Секретарь в переплёте

Глава 1

Бассейн завораживающе переливается всеми оттенками голубого, жаль, что утопиться в таком точно не получится. Хотя хочется настолько, что я погружаю ладонь в кристально-чистую воду. Тёплая. Понимая, что всё равно спасут, я сажусь на шезлонг, делая глоток.

Зря я согласилась. Очень зря. С другой стороны, переоценивать свои возможности — моё любимое хобби последних недель.

— Ты замёрзла.

А даже если нет, то это не забота, это приказ. И я бы увернулась от накинутого на плечи пледа, но он мне только на руку. Можно добавить сверху ещё парочку таких же — чем качественнее я отгорожусь от Дальского, тем меньше соблазна.

Но о чём это я?!

Плюнув на вежливость и личные границы, он садится рядом со мной на шезлонг, настолько близко, что его бедро прижимается к моему. Где мои пледы?! Ни разу за пять лет знакомства наше сотрудничество не оказывалось таким тесным и слава Богу! Я собираюсь отодвинуться, но его рука стальной хваткой удерживает меня за талию.

— Сиди.

— Да с чего бы вообще?! — взрываюсь я, последними неделями доведённая до предела своей стрессоустойчивости. — Я больше не тво… ваш…

— Кто? — Дальский слитным движением пересаживает меня на свои колени и всё, что я могу — успеть отставить бокал с Пина Коладой в сторону, чтобы не залить коктейлем рубашку бывшего начальства.

Я. На коленях. Дальского.

Стоило догадаться чем закончится этот вечер ещё полчаса назад. Хотя вру, не полчаса — минимум полмесяца.

— Секретарь, — выдыхаю я.

Мой взгляд далёк от мыши, смотрящей на удава. Та мышь сразу бы сдохла, только посмотрев в глаза Александра Дальского. Потому что арктический взгляд горит, отзеркаливая тусклые светильники вокруг, в то время как их хозяин мягко отбирает у меня бокал, прервав зрительный контакт едва ли на мгновение.

— Я в курсе, — действительно довольно отвечает он, заставив меня задохнуться от возмущения.

В курсе и всё?! То есть он не жалеет о моём увольнении? Между прочим, нового секретаря ему не могут найти до сих пор! Я знаю — Полина регулярно скидывает мне «Олд-Арновские» новости. Собираясь высказать всё, что думаю о его самодовольстве, я набираю воздуха и… резко выдыхаю. Снова.

Потому что его ладонь ложится на мою лодыжку и кожа вмиг покрывается мурашками. Чёрт! Это же деспотичный, сложный и знакомый до последней запонки Дальский! Кому как не мне знать все выверты его отмороженного сознания, но…

Его ладонь поднимается выше и я не могу больше смотреть в яркие голубые глаза. Но и остановить Дальского тоже не могу, чувствуя как заходится пульс и прерывается дыхание, как только его ладонь останавливается в миллиметре от подола платья.

Чёртов спор. Чёртов Крамель. Чёртов архив.

Я не верила, я честно держалась, я приводила миллион и ещё один аргумент против, но так и не смогла побороть это предательское чувство. Тягу, которая твердила одно.

Я хочу Александра Дальского.

За два месяца до

— Я увольняюсь.

Лист, с тёмным пятном от мажущего принтера в правом нижнем углу, скользит по зеркальному столу и, подхваченный волной от включённого кондиционера, отказывается тормозить на краю. Эффект испорчен. Жаль.

— Что?

Голубой безразличный взгляд, тёмно-синий галстук, идеальный костюм. Ненавижу!

— Я увольняюсь. — Искреннее, искрящееся, счастье не удаётся сдержать даже пониманием того, что новую работу я так и не нашла. — Мой рабочий день, последний в должности вашего секретаря, закончится через сорок минут. Будут какие-то поручения?

— Почему меня не уведомили? — Голос под стать арктическим глазам — вымораживает подчистую всё желание работать.

— Это мне неизвестно.

А вот сейчас я вру, не особо скрывая злорадство. Всё мне известно. Спасибо Полине из кадров, она не хуже меня понимает, что эта работа — ад. Да все в офисе это понимают.

— И две недели отработки…

— Заявление принято кадровой службой ровно четырнадцать суток назад.

Какое же это удовольствие смотреть в глаза без сорока минут бывшему начальнику и чувствовать себя правой! Впервые за пять лет.

— Повышение зарплаты? — Никакого выражения в голубых глазах. Он ещё не понимает, что это не поможет и начинает с привычных аргументов.

— Не требуется.

Визит к начальнику затягивается и я переступаю с ноги на ногу, пытаясь сделать это незаметно.

— Дополнительная неделя к отпуску?

А смысл, если половину прошлого я провела на работе?

Инна не знает телефон заместителя мэра — разберитесь. В четверг совещание акционеров и Инна не справится — подстрахуйте. Инна не может найти отчёт из бухгалтерии, который должен был быть на столе ещё вчера — придите и помогите.

— Не интересует.

Александр Германович устало снимает очки, но меня этот его жест всегда напрягал. Если в стильных прямоугольных очках он ещё мог сойти за успешного управленца, то без них всё становилось слишком. Слишком пронзительный взгляд. Слишком резкие черты лица. Слишком арктический характер.

— Тогда в чём дело? Вы проработали в нашей компании больше пяти лет, зарекомендовали себя хорошим специалистом и ваша работа меня более чем устраивает. — Сюрприз! Оказывается, Дальский отразил смену своего прошлого секретаря. И доволен моим выматывающим, практически круглосуточным трудом. — Давайте обсудим ваши претензии и продолжим работать в прежнем режиме.

Если мы продолжим работать в прежнем режиме, я сдохну от недосыпа.

— Извините, но это невозможно.

Уговаривать? Выяснять причины? Зачем, если можно позвонить в кадры и лишить премии того, по чьей вине Дальский остался без секретаря. На неопределённый срок.

— Вы можете идти.

Под мрачным взглядом Александра Германовича хочется как рабыне из турецких сериалов опустить глаза, голову и, согнувшись, пятиться спиной, пока не упрешься в спасительную дверную ручку из коллекции Geometric пафосной итальянской фирмы. Замена которой, кстати, стала моим первым заданием на должности секретаря Дальского — акционера и генерального директора «Олд-Арна».

Стоит мне вернуться за свой стол, как начальничья дверь распахивается и Дальский в несколько уверенных шагов пересекает собственную приёмную. И выходит. Я даже знаю куда. Проблема в том, что по пятницам рабочий день кадровиков заканчивается на час раньше, а значит вся правая часть коридора на втором этаже сейчас пустует и не может ответить на обоснованные претензии высшего начальства.

«Ты как?».

Мессенджер высвечивает счастливое Полинкино фото в свадебном платье. И неважно, что платье продано, сама Полина развелась, а с фото её разделяют десять набранных килограмм.

Ответив смайлом с поднятым кверху большим пальцем, неуловимым движением я бросаю телефон в приоткрытый ящик стола. Как раз вовремя — Александр Германович возвращается к себе, не удостоив меня и взглядом. Выдохнув, я расправляю плечи и выпрямляюсь.

Искусство съёживаться в его присутствии я приобрела на второй неделе работы после бесконечных «переделать», «перенести» и молчаливого, но от этого не менее красноречивого, презрения. Дальский не позволял себе орать, на работе точно, но это ему и не требовалось. При необходимости яркие голубые глаза итак выражали всё — от бесстрастного одобрения до холодной ярости. Хотя чаще всего смотрели на мир и подчинённых безразличным, уверенным в нашей профнепригодности, взглядом.

И сейчас, в резкой походке и более отрывистых, чем обычно, движениях прослеживается то самое, профессиональное, раздражение.

Слава Богу, что через двадцать минут это перестанет быть моей проблемой! Хватит, наработалась по горло. Кто бы мне сказал пять лет назад, что я стану увольняться с такой же радостью, с какой тогда подписывала трудовой договор, назвала бы его идиотом.

И ведь меня ничего не смущало!

Ни дёрганные движения сотрудников, ни трижды выпавшая из рук кадровички Ани ручка, ни взгляды искоса. Гораздо больше меня волновало «Бессрочный» в заголовке подписанного трудового договора. Редкое явление для тех, кто хочет нанять секретаря — гораздо чаще мне встречалось «серая зарплата», «все так работают» и «больничный за свой счёт».

Ведь кто не хочет после института хорошую работу? Все хотят, но если в твоём приложении к диплому одни «отлично», то соглашаться на просто хорошую уже неинтересно. Амбиции учебного успеха бьют по темечку, заставляя искать в вакансиях «карьерный рост» и слать резюме в известные на рынке компании.

На это попалась и я, к счастью, вовремя очнувшись от перспективных, но больше похожих на мыльные пузыри, грёз. Мне повезло получить ответ от «Олд-Арна», крупнейшей компании в округе, когда-то начинавшей с производства металлоконструкций, а сейчас не торгующей разве что едой.

На тот момент казалось, что повезло.

Пока я не встретилась с беспристрастно-оценивающим взглядом Дальского, от которого кадровичка Анечка мной и прикрылась, сославшись на много дел и «дальше ты тут сама разберёшься». И я разбиралась. Долго разбиралась, с огоньком! Пройдя путь от, восторженной первой работой, студентки до нервного, без веры в чудо, секретаря. Очень нервного.

— Зайдите.

Холодный голос в трубке заставляет меня тяжёло вздохнуть и с тоской посмотреть на время. Ещё каких-то десять минут. Надо просто потерпеть, выслушать всё, что Дальский решит мне высказать и напрочь стереть из памяти сине-зелёный логотип «Олд-Арна».

— Вызывали?

— Садитесь, — Александр Германович снова снимает очки и смотрит на меня своими невозможными глазами.

Конечно, я сажусь. И нет, не потому, что дрожат колени. Просто не могу отказать ему в последней просьбе. А то, что на самый край стула и выпрямив спину так, как не снилось и английской королеве, так это потому, что пора домой — рабочий день почти закончен.

— Я предлагаю вам повышение заработной платы в полтора раза, премию по итогам года и пять дополнительных дней к отпуску, — он впервые вполне по-человечески усмехается. — За вредность.

— Благодарю вас, но вынуждена отказаться. Я уже нашла другую работу. — Под его взглядом и соврать не грех.

— Ольга Александровна, вы же понимаете, что мало кто предложит вам такую вакансию. В успешной и известной в стране компании.

Мало, согласна. Но! Гораздо больше организаций предложат мне устойчивую психику и выходные. Которые от слова «отдых», а не «выхода нет, пили на работу».

— Понимаю, — я предпочитаю изучать лежащие на столе идеально-деловые очки Дальского, вместо идеально-голубых глаз его же. — И уверена, что на таких условиях компания быстро найдёт нового секретаря.

Он молчит настолько долго, что я рискую поднять взгляд и натыкаюсь на неподдельный интерес с его стороны. Интерес! Я за пять лет не видела в его лице нормальных человеческих эмоций, а тут это!

— И всё же подумайте, Ольга Александровна. — Дальский надевает очки и мне даже дышать становится легче. — Я даю вам неделю и через семь дней жду в офисе на прежнем месте, — сообщает он то, отчего я едва удерживаю челюсть на месте.

Это точно он или подменный брат-близнец?! А, может, клон? Тогда стало бы понятно почему Дальский допоздна сидит в офисе, а на утро приезжает свежим и полным сил. Ежедневно. На протяжении долгих пяти лет, что я здесь работаю.

— Я не вернусь, — я даже головой качаю, понимая, что уже не чувствую прежней уверенности.

— Тогда вам перечислят вторую половину положенных при увольнении выплат, — холодно улыбается Дальский, вернувшись в привычную мне роль. — А пока, Ольга Александровна, считайте, что у вас недельный отгул. И он уже начался, — он бросает короткий взгляд на часы.

Начался? Я поднимаю глаза и вижу, что он прав. 18:01. Мой последний рабочий день в «Олд-Арне» окончен.

Последний ведь?..

Глава 2

С девочками на ресепшн я прощаюсь уже не с той уверенностью, какую чувствовала эти две недели. Зар-раза этот Дальский! Это же надо вывернуть всё так, что увольнение уже не кажется панацеей от всех рабочих бед.

Глупости!

Зайдя в маршрутку, я проталкиваюсь к окну, чтобы бессмысленным взглядом провожать дома и светофоры. Ничего не изменится. Если я соглашусь на его условия, снова лишусь нормального сна и отдыха. Буду подскакивать от каждого телефонного звонка. Не смогу выпить даже на собственном дне рождении. И продолжу нервно хвататься за оба рабочих телефона.

А это не жизнь.

Я никогда не была карьеристкой, если забыть про короткую эйфорию от получения отличного диплома. Меня вполне устроит адекватно-оплачиваемая работа в стабильной компании, без теневых зарплат и начальника-самодура. Да, фантастическое везение получить всё и сразу в одном месте, но для начала мне хватит и того, что моим начальником не будет Дальский.

Не будет и точка.

Хотя сам факт, что он пошёл на уступки, а его предложение это уступка, причём немалая, говорит о многом. Как минимум о том, что мои нервы не пропали в никуда. Пусть не все мои усилия, пусть хоть какую-то крохотную их долю, но Дальский заметил. Заметил и оценил, иначе даже не подумал бы предлагать «недельный отгул».

Квартира встречает меня тишиной.

Обычный мой день заканчивался падением на диван и отчаянным желанием побыть в покое, но сегодня беспокойные мысли никак не могут угомониться. И я включаю телевизор, надеясь, что он поможет забыть о работе, Дальском и идиотском желании не уходить…

И всё-таки я ушла.

После недели жестоких мучений, таблиц «За» и «Против» и уговоров я всё-таки это делаю — не выхожу из дома в шесть утра, чтобы в семь быть на работе, чтобы в 7:30 встречать Дальского радостной улыбкой. От факта лицезрения его в приёмной.

А, может, ещё успею?..

Ответом становится настойчивый звонок.

— Ты как, держишься? — Сочувствие в этом голосе отсутствует как вид, всё-таки у медиков самая жёсткая и быстрая профдеформация.

— Приковала себя наручниками к батарее, а ключ бросила на другую половину комнаты, — фыркаю я в ответ. — Саш, мне же не пятнадцать, я всё понимаю!

— Знаешь, Стокгольмский синдром он такой. Коварный, — гораздо веселее отзывается сестра.

— Кто бы говорил! — хмыкаю я. — Мне хотя бы за это хорошо платили.

— Зато меня не выдёргивали с дня рождения племянницы, чтобы организовать срочную командировку в Москву, — заводится Саша, не в состоянии забыть трёхлетие Ники.

— Будем мериться грехами?

— А ты сможешь вспомнить мои? — ехидно отзывается она.

— Предлагаю обнулить счёт, — понимая, что это может затянуться, тяжело вздыхаю я. — Тем более, что мне пора… по делам.

— Это каким? — неподдельно интересуется Саша. — Маникюр, педикюр и массаж?

— «Инвест-банк», «Эллиот» и «Жозефина».

— Последнее это что? Надеюсь, имя твоей массажистки? — с подозрением переспрашивает она.

— Это салон-парикмахерская, где у меня вечером собеседование. — Я выглядываю в окно, чтобы убедиться, что асфальт высох после вчерашней мороси.

— Сало-он? — разочаровывается Саша.

— Секретарь вполне может устроиться администратором, — напоминаю я ей. — Но, вообще, не хотелось бы. За пять лет стрессоустойчивости у меня, конечно, прибавилось, зато человеколюбие исчезло напрочь.

— Да забудь ты уже своего Дальского! — недовольно бурчит сестра.

— Он не мой и ты первая о нём вспомнила, — отзываюсь я, переводя задумчивый взгляд с тёмно-зелёного костюма на синее платье. — Всё, Саш, я пошла собираться! Денису привет.

Банк разочаровал.

Хотя именно на него я возлагала большинство своих надежд. По факту, вместо заявленной должности, мне предложили совместить секретаря, консультанта, оператора и только им известно кого ещё. Естественно, за одну зарплату вместо трёх. В «Эллиоте» честно признались, что сотрудник на место уже есть, но начальство обязало их опубликовать вакансию, а «Жозефина» порадовала разве что клиентоориентированностью.

Им требовались не столько администраторы, сколько клиенты. Своеобразный такой способ, но сработал — после долгих уговоров я всё же соблазнилась и купила у них маску для волос «с невероятным эффектом».

Надеюсь, лысина в это понятие не входит.

«Я даю вам неделю и через семь дней жду в офисе на прежнем месте».

Предложение Дальского эхом отдавалось в голове всю эту неделю, не помог даже окончательный расчёт с «Олд-Арном». Не помогало и понимание того, что Александр Германович не изменится. Не может бесчувственный управленец стать по-человечески адекватным!

Скорее Макдональдс разорится.

Но кого когда спасали умные мысли… Поэтому я решаю спастись суши на вынос, не придумав лучшего избавления от ощущения сжимающейся вокруг меня клетки. Тем более, что за дверями подъезда лето — лучшее время года для проветривания мозгов.

Улица звучит детскими визгами, а в носу свербит от ароматов распустившихся цветов. Два квартала туда на обратном пути превращаются в пять, чтобы растянуть внеплановую прогулку. Жаль, что она не помогает от зудящих мыслей, но хоть ужин готовить не надо.

Хотя сегодня можно было обойтись вовсе без него. Потому что остаются последние пять ступеней, когда, сквозь завесу мрачных мыслей, ко мне всё же пробиваются знакомое ворчание и шорох, но останавливаться поздно — меня замечают. Чертыхнувшись, я нацепляю на лицо вежливую улыбку.

— Добрый вечер, Анна Николаевна!

По моим подсчётам «лаевна» должно приходиться на закрытие мной двери, но если не везёт, то так, чтобы запомнилось надолго. Периодически заедавший ключ от верхнего замка предаёт меня самым дрянным образом — ломается прямо в скважине. Хорошо хоть после того, как делает положенные два оборота!

— Оленька! — с маньячным выражением Чикатило, ночью увидевшего одинокую девушку, произносит соседка и мгновенно оценивает ситуацию. — Ох, какой кошмар! А я ведь ещё полгода назад тебе говорила — смени замок, а то сломается!..

Тихо, но обречённо вздохнув, с пакетом роллов в одной руке и частью сломанного ключа в другой, я смирно слушаю получасовую лекцию обо всех мастерских района. С адресами. С именами владельцев и мастеров. С адресами жительства владельцев и мастеров.

Чего стоило прислушаться перед тем, как подниматься на площадку! Пусть бы ключ ломался сколько ему угодно, хоть до, хоть после открытия двери! Я бы подождала на подъездном подоконнике, зато обошлась без лекции об Ирине Павловне, которая ради дубликата ключа обошла для этого не район — половину города. Попутно узнав всё обо всех и поделившись этим полезным знанием с Анной Николаевной.

— А ты чего дома? — Поток бесполезных советов прерывается настолько внезапно, что я не сразу реагирую на вопрос, продолжая кивать со стеклянным взглядом.

— Я уволилась, — с задержкой отвечаю я, начиная отгораживаться от Анны Николаевны собственной дверью.

— Да ладно?! — ахает она. — Бедная девочка! А на что ж ты теперь замок поменяешь?

На то, что не имела физической возможности тратить во время работы на Дальского.

— Я ищу работу. Всего хорошего, Анна Николаевна! — радостно кивнув, я собираюсь, наконец, захлопнуть дверь, но не тут-то было.

В торец двери вцепляется сухая старческая рука с массивным перстнем на среднем пальце и дёргает многострадальный кусок железа на себя. Не настолько крепкого железа, чтобы бороться со старшей по подъезду, много лет оберегающей свои клумбы от детей, хулиганов и управляющей компании. Эхо множит жалобный дверной стон на все девять этажей.

— И-ище-ешь? — От её многозначительного тона мне сразу хочется спрятаться за собственной дверью, даже если это грозит штрафом за случайно сломанные соседские пальцы.

Да, Анна Николаевна хочет как лучше. Всегда. Вот только с этими же намерениями на последнем курсе института она отправила меня на практику в фирму каких-то своих очередных знакомых. Которые должны были поставить «бедной девочке» все печати и отпустить с миром. Жаль, что знакомые оказались не в курсе и все три недели я таскала бумагу, оргтехнику и офисные стулья с одного склада на другой.

С тех пор я избегаю любых знакомых Анны Николаевны. Какими бы полезными они не были.

— Спасибо, не надо! — нервно отказываюсь я. — Я уже нашла другую.

— Да брось, что можно найти без знакомств! Курьера да кассира в этом… — она морщит итак далёкий от гладкости лоб. — Ну, как его? Мак… Дак… Ман…

— Макдональдс, — обречённо подсказываю я.

— Точно! — неподдельно радуется Анна Николаевна. — Внучка знакомой моей сестры как раз жаловалась, что у них уволился кто-то там в архиве. А работает она в банке, каком-то крутом, у них ещё автоматы с деньгами везде натыканы!

— Банкоматы, — вздыхаю я.

— Вот-вот, эти самые маты! Я прямо как знала, что понадобится! — Оставив собственную дверь открытой, она ныряет в бездну своей сумки.

— Да не стоит! — вяло отнекиваюсь я, понимая, что это бесполезно. — Туда уже, наверное, нашли специалиста. Да и архивная работа немного не мой профиль.

— Как это не твой?! — отвлекается она на мгновение. — Что значит не твой?! Ты же документоведение закончила, а там как раз самые важные документы!

— Но я же секретарь, Анна Николаевна!..

— Нашла! — перебивает она меня, торжественно подняв над головой помятый клочок какой-то газеты. — Ты это мне прекращай! Придумала, в секретутки идти! Видела я как они мужиков из хороших семей уводят!

— В сериалах на Первом? — качаю я головой. — Анна Николаевна, вы же понимаете, что…

— Слушай сюда, — проигнорировав меня, она склоняется над обрывком, — вот тут телефон, позвонишь по нему и запишешься на собеседование! Они там только тебя и ждут!

— Ну, конечно, — буркнув, я всё же беру клочок бумаги с остатками пустых клеток от неразгаданного сканворда.

— Что говоришь? — основательно встряхнув сумку, Анна Николаевна поднимает на меня глаза.

— Спасибо, говорю, — гораздо громче повторяю я. — Большое!

— Всегда пожалуйста, — с чувством выполненного долга она, наконец, идёт к своей двери. — А ты звони давай! Потом расскажешь что там и как.

— Обязательно, — мрачно и уже за своей дверью отзываюсь я.

Есть не хочется. С тяжелым вздохом я бросаю пакет на пол, остатки ключа на тумбу и иду к ноутбуку искать ближайшую к дому мастерскую, надеясь, что разберусь с дверью хотя бы завтра.

Глава 3

Проходит ещё одна неделя бесполезных поисков.

Денег на счёте пока хватает, но это не может продолжаться вечно. Мне нужна работа хотя бы потому, что прозябание дома напрягает ощущением собственной ненужности, что особенно заметно после пятилетнего марафона, во время которого звонок мог поднять меня даже ночью. А ещё я забыла каково это — распоряжаться своим временем, которого теперь стало в избытке.

Очередным вечером, завершающим два дневных «Мы с вами свяжемся», я решительно откладываю «Графа Монте-Кристо» и иду в коридор. Где там эта бумажка? Ключница оказывается такой же пустой, как сумка и жестяная банка из-под чая, которую я использую под мелочь. Девственно чистая столешница тумбы тоже не радует и я опускаюсь на колени, чтобы найти памятный газетный клочок.

К счастью, он застрял между стеной и плинтусом и, изогнувшись, я достаю бумажку с номером телефона, вот только внезапный дверной звонок заставляет меня вздрогнуть. Чертыхнувшись, я смотрю в глазок, чтобы ещё раз выругаться.

Может сделать вид, что меня нет дома?

— Оль, открывай! — Дверь сотрясает внушительный пинок, который Игорёша наверняка считает лёгким. — Анна Николаевна сказала, что ты дома.

Чтоб тебя!

— Игорь.

Открыв дверь, я встаю на пороге и скрещиваю руки на груди.

— Прекрасно выглядишь! — радостно улыбается Игорёша и протягивает мне зелёную пластиковую чашку с крышкой. — Мама пироги напекла, велела тебе отнести. Ты же теперь безработная, чтоб ещё больше не отощала.

— Я на диете, — отрезаю я, даже не попытавшись взять ненавистную чашку. После многократных попыток Игоря и его мамы подкормить меня, исключительно в матримониальных целях, вся посуда зеленого цвета уже почти три года вызывает у меня тошноту.

— Да куда тебе?! — Игорёша окидывает меня нахмуренным взглядом. — Ты же можешь за швабры прятаться…

— Значит, так! — Вынужденное безделье не способствует хорошему настроению. — Передай большое спасибо Анне Петровна, но у меня болит живот. Очень. Едва хожу, так что выпечку мне сейчас нельзя. Совсем!

— Ты же на диете, — не понимает намёка Игорёша.

— На каше и воде. Как раз из-за желудка. — Я показательно прикладываю ладонь к животу и Игорёша зависает, засмотревшись на участок обнажённой кожи, между коротким топом и брюками.

Который, кстати, выглядит очень даже ничего и тоже во многом стараниями Дальского — мои обеды часто проходили в коротких перебежках от одного отдела к другому или и вовсе ограничивались питьевым йогуртом.

— Так может в аптеку сходить? — хмурится Игорёша. — Но-шпа там или что от желудка пьют?

— У меня всё есть, но спасибо за предложение. — Инициатива? До этого момента я была уверена, что Игорёша может только одно — выполнять приказы Анны Петровны, последние лет пять мечтающей о внуках.

— Ну, выздоравливай, — неуверенно отзывается Игорёша, ещё раз осмотрев мою суровую и совершенно здоровую фигуру в дверях. И, да, задержав взгляд на животе.

— Спасибо.

Расстроенный Игорёша разворачивается и начинает спускаться вниз. Кажется, даже прежний, ярко-зелёный, цвет чашки грустнеет. И я бы даже пожалела парня младше меня на год, выше на полторы головы и вдвое шире, но Анна Петровна отбила всё желание. И не только мне.

Аня из девятой и Ирина из двадцатой квартиры запираются на все замки, стоит им услышать Игорёшин бас или сюсюканье его мамы. А маниакальное желание Анны Петровны зазвать нас в гости «на чай» только подстёгивает наше, общее на троих, намерение никогда с ней не встречаться.

Вернувшись к ноутбуку, я ввожу написанный на клочке номер в поисковик.

Интересно… Задумчиво коснувшись пальцем нижней губы, я встряхиваюсь и убираю руки от лица — идиотская привычка, от которой мне никак не удаётся избавиться. Номер телефона действительно принадлежит кадровой службе крупного банка и теперь просто зазывает себя набрать.

Откинувшись на спинку стула, я рассматриваю сайт в бело-зелёной гамме. Может попробовать? По сравнению с памятной «Жозефиной», я теряю разве что потраченные на проезд деньги, в лучшем же случае могу получить работу. Причём Анна Николаевна права, работу по специальности в крупной и стабильной компании. С соцпакетами, стабильной зарплатой и возможностью отстоять ущемлённые права в суде.

Если кто-то решится их ущемлять.

Снова отдёрнув пальцы от рта, я, пока не передумала, решительно набираю номер и нажимаю кнопку вызова. Собираясь выждать вежливые три-четыре гудка и отключиться, я никак не ожидаю, что трубку снимут после первого же.

— «Рейва-банк», кадровая служба, старший специалист Ирина. Здравствуйте!

— Д-добрый день, Ирина, — теряюсь я. — Меня зовут Ольга и я звоню вам по поводу вакансии.

Кто именно требуется в архив Анна Николаевна не уточняла.

— Какая именно вакансия вас интересует? — вторя моим мыслям, спрашивает невидимая Ирина.

— Вам ещё требуются специалисты в архив? — формулирую я, решив особо не заморачиваться. Вполне возможно, что, как и в большинстве банков, у них есть лишь одна вечная вакансия — оператор call-центра.

— Да, конечно, — удивляет она. — Вы можете выслать резюме по адресу, указанному на нашем официальном сайте, с пометкой «Кадровая служба», либо указать номер телефона, на который мы отправим вам сообщение с нужным адресом электронной почты.

— Я найду адрес на сайте, — киваю я, с трудом веря, что в этот раз наводка соседки срабатывает.

— Убедительная просьба в строке с желаемой вакансией указать «Главный специалист ЦАРХ».

— Хорошо.

— Тогда ждём ваше резюме и надеемся на дальнейшее сотрудничество, — не сбиваясь с вежливого тона, подытоживает Ирина. — Всего доброго, спасибо за звонок!

Она кладёт трубку раньше, чем я успеваю ответить. Отложив телефон, я нахожу на сайте банка адрес почты и копирую в строку «Кому».

На собеседование меня приглашают в центральное здание банка, находящееся в центре города и граничащее с Южным дендропарком. Задрав голову, я собираюсь посчитать этажи в начищенной до блеска стекляшке, но бросаю это бесполезное занятие. В лифте всё равно узнаю быстрее и точнее.

Две девушки на ресепшн, словно сошедшие с обложек журналов, лежащих в холле у диванов, быстро и с улыбками оформляют мне временный пропуск и вызывают Ирину из кадров.

— Здравствуйте, Ольга Александровна. — Кстати, ту самую Ирину, с которой я и говорила — она легко узнаётся по голосу. — Пойдёмте.

Она заводит меня за стойку ресепшн к четырём зеркальным лифтам.

— Собеседование будут проводить Алексей Александрович — заместитель начальника отдела безопасности и Влад Викторович — директор Управления делами и ваш возможный непосредственный начальник. — Двери лифта открываются и Ирина нажимает четвёртый этаж из четырнадцати. — Копии документов у вас с собой?

— Конечно. — Я передаю ей заранее подготовленную папку, хорошо помня, как меня саму раздражала необходимость бегать к копиру после очередных: «Ой, а я забыла!»

— Прекрасно, — сухо улыбается она и мелодичный перезвон обозначает прибытие на нужный этаж. — Вас пригласят сразу после Алины Ивановны. — Она указывает на тощую девушку у окна, увидев которую на улице, я приняла бы за подростка.

— Хорошо.

Убедившись, что я всё поняла, Ирина заходит в ближайший кабинет по левой стороне и в небольшом уютном холле остаёмся лишь мы вчетвером.

Интересная планировка. Справа и слева от нас вглубь здания уходят длинные коридоры с дверями по обеим сторонам, а холл с парой диванов, кресел и журнальными столами находится в самом центре. Подойдя к стеклянному ограждению, я смотрю вниз и вижу край стойки ресепшн и вход в банк.

— Красиво. — Рядом со мной облокачивается тёмноглазая девушка с длинными чёрными волосами. Очень длинными. — Зара.

— Ольга, — представляюсь я в ответ и замолкаю, не спеша заводить новых друзей.

— Хорошее место, — улыбается Зара, — в самом центре города.

— И метро близко. — Вряд ли я узнаю что-то полезное из этого разговора, особенно, если все мы метим на одну вакансию. Но на собеседование вызвали только первую девушку и сколько она там пробудет неизвестно. — Вы здесь впервые?

— Нет, — как-то слишком многозначительно хмыкает Зара. — И можно на «ты».

— Взаимно, — киваю я.

Меня нельзя назвать душой компании и к таким любителям поговорить между делом я отношусь с большой осторожностью, но Зара привлекает открытой улыбкой и хитрым взглядом. И это помимо типично-армянской внешности.

— Ты тоже устраиваешься в архив? — прямо спрашиваю я.

Конкурентов я не боюсь, но лучше сразу знать на что стоит рассчитывать.

— Нет, — отмахивается она. — Я собираюсь устроиться на ресепшн. Или делопроизводителем, если туда не возьмут.

Зара, как и девушки за стойкой, тоже может рассчитывать на обложку модного журнала. Даже я засматриваюсь на красивые раскосые глаза и прямой нос.

— А модельные агентства тебе уже отказали? — не сдерживаю я насмешки.

Смех у Зары тоже оказывается красивым.

— Да сдались они мне! С отличным-то дипломом по бизнес-информатике…

— А ресепшн сдался? — искренне заинтересовываюсь я разговором.

— Как бы тебе объяснить?.. — всерьёз задумывается Зара, повернувшись ко мне, но тут в коридоре слышится её имя и, улыбнувшись, она идёт к кабинету.

Надо же, Зара Армени Амбарданян! Красиво.

Я отвлеклась.

К тому моменту как я возвращаюсь из туалета в коридоре не оказывается никого. Похоже, что я пропустила вызов следующей кандидатки, так и не узнав повезло ли Заре. Мысленно пожелав ей удачи, я сажусь на диван и закидываю ногу на ногу. Собеседование длится как-то непривычно долго.

Конечно, непривычно для человека, у которого последние три недели беседы с возможным начальством ограничивались парой вопросов об опыте и навыках. И, естественно, на них не звали никаких безопасников. С другой стороны, пять лет назад устраиваясь в «Олд-Арн», я побывала в их офисе трижды перед тем, как подписать трудовой договор, поочерёдно побеседовав с кадровиком, начальником административного отдела и начальником службы безопасности.

Открывшаяся дверь заставляет меня поднять взгляд. Девушка-подросток Алина Ивановна выходит не слишком довольной и, не прощаясь, быстрым шагом идёт в сторону лифта.

— Ольга Александровна, — зовёт меня Ирина, — прошу.

Поднявшись, я отряхиваю несуществующую пылинку с брюк и иду вслед за ней.

— Присаживайтесь. — Сидящий слева коротко стриженный темноволосый мужчина в тёмно-сером костюме приветливо улыбается и указывает на стоящий перед столом стул. — Арольская Ольга Александровна?

— Да, это я. Здравствуйте.

Вылитый Стэтхэм, разве что не лысый. Тот тоже мило улыбается, а глаза всё равно остаются холодными и внимательными.

— Вы претендуете на должность… — Стэтхэм, который безопасник Алексей Александрович, на мгновение теряется, — главного специалиста Центрального архива нашего банка. Чем же вас привлекла данная вакансия?

— Мне хотелось бы работать в крупной стабильной компании и совершенствовать свои навыки. Архивоведение — моя прямая специализация, я люблю работать с документами. И, конечно, умею это делать.

— Звучит самонадеянно, Ольга Александровна, — вступает в диалог, видимо, тот самый директор управления.

Дальскому тридцать семь, но даже он, при всех своих тренировках, не выглядит настолько молодо. Уж для директора управления точно! Как выживает этот, по ощущениям едва перешагнувший двадцати-двадцатитрёхлетний порог, парень в светлой рубашке и с ироничным взглядом — большой вопрос.

— За пять лет в должности секретаря я приобрела колоссальный опыт работы с документами.

— Да, вы работали у Дальского в «Олд-Арне», — холодно улыбается тот и поднимает взгляд от моего резюме. — Причина увольнения?

— Отсутствие перспектив.

И свободного времени.

— А какие перспективы вы видите в нашем банке? — заинтересовывается Стэтхэм.

Смотря какие вы сможете мне предложить. Хотя, это не самый лучший ответ для собеседования. Да и потом, откуда во мне эта непривычная язвительность? Или на меня так действует враждебный взгляд возможного начальника?

— Организационная стуктура «Рейва-банка» гораздо многограннее, чем даже в такой крупной компании, как «Олд-Арн». — Директор управление улыбается с непонятным для меня превосходством. Пока непонятным. — И я уверена, что, благодаря своему ответственному отношению к должностным обязанностям, смогу рассчитывать на карьерный рост.

— А вам не станет скучно в архиве после динамичной работы в «Олд-Арне?

Чтоб тебя завалили такой динамичной работой! Этого Владислава Викторовича я вижу впервые в жизни, но чувствую, что ему не нравлюсь. Или он намекает на, поощряемый фильмами, интим между боссом и секретаршей? Только вспомнив ледяной взгляд Дальского, я едва не передёргиваю плечами от таких фантазий.

— Владислав Викторович…

— Влад, — скривившись, поправляет меня мой будущий начальник.

— Влад Викторович, — заметно более елейным тоном продолжаю я, — одной из причин моего увольнения из «Олд-Арна» как раз и оказалась слишком динамичная работа, не предусмотренная трудовым договором. Поэтому я с большим удовольствием перейду к гораздо более размеренным должностным обязанностям.

— Вы проработали там больше пяти лет, — не унимается Влад Викторович, ещё раз заглянув в моё досье, — и только сейчас уволились. Что изменилось?

Да дался ему этот «Олд-Арн»! Терпение под крышечкой начинает заканчиваться!

— Приоритеты, — улыбка вряд ли сглаживает мой прищур и я готовлюсь ответить ещё на двадцать вопросов в том же духе, но открывшего было рот Влада Викторовича перебивает Стэтхэм:

— Что же, думаю это мы выяснили. А что вам самой известно о нашем банке, Ольга Александровна?

— «Рейва-банк» — крупнейший универсальный банк округа, имеющий более девятисот отделений…

Несложно поинтересоваться компанией, куда собираешься устраиваться, гораздо сложнее не сбиваться на откровенно ироничный взгляд будущего начальства. Кажется, если меня возьмут на работу, сработаться нам не грозит.

— Похвально, — приятно удивляется Стэтхэм. — Ольга Александровна, возможно, у вас есть к нам какие-то вопросы?

— В чём именно будут заключаться мои обязанности? — Хочется закинуть ногу на ногу, чтобы отгородиться от странной неприязни Влада Викторовича, но я лишь сцепляю руки в замок.

— В размеренной работе с документами, — вместо Стэтхэма ехидно отвечает тот. — Мы ищем специалиста, который доведёт до ума наш Центральный архив.

— А его местонахождение?..

— В этом же здании, тремя этажами выше.

— График работы?

— Стандартный, с девяти утра до шести вечера.

— Отпуск?

— Согласно ТК РФ, первые две недели через полгода.

— Перспективы карьерного роста?

— Обширнейшие, — хмыкает Влад Викторович, — как вы и предполагали.

Только сейчас я замечаю с каким весельем за нами следит Стэтхэм, переводя взгляд с меня на своего коллегу.

— И что от меня требуется, чтобы рассчитывать на эти перспективы? — Так себе формулировка, но заискивать перед тем, кому откровенно не нравлюсь, я не собираюсь.

— Успешное выполнение своих обязанностей, хорошие результаты работы по итогам года и не меньше двух лет в текущей должности, — с намёком сообщает Влад Викторович.

Неплохие условия даже если учитывать откровенную неприязнь начальства. Хотя «не менее двух лет» также могут значить никогда. Может, у него какие-то свои счёты с «Олд-Арном», а я просто попалась под руку?

— Благодарю за пояснения, — мило улыбаюсь я. Также мило, как тогда, когда сорок минут объясняла пожарному инспектору почему Дальский не может его принять.

— Хм, Влад Викторович, у вас ещё есть вопросы к Ольге Александровне?

— Нет, мне всё понятно.

И в ответ на это его: «Всё понятно», я ощущаю себя секретаршей из порнофильма, хотя меньше всего об этом можно судить по серо-голубым широким брюкам, пудровому топу и жакету чуть темнее брюк.

— Тогда, думаю, мы можем отпустить Ольгу Александровну. Надеюсь, что это не последняя наша встреча.

— Благодарю за уделённое время. Всего доброго.

Ирина, о которой я умудряюсь забыть, выходит из кабинета вместе со мной, хотя вызывать уже некого.

— С «Владиславом» это вы зря, — качает она головой.

— Разве сокращение «Влад» происходит не от этого имени? — хмыкаю я.

— Может, и от него, но Влад Викторович ненавидит, когда его так называют. Но, вообще, вы держались молодцом! — от неожиданной похвалы я удивлённо притормаживаю, но Ирина уже проходит мимо, направившись в другую сторону от лифтов.

Что ж, после такого самое время побаловать себя мороженным.

Глава 4

Мне перезванивают через два дня, прервав раздумья на тему того не вернуться ли мне в «Олд-Арн». Естественно, не в офис к Дальскому, а в какой-нибудь филиал, как можно дальше от центрального здания.

— Ольга Александровна, это Ирина из «Рейва-банка», вы ещё заинтересованы в вакансии главного специалиста?

— Да, Ирина, я заинтересована, — обжёгшись и беззвучно выругавшись, я возвращаю только что вскипевший чайник на плиту.

— В этом случае, скажите когда вы сможете подъехать для оформления всех документов?

Уже?! Так быстро? А как же Владо-Владислав Викторович и его нездоровая неприязнь?

— Завтра утром. — Подумать только, наводка Анны Николаевны оказывается действенной!

— Тогда ждём вас в десять утра завтра. — Ирина ещё раз повторяет какие документы мне нужно взять с собой и отключается, оставляя меня задумчиво изучать потухший экран телефона.

— Ну что же, — Ирина с улыбкой складывает только что подписанные мной документы в стопку, — поздравляю вас, Ольга Александровна, с вступлением в наши ряды!

— Спасибо, — хмыкаю я, надеясь, что не зря поторопилась, устраиваясь на эту работу.

В самом деле, что может быть страшного в том, чтобы разложить по порядку бумажки в архиве?..

Чтоб тебя!

Теперь я понимаю, почему перед подписанием договора меня не повели на экскурсию. Потому что чёрта с два я подписала бы тот договор, увидев это!

— Здесь немного пыльно, — раздаётся голос Ирины из-за моей спины и я поворачиваюсь к ней, даже не пытаясь скрыть сарказм.

— Пыльно?

Пыль не главная проблема этого места. Далеко не главная… Как и грязь. И сломанная вывеска. И офисные стулья, сваленные в кучу. Даже кипы документов, через которые не пробраться — не такая уж проблема. Я видела склады и похуже.

Исполнительность Ирины — вот что не идёт ни в какое сравнение с откровенно загаженным архивом, едва ли не самым важным отделом в любом банке.

Потому что в сумке уже лежит мой экземпляр трудового договора, со всеми печатями. И с подписью генерального — я специально проверила, не поверив такой оперативности. И этот же договор обязывает меня предупреждать об увольнении минимум за две недели.

Кто там приятно удивлялся отсутствию испытательного срока? Кто радовался, что в этот раз помощь соседки оказалась в тему? Тот, кто с завтрашнего дня на четырнадцать суток связан с этим грязным и захламлённым чёртовым архивом!

