Шакруар III

Астронеф «Ретикули»^[1] лег на орбиту вокруг Шакруара III. Челнок, везущий на планету полномочного наблюдателя и его секретаря, уже отчалил. В отсутствие всякой информации — не обнаружилось ни городов, ни дорог, ни огней, ни астропортов, ни следов хоть какой-нибудь цивилизации, — капитан Филлипс решил выбрать для приземления то место, где восемьсот лет назад высадились первые колонисты.

На протяжении всех недель пути после пробуждения посол вел себя с вызывающим высокомерием. Он третировал экипаж с самодовольством и презрением аристократа, вынужденного якшаться с плебсом. Капитан неоднократно пытался предложить ему держаться помягче и не глядеть на высококлассных навигаторов, инженеров и техников, как на каких-то рабов, но безуспешно. В конце концов он пришел к выводу, что дипломат угодил в опалу. Иначе зачем было отправлять его послом на планету, которая уже двести лет как не подавала признаков жизни? Заведомо провальная миссия, такие сваливают на второсортных чиновников.

Посла звали Гарульфо Ден Ин Эбнитт СогСог; он настаивал, чтобы все к нему обращались по титулу: Ваша Значительность. Капитан, который титулам значения не придавал, зато был требователен к порядку и дисциплине, как к вопросу выживания, решил, что пассажир зазнался. Летел он, может быть, и с важной миссией, но это не помешало бы ему показать себя с приятной стороны, верно? Путешествия по космосу, даже укороченные периодами гибернации, остаются долгими, корабли — тесными, а общение — порой обременительным. Число поводов для напряженности лучше сокращать.

Его Значительность Гарульфо Ден Ин Эбнитт СогСог был человеком тучным, с вечно оттопыренной в презрительной усмешке губой. Над мягким и мясистым ртом возвышался тонкий нос, наверняка подправленный пластической хирургией и способный улавливать тонкие ароматы изысканных нектаров. Указанная выпуклость подчеркивалась маленькими старомодными усиками. Карие глаза посла наблюдали за окружающей обстановкой, не отражая никаких чувств — следствие флегматичного характера либо основательного упражнения. У него была густая шевелюра — рыжеватая копна, будто львиная грива, — что в сочетании с высоким ростом несомненно усиливало ощущение властности, которым сам с упоением пользовался, не зная меры.

Вторым пассажиром летела его личная секретарша: стройная, элегантная, мускулистая, деловитая и сдержанная женщина. Она редко улыбалась — что неудивительно при таком шефе, как этот, — но была вежлива, обходительна и безупречно стильна; идеальная спутница, которая легко бы возглавила штат приемной при любом дворце, если бы не решила отдать свои таланты на службу дипломатии.

До созвездия Весов они летели почти год, включая десять месяцев, проведенных в спячке под присмотром бортовых компьютеров, безупречно ведущих их по курсу.

Шакруар III вращался вокруг красного карлика Глизе 581. Первоначально известный как Глизе 581c^[2], третья планета, кружащая вокруг своего кровавого солнца, он получил свое название от первых колонистов, поселившихся на его земле. Это была пригодная к обитанию экзопланета с условиями, благоприятными для жизни человека. Здесь в достатке нашлось питьевой воды и пахотных земель, а завезенные семена, растения и животные смогли адаптироваться к окружающей среде, порой не без мутации под руководством науки. Местную флору и фауну тоже оказалось возможным использовать — в определенной мере. Изощренный инструментальный анализ позволил отделить съедобные и усвояемые человеком элементы от тех, что были потенциально опасны для его здоровья и жизни.

— Хоть уже и слишком поздно, я все еще думаю, Сильван, что это не слишком удачная идея...

Погрузившийся в свои мысли капитан Филлипс вздрогнул: он не слышал, как подошел его старший помощник.

— Мы пытались, ты же знаешь. Но этот субъект заносчив сверх всякой меры. Если ему вздумалось взять и покончить с собой на Шакруаре III, как я должен ему помешать?

Помощник поморщился и покачал головой:

— Он наш пассажир, мы должны позаботиться о нем.

