Семь ступеней Храма

Глава XVIII

Утренняя лекция начиналась необычно: в большую светлую аудиторию по-королевски медленно вплыла Уно с высоко поднятой головой и кровожадной улыбкой на лице. За ней робко вошла Нобис, низко опустив голову и не глядя ни на одного из нас. Я напряглась.

Уно не вела занятия у хранителей, изредка заменяя Мелиора или Робуса, и сегодня, видимо, был один из тех паршивых дней, когда Уно вознамерилась испортить каждому из нас утро. Только присутствие Нобис сбивало меня с толку, потому что у престолов по утрам шла физическая подготовка, и девушка не могла пропустить занятия без веской причины.

Рядом со мной на подоконнике расположился Ллойд, и его выражение лица сейчас напоминало о том, насколько мы разные. Ему казалось, что утро засияло новыми красками, и острая улыбка скользнула по тонким губам, а в глазах загорелся жадный огонь любопытства.

«Демон!»

— О, хранители, — расплылась Уно в еще более неестественной улыбке, от которой у меня мурашки по спине забегали.

Кто из хранителей утверждал, что Уно совсем не опасна, тот сильно ошибался. Я считала, что за идеальной и яркой внешностью скрывается холодное сердце и расчет, который руководил каждым поступком Уно. Уверена, она ничего не делала просто так, и сейчас я поймала прищуренный ледяной взгляд наставницы архангелов, который остановился на мне, при этом Нобис отвернула голову, и каскад ее темных волос рассыпался по плечам, закрывая от меня выражение лица девушки.

— Я только сейчас понял, что Уно составила бы отличную партию высшему демону, — полушепотом произнес Ллойд, и его серые глаза без стеснения остановились на красивом лице женщины, а я про себя отметила, что высокий Ллойд с гладкими платиновыми волосами и холодной острой красотой вполне подходит коварной Уно. И характерами они, очевидно, сошлись бы.

— Предложи ей свою дружбу, — ядовито прошептала я парню, отодвигаясь от него, как можно дальше. После того, как у меня начались индивидуальные занятия с Майклом Гавром, Ллойд открыто высказал мне свои недовольство и гнев, и мы разбежались, как в море корабли. Время от времени, Ллойд подсаживался ко мне в библиотеке или в Сумрачном холле, но делал это, скорее, по привычке, не разговаривал и больше не откровенничал о своей прошлой жизни. Я тоже не стремилась наладить отношения, понимая, что Ллойд ожидает от меня следующего шага в ответ на свои признания. Он думал, что рано или поздно я определюсь и выберу, чью сторону занять, только за меня давно все решили мои чувства. Я бы не изменила Аврелиану, потому что во мне теперь жила его искра, и моя любовь к ректору только крепла день ото дня, подогреваемая долгой разлукой и ожиданием новых встреч.

Уно хранила молчание, гнетущее, затяжное, и при этом не сводила с меня пристального злобного взгляда. Наконец, она пошевелилась, словно приняв какое-то решение, и медленно прошла и встала за кафедру, а улыбка Уно превратилась в тонкую и острую, как бритва, линию.

— Что ж, хранители, вас ждет испытание. Первое за то недолгое время, которые вы находитесь в стенах Храма семи ступеней и, оттого, такое волнительное. — Она повела плечами и оглянулась на закрытую дверь.

Наверное, у каждого из нас пронеслась в голове мысль о спасении, но жест рукой, и Уно запечатала вход.

— Это незаконно, — возмутилась моя соседка по парте, имя которой я так и не удосужилась запомнить. Сейчас она сидела на подушках, прямо на полу и крутила в руках перо, нервно покусывая его кончик. — Вы не имеете права удерживать нас здесь силой.

Голос девушки дрогнул, она заправила прядь темных волос за ухо и оглянулась в поисках поддержки. Хранители робко промолчали в ответ, не осознавая, что Уно способна на нечто опасное и незаконное.

