Секретарша бандита

Глава 6. Ризван

Эта сука бросает мне вызов. Взглядом. Жестами. Источаемыми флюидами.

Ты слишком самоуверенна, мелкая шлюшка. И я спущу тебя с небес.

— Я жду, — напоминаю ей приказ и через брюки провожу рукой по затвердевшему шлангу.

Дурею, глядя на это голое тело. Возбуждение в висках пульсирует. Кажется, член сейчас на куски порвет.

Она повинуется не сразу. Будто ждет, что передумаю. Вот только мне насрать на ее принципы и брата. Она уже дорого мне обходится, а я не занимаюсь благотворительностью.

Опустившись на четвереньки, выгибает спину и, с ненавистью глядя мне в глаза, медленно подползает, ладонями и коленями утопая в мягком ворсе ковра.

Вот на нем я тебя и порву, чертовка. Всю спесь и гордость членом выбью. Превращу в покорную подстилку.

Хватаю ее за подбородок, приподнимаю лицо и подаюсь вперед. Сучка размыкает губы. Начинает слегка подрагивать. Боится своего будущего. Правильно делает. Потому что ласковым я не буду.

Впиваюсь в ее рот, трахаю языком и, резко оторвавшись от нее, плюю ей на язык. Не дав ей опомниться, наношу звонкую пощечину.

На ее лицо падает прядь волос. Щека быстро краснеет. Ее грудь прерывисто поднимается. Соски, затвердев от страха, устремляются на меня.

Минуту она молча дрожит, закрыв глаза, и снова поворачивается ко мне. Взгляд не меняется. По-прежнему считает себя особенной, едва ли не полноправной.

Рукой пробираюсь к ее волосам и наматываю их на кулак. Туго, с натягом. Поднимаюсь с кресла и швыряю на него эту голую тварь. Ставлю раком и развожу ноги.

Издав слабый писк, она сжимает зубы.

Бесит. Но я еще заставлю ее кричать и ругаться.

Пальцами ныряю в ее промежность, и у меня крышу сносит. Эта стерва течет! Засунуть меня в себя хочет, как одержимая! А строит из себя недотрогу.

Шайтан, я сдохну, если сейчас же не вгоню в эту проклятую щель свой ствол!

Рывком расстегиваю ширинку, вываливаю болт и вонзаюсь в нее безо всякой нежности. В голове моментально щелкает. По всему телу разливается пьянящая истома. Меня долбит гребаными мелкими конвульсиями лишь от ощущения ее узких, горячих как кипяток стенок, пульсирующих вокруг моего голодного зверя.

Роксана испускает хриплый протяжный стон. Зубами вгрызается в деревянный ободок спинки кресла. Я ладонью надавливаю на ее поясницу и вбиваюсь в эти дьявольские недра по самые яйца. Шлепаю ими по ее гладко выбритой промежности, ловя нездоровый кайф от хлюпающих звуков нашего соития.

До синяков мну ее задницу и бедра. Сердце неистово долбится о клетку ребер. Перед глазами взрываются красные пятна. Кровавые. Звенящие. Вибрирующие. Я будто вставил самой богине.

Тяну ее за волосы на себя, ускоряя темп и выбивая из нее сводящие с ума стоны. Запрокидываю голову на свое плечо и шиплю ей в губы:

— Нравится?

— Пошел ты, — выдавливает она.

Снова отбрасываю ее вперед и продолжаю трахать резче, грубее, глубже. Заставляю ее заплакать от чувства презрения к самой себе и своему предающему телу. Потому что оно отвечает мне, вопреки ее желаниям. Оно бьется в оргазмах. Один за другим, они терзают ее беспощадными стервятниками.

Ее спина становится влажной, блестящей. На заднице краснеют следы моих шлепков. А пульсирующее над моим членом кольцо ануса так и манит вогнать что-нибудь в него.

Она хочет еще. Много. Сразу.

Плюнув на него, большим пальцем растираю по кругу и вдавливаю одну фалангу внутрь.

