Школьное привидение

Петер Абрагам Школьное привидение

Каро́лу Гуфлатих одолевали самые разнообразные страсти. Она страсть как любила есть мороженое, гонять в футбол, разрисовывать заборы и… задумываться.

Задумывалась она так крепко, что казалось, стены качались. Кое-кто в классе говорил, что Карола чокнутая.

Сама себя она считала экспертом.

Эксперт — это специалист в какой-нибудь области.

Назвать Каролу экспертом по математике или родному языку никак нельзя было. Зато по физкультуре или насчёт того, чтобы задуматься, Карола не знала себе равных. Ужасно глупо, но такого предмета, как «задумываться», не существует. Если бы он существовал, Карола была бы первой ученицей.

Как-то, глубоко задумавшись, Карола пришла к выводу: в каждом деле, как у медали, две стороны.

На физкультурном празднике Карола получила такую медаль. На одной стороне её была изображена лавровая ветвь и надпись: «За отличные показатели». А на другой: «Лавровая ветка завянет, засохнет, если не будешь ходить на занятия».

Эта сторона и называлась обратной стороной медали.

Карола придерживалась мнения, что эту сторону необходимо отменить.

Кроме уроков физкультуры, самым замечательным в школе были перемены. Но стоило на перемене как следует разойтись, гоняя, например, в салки, даже забыть съесть захваченный бутерброд, — уже звонок на урок немецкого! Это и была обратная сторона медали.

Если повезёт, то на уроке немецкого учительница почитает вслух какую-нибудь весёлую историю. Но только заслушаешься, как тебя вызывают и спрашивают: «Сосчитай, сколько существительных и сколько глаголов в только что прочитанном абзаце».

Считать Карола умела до 9999. Но какие гам были существительные, какие глаголы?

Если бы удалось отменить обратную сторону медали, то в школе были бы только уроки физкультуры и перемены. Время от времени можно было бы просить фрейлейн Прохаске почитать что-нибудь вслух. Только без этих существительных и глаголов.

Карола превосходно понимала, что учителя будут возражать против подобных нововведений. Но она и хорошо знала, что если учителя останутся без учеников, которые для них пишут сочинения и диктанты, решают контрольные задачки, то от скуки они мух ловить станут.

И учитель должен быть чем-то занят!

Может быть, кто-нибудь согласится вместо Каролы ходить на уроки? Попробуй найди такого!

Но чем больше Карола над этим думала, тем ясней ей становилось — этот кто-то мог бы быть только привидением. А где его искать, такое привидение?

Может, Вилли Нойнхаген подскажет?

Вилли, как и Карола, жил в новом микрорайоне города. Ходили они в один и тот же класс. К сожалению, Вилли никак нельзя было назвать экспертом по раздумью. Его совсем не интересовало, почему куры несут яйцеобразные яйца, а не многоугольные. Оставлял его равнодушным и такой, например, вопрос: куда уходят часы и дни, которые проходят? Сделал домашние задания — и хорошо! Больше ему ничего не надо было.

Потому и неудивительно, что Карола застала Вилли за домашними уроками, хотя погода была невыносимо прекрасной!

Вместо приветствия Вилли сказал:

— Хорошо, что пришла, сразу вместе уроки приготовим.

— Вот ещё — уроки! Меня мучают совсем другие проблемы! — сказала Карола. И тут же поделилась с Вилли тем, над чем она так долго думала.

— Привидения водятся в старинных замках, развалившихся башнях и гротах… — сказал Вилли, должно быть считая, что тем самым вопрос исчерпан.

— В нашем городе ничего такого нет, — сказала Карола.

— Ты со своими привидениями только отвлекаешь человека, — сказал Вилли.

Сразу видно, какая дубина был этот Вилли!.. Но Карола не сдавалась.

— Понимаешь, раньше люди носили на голове цилиндры, трамваи ездили на лошадях. Раньше и учителя учеников палками били. Может быть, теперь и привидения совсем другими стали? Как ты думаешь, Вилли?

— Если ты меня сейчас же не оставишь в покое, тебе не у кого будет списывать.

— Не волнуйся, пожалуйста… Понимаешь, очень даже может быть, что Белая дама работает теперь в столовой у папы на заводе. У них там всегда суп кто-то пересаливает…

— …и Август без головы ночью у нас в школе по коридорам бродит, мел в классах пожирает… Хватит, убирайся отсюда!

И Карола вынуждена была убраться.

Размышляя по дороге домой, Карола пришла к выводу: хотя Вилли и нельзя назвать экспертом, он иногда высказывает вполне разумные мысли.

Школьное привидение!.. Это же что-то совсем новое в науке о привидениях! Карола тут же решила, что такое привидение может прятаться только в подвальном этаже школы.

Не прошло и нескольких минут, как она уже очутилась перед школой. Ну конечно, завхоз Поттер запер вход в подвальный этаж. Но если в младенчестве тебя мама не выронила из коляски, то не трудно догадаться, что попасть в подвал можно и через коридор первого этажа…

Но в подвале не оказалось ничего таинственного и жуткого. Там горела электрическая лампочка, и было так аккуратно всё убрано, что Кароле и смотреть не хотелось.

В одном углу стояли парты и столы, в другом лежали пачки старых газет. Там же виднелась корзина, в которой после обеда имел привычку спать кот Мунк. Чтобы ему было мягко, в ней кто-то постелил одеяло.

Карола прекрасно отдавала себе отчёт в том, что ей удастся выманить привидение только в том случае, если ей самой будет ужасно страшно. Она прижала ладони к лицу и зажмурилась, стараясь представить себе всякие ужасы, какие она видела в Комнате ужасов на ярмарке. Но ведь ещё тогда ей показалось, что всё это понарошку, страшилища ведь были сделаны из бумаги и картона! Чего же их пугаться?

— Нет, настоящий эксперт должен всё это совсем по-другому устроить, — громко сказала она сама себе. — Ночь… Завывает ветер… Я бреду по кладбищу…

И Карола стала подражать вою ветра.

— …Колокол на колокольне бьёт двенадцать… Из могил поднимаются чудовища…

И надо же! В эту самую минуту толстенная муха принялась кружить вокруг Каролы. Она жужжала то у левого уха, то у правого.

— Чего ты! Я тебе не велотрек, — сказала Карола.

В конце концов она поняла: сегодня ей ничего жуткого не померещится.

А случилось это на уроке математики у фрейлейн Прохаске.

«69 + x = 84» — стояло на доске.

«X» или «y» — мне какое дело! — думала Карола. — Главное, не заболеть морской болезнью».

В эту минуту она представила себе, как она плывёт на корабле по бесконечным морским просторам. Волны — одна больше другой — накатываются на корабль, вот он накренился, и вдруг — страшнейший удар!..

Неужели корабль наскочил на риф?!

Карола очнулась под партой на обломках своего стула.

Класс хохотал.

Фрейлейн Прохаске поспешила высказать свою озабоченность:

— Что с тобой? Как это могло случиться?

— Она качалась на стуле, — тут же заявил первый ученик Штефан Ведекинд. — Я хорошо видел — она качалась.

— Это я-то качалась? У тебя вот тут не всё в порядке… Червяк стул источил — вот и всё.

— Так, так, — сказала учительница. — А теперь наша фрейлейн Гуфлатих отправится к завхозу Поттеру, прихватив, разумеется, остатки стула, и выяснит с ним все обстоятельства дела.

Карола подумала: «Этот Поттер меня опять ругать станет из-за дурацкого стула».

Уже на лестнице Карола, к счастью, вспомнила, что в подвале стоят стулья — бери сколько хочешь. Так зачем же ей из-за такой ерунды тревожить завхоза Поттера?

И всё дело уладилось бы, если бы в это самое время на втором этаже учитель Перлеберг не вёл у старшеклассников урока физики.

— Итак, электричество — великая сила, господа! — восклицал господин Перлеберг. — Оно с корнями вырывает деревья, двигает горы. Но оно и облегчает нам наш повседневный труд… В качестве примера я хотел бы вам продемонстрировать изобретённый мною автоматический прибор для варки куриных яиц… внимание! Вы будете немало удивлены!

Учитель Перлеберг нажал на кнопку — сверкнула маленькая голубая молния.

— Небольшое замыкание, — сказал учитель Перлеберг, сделав вид, будто и замыкание было предусмотрено демонстрируемым опытом.

В подвале погас свет.

Как раз в это мгновение кот по кличке Мунк принял решение спрыгнуть со шкафа и пройтись у ног Каролы. Ему очень хотелось потереться о них.

— Угу-гу, как я боюсь!.. — закричала Карола. В течение нескольких секунд ей и правда было очень страшно. — Угу-гу, как я бо-ю-ю-ю-юсь! — крикнула она ещё раз гораздо громче — да так, что её услышали на всех этажах.

А это, оказывается, только кот Мунк тёрся о её левую ногу. Карола подумала: «Если меня кто-нибудь слышал, я опозорилась на сто лет».

Фрейлейн Прохаске так скоро, как только ей позволяли высокие каблуки, спускалась в подвальный этаж. Когда она рывком открыла дверь, луч света на мгновение осветил подвал. Учительница бросилась к Кароле:

— Что с тобой?

— Привидение! — прошептала Карола, стараясь придать своему голосу побольше жути.

— Глупости! Привидений не бывает.

Говоря это, учительница задрожала. Но ей тут же стало стыдно — по долгу службы учителя ведь не имеют права верить в привидения. Она очень обрадовалась, когда вновь вспыхнул свет и в подвал ворвался господин Палисандр — учитель физкультуры и истории. Он тоже слышал крик Каролы.

— Коллега Прохаске, вам дурно? Вы бледны как мел.

— Если бы вы пережили то, что пережили мы, ваше лицо тоже стало бы белым как мел, — сказала Карола. — Мы только что видели привидение.

— Скажи пожалуйста! — воскликнул господин Палисандр, с нескрываемым удивлением поглядывая на фрейлейн Прохаске.

Лицо учительницы изменилось. Теперь она покраснела.

— Что касается меня, то я привидения не видела.

— Ну и как, на кого же было похоже твоё привидение? — спросил господин Палисандр Каролу.

«Ну, меня вы не поймаете! — подумала Карола. — Столько, сколько учителя, я всегда соображаю».

И она показала на старый шкаф:

— Там привидение.

Фрейлейн Прохаске вздрогнула, однако никакого привидения обнаружить не смогла.

— Странное какое-то привидение, — сказал учитель Палисандр.

По полу прошмыгнули одна за другой три мышки. Кот Мунк — за ними!

— Привидение может быть и котом и мышкой. Оно в кого хочешь может превратиться, — сказала Карола и что-то схватила у себя над головой: — Вот сейчас оно — воздух. У меня в руке.

Неожиданно Карола согнулась, давясь от смеха.

— Что с тобой? Тебе плохо? — спросила фрейлейн Прохаске сочувственно.

— Нет-нет, — смеясь, отвечала Карола. — Мне смешно: ужасно щекотно руку.

— Спрячь её в карман, — предложил господин Палисандр.

Так Карола и поступила, сразу почувствовав себя значительно лучше.

— Не забудь стул.

Карола стала распаковывать один из новых стульев.

— Возьми старый, — сказала фрейлейн Прохаске.

— Старый? Он сразу сломается. И сколько я знаю нашего завхоза, он будет ругать и вас и меня.

Поколебавшись немного, учительница сказала решительно:

— Хорошо, возьми новый. Только поскорей, а то мы с тобой весь урок просидим в подвале.

Прозвенел звонок.

— Вот видишь! Удалось, значит, тебе.

— А я-то при чём, когда тут привидения!.. — сказала Карола.

На уроке немецкого фрейлейн Прохаске задавала вопросы по грамматике.

— Карола Гуфлатих, назови нам инфинитив от «я мечтала».

Карола нехотя поднялась. Что это учительница спросила? Инфинитив?.. Карола стала что-то смутно припоминать: когда-то она слышала об инфинитиве. Что же это такое? А?

Карола молчала.

Первым поднял руку Штефан Ведекинд. Конечно, этот, как всегда, старается!

Не прошло и нескольких минут, как в классе поднялся лес рук.

Карола так и не смогла назвать инфинитив от «я мечтала». Но зато ей пришла на ум совершенно другая идея.

— Можно спросить? — сказала она, глубоко задумавшись, как это обычно делают эксперты.

— Пожалуйста, — сказала фрейлейн Прохаске, всегда охотно отвечавшая на вопросы ребят.

— Почему это, — спросила Карола, — говорят «до свадьбы заживёт»? Я, например, не собираюсь выходить замуж.

Фрейлейн Прохаске задумалась, покусывая нижнюю губу.

— Возможно, потому, — несколько неуверенно сказала учительница, — говорят «до свадьбы заживёт», чтобы утешить ребёнка, ему же ещё очень долго ждать до свадьбы.

Забыв о том, что она спрашивала Каролу инфинитив, она продолжила урок.

Карола села.

— Карола! — услышала она, как кто-то шёпотом позвал её.

Карола повернулась к Вилли Нойнхагену, но тот как ни в чём не бывало сидел, уставившись на доску.

