Шестеренки судьбы

Глава 11

В кэбрио я откинулась на сиденье и прикрыла глаза, предупредив Стива, что одно слово о моем выступлении в беседке, и его уже ничто не спасет. Он обвинил меня в жестокости, но когда я промолчала, забеспокоился: — Виола, ты в порядке? — Стивен участливо взял меня за руку. — Да, просто устала. — Лопнувший бокал — твоя работа? — Да, — улыбнулась я, не открывая глаз. — Полагаю, бокал предназначался для меня, но я успела первой. — Надо сказать, весьма вовремя, — Стив поцеловал мои пальцы.

Проваливаясь в дрему я отметила, что Стивен продолжал держать меня за руку.

Когда мы подъехали к гостинице, я уже достаточно пришла в себя, чтобы бодро выйти из кэбрио, отказавшись от предложения Стива донести меня на руках.

Мы остановились у номера Стива, я отвернула полу накидки и потянулась к прорези в складках, но Стивен усмехнулся и сделал жест в сторону двери. — Похоже, ты действительно устала. Все же лучше разоблачаться внутри. К тому же, нам сейчас принесут игристое. Удачное дело стоит отпраздновать, — подмигнул он.

В номере он снял с меня накидку и дал мне отойти в ванную и достать ожерелье. Пока меня не было, он скинул свой ужасный сюртук и взъерошил волосы, убирая мерзкую прилизанность. Почесывая отвратительную бородку он спросил меня: — Виола, ты не подождешь меня немного? Мне жутко думать, что ты видишь меня таким… противным.

Я рассмеялась: — Если тебе так важно, разумеется, подожду.

Он скрылся в ванной, я услышала шум воды и голос, который что-то напевал. Меньше чем через четверть часа Стивен вышел гладко выбритый. О… А он… интересен. Весьма и весьма. Надо же, как его меняла нестриженная борода каторжника-карманника.

Перехватив мой взгляд Стивен довольно улыбнулся.

Пока он был в ванной, принесли игристое и фрукты. Мы выпили по бокалу, и напряжение вечера стало отступать. — Честно говоря, никогда не думала, что стану участницей кражи века, — смеялась я. — С такой прелестной напарницей я уже подумываю о смене профессии. Не желаете ли составить мне компанию в ограблении столичного музея? Там есть чудесная ваза с нимфами, давно мечтаю.

Мы болтали и смеялись, пока допивали бутылку, я доела персик и посмотрела на часы. Время близилось к двум ночи. Завтра с утра у нас поезд, Стив хотел убраться из города, пока Каббадж не заметил пропажи и не кинулся на поиски "профессора". Пора бы отдыхать. — Стивен, я думаю, мне стоит пойти к себе и ложиться спать. Благодарю, это был весьма интересный вечер, — хихикнула я. — Я провожу тебя. — Моя комната за стенкой, спасибо, но я дойду сама. — Мне кажется, ты мне что-то задолжала. — Разве? — Мой выигрыш. Ты ведь согласилась обворовать Каббаджа. Помнишь? — О… Стивен… — Приличные дамы выплачивают долги.

Меня будто приморозило к месту. Не двигаясь я смотрела, как Стивен подходит ко мне, проводит пальцами по волосам, наклоняется… Поцелуй длился совсем недолго, но меня обожгло удушливым огнем, и когда Стивен оторвался от меня, я с трудом пришла в себя и тихо сказала: — Я пойду к себе.

Не отрывая от меня взгляда, Стивен учтиво протянул руку для прощального поцелуя. Я вложила в нее свою, он коснулся губами пальцев, провел указательным пальцем по ладони, скользнул к запястью. Я замерла. Надо мной развернулось небо южной ночи, под ногами шуршал песок, я слышала плеск волн, а воин-развратник смотрел на меня сквозь щель в повязке.

Я вынула пальцы из руки Стивена, отступила на шаг и размахнулась.

Стивен перехватил мое запястье и спокойно поинтересовался: — За что? — Ты… ты рассматривал меня… мою… ты! Там! В Бутене! — Хм. Я все ждал, когда ты догадаешься. Риви меня сразу раскусила.

Казалось, я сейчас задохнусь от гнева и от стыда за то, что он видел в "Северных цветах". — Ты снял с меня пелерину! Ты смотрел на меня! — Виола, мне пришлось снять с тебя пелерину, чтобы не возбуждать подозрений. Все прочие снимали пелерины с выбранных девушек, и мне пришлось повторить. А смотрел я, как и остальные мужчины в этом зале. Их ты не стеснялась? — Я стеснялась всех! но я их больше не увижу! А ты! Ты смотрел! И намекал на оплату! Ты ждал, что я соглашусь?!