— Он не захотел, чтобы его сопровождали. Я, конечно, полный хозяин на борту в том, что касается навигации и безопасности корабля, но на планете все решает он! Он полномочный наблюдатель, не забывай, он несет власть Галактической Федерации, и мы обязаны быть лояльны ему.

— Понятное дело... но мне по-прежнему это не кажется хорошей идеей. Я все равно полагаю, что мы должны были убедить его прихватить пару боевых дроидов.

— Может, мы слишком пессимистичны. Федералы, конечно, не отправляли бы посла в такой далекий мир, не приняв серьезных мер предосторожности. Здесь не должно быть никакой реальной опасности. Иначе зачем они выбрали нас? Почему Федерация отказалась посылать военный транспорт?

Старпом поджал губы.

— Сомневаешься как я, а? Когда мы улетали, ситуация была такая, что отпустить уже один-единственный крейсер и то была проблема, а тут вдруг на планетку, от которой уже давным-давно нет ответов, отряжать боевой корабль...

Капитан в упор взглянул на собеседника:

— Еще вопрос, населен ли он до сих пор, этот мир. Наши сенсоры, конечно, обнаружили признаки жизни, но успешно тут развернулось человечество, или вся планета вернулась к дикому состоянию?

— А вот это, — сказал первый помощник, — уже задача этой чертовой Значительности!

Капитан улыбнулся. Здесь, по крайней мере, они сходились.

Посадочный челнок, конечно же, активировал все свои защитные силовые поля: привычка, выработавшаяся за все эти военные годы. Не говоря уже о том, что в виду неизвестности регламент диктовал максимальную безопасность. Маневр контролировали втроем: пилот, второй пилот и офицер связи. Два кресла позади них занимали посол и его личная секретарша.

Посол сидел неподвижно, будто восковая статуя. С трудом верилось, что эта внушительная фигура жива. Его секретарша — подражая ему, наверное, — не пошевелила ни единой ресничкой. То ли эти люди обладали железной силой характера, то ли застыли в мучительном ступоре от сильного страха.

С низкой орбиты только подтверждались все подозрения, и приходилось признать очевидное: ни намека на астропорт или какой-либо город, ни автострады, ни магнитной трассы, ни промышленной или торговой зоны, ни единого транспортного средства на земле или в воздухе. Единственным, что предлагала планета, были бурые леса, луга, заросшие оранжевых и розовыми цветами поля, фиолетовые моря и озера, да горы, кое-где покрытые кровавым снегом. Свет, излучаемый красным карликом, окрашивал планету в ржавые сумеречные оттенки, наводящие на мысли об упадке и заброшенности. Населяют ли еще люди это далекое небесное светило? Почему прервалась связь с Шакруаром III? Может быть, колонизацию пресекла катастрофа? Или же цивилизацию этого мира настигла и уничтожила война? Эти вопросы не давали покоя экипажу, который гадал, зачем Федерация направила полномочного наблюдателя в этот отдаленный уголок. Впрочем, наличие полей, которые выглядели возделываемыми, свидетельствовало о том, что какая-то сельскохозяйственная деятельность здесь ведется.

Челнок взял курс на точку посадки первопоселенцев, и тут, как по волшебству, в поле зрения появилось подобие астропорта — крошечное старомодное строение. Никаких сомнений, Шакруар III колонизировался не один век тому назад.

Челнок плавно приземлился.

Все датчики горели зеленым. Атмосфера годна для дыхания, температура приемлемая, средняя влажность, радиация в норме. Несмотря на свой зловещий вид, Шакруар III был словно создан для радушного приема людей.

— Мы прибыли, Ваша Значительность, — сказал пилот Карлхайнц Лафонтен, обращаясь к своему сиятельному пассажиру.

Посол вышел из неподвижности:

— Что же, открывайте дверь!

— Как скажете.

Капитан заранее предупредил Лафонтена, чтобы тот во всем полностью подчинялся желаниям и требованиям полномочного представителя, даже самым нелепым. Он и подчинился.