— Ирина, а у вас всегда так быстро оформляют новых сотрудников?

— Нет, — улыбается она, видимо, довольная похвалой, — но Влад Викторович тесно общается с вышестоящим руководством и попросил не затягивать с приёмом. В Управлении делами итак слишком долго не было подходящего сотрудника.

Влад, который с этого момента будет только Владиславом, смог мне подгадить. Качественно так, с душой. Знать бы ещё за что такая нелюбовь, но теперь у меня полно времени, чтобы это выяснить. Не разгребать же эту помойку, в самом деле!

Под молчание Ирины я делаю шаг вперёд, искренне жалея о надетых босоножках. Мой мрачный взгляд обводит большое, в половину этажа, помещение с единственной лампочкой Ильича при входе. Хоть стеллажи на месте — их очертания узнаются где-то вдали, а в ближайшем углу угадывается свалка металлоконструкций, подозрительно напоминающих полки.

Прибью!

И в первую очередь себя. Что, ну что помешало мне на том же собеседовании спросить об условиях труда?! Я раздражённо фыркаю и делаю ещё шаг вглубь своего, скорее всего временного, пристанища. Как же, ведь «Рейва-банк» — крупнейшая финансовая организация региона, а её сотрудники честны и профессиональны. Прямо как Мавроди.

Интересно, я смогу переждать эти две недели, сидя где-нибудь здесь на стульчике?

Чёрта с два. Хотя бы потому, что для этого придётся расчистить тот самый стульчик, угол, где он будет стоять и путь до него от двери. А я себя знаю — стоит мне начать и не остановишь. Это, кстати, одна из причин, по которой я так долго проработала на Дальского, помимо идиотской надежды, что стоит ещё чуть-чуть потерпеть и всё наладится.

— Ольга Александровна, как приятно снова вас видеть. Здесь. — Крамель стоит в дверях архива, прислонившись плечом к косяку двери. Руки скрещены на груди, на губах ехидная усмешка. Где-то за ним видна светлая макушка Ирины.

Здесь это в пыли, грязи и хламе? Мне уже прямо интересно с чего он ко мне прикопался-то.

— Владислав Викторович, — с елейной улыбкой отвечаю я, наблюдая как его перекашивает. — Вот, обозреваю свои владения. — Понимая, что ничего хорошего всё равно не увижу, я выхожу из архива, заставляя Крамеля посторониться.

— И как вам перспективы? — Он отходит и Ирина скрывает от нас ужас любого архивариуса, закрывая дверь толщиной с мою ногу.

— Впечатляют.

Особенно впечатляет размер подстроенной Крамелем гадости. Потому что я стою, смотрю на симпатичного, в целом, тёмноволосого мужчину, а в уме просчитываю сколько мешков под мусор мне нужно. И кого попросить помочь с вывеской высотой в мой рост.

— Всё как вы хотели, спокойная и размеренная работа.

Это здесь-то спокойная?! Сколько времени у меня уйдёт, чтобы просто выкинуть лишний хлам? Неделя, две, месяц?..

— Просто предел мечтаний, — повторяю я его ехидную улыбку.

— Ну что же, Ольга Александровна, — подходит к нам Ирина, — жду вас завтра в девять утра для передачи ключей и печати от архива. Постоянный пропуск, скорее всего, будет готов к понедельнику, так что эти два дня вам придётся пользоваться временным.

— Не страшно.

— Тогда до завтра, — не став тратить время на долгие прощания, Ирина проходит мимо. Сразу видно специалиста, строящего вид крайне занятого.

— Всего доброго, Владислав Викторович.

— Ольга Александровна, — окликает он через несколько шагов неожиданно серьёзным голосом. И добавляет, стоит мне обернуться: — Вы уверены, что справитесь?

Неужели это действительно его заботит?

— Я — да, а вот насчёт вас не уверена, — мило улыбнувшись, я поворачиваюсь и иду в сторону лифтов.

— Оля! Ольга! — повторный крик заставляет меня остановиться.

Развернувшись и прислонив руку к глазам, я смотрю как ко мне лёгким бегом приближается Зара. Какие ноги! Интересно, что и кому надо продать за такие же? Или это короткий светлый сарафан создаёт такой эффект? Надо бы и мне пройтись по магазинам.

— Привет.

— Еле догнала, — с улыбкой выдыхает она. — Ты со второго собеседования?

— Если бы, — лицо кривится против воли. — А как ты?

— А меня приняли, — сияет Зара. — Как и хотела, к девочкам на ресепшн.

— И это с бизнес-информатикой? — хмыкаю я, вспомнив наш прошлый разговор.

— Это такая история… — хмыкнув, она качает головой. — Не для парковки.

Оглянувшись, я замечаю, что мы и правда стоим практически посередине служебной стоянки.

— Кофе? — с улыбкой предлагаю я.

— Только если с мороженным, — весело прищуривается Зара.

— Вот это… дрянь! — отзывается она после того, как я рассказываю о своём, практически мгновенном, трудоустройстве. — И с чего он к тебе привязался?

— Выясню, если раньше не подсыплю ему мышьяк в чай, — пожимаю я плечами и с удовольствием откидываюсь на спинку плетёного кресла.

— А раньше вы не встречались? — закономерный вопрос, но не то, что, задавая его, Зара опускает глаза, слишком внимательно размешивая сахар в чашке.

— Нет, — я на мгновение задумываюсь. — А вы?

— Так заметно? — хмыкает она и в её глазах появляется странное веселье. — Влад Крамель мой жених, не впечатлённый своей будущей женой. — Заре удаётся меня заинтересовать уже тем, что я не представляю мужчину, который бы не впечатлился. — Всё как в сериале. Договорной брак, знакомство на обручении и его «фу какая невеста» в чисто мужском разговоре.

— А разговор-то ты как смогла услышать? — Не удивлюсь, если для этого она, как в шпионских боевиках, кралась, притворялась и победила парочку плохишей.

— Случайно мимо проходила, — обходится без подробностей Зара, только уверяя меня в правдивости этой версии.

— И тебе так принципиально доказать насколько он не прав? — иронично качаю я головой. — Не проще отказаться от свадьбы?

— От традиционной армянской свадьбы сложно отказаться, особенно, когда сошлись две «хорошие партии», — признаётся Зара, скривившись. — Да и видеть бессильное бешенство в его глазах гораздо интереснее, чем скуку. Вот и пусть бесится.

— Настолько понравился? — Она вскидывается в ответ на вопрос.

— Ничего подобного, просто я… — С каждым словом мой взгляд становится всё более насмешливым и Зара обрывает сама себя, раздражённо тряхнув волосами. — Хорошо! Да, понравился и я имею на это полное право!

— Само собой, — веселюсь я, — как и на месть зажравшемуся женишку. — Я не даю ей перебить. — Серьёзно, Зар, у него вообще глаз нет?

— То есть ты мне поможешь?

— Поддержу точно, — я поднимаю ладони, вспомнив Крамельское: «Всё, как вы хотели». — Особенно, если ты объяснишь зачем тебе я?

— Собиралась попросить собрать на него компромат, — тяжёло вздыхает она, — но передумала.

— И правильно, — я делаю ещё глоток. — Потому что на этом наше общение и закончилось бы. Да и сомневаюсь, что это поможет, твой Крамель не тот человек, который допускает промахи такого уровня.

— Предлагаешь обойтись чисто женскими методами? — веселеет Зара.

— Мне кажется, ему хватит и этого, но, если у тебя возникнет идея поинтереснее и поразрушительнее, то я всегда за. Сегодняшнее твоему жениху я вряд ли забуду.

— Не называй его так, — недовольно кривится она. — После его откровений в кругу приятелей мне уже не хочется зваться его невестой.

— Пусть лучше Крамель боится быть твоим женихом, — весело хмыкаю я.

— Звучит как тост.

— Значит, им и будет, — я поднимаю бокал и мы чокаемся, смеясь под любопытный взгляд официантки.

Глава 5

На следующее утро я просыпаюсь сама, довольная и отдохнувшая, вот только время…

Я должна была встать полчаса назад!

Макияж — два взмаха тушью. Одежда — первая, что попадается под руку. Кофе — … Да какой, к чёрту, кофе! Я опаздываю, вылетая из подъезда через десять минут и понимая, что соберу все пробки. Как мог не прозвонить будильник, не подводивший до этого ни разу?!

— Оль, всё нормально? — Ещё и Игорёша, некстати вышедший сразу вслед за мной.

— На работу опаздываю, — цежу я, злясь на такси, которое никак не могло найти мне машину.

Дальский… тьфу ты, Крамель меня изведёт!

— Так может подвезти? — Я даже о такси забываю, смотря на Игорёшу и хлопая глазами. Сегодня он выглядит по-другому, но в чём именно разница контуженному будущим опозданием мозгу не понять.

— А ты можешь? — всё ещё не верю я, но уже сбрасываю поиск такси.

— Идём, — вместо ответа он жестом предлагает следовать за ним и я послушно заворачиваю за угол.

Чтобы остановиться, уперевшись в стену собственных ошибочных представлений.

— Оль, ты же опаздываешь, — напоминает Игорь, которого я в жизни больше не назову Игорёшей.

Потому что он расцепляет замок какого-то хитрого крепления и перекидывает ногу через настоящего хромированного монстра. Только сейчас до меня доходит, что вместо обычных несуразных шорт и растянутой футболки на нём джинсы и кожаная куртка поверх облегающей светлой поло. Это вообще что такое?! Где привычный, подчиняющийся маме, тюфяк?

— Оля, время! — И это говорит мне он! — Надевай шлем и садись.

Боже, храни мою интуицию и нежелание надевать сегодня юбку!

— Игорь, я… Я ещё никогда… — теряюсь я, подходя к мотоциклу.

— Совсем никогда? — заинтригованным шёпотом интересуется он с идиотским выражением в глазах.

— Дурак! — со смехом я толкаю его в бок и выполняю выданные инструкции.

Что-что, а это я делать умею! И надеюсь, что спасусь этим от архива, который и вспомнить страшно. В конце концов, всё, что мне нужно — это составить план и поэтапно ему следовать.

— Ты сильно торопишься?

— До безумия, — из-за шлема приглушённо отзываюсь я, устраивая сумку перед собой.

— Тогда держись, — весело хмыкает Игорь.

Последним безопасным звуком оказывается стук защитного экрана о его шлем.

Рёв мотора, рывок и мой визг перекрывает долгий гудок того, кого подрезал Игорь, вылетая из двора. Зажмурив глаза, я обхватываю внезапного байкера руками и прислоняюсь лбом к широкой спине. Ну его такие приключения! Даже ничего не видя я всем телом чувствую Игорёшины повороты, резкие остановки и отбрасывающие назад разгоны.

И практически не верю своему счастью, когда Игорь заглушает железного монстра.

— Оль, ты как? Жива?

— Не знаю, — с трудом расцепляя руки, отзываюсь я.

Шлем с меня снимает Игорь. Он же помогает слезть с мотоцикла и поддерживает, пока я фокусирую зрение.

— Время?

— Добрались за десять минут, — довольно хмыкает он.

А по моим ощущениям — вечность.

— Спасибо, — всё же спохватываюсь я, глядя на Игоря другими глазами. — Ты не представляешь как меня выручил!

— Обращайся, если что. — Пожав могучими плечами, он садится обратно и с рёвом врывается в поток испуганно шарахнувшихся машин.

А у меня почти не остаётся времени, поэтому я выбрасываю из головы всё, кроме архива и Крамеля, и захожу в стеклянные двери.

— Ну вот, — забирая ещё две подписанные мной бумажки, довольно откликается Ирина, — принимайте ключи.

Эти самые ключи, в количестве двух штук, лежат передо мной на столе и не желают даваться в руки. Стоит мне вспомнить вчерашний бедлам и начинает сводить зубы от желания отправить всех и разом. К Дальскому. У того даже архив в идеальном состоянии, в двух экземплярах — электронном и бумажном.

— Спасибо, — тяжёло вздыхаю я, поднимая связку на уровень глаз.

— Вы справитесь, Ольга Александровна. В отличие от предыдущих, вы выглядите специалистом своего дела.

— Предыдущих? — почти не удивляюсь я.

— Вы четвёртая, — подтверждает Ирина мои подозрения.

То есть где-то в архиве уже должен быть свободный расчищенный угол.

Другого объяснения, почему трое моих предшественников не сделали ничего, нет. Убила бы!

Хотя нет, это слишком просто. Особенно, когда снова стоишь в дверях и смотришь на… это. Неужели к Крамелю никто не обращался с поиском документов? Или обходились без этого?

Мои шаги эхом отдаются в огромном помещении. И с чего начать? Обведя взглядом полумрак архива, я нехорошо усмехаюсь.

С Крамеля.

— Владислав Викторович, можно? — дважды стукнув по двери, я вхожу в его кабинет.

Симпатичненько. Светлый пол, светлые стены, тёмная мебель и модульные стеклянные картины. И Крамель, сидящий за столом и смотрящий на меня с прищуром.

— Ольга Александровна. — Он сцепляет руки в замок. — Уже наработались? Или пришли писать по собственному?

— Что вы, Владислав Викторович! — Память у меня хорошая, да. И то, что Влад это всё-таки Владислав, я загуглила ещё вчера. — Я специалист высокого класса и не в моих привычках сдаваться.

— И чего же вы тогда хотите от меня? — поднимает бровь Крамель.

— Видите ли, — я с улыбкой подхожу ближе. Присела бы и на стол, но для этого точно рано. — Как знающий человек, я не могу не предупредить, что в помещении архива нарушен световой и температурный режим, а это критично сказывается на состоянии документов.

— Хорошо, подойдите в 712 кабинет, спросите Валерию Ивановну и составьте заявку на электрика. Я подпишу.

На такую удачу я не рассчитываю и ещё пару мгновений жду продолжения, но его нет.

— Что-то ещё, Ольга Александровна? — спокойно интересуется Крамель, наталкивая меня на мысль, что за ночь его подменили.

— Пока нет. — Ощущение подвоха никуда не исчезает, но выбора нет и мне приходится направиться к выходу.

— Надумаете — обращайтесь. — Обернувшись, я застаю на его лице вежливую улыбку вместо ожидаемо-ехидной. — Ведь теперь мы одна команда, согласны?

— Более чем.

На две недели уж точно.

Валерия Ивановна, девица с огромными голубыми глазами, смотрит на меня взглядом испуганной лани. За каких-то пару минут она успела не поверить распоряжению начальства, сбегать уточнить всё у Крамеля и извиниться за недоверие. Из рабочих обязанностей ей оставалось разве что сидеть и нервничать, потому что сама Валерия Ивановна работала здесь дольше меня на неделю, находясь как раз на испытательном сроке, которым мою, выдающуюся профессионализмом, персону обделили.

— Ну, давайте пробовать? — Обращённый на меня взгляд, полный надежды, не радует.

Я пробовать точно не могу, мне даже учётную запись ещё не сделали. И сделают нескоро, если тут все такие же инициативные как она.

— Давайте, — несмотря на всё вздыхаю я и… делаю всё за неё.

Это оказывается проще, чем дёргать сидящих рядом людей, не ответивших даже на моё приветствие. Может, они брюнеткофобы и моё присутствие их пугает? И проще, чем бегать туда-сюда к Крамелю, как собиралась сделать Валерия Ивановна. Это только со мной он такой язва? Если даже испуганная голубоглазая лань не ленится уточнять у него каждый клик мыши.

Электрик приходит через два часа и сразу же спотыкается о стоящее у двери ведро с мусором. Это не я, это моя нежная психика не выдержала беспредела и всё-таки заставила выбросить хотя бы прошлогодние рекламные листовки, которые и провоцируют высокого крепкого мужчину на цветастое, но далеко не оригинальное выражение.

Папа у меня тоже часто запинается.

— Хоть бы свет включили! — ворчит он, перешагивая через стопки документов.

Бумаги, конечно, жалко, но толку от моей жалости — ноль. Интересно, какой идиот додумался сгружать всё это добро кучами у двери? Так сложно было отнести связки хотя бы к стене?

— Вот установите, сразу и включу, — ласково отзываюсь я.

— Так устанавливали же, — электрик, наконец, добирается до меня и, задумчиво почёсывая затылок, пытается разглядеть на потолке лампы. — Я сам и ставил, правда, лет семь назад, когда только здание купили. Саша.

— Оля. — Полезные знакомства лишними не бывают. — Так включите их, — я радушно обвожу потолок, заставляя его нахмуриться.

— Включи-ить, — тянет он, со вздохом оглядывая полутёмные стены, обдавая меня смесью ароматов табака и горелых проводов. — Включить это можно.

Саша отходит к одной стене и шарит по ней руками, задумчиво хмыкает и идёт к противоположной, но и там не добивается успеха.

— Включить, да? — снова чешет он затылок.

— Именно, — отзываюсь я, скрестив руки на груди и с интересом наблюдая за его поисками.

— Ну, я пока включаю, вы там займитесь… чем-нибудь.

— Прекрасная идея, — иронично отзываюсь я и собираюсь заняться поисками Зары и кофе, но далеко уйти не получается. — Александр, а вы что ищете? — с намёком спрашиваю я, только выйдя из архива.

— Свет вам включаю, — уже раздражённо откликается он, — сами же просили!

— Не этот случайно? — Резко вспыхнувший свет заставляет электрика сдавленно выругаться.

— И чего вызывали, если сами знали где тут и что, — ворчит он, выходя в коридор. — Можно подумать, у меня других дел нет!

— Конечно же есть, — с милой улыбкой я указываю ему на щит с автоматами, — например, повесить сюда замок.

— На кой ляд? — кривится электрик, оказавшийся усталым мужчиной пятидесяти с небольшим лет. — Кому он тут нужен?

— Мне нужен, — не собираюсь сдаваться я, — и тем, кто придёт меня проверять.

— Да кому нужен этот… — начинает он.

— Простите. — Сбоку от нас возникает хрупкое воздушное нечто в белой блузке и чёрной юбке с фирменным бейджем на груди. — А где мне найти архив?

— Вот девушке нужен! — Временно утратив интерес к электрику, я переключаю его на коллегу. Что это за банк такой, если сотрудницы в нём похожи на сказочных фей? Или это один из критериев отбора? — Вы его уже нашли.

— Ольга Александровна? — смелеет она.

— Слушаю.

— Ольга Александровна, нам нужен расходный ордер от двадцать первого января этого года на имя…

— Александр! — рычу я, краем глаза уловив бегство электрика. — Я надеюсь, вы за замком? Или для этого нужна отдельная заявка?

— Конечно, за замком! — праведно возмущается он. — Сейчас схожу и вернусь.

— На имя Долдина Егора Ивановича, — тем временем продолжает фея.

— Подождите. — Я бросаю взгляд на бейдж, надо же — тёзки! — Ольга, архив ещё не функционирует и вряд ли начнёт в ближайшие полгода.

— Нам поступила претензия и мы обязаны на неё ответить, — она решительно смотрит на меня.

— Но как-то же вы справлялись раньше! — развожу я руками.

Мне только приборки и сортировки на пару месяцев! Да и как она вообще обо мне узнала?

— Конечно, справлялись, но сегодня вышел из строя электронный архив и неизвестно когда его приведут в порядок.

— Думаете, я справлюсь с этим быстрее? — Мой шаг в сторону открывает Ольге всю прелесть свалки из документов. Важных и нужных, ага.

— Как же тогда… — теряется она.

— А откуда вы обо мне узнали? — нехороший прищур она не замечает, расстроенная своими проблемами.

— Из рассылки, — машинально отвечает Ольга, — общебанковской. А к вам меня направил Влад Викторович.

Рассылка, значит! Крамель направил.

Взбешённая, я делаю первый шаг по коридору, но вовремя вспоминаю про открытую дверь архива и несчастную фею. Глубокий вдох. Выдох.

— Ольга, поверьте, вам гораздо проще дождаться починки вашей базы.

— А если…

— Вот там и будем думать.

Раздражённо клацают автоматы, яростно проворачивается ключ в замке, но ни то, ни другое не тушит холодной ярости. Одна команда, значит?! Это так в этой команде работают? Гадят и подставляют исподтишка?

Позвякивая ключами, я лечу по коридору в направлении позолоченной таблички «Крамель В. В. Директор Управления делами». Вот сейчас я выскажу ему всё, что думаю о его идиотской неприязни, грязном архиве и отношении к подчинённым! И если после этого меня уволят, то и чёрт с ним! Пусть тогда сами разбираются со своей свалкой!

— Владислав Викторович! — рычу я, открывая дверь разве что не пинком. Из недоуменного его взгляд быстро становится ироничным. — Как я должна это понимать?! Архива фактически нет, а вы посылаете ко мне людей! И если вам наплевать на состояние документов, то хотя бы технику поставьте! Или копии я вам пальцем должна снимать? А может мне дарить оригиналы каждому встречному-поперечному?

— Ольга Александровна, — хмыкает он, — успокойтесь.

— Успокоиться? — плюнув на субординацию, я подхожу и опираюсь ладонями о его стол, звякнув ключами. Наклоняюсь так, что между нами не остаётся пространства для примирения. — Мне глубоко… безразлична ваша неприязнь. Мне даже не важны её причины! Но если мы работаем вместе, то работаем, а не занимаемся… Не тратим время на то, чтобы строить друг другу препоны. — Взгляд Крамеля прямо говорит о сомнении в том, что я могу ему навредить. Плевать, я пришла сюда работать и делать это качественно. Выпрямившись, я отдёргиваю пиджак. — В противном случае увольняйте. Однодневную запись в трудовой я как-нибудь переживу, зато идиотизм в работе — вряд ли.

Перебор. Стоило всё-таки подождать перед тем, как выяснять отношения, но чего уж теперь. Отступив от Крамельского стола ещё на шаг, я почти успокаиваюсь. Жаль, конечно, ведь вчера до позднего вечера я то так, то эдак прикидывала как быстрее привести в порядок документы. Как упростить поиск и организовать самое эффективное хранение.

Опять же, как придумала, так и забуду. Особенно, если сбой электронной базы — его рук дело.

— Что вас опять не устраивает, Ольга Александровна? — сцепляет руки в замок Крамель. — Вы хотели электрика — вам нашли специалиста, но не прошло и половины дня, а вы снова с претензиями.

— Вы направили ко мне девушку с заявкой на расходный ордер. Направили, зная, что в таком хламе найти его невозможно!

— Я всего лишь посоветовал обратиться к вам, — невозмутимо пожимает плечами Крамель.

— Сделать общую рассылку тоже вы посоветовали?

— Этим занимается Валерия Ивановна, по вопросам общего оповещения можете уточнить у неё.

Я с трудом сдерживаюсь от того, чтобы скривиться. Предъявлять что-то Валерии Ивановне? Да она в обморок рухнет после первого же недовольного слова!

— Хор-рошо, Владислав Викторович, — раздражённо выдыхаю я. Обидно, что на это обращение Крамель больше не реагирует. — Впредь я убедительно прошу никого ко мне не отправлять, потому что ваш архив не подготовлен к работе.

— Так возвращайтесь, Ольга Александровна. — С первым звуком этого голоса у меня перехватывает дыхание, а все претензии к Крамелю в панике убегают в дальний угол сознания. — Техники на вашем прежнем месте хватает, да и идиотизма явно недостаёт.

Нет, нет и ещё раз нет! Это не может быть он!

Глава 6

Руки мелко подрагивают и я злюсь на себя. Да какого чёрта?! С чего вдруг у меня появился страх перед Дальским?

— Александр Германович, — я поворачиваюсь очень медленно, надеясь, что привиделось, но нет. — Доброго дня.

— И вам, Ольга Александровна, — насмешливо рассматривает меня Дальский. — Так что, возвращаетесь? С Владом… Викторовичем я договорюсь.

Короткий взгляд на Крамеля показывает, что от такого самоуправства тот тоже не в восторге, но молчит, с прищуром изучая… друга? Приятеля? Партнёра? Не разберёшь.

— Спасибо, но, — голос сел и я откашливаюсь, — но я не могу.

— Что вам мешает? — Сидящий в кресле Дальский подаётся ближе.

Я видела его в костюме, в рубашке и брюках, в джемпере и брюках, но так… Александр Германович сидит в кресле, поставив локти на колени, сцепив руки в замок и внимательно меня рассматривает. Слишком внимательно. Настолько, что мне с трудом удаётся удержаться от того, чтобы поправить пиджак и отряхнуть брюки. А ещё очень хочется вытянуть руки по швам и виновато опустить глаза.

Хотя стоп.

С какого это?! Уже почти месяц, как я не имею отношения к «Олд-Арну» и его сотрудникам. Даже если они — генеральный директор. Неожиданно привлекательный директор в джинсах, кроссовках и светлой поло.

— Подписанный трудовой договор, — незаметно выдохнув, я улыбаюсь ему вежливой улыбкой.

— С испытательным сроком, — констатирует Дальский и встаёт.

Можно я отойду? Потому что он как-то слишком близко, да ещё и дурацкие джинсы сводят на нет эти полтора шага между нами. И, конечно, никаких очков. Откуда он вообще тут взялся такой неофициальный?

Ах, да! Пятница. Обед. Тренажёрный зал и теннис.

— Ольга Александровна — специалист высокого класса, — саркастично цитирует меня же Крамель, — несерьёзно было бы назначить ей испытательный срок.

Не вовремя я зашла, очень не вовремя. Помимо моих сложных отношений с обоими начальниками, настоящим и бывшим, между ними тоже не всё идеально и это чувствовалось. Напряжённее обычного атмосфера в кабинете. Превосходящий взгляд Дальского. Какой-то задиристый ответный вид Крамеля.

— Владислав Викторович, я зайду позже, — отступаю я.

— А как же архив? — хмыкает Крамель.

— Я надеюсь, что мы решим все вопросы когда вы не будете заняты.

Только закрыв за собой дверь, мне удаётся выдохнуть. Пусть думают, что это побег. Какая разница, если я всё ещё ощущаю внимательный взгляд Дальского и это нервирует до такой степени, что я спускаюсь на первый этаж, собираясь всё-таки найти Зару. Тем более, что подходит время обеда.

— Привет, ты чего такая? — удивляется она, стоит мне приблизиться.

— Идём пить кофе? — вместо ответа со вздохом предлагаю я.

Зара обменивается взглядами с напарницей.

— Пять минут. Устроит?

— Я поднимусь за телефоном и к тебе, — благодарно улыбаюсь я и иду к лифтам.

Мне нужно отвлечься и прогулка с Зарой подходит для этого как нельзя лучше.

Вот только где я оставила ключи?..

— Не это ищете, Ольга Александровна? — Дальский стоит в трёх метрах от меня с закинутой на плечо спортивной сумкой и держит на ладони знакомую связку. — На должности секретаря вы не были так забывчивы.

— Я ещё не привыкла к новым обязанностям.

Кто бы объяснил с чего вдруг меня начало парализовать при взгляде на бывшее начальство.

— Удивительно, что вы это признаёте. — Дальский подходит ближе. — За всё время работы в «Олд-Арне» вы ни разу не согласились на поражение.

А что, можно было?!

— Я не замечала.

Здесь темнее, чем в остальной части коридора и это подводит сознательность, придавая силы воображению. Не знаю в чём причина — в одежде Александра Германовича, в абсурдности ситуации или в его лице, на котором сегодня никакого равнодушия, но я никак не могла взять себя в руки. Взять и перестать смотреть на белоснежные кроссовки, загорелые руки и… нет, как раз в глаза не смотреть оказывается очень легко.

— Зато я… заметил. Возвращайся, — Дальский подходит ещё ближе. Исключительно, чтобы вернуть мне ключи. — На тех же условиях, которые я озвучил в последний раз.

Полторы зарплаты, премия и увеличенный отпуск. Помню.

— Я не могу, Александр Германович. — Забирая ключи, я случайно царапаю ногтями его ладонь. — Трудовой договор обязывает предупреждать об увольнении, а за две недели я сделаю слишком много того, чего не захочу бросать.

Под его взглядом я открываю дверь архива, чтобы забрать сумку и телефон.

— Не захочешь бросать это? — Дальский подходит ближе, рассматривая всю прелесть заваленного помещения.

— Вы же сами сказали, что я не признаю поражений, — пожимая плечами я надеюсь, что незаметно как я напряжена. Не хочу я с ним общаться. И слушать о возвращении тоже не хочу.

— Ольга, — он удерживает за локоть, стоит мне закрыть дверь, — Александровна. Подумай, что тебе важнее — знакомая и стабильная работа или это захламлённое шапито. С Крамелем у вас тоже не всё прекрасно, а он не даст тебе спокойно работать.

— Может быть, — высвободив локоть, я отхожу от Дальского. Мне надоела эта внутренняя вибрация от его присутствия. — Но здесь я смогу договориться с Владиславом Викторовичем, рано или поздно, и решу вопрос с архивом, а с вами… — Я впервые смотрю прямо на него и сокрушённо качаю головой. — С вами ведь невозможно работать, Александр Германович. И я не буду.

Развернувшись, я иду к лестнице, оставляя спортивного Дальского за своей спиной. В прошлом.

— Оль, ты как? Что ещё произошло у вас с Владом? — тормозит меня Зара у выхода из банка, когда я едва не пролетаю мимо.

— Нормально, — выдыхаю я и расслабляюсь. — Крамель не причём, тут другое.

— Другое, как у меня? — мне требуется мгновение, чтобы соотнести хитрую улыбку и смысл вопроса.

— Боже упаси! — смеюсь я в ответ на её смех. — Мне только сериальных страстей не хватает для полного счастья!

— Почему бы и нет. — Зара берёт курс на то кафе, где мы сидели в прошлый раз. — Самое то, чтобы отвлечься.

— То-то я смотрю как здорово ты отвлекаешься, — хмыкаю я, надевая солнцезащитные очки.

— Подожди-подожди, — она останавливает меня за руку и выглядывает куда-то мне за спину. — Вот с таким бы я отвлеклась! Смотри кому я сегодня оформляла пропуск, чем-то напоминает Влада, но гора-аздо опаснее, — восторгается Зара и я разворачиваюсь, чтобы успеть увидеть, как Дальский садится за руль своего Мерседеса.

— Зара! — с обречённым смехом я подхватываю её под локоть и утаскиваю с парковки.

— А всё-таки что ты собираешься делать со своим Крамелем? — уже на обратном пути спрашиваю я.

— Для начала хорошо работать и не обращать на него внимания.

— Плохо похоже на план Великой мести, — с улыбкой качаю я головой.

— Я над этим работаю, — смеётся Зара, но быстро становится серьёзной. — Хотя после нашего вчерашнего разговора вся эта затея стала отдавать детской глупостью.

— Глупость — это нежелание Крамеля на тебе жениться, — хмыкаю я, — и мы ему это докажем. Вот только ресепшн тебе в этом не поможет… — Внезапно придуманный план Заре определённо нравится.

— Не боишься, что после этого от твоего архива и клочка не останется?

— Нашла чем пугать! — отмахиваюсь я. — Зато нервы сэкономлю. Если повезёт.

— Вообще, это должно быть интересно, — задумчиво улыбается она и подмигивает. — Тебе удалось меня удивить.

— Мне удалось удивить саму себя, а это гораздо сложнее, — предвкушающе улыбаюсь я.

— Владислав Викторович, можно? — Одной этой фразой мне удаётся заставить его с подозрением нахмуриться. И это в первый же рабочий день — расту в собственных глазах!

— Ольга Александровна, — констатирует Крамель, откидываясь на спинку стула. — Решили вернуться в «Олд-Арн»?

Что же ему так хочется меня сплавить? Делая шаг внутрь, я не могу удержаться и бросаю быстрый взгляд на памятное кресло. Умом я понимаю, что Дальский давно ушёл, но в этом случае предпочту проверить дважды.

— Меня там никто не ждёт, — улыбаюсь я.

— Я бы поспорил, — хмыкает Крамель, — но лучше послушаю что вы мне скажете в этот раз.

— Владислав Викторович, признайтесь, вы меня обманули, — всё с той же мягкой улыбкой я сажусь в кресло перед ним. — Вы целенаправленно умолчали о состоянии архива и намеренно ускорили подписание трудового договора.

— Ольга Александровна, признайтесь, вам просто не хватает квалификации, чтобы справиться, но сказать об этом вы не можете. Поэтому я и вижу вас в своём кабинете уже третий раз за сегодня.

Клянусь, он замечает и на мгновение сжатые кулаки, и изменившееся выражение моих глаз. Это мне-то не хватает квалификации?! Может у кого-то другого не хватает навыков, чтобы разобраться в собственном управлении? В силу возраста.

Увы, я здесь не за тем, чтобы ругаться.

— Что вы, Владислав Викторович! — подаюсь я вперёд. — Мне всего лишь хочется выполнять свои обязанности качественно, собственно, поэтому я снова у вас.

— И кто на этот раз вам нужен? — ехидно интересуется Крамель.

— Так получилось, что Ирина Елагина, из Управления персоналом, упомянула, что в архив требуется не только главный, но и старший специалист, — я выдерживаю паузу, но и Крамель не прост — продолжает сидеть и смотреть на меня ироничным взглядом. — И у меня есть отличная кандидатура на эту должность.

— Снова из «Олд-Арна»? — он саркастически приподнимает бровь, а я понимаю, что название из шести букв испортило мне отношения с начальством.

Что странно, учитывая насколько комфортно чувствовал себя в этом кабинете Дальский.

— Из «Рейва-банка», — ещё лучезарнее прежнего улыбаюсь я. — Это вас устроит больше?

— Кто? — задумчиво стучит по столешнице Крамель.

— Я бы не хотела говорить сейчас имя, — притворно осекаюсь я. — Девушка давно работает в банке и, если вы откажете, не хочет портить отношения с начальством из-за несостоявшегося ухода.

А что, для кого-то и пара часов уже долго.

— Вы что-то затеваете, Ольга Александровна, — прищуривается Крамель, — и я не уверен, что мне это нравится. Как и то, что в первый же день работы вы пропихиваете ко мне в управление своего протеже.

— Давайте говорить откровенно, — милая улыбка трансформируется в оскал и Крамель, впервые за время беседы, довольно улыбается. Наивный. — У вас нет архива. То, что вы предлагали мне довести до ума — заваленный хламом склад, в котором от архива только название и куча бумажек. И я вправе требовать компенсации! — Я выпрямляюсь в кресле и закидываю ногу на ногу. — В конце концов, вакансия открыта для всех желающих, но мне не хочется терять время. Драгоценное для вас время, — с нажимом повторяю я, — за которое вдвоём мы смогли бы сделать очень многое.

— Меня поражает ваша наглость! — разводит руками Крамель. — Ваш первый рабочий день ещё не окончен, а я уже устал. — Он не договаривает «от вас», но это и так понятно. — Что мне мешает просто вас уволить?

— То же, что мешает мне уволиться — трудовой договор.

Кажется, только сейчас Крамель осознаёт насколько поспешил и кривится. А что, он тоже не Бентли с подарочным бантом, но я же терплю.

— Владислав Викторович, поймите, — вздохнув, я становлюсь серьёзной, — вам фантастически везло все эти годы. Вас не донимали проверки, не требовали оригиналы документов для суда, а электронная база работала как надо, но семь лет это очень долгий срок. Ведь именно столько никто не занимался архивом?

Можно настоять на ответе, но его я вижу и так — в нахмуренных бровях Крамеля, поэтому и продолжаю, понимая, что сделала главное. Заставила его задуматься.

— Одна я буду разгребаться около полугода, вдвоём — в три раза быстрее. Это выгодно мне и это выгодно вам, тем более, что у меня есть подходящая для этого кандидатура.

Зара — умная девушка, быстро разберётся что к чему, особенно, под моим чутким руководством.

Крамель долго думает, смотря куда-то сквозь меня, потом переводит взгляд и я готова праздновать победу, вот только… Он усмехается и порядок в архиве к концу лета разлетается в моём воображении острыми осколками. Как он дослужился до директора управления, если не может абстрагироваться от своей неприязни? Кто вообще поставил на такую должность настолько эмоционального человека?!

Да, у этой выходки не те причины и не совсем те цели, которые я ему озвучила, но смысл-то от этого не меняется!

— Я готов вам уступить, — удивляет меня Крамель, — но только в том случае, если вы примите мои условия.

— И какие же? — Могу поставить всю свою будущую зарплату на то, что не услышу сейчас ничего приятного, но ради Зары и, что удивительно, будущего архива, я всё же рискну.

— Я подтвержу перевод вашего кандидата, если вы, Ольга Александровна, со мной поспорите.

— Я сделаю что?

— Поспорите, — довольно усмехается Крамель, одним этим подтверждая, что результатом моего проигрыша станет моё же увольнение. Можно подумать, у него хватит фантазии на что-то другое. — Всё просто — я ставлю условие, вы обязываетесь его выполнить, остальное зависит исключительно от уровня вашего профессионализма.

— И чем рискую я?

— Вы же уже догадались, — как будто искренне пеняет мне Крамель.

— Хорошо, тогда что заставит меня согласиться?

Почему мне так не везёт? Я же самую малость — нормального начальника, а тут это…

— Я повышу вам зарплату до максимально-допустимой и… — я жду продолжения, в то время как Крамель криво усмехается, — перестану относится к вам, как к врагу народа.

— Я как-нибудь переживу вашу неприязнь, — усмехаюсь я в ответ и иду к выходу.

Жаль, что план не сработал, хороший был план, но ещё и не вечер. Своего времени жаль ещё больше, но как-нибудь справлюсь, тем более, что мне его оплатят. Восстановление архива откладывается на неопределённый срок, но греет мысль о том, что стоит на пороге возникнуть какой-нибудь комиссии, как Крамель сам пойдёт ко мне в помощники. Никуда не денется.

— Хорошо, вы будете повышены до начальника, — недовольный голос Крамеля останавливает меня за шаг до двери. — Архив числится в банке на правах отдела, а каждому отделу нужен руководитель. — Я оборачиваюсь и наблюдаю, как Крамель встаёт и подходит ко мне. — И вы им станете.

— Если я проиграю, вы не тронете того, кого примете в архив. — Это условие входит в разряд обязательных. — И вопрос с зарплатой…

— Соответственно должности, — кривится он.

— А ваше неадекватное ко мне отношение тоже в этом случае прогрессирует, как зарплата? — насмешливо интересуюсь я.

— Если выиграете, обещаю, что вы об этом не узнаете. Даже если так и будет.

Только сейчас я замечаю, что Крамель без пиджака и выглядит чуть ли не выпускником. Всё забываю спросить у Зары сколько ему на самом деле лет.

— И что я должна сделать? — уже заинтересованно отзываюсь я, впечатлённая количеством обещанных наград.

— Разгрести архив за месяц.

Глава 7

— Что вы имеете в виду?

То чувство, когда послать очень хочется, но не можется. Слишком много всего произошло за такой короткий рабочий день и отказаться теперь?..

— Я имею в виду, — начинает Крамель, возвращаясь за свой стол, — что комиссии, которая приедет через месяц, должно быть не к чему придраться.

— Это шутка? — я тоже возвращаюсь, но всего на два шага.

— Это гипотетическая комиссия, которая может стать реальной. И если вы справитесь, это будет лучше подарка на Новый год.

— А если нет…

— То уровень нашего взаимонепонимания достигнет критической отметки, — честно признаётся Крамель. — Так что этот спор вам только на руку.

Как же! А ещё на ногу и на голову.

— То есть вы даёте мне тридцать дней на выброс мусора, сбор стеллажей, установку техники, сортировку, упаковку и организацию хранения? Ах, да, ещё на составление алгоритмов выдачи и использования документов и просвещение всех непросвещённых. Вы серьёзно думаете, что я соглашусь?

— Уверен в этом.

— Только не говори, что ты согласилась? — спрашивает меня Зара, как только я всё ей рассказываю. — Это же ни в какие рамки!

— Зато ты можешь спокойно переводиться в архив, — пожимаю я плечами. — Даже если Крамель вчитается в заявление о переводе, сделать ничего не сможет, а ты получишь практически беспрепятственный к нему доступ.

— Я-то получу, — хмурится Зара, — а вот тебя он вполне может уволить. Даже я понимаю, что месяц — это мало!

— Это не мало, — качаю я головой, — это ничто, но я выиграю. Хотя бы ради того, чтобы увидеть лицо Крамеля в тот момент, когда он появится в моём архиве. Тем более, что с поражениями у меня и правда плохо, всё, как говорил Дальский.

— Дальский?

— Это тот, который как Крамель, но опаснее, — фыркаю я, вспомнив её восторг. Было бы отчего.

— Ты его знаешь? — округляет глаза Зара и подаётся ближе. — И молчала!

— А что бы изменилось? — улыбаюсь я, облокачиваясь на стойку ресепшн.

До конца рабочего дня остаётся полчаса и у меня нет никакого желания подниматься на седьмой этаж. Потому что в понедельник начнутся девять кругов ада, первый из которых называется «Достань Александра». Этот электрический недоспециалист напрочь проигнорировал дальние лампы, а я не потрудилась его проверить. Половина пойдёт под замену, ещё у трёх расколот рассеиватель и мне остаётся надеяться, что хотя бы часть ламп электрик починит сразу.

— Может, я бы попросила тебя нас познакомить, — лукаво улыбается Зара.

— Тебе Крамеля мало?

Вот ещё, знакомить кого-то с Дальским! Много чести для него.

— За глаза. — Зара оборачивается и эти самые глаза разительно меняются, делая резче черты её лица. — Посмотри на него, как можно быть такой бесчувственной скотиной?

В тот миг, когда я перевожу взгляд на идущего к дверям Крамеля, он останавливается и резко меняет направление. К нам.

— Ольга Александровна, мы не оговорили сроки нашего пари, — сообщает он, приблизившись и напрочь игнорируя закипающую невесту.

— Разве? — И пусть Зара не в состоянии сейчас оценивать ситуацию, но мне хорошо видны отсветы удовлетворения в его глазах. Ему доставляет удовольствие её бесить. — Тогда пусть, как все начинания, оно стартует в понедельник.

— Как скажете, Ольга Александровна, — Крамель смотрит на меня с ироничным сомнением. — Вы же понимаете, что восемнадцатого июля я сам приду в ваш архив?

— Буду ждать, — вежливо скалюсь я в ответ. — И вы же не забыли про ещё одного вашего будущего сотрудника?

