть незамеченными. Дядя не гнушался никем. Они были молодыми и в летах, из «простых» и из дворянского сословия.

Я же, к своему стыду, все еще оставался девственником, без малейшей перспективы изменить ситуацию в ближайшем будущем. Дядины беспорядочные связи мне откровенно претили, но в глубине души меня снедала зависть. Я – молод, хорош собой, он же – почти старик. Что же находят в нем все эти женщины? С каждым днем я все сильнее убеждался в том, что у дяди есть секрет. Он вообще был загадкой, даже для своей семьи. Самый старший из четырех братьев, на целых двадцать лет старше моего отца, он рано «выпорхнул» из семейного гнезда, много путешествовал, пока не осел в столице, купив большой дом. За время своих путешествий дядя нажил немалое состояние. Сплетники шептали, что он был джентльменом удачи. В семье поговаривали, что дядя занимался контрабандой. Одна версия нелепее другой. Я, живя в его доме, тоже не мог пролить свет на род его деятельности. Его верным и единственным слугой был китаец, преданный дяде душой и телом.