Дверь с шипением открылась, недлинный наклонный пандус опустился на почву, и контакт с Шакруаром III состоялся. Их встретило влажное, такое желанное после долгих месяцев заточения тепло, сопровождаемое запахом земли, который извещал о возврате на лоно природы.

Его Значительность Гарульфо Ден Ин Эбнитт СогСог тяжело поднялся и направился к выходу; за ним — словно неотделимая от своего спутника и не способная без него жить — последовала секретарша. Однако он, встав у двери, галантным жестом, машинальным и столь же неуместным (явно обязанным многолетней практике) отступил в сторону, чтобы пропустить ее к выходу и навстречу неизвестности. Секретарша вроде бы понюхала воздух, повертела головой во все стороны, как бы осматривая раскинувшийся перед ней пейзаж, посмотрела на небо, затем отступила назад, чтобы согласно этикету предоставить своему работодателю честь первым утвердить стопы на поверхности планеты.

Его Значительность Гарульфо Ден Ин Эбнитт СогСог величественно спустился по трапу, ступил на землю и вопросил:

— А где встречающая делегация?

Астропорт находился в невозможно ветхом состоянии; сотни лет запустения оставили на нем свой след. Обрушившиеся башни, растрескавшиеся посадочные площадки, развалившиеся, заросшие растительностью здания — все это, как и в других заброшенных местах, свидетельствовало о грозной силе природы и хрупкости человеческих построек. Руины — вот все, что осталось от завоевания, которое в свои времена окружал ореол славы.

Сияние Глизе 581 окрашивало пейзаж в тона засохшей крови, делая его еще более пугающим. В ноздри лез резкий запах, не слишком приятный для путешественников, привыкших дышать переработанным и очищенным воздухом. Сущая атмосфера фильма ужасов, с гарантией.

Карлхайнц Лафонтен и его второй пилот Борис Фалардо умело вывели из грузового отсека челнока бронированное судно на воздушной подушке, и заняли свои места за пультом управления и на огневом посту. Оправившийся от удивления посол, бурча, занял свое место внутри, а его секретарша бесстрастно уселась рядом.

— Ладно, вперед! давайте посмотрим... Вы чего ждете? Попытайтесь найти местную администрацию. Вы хотя бы на это способны? Или я зря проделал весь этот нудный путь?

«Как всегда душка, сукин ты сын!» — подумал про себя Лафонтен, пытаясь замаскировать злость вымученной улыбкой, плохо скрывавшей его недовольство.

С раздражающим (возможно, оттого, что с возвращением на открытое пространство шум сильнее отзывался в ушах) шипением аэроглиссер взмыл, понесся над неровной землей, покрытой травами, перелетал через скалы и камни, парил над деревьями, запустя все сенсоры, отслеживающие признаки жизни.

Поиски не затянулись надолго. Минут через двадцать на пыльной дороге они наткнулись на повозку, которую тянуло странное изящное и длинноногое (а именно шестиногое) животное размером с верблюда. У него была длинная шея, усаженная множеством маленьких рожек, вытянутая голова с четырьмя глазами один под другим, и морда трубой, которая заканчивалась ртом и двумя ноздрями. Повозка двигалась в их сторону. Лафонтен притормозил, развернулся и с шипением остановился примерно в ста метрах от повозки, которая резко затормозила. Удивленный возница слишком сильно натянул поводья, и животное зафыркало.

Активировав силовое поле своего комбинезона, Лафонтен вышел из машины и шагнул к повозке, зная, что под прикрытием Бориса Фалардо он может чувствовать себя в безопасности. Подобные предосторожности против грубо одетого человека, державшего вожжи — несомненно крестьянина — сам он счел излишними, но инструкции есть инструкции.

Подойдя к упряжке, Лафонтен смог получше разглядеть туземца. Это явно был человек — бородатый, с загорелой от солнца кожей, на голове бесформенная шапка, коричневые штаны испачканы в земле, на волосатой груди распахнута клетчатая рубашка. От животного сильно и незнакомо пахло, оно тяжело задышало и уставилось на пилота всеми своими необычными глазами, судорожно тряся мордой-дудкой. Лафонтен не стал подходить слишком близко к этим вонючим созданиям, он поднял вверх руки и сказал:

— Добрый день, не волнуйтесь, нам ничего не угрожает. Мы здесь с дипломатической миссией и хотели бы встретиться с членом вашего правительства.