— Мамочка! — снова кто-то шепнул над ухом Каролы. — Это ж я, твой ребёнок.

«Кто это меня разыгрывает? — подумала Карола. — Не на ту напали, Каролу Гуфлатих на пушку не возьмёшь!»

Карола осторожно оглянулась.

— Мамочка, дорогая! — снова послышался тот же голос. — Вы не там меня ищете. Забыли: в подвале вы спрятали меня в карман.

Карола испугалась: насчёт привидения она же только учительнице и господину Палисандру говорила…

Осторожненько рука её скользнула к карману. Пусто.

— Мамуля моя любезная, — вновь послышался голосок, — вы уж и имя мне дали: «Угу-гу, как я боюсь!» — зовут меня. Но вы забыли придать мне внешний вид. Я — ничто. Каждый, кому заблагорассудится, может пройти через меня, ничего не заметив. Так дальше продолжаться не может.

— Тише! — сказала Карола. — Ты мне действуешь на нервы.

— Ну, знаете ли! — вновь послышался голос. — Вы же произвели меня на свет, а это значит, вы за меня и отвечаете.

— Это я-то произвела тебя на свет? Никогда я так не смеялась. — И Карола вновь обратилась к Вилли Нойнхагену: — Вилли, поклянись, пожалуйста, что я не замужем и что детей у меня нет.

— Опять ты за своё. Приветик! — сказал Вилли.

Откуда-то спереди донёсся голос учительницы:

— Вилли, перестань болтать!

Карола немного послушала, о чём говорит учительница. Какое-то непонятное слово — претерит.

— Всё равно вы моя любимая мамочка, — шепнул опять голосок. — Это вы ведь меня выдумали. И произошло это 13 мая в 13 часов 13 минут.

— Ну и что?

— Милая мамочка, неужели вы не знаете, что тринадцатое мая — Всемирный день привидений. И все привидения, выдуманные 13 мая в 13 часов 13 минут, непременно увидят свет.

— В нашем календаре никакой Всемирный день привидений не значится.

— У вас не тот календарь. Во всяком случае, 13 мая в 13 часов 13 минут вы поступили весьма безответственно. Вы же показали на шкаф и заявили, что шкаф и есть привидение. И мне пришлось тут же превратиться в шкаф.

— Шкаф очень даже полезная вещь.

— Но совсем не хорошенький.

— Между прочим, если ты не поленишься вспомнить, я тебя превратила и в мышку. А мышки все очень хорошенькие.

— Ну это кто как считает. Когда вы превратили меня в мышку, меня чуть не сожрал кот. Вы и учительнице сказали, что привидение может быть и котом. А коты вызывают у меня отвращение: они чрезвычайно ветреный народ — все ночи напролёт шатаются по дворам. Но должна вам признаться, что я всё же несколько секунд была котом, и мышки ужасно испугались меня. После этого вы самым решительным образом объявили, что я могу быть и просто воздухом. Воздуха, как известно, не видно, и хорошеньким его никак не назовёшь. Только всё время боишься: как бы тебя кто-нибудь не вдохнул.

Испугавшись, Карола задержала дыхание, но долго она не выдержала и снова вздохнула.

— Убирайся отсюда! — выдавила она из себя. — А то я ещё подавлюсь тобой. Ровно через год можешь опять явиться ко мне во Всемирный день привидений. До тех пор, может, я и придумаю, какой тебе придать внешний вид.

— Нет, я не в силах вынести этого, любезная мамочка. С каждой сменой вашего настроения мне приходится превращаться во что-нибудь новое. Пора бы вам на чём-нибудь остановиться. Пожалуйста, нарисуйте меня! Только помните: я хочу быть хорошенькой!

— Карола Гуфлатих, ты мешаешь вести урок! — Это был голос учительницы. — Будь добра, назови мне претерит глагола «читать».

«Претерит глагола «читать»? Тоже мне вопросики задаёт, когда я тут с привидением беседую!»

Вилли что-то шепчет. На подсказку у Каролы слух отличнейший, и она тут же отвечает учительнице:

— Я читала.

— Правильно, — несколько удивившись, сказала фрейлейн Прохаске. — Ставлю тебе «четыре» в журнал. — И она взяла ручку.

— Привидение, где ты? Угу-гу! — позвала шёпотом Карола. — Давай превратись в ручку фрейлейн Прохаске. Этой паршивой четвёрки недостаточно, чтобы исправить все мои двойки в журнале.

Фрейлейн Прохаске записала: «Хорошо — 4». Но почему-то не могла остановиться и всё писала: 4-4-4-4-4-4-4…

— Впрочем, за то, что ты не сделала домашних заданий, я, к сожалению, вынуждена поставить тебе «2». И опять, даже не замечая этого, она не могла остановиться и всё писала: 2-2-2-2-2…

Карола вытянула шею, стараясь заглянуть в журнал, и страшно испугалась.

— Батюшки мои! — шепнула она Привидению. — Ну и наделали мы с тобой дел! Когда ты была воздухом, ты хоть не могла мне напакостить.

— Дорогая мамочка, я буду самым послушным, самым тихим ребёнком на всём белом свете, если вы мне в этом поможете.

«Опять эта обратная сторона медали! — подумала Карола. — Нет, надо, чтобы это Привидение делало за меня всё, что мне неохота делать!.. Но какой же ему придать вид?»

Мама Каролы никогда не пропускала показа мод по телевидению. Хорошо бы, и привидения показывали по телевидению, подумала Карола и сразу представила себе, как диктор говорит: «А теперь мы покажем вам модель «Ужас полуночи». Модель очень проста: картонный скелет, единственным украшением которого служат тихо позвякивающие цепи на щиколотках… А это, уважаемые господа, модель — «Марго, алчущая мести». Обратите внимание на окровавленную сорочку мертвеца и раскалённые сандалии на ногах… Однако мы позаботились и о моделях для душных летних ночей… Прошу вас — вот чудовище, поглощающее кур, в бикини из болотных водорослей».

Раздался звонок, вырвавший Каролу из задумчивости. А ведь так интересно было представить себе показ привидений по телевидению!..

Настало самое блаженное время! Карола сунула книги и тетради в ранец, намереваясь вместе с остальными учениками и ученицами выбежать из класса. Она и думать забыла о претерите и о привидении по имени Угу-гу.

— Карола!

Карола остановилась на бегу. Позади стояла фрейлейн Прохаске.

Нехотя Карола повернулась.

— Завхоз требует, чтобы стул, сломанный тобою, был отремонтирован. А это стоит денег. Тебе придётся заплатить.

На банковском счету Каролы было не больше двух-трёх пфеннигов. Если ей обратиться к маме и попросить денег, произойдёт чудовищный скандал. В семье Гуфлатих любили экономить. Мама, папа и брат Макс — все, как один, утверждали, что весь их заработок идёт на покрытие того ущерба, который наносят семейному бюджету проделки Каролы.

— К сожалению, я в настоящее время не имею при себе наличных. — Эти слова Карола слышала в каком-то фильме. По её мнению, они звучали лучше, чем если просто сказать: «У меня нет денег».

— Мы с нашим завхозом Поттером посоветовались и об этом, — сказала фрейлейн Прохаске. — Если ты в течение двух недель после уроков будешь убирать класс, ты заработаешь как раз столько, сколько стоит отремонтировать стул. Даже немного останется для классной кассы.

«Лучше две недели убирать, чем скандал дома», — подумала Карола и согласилась на предложение учительницы.

— А когда мне подметать?

— Сейчас же. Немедленно. Щётка за дверью.

Карола собралась тут же приступить к работе.

— Минутку! — сказала фрейлейн Прохаске. Она достала из сумочки зеркало и принялась подводить губы.

Карола с интересом наблюдала за ней. Ей показалось, что фрейлейн Прохаске в конце концов осталась довольна собственной внешностью. Когда она вышла, Карола долго смотрела ей вслед из-за полуприоткрытой двери. В самом конце коридора стоял господин Палисандр и ждал.

— Итак, куда мы пойдём? — спросила учительница.

— В кафе на пляже, — ответил господин Палисандр.

Карола громко захлопнула дверь.

Её-то никто не пригласил в кафе! Её заставляют подметать! Вот она, эта обратная сторона медали!

«Но у меня есть кое-что! Моё привидение!» — И она подошла к доске.

— Угу-гу, сейчас я тебя нарисую.

— Любезная моя мамочка, — сказало невидимое привидение. При этом голос его звучал несколько озабоченно. — Скажите, какая у вас отметка по рисованию?

— Не меньше пятёрки.

Привидение молча приняло её ответ к сведению, однако с явным облегчением.

Карола стояла у доски и рисовала.

Но стоило ей нарисовать два больших круглых глаза, как они тут же с любопытством принялись оглядывать всё вокруг.

А нарисовав нос, она услышала, как он громко чихнул.

Только она кончила губы, как они раскрылись и стали говорить.

— Угу-гу-гу, — сказали они, — как весело говорить собственным ртом. До чего же хочется поскорей посмотреть, какая я на вид!

— Подождёшь.

Но как только Карола нарисовала ноги, торчавшие из-под длинной белой рубашки, привидение соскочило с доски и давай обнимать Каролу и даже чмокнуло её в обе щеки:

— Как я вам благодарна, милая мамочка! Я очаровательна, не правда ли? Очаровательное привидение! Не могли бы вы одолжить мне на минуту зеркальце?

— А где мне его взять? Ты что думаешь, я такая дурочка, что мажу себе губы?

Тем временем привидение носилось по классу, кувыркалось, даже немного подлетело, только чтобы попробовать, чего оно только не умеет. И вдруг оно обнаружило на учительском столе зеркальце — должно быть, фрейлейн Прохаске забыла его.

Угу-гу взяло зеркальце, посмотрелось, в него и завыло:

— Что-о-о-о же вы такое наде-е-е-лали, мамочка?

— Ты ещё скажешь, что тебе не нравится твой внешний вид. Какая чёрная неблагодарность!

— Милая моя мамочка, я совсем не хочу быть неблагодарной, но мне тоже хочется быть хорошенькой.

— Хорошеньких привидений не бывает. Не смеши меня, пожалуйста! — При этом Карола даже не улыбнулась. — И зачем это тебе, чёрт возьми, понадобилось быть хорошенькой?

— Очень даже просто, любезная мамочка. Я подслушала в учительской: хорошенькие ученики нравятся больше некрасивых. Прилежные им больше по душе, чем лентяи. Они любят ученика внимательного на уроках и совсем не любят тб'го, кто только и думает о том, что бы это такое ещё выкинуть. Мамочка милая, мне так хочется, чтобы все-все, и особенно учителя, находили меня изумительной, восхитительной и очаровательной.

Карола постукала привидение по лбу.

— Я и не подозревала, что здесь у тебя так пусто.

— Пожалуйста, пожалуйста, — клянчило привидение, — сделайте так, чтобы я была такая же хорошенькая, как вы, любезнейшая мамочка.

Карола возмутилась. Какое нахальство! Её, Каролу, назвать хорошенькой! Она — смелая, дерзкая, гроза всех хулиганов! Это бы ей понравилось!

Взяв у привидения зеркальце, Карола посмотрела в него. На неё глядела девочка с растрёпанными волосами, кое-где выхваченными ножницами. Это происходило оттого, что Карола каждое утро обнаруживала в волосах остатки жевательной резинки или раздавленную конфету, и мама ей вырезала целые пучки волос.

Передние зубы Каролы тоже нельзя было назвать хорошенькими — они выступали вперёд. К тому же, хотя у Каролы были платья и юбки, носила она всегда только джинсы.

— Любимая моя мамочка, — сказало привидение. — Вы могли бы быть очень даже хорошенькой, если бы вы сделали себе локончики, завязали бы небольшой синий бант и надели бы юбку-плиссе. И потом, вам необходимо носить белые чулки до колен. И ещё…

— И ещё и ещё — мне дурно делается от твоих локончиков и плиссе. Я бы рада была выглядеть так клёво, как ты.

Бесшумно опустилась дверная ручка.

Привидение молниеносно исчезло за батареей центрального отопления.

В дверях показался завхоз Поттер.

— Эй ты, мастер-ломастер! — крикнул завхоз. — Давай подметай, а то тебе ещё бабушкой придётся отрабатывать сломанный стул.

И господин Поттер скрылся.

Привидение выпрыгнуло из-за батареи.

— Фу! Ужасно пыльно! — воскликнуло оно. — Там немедленно нужно вымести — столько яблочных огрызков!

— Это я всё накидала, — сказала Карола. — Можешь сама вымести.

— Почему это я, мамочка?

— А потому что ты — обратная сторона медали, вот почему!

— Не поняла.

— Мы разделим с тобой работу.

— Поняла: вы будете ломать стулья, а я — отрабатывать.

Карола посмотрела привидению прямо в лицо, но не обнаружила никакой насмешки.

Немного-то было ей стыдно, что она переложила все неприятные дела на привидение.

— Может быть, и я когда-нибудь сделаю тебе что-нибудь приятное.

— Милая моя мамочка, вам достаточно поменяться со мной внешним видом.