— Я подписал перевод, — не обманывает мои ожидания Крамель. — И в этот раз обманули меня уже вы, — он, наконец, переводит на Зару нечитаемый взгляд, — указанную кандидатуру нельзя назвать квалифицированной.

— А об этом судить мне, — хмурюсь я, наблюдая за их игрой в гляделки. — Тем более, я должна получить хоть какое-то удовлетворение от спора, в котором вы в любом случае остаётесь в выигрыше.

— Я не назову выигрышем ваше присутствие на совещаниях, — прекратив сверлить взглядом Зару, Крамель смотрит на меня.

— То есть вы ставите на мою победу? — весело усмехаюсь я.

— Работайте, Ольга Александровна, — качает он головой, — попробуйте убедить меня в том, что я не пожалею.

Бросив последний долгий взгляд на Зару, Крамель, наконец, идёт к дверям.

— Этого гада мне даже больше, чем за глаза, — зло бросает Зара и разжимает руку, в которой оказывается смятая страница из лежащего тут же журнала регистрации посетителей.

Плюнув на экономию, я вызываю такси и добираюсь домой только через полтора часа. Пятница, вечер и +30 в погоде на ближайшие выходные вгоняют город в девятибалльные пробки, но мне всё равно. Откинувшись на спинку заднего сиденья, я наслаждаюсь прохладой в салоне, не напрягаясь даже от льющихся из динамиков откровенно шансонных мотивов.

Пусть.

Всё, что угодно, лишь бы дать себе передышку от того, что ждёт меня в ближайший месяц. И я буду ночевать на работе, но выиграю у Крамеля и у самой себя, доказав, что могу не только заваривать чай, устраивать встречи и заговаривать зубы не тем посетителям. Кстати, не забыть бы сменную одежду, хотя бы на первое время, пока уборщицы не выгребут пыль из всех углов, но об этом я подумаю в воскресенье вечером. Не раньше.

Зайдя в квартиру, я стягиваю босоножки и валюсь на диван. Это был сложный день. Действительно сложный и хорошо бы быть уверенной в своих силах хотя бы в половину так, как я показывала Крамелю, но чего нет, того нет. Ещё и Дальский со своими предложениями…

Не верю, что уже три недели ему не могут найти секретаря. Не с той зарплатой. Гораздо достовернее то, что кандидатуры не устраивают самого Александра Германовича, но это уже не мои сложности, это следствие отмороженных бизнесом требований Дальского. И пусть где-то в глубине души мне приятно, что незаменимые всё-таки есть и я внезапно оказалась в их числе, но возвращаться ради этого в «Олд-Арн»?..

Ни за что. Не к работе без выходных под ледяным и снова требовательным взглядом бывшего начальства. Некстати вспоминается прохладная ладонь, протягивающая мне ключи и она же, удерживающая меня рядом. И никакого льда в живых, удивительно ярких голубых глазах. Чёр-ртов Дальский! С чего это вообще начало меня волновать?

Резко поднявшись, я иду в спальню, чтобы раздражённо переодеться и так же раздражённо заказать доставку еды. Как это говорится, я не в резерве? Скорее, резерв не во мне и неудивительно. За сегодня со мной случилось всё, что только могло случится! Комбо.

К Саше, что ли съездить? Сколько мы не виделись, что-то около полутора месяцев? Значит, скоро она начнёт обижаться, но в жизни в этом не признается. Надо будет позвонить Денису, узнать какие у них планы на эти выходные…

Короткий звонок застаёт меня на пути в кухню и, поменяв направление, я иду открывать дверь.

— Игорь?

— Пустишь на чай?

От утреннего байкера он отличается только настроением, смущением напоминая прежнего Игорёшу. Но только благодаря ему ко всем сегодняшним приключениям не добавилось опоздание, поэтому я отступаю, приглашая его зайти.

— Что-то случилось?

Мы проходим на кухню и сев Игорь вдвое уменьшает свободную площадь.

— Нет, просто зашёл по-соседски.

— Чай или кофе? — оборачиваюсь я от плиты.

— Чай, — просит он и добавляет: — Лучше зелёный.

— Чай, так чай, — достав две кружки, я ставлю чайник на плиту и разворачиваюсь к Игорю. — Пожалуйста, не разочаровывай меня в утреннем байкере. Мы пятнадцать лет живём в одном доме и по-соседски ты зашёл впервые.

— А разочарование в чём? — Игорь отодвигает табурет дальше от стола, чтобы устроиться удобнее.

— Слушай, — я сажусь напротив и ставлю подбородок на руку, — ты же понимаешь, почему все девушки подъезда обходят тебя стороной?

— Боятся? — полуутвердительно заявляет он.

Финиш. Я честно пыталась быть вежливой, но это уже перебор.

— Игорь, ты дурак или притворяешься? — К его чести он даже не дёргается, лишь хмурится, пытаясь меня понять. — Поверь, здесь тебя не боится никто. Гораздо больше ужаса вызывает Анна Петровна, напоминающая Цербера на охоте, только вместо беглых душ её больше интересуют перспективные невестки.

— А, ты про это, — отмахивается он. — Как раз поэтому мне и нужна твоя помощь.

— Притворяться невестой не буду! — сразу предупреждаю я, разливая чай и ставя большую кружку перед Игорем.

— Да сдалось мне… — он осекается, напоровшись на мой взгляд. — Оль, помоги мне с девушкой, а?

К счастью, я успеваю сделать глоток как раз перед его последними словами, иначе Крамель победил бы без боя. Исключительно из-за неявки оппонента.

— Стукнуть по голове и привезти к тебе? Или включить специализированный фильм и пойти погулять, пока ты самообразовываешься? А может пригласить на чай Анну Петровну, пока ты будешь развлекаться?

— Оля! — морщиться Игорь.

— Я уже двадцать семь лет Оля, так что, если хочешь помощи, выражайся яснее.

Я предусмотрительно отодвигаю кружку, во избежание несчастных случаев, готовясь слушать душещипательную историю и Игорь оправдывает ожидания.

Оказывается, он работает в магазине мотоэкипировки продавцом-консультантом и давно сам приметил себе невесту. Девушка, как водится фея и принцесса, трудится неподалёку в отделе, кто бы мог подумать, нижнего белья. Естественно, просто подойти и поздороваться было бы слишком просто, тем более, для парня такой комплекции и тонкой душевной организации. И, особенно, ему трудно зайти в магазин, где с каждой вешалки на тебя смотрят ниточки и кружева.

И плевать, что снимать их с той самой феи он бы не постеснялся.

— А чего ты от меня-то хочешь? — прикинув, что ничего интересного Игорь больше не расскажет, я делаю первый глоток чая. — Расскажи эту историю Анне Петровне и фея, в смысле девушка, уже завтра будет сидеть у вас в гостиной и пить чай с творожными булочками.

— И больше я её не увижу, — удивительно трезво оценивает он свою родительницу. — Мне и надо-то всего — завести разговор, а с остальным я сам справлюсь. Поможешь?

— Игорь, — вздыхаю я, даже в самом абсурдном сне не предполагая, что стану его наставлять. И на какую именно тему. — Просто поверь, подойти и сказать: «Привет», не настолько страшно, как вам, мужчинам, кажется.

— Легко говорить, когда нет проблем с общением, — ворчит Игорь. — Мне даже пирожки тебе нести каждый раз стеснительно.

Конечно, у меня нет проблем с общением. Нет мужчины — нет общения.

— Так это не потому, что ты меня стесняешься, — весело хмыкаю я, — а оттого, что мы оба знаем с какой целью Анна Петровна меня подкармливает. Тем более, что остальные девушки подъезда давно перестали тебе — открывать дверь, а с ней здороваться.

— Так ты поможешь? — не сдаётся он.

— Порепетировать с тобой приветствие? — моя улыбка может предназначаться несмышлёному ребёнку, но Игорю сейчас не до моей мимики. — Легко.

— Нет, — дёргает он подбородком, — не надо репетировать. Станешь моим коучем?

— Кем? — я надеюсь, что мне послышалось.

— Смотри, — исправляется Игорь, наткнувшись на мой взгляд, — ты — девушка и, в отличие от меня, знаешь, что надо сказать. Я же при виде Кати не то что говорить, даже думать не могу, — искренне огорчается он. — А так ты возьмёшь наушник, я возьму, и просто буду слушаться твоих инструкций. Согласна?

— Не уверена, — качаю я головой, навскидку вспомнив пять фильмов с похожими сценариями.

— Ну, Оль, что тебе стоит? — Игорь смотрит на меня так, словно я его последняя надежда. — А я за это тебя на работу буду подвозить каждое утро, всё равно по пути.

Боже упаси!

— Спасибо, обойдусь.

Может и правда помочь? По-соседски. Ничего сверхъестественного не требуется, всего лишь шепнуть пару-тройку фраз в наушник, а там дело за Игорем. Не справится — останется без своей феи, справится — нам же легче, Анна Петровна прекратит распыляться, сосредоточив внимание на одной-единственной Кате.

— Знаешь… — начинаю я, но меня перебивает настойчивый дверной звонок.

Надеюсь, это доставка.

— Оленька! — Увы. — Ну, что там с банком? Ты звонила? — Анна Николаевна излучает оптимизм и нездоровое любопытство, пытаясь заглянуть мне за плечо. Судя по всему, мужские кроссовки у двери не остались незамеченными.

— Звонила, Анна Николаевна. — Благодаря ей я устроилась в «Рейву», правда, теперь не знаю радоваться ли. — Спасибо, меня взяли.

— Во-от! — Она наставительно поднимает вверх указательный палец. — Видишь, без связей никуда. Я же говорила, что только тебя там и ждут!

Интересно, а Крамель благодарен ей за моё трудоустройство?

— Здравствуйте. — Игорь появляется со стороны кухни и Анна Николаевна принимает стойку.

Ещё бы! Она впервые видит у меня мужчину, а то, что это сын её давней приятельницы только добавляет пикантности сплетне.

— Игорь, — предвкушающе тянет Анна Николаевна, — здравствуй-здравствуй. Хм, — она откашливается, — что же, молодые люди, не буду вам мешать. Оль, я позже забегу.

— Хорошо, Анна Николаевна. — Хотя можно обойтись и без этого. — Завтра весь дом будет знать, что ты у меня ночуешь, — закрыв дверь, я поворачиваюсь к Игорю.

— Поможешь, и наши сплетницы быстро о тебе забудут.

— Это шантаж, — хмыкаю я, возвращаясь на кухню.

— И что ты скажешь? — Серьёзный Игорь останавливается в дверях.

— Что я слишком добрая, — обречённо вздыхаю я, чтобы сразу же просипеть: — Пусти!

— Извини, — Игорь отходит после слишком крепкого объятия. — Я рад.

— Но только один раз! — Для убедительности я показываю на пальцах. — Никаких потом «пожалуйста» и «последний раз».

— Замётано, — улыбается он и протягивает ладонь для рукопожатия.

— Я точно пожалею, — качаю я головой, но жму его руку в ответ.

Глава 8

— Приём, приём. Как слышно?

— Ты шпионских боевиков пересмотрел? — отзываюсь я, безмятежно размешивая сахар в бумажном стакане с эспрессо. — Ещё позывные нам придумай.

— Твой будет злючка, — весело фыркает в ответ Игорь. Я всё понимаю, он волнуется и смехом пытается перебить невроз, но…

— Сейчас злючка встанет и пойдёт домой досыпать, — мило предупреждаю я.

— Ладно-ладно, — идёт на попятную Игорь и сквозь стеклянную витрину, разрисованную мотоциклами и шлемами, я вижу примирительно-поднятые руки. — Ты сегодня встала не с той ноги?

— Что-то вроде этого.

Кофейни, в отличие от многочисленных бутиков торгового центра, работали с девяти утра, иначе Игорь ни за что не уговорил меня «выехать пораньше». И вот теперь я сижу за столиком, смотрю в раскрытый ноутбук и удивляюсь благотворительности, мне несвойственной, в то время как Игорь развешивает ценники и делает ещё что-то, явно крайне важное, в глубине своего магазина.

Катю мне показали, да. Она оказалась не по-детски фигуристой, но с таким милым и наивным лицом, что могла бы подрабатывать принцессой на детских утренниках. Даже грима не понадобилось бы. А вот мне досталась бы роль злой ведьмы, с тёмными бровями, насмешливо изогнутыми губами и ярко-синим взглядом. Игорь же выступал бы этаким добрым молодцем, который, позвякивая царапанным доспехом, спешит на выручку фее.

Тьфу ты, принцессе.

Но мы не в сказке, поэтому ведьма помогает молодцу соблазнить свою принцессу за просто так. Даже перспектива не стоять в пробках меня не впечатляет. Хватит, наездилась! Оставлю этот вариант на самый крайний случай — если буду опаздывать в первый день на новое рабочее место.

— Оль, вот она! — В ухе раздаётся взволнованный шёпот Игоря, хотя вряд ли поднимающая скрипучие жалюзи Катя его услышит. — Видишь?

— Вижу.

В жизни Катя мало чем отличается от своей фотографии в соцсетях. Разве что почти полным отсутствием макияжа и причёски, но кто из нас не без греха. На моих аватарках все ещё институтские фото, на которых себя не узнаю даже я сама.

— Оль, я тут подумал, может ну его? — слишком неуверенно для центнера живого веса отзывается Игорь. — Плохая была затея, ещё тебя выдернул.

— Соберись, байкер! — хмыкаю я, наблюдая, как Катя заходит в чисто девчачий бельевой бутичок, где всё розовенькое, кружевное и приторное до жути. — Я сюда ехала не за просто так и без компенсации, хотя бы моральной, не уеду.

— А если твоя компенсация меня в гроб вгонит?

— Терпи, казак, а то женатым не станешь, — улыбаясь, я смотрю как Катя поправляет манекены. — И чего ты ждёшь? Учти, до обеда я тут сидеть не буду.

— Оль, давай в другой раз?

— Игорь, ноги в руки и чеши к своей Кате, — командным голосом откликаюсь я. — Пока никого нет ни у тебя, ни у неё.

— Оля…

— Игорь! — добавляю я повелительных интонаций Анны Петровны, которыми она регулярно зовёт сына с лавочки у подъезда.

— Ладно-ладно, — вздыхает он и я вижу, как Игорь наполовину опускает жалюзи, чтобы застыть в проходе. Как раз на середине, между своим магазином и Катиным.

— Шаг вперёд, — очередная команда и он послушно делает шаг. — Ещё шаг. — Снова та же картина. — Игорь, я согласилась заведовать твоими словами, но никак не телом!

— Вообще-то это страшно! — огрызается он.

— Не страшнее, чем ехать с тобой на мотоцикле, — весело фыркаю я.

— Между прочим, я просто хотел тебе помочь. — За разговором Игорь не замечает, как вступает в царство розовых рюшей.

— И я это ценю, а теперь помолчи, — с усмешкой советую я ему, наблюдая, как Игорь резко останавливается, оценив диспозицию.

— Шагом марш! — тихо командую я и, встряхнувшись, Игорь идёт дальше, стараясь не смотреть по сторонам. Надеюсь, что до своей феи он всё-таки дошёл, потому что так далеко через витрину мне не видно.

— Здравствуйте, вы что-то хотели? — слышу я приглушённо, впервые не радуясь тому, насколько хорошо гарнитура гасит окружающие шумы.

— Хм, — откашливается Игорь. — Г-хм, — теряется он и, естественно, молчит.

— Здравствуйте, — с улыбкой произношу я.

— Привет, — откликается Игорь, кажется, исключительно на автомате и явно мне, а не Кате.

— Глаза на девушку подними, — советую я, — и представься.

Он так и делает — коряво, неуклюже и чуть ли не заикаясь, но всё же называет своё имя и даже находит силы сообщить, что работает рядом.

— О, очень приятно познакомиться! — щебечет фея. — Я видела вас, когда вы на той неделе меняли вывеску. Ещё удивлялась, как вы её такую тяжеленную подняли!

Всё, судя по долгой паузе, добрый молодец в ауте.

Поднявшись и улыбнувшись официанту, я делаю несколько шагов, чтобы увидеть что там происходит. Всё оказывается так, как я и представляю — Катя ещё улыбается, но уже не так весело и искренне, в то время, как Игорь делает медленный, но верный шаг назад.

— Игорь, — негромко рычу я, — очнись уже!

Он вздрагивает и начинает поворачивать голову, видимо, в поисках меня.

— Стоять! — моему шипения позавидовала бы и гадюка. — Быстро попросил у фе… тьфу ты, Кати, зарядку для телефона.

— Но…

— Быстро!

— А у вас нет зарядки для айфона? — на удивление адекватно отзывается Игорь, будто и не было этой минуты смущённого молчания. — Телефон совсем разрядился.

— Ой, вы знаете, у меня нет, — уже возвращаясь в кофейню, я оборачиваюсь, чтобы увидеть, как расстроенно опускаются широкие плечи, — но я знаю где её найти! — заговорщицким шёпотом добавляет Катя. — У моей сменщицы целая коллекция всяких зарядок, она не расстроится, если я возьму одну.

— Спасибо, — садясь за стол, я чувствую себя сценаристом мелодрамы, но продолжаю надиктовывать текст. — А у вас во сколько обед?

— Где-то в половине второго, — явно смущённо отвечает Катя. Интересно, сколько ей лет?

— Приглашай на кофе, заодно и зарядник вернёшь, — командую я, делая глоток остывшего уже кофе.

— Я с удовольствием! — ожидаемо щебечет фея.

Ещё бы она отказала!

Не после того, как следила за сменой вывески. Пропуская мимо ушей обмен номерами телефонов, я смотрю на ту самую вывеску — чёрную и геометрическую, с мерцающим названием «Moto-Hard». И правда, как Игорь её повесил?..

— Оль, ты здесь? — раздаётся в ухе и я перевожу взгляд на Игоря. — Я сейчас подойду…

— Куда собрался?! — раздражаюсь я и он останавливается на середине шага. — Игорь, иди к себе. Если ты не в курсе, то Катя сейчас почти наверняка следит за тобой через витрину. Как думаешь, что будет, если она увидит, как ты чешешь к незнакомой одиноко-сидящей девушке?

— А что такого? — не понимает он, но слушается и, подняв жалюзи, проходит к себе.

— Ничего, но лишние вопросы в голове возникнут.

— Слушай, может я зря сразу обедать её позвал? — тушуется Игорь. — Как-то всё очень быстро случилось.

— Игорь, поверь мне, если бы она не хотела, то послала бы тебя в ближайший магазин, а не одалживала чужую зарядку. Тем более, что киоск с ними в двух шагах от ваших магазинов, — качаю я головой.

— Ладно, — тяжёло вздыхает Игорь. — А у тебя много дел на сегодня? — с намёком спрашивает он.

— Про «пожалуйста» и «последний раз» помнишь? Вот и я помню, — отвечаю я после его угуканья. — Дальше сам, тем более, что Кате ты нравишься.

— Откуда ты знаешь? — тут же делает стойку Игорь.

— Вывески ты меняешь… талантливо, — весело хмыкаю я. — Всё, я домой. Если хочешь, вечером можешь зайти рассказать как пообедали, — предлагаю неожиданно даже для самой себя. Но мне действительно интересно чем дело кончится.

— Хорошо, — обещает заметно развеселившийся Игорь и я отключаюсь с ощущением, что это доброе дело пойдёт в мой общий зачёт.

Убрав в сумку ноутбук, я с улыбкой достаю из уха гарнитуру. Как только люди в ней целый день ходят? У меня после пары часов начинало ломить ухо, так что я предпочитала обходиться телефоном, на крайний случай — обычными наушниками и всячески избегала Bluetooth-кошмара.

С чувством выполненного долга я разворачиваюсь, чтобы вернуться домой, но врезаюсь в кого-то и, стараясь сохранить равновесие, с опозданием замечаю, что меня крепко удерживают за плечи.

— Ольга Александровна, какая неожиданная встреча!

— Владислав Викторович, — высвободившись, я, вместе с Крамелем, отхожу от столиков, чтобы не мешать ни посетителям, ни официантам, — не ожидала увидеть вас здесь.

— Взаимно, Ольга Александровна, — его улыбка становится ехидной. — Я был уверен, что вы усиленно строите планы по покорению бумажных вершин своего архива.

Ещё бы мне дали на это хотя бы несколько спокойных часов!

— Планы готовы, Владислав Викторович, — также улыбаюсь я в ответ, демонстрируя сумку с ноутбуком, — осталось согласовать их с начальством.

— Так пойдёмте и согласуем, у меня как раз выдались свободные полчаса, — внезапно предлагает Крамель, жестом предлагая идти с ним. — Или вы заняты кем-то другим?

С каким бы удовольствием я шарахнула его тем самым ноутбуком! Но, во-первых, технику жалко, во-вторых, мне ещё о противопожарной системе с ним договариваться.

— Я встречалась… с другом, но уже освободилась. — Может за пределами офиса Крамель станет душкой? Коротко взглянув на него я понимаю, что зря надеюсь. — Вы же в курсе, что это называется сверхурочной работой?

Я делаю шаг в указанном им направлении и Крамель следует за мной.

— А вы в курсе, что через месяц я вас уволю?

— Вам так нравится раз за разом это повторять? — усмехаюсь я вместо ответа. — Не боитесь разочароваться?

— Вы сами сказали, что я в любом случае в выигрыше, — пожимает плечами Крамель и мы встаём на эскалатор, чтобы подняться на третий этаж. — Правда, один из вариантов выигрыша мне импонирует больше.

Даже спрашивать не буду какой, ответ вряд ли мне понравится.

— Заказывайте, Ольга Александровна, — по-барски распоряжается Крамель, когда мы устраиваемся за столом на мягких диванах друг напротив друга. — Возмещу вам сверхурочную работу обедом.

— Для обеда ещё слишком рано, — качаю я головой. — Предпочитаю сразу обсудить все вопросы и оставить вас с вашими, наверняка, сверхважными делами.

— Ваше право, — Крамель подзывает официанта и делает заказ.

— Я сказал, нет! — Владислав Викторович подаётся ко мне, сверкая злющими глазами. Его уже не радуют ни тёплый салат с морепродуктами, ни чай с красивым названием «Пьемонт». — Вы в своём уме?

— А в своём уме были те, кто забыл установить в архиве противопожарную систему? — хмыкаю я, отпив какой-то цитрусовый лимонад. Так себе компенсация за сверхурочную работу, но на пятнадцатой минуте спора я поняла, что начинаю, пока ещё легко, похрипывать.

— В помещение архива, как и во всём здании, установлена противопожарная сигнализация! — рычит Крамель, в который раз пытаясь убедить меня, что этого достаточно.

— С чем вас и поздравляю, — мило улыбаюсь я в ответ.

Всё-таки работать с Крамелем оказывается гораздо веселее, чем в «Олд-Арне». С айсбергом-Дальским особо не поспоришь, тот одним взглядом усмирял даже самых отвязных, зато с Владиславом Викторовичем, похоже, только так и стоит сотрудничать. А прорывающийся в его рычании, едва заметный, армянский акцент только придавал азарта мне и раздражения Крамелю.

— А давайте устроим пожар? — весело предлагаю я ему и впервые за разговор Владислав Викторович теряет дар речи. — Воображаемый. Например, на шестом этаже, — я откидываюсь на спинку дивана и задумчиво провожу пальцем по нижней губе. — Воет сигнализация, эвакуируются сотрудники, приезжают пожарные — всё по плану, кроме одного. Прямо над пожаром находится семьсот квадратных метров, под завязку забитых бумагой. Причём, с вашим архивным климатом, высушенной практически до хруста.

— Ситуация из разряда фантастических, — раздражённо отзывается Крамель.

— Это вы и объясните своей гипотетической комиссии, — продолжаю вежливо улыбаться я. — Хотите, я загуглю время, за которое огонь пробивает себе путь наверх? Особенно, в офисном здании. Особенно, подпитанный таким количеством идеального горючего.

— За семь лет в этом здании не случилось ни единого возгорания, — продолжает упорствовать он на одном упрямстве.

— Наверное, — я подаюсь вперёд, — только не ваш ли офис горел ещё на этапе строительства? Когда разом тлела изоляция. Кажется, этажах на шести?

— Пяти, — недовольно отзывается Крамель.

— Почти угадала, — я делаю ещё один безмятежный глоток лимонада. — Владислав Викторович, как бы вы ко мне не относились, это — вопрос вашей же безопасности. Ну, уволите вы меня, а толку, если гипотетическая комиссия первым делом ткнёт вас носом именно в отсутствие противопожарной системы.

— Вы просите полтора миллиона, — весомо напоминает он, скривившись.

— Я же их не на Мерседес себе прошу! — взрываюсь я и встаю. — В общем так, я обрисовала вам все перспективы сложившейся ситуации, остальное зависит от вас. Дадите добро — я напишу заявку, вы заверите и отправим её на согласование выше. Нет — я даже начинать разбираться с архивом не стану, отработаю месяц, получу зарплату и отправлюсь искать работу дальше.

— Вы слишком часто угрожаете мне увольнением, — хмыкает Крамель, переводя взгляд куда-то за меня.

— Я хочу работать результативно и уже говорила вам об этом, но раз за разом натыкаюсь на ваше баран… — я осекаюсь. — На ваше нежелание меня услышать. За такие короткие сутки я ещё ни разу не попросила вас о каких-то излишествах, всего лишь пытаясь по максимуму компенсировать ваш недосмотр.

— Это мой-то недосмотр? — следом взрывается Крамель и тоже поднимается. — Не много ли вы на себя берёте, Ольга Александровна?

— Не мне судить о вашем профессионализме, — гораздо спокойнее отзываюсь я, — но то, что вы запустили один из своих отделов — факт.

— Да как вы смеете…

— Влад, не кипятись, — на плечо Крамеля опускается рука, а её обладатель появляется рядом со мной.

Естественно, это Дальский. Конечно, в джинсах, футболке и пиджаке с закатанными рукавами. И, безусловно, с насмешливой полуулыбкой на губах.

Высшие силы, или кто там отвечает за мою судьбу, верните бездушность моему бывшему начальству! Или прекратите раз за разом сталкивать меня с ним. Потому что мне снова хочется одёрнуть до колен воздушное летнее платье, наглухо зашить декольте и вытянуться по стойке смирно в ожидании генеральского приказа.

Это и есть Стокгольмский синдром? Или просто привычка?

— Убрал бы ты р-руку, Саша, — бросает Крамель, дёргает плечом и возвращается в компанию салата, напрочь игнорируя нас обоих.

— Всего доброго, Владислав Викторович. — Мне с ним всё-таки ещё работать.

— Я провожу, — сообщает Дальский всё ещё безразлично жующему Крамелю.

Провожу! И это говорит тот, кто не прервал совещание и не отменил встречу даже ради приехавших из Израиля родителей, живущих там на постоянной основе!

— Что вы снова не поделили с Владом? — интересуется Дальский, когда до выхода из ресторана остаётся каких-то три-четыре шага.

— Это рабочий вопрос и не думаю, что могу обсуждать его с вами.

Надеясь, что разговор исчерпан, я иду к эскалаторам, но Дальский отказывается ограничивать свою вежливость рестораном.

— Со мной вы никогда не обсуждали рабочие вопросы, — кажется, веселится он. — Особенно, в таком тоне.

— Ваша требовательность не предполагала обсуждений, — нервно дёргаю я плечом и оступаюсь, только вышагнув с эскалатора.

— Тем не менее, вы справлялись, — Александр Германович ловит меня за локоть и отводит в сторону от толпы, среди которой мой взгляд неожиданно выцепляет Игоря и Катю, довольных обществом друг друга.

Хоть кому-то сегодня повезло!

— Чего вы от меня хотите? — Стараниями Дальского я сажусь на скамейку и потираю подвёрнутое место. Нога почти не болит, так что жить можно.

— Того же, чего и раньше, чтобы вы вернулись в «Олд-Арн».

— Александр Германович, секретарь — не настолько редкая профессия, чтобы вся кадровая служба не могла найти вам сотрудника! Секретарю даже высшее образование не требуется, хватит какого-нибудь более-менее толкового специализированного курса.

Он протягивает мне руку и, опираясь о неё, я поднимаюсь, чтобы оказаться стоящей вплотную к Дальскому.

— Мне не нужен какой-нибудь более-менее толковый секретарь.

Тебе нужны очки, потому что смотреть в эти глаза с такого близкого расстояния невозможно. Мне так точно. А ещё цитрус, мята и что-то древесное. Дальский поменял парфюм?

— Предлагаете мне сделать работу ваших кадровиков и подобрать подходящего секретаря? — усмешка маскирует смятение, шаг назад — желание убежать подальше. — Это избавит меня от вашего присутствия?

— Вряд ли. — Александр Германович никогда не врёт, что обычно упрощает работу, но не в этом случае. — Как-то же вы терпели меня так долго.

Его «терпели» странно звучит, когда он стоит передо мной, словно Тимати перед девятиклассницей, вызывая только одно чувство — восторг, замешанный на понимании, что такое везение мимолётно. И, не знай я в кого превращался этот мужчина в офисе, повелась бы на «Он признал, что я незаменима!», но, к счастью, сейчас у меня имелись проблемы посерьёзнее претензий бывшего начальства на свой профессионализм.

Противопожарная система сама собой не установится!

— Я помогу вам с архивом, а взамен вы вернётесь в «Олд-Арн».

Злая ведьма уронила банку с летучими мышами в котёл и самоубилась, а её место заняла ещё не принцесса, но уже близко. С широко распахнутыми глазами, приоткрытым ртом и общим растерянным видом.

— Вы рехнулись?

Глава 9

Отдохнуть не получилось.

Я всё-таки собралась к сестре, но не осталась у них на ночь, снова с ней разругавшись. Зато на Вероничку посмотрела, попутно удивившись как быстро растут дети. Особенно, чужие. Особенно, когда их не видишь по полгода.

Поэтому в понедельник, заходя в стеклянные двери «Рейвы», я обещала сама себе, что буду навещать родных хотя бы раз в месяц, откладывая все дела и…

… очнулась только к обеду.

Потому что приходится ещё дважды сходить к Крамелю, всё ещё злющему после субботы, чтобы напомнить, что без Зары принимать участие в споре я не буду. Приходится ещё раз составлять заявку на электрика, воюя с оленьим взглядом Валерии Ивановны. Приходится, наконец, тыкать недовольного Александра в каждую сломанную лампу отдельно, потому что сам он их «не видит».

И появившийся в дверях архива Крамель не добавляет мне хорошего настроения. Особенно, когда фотографирует царящий там бардак.

— Для отчёта, — усмехается он, убирая телефон в карман.

— Для более полной картины мне стоило отойти в сторону, — ехидничаю я, вставая с корточек.

Сели-встали сегодня моё любимое упражнение. Хоть бы одна гадость догадалась прикрепить поверх связок сопроводительный лист! Да хотя бы простейший список с перечнем того, что именно они сюда отравили! Меня устроил бы и карандашный набросок, лишь бы быть уверенной, что отделы понимали что творят!

— Вам идёт, — Крамель делает пару шагов, не отходя далеко от двери. Конечно, он же в костюме, наверняка дорогом, а уборщицы за сегодня успели всего лишь подмести пол, показательно кряхтя и постанывая.

— Пыль и хлам? — хмыкаю я, тыльной стороной ладони убирая со лба попавший в глаза волос.

— Джинсы, — он обводит помещение пристальным взглядом, — но ваш вариант мне тоже нравится.

Джинсы! Как будто у меня был выбор! Убивать здесь свои любимые костюмы я пока не готова.

— А скажите мне, Владислав Викторович, на грузчиков мне тоже нужно делать заявку? — аккуратно обходя документы, я приближаюсь к нему. — Или вы предполагает, что вот это, — я указываю на вывеску, не меньше трёх метров в длину и полутора в высоту, — мне нужно выносить на себе?

Крамель осматривает вывеску, внимательно осматривает меня и ехидно улыбается.

— Я бы с удовольствием вам помог, Ольга Александровна, но увы, все рабочие заняты на Ленина — готовят к открытию новый офис.

— И когда он открывается?

— Через две недели, — охотно просвещает меня он. — Желаете подождать?

— А у меня есть выбор? — огрызаюсь я, но меняюсь, вспомнив. — Кстати, Владислав Викторович, что там с противопожарной системой? — Слышен скрип зубов, но это мне, наверняка, только кажется.

— Составляйте смету! — рявкает Крамель.

А что, я не гордая — составлю. И даже не напомню, что это не входит в список должностных обязанностей главного специалиста, а то у него нервы не железные. Понапишет там всякой ерунды, а мне потом отдуваться. Ещё и время терять!

И так, если сделать смету сегодня, установку закончат, в лучшем случае, недели через две-три.

— А на чём? — невинно спрашиваю я и улыбаюсь в ответ на его взбешённый взгляд. — Мне так и не поставили технику.

Крамель глубоко дышит и сверлит меня тёмными глазами. Прелесть какая! Сегодня счёт в мою пользу.

— К Валерии Ивановне? — догадливо уточняю я. — Хорошо, я сделаю заявку.

— Работайте, Ольга Александровна, — цедит Крамель, разворачивается и уходит.

— Этим и занимаюсь, — со вздохом отворачиваюсь я, чтобы увидеть, что за полдня не сделано практически ничего.

Спрашивается, зачем приходил? Испортить настроение и себе, и мне?

До обеда остаётся всего-ничего и я решаю не портить голубоглазой лани пищеварение, решив оформить заявку на технику после перерыва.

— Привет, ты где? — набрав номер Зары, спрашиваю я после того, как она отвечает.

— Здесь, — безрадостно откликается она и я перевожу взгляд на дверь. — Честно говоря, я думала, что ты преувеличиваешь.

— Я сильно смягчала, — кривлюсь я в ответ, наблюдая как она аккуратно обходит мусор и кипы документов, пробираясь ко мне. — Передумала переводиться?

— Шутишь? — качает она головой. — Теперь мне совесть не позволит бросить тебя одну наедине с… этим.

— Хоть у кого-то в этом банке она есть! — весело фыркаю я и придирчиво её разглядываю. — Сегодня ты помогать мне не будешь, с документами точно.

— Плохо выгляжу?

— Слишком хорошо, — смеюсь я, показывая на невесомые босоножки, светлые брюки и белую рубашку. — Иначе всё на выброс.

— Переживу, — отмахивается Зара и приседает, пытаясь рассмотреть одну из связок. — А что здесь?

— Не поверишь, но мне тоже интересно, — усмехаюсь я и переворачиваю связку верх ногами. — Похоже, кадры, но толком не разобрать.

— Так пойдём и спросим, — подбоченясь, подмигивает мне Зара.

— И испортим пищеварение им? — смеюсь я, глядя на время. — Потом выясним, всё равно это надо сначала рассортировать.

— Тогда обед?

— Боюсь, что мне снова придётся забыть о том, как он выглядит. Тем более, что…

— Кто здесь Ольга Александровна? — раздаётся от двери зычный голос и мы синхронно разворачиваемся.

— Допустим, я, — с подозрением отзываюсь я, ожидая очередной гадости от Крамеля и судьбы.

— Тогда расписывайтесь, — с улыбкой протягивает накладную крепкий мужчина в робе с логотипом известного магазина, — мы вам тут технику привезли.

— Ты охренел?! — ожидаемый и в какой-то степени даже привычный рык не удивляет. — Какого чёрта ты творишь?!

— Что тебя не устраивает на этот раз? — Дальский кривится, сделав глоток отвратно-сваренного кофе.

Взамен нормального секретаря у него появился круговорот кадровых дам, далеко не все из которых соответствовали должности. По итогу мучались и они, и он, но, пока Арольская не наиграется в спасительницу архива, выбора не оставалось ни у кого из них.

— Объясни мне, каким макаром я должен теперь провести три комплекта офисной техники? — с угрожающего рыка Влад скатывается в злое шипение. С другой стороны, они редко разговаривали положенным одной семье тоном.

— Этому точно не мне тебя учить, — хмыкает Дальский и с отвращением отставляет чашку подальше. — Проведи как благотворительность, тем более, что твой Сухоруков согласился.

Всё-таки как много зависит от секретаря! Дальский и не помнил, когда последний раз пребывал в таком настроении, под стать отвратительному кофе. Хотя вспомнить не сложно, всё началось с увольнения Арольской, оставившей его без секретаря на неопределённый срок. Неплохой «подарок» от обычно тихого и исполнительного воробышка.

— Ты переходишь все границы! — мрачно отзывается в трубке Влад.

— Ты же хотел посмотреть на что я решусь, так смотри, я доставлю тебе это удовольствие. — Дальский лениво откидывается на спинку кресла.

— И как покупка техники моему, — издевательски выделяет Влад последнее слово, — сотруднику поможет тебе вернуть её в собственный офис?

— Увидишь, — хмыкает тот. — Или нет, но, в любом случае, делиться с тобой собственными планами я не собираюсь. Это ведь настолько в нашем стиле, каждому тянуть одеяло только на себя.

— Ты не деньгами играешь, Саша, не своими филиалами и даже не своими сотрудниками. — Влад замолкает, но ненадолго. — И, знаешь, каким бы ни был результат нашего пари, я всё-таки не уволю Арольскую, пока она сама не захочет.

Сигнал оповещает о сбросе вызова, но к выкрутасам родного брата Дальский уже привык. Тот готов сделать всё, чтобы отомстить за надуманные обиды, но ни разу не догадался просто поговорить. Да и чёрт с ним! Сейчас, гораздо больше застарелых семейных проблем, Дальского интересовало совсем другое.

Значит, пари…

Три дня! Три долбанных, выматывающих днях уходят только на то, чтобы рассортировать связки по отделам. Ну, как рассортировать!.. Растащить по разным углам архива, надеясь, что у нас с Зарой получились более-менее устойчивые конструкции, которые не рухнут нам же на голову.

Эти три дня я благодарила провидение, высшие силы и всех богов за то, что они послали мне темноволосую армянскую деву, временами превращающуюся в кровожадного и упёртого монстра. Потому что именно Заре на второй день работы надоел аттракцион «Развяжи-пролистай-завяжи» и, вообще, «у меня маникюру только четыре дня». Выразительно посмотрев на мои покрасневшие от пеньковой верёвки пальцы, она отряхнулась и оставила меня одну. Судя по убийственной решительности, с которой она ушла, собираясь заняться именно тем, для чего я и переводила её к себе — отправилась доводить Крамеля до ручки.

Или до ЗАГСа, тут уже как пойдёт.

Не знаю, что между ними происходило и пострадала ли мебель, но вернулась Зара через полчаса. Вдохновлённая, с горящими глазами и ворохом бумаги, в которой я с трудом, но всё же опознала какую-никакую опись. Кстати, дальновидный Крамель эти описи не подписывал, так что по факту сданные документы всё ещё числились за отделами. Неплохая страховка на случай тщательной проверки.

И, да, без этих описей мы провозились бы в два раза дольше.

— Оль, тебе тут Влад ответил! — услышав Зару, я выхожу из-за одного из немногих, правильно собранных, стеллажей.

— По поводу?

Компьютер нам подключили вчера и только один, но мы успешно делили его без драки, хотя вопрос с техникой всё ещё стоял ребром.

Потому что подарок Дальского побил все рекорды идиотизма. Или щедрости. Хотя, скорее, того и другого вместе. Ведь стоило рабочим занести кучу коробок, сократив до критического свободное место в архиве, как принёсся Крамель и начал орать. Сначала на них, но у доставки на руках была подписанная мной накладная. Потом на меня, но споткнулся о бесстрастный вид и насмешливое:

— В «Рейве» так мало техники, что без помощи сторонних организаций вы не справляетесь?

Поочерёдно взбешённо зыркнув на меня, Зару и, ожидающего конец спектакля, рабочего, Крамель растворился на просторах офиса.

И теперь, после двух дней молчания, он шлёт мне письма.

— Уважаемая Ольга Александровна! Уведомляю вас, что модульная установка пожаротушения будет установлена в срок до 25 июля. С уважением, бла-бла-бла, — цитирует Зара и я подхожу со спины, чтобы убедиться, что так всё и есть.

Вдох. Глубокий выдох. Последний день спора — восемнадцатое число.

— Давай я схожу? — предлагает она, но в этот раз скандал мне не поможет.

— Я сама.

Я медленно снимаю перчатки, стягиваю с волос резинку и отряхиваю джинсы, чтобы чуть меньше походить на Золушку. Только вместо её золы у меня прилипчивая бумажная пыль, которую ещё надо постараться вытряхнуть хотя бы из волос. Также медленно я меняю кеды на туфли — хоть какое-то подобие дресс-кода и не спеша иду к кабинету Крамеля.

Вежливый стук и молчание в ответ.

Повернув ручку, первым делом я убеждаюсь, что мы одни и только тогда подхожу к начальничьему столу.

— Ольга Александровна, — констатирует Крамель, — а я только начал забывать о вас.

Что-что, а это ему точно не грозит.

— Я по поводу системы пожаротушения, — хмурюсь я, готовясь к новой битве, но её не возникает.

— Я так и понял, — усмехается Крамель и встаёт, предлагая мне… сесть на его место? — Прошу, Ольга Александровна.

— Мне и здесь неплохо.

Ещё задушит меня в сердцах, а Заре потом за архив отдуваться!

— Я не кусаюсь, — скрестив руки на груди, хмуро сообщает он и в кабинете слышится тяжёлый вздох. Мой.

— И что дальше? — выполнив его просьбу, интересуюсь я у Крамеля.

Кстати, хороший вид! И из окон в том числе. Интересно, а Владо-Владислав Викторович планирует заседать директором управления вечно? Мне же тоже надо расти, после начальника архива-то.

— Вот ваша смета.

Он щёлкает мышью и открывает первый файл. Можно подумать, я забыла, что отправила ему два дня назад.

— Вот договор о поставке с «Нимбусом».

Допустим, я предполагала, что окончательная цена будет выше процентов на двадцать, но тут нужно доплатить всего каких-то сто десять тысяч. По сравнению с полутора миллионами не так и много.

