Семь часов до конца света

Серый

Когда по всем телеканалам и радиостанциям мира одновременно объявили, что через семь часов планете придёт пиздец, на часок стало очень тихо. Везде. Этот час оказался рекордным за всю историю человечества по количеству выкуренных сигарет, принятых лекарств и наркотиков, выпитого алкоголя и самоубийств. А также авиакатастроф. Серый сам видел, как километрах в пяти от их городка, на окраине которого он жил, рухнул пассажирский самолёт.

Серый как раз вышел на балкон выкурить уже третью за полчаса после Объявления сигарету. На соседнем балконе дымил Юрич, между затяжками делая большие глотки беленькой прямо из горла. Глядя на несущийся к земле лайнер, Серый гадал, что же там случилось. Технический сбой из-за грядущего апокалипсиса? Массовый психоз? Он представил себе вцепившихся в подлокотники пассажиров: кто-то плачет, кто-то молится, кто-то отправляет последние сообщения самым близким. Но все они уже приняли свою судьбу. У всех в глазах одинаковое смирение обречённых.

– Ну ни хрена себе! – всё, что смог выдать на это Серый.

– То ли ещё будет! – сипло отозвался Юрич, выбрасывая окурок. Сплюнул. Махом допил остатки водки и отправил вслед за бычком пустую бутылку.

Звон стекла, а после – возмущённый голос Бабы Любы:

– Шо ж вы творите, сволочи?! А убирать хто будет?

– Да пошла ты на хер! – перегнувшись через балкон, проорал ей Юрич и прикурил новую сигарету. Получилось не сразу – руки со сбитой на костяшках кожей дрожали.

Подрался он что ли?

Снизу ответили неразборчивым бормотаньем.

– Ну а щас-то уж чо, – пожал плечами Юрич на молчаливый вопрос в глазах Серого. Сделал три глубоких затяжки и неожиданно выдохнул:

– Сука ты, Серёга!

– А? – мозг Серого, последний час пребывающий в тупом оцепенении, с трудом обрабатывал информацию. – Ты чего? – повернулся он к соседу по площадке.

– Того, блять, – во взгляде Юрича была беспросветная тоска. – Думаешь, я не знаю, что ты мою Светку шпилишь?

Серый не нашёлся, что ответить. Потому что это была неправда. Кто бы там не «шпилил» Светку на стороне, Серый с сожалением вынужден был признать, что это не он.

Между тем Юрич, докурив, перелез через ограждение балкона. Он чуть постоял на выступе, жадно вдыхая прохладный воздух, потом всхлипнул как-то по-детски и, зажмурившись, разжал руки. Полёт с пятого этажа, судя по раздавшемуся шлепку, занял не больше пары секунд.

"Юрич быстрее самолёта," – мелькнуло в голове Серого дурацкое.

Старая, слепая на один глаз, брехливая болонка Бабы Любы, оказавшаяся не в то время и не в том месте, успела только коротко тявкнуть, расплющенная грузным телом. По двору тут же разнеслись старушечьи причитания. Что-то там про "бедную Бэллочку". Про "бедного Юрича" Серый не услышал от старой грымзы ни слова.

А потом вышла Светка. Глянула вниз. Охнула. Повернулась к Серому. Их балконы разделяла всего пара метров, поэтому он разглядел её очень хорошо.

Левая сторона лица – распухшее багровое нечто. Из развороченных губ, сейчас больше похожих на две оладьи, смазанных малиновым вареньем, сочится кровь.

У него аж сердце ёкнуло. Он невольно отшатнулся и отвёл взгляд, потому что… Господи, как же больно видеть её лицо, от красоты которого у него каждый раз захватывало дух, таким. И эти потускневшие заплаканные глаза, в которых тихо зарождалось безумие.

«А ведь я люблю её, – впервые признался себе Серый. – Всегда любил. Ещё со школы». И заставил себя поднять взгляд. Даже попробовал улыбнуться.

Он уже почти подобрал слова утешения, когда Светка начала кричать.