Он покачал головой: — Я намекал на накопитель, иначе ты так и тряслась бы, что я потребую в плату тебя, когда выведу вас на улицу. Я не рискнул раскрываться, пока ты передо мной смущалась с гол… м… без пелерины. — Этот бесстыдник задорно улыбнулся, — Ты бы закатила скандал, а вокруг было много ушей. Ты всерьез считаешь, что я стал бы что-то с тобой делать в "Цветах"? Там было не время и не место для удовольствий, — нарочито вздохнув он развел руками. — Пришлось ограничиться созерцанием. Виола, каюсь, мне было бы тяжело отводить глаза. Я не лгал, у тебя очень красивые формы.

От слов этого бесстыдника меня бросало то в жар, то в холод. — Ты говорил мне гадости! — Разве? По-моему, я сделал комплимент твоей… м… фигуре. — Он расплылся в невозможно широкой улыбке. — Хотя, не скрою, очень хотелось задрать на тебе юбку, — он сделал паузу дождавшись, когда я начала хватать воздух ртом, — и всыпать за то, что ты сбежала в "Цветы" одна.

Стив попытался сделать суровое лицо, но окинул меня таким сверкающим взглядом, что мне стало ясно, о каком наказании он подумал. Внутри что-то сжалось и дрогнуло, как тогда, после его слов о ласках в "Цветах"… А сегодняшний поцелуй… Демоны, да как он смеет!

Сжав кулаки я двинулась к нему, и никакое воспитание меня не остановило бы. Но Стив проворно отступил за кресло и выставил ладони: — Виола, Виола, предупреждаю, если ты попытаешься меня поколотить, я буду тебя целовать.

Кровь прилила к щекам. Какого демона я так откликаюсь? Я пришла в ярость. Этот наглец еще смеется! Я злилась так, что будь у меня огненная магия, спалила бы комнату к демонам. — Каких клятых демонов ты пошел за мной? — Я проснулся, обнаружил, что тебя нет, и было нетрудно догадаться, где тебя искать. Я увидел, как тебя швыряют в окно, и понял, что ты без меня не справишься. В лучшем случае тебе понадобилось бы сначала… м-м… отработать, а мне потом пришлось бы вытаскивать тебя из объятий акул и объяснять, что жизнь на этом не закончилась. Я решил не доводить до таких упражнений, подловил в темном углу одного из клиентов и позаимствовал одежду и монету-пропуск.

Если раньше я считала, что нас спас мой талант убеждения, то теперь я ужаснулась тому, что могло бы произойти. Мой пыл начал угасать. — Риви догадалась? — Сразу же. Она музыкант, у нее прекрасный слух. Риви узнала меня по голосу, поэтому подыграла, показав, куда унесли артефакт. Она удивлялась потом, зачем я держу себя с тобой как Стив-карманник. — И зачем? — Ты едва не убила меня, узнав, что я вовсе не маловоспитанный уличный босяк. Мне хотелось отодвинуть этот момент подальше. — Ты… ты несносен!

Я выскочила за дверь и ушла к себе.

Походив по комнате я спустилась вниз, где скучал распорядитель. — У вас есть расписание поездов и карта путей Риконбрии? — Да, пожалуйста.

Я склонилась над листами. В четыре часа утра проходит поезд на запад в Алсайнтун. Оттуда до Байроканда всего день езды, и наверняка поезда ходят часто. — Благодарю вас. Сколько ехать отсюда до вокзала? — С четверть часа. — Могу я попросить вас вызвать кэбрио на три часа пополуночи?

* * *

Рассвет я встретила в вагоне второго класса. Денег, которые у меня остались от покупок, едва хватит, чтобы добраться до Байроканда. Может статься, что путь до Университета мне придется проделать пешком. Но будем надеяться, что еда, которую поселяне предлагают на полустанках, обойдется недорого.

Мне до демонов надоело скрываться, поэтому я нацепила шиньон и ехала в платье и легкой накидке. В саквояж легло еще одно платье и пара смен белья. Едва мы отъехали, под возмущенные взгляды пожилых попутчиц я сняла капор — мне ехать два дня, и дамам придется потерпеть такую вольность. Но их постные лица сослужили мне хорошую службу — в присутствии этаких горгулий никто не решился даже кинуть в меня черезчур вольный взгляд.

Дамы сошли после полудня, на их место сели молодожены, мы быстро свели дружбу с новобрачной, и ее муж послужил мне некоторой защитой.

В Алсайнтун поезд прибыл в шесть вечера. Мои новые знакомцы были столь милы, что прошли со мной к расписанию, узнать, когда поезд на Байроканд, а затем пригласили остаться у них до утра.

