Секретарша бандита

Глава 7

Я чувствую его руки. Крепкие, широкие ладони, скользящие по моим бедрам. Его запах. Терпкий, твердый, будоражащий самые пикантные фантазии.

Я царапаю его мускулистую спину. Выгибаюсь, кусая губы. Жмусь в него. Скольжу зубами по его коже, пробуя на вкус капельки соленого пота.

Он вновь дикий зверь. Иначе у нас просто не бывает. Вколачивается в меня, рыча и свирепея. Ему всегда меня мало. Хочется больше и больше. Им управляет одержимость, алчность и страсть. Но он умеет любить только так: или все, или ничего…

Я просыпаюсь, свернутая в клубок. Замерзшая на полу. С заледеневшими от холода пальцами.

Утерев слезы, отползаю к окну, прижимаюсь лбом к стеклу и выдыхаю. Это был всего лишь сон. Горячий сон о родном мужчине, который сейчас сходит с ума, разыскивая меня. Что бы о нем ни говорил Камиль, я не обвиню Ризвана в том, что сама когда-то приняла такое решение. В глубине души я знала, какой опасности подвергаю не только себя, но и Олега. Уверена, мой брат тоже это знал.

— Доброе утро! — В комнату входит няня с моим сыном на руках. — Ох, зачем же вы сидите на полу? Вам нужно беречь грудь!

Поднявшись, беру у нее ребенка и сажусь на край кровати. С каждой минутой все вокруг обволакивает беспросветная тьма, и только этот маленький комочек дарит мне единственный лучик света — надежду, за которую я еще цепляюсь. Может, быть пленницей моя судьба?

Стоит сыну присосаться к груди, как мои губы растягиваются в улыбке. Склонившись, чмокаю его в лобик и глажу по головке. Впервые задумываюсь о том, на кого он похож. Наверное, на меня. Или даже на Олега. У него светлая кожа, маленький носик и серые глазки, как у моего отца. Наверное, Ризвана это заденет, но любить сына меньше он не будет. Это же его кровь.

— Вы уже решили, как назовете его? — интересуется няня, опять готовя молокоотсос.

— Почему нам не позволяют жить в одной комнате? Я хочу сама ухаживать за ним. Ведь я его мать.

— Роксана, мы уже это обсуждали. Перестаньте злить хозяина, иначе он вообще запретит вам видеться с ребенком.

Не так я представляла себе материнство. Совсем не так.

Отдаю малыша, как только он наедается. Привычно сцеживаю остатки молока и иду завтракать. Считаю каждый шаг, каждую ступеньку, каждый вдох и биение сердца. В доме тихо. Только часы и ветер за окном.

На столе накрыто на одного. Кухарка говорит, что господин Саид еще спит, а хозяин уже поел. Я прошу подогреть яичницу с беконом и, пока жду, подхожу к окну. Двор я еще никогда не видела. Большой, серый, с массивными коваными воротами. Фонтан в центре отключен, кусты уже почти полностью оголились. Здесь осень. Холод. Мрак. Угнетающий предвестник лютой зимы.

Вижу Камиля у колонны на крыльце и переключаю все внимание на него. Как только во двор въезжает черный автомобиль, он берет на руки свою дочку в розовом плащике.

Из машины выходит эффектная блондинка в брендовом пальто. Сняв очки, распахивает объятия, в которые тут же заключает Камиля и дочь. Они долго так и стоят, обнявшись и воркуя. Камиль то и дело целует жену, носом зарывается в ее волосы, что-то настойчиво говорит. Они не спорят, но лицо блондинки вскоре теряет улыбку, взгляд меркнет.

— Он ее очень любит, — произносит вернувшаяся из кухни повариха. — Они такая красивая пара. А Доминика у них — настоящая жемчужина. Чудесная девочка.

— Вы хорошо знаете своего хозяина? — интересуюсь я, наблюдая, как Камиль сажает жену и дочку в машину и провожает их взглядом до самых ворот.

— Они приезжают сюда раза три в год. Вот уже пять лет подряд. Купили этот дом, когда родилась Доминика. Чтобы бывать подальше от мирской суеты.

