Шаг до любви

Глава 13

13 ноября 2021

1

Москва. Утро началось с… Нет, не назвал бы это серьезным инцидентом или глобальной проблемой. Да и к нечто подобному был даже готов, зная уже, пусть и немного, характер данной молодой особы. На пороге квартиры появился с объемным пакетом в руках, на который Рита и внимания-то сразу не обратила. Мало ли, что мог привезти. Тем более, в квартиру. Элементарно владелец мог попросить закинуть приобретенную вещь, чтобы своим присутствием не беспокоить постояльца. А вот когда со словами:

— Одну минуту, и я готова, — потянулась за курткой, решительно пресек её данное действие, протянув пакет.

— Одевайте эту, должна подойти.

Рита с минуту смотрела на пакет… Точно ни о чем не просила. Да, вчера немного была уставшей к вечеру. Перелёт дал о себе знать. Но вот, если бы этот человек заговорил об одежде для неё, точно помнила бы.

— Мы так не договаривалось, — проговорила она медленно. А на её симпатичном личике заметил какую-то непонятную ему смесь чувств: страх, сомнение, удивление… Впервые сталкивался с подобным.

— Рита, там, откуда вы прилетели — сегодня до плюс десять, а у нас — плюс четыре. Разницу улавливаете? — поинтересовался он, выдерживая ровный тон. А у неё вновь возник вопрос, не первый раз уже при их общении, выходит ли он, вообще, из себя. — Я вас из машины, больше чем на пару минут, просто не выпущу. А у нас по плану, дайте вспомнить: речная прогулка, семь высоток и, что вы там, еще, хотели посмотреть…

Да, всё это никак нельзя назвать закрытым помещением. Она же из окна машины столицу наблюдала вчера…. Возможно, тоже из-за курточки. Внимательно посматривал на ту с момента, как в аэропорту встретились… А вот сегодня хотелось… И она уступила, забрав из его рук пакет.

Угадал не только с размером, но даже с ростом. И цветом. Не яркий, не любила очень яркие, раздражающие глаз оттенки, но и от черного давно отошла, считая, что в осенне-зимнее время года и без того достаточно черноты и мрачной серости.

— Что-то не так?

В растерянности остановилась на пороге комнаты, где примеряла куртку. Взгляд Константинова… Как там Маслова как-то сказала: «… как он смотрит на тебя, Рит. Только не говори… о его актерском мастерстве. Там не игра. Вот когда играет, ты получаешь нужную себе картинку». Он не играл. Вот сейчас — не играл, она это каким-то внутренним чутьем почувствовала. И испугалась…

— Всё отлично, если вам нравится, — заверил Константинов, мгновенно став другим, с привычным успокоительным налетом беззлобного сарказма. — И цвет — ваш. Поразительно, — продолжал он, собственноручно поправляя ворот её куртки и укладывая капюшон. — Вы способны идти самостоятельно, или мне вас до машины донести?

Вопрос привел её в чувство мгновенно. Без лишних слов, буквально выскочила из квартиры, не успев увидеть усмешку Константинова. Вряд ли он, конечно, решился бы привести свою угрозу в действие, но, как говорится… Знала его еще не на столько хорошо, чтобы безошибочно просчитывать следующие шаги…

В том, что куртка разительно отличается от той, в которой была вчера, поняла буквально через час, когда прогулочный теплоходик отправился в свое очередное путешествие по Москве-реке. Основная часть туристов осталась внутри, где, определенно, было комфортнее. Учитывая же, что она вообще боялась воды… На палубе чувствовала себя увереннее, что ли…

Через пару минут вышел и Константинов. Никаких лишних вопросов с его стороны. Никаких просьб с её. Всего лишь подождал какое-то время, а когда убедился, что к пассажирам она возвращаться не собирается, просто прихватил с их мест теплый плед и вышел на палубу.

— Рит, руки спрячьте, замерзнут на ветру, — предупредил он, укрывая пледом её плечи.