Человек ответил, но что — Лафонтен не понял.

«Ну конечно, языковые проблемы! Придется вызывать переводчика с корабля!»

Тут он с удивлением услышал у себя за спиной женский голос. Он резко обернулся и увидел, что личная секретарша посла вступила с незнакомцем в разговор. А она крута, однако!

Завершив общаться, женщина повернулась к Лафонтену и сказала:

— Он согласен нас проводить и просит, чтобы мы следовали за ним.

Вернувшись к управлению аэроглиссером, Лафонтен не удержался и спросил:

— А вы не говорили мне, что вы полиглотка. Что это за язык?

Посол проявил снисходительность и сообщил, разглаживая при этом в пару движений свои усики:

— Дипломатическая миссия не обязана раскрывать свои секреты. Впрочем, разрешаю вам, Андра, удовлетворить законное любопытство нашего водителя.

— Это итальянский, мертвый язык, на котором когда-то говорили в одной из частей Евроланда. Конечно, на этой планете язык эволюционировал и изменился, но я способна справиться с этой трудностью. Коль скоро на Шакруаре III говорят по-итальянски, то это потому, что колонисты прибыли из Италии — страны Евроланда, имевшей форму ноги со ступней и омывавшейся Средиземным морем. Эта страна...

— Довольно, Андра.

Послушная секретарша, свыкшаяся с авторитарной натурой своего работодателя, тут же замолчала.

Лафонтен сохранял невозмутимость. Ему пришло в голову, что спецслужбы Галактической Федерации работали менее эффективно, чем следовало бы, поскольку им явно неизвестно об его способности к языкам. Причем сам Лафонтен был твердо уверен: этот язык не итальянский.

Перед ними появилась ферма — незамысловатое деревянное сооружение с несколькими хозяйственными постройками, где, несомненно, содержались животные и инвентарь. По левую сторону от главного дома располагалось что-то похожее на огород. Правую сторону занимал фруктовый сад и несколько явно возделываемых полей, а за ними до самого горизонта простирался лес из ярко-коричневых лиственных деревьев. Неизменно бдящий на своем огневом посту Фалардо, бывший опытным стрелком и вместе с тем любивший природу, подумал, что этому лесу не хватает разнообразия: среди растительности, насколько хватало глаз, похоже, господствовал всего один вид.

Из дома вышла женщина, наверное, привлеченная сипением аэроглиссера. Заметно испуганная крестьянка, держащаяся одной рукой за дверной косяк и прикрывающая рот рукой, замерла на месте, глядя на прибытие упряжки и ее странного сопровождения. Мужчина что-то крикнул ей, затем спрыгнул с повозки и обнял ее. Женщина кивнула, и он, все еще не отрывая от нее одной руки, широко взмахнул другой, приглашая посетителей подходить.

На темной кухоньке фермы, где отдавало затхлостью и другими, незнакомыми и довольно неприятными запахами, их собралось пятеро: Его Значительность Гарульфо Ден Ин Эбнитт СогСог, его личная секретарша и Карлхайнц Лафонтен — единственный, который оставался стоять, расставив ноги и заложив руки за спину, — и пара местных, которые уселись на шаткие табуретки вокруг стола, покрытого потертой небеленой скатертью. Посол задавал вопросы, секретарша их переводила, а затем переводила ответы супругов. Из этих переговоров Лафонтен уяснил, что Шакруар III — это планета, на которой цивилизация, вместо того чтобы развиваться, повально скатилась в крестьянское хозяйство. По мнению местных уроженцев, виноваты были не сами по себе климатические условия планеты, практически идеальные — за исключением периодов сильнейших ветров, действие которых они описывали как опустошительное, — а исторические события, в результате которых конфликты, войны и разрушения разорили некогда процветавшую экономику. Вот причина, отчего Шакруар III больше не отвечал на межзвездные сообщения. Все передовые технологии, похоже, исчезли с этой планеты.