— Вот счёт-фактура с авансовым платежом. Как видите, вас никто не обманывает — вы требовали систему пожаротушения, вам её приобрели. — Крамель склоняется ко мне ещё ниже, шевеля дыханием выбившиеся из-за уха волоски. — А вот это — ответ «Нимбуса» о том, что…

— Установка модульной системы пожаротушения тонкораспылённой водой будет произведена не раньше восемнадцатого июля, в связи с загруженностью транспортной службы, — вместо Крамеля читаю я официальное письмо и поднимаю на него взгляд. — И к чему это всё?

— К тому, Ольга Александровна, что вы зря принеслись меня обвинять, — ехидно отвечает он, но так вкрадчиво, что ещё чуть-чуть и я заподозрила бы намёк на интим.

Если бы это был не Крамель. И не я.

— Знаете что?..

— Я вам не помешал? — слышится насмешливое от двери.

— Мне нужно работать, — сообщаю я Крамелю и встаю, стараясь игнорировать возникшее в кабинете бывшее начальство.

— Как-нибудь повторим, — обещает Владислав Викторович на прощание, — наконец-то нашёлся способ остановить ваши бесконечные возражения.

— Не надейтесь, что я забуду о «Нимбусе», — хмурюсь я, останавливаясь рядом с Дальским.

— Даже не мечтал, Ольга Александровна, — усмехается Крамель и обращается к другу/партнёру/родственнику или кто они там друг другу: — Что?

— Обед, — хмыкает в ответ Дальский, — идёшь?

— Так может Ольга Александровна составит нам компанию? — голос Владислава Викторовича застаёт меня в дверях. — Заодно ещё что-нибудь обсудим, уверен, у вас осталось много животрепещущих вопросов.

И главный из них, как я умудрилась попасть именно сюда? Хотя как же, Анна Николаевна и её наводки.

— Я не против, — заявляет Александр Германович, а я усмехаюсь, только представив тот обед.

— Спасибо за приглашение, но у меня архив стоит без дела.

— Как же отдых? — Оказывается, Дальский умеет улыбаться так, что… что мне лучше побыстрее отсюда убраться.

— Вы прекрасно отдохнёте без меня. Всего доброго, Александр Германович.

Глава 10

— И? — вскидывается Зара, стоит мне открыть дверь.

— Беда, — я со вздохом присаживаюсь на край стола. — И на этот раз Крамель действительно ни при чём.

— А кто при чём? — прищуривается она.

— Никто не при чём, только от этого не легче, — я задумчиво касаюсь нижней губы. — Есть у меня мысль, но… Прикроешь меня завтра?

— От Влада, здесь? — Зара обводит заставленное коробками и полуразобранными стеллажами помещение. — Поверь, он не узнает, что тебя не будет. Кстати, надолго? И что за мысль?

— Надеюсь, что нет, я собираюсь съездить в «Нимбус».

— А «Нимбус» это…

— Компания, которая поставляет и устанавливает противопожарную систему. — Устроившись на стуле, я открываю карты, чтобы найти нужный адрес. — Если мне не изменяет память, а она вряд ли стала настолько ветреной за последний месяц, директора «Нимбуса» зовут Новиков Валерий Олегович.

— Ты его знаешь? — Зара подходит ближе.

— Как тебе сказать… Ага, нашла! Малышева, 121, второй этаж, офис 203. — Адрес записан и я разворачиваюсь к ней вместе со стулом. — Я много с кем так знакома, работа на Дальского поспособствовала.

— Так ты на него работала?! — Глаза Зары светятся предвкушением и уже она садится на край стола. — И кем?

— Секретарём, — скривившись, я засовываю стикер с адресом в карман джинсов.

— Оль, ну мне что, каждое слово из тебя вытягивать?! — Превращение в любопытного монстра оказывается на подходе. — И как он в роли начальника? Впечатляет?

— Разве что безразличием и размером не предусмотренной трудовым договором подставы. Зар, правда, мне не о чём рассказывать!

— Даже имя не скажешь? — хитро улыбается она, вызвав у меня тяжёлый вздох.

— Александр Германович Дальский.

— Собственной персоной.

Да сколько можно-то уже?! Где встречи до позднего вечера? Где квартальные отчёты? Где, наконец, совещания, на которых он никогда никого не хвалит? Или у Дальского и в «Рейве» есть должность?

— Разве вы не должны сейчас обедать с Владиславом Викторовичем? — едва ли не рычу я.

— Владу нужно кое-что доделать. — Дальский подходит к нам. Сегодня, наконец, домыли пол, радующий нас с Зарой неестественной чистотой. Даже дышать легче. — Кажется, Зара? — обращается он к ней.

— Зара Армени Амбарданян, — с высоко поднятой головой представляется она.

— Приятно познакомиться, — улыбается Дальский. Приветливо улыбается! Завтра пойдёт град? — Я слышал о вас много хорошего.

— И от кого же? — не ведётся на комплимент Зара.

— От Влада.

Её ответный взгляд прямо говорит о том «хорошем», что мог сказать Крамель и я с ней совершенно согласна. К чему этот цирк? Зачем техника? Ничего не понимаю! Особенно, вспоминая о том, что Александр Германович рвётся вернуть меня в «Олд-Арн».

Что за логика правит этим арктическим сознанием?

— Надеюсь, что вас устроило установленное оборудование? — Вопрос как бы к нам обеим, но смотрит Дальский исключительно на меня и я вижу как Зара, словно между прочим, скрывается за ближайшими стеллажами.

— Всё прекрасно, спасибо.

— Тогда почему вам поставили только один компьютер?

Непробиваемый. По взгляду видно, что Дальский понимает, как мне хочется закончить разговор, но плюёт на это с десятого этажа своего офиса.

— Потому что для оргтехники нужна мебель, а все грузчики заняты подготовкой к открытию нового филиала.

Проходила — в курсе. Проще один раз ответить, чем отвечать на двадцать дополнительных вопросов.

— Ольга Александровна, вам ещё и мебелью помочь? — весело хмыкает Дальский и подходит к той самой вывеске, один взгляд на которую заставляет меня беситься.

Ещё полторы недели я не выдержу — либо сама вытащу её из своего архива, либо Игоря попрошу помочь. У него как раз с вывесками особая любовь.

— Помочь мне? Так вы поэтому прислали технику?

— Нет, потому что должен был услугу Сухорукову, — откликается он, рассматривая огромные буквы. Пока я придумываю что ответить, Дальский раздражённо оборачивается. — Конечно, чтобы помочь вам. Ольга Александровна, меня пугает то, что делает с вами этот архив и «Рейва».

— И что они со мной делают? — мрачно вскидываюсь я, а Дальский возвращается ко мне.

— Мешают мыслить логически. Пылинка, — поясняет он, после того, как его ладонь касанием проходит от моего плеча до локтя.

Мыслить логически мне мешают не «Рейва», архив или конфликт с Крамелем. Стоящий перед мной мужчина — вот причина многих моих проблем. Особенно, с дыханием, сердцебиением и… да, мыслями.

— Мне не нравится, когда идиотские, решаемые одним приказом, помехи мешают работать моим сотрудникам. А вас я всё ещё считаю своим… Да! — Дальский отвечает на звонок, а с меня, наконец, слетает гипнотическое оцепенение. — Иду.

— Благодарю, Александр Германович, но мне не нужна помощь, — я отступаю на шаг. Не время и не место анализировать свои реакции. — Вас ждут.

— Ваше право, — недовольно качает головой он и уходит, хотя я была уверена, что не обойдётся без ещё двадцати лишних вопросов.

Хватит думать о Дальском, пора идти работать! Тем более, что питьевой йогурт особенно прекрасно пьётся в компании таблиц и описей.

— Это вот этот тебя безразличием впечатлил? — весело фыркает Зара за моей спиной, заставив подпрыгнуть от неожиданности. — Оль, ты прикалываешься или правда не видишь, что он тебя хочет?..

— А можно не подкрадываться?! — глубоко выдыхаю я, прижав руку к сердцу. — И твои формулировки…

— Я молодая свободная девушка, так что говорю как есть, — демонстративно подбоченясь, Зара вызывает лишь смех.

— Ты младше меня на три года и свободной уже как пару месяцев не являешься. Кстати, — спохватываюсь я, — а сколько лет Крамелю?

— Тридцать в ноябре было, а ты уходишь от темы.

— Я просто ухожу, — веселюсь я и иду к двери. — У меня сегодня встреча. Важная.

— С тёзкой из бухгалтерии? — не впечатляется Зара.

— Между прочим, она единственная, кто точно понимал что именно и куда сдаёт, — наставительно изрекаю я, выразительно махнув рукой в сторону аккуратно составленных связок.

— Просто она единственная, кто за свои косяки отвечает материально, — весело хмыкает Зара и разворачивается в сторону стеллажей, на одном из которых мы устроили подобие рабочего места.

— А как же обед? — смеюсь я ей вдогонку.

— Беру пример с тебя. — Короткий взмах руки в сторону стоящего у клавиатуры йогурта. — Перед свадьбой не мешает похудеть.

— А она состоится? — насмешливо фыркаю я и наслаждаюсь тишиной.

В некоторых случаях молчание гораздо выразительнее самого категоричного отказа.

В «Нимбус» я еду с одной-единственной целью — обманывать.

С другой стороны, я всего лишь слегка преувеличу и совсем чуть-чуть недоговорю. Нормальная практика для любого секретаря, мы только этим и занимаемся.

— Иван Иванович, у Петра Петровича случился форс-мажор в одном из филиалов, что вынуждает нас перенести встречу. Мы очень сожалеем!

— Проверяющий пожарный инспектор? А Петра Петровича нет на месте, он как раз обедает с начальником ГУ МЧС области.

— Так срочно нужно подписать? Хорошо, я подложу приказ Петру Петровичу сразу после кофе, но до совещания.

Притом, что Пётр Петрович в это время может болеть, устать или просто быть не в настроении, хотя изредка действительно случалось что-то из ряда вон. Мне в какой-то степени повезло — чаще всего меня просили именно о протекции, если так можно назвать в нужный момент подсунутые на подпись документы. Собственно, именно поэтому я находилась в хороших отношениях с большей частью офиса.

И поэтому Дальский узнал о моём увольнение за сорок минут до эпохального события.

— Добрый день, вам назначено? — интересуется сидящая за столом девушка, стоит мне перед ней появиться.

— Валерий Олегович ждёт меня в 10:30.

— Александр Германович Дальский, «Олд-Арн»? — уточняет она, не позволив даже намёку на скепсис появится на лице. Далеко пойдёт.

— Меня зовут Арольская Ольга Александровна, — улыбаюсь я в ответ, — я секретарь Александра Германовича. — Правда, бывший. — Он не смог приехать и отправил меня с делом, не терпящим отлагательств.

— Присаживайтесь, Ольга Александровна. Чай, кофе?

— Спасибо, не нужно.

А может и не очень далеко, потому что я бы не пропустила. Хотя бы потому, что с тем же успехом я могу быть и Сидоровой Марией Ивановной, решившей отомстить любовнику за разрыв. Паспорт-то никто не спрашивал. У меня, может, миниатюрный Кольт в сумочке, а девушка со звучащим именем Жанна даже не знает, что сегодня её карьера секретаря и закончится.

Не знающая о своих будущих трудностях Жанна отвечает на едва слышный звонок.

— Ольга Александровна, Валерий Олегович вас ждёт.

— Благодарю.

Кабинет Новикова оказывается спартанским и одновременно заваленным хламом. Коробки разных форм и размеров стоят друг на друге, навевая ностальгические мысли о брошенном на попечении Зары архиве. Из-за стоящего у окна стола при моём появлении поднимается смутно знакомый полный мужчина в расстёгнутом пиджаке. Слишком знакомый для того, кого я видела от силы пару раз.

— Ольга Александровна! — заливается Новиков, раскрыв объятия. — Рад, очень рад видеть вас снова!

Но не настолько знакомый, чтобы с ним лобызаться. Да и «снова»?

— Добрый день, Валерий Олегович! Прошу прощение, что приехала без предупреждения, к сожалению, в планах Александра Германовича возник форс-мажор, — притворно огорчаюсь я, по его указке садясь в стоящее напротив стола кресло.

— Надеюсь, ничего серьёзного? — настораживается Новиков, которого мне пора бы уже вспомнить.

— Всё в порядке, всего лишь приятность с одним из поставщиков, — доверительно сообщаю я.

Так, последний раз мы виделись на юбилейном корпоративе «Олд-Арна», на который мне пришлось идти с Дальским, чтобы проконтролировать организацию праздника. Не зря, кстати, шла — солист местного театра Эстрады не явился и мне пришлось срочно связываться с сестрой, чтобы выпросить телефон какого-то тамады-певца. Который был ей по гроб жизни благодарен за то, что с её помощью в этот гроб и не слёг. Пел он и правда хорошо, а большего от него не требовалось, так что контакт я потом сохранила. На всякий случай.

— Как я понимаю Александра Германовича! — со вздохом качает головой Новиков. — Что же, рассказывайте, что хочет от нас наш главный партнёр.

Смешно. У «Нимбуса» таких партнёров — нижняя треть главной страницы сайта, забитая логотипами половины известных в стране компаний. И тем удивительнее непритязательная обстановка в кабинете Новикова.

— Валерий Олегович, только вы можете нам помочь, — вдохновенно начинаю я. — Вы же знаете, Александр Германович дружен со многими влиятельными людьми города и недавно к ему обратился один из них с просьбой помочь в организации архива.

— Это вы по адресу пришли, — довольно хмыкает Новиков, — архивы, музеи и библиотеки — наш профиль.

— Поэтому мы и не рассматривали никого другого в качестве поставщика модульной противопожарной системы. — Я добавляю во взгляд восторженного уважения. — Двадцать лет на рынке это несомненный знак качества.

— Чего только не пришлось пережить за эти годы, — поджимает губы Новиков.

— И, тем не менее, вы здесь, — я обвожу рукой кабинет и спотыкаюсь о коробки, коробочки и коробчёнки, но на Валерия Олеговича это производит нужный эффект. — Дело в том, что заказ был отправлен от имени «Рейва-банка» и даже внесён аванс, но…

— Что-то случилось? — уже серьёзно хмурится он.

— Нет-нет, исполнительность ваших сотрудников безупречна, — поспешно отвечаю ему, но запинаюсь под внимательным взглядом. — Мне, правда, неудобно вас просить.

— Ольга Александровна, отбросьте эти сомнения! — восклицает Новиков. — В конце концов, вы так много для меня сделали, что мой долг отплатить вам тем же!

Я?! Когда успела?!

— Валерий Олегович, — слегка обалдев от открывшейся информации, я продолжаю спектакль, — «Рейва-банку» обещали поставить модульную противопожарную установку до двадцать пятого июля, а у них комиссия приезжает на неделю раньше. Может быть вы можете как-то ускорить процесс?

— Комиссия, значит, — задумчиво хмурится Новиков.

— Именно. Вы же знаете насколько ответственно ко всему подходит Александр Германович, тем более, учитывая в каком идеальном порядке находится архив «Олд-Арна». Ему бы очень хотелось успеть с установкой до восемнадцатого июля.

— А номер заказа?.. — интересуется Валерий Олегович.

— Всё здесь, — я передаю ему папку, искренне надеясь, что ничего не изменилось и Дальский продолжает видеться с Новиковым два раза в год. Номинально.

Хотя это новое бывшее начальство сам чёрт не разберёт!

— Вижу-вижу. — Новиков не перестаёт щёлкать кнопкой мыши, отвлекаясь только чтобы вернуть мне папку. — «Рейва-банк», архив, семьсот двадцать семь квадратных метров.

— Он самый, — едва не кривлюсь я, вспомнив как эти самые метры выглядят.

Ничего, справлюсь и с этим. Тем более, что главное сейчас — решить вопрос с противопожарной системой. Чёрт с ним, я даже стеллажи соберу сама, только установите мне её!

— Сложно, Ольга Александровна, очень. Обычно летом тихий сезон, но в этот раз все словно с ума посходили.

Я не хочу терять работу!

Странное, конечно, озарение, и, с учётом всех факторов, вряд ли адекватное, но уж какое есть. Мне неожиданно нравится «Рейва», нравится работать с Зарой, даже если она со мной ненадолго, и нравится архив. Нет, не тот, в который сейчас я захожу с отчётливо слышным скрипом зубов, а тот, который уже занимает слишком много места в моём воображении.

И я хочу сделать Крамеля, пусть даже немного чужими руками. Ну, или чужим именем.

— Совсем ничего нельзя сделать? — уже совершенно искренне расстраиваюсь я. Ещё бы, ведь всё должно было сложиться так, как мне надо.

— Нельзя, но… — Новиков переводит взгляд на меня, задумывается и гораздо более решительно добавляет: — Но для вас я сделаю невозможное.

«Хотите на Ма-альдивы? А серёжки с бр-бир-бр-риллиантиками, а? Или, может, до-олжность? Для вас — всё самое невозможное!»

Яркой вспышкой в сознание врывается лето, ночь и тело. То самое, которое как ни в чём не бывало сидит сейчас передо мной. Это, действительно, был пятнадцатилетний «Олд-Арновский» корпоратив. К сожалению, не тот, который для сотрудников, хотя как раз туда мне очень хотелось. Гораздо больше, чем шпынять официанток, капать на мозг поварам и заказывать такси тем, кто сам уже не мог.

Представителем этой категории был и Новиков. Он же больше остальных, не в меру отметивших праздник, мужчин уговаривал меня поехать с ним. Попить кофе. Ну, и всё остальное по списку, но проблема была даже не в этом — Валерий Олегович оказался самым увёртливым из всех. Если до парковки его, практически на себе, тащил один из охранников ресторана, то стоило нам на секунду отвлечься и Новиков почти бегом возвращался обратно в бар.

Только на третий раз нам удалось запихать его в такси! Именно запихать, потому что, закрывая дверь машины, я ощутимо приложила его по не знаю какому месту. Но жалобный стон был, правда, никакого раскаяния я не почувствовала. И хорошо, если бы этим всё и закончилось…

Через полчаса, издёрганные мной за вечер, официантки передали мне бесхозный телефон, лежащий на одном из столов. Сотовый разрывался французским шансоном и надписью «Милая» на фотографии харАктерной блондинки. Подняв трубку, я выслушала всё, что думала «Милая» о своём муже, мне и нашем интиме, и только потом смогла вклиниться с просьбой сообщить адрес, по которому я могу вернуть пропажу.

К слову, милый доехал до дома с приличным опозданием. Через обезьянник. Но и здесь помогло имя Дальского, у которого нет знакомств разве что с дворниками. И то не факт.

И вот я снова пользуюсь его именем и даже совесть не мучает.

— Я буду вам очень благодарна! И, конечно, Александр Германович оценит вашу помощь, — добавляю я, надеясь, что Дальский об этом вообще не узнает.

— Значит, семьсот метров и один этаж… — Новиков задумчиво откидывается на спинку стула. — Дня за четыре должны справиться, но лучше начать пораньше, чтобы наверняка. Пятница, седьмое июля вас устроит?

— Вы меня спасёте! — честно признаюсь я, вызвав у Валерий Олеговича улыбку.

— Значит, так и сделаем. — Ещё пара щелчков мыши, выехавший из принтера лист и довольный взгляд Новикова. — Ждите, Ольга Александровна, всё успеем.

— Спасибо!

А жить определённо становится веселее!

— Валерий Олегович, — всё-таки останавливаюсь я у двери, — а почему именно для меня и «невозможное»?

Транспортировка пьяного Новикова и спасение его же из обезьянника никак не тянут на великий подвиг. И тем более странно, что Валерий Олегович долго и внимательно смотрит на меня, словно прикидывая, стоит ли откровенничать.

— Я не знаю, что вы в ту ночь сказали моей жене, но сегодня я — счастливый отец близняшек. По словам Инны, благодаря вам.

Мне?!

Помню гостиную, помню звонок начальнику нужного отдела полиции, помню разговор с «Милой». О чём? Кажется, о том, что у её мужа слишком много свободного времени…

— Поздравляю и спасибо ещё раз.

— Всего доброго, Ольга Александровна. Обращайтесь если что.

— Где Арольская? — с порога спрашивает Влад, обводя архив прищуренным взглядом.

— Понятия не имею, — томно отзывается Зара, поднимаясь.

Последний час она занималась сортировкой по годам личных дел сотрудников и от бумажной пыли свербело в горле, не добавляя хорошего настроения. Казалось бы, архив — пыльный, никому не нужный пережиток прошлого, тем более, что электронная база не требовала столько места. Но! Раньше никто не додумывался эти личные дела сканировать, а они хранятся, на минуточку, семьдесят пять лет. Семьдесят пять! Не факт, что сама Зара проживёт дольше собственного досье.

— Ольга Александровна?!

— Орать необязательно, — показательно кривится Зара и отходит к компьютеру, — Оли нет.

— И куда она соизволила уйти? — недовольно отзывается Влад, скрестив руки на груди.

— Кадры. — Зара мягким движением указывает на нужную стопку. — Бухгалтерия. — Рука меняет направление. — Операционный отдел. Управление делами. Безопасники. Юридическое управление. — Каждый отдел — новая стопка. — Мне продолжать?

— Без надобности, — морщится Влад и собирается уйти.

— А зачем тебе Оля? — Теперь уже Зара смотрит на него с недовольством. — И, кстати, откуда столько неприязни? Тем более необоснованной, что она разбирает твои завалы.

— А почему тебя это волнует? — Влад резко меняет направление и приближается к присевшей на край стола девушке. — В последний наш разговор ты выразилась определённей некуда.

— Не впутывай Олю в наши отношения, это здесь не при чём.

— А у нас они есть? — Влад наклоняется ниже, заставив Зару отклониться назад. — По-моему, она первая в них влезла, заставив меня подписать твой перевод.

— Заставив? — из её груди вырывается презрительный смешок. — Это тебя-то, самого умного, самого изворотливого и просто самого-самого?

— Не зли меня, невес-ста, — качает головой Влад и собирается отойти.

— А иначе что? — провокационно шепчет Зара, обхватывая его за шею и не давай отстраниться. — Накажешь меня, ж-женишок?

Взгляд — глаза в глаза и чужое дыхание на губах. Прерывистое — то ли взбешённое, то ли… нет?

— Работайте, Зара, — хмыкает Влад и отстраняется первым. — Вы же не хотите меня разочаровать? — И добавляет, когда до двери остаётся лишь пару шагов: — Ещё больше…

— А не пойти бы тебе к чёрту?! — не выдерживает Зара, с трудом сдерживаясь, чтобы не бросить в него что-нибудь потяжелее.

— Только после тебя, невес-ста, только после тебя.

Глава 11

— Когда ты успела поцапаться с Крамелем? — спрашиваю я, заходя за стеллаж, где Зара разбирала личные дела, что-то бурча себе под нос. На своём родном языке.

— А когда ты признаешь, что тебе нравится твой Дальский?

Хмыкнув в ответ на чужое нежелание общаться, я встаю к стеллажу напротив, чтобы присоединиться к работе. Пусть Зара умная девушка, но, имея совсем другую специальность, она перепроверяет вносимые данные по несколько раз и часто сверяется с номенклатурой. Мне привычнее — меня этому учили, пусть даже давно, поэтому я справляюсь в три раза быстрее.

— Извини, я не хотела, — бросает она, но не выдерживает и поворачивается ко мне. — Вот объясни мне как можно быть таким бараном?!

— Легко, — певуче откликаюсь я и заношу в опись ещё одно дело. — Раньше вы просто ругались, что стряслось сейчас?

— Ненавижу его! — рычит Зара. — Он таскается сюда только чтобы вывести меня из себя.

— Насколько я помню, довести его до ручки изначально было твоим планом. — В описи появляются ещё три дела и я разворачиваюсь. — Зар, признай, что тебе нравится его бесить и нравится из-за него же беситься. Может, это ваша горячая кровь шалит или просто вы нашли друг друга, но, как по мне, ваш брак будет удачным.

— А то, что я «глупая вздорная девчонка, умеющая только покупать тряпки и тратить папины деньги»? Предлагаешь понять и простить?! — снова распаляется она.

— Отомстить и женить, — хмыкаю я. — Если Крамель такой недальновидный, пусть всю жизнь мучается.

— Отомстить?

— То, что вы ругаетесь, конечно, забавно, но это не совсем то, — качаю я головой.

— У меня глаза кровью наливаются, стоит увидеть его усмешку, — Зара со вздохом возвращается к делам. — Строить из себя невинную овечку? Нет уж.

— Не надо никого из себя строить, — пожав плечами, я беру новую связку, — просто будь умнее. Прекрати соответствовать его ожиданиям и Крамель перехитрит сам себя.

— Я состарюсь, пока этого дождусь!

— Мы ускорим процесс, — обещаю я ей. — Есть у меня один подходящий кандидат…

— Ольга Александровна, с тех пор, как вы пришли к нам работать, наш офис превратился в проходной двор!

— Не понимаю о чём вы, — мило улыбаюсь я в ответ на Крамелевский прищур.

— Вы знает, у вас теперь прекрасная техника, которую привезли…

— Да, Александра Германовича нельзя обвинить в скупости. — В упрямстве — да, но жадным Дальский никогда не был. — И, насколько я слышала, технику в архив он предоставил по согласованию с Иваном Фёдоровичем Сухоруковым.

— Хорошо, — раздражённо выдыхает Крамель, — но сейчас вы просите пропуск для постороннего «Рейве» человека, просто вашего знакомого.

— Этот знакомый сделает то, до чего никак не могут дойти ваши рабочие, — в этот раз я не скрываю обвинительный тон. — Причём сделает на чистом альтруизме, как раз по той самой дружбе.

— Чего конкретно вы хотите?

Мне кажется или Владо-Владислав за эти дни начал седеть?

— Игорь выбросит вывеску и соберёт стеллажи, — я закидываю ногу на ногу и откидываюсь на спинку кресла. — Те, что собраны, уже наполовину заняты, а, если мы продолжим в том же духе, к началу следующей недели нам станет некуда складывать документы.

— Вы же понимаете, что скорость не должна влиять на качество вашей работы? — Крамель сцепляет перед собой руки в замок.

— Даже больше, чем вы, — не сбиваюсь я с вежливого тона.

Это Зару рядом с ним коротит, а мне Владислав Викторович до лампочки. Даже те, которые мне так и не заменил электрик, волнуют меня гораздо больше, чем недовольство директора управления. Кстати, надо бы снова вызвать Александра и напомнить!

— И сколько вы планируете эксплуатировать вашего… друга? — На его многозначительные паузы мне тоже как-то плевать.

— Два дня.

Игорю я уже позвонила и заручилась его согласием. Он бы в любом случае не отказал, витая в облаках от наличия собственной, уже почти ручной, феи.

— День, — категорично отзывается Крамель, — ровно столько я позволю вашему знакомому находится на территории банка.

— Меня устраивает, — киваю я и встаю. — Прошу вас оформить пропуск на завтра, копию паспорта я пришлю вам по почте. И ещё, «Нимбус» начнёт установку противопожарной системы седьмого июля.

Он смотрит на меня долго, оценивающе и, кажется, где-то глубоко во взгляде Крамеля на мгновение появляется и сразу исчезает уважительное одобрение. Которое мне, по большому счёту, тоже безразлично. Но чертовски приятно, да.

— И как вам это удалось?

— Почему я вам не нравлюсь?

Мы изучаем друг друга словно игроки в покер, выискивая слабые места и прикидывая стоит ли шоудаун[1] банка.

— Не забудьте прислать документы, — с усмешкой напоминает Крамель и отвлекается на телефонный звонок.

— Оль, я больше не могу! — со стоном выдыхает Зара, в последний момент удержавшись от того, чтобы потереть глаза. Вспомнила про макияж? — У меня глаза сейчас выпадут.

— А у меня голова взрывается от всех этих фамилий, — отзываюсь я, прекрасно её понимая. — Отдыхай.

Три стеллажа от и до забиты только личными делами сотрудников — сегодня мы поставили свой личный рекорд. Главное, после этого завтра утром разогнуться.

— А ты? — Зара поднимается с корточек.

Я бы тоже присела, но подозреваю, что после этого уже не встану. До конца рабочего дня ещё час.

— И я, наверное, тоже, — со вздохом я забираю ворох своих и её листов. — Зар, ты забыла написать номер стеллажа и полки.

— Да? — она заглядывает мне через плечо. — Прости! Уже мозг отказывает.

— Нормально, — быстро подписав нужную информацию, я пролистываю остальные её описи и иду к компьютеру.

— А как мы будем во всём этом ориентироваться? — вздыхает Зара, присаживаясь на край стола.

Лежащие тут же дела, которые я отложила для уточнения в кадрах, ворохом рассыпаются по полу.

— Во всём, это в чём? — Быстро в четыре руки вернув всё на место, уточняю я.

— Да хотя бы в стеллажах! — Зара рассматривает нарисованные мной от руки схемы. — Если твои листочки потеряются, мы тут полгода будем ходить и аукаться.

— Потому что нормальные архивариусы нумеруют свои стеллажи специальными наклейками, но где нормальные архивариусы и где твой Крамель! — весело фыркаю я. — Сейчас у нас нет выбора, поэтому документы мы начали складировать прямо на полки, а вместо нумерации используем это. — Я забрала из её рук карандашные наброски стеллажей.

— А что будет, когда у нас появится выбор?

— Когда у нас появится выбор, — мечтательно начинаю я, — каждый листочек будет лежать в своей коробке на своей полке своего стеллажа. Никакой пыли, никаких разваливающихся стопок, всё чинно и аккуратно. Когда у нас появится выбор, мы не будем извращаться в Excel таблицах, работая в своей собственной программе. Через неё же отделы станут сдавать документы и передавать описи, а мы станем наслаждаться отлаженным работающим механизмом.

— Оль, ты сказок перечитала? — Зара насмешливо обводит уже чистый, но ещё захламлённый архив.

— Хуже, я сама это придумала, — с удовольствием потягиваюсь я.

— Кофе будешь, фантазёрка? — смеётся она и встаёт, снова задевая бедром злополучную стопку.

— За-ара! — со смехом мы снова собираем документы. — Кофе буду, но без сахара и зайди к Крамелю, спроси что там с нашим заказом на наклейки.

— Ты сама провоцируешь нас на скандал, — усмехается Зара.

— Я провоцирую тебя на понимание, — взяв два верхних дела, я сверяю их с описями. — Понимание того, как правильно вести себя с Крамелем.

— Правильно — это без крика?

— Правильно — это чтобы он бесился, а ты улыбалась, — поправляю я её. — Заодно отдохнёшь, а я пока наберу нашу любимую Ирину.

— Она уже не рада, что приняла нас на работу, — направляясь к двери, веселится Зара.

— Так и Крамель на столе не танцует, — хмыкаю я, — зато мы работаем хорошо. Так что иди давай и про наклейки не забудь!

— Можешь быть уверена, это последнее, о чём я смогу забыть…

В противовес словам Зары, Ирина мне рада. И с той же радостью диктует новые даты увольнений взамен тех, которые практически стёрлись. Жаль только, что возвращать их мне придётся на самую верхнюю полку.

Предательскую мысль отложить это до завтра я отгоняю, не дав ей обосноваться и подточить пока ещё сознательный мозг. Хорошо помогает фантазия о надписи «начальник» в моей трудовой и я иду за стремянкой в один из дальних проходов. Похоже, что, оснащая архив, Крамель брал всё самое большое.

И если высоченные стеллажи ещё вписывались в мои понятия, то, увидев впервые эту стремянку, я секунд десять приходила в себя. Массивная металлическая штуковина в виде печатной «Л», две из четырёх ножек которой стоят на колёсиках. Семь ступеней. Площадка на уровне примерно двух метров. И небольшие, не внушающие оптимизма, перила с полкой. То ли для работы, то ли для сидения.

Этому монстру Зара сразу предпочла её меньший вариант, но с той стремянки до верхних полок я не дотягиваюсь. Поставив ногу на первую ступень, я слышу как открывается дверь и почти без удивления вижу Дальского, с хозяйским видом заходящего в архив.

— «Олд-Арн» переехал в «Рейву»? — хмыкаю я и поднимаюсь на площадку.

— Влада бы удар хватил, — в том же духе отвечает он, — ему хватит и меня с вами. Не высоко? — Дальский поднимает голову.

— Высоко, только работу никто не отменял. — Первая папка встаёт на место.

— Что происходит между вами и Владом?

— Если скажу, вы прекратите сюда ходить? — Я смотрю на Дальского, прикидывая насколько могу ему верить.

Раньше привычки врать за ним не водилось. Хотя, раньше он и не был со мной таким разговорчивым.

— Возможно.

Его лицо на уровне моих кроссовок, но даже это уже не смущает. Проще смириться с фактом его постоянных набегов, чем нервничать от каждого из них. Что там сказала Зара? Что Дальский меня хочет?

Ну, конечно! Просто жаждет, глядя на меня исключительно с исследовательским интересом. Без подтекста.

— Сейчас спущусь, — тяжёло вздыхаю я и тянусь поставить последнее дело.

Достать не получается, а спускаться, двигать стремянку и громоздиться обратно откровенно лень. Поэтому я опираюсь коленом о полку и рывком впихиваю дело между двух других. Отлично!

Только стремянка не выдерживает издевательства. Опасно накренившись на одну сторону, она скользит этими чёртовыми колёсиками по полу и я впустую взмахиваю руками, пытаясь вцепиться в стеллаж. Опять же нет гарантии, что в этом случае меня этим же стеллажом и не накроет, но теперь об пол я ударюсь хотя бы спиной, а не головой.

И я закономерно лечу вниз, зажмурившись, но удара не происходит.

— Ольга Александровна, вы решили так оригинально самоубиться? — насмешливый голос Дальского выдёргивает меня в реальность и я открываю глаза, осознавая себя у него на руках.

Хорошая реакция, не зря столько лет тренируется.

— С чего бы это? — ворчу я. Хочется уже слезть с его рук, но дёргания ногами никогда не выглядят прилично.

— Из-за своего проигрыша? — демонстрирует осведомлённость он.

Я очень зря перевожу взгляд на Дальского. Айсберг в его глазах больше не вымораживает холодом, скорее обжигает, притупляя во мне инстинкт самосохранения. В голове внезапно пустеет, а по спине пробегает толпа мурашек.

— Владислав Викторович рассказал? — пытаюсь нахмуриться я. У Дальского же даже дыхание не учащается ни от моего веса, но от чего другого. — Меня можно отпустить.

— Конечно, — соглашается он и садит меня…

…на стол.

Оставшиеся папки с личными делами красиво летят на пол, веером усеивая площадь в пару метров, а я не сдерживаю стон. Да сколько можно-то? Уже даже не смешно.

— Неприятно, — хмыкает Дальский, но меньше всего я ожидаю, что он присядет на корточки, помогая мне собрать стопку обратно.

— Неприятно? — Я сдуваю с глаз выбившуюся прядь. — Скорее, обидно. Так откуда вы знаете про наше пари?

— От Влада, — не увиливает он и с интересом оглядывает стол. — Работаете по старинке? — Дальский кивает на схемы стеллажей.

— Пока да.

— У вас хорошо получается, — внезапно хвалит он. — Ещё недели не прошло, а разница колоссальна.

— Мне есть с кого брать пример, — якобы бесстрастно пожимаю я плечами, внутри подавляя разливающееся теплом довольство.

— Неужели вы признали мои заслуги? — весело хмыкает Дальский.

— Я всегда их признавала, вы выдающийся управленец и с этим глупо спорить.

Какой-то неправильный получается разговор.

— Но вы всё равно не вернётесь, — констатирует он и собирается заправить выбившуюся прядь волос мне за ухо, но я ухожу от прикосновения. Рефлексы, наконец, очнулись? Вовремя. — И подвезти вас домой тоже не дадите? — прищуривается Дальский.

— Почему же, везите, — ломаю я шаблон. — Если вам так хочется собрать все городские пробки и если вы обещаете не поднимать тему моего секретарства.

— Обещаю, — соглашается Дальский, а мне почему-то становится… страшно?

Глава 12

Рабочий день заканчивается, а Зара не появляется, но клятвенно обещает закрыть архив, когда я ей звоню. Не то чтобы я расстроилась отсутствию кофе, просто такая задержка настораживала. Дальский ушёл почти сразу после моего согласия и вряд ли для того, чтобы дать возможность передумать.

Хотя я даже не планировала, устав за сегодняшний день так, что отваливались ноги, поэтому внезапный приступ благотворительности у Александра Германовича оказался только кстати.

И нет, это не у меня под кожей толпами разгуливают мурашки. И не мой пульс учащается тем больше, чем ближе я к выходу из банка. А то, что приходится откашляться перед тем, как попрощаться с девочками на ресепшн вина исключительно архивной пыли. Ещё бы самой в это поверить.

Но, тем не менее, я выхожу и решительным шагом иду к виднеющемуся на служебной стоянке чёрному Мерседесу.

— Вы не передумали, — с улыбкой констатирует Дальский, забирая у меня сумку и ставя её на заднее сидение.

— Не имею такой привычки.

Привычки садится в открытую кем-то дверь у меня тоже нет, но ему знать об этом необязательно.

— Адрес прежний? — насмешливо интересуется Дальский, заводя машину.

— Да, если вы его знаете.

Я, например, его адрес знаю — часто приходилось заказывать туда доставки. Да и самой однажды пришлось навестить просторную двухсотметровую квартиру, окнами выходящую на Ивановский сквер. Просто Елизавете и Герману Дальским срочно потребовался какой-то семейный альбом, а их сын не стал из-за этого переносить встречу со своим юристом. И ключи им тоже не доверил, предпочитая поручить это мне.

— Ольга Александровна, — качает головой Дальский, — вы обо мне плохого мнения.

— Ваш архив не сравнить с моим, — улыбаюсь я уголком губ, — в нём личные дела размещены в идеальном порядке.

— У меня хорошая память, Ольга Александровна, — Дальский резво выруливает на проспект, чтобы почти сразу остановиться в среднем из трёх, стоящих в пробке, рядов, — и склонность интересоваться людьми, с которыми я работаю. Особенно, так долго.

Склонность интересоваться людьми?! С каких это пор? Мне наглости не хватит предположить, что такие кардинальные изменения связаны с моим увольнением.

— Не смотрите так, это правда.

Точно, мы ведь в пробке и Дальский поворачивается, предпочитая изучать меня вместо других автомобилистов. И всё равно не верю.

— Скрыть от меня факт собственного увольнения вам помогла Валиулина Полина Игоревна, в девичестве Рогатова, — с откровенным весельем во взгляде сообщает он то, отчего мои глаза увеличиваются вдвое.

— Вы подготовились! — с улыбкой обвиняю я его.

— А вы проверьте. — Дальский отвлекается на дорогу, не видя моей злорадной улыбки. И добивает: — Можем заключить пари, вы же их любите.

— То, с Владиславом Викторовичем, было первым, — бурчу я, разом теряя всё настроение.

И хочется сказать, что я его выиграю, но… Как бы там ни было, я — не архивариус. Да, есть универсальные принципы организации и работы архивов, алгоритмы, шаблоны, но всё это меркнет перед моей неопытностью. Об этом не знает Крамель, вряд ли догадывается Дальский, зато отчётливо осознаю я. И будет чудом, если мне удастся осуществить собственные планы.

— Признайте, что вам интересно, — после недолгого молчания подначивает Александр Германович.

— Не настолько, чтобы ввязываться в новую авантюру, — качаю я головой.

— Ты знаешь меня пять лет и всё ещё не доверяешь? — Мы снова стоим и я чувствую его взгляд. — Всё просто — ты называешь фамилию, я называю, — Дальский задумывается, — пусть будет дату рождения. Если я проигрываю, то веду тебя на ужин, если выигрываю, то ты меня.

— Я?! — мой смешок его только веселит. А меня его очередной переход на «ты» — нисколько.

— Согласен на яичницу и кофе, — весело хмыкает он, перестраиваясь в правый ряд. — Играем?

И, глядя на него, я не могу сказать «нет».

— Любого сотрудника? — с прищуром интересуюсь я.

— Ограничимся главным офисом и теми, кто работает больше полугода.

Главный офис и полгода. Я откидываю голову на подголовник, задумываясь. Назвать кого-то из начальников? Если у Дальского действительно такая хорошая память, он не то что дни рождения, их адреса и имена детей помнит. Кадры тоже отпадают, раз уж он читал Полинино досье. И, наверное, неплохо бы спросить про охранника или уборщицу, но первого он почти стопроцентно знает через своего водителя, а вторая регулярно бывает у него в кабинете.

— «Белый кролик».

— Это фамилия? — веселится Дальский, въезжая в очередной дорожный затор.

— Это ресторан, куда вы меня поведёте, — мило улыбаюсь я. А что, давно хотела попробовать молекулярную кухню. — А фамилия… Сидоров Иван Иваныч.

— Это персонаж анекдота? — хмыкает Дальский.

— Это сотрудник вашего офиса, работающий больше полугода. Сдаётесь?

— У тебя глаза сверкают, — вместо ответа заявляет Дальский, не обращая внимания на то, что машина перед нами отъехала уже метров на пятнадцать.

— Это не ответ. — Пальцы нервно заправляют за ухо несуществующий волосок. — Мне посчитать до трёх или вы признаёте проигрыш?

— Признаю, — он всё также смотрит только на меня.

Глупость, но от этого у меня горят щёки, перехватывает дыхание и хочется скромно потупить взгляд. Вот только тургеневские барышни не работают секретарями.

— Вы проиграли и везёте меня ужинать! — торжественно заявляю я, но победы не чувствую. Особенно, когда Дальский переводит взгляд на дорогу и трогается с места.

— Сидоров Иван Иванович, 18 мая 1990 года.

— Вы не могли этого знать! — в сердцах я хлопаю себя по колену.

— Зато ты прекрасно знала, что он не работает в «Олд-Арне», — Дальский поворачивает и я вижу свою улицу.

— Сидоров работает в вашем офисе дольше полугода, все условия соблюдены.

— Вот только моим сотрудником он не является, лифтёр числится за «ТехКранТестом».

— Тем не менее, вы выиграли, — тяжёло вздыхаю я, прикидывая, всё ли убрано, чтобы пускать бывшее начальство в свою квартиру.

— А в качестве бонуса победителю не полагается переход на «ты»?

— Это вряд ли, — качаю я головой и первая выхожу из машины.