Никакого стремления к лишним прикосновениям. Всё — в пределах нормы. По крайней мере — по её личному мнению. И даже начало складываться ощущение, что задался целью показать, даже нет, не так — убедить, вот более верное определение, в том, что бояться его не следует. Хотя, она и не боялась. Боялась бы — не прилетела. А вот подпустить к себе слишком близко психологически… Здесь — да. Здесь возникали проблемы, с которыми справиться никак не получалось.

— Алексей, вы недавно сказали, что я знаю о вас достаточно, благодаря журналистам, — кутаясь в плед и, действительно, пряча в тот руки, заговорила Рита, чем… вызвала заметную настороженность Константинова. Нет, не тем, что заговорила. Разговаривать с ней было приятно и интересно. А вот начало фразы не понравилось.

— Так понимаю, желтая пресса стала работать хуже, — с нескрываемым сарказмом обронил он, приведя Риту в недоумение. Еще и спросить-то ни о чем не успела. И, уж если быть до конца откровенной, сомневалась, что решится на вопрос, который её, в общем-то, и не касался…

— Извините, я…

Она откровенно растерялась. А Константинов мысленно нелицеприятно высказался в собственный адрес. Со всеми проблемами, действительно, стал неврастеником.

— Это вы — извините, — и сам не мог понять, что заставило вдруг вот так отреагировать на её простое желание о чем-то спросить. Да может и вопроса не было бы… Где-то сын прав, пора сделать передышку. — Вы хотите узнать что-то, чего нет на страницах всемирной паутины? — тон получилось взять под контроль, став привычным для этой молодой женщины Алексеем Константиновым. — Спрашивайте, Рита, постараюсь быть максимально откровенным.

— Вы говорите о двух сыновьях… — начала она осторожно. Совершенно не понравилась его странная реакция на ещё даже не прозвучавший вопрос. И как мог отреагировать, если озвучит…

— Так и есть, — утвердительно кивнув, подтвердил Алексей, добавив, — У них разница больше двадцати лет. Младший родился, Димке двадцать два было.

— Но я нашла фотографию только старшего, — осторожно высказалась Рита. — Кажется, даже, с летнего отдыха. Не знаю, на сколько фото постановочное, но вышли вы все там отлично.

— Да, на официальную страницу иногда выкладываются общие снимки, удовлетворяя любопытство поклонников, — подтвердил Алексей, не совсем понимая, к чему клонит собеседница и, кажется, намеренно уходя от обсуждения того, на сколько удачно они на том получились.

— А младший? — а вот и вопрос… в студию… Только студию он мог просто послать ко всем чертям и тотчас прекратить разговор. Что произойдет сейчас, если только попробует так сделать? Снова вспомнилось достаточно странное и совершенно необъяснимое отношение к сыновьям мужчин. Маленькая тайна из огромного прошлого… — Я ведь правильно поняла, вы добивались права видеться с ним, но…

— Не заканчивайте, попробую ответить, — Константинов прервал монолог своей спутницы, как самому показалось, догадавшись, что её интересует. — Если не так понял, остановите, уточнимся, — добавил он на всякий случай. — Два года, с тех пор, как разъехались с женой, мы с Никитой практически не виделись. Так, минут пятнадцать, когда у его матери какие-то просветления наступят. Это могло произойти через месяц, могло — через два. Сейчас у меня есть право общаться с ним раз в неделю по шесть часов, и раз в месяц забирать на выходные. Не густо, но со своей работой рисковать нашими встречами не имею права. А там только ждут, чтобы я опоздал или, ещё лучше, не важно, по какой причине, отменил встречу. Но выставлено два жестких условия — никаких фотографий Никитки во всемирной паутине с моей стороны, и никакого знакомства с моими женщинами, на сколько бы серьезные отношения там не планировались. Пока не соблюдать их я не могу. Хотя, очень надеюсь, что вас однажды познакомить получится.

Произнося эти… Нет, не слова, это признание, очень внимательно наблюдал за молодой женщиной. Она, на удивление, отнеслась к ним вполне адекватно. Спокойно, без эмоциональных всплесков, чего очень боялся.

— Но у вас же в альбоме есть… — высказала она вновь осторожное предположение, определенно намекая на телефон.