— О-о-ох!!! — протягивает Роксана сквозь слезы.

— В два ствола хочешь, шлюха?! — рычу, долбя ее сильнее и вводя палец глубже. Чувствуя им, как в ней орудует мой член.

— Нет! Нет! Нет! — хрипит устало. — Только твой… Пожалуйста…

Ты плохо меня знаешь, Роксана. Я свое под страхом смерти не отдаю и не делю.

Она начинает метаться. Ее силы на исходе, но хрен я оставлю себя без извержения.

Стаскиваю ее с кресла, ставлю на колени и кончаю ей на лицо. Заливая спермой ее глаза, щеки, разомкнувшиеся губы. Размазывая все это пульсирующим концом и вгоняя его ей в рот.

— Вылизывай!

Подрагивая, как шелковая обсасывает член, языком обводит весь ствол и слизывает последние капли.

— Глотай!

Смотрит на меня с ужасом, но спустя секунду повинуется.

— Открой рот… Язык…

Она доказывает мне, что проглотила тот последний глоток, и только после этого я ее отпускаю.

Обхватив плечи руками, она падает на ковер возле камина и отползает от меня. Измотанная, лохматая, дрожащая и вся в сперме, как потаскуха из борделя.

Я закуриваю и грохаюсь в кресло. Глубоко затянувшись, прикрываю глаза.

Мало. Словно и не трахался. Я эту змею вечно бы натягивал. Всюду.

— Жрать хочешь? — спрашиваю, не глядя на нее.

Что-то мычит мне в ответ. Выпускаю струю дыма и велю:

— Иди умойся. Ужинать будем.

— Мы куда-то поедем? — прорезается у нее слабый голосок.

Открыв глаза, впериваю в нее пронзительный взгляд. Вспарываю им.

— И не надейся. Если один раз подставила себя, это еще не значит, что я тебя теперь на руках носить буду и по ресторанам возить.

По-прежнему прожигая меня грозным взглядом, она поднимается на трясущиеся ноги и плетется в ванную.

Я докуриваю, слушая шум открытой воды и представляя, как она яростно трет свое лицо, смывая с него следы порока. Как проклинает меня, ненавидит. А вместе со мной и себя.

Представив ее сиськи в пене, закатываю глаза. Член снова колом. С ужином придется повременить.

Сдергиваю с себя брюки и заваливаюсь в ванную. Отодвигаю дверцу душевой кабины, отчего Роксана вскрикивает, спиной впечатавшись в стену. Выронив из рук губку, смотрит на меня широко распахнутыми глазами, в которых все: и боль, и ярость, и возмущение, и блеск от полученного грязного удовольствия.

— Я почти закончила, — лепечет она.

Вхожу в кабину, одной рукой сдавливаю ее тонкую шею, другой проникаю промеж ног.

— Долго хлюпалась.

И снова она смотрит на меня, как на червя, как на ничтожество. С нескрываемым чувством гадливости, будто окунулась в отстойник. Так и не поняла, что ее жалкая жизнь — мыльный пузырь, который еще держится, потому что я этого хочу.

Я кончиком носа веду вверх по ее щеке, вдыхая ее аромат, смешанный с гелем для душа и запахом моей спермы, уже въевшейся в ее бархатную кожу. Она пахнет сексом, грехом, развратом.

Пальцами массирую ее нежные складки, давлю на треклятую фасолину ее клитора, запускаю средний в ее горячее нутро. Все еще течет. Упругая, голодная, напряженная. Гарантирую, ее никогда в жизни не пялили до потери сознания. До истошных криков. До ломоты в мышцах.

Сжимаю ее шею, перекрыв дыхание и заставив приоткрыть рот. Ее ресницы подрагивают, по лицу стекают капельки воды.

Вынимаю палец из ее щели и всовываю его в ее рот. Вздрагивает, так и норовит укусить меня, но не рискует. Начинает облизывать его, учащая мое сердцебиение посылаемыми по всему телу импульсами.