— Из этого всё равно ничего не получится, — сказала Карола. — Только представь себе: вместо меня на уроке математики сидело бы привидение. Что сказала бы Прохаске? Да и вообще, как это — меняться?

— Очень даже просто, — сказало привидение. — Вам надо долго-долго не моргая смотреть в зеркало и говорить: «Угу-гу!»

— А мы с тобой не перепутаем друг друга?

Задумавшись, привидение почесало свою лысую голову.

— Вы знаете, мамочка, это вполне возможно. И я, когда буду Каролой, на всякий случай протяну себе через нос золотое кольцо — так всякая путаница будет исключена.

— Ну ты и даёшь! — сказала Карола. — У тебя вот тут чего-то не хватает! Знаешь, когда ты будешь мною, ты прицепи себе свой любимый голубой бант.

Привидение от радости подскочило до потолка.

А Карола, не моргая, смотрела долго-долго в зеркальце, приговаривая: «Угу-гу!»

Вдруг что-то треснуло, и она почувствовала себя так, будто она ничего не весила. «Я уже лечу», — подумала Карола.

В классе она увидела ужасно похожую на себя девочку. Но только у этой девочки на голове был голубой бант. Девочка подставила ей зеркальце.

Сколько раз Карола переодевалась привидением, но настоящее привидение у неё никогда не получалось. Зато сейчас! Правда, торчавшие в разные стороны патлы даже теперь не удалось пригладить.

Девочка с голубым бантом, рассматривавшая себя в зеркальце, воскликнула:

— Ах, какая я хорошенькая! Какая я воспитанная, какая культурная, какая работящая, аккуратная и очаровательная девочка!

Она подхватила щётку и принялась подметать, в то время как привидение по прозвищу Карола несколько раз облетело вокруг лампы.

Просыпаясь под своей периной в голубую клеточку, Карола всякий раз хваталась за голову: она же опять чего-то не сделала для школы! Надо же было выучить стихотворение на странице 54! Или Карола вспоминала: сегодня же контрольная по математике! А она ни разу в учебник не заглянула!

Такие мысли отбивали всякий аппетит, и Кароле уже не хотелось завтракать.

На этот раз день начался совсем по-иному. Проснувшись, Карола вспомнила, что ей надо было переписать одну страницу из учебника, но тут же подумала: Угу-гу ночью уже всё переписала. Тетради лежат в парте.

Если фрейлейн Прохаске вздумает спросить стихотворение, которое она задавала на прошлой неделе, придётся отвечать Угу-гу. Карола твёрдо решила на уроки не ходить, кроме физкультуры, конечно.

Вот почему Кароле так легко было вскочить с постели, хотя будильник даже ещё не звонил. Она накинула халатик, юркнула в ванную и стала усиленно полоскаться под душем.

Великая семейная чехарда началась! Каждые две минуты раздавался стук в дверь, кто-то дёргал ручку, чертыхался.

Отец спешил побриться, прежде чем, взобравшись на крышу старого дома, заменять там расколовшуюся черепицу. Макс ворчал потому, что ему, видите ли, сию же секунду надо было побрызгаться одеколоном «Глэтли». Через дверь он пытался взвалить ответственность на Каролу за то, что автобус, которым он правит, опоздает в местечко Хазенвиль. Мать утверждала, что не в состоянии нарезать хлеб, не причесавшись. А для причёски ей необходимо зеркало, зеркало в ванной, а в ванной заперлась Карола…

«Мне бы их заботы!» — подумала Карола, поглядывая на лужу, набежавшую на пол. Пустяки, испарится!

Каждое утро Карола встречала Вилли Нойнхагена в самом конце новостроек.

— Будешь списывать математику? — первым делом спросил её Вилли в то утро. Он уже раскрыл свой ранец, чтобы достать тетрадь.

— И не подумаю, дорогой Вилли. Никаких списываний. С сегодняшнего дня — точка!

Вилли взглянул на неё с недоверием, но вдруг радостно схватил её руку:

— Поздравляю! Понимаешь, я взял обязательство не давать тебе больше списывать.

— Ты что это! — Карола возмутилась. — Ты за моей спиной взял на себя обязательство? Я-то думала, ты мне друг!

— Конечно, друг, — запинаясь, пробормотал Вилли. — Это же для тебя лучше.

— Вот как? Послушай, что тебе скажет эксперт: списывать — самое полезное занятие, какое только может быть!

— Что это в нём полезного?

— Когда я сама сажусь за домашние задания, я делаю очень много ошибок. Все они застревают у меня в голове. А когда я у тебя списываю — застревает только правильное решение. Понял? Ты же у нас хороший ученик, правда?

Выражение лица Вилли Нойнхагена показывало, что он не совсем поспевает за ходом мыслей Каролы.

— Успокойся, пожалуйста, — сказала она. — Со списыванием покончено навсегда. Кроме физкультуры, я не приду ни на один урок.

— Это вряд ли останется незамеченным, — сказал Вилли. — И потом, я же за тебя отвечаю.

— Никто ничего не заметит. Вместо себя пришлю своё привидение.

Вилли облегчённо вздохнул. Он-то знал, какая Карола выдумщица.

— Знаешь что, — сказал он, — может, ты всё же спишешь у меня задачки? А то неприятностей не оберёшься.

Они подошли к воротам школы.

— Привет, Вилли! — сказала Карола.

— Стоп! — Вилли схватил её за руку. — Никаких прогулов! Мне за тебя всё расхлёбывать придётся.

— Отпусти, Вилли! Предупреждаю последний раз — отпусти!

Но Вилли не отпускал руки.

Как поступает эксперт в подобной ситуации? Подумав немного, он прибегает к известному приёму джиу-джитсу под названием Хочуямамука.

Вилли споткнулся и отпустил Каролу.

— Этого я тебе никогда не забуду! — вскрикнул он обиженно: он же сам научил Каролу этому приёму.

А Карола бросилась к сараю для велосипедов — там она назначила свидание своему привидению.

Штефан Ведекинд, первый ученик в классе, как раз запирал свою гоночную машину.

— Чего это ты сюда явилась? У тебя же нет велосипеда.

Такое обращение больно задело Каролу. Она так страстно желала получить в подарок велосипед и на рождество, и на пасху, и ко дню рождения. А родители отделывались всякими отговорками, вроде: «Я в твоём возрасте был рад, если было во что ноги обуть», или: «Ты что думаешь, деньги на нас с неба сыплются?» Или ещё: «Будешь хорошо учиться, тогда…», «Стоит только посмотреть, как ты обращаешься со своими вещами», и тому подобное, а то и скажут: «Мусорное ведро ты опять не вынесла».

И какое это всё имело отношение к велосипеду?

Штефану она сейчас сказала:

— Получишь у меня по кумполу, задавала!

Штефан предпочёл удалиться.

Две ледяные руки закрыли Кароле глаза.

— Это ты? — сказала Карола.

— Любезнейшая мамочка, как это вы догадались?

— Как не узнать собственного ребёнка! А потом, у тебя же шесть пальцев на каждой руке.

Привидение прыгало вокруг Каролы.

— А вы мои вещи принесли, мамочка?

— Конечно, — сказала Карола, показывая на спортивную сумку, — но только — посмотреть.

Привидение заглянуло в сумку.

— Изумительно! Восхитительно! Очаровательно! — воскликнуло оно.

Карола, взяв зеркальце фрейлейн Прохаске, долго-долго смотрела в него не моргая.

— Угу-гу!..

И снова она почувствовала, как что-то треснуло у неё внутри, и сразу ей показалось, что она совсем ничего не весит. Перед ней стояла маленькая девочка с голубым бантом. Теперь уже она держала зеркальце в руках. И так она сама себе нравилась, что всё время только и приговаривала:

— Изумительно! Восхитительно! Очаровательно!

Сунув зеркальце в ранец и даже не взглянув ни разу на Каролу, которая теперь стала привидением, девочка с бантом покинула сарай для велосипедов.

Довольно сердито бормоча себе под нос «Изумительно! Восхитительно! Очаровательно!», Карола вывинтила вентили и выпустила воздух из колёс велосипеда Штефана Ведекинда.

Печально выглядела после этого гоночная машина Штефана.

«А почему, собственно, я дружу с Вилли Нойнхагеном и терпеть не могу Ведекинда? — подумала Карола. — Знаю почему: Вилли шикарный парень, а Штефан — ябеда».

Таков был её ответ, но не ответ, достойный эксперта. Придётся ей при случае ещё подумать над этим…

Карола парила над школьным двором, держась в тени деревьев. С нескрываемым злорадством она наблюдала сверху, как класс за классом строились у входа в школу.

— Желаю успеха! — крикнула она басом. Голос её прозвучал так страшно, как может звучать только голос привидения.

Скрываясь в листве старого каштана, Карола подлетела к крыше спортзала и через вентиляционный канал опустилась вниз.

Зал в этот час был пуст, и Карола могла носиться и вертеться сколько ей было угодно. С рёвом, очень похожим на вой пароходной сирены, Карола приступила к тренировке на шесте для лазанья. В своём первоначальном виде она была асом на шесте. А теперь, когда она так легко передвигалась по воздуху, она с лёгкостью установила рекорд в лазанье по шесту. Поднимаясь и опускаясь, она даже не держалась за шест руками.

Весь класс позеленеет от зависти. К сожалению, в эту минуту никого, кроме Каролы, в зале не было. Но человеку необходимы овации, рукоплескания, свист, восторженные выкрики.

К чему бы иначе устанавливать рекорды, вручать лавровые венки, если этого никто не замечает.

Карола бесшумно опустилась на пол. И сразу же обнаружила ручной мяч. Должно быть, господин Палисандр забыл запереть его в шкафчик. Да, теперь-то она сможет всласть поиграть в футбол ручным мячом! У господина Палисандра это считалось особенно тяжким преступлением.

Карола разбежалась и… ударила по воротам. Трибуны, к сожалению, молчали, и только одинокое «Ура!» самой Каролы разнеслось по пустому спортзалу.

Настоящей игры что-то не получалось. Карола оставила мяч и полетела к шкафчику. Одна дверца стояла распахнутой. Это оказался шкаф самого учителя Палисандра. Карола страсть как любила рассматривать чужие вещи! Она приблизилась к шкафчику — и ужаснулась: перед ней стояло привидение!

Карола так испугалась, что и не заметила, как сделала два полных круга под потолком спортзала. Но, немного успокоившись, она подумала: «А ведь совсем неплохо встретить другое привидение! Может быть, мы сыграем с ним в мяч?»

И она вновь полетела к шкафчику. Привидение было таким же белым, как она сама, но где у привидения, которое нарисовала Карола, были глаза, нос, рот — у этого зияла чёрная дыра, закрытая решёткой.

— Эй, ты! — крикнула Карола.

Привидение в шкафчике промолчало. Невежливое какое! Карола потрогала его. Что-то упало на пол и со стуком покатилось. Оказалось — такая штука, которой фехтовальщики колют друг друга. Рапира называется. Карола видела фехтовальщиков по телеку. Да-а-а! Привидение-то оказалось тренировочным костюмом фехтовальщика.

Глубокое разочарование охватило Каролу.

Вспорхнув, Карола вновь выбралась на крышу через вентиляционную трубу. Раз-другой прошлась по коньку. В трёх домах от школы на крыше работал её отец со своей бригадой. Крыша спортзала была гораздо выше.

— Пап! — крикнула Карола.

Кровельщик Гуфлатих поднял голову, увидел её и схватился за стропила.

Только теперь Карола, та, что была привидением, вспомнила, что она была привидением, и поспешила укрыться в ветвях большого каштана — а то как бы папа не упал с крыши!

— Такая жара, чёрт те что мерещится! — сказал папа Гуфлатих. Он и не подозревал, что только что видел свою дочь. А Карола перелетела к другому дереву, ветви которого протянулись до самых окон её класса, и заглянула внутрь.

Урок немецкого. Фрейлейн Прохаске стояла у доски.

Вот это да! Карола свалилась бы с дерева, не будь она невесомой и не пари она по воздуху, как воздушный шар. Оказывается, девочка с голубым бантом заявилась! На ней плиссированная юбка и белые чулки до колен! Это же всё Карола принесла в спортсумке, только чтобы показать девчатам. Совсем обнаглела! Как она смеет наряжаться, как я! С меня хватит, что мама вечно мне ногти коротко стрижёт.

— А теперь проверим домашнее задание! — сказала фрейлейн Прохаске. — Текст задано было переписать начисто и без ошибок.

Вилли Нойнхаген наклонился к девочке с голубым бантом и шепнул:

— Сколько я тебя знаю, ты профуфыкала всё. Я за тебя переписал ещё раз.

— Ты что? Воображаешь, я чисто писать не могу? У меня почерк изумительно-восхитительно-очаровательный. — И она с гордостью выложила тетрадь на стол.

Фрейлейн Прохаске взяла тетрадь Штефана Ведекинда.

— Прилежание и труд принесли свои плоды, — сказала она. — Смотрите, Ведекинд переписал текст даже два раза.

Девочка с голубым бантом подняла руку.

— Тебе что, Карола? Надеюсь, ты не забыла приготовить домашнее задание?

