Шаг до любви

Глава 23

09 декабря 2021

1

Санкт-Петербург. Он пытался дозвониться до нее уже не первый раз за последние несколько недель. Она — не брала трубку. И не просто не брала. В том было бы пол беды. После первого же гудка следовали короткие… По всей видимости, его отправили в черный список. Что произошло — понять толком не мог…

Впрочем, нет, были предположения. Но, на тот момент, когда провожал её на самолет, казалось, проблема утряслась. И она даже отзвонилась, добравшись до дома. И последующие несколько дней созванивались, общались. А на четвертый день резко оказалась постоянно занятой…

— Зачем же так всё усложнять-то, хорошая ты моя, — проговорил он, когда телефон очередной раз не дал ответа. А в другую секунду на его телефон прилетело сообщение о переводе энной суммы денег. Той самой суммы, которая была потрачена на её перелет пару недель назад… — Черт, лучше бы ты позвонила с полным разносом… — проворчал он, попытавшись снова набрать номер телефона, который уже был вне зоны действия сети. С ним не желали общаться. Его реально отправили в черный список.

— Бать, всё нормально? — вот о ком совершенно забыл, так это о сыне. Тот если и не дома уже должен быть после дежурства, так уж точно, не в его палате. — Я могу чем-то помочь? — продолжал Дмитрий, закрывая за собой дверь.

О том, что отец еще в клинике, узнал почти случайно. Каким-то образом Антону Александровичу удалось уговорить Константинова-старшего на еще один, как он выразился, контрольный осмотр. Ничего нового выявлено не было. Усталость. Главное лекарство — хороший отдых, спокойный сон, никаких нервных встрясок и перегрузок.

— Как сказать… — задумчиво посмотрев на телефон в своих руках, Константинов, глянув на сына, словно очнувшись, отрицательно качнул головой, вслух обронив, — Да нет. Сам разберусь.

Сам разберется. Вот только — как? Разобраться можно было в одном случае — личная встреча. С точным адресом проблема, но не глобальная. При желании — узнать всегда можно. Проблема была в другом. Вырваться не получалось. Слишком жесткими рамками был ограничен в настоящий момент времени. В завершающей стадии находилась последняя работа этого года. И на экраны выйти она должна была в точно оговоренный срок. В противном случае ждала серьезная неустойка, таковы условия заказчика. А, учитывая, что с месяц назад их снова «тряхнул» незначительный очередной коронавирусный локдаун и съемки были слегка сдвинуты…

Да и режиссером-постановщиком была дама с характером, не Арциховский. Если он просто сорвется и улетит… Хотя ему и нужно-то всего полтора дня — от силы — два. Туда-обратно и для решения проблемы…

— Бать, подожди, — Димка остановил отца, когда тот уже, прихватив дорожную сумку, направился из палаты. — Только на чистоту: до своей гостьи дозвониться не можешь?

Ему предлагали поговорить откровенно… Вот только не планировал он сегодня, да и вообще, в обозримом будущем, откровенничать. Его личная жизнь не касалась никого. Даже — сына. А сына, в свете произошедших событий, тем более!

— С чего ты взял?

Сухо прозвучавший вопрос ясно давал понять: продолжать не стоит. И в этом был весь Константинов. Вот уж кто, действительно, был максимально закрыт.

— Ты без конца кого-то набираешь, вчера еще заметил, — признался Дмитрий, при этом внимательно наблюдая за отцом. — А там принципиально трубку не снимают.

Сперва думал — показалось. Но наблюдения показали — нет. А вот как вызвать отца на разговор, не имел ни малейшего представления. О своей личной жизни Алексей Константинов никогда не распространялся. Даже с самыми близкими людьми. И сейчас…

— Дима, а можно, я со своей жизнью как-нибудь сам…

Ничего не менялось. Дмитрий, глубоко вдохнув, очень медленно выдохнул. Вот сейчас было главное не сорваться. Новый виток конфликта не нужен ни одному из них. Учитывая же настрой самого Константинова…

— Это… — на мгновение задумавшись, всё же спросил, — Она была? — упорное нежелание отца идти в данном вопросе на контакт начинало слегка раздражать. — Та, из летнего отдыха? Твоя курортная дружба?

