Секс-защитник по соседству

Глава 4.

Прийти к какому-то решению легко, а вот сделать всегда сложнее. Но не для меня.

Я не для того выжил когда-то среди врагов, чтобы бояться маленькой женщины, которая всем своим видом показывает, что очень самодостаточна и в поддержке не нуждается.

Ну да. Ну да. Хотя, может быть дело в том, что мы с парнями приперлись чинить ее толчок во время принятия душа. А ее сестренка, которая упорно притворяется парнем, с улыбкой пустила нас, забыв очевидно о водных процедурах Анжелики.

И вот она стоит, за тонкой шторкой, сквозь которую прекрасно видно ее изгибы и аппетитные формы. Парни толпятся за моей спиной, а я только и думаю… Кого сейчас Анжелика проклинает больше? Создателей совмещенных санузлов или меня, упорно не отдающего ей полотенце.

Я просто держу его раскрытым, готовый помочь Анжелике в него завернуться. Только и всего… Ну я же по доброте душевной, а не потому что это очень хорошая возможность увидеть, не изменилось ли ее тело за полгода.

Я точно извращенец.

И мне даже парни не мешают, потому я всем своим видом показал, чья это женщины.

– Илий… – слышу бас бригадира сантехников.

– Выйдите пока, видите, девушка стесняется, – говорю через плечо и быстро возвращаю взгляд на шторку.

– Я не стесняюсь, – недовольно бурчит она, выглядывая. – Просто вы ведете себя неадекватно.

И ведь не поспоришь.

Только сделать с этим ни я, ни она ничего не могут. А в паху уже кусаются шмели и жалят, распространяя по телу свой возбуждающий яд. А все дело в оттопыренной попке.

Женщинам с такой фигурой надо срочно запретить ходить по земле, побуждая мужчин на самые странные поступки. Например, такой, какой совершаю я.

– Лика, – именно так называет ее сестра. – Я всего лишь хочу помочь. Помогу вам безопасно выйти, и ни один из тех обалдуев за дверью не посмеет на вас посмотреть.

– А вы? – прищуривается она и поджимает такие пухлые, влажные губки.

– Ну… – пожимаю плечами. – За все приходится платить. Я никому не скажу о том, что увижу. Сохраню внутри себя, как самое приятное воспоминание. Иногда достану, чтобы…

– Шут и хам, вот вы кто… Илий. Что это вообще за имя такое? – говорит она и переступает с ноги на ногу, а шторка облегает часть бедра.

Дыхание перехватывает от зависти. Сейчас я готов оказаться даже капелькой, что стекает по ее виску.

– Напоите меня чаем, и я расскажу вам трагичную историю о том, как затерялись три буквы моего имени… Выходите, не будем же мы стоять здесь до вечера.

– Вы же понимаете, что принуждаете меня… -хмурится она и смело, наверняка потому что я однажды видел все и даже больше, откидывает шторку.

Меня как током бьет от открывшегося вида. Плоский живот, тяжелые гроздья грудей с острыми пиками сосков и пушок между ног, скрывающий розовую влажность. Что может быть прекраснее женщины после принятия душа. Дыхание почти прерывается.

Господи, как пацан.

Очнись, телки что ли никогда не видел.

– Вау… – слышу за дверью, и Лика вскрикивает и сразу снова скрывается за шторкой. Вот и доказательство, что представление было только для меня.

Рычу, рукой захлопываю дверцу, обещая себе наглецу дать в челюсть. Смотрю в прищуренные глаза Лики.

– Вы пришли помочь или издеваться?

– Над вами? Боже упаси.

Издеваешься ты, тем, что еще не раздвинула свои ножки для моего уже давно готового бойца.

Она тяжело вздыхает. Открывает шторку и почти выпрыгивает из ванны. Пытается грудь прикрыть. Но разве скроешь такое богатство? Только если моим ладонями. Я помню, что они подходят для этого просто идеально.

И она помнит, смотрит в глаза, часто опуская взгляд вниз, и губы влажные и без того облизывает. Сладкая, манящая вишенка.

Разворачивается ко мне спиной, поражая нутро видом округлой задницы, и отбирает из ослабевших от жара в паху рук полотенце.

– Вы были очень любезны, – смеется она, скрывая от меня свое тело, оставляя простор для фантазии извращенца.

Хочет взять халат и выйти, но я преграждаю путь, заслоняя почти всю дверь широкой спиной. Скрадываю и без того тесное пространство, накаляя воздух между нами до предела. Его буквально можно резать ножом, настолько он густой и пряный от дыхания.

– Прекратите. Прекратите так смотреть, – шепчет она на грани слышимости. Опускает длиннющие ресницы. Все чувствует. Все знает. Да и бугор, почти разрывающий штаны, не скроешь.

– Если бы я мог… – легонько толкаю ее к раковине, руками беру в плен, нависаю, всем видом демонстрируя, что шанса на спасение нет. Ни у одного из нас.

Только не от того, кто одержим даже не желанием трахаться, а просто вот так стоять и дышать ее свежестью.

Но вопросов в голове так много и все они давят, заставляют страдать и не делать последний шаг.

– Илий… Василий… – она шумно выдыхает мне в губы. – За дверью столько народу, за кого, по-вашему, они меня примут? А сестр… то есть брат. Это неприлично…

Тебе вроде не привыкать…

Хочется сказать, что мне насрать на всех. Насрать на приличия и даже на ее желания, потому что жажда уже невыносима.

Вот ты бредешь по пустыне, ищешь источник с водой и находишь. Он так близко. Невыносимо. Протяни руку, коснись его рукой. Испей до дна. Но нельзя, потому что, мать их, люди и приличия.

– И вы хотели чаю…

– Не так сильно, как поцеловать тебя…

– Не помню, чтобы мы переходили на ты, – отклоняется она к зеркалу все сильнее, часто и судорожно дышит. А мне бы только не проколоться. Только бы не напомнить, как она говорила со мной на ты, только бы не раздвинуть ее ноги в стороны и не ворваться, смотря как наши, сгорающие от страсти, тела отражаются в зеркале.

– Когда мужчина видит женщину обнаженной, для правил этикета не остается места. Остаются только инстинкты.

– Подавите их, вы же сильный… Умный… Илий, прошу…

Когда она так просит, хочется ее ударить. Наотмашь. Потому что отказать нельзя. Потому что от одного ее низкого, чуть хриплого голоса мурашки уже отвоевали себе все участки моего тела, готовясь штурмом взять сердце. Сука…

– Поцелуй… – требую я. – И ты выйдешь отсюда.

На этот раз…

Она напрягается, но сжимает руки в кулаки и тянется к моим губам… Но лишь порхает по ним бабочкой и касается подбородка.

Поднимает взгляд, пока я готов просто разломить раковину пальцами от напряжения и кайфа, что все больше захватывает разум. Дурманит. Поражает.

– Еще…

Она облизывает губы и целует кадык, спускается к груди. И я сотрясаюсь, прикрываю глаза, ощущая на сосках горячее дыхание. Даже сквозь ткань белой футболки. На животе, пупке и… все… Что за?

Открываю глаза вижу, как она резво прошмыгнула снизу и уже сняла с крючка халат. Я бы мог в два счета ее догнать и заставить завершить начатую пытку, но не буду.

Слишком хороша та игра, в которую она со мной играет. Слишком возбуждающа. Только боюсь, Лика еще не понимает, что правила в игре устанавливаю я.