— Я хотела только сказать, что я переписала текст пять раз, — потупив взор, сказала девочка с голубым бантом.

— Пять раз? — По классу пробежал шумок.

— Это она зря! — пробормотала Карола, сидя на суку.

Учительница как раз просматривала текст в тетради Каролы.

— Ни одной ошибки! Написано отлично! Я бы сказала, даже лучше, чем у Штефана Ведекинда. И ты действительно написала это сама? — Она посмотрела на Вилли Нойнхагена.

— Клянусь всеми сухопутными, воздушными и морскими привидениями, — сказала девочка с голубым бантом.

— Ну, значит, так оно и есть. А я отмечу это событие в классном журнале. Похвально.

Эксперт, сидевший на суку, подумал: если в журнале будут хорошие отметки, это, конечно, хорошо, но с другой стороны, чем же мне тут гордиться? Это же всё заслуга привидения, а не моя. Получается, ничего хорошего!

Наконец-то раздался звонок. Но перемена была маленькая, и Карола не придавала ей особого значения. Но если учительница уйдёт, надо будет использовать эти драгоценные пять минут для небольшой перепалки сумками, а то и для летучих салок, когда главное правило — не спускаться на пол.

К великому своему удивлению, Карола вынуждена была отметить, что класс сидел тихо, хотя учительница уже вышла. Девочка с голубым бантом не поднималась со стула, будто приклеенная. А Штефан Ведекинд изучал свою тетрадь по математике, словно там были нарисованы загадочные картинки. «Надо ему жёваную бумажку в лоб влепить», — подумала Карола, решив, что весь класс тут же примет игру и разразится великое сражение!

А чего это моя заместительница сидит, будто заснула? Надо расшевелить её! Но как дать о себе знать? Крикнуть — нельзя. Сразу все посмотрят на дерево, ещё, чего доброго, сообразят, что к чему, и все пять пятёрок, которые девочка с голубым бантом для меня заработала, пропадут.

Настоящий эксперт всегда найдёт выход из самого запутанного положения.

Как, например, моряки переговариваются в море? У них есть свой телеграф. Брат Каролы, Макс, когда-то собирался стать моряком. У него-то Карола и подсмотрела кое-какие сигналы. Она отломила сухую ветку и бросила прямо на стол девочке с голубым бантом. Девочка недовольно посмотрела в сторону Каролы.

Карола сорвала два листика и стала ими размахивать.

Девочка в классе отвернулась, не удостоив привидение на дереве даже взгляда.

И зачем это Карола передала своё так превосходно натренированное тело девчонке, которую никак иначе, как шляпой, не назовёшь! Старой, дырявой шляпой!

В класс вошла фрейлейн Прохаске. Теперь совсем замучает своими определёнными и неопределёнными числами! Но от этого Карола, к счастью, была избавлена. Она сидела на дереве и посмеивалась в кулачок.

Когда дело дошло до проверки домашних заданий, выявилось, что Штефан Ведекинд решил одно уравнение неправильно. Он был так потрясён, что чуть не расплакался.

У Вилли Нойнхагена три решения были неправильными, у других ребят тоже были ошибки. И только девочка, которую учительница принимала за Каролу Гуфлатих, решила всё правильно.

У Штефана Ведекинда был такой вид, будто он вот-вот выскочит в окно, заверещит как резаный или упадёт на пол и начнёт дрыгать ножками. Не было ещё такого случая, чтобы кто-нибудь его обошёл. Разве только на уроках физкультуры.

Рука его сама потянулась вверх. Он встал и сказал:

— С этой Гуфлатих что-то не так.

Карола вздрогнула. Неужели её раскрыли?

— Гуфлатих всегда списывает у Вилли Нойнхагена. Дура она, сама не может.

Вилли сник, будто его сразила стрела индейца.

— Это правда, Вилли?

Вилли нехотя, как-то чудно извиваясь, поднялся со стула. Повернувшись к Штефану Ведекинду, он сказал:

— Кто говорит, что Карола дура, тот сам дурак.

— Совершенно точно, — сказала Карола, сидя на своём суку.

— Просто она не старается, ленится — вот и всё.

«Это я-то ленюсь? — подумала Карола. — Если бы ты знал, дорогой Вилли, о чём я только ни думаю! А моя мама всегда говорит: думать — это тоже работа. Ты, Вилли, думаешь, гонять в футбол — это легко, да? Конечно, если как ты, только для вида мяч катать…»

— Карола, прошу к доске.

Карола вздрогнула. Чуть не перелетела со своего дерева прямо в класс, к доске. Вовремя спохватилась. Это же не её вызывают, а эту глупую девчонку с голубым бантом.

69 - 8 - 6 + x = 60.

Девочка с голубым бантом быстро написала уравнение на доске и тут же его решение: x = 5.

— Верно, — сказала фрейлейн Прохаске. — А теперь что ты скажешь, Штефан?

Штефан с трудом поднялся и, стоя как-то косо, тряся головой, повторял:

— Что-то тут не так. Что-то тут не так…

— Это у тебя от высокомерия, Штефан. Я тобой недовольна. — И учительница вновь обратилась к девочке с голубым бантом: — Я ставлю тебе «пять» в журнал, Карола. Скажи, кстати, Карола, ты не могла бы нам объяснить, что с тобою произошло?

Сохраняя серьёзное выражение лица, девочка ответила:

— Ночь длинна… Мне надоело всё время витать по воздуху… С нуля часов до семи утра я сижу в классе и зубрю.

В классе раздались смешки.

Фрейлейн Прохаске не нашлась что сказать. Решив, что Карола так шутит, она рассмеялась. Класс последовал её примеру. Только Карола, то есть девочка с голубым бантом, и Штефан мрачно глядели перед собой. Урок продолжался.

Кароле-привидению, сидевшей на дереве, стало скучно. Поскорее бы большая перемена! Надо будет потребовать от Привидения, чтобы оно вернуло ей её внешний вид. Тогда она сможет снова играть со всеми вместе. Но этого ещё так долго ждать! «А что, если немного сократить мучения? Это же всем понравится», — решила она.

И почему бы правда не воспользоваться имеющимися в её распоряжении возможностями?

Она спорхнула со своего сука к входу и полетела вверх по лестничной клетке. Из классов доносилось глухое бормотание. Кто-то пел под аккомпанемент рояля.

Но за одной дверью было совсем тихо. На ней висела табличка с грозной надписью: «Директор».

Привидению ничего не стоит сделаться тонюсенькой, как нитка, и проскользнуть через замочную скважину. В кабинете директора Карола очутилась не впервые.

Как-то её вызывали сюда вместе с мамой. Конечно, из-за какого-то пустяка. Эти взрослые вечно устраивают целые истории из-за всякой ерунды.

Карола сбивала камнем спелые колючие каштаны. И один камень случайно попал в окно физкабинета. Она-то тут при чём?

Директор был человеком, один взгляд которого мог просверлить железо. Десять минут подряд Кароле пришлось выдерживать этот взгляд. И она выдержала. И ко взглядам ведь можно привыкнуть.

Мама оказалась менее закалённой. В магазине-то она здорово отбривала чересчур разборчивых покупателей: «Что-что? Булочки чёрствые? Да они только что из печки на вертолёте с хлебозавода доставлены, уважаемая. А если у вас зубы не в порядке — обмакните булочку в кофеёк…»

А вот у директора мама вела себя так, будто по радио объявили минуту молчания. В конце концов она даже заявила, что сама бросила камень в окно физкабинета. «Младшенькая Каролочка у нас, — тихо сказала мама, — вот мы её и балуем».

Тоже мне «балуем» — велосипед никак не соберутся подарить…

На этот раз директор сидел спиной к двери и, хотя был совсем один в кабинете, почему-то, не переставая, хихикал. Ну, ясное дело, он же думал, что никого нет, — о присутствии Каролы он не подозревал.

Карола наклонилась над директорской лысиной и осторожненько заглянула через плечо. На столе лежала пачка рисунков, нарисованных первоклашками. Никак Карола не могла понять — что в них смешного?

Малыши нарисовали привидения. Все они были немного похожи на Каролу. А над самой собой Карола не могла смеяться.

Не дёрнуть ли мне директора за ухо? Нет, лучше не надо, а то ещё вперит в меня свой железосверлящий взгляд.

Рядом с дверью висели электрические часы. Это были не простые часы, а гак называемые «базовые» — все часы в школе показывали в точности такое же время, как они.

Карола открыла стеклянную дверцу и перевела большую стрелку на полчаса вперёд. В ту же минуту большие стрелки всех часов во всех классах и коридорах передвинулись на полчаса вперёд. До звонка на большую перемену оставалось уже совсем немного.

Скоро и правда зазвенели сразу все звонки.

Директор с удивлением посмотрел на свои карманные часы.

Отстают, оказывается. Поразительно!

Пожалуй, теперь самое время вновь воспользоваться замочной скважиной и выбраться из кабинета, решила Карола. Не пройдёт и нескольких секунд, как двери классов распахнутся и в коридор стройными рядами выйдут ученики. Но за спиной учителей начнётся великая свалка.

Кароле следовало поспешить и поскорей скрыться в велосипедном сарае. Но всё же так быстро, как ей этого хотелось, ученики не выходили из классов. Кое-кто из учителей уже вышел в коридор, с недоумением поглядывая на свои наручные часы. Учеников они не торопились выпускать на перемену. Ещё секунда, и проделка Каролы лопнула бы. Но тут учитель Перлеберг, подумав, что в сомнительных случаях дело следует решать в пользу обвиняемых, выпустил свой класс на школьный двор. Тут уж остальных было не удержать.

В велосипедном сарае Карола поджидала девочку с голубым бантом.

Наконец все классы вышли во двор. Через щёлочку Карола увидела Эмми Винтер и Гудрун Веттершлаг рядом с девочкой с бантом. Что же это такое? Карола не верила глазам своим. Все три девочки играли в скакалочки!

Игра для грудняшек!

Девчонка с голубым бантом, оказывается, совсем забыла, о чём она договаривалась! Придётся ей напомнить о её долге. Но как? Как это сделать?

Карола решила свистнуть двумя пальцами. Но для этого надо было знать, какие из шести пальцев были со свистом? Она пробовала и так, и эдак и в конце концов даже свистнула, но получилось совсем не так, как обычно. Жуткий какой-то свист вышел, резкий и страшный.

Но в общем шуме и гаме на свист никто не обратил внимания. Девочка с голубым бантом преспокойненько разворачивала принесённый с собой завтрак. Мама Каролы положила в коробочку для бутербродов картофельные оладьи с яблочным повидлом. Да, о таком завтраке можно только мечтать! Даже самый строгий эксперт не отказался бы от него. Кароле страшно захотелось немедленно обратиться в самоё себя. Но для этого требовалось зеркальце. А зеркальце фрейлейн Прохаске было у девочки с голубым бантом. Карола обвела взглядом сарай. Так и есть! На велосипеде Штефана Ведекинда сверкало зеркало заднего обзора.

«Вот ещё задавала!» — подумала Карола и долго-долго, не моргая, смотрела в зеркало. При этом она звала:

— Угу! Угу! Угу-гу. — Но из зеркала на неё по-прежнему таращилось Привидение. — Угу-гу-у-у-у! — крикнула она ещё раз. Опять — ничего!

«Здорово я попалась! — подумала Карола. — Значит, превратиться снова в себя можно, если только у тебя есть правильное зеркало? Привет!»

Большая перемена была на этот раз в два раза больше, чем всегда. Проверив время по телефону, директор понял, что школьные часы спешат, но прервать большую перемену он не мог — тогда полетело бы вверх тормашками всё расписание.

Кароле от этого было не легче — на школьном дворе ей всё равно сегодня не поиграть!

Под сенью густой листвы Карола перепорхнула к окну и залетела в пустой класс. Вырвав страничку из своей тетради, она написала: «Если ты, скатина сейчас же не паменяежся со мной, случицся что-то очень страшное». А как подписать?

Кто же она? Привидение? Карола Гуфлатих? На этот вопрос было трудно ответить даже такому эксперту по размышлению, как она.

Вместо подписи Карола нарисовала чёрта.

Снова скрывшись в листве большого дерева, Карола стала ждать конца перемены.

Довольно скоро девочка с голубым бантом прибежала в класс за спортсумкой — следующий урок был физкультура. Девочка прочитала записку и что-то сама написала на ней.

Карола вздохнула с облегчением. Наконец-то это глупое создание вспомнило о своём долге. Карола решила, что девочка, должно быть, извинилась перед ней письменно.

Как только класс вновь опустел — все ушли в спортзал, — Карола прочитала то, что приписала девочка. Оказалось, она подчеркнула кое-какие места и красивым почерком подписала: «5 ошибок. Правописание и стиль — «неуд».

Карола, в своём настоящем облике часто красневшая от злости, теперь в облике привидения посинела.

— Месть, месть и ещё раз месть!

Она перелетела на крышу спортзала и через вентиляционную трубу спустилась внутрь.

Примостившись на потолочной балке, Карола с грустью смотрела на свой класс. Ребята стояли полукругом перед учителем господином Палисандром и делали «вдох — выдох».

Девочка с голубым бантом вышла вперёд.