Поставив на стул сумку, Алексей долго задумчиво, можно даже сказать — изучающе смотрел на сына. С какой целью тот задавал вопросы? Одной его выходки оказалось более, чем достаточно… Разгрестись бы…

— Какая тебе разница… — спросил он, наконец.

А вопрос прозвучал непривычно сухо. Вот таким тоном разговаривать с сыновьями себе никогда не позволял. Даже, когда те (особенно — старший со своим характером) умудрялись в чем-либо провиниться. Всегда пытался докопаться до причины и услышать внятное объяснение тому или иному проступку. Сейчас же…

— Еще раз спрашиваю: ты ей пытаешься дозвониться? — настойчиво повторил свой вопрос Дмитрий. Пожалуй, впервые у них с отцом не получалось разговора. Вообще — никакого. Тот упорно отказывался идти на контакт. Никогда не думал, что однажды дойдут до подобного противостояния с упрямством одного из них.

— Еще раз повторяю: не думаю, что тебя это касается.

Как говорится: вот и поговорили. Только младший Константинов очень сильно сомневался, что отцу такое завершение разговора пойдет на пользу. Самого себя, действительно, может накрутить до сердечного приступа. Причем — до серьезного сердечного приступа. А виноватым, ожидаемо, будет чувствовать себя он!

— А ты не думаешь, что из-за твоих вот этих непонятных тайн у нас и происходят подобного рода эксцессы?! — терпение Дмитрия в какой-то момент лопнуло, подобно мыльному пузырю, что для Константинова стало полной неожиданностью, на какое-то мгновение даже приведя в растерянность. — Я все понимаю, бать, — продолжал тот, правда, значительно тише, вероятно, вспомнив, что находятся, всё же, в больнице. — Да, предательство непросто пережить, — согласился он, не собираясь отрицать очевидного. — Не знаю, как бы сам вел себя, получи удар в спину от Лады. Но, никогда не думал, чтобы прошлое, наконец, оставить в прошлом? — и предложение было вполне разумным, с чем, в целом, Алексей Константинов не согласиться не мог. — Чтобы хотя бы тем, кто любит тебя, кому ты по-настоящему дорог — доверять чуть больше? Чтобы ситуаций вот таких, идиотских, не возникало? — а вот сейчас Дмитрий намеренно вернулся к теме о гостье отца, надеясь быть услышанным. — Все же могло быт по-другому. Мы же с тобой буквально накануне моего приезда в Москву, разговаривали. Ты просто мог сказать, что у тебя гости?

— Дима, я устал от вашего контроля, — обронил Константинов вместо ожидаемого ответа.

Задержав на отце полный недоумения взгляд, Димка тихо чертыхнулся. Его, по всей видимости, не хотят не слышать, не уж, тем более, услышать!

— От нашего? — переспросил молодой человек, остановившись в пару шагах от отца. — Это ты всех и вся контролируешь, — возразил он, почти без труда выдерживая тяжелый взгляд Константинова-старшего. — Батя, я не снимаю с себя вины. Но, подумай, а может причина ее молчания не во мне, а в тебе? — предположил он затем. — Если это она, твоя курортная дружба, была у тебя в гостях, а мне почему-то кажется, что так оно и есть, то она — достаточно интересная женщина. И не глупая. С завидной выдержкой. Давить и контролировать себя такая вряд ли позволит.

И снова сын был в целом прав. Легче только от этого не становилось. Ситуация оставалась нерешаемой. По крайней мере — на ближайшие недели. А там — не опоздать бы…

— Дим, правда, давай я как-то сам попробую разрулить, — не желал отступать старший Константинов, застегивая куртку. — Ну, не твоя это проблема. Ты лучше Ладой занимайся, чтобы она у тебя больше номера не исполняла, — посоветовал он, поправляя ворот. — А со своими гостями и женщинами я сам решу. Ладно, бывай, мне, действительно, домой еще надо заехать.

— Давай, подвезу, — оживился Димка, обернувшись вслед отцу.