— Хотите увидеть? — и Константинов, насторожился, оказавшись в непонятном для неё напряжении. И это при том, что требовал от неё самой расслабиться и отдыхать. — Рит, зачем вам? — поинтересовался он, облокотившись на борт теплоходика. — Это — моя проблема. Если у нас с вами как-то сложится, но станет ясно, что вам сложно принять его, постараюсь найти приемлемый выход, чтобы…

— Вот если вы постараетесь найти «приемлемый выход», в таком случае у нас с вами точно ничего не сложится, — совершенно неожиданно даже для самой себя выдала Коташова. На столько далеко в разговоре о детях заходить, по крайней мере в ближайшее время, точно не планировала. И как вдруг вырвалось… — Если вы еще не поняли, объясняю, я не собираюсь быть втиснутой в ваш график съемок, спектаклей, гастролей и общения с сыном. Да, для личного знакомства, даже если бы не было запрета, слишком рано. Мы с вами еще сами не до конца разобрались, чего хотим и ждем друг от друга. Ребенку совершенно незачем видеть, как у отца меняются партнерши. Да и это слишком большая ответственность — знакомство с чужим ребенком, тем более, когда у того жива мать. Честно — я к данной встрече еще не готова. Но мне бы хотелось увидеть просто фотографию.

На несколько мгновений задумавшись, Константинов, стянув перчатки, достал телефон. Пролистал галерею. Еще раз внимательно посмотрев на молодую женщину, протянул свой телефон, со словами:

— Вот он.

На неё смотрел мальчишка… Темненький, как и отец. И улыбка… Фирменная «константиновская» улыбка, которую ни с кем не спутаешь. У старшего она немного другая. Более серьезная, что ли… Хотя тоже с «налётом» от Константинова.

— Как под копирку… — тихо проговорила она, рассматривая фотографию.

Хотя, что там рассматривать, лично он понять не мог. А вот сравнение с ним… потешило мужское самолюбие! Не смотря на медицинское подтверждение отцовства, сомнения оставались. Даже схожесть мальчонки со старшим братом не вселяла полной уверенности в кровном родстве.

— Уверены?

С долей сомнения прозвучавший вопрос вызвал неподдельное недоумение Коташовой. И это еще её называют вечно сомневающейся??!

— Да у него одна только улыбка чего стоит. Ваша улыбка, Алексей, — и сама невольно улыбнулась, возвращая телефон. — И глаза ваши. Ваш, к бабке не ходи. Я не влезу очень сильно не в свое дело, если спрошу, почему сразу не решили его забрать, а все так усложнили? Ведь правильно высказываются предположения, что вы просто немного отступили…

Ещё один крайне неосторожный вопрос. Появилось непреодолимое желание проверить её карманы на предмет каких-нибудь незаметных для глаз записывающих устройств. Вопросы касались тех моментов личной жизни, которые лично он всеми силами стремился скрыть!

— Я не привык… — уже заговорив, резко смолк. Задумавшись, сверля её изучающе-настороженным взглядом, в истерию всё же решил не впадать. — В общем, там проблема с женой, — обронил он уклончиво. — Не хочу, чтобы до пацана однажды дошло. Не прощают мальчишки подобного матерям. По крайней мере, я бы точно не простил.

И ему эта тема была неприятна. Лезть в душу людям не привыкла. Да и… Странно, но почему-то была уверенность, что, если у них дойдет до достаточно серьезных отношений, сам расскажет. Возможно, и не всё, но расскажет…

— Тогда ответьте на другой вопрос, — попросила она и, не обращая внимания на то, как вновь сменился в лице, определенно не зная, что от неё ждать на этот раз, закончила, — Как вы попали на этот теплоход?

