Шаг из тьмы

5.38.22 Лабиринт разврата и Рональд

У дверей в коридор, ведущий на веранду, их поймал Рональд, с бессовестной улыбкой заступил дорогу и изобразил сурово сдвинутые брови:

— Младший лейтенант, слушай мою команду!

Артур улыбнулся и приобнял Веру за талию:

— Не отдам, даже не надейтесь.

— Куда ты денешься, — рассмеялся Рональд, указал глазами на Артура кому-то за колонной, оттуда стали выходить парни в красно-чёрном, Вера насчитала восемь человек. Они обступили Артура плотной стеной, мягко отрезав от Веры, Артур шутливо пригрозил:

— Полегче! Я, между прочим, боевой маг спецкорпуса!

— Ну и где твой спецкорпус? — фыркнул Рональд, подходя к Вере и обнимая её за плечо, — а генеральская сотня вот она, ощущаешь? Я позабочусь о госпоже, можешь не переживать. Отдыхай, Артур, хорошо тебе повеселиться.

Вера наблюдала эту картину со смущённой улыбкой, вокруг собралась толпа, многие шутили на тему, мужчины в мундирах подбадривали Рональда. Он с самодовольной улыбочкой предложил ей локоть, она взяла, мысленно отмечая, что военный министр тоже похож на Георга 15го, совсем чуть-чуть, но в его улыбке ощущалось что-то родное.

Они вышли из танцевального зала в коридор, но вместо того, чтобы пойти в сторону сада, Рональд свернул в другой коридор, более широкий и людный, шепнул Вере:

— Вы очаровательны, и танцуете просто блестяще, кто вас учил?

— Артур, — смущённо улыбнулась она, — только что.

— С ума сойти! — сделал большие глаза Рональд, — почему господин Шеннон не занялся этим вопросом? Неужели он рассчитывал, что сможет прятать вас вечно?

Вера пожала плечами и промолчала, они поднялись по ступенькам широкой лестницы, она осмотрела второй этаж — здесь было потише и потеплее, основная активность крутилась у перил, где стояли матушки, выглядывая танцующих внизу дочерей и тихонько обсуждая чужие наряды, манеры и мужчин. Рональд не повёл её в ту сторону, а свернул в сторону бара, где общались мужчины, заливая скуку алкоголем. Вера быстро оценила всех и отвела глаза — здесь не было мундиров, мужчины были молодыми, но уже начавшими толстеть, на них было многовато золота, а иногда даже косметики. С Рональдом все здоровались, делали комплименты Вере так, как будто она была лошадью, которую Рональд удачно купил, это подбешивало.

Они обошли бар, Рональд замедлил шаг, свернул в арку, символически отделяющую зону балкона от зоны отдыха, здесь стояли короткие диваны, окружённые деревьями и цветами, кресла вокруг низких столиков, даже качели. Большая часть укромных мест была занята парочками, Вера старалась не присматриваться, но всё равно видела то мужскую руку на дамском колене, то спущенное с плеча платье, то мужские губы, снимающие крем от пирожного с женских пальцев.

«Разврат, тут повсюду разврат, какая красота.»

Эта "зона диванчиков на двоих" вилась лентой между колоннами вдоль всего балкона, и заканчивалась за особенно широкой декоративной колонной в углу, на ней был маленький фонтан и скульптура полуголого красавчика, пьющего вино из горла амфоры. Вера смотрела, как за эту колонну сворачивает пара, идущая перед ними, и как выходит с другой стороны, с какими-то подозрительно довольными лицами.

«Долго же они там шли, бесконечная какая-то колонна.»

Предвкушение чувственных удовольствий было здесь буквально разлито в воздухе, Вера подумала, что Рональд уже очень долго молчит, посмотрела на него. Он поймал её взгляд, улыбнулся как лис, шепнул:

— Мы в прошлый раз не закончили.

«Какой прошлый раз? Что Лика с ним делала в его замке?»

Колонна подбиралась всё ближе, Вера сунула руку в карман в поисках амулетов, нащупала пустую кобуру, вспомнила стук, с которым маленький револьвер падал на пол, когда Эрик целовал её…

Это воспоминание окатило жаром и возбуждением, Рональд освободил свой локоть, обнял Веру за талию, обернулся на секунду, опять посмотрел на Веру.

И едва они свернули за колонну, он прижал её спиной к резному мрамору и наклонился к её лицу.

Она резко подняла руки, одновременно сползая по колонне вниз, Рональд схватил её за плечи, останавливая, они замерли, она поняла, что её пальцы лежат на его подбородке, касаясь губ. Сердце колотилось как бешеное, Рональд смотрел на неё перепуганными глазами, мягко взял за руку, шепнул:

— Что-то не так? В чём дело?

— В вашем мире это нормально? — сухо прошипела она, он улыбнулся с лёгким смущением, пожал плечами:

— А в вашем — нет? Это же так невинно.

«Дзынь.»

