Секрет моей души

Глава 1

Фотография все и решила. На выходе из международного аэропорта имени Джона Кеннеди Брэнд Ноубл купил газету. В ней сообщалось о торжественном открытии выставки. Но именно фотография Клеа, стоящей рядом с каменной статуей тигра, заставила его сердце замереть на мгновение.

Четыре года прошло с тех пор, как он последний раз видел свою жену. Она стала еще красивее – темные блестящие волосы и все так же широко распахнутые зеленые глаза.

У Брэнда не было приглашения, но разве он позволит такой мелочи помешать ему? Он и так ждал достаточно.

И вот два часа спустя Брэнд захлопнул дверцу такси на Манхэттене. Повернувшись спиной к будничной суете спешащих после работы домой ньюйоркцев, он сосредоточил внимание на Музее античного искусства, возвышавшемся впереди.

Клеа была там…

Вход преграждал огромный охранник в форме, больше похожий на шкаф. Под его испытующим взглядом Брэнд вспомнил: несмотря на его нетерпение увидеть Клеа, ему надо еще надеть взятый напрокат смокинг, перекинутый через левую руку.

Брэнд горько усмехнулся. Что бы этот человек подумал о потрепанной солдатской форме, которую ему пришлось носить почти четыре года?

Ускорив шаг, Брэнд направился к стеклянным дверям, натягивая на ходу смокинг. Он расправил воротник, пригладил атласные отвороты огрубевшими, покрытыми шрамами пальцами. Пока охранник проверял приглашения впереди стоящих людей, Брэнд увязался за идущими в хвосте. К его облегчению, охранник подал ему знак рукой проходить вместе с остальными.

С первым препятствием покончено.

А теперь надо найти Клеа…

Брэнду бы понравился тигр.

Как всегда, вид этой каменной фигуры заставил Клеа замереть. Гул голосов и позвякивание бокалов с шампанским затихли, когда она созерцала впечатляющее животное. Сдержанная мощь каменной статуи, искусно изготовленной шумерским резчиком, странным образом действовала на нее на каком-то первобытном уровне.

Брэнду статуя точно бы понравилась. Именно такой была ее первая мысль, когда полтора года назад Клеа увидела этого представителя кошачьих. Она была просто обязана заполучить древнюю статую! Потребовалось много усилий, чтобы убедить Алана Дейли, главного куратора музея, и комитет по закупкам приобрести ее. Финансовые затраты оказались значительными, но статуя в итоге стала любимицей посетителей.

А для Клеа статуя была неразрывно связана с Брэндом и служила ежедневным напоминанием о ее муже. Ее покойном муже.

– Клеа?

Голос, прервавший ее мысли, звучал намного мягче, чем резкий, чуть хрипловатый голос Брэнда. Это не Брэнд, Гарри…

Брэнд мертв. Брошен без почестей в какую-то братскую могилу в жаркой засушливой пустыне в Ираке. Годы нескончаемых вопросов, отчаянных молитв и ежедневных проблесков надежды наконец закончились. Закончились безоговорочно, самым неприятным образом девять месяцев назад.

Но она никогда его не забудет! Клеа поклялась себе в этом.

Решительно смахнув пелену печали, она убрала прядку волос с лица и повернулась к деловому партнеру ее отца и своему старому другу:

– Да, Гарри?

Гарри Холл-Льюис положил руки ей на плечи и пристально посмотрел на нее:

– Да? Я так долго ждал, когда ты это скажешь.

От его игривого тона Клеа закатила глаза. Как же она хотела, чтобы он наконец и сам устал от своей шутки! Все началось еще двадцать лет назад, когда родители решили их поженить.

– Не сейчас, Гарри.

В этот момент у нее зазвонил телефон. С облегчением Клеа вытащила мобильник из сумочки:

– Это папа.

Являясь председателем попечительского совета музея, Доналд Томлинсон проводил для потенциальных спонсоров частную экскурсию по выставке.

Поговорив некоторое время с отцом, Клеа положила трубку и сказала Гарри:

– Экскурсия закончилась. И да, папа получил дополнительное финансирование. Он хочет, чтобы мы к нему присоединились.