— В смысле: как? — не понял Константинов, и вопрос прозвучал вполне искренне, не наигранно. — По билету, как и вы. Рита, вы сейчас…

— Алексей, если вы не заметили, мы на палубе одни, — не смотря на его попытку уйти от разговора, Рита спокойно продолжала, — Играете вы отлично, но иногда переигрываете. У меня спросили кюар-код. И у меня он — есть. У вас нет кода и, как понимаю, справки…. Отпускать меня одну в плаванье вы изначально не планировали. Как вы попали на теплоход? Мне, правда, просто интересно. Ведь если вдруг проверка, влетите вы, пострадает капитан. Да много кто прицепом пойдет. Не думали об этом, когда…

— Так, а вот сейчас женскую логику отключайте, — попросил Константинов, сдерживая полуулыбку. — Отключайте, пока вы меня во взяточничестве не обвинили. Взятки никогда не давал и, надеюсь, не придется. Мне как-то есть, куда деньги вкладывать. Скажем так, это особый теплоход, на который у меня есть доступ. Большего вам знать не надо. Мы прошли по билетам. На сегодняшний день справка у меня тоже есть. Так что всё законно. Давайте, я вас лучше сфотографирую, сейчас будут красивые виды, — предложил он, уводя обоих от опасного разговора.

Да, на палубе никого не было. Услышать их не могли. Но обсуждать свои возможности, в связи с ковидными ограничениями, был не готов. Да и теплоход — не ресторан, по которым рейды устраивались кратно чаще для «отлова» безответственных владельцев и посетителей. Туда он и не планировал. Пока.

2

Москва. Полтора часа речной прогулки пролетели незаметно. Даже не смотря на сравнительно сложное общение. Впрочем, о слишком личном говорить обоим было непросто. И Рита в какой-то момент даже посочувствовала Константинову. Нет, не в слух. Вот тут вовремя сработал ступор. Мужская гордость не должна быть задета. Даже случайно. Просто… вдруг поняла, на сколько сложно с ней! Открытие — которого не ждала! По сути, у обоих — прошлое, о котором страшно, а где-то — неудобно, неловко вспоминать. Но и жить с этим дальше, при этом пытаясь строить новые, нормальные отношения не то что, не просто — невозможно!

Открыв дверцу автомобиля, Константинов помог ей сесть, когда заметил… Когда поддержал под руку, показалось, что её «бьет» мелкая дрожь. Как при ознобе.

— Рита, вы замерзли?

В том, что куртка теплая — не сомневался. Сам выбирал и выбирал достаточно критично, с учетом погоды на ближайшие дни, и вероятности их длительных прогулок. Что мог еще не предусмотреть… Если только она не простыла вчера…

— Я — нет, — заверила она поспешно, правда, не совсем понимая, из чего вдруг возник вопрос. А вот встретившись с его взглядом, тише добавила, — Ноги немного.

— Ноги немного… — повторил он машинально. Задержал взгляд на её полу ботиночках. Вот как-то обувь из внимания упустил. — Ну-ка, снимите этот шедевр, — попросил он, поинтересовавшись, — Я попросил о чем-то сложном? — а когда освободила одну ногу, лишь на секунду коснувшись тыльной стороной ладони её маленькой ступни, резко, возможно даже слишком резко, скомандовал, — Быстро в машину и разуться, — включая печь на полную мощность, привычным ей тоном продолжал, — Куртку расстегните, будет жарко, — предупредил он, поинтересовавшись, — Вы почему на теплоходе не сказали? Рита, ну, что за детский сад? Вы хотите после своего путешествия в больнице оказаться? Как у вас вообще идея возникла в такой обуви лететь? Ну, в самом деле, не Калининград мы, — выдавая все это в достаточно эмоциональном формате, не сразу обратил внимания на её реакцию. А когда заметил… — А что вас в моих словах заставляет улыбаться? — недоумение скрыть не получилось. Вообще, ждал… Праведного возмущения с её стороны. По крайней мере уже немного будучи знакомым с характером…

— А что бы вы сделали? — поинтересовалась она, открыто посмотрев на своего сегодняшнего, да и не только сегодняшнего, кавалера. — Остановили теплоход? Допускаю, что у вас это каким-то непостижимым образом получилось бы. Только мне очень понравилась прогулка. Ваше общество. И я не хочу сегодня провести остаток дня, который только начался, в квартире.