— Но этот мир велик, пусть так сложилось в вашем уголке, но не может быть того же самого повсюду! — побагровел посол и стукнул по столу. — Я хочу встретиться с главой вашего правительства, или хотя бы с тем, кто знает больше вас!

Его поведение вызвало живейшее удивление фермеров, которые ошеломленно переглянулись. Кажется, женщина — крупная смуглянка с бронзовым отливом и пронзительными ярко-голубыми глазами — внутри своей семейной пары пользовалась определенным авторитетом. Надетое на ней грубое платье частично скрывало изгибы ее тела, в котором, однако, угадывались крепость и мощь, выкованные физическим трудом и домашними заботами. Приятное лицо. Обнаженные руки. Единственным украшением служил браслет на левом бицепсе, по виду из дубленой кожи. Она выглядела старше своего мужа. Фермерша задала вопрос.

— Что такое глава правительства? — перевела ее слова Андра.

Посол даже откачнулся в нарочитом изумлении:

— Кто здесь распоряжается? Я хочу его видеть, и немедленно!

Перевод встретили новыми удивленными взглядами. Затем женщина что-то проговорила.

— Она сказала, что лучше всего будет показать вам окрестности, чтобы вы сами все увидели. Может быть, вы найдете то, что ищете. Наверняка ваш транспорт позволит вам разъезжать быстро.

Посол хмыкнул.

— Мы все равно собираемся исследовать этот мир! Пусть эти крестьяне едут с нами, они могут пригодиться для установления контактов с другими жителями. Земляков меньше опасаются, чем чужих. А потом, в случае опасности их всегда можно использовать как предмет для торга... Мою последнюю фразу не переводить!

Пара нехотя уселась в глиссер на воздушной подушке — позади посла и его секретарши, но под присмотром Фалардо, обосновавшегося прямо за крестьянами. Лафонтен включил вентиляцию на полную мощность, чтобы сильнее выветривался тошнотный запах. Он выбрал дорогу, на которой они встретили повозку: фермер уточнил, что в нескольких километрах отсюда находится селение. Мужчина выглядел обеспокоенным и бросал испуганные взгляды на свою спутницу, которая владела собой лучше.

Расстояние до селения глиссер преодолел во мгновение ока. Это оказалась небольшая деревушка из деревянных домов, где соседствовали фермы, хозяйственные постройки, кучи дурнопахнущего навоза и здание повыше, перед которым раскинулась кособокая площаденка. Там аэроглиссер и остановился с затихающим шипом; он поднял при этом пыль, заставившую кашлять любопытных, которые повылазили из домов и с удивлением наблюдали за появлением машины. Кое-кто почесывал под шляпой лоб, кто-то осенял себя знамением — жест, свидетельствующий о том, что религия еще жива, — кто-то вскидывал руки к небу и хватался затем за голову; и все взирали на это удивительное видение широко распахнутыми глазами.

Борис Фалардо остался на своем посту. Остальные вышли. Супруги обратились к присутствующим с оживленной тирадой, жестами указывая то на небо, то на дорогу, то на машину. Секретарша переводила сказанное послу, которого сильно раздражал запах; он морщил нос, гримасничал и старался сохранять бесстрастие.

Когда они замолчали, вперед вышел старик и сказал:

— Вы из космоса, значит?

Посол ответил:

— А вы здесь управитель?

Старик натянул на лысину грязную шляпу, пожал плечами и развел руки в жесте недоумения:

— Управитель? Что значит управитель?

Диалог велся через секретаршу, которая переводила по ходу разговора обмен репликами.

— Кто здесь распоряжается? Я хочу его видеть, я хочу с ним говорить!

— Здесь все распоряжаются, — отвечал его собеседник. — Семена, корма, овощи, стройматериалы... Когда тебе что-то нужно, ты этим распоряжаешься, вот и все.

Его Значительности Гарульфо Ден Ин Эбнитту СогСогу не нравилось, когда кто-то оспаривал его авторитет или смеялся над ним. Его лицо затряслось и раскраснелось:

— Кто тут управитель? Я хочу видеть вашего управителя!