– Ты меняешь тему.

Гарри сжал ее обнаженные плечи, тем самым заставив Клеа почувствовать, насколько открыт лиф ее доходящего до пола платья. Впрочем, когда Гарри, усмехнувшись, выпустил Клеа из дружеских объятий, неловкость прошла.

– Когда-нибудь мне удастся убедить тебя выйти за меня замуж. И в тот день ты поймешь, чего тебе так не хватало, от чего ты отказывалась, что упускала и не замечала все эти годы.

Клеа сделала шаг назад:

– О, Гарри, эта шутка перестала быть смешной уже давно.

Его лицо помрачнело.

– Неужели мысль о том, чтобы выйти за меня, настолько тебе неприятна?

При виде его несчастного выражения лица Клеа почувствовала себя виноватой. Они выросли вместе. Их отцы были лучшими друзьями. Гарри всегда был для нее как брат. Почему же он не может понять простую вещь? Ей нужно, чтобы он им и оставался, а не превращался в мужа.

Нежно дотронувшись до рукава его сшитого на заказ пиджака, Клеа сказала:

– О, Гарри, ты мой лучший друг, я тебя очень люблю…

– Чувствую, сейчас будет какое-то но.

В мерцающем свете люстр его глаза приобрели странный блеск. Несмотря на свою беспечность, Гарри всегда отличался проницательностью. И он был прав: было одно но. Большое, высокое, темноволосое, разрывающее душу своим отсутствием.

Брэнд…

Любовь всей ее жизни… Никем не заменимая.

Горе создало безнадежную пустоту в ее жизни и выкачало всю радость. Как же она по нему тоскует!

Клеа отмахнулась от мыслей, которые обычно вызывали неутолимую боль, и сосредоточила внимание на Гарри:

– Просто я еще не готова к новому замужеству.

Она сомневалась, что вообще когда-нибудь будет готова.

– Ты же не лелеешь до сих пор надежду, будто он все еще жив?

Слова Гарри вызвали бешеный гул в голове, который месяцами заставлял ее приготовиться к боли, от которой она так старательно пыталась отгородиться. Усталость и тоска овладели ею. Клеа сразу же захотела оказаться дома, одной в спальне, которую когда-то делила с Брэндом, в их постели…

Знакомая боль утраты новой волной захлестнула ее.

Убрав руку с рукава Гарри, Клеа прижала ее к животу и сказала тонким высоким голосом:

– Сейчас не самое подходящее время для подобного разговора.

Гарри поймал ее руку и тихо сказал:

– Клеа, за последние девять месяцев, с тех пор как ты получила подтверждение, что Брэнд мертв, ты ни разу не захотела о нем поговорить.

Она вздрогнула от напоминания о том ужасном дне.

– Я знаю, ты сделала все, чтобы найти его. Ты до последнего не теряла надежды на то, что Брэнд жив. Но это не так. Он мертв, и, возможно, уже более четырех лет – как бы ты ни старалась это отрицать! Ты должна смириться.

– Я знаю, что он… – ее голос дрогнул, – мертв.

Плечи Клеа поникли, и нежный шелк платья цвета морской волны – такого же, как и глаза Брэнда, – собрался в складки. Она вздрогнула, внезапно почувствовав озноб, несмотря на теплый летний вечер.

Впервые она признала вслух, что ее муж мертв…

Она так долго продолжала надеяться. Молилась. Поддерживала пламя веры глубоко в сердце, в том священном месте, до которого удалось дотронуться только Брэнду. Клеа даже убедила себя: если бы Брэнд умер, часть ее души погибла бы вместе с ним. Так на протяжении месяцев – нет, лет! – ожидания она упорно отказывалась уничтожить последний проблеск надежды. Даже тогда, когда ее отец и друзья убеждали ее посмотреть правде в глаза: Брэнд не вернется.

Гарри заговорил, прервав ее мысли:

– Ну, признание его смерти – уже значительный шаг вперед.