То, что сейчас выдала… Константинов, снизив скорость, аккуратно съехал на обочину и, включив аварийные огни, полностью остановил машину. Не прозвучало ничего особенного и, в то же время…

— Я тоже, если честно, не хотел бы себе отказать в удовольствии провести в вашем обществе не только весь сегодняшний день, но и последующие, до вашего отлета, — признался он, садясь к ней в пол оборота. — Но и не могу позволить, чтобы вы промерзли насквозь. Вариант решения проблемы есть. Правда, не знаю, на сколько приемлем для вас, — его взгляд снова стал пристально-наблюдательным. И наблюдал, определенно, за её реакцией на то, что собирался озвучить. — Вы согласитесь, прямо сейчас, заехать в магазин и подобрать вам что-то более соответствующее нашей погоде и нашему с вами плану путешествий на ближайшие дни?

Что ей там Маслова посоветовала перед отлетом буквально вчера? Запереть куда-нибудь подальше свою «железную леди»… Странно, совет и не требовался. Коташова с удивлением обнаружила, что… Спорить с этим человеком, отстаивая собственное право на полную независимость, и не хочется совершенно… По крайней мере — сейчас, в данном конкретном вопросе.

— Ну, если вам так хочется меня полностью переодеть, действуйте, — выдала она совершенно неожиданно. Константинов на минуту даже растерялся… Готовился к пусть и не затяжному, но спору. С её необъяснимым упрямством в вопросе полной независимости буквально во всем, столкнуться успел.

— То есть, вы — согласны? — с сомнением уточнил Алексей. Так, на всякий случай. С женским характером был отлично знаком. — Хорошо, — кивнул он, возвращаясь за управление автомобилем, поинтересовавшись, — Рита, а можно спросить, в чем подвох?

— А должен быть подвох? — задавая встречный вопрос, Коташова очередной раз за сегодня улыбнулась. — Знаете, мне, действительно, не просто… — начав фразу, смолкла. Однако Константинов, лишь мельком глянув на неё, продолжил следить за дорогой. Вот сегодня помогать ей не собирался. А, возможно, намеренно промолчал, давая возможность самой принять решение: продолжать или нет то, что собиралась сказать. — Когда человека не подпускаешь очень близко, потом не приходится разочаровываться в нем.

Поправив ремень безопасности, хотя, возможно, то была просто такая своеобразная попытка скрыть собственное нервное напряжение, включив поворотник, «ушел» вправо, после чего, наконец нарушил молчание:

— Рита, я сейчас вам кое-что скажу, — а вот голос зазвучал с тенью сомнения. — Надеюсь, не обидитесь, хотя, вроде обижаться там не на что. Не закроетесь в своей манере колючего ежика. Вы правы, где-то. Занимая постоянно оборонительную позицию. Никого, совершенно, не впуская в свою жизнь, в свой внутренний мир, в свои проблемы, жить легче. За свои ошибки ответственность несешь только ты. Нет боли расставания, потери, предательства. Я так жил от первого брака до второго, так живу до сих пор, — глянув на неё, поправил самого себя, — Жил. Но, поверьте, больше не хочу. Это не жизнь — существование, где присутствуют ты, работа (причем, чем больше, тем лучше) и обязанности. Мне не о ком было заботиться. Да, сыновья. Да, максимально поддержал. Но это не то. Это, действительно, обязанность, если уж дал им жизнь. Рита, мне бы хотелось стать вам ближе, в том числе и в помощи. Чтобы вы не менялись в лице всякий раз, когда делаю вам подарок. Неважно, что это: букет цветов или серьги с бриллиантами. Хочется научить вас принимать их с улыбкой, а не с непонятным испугом, — вспомнилась вдруг сегодняшняя утренняя заминка с привезенной для нее курткой. До сих пор не мог найти объяснение странной реакции. — Я делаю их от всего сердца, от всей души. Мне очень нравится делать их именно вам, если вы еще не поняли. Женщину, которая нравится, которая занимает мысли — хочется баловать. Женщину вообще необходимо баловать.

— Подарки всегда принимать приятно. — без какого-либо напряжения зазвучал голос Коташовой, внимательно выслушавшей длительный монолог своего личного, по крайней мере на ближайшие дни, шофера. — Только когда их дарит мужчина, есть один нюанс. В большинстве своем от женщины ожидается ответный шаг. Только в качестве подарка с её стороны зачастую рассматривается определенное действо, согласие…

На секунду задумавшись, Константинов, чуть прищурившись (интересная и странная привычка), затем достаточно легко усмехнувшись, качнул головой. Догадался, что ему сейчас попытались сказать. Да и, наверно, только идиот не догадался бы. Однако, относительно такого подхода к взаимоотношениям между мужчиной и женщиной, имел собственное мнение.