— О, — наивно приподняла брови Уно, пожимая плечами. — А кто сказал, что я собираюсь вас здесь удерживать? На двери обычное блокирующее заклинание, которое с легкостью откроет тот, у которого есть печать. Обычная открывающая печать, которой с вами поделиться любой архангел, стоит только его хорошенько попросить.

Смех Уно вызвал в каждом из нас ощущение скорой расправы, и хранители взволнованно повскакивали со своих мест, только мы с Ллойдом продолжали сидеть. Я из чистого упрямства, а Ллойд явно предвкушая веселье.

— Нобис, — обратилась Уно к девушке, поманив ту рукой. — Твой выход, дорогая, — мягким и нежным голосом пропела наставница, и я вдруг отчетливо поняла, насколько она двулична. Перед Аврелианом стелет мягко и притворяется заботливой и радушной, а с нами показала свое истинное лицо лживой и коварной высшей. — Открывай портал в Турпиф.

Изумленно вскрикнув, я отчаянно посмотрела на Нобис. Да, она престол, но, разве девушка так сильна, что в состоянии открыть портал в мертвые земли?

— Ваша задача, добыть у архангелов самую простую открывающую печать, вернуться к порталу, шагнуть в него и… опа, вы выйдете из аудитории и пройдете первое испытание, — произнесла Уно с открытой улыбкой на лице.

— Вы забыли упомянуть, что в Турпифе не прекращаются стычки между падшими и высшими, — попыталась я воззвать к разуму Уно. — А хранители еще не бывали в землях мертвых со своим наставником.

— Вот и побываете, — удивленно расширила глаза Уно. — Правда, Мелиор сейчас немного занят. Она поджала губа и нахмурила губы, словно о чем-то раздумывая, — но мы ему обязательно расскажем о нашей спонтанной выходке.

Уно светилась довольством и явно считала, что ей все сойдет с рук, что и подтвердили ее слова, сказанные с совершенно иной интонацией.

— Наш ректор позволяет себе в стенах Храма такое, отчего у великого и могучего Загорна волосы встанут дыбом, когда он об этом узнает, а он непременно узнает, а мое испытание — это шанс для каждого хранителя. Вы должны показать высшим, которые нечасто посещают Храм, на что вы способны. Нобис!

Тон Уно поменялся, и гневные властные нотки призвали всех к тишине. Я недоверчиво смотрела на то, как Нобис нехотя идет к кафедре. Ее глаза, устремленные в пол, не задерживались ни на одном предмете долго, и она вела себя, как пьяная, слегка пошатываясь с каждым новым шагом.

— Ллойд, — позвала я демона, который ухмылялся и ждал, чем же все закончится. — Там же опасно!

— И что? — пожал он плечами, откидывая платиновую челку с глаз. — За себя я не боюсь, а ты держись рядом и не пострадаешь.

— А остальные? — зашипела я зло, не веря в происходящее.

Абсурд какой-то! Хранителей первой ступени отправляют несанкционированным порталом в земли мертвых и не просто в какой-то там заброшенный уголок этих земель, а в Турпиф — границу, где постоянно вспыхивали стычки между архангелами и падшими, которые прислуживали Дарко.

— Черт, черт! — выругалась я, не зная, что же предпринять, а Нобис уже запрокинула голову и что-то экзальтированно шептала, исступленно размахивая руками и пугая меня до ужаса. Ее угловатая девичья фигурка сейчас напоминал мне одержимых демонами людей из фильмов ужасов, настолько неестественно она заламывала руки, изгибаясь в спине.

— Это даже забавно, — усмехнулся Ллойд, и я совершенно отчаялась. Он — один из сильнейших хранителей в нашей группе, встал на сторону зла, а на остальных парней и девушек я не рассчитывала. Ни один хранитель по своей природе не был воином, они послушно выполнят то, что им скажут, не попытавшись даже сопротивляться.

— Я тебе это припомню, Ллойд, — отчаянно сказала я, толкнув парня в плечо и первой шагая к порталу, который слюдой затянул расстояние перед дверью.