– Гарри…

– Послушай, я знаю, тебе пришлось нелегко. Первые дни, полные неизвестности… – Гарри покачал головой. – А затем выяснилось, что Брэнд уехал в Багдад с другой женщиной…

– Может, я и ошибалась, считая, что Брэнд еще жив, – яростно перебила Клеа, – но у Брэнда не было романа с Анитой Фримен! И мне плевать, что говорят ваши частные детективы!

Как стерпеть, что память о Брэнде до сих пор поливают грязью?

– Но твой отец…

– Меня не волнует, что думает папа. Я решительно отказываюсь этому верить. Кроме того, мы оба знаем: папа недолюбливал Брэнда. Закроем тему. – Она замялась. – Брэнд и Анита были просто коллегами.

– Коллегами? – переспросил Гарри двусмысленным тоном.

– Ладно, они встречались некоторое время. Но это было до того, как он познакомился со мной.

Как же Клеа ненавидела это! То, как сплетни оскверняли связывавшую их любовь.

– Может, Брэнд просто хотел, чтобы ты так думала. Детективы нашли подтверждение, что они жили вместе в Лондоне более года – до того как вы встретились. Черт, да это даже дольше, чем длился ваш брак! Почему он никогда об этом не упоминал? Твой муж погиб в автокатастрофе с женщиной в пустыне Ирака. Хватит себя обманывать!

Клеа осмотрелась, чтобы удостовериться, что поблизости не было никого, кто мог бы их подслушать. Слава богу. Она подошла ближе и тихо сказала:

– Они не жили вместе – Брэнд рассказал бы мне. Отношения длились недолго. Они поддерживали связь только из-за работы. Брэнд был специалистом по древней истории, Анита – археологом. Конечно, им приходилось видеться.

– Но ты никогда не узнаешь наверняка. Потому что Брэнд даже не сказал тебе, что собирается в Ирак.

Не в силах больше спорить с Гарри, Клеа выпрямилась:

– Я не собираюсь анализировать причины произошедшего.

Ее муж мертв. Убеждение Клеа, что он до сих пор где-то там – раненый, возможно, страдающий от потери памяти, ждущий, когда его найдут, – было ошибочным.

Но тогда все считали: она сошла с ума, продолжая надеяться. Свидетельств, что он мертв, становилось все больше. В пустыне нашли сгоревший остов взятого Брэндом напрокат автомобиля, а жители близлежащей деревни подтвердили, что захоронили обгоревшие останки мужчины и женщины в местной братской могиле.

Но Клеа требовала доказательств, что это был именно Брэнд, а не кто-либо еще. Ни тот факт, что никто ничего не слышал о нем с тех пор, как он пропал, ни то, что его банковские счета остались нетронутыми, не могли сокрушить ее надежды.

Но девять месяцев спустя, после нескольких лет теплящейся надежды, Клеа получила доказательство, которое ее ужаснуло.

Обручальное кольцо Брэнда. Снятое с одного из трупов одним из хоронивших и затем внезапно появившееся в лавке ростовщика на местном деревенском рынке.

Брэнд никогда бы не снял кольцо. Никогда!

Оставалось только посмотреть правде в глаза: Брэнд погиб в той автокатастрофе в пустыне. Он не вернется. Ее любимый муж мертв.

Клеа оставалось лишь завершить все формальности.

Суд рассмотрел то, что ее отец, детективы и юристы хладнокровно называли «фактами», и вынес решение, подтверждающее смерть Брэнда, а затем постановил выдать свидетельство о смерти.

В тот день, когда Клеа получила это свидетельство, ее сердце разбилось на мелкие осколки.

На глаза навернулись слезы, и хорошо знакомые черты лица Гарри превратились в расплывшееся пятно.

– Ну вот, я тебя расстроил. – Гарри стал выглядеть еще несчастнее. – Я не хотел…

– Дело не в тебе. – Клеа зажмурилась. Как она могла объяснить, что теперь каждая мелочь доводила ее до слез? Доктор сказал, это нормально, пройдет. – Дело во мне. Просто столько всего навалилось…

Эта фраза заставила Гарри поспешно сделать шаг назад.