— Ясно, — кивнул он, решив не оставлять вопрос открытым, без намека на иронию, поинтересовавшись, — То есть, подарок от мужчины подразумевает, заранее извиняюсь за некоторую откровенность, постараюсь покорректнее выразиться, что он, именно он, непременно должен затем станцевать женщину в постель?

Странно, получив достаточно откровенное замечание в адрес своей незаконченной фразы, Рита ничуть не смутилась. И как-то осадить достаточно откровенную прямолинейность Константинова желания не появилось.

— Интересная формулировка, — заметила она, вместо этого, вслух. Хотя, да, заранее извинился. Вообще, с тактичностью проблем у человека не было.

— Но ведь верная, согласно вашей логике, — подметил Алексей, сворачивая к небольшому магазинчику. — Только такие отношения между мужчиной и женщиной сохранились у не вымерших питекантропов, мужская особь которого, заколов мамонта, принесла того женской особи, и она обязана, чтобы не умереть с голоду, подчиниться прихоти так называемого мужчины. Я же отношу себя к человеку-разумному и такой вид отношений не приемлю

— Да, но рано или поздно…

— С большой долей вероятности — да, — перебил её Константинов, догадываясь, что сейчас должно прозвучать. — Оно к тому и придет. Но это решение будет принято самой женщиной. Причем — неосознанно. Просто в какой-то момент она сама подойдет к пониманию того, что лучшего ей искать нет необходимости. А до этого времени нормальный, не зацикленный исключительно на близости мужчина, будет ждать, наблюдать, ну, если хотите уж совсем откровенно — тихонько подталкивать выбранный им объект к нужным действиям, к правильному выбору, — пояснил он, уловив некоторую настороженность во взгляде молодой женщины.

— То есть вы сейчас именно этим и занимаетесь… — высказала Коташова, как показалось самой, верное предположение. А в ответ неожиданно получила вполне искренний смех Константинова. Вот такой реакции на свои слова не ожидала совершенно.

— Рита, извините, но вы умеете не только внимательно слушать, но еще и правильно слышать. Совсем неожиданно, — признался он, успокаиваясь. — Да, я выбрал вас, — а это было признание, которое сейчас вполне могло вызвать и необратимые последствия для их возможного совместного будущего. — Почему? — поинтересовался он и сам же ответил, признавшись, — Понятия не имею. А вот я вас, пока, по каким-то непонятным для меня причинам, не совсем устраиваю. Или — совсем не устраиваю? — уточнил он, при этом очень внимательно посмотрев на свою спутницу.

— Учитывая, что вы — мужчина… — начала Рита осторожно. Вот не давала его гендерная принадлежность ей покоя, что Константинова слегка веселило.

— А, да, что-то такое слышал дней так двадцать назад, — припомнил Алексей, сохраняя чуть ироничный тон. — И, тем не менее, я вам, что тоже отлично помню, нравлюсь. И нравлюсь именно, как мужчина. Вот эту нестыковку нам с вами и предстоит убрать до того, как почувствую, что могу станцевать вас в постель, а вы — готовы меня принять. А теперь обувайте свои черевички и идемте подбирать вам нормальную обувь. Магазин небольшой, но здесь огромный плюс: из-за своей квадратуры не попадает под кюар-коды.

Лично её к выбору обуви не подпустили близко. Видимо, Константинов опасался, что в самый неподходящий момент может включиться «режим экономии». Хотя данный факт сотрудников магазина ничуть не удивил. Они лишь внимательно выслушали его пожелания относительно предстоящего выбора. И не смотря на её маленький размер, где-то за пол часа, может — малость больше, были подобраны удобные и теплые ботиночки-кроссовки для городских прогулок.