— Да вроде такси ходят, — пожав плечами, отозвался тот, уже открывая дверь палаты.

— Ты теперь, на меня, до скончания дней волком смотреть будешь?

Замерев в дверях, Алексей с минуту над чем-то думал. Серьезно думал, подержав молодого человека в напряжении. Вполне возможно, принимал какое-то крайне важное для себя решение.

— Ладно, может ты и прав, — согласился он и, глянув на сына, добавил, — Поехали. Заодно расскажешь, что у вас с Ладой здесь произошло. Надеюсь, помирились? Разобрался, с чего у неё вдруг фантазия разыгралась?

Вот за брак парня переживал искренне. Не желал он ему пройти через боль потери и предательства, через которые пришлось пройти самому.

— Да разбираться было нечего, — обронил Дмитрий, входя в лифт и нажимая кнопку первого этажа. — Мать там… — а вот как проговорился, и сам не заметил. «Сталкивать» родителей не собирался. Тем более, зная о проблемах отца. Тому со своим бы «багажом» разобраться.

— Лен Викторовна? — странно, но вот удивления в вопросе отца не было, скорее — уточнение с тенью настороженности. — Помощь нужна? Может, мне с ней попробовать поговорить? — и предложение вполне, по мнению Константинова-старшего, разумное, учитывая характер бывшей жены.

— А давай, я со своей личной жизнью как-нибудь сам, без вашего обоюдного вмешательства разбираться буду? — то ли спросил, то ли предложил Димка, открывая дверцу автомобиля.

— Ну, считай, уговорил, — не стал затевать спор Алексей, бросая на заднее сиденье дорожную сумку и, занимая пассажирское кресло рядом с водителем, поинтересовался, — Планы есть на сегодня? — перехватив вопросительный взгляд сына, добавил, — Ник прошлый раз спрашивал про тебя.

— А репрессивных мер не последует? — выезжая со стоянки, поинтересовался Димка. Он отлично помнил о жестких условиях, на которых Константинов-старший, не без труда, получил законное право видеться с младшим сыном хотя бы раз в неделю.

— Ну, в соглашении оговорен только пункт относительно запрета его общения с моими женщинами, — припомнил Алексей. Глянув на парня, закончил, — На счет сыновей — ни слова.

— А я, всё-таки, остаюсь твоим сыном? — а вот это было… приятной неожиданностью, учитывая, что до сих пор с ним общались почти тоном обвинителя. — Бать, правда, если могу помочь как-то разрулить ситуацию…

— Ты машиной рули, пока мы в кого-нибудь не вписались, — попросил Константинов, признавшись, — Мне сейчас травматология с реанимацией совсем не к месту.

— Кстати, ты как в клинике оказался, если не по скорой? — вспомнил Димка занимавший его со вчерашнего вечера вопрос. В клинике толком на него ответить ему никто не мог. Как-то упустили тот момент, когда Константинов-старший появился в приемном покое.

— Честно, не собирался я туда, — признался Алексей. — В такси в аэропорту садился, кольнуло так, несколько минут продохнуть не мог. Пока доехали, вроде отпустило. А в этой клинике у меня знакомый хороший работает. Догадываюсь, о чем думаешь, — продолжал Алексей, переведя взгляд с дороги на сына. — Дим, ты себя со стороны не видел, когда в плату вчера залетел, — а вот он, ту их встречу, наверно, никогда не забудет. — Да и… — ну не мог он объяснить своего нежелания позвонить сыну в самый трудный для себя момент. — Ты вполне мог дома быть. У вас с Ладой и так только улеглось. Ну, сорвался бы ты, приехал. Дальше?

— Алексей Петрович, а вот можно, о твоем здоровье, на правах сына, старшего сына, я всё же буду знать в числе первых? — поинтересовался Дмитрий, чуть притормаживая на повороте и задерживая на отце секундный, но достаточно красноречивый взгляд. — Я вчера в приемном покое, когда фамилию поступившего в кардиологию услышал…

— Тебе своих проблем мало? — перебивая сына, поинтересовался Константинов. Не привык он в этой жизни быть кому-либо помехой.