Она выпрямилась, резковато освободилась из его рук, он отпустил, попытался взять её за плечо, она увернулась и пошла дальше по дорожке, он догнал её, встревоженно позвал:

— Госпожа Вероника? Простите, не хотел вас обидеть. Совершенно вылетело из головы, что вы из другого мира, и там могут быть другие правила. Вы меня извините?

Он опять попытался взять её за руку, она остановилась и развернулась к нему, прямо посмотрела в глаза, зло прошептала:

— Знаете, за что я убила Тонга? За вот это самое. У меня печальный опыт. И когда министр Шен не даёт всем целовать мои руки, это не потому, что он странный, а потому, что я его попросила. Мне не нравится, когда меня облизывают незнакомые люди, это что-то невероятное для вашего мира?

— Простите, — он смотрел на следующую пару, которая как раз выходила из-за колонны, перевёл глаза на Веру: — Давайте отойдём.

Она кивнула, он жестом пригласил её в сторону двери из зала, она пошла за ним в узкий коридор, её шаги в тишине цокали по мрамору металлом. Рональд опять попытался заглянуть ей в глаза:

— Госпожа Вероника? Хотите подышать свежим воздухом, здесь есть балкон?

— Хочу.

Он пошёл быстрее, открыл какую-то дверь, провёл Веру через пустую комнату, потом через ещё одну, и открыл дверь на балкон, нависающий над садом. Холодный воздух погладил горящие щёки, она опёрлась на широкие мраморные перила и глубоко вдохнула, прикрывая глаза — пахло осенью, той самой, пушкинской, первоначальной.

Рядом остановился Рональд, снял китель, тихо сказал: "Вы позволите?"

Она кивнула, он набросил его ей на плечи. Она шепнула: "Спасибо", попыталась улыбнуться, но быстро сдалась, он выглядел виноватым.

«Нет в мире более ласкового, покладистого и полезного в хозяйстве создания, чем мужчина с чувством вины.

Если бы ты ещё министра Шена не боялся, цены бы тебе не было, министр Рональд. Но, с таким настроем, как сейчас… Нет, ты мне не нужен.»

«Дзынь.»

Её беззвучные "часы истины" пытались перебить её у колонны, но она их игнорировала — да, она не просила министра оградить её от местных лобзаний, но попросила бы, если бы их отношения были получше, ей это правда не нравилось.

«Ладно, не "не нужен", просто не подходишь. А так вообще, наверное, нужен. Министры лишними не бывают.»

Она повернулась к нему и улыбнулась:

— Пойдёмте, мне уже лучше.

— Спустимся в сад?

— Как хотите, я здесь в первый раз в жизни, — она сама взяла его под руку, он улыбнулся с большим облегчением, повёл её вдоль балкона, открыл дверь в другую комнату. Там стояла какая-то странная мебель, и шаги звучали по-другому, как будто отдаваясь гулом. Вера остановилась посреди комнаты, смущённо улыбнулась Рональду, немного подпрыгнула, убеждаясь, что ей не показалось — пол звучал.

Рональд рассмеялся и указал глазами на здоровенный деревянный ящик:

— Это фонет. В вашем мире есть такие?

— Понятия не имею, что это, — она заинтригованно заблестела глазками, он улыбнулся, подошёл и откинул крышку, которая замысловатым образом сложилась в лавку перед открывшимся инструментом. Он был похож на что-то среднее между роялем и боковой частью баяна, крупные прямоугольные клавиши выстраивались в три ряда ступенями, под ногами были ряды педалей, Вера быстро осмотрела экстерьер и попыталась заглянуть внутрь, но не осилила крышку.

Рональд рассмеялся, нащупал невидимые замки и приподнял верхнюю деревянную панель, давая Вере возможность сунуть под неё нос — внутри были ряды толстых витых струн с круглыми войлочными молоточками, и что-то непонятное кожаное в дальнем углу, за этим кожаным торчали медные трубки.

«Неужели действительно меха? Смесь пианино и органа? Обалдеть.»

— Вы умеете на нём играть? — она подняла на министра горящие глаза, он самодовольно улыбнулся, наконец возвращая себе уверенность, сел на лавку и поддёрнул рукава:

— Конечно. Что вам сыграть?

— То, что вы больше всего любите играть, — кокетливо улыбнулась Вера, опираясь на крышку инструмента, Рональд кивнул и положил руки на клавиши.

Звучало странновато, как Вера поняла, педали отвечали за духовую часть, а клавиши — за струнную, но сочеталось это всё не очень хорошо.

«Или Рональд просто не особенно хороший фонетист.»

Она делала вид, что она в восторге.

Он играл с удовольствием, она через время попросила её научить и села рядом, мимо открытых дверей в соседнюю комнату часто ходили, иногда заглядывали, пару раз отпускали шутливые комментарии, на которые Рональд беззлобно огрызался. Через время подошла компания молодёжи и попросила уступить инструмент профессионалу, Вера с Рональдом вышли на балкон, но через дверь было хорошо слышно игру "профессионала", который был не намного лучше Рональда.