Старик повторил свой недоумевающий жест:

— Послушайте, я не понимаю, что вы хотите. Вы, которые появились с неба, что вы здесь делаете? Чего вы желаете? Наша община готова помочь вам, но для этого нам нужно лучше понять ваши слова. У вас такая могучая наука, и, возможно, это вы могли бы нам помочь.

Посол пропустил иронию мимо ушей и увидел в предложении помощи проблески приближения к цели:

— Как действует ваша община? Сможете мне это рассказать?

Старик улыбнулся.

— Конечно, тут ничего сложного. Когда нам что-то нужно, мы собираемся вместе и решаем, что нам следует делать. Делимся или обмениваемся какими-то услугами или имуществом. Если моему соседу нужен мой трактор, я его одолжу ему, а он в обмен поможет мне собрать урожай в моем саду. Мы распределяем на всех необходимые работы, например, построить или починить дорогу, по которой будем добираться в соседнюю деревню, или соорудить амбар. Когда обо всем договорено, дело делается, ну и вот.

— Но если возникают споры, кто решает? — настаивал посол.

— Большинство, — ответил старец. — Мы поднимаем руки и соглашаемся с мнением большинства.

— Значит, у вас нет управителя? Нет мэра? Нет руководства в деревне? Но как вы управляете своей страной?

Старик поднял брови, глупо улыбнулся и развел руками:

— А что такое страна?

Его Значительность Гарульфо Ден Ин Эбнитт СогСог принял решение, а точнее — два. Первое заключалось в том, чтобы продолжать двигаться, чтобы лучше ознакомиться с этим миром. Второе — составить карту планеты с орбиты астронефа, хотя приборы на этом гражданском аппарате были не так производительны, как на боевом или, тем более, астрографическом судне.

В поездке приняла участие и фермерская пара, принудительно взятая на борт. Если мужчина выглядел довольно смятенным, то женщина нервничала меньше. Он бросал испуганные взгляды во все стороны, вульгарно почесывал волосы на груди и время от времени коротко кряхтел или глупо пыхтел. Она же молча наблюдала за происходящим. Живые глаза отсвечивали с ее миловидного лица разными оттенками в зависимости от того, сидела ли она в машине или же выходила. Из голубых внутри салона они становились фиолетовыми под сиянием кровавого солнца снаружи. Его Значительность не видел необходимости завозить этих людей домой: нужды их жалкой фермы его не волновали. В них не было нужды как в переводчиках, в этом деле Андра себя показала более чем эффективной. Однако в определенных обстоятельствах наличие заложников может оказаться полезным, и эти двое как нельзя лучше подходили для этой цели. И потом, какое ему дело до мнения и переживаний автохтонов этой планеты? Значение имела исключительно миссия, от которой отчасти зависел успех в войне. Но то, что он успел пока увидать, не внушало ему особых надежд. От мины глубокого разочарования его презрительная усмешка скривилась еще сильнее.

Аэроглиссер шел вдоль дороги на север; путь пролегал по изрезанным каменистым равнинам, поросшим редкой травой охристого цвета. Эти плато, где с виду не водилось никакой живности, усеивали колючие, круглые, как шары, кусты. Карлхайнц Лафонтен непринужденно управлял аэроглиссером, все время задаваясь вопросом, как могут себя чувствовать в таком новейшем средстве передвижения двое местных жителей, не знавших ничего, кроме своих неудобных деревенских экипажей.

Заложив вираж вокруг какого-то бугра, они наткнулись на очередную деревню. На этот раз к ним никто не вышел. Испуганные местные жители, видимо, попрятались. Все вылезли из машины и побродили по пустынным, тихим, пыльным улицам, выложенным неровно накиданными камнями, а то и вовсе немощеным, зашли в несколько домов, покричали там и тут, не получив ответа. Особенно активно вела себя Андра, она живо вертела головой по сторонам, казалось, что она прислушивается и принюхивается, и ее манеры вызвали у Фалардо подозрения. Ему не пришлось долго ждать, пока они подтвердятся, потому что Андра вдруг замерла.