— Ты сначала вернись, — выкрикнул мне в спину Ллойд, которому я тут же показала неприличный жест. Пусть катиться ко всем чертям, мать его в задницу этого мира! Я обязательно вернусь и расскажу Аврелиану, что здесь происходит, и пусть вздернет Уно за ее прекрасные золотые косы, лишь бы она больше ни на шаг не приближалась к адептам.

Бросив прощальный взгляд на Нобис, все еще пребывающую в трансе, я смело шагнула в портал под издевательский аккомпанемент бурных оваций Уно.

Переход из лекционной аудитории в земли мертвых произошел так резко, что я закашлялась и протерла глаза, которые мгновенно забились пеплом. Он летал в воздухе так, словно только что горело здание. Под ногами, вместо привычной облачной тверди, оказалась зола. Земля, покрытая толстым слоем выжженной травы, представляла собой мертвое пространство и, насколько хватало глаз, обугленные деревья и кустарники тянулись куда-то за черно-белые холмы.

Я обернулась себе за спину, наблюдая, как за мной схлопывается пространство портала и не появляется ни одного хранителя, и сердце сжало ледяной рукой страха. Уно знала, что я шагну в портал первой, знала, и сделала так, чтобы в мертвых землях оказалась я одна. И теперь никто не выйдет из аудитории еще полтора часа, за которые со мной могло произойти здесь все, что угодно.

Внутренности сжались в тугой ком, а в горле образовалась густая вязкая слюна, которую я тщетно пыталась сглотнуть, щуря глаза. На поверхности учебных туфель мгновенно образовалась грязная сероватая пыль, и я сделала свой первый шаг в Турпифе, пытаясь определить безопасное направление. В одном из учебников границе посвящалась целая глава, и я помнила, что архангелы построили где-то здесь свою заставу против падших. Только вот, в какую сторону мне идти, если вокруг сплошное вымершее и выжженное поле, а впереди уродливые черные холмы, которые дымятся и отсвечивают мертвенной хребетной белизной, что так контрастирует друг с другом. Белое на черном, и пепел под ногами. Именно то место, в котором я мечтала оказаться меньше всего на свете. Живой уж точно тут делать нечего.

И тут осознание медленно заполнило мой разум, заставляя громко сглотнуть. Я в мире мертвых, где правит Дарко, принимая души тех, кто покинул пределы миров. Я нахожусь среди безликих и нетленных соседей, и прямо сейчас могу наткнуться на одного из них или на целое скопление.

— Боже, — безвольно прошептала я, прижимая к губам заледеневшие вдруг пальцы. — Как они вообще выглядят, эти души?

Я говорила шепотом, ступая по выжженной земле и стараясь сосредоточиться на том, как края мантии покрываются серым пеплом. Мой голос звучал чужеродно в воздухе, который накалился и обжигал легкие горечью. А впереди виднелись холмы, к которым я неспешно шагала, вспоминая хоть какую-то молитву. Именно сейчас, когда я покинула пределы Храма семи ступеней, мне вдруг захотелось выучить хоть какую-нибудь молитву. Увы, при жизни я звалась атеисткой, меня не крестили, и я верила только в себя и себе, не признавая ни церковь, ни ее догм, поэтому вместо молитвы я начала петь.

За холмами, не встретив ни души, ни архангела, ни падшего, не слыша ничего, кроме мертвой тишины, я внезапно остановилась и приоткрыла рот от изумления. Вниз с холма спускалась утоптанная земляная дорога, которая представляла собой обычную тропу в глинистой почве, утоптанную множеством ног. Граница выжженной земли и обычной выглядела, как неровная рваная линия, изрытая то ли взрывами, то ли причудами магии, отчего склон холма здесь напоминал пашню.

— Как такое может быть? — спросила я вслух, разглядывая улицу, которая тянулась вниз. Настоящую широкую улицу с домами, которые высились по ее краям.