Пригладив обшлаг его пиджака, Клеа слабо улыбнулась:

– Все в порядке. Обещаю, я не собираюсь выплакать все глаза.

Гарри быстро осмотрелся по сторонам, затем сказал игриво:

– Можешь плакаться мне в жилетку, когда пожелаешь.

В горле появился комок.

– Хватит с меня слез. Теперь я знаю – Брэнд мертв. Я знаю, что должна двигаться дальше. Все будет хорошо. – Если бы Клеа повторяла себе такие слова чаще, когда-нибудь она смогла бы поверить в это. Более того, Клеа добавила: – И теперь у меня есть ради чего жить.

– Клеа, если я тебе понадоблюсь…

Несмотря на смелое заявление, Гарри выглядел весьма встревоженным: она может расклеиться здесь, на виду у нью-йоркского высшего общества.

Клеа не смогла сдержать улыбки:

– Спасибо, Гарри. Ты лучший. На лице Гарри отразилось облегчение.

– Для чего еще нужны друзья?

Брэнд остановился в фойе Музея античного искусства и осмотрелся. Все сильно изменилось с тех пор, как он был здесь последний раз…

Старомодную черно-белую плитку заменили блестящим белым мрамором. Впечатляющая изогнутая лестница, украшенная бронзовыми перилами, поднималась вверх на том месте, где когда-то были скрипучие деревянные ступеньки, покрытые потертым ковром горчичного цвета. Справа от лестницы стояла великолепная, увековеченная в бронзе богиня. По венку из кукурузы, который был на ней, Брэнд догадался: перед ним Инанна, древняя месопотамская богиня любви, плодородия и войны.

Темный старомодный холл превратился в изысканное место – именно такое, как Клеа нарисовала одним зимним вечером, когда они сидели дома возле камина. Брэнд слушал, а она делилась с ним своим видением того, как музей станет самой потрясающей коллекцией античных сокровищ в Нью-Йорке.

Почувствовав прилив гордости, Брэнд медленно двинулся вперед.

Его жена, несомненно, воплотила в жизнь то, о чем когда-то только мечтала. Музей больше не был старомодным пристанищем ученых и страстных любителей искусства. Теперь он превратился в процветающее место – такое, каким Клеа его себе и представляла.

У подножия лестницы официант в белом костюме разносил коктейли группе женщин в дизайнерских платьях и на высоких каблуках. В воздухе витал возбужденный шепот.

Брэнд внимательно осмотрел группу.

Клеа не было. Позади модниц он заметил группу мужчин. Облаченные в черные костюмы, они стояли под бронзовой статуей Инанны.

Где же его жена?

Сердце бешено стучало. Брэнд двинулся вперед. Когда он проходил под позолоченной люстрой, ее переливающиеся кристаллы рассыпали блики света по куполообразному своду потолка. Он направился к шикарной лестнице, ведущей на второй этаж, в верхние галереи. Брэнд не мог дождаться, когда увидит потрясающие зеленые глаза Клеа, светящиеся безудержной радостью при виде его, когда дотронется до нее, почувствует нежное тепло…

Как же он мечтал об этом!

Его жена. Его любимая. Его путеводная звезда. Каждая минута вдали от нее убивала его…

Поднявшись по лестнице, Брэнд остановился. В длинной галерее было много людей. Блеск драгоценностей и буйство цвета ослепляли. Он поборол неожиданно накативший приступ клаустрофобии, когда толпа окружила его.

Возможно, ему стоило позвонить заранее, предупредить, что он возвращается домой…

Но, проделав долгий и опасный путь через горы на границе Северного Ирака, Брэнд не хотел рисковать при возвращении в США. Ведь его все еще могут арестовать за фальшивый паспорт. К тому же в нем притаился безрассудный страх, что звонок Клеа может все сглазить.

Уже слишком поздно идти на попятную.

Брэнд внимательно осмотрел толпу, набившуюся между выставочными витринами с бесценными античными сокровищами и столами, ломящимися от разнообразных закусок. Все еще никаких следов женщины, которую он ищет.