Из-за угла дома показалось существо. Оно очень походило на медведя. Отличие проявлялось в усыпавших тело маленьких рожках, как и у того тяглового зверя, в вытянутой голове с расположенными друг под другом глазками, и огромных лапах, заканчивающихся острыми когтями. Оно с ревом бросилось к группе. Фермерша и ее муж от испуга закричали в один голос. Фалардо приготовился стрелять в животное, но не успел. Андра уже бросилась навстречу угрозе и разнесла нападавшего в клочья, оставив за собой лишь куски плоти и большие лужи практически черной жидкости.

Боевой дроид! Вот почему посол не нуждался в сопровождении. Вот почему Андра могла переводить с неизвестного языка и разговаривать на нем. Личная секретарша полномочного представителя была сверхмощной машиной, обладающей сверхчеловеческой реакцией, грозным арсеналом оружия и огромным интеллектом; и вот почему Лафонтен, вечно склонный волочиться за женщинами, не испытывал к ней влечения и ни разу не попытался соблазнить это существо. Словно какое-то шестое чувство предупреждало его о нелепости подобного поступка.

— Что это было за животное? — спросил посол. — Много еще таких, как он?

Фермерская пара, все еще пребывающая в шоке, ответила, что этот хищник, охотящийся в одиночку или стаей, отчасти тоже виною в обезлюживании планеты. Никаких сомнений, что жители этой деревни сбежали, будучи не в силах избавиться от него.

Посол надолго погрузился в задумчивость. Затем он приказал отступить на аэроглиссер, и они снова отправились в путь.

В соответствии с распоряжением Его Значительности космический корабль «Ретикули», находящийся на орбите Шакруара III, составлял карту планеты. Через несколько оборотов, пусть даже не удалось просканировать весь ее шар, первое впечатление подтвердилось. Шакруар III был незамысловатой аграрной планетой, с лесами, лугами, озерами, морями и горами странной, необычной и тревожной окраски. Походило на то, что здесь очень мало населенных местностей, а группки жилых домов все вместе взятые не превышали размеров крупного города. Огромные коричневые травянистые равнины без выраженного рельефа; оранжевые песчаные пустыни; большое море и несколько озер нелепого фиолетового цвета; полюса, где угадывался лед клубничной расцветки. В космосе — ни единой радиоволны. Хорошо еще, что человечеству удалось выжить: известен не один случай с экспедициями, когда на пути мечты об экспансии вставала смерть.

Результаты этой разведки передали пассажирам аэроглиссера.

Глубоко потрясенный посол ощущал, что его миссия проваливается, но не хотел сдаваться, не испробовав всего. Он собирался продолжать действовать, сменив манеру расспросов.

Крестьян в конце концов доставили домой, после чего аэроглиссер вернулся к челноку. Лафонтен, Фалардо, остававшийся на борту офицер связи, Его Значительность Гарульфо Ден Ин Эбнитт СогСог и боевой дроид Андра перелетели на челноке за несколько тысяч километров, чтобы детальнее изучить планету. Они провели на борту весь первый день и неспокойную ночь, затем второй день и еще одну ночь, и, наконец, третий день, после чего, измученные, решили вернуться на орбиту к астронефу. Три дня исследований, в течение которых они разъезжали по земле на аэроглиссере, не дали им ничего нового, разве что они больше не сталкивались с агрессивными животными. Редкие малонаселенные деревни, отсталые крестьяне, старомодная экономика, основанная на бартере — даже денег не имелось! — мрачные, плоские и зачастую пустынные пейзажи. Презрительная усмешка Его Значительности превратилась в не cходящий с лица оскал злобы и обиды. В основном обиды.

Тем временем на ферме семейная пара земледельцев так и сидела за столом. Они уже несколько дней не выходили на улицу, разве чтобы покормить причудливое тягловое животное. Они часами с напряженными лицами смотрели друг на друга, не сделав ни единого движения, не проронив ни единого слова. Время от времени раздавался чей-нибудь вздох, и они обменивались короткими, натянутыми улыбками.

