Северное сияние

Синопсис сценария полнометражного художественного фильма

Сценарий был впервые написан в 1961 году. Разные варианты его были трижды приобретены советскими киностудиями, и каждый раз руководство Госкино закрывало им путь в производство, никак не в состоянии провести разграничения между пацифизмом и борьбой за мир.

Приехав после долгой эмиграции в Москву уже как гражданин США, я извлек этот злополучный сценарий из недр советских архивов и убедился, что он не только не утратил своей актуальности, а, напротив, приобрел еще более острое звучание в мире, отказавшемся от «холодной войны».

Это будет фильм о чуде, которым является мир на земле. Когда даже злейшие противники могут оставаться в живых и искать пути сосуществования, что им в голову не приходило в угаре взаимоистребительной бойни.

На северном участке советско-германского фронта второй мировой войны два отличных летчика, русский и финн, в воздушном бою оказались сбитыми и, очутившись на земле в бескрайней и безлюдной тундре, чтобы не погибнуть и выйти к людям, вынуждены идти вместе, помогая друг другу, но порой готовые убить один другого. Их одиссея — это мучительный путь к человеческому взаимопониманию, которого они достигают, оставшись вдвоем, изолированные от погрязшего во вражде мира, и которое они теряют при первых признаках приближения к этому миру.

Последний патрон в пистолете они приберегают для самоубийства тому, кто выйдет в расположение неприятеля. В траншеях и воронках от взрывов, что встречаются им на пути к людям, они находят приметы то одной, то другой враждующей стороны, и каждый раз пистолет с единственным патроном переходит к тому, кто добровольно обрек себя на достойную смерть, нежели на унижение плена.

И наконец, они вышли на людей. Двое мужчин, в рваных летных комбинезонах, заросшие бородами и ставшие похожими на пещерных людей, заслышали звон колокольчика. Опасливо озираясь друг на друга, они устремились на этот перезвон, что сулил жизнь одному и погибель другому.

Среди карликовых северных березок они увидели безрогую козу и пасшего ее белоголового мальчика. На шее у животного позвякивал колокольчик.

На двух языках обрушился на мальчика вопрос:

— Кто здесь? Русские? Финны?

Мальчик в недоумении смотрит на этих двух почти безумных людей.

— Война кончилась, — улыбнулся мальчик.

И два бородача, потрясенные чудом, о котором им поведал мальчик, припали друг к другу, и их могучие плечи затряслись в беззвучном плаче.

А колокольчик все звенит на шее у козы, взирающей на плачущих мужчин и никак не способной понять, что же происходит на земле.

В фильме почти не будет разговорного текста. Лишь порой возникнут два внутренних монолога, то как размышления одного из персонажей, не знающего языка своего товарища по несчастью, то пересекающиеся как спор, как столкновение двух думающих про себя людей.

Весь фильм — действие и музыка.

А сам фильм — крик о мире, которого как чуда ждет земля. Предлагаю два эпизода как образцы того, каким будет завершенный сценарий.