— Господин учитель, ручной мяч закатился в угол. Его надо запереть в шкафчик, а то кто-нибудь начнёт играть с ним в футбол.

— Ты очень внимательна, Карола, возьми ключ и запри мяч.

«Вот ещё! — подумала Карола. — Мне, когда я ещё была сама собой, господин Палисандр никогда ключа не доверял».

Держась всё время за спортснарядами, Карола перелетела к месту, где лежал мяч. Уж она-то насолит этой девчонке!

К мячу прибыли обе одновременно. Схватив мяч, Карола хотела кинуть его в зал, чтобы таким образом направить гнев учителя на ненавистную девчонку. Но та выбила мяч у неё из рук, тут же поймала его и успела запереть в шкафчик.

Надо же! Какая дерзость! Какое гнусное коварство! А ещё кричит, что она изумительно-восхитительно-очаровательная!

— Становись! — прозвучал голос учителя Палисандра. — Будем лазать по шесту. Надеюсь, Карола Гуфлатих установит новый мировой рекорд. — При этом он, конечно, имел в виду девчонку с голубым бантом!

С высоты своего наблюдательного пункта под потолком Карола провела рекогносцировку и быстро перебралась за красивый занавес, висевший позади ряда шестов для лазанья, — старшеклассники использовали его во время спектаклей драмкружка.

По свистку инструктора первая пятёрка бросилась к шестам. Среди них была и девочка с бантом. До половины шеста она добралась быстрее всех. Но тут Карола протянула руку через занавес и схватила её за ногу.

— Отпусти! — зашипела девочка с голубым бантом.

— Только если со мной поменяешься.

— И не подумаю! — сказала девочка. — Я теперь Карола Гуфлатих. Мне так жить очень нравится.

Инструктор хлопнул в ладоши.

— Что с тобой, Карола? Даже Штефан Ведекинд тебя сегодня обогнал.

— Меня кто-то держит! — ответила девочка.

Испугавшись, Карола сразу отпустила её. А девочка тут же съехала вниз.

— Опять тебе привидения почудились, Карола?

— Привидений не бывает, господин Палисандр.

«Во даёт! — подумала Карола. — Привидение само говорит, что привидений не бывает». И она изо всех сил крикнула:

— Угу-гу-у-у!

Казалось, зал задрожал от её страшного крика.

Инструктор и все ученики удивлённо оглянулись.

Карола снова крикнула:

— Угу-гу-у-у-у!

— Становись! — сказал господин Палисандр.

Класс построился в две шеренги.

— Мы здесь в спортзале, — сказал инструктор. — А кто желает безобразничать, пусть выбирает себе другое помещение. Понятно?

Раздался одобрительный гул.

— Нет! — громко сказала Карола.

— Кто со мной не согласен?

— Я, Карола Гуфлатих, в настоящее время привидение, — сказала на весь зал Карола.

Ей было наплевать на все прекрасные отметки, которые заработала для неё девочка с голубым бантом. Во что бы то ни стало она хотела попасть на урок физкультуры.

Инструктор и все ученики рассмеялись.

— Шутки в сторону! — сказал господин Палисандр. — Мы продолжим прерванное упражнение.

Инструктор разделил учеников на две команды. Им предстояло добежать до конца зала, там выручиться и прибежать назад. Обе команды чуть не поссорились — так им хотелось, чтобы девочка с голубым бантом была у них. Оно и понятно: Каролу вся школа знала как непревзойдённого физкультурника и выдающегося эксперта по делам спорта.

Как только девочка с бантом хлопнула ладошкой по дальней стенке зала, Карола во весь голос крикнула:

— Гуфлатих не выручилась!

Инспектор остановил игру:

— Кто это кричал?

Никто не отозвался. Карола крикнула с потолка:

— Гуфлатих вонючка!

«Вот до чего дошло! Сама себя обзываю! Всё равно, надо ей отомстить!»

Девочка с голубым бантом заревела.

— Я мамочке скажу! — скулила она.

— Хотел бы я всё-таки знать, кто это сегодня так не по-спортивному себя ведёт.

— Гуфлатих — рёва! — крикнула Карола.

На месте этой девочки она никогда бы не заревела и уж нашлась бы, что ответить тому, кто посмел бы сказать ей такое.

— В последний раз спрашиваю: кто из вас кричал?

Класс заволновался.

— Раз никто не признаётся, мы прекращаем занятия в зале, перейдём в класс, где побеседуем на тему: «Какой должен быть характер настоящего спортсмена».

«Труха!» — подумала Карола. Она же только хотела отомстить девчонке с бантом, а получилось — все наказаны.

Неожиданно Вилли Нойнхаген попросил слова.

— Это я кричал, господин Палисандр. Я пошутить хотел.

— Ты? Лучший прыгун в высоту? — сказал господин Палисандр, с удивлением рассматривая Вилли, а тот стоял опустив голову и страшно стыдился того, чего он и не думал делать.

— Шутка у тебя не получилась, — сказал инструктор. — Но не будем более задерживаться.

Урок физкультуры продолжался.

Сидеть просто так на самой верхней балке Кароле было скучно, и она почувствовала себя лишней.

«И совсем это неинтересно быть привидением!» — решила она.

После уроков, как обычно Каролу, Вилли поджидал девочку с голубым бантом.

— Тебе разве не велели подметать класс? Я помогу, — сказал Вилли.

— Это было бы восхитительно с твоей стороны, — сказала девчонка. Они повернули и снова вошли в здание школы.

«Вот кривляка-то! — Карола злилась всё больше. — Так и вертится перед этим Вилли!» Она перебралась в велосипедный сарай и стала там ждать. И не только кривлянья девчонки с бантом злили её, но и что Вилли попался этой девчонке на удочку.

Наконец Вилли и девчонка вышли из школы. И никуда они не спешили — показалось Кароле. Девчонка даже не посмотрела в сторону сарая.

«Пусть меня хоть весь свет увидит!» — подумала Карола и как хищная птица вылетела из сарая, схватила девчонку за руку и повлекла её за собой. Девчонка вцепилась в Вилли, и таким образом получилось, что и Вилли против воли оказался в сарае.

Увидев привидение, Вилли уронил свою сумку.

— Эй, Вилли! — позвала Карола. — Это же я, твой лучший друг — Карола Гуфлатих.

— Так оно, значит, и есть! — сказал Вилли, а Карола набросилась на девчонку с голубым бантом:

— Надула меня, ябеда!

— Драгоценное моё привидение, — сказала девочка.

— Это я-то твоё привидение? Не смеши меня, пожалуйста. Это ты — моё привидение!

Девочка как-то хитро улыбнулась и взяла руку Каролы.

— Ну-ка скажи, у кого шесть пальцев на руке? У тебя или у меня? Вилли, друг мой, взгляни на эти пальцы!

— Шесть, — сказал Вилли.

— И кто из нас похож на привидение, ты или я?

— Я, — сказала Карола. — И…

— «И» провалилось, — сказал Вилли. — Это ж ты летала по спортзалу. Ты и школьные часы переставила. — Он ткнул пальцем в Каролу: — Ты и есть привидение.

— Знаешь, если даже я и похожа на привидение и выделываю всякие привиденческие штучки — это ещё не доказывает, что я и есть привидение, — сказала Карола.

Девочка с голубым бантом пожала плечиками и прошлась по сараю, как это делают манекенщицы на смотрах мод, и сказала:

— Такие хорошенькие девочки, как я, не могут быть привидением.

Вилли как-то растерянно смотрел то на девочку с бантом, то на Каролу. Ему пришлось сознаться, что так глупо, как эта девчонка с голубым бантом, Карола никогда себя не вела.

— Вилли, а ты помнишь наш с тобой тайный язык? - спросила Карола. — Вот и проверь: кто этого языка не знает, тот и есть привидение.

— Ладно. Что значит «пойдём домой» на тайном языке?

— «Пойдём домой» — значит пойдём домой, — сказала девочка с голубым бантом.

Карола засмеялась жутким привиденческим смехом.

— «Пойдём домой» — значит пойдём «на спортплощадку».

Вилли кивнул.

— А что значит «пойдём на спортплощадку»?

— Легче лёгкого! — сказала девчонка с голубым бантом. — «Пойдём на спортплощадку» — значит пойдём домой.

— Ничего подобного, дорогушенька! — радостно закричала Карола. — «Пойдём на спортплощадку» — значит «пойдём в школу».

— Какой глупый язык, правда, Вилли? — сказала девочка с голубым бантом.

— Чего там говорить, — сказал Вилли.

Тут Карола выхватила у девочки школьную сумку и давай рыться в ней. Зеркальце она нашла сразу — в сумке был образцовый порядок.

Карола стала долго-долго смотреть в зеркальце не моргая и только собралась было сказать заветное «Угу-гу», как девчонка с голубым бантом набросилась на неё и принялась отнимать зеркальце и сумку.

— Помоги, Вилли! Ну что же ты! — сказала Карола. — Только через зеркальце я могу снова превратиться в себя.

— Лучше мне помоги! — кричала девочка с бантом. — Не хочу быть привидением!

Вилли понял, что девчонки ещё долго будут препираться, и решил, что ему, собственно, спешить некуда.

— Я подумаю, — сказал он. — Правда, в этом деле я не эксперт, но я вижу, что девочка с бантом, очень даже похожая на Каролу Гуфлатих, сама делает домашние уроки. А я здорово боялся, как бы не выплыло, что ты у меня всегда списываешь.

Карола и девочка с бантом пыхтели от натуги.

— Предатель! — выкрикнула Карола.

— Предатель? — переспросил Вилли. — Ты лучше вспомни, что ты сегодня устроила в спортзале. Из-за тебя чуть урок физкультуры не сорвался.

— Учительница идёт! — крикнула девочка с бантом.

Вилли и Карола припали к стенке сарая, стараясь разглядеть, кто идёт. И действительно: по двору прямо к ним шла фрейлейн Прохаске.

Девочка с бантом, воспользовавшись тем, что оба они отвлеклись, схватила зеркальце и сумку, выскочила из сарая и бросилась через двор к учительнице.

— Вы забыли своё восхитительно-изумительное зеркальце, — сказала она.

— Спасибо тебе, Карола, — сказала учительница, беря своё зеркальце. — Рада, что ты так изменилась к лучшему.

Девочка сделала книксен и зашагала рядом с учительницей со двора.

— Вот она, оказывается, какая! — сказал Вилли. — Такого я от неё не ожидал. Я же только тебя чуть-чуть подразнить хотел, чтобы ты у нас другим человеком стала.

— С меня хватило бы, чтобы я снова просто человеком стала, — с грустью сказала Карола, поглядывая на своё привиденческое одеяние.

— Да как-нибудь мы уладим это, — сказал Вилли.

Какой скучный день!

Всё школьное здание залито лучами заходящего солнца.

Но никто не бегает по школьному двору. Из классов не доносится учебный гул.

Карола сидела на жёлобе и чувствовала, как ей делается всё грустней и грустней.

Великий эксперт оказался не в состоянии докопаться до причины этой печали. Кароле ведь так хотелось быть весёлой.

— Ой, как весело живётся привидению! — крикнула она. — До чего же здорово! Не надо делать уроков! Не надо ведро с мусором выносить! Летай себе сколько хочешь! Никто не требует, чтобы я шла руки мыть!

Жалко как! Ни чуточки Кароле не сделалось веселей. Она ещё раз крикнула:

— Ой, как весело живётся привидению!

Но и это не помогло.

Ладно, когда-нибудь этот Вилли кончит домашние уроки, и она погоняет с ним в футбол.

«Ай, ай, ай! — Карола хлопнула себя по лбу. — Завтра ведь день экскурсий. А перед экскурсией фрейлейн Прохаске никогда на дом не задаёт! Как бы Вилли от скуки не заснул. Надо скорее к нему!»

Самый короткий путь — это по крышам. Хорошо ещё, что она никого не встретила. Должно быть, кровельщики ушли перекусить, а трубочисты — на собрание. Карола-то надеялась встретить некоего Карлсона. Он же где-то на крыше живёт в маленьком домике и уверяет, что может больше всех съесть тефтелек. Она-то с ним познакомилась в книжке. Но и этого Карлсона нигде не было видно.

Пролетая над сквером, Карола увидела девочку с голубым бантом. Она гуляла с куклой, сидевшей в игрушечной коляске. Два года назад Кароле подарил эту коляску её брат Макс, но она ни разу не гуляла с ней. Глупость какая — так транжирить своё свободное время!

Пролетая над спортплощадкой, Карола за футбольным полем увидела «За́мок». Это они с Вилли когда-то построили из старых ящиков и картона. Перед «Замком» сидел Вилли и разучивал «взгляд индейца». Для этого надо было смотреть вперёд и не моргать так долго, сколько выдержишь.

— Всё! — крикнула Карола. — Ты моргнул.

— Наконец-то ты явилась! — сказал Вилли.

— А чего тебе — играл бы со своей новой подружкой, синебантиковой!

Вилли покачал головой:

— Куколок пеленать? Пирожки печь?

— Давай, — крикнула Карола, — кто первый добежит до ворот!