Я сощурила взгляд, понимая, что что-то не то, кроме самого факта присутствия здесь абсолютно неуместной улицы, словно вырванной из какого-то уютного городка. Мощеная камнем дорога, желтые полосы разметки, бордюры и тротуары…

— Что за… — снова воскликнула я, а ноги сами несли меня вниз, на безлюдную широкую дорогу, и в горле стоял ком ледяного ужаса.

Дома, вот что оказалось совершенно не тем, неуместным, даже более диким, чем улица, возникшая за холмами внезапно и нелепо. Дома представляли собой безумное сочетание чьей-то больной фантазии. Деревянный терем с широким резным крыльцом и деревянными наличниками и каменное здание с готическими окнами и пиками крышами соседствовали друг с другом, слепившись стенами, а за ними спряталось неказистое приземистое строение, больше напоминавшее выбеленную казарму с узкими оконцами, затянутыми частой решеткой. А дальше по улице обычный такой лондонский дом в первом этаже которого расположен паб с нелепым названием «The Hung Drawn Quartered». Красного автобуса не хватает.

— Эй, — позвала я, стягивая мантию и стряхивая пепел. Дышать здесь оказалось гораздо легче, чем по ту сторону холмов. Но вот тот факт, что здания стояли и смотрели на меня темными слепыми окнами, и ветер шевелил флюгер на крыше одного из них, который со скрипом поворачивался то в одну, то в другую сторону, пугал до ужаса. Я до сих пор чувствовала, как в груди леденело нехорошее предчувствие, и вздрагивала от каждого необычного звука мертвой улицы.

Справа стояло самое обыкновенное жилое трехэтажное кирпичное строение. Клубный дом, каких немало в каждом городе. Два подъезда, велосипед, оставленный у стены, невысокое крыльцо, обшитое колотой плиткой, и горшки с цветами, подвешенные на крыши подъездов. Все настолько привычное и, вместе с тем, дикое, что из груди рвется невольный крик.

Я зажала рот кулаком, чтобы не расплакаться от отчаяния и страха. Любопытство, которое появилось, едва я увидела эту улицу, рассеивалось перед ужасом опустения и дикости этого места.

— Кто ты? — услышала я резкий каркающий голос и все-таки завизжала. Так громко, что задрожал воздух. Уверена, еще никто и никогда не визжал здесь так, что дрожали стекла окон. И, когда я замолчала, мне, наконец-то, стало легче. Развернувшись, я встретилась взглядом с высоким сгорбленным стариком, больше похожим на отшельника, чем на архангела или падшего. Если он и был когда-то человеком, то сейчас напоминал его лишь отдаленно. Вместо ног у этого существа под полами рваного савана клубился серый дым, и трава, которая покрывала глинистую почву, превращалась в золу там, куда ступало это существо.

— Кто ты? — повторил он заунывно, и приблизился ко мне еще ближе, отчего я развернулась и побежала вверх по улице. Мимо неслись здания из самых разных уголков Земли или других миров, кто их знает, а я бежала до колик в боку и до слез, застилающих глаза, пока не остановилась, хватаясь за грудь и за сердце, тяжело бухающее прямо в ладонь. Только вот оказалось, что я стою вначале той же самой улицы, а странный старик все так же пристально смотрит на меня, вопрошая:

— Кто ты?

Не грохнуться в обморок мне помогли разве что природная храбрость и понимание, что существо не нападает и не скалит зубы. Может, удастся выстроить разумный диалог.

— Арина, — сказала я задыхающимся голосом. — Адептка Храма семи ступеней, — добавила зачем-то, согнувшись пополам и стараясь возобновить нормальное дыхание. Старик не приближался, все еще стоя там, где и стоял, и продолжал сверлить меня прямым неприязненным взглядом опустошенных выцветших глаз. Одно меня напрягало: он чуть наклонял голову и втягивал в себя воздух, отчего тонкие крылья его носа странно трепетали, а тонкогубый рот приоткрывался, обнажая желтые зубы. Старик напоминал мне вампира, готового к прыжку, и я зажмурила глаза, навсегда попрощавшись с жизнью.

В тот момент я даже не вспомнила, что теперь у меня есть крылья.