Он проскользнул мимо трех сплетничающих пожилых дам. Затем поймал взгляд чьих-то сильно накрашенных глаз и увидел в них изумление.

Марша Мерсер. Брэнд вспомнил, что раньше она вела влиятельную колонку светской хроники. Возможно, до сих пор ведет.

– Брэнд… Брэнд Ноубл?!

Он кивнул в ее сторону в знак подтверждения, а затем решительно двинулся дальше, не обращая внимания на повернутые к нему головы и начавшееся перешептывание, которое последовало вслед за этим.

И тогда он увидел ее.

Какофония нарастающих голосов постепенно затихла. Была только Клеа…

Она улыбалась.

Уголки губ приподняты, глаза сверкали. Блестящее бальное платье облегало ее фигуру. Руки были обнажены, не считая золотого браслета, который мерцал в свете роскошной люстры, а на левой руке блестело обручальное кольцо, которое он ей подарил.

Брэнд набрал воздуха в легкие.

На мгновение ему показалось, что она отрезала пышные локоны, которые он так любил. Но когда Клеа повернула голову, Брэнд мельком увидел заколотые сзади пряди волос, ниспадавшие на спину. Он выдохнул с судорожным стоном. Она выглядела такой полной жизни, энергичной и сногсшибательно красивой!

Его охватило желание, грудь разрывало от боли.

Клеа протянула руку и коснулась чьего-то пиджака. Взгляд Брэнда последовал за ее рукой. Увидев мужчину с рыжеватыми волосами, Брэнд зло сощурился. Значит, Гарри Холл-Льюис все еще присутствовал в ее жизни. Когда Клеа откинула голову и направила всю мощь своей улыбки на этого мужчину, Брэнду захотелось прижать ее к себе, обнять и никогда не отпускать.

«Моя…»

Его тело откликнулось бурей эмоций.

– Шампанского, сэр?

Вопрос официанта отвлек его от Клеа.

Дрожащими руками Брэнд взял бокал с подноса, глотнул золотистой жидкости, чтобы смочить пересохшее горло. Затем он поставил пустой бокал обратно и перевел дух.

Он вернулся к жизни и не собирался существовать вдали от женщины, чья улыбка вытащила его из тьмы.

Нельзя было терять ни минуты.

Однако, когда он снова бросил взгляд в сторону Клеа, ни ее, ни Гарри там уже не было.

Обменявшись парой слов с отцом возле египетского зала, Клеа скользнула за высокую колонну. Тем временем Гарри пробирался сквозь толпу, чтобы принести ей выпить. Прислонившись к прохладной колонне, она закрыла глаза. Если бы отец увидел ее, он бы наверняка прочел лекцию о служебных обязанностях, о важности налаживания связей, о появлении перед телекамерами. Клеа поморщилась. Конечно, он прав. Но ей нужно было немного побыть одной. У нее нет настроения для светских бесед, и нарастающий шепот заставлял скрытое напряжение внутри ее выйти из-под контроля.

– Клеа…

Этот голос…

Затаив дыхание, она прошептала:

– Брэнд?.. Не может быть! Она зажмурилась, не веря своим ушам: Брэнд мертв!

Мужчина, направлявшийся к ней, был высоким, темноволосым и живее всех живых.

Призрак из прошлого.

Ее бросило в жар, затем мгновенно словно окатило ледяной волной. Этот мужчина был точной копией ее погибшего мужа – человека, которого она официально признала мертвым лишь восемь месяцев назад, спустя месяц после того, как ей вернули его кольцо.

Как жестоко… Брэнда не стало. Навсегда…

Разве она не провела эти девять месяцев, пытаясь смириться с последним доказательством его смерти, после почти четырех лет ужасной неизвестности?

Кровь бросилась ей в голову. Внезапно стало душно.

Клеа не могла дышать. Ее отец никогда не простит, если ее стошнит на мраморный пол – при таком количестве репортеров, готовых запечатлеть этот момент.

– Клеа!