— Мои проблемы пока не на столько глобальные, как твои, — и тон Димки прозвучал достаточно уверенно. — Я не развожусь с женой, не сужусь за сына, не снимаюсь у Буровой, не решаю проблему с, не знаю — любимой или какой там, женщиной. Все перечислил? — поинтересовался он, вновь на мгновение задерживая на отце взгляд.

— Зато у тебя жена, не успев женой стать, о разводе заговорила, — резонно заметил Алексей, определенно делая попытку поставить парня на место.

— А это у нас, так понимаю, семейное, — совершенно неожиданно съязвил Дмитрий.

— Не самая лучшая традиция, — буркнул старший Константинов. Слишком много открытий для одних суток, сделано. Ему бы теперь их «переварить» и осмыслить.

— Согласен, — как ни странно, но продолжать спор Димка не стал, в то же время озадачив отца новым признанием, — Но, если с тобой что случится, я просто не смогу объяснить Ладе свое полное неведение.

— А, ну если только ради Лады, — не удержался от саркастического замечание Алексей, на какое-то мгновение сосредоточив всё свое внимание на дороге. — Ладно, Дим, успокойся, — предложил он и в тоне не было и намека на сарказм. — Не думал, что для тебя мое состояние вообще какое-то значение имеет. Попробую принять к сведению.

В последнее время он слишком многое принимал к сведению. А еще… Всерьез начал задумываться над собственными правилами жизни. Когда о тех упомянула Рита, списал всё на выходку Димки и женскую впечатлительность. Но затем последовало нравоучение Арциховского. А тот ни в душу, ни в жизнь людей никогда не лез. А вот теперь и Димка…

2

Санкт-Петербург. Вот на столько замечательного дня они вместе не проводили уже… А Константинов и вспомнить не мог, когда вместе с обоими сыновьями просто отдыхал. Сегодня Никитка времени в обществе старшего брата провел, кажется, даже больше, чем в его. Детский, искренний смех… Давно не слышал, как этот пацаненок смеётся. А вот когда пришло время снова расставаться… Еще в машине мальчишка притих, прижавшись к отцу.

Машина за мальчишкой сегодня, странно, задерживалась. Присев перед младшим сыном, Константинов попытался вернуть тому хорошее настроение. На позитиве расставаться было как-то легче, да и ему самому — спокойнее.

— Я не хочу к ней… — тихо прошептал мальчишка, обнимая его за шею.

А Константинов почувствовал, как с беспокойством замерло сердце. Всего на секунду. Чувствовал он неладное. Вернее, нет, не так. Боялся. Боялся узнать, что мальчишке там, у матери, плохо. Ну, не было у мадам Петровой материнских чувств. Вот от слова — совсем.

— Никит, посмотри-ка на меня, — попросил он, чуть отстранив от себя пацаненка. — У вас там всё хорошо? — с Димкой в свое время было легче. Там, хотя бы, мать была другая. Там была мать, а не кукушка. — Тебя никто не обижает?

— Я просто не хочу, — продолжал тот упрямо, при этом отрицательно качнув головой. — Мне только из комнаты выходить не разрешают, — а вот это было новостью… не в пользу Ольги Сергеевны. — Почему я не могу остаться с тобой? — останавливая ход его мыслей, вновь прозвучал вопрос мальчишки. Возвращались они к нему при каждом расставании. И Константинов чувствовал себя перед этим ребенком глубоко виноватым.

— Мы будем вместе, я тебе обещаю, — вот сейчас, понимал, ребенка необходимо как-то успокоить, только в голову ничего нормального не приходило. — Надо немного потерпеть. Знаю, как это сложно. Но ведь ты — маленький мужчина.

Маленький мужчина, который был ребенком и всего лишь хотел туда, где ему было лучше, где его любили. И всё это он, Константинов, прекрасно понимал. И сейчас жалел о потерянном времени, потраченном на пустые, безрезультатные уговоры и увещевания.

— Почему ты не хочешь меня забрать сейчас?

