Семейное дело

Величие отцов толкает детей на преступления. Не в силах превзойти отца в добре, сын опередит его в дурной славе. Будьте неудачниками для детей, пусть мир отдохнет от ненужных побед…

Его отец был важным человеком. Под стать дедам и прадедам. Не посрамил фамилии, что и сказать. Дело семейное продолжил, сына воспитал.

Вот его тяжелый подбородок в двойной дубовой раме. Маленькие черные глаза из-под узкой полоски лба будто подсвечены металлическим блеском, глядят с вышины портрета так, словно гвозди в крышку гроба забивают.

Слева и справа от отцовского по периметру кабинета – на стенах портреты родни по мужской линии. Деды, дядья, кузены… За несколько веков род их, вышедший из скромной лачуги крестьянина на земле средней руки купца, разветвился, окреп и теперь снова обернулся в усыхающий. И все из-за него, из-за Демьяна.

Лица у всех были разными: встречались на портретах и шатены, и жгучие брюнеты, и статные мужи в париках, и лысые круглые и даже тощие длинноносые. Но всех их объединяло одно – со своих высот, из-под золоченых рам все они смотрели вперед, туда, за горизонт, словно у этих теней мертвецов было будущее! Ха! У них, у умерших давно, у когда-то знатных и известных, да даже не у них самих (ведь от самих-то и праха от некоторых давно не осталось), у их безжизненных, никогда не существовавших и ничего не сделавших подобий, у портретов, в жизни не вобравших в грудь даже толики воздуха и ни разу не имевших живого сердца, даже у них! даже у них было это право – смотреть вперед! В будущее!

Глупая ирония – у куска картона словно бы есть будущее, а у живого человека – нет.

Хотя, что мешает написать портрет и с него, с Демьяна, и устремить взгляд портрета в горние дали? Можно ведь, и лет через сто какой-нибудь новый Демьян будет глядеть на торжественную галерею предков и мучаться вопросом: «Отчего в роду все такие героя, а я всех подвел?»

А? Каково? Хороша идея. Человек – прах, умрет и не вспомнят. Другое дело – портрет. Человек, может, при жизни мышей боялся и вида крови, а после смерти по портрету критик нарисует такой образ героя, что современники застонут привычное: «вот раньше люди-то были!»

Ничего не стоит, несколько розовых смешных купюр – и вуаля, ты в вечности. Рама дороже будет стоить, чем художник.

Еще проще и дешевле портрета – ручной писатель. Так напишет, так опубликует, что и через сто лет будут вспоминать, утирая слезу, мол, какого человека потеряли.

Удивительно, как все можно перевернуть в одночасье. Глупые люди держатся за свои убеждения и принципы, говорят Б, если сказали А, стараются быть логичными в суждениях. А зачем?