Руки, опустившиеся ей на плечи, были такими знакомыми… и в то же время до боли чужими. Она затрясла головой, сопротивляясь обволакивающему ее ледяному туману. Брэнд мертв! Но пальцы, сжимающие ее плечо, были теплыми, сильными и полными жизни.

Это не призрак. Это живой человек. Человек, которого она знала очень хорошо.

– Только не падай в обморок, – предупредил он глубоким, чуть хрипловатым голосом.

– Не упаду. – Клеа никогда в жизни не падала в обморок. – Ты же погиб! – Она судорожно вздохнула и бессильно добавила: – Но ты вернулся.

Клеа!

Необузданное, обжигающее желание, которое Брэнд не испытывал уже более тысячи ночей, овладело им. Он прижал к себе женщину, о которой мечтал каждый день и каждую ночь, вдыхая аромат из пьянящей смеси меда и жасмина. Закрыв глаза, он сделал глубокий вдох. Ее тепло и аромат захлестнули его.

Ее плечи были тоньше, чем он помнил, тело – более хрупким, кожа – все такой же нежной.

– Ты похудела.

Она напряглась от его прикосновений:

– Возможно.

Брэнд зарылся лицом ей в волосы, чувства железными тисками сдавили его грудь.

– Я скучал по тебе, – вздохнул он, – так сильно…

Без Клеа внутри его была лишь пустота. Его руки сжались вокруг ее стройной фигуры, слова лились потоком.

– Брэнд, я тебя не слышу. – Клеа немного отстранилась. – Здесь слишком шумно, давай найдем местечко потише.

Она выскользнула из его объятий, и Брэнда тут же переполнило чувство потери. Клеа протянула руку:

– Идем.

Он взял ее за руку – тонкая связь, пугающе хрупкая.

Она настойчиво тянула его за собой, протискиваясь сквозь толпу уставившихся на них людей, пока они не вышли в коридор. Клеа остановилась перед стеклянной стеной со стеклянными же дверями. Отпустив его руку, она залезла в сумочку на тонкой цепочке и вытащила магнитную карточку, которой провела по электронному замку. Двери открылись, и Брэнд последовал за ней.

– Мой офис недалеко.

Брэнд остановился:

– Раньше он был внизу, в подвале.

Она подняла подбородок в характерной для нее манере, и его сердце сжалось.

– Моя карьера пошла в гору, – сказала Клеа, ее взгляд жадно скользил по его лицу, – но сейчас важнее я сама.

Клеа нажала кнопку выключателя на стене, и комнату залил свет, поймав забытый изысканный отблеск меди на ее длинных темных локонах.

Похоть сдавила его горло.

Черт, как же ему ее не хватало! Не хватало разговоров с ней. Ее прикосновений. Но больше всего ему не хватало ее любви…

Клеа…

В один миг Брэнд сократил расстояние между ними и заключил ее в объятия.

Он не мог насытиться ее прикосновениями, не мог поверить, что она здесь, в его объятиях. И это не видение, которое исчезнет вместе с его сном, чуть забрезжит рассвет на бесконечном пустом горизонте. Наклонив голову, он прижался к ее губам.

Она удивленно ахнула и спустя мгновение растаяла в его объятиях.

Сладость ее губ пробудила в нем еще большее желание.

Он скользил дрожащими пальцами по изгибу ее спины, его руки поднимались выше… выше, пока пальцы не зарылись в мягкие, блестящие, собранные в прическу локоны.

Брэнд прижался к ее груди и почувствовал: она стала заметно больше, несмотря на худобу Клеа. Клеа всегда расстраивалась из-за недостатка форм, но сейчас она была, несомненно, намного сексуальнее.

Еще одна перемена…

Руки Брэнда скользнули по ее животу, тоже пополневшему. Любопытно, учитывая худобу плеч. Его руки остановились, и Брэнд почувствовал, как она замерла.

Кровь застучала у него в висках. Он никак не мог осознать того, что говорили ему его ощущения.

Нет!

Первой реакцией было отрицание.

Подняв голову, Брэнд осуждающе посмотрел в ее испуганные зеленые глаза:

– Ты беременна!