Внизу гуляли парочки, на балконе напротив кто-то целовался в тени между окнами, в ярко освещённой комнате играли в какую-то настольную игру немолодые мужчины, фонет за дверью резко замолчал, "профессионала" выгнали, на его место сел кто-то другой, музыка полилась плавно и изысканно, раздались тихие аплодисменты и впечатлённые женские вздохи.

— Госпожа Вероника?

Она повернулась к Рональду, он опирался на перила, заглянул ей в глаза, понизил голос, вдруг зазвучавший очень интимно — Мне правда стыдно за ту ситуацию с угловой колонной. Я настолько хотел поддеть Шеннона, что не подумал о том, как будете себя чувствовать вы. Мне очень жаль.

— У вас с ним какие-то личные проблемы?

— Нет, что вы, никаких. Просто он слишком высокого мнения о себе, это раздражает, и вызывает желание спустить его с небес на землю.

Она качнула головой:

— Не с моей помощью.

— Я понял, — он поднял руки в сдающемся жесте, улыбнулся, поправил на Вере свой китель, — вмешивать дам в мужские конфликты — дурной тон. Но все постоянно это делают. Даже я, какой позор, — он шутливо закрыл лицо руками, Вера тихо рассмеялась, он мягко погладил пальцами её ладонь в перчатке, заглянул в глаза: — Расскажите о своём мире. Какое у вас самое лучшее оружие?

Она грустно улыбнулась, опустила глаза.

— Огромные ракеты, которые можно нацелить на любую точку земного шара, они прилетают с неба, падают на землю, и взрываются, сплавляя песок в стекло, и не оставляя в живых даже бактерий. Когда это оружие появилось у крупнейших государств, официальные войны кончились, потому что, как сказал один правитель тех времён, ударив по врагу, можно и у себя стёкла побить.

— Ого, — тихо выдохнул Рональд, осмотрелся, понизил голос и полушутливо сказал: — Я надеюсь, вы никому ещё об этом не рассказывали?

— Ну что вы, — невинно улыбнулась Вера, ощущая на ноге беззвучный "дзынь", — я знаю, что меня призвали для войны, но поверьте, я предпочитаю мирное урегулирование конфликтов. Оружие таких масштабов быстро учит дипломатии.

— Надо думать, — напряжённо усмехнулся Рональд, задумался, но почти сразу же сам себя одёрнул и обаятельно улыбнулся: — Расскажите тогда о мирных проектах.

— Давайте я покажу лучше, — она достала телефон, развернулась к перилам спиной, чтобы не уронить случайно телефон, открыла фотографии. Рональд придвинулся ближе, как-то незаметно встав почти вплотную, Вера чувствовала на шее его дыхание, и это не было приятно.

«Вот почему я так молниеносно уклонилась от его поцелуя, а рядом с Эриком цепенею. Просто Эрик мне нравится, несмотря на запредельную наглость, или даже благодаря. Надеюсь, он никогда об этом не узнает.»

Она рассказывала о машинах и поездах, Рональд слушал с восторженным вниманием, потом посмотрел на часы и рассыпался в извинениях, сказав, что у него назначен танец, предложил проводить её вниз, они пошли по анфиладам комнат, провожаемые взглядами и комплиментами. Вера кожей ощущала женскую ненависть, это так бодрило и вдохновляло, что спина выпрямлялась сама собой, подбородок поднимался выше, глаза смотрели на Рональда всё призывнее. Он ей не нравился, но как же ей нравилось бесить женщин, это было полузабытым удовольствием из прошлого, которое было до Виталика, когда она общалась в творческой среде, порхая от одного творца к другому и распыляя вдохновение, а матушки-наседки этих творцов смотрели на неё грымзами и точили жала, но ничего не могли сделать. Потом она нашла Виталика и сама стала матушкой-наседкой, и только теперь начала понимать, насколько это было для неё неподходящей ролью.

«Всё, с этим покончено, навсегда. Ты снова муза, Вера, наслаждайся, издевайся, но не влюбляйся, не смей, это не окупается. Министр Шен строит из себя покровителя, но это сказка на одну ночь, как тогда на острове, ночь закончится, солнце взойдёт, он снимет вышитый тобой пояс и наденет костюм без вышивки, а твой подарок спрячет в сундуке, как вор, потому что это украденное счастье, вы не имеете на него права.»

Министр Рональд вёл её по ступенькам, внизу шумел сверкающий золотом танцевальный зал, под колонами топтались девчонки-в-сторонке, юные, белые, в оборочках и веночках, пылали щеками от злости, шипели друг другу о госпоже Веронике и её рубинах — она видела, все видели.

Рональд остановился у лестницы, заглянул Вере в глаза со смущённым видом, как будто в этом шипении была его вина, Вера улыбнулась и медленно кивнула, отпуская ему этот грех, плавным движением сняла с плеча китель, а со второго не сняла, просто так.