Вилли бросился бежать.

Карола дала ему фору, не спеша перелетела футбольное поле и всё равно прежде Вилли очутилась у ворот.

— Чего смотришь? Обалдел! — Карола рассмеялась. — Давай камешек погоняем, если тебе это больше нравится.

Она толкнула ногой камешек. Вилли старался обыграть её. Но Карола и подлетала, и прыгала, и бегала, и у Вилли ничего не получалось. Он сдался.

— Не задавайся, пожалуйста. Был бы я привидением, я бы тоже мог как ты.

— Ладно, давай в прятки!

И Карола, закрыв ладонями лицо, встала к дереву.

Вилли спрятался в брошенную бетонную трубу.

Карола сосчитала до пятидесяти. Опустив руки, она сразу не заметила Вилли, но, чуть подлетев, увидела его и рассмеялась — уж очень смешно он старался быть поменьше и незаметней.

Вилли вылез из трубы. Теперь была его очередь искать Каролу.

Карола сделалась совсем маленькой, как птичка, и даже села Вилли на плечо.

А он искал её и за деревьями, и в «Замке», и в кустах. И наверх смотрел — не скрылась ли она в листве?

Кароле даже жалко его стало. Она спрыгнула с плеча и снова стала большой. Вилли даже не побежал выручаться. Устало махнув рукой, поплёлся прочь.

— Ты куда? — крикнула Карола.

— Пойду пирожки песочные печь…

С грустью Карола посмотрела ему вслед.

Но прошло немного времени, и Карола увидела, что Вилли возвращается. Идёт себе и облизывает мороженое.

«Мороженое! — подумала Карола. — Неплохо бы сейчас мороженого!» Но попросить Вилли она не смела. Может быть, ему противно делиться мороженым с привидением.

— Долго будешь смотреть — растает, — сказал Вилли.

На минутку Карола отвернулась, но мороженое снова и снова притягивало её взгляд.

Вдруг Вилли протянул ей свою левую руку, которую до этого прятал за спиной, и в ней — ещё одна порция мороженого.

— Тебе! — сказал он, улыбаясь.

— Ну ты и шикуешь! — воскликнула Карола. Уж очень она удивилась: вообще-то Вилли был страшный скряга. Он копил на велосипед.

— Ты что, деньги нашёл?

— Нет, это я из карманных.

Карола так растрогалась, что чуть слезу не пустила, но эксперту не положено реветь.

— Спасибо, — сказала она. Обычно-то она это слово забывала сказать.

На вид мороженое казалось очень вкусным, но Карола не почувствовала ничего, даже холода. Тогда она вспомнила, что ещё ничего не ела с самого утра. И всё же голода не чувствовала. Должно быть, привидения живут воздухом?

От одной этой мысли Карола пришла в ужас. Значит, им не доставляли радости ни макароны с томатом, ни газировка. Бедненькие, они и жвачку не любят!

Вернув Вилли свою порцию, Карола сказала, опустив глаза:

— Не люблю я мороженое.

— Я же марку разменял, чтобы купить! — возмутился Вилли. И тут только понял, в каком ужасном положении очутилась Карола. — Понимаю, — сказал он. — Ты не виновата.

— В чём это я не виновата?

— В том, что мороженое больше не ешь и что с тобой не поиграешь как следует.

— Ты говоришь так, будто я больна…

— Ясное дело, больна. Разве ты похожа на здорового человека?

Карола сделала кислую рожицу, если, конечно, привидения могут делать кислые рожицы.

— Вечно кому-нибудь во мне что-нибудь не нравится. Раньше ты без конца ворчал, что я у тебя списываю. Ещё говорил, будто я тебя отвлекаю от уроков.

— А чего? Так оно и было. Нормально. Правда, теперь… ты что, не понимаешь разве, как они издеваться надо мной будут — это я-то у привидения в друзьях-товарищах хожу. Я тебя даже на день рождения пригласить не могу.

И он выкинул мороженое Каролы.

— Вот как? — сказала Карола. Прозвучало это очень грозно.

Вилли по-товарищески положил ей руку на плечо.

— Не вешай носа, Вилли как-нибудь поправит дело.

— Ещё чего! — сказала Карола. — Ты же только рад, что я у тебя больше не списываю.

— По правде сказать, мне было приятно, что ты у меня списывала. Понимаешь, вроде бы получалось, что без меня тебе было бы трудно.

Вот куда его занесло! Больше всего Кароле хотелось оставить Вилли и уйти, но кто же, кроме Вилли, выручит её?

— Погоди, сейчас дядя Вилли им покажет! Ты только следи внимательно, что я сейчас сделаю.

С высоты своего наблюдательного пункта в листве старого дерева Карола видела, как Вилли направился прямиком к овощной палатке, перед которой фрау Гуфлатих, сидя под большим жёлтым зонтом, продавала картофель.

— Я насчёт Каролы к вам, — сказал Вилли. — Вы ничего такого не заметили?

— А что это я должна была заметить?

— Пропала она. Исчезла, — сказал Вилли.

— Не пугай меня, пожалуйста, Вилли. Слава богу, я только что видела дочку.

Вилли подошёл вплотную к фрау Гуфлатих.

— С вами произошёл оптический обман, — сказал он. — Дело, видите ли, в том, что Карола превратилась в привидение.

Фрау Гуфлатих громко рассмеялась.

— В привидение превратилась, говоришь?.. — сказала она так громко, что все вокруг уставились на неё.

— Привидение страшно похожее на Каролу, и ей надо помочь. Её надо выручить. Нам надо достать зеркальце фрейлейн Прохаске, а то Карола навсегда так и останется привидением. Привидением она и мороженое не может есть, и списывать не будет. Неужели вам этого хочется?

— Открой-ка рот, парень. Так. И покажи язык, — сказала фрау Гуфлатих.

— Ну и что?

— Белый налёт. — Фрау Гуфлатих приложила ладонь ко лбу Вилли: — У тебя температура.

— Я-то не болен. Больна Карола. Понимаете?

Вилли оглянулся, ища поддержки. Покупатели с сочувствием рассматривали его. Теперь Вилли говорил так, как он это слышал на собрании жильцов дома.

— Граждане! — сказал он. — Дело Каролы Гуфлатих касается нас всех. Перед нами стоит задача общими усилиями вырвать из рук фрейлейн Прохаске зеркальце!..

Мать Каролы решительно взяла Вилли за руку и вывела его из толпы покупателей.

— Поведу несчастного мальчика в поликлинику! — крикнула она другим продавцам, сжимая руку Вилли ещё крепче.

Вилли пытался вырваться, но он плохо знал фрау Гуфлатих. Стоило ей только взяться за что-нибудь, она своего добивалась.

«Как же помочь Вилли? — думала Карола, сидя на дереве. — Что, если показаться в виде привидения? Нет, этого нельзя делать! Получится, будто она в ночной рубашке бегает по улице. Что же делать-то?»

Не прошло много времени, как фрау Гуфлатих вернулась из поликлиники. С высоты своего полёта Карола видела, как Вилли привязали ремнями к носилкам, и два санитара подняли носилки в машину «Скорой помощи».

— Нельзя меня так! — кричал он во всю мочь. — Не хочу в больницу! У нас завтра экскурсия!..

Всё напрасно. Машина с красным крестом укатила.

Бедняга Вилли…

— Будь что будет! — решила Карола и тут же полетела к овощной палатке.

Первые минуты никто не обратил на неё внимания.

— Мам, ты не узнаёшь меня? — спросила она низким и очень страшным голосом.

Фрау Гуфлатих повернулась. Ни чуточки не испугавшись, она расхохоталась.

— Неужто опять они маскарад устроили? — только и сказала она, преспокойно продолжая отвешивать картофель.

— Мамочка, если ты думаешь, это я нарочно так переоделась, ты здорово ошибаешься.

Выражение лица фрау Гуфлатих не предвещало ничего хорошего. Она рассердилась.

— Наконец-то! — обрадовалась Карола, а фрау Гуфлатих, уперев руки в бока, набросилась на неё:

— Ты где это простыню взяла? Смотри, нагорит тебе по первое число! Сколько раз я тебе говорила: не лазай в шкаф!

Когда мама так сердилась, Карола убегала. А то можно было и оплеуху заработать.

И Карола улетела прочь — подальше от лавки.

Фрау Гуфлатих ничуть не удивилась. Покупатели отвлекли её разговорами о невоспитанности нынешних детей, выставляя каждый своего ребёнка, как самого большого озорника.

«Мне бы их заботы. У меня-то совсем другие проблемы», — подумала Карола.

…Весь оставшийся день Карола просидела в листве дерева, глядя на новые дома своего микрорайона. Никогда ещё они не казались ей такими скучными. Чуть веселей стало, когда жители начали возвращаться с работы.

Усталой походкой, со старой школьной сумкой под мышкой шёл к овощной палатке и отец Каролы. Он как-то бегло поздоровался с мамой — на людях он обычно так делал, дома-то он её всегда так крепко целовал, что она вскрикивала.

«Чудной народ эти взрослые!» — подумала Карола.

Как обычно, отец купил в магазине бутылку пива и тут же единым духом осушил её. При последнем глотке он запрокинул голову и увидел привидение в листве.

«От жары это, что ли? Чертовщина какая-то мерещится. Уж привидения средь бела дня вижу!» — подумал он и часто-часто заморгал.

— Алло! Папуленька, — послышался голосок девочки с голубым бантом.

Когда она подошла, отец поздоровался с ней, как с Каролой, и сказал:

— Здорово, подружка.

Девочка подала ему руку и сделала книксен.

— Ты что это сегодня дурака валяешь? — спросил отец.

Из магазина вышла фрау Гуфлатих, и они втроём направились к дому.

Карола забеспокоилась: неужели родители так ничего и не заметили? Она-то всегда думала — она девочка необычная, это всем сразу бросается в глаза. А тут — нате, ничего подобного!

Чуть позднее на улице показался Вилли. Его за руку вела мама. Он, конечно, сразу заметил Каролу в листве, но виду не подал.

— Мам, мне по-маленькому надо, — сказал он и встал поближе к дереву. Оттуда он шепнул Кароле наверх: — Ничего страшного. Сказали: страдает галлюцинациями от перенапряжения.

— Чем-чем это ты страдаешь?

— Привидения мерещатся, — ответил Вилли. — Прописали рыбий жир. Неделю не разрешили делать домашних заданий. Рано спать велели ложиться. И телек запретили.

— Несчастный ты человек! — сказала Карола.

— На экскурсию сказали, чтобы я обязательно пошёл. До завтра, пока! Увидимся в велосипедном сарае. Понятно?

— Ещё бы.

И Вилли ушёл, держась за руку мамы.

Карола подумала: «Мне-то что, я могу всю ночь не ложиться спать, а Вилли отправят в постель спозаранку и заставят глотать рыбий жир. Бр-р-р!»

Когда совсем стемнело, Карола отправилась бродить по улицам, то и дело заглядывая в чужие окна. Ей всегда было ужасно интересно, что это люди делают, когда после работы приходят домой. Ей представлялись самые таинственные вещи. Сидят, например, у себя дома и свечи зажгли! А другие— днём работали продавцами или малярами, а вечером наденут фрак и длинные бальные платья… А такие, как её брат Макс, — эти рады, что темно, идут в парк, сидят там на скамейках с девушками. Может, и целуются. А вдруг целоваться так же приятно, как играть в фантики?

Теперь ко Карола всё увидит своими глазами.

Перелетая от окна к окну, она заглядывала в щёлки между плохо задёрнутыми гардинами и занавесками.

Люди сидели за столом, ужинали и смотрели телепрограмму. Некоторые делали и то, и другое одновременно. Смешно, совсем как у Каролы дома!

Но были и такие, которые что-то писали за столом, будто бы делали домашние уроки. Отец Каролы, когда учился на курсах, тоже не смотрел телевизор, а всё что-то писал.

Многие женщины, стоя на кухне перед раковиной, мыли посуду. «Это уж скучнее всего! Суперскука!» — подумала Карола. А что, если подглядеть, чем занимается фрейлейн Прохаске? Учителя ведь люди особые. Они никогда не смотрят телевизор, не ходят, как папа, каждую субботу в пивную. Учителя сидят, проверяют ученические тетрадки и ставят отметки. Если, конечно, верить тому, что они говорят.

Оказалось — нет. Фрейлейн Прохаске не сидела над тетрадками. Она покоилась полулёжа в кресле. На лице, под глазами лежали огурцы, разрезанные на две половинки. А в это время года огурцы были очень дороги. Большая часть лица была к тому же намазана какой-то белой краской.

«А, это я знаю! Косметическая маска!» — подумала Карола, надеясь, что фрейлейн Прохаске скоро достанет и своё зеркальце, чтобы посмотреться в него. Тогда-то Карола стащит его и удерёт.

Но фрейлейн Прохаске лежала не двигаясь.

Вдруг послышался звонок. Кто-то пришёл.

Учительница отбросила кусочки огурца в пепельницу и быстро-быстро стёрла белый крем с лица. Только после этого она поспешила в переднюю.