Надо бы морально подготовиться перед тем, как готовить ужин Дальскому, но кто бы мне дал! Потому что он уже подходит, а у меня внезапно заканчиваются слова, стоит представить нас вдвоём на моей маленькой кухне.

— Идёмте, — снова вздыхаю я, надеясь, что более масштабный спор всё же выиграю.

Иначе судьбе придётся добавить везения в любви, а это не то, что мне сейчас нужно.

— Оля! — Вспоминая, что у меня есть в холодильнике, я не замечаю того, кого обычно трудно не заметить. — Привет! — Игорь выходит из подъезда и стискивает меня в медвежьих объятиях, приподнимая над асфальтом.

— Пусти, — хриплю я единственное, что могу и он аккуратно возвращает меня на место.

— Оль, наконец-то я тебя нашёл! — продолжает не в меру счастливый медведь, по ошибке названный Игорем. — Хотел зайти вчера, но побоялся, что ты уже спишь. А сегодня как, занята? — он, наконец, переводит взгляд на Дальского за моей спиной.

— Александр Германович, познакомьтесь, это Игорь, мой… — Знакомый? Друг? Водитель? — сосед. Игорь, это Александр Германович, мой началь… мой коллега.

Беда у меня сегодня со знакомствами.

— Приятно познакомится, — Игорь крепко жмёт руку Дальскому.

— Взаимно, — снова становится айсбергом тот.

Вроде выросли мальчики, а игры остались всё те же — кто кого перепьёт, переиграет, пережмёт.

— Оль, так что, я зайду сегодня? — Вот как рубаха-парень за мгновение разгоняется до псевдомачо?! Потому что намёк на что-то большее, чем разговор за чаем в его вопросе мне не слышится, он там главная достопримечательность!

— Завтра, часов в восемь вечера.

— Договорились! — сияет Игорь, ещё раз обнимает меня и скрывается за углом дома. Видимо, пошёл обхаживать своего монстра.

— У вас много друзей, — бесстрастно замечает Дальский, заходя в лифт. Обычно я предпочитаю лестницу, но сегодня исключительный случай.

— Александр Германович, вы уже определитесь тыкать мне или выкать, — отзываюсь я. — Скачки туда-сюда напрягают.

— Я определился, — многозначительно отвечает он и подходит ближе. В масштабах лифта катастрофично близко. — А ты?

— А я не фамильярничаю с начальством, — мило улыбаюсь я и выхожу на своём этаже.

— Сейчас Влад твоё начальство. — Дальский с интересом оглядывается в моей миниатюрной прихожей.

— Тогда почему вас я вижу чаще, чем его? — Дома ко мне возвращается жизнерадостность. — Ванная сразу налево, кухня дальше по коридору и налево, — кричу я уже из кухни.

Подозревая, что кофе придётся варить, я со вздохом достаю запылённую турку. Мне одной обычно не до изысков — вскипятила, размешала, выпила, пошла на работу, но ради проигранного спора я, так и быть, постараюсь.

— Потому что у меня отпуск, — первая ложка кофе просыпается мимо турки, — и я собираюсь помириться с братом.

Выдохнув, я отставляю турку и банку с кофе подальше.

— Крамель твой брат! — обалдеваю я. Осознаю, что именно сказала. Добавляю: — Ваш.

— Родной, — подтверждает Дальский, который оказывается полон сюрпризов.

Родной брат… а вот тут стоп. Крамель-Дальский, Викторович-Германович. Пожалуй, об этом я подумаю завтра, на свежую голову.

— Это я такая невезучая или есть другая причина того, что в отпуск вы ушли впервые за пять лет? Только после того, как я уволилась. — Переваривая информацию, я возвращаюсь к турке и в этот раз успешно ставлю её на огонь. На второй конфорке появляется сковорода.

— Мне он был не нужен. — Дальский садится на табурет, на котором совсем недавно сидел Игорь.

— А сейчас понадобился?

— Повод появился, да и какой смысл работать без толкового секретаря.

Когда я оборачиваюсь, он смотрит на меня и насмешливо улыбается.

— Вы обещали не поднимать эту тему, — недовольно качаю я головой.

— Ты.

— Я и не поднимаю, в отличие от вас. — Я из принципа не понимаю намёков, которых не хочу понимать.

Не прекращая улыбаться, Дальский медленно встаёт и я упираюсь поясницей в столешницу, гадая в какой именно момент отключился мозг, помешав пустить этого тигрище на мою территорию. Или снежного барса? Кто там из них живёт в холоде?..

— Ты обещал не поднимать эту тему, — с явным удовольствием повторяет Дальский, опираясь ладонями о стол по обе стороны от меня.

Мурашки в обмороке, сердце планирует поездку в кардиологию, а я всё так же мило улыбаюсь, не собираясь отступать.

— Ваши яйца сгорят, — доверительно сообщаю я ему, — если вы продолжите в том же духе.

Мгновение, другое. Мы смотрим друг на друга и лично я ощущаю много чего лишнего. Например, желание коснуться загорелой кожи в вырезе белоснежной поло, из-за чего я упускаю момент, когда выражение его глаз меняется.

— Почему нам раньше не было так весело? — смеётся Дальский, отступая.

— Потому что я работала, — просвещаю я его, — вы работали, а «Олд-Арн» процветал.

— А сейчас не будет процветать?

Удивительно, насколько ему сегодня весело. Окончательно восстановив дыхание после выходки Дальского, я проверяю наш ужин и сбавляю газ до минимума.

— Это ваш отпуск, вам виднее.

— Как-нибудь справятся, — взгляд Дальского приковывают фото на холодильнике, — у меня целый штат сотрудников, которым, теоретически, можно доверять.

— Раньше это вам не помогало.

— Раньше я точно знал, что могу положиться на своего секретаря, сейчас — нет, — пожимает плечами Дальский.

Положиться он может и сейчас, хотя сознание активно подбрасывает картинки с синонимом лечь.

— Сколько похвалы. — Вместо яичницы на сковороде что-то среднее между омлетом и болтуньей. — Я начинаю задумываться о том, что продешевила с зарплатой, когда подписывала трудовой договор с «Рейвой».

— Влад поставлен в жёсткие рамки, я — нет.

Я ставлю на стол сахар, сливки и всякую мелочь вроде нарезанных помидоров и хлеба. Раскладываю вилки и ножи.

— Заканчивай с архивом и мы обсудим размер твоей зарплаты. — Дальский удерживает мою ладонь. — Тебе нечего делать в «Рейве», а спорить ты можешь и со мной.

Голос завораживает, взгляд обещает что-то, чего я явно ещё не пробовала, а сам Дальский ненавязчиво притягивает меня ближе. Вот так и пускай тигрище в овечье стадо! И ведь не то чтобы я не могу сопротивляться, скорее, не очень и хочу, вспомнив Зару и её «ты прикалываешься или правда не видишь?».

Теперь вижу, но спать с начальником, пусть даже бывшим, как-то совсем не комильфо. Правда, эта мысль ускользает, когда его ладонь ложится на талию.

— Яйца…

— Сгорят, я помню, — с тихим смешком отзывается Дальский и вместо того, чтобы его остановить, я одним движением перевожу регулятор газа на 0.

Чтобы не сгорели.

Глава 13

— Чёрт! — вполголоса ругаюсь я, прыгая по прихожей в одной босоножке. — Чтоб тебя! — Наклонившись за второй, я роняю ключи. — Долбанная пятница!

С силой захлопывая дверь квартиры, я чувствую чужой взгляд и оборачиваюсь, натыкаясь на осуждение Анны Николаевны. Она специально встала пораньше, чтобы меня добить?!

— Доброе утро! — бурчу я себе под нос и в её гробовом молчании сбегаю по ступенькам.

Зря, ой зря я вчера села в машину Дальского!

— Оля! — И весь этот недоужин тоже был очень зря. — Оль, да остановись же ты!

— Игорь?! — Я останавливаюсь, схваченная им за руку, и растерянно поднимаю глаза.

— Оль, у тебя всё нормально? — задаёт он вопрос, в ответ на который я могу только скривиться. — Хм. А помочь-то тебе ещё надо?

— Помочь? — Зара. Крамель. Пропуск. — Помочь! — я хлопаю себя по лбу. — Игорь, прости, я совсем забыла! Помочь надо, — впервые за последние двенадцать часов я улыбаюсь, — без помощи мы никак!

— А я уж думал это у меня в мозгу перемкнуло, — весело хмыкает он. — Идём, домчу с ветерком.

— Может как-нибудь без этого? — Тяжёлый вздох не мешает мне следовать за Игорем. — Как я поеду с тобой в этом?

Он окидывает взглядом меня в лёгком платье и безмятежно улыбается.

— Завидую я тем, кто поедет за нами.

— Игорь! — Тычок в бок не срабатывает.

— Оль, да вот тебе не плевать! Похвастаешься ногами, а через пятнадцать минут будешь на работе.

— Через двадцать, — предупреждаю я, беря шлем из его рук.

— Какие двадцать, через десять будем! — воодушевляется Игорь.

— Через тридцать, — отсекаю я его восторги, — иначе я поеду на маршрутке.

— А-а, ты в этом смысле, — расстраивается он. — Тридцать, так тридцать. Вздохнув, Игорь перекидывает ногу через железного монстра.

— Оль, ну где ты ходишь?! — Зара находит нас у стойки ресепшн. — Там такое…

— Что такое? — с подозрением хмурюсь я.

— Как бы тебе сказать… О, а вы Игорь?

— Игорь, — в его взгляде один вежливый интерес, не больше. Ещё бы, ведь у него где-то там собственная фея.

— Зара, очень приятно.

— Взаимно, — он аккуратно пожимает протянутую ладонь.

— Меня, конечно, радует, что вы все такие вежливые, — начинаю раздражаться я, — но архив меня волнует гораздо больше! Что опять случилось?

— Ты чего так нервничаешь? — Зара с подозрением меня изучает. — Это на тебя так…

— Что. С. Архивом. — Направляясь к лифтам, я на мгновение оборачиваюсь. — Игорь, нам сюда.

— Да всё с ним нормально, — она замолкает. — Даже чересчур нормально.

Сцепив зубы, я нажимаю седьмой этаж и это поездка оказывается самой долгой за всю мою жизнь.

— А просто сказать нельзя? — нервно постукивая пальцами по поручню, спрашиваю я у Зары.

— Оль, лучше самой один раз увидеть, — усмехается она.

— Крамель сделал на месте архива бильярдную? — Зара одаривает меня долгим многозначительным взглядом.

— Он, временами, конечно, идиот, но не самоубийца. За эту неделю только глухой и слепой не понял, что за свои семьсот метров ты будешь убивать.

— И начну прямо сейчас, если мне, наконец, не скажут что такого страшного там произошло! — чеканя шаг, я выхожу из лифта.

В коридоре подозрительно много народа — человек пять, против обычно пустых коридоров, и это напрягает даже больше любопытных взглядов. А ещё напрягает открытая нараспашку дверь архива.

— Зара! — я резко останавливаюсь и разворачиваюсь к ней. — Ты издеваешься? У нас там дела в единственном экземпляре!

— Оль, ты только не нервничай, — она подходит сзади, приобнимая меня за плечи.

Нахмурившись, я делаю последние несколько шагов и пересекаю порог архива.

— Какого?!.. Дальский!

— Всё же отлично, Оль! — радуется за моей спиной Зара. — Теперь ты точно всё успеешь!

— Где этот… Дальский? — цежу я, осматривая то, что ещё вчера было моим архивом.

Нет, чисто теоретически семьсот двадцать семь метров стоят на положенном месте, вот только сейчас у меня язык не повернётся назвать их свалкой. Идеально, словно от этого зависела жизнь уборщиц, вымытый пол. Три оснащённых рабочих места, отгороженные стеной из… Я подхожу и проверяю догадку — из гипсокартона. Огнетушители, которые я ещё только собиралась просить у Крамеля. Таблички, где ответственной по всем фронтам числюсь я. И те самые наклейки. На новых собранных стеллажах двух видов — передвижных и обычных.

Кажется у меня остановился пульс и далеко не от восторга.

Медленно обходя возведённые за ночь стены, чувствуя, как сжимается в тисках сердце, я поднимаю взгляд на уже заполненные нами с Зарой стеллажи.

— Слава Богу! — облегчённо выдыхаю я, радуясь, что у строителей, или кто они там были, хватило ума не трогать укомплектованные полки.

А у Дальского хватило совести не давать им такой команды.

— Что здесь… Ольга Александровна!

Я выхожу из-за перегородки и оказываюсь перед взбешённым взглядом Крамеля. Кому-то не везёт с начальством, а кому-то вон с братом не повезло.

— Доброе утро, — скривившись, приветствую его я.

— Доброе? Это ваших рук дело? — он жестом обводит архив, который теперь заслуживает это гордое звание.

— Рехнулись?! — качаю я головой. — Я сама в шоке.

Владислав Викторович ещё раз, очень медленно, осматривает не маленькое помещение.

— Кажется, только что у меня возникла безотлагательная встреча, — цедит Крамель.

— Возьмите меня с собой, — с тем же выражением лица прошу я, приближаясь на шаг.

— Спасать пойдёте? — уже даже без неприязни усмехается он.

— Подержу жертву и обеспечу алиби, — кровожадно откликаюсь я и впервые вижу взаимопонимание в мужчине напротив.

— Значит, спасать пойду я, — вклинивается Зара, о которой я успеваю забыть. — Потому что ваш Дальский избавил нас от огромной части работы! И я не дам вам обоим об этом забыть, как бы вам не хотелось.

— Знаешь, что?.. — начинает Крамель.

— Знаю, — встряхивает она распущенными волосами и отступает на пару шагов.

Под защиту мощного, особенно рядом с Крамелем, Игоря, который, в соответствии с ролью, кладёт руку ей на плечо. И я бы повеселилась, глядя на даже не скрываемое бешенство Владислава Викторовича, или на то, как неожиданно хорошо смотрятся вместе Зара и Игорь, но у меня теперь есть дела поинтереснее. Придушить Дальского, например.

И я собираюсь осуществить свой убийственный план, даже делаю несколько шагов к выходу, но в дверях появляется статный, с проседью в волосах, подтянутый мужчина.

— Сюрприз! — хлопает он в ладони и разводит их в стороны. — Рад, Влад Викторович?

— Безмерно, — Крамель находит в себе силы вежливо улыбнуться, хотя взгляд всё ещё готов убивать. — Вам удалось меня удивить.

— Так на то и расчёт!

Председатель «Рейва-банка», Сухоруков Иван Фёдорович проходит дальше и с явным удовольствием осматривает помещение.

— Влад Викторович, ты только посмотри какой результат! И всего за одну ночь.

— Фантастика, — иронизирует Крамель, — только почему меня не предупредили?

— Мы с Александром решили, что так тебе будет интереснее, — отзывается Сухоруков. — А то стал бы нервничать, контролировать всех и всё, и испортил бы девушкам сюрприз. Правда ведь… кажется, Зара? — обращается он, собственно, к Заре.

— Зара Амбарданян, — приветливо улыбается она начальнику начальников.

— Впечатлён и покорён, — весело подмигивает ей Сухоруков. — А где же главная героиня пьесы?

— У вас за спиной, — хмыкает Крамель.

— Ольга Александровна Арольская, — я выхожу из тени, в которой пыталась взять себя в руки, — приятно познакомиться.

— И мне приятно! — Сухоруков двумя руками пожимает мою ладонь. — Наслышан о вашем профессионализме, снимаю шляпу.

— Благодарю, но слухи преувеличены, — вежливо улыбаюсь я председателю «Рейвы».

— Не верю, — качает головой он. — Уж точно не тем, кто мне о вас рассказывал.

Дальский будет мучиться, гарантирую!

— Что же, — Сухоруков последний раз обводит взглядом преобразившийся архив, — оставляю вас радоваться обновкам. Работайте, господа.

Он выходит, а мы всё ещё молчим, обмениваясь мрачными, в случае нас с Крамелем, и осуждающим, как у Зары, взглядами.

— Я так понимаю вывеску выбрасывать уже не надо? — хмыкает Игорь, делая шаг вперёд.

— Извини, что выдернула тебя, — с сожалением качаю я головой, когда мы выходим из лифта. — Я даже подумать не могла, что всё так обернётся!

— Да брось убиваться! — фыркает Игорь. — Радоваться надо, что тебе работу облегчили, а вы с тем мужиком разве что на стены на кидались.

— Ты бы знал, как у нас всё сложно, — хмыкаю я и мы проходим через стеклянные двери.

— Это со вчерашним коллегой у тебя всё сложно? — догадливо интересуется Игорь.

— У него так, похоже, со всеми.

И взгляд Крамеля прямо это доказывал. Кажется, семейные отношения осложнились ещё больше, в этот раз точно по вине Дальского.

— Слушай, Оль, — Игорь останавливает меня за руку, разворачивая к себе, — тут такое дело…

— Снова помочь с Катей? — закатываю я глаза.

— Не, с ней всё прекрасно, а вот с мамой… Анна Николаевна примчалась к ней вчера — запыхавшаяся, злая, как стая собак и долго что-то втолковывала, заперевшись на кухне. Я слышал, что они говорили о тебе. Как бы не вышло чего…

Всё, что могло выйти, уже вышло.

— Спасибо за беспокойство, но ты переоцениваешь нашу пенсионерскую гвардию! — притворно веселюсь я. — Сначала Анна Николаевна увидела у меня тебя, а вчера застала за ужином с Дальским, так что весь вечер наверняка жаловалась твоей маме на ветреную невестку.

— Ладно, если так, — светлеет Игорь. — Хотя я не ревнивый, как-нибудь переживу твоих ухажёров!

— Иди уже, Отелло! — я шутливо толкаю его в плечо и потом ещё долго смотрю как он уезжает с гостевой парковки.

— Проводила? — шёпот над ухом заставляет меня подпрыгнуть.

— С ума сошла так пугать?! — выдыхаю я. — Что, Крамель уже высказался на тему твоей испорченности?

— Высказался. — Зара окидывает стоянку довольным взглядом.

— А ты что?

— Посоветовала больше следить за своим хозяйством, а не за невестой, которая его все равно не устраивает. Скажи-ка мне лучше, что такого произошло вчера, что твоего Дальского так распирает?

— Он подвёз меня до дома.

— Оль, — Зара удерживает меня за руку, заставив развернуться к ней лицом, — по-твоему я идиотка?

— Нет, ты студентка, комсомолка, спортсменка и просто красавица! — Моя улыбка её не устраивает.

— Ни то, ни другое, ни третьей. Так и быть, с последним соглашусь, но это не освобождает тебя от ответа.

— Ты же в курсе, что лезть в чужую личную жизнь неприлично? — морщусь я.

— Только когда эта личная жизнь не касается моей работы. — Зара долго сверлит меня взглядом и я сдаюсь.

— Не смотри так, ничего не было!

— И что именно скрывается в твоём «ничего»?

Глупость, недальновидность и дурацкие мурашки.

— Ужин. — Разлитый кофе, опрокинутая сковородка и то, что надо бы забыть, да вряд ли получится. — Банальные яичница и кофе.

Чёрта с два я поверю, что на Дальского повлияла именно я! Потому что, услышав дверной звонок и остановив всё это «ничего», он был не сильно адекватнее меня и вряд ли понёсся планировать обустройство архива. А Анне Николаевне повезло увидеть меня взъерошенной и с припухшими губами.

— Игорёша же ушёл, — постепенно осознавая происходящее, растерялась она, опустила взгляд на, стоящие тут же, мужские кроссовки и вылетела из моей квартиры, громко хлопнув дверью.

— Оль. Оля! — Зара касается моего плеча. — Это ты вчерашний ужин вспомнила? — прищуривается она.

— Расскажи лучше, почему ты молчала, что Дальский родной брат твоего Крамеля?

Глава 14

— Кто? — хмурится Зара и мы направляемся ко входу в банк.

— То есть ты тоже не в курсе.

В молчании мы поднимаемся на нужный этаж, но вместо архива, видеть который пока выше моих сил, я иду в другую сторону.

— Ты куда? — оборачивается Зара.

— К Крамелю, надо уточнить пару моментов.

Принципиально важных уже потому, что наш спор обрастает новыми сложностями.

— Влад Викторович, можно? — открыв дверь, я на мгновение замираю, осознав, что именно сказала.

Вместо ответа Крамель кивает на кресло, не отрывая от уха телефонной трубки.

— Да, я понял. Хорошо, но в понедельник отчёт должен быть у меня. Надеюсь. Всего хорошего. Что у вас, Ольга Александровна? — Засмотревшись на висящий на стене календарь, я не сразу реагирую на вопрос. — Хотите, я вам его подарю?

— Архиву только календарей не хватает для полного комплекта, — с тяжёлым вздохом я кривлюсь и откидываюсь на спинку кресла.

— А вы пришли обеспечивать мне алиби? — хмыкает Крамель. — Так я вас расстрою, ваш бывший начальник отказывается со мной общаться.

— Я пришла с вами поговорить, но, если вы не в духе, могу прислать Зару.

— Ольга Александровна, вам своих трудностей мало? Зачем вы влезаете ещё и в это? — морщится он.

— Как раз о трудностях… — Я подаюсь вперёд. — Вы спорили со мной на определённых условиях, которые, благодаря Александру Германовичу, значительно изменились.

— Мда… — Крамель откидывается на спинку кресла. — Александр Германович не имеет привычки интересоваться чужим мнением. Особенно, когда прёт напролом. Скажите, — в его взгляде неподдельный интерес, — почему он так старается вас вернуть?

— Я задаюсь этим же вопросом, — развожу я руками. — Владисл… Влад Викторович, что с нашим спором?

— Работайте, Ольга Александровна, — неожиданно благосклонно отмахивается он. — Вы ничего не можете против Сашиных желаний.

Я давлюсь вдохом и, откашлявшись, поднимаю взгляд на Крамеля. Могу, но… Но вспоминается уверенный поцелуй и тихое: «Оля!» Кажется, я и против своих желаний мало что могу.

— И всё же это нечестно.

— Забудьте. И радуйтесь, что у вас резко возросли шансы стать начальником архива.

— И что, Влад скосил тебе срок? — Мой задумчивый взгляд проходит по Заре, сидящей за своим собственным рабочим местом.

Дальский даже таблички на столах поставил!

— Нет, оставил всё как было. — Я провожу пальцами по столешнице. Ни следа пыли, и это после быстрейшего из всех ремонтов, что я видела.

— С чего такое великодушие? — Она разворачивается на стуле и подаётся вперёд.

— Враг моего врага — мой друг, даже если враг и друг — братья, — хмыкаю я.

— Вот это вообще непонятно, — Зара хмурится. — С чего Владу скрывать родного брата? Да и родного… у них похожи разве что лица, и то не факт.

— Это ты с ними породнишься, не я.

Включённый компьютер только подтверждает размах оказанной помощи — на меня смотрит моя личная учётная запись. И все до единой лампы тоже починили. Дальский заставил Александра выйти сверхурочно? Чужого сотрудника в чужой-то компании?

У него есть хоть какие-то границы, за которыми начинается его собственное «невозможно»?

— Твоего Дальского не было на помолвке, но у меня есть ощущение, что где-то я его уже видела.

— Да и чёрт с ним! — отмахиваюсь я. — Если он даже брату не отвечает, то у меня, тем более, никаких шансов.

— Поспорим? — Взгляд Зары полон многообещающих намёков и желания ими поделиться.

— Хватит с меня споров, — проверив почту, я блокирую компьютер. — Всего хватит.

— Почему ты не сказал, что у тебя есть брат?! — Зара заходит в кабинет и скрещивает руки на груди.

— Потому что нас трудно назвать братьями, — кривится Влад, не отрывая взгляда от монитора. — Откуда ты об этом узнала и с чего допрос?

— С того, что семья это святое и плевать, что там у вас за отношения! — Она решительно подходит и упирается ладонями о его стол. — Каким бы не был ты или Дальский, вы — бр-ратья! — в её речи появляется армянский акцент. — Никто не станет тебе ближе и роднее! Никто не подставит плечо так, как сможет он! Никто…

— Романов перечитала? — перебивает Влад, поднимая глаза. Не обращая внимания на трепещущие от гнева ноздри невесты, он встаёт и отходит к окну.

— Можешь язвить и злиться, но я не успокоюсь, пока не заставлю тебя понять, что семья — это единственная в жизни настоящая ценность! — Зара выпрямляется. — Особенно, если кроме брата у тебя никого нет.

— Ты ничего не знаешь, — качает головой он. — А роль наседки даётся тебе даже хуже, чем роль послушной дочери.

— А какую роль выбрал ты? Циничного эгоиста? Вечно недовольного карьериста? Я видела как ты общаешься с Виктором, словно пересиливаешь себя и делаешь ему одолжение. И это с человеком, который стал твоим отцом!

— Дочка позвонила папе, — усмехается Влад. — И что интересного он рассказал?

— Только то, о чём можно было догадаться. И, чтобы ты знал, факт усыновления — не позор. Ни для кого из вас! — Зара вздёргивает подбородок.

— Последнее время все просто жаждут покопаться в моей личной жизни, — Влад задумчиво отворачивается к окну. — Но если Сашины мотивы я с натяжкой, но понимаю, то зачем это вам с Арольской — большой вопрос.

— Главное, чему меня научил отец — бороться за свою семью и я поборюсь за твою, если ты сам не можешь.

— Кто ты мне? — насмешливо спрашивает Влад, поворачиваясь. — Мать? Сестра? Может быть, жена?

— А ты так и не понял? — криво улыбается Зара. — Ни Виктор, ни мой отец не откажутся породниться, а ты не посмеешь отказать человеку, который так много для тебя сделал.

Влад смотрит пусть недовольно, но признавая её правоту.

— И ещё не раз пожалеешь, что согласился, когда Виктор расписывал тебе все преимущества родства с семьёй Амбарданян. — уверенно обещает она. — Потому что раз за разом я буду сталкивать тебя с братом. Буду интриговать и обманывать, но заставлю тебя признать единственного близкого человека. И сделаю счастливым!

— Да с чего ты взяла, что мне это нужно?! — рявкает Влад.

— Крамели — замечательная семья, — Зара подходит вплотную к нему, — добрая, любящая, дружная, но они не избавят тебя от всего этого, — она неопределённо взмахивает рукой.

— Ты принимаешь меня за кого-то другого, — криво улыбается Влад и хочет отойти, но она касается его щеки. Заставляя вздрогнуть и застыть.

— Я принимаю тебя за недоверчивого, вечно чужого мальчишку, который больше не хочет знать, что такое любовь.

— А ты знаешь? — с вызовом во взгляде спрашивает он.

— Рискни проверить, — слышится тихий шёпот в ответ.

И две хрупкие ладони обнимают его за шею, а сама она прижимается ближе.

— А если нет? — не двигаясь, в своей обычной манере интересуется Влад.

— Будешь жалеть всю жизнь. — Она отходит на шаг, словно не было этого мгновения слабости, и бесстрастно пожимает плечами. — В мрачном одиночестве, в своих обидах и недоверии.

Зара разворачивается, чтобы уйти, но…

— Так спаси меня, огненная девочка Зара. — Чужое дыхание касается её уха, а широкие ладони удерживают за талию. — Попробуй спасти, но не жалуйся, если всё пойдёт не по плану.

— Импровизация — мой конёк! — выдыхает Зара и оказывается лицом к лицу с лучшим из своих кошмаров.

— Так импровизируй, — неожиданно благосклонная улыбка меняет Влада до неузнаваемости.

И она слушается, уверенно касаясь его губ своими.

— Оль, я ухожу на обед.

— Угум, — согласно мычу я.

Что за гадость! Вот в чём разница между бухгалтерскими документами дня и кассовыми документами дня? А в том, что первые — гигантские тома в три пальца толщиной, тяжеленные и бесполезные. Зато вторые — бесценное сокровище для любого операционного работника. Именно в кассовых документах хранится всё то, что клиенты потом забывают, теряют и вообще «у вас же есть второй экземпляр!»

Спасибо заму главного бухгалтера и той самой Ольге, у которой на прошлой неделе ломалась электронная база. Именно они откликнулись, пришли и объяснили глупому секретарю что стоит разбирать с особой тщательностью, а что можно закинуть на самые дальние полки. Чем я сейчас и занималась, попутно отбирая то, у чего истёк срок хранения. Интересно, мне дадут самой всё это сжечь?

Рычаг там дёрнуть или кнопочку нажать. Говорят, это избавляет от стресса. Вопрос только в том, что именно называть стрессом.

Преображение архива? Так это радость, облегчение работы и, вообще, везение. Тет-а-тет с Дальским на моей кухне? Поцелуй с красивым и умным мужчиной вроде как стрессом тоже не считается, а, если верить врачам, ещё и пользу приносит. Хорошо, что дойти до конкретно оздоровительной фазы нам помешал визит соседки. Или как раз то, что помешал заставляет меня нервно чесаться?

Вон даже с начальником вроде как удалось найти хоть какой-то общий язык, а мне всё не так. Или не так то, что в каждом из этих вариантов звучит отчётливое «вроде»? С ходу не разобраться, а времени на анализ просто не остаётся. Пусть архив принял форму архива, но разобрать за меня документы Дальский точно не сможет. И, надеюсь, что не будет даже пытаться.

Радуясь, что четыре верхние полки заполнены, я начинаю заполнять пятую. Надо бы доставить января 2018 и пойти пообедать. Заодно посмотрю присланные безопасниками описи — им резко приспичило сдать в архив все свои две небольшие кипы. Занятая мыслями, я неудачно беру тот самый бухгалтерский том и пытаюсь впихнуть между двумя точно такими же.

— Чтоб тебя!

Туго прошитое килограммовое дело вырывается из рук. К счастью, пролетает мимо головы, но ощутимо царапает уголком спину и с оглушительным шлепком падает на бетонный пол.

— Не замечал, что в работе архивариуса столько рисков.

— Обязательно так пугать? — мрачно отзываюсь я, не глядя на Дальского. Вместо этого поднимаю том и в этот раз всё-таки ставлю на место.

— Извини.

— Вам не жаль, — констатирую я, ставя последние январские дела на шестую полку.

— Нисколько. — Дальский прислоняется плечом к стойке стеллажа и я чувствую его взгляд, собирая очередной ворох описей со своими отметками.

— А вы давно не были в Израиле? — иронизирую я.

— Хочешь съездить? — насмешливо отзывается Дальский, который, прямо как я, отказывается замечать намёки.

— Хочу, чтобы вы съездили. — Я выхожу из прохода между стеллажами. — Отдохнули, родителей навестили. У вас же отпуск.

— В городе меня держат безотлагательные, но очень привлекательные дела.

— Облагораживаете все архивы города? — хмыкаю я и кладу описи на стол. — Хорошее дело благотворительность, полезное.

— Тебе понравилось? — улыбаясь, Дальский подходит ближе, заставив меня запрокинуть голову.

— Нет! — раздражённо отзываюсь я. — Но вас же это всё равно не интересует.

— Очень даже интересует, но знаешь, я уже не хочу, чтобы ты на меня работала, — заявляет Дальский, делая ещё шаг.

А отходить мне некуда и я оказываюсь в ловушке между столом и стоящим передо мной мужчиной.

— А не пойти бы вам со своими желаниями? — храбрюсь я, вот только он не играет по правилам. Больше нет.

Дальский касается моей скулы, неожиданно осторожно, спускается к щеке, подбородку. Обводит большим пальцем контур нижней губы и карандаш вываливается из моих пальцев. И всё это время он не смотрит мне в глаза, задумчиво изучая поползновения собственной конечности.

— Может, сходим вместе? — понимающе усмехается он, одной рукой зарываясь в мои волосы, другой — удерживая за талию. — Ольга Александровна, — предвкушающе тянет Дальский, склоняясь ближе.

Я уже чувствую его дыхание на своих губах, а ему заметны мои перебои с сердцебиением, но всё решает случай.

И Зара, яростно хлопнувшая архивной дверью.

— Я его прибью!

— Кого? — деловито интересуется Дальский, в то время как у меня с невозмутимостью большие проблемы, и поворачивается к ней лицом.

— И всё же где-то я вас видела… — мгновенно переключается она и пристально вглядывается в лицо моего бывшего начальства, не смущаясь под его откровенно ироничным взглядом.

— Всё может быть, — не впечатляется он и разворачивается ко мне, уже вышедшей из-за его спины. — Оль, у нас возникли вопросы, обсуждение которых не стоит затягивать.

— Александр Германович, у нас давно нет таких вопросов, — хмыкаю я, злясь на свою очередную капитуляцию. Вторую за сутки! — Тем более, что вы в отпуске… впервые за пять лет.

— Впервые?! — округляет глаза Зара и подхватывает Дальского под руку. — Какая трудоспособность! Расскажете, как справляетесь без отдыха, а то мне, похоже, тоже грозит… — Пока она заговаривает ему зубы, я растворяюсь на просторах архива, уходя вглубь стеллажей.

Не знаю, чем у них заканчивается дело, но когда, десять минут спустя, Зара находит меня среди полок, я вздрагиваю от неожиданности.

— И что тут у вас происходит?

— Ничего особенного. — Заставив делами ещё одну полку, я спускаюсь со стремянки. — В секретари меня больше не зовут, так что самое время сосредоточиться на работе.

— А куда зовут? — насмешливо интересуется Зара, опираясь спиной о стеллаж.

— Никуда не зовут. Расскажи лучше как за полчаса радостная дева превратилась в злобную фурию?

— Это я виновата, — вздыхает она, а я с трудом возвращаю челюсть на место. — В этот раз можно было и промолчать, но он же жуть как бесит! Ради чего стоило всё это затевать, если держать своё слово Влад всё равно не собирается?! Только зря тебе нервы трепал…

Тяжёло выдохнув с нервным смешком я присаживаюсь на одну из ступеней стремянки.

— И что именно не собирается выполнять Крамель?

— Оль…

— Зара, — жестом останавливаю я её, — давай без этого. Просто скажи.

— Да увольнять он тебя не собирается! — раздражённо взмахивает руками она. — У-воль-нять. Даже если ты не справишься с архивом за месяц. Потому что он прекрасно понимает, что, при исходных данных, никто бы не справился, а терять такого сотрудника как ты из-за идиотского спора согласится только полный кретин!

— Оба они… братья. Всё, сегодня я не хочу говорить ни об одном из них, — я поднимаюсь.

— А об отдыхе можешь? — хитро прищуривается Зара.

— О каком ещё отдыхе, Зар? У меня пол архива не разобранные стоят.

— Об обычном. В конце концов, имеешь ты право подготовиться к победному рывку? Чтобы я увидела физиономию Влада, когда он сравнит фото «до» и «после». И подпишет приказ о твоём повышении.

— О чём ты?

— «Рейве» двадцать лет, — поёт она, приближаясь. — И Сухоруков закатывает грандиозный корпоратив в загородном клубе «Амариллис». В следующие выходные.

— И ты, конечно, помчишься туда праздновать, — со снисходительной улыбкой качаю я головой.

— Конечно, — Зара кладёт руки мне на плечи, — а ты составишь мне компанию! А иначе как я удержусь от очередных разборок с Владом?

— Силой воли? — хмыкаю я, но, не взирая на многочисленные «против», задумываюсь. — Объясни мне ты-то откуда узнала о корпоративе?

— Просто надо внимательнее читать почту и иногда интересоваться общими рассылками, а не массово их удалять, — смеётся Зара. — Так что, едем?

— Ты же не отстанешь?

— Ни за что! — торжественно обещает она.

Корпоратив за городом. Баня, бассейн и фуршет. И возможность отвлечься от всего вот этого.

А почему бы и нет?..

Глава 15

Я выжила.

Хотя сильно в этом сомневалась, потому что задолбало всё. Упрямство особо одарённых коллег, которые привыкли сбрасывать свои бумажки в архив, как в мусор. Их же возмущение моими нескончаемыми отказами. Половина передвижных стеллажей, которые оказались бракованными. И, конечно, Дальский, казалось, разве что не ночующий в «Рейве» под предлогом «примирения с Владом».

Не спорю, все эти мурашки, дрожь и уплывающий мозг, стоит только Дальскому подойти, вносят разнообразие в повседневную жизнь. Но можно перенести это на попозже? Хотя бы на тот момент, когда я смогу заснуть без мыслей о том, что нужно успеть за завтра.

И только один Крамель был душкой — не показывался на глаза и, вообще, не подавал признаков жизни. Прелесть, а не начальник!

И сейчас я, спускаясь по подъездной лестнице под лёгкий стук собственных босоножек, радовалась настойчивости Зары. Потому что до понедельника я, естественно, передумала разъезжать по корпоративам, но в ней снова проснулся монстр, практически заставивший меня во всё это вписаться.

— О! Привет, Оль!

— Привет, — встречу с Игорем в пролёте между вторым и третьим этажом я уже даже неожиданной назвать не могу.

— Ты куда такая красивая и с вещами? — улыбается он, заметив светлую спортивную сумку у меня в руках.

— Не поверишь, на корпоратив, — весело фыркаю я, спускаясь ниже.

— Конечно не поверю, я-то думал переезжаешь.

— Да куда я могу переехать! — смеюсь, качая головой. — Вот, подруга уговорила ехать и теперь ждёт меня внизу. Видимо, боится, что передумаю.

— Мало ли, вдруг замуж собралась, — подмигивает Игорь. — А я всё думаю чья это тачка проезд загородила…

— Вот, а я тут с тобой болтаю! — ускорившись, я на ходу машу ему рукой и вылетаю из подъезда.

— Оль, ну где ты там? — звонкий голос Зары разлетается по всему двору.

— Здесь, — отзываюсь я, впечатлённая огромным красным Рендж Ровером, действительно перегородившим проезд.

— Поехали уже, время! — подмигивает она и уже через минуту мы выезжаем на проспект.

— Только не говори, что ты на нём на работу ездишь! — смеюсь я, осматривая светлый кожаный салон.

— Шутишь?! — Зара на мгновение отрывается от дороги. — На работу я на метро езжу, а машину выгуливаю по особым праздникам. Прямо как сейчас.

— И ты знаешь куда ехать? — интересуюсь я, глядя как уверенно она выруливает на улицу, ведущую к объездной дороге.

— Мы раньше часто ездили в «Амариллис» всей семьёй, — улыбается Зара. — Для нас это было проще, чем покупать дачу, но потом брат переехал. Сначала по работе, а затем насовсем, я тоже выросла и как-то не до того стало. Знаешь, редкие семейные ужины оказались гораздо ценнее всех этих выездов. А твои?..

— Мои родители умерли семь лет назад — разбились на машине, когда ехали на ту самую дачу, — грустно улыбаюсь я. — Остались мы с сестрой, она старше меня на десять лет, и куча дальних родственников, которых последний раз мы видели в день похорон.

— Вы общаетесь? — Зара останавливается на светофоре и поворачивается ко мне.

— Общаемся, но не без проблем, — морщусь я. — Не таких, конечно, как у Крамеля с Дальским, но с пониманием тоже трудности.

— Мне сложно это принять, — со вздохом качает она головой и трогается с места. — Как обычно представляют традиционную армянскую семью? В центре комнаты за столом сидит грозный армянский обросший мужчина и раздаёт команды крутящимся вокруг него женщинам, — Зара саркастически усмехается. — Папа всегда помогал маме, а меня не то что любил — обожал. Смешно сказать, когда из Еревана прилетела бабушка, его мама, с ней случился удар, стоило узнать, что пятнадцатилетняя я ни картошку чистить не умела, ни посуду ни разу в жизни не мыла.

— Тебе повезло.

— Да, очень. — Зара бросает взгляд через меня, в правое боковое зеркало. — Особенно, по нашим меркам. Поэтому отношения Влада с братом меня фактически убивают. Это счастье, найти родного брата после того, как тебя усыновили, а Влад в этом отношении хуже барана!

— Поэтому у них разные имена? — заинтересовываюсь я разговором.

— Видимо, — кривится она. — Думаешь, он много об этом рассказывает? Все мои знания ограничиваются разговором с отцом, который подтвердил, что Виктор Крамель усыновил Влада в возрасте двух-трёх лет. Всё остальное — тёмный лес. Может, ты узнаешь больше от Дальского…

— С чего бы ему со мной откровенничать? — усмехаюсь я, переводя взгляд в своё окно. — Тем более, на такую тему.

— А с чего ему ежедневно таскаться в «Рейву»? Оля, ты взрослая, умная женщина, не разочаровывай меня!

— А иначе уволишься? — веселюсь я.

— Зачем увольняться, просто стащу у тебя ключи и запру вас на ночь в архиве, — смеётся Зара. — Остальное твой Дальский сделает за меня.

— Этот сделает… — весело фыркаю я, старательно отгоняя от себя картинки той самой предполагаемой ночи. — Зар, мне вот сейчас вообще не до любовных приключений!

— Можно подумать, для них есть определённое время! — хмыкает она. — Или ты и это планировала в его распорядке дня?

— С этим Дальский справлялся и без меня. Не знаю только когда, учитывая его график.

— Вот видишь, компенсирует мужик пять лет воздержания, — она демонстративно охает после моего тычка. — А что, даже отпуск ради этого взял, а ты всё отмораживаешься.

— Он — деспот и ему плевать на чужое мнение! — Так-то оно так, но почему это не мешает чему-то опасно-интригующему волнующими пузырьками разливаться по всему телу?

— Можно подумать, что ты — образец послушания! — косится на меня Зара.

— Так и было до архива, Крамеля и его спора.

— Оль, ну ты ведь не рассчитываешь, что Дальский не приедет в «Амариллис»? — насмешливо фыркает Зара.

Может, у него найдутся неотложные дела на эти выходные?..

— Оль, хватит сидеть! Идём танцевать! — Зара уже в который раз тянет меня за руку, пытаясь заставить подняться.

— Я ещё не дошла до нужной кондиции, — прикрываюсь я бокалом и отпиваю коктейль. Очередной. — Не обращай на меня внимания, веселись.

— А ты продолжишь догоняться этим? — Плюхнувшись на диван рядом со мной, она нюхает Апероль и показательно морщит нос. Кто бы мог подумать, что это чудо ещё и не пьёт! — Влада всё равно нет, так что заняться мне нечем. Не рассчитывай, что я от тебя отстану!

— Зар, мне отлично! — Я лениво покачиваю носком туфли. — Я не бегаю по банку, не пишу описи, не скачу по стремянке, а просто сижу и медленно потягиваю коктейли. Красота!