— А где мы?

В дом входит Камиль, и служанка меняет тему:

— Ваш завтрак, госпожа.

— Проснулась? — Ее хозяин окидывает меня любопытным взглядом, обратив внимание, что я стою у окна.

— У тебя красивая жена, Камиль, — констатирую я очевидный факт. — Зачем тебе кому-то мстить, если жизнь прекрасно сложилась и без общины?

Он медленно подходит к столу и, выставив в сторону покалеченную ногу, опускается на стул.

— Представь, если мы с Саидом сейчас вдруг тебя отпустим и пообещаем больше никогда не соваться в вашу жизнь. Ты простишь убийство своего брата? Или будешь жить желанием отомстить?

Я сжимаю челюсти. Нечего отвечать. Я никогда не прощу Саиду Махдаеву убийство Олега.

Молча сажусь за стол, так же молча быстро завтракаю и, коротко сказав: «Спасибо!», — возвращаюсь в свою комнату-узилище. Однако не так уж и бесполезно прошла эта трапеза. Я узнала кое-что важное: этот дом в собственности Камиля уже пять лет. А это значит, что как только Ризван выяснит, кто помогает Махдаеву, ему не составит труда перешерстить все его имущество. И он найдет меня, даже если сейчас я нахожусь на другом конце света.

Я ложусь под одеяло, подогнув ноги и прижав колени к груди. Глушу в себе боль и шепчу с закрытыми глазами:

— Где же ты, Ризван?

Весь этот день проходит так же, как все предыдущие: я кормлю сына, сцеживаю молоко, ем, таращусь в окно, сплю, снова кормлю сына, сцеживаю молоко… И так по кругу. День сурка во всей его красе. И только глубоким темным вечером происходит то, чего я так долго жду.

Сквозь сон чувствую, как на мое лицо ложится шершавая мужская ладонь. Резко распахиваю глаза и собираюсь закричать, но вижу опустившееся ко мне лицо и замираю.

Наконец-то…

— Роксана, — шепчет Малик, — я уберу руку, но пообещай не кричать. Меня прислал Ризван.

Я согласно моргаю. Едва он отнимает ладонь, как я бросаюсь на его шею и душу своими объятиями.

— Малик! Слава богу! — хлюпаю носом, ощутив прилив новых сил.

Надежда быть спасенной вновь обретает свои очертания. Дикий ужас, который терзал меня на протяжении долгих дней, сменяется облегчением и радостью скорой встречи с мужем.

— Тише-тише. Все будет хорошо, — твердит Малик, отлепляя меня от себя. Указывает на пальто и говорит: — Одевайся. Нам надо спешить.

— Погоди! — Торможу я его. — Мой ребенок.

Его взгляд опускается на мой живот, и Малик меняется в лице. Он представляет себе самое худшее, что могло случиться.

— Я родила, — объясняюсь я, успокоив его. — Еще в день похищения. Но они держат его отдельно. Без него я не уйду.

— Роксана, нам нельзя медлить. Мы поймаемся.

— Предлагаешь мне оставить сына? Ты в своем уме? — возмущаюсь я слишком громко. — Или вы еще не убили Махдаева? Он спит в своей постельке, да?

— Успокойся! — велит Малик, снова накрыв мой рот своей рукой. — Махдаева нет. Он клюнул на отвлекающий маневр, и я надеюсь, босс с ним уже покончил. Но если что-то пошло не так, он вернется в любую минуту.

— Бери Камиля в заложники! — требую я.

— Роксана…

— Бери! — настаиваю яростнее.

Тяжело вздохнув, Малик кивком указывает мне на дверь:

— Иди ищи ребенка. Я займусь Рашидовым.

Вряд ли роль Камиля, как заложника, что-то изменит и тронет черствое сердце Махдаева, но у нас хотя бы не будет потенциального преследователя.

Малик первым выходит из комнаты. Поступью охотника движется по коридору, держа при себе ствол и заглядывая в каждую дверь. Я крадусь следом, по пути надевая пальто. А внизу лестницы мы расходимся. Малик идет в сторону кухни, а я противоположную — еще не изученную мной. Натыкаюсь на чулан, следом — на небольшой тренажерный зал, и уже теряя надежду, тихонько открываю дверь в комнату, где стоит детская кроватка с балдахином.