Наконец-то пробил великий час для Каролы! Она прошмыгнула через фрамугу в комнату, открыла сумочку с косметикой и стала в ней рыться.

Зеркала не было! Из коридора слышались голоса, шаги. Всё ближе… Сумочка выскользнула у Каролы из рук. Губная помада, кисточка для век, пудреница, заколки — всё покатилось на пол.

Карола вылетела через фрамугу на улицу.

Фрейлейн Прохаске вошла в комнату, и за ней — нет, ни за что не поверите — господин Палисандр!

— Боже, какой ужас! — воскликнула учительница, увидев всю свою косметику на полу. Должно быть, ей стало стыдно за беспорядок, но господин Палисандр только рассмеялся. Оба одновременно упали на колени и принялись собирать рассыпанное. Неожиданно они подняли головы и посмотрели друг другу в глаза. Долгое время ничего не происходило.

«И зачем они так долго таращатся друг на друга? — подумала Карола. — Может, это они тренируются смотреть не моргая, как индейцы?»

Вдруг фрейлейн Прохаске поднялась, подошла к окну и задёрнула занавески. Карола заподозрила что-то. «Сейчас целоваться будут», — решила она. Но так ничего и не увидела.

Интересно, а что дома сейчас делают? Наверное, глаз от телевизора оторвать не могут. Кароле захотелось увидеть родителей, брата. Она любила, когда все они собирались вместе. Обычно папа и Макс пили пиво, а мама грызла солёные палочки. Сама она сидела в пижаме на ручке кресла, стараясь пропускать мимо ушей напоминания о том, что пора идти спать.

Заглянув в окно большой комнаты, Карола установила, что у неё дома все сидят за круглым столом. И представьте себе — не смотрят телевизор! Девочка с голубым бантом читает вслух из «Родного чтения».

Закончив отрывок, девочка сказала:

— А теперь задайте мне задачку по математике.

— Хочу по телевизору детектив посмотреть, — сказал Макс.

— Дорогой мой брат, — сказала девочка, — тебе не помешало бы использовать своё свободное время более благоразумно, а не у телевизора или с девочками. Неужели ты хочешь вечно оставаться водителем автобуса?

У Макса челюсть отвисла. Он долго молчал, прежде чем смог ответить.

— А для вас, фрейлейн Карола, водитель автобуса — ничто?

— Могу представить себе кое-что поинтересней.

Карола почувствовала, как в ней закипела злость. Скоро злость дошла до силы в четыре балла, обычно за этим следовала драка. К великой своей досаде, Карола не могла сейчас добраться до этой девчонки с бантом.

Между прочим, сама Карола находила профессию водителя отличной. И брата Макса она любила, очень даже любила.

Мама неожиданно прервала столь безрадостную беседу:

— На сегодня довольно занятий. А тебе, Карола, в виде исключения и за то, что ты получила хорошие отметки, разрешается посмотреть детектив. К тому же завтра у вас экскурсия.

— Ни в коем случае, — сказала девочка, — считаю непедагогично с твоей стороны заставлять ребёнка моего возраста смотреть детективные фильмы. Я отправлюсь в постель. Это гораздо полезней.

— Во даёт! — громко произнесла Карола.

Девочка в комнате обошла всех членов семьи, каждому подала руку и, сделав книксен, поцеловала.

«Нет, такого я не в силах выдержать, — подумала Карола. — У этой дуры никакой техники!» Сама-то она ухитрялась прощаться по восемь-девять раз. Только выйдет из большой комнаты и тут же назад, будто забыла что-то. То это был поцелуй на ночь — на самом деле она этого терпеть не могла! То ей непременно надо было ещё попить. А то она забывала дать родителям подписать дневник.

Да, для этого и надо было быть экспертом!

— Я тебе принесу газировки, Карола, — сказала мама, — и тогда погашу свет.

— Я и сама могу погасить. И потом, если на ночь пить газировку, будет всякий вздор сниться. — С этими словами девочка удалилась, а Карола с облегчением вздохнула.

Ей даже показалось, что родители и Макс испытали то же самое.

— Её как будто подменили, — сказала мама. — Да и пора было за ум взяться.

Отец кивнул в знак согласия.

— А мне она прежняя больше нравилась, — сказал Макс, хлопнув ладонью по столу.

Карола едва удержалась, чтобы не броситься обнимать брата.

— Честно говоря, — сказал отец. — такая, какая она была до вчерашнего дня, она мне тоже больше была по душе. Лентяйка, правда, и дурь в голове, а в общем-то хорошая девчонка!

Мама включила телевизор.

Этот детективный фильм Карола уже видела в кино, и она снова отправилась в школу.

Вокруг огромной клумбы на скамейках сидели молодые люди с девушками. Играл транзистор, все курили. Парочки сидели, тесно прижавшись друг к другу, и шептались, но так тихо, что слов Кароле не удалось разобрать.

Школьные окна были ярко освещены. Вечером здесь занимались взрослые. Занятия у них были такие же, как утром у ребят. Но только взрослым никакие проделки не приходили в голову. Полицейский, который днём регулировал движение на перекрёстке, вполне мог бы пульнуть жёваной бумажкой. А глядя на продавщицу мороженого, Карола представляла себе, как она, сняв туфли, пробирается между партами и кладёт ученику маляра Хейнце, который в своё время так и не смог закончить выпускной класс, мокрую тряпку на голую шею.

Около десяти часов вечера последние ученики вечерней школы покинули здание. Завхоз Поттер ходил по коридору и гасил свет. Но это Каролу не беспокоило. Она ведь ночью видела как днём.

Нарисовав в своём классе рожу на доске, она перелетела в музыкальный кабинет и всласть побренчала на рояле. Услышь её преподавательница, с ней бы истерика случилась.

Неожиданно завхоз Поттер отпер дверь в кабинет музыки. Карола еле успела шмыгнуть за рояль.

— Почудилось мне, что ли? Будто кто-то на рояле бренчал, — сказал завхоз, качая головой.

Позднее, когда завхоз Поттер давно уже спал в своей постели, Карола вспомнила, что в кабинете биологии находится некто по прозванию «Костяной». Все ученики немного его побаивались, хотя у каждого человека был точно такой же скелет. Не колеблясь ни чуточки, Карола подошла к скелету и подала ему руку.

— Эй, старина! — сказала она.

— Эй, старина! — сказал Костяной.

Такого Карола никак не ожидала.

— Эй, ты, ты же когда-то тоже был человеком! Значит, всякие игры должен знать, каких у нас уже нет? — спросила Карола.

Никакого ответа.

Карола покачала головой и сказала:

— Ничего смешного не нахожу.

— Ничего смешного не нахожу.

— Попугай.

— Попугай.

— Добрый вечер, — вдруг услышала она голос у себя за спиной и испуганно обернулась.

Перед ней стояло маленькое существо в кителе, с никелированными очками, съехавшими на самый кончик носа. Самое удивительное в нём были крохотные рожки, росшие на лбу. А ручки были такие же чёрные, как у Каролы в её лучшие времена.

— Не удивляйся, пожалуйста, — сказало существо, — Костяной никогда не был человеком — он пластмассовый. Массовый товар с базы учебно-наглядных пособий.

— А ты-то как сюда попал?

Существо лихо вытащило часы и щёлкнуло крышкой. Заиграла музыка на мотив известной песенки «Ты с ума меня свела, моя милая…».

— Ноль часов ноль минут по среднеевропейскому времени. Международный час привидений! Я — Порчик-порчик-отопячка… виноват, Чёртик-чёртик-опечатка. Я хотел сказать: Чёртик-чёртик-опечатка из литографии, пардон — типографии. Будучи твоим соседом, я счёл своим долгом представиться.

— Наконец-то толкового чело… — Карола не смогла договорить. Чёртик этот человеком не был. — Всё равно ты мне очень нравишься. У тебя интересная специальность. Знаешь, ведь правописание — моя слабая сторона.

Чёртик высокомерно улыбнулся.

— Уважаемое видиптение. Полное среднее образование — непременное условие для моего высокого поста. В конце концов я ответственен за производство опечаток. Кто, как не я, толкает бонарщика, пардон, наборщика под руку? Если бы я не знал, как что надо писать, я мог бы случайно написать что-нибудь правильно. В нашем деле без фантазии и не обойтись. Иначе не насмешишь читателей. Моя узкая специальность — тапать кубы.

— Чего-чего?

— Путать буквы.

Карола хихикнула.

— Иногда я прибегаю к другой методе, к так называемой «свадьбе». Я дважды вставляю одну и ту же строку. Но можно и опустить какое-нибудь слово. Наборщики называют это «козлом».

В эту минуту кто-то постучал в окно. Карола хотела посмотреть, кто это стучит, но Чёртик-чёртик-опечатка удержал её:

— Это наш милый Дразнилкин. Не беспокойся.

В коридоре раздался звонок, затем послышались шаркающие шаги.

— Кто-то идёт!

— Да нет, — сказал Чёртик-чёртик-опечатка. — Это он старается нас разыграть. На самом деле он сидит на лампе. Тепло любит.

Карола посмотрела наверх. А там сидело очень странное создание, состоявшее из звоночков, свистков, гонгов и прочих шумовых инструментов.

— А зачем это он дразнит людей?

— Они откроют дверь — посмотреть, луч света вырвется на волю, а Дразнилке приятно, он греется.

Две странные фигуры, словно бы прятавшиеся за гардинами, привлекли внимание Каролы.

— Это Большой и Малый Забывалы, — сказал Чёртик-чёртик-опечатка.

При этом он подмигнул Кароле и как бы случайно положил свои очки на стол. Из-за гардины высунулась длиннющая лапа с ещё более длинными пальцами и осторожно прикрыла очки тряпкой для доски.

— Он надеется, что я забуду свои очки. — И Чёртик-чёртик-опечатка потёр свои чёрные ручки, предвкушая удовольствие.

— Это Малый Забывала. Он вечно доводит людей до отчаяния, и они потом набрасываются на своих друзей, соседей, жён, детей — куда, мол, шляпу задевали? А шляпа-то, оказывается, на голове у того, кто её ищет.

— Что же тогда делает Большой Забывала?

— Этот заставляет людей забывать возвращать деньги, взятые в долг. А то и забудут, что у них дома жена и дети.

— Ой! — воскликнула Карола, вспомнив брата Макса. У того тоже всегда несколько подружек сразу. Это значит, Большой Забывала виноват!

В кабинет биологии скользнула дама в сверкающем платье. Светлые волосы ниспадали до пояса, ресницы длиной с палец. На подносе, который она держала в руках, лежало несколько подзорных труб и цветные стёклышки.

— Какая ты очаровательная маленькая собачка! — сказала дама.

— Я — собачка? — Карола тут же встала в стойку боксёра-перворазрядника.

Дама протянула ей зеркальце, и Карола, правда, увидела в нём маленькую и очень славную собачку.

Карола не знала, что сказать.

Дама отвесила Кароле поклон и представилась:

— Мадам Блэк ор вайт. Я ввожу людей в заблуждение. Выдаю чёрное за белое и наоборот. На мне нет ничего настоящего, всё фальшивое.

Она стянула с головы шиньон и помахала им перед Каролой. Под париком оказалась лысина с тремя волосками.

— Но лысина тоже не настоящая, — сказала дама, снова надевая шиньон. — Скажи мне, маленькое школьное привидение, скажи, кого ты ненавидишь?

— У меня есть такой. Ученик нашего класса Штефан Ведекинд.

Мадам Блэк ор вайт показала Кароле одну из своих стекляшек. Карола увидела в ней лицо Штефана Ведекинда. Но он был совсем не такой, как всегда. Всё лицо в прыщах! Толстый, какой-то распухший, нос картошкой.

— Не-нет, — крикнула Карола, — это уже слишком!

Мадам Блэк ор вайт ловко сменила стекляшку. В ней Карола увидела Сказочного Принца. Но и это был Штефан Ведекинд.

— Вот так я обманываю людей. Чёрное превращаю в белое, красивое — в безобразное, безобразное — в прекрасное, из большого я делаю маленькое, а маленькое — большим.

— Я хотел бы попрощаться, — высказался Чёртик-чёртик-опечатка. — Час привидений истекает.

— И это всё привидения нашего города? — спросила Карола.

— Никак нет, — ответила мадам Блэк ор вайт. — Всех ты увидишь только на большом балу привидений.

— А когда будет этот бал?

— В ближайшие десять лет, дитя моё.

— Жалко, — сказала Карола. Она совсем не собиралась ещё десять лет быть привидением. — До этого мне не дожить.

— Привидения живут долго! В них люди будут нуждаться до тех пор, покуда им кто-то нужен, на кого они могут спихнуть вину за что-нибудь.

— А может быть, и до тех пор, покуда они высказывают такие вздорные желания, как некая Карола Гуфлатих, а она-то, дорогое шоколадное видепрение, и произвела тебя на свет, — сказал Опечаткин.

— Вздорные желания! — возмутилась Карола. — Ничего вы не соображаете! Хоть кого-нибудь из вас когда-нибудь спрашивали, чему равно 11 + x, если в результате получается 23? Карола — это девчонка что надо! И знаете, какой эксперт!.. Между прочим, это я и есть!