— Красота будет завтра, а это так, разминка.

— Вообще, активный отдых это не совсем моё, — начинаю я, глядя на танцующих, — так что давай без меня? Все эти тарзанки, сплавы и спортивные игры вполне обойдутся без моей скромной персоны.

— Это что за меланхолик со мной приехал?! — кажется, по-настоящему злиться Зара, а я думаю пожалеть о том, что нас поселили в один номер. — Ну-ка, вставай!

Вскочив, Зара с силой дёргает меня на себя и мне не остаётся ничего другого.

— Всё, идём танцевать! — она продолжает тянуть меня за руку, но три коктейля оказываются не настолько безобидными, как я рассчитывала.

Шагая вслед за ней, я оступаюсь, подвернув ногу, но упасть не успеваю.

— Веселитесь, дамы?

— Александр Германович, — усмехаюсь я в его объятиях, — вы как всегда… вовремя.

— Это моё хобби, — хмыкает он и ставит меня на ноги.

Только «ставит на ноги» и «отпускает» оказываются далёкими друг от друга понятиями. Но я продолжаю смирно стоять рядом, чувствуя его ладонь через тонкую ткань платья, а в голове шумит совсем не из-за коктейлей.

— Вот хотя бы вы ей скажите! — совершенно по-детски жалуется Зара. — Нечего сидеть здесь с бокалом, мы сюда не скучать приехали!

— Абсолютно с вами согласен. Кажется, Зара?

И вот вопрос, почему меня бесит то, как Дальский ей улыбается? Удивление, что он в принципе способен на такую улыбку, отходит на дальний план.

— Зара, и можно на «ты», — щебечет та, тоже заметно раздражая. Или виноваты пузырьки «Голубой лагуны»?

— Саша, — отзывается тот и моё терпение не выдерживает.

— Вы серьёзно?! — я поворачиваюсь, чтобы заглянуть ему в лицо.

— В конце концов, мы практически родственники, — Зара лучится от довольства. — Так что там с танцами? Оля!

— Танцы танцуются.

— Вот и мы потанцуем, — заявляет Дальский и, пока я открываю рот для возражений, сам спускает меня со ступеньки.

И мы действительно идём танцевать.

Количество танцующих уменьшилось вдвое и разделилось по парочкам, в ряды которых вступаем и мы.

— Я даже знаю что ты хочешь спросить, — улыбается Дальский, притягивая меня ближе, чем положено. — Как я здесь оказался?

— Вы плохо меня знаете. — Мои ладони скользят по его груди, плечам и обвивают за шею. Сделаю вид, что не имею к этому отношения. — Почему Зара вас не знает? Крамель ведь ваш брат.

— Потому что я опоздал на их помолвку, — вздыхает он и, кажется, с сожалением. — А когда приехал… Мы разругались с Владом и дальше парковки я не попал — развернулся и уехал домой.

— Я не понимаю, — мне вспомнился разговор с Зарой по пути сюда. — Откуда между братьями может быть столько вражды?

— Расскажу, если перестанешь выкать.

Можно подумать, что выканье меня спасает… Уже сейчас я ощущаю приятное томление и азарт, а пальцы случайной лаской касаются его шеи и линии волос. В то время как Дальский ведёт себя по-джентельменски, разве что расстояние между нами не соответствует приличиям.

— И что изменится? — Я поднимаю взгляд и едва не мурчу, когда его ладонь зарывается в распущенные волосы.

— Узнаем, — Дальский скользит взглядом по моим волосам, скулам, губам и возвращается к глазам. — Ты против?

— Я воздержусь, — выдыхаю я ему в губы, прикрывая глаза.

Но у судьбы оказались другие планы.

— Александр Германович! — Сложно не узнать громкий голос Сухорукова. — А я до последнего не верил, что ты приедешь!

— Иван Фёдорович, — откликается Дальский, бросает последний взгляд на меня и разворачивается, чтобы пожать ему руку, — как бы я смог отказаться от вашего приглашения.

— Ты — легко, — смеётся Сухоруков и именно этот момент я выбираю, чтобы раствориться в толпе. — Слушай…

Проходя через танцующих, я беру направление к бару. Не самое лучшее решение, но я залпом опрокидываю в себя «Б-52», прошу коктейль с собой и, обхватив влажную стенку бокала, выхожу из отеля.

Самое печальное, что никакого душевного раздрая я не чувствую и, расстроившись от этого ещё больше, я делаю первый глоток.

Глава 16

Бассейн завораживающе переливается всеми оттенками голубого, жаль, что утопиться в таком точно не получится. Хотя хочется настолько, что я погружаю ладонь в кристально-чистую воду. Тёплая. Понимая, что всё равно спасут, я сажусь на шезлонг, делая глоток.

Зря я согласилась. Очень зря. С другой стороны, переоценивать свои возможности — моё любимое хобби последних недель.

— Ты замёрзла.

А даже если нет, то это не забота, это приказ. И я бы увернулась от накинутого на плечи пледа, но он мне только на руку. Можно добавить сверху ещё парочку таких же — чем качественнее я отгорожусь от Дальского, тем меньше соблазна.

Но о чём это я?!

Плюнув на вежливость и личные границы, он садится рядом со мной на шезлонг, настолько близко, что его бедро прижимается к моему. Где мои пледы?! Ни разу за пять лет знакомства наше сотрудничество не оказывалось таким тесным и слава Богу! Я собираюсь отодвинуться, но его рука стальной хваткой удерживает меня за талию.

— Сиди.

— Да с чего бы вообще?! — взрываюсь я, последними неделями доведённая до предела своей стрессоустойчивости. — Я больше не тво… ваш…

— Кто? — Дальский слитным движением пересаживает меня на свои колени и всё, что я могу — успеть отставить бокал с Пина Коладой в сторону, чтобы не залить коктейлем рубашку бывшего начальства.

Я. На коленях. Дальского.

Стоило догадаться чем закончится этот вечер ещё полчаса назад. Хотя вру, не полчаса — минимум полмесяца.

— Секретарь, — выдыхаю я.

Мой взгляд далёк от мыши, смотрящей на удава. Та мышь сразу бы сдохла, только посмотрев в глаза Александра Дальского. Потому что арктический взгляд горит, отзеркаливая тусклые светильники вокруг, в то время как их хозяин мягко отбирает у меня бокал, прервав зрительный контакт едва ли на мгновение.

— Я в курсе, — действительно довольно отвечает он, заставив меня задохнуться от возмущения.

В курсе и всё?! То есть он не жалеет о моём увольнении? Между прочим, нового секретаря ему не могут найти до сих пор! Я знаю — Полина регулярно скидывает мне «Олд-Арновские» новости. Собираясь высказать всё, что думаю о его самодовольстве, я набираю воздуха и… резко выдыхаю. Снова.

Потому что его ладонь ложится на мою лодыжку и кожа вмиг покрывается мурашками. Чёрт! Это же деспотичный, сложный и знакомый до последней запонки Дальский! Кому как не мне знать все выверты его отмороженного сознания, но…

Его ладонь поднимается выше и я не могу больше смотреть в яркие голубые глаза. Но и остановить Дальского тоже не могу, чувствуя как заходится пульс и прерывается дыхание, как только его ладонь останавливается в миллиметре от подола платья.

Чёртов спор. Чёртов Крамель. Чёртов архив.

Я не верила, я честно держалась, я приводила миллион и ещё один аргумент против, но так и не смогла побороть это предательское чувство. Тягу, которая твердила одно.

Я хочу Александра Дальского.

— То есть вам нравится самому составлять своё расписание.

Глаза поддёргиваются поволокой сами по себе, руки тоже своевольничают — одна обнимает его за шею, вторая то ли останавливает, то ли предлагает продолжить, накрыв его ладонь.

— Мой секретарь сбежал, — с тихим смешком сообщает Дальский, — и отказывается возвращаться.

Места для слов не остаётся.

Он касается моих губ первым, осторожным, поцелуем. Не то. И я доказываю ему это, зарываясь пальцами в короткие волосы на затылке и перехватывая инициативу. К чёрту всё! Со своими принципами я разберусь завтра, а пока отдамся в руки раздражающего, но такого соблазнительного мужчины…

Утро.

Хорошее такое, солнечное настолько, что пробивается даже через плотно закрытые шторы. Приподнимаясь на локтях, я потираю сонные глаза и в ужасе замираю, представив что только что сделала с накрашенными глазами. Но паника отступает, стоит вспомнить что именно произошло вчера.

Как мы добрались до номера мне не вспомнить даже под гипнозом. Зато всё остальное вряд ли удастся забыть. Сброшенная со стола статуэтка. Стремительность, словно от этого зависит чья-то жизнь. И напряжённая мужская спина в зеркале прихожей. Обнажённая, потому что… Я со стоном переворачиваюсь в постели и накрываю голову подушкой. Потому что я сама сняла её с Дальского, который после всего этого должен стать Сашей.

Должен, но у меня язык не повернётся так его назвать.

Потому, что в тот, самый первый раз, мы закончили слишком быстро. Остановились, тяжёло дыша и соприкоснувшись лбами. Казалось бы, всё, напряжение, царившее между нами последнее время, схлынуло — можно выдохнуть и разойтись, но… Тяга, совместимость, химия — всё и сразу скрутило внутренности обжигающим спазмом от одного только взгляда когда-то холодных глаз.

И снова поцелуи. В этот раз неторопливые, изучающие и не оставляющие шансов не то что на побег, даже на возможность выплыть из этого манящего, сладостного нечто.

Совместный душ тоже был, поэтому и проблем с косметикой у меня не возникло.

И что делать? Сбежать? Глупо и по-детски, а я давно вышла из возраста смущённых влюблённостей. Сделать вид, что ничего не было? Я-то может и сделаю, только сомневаюсь, что Дальский последует моему примеру.

— Доброе утро.

А вот, кстати, и он, собственной свежей и цветущей персоной. Как, вообще, можно так выглядеть, вставая в такую рань?

— Выспалась? — Дальский садится на край кровати, изучая меня с каким-то весёлым удивлением. Приходится сесть, скрестив ноги и прижимая к груди одеяло.

— Можно сказать и так.

Молчание затягивается. Он продолжает смотреть на меня, я не отрываю взгляда от стоящего на письменном столе ноутбука.

— Алек…

— Оль, ты издеваешься? — качает головой Дальский.

— Мне, правда, нужно идти, — я перебираюсь на противоположный от него край кровати. — Зара…

— Она в курсе.

— В курсе чего? — резко оборачиваюсь я, прожигая его взглядом.

— Что с тобой всё в порядке. — Дальский подходит к бару и берёт из него бутылку минеральной воды. — Мы встретились утром в бассейне.

В бассейне? Я по-новой оцениваю влажные, зачёсанные назад, волосы и брошенную у двери сумку. И делаю вид, что меня не волнует случайно упавшая за ворот поло капля.

— Я пойду.

Придерживая одеяло, я поднимаю платье с пола и иду в сторону ванной.

— Оль, что не так? — ожидаемо ловит он меня на половине пути.

— Всё не так. — Мой тяжёлый вздох не мешает Дальскому держать меня в объятиях и медленно поглаживать обнажённую спину.

— Ты на меня не работаешь, — напоминает он.

И меняется дыхание, загорается взгляд, тускнеет реальность. У нас обоих.

— Я работаю на твоего брата, — выдыхаю я, не мешая ему избавляться от одеяла, враз ставшего лишним.

— Всё равно, — шепчет он.

И в этот раз я отчётливо осознаю под чью рубашку пробираются мои ладони, чью спину царапают ногти и чьи губы заставляют забыть обо всём. Я осознаю, но это не мешает мне поддаваться его желанию. И потворствовать своему, которое я больше не в силах контролировать.

— О! — стоит мне показаться на людях, как Зара машет мне рукой, прощается с кем-то и идёт навстречу. — Я думала не увижу тебя раньше понедельника.

— Не смешно, — пытаюсь нахмуриться я, но, хоть убей, не получается.

— Да ладно, — смеётся она. — Идём я тебя накормлю, а ты мне всё расскажешь.

— Ну и? — подаётся вперёд Зара, когда мы устраиваемся на террасе ресторана. Я с завтраком, хоть на дворе почти два, она с кофе и пирожным.

— Что? — поднимаю я глаза, перестав ковырять омлет.

— Где твой Саша?

— Не мой и не Саша, — качаю я головой, вздыхая.

— А кто, Александр Германович? — Зара долго всматривается в меня и ахает. — Оля, только не говори, что ты так его и назвала!

— Я привыкла, — очередной мой тяжёлый вздох перекрывается её смехом.

— И чем тебе это аукнулось? — веселится она.

Новым безумием и смятыми простынями.

— Я не хочу сейчас об этом думать.

Подожду тишины и спокойствия собственной квартиры. Или родного уже архива, размышлять в котором одно удовольствие.

— А придётся подумать, — фыркает она и поднимает взгляд выше меня. — Привет, Саша.

— Доброго дня дамы, веселитесь? — Дальский садится на единственный свободный стул.

— Откармливаемся. — Зара откидывается на спинку стула. — Саш, а где Влад?

— Кстати, да. — Не то чтобы я успела соскучиться по начальству, но его присутствие отвлечёт Зару от моих отношений, которые я сама ещё не понимаю.

— Должен был приехать утром, — Дальский оглядывает террасу.

— А, пока его нет, может, раскроешь нам страшную тайну? — округлив глаза, Зара перегибается через стол.

— Откуда у меня тайны? — его пристальный взгляд заставляет меня вернуть чашку на блюдце. Не хватало ещё обжечься, причём в самом прямом смысле. Как же всё усложнилось-то! — Тем более, страшные.

— А я вспомнила, где тебя видела! — внезапно радостно взмахивает руками она. — В тот день, когда праздновали нашу с Владом помолвку! Я вышла на улицу и видела как вы… — Зара кривится. — Как вы ругались.

— Для нас это нормальное явление. — Дальский жестом подзывает официантку и просит кофе.

— А разные имена у родных братьев тоже в порядке вещей? — Да, мне интересно.

— Оль, это долгая история, — вздыхает он.

— Так мы не торопимся, — смотрит на меня Зара. — Тем более, мы тут все почти родственники.

С какого перепуга она причислила меня к их весёлой компании я даже спрашивать не буду.

— Это не секрет, — пожимает плечами Дальский, — но, естественно, на каждом углу мы об этом не кричим.

— И всё же? — не успокаивается Зара.

— Наши родители погибли, когда мне было семь, а Владу едва исполнился год, — начинает он, но останавливается, пережидая пока официантка поставит перед ним кофе. — Никто из родственников не стал брать опекунство над двумя сиротами и нас закономерно отправили в детский дом. Вот только разделили, несмотря на все мои… возмущения.

Возмущения! Боже мой! Как бесстрастно он говорит о том, отчего руки у меня враз покрываются мурашками. Стоит только представить как кричал и вырывался, стремясь остаться с братом, маленький, беззащитный ещё, мальчик. Но если разом задрожавшие руки я могу спрятать под стол, то глаза не спрячешь.

— Но это же… — Зара вздыхает. — Жутко.

— Так получилось, — бесстрастно отзывается Дальский и делает глоток. — Мы попали не в лучшее заведение, а там царили свои порядки.

— И что было дальше? — хмурится она.

— А дальше меня усыновили. Почти сразу после приезда в приют за мной пришли бывшие соседи наших родителей, Герман и Елизавета Дальские. Отцу дали работу за границей и скоро они должны были уезжать, но оставить меня в детском доме не могли.

— А Влад? — после долгого молчания спрашивает Зара.

— А его им не отдали, отделались тем, что семью он всё равно не помнит. И тем, что неизвестно ещё смогут ли они оформить мои документы для выезда из страны. Поэтому Влад остался, — барабанит он пальцами по столу, — ещё на два с половиной года.

— Но ты же его нашёл?! — волнуется она.

— Нашёл, только…

— И кто кого нашёл? — слышится голос за моей спиной, а за нашим столом возникает пауза почище мхатовской.

Глава 17

— Я нашёл, — не обращая внимания на наши лица, продолжает Дальский как ни в чём не бывало. — Случайно наткнулся на кофейню, где варят прекрасный кофе. Рядом с цирком, только с обслуживанием там беда.

— А ты можешь оказаться где-то случайно? — хмыкает Крамель, впрочем, не ожидая ответа. — Как отдыхается?

— Нормально, — ровно отзывается Зара и недовольно осматривает жениха. Крамель, кстати, очень странно смотрится в кроссовках, шортах и футболке. Конечно, странно для меня, Подозреваю, что Зару не смутило бы даже приди он голый. — А вот где был ты?

— Бегал, — неожиданно весело фыркает тот и прямо-таки наслаждается выражением наших лиц. Наших с Зарой, Дальский и вида не подаёт, что помнит давнее интернетное издевательство над известной рекламой. — Между прочим, я задержался стараниями Ольги Александровны.

— А я-то тут причём?! — Меня разом отпускает история с их усыновление, а Крамель пододвигает себе кресло от соседнего незанятого стола.

— При всём, — он делает глоток из чашки Зары и вместо ожидаемого недовольства, под моим ироничным взглядом, та двигает ему тарелку с нетронутым пирожным. — Вчера вечером мне позвонил известный нам всем Новиков из «Нимбуса» и сообщил, что не сможет привезти заказанную систему седьмого числа.

— Что значит не сможет? — мгновенно теряю я голос. Плевать на непонятные неуставные отношения между нашей развесёлой компанией, но работа остаётся работой. Которую я должна выполнить качественно и в срок! — Валерий Олегович обещал…

— Валерий Олегович очень извинялся, если вам от этого станет легче, — насмешничает Крамель.

Пока он наслаждается кофе и пирожным я всё больше нервничаю. Ехать к Новикову второй раз? А смысл? Вряд ли он меня забыл и его отказ означает только то, что мне жутко не везёт. Неужели, правда, придётся признаваться Крамелю в проигрыше? И плевать, что увольнять меня он не собирается, для меня это стало делом чести.

Я замечаю, что нервно барабаню пальцем по столу только когда Дальский накрывает мою ладонь. Перед всеми желающими полюбоваться на это умилительное зрелище. И я вижу как высоко взлетает бровь у жующего Крамеля.

— Легче мне не станет, но чем тогда я-то виновата? — ехидничаю я.

Ехидству способствует ещё и то, что я представляю как мы вчетвером выглядим со стороны. Очень так по-домашнему, практически семейно, хотя тому клубку взаимоотношений, в который я влезла по самые уши, позавидовали бы и в серпентарии.

— А в том, незаменимая наша Ольга Александровна, — Крамель подаётся вперёд, — что Новиков не мог вас подвести и очень просил встретить грузчиков сегодня. Я вам больше скажу, ради вас он увеличил их число вдвое, чтобы успеть выгрузиться хотя бы до обеда.

И, довольный эффектом, Крамель откидывается на спинку кресла под недоверчивым взглядом Зары. Я так вообще не могу произнести ни слова, ожидая, что сейчас откуда-нибудь выстрелят хлопушки, а официантки прокричат: «Розыгрыш!»

— Подождите, — внезапно осознаю я, выдёргивая ладонь из-под чересчур сжавшихся пальцев Дальского, — вы хотите сказать, что вместо свалки мусора у меня там теперь свалка баллонов в мой рост?! Их же должно быть около сорока штук!

— Оля! — Зара со смехом закрывает глаза ладонью, даже Крамель меняется в лице.

— Сорок три, если точнее, — отзывается он, судя по взгляду, ожидая, что я сейчас брошусь в город наводить порядки.

Сорок три баллона! С меня ростом и такие, что я едва смогу обхватить их руками! Если Крамель не додумался расставить их по хранилищу, а складировал у входа, я его прибью! А Заре найду умного, красивого, богатого и психически-устойчивого мужа. Возможно, даже армянина.

— С-спасибо! — выдыхаю я и откидываюсь на спинку кресла, сложив руки на груди.

— Всегда подозревал, что благодарности в вас столько же, сколько и стремления к соблюдению субординации.

Меня даже его сарказм не волнует. Все мои мысли там — в несчастных семистах квадратных метрах. Конечно, делая заказ, я прикидывала примерное расположение системы, но были пара спорных моментов, которые я надеялась обсудить до установки. И «до» это значило ещё раз съездить в «Нимбус» и поговорить с главным инженером, хотя проще было бы вызвать его к себе.

— А рабочие всё ещё на Ленина? — интересуюсь я, поднимая глаза на Крамеля.

— Заканчивают, — недовольно подтверждает он. — Даже не рассчитывайте, я не стану рисковать их жизнями ради вашей прихоти.

— А своей станете? — хмыкаю я. — Потому что если баллоны стоят там же, где до этого валялись документы…

— Нас зовут, — и я бы не отреагировала, но Дальский касается моей руки, отводя её от лица. Да, придумывая план мести Крамелю, я снова забыла про свою дурную привычку.

— Кого нас? — хлопаю я глазами, но Дальский уже поднимает меня с кресла и, приобнимая за талию, уводит от стола. — И что это было?

— Идём гулять? — улыбается Дальский, беря меня за руку.

— А как же массовики-затейники, отрабатывающие полученный от Сухорукова гонорар?

— Как-нибудь без нас развлекутся, — он уводит меня на одну из дорожек, уходящих в хвойные лес.

Солнце уже прорывается сквозь верхушки могучих сосен, но это не мешает наслаждаться свежим сосновым воздухом. Тенистая прохлада заставляет дышать полной грудью, а шныряющие рядом белки задуматься, не прикармливает ли их персонал «Амариллиса».

— Я одна тут впервые? — спрашиваю я, увидев куда он меня привёл.

— Тебя это расстраивает? — Дальский садится на подвесные деревянные качели и утягивает меня за собой.

— Меня расстраивают стоящие непонятно как сорок три баллона, — вздыхаю я, спиной облокачиваясь на его грудь.

Правильно, неправильно — какая разница, если в руках бывшего начальства не хочется никуда бежать. Достаточно вот так сидеть, легко покачиваясь, слушая шум летнего леса и не думать. Даже злополучные баллоны отступают на задний план.

— Тебе прислать рабочих? — тихий смешок шевелит волосы у виска.

— Обойдусь, — я откидываю голову на его плечо.

Небо раскрашено тёмным узором сосновых веток.

— О чём думаешь?

— О превратностях судьбы. — Выпрямившись, я разворачиваюсь лицом к нему. — Иначе откуда всё это? — его забавляет, когда я указываю на него.

— Когда ты ушла, выбесив своей выходкой, — Дальский берёт мою ладонь и не спеша перебирает пальцы, — я долго злился, пока не понял, что ищу тебя взглядом каждый раз, как захожу в приёмную. Никто не смотрел на меня упрямыми синими глазами и стало скучно.

— Зато сейчас весело, — качаю я головой.

— Оль, я даже представить не мог, что ты устроишься к Владу! — веселеет он, привлекая меня ближе. — Тот твой монолог я не забуду никогда.

— Сложно было подать голос?

— Шутишь? Меня парализовало, когда вместо тихого исполнительного секретаря в кабинет Влада ворвалась Немезида с горящими глазами, и без малейшего страха отчитала собственного начальника.

— Я никого не отчитывала, — хмыкаю я, задумчиво убирая иголку с ворота его футболки.

— Ещё как отчитала, — Дальский приподнимает моё лицо за подбородок, — даже мне стало страшно.

— Вот это точно враки. — Чувствуя, как его ладонь лаской проходит по позвоночнику, я перестаю сдерживаться, легко касаясь упрямого подбородка и сильной шеи.

И снова я на его коленях, и снова взгляд — глаза в глаза.

— Я приехала сюда на корпоратив, а не налаживать личную жизнь, — с улыбкой напоминаю я, меньше всего ожидая, что он поднимется со мной на руках.

— Значит, идём на корпоратив.

Захлопнув дверь своей квартиры, я скидываю босоножки и с удовольствием заваливаюсь на диван.

Активный отдых это, конечно, прекрасно, но только в строго дозированных количествах. Тем более, что мои активности с приходом ночи только начинались. Нет, я подозревала, что любовник из Дальского не хуже, чем управленец, но не планировала проверять это на себе.

Только какие могут быть планы, когда от одного его взгляда у меня в голове замыкают все контакты. И уже не важно что такого случилось в соседней вселенной, заставив изрядно содрогнуться эту. Так, что наши параллельные прямые встряхнуло и завязало в узел.

И внезапно оказывается, что эти пять лет меня пугал не Дальский, а то, что могло произойти, приди ему мысль показать, что от ледышки в нём только цвет глаз. И твёрдость намерений, последние двое суток направленных только на одно. Чтобы я назвала его по имени.

И не то чтобы это у него не получалось… Дальский сам не подозревал насколько близко был к цели. В те мгновения, когда всё, что я могла, это выгибаться ему навстречу, сминая белоснежные простыни его люкса. Тогда, когда мы танцевали и я не могла оторваться от, ещё совсем недавно бесстрастных, глаз. Тогда, когда он обнимал со спины, укутывая в плотное одеяло защищённости даже от самой себя.

Вот только он был прав — я не проигрываю. Даже в такой мелочи.

Звонок сотового заставляет с кряхтением подняться и вернуться к сумке.

— Ты жива ещё, моя старушка? — трубка отзывается ироничным голосом сестры.

— Жив и я. Привет тебе, привет! — Решив разобрать сумку позже, я иду в кухню ставить чайник. — Ника что, в садике Есенина учит?

— Пока нет, но ты наверняка пропустишь и это, — хмыкает Саша. — Оль, ты вроде работу поменяла, а проблемы остались теми же.

— Знаю. — Мне нечего ей предложить, кроме тяжёлого вздоха. — Вот такая у меня невезуха.

— Да уж, — я, словно наяву, вижу как она кривит вздёрнутый нос. — Приедешь в следующие выходные?

— Конечно, — я сажусь на табурет и прислоняюсь затылком к прохладной стене. — Есть пожелания по подарку?

— Как обычно, — ровно отзывается она, — главное, чтобы ты приехала. Одна будешь?

Прикрытые было глаза широко распахиваются, но этого, Саша, конечно не видит. Ей надо было в гадалки идти.

— С чего вопрос? — Учитывая, что она задаёт его впервые.

— Да не с чего, — вздыхает Саша, — просто показалось.

Послышалось, показалось, случайно получилось — девиз моей сестры во всём, что не касается медицины. И ведь срабатывает!

— Не знаю, Саш. — Также, как и планы Дальского относительно моей персоны. — Пока не могу тебе ничего сказать.

— Ты серьёзно?! Оль, у тебя кто-то появился?

Знать бы ещё самой ответ на этот невообразимо сложный вопрос.

— Не знаю, Саша, ничего ещё не знаю, — повторяю я и наблюдаю как руки покрываются мурашками от одного воспоминания о Том-Кого-Пока-Нельзя-Называть.

— В любом случае, я всегда тебя жду, — после недолгого молчания отзывается она. — Всегда, Оль. Я… Не забывай, пожалуйста, что и здесь твой дом.

— Саша? — не понимаю я что происходит. И пугаюсь, услышав в трубке тихий всхлип. И это моя сестра! Хирург с десятилетним стажем.

— Просто… — Она выдерживает паузу, а после говорит уже обычным голосом: — Я сегодня вспомнила родителей. Да много чего вспомнила, откровенно говоря. Знаешь, я часто вела себя не так и говорила не то, но… Я всё равно тебя люблю. Даже когда ты работаешь без выходных, сбегаешь с наших дней рождений и отказываешься меня понимать.

— Взаимно, Саш. — Одинокая слезинка неожиданно сбегает по щеке и я стираю её тыльной стороной ладони. — Я тоже тебя люблю.

Почему-то становится легче. И уже не так важна ссора на родительских похоронах. Неважно, что она отстроила ту самую дачу, до которой они не доехали. Всё неважно, кроме того, что она просто есть.

— Но я всё равно прибью тебя, если ты не приедешь! — шмыгнув носом, предупреждает Саша и смеётся.

— Я не пропущу твой день рождения, не переживай, — тепло улыбаюсь я потолку.

— Это ты переживай, — фыркает она. — Твой через выходные и мстя моя будет жестокой.

— Уже боюсь, — хмыкаю я. — Как, вообще, у вас дела?

— Ника на больничном с бабушкой, я всё также режу людей, а Ден бесится и отправляет меня в консультанты. Всё как обычно. А ты?

— На больничный мне нельзя, резать людей тоже не дают, да и беситься некому, — смеюсь я в ответ. — Так что неплохо.

— Приезжай, Оль. — становится серьёзной она. — Приезжай и отметим как в старые добрые.

— Это с песнями, плясками и пьяными слезами?

— Угадала. Так что, до выходных?

— До выходных, Саш.

Кажется, одно только знакомство с Зарой ставит жизни окружающих её людей в правильное русло. Вот и мы, без подготовки и белого флага, прекратили семилетнюю холодную войну. Я скучала по такой своей сестре и сделаю всё, чтобы больше её не терять.

— Знаете что, Влад Викторович?..

И снова я врываюсь в его кабинет, только в этот раз быстро замолкаю. Потому что вижу, как Зара ему что-то показывает в свадебном журнале и тот согласно кивает. Крамель! Соглашается с Зарой!

Подняв на меня ироничный взгляд, он вздыхает. Потом переводит его на Зару, снова на меня, и вздыхает ещё тяжелее.

— Влад и на «ты», — наконец, изрекает он то, отчего я саркастически заламываю бровь. — Что на этот раз?

Наверное, я должна была сбиться с мысли. Возможно, даже смутиться, но…

— Идём, я покажу, — с раздражённым прищуром зову я начальство и у него просто не остаётся выбора. — Вот это что? — Стоит нам зайти в архив, как я раздражённо указываю в сторону стоящих у стены баллонов.

— Ваша… твоя противопожарная система, — скривившись, отзывается он, в то время как Зара уже понимает что к чему и маскирует смех кашлем. — Ты сама говорила, что отобрала документы на уничтожение. Там и поставили баллоны, чтобы не мешали.

— А это что? — Ещё один взмах, теперь в сторону противоположной стены, где стоит неаккуратная гора из дел.

— Тоже на сжигание, — Влад мрачнеет на глазах.

— И что заставило тебя, Влад Викторович, выбрать именно левую стену? — продолжаю я издевательства над начальством.

— Интуиция.

— Так она не сработала, — торжественно усмехаюсь я, — потому что этими баллонами вы загородили мне последние неразобранные документы. И теперь меня точно не волнует кто, где и какой ремонт заканчивает — баллоны нужно перенести. Хотя бы половину, чтобы у меня был доступ к томам!

— Хорошо, — неожиданно соглашается он, хотя веселья это ему не добавляет.

Видимо, лежащая на его плече, ладонь Зары благотворно воздействует на мозг.

— Прекрасно, — я скрещиваю на груди руки. — Где ещё двадцать четыре баллона?

— В дальнем конце прохода между первым и вторым стеллажом.

Подготовился, молодец! Вот только…

— Влад Викторович, — тяжёло вздыхаю я, уже даже не злясь, — в следующий раз либо зови меня на разгрузку, либо, хотя бы, звони по видеосвязи. Потому что как раз там стоят самые востребованные вашими операционистами кассовые документы.

— У них в круглосуточном доступе электронная база, — недовольно отзывается Крамель.

— Как показала практика, она имеет привычку ломаться, а с моим везением сделает это именно сейчас. И тогда я буду ночевать под твоей дверью, но заставлю вызвать сюда рабочих.

— Оль, может обойдётся ещё? — кусая губы, чтобы сдержать улыбку, надеется Зара.

— Не с этим архивом, Зар, не с этим архивом, — качаю я головой.

Глава 18

Естественно, ничего не обходится.

За час до обеда приходит знакомая уже Ольга из операционного, снова с перебоями в базе и с запросом одного из вкладчиков. И договариваться с Крамелем идёт уже Зара, потому что со мной его не спасло бы ни «Влад», ни «ты».

— Оля, ты здесь?

— Здесь, — со вздохом отзываюсь я, ставлю тома на место и выхожу из прохода навстречу Дальскому.

Попытка добраться до нужных документов через обратную сторону стеллажей не прошла и мне очень хочется надеяться, что их вечно ломающаяся база заработает быстрее, чем Крамель вызовет мне рабочих.

— Идём обедать? — с улыбкой на губах предлагает Дальский.

Представив, как выгляжу с растрёпанным хвостом, в одежде, покрытой бумажной трухой, я стягиваю с волос резинку.

— Я не могу, Крамель должен вызвать мне рабочих.

— У них обед, — качает головой он, — и вряд ли они помчаться выполнять указания Влада, какими бы срочными они не были.

— Иногда мне кажется, что в этом банке работаю я одна, — раздражённо стряхивая пыль с плеч, я иду к компьютеру.

— В «Олд-Арне» результативно работала тоже только ты, — Дальский перехватывает меня на полпути.

— А ты? — обнимая его за шею, я склоняю голову набок.

— И я.

Стыдно сказать, но я снова теряю связь с реальностью. Качественно так теряю, едва ли осознавая себя сидящей на собственном столе. Да что за?.. Мне не восемнадцать, чтобы сходить с ума по красивому и богатому мужику! Точнее, мне не восемнадцать, чтобы это были основные причины для влюблённости.

Влюблённости?

А ведь так и есть. Беда, конечно, но такая, какой не хочется противиться. Стоит подумать на досуге, когда он у меня будет, насколько серьёзно мне хочется влипать во всё это. И насколько серьёзно планирует влипнуть он.

А пока меня очень устраивают жадные ладони, проникнувшие под футболку, и такие же поцелуи. Похоже, что из нас двоих он проголодался больше.

— Обед. — Напоминаю я, уперевшись ладонями ему в грудь.

— Обед, — эхом отзывается Дальский, блуждая по мне отсутствующим взглядом. Осознаёт. Длинно выдыхает и одним движением ладони приглаживает волосы. — Поехали.

— Куда?

— Ты же хотела в «Белого кролика», — улыбается Дальский, пока я закрываю архив.

— В этом? — Мой красноречивый жест обводит кроссовки, джинсы и футболку. — Ни за что.

— Тогда парк и мороженое?

Эта альтернатива нравится мне больше ещё и тем, что обед не резиновый, а парк под боком. Поэтому я позволяю ему увлечь меня к лифту, чтобы, словно влюблённая парочка, выйти из банка держась за руки.

Главная аллея Южного дендрария предоставлят гораздо больший выбор, чем бутылочная газировка и мороженое, поэтому я беру сэндвич и какой-то фруктовый смузи, а Дальский ограничивается любимым эспрессо. И честно молчит, пока я обедаю, рассматривая гуляющих и, через одного, узнавая своих коллег. Один из бонусов беготни по «Рейве» — теперь я знаю в лицо очень многих.

— Идём? — Остаётся полчаса до конца обеда, когда он поднимается, предлагая мне руку.

— Ты не собираешься в отпуск? — интересуюсь я, стоит нам свернуть на одну из не особо популярных тропинок.

— Снова хочешь выгнать меня из города? — весело прищуривается Дальский, как никогда становясь похожим на брата.

— Нет, удивляюсь твоему безделью, — отобрав руку, я сажусь на стоящую в тени скамейку. «Амариллис», конечно, не сравнится с городским дендрарием, но и здесь можно приятно провести время.

— А ты планируешь отпуск? — со смешинками в глазах спрашивает он, садясь рядом.

— Даже не думай, — качаю я головой.

— Почему? — продолжает забавляться Дальский.

— Почему я не поеду с тобой в отпуск? Да хотя бы потому, что ты мой начальник.

— Бывший, — веселится Дальский и аргументы тают, а я едва не урчу, когда его ладонь зарывается в мои волосы. — Ты ведь сама этого хотела.

— Я увольнялась не для того, чтобы с тобой переспать, — выдыхаю я, сама придвигаясь ближе. Или мне это кажется?

— Уверена? — слышится его насмешливый шёпот совсем рядом и я уже ни в чём не уверена.

Может, и правда меня доконала не круглосуточная работа, а чувство неприятного ожидания где-то глубоко внутри? Или не ожидания, а тягучего неудовлетворённого желания?

Бред!

Ни разу за свою бытность секретарём я даже не собиралась представлять как, вместо подписания бумаг, Дальский уверенно берёт меня за руку, устраивает на столе и… Зря, очень зря я об этом думаю! Потому что Дальский, сидящий передо мной, не чета Дальскому из моих мыслей. Этот довольнее, опаснее и желаннее.

— Мне не шестнадцать, чтобы целоваться на парковой скамейке.

Гордясь собой за непомерно длинную, в настоящих условиях, фразу, я отстраняюсь, откидывась на спинку, закидываю ногу на ногу и занимаю руки чем-то безопасным. Недопитым смузи, например.

И мне бы радоваться собственной выдержке, но, враз ставшее неуютным, взаимное молчание напрягает.

— В субботу я еду на день рождения сестры, — сообщаю я, не отрывая взгляда от стакана.

Только вот Дальский не собирается мне помогать, хотя наверняка догадывается что именно я планирую ему предложить. Мстит за скамейку?

— Ты можешь поехать со мной, — я поворачиваю голову, — если хочешь.

— Оль, ты даже по имени меня назвать не можешь, — криво улыбается он.

— Там я постоянно буду использовать твоё имя, — я копирую его улыбку, отказываясь признать, что расстроилась. — Вы с ней тёзки.

— Я должен уехать на выходные, — без особого сожаления отвечает тот, кто только что намекал на совместный отпуск.

— Хорошо, — деланно безразлично пожимаю я плечами и встаю. — Мне пора возвращаться.

Прощание у банка выходит скомканным. И даже не потому, что я всё-таки ощущаю себя виноватой. Мы слишком плохо друг друга знаем, и плевать, что пять лет проработали бок о бок. Это не то. А секс — не повод даже для знакомства, каким бы сумасшедшим он ни был.

Но, по крайней мере, мне не придётся шокировать сестру своим первым официальным ухажёром. В суматохе я как-то подзабыла её заочное отношение к Дальскому, в конце концов даже обрадовавшись его делам.

Очередной рабочий день заканчивается позже обычного, зато до дома я добираюсь без пробок. Но, стоит мне переступить порог квартиры и в вечерней тишине раздаётся звонок мобильного.

— Оль, ты дома?

— Только зашла, — честно отвечаю я Игорю, зажав телефон между ухом и плечом, чтобы расстегнуть замок на босоножках.

— Иду к тебе, — предупреждает деликатный Игорь и отключается.

Не удивлюсь, если в следующий раз он обойдётся даже без звонка. Этого мало, чтобы меня смутить, но достаточно, чтобы оставить голодной, потому что в его присутствии вежливая я снова обойдусь одним чаем.

Какой-то тяжёлый стук в дверь выдёргивает меня из ванной, где я едва успеваю нацепить короткое домашнее платье.

— Чего не звонишь? — распахиваю я дверь и удивлённо отступаю. — Что это?

— Это тебе. — Игорь впихивает мне в руки три розы и, скинув кроссовки, сам несёт две, ещё пышущие жаром, плоские коробки в кухню. — Я ведь так тебя и не отблагодарил за Катю.

— Достаточно было предъявить её Анне Петровне, — фыркаю я и прохожу вслед за ним.

Аромат пиццы мгновенно заполняет маленькую кухню и мой живот начинает страдальчески и, главное, громко жаловаться на отсутствие регулярного питания.

— Так и думал, что ты опять голодная, — как-то по-отечески недовольно качает головой он и сам ставит чайник на плиту.

Боже мой, не зря ли я собственными руками пристроила такой, неожиданно ценный, экземпляр? В качестве аргумента в сознании мгновенно всплывают особо впечатляющие моменты проведённых с Дальским ночей. И тело протестует дружескому ужину с Игорем, предлагая позвонить тому, с кем будет гораздо занимательнее.

Вот только «я должен уехать на выходные» заставляет проснуться чисто женскую обиду.

— Ты мой спаситель! — искренне восторгаюсь я, ставя цветы в воду.

Очередной дверной звонок прерывает историю о том, как Игорь прибился к шайке каких-то безумных байкеров, а я начинаю подумывать, не отключить ли его вовсе.

— Снова Анна Николаевна? — смеётся Игорь.

— Вряд ли после прошлого раза она захочет со мной общаться, — весело хмыкнув, я, не смотря, открываю дверь.

И знакомые ладони ложатся на талию, а твёрдые губы сметают даже самое малейшее сопротивление. Его невозможно не узнать, как невозможно забыть первый поцелуй, первый секс и первое безумие. Такое как сейчас.

Потому что я отвечаю ему со всей злостью, что целый день сбивала с мыслей. Заставляла возвращаться к той скамейке в парке и тысячи раз переигрывать наш разговор. Я кусаю его за губу, даже не думая извиняться, а Дальский легко тянет за распущенные волосы, заставляя запрокинуть назад голову. Пылающий лёд в его глазах и бушующий океан в моих.

И именно этот момент выбирает Игорь, чтобы заявить о себе.

— Слайс пиццы — так себе еда, — с притворным вздохом он обходит нас по широкой дуге, насколько это возможно в моих квадратных метрах, и в секунду обувается. — Её бы покормить нормально, а то в чём только душа держится…

Игорь выходит, аккуратно захлопнув за собой дверь, а мы возвращаемся друг к другу.

— Заботливый, — хрипло отзывается Дальский, — даже слишком.

— Я подарила ему фею, — я пытаюсь отстраниться, но попробуй сделать это, когда тебя держат в стальных тисках. — Что ты здесь делаешь?

— Везу тебя нормально ужинать. — Долгий, но уже спокойный поцелуй заставляет крепче обнять его за шею. — Одевайся, Оль. В этот раз отказаться точно не получится.

Глава 19

— Какое непопулярное место, — насмешливо хмыкаю я, только зайдя в стильный, отделанный геометрическими узорами и, собственно, белыми кроликами из «Алисы в стране чудес», ресторан.

— Понедельник, — как само собой разумеющееся констатирует Дальский и мы проходим через пустой зал.

К единственному накрытому столу, стоящему у панорамных окон.

Признаю, ему удаётся впечатлить даже моего внутреннего циника. Потому что «Белый кролик» находится на двадцать третьем этаже самого высокого в городе здания. И подо мной оказывается если не целый мир, то его впечатляющий кусочек.