— Считай сама себе отлизала, — шиплю ей на ухо и за плечо опускаю на колени.

Член головкой упирается в ее плотно сомкнувшиеся губы. Поднимает на меня испуганный взгляд, будто собирается попросить пощады. Но ведь у нее нет железобетонных аргументов переубедить меня, поэтому приходится подчиниться.

Осторожно, стараясь не взбесить меня, она пальцами касается моих колен и ладонями ведет вверх по бедрам. Одна рука продолжает скользить выше — по рельефам живота, а вторая обхватывает мошонку.

Направлять ее не надо. Сама знает, что делать.

Опираюсь ладонями о стену и, сверля ее взглядом, наблюдаю, как она кончиком языка ласкает мой налившийся кровью конец. Развязно поглядывает мне в глаза, не переставая массировать мои яйца и насасывать головку, слизывать с нее капли выступающей смазки и выплевывать льющуюся сверху воду.

— Тебе нравится? — вдруг спрашивает и тут же берет в рот больше.

Да, сука, мне нравится! Но даже не планируй нанести удар. Зубы повыбиваю.

Мой болт едва влезает в ее рот, но она старается. Умудряется расслабить горло и захватить его до основания. Сосет так, что в ушах звенит. Скриплю зубами, сквозь которые рычу от удовольствия.

Срываясь, все-таки запускаю пальцы в ее волосы и вколачиваюсь в ее глотку. Выжидаю пять, десять, пятнадцать секунд и снова вынимаю. Она ртом хватает воздух, захлебывается, выплевывает тягучую слюну. Спесь в глазах постепенно угасает. Говорил же, членом выбью эту наивную дурь.

Двигаюсь в ней яростно, дико. Не давая ей отдыхать и дышать. Засаживаю в этот рот так, чтобы язык потом болтать не поворачивался. Чтобы знала, для чего ей эта дырка, кроме еды. Но теперь она не плачет. Выносит все до конца. Облизывает мои яйца, обсасывает ствол и, ощутив, что я уже на грани, отстраняется.

— Я хочу в глотку, — говорю ей, кулаком стягивая ее мокрые волосы на затылке.

— Тогда я не почувствую твоего вкуса, — еле дыша, отвечает она.

Скольжу по ней взглядом. Набухшие соски вот-вот лопнут. Вся дрожит. Но не от страха, не от холода. От возбуждения, черт возьми! Ее заводит грязный секс. С ума сводит.

Отпускаю волосы, дав ей волю.

Она возвращается к члену. Вбирает его в свой рот и мозги через него высасывает.

Закатываю глаза, покрываясь мурашками. Никогда бы не подумал, что какая-то шлюха чужих традиций вызовет такой мощный эффект. Даже групповая оргия так не кипятила мою кровь: и пятерых за раз натягивал, и одну дырку по кругу с друзьями пускал. Но до дрожи в коленях не кончал.

Я заливаю ее рот спермой и слышу, как она глотает ее мелкими глотками. Наслаждается, растягивает удовольствие.

Смотрю в ее лицо и вижу неподдельное блаженство. Она кайфует, слизывая все до последней капли, сглатывая, собирая остатки со своих губ и снова сглатывая.

Подбирает мочалку, вспенивает и начинает осторожно мыть член. Ополаскивает яйца, массирует, целует, снова ополаскивает и наконец поднимается, когда беру ее за подбородок и тяну вверх. Толкаю к стене и разглядываю лицо.

Устала. На ногах еле держится. Виснет в моих руках.

Вышвырнуть бы ее за дверь после такого. Отдать своим джигитам, чтобы раздолбили в мясо и выбросили на помойку. Но вместо этого желание поцеловать ее. Впиться в рот, который только что отполировал мой болт. Будто под дурманом. Под чертовым наркотиком.

С трудом поборов эту болезненную, извращенную тягу, отстраняюсь от нее и выхожу из кабины.

— Заканчивай. Сейчас ужин принесут.