Вопрос, на который… Нет, ответ-то был, вот только шестилетнему мальчишке от него вряд ли легче станет. Да и объяснить, на самом деле, непросто.

— Не всегда можно сразу сделать то, чего хочется, — вот общаться с младшим сыном на предмет существующей проблемы, лично для него, оказалось слишком сложно. — Иногда для этого надо время. Поверь, малыш, я очень хочу, чтобы ты жил со мной. И сейчас я пытаюсь решить эту проблему, — это был риск, мальчишка мог высказать нечто подобное матери. А учитывая некоторую неадекватность Петровой, могла вполне возникнуть новая проблема. Но вот сейчас Константинов вдруг понял, что не сможет легко расстаться с сыном даже на неделю, если тот расплачется. Да и Ольге Сергеевне сложно будет объяснить слезы мальчишки. А как она те может истолковать и преподнести в определенных ведомствах, одному всевышнему известно! — Не буду обещать, что случится это очень скоро…

— А ты не врешь? — вопрос озадачил. С сыновьями, да и вообще, по жизни, всегда старался быть максимально честным. Сам не терпел лжи. Услышать подобный вопрос от ребенка…

— Я хоть раз обманывал тебя? — задавая вопрос, вряд ли рассчитывал услышать ответ, на который в первое мгновение даже не знал, как реагировать:

— Мама говорит, мы не будем вместе, потому что я не нужен твоей, — выдал мальчишка.

А вот это стало новостью. Ольга Сергеевна, по всей видимости, затеяла свою игру. Почуяла, что жареным запахло. Не хотел бы он раньше времени информировать её о планируемых мероприятиях. Надеялся, несмотря ни на что, обойтись малой кровью.

— Моей?.. — переспросил Константинов, постаравшись выдержать легкий тон, хотя мысленно в адрес дорогой жены высказался более, чем откровенно. — Так, Никит, ты мой сын, — продолжал он, старательно контролируя собственные мысли. Лишнего ребенку уж точно слышать ни к чему, да и то, что собирался сказать, должно быть понятно шестилетнему мальчишке. — Не знаю, что там говорит мама, но давай ты, всё же, будешь мне верить, — попросил он. — Если хочешь быть со мной, будешь. Не сразу, не всегда сразу получается сделать то, что хочется, — вот такие мысли он в свое время закладывал в голову старшему сыну, сейчас пытался то же донести и до младшего, пусть еще и совсем ребенка. — Но пока, давай сразу договоримся, ты не будешь злить маму и вести себя будешь хорошо. Твоя комната — это твоя маленькая крепость, — продолжал Константинов, очень надеясь, что мальчишка примет такую своеобразную игру. — Представь, что ты рыцарь, который держит оборону. Договорились?

На секунду задумавшись, Никита, утвердительно кивнув, с надеждой посмотрев на отца, тут же задал следующий вопрос

— А на Новый год приедешь?

Хотел бы он встретить новый год с обоими своими мальчишками, хотя один уже и достаточно взрослый. Только жизнь в последнее время преподносит один сюжет интереснее другого. Не сюрприз, а именно сюжет!

— Боюсь, что нет, — а вот с Никиткой была другая причина, с решением которой слишком затянул. — Ты же знаешь, мы с тобой пока можем общаться только в определенные дни, — продолжал он, напоминая об их недавнем разговоре. — Но Дед Мороз обязательно принесет тебе подарок. Давай, малыш, пора, — обняв сына, Константинов, выпрямившись, обернулся к подъехавшей к ним машине, закончив, — Мама приехала.

Ольга Сергеевна сегодня пожаловала сама. Неожиданно. Обычно за мальчишкой приезжал шофер с няней. Константинова данный факт не удивлял, учитывая «любовь» Петровой к его персоне. Да и на руку ему было такое поведение жены. Определенные вопросы со стороны суда и опеки к ней вполне могли возникнуть.

Мальчишка нехотя отправился в машину матери. Захлопнув за сыном дверцу, Петрова обернулась к мужу. Этот человек спутал все ее планы своим упорством. Вот с последним столкнуться не ожидала, учитывая его срыв трехлетней давности. Он не должен был выкарабкаться из той ямы, в которую так стремительно скатился.