— Ты рехнулся!

— Всего лишь решил побыть с тобой наедине. Это преступление?

Дальский обнимает меня со спины и выбор одежды уже не кажется таким удачным. Потому что замирает дыхание, стоит его ладони вскользь коснуться обнажённой полоски кожи между высокий юбкой и укороченным топом.

— Пока не знаю.

Мы всё-таки устраиваемся за столом и делаем заказ появившемуся перед нами официанту. Интересно, на кухне повар сегодня тоже один?

— Я не соврал тебе насчёт субботы, — внезапно признаётся Дальский, заставляя дрогнуть руку, тянущуюся к бокалу воды. — У меня, действительно, есть дела.

— Я знаю, — я перевожу взгляд за окно. Потрясающий вид! — Врать — не в твоих привычках.

— Зато я могу приехать за тобой вечером.

— Не надо, — качаю я головой, — я останусь у Саши на ночь.

— И не будешь рада меня видеть?

Неожиданный вопрос. Настолько, что я не сразу нахожусь с ответом, вспомнив как относится сестра к моему бывшему начальству. А Дальский ждёт, и мы долго изучаем друг друга, пока официант не ставит на стол закуски. Ну, как закуски… Нечто маленькое и цветное на огромной тарелке.

— Буду, — медленно отзываюсь я и поднимаю глаза.

— Я рад, — улыбается он так, что у меня снова возникают перебои с дыханием.

В остальном ужин проходит неожиданно уютно. И весело. Оказывается, что у Дальского всё же есть чувство юмора, созвучное с моим настолько, что я боюсь размазать макияж, плача от смеха. И почти жалею, когда время переваливает далеко за одиннадцать.

— Мне пора, — я встаю с извиняющейся улыбкой.

— Идём, — без лишних слов Дальский берёт меня за руку и мы выходим из ресторана, забыв про одно из самых сложных испытаний.

Лифт.

Стоит вступить под зеркальный свод и я пьянею, хотя в моей крови ни капли алкоголя. И уже не я, кто-то другой, призывно прислоняется к перилам, не отводя взгляда от мужчины напротив. И Дальскому не нужно повторное приглашение.

Он фиксирует над головой мои руки, издевательски-медленным движением касаясь запястья, скользя ниже, по локтю, предплечью. Очерчивая контуры груди, пока, наконец, его ладонь не ложится на талию, прижимая меня к твёрдому телу.

— Так что там с именем? — насмешничает он, кажется, даже не думая целовать.

— Всё прекрасно, Александр Германович. — Последние два слова — шёпотом и выгнувшись так, чтобы коснуться грудью груди.

И Дальский срывается, отпуская мои руки, притягивая ещё ближе, но… Деликатное «дзынь» прерывает так и не случившийся поцелуй, и, расправив юбку, я первая выхожу из лифта. Правда, шагов позади не слышно и я разворачиваюсь, чтобы убедиться — что-то случилось.

Дальский стоит рядом с лифтом и держит телефон у уха, мрачнея на глазах, но, стоит ему увидеть вопрос в моём взгляде, и уверенная ладонь ложится на талию, подталкивая в сторону выхода.

— Издеваетесь? — Ко мне возвращается начальник-айсберг. — У меня весь дом в датчиках. Если бы что-то случилось, я бы уже знал. Нет. — Мы выходим из здания и он открывает передо мной дверь машины. — Хорошо.

Последнюю фразу я не слышу, но свершившаяся неприятность заметна и по его лицу.

— Что произошло? — спрашиваю я, когда он садится на водительское место.

— Соседи утверждают, что я их затопил, — кривится он и трогается с места.

— Ты серьёзно?!

— Более чем. — Дальский выруливает с парковки и вылетает на проспект под жёлтый сигнал светофора. — Оль, ты не против, если мы сначала заедем ко мне? Успокоим этих… соседей и я отвезу тебя домой.

— Я могу вызвать такси, — пожимаю я плечами, глядя как мимо пролетают огни ночного уже города.

— Не смеши, — усмехается он.

Предвкушение схлынуло, словно его и не было, а я пытаюсь осознать внезапную человечность Дальского. Проблемы с братом, взаимное желание со мной, дотошные соседи, наконец. Всё как у всех, только масштабы покрупнее.

Ивановский сквер, поворот и большой красивый дом в современном стиле. Даже подземный паркинг здесь уютный. И лифт, не хуже, чем в нашем местном небоскрёбе. А ещё я, демонстративно смотрящая куда угодно, кроме Дальского, чтобы не дать волю, заинтересованно поднявшему голову, азарту.

Нет, сегодня обойдёмся одним лифтом.

— И где возмущённые соседи? — Я оглядываюсь, но с моего прежнего визита здесь ничего не изменилось.

— Прячутся, подозревая, что именно я отвечу на их претензии. — Дальский открывает дверь квартиры и пропускает меня первой.

Срабатывает датчик, включается яркий свет и я слепну на несколько мгновений, слыша лишь звук захлопнувшейся за спиной двери. Открываю глаза. Оборачиваюсь на Дальского.

— Кто-то говорил, что не врёт, — улыбаюсь я, качая головой, и касаюсь ближайшего белоснежного лепестка.

— Это сказала ты — не я.

Прихожая, коридор, гостиная — цветы повсюду. Белые, кремовые, нежно-розовые и нежно-голубые, всех пастельных оттенков, какие только можно представить. И нет удушающего запаха цветочного киоска — аромат едва уловимый, сладкий и свежий. Стук каблуков сопровождает моё медленное путешествие по этому цветочному царству, а пальцы касаются то одного бархатистого лепестка, то другого.

— Соседи больше не возмущаются? — спрашиваю я не поворачиваясь.

— У меня нет соседей снизу, — просвещает меня Дальский и я чувствую прикосновение к плечу, скользящим движением спускающееся до запястья. Он берёт меня за руку. — Они не живут в России.

— Тогда зачем им эта квартира?

— Ты уверена, что хочешь поговорить именно об этом? — с тихим смешком он увлекает меня к кухонному острову, освобождённому от цветов.

— Всё остальное напрочь исчезло из сознания, — признаюсь я под его смех.

— Это тебе. — Дальский протягивает мне обычный конверт без опознавательных знаков.

— Знаешь, я начинаю тебя боятся, — честно заявляю я и, спрятав руки за спину, делаю шаг назад.

Почти в вазу, но на этот раз обходится.

— Чего? — он демонстративно осматривает конверт со всех сторон. — Сложенного листа бумаги? Брось, Оль, это же не украшения, и даже не ключи.

— Уверена, что всё гораздо хуже, — качая головой я продолжаю пятиться, периодически посматривая назад.

— С каких пор ты стала трусихой?

— С тех пор, как ты ушёл в отпуск. Напрягает, знаешь ли.

Дальский продолжает надвигаться на меня медленно, но неотвратимо, а я не могу определиться с тем, что чувствую. И по всему выходит, что трусихой я так и не становлюсь, зато испытанные в лифте эмоции возвращаются, умноженные на три.

Неудивительно, ведь такому Дальскому я отдалась бы и на рабочем столе. Как хорошо, что о таких его способностях я узнала гораздо позже увольнения!

— Оля.

— М-м? — уперевшись спиной в стену, я инстинктивно хватаюсь за ручку и открываю дверь, едва не проваливаясь спиной вперёд.

Но Дальский как всегда вовремя. Подхватывает, не позволяя упасть и делает шаг вместе со мной. Смятый конверт плавно опускается на пол, как памятник моей неустойчивости. Неустойчивости во всех смыслах.

— Нет, — отзываюсь я, глядя в его глаза.

— Попалась, — отказывает он даже в шансе на спасение.

Потому что мы — в его спальне и здесь царят его законы. Его, но… я первая тянусь к пуговицам его рубашки. Слишком долго, и Дальский рывком снимает её через голову. Одна ночь! Столько я не чувствовала его рук на своём теле, а ощущение, словно я год на голодном сексуальном пайке.

Где-то теряется мой топ, но я уже не помню, что он на мне был. Ещё три шага назад и Дальский роняет меня на кровать. И может, я бы притормозила, если бы, как в романах, ощутила прохладную гладкость простыней. Но какие, к чёрту, простыни! Кому они нужны, когда кожа горит нестерпимым зудом, вылечить который может только он.

Мой личный айсберг.

И Дальский оправдывает звание, губами, руками и языком избавляя меня от желания тереться об него всем телом. Разжигая внутри то, от чего нет спасения.

Только мгновением позже всё исчезает и я не сдерживаю разочарованный стон.

— Куда? — выдыхаю, приподнимаясь на локтях.

Не собираясь отвечать, он возвращается к конверту, чтобы вместе с ним устроится на постели, подогнув под себя одну ногу.

— Открой.

— Ты серьёзно?!

— Вполне, — Дальский таинственно улыбается и я понимаю, что внутри что-то, что вряд ли мне понравится.

Но конверт всё-таки оказывается в моих руках.

— Сейчас меня интересует кое-что поинтереснее.

Конверт снова летит на пол, а я… Я сажусь на него как есть — в белье и босоножках, отказываясь портить такую ночь спорными сюрпризами.

— Оль, у тебя профдеформация, — констатирует он и широкие ладони поглаживающим движением спускаются от шеи вниз.

— Исключительно на твой счёт, — честно признаюсь я со стоном, выгибаясь.

— Это уже даже не смешно, — в голос Дальского возвращаются хриплые нотки.

— Согласна. — Я толкаю его на постель, впервые почти адекватно оглядывая всё это великолепие.

Всё, как я люблю. Сильная шея, широкие плечи, твёрдый живот, который напрягается, стоит мне легко провести по нему ногтями. Никаких страшных бодибилдерских кубиков, лишь намёк на них и я шалею, чувствую, как взгляд затягивает пеленой лёгкого «не в себе».

И всё это время под моими руками Дальский не шевелится и, кажется, почти не дышит, лишь пальцы на моих бёдрах сжимаются всё сильнее.

— Наигралась? — всё ещё насмешливо спрашивает он, хотя я вижу как напряжена каждая его мыщца, и выдыхаю:

— Нет.

— Вот и я нет.

Рывок. Не отрывая от меня взгляда, очень медленно, он по очереди стаскивает с меня босоножки. И передышка заканчивается, а вместе с ней и моё терпение. В памяти остаются лишь ногти, оставляющие царапины на его спине, стоны и то, что даже на самом пике удовольствия я так и не назвала его по имени.

Глава 20

— До вечера? — Дальский удерживает меня за руку, не давая выскочить из машины.

— Хорошо, — отзываюсь я, но и это не всё.

Долгий поцелуй заставляет подзабыть о том, куда я, собственно, собиралась. И я бы, может, была не против — вечером — но не тогда, когда из-за одного такого поцелуя одиночное умывание уже превратилось в совместный душ. Буквально час назад.

Наконец, я выхожу из машины и делаю вид, что это не я целовалась на парковке с постоянным гостем «Рейвы». Уже подходя к дверям, я чувствую внимательный взгляд и оборачиваюсь, сталкиваясь глазами с Крамелем. Кивнуть? Поздороваться? А смысл, если мы ещё десять раз столкнёмся на этаже.

— Вау! — Как назло Зара тоже приходит сегодня пораньше. До того, как я успеваю переодеться в джинсы. — Оль, да ты бомба!

— Ага, атомная, — вздыхаю я. О том, чтобы заехать домой и переодеться не было и речи, иначе вставать пришлось бы часа в четыре. Притом, что как раз в четыре мы только начали засыпать. — У тебя с собой карандаш для бровей и тушь?

— Да ладно тебе! — отмахивается Зара, но достаёт требуемое и проходит за свой стол. — Так ты выглядишь лет на пять моложе.

— И настолько же глупее, — фыркаю я, практически мгновенно возвращая себе ресницы и брови, и отдаю ей оружие массового поражения.

— Вчера что-то было, а я снова не в курсе? — как бы между прочим спрашивает Зара, включая компьютер.

— Я же не спрашиваю куда ты мчишься в обед и после работы, — насмешничаю я, плохо представляя как описать вчерашний вечер.

— Потому что ты итак это знаешь.

Мы быстро переодеваемся, вот только, собираясь вытащить из сумки телефон, я натыкаюсь на знакомый конверт. Белый и прилично помятый.

— Оль, ты чего? — удивляется Зара моему ступору и выглядывает из-за плеча.

— Сюрприз. — Я всё-таки беру конверт, задумчиво крутя его в руках. — Вчерашний.

— И что там? — поторапливает меня она.

— Понятия не имею. Хотя, подозреваю, что очередной аргумент в пользу серьёзного разговора. Очень серьёзного.

— Хочешь, я открою? — Конверт выскальзывает из моих рук и Зара с любопытством вертит его во все стороны. — Кольца там точно нет.

— С чего бы ему там быть? — нервный смешок вырывается против воли.

Мне только колец не хватает! Но в остальном она права — даже мне уже любопытно, что Дальский придумал на этот раз. Да и смысл тянуть, если вот конверт, лежит на моём столе и даже не кусается.

— Оль, — смеётся Зара, — на тебя посмотреть, так там должно быть, как минимум, уведомление о конфискации имущества.

Бросив на неё быстрый взгляд, я достаю сложенный вдвое лист, из которого на пол планирует что-то яркое и блестящее. Пока Зара поднимает нечто, я читаю единственную, выведенную знакомым резким почерком, фразу.

«Компенсация за пять лет сверхурочной работы».

— Знаешь, я ему уже сочувствую, — веселится она и протягивает мне подарочный сертификат.

С нарисованными пальмами, пляжем, прочерком в строке «Номинал» и «В любую точку мира» в строке назначения. Оборотная сторона сертификата девственно чиста, если не считать эмблемы известного в городе туроператора. Отпуск, значит?..

— Ты бы хоть выражение лица поменяла, — хмыкает Зара, глядя на меня. — А то люди зайдут — испугаются ещё. Подумают, что в архиве кровожадные маньяки работают… Они вон всё ещё после твоих отказов отходят.

А у меня нет слов, даже нецензурных. И это говорит о многом, но убивать взглядом всё равно пока некого и я выдыхаю, прикрыв глаза. Ладно, если не в обед, то вечером мы точно увидимся и у меня будет время высказаться.

Но Дальский оказывается умнее моих представлений о самом себе уже потому, что игнорирует телефонные звонки и не появляется, чтобы забрать меня с работы. В то время как я оказываюсь глупее и влюблённее, чем ожидала. Только в таком состоянии к десяти часам мне могло прийти в голову, что с ним что-то случилось.

На следующий день ситуация только обостряется, потому что никакого ответа на мои звонки по-прежнему нет. К счастью, приходится отвлечься, потому что Крамеля отправляет нас с Зарой на Большакова, где внезапно обнаруживается целый кабинет, под завязку набитый документами непонятного значения.

Мы убиваем два дня, чтобы убедиться, что из стоящего там только два личных дела, в отдалённом филиале оказавшихся каким-то мистическим образом, и ещё два дела, срок хранения которых нам так и не удаётся определить.

Уже вечером, лёжа на своём диване вверх ногами, я нервно дёргаю ступнёй, доведённая до ручки непривычным молчанием Дальского. На протяжении пяти лет я видела его практически ежедневно. Последние пару недель не только видела, но и щупала, и привыкла, что он всегда где-то рядом.

Возможно, мысли о том, что я ему банально наскучила, спасли бы ситуацию. Жаль только, что для них мне не хватало идиотизма и возраста. Было бы проще, будь я лет на семь моложе и на столько же наивнее, и не понимай, что скука — не совсем то чувство, которое испытывает ко мне Дальский.

Решив дать ему время до обеда, я выхожу из дома, с трудом сдерживаясь от звонка Крамелю. Исключительно с целью поинтересоваться куда делся его суперумный братец.

Но это больше не требуется, потому что он находится сам.

— Скажи, что это галлюцинации, а не очередной твой сюрприз! — цежу я сквозь зубы, разом забыв о беспокойстве за его бесценную персону. Скальп с которой я сейчас и сниму, чтобы окупить потраченные нервные клетки.

— Ты слишком напряжена, Оль. Может, в отпуск?

— По-твоему, это нормально? — Я подхожу к стене только чтобы не видеть Дальского и с трудом сдерживаюсь, чтобы не пнуть ни в чем не повинные баллоны. Установленные и подключенные. — Просто скажи, что тебя не интересует ничьё мнение, кроме собственного и разойдёмся, как в море корабли.

— Как видишь, интересует. — Он подходит и хочет обнять, но я выворачиваюсь. Плевать на мурашки, плевать на заходящийся в истерии пульс. — Что плохого в желании тебе помочь?

— Помочь?! — Из груди вырывается нервный смешок. — Теперь это так называется?

— Оль, что не так? — Дальский больше не делает попыток меня коснуться, но и отходить не собирается.

— Всё не так.

Ничего не изменилось. Да, Дальский оказался способен на гораздо большее, чем смотреть на мир через призму собственного равнодушия, но остальное… Безграничная самоуверенность в собственных силах и непробиваемое «я умнее всех» раздражало меня ещё тогда, но сейчас перешло все границы.

Какой смысл объяснять, если в следующий раз он сделает всё то же самое? Раздражённо выдохнув, я нарочито спокойным шагом иду к столу, но… Сумка с силой ударяется о сиденье и я срываюсь.

— Ты считаешь, что можешь всё. Выдёргивать своих сотрудников с выходных и отпусков. Требовать от них невозможного. Считаешь, что можешь распоряжаться всеми и всем! — И, наверное, надо бы остановиться, но куда там. — Почему бы не вернуть удобного и послушного секретаря, а то к новому привыкать придётся! Тем более, что старого можно просто купить. Деньгами, отпуском, должностью, ещё чем-нибудь…

Для чего я распинаюсь? В его ответном взгляде нет ни согласия, ни, хотя бы, желания понять.

— Почему бы не помочь брату, если это так выгодно! И убить сразу не двух — десяток зайцев. Как же, ведь это всё, — я обвожу рукой архив, — только на пользу. Крамелю, мне, Сухорукову, но, главное, тебе. Ведь вот ты, непревзойдённый Александр Дальский, добивающийся всего, чего только душа пожелает! Всегда. Даже если для этого придётся стать немножко человеком.

— Сюрприз не удался, — усмехается он, скрещивает руки на груди.

— Сюрприз — это неожиданный визит, конфеты, цветы или девчачий медведь с меня ростом. То, что делаешь ты — не сюрприз. — Я приближаюсь, не отрывая взгляда от льдистых глаз. — Ты перестроил архив — хорошо. Решил отправить меня в отпуск — прекрасно. И я бы даже промолчала… наверное, но это — уже перебор.

— Ты утрируешь, — кривится Дальский. Удивительно, как вообще стоит и слушает вместо того, чтобы развернуться и уйти.

— Это я-то утрирую?! — Я подхожу почти вплотную к нему. — Это не твоя компания, не твои сотрудники, но тебе же это не волнует. Так объясни мне, Саша, — я издевательски выдыхаю имя ему в губы, — зачем это всё? Чтобы помириться с братом? Чтобы оказать услугу Сухорукову? Или чтобы купить меня?

— Тебя? — криво улыбается Дальский.

— Или мой профессионализм, — я отхожу на два шага, чувствуя, как с громким «бдыщ» лопается внутри искристый шар, появление которого я умудрилась пропустить. — О котором теперь так хорошо известно Сухорукову. Ведь я у тебя уже есть, — с усмешкой качаю я головой, — и мы прекрасно проверили это уже не раз.

— То, что ты… — Я поднимаю руку, заставляя его замолчать.

— Я больше не хочу твоей помощи. Никакой. Ничего не хочу, — я с горечью качаю головой. — Знаешь, был момент, когда я решила, что всё возможно. Что ты — не тот человек, которым я считала тебя все эти годы, но я ошибалась.

— Ты не права, — заявляет Дальский и смотрит так, словно обнаружил во мне другого человека.

— В том, что ты собираешься распоряжаться моей жизнью также, как «Олд-Арном»? Сомневаюсь. Что будет следующим, Александр Германович? — Своё имя не нравится ему, кажется, даже больше, чем смысл разговора. — Купишь мне машину? Подаришь квартиру? Поменяешь мои мысли на свои?

— Я не собираюсь тебя менять! — Дальский подходит ближе. — Оля, ты на взводе, — он касается моей щеки. — Допустим, что я перегнул палку, но ты успокоишься и потом мы поговорим.

— Нам не о чем говорить, — качаю я головой, чувствую, как горечь обволакивает внутренности. — Больше не о чем. Всего доброго, Александр Германович. Прошу вас впредь меня не беспокоить. Ваше внимание слишком бесценно для простого секретаря, боюсь, не расплачусь.

— Оля…

— Оль, ты тут? — Хлопок двери и жизнерадостный голос Зары. — О! У нас опять изменения. Привет, Саша.

— Александр Германович уходит, — я перевожу взгляд на неё и Зара спотыкается, — а нам нужно работать.

Работать, ха! Легко сказать, если, вместо адекватных мыслей, в голове бардак, и весь он крутится вокруг одного определённого человека. Перегнула? Ни черта подобного! Дальский уже не видит границ, а я не хочу в один прекрасный день проснуться и понять, что его помощь и забота загнали меня в золотую клетку.

И ради этого откажусь от чувства, которое могло стать чем-то большим, чем простое притяжение.

— Оль, ты уже в себе или мне ещё подождать? — Зара стоит, прислонившись плечом к стеллажу, и насмешливо улыбается.

— Я всегда в себе, — задумчиво отвечаю я, сверяя даты в описи и на обложке дела. — А ты о чём? — я поднимаю взгляд на неё.

— А угадать? — фыркает она, подходит и заглядывает мне через плечо. — Много ещё?

— Почти закончила, а ты? — я ставлю последнюю отметку карандашом и разворачиваюсь к ней.

— Всё проверила и расставила, — улыбается Зара. — Вы разругались с Сашей?

— Сашей! — с сарказмом хмыкаю я. — Зар, объясни мне, откуда столько дружелюбия?

— Он хороший человек, — пожимает она плечами, — в этом я могу ручаться. И, в отличие от Влада, действительно хочет наладить с ним отношения.

— Если сравнивать с Крамелем, то он понятнее, это да. — Понятно, что младший нервно курит в стороне, по сравнению с Дальским. — Давай не будем об этом!

— Оль, ты же понимаешь, что он о тебе заботится? — Мы выходим из прохода и плечом к плечу идём к компьютерам.

— А ты понимаешь, что эта забота станет удавкой? Причём, в его случае, скорее рано, чем поздно.

— Как умеет, — вздыхает Зара. — Да и потом, разве стремление не считается?

— Зара! — Она делает ещё пару шагов, не сразу заметив мою остановку. — Это моя жизнь. Это моя работа. Да даже проблемы с Крамелем были моими! Моими, не его! Поверь, Дальский умеет делать сюрпризы из тех, которые не вызывают желания послать его дальним лесом. Умеет и делает, но это… — я качаю головой и иду дальше.

— То есть что-то было?.. — прищуривается Зара, догоняя меня.

— Да чего только не было, — вздыхаю я. — Но, Зар, это не компенсирует идиотского сертификата и вот этого всего, — я обвожу архив неопределённым жестом.

— Может, это способ помириться с Владом!

— Ты сама-то в это веришь? — хмыкаю я и отворачиваюсь к монитору, прикрываясь очередными самоубийцами, решившими сдать документы в архив.

— Нет, но вдруг ты сможешь, — веселится Зара. — Оль, вы же такие классные, когда вместе! Ты не видишь, но я-то вижу! У него глаза загораются, а ты становишься такая девочка-припевочка, что смотреть приятно.

— А так неприятно? — смеюсь я, игнорируя тянущую боль внутри. Не в сердце, где-то ниже, в районе солнечного сплетения, и гораздо глубже.

Как? Ну как за эти пару недель Дальский смог не только встать во главе моих мыслей, но даже вгрызться под кожу. Жгучим ядом въесться в мышцы, отравляя бегущую по венам кровь.

— Страшно, — признаётся она, заставив меня заломить бровь и развернуться. — Оль, ты бы слышала себя со стороны, когда объясняешь, что там не так с описями, делами или мозгами тех, кто всё это пытается сдать!.. Тот же Саша, только в юбке. — Она замолкает, косится на мои ноги и уточняет: — В джинсах.

— У меня было где набраться опыта, — фыркаю я и возвращаюсь к монитору.

— О-оль, — зовёт она через несколько минут, — и что теперь? Всё, конец?

— Не знаю, — на мгновение прикрываю я глаза, — но так, как было, точно не будет, — обещаю я уже сама себе.

Глава 21

И оказываюсь права.

Он ждёт меня, прислонившись спиной к подъездной стене, засунув руки в карманы брюк и нечитаемым взглядом изучая лестницу перед собой. Я не сбиваюсь с шага, не опускаю глаза и делаю вид, что у меня всё прекрасно.

— Пустишь? — интересуется Дальский, рассматривая меня всю, от острых носов светлых туфель до новых серёжек.

— Не уверена. — Я останавливаюсь за шаг до него и за пролёт до спасительной двери.

Рискую, конечно, и в первую очередь своим спокойствием, но ничего не могу с собой сделать.

— Оль, я обещаю, что не буду лезть в твою работу, — вздыхает он с таким видом, словно это сверхзадача.

— Прекрасно, — ровно отвечаю я и продолжаю подниматься на свой этаж.

Ключ от квартиры в моих руках, но… Я ожидаемо вздрагиваю, когда его ладони ложатся на мою талию, а шеи касается лёгкий поцелуй.

— Оказалось, что ругаться с тобой — невыносимо.

Согласна. А ещё с тем, что чувствовать дрожь внутри, но при этом дышать по счёту — невыносимо вдвойне.

— Так не ругайтесь, Александр Германович, — поворачиваюсь я с ехидной улыбкой.

— О-оля, — отзывается он, склонив голову, — я не отступлюсь и ты понимаешь это лучше других.

— Могу сказать то же, — я поднимаю голову, чтобы увидеть в его взгляде довольство.

— На другое я и не рассчитывал.

Никаких поцелуев, но атмосфера между нами становится всё более интригующей. Подушечки пальцев колет от желания его коснуться и, уверена, он прекрасно это осознаёт, но искренне наслаждается моей выдержкой. И тем, что ему сдерживаться необязательно.

Широкая ладонь убирает волосы мне за спину. Едва касается уха, звякнувшей серёжки, мимолётной лаской проходит по шее…

И исчезает, когда слышится звук открываемой двери.

— Добрый вечер, — здороваюсь я с уже привычно недовольной Анной Николаевной. И привычно не слышу ответа.

— Добрый вечер, — демонстрирует чудеса вежливости Дальский и, судя по выражению лица, она едва сдерживается от плевка ему под ноги.

Да-а… Дружба с Игорем добавила в мою жизнь пикантную нотку соседской ненависти. Как будто у меня без этого было мало проблем! Где уже там его фея?!

Всё время, пока Анна Николаевна ждёт лифт, я молча изучаю потрескавшуюся краску рядом с собственной дверью.

— Проблема с соседями? — улыбается Дальский, стоит дверям закрыться за её спиной.

— Да с тобой у меня проблема! — взмахнув рукой, срываюсь я. Жаль, а так хорошо держалась.

Раздражённо открыв дверь, я захожу, понимая, что вести разговор на лестничной клетке даже хуже, чем сам факт такого разговора.

— Что? — раздражаюсь я ещё больше, не слыша его шагов, и разворачиваюсь, чтобы увидеть Дальского за порогом своей квартиры.

— Ты злишься, — качая головой, улыбается он.

— Не может быть! — Его непонятное упрямство теперь злит даже больше, чем самоуверенность. — С чего бы это?..

— Я здесь не для того, чтобы ругаться. — Мягкая улыбка сопровождает каждое его слово. — И я понял тебя, Оль.

Он на мгновение притягивает меня к себе, смазанным движением касается губами щеки, и уходит. А я стою, растерянная и изумлённая, понимая, что проиграть, кажется, придётся.

— Оль, — Зара с загадочной улыбкой выходит из-за стеллажа, — а чем ты завтра занимаешься?

— Еду на день рождения к сестре, — отрываюсь я от записей. — А что?

— Жаль, — на её лице искреннее расстройство. — А мы с Владом снова собрались в «Амариллис», хотели тебя позвать.

— И Дальского? — понимающе хмыкаю я, зная, как она хочет нас свести.

Хотя он прекрасно справляется и без помощницы. Звонки, сообщения, обед с курьером, причём на нас обеих, и вечерняя поездка домой. Проходящая в светских беседах, без участия намёков, рук и других частей тела. Лишь лёгкий поцелуй на прощание.

Никогда бы не подумала, что такой Дальский будет меня раздражать.

— Он отказался, — морщится Зара. — У него дела.

Слышали — знаем.

— Тогда, тем более, зачем вам я?

— Для компании, — со вздохом отзывается она. — Но, в любом случае, день рождения сестры — это святое! Где празднуете?

— У неё, они с мужем и дочкой живут в «Солнечном». Вот, поеду сегодня.

— Слушай, — задумывается Зара, — так это же по пути! Давай мы тебя добросим? Всё не самой тащиться.

— Да ну! Можно подумать Крамелю хочется развозить своих сотрудниц! — веселюсь я.

— Ты ему почти родственница и подруга почти жены, — подмигивает она.

— Вряд ли его это утешит.

— Потерпит, если хочет провести со мной выходные. Правда, Оль, какой смысл отказываться, если мы всё равно поедем мимо твоего «Солнечного»?

— Ладно, уговорила! — смеюсь я. Лето, пятница и загородная маршрутка — не лучший способ настроиться на праздник.

— Вот и ладненько! — она радостно приобнимает меня за плечи. — Саша же тоже приедет в «Солнечный»?

— Зара!

Всё сложилось так, как он хотел. Олег, конечно, не понял, когда после получаса беседы Дальский попрощался и ушёл, но сегодня ему нужно было быть в другом месте.

— Ваш чек, — молоденькая кассирша призывно улыбается, но ему всё равно.

— Не нужно, спасибо.

Тяжёлый букет оттягивает руки. Будет очередной сюрприз, но против него Оля ничего не сможет сделать. Дальский специально попросил Олега перенести встречу, чтобы освободить себе субботу. Конечно, логичнее было в субботу и ехать, но в том, что касалось Оли, ему всё было невтерпёж.

Улыбнувшись мягкой рассеянной улыбкой в ответ на свои мысли, Дальский осторожно устраивает букет для именинницы на полу заднего сидения. Подумать только! Обычно он обходился стандартными двадцатью пятью или пятьюдесятью розами, красными или белыми, но для Олиной сестры захотелось чего-то, не отдающего формализмом и безразличием.

И теперь огромный букет из гортензий, пионов и роз самых нежных оттенков лежит сзади и ждёт своего часа. Также, как и подарок для Оли. Стоит вспомнить её и теплеет где-то там, где раньше ехидно скалился бездушный циник. Кто бы знал, что жизнь повернётся именно этим боком, практически носом ткнув в ту, что уже несколько лет была так близко.

И стала ещё ближе.

От воспоминаний о ночи после «Белого кролика» в салоне становится заметно жарче и рука сама тянется к регулятору кондиционера. Без профессионального секретаря стало хреново, но, посмотри он так на Олю раньше, было бы хуже. Потому Дальский и не заводил интрижек на работе, хорошо понимая чем это может кончиться, и её увольнение пришлось очень кстати.

Он выруливает на одну из окраинных улиц города.

Правда, согласовать нового секретаря всё-таки придётся. Несмотря на адекватность мысли, Дальский кривится, всё ещё не желая видеть на этом месте никого, кроме неё. Может, нарушить собственные правила? А потом беситься, слыша обрывки сплетен? Он бы пережил, но подставлять под это Олю не станет. Даже зная, что потерпеть надо всего полгода, пока «Олд-Арновские» сплетники не найдут другую тему для пятиминуток в курилках.

Объездная.

Узнать адрес её сестры оказалось несложно, тем более, что это их давняя дача. Гораздо сложнее не думать о том, что они снова могут разругаться из-за его самоуправства, но предвкушение и тёплая радость от встречи перекрывают возможные риски уже сейчас. Тем более, что там Оля будет умиротворённой и расслабленной, без хмурого океана в глазах и архива в мыслях.

Полчаса.

Столько нужно, чтобы попасть в «Солнечный» и Дальский выжимает газ в пол. Штрафы он как-нибудь переживёт, лишние пять минут того стоят. Стоили. Потому что радостно урчащему мотору недолго приходится наслаждаться быстрой ездой. Перед ним — пробка в три ряда, а карты показывают аварию в двух из них. Вот тебе и пять минут.

Со вздохом Дальский прибавляет громкость радио и смотрит на время. Судя по черепашьей скорости, стоять ему не меньше часа. Медленнее работают только налоговики со своими проверками. Кстати, о них…

За следующие полчаса Дальский звонит по трём разным номерам и решает четыре разные проблемы. Из тех, что не горят, но раздражают.

— А я всё ждал, когда ты вспомнишь, — усмехается в трубку Олег. — Могли бы, кстати, решить вопрос сразу, но ты сегодня слишком торопишься.

— Мне нужно было уехать из города, — отзывается Дальский, перестраиваясь в средний ряд. И хмурится, когда видит разбросанный по дороге мусор. Кому-то сегодня убийственно не повезло. — Тем более, что вопрос смены поставщика долгий и муторный. Я просто ещё раз прошу тебя подумать насчёт «Атланта», у них и цены на опт ниже, и с доставкой проблем нет, — под колёсами хрустит пластик и стекло. — «Эсмор» уже дважды проваливал сроки, а неустойку у них приходится выбивать в компании трёх юристов.

— Да я согласен, Саш, — вздыхает Олег, — но «Атлант» только-только вышел на рынок. Где гарантия, что он справится с нашими объёмами? Тем более, что…

Слушая Олега, Дальский бездумно скользит взглядом по дороге. Внезапная тревога дёргает за солнечное сплетение, заставив сбросить вызов. Подумаешь, кусок серебристого пластика! То ли часть крыла, то ли бампер, мало ли таких машин в городе?.. Но то, что позволяет ему проворачивать грандиозные сделки, гарантирует, что мало.

И ему приходится приложить силы, чтобы заставить лёгкие сделать следующий выдох. Куда там собирался Влад на выходные? В «Амариллис»? Время восемь, он уже должен вовсю плескаться в бассейне и наслаждаться влюблёнными глазами своей невесты. Но страх уже покрывает ледяной коркой внутренности, мешая сделать следующий вдох. Покорёженные части не одного и даже не двух автомобилей встречаются всё чаще. К н и г о е д . н е т

Только не это! Пусть он потеряет деньги, работу, бизнес, но в эту самую минуту окажется не прав!

Ещё десяток метров и первая машина, со смятым капотом и водительской дверью. Чёрный Ниссан. Выдох получается слишком громким. И Дальский успокаивается, видя рядом с Ниссаном уже оттащенный с дороги серый Шевроле. Серый, не серебристый!

Похоже, он стареет, создавая проблему на пустом месте. Улыбка сама появляется на губах, а рука тянется к телефону — снова набрать Олега и договорить.

Серебристый Гранд Чероки оказывается перед ним внезапно.

Дальский едва успевает затормозить, глядя как надрывается в беззвучном крике полицейский. И зло машет в сторону, приказывая перестроиться в крайний левый ряд. Но ему плевать. Потому что единственное, что осталось нетронутым у, когда-то лелеемого хозяином, красавца — номер.

Сжав до скрипа зубы, Дальский на несколько мгновений зажмуривается. До пятен перед глазами, но всё остаётся прежним. Орущий полицейский, джип Влада.

Грудину тянет тупой ноющей болью, а воздух едва находит себе путь в лёгкие. Время останавливается вместе с заткнувшимся офицером, наблюдающем, как он выходит из машины, забыв закрыть дверь. Кажется, движение замедляется ещё сильнее — водители наблюдают за разворачивающейся сценой, но Дальскому плевать.

Чероки так и стоит в среднем ряду, развороченный практически до багажника. Дальше, где-то из-за обочины, краном вытаскивают чёрный Гелендваген, у ещё одной машины смят капот, но и её уже оттаскивают, освобождаясь проезд. Повсюду стекло, пластик и… кровь.

— Вам сюда нельзя! — тише и гораздо спокойнее сообщает полицейский, положив ладонь ему на плечо. И убирает конечность, стоит Дальскому повернуться.

Не может быть. Этого просто не может быть!

Но есть. Не останавливаемый больше никем, он обходит машину брата. Капота практически нет, как и всей правой стороны. Наружу торчат шланги, провода и стойки. Левый бок вмят внутрь машины.

— Гелендваген нёсся на космической скорости и не справился с управлением, — сочувствующим голосом делится неизвестный офицер. — Вылетел на встречку, прямо на Чероки. Того отбросило на Рено и зацепило две машины из среднего ряда.

— Кто-то… — хрипло начинает Дальский и откашливается. Глаза жжёт, руки сжаты в кулаки, а мозг твердит, что в этой мясорубке выжить не смог бы никто.

Нужно продолжить, договорить вопрос, но горло сжимает спазмом. Господи, за что?!

— Водитель погиб на месте, — качает головой офицер. — А вы, наверное, знали тех, кто ехал в Чероки?

— Тех?!

Глава 22

— Ну, да, — удивлённо отзывается полицейский. — Мужчина и две женщины. Подождите минуту, — он отвлекается на коллегу и Дальскому впервые удаётся отвести взгляд от машины Влада.

Чтобы наткнуться на закрытое чёрной плёнкой тело. Не слыша криков, не чувствуя вообще ничего, он решительным шагом приближается к чумной зоне, которую огибают даже привычные ко всему полицейские. Слышны быстрые шаги, но Дальский уже сидит на корточках перед телом. Мгновение, и рука решительным движением откидывает материю.

— Какого хрена?! — орёт над ним очередной кто-то. — Кто допустил?! Да я вас всех в село сошлю!

Вместо ответа Дальский садится прямо на прогретый летним солнцем асфальт и с нервным смехом трёт лицо ладонями.

— Эй, ты! — неизвестный кто-то хватает его за предплечье. — Самый любопытный, что ли? Ау! Ты глухой, так тебя раз так?

— Руки убери, а то слетевшие погоны ловить будет нечем, — цедит Дальский, задрав голову.

Мёртвое тело — не Влад и даже не Зара. О том, что там могла быть Оля он не собирался даже думать. В его жизни всякого хватает, но такого, чтобы лишать его сразу двух дорогих ему людей — точно нет.

Оглянувшись, он выцепляет того самого, первого, полицейского и рывком поднимается.

— Да ты совсем ошалел?! — Этот чином повыше, но глупее раза в три. Потому что хватает его за запястье, собираясь вывернуть руки и сам оказывается на асфальте, зажимая разбитый нос. Вот тут на Дальского оборачиваются все, кто здесь есть, а двое самых плечистых уже спешат на помощь коллеге. — Нападение на сотрудника при исполнении! Вяжите его!

— Главный кто? — Резко разворачивается он к плечистым и те тормозят, едва не вытягиваясь по стойке смирно. — И быстро!

В первую областную он залетает, едва не снеся шлагбаум. За эти полчаса он вызвонил начальника УМВД, позвонил Армену Амбарданяну и с мигалками доехал до больницы. Рука не дрогнула ни разу. Ни тогда, когда Дальский набирал номер лучшего хирурга города. Ни тогда, когда объяснял шокированному отцу, где он может найти дочь. Ни тогда, когда узнал, что Оля в этой чёртовой машине всё-таки была.

И пострадала больше всех!

С тихим стоном Дальский прислоняется лбом к металлической дверце узкого высокого шкафа.

Что было бы, не знай он половину города? Сидел бы около больницы и каждые полчаса звонил в справочную. И не стоял бы во врачебной раздевалке, переодеваясь в медицинский костюм поверх своей одежды. Надо просто пережить. Как-то перетерпеть эту ночь и не сорваться, не завыть раненным зверем. И найти, наконец, силы позвонить Крамелю.

Если ему ещё не позвонил Амбарданян.

Оттолкнувшись от спасительного шкафа, Дальский достаёт телефон и с горечью усмехается. Ладони мелко подрагивают и он с силой сжимает их в кулаки. Не время и не место. Может быть потом, когда все трое окажутся дома, пусть не совсем здоровые, но уже улыбающиеся и полные сил. Или когда этот день останется в памяти размытым пятном, над которым можно будет хотя бы улыбнуться.

Вот тогда он выключит телефон, запрётся в своей квартире и напьётся, и разнесёт дизайнерскую кухню и шкафы. И только в тот момент, слыша под ногами хруст стёкол, ему станет легче. Совсем чуть-чуть, но достаточно для того, чтобы не вздрагивать от каждого звонка и ослабить свернувшийся внутри убийственный страх.

— Добрый вечер, это Александр Дальский. — Почему-то хирургия никогда не располагается на первом этаже и под ним оказывается половина медицинского городка со Скорыми, которые, словно муравьи, беспрестанно носятся туда-сюда.

— Александр Дальский? — переспрашивает тот, кто подарил Владу новую жизнь. И уже за это, за то, что не смог сделать он сам, Дальский был благодарен этому человеку. — Вы — брат Славика?

Славика, который сейчас лежит этажом выше, под наркозом и ярким светом хирургических ламп.

— Да.

— Что-то случилось? — после минутного молчания спрашивает Виктор и Дальский просто не может ему это сказать. Словно признать, наконец, что горе коснулось и его.

Не может, но должен.

— Приезжайте в первую областную, Влад… — Ему нужно мгновение. Всего одно, чтобы перебороть сдавивший горло спазм и договорить. — Влад попал в аварию, его оперируют. Скажете своё имя на третьих воротах и вас пропустят.

— Авария… — медленно произносит Виктор. — Подождите, Александр, но он же уехал. Он сейчас отдыхает за городом в компании невесты. Вы, наверное, её знаете, она…

— Зара тоже здесь, — отзывается Дальский, слыша в трубке судорожный вздох. Чужой.

— Она?..

— Жива. — Пора заканчивать этот невозможный разговор. — Приезжайте, Виктор, я буду вас ждать.

Жива. Как много в этом слове. Жива!

Авария, переломы, критическое состояние. Когда позвонил Андрей, она не поверила, решила, что дежурная смена решила приколоться. Что они договорились с Олей, решив сделать сюрприз, хотя ещё вчера поздравляли её с днём рождения.