Напрасно я считала себя сильной. Есть тот человечек, который делает меня уязвимой и ослабляет мою бдительность. Это мой сыночек.

Распахнув дверь настежь, бросаюсь к кроватке, но оказываюсь в тугом обруче мужских рук. Схвативший меня Камиль задирает мои ноги над полом и оттаскивает назад.

— Плохая идея, Роксана. Очень плохая, — цедит зло.

— Да пошел ты! — рявкаю я и пинаю его по больной коленке. Выворачиваюсь из тисков под крик разбуженного малыша. Хватаю графин с тумбочки и запускаю в Камиля.

Он уворачивается, втягивая воздух сквозь стиснутые зубы, и графин угождает в стену. Разбившись, усыпает пол осколками и водой.

Разъяренный Камиль вновь кидается на меня.

— Тебе не сбежать! — рычит он, пригвождая меня к стене.

— Я бы не был так в этом уверен! — слышится голос Малика за его спиной.

Камиль медленно отпускает меня и оборачивается. Под прицелом заряженного пистолета поднимает руки и пятится в сторону, давая мне возможность вытащить плачущего сына из кроватки и прижать к себе.

— Убив меня, вы сделаете только хуже, — говорит он.

Я заворачиваю ребенка в одеяло. Быстро. Судорожно. Неумело. Не знаю, как успокоить его, приласкать. Я никогда этого не делала. Потому что мне не давали. Просто качаю, прижимая к себе, и прячусь за Малика.

— Мы не будем тебя убивать, — отвечаю Камилю. — Это сделает Ризван. Малик, свяжи его…

Не успевает он сделать даже шаг, как получает смс. Бегло прочитывает и отвечает мне:

— Поздно. Махдаев учуял засаду. Он уже возвращается.

— Тогда поспеши, — цежу я сквозь зубы. — Я без этого ублюдка не уйду.

Камиль вдруг опускает руки и хмыкает с усмешкой:

— Ладно. Так и быть. Я пойду с вами. Только шевелитесь. Если Саид вас увидит, то уложит всех. В том числе, и меня.

Вероятно, Камиль испугался за свою семью. Я видела его жену и дочь. Как сестра следователя быстро составлю их фотороботы, и Ризван отыщет их в два счета. Где бы Камиль их ни прятал, он до них доберется, как добрался до меня.

Малик выталкивает Камиля из комнаты, тыча дулом пистолета ему в поясницу. А я спешу вслед за ними.

На улицу мы входим через кухню. Там оказывается еще одна дверь, ведущая на задний дворик, посреди которого лежат два оглушенных и связанных охранника. Малик дотаскивает Камиля до машины, стягивает его запястья жгутом и заталкивает в багажник. Все это время мне приходится качать рыдающего сына, укутывая его потуже и пряча от ледяного ветра.

Будь проклят этот Махдаев за то, через какие испытания заставил пройти и меня, и моего ребенка.

— Давай, садись! — Малик открывает для меня заднюю дверь, помогает удобно сесть и прыгает за руль. Не медля, заводит машину и с визгом колес выруливает с дворика в небольшие открытые ворота.

Обернувшись, вижу, как вслед за нами бегут трое охранников. Двое кидаются к тем, что валяются на земле, а один подносит рацию к губам.

— Они поедут за нами! — обеспокоенно вскрикиваю я.

— Не поедут! — Малик опускает стекло со своей стороны и, высунувшись, стреляет куда-то назад.

В ту же секунду позади нас что-то громыхает, взорвавшись ослепительной вспышкой в ночи.

— Теперь им придется потрудиться, чтобы расчистить себе путь!

Дрожа от всего происходящего, я выпутываю сына из одеяла и прикладываю к груди. Как только он чует вкус молока, замолкает. Еще вздрагивая и иногда хлюпая носиком, тихонько посасывает с милым урчанием.

Я откидываю голову назад и выдыхаю.

Все кончено.

Я почти дома. Почти с Ризваном…