— Ты подумала над моим предложением? — остановившись буквально в трех шагах от молодой особы, поинтересовался Константинов. Не было у него большого желания общаться с бывшей… Да, именно — с бывшей, хотя по паспорту, будь оно все неладно… Сколько бы вопросов и проблем сегодняшнего дня разом отпало, выйди он из собственного ступора раньше!

— Константинов, ты меня за дуру держишь? — полюбопытствовала Петрова, не скрывая своего неприязненного отношения к… мужу.

— Да нет, по-моему, это ты держишь меня за идиота, — возразил Алексей, глубоко вздохнув. Разговора у них, судя по всему, снова не получится. — Я предлагаю вполне приемлемое решение нашей проблемы, — продолжал он, ободряюще улыбнувшись мальчишке, сидящему на заднем сиденье автомобиля. Выдержав секундную паузу, сохраняя серьезность, добавил, — Пацан, все равно, с тобой не останется, и ты ведь это прекрасно понимаешь. А в таком случае и мое предложение потеряет актуальность.

— А ты уверен, что он — твой?

— Мы оба прекрасно знаем, что — мой, — совершенно спокойно отреагировал Алексей на достаточно резкий выпад жены. — Да даже и не будь он моим кровным сыном, я бы сделал всё, чтобы его забрать, — признался он, вновь задаваясь вопросом, как мог потерять голову от этой особы энное количество лет назад. Что было в ней такого, мимо чего не смог пройти… — Ну не нужен он тебе, кроме как — для прикрытия. Ты же — кукушка. Вопрос времени, когда и Никиту вышвырнешь из своей жизни. Только, в таком случае, у нас с тобой будет совершенно другой разговор.

— Алексей Константинов начал сыпать угрозами? — Петрова нервно передернула плечиками. Не очень хороший знак, что вызвало настороженность у самого Константинова. Вот подвергать опасности жизнь мальчишки в планы не входило. А этот нервный жест был ему до боли знаком еще в период их совместной жизни. — Неужели, мужик проснулся? — продолжала она тем временем в своей язвительно-презрительной манере. — К действиям, когда перейдешь?

И говорила она сейчас, вряд ли, о юридической стороне вопроса. Провоцировала она его постоянно. Даже когда они жили под одной крышей и, вроде как, нормальной семейной жизнью. Сейчас Константинов понимал, что делалось это намеренно.

— Ольга Сергеевна, ты прекрасно знаешь, что я не занимаюсь рукоприкладством в отношении женщин, — обронил он с тенью усталости. Общение с этой дамой выматывало. Она подобно вампиру, высасывала из него… не кровь — энергию. — Да и вообще, не считаю силовые приемы способом решения проблем, — напомнил он, признавшись, — Иначе убил бы вас с твоим кавалером еще там, в отеле, три года назад.

— Удобнее решать свои проблемы руками бывшей любовницы? — вновь съязвила Петрова.

Вот не давала ей покоя Лерочка Вешник. А почему-то именно о ней подумал в данную минуту Константинов. Непонятно было только, как и где две эти дамы состыковались.

— Почему бывшей, давай уже — настоящей, — не удержавшись, съязвил он. — Кстати, что за новость мне выдал Никитка? — вот и появился повод коснуться вопроса, который не мог не насторожить. — О какой моей у вас там идет разговор?

По всей видимости Ольга Сергеевна задалась целью настроить мальчишку против отца. Константинову же такой расклад не нравился совершенно. Да, возможно, где-то, в каких-то вопросах, он и не подарок. Но вот что касалось сыновей…

— Брось, Константинов, я никогда не поверю, что ты и без бабы, — съязвила Ольга, неприятно усмехнувшись. — И, рано или поздно…

По всей видимости сейчас ему собирались напомнить о пункте соглашения, по которому, любые контакты ребенка с женщиной отца, даже если там будут достаточно серьезные отношения, категорически запрещены. И тут Алексей неожиданно для Петровой достаточно легко и беззлобно усмехнулся, хотя голос затем прозвучал без какой-либо иронии:

— Не будет ни рано, ни поздно, — заверил он. С той же уверенностью добавив, — Будет всё своевременно.