Назавтра с попутчиками мне повезло меньше. Семейство с ребенком занималось само собой, они ни разу не глянули в мою сторону. Пожилая пара сразу же задремала, и два молодых человека принялись меня разглядывать самым бесцеременным образом. Они перешептывались, кидая на меня оценивающие взгляды, пока один не решился ко мне обратиться: — Какая милая девушка путешествует в одиночку. Я уверен, она согласится составить нам компанию. Мы выходим в полдень и настоятельно приглашаем вас к нам присоединиться. Мы просто не можем оставить даму без внимания. — А придется, — в тон им ответила я и посмотрела на крючок на боковой стенке. Молодые люди проследили за моим взглядом, и я разогрела его кончик до отчетливой красноты. — Вас здесь поджарить, или выйдем на перрон? — Магичка, — выдохнул второй. — Предупреждать надо. — Я и предупреждаю, — пожала плечами я и отвернулась к окну.

Больше меня никто не беспокоил.

Вместо молодых нахалов в наш вагон вошла дама средних лет с компаньонкой. Они быстро поняли, что я еду одна и одинаково сморщили носы при таком непотребстве, а когда я сняла капор, который надевала, чтоб размять ноги на перроне, и вовсе обдали ледяным презрением. Я лишь улыбнулась самой себе.

Вечером я сошла в Байроканде. После найма кэбрио до университета у меня осталось всего три медяка.

Документы сгинули на "Сирене", и мне пришлось закатить у ворот университета форменный скандал. Возвращавшиеся из города студенты меня узнали, убедили охрану не вызывать стражу и побежали искать припозднившихся профессоров. В сгустившейся тьме гудящая толпа проводила меня в женский корпус. Все жаждали услышать историю моего воскрешения, но я пообещала, что завтра после занятий буду ждать в холле инженерного корпуса всех желающих.

Комендантша порывисто обняла меня, хоть раньше за ней таких нежностей не водилось, и выдала ключ. В своей комнате я осела на пол и издала победный вопль. Дома! Я дома! Я! Дома! Теперь все будет хорошо! Иначе и быть не может!

Я опоздала к началу занятий на целый месяц, что означало исключение, но ректор своим указом восстановил меня, взяв обещание нагнать все за две неделе.

Восстановление документов, изучение чужих записей, чтение учебников, две работы, которые остальные уже сдали, и, собственно, учеба — мне не пришлось скучать.

Через три дня после приезда мне передали письмо, которое некто оставил в будке охранников.

Я вскрыла конверт.

"Виола, прости меня. Я слишком давно имею дело с преступниками и с их соратниками, с осведомителями и свидетелями, и по большей части из не самых изысканных слоев общества. Я совершенно позабыл, как обращаться с людьми, когда я не расследователь Белт, а просто Стивен — друг и приятель. Я забыл, как видеть в других людях не задачу, которую нужно решить, а человека, чьи чувства можно ранить. Я искренне старался тебе помочь, но делал это столь неуклюже, что ты поспешила избавиться от моего общества, как только это стало возможным. И только теперь я понял, как мне было ценно твое доверие, которое я так бесцеремонно обманывал.

Я приехал в Байроканд и навел справки о тебе. Мне сообщили, что ты благополучно добралась до университета, и тебе позволили продолжить учебу. Я благодарю Звезды за то, что были благосклонны к тебе и уберегли в дороге. Я закончил здесь дела и сегодня же возвращаюсь в Шалпию. Обратный адрес я не оставляю. Я знаю, что ты не захочешь мне писать, но оставив тебе такую возможность я буду беспрестанно ждать письма, которое никогда не придет.

Удачи тебе.

Стив."

Внутри что-то перевернулось, но я приказала этому чувству замолчать. Стив — бесстыжий нахал и наглец, и хорошо, что мы больше не увидимся. Он спас меня на корабле, он ездил со мной освобождать Риви, но я помогла ему закончить дело, и я ему теперь ничего не должна. Мы больше не увидимся. Никогда. Никогда. Демоны, почему в груди растет ком обиды на таковое положение? Я ведь сама этого хотела.

Я припоминала все моменты, когда Стив меня смущал и возмущал, и в образе карманника, и когда я узнала его настоящего. Но воспоминания действовали не так, как хотелось бы. Кусок полотна, который протягивал мне в трюме Стив, вызывал теплый прилив благодарности за заботы. Его выигранный поцелуй приводил меня в трепет, и где-то глубоко зарождалось сожаление, что поцелуй был таким коротким.

А когда перед внутренним взором вставал его взгляд из-под повязки в "Северных цветах", и его голос, растягивающий слова в обещании, я чувствовала, как наливается грудь. Интересно, что бы он делал, если бы я согласилась?

Нет, неинтересно. И я бы не согласилась даже сейчас.

Хотя, признаться…

Но нет.