— Все будет в порядке, — сказала женщина.

Мужчина кивнул:

— Это тянется бесконечно.

— Терпение — это искусство надежды, — ответила она.

А после — снова тишина.

Вернувшись наконец на борт «Ретикули», Его Значительность Гарульфо Ден Ин Эбнитт СогСог с тяжелым сердцем и огромной горечью отдал распоряжение о возвращении на Землю и заперся в своей каюте вместе с Андрой. Он долго лежал в прострации, пережевывая мрачные навязчивые мысли — припоминая, что согласно античным легендам, в древности гонца, принесшего плохую весть, могли и убить — и понимая, что его карьера рухнула. Затем он вздохнул и принялся за составление шифрованного послания, которое радировала лично его секретарша.

И в недолгом времени вслед за тем «Ретикули» покинул свою орбиту и что было мощи в дюзах нырнул в звездное пространство.

На ферме раздался из ниоткуда голос:

— Они улетели, мадам.

Фермерша широко улыбнулась, ухватила руками своего визави за плечи и энергично встряхнула, смеясь. Он присоединился к хохоту, и они крепко обнялись. Затем женщина встала и бросила в пространство:

— Начинайте процедуру!

— Слушаюсь, мадам.

Там и тут в горных районах поползли в стороны отвесные скалы Затем из своих укрытий медленно вышли здания, представая перед лучами кровавого солнца. В других местах постепенно уходили под землю травянистые равнины и пустыни, открывая взору понемногу воздвигающиеся деревни и города, изменяющие природный ландшафт. На свет медленно появлялись стройные здания всех оттенков красного спектра: очутившийся здесь зритель увидел бы подъем огромного, колоссального, геркулесовских масштабов города, где небоскребы высились над шумным, густо населенным мегаполисом; нескончаемый поток транспорта, шума и света уже сам говорил о переполняющей город активности.

Рядом с фермой приземлился большой летательный аппарат с розовой эмблемой, которая изображала шар планеты, опоясанный молнией. Фермерская пара поднялась на борт. Женщина первой с наслаждением приняла душ, смыла грим, затем оделась в униформу цвета киновари с той же эмблемой, в искусственном свете кабины кажущейся белой. Она определенно при этом помолодела. После машина взлетела. Бывший фермер, совершенно расслабившийся, махнул рукой через иллюминатор в сторону земли и воскликнул:

— Прощай, экомузей. Спасибо нашим предкам, что оставили такое наследие!

Транспорт приземлился на круглую посадочную площадку, уцепившуюся за вершину одной из самых высоких башен изумительного города. Мужчины и женщины — кто в униформе, кто в праздничных нарядах — радостно собрались у большой открытой двери, ведущей вовнутрь здания.

Выйдя из аппарата, женщина с широкой улыбкой вскинула руки в общепринятом жесте победы. Навстречу ей с поклоном вышел один из чиновников:

— Добро пожаловать, мадам Президент. Ваши приказы были выполнены и сработали превосходно.

— Вот видите, Флодоард, вы были неправы в своем пессимизме.

Флодоард, премьер-министр Мирового правительства, воскликнул:

— Вам совершенно не следовало так подставляться, мадам!

В голубых глазах мадам президент, под красными бликами солнца превратившимися в ярко-фиалковые, мелькнула смешинка.

— Благодарю вас, что опасались за мою жизнь, мой дорогой друг, но я хотела сама посмотреть в лицо опасности, угрожающей нам — этим забиякам с далекой войны, о которой говорили аппараты звездной прослушки. В конце концов, это стоило нам всего лишь долгих часов тревожного ожидания, да кончины, увы, одного питомца зоопарка. Теперь мы в безопасности: наша совершенно пасторальная планета их не заинтересовала... Подстрекатели пытались втянуть нас в свою войну, да ушли с пустыми руками. Наши предки, которые выдумали эту хитроумную систему, чтобы наши города укрывались под землей от разрушительных ураганов Сезона ветров, конечно, не предполагали, что она сохранит для нашего населения мир: подальше от бесконечных конфликтов, к которым так привыкла галактика. И радость жизни...