Да, он долго думал, пытался решить проблемы, как говорится, полюбовно. Не получилось. А вот теперь предстояло решать еще и попутные, которых вполне можно было избежать. И с мальчишкой вопрос затягивался…

— Смотри не опоздай… — обронила Петрова, открывая дверцу своего автомобиля.

— Оля, — без резкости, он удержал её за руку, попросив, — Не рискуй. Не надо. Я не хочу вытаскивать наружу грязное белье. Но если вынудишь…

— Еще один такой захват, Константинов, и у меня появится отличный повод для обращения в соответствующие органы, — предупредила Петрова прежде, чем захлопнуть дверцу автомобиля.

Дождавшись, когда машина дорогой супруги вырулит на проезжую часть, Константинов вернулся в машину старшего сына.

— Домой? — спросил Димка, присматриваясь к отцу. Настроение того, после общения с Петровой, заметно подпортилось. Впрочем, ничего удивительного. Так было на протяжении вот уже нескольких лет. И вряд ли что изменится в обозримом будущем.

— Ты не спал толком, — возразил Алексей, припоминая о ночном дежурстве сына. Да и его собственное нахождение в клинике вряд ли добавило парню спокойных сновидений. А потом еще весь день с ними провел… — Давай до метро…

— Ерунду не неси, — и тон младшего Константинова сказал за себя. Спорить — бессмысленно, что Алексею следовало, по всей видимости, уяснить сразу. — Отосплюсь ночью, — продолжал тот, выруливая со стоянки. — За приглашение тебе спасибо, давно Никиту не видел. У самого сейчас какие планы: В Москву сегодня? — говорил он быстро, словно боялся возможной паузы.

— После завтра, вечером. Дела есть кое какие, — признался Константинов и, глянув на сына, добавил, — Своих давно не видел. Хочу в Новгород на день выбраться.

Родители родителями. Но была и еще одна задумка. Правда, пока не знал, что получится. Да и получится ли. Вот с тем человеком общался крайне редко. А на сегодняшний день помочь мог, в принципе, только он…

— Подожди, ты как с Буровой договорился? — чуть притормаживая, удивился Дмитрий. Не был лично знаком с той дамой, но от отца, да и его коллег по цеху, был наслышан о сумасбродности данной особы.

— Была там лазейка, — сдержанно усмехнувшись, обронил Алексей.

— Бать, только честно, финансовый крах? — на секунду отвлекаясь от дороги, поинтересовался Димка. Ну не мог он понять, что заставило отца подписаться на съемки у человека, от которого, в буквальном смысле слова, все бежали. Просто удивительно, как она вообще снимала фильмы.

— Нет, с чего ты взял? — вполне искренне удивился Алексей вопросу сына. — Просто судебные разбирательства у нас с Ольгой Сергеевной назревают, — а вот об этом во всех подробностях, пока, делиться не собирался, лишь добавив, — И очень серьезные. Адвокаты благотворительностью не занимаются. А я аскетом становиться не собираюсь.

— Ясно, общаемся по-прежнему с натяжкой, — констатировал очевидное Димка. — Ладно, — продолжал он, уходя от опасной темы, — Скажи хоть, чувствуешь себя как? — не нравился ему настрой отца. Особенно — после встречи с женой, будь она неладна.

— Да нормально чувствую, — глянув на сына, Константинов, вздохнув, сделал попытку как-то сгладить слишком острые углы их общения, заметив, — Правда, Дим, все нормально. В голову не бери. Обещаю, жить буду еще долго и, на зло врагам, счастливо.

Да, Димка верно подметил, тяжеловато у них шло общение. Еще с Никиткой как-то получалось. Мальчишка своей детской непосредственностью отвлек от существующей проблемы. А вот сейчас, оставшись снова вдвоем… Не получалось у него простить сыну выходку, которая создала новую проблему. Понимал, что парень действовал на эмоциях. Сейчас — понимал. А вот поделать с собой ничего не мог…