Дальше их путь лежал к семи сталинским высоткам, расположившимся в разных частях столицы. Возможно, это и не были первостепенной значимости памятники. Но для Коташовой, увлеченной историей… Константинов, обещавший показать Москву исключительно по личному запросу, не спорил и минуты. Просто освежил в памяти маршрут, отметив для себя не просто ближайший, но и еще без вероятности повторения проехавших ранее мест. Уж если человек хотел в максимально сжатые сроки увидеть максимальное количество интересных для него мест, можно было и постараться…

Дольше всего задержались около здания МГУ. Впечатляло и здание, и территория им занимаемая. А ей казалось, что уже никакими высотками не удивить… Но была в архитектуре какая-то особая, величественная красота…

— Не замерзли? — остановившись у Коташовой за спиной, Константинов приобнял её за плечики. Осторожно, без каких-либо собственнических объятий. На тот случай, если решит сбежать. Да, разговор в машине получился в какой-то степени откровенный. И реагировала Рита на его слова вполне адекватно. Но это было энное количество времени назад. Какие мысли сейчас могут вертеться в чудесной женской головке, наверно только… черту известно.

— Спасибо, очень комфортно, — не стремясь увернуться от вполне пуританских объятий, чуть подняв голову и посмотрев на него… со своего роста, то есть — снизу-вверх, улыбнулась, попросив, — Но, давайте договоримся, до сережек с бриллиантами у нас дело не дойдет.

— Вот он, первый шажок назад, при одном — вперед, — не сдерживая усмешки, обронил Константинов. Правда никакого осуждения в тоне не было. — Буду ждать второй, вы, так понимаю, без него все равно не сможете. Не буду сейчас обещать вам не дарить сережек с бриллиантами, а то вполне могу однажды данное обещание нарушить, чего делать не привык. Пообещаю дождаться того времени, когда мы их вам будем выбирать вместе.

Резко обернувшись, Рита не смогла скрыть во взгляде искреннего удивления. Нет, она, конечно, внимательно слушала своего личного, на сегодняшний день, гида, в машине. Но как-то совсем серьезно к словам не отнеслась.

— И вы уверены, что наши отношения…

— Но вы же прилетели в Москву, — припомнил он, сомнений не было, её категоричный отказ почти месяц назад, во время прогулки по Зеленоградску. — Кстати, Рит, всё хочу спросить. Скажите, чтобы вы приняли какое-то решение, приглашение — за какой промежуток времени необходимо согласовывать с вами вопрос?

Нет, он не спрашивал серьезно, скорее — иронизировал. Но для неё… На какое-то мгновение прикрыв глаза, постаралась сохранить полное спокойствие.

— Алексей, вы же прекрасно понимаете, почему я отказалась, — обронила тихо. — Скорее, здесь уместнее спросить, почему всё-таки прилетела. Мне кажется, касаться этого вопроса не надо, но у нас с вами и так слишком на многое наложено ограничения. Когда я вам звонила, в тот вечер, я не собиралась никуда лететь. А вот когда услышала в трубке ваш голос. Слишком уставший…

— Пожалели… — не удержался от того, чтобы не съязвить. Понимал, на сколько опасно для их хрупких отношений, но… Не привык к жалости… Не терпел её…

— Да, только не вас, а о том, что не полетела, — кажется, совершенно не обратив внимания на его тон, спокойно произнесла Коташова. — Да, понимаю, вам было бы не до меня. Сын — это серьезно. Тем более — ребенок. Но когда рядом… — а вот закончить она не решилась. Да и не требовалось.

Обняв её, вот сейчас — действительно обняв, дав почувствовать силу его рук и, в то же время, не допустив ни малейшей грубости, чуть склонившись к спрятанному в капюшон личику, совсем тихо признался:

— Мне не хватало вас Рита. Просто рядом. Просто, чтобы вот так обнять. И очень рад, что вы прилетели. Вы — надежда и отдушина. Ради вас хочется жить. Поверьте, я никому и никогда ничего подобного не говорил. Мне кажется, у нас всё получится, если сами захотим…

Если они захотят… Коташова… прижавшись к его груди, на какое-то время затихла. Вот что у неё не получалось, у тела получалось, а у неё — довериться этому человеку. Довериться полностью. Нет, не раствориться в нем, не потерять себя, а просто — поверить. Слишком часто обжигалась, что теперь выходило боком.