Но одно слово цепляет другое и Саша оседает на стул. Нож выпадает из перепачканных мясом рук. Денис что-то спрашивает, кажется, выгоняет Вику с кухни, но всё проходит мимо. Сейчас она вся там — в родной хирургии, куда только что привезли её сестру.

— Саш! — Денис садится перед ней на корточки. — Совёнок, что?

— Оля, — практически шёпотом.

Ден меняется на глазах, но Саше уже всё равно. Прижимая сотовый плечом к уху, продолжая слушать Андрея, она быстро моет руки и уверенным шагом идёт в спальню.

— Я поняла, Андрей. Полчаса у меня есть?

— Ждём, — твёрдо отвечает тот и отключается.

— Я отменю всё на завтра. — Денис стоит в дверях, глядя как она мгновенно переодевается. — И вызову такси.

— Я сама, — резким движением она хватает ключи с прикроватной тумбы.

— Саш, — он останавливает её в дверях, — позвони.

— Да, — растерянно отвечает Саша, глядя мимо него. — Хорошо.

Дальский замечает её издалека, Олину сестру. Сашу. Она бежит по коридору в сторону операционных — туда, куда не пустили даже его. Армен Амбарданян, после короткого разговора с Дальским, ушёл к Заре. Ей повезло больше всех — перелом левой руки, ушиб рёбер и травма головы, которую сразу же зашили. Дезориентированная и несчастная, Зара пугала, но не больше, чем две, готовые к приёму пациентов, операционные.

Догадываясь куда она так спешит, чувствуя бегущий по позвоночнику холодок, Дальский не отрываясь смотрит на неё, пока она внезапно не останавливается рядом. Оля совсем не похожа на Сашу, разный цвет волос, глаз и даже черты лица, но целеустремлённость и упрямство у них одинаковое.

— Вы?..

— Александр.

— Тот, которого она звала в субботу, — понимающе кивает Саша. — Идём.

Она ускоряется и Дальский следует за ней.

— Операция будет долгой, ждать там негде, но, возможно, вам станет легче.

Саша распахивает дверь и идёт дальше, мимо пустых и занятых операционных.

— А вы?.. — хрипло отзывается он и откашливается

— Я буду ассистировать, — мрачно отвечает Саша, — нейрохирургия — не мой профиль.

Она останавливается рядом с одной из дверей и его внутренности сначала обдаёт кипятком, а потом скручивает тугой спиралью.

— Она ведь выживет?

Вместо ответа Александра Александровна Сабурова смотрит на него долгим внимательным взглядом, на мгновение касается плеча и исчезает за глухой дверью операционной.

Всё привычно. Всё знакомо.

Помыться, одеться, не думать. Сегодня всё, что от неё требуется — следовать указаниям Кивацкого, признанного нейрохирурга не только области, уважаемого даже в столице. И плевать, что Иванченко не хотел пускать её на операцию — Саша никогда не отступала перед авторитетом главврача и сегодня не стала.

Она в порядке. Да, ситуацию за гранью, но она справится. Должна справиться!

Первый шаг туда, где всё уже готово, даётся легко. Легче, чем ожидалось. Ещё один, и Саша почти улыбается, радуясь своей выдержке. До тех пор, пока не поднимает глаза. Ничего необычного — трубки, капельницы, привычный яркий свет ламп. Анестезиологи, сёстры, хирурги.

И Оля.

Её маленькая Оля, сестрёнка, единственное, что осталось у Саши от родителей. Лежит под простынёй с отверстием в районе рёбер и побритой головой. Бледная, умытая от крови, но с огромной гематомой на лице. Вся в трубках, с маской и такая неживая, что у Саши темнеет в глазах.

За спиной снова открывается дверь и Кивацкий проходит к изголовью стола. Оглядывает операционную и останавливает взгляд на ней.

— Кто это?

И Саша бы ответила, если бы могла отвести взгляд от лица сестры.

— Александра Александровна, — отвечает кто-то. — Сабурова.

Кавицкий спрашивает что-то ещё, но слов не разобрать. В ушах — шум, в коленях — начинающаяся дрожь.

— Сестра.

Сестра — громом среди ясного неба. Сестра — и страшное осознание, что тот разговор мог быть последним. Сестра — и животный ужас, оставляющий лишь одно желание. Тихо скулить и молиться.

— …слышите? — Она поднимает взгляд на Кивацкого. — Выйдите! — прикрикивает он. — Немедленно!

Иванченко был прав, Кивацкий прав — сегодня её место не здесь.

И Саша вылетает из операционной, на ходу сдёргивая шапочку и маску. Распахивает дверь в коридор, как была — в полной амуниции, и несётся сама не зная куда. Лишь бы забыть Олино лицо, почти полностью скрытое кислородной маской. Забыть слишком бледное тело, видимое через отверстие в простыне. Не думать о том, что Кивацкий может быть уставшим или не в настроении.

И о том, что он может ошибиться.

— Саша! — врезаясь в чью-то грудь, она позволяет себе первое судорожное рыдание.

— Что случилось? — Дальский чувствует, как сердце панически забивается в дальний угол грудной клетки. — Саша!

— Не могу! — прорывается через горькие всхлипы. — Не её. Только не её, пожалуйста!..

Кажется, проблема не в Олиной смерти. Смерть… С силой тряхнув головой, Дальский берёт себя и Сашу в руки и выводит из операционного отделения.

— Господи, ну почему я такая? — всхлипы переходят в смех. — Идиотка! Дура! — Саша отталкивает его и взлохмачивает итак не идеальную причёску. — Возомнила себя самой умной! Спасительница, мать вашу! — начинающаяся истерика стремится по накатанной.

— Там мой брат, его невеста и Оля! — Дальский сильно встряхивает её за плечи. — И я сделаю всё, чтобы они выжили. Слышишь, всё!

— А я не смогла! — кричит она в ответ и, всхлипнув, ударяет его в грудь. — Не смогла! — снова плачет Саша и бессильно утыкается в него лбом. — Не смогла её спасти! Не смогла оперировать собственную сестру! Тряпка!

— Прекрати, — Дальский с силой прижимает её к себе, — хватит.

А ведь в машине всё ещё лежит её букет. Не зная плакать или смеяться, он насильно усаживает Сашу на коридорную кушетку и садится перед ней на корточки.

— Не смогла, — как заведённая повторяет она, но внезапно выпрямляется. — Столько лет учиться, практиковать, нестись на все обучения и стажировки, только бы уметь и знать чуть больше. Чтобы не растеряться, чтобы спасти. Для чего? — Саша поднимает глаза, из которых уже не льются слёзы. — Чтобы в самый нужный момент смотреть на это вот?! — Она с ненавистью смотрит на руки, которые заметно потряхивает даже в полумраке коридора. — Какой из меня врач, если я не могу спасти самое ценное?

— Отличный из тебя врач, — вздыхает он, садится рядом и крепко прижимает её к своему боку.

Сейчас она может больше него. Саша может плакать, кричать, разбить тут всё к чёртовой матери. Он — нет.

— Прости, — через несколько минут отстраняется она и остервенело трёт лицо руками. — Прости, тебе ведь хуже. Мне сказали, что в машине разбился твой брат и его невеста.

— Брат… — Дальский встаёт, делает несколько шагов до окна и разворачивается. — Да, он был за рулём. А Заре, к счастью, больше ничего не угрожает.

Саша долго смотрит на него, серьёзно и изучающе.

Сколько смертей она видела? И скольких спасла? Как смогла после всего этого сохранить такую силу и стойкость? Те, что помогли ей зайти в операционную, где может умереть её сестра.

Малодушно, но Дальский предпочитал ждать приговора здесь, чем смотреть как ещё один лучший хирург области лезет внутрь его брата.

— Хочешь кофе?

Он переводит взгляд на Сашу и видит на её лице тень слабой, но искренней улыбки.

— До чёртиков!

Глава 23

Небо.

Бесконечно далёкое и такое же яркое. Или просто он от него отвык? Последний месяц ему было не до неба. Реабилитологи, физиотерапевты, массажисты, остеопаты. Обследования, узкие специалисты и молчание Влада. Последнее добивало больше всего.

Даже больше работы, которую Дальский умудрялся втиснуть в ранние утренние и поздние вечерние часы. И один день в неделю на всё остальное, единственный, когда он мог доверить брата Виктору и сделать вид, что его это не беспокоит.

Переведя взгляд на аллею, Дальский со вздохом достаёт телефон.

— Саш, ты где?

— В парке.

— Где?! — не верит Зара. — А, неважно! Саш, она тебя вспомнила.

Четыре простых слова выбивают дух почище пули. Он знает — приключалось и такое.

— Что?

— Что-что! — взрывается она. Весь этот месяц Зара словно торопилась жить, отказываясь остановиться хоть на секунду, а последние семь суток, с того момента, как ей сняли гипс, стало совсем плохо. — Приезжай, дубина!

Приезжай. Легче сказать, чем сделать. Его мгновенно покидают силы, а из спины вытаскивают стальной стержень. Прикрыв глаза, Дальский делает глубокий вдох, выдыхает и устало трёт лицо ладонями.

Врачи подтвердили — Влад молчит не потому, что не может говорить, а по собственному желанию. Они же заключили, что Олина амнезия в порядке вещей после кратковременной комы и сложной операции на мозге. И что память может вернуться, а может и нет. Лучше бы научили как жить, когда уже любимые глаза смотрят с недоумением и опаской. Как на незнакомца, которым он для неё и стал.

Уже после, дома, убирая с пола осколки разбитого стакана, Дальский признался себе, что ничего страшного в этом нет. Конечно, можно познакомиться заново, и всё остальное тоже заново, но… Те пять лет и эти две недели он бы не хотел забывать никогда.

Самое убийственное, что Зару Оля признала. Не помня ни архива, ни «Олд-Арна», ни Влада. И не помня его. Кивацкий в ответ на вопросы лишь разводил руками и предлагал радоваться, что всё обошлось. Дальский и радовался, вот только та радость носила отчётливый привкус горечи.

«Она тебя вспомнила».

Отказываясь обманываться, задавив на корню все надежды, он встаёт со скамейки, чтобы пойти к той, кого не видел почти месяц.

Сегодня я просто открываю глаза и… всё.

Ни головной боли, ни тяжести в груди, ни онемения в мышцах. Это и есть счастье! Про аварию мне рассказали сразу, как только я смогла держать глаза открытыми хотя бы пять минут. Испугали, конечно, но рядом была Саша и рядом была Зара. Ещё с рукой в гипсе, но уже бодрая и полная сил.

Вот и сегодня она сталкивается с Сашей, которая практически прописалась в моей палате. Но сегодня её ждёт Вероничка, так что сестре приходится уйти, едва ли не впервые за всё время оставив меня без присмотра больше, чем на сутки.

— И как ты сегодня? — подмигивает Зара и ставит очередной букет в вазу на подоконнике.

— Хоть сейчас ГТО сдавать, — фыркаю я и встаю, жестом останавливая рванувшуюся ко мне подругу. — Ну хватит уже, Зар!

— Тебе там точно всё на место поставили? — Она выразительно крутит у собственного виска. И всё равно подходит ближе. Подумаешь, упала один раз! Так это было почти неделю назад.

— И поставили, и лишнее убрали.

Слабость ещё есть, но не такая, чтобы отказать себе в удовольствии самостоятельно выпить стакан воды.

— Что-то незаметно, хотя… — Зара окидывает меня демонстративно внимательным взглядом. — Лишнее точно убрали, иначе бы ты не разлёживалась, а во весь опор скакала в свой архив.

— А смысл? — хмыкаю я, на мгновение прикрыв глаза, и всё же садясь в стоящее рядом кресло. Дурацкая слабость! — Начальник всё равно по соседству обретается. Или что, Дальский ещё не весь архив без нас облагородил?

Вот как я теперь полезу на стремянку? Разве что только для того, чтобы самоубиться.

— Оля! — Странные интонации в голосе Зары заставляют открыть глаза. — Оль… — неверяще мотнув головой, она садится передо мной на корточки. — Оль, ты помнишь?.. — Тёмный взгляд не отрывается от моих глаз и что-то щёлкает в голове. Словно кадры фотоплёнки.

Удар.

Чёрный блестящий бок джипа.

«Давай мы тебя добросим? Всё не самой тащиться!»

Архив.

Крамель.

Зара и Стэтхем.

Игорь.

И пять лет в «Олд-Арне». Под боком моего личного айсберга.

— Да… Наверное. Подожди, Зар! — прошу я, хватаясь за голову.

Боли нет, но внезапно вернувшиеся воспоминания оглушают сумбурностью. Мне нужно пять минут тишины, чтобы хотя бы просто восстановить хронологию. В это время что-то происходит вокруг — приходят врачи, меня о чём-то спрашивают, я что-то отвечаю. Наверное, бессмысленное, потому что меня нет — я там, где по пустым полкам памяти послушно раскладываются, казалось, утерянные воспоминания.

И укол в плечо только подтверждает недовольство врачей.

— Что это? — морщусь я, прижимая ватку к коже.

— Ничего особенного, — спокойно поясняет Иван Петрович, мой лечащий врач. Хотя у меня таких врачей, стараниями Саши и… Саши полбольницы. — Всего лишь лёгкое успокоительное, чтобы воспоминания не спровоцировали новый приступ. Вы даже не уснёте.

— Явный прогресс! — насмешничаю я.

Тот обморок они тоже назвали приступом и пару дней держали меня фактически во сне.

— Если вдруг что, вы знаете порядок действий! — напоследок серьёзно предупреждает он Зару и выходит из палаты.

— Уже даже я его знаю, — хмыкаю я и отвлекаюсь на то, чтобы убедиться в отсутствии крови и выкинуть ватку.

— Ты, правда, всё помнишь? — каким-то придушенным голосом спрашивает она и я перевожу взгляд на неё. — Оля! — и застаю отчаянный шёпот и то, как она без сил опускается прямо на пол передо мной.

— Зар, ты рехнулась?! — Попытка её поднять закономерно заканчивается ничем. — Зара, ты плачешь, что ли?

— Дура ты! — сквозь слёзы смеётся она и крепко меня обнимает.

— Так, а кому из вас плохо-то было? — раздаётся от двери ехидный Сашин голос. — Чтобы вы знали, я даже до парковки не успела дойти, как мне позвонили и сказали, что в твою палату был вызов.

— Да никому не было плохо, — улыбаюсь я, вытирая две всё-таки прорвавшиеся слезинки. — Это всё твои перестраховщики! Ты тут всю больницу умудрилась запугать?

— Не поверишь, даже Иванченко, — хмыкает она и подходит к нашей живописной группе. Я всё ещё в кресле, Зара всё ещё на полу. — Один Кивацкий тут самый смелый. Настолько, что даже из операционной меня выгнал.

— Это он зря, — весело качаю я головой. — Ты же не забудешь и отомстишь.

— Ага, — Саша берёт меня за запястье, считая пульс, — выучусь на нейрохирурга и сделаю его на очередной конференции. Всухую. Как ты, Оль? — мгновенно становится она серьёзной.

— Да всё со мной нормально! — морщусь я в ответ. — Просто я…

— Она вспомнила, Саш! — сияя тёмными глазами, откровенно ликует Зара. Она даже с пола не встаёт, предпочитая опереться спиной о ножку кровати. — Всё вспомнила!

— Прямо-таки и всё? — с недоверчивым хмыком Саша проверяет мои зрачки и прикладывает ладонь ко лбу.

— Ты ещё губами померь, как мама в детстве, — веселюсь я.

— Я тебя и по заднице отшлёпаю, как она же, если надо будет. — Саша недовольно качает головой, но всё же отходит на шаг. — Значит так, дЕвицы-красавицы, особенно ты! — зыркает она в мою сторону. — Убедительная просьба следующие тридцать шесть часов никуда не влезать и в обмороки не падать! Ребёнок хочет видеть мать, а мать хочет видеть что-нибудь, кроме этих вот стен. Так что как хотите, но держите себя в руках, пока я не отведу Нику в зоопарк и не поем там сладкой ваты.

— Иди уже, мать! — фыркаю я, получаю привычный уже поцелуй в лоб и смотрю как за ней закрывается дверь.

— И это с ней вы друг друга не понимали! — укоризненно качает головой Зара и встаёт. — Вот вечно говоришь вам, говоришь умные вещи и словно к глухим обращаешься!

— Да ладно тебе, было и прошло. — Она внимательно смотрит как я перебираюсь на кровать и едва ли не облегчённо вздыхает, стоит мне полулечь. — Скажи лучше, что с Крамелем, он ведь тоже этот месяц здесь развлекается? Вместе со мной.

— Сказала бы я, куда вам надо засунуть такие развлечения! — вздыхает она и садится в свободное уже кресло. — Владу… непросто. Он молчит.

— В каком смысле?

— В прямом, — кривится Зара. — Он не разговаривает ни с кем из нас, хотя с лечащим врачом спокойно общается.

— И вы, конечно, насовали ему в палату толпу именитых психологов. — Не вопрос, констатация факта. — Помогло?

— Нет.

Похоже, там всё было гораздо сложнее простого «нет» и я бы, может, помогла, но не в таком состоянии.

— А в остальном?

— Ему почти перебило позвоночник, — бесстрастно отвечает Зара, но я представляю что скрывается за её спокойствием. — Какое-то время он ещё будет хромать, но потом всё наладится.

Она замолкает и смотрит бессмысленным взглядом в стену напротив, пока я не окликаю:

— Иди.

— Что? — отвлекается Зара от собственных мыслей.

— Иди к нему, Зар, — с улыбкой качаю я головой. — Ты права, всё наладится, так убеди его в этом. У тебя хорошо получается.

Она смотрит на меня долгим взглядом, встаёт и подходит, чтобы крепко обнять.

— Как же я рада, что ты вернулась!

— Я тоже, Зар, я тоже.

Глава 24

Короткий звонок заставляет Зару облёгченно выдохнуть. Хотя бы у них всё сложится!

Не в силах решиться, она продолжает стоять у подоконника, почти напротив Олиной палаты. Как? Что сделать, чтобы вернуть прежнего Влада? Пусть ехидного, вредного и упирающегося, но прежнего. Услышав шаги, она переводит взгляд и не верит.

— Это что за парк такой?! Или ты так торопился?

— Этот, — Дальский мимоходом показывает на окно, заставив её хмыкнуть.

— Чтобы ты знал, этот парк называется сквер.

— Да хоть роща! — морщится он и останавливается напротив двери в Олину палату.

— Страшно? — Зара с интересом склоняет голову к плечу, заработав его недовольный взгляд. — Иди, Саш, какой смысл тянуть.

— И это говоришь мне ты, — качает он головой. — Влад по-прежнему…

— Иди, — перебивает Зара. — Всё остальное потом.

Решительно вздохнув, словно перед прыжком в воду, Дальский открывает дверь и заходит в палату.

Чем заняться на законном больничном? Да много чем. Например, устроиться полулёжа и подолгу сидеть, ожидая, когда расслабляться дрожащие мышцы. Кивацкий сказал, что это нормально и через полгода я смогу бегать марафоны, но сейчас от этого не легче. Дрожь в пальцах тоже напрягает, но и это, по его словам, пройдёт.

Всё пройдёт, и печаль, и радость. Всё пройдёт, так устроен свет.

Смешок вырывается помимо воли и я откидываю голову на подушку, закрыв глаза. Внезапно и вдруг мне стало некуда бежать и нечего делать. Странное ощущение, но приятное. Давно стоило остановиться, посмотреть вокруг и осознать, что, даже не день, эта минута никогда не повторится.

Жизнь преподала мне хороший урок, который я вряд ли смогу забыть.

Звук открывшейся двери заставляет с трудом разлепить глаза. «Вы даже не уснёте». Так и верь врачам! Но от того, кто останавливается, едва ли сделав полшага внутрь, сон не просто улетучивается — его сдувает ураганным ветром.

Саша смотрит на меня напряжённым взглядом, я, садясь в кровати, отвечаю ему тем же.

Ну почему нельзя было подождать?! Сообщить о моём, полностью вернувшемся в строй, сознании могла только Зара и я понимаю почему он здесь. Сама поступила бы также, но…

Я — женщина. Причём женщина, привыкшая чувствовать себя красивой! И то, что он видит меня в пижаме, похудевшую на десять килограмм и с волосами, едва ли длиннее его собственных, напрягает. Настолько, что я нервным движением взлохмачиваю только-только отросшую шевелюру и подтягиваю одеяло.

— В городе закончились архивы? — пытаюсь пошутить я, но он лишь улыбается в ответ.

Взгляд опускается помимо моей воли, но это не мешает ему приблизиться. Матрас прогибается под его весом, а я вздрагиваю от прикосновения к щеке.

— Оля. — Пробирающий шёпот не оставляет шансов на сопротивление. — Оленька!

Он прислоняется лбом к моему лбу и мы сидим так, кажется, вечность. Молча. Растворяясь в дыхании друг друга. Но вот он отмирает, открывает свои невероятные глаза и смотрит так, что я чувствую, как краснею.

— Скажи что-нибудь, — просит он, словно заново изучая моё лицо, шею, руки. Меня всю.

— Я, кажется, проиграла.

— Вряд ли Влад заметил. — И снова улыбка. Такая, что я задыхаюсь от нежности и решаю сказать правду.

— Не ему, Саш. Тебе…

Саша уходит только вечером. Всё это время мы просто лежим в кровати, я на его плече, и разговариваем. О скандале, который попыталась устроить моя сестра, узнав, что он и есть тот самый Дальский. О Заре. Об архиве и даже его работе. Обо всём, кроме аварии и того, как тяжело им пришлось.

Он уходит только после крепких получасовых объятий и заверений, что за ночь я его не забуду. Уверена, он бы и на ночь остался, если бы не зашёл Иван Петрович и не прочитал лекцию о том, что анализы в норме, а я иду на поправку.

Удивительно, насколько привередлива память. Казалось, у нас были выходные в «Амариллисе». Были столкновения в «Рейве». Был ужин в «Белом кролике» и ночь после. Но всё это блекнет перед несколькими часами в тишине, покое и обществе друг друга.

И не нужны жаркие стоны и мятые простыни. Достаточно держать его за руку, чувствовать, прижимающую к надёжному боку, ладонь и плавать на границе сна и яви, слушая его голос.

Как мало. И в то же время невообразимо много.

В палате темно и надо бы закрыть глаза, а не закрываются. И улыбка не сгоняется с лица, мешая отдаться объятиям Морфея и успокоительного. Поэтому мне хватает лёгкого дуновения ветра, чтобы понять, что кто-то пришёл.

— Оля, ты спишь?

— Нет.

Ночник у кровати высвечивает бледное лицо Крамеля. Крамеля, добирающегося до кресла с помощью явно новых, каких-то современных, но всё же костылей.

— Ты не против? — сев, он обводит рукой палату.

— Даже если и против, то жестоко гонять тебя туда-сюда просто так, — хмыкаю я и добавляю: — Влад Викторович.

— Какая ты сострадательная! — кривится он.

— Жалельщиков у тебя и без меня хватает, — фыркаю я гораздо миролюбивее. — Только с ними ты почему-то не общаешься.

— Мне не нужно общение, — вздыхает Крамель. — Я хочу, чтобы ты меня простила.

От такого вступления у меня даже речь пропадает. Нонсенс в моём случае.

— Я был к тебе несправедлив…

— Слушай, Влад Викторович, — перебиваю я и изумляется уже он. Как же, остальные-то наоборот пытаются его разговорить! — Я понимаю, что ты готовился, но у меня с киношными речами пока сложно. — Мой палец легко касается виска. — Пожалуйста, давай ближе к делу.

— Я думал, что ты Сашина шпионка, — хмыкает Крамель и на мгновение становится собой прежним.

— А чего сразу не «Вермахта?! Ну так, в порядке бреда.

— Да, был неправ, — кривится он. — Но ты-то можешь меня понять! С того момента, как Саша меня разыскал, он пытался контролировать каждую секунду моей жизни. Нашёл мне работу, познакомил с нужными людьми, следил за каждым моим шагом. Что не добавляло нашим отношениям теплоты.

— Угум, — я снова откидываюсь на подушки, — и ты решил, что он пошёл другим путём.

— А что я должен был думать, если в твоей трудовой красовались пять лет «Олд-Арна»?!

— Что старший из братцев-кроликов достал даже меня, — весело фыркаю я, качая головой. Надо же, угадала! «Олд-Арн» действительно подгадил мне там, где должен был стать козырем.

— А то пари…

— Которое я проиграла, — невинно добавляю я.

— Чёрта с два я тебя уволю! — мгновенно реагирует Крамель. — Имею я право на нормального сотрудника, а не в ужасе блеющую лань?!

— То есть ты тоже не в восторге от своей Валерии Ивановны! — торжественно заключаю я со смехом. — Так что там с пари?

— Саша просил тебя уволить, но я не согласился, — подтверждает Крамель то, о чём я и так догадывалась.

— Не новость, — вздыхаю я. — Саша всегда добивается того, чего хочет.

— Оно и видно! — поддевает он, но не продолжает тему. Зато мгновенно меняется, ожесточаясь. — Прости меня, Оль!

— За спор?

— За это, — сжав зубы так, что заходили желваки, он обводит рукой палату.

— В смысле? — устало вздыхаю я.

— Это я подставил тебя под удар, — он опускает голову. — Я вывернул руль не туда, едва тебя не убив. Я не справился и поэтому ты здесь.

— Хочешь расскажу секрет? — вскинувшийся Крамель меньше всего ожидал услышать в ответ таинственный шёпот. — Никто бы не справился, лети ему в лоб такая махина. И если ты, Влад Викторович, играешь в немого исключительно в целях раскаяния, то сильно меня разочаруешь!

— Насколько сильно? — криво усмехается он. Думает, что я вся такая добрая и вру ему, чтобы успокоить? Как же, бегу и падаю!

— Аж до увольнения, — обещаю я и вижу, как вытягивается его лицо.

Зара многое для меня сделала, даже не заметив этого, и вернуть ей нормального, по её меркам, жениха — моя святая обязанность.

— Серьёзная угроза, — качает головой Крамель.

— Так прекращай комедию, Влад Викторович! — развожу я руками. — И прекращай свои идиотские покаяния. Неизвестно что было бы, выверни ты руль не влево, а вправо. И ты должен понимать это не хуже меня.

Несколько минут в палате царит молчание и я начинаю было засыпать, но и в этот раз не срабатывает.

— Просто скажи, что ты меня прощаешь.

Бесит!

— Просто прибавь мне зарплату и сделай начальником архива! — фыркаю я в ответ. — И будем в расчёте.

— Хорошие у тебя аппетиты, Ольга Александровна! — расслабляется он, откидываясь на спинку кресла. — Перспективные.

— Это ты ещё не в курсе, что после я собираюсь тебя подсидеть, — доверительно сообщаю я Крамелю. Со смехом, конечно, но он будет дураком, если пропустит угрозу мимо ушей.

— А Сухорукова ты подсидеть не собираешься? — наверное, впервые за всё время я вижу, как он смеётся. Искренне и заразительно.

— Как пойдёт, — многозначительно отзываюсь я. — А теперь, Влад Викторович, иди уже к себе. Я спать хочу.

Иронично качая головой, он с трудом встаёт и хромает в сторону двери.

— И имей в виду, — добавляю я, когда он берётся за ручку, — про увольнение я не шутила!

— Подозреваю, что и про Сухорукова тоже, — хмыкает Крамель и выходит.

Молодец, умный мальчик. Кажется, мы всё-таки сработаемся.

Глава 25

Солнце, ветер и такая знакомая стекляшка.

Как же хорошо! Просто идти и не чувствовать слабости в ногах. Ощущать щекотание, отросших за год, волос. Знать, что здесь тебя ждут, а кое-где ещё и любят.

«Рейва» стала для меня родной за те полгода, что я проработала здесь после слишком долгого больничного. Сложного, нервного, выматывающего, но всё-таки вернувшего меня в состояние «до».

— Привет! — киваю я девчонкам на ресепшн и иду к лестнице.

За архив я всё ещё готова убивать, учитывая, что уже месяцев пять это действительно моё детище. И нет, не совесть заставила Крамеля подписать назначение — просто я его окончательно достала. Сроки, сдачи, описи и номенклатура, а ещё коробки, грузчики и программное обеспечение. И много чего ещё потребовалось мне «ещё вчера» и он сорвался.

В самый обычный день, во время самого обычного спора Крамель вызверился, рыкнул что-то типа: «Разбирайся сама!», и вышел из кабинета. Пожав плечами, я ушла к себе, а за полчаса до конца рабочего дня пришла Ирина с подписанным приказом о назначении меня «начальником Центрального архива (на правах отдела)».

И следующая наша стычка даже не успела начаться, потому что Крамель озвучил мне лимит и послал… к зеркалу, с которым я теперь могла спорить хоть до посинения.

Выйдя из лифта, я, уже привычно, поворачиваю налево и открываю третью по счёту дверь своим ключом. Дверь с табличкой «Директор управления». И, как обычно, в этот момент раздаётся звонок.

— Оль, всё нормально?

— Саш, ты издеваешься? — я со вздохом включаю компьютер. — Ты довёз меня практически до дверей банка.

— С тобой никогда ничего не знаешь наверняка, — хмыкает он. — Вечер в силе?

— Да, — задумчиво отзываюсь я, вводя пароль. — Если не придётся задержаться.

— Слушай, давай я всё-таки поговорю с Сухоруковым? — Саша в очередной раз проявляет недовольство. — Почему опять ты?

— Не смей! — я легко хлопаю ладонью по столу. — Мы обсуждали это уже миллион раз — если Иван Фёдорович посчитал, что я могу занять место Крамеля, то так и есть.

— А Влада не пугает, что в своих формулировках ты забываешь добавить «временно»? — смеётся он. — Он всё-таки в отпуск ушел и собирается вернуться. И я уже не уверен, что ты освободишь ему кабинет.

— Сейчас освобожу, — улыбаюсь я, — а вот года через два можно будет подумать. А пока мне своего архива хватает.

— Оля, он мой брат! — насмешничает Саша в трубку.

— Ну, знаешь, мало ли кто чей брат! — фыркаю я. — И, вообще, мне пора работать…

Он понимает намёк и прощается, ещё раз напомнив про вечер.

Как будто я могу забыть! Как будто вообще можно забыть, что с того августа мы расстаёмся разве что тогда, когда я иду на встречи с сестрой или Зарой. Или обеими сразу. Меня как-то не подготовили к тому, что после больницы они сдружатся настолько, что будут горланить в один микрофон «Ох, как замаялась я с тобой, моя попытка номер пять».

И если поначалу, сразу после больницы, Саша ещё уезжал домой по вечерам, то очень скоро ему это надоело. Так что теперь у меня два гардероба, один из которых — в его квартире. Собственно, как и у него. Забавнее всего, что при этом мы даже не заговаривали о совместном проживании, предпочитая ночевать либо у него, либо у меня.

Стук в дверь не становится чем-то неожиданным, в отличие от решившего навестить меня гостя.

— Отпуск, — весомо заявляю я, демонстративно ткнув пальцем в календарь.

— Мне нужна твоя помощь, — Крамель иронично улыбается и разваливается в собственном гостевом кресле.

— Я и так тебе помогаю! — возмущаюсь я, неопределённо обводя кабинет ладонью.

— Можно подумать, ты делаешь это бесплатно! — закатывает глаза он. — Оль, прекращай вредничать, я серьёзно.

— Ну, раз серьёзно!.. — продолжаю издеваться я. — Тогда, конечно, выкладывай.

— Я хочу сделать Заре предложение.

— Рехнулся?! — давлюсь я вздохом. — Вы, блин, почти женаты! У вас свадьба через два месяца.

— Я в курсе, — беззаботно отзывается он, — и я хочу.

— Хоти, — милостиво разрешаю я. — Я вот хочу, чтобы вы с Сашей помирились, но вам же плевать. При том, что не я одна этого хочу.

— О-оля! — кривится Крамель.

— А не всё, Влад Викторович, коту масленица! Вы вроде родные братья, уже не мальчишки, а ведёте себя как идиоты.

— Я не буду это обсуждать, — звереет на глазах он.

Ещё бы! Я бы тоже озверела, если бы меня долбили этим с утра до ночи и сразу с трёх сторон.

— А я не буду обсуждать твоё предложение, — хмыкаю я и демонстративно скрещиваю руки на груди.

А удобное всё-таки у Крамеля кресло. И вид классный. Может, с двумя годами я погорячилась?..

— Хорошо, — выдыхает он сквозь зубы, — я обещаю над этим подумать.

— Ха! Эти сказки ты Заре рассказывай.

— Ладно, я поговорю с Сашей. Попытаюсь, — добавляет он и этому обещанию я верю в разы больше.

— Чего ты от меня хочешь? — обречённо вздыхаю я.

— Ты должна привезти её по этому адресу…

— Оль, а нельзя было поехать на моей машине? — ворчит Зара, с недоверием глядя на таксиста.

— Откуда снобизм? — фыркаю я. — Саша и так ворчит, что ты слишком правильная — не пьёшь, не куришь и даже матом не ругаешься.

— Ты бы уже как-то разграничила своих Саш! — морщится она. — Потому что лично я не поняла о ком из них идёт речь.

— Да, в общем-то, об обоих, — я вглядываюсь в улицу. — Остановите, пожалуйста, мы здесь выйдем!

— И куда мы идём? — спрашивает Зара, наблюдая как отъезжает такси.

— А есть разница? — хмыкаю я. — Главное, что будет весело.

— Ты же знаешь, я как-то не очень с сюрпризами, — качает головой она, но идёт за мной.

— Серьёзно?! — из груди вырывается смешок. — Тогда откуда столько защиты было в Сашин адрес? После его сюрпризов с архивом и «Нимбусом».

— Это — другое!

— Конечно, твоё другое называется «двойные стандарты», — смеюсь я, открываю дверь и отхожу в сторону, пропуская её вперёд.

— Никакие это не… Что это? — восторженно выдыхает она, во все глаза рассматривая необъятное количество белоснежных цветов, шары и расставленные по всем поверхностям свечи.

А Крамель постарался! Особенно в том, чтобы всё это великолепие не выглядело пошло и смешно. Так и быть, пусть ещё пару лет поруководит Управлением делами.

— Оля, что пр…

Ладно, признаю, ещё Крамель умеет выглядеть так, что даже я засматриваюсь. Хотя у меня и есть свой личный айсберг.

— Привет. — Он берёт Зару за руку и ведёт в центр украшенного зала, а я пытаюсь сделать вид, что меня тут нет.

— Влад, что происходит? — оглядывается она, но одним касанием руки Крамель переводит всё её внимание на себя.

— Я — кретин.

Браво! А можно я запишу это признание на диктофон?

— Надменный идиот, не осознающий какую ценность мне подарили. — Крамель улыбается только ей, и уже я чувствую себя идиоткой, потому что глаза как-то вдруг увлажняются. — Прости меня, — он держит её ладони в своих и трепетно касается их поцелуем. — Я не знаю, что будет дальше, не могу обещать, что со мной будет легко, но я положу жизнь, чтобы ты была счастлива! Всегда и везде.

Зара молчит и мне не видно её глаз, в отличие от одухотворённого Крамеля.

— Так и думал, что ты будешь рыдать, — едва слышный шёпот касается моего уха, а широкая ладонь ложится на талию, притягивая к груди.

Вторая неслышно вкладывает мне в руку бумажный платок и я промакиваю уголки глаз.

— С самого начала всё шло не так, как должно было. Ты заслуживаешь большего! И я клянусь, что не заставлю тебя плакать! — Крамель опускается на одно колено и Саша крепче прижимает меня спиной к себе. — Я спрошу ещё раз. Невзирая на родителей, традиции и обязательства, я хочу услышать только твой ответ. Зара, ты выйдешь за меня замуж?

Смаргивая слёзы, я всё же не удерживаюсь от тихого смешка. Серьёзно, я бы отказала. И продолжила готовиться к свадьбе, доводя жениха до невроза. Ну а что, Зара может себе позволить! После таких-то приключений.

И, конечно, то самое решающее «да» я пропускаю. Когда я выныриваю из своих мыслей, парочка в центре уже обнимается, целуется и принимает очередные поздравления от многочисленных родственников.

— Впечатляет? — улыбается Саша и я разворачиваюсь в его руках.

— В основном её согласие, — тихо смеюсь я.

— А ты бы так не хотела? — подначивает он, нежно заправляя прядь волос мне за ухо.

— Мне не нужны кольца, клятвы и шумные поздравления, — с улыбкой качаю я головой. — Мне нужен мой личный айсберг, а он у меня уже есть.

— Есть, — эхом отзывается Саша и утягивает меня в самый нежный в моей жизни поцелуй.

Эпилог

Красивый ресторан, повсюду огни и пастельных цветов шары. Зара в традиционно-принцессном платье.

Я плакала почти всё время регистрации, но так и не смогла сказать Саше из-за чего, то ли Зару жалко, то ли пробило искренностью. Хотя в светлых чувствах Крамеля у меня всё ещё большие сомнения.

— Оль? — Саша поворачивает моё лицо за подбородок и недовольно качает головой. — Прекращай уже. Идём на воздух, — вздыхает он.

А что, разве я виновата, что родители Зары так душевно поздравили молодых?!

Незамеченные никем мы выходим на террасу и я вдыхаю воздух полной грудью. Как же хорошо, что Зара отговорила Крамеля от фешенебельного ресторана, на тридцатом этаже высотки, в пользу уютного, хоть и не менее дорогого, загородного отеля. Перед моими глазами сверкает закатными лучами солнце, отражаясь в спокойной глади озера, и я закрываю глаза, наслаждаясь покоем после шумного застолья армянской свадьбы.

— Как хорошо!

— Нравится? — слышу вопрос из-за спины.

— Да, — моя ладонь скользит по шероховатому дереву перил. — Я бы хотела выйти замуж в таком месте, спокойном и размеренном. Только без шумной толпы трёхсот родственников, хватит родителей и самых близких.

— А потом? — его голос звучит странно, но я всё равно отвечаю.

— А потом остаться вдвоём в каком-нибудь доме на каком-нибудь берегу. И чтобы ни души вокруг! — Саша молчит и я поворачиваюсь, чтобы узнать чем ему не нравится мой вариант…

… и теряю дар речи.

Потому что Дальский, тот самый, который терроризировал меня пять лет. Тот, который изводил первые дни работы в «Рейве». Тот, который выел мне мозг возвращением в секретари, стоял передо мной на одном колене. С лазурного цвета коробкой в руках.

— Саша! — истерически всхлипываю я от смеха. — Только ты мог додуматься делать предложение на чужой свадьбе!

— С чего ты взяла, что это предложение? — хмыкает он и безмятежно поднимается, отряхивая брюки. — Это приказ, родная! — без лишних слов он достаёт невероятной красоты кольцо и надевает мне на безымянный палец.

— Я давно на тебя не работаю, чтобы выполнять приказы! — восторженно выдыхаю я, наслаждаясь переливами камней идеальной огранки.

— Так ещё не поздно передумать, — Саша прижимает меня своим телом к ограждению. Одна его ладонь ложится на талию, вторая касается бедра через откровенный разрез платья.

Из-за которого, кстати, мы успели поспорить перед самым выходом. Однако, сейчас оно его, похоже, радует.

— Я не буду твоей секретаршей, — выдыхаю я, чувствуя мурашки от его лёгких поглаживаний.

— Не хочешь секретарём, иди в личные помощники.

Его дыхание шевелит волоски у уха, а, задевающие мочку, губы мешают сдержать едва слышный стон.

— Чёрта с два! — я выгибаюсь в его руках, только теснее к нему прижимаясь. — Прекрати, Саш!

Как же мешают эти тряпки! Интересно, Зара обидится, если мы сбежим в самом начале?

Его поцелуи горят на коже, прожигая тело до кости и я послушно теряю голову. Снова. Боже, как же вовремя я уволилась из «Олд-Арна»! Осознай мы взаимное притяжение до этого и компании пришёл бы конец, потому что смотреть на Дальского и не иметь возможности ощутить его прикосновения было бы выше моих сил.

— Почему? — отстраняется он, чтобы взглянуть мне в глаза. — Ты не хочешь быть моим секретарём, не хочешь помощником, — задумчиво рассуждает Саша, — так, может, станешь хотя бы женой?

— Хотя бы?! — мой возмущённый крик, кажется, слышно даже в зале. — Дальский, да ты совсем охаме…

— Так что с должностью жены? — повторяет он после долгого, напрочь сносящего крышу, поцелуя. — Оля.

— Хорошо! — Едва не задыхаясь от его рук, его желания и от него самого, соглашаюсь я. — Но зарплату мы обговорим отдельно!

— Как пожелаешь, родная! — довольно отзывается Саша и уже склоняется к моим губам, стремясь напрочь лишить меня рассудка, но взрыв хлопушки основательно его отвлекает, а крики: «Поздравляем!», только усугубляют положение.

— Оля, Саша, поздравляю! — Зара подбегает к нам и обнимает сразу обоих. — Я знала, что ты не бесчувственный чурбан! — шутливо ударяет она Сашу в плечо и уступает место Крамелю.

— Брат, — они чинно жмут друг другу руки и я ловлю на себе мимолётный Сашин взгляд. Стремительно меняющийся взгляд.

— Хватит, — твёрдо говорит он и переводит взгляд на Влада.

— Чего хватит? — переспрашивает тот, в то время, как мы с Зарой стоим рядом в обнимку. И, конечно, понимаем всё лучше Крамеля. Как и всегда.

— Всего хватит! — Саша с силой притягивает брата в крепкое объятие. — Больше никаких обид, ты понял?

— Согласен, — выдыхает Влад, последний раз сжимает Сашино плечо и забирает у меня свою жену. — Спасибо! — слышу я перед тем, как они отходят, чтобы вернуться в зал.

— И что теперь? — руки сами обвиваются вокруг его шеи, а взгляд всё никак не оторвётся от сияния помолвочного кольца.

— А теперь мы всё-таки сбежим, — насмешливо хмыкает Саша и мы действительно убегаем.

От толпы гостей.

От прошлых обид и сожалений.

В наше, одно на двоих, будущее…