Привидение испугалось.

— Как это так? — спросила наконец мадам Блэк ор вайт.

— Эта паршивка из нашей школы, которая называет себя школьным привидением, поменялась со мной. А теперь не хочет обратно меняться, не хочет залезать в свои старые лохмотья.

— Какая возмутительная безответственность со стороны столь молодого видепрения!

— Несколько тайн нашего мира привидений, — снова заговорила мадам Блэк ор вайт, — стали достоянием человека. Будем надеяться, что наша головная организация не отправит нас всех за батарею центрального отопления, чтобы мы там все высохли. Мы очень не любим это место.

Оба привидения поклонились Кароле и тут же исчезли, будто их никогда и не было. Даже Дразнилкин, висевший на лампе, пропал. За гардиной не видно было ни Большого, ни Малого Забывалы.

«Жалко, что их так мало пришло, — подумала Карола. — А то бы мы тут футбольную команду составили, вызвали бы команду учителей и обыграли!»

Но что-то всё же обрадовало её: под тряпкой, которой стирают с доски, она увидела очки Чёртика опечаток. Ага! Значит, Маленький Забывала околпачил его.

Всю ночь Карола не сомкнула глаз. Дело в том, что привидения не спят! И потому ночь тянулась без конца, и когда утром из комнаты завхоза донеслась возня, Карола даже обрадовалась.

Господин Поттер тоже спал плохо. Всю ночь ему снились привидения.

Наконец показался и Вилли. Рядом семенила девочка с голубым бантом. Карола следила за ними из велосипедного сарая. Девочка испуганно остановилась, и Вилли Нойнхаген один подошёл к сараю.

— Слышишь? — сказал он возбуждённо. — Она готова меняться. Я себе мозоли на языке наговорил, пока она согласилась.

Карола внимательно посмотрела на него, но мозоли на языке не разглядела.

— Но понимаешь, она поставила свои условия, — сказал Вилли. — Ты должна стать такой же прилежной, дисциплинированной и хорошей, как она.

— Ишь чего захотела!

Тем временем девочка с бантом подошла ближе к велосипедному сараю. Заметив, что Карола настроена миролюбиво, она тоже вступила в разговор.

— Ты только представь себе, как тебя будут любить все взрослые! Правда, ты могла бы стать первой ученицей! Все бы тобой восхищались. Не прошло бы недели, и никто уже на уроках не болтал бы. Ребята перестали бы стрелять из рогаток. А как тихо было бы на переменах!

— Ты лучше сказала бы, крошечка, что хорошего тогда осталось бы? — сказала Карола. — Плевала я на твои условия.

— Я прекрасно знала, что ты не примешь моих условий, — сказала девочка. — Мне тоже больше хочется остаться в ученицах. Привидений все боятся. А меня все будут любить, я же такая восхитительная и очаровательная!

Девочка повернулась и отошла к остальным ученикам, гулявшим во дворе.

— Нам остаётся одно — сила! — сказала себе Карола, прислушиваясь к своим словам, подхваченным ею в каком-то телефильме.

— И как же ты это понимаешь? — спросил Вилли.

— Очень просто: ты отберёшь зеркальце у фрейлейн Прохаске, вот и всё.

— Почему это я?

— От меня, как от привидения, все шарахаются.

— А я никогда ничего не крал, — сказал Вилли.

— Тебе и не надо ничего красть. Просто возьми. Это большая разница.

— Я никогда не сорвал ни одного яблока с чужого дерева. У меня бы рука отсохла, — сказал Вилли.

— И ты ещё называешь себя моим другом!

Разговор принимал нежелательный для Вилли оборот. Чего он только не делал, чтобы доказать, что он Кароле друг! В феврале до колен в реку зашёл, только чтобы спасти бумажный кораблик Каролы. Сколько всякого вранья фрау Гуфлатих наговорил — только чтобы выгородить Каролу, когда она поздно приходила домой. Незачем ему опять в такую историю попадать.

— Делайся маленькой! Скорей! — сказал он Кароле, только чтобы прервать разговор. — Я спрячу тебя в сумку.

Карола в одно мгновение стала такой маленькой, что вполне поместилась в сумке Вилли. Там она поудобнее устроилась между бутербродами, яблоками и карамельками. Небольшая дырка в сумке давала ей возможность наблюдать за происходящим снаружи.

Когда Вилли зашагал к школе, Кароле показалось, что это не Вилли идёт, а скачет взбесившаяся лошадь. Сумка качалась и подпрыгивала так, что Кароле никак не удавалось удержаться на выбранном месте. А летать по воздуху в сумке было невозможно — слишком тесно.

При этом Вилли шёл очень даже спокойно по двору к месту сбора класса, никуда не торопясь.

— Это ты, Вилли! — удивилась фрейлейн Прохаске. — Я думала, ты вовсе не придёшь. Ты же был так болен!

— И совсем я не больной, — сказал Вилли. И тут же вспомнил: он же страдает галлюцинациями. — А! Вот вы о чём!

Учительница подтолкнула его к девочке с голубым бантом, сказав:

— Мне кажется, Карола чувствует себя одинокой, когда тебя нет.

Девочка с голубым бантом стояла в сторонке одна и молчала, в то время как все остальные громко болтали.

— Я с ней не вожусь, — презрительно сказал Вилли.

— Я сожалею об этом, вы же всегда были друзьями.

— Ничего подобного! — сказал Вилли. И он сказал правду.

Фрейлейн Прохаске как-то странно посмотрела на Вилли, подумав: у мальчика опять галлюцинации.

Эмми Винтер крикнула:

— Кому охота с такой водиться! Она же трясётся над своими белыми чулками — ах, как бы не запачкать!

— Когда мы играем в салки, она задачи без конца задаёт, — сказала Гудрун Веттершлаг.

А Штефан Ведекинд обрадовался: главной его сопернице влетает от ребят.

— Хотите, сыграем в салки, девочки? — предложил он.

Эмми и Гудрун от удивления чуть не присели: лучший ученик предлагает играть в салки!

Наконец класс построился. На этот раз они должны были дойти до лесного ресторанчика «Лягушка-квакушка». До него было около часа ходу. По воскресеньям туда направлялись многие с семьями и детьми. Порой там устраивались аттракционы. Приезжала карусель, передвижной «тир».

Ребятам повезло. Неподалёку от пруда стояла цепочная карусель. Правда, в этот ранний час она ещё не работала.

Карола, сидя в сумке, очень обрадовалась, когда Вилли сел наконец на садовый стул: кончилась эта тряска!

Официант принёс всем газировки. Ребята достали прихваченные из дому бутерброды.

После того как все подкрепились, фрейлейн Прохаске спросила:

— Во что теперь будем играть? У кого есть предложения?

Все закричали наперебой, только девочка с голубым бантом скромно подняла руку.

— Что ты скажешь, Карола?

— Я предлагаю водить хоровод!

Ребята подняли Каролу на смех — они-то считали, что девочка с голубым бантом и была Каролой. Кому охота была водить хоровод!

И настоящая Карола в сумке у Вилли не удержалась от смешка.

— Давайте на карусели покатаемся! — предложил Вилли.

Фрейлейн Прохаске попросила хозяина лесного ресторанчика включить карусель, но тот отказался. Это, мол, могут только механики аттракционов, а они уехали сегодня в город. А ящик, где находится рубильник, заперт.

— Как жалко! — сказала фрейлейн Прохаске. Она сама ужасно любила кататься на карусели.

— Послушай, — тихо сказала Карола Вилли, — на кой нам с тобой эти механики. Мы же эксперты!

— Карола, если ты считаешь, что я буду с тобой вытворять всё, что ты выдумаешь, ты здорово ошибаешься.

— Слушай, тебе же ничего не будет, у тебя же эти… каллуцинации.

— Галлюцинации.

— А потом, я же за всё отвечаю.

Они ещё немного пошептались друг с другом. Потом Карола перелетела к карусели, очень скоро нашла ящик, в котором был рубильник. А уж прошмыгнуть через замочную скважину, как известно, ей не составляло никакого труда.

Вилли, взобравшись на стул, крикнул:

— Эй, ребята, слушайте! Кто хочет прокатиться на карусели, записывайтесь у меня.

— Я… Я… Я… Я… — закричали все наперебой. Только девочка с голубым бантом молчала.

Вилли бросился к карусели. Весь класс — за ним. Фрейлейн Прохаске и девочка с голубым бантом медленно последовали их примеру.

Штефан Ведекинд крикнул:

— Нойнхаген, чего задаёшься! Всё равно ты не можешь запустить карусель.

— Спорим! — сказал Вилли.

На спор Штефан Ведекинд никогда ничего не делал.

Все быстро взобрались на сиденья, только фрейлейн Прохаске и девочка с голубым бантом ещё стояли в нерешительности.

— Садись, чего ты! — сказал Вилли девочке.

— Во-первых, без администратора запрещается пользоваться каруселью, — заявила девочка с бантом. — А во-вторых, было бы невежливо с моей стороны оставить фрейлейн Прохаске одну.

— Ну, знаешь ли, — сказала учительница девочке с бантом, — впервые от тебя такое слышу. Но мы не будем портить им игру. Вилли просто похвастался. Сейчас увидите, у него всё равно ничего не получится.

Поколебавшись, девочка с бантом — она же не хотела быть невежливой — в конце концов тоже забралась в висячее креслице.

— Леди и джентльмены! — заговорил Вилли. — Сейчас вы станете свидетелями большой сенсации. Я разрешаю вам кататься на карусели столько, сколько вы хотите, и — бесплатно!

Захлопали все, за исключением девочки с бантом.

— Пристегните ремни. Держитесь крепко.

К великому удивлению присутствующих, карусель медленно двинулась. Это Карола включила рубильник.

— Останови! Вилли, останови! — крикнула фрейлейн Прохаске.

Ребята верещали от удовольствия.

А карусель крутилась всё быстрей и быстрей.

Стараясь, чтобы её никто не заметил, Карола шмыгнула от ящика с рубильником прямо к Вилли в карман.

Небрежной походкой Вилли направился к стульям, где все они недавно сидели, поднял сумку учительницы и быстро побежал за дом.

— Вилли, Вилли!.. Что ты делаешь… Вилли! — услышал он голос учительницы за собой.

— Рука моя отсохнет… — бормотал Вилли, убегая.

Карола выбралась из его кармана и с каждой секундой делалась больше и больше. Очень скоро она стала опять такой, какой было школьное привидение Угу-гу во весь рост.

Резким рывком она вырвала сумку учительницы из рук Вилли.

— Не делай этого! — крикнул Вилли, но Карола не послушалась, открыла сумку и вынула зеркальце. Хорошо ещё, что фрейлейн Прохаске не забыла его дома.

Долго-долго всматриваясь в зеркало не моргая, Карола завыла:

— Угу-у-у-у-у-угу!

Пустое лицо привидения расплылось, и в зеркальце показалась весёлая мордашка Каролы Гуфлатих.

— Ух ты! — вздохнула Карола с облегчением и давай скорей лохматить себе волосы. Она даже сняла белые чулки-гольфы и вместо плиссированной юбки надела купальные трусы Вилли — он-то собирался пойти купаться в бассейн, вот и прихватил их.

У карусели произошло что-то совсем удивительное: прямо на глазах фрейлейн Прохаске ученица Карола Гуфлатих — мы называли её девочкой с голубым бантом — превратилась в… привидение.

Но так как учительница твёрдо знала, что привидений не бывает, она приписала это явление своему головокружению, которое она почувствовала от катания на карусели.

Привидение не сразу заметило своё обратное превращение. Прошло несколько секунд, прежде чем она, поняв это, перелетела от карусели к лесному ресторанчику, где и обнаружила Вилли и Каролу.

— Мамочка любезная, — жалобно простонало привидение, — зачем вы это со мной сделали? Я же была такая изумительная, восхитительная, очаровательная!

— А теперь ты уже и не восхитительная, не изумительная и не очаровательная! — сказала Карола и показала привидению язык. — И никакая я тебе не любезная мамочка. Я смертельно ненавижу девчонок-паинек.

Вилли так и уставился на неё: правда, ничего не сказал, а только кое-что подумал про себя.

— Я же так старалась, чтобы все-все меня любили, — продолжало хныкать привидение.

Карола вновь сделала что-то неожиданное: она взяла и разбила зеркальце о первый попавшийся камень.

Долго привидение не отрываясь смотрело на осколки, потом медленно и печально улетело прочь. А Вилли, схватив Каролу, стал её трясти:

— Ты что — спятила? Как нам теперь карусель остановить?

Карусель между тем вертелась всё быстрей и быстрей…

Даже у таких великих любительниц катания на карусели как Эмми и Гудрун, пропала всякая охота ещё дольше вертеться. Всем им хотелось поскорей, как это говорится, обрести твёрдую почву под ногами.

— Вот тебе и тысяча головастиков! — воскликнула Карола при виде позеленевших лиц соучениц. — Об этом я и не подумала. Теперь-то я ни в одну замочную скважину не пролезу. — И она вместе с Вилли принялась бегать вокруг карусели, стараясь найти способ остановить её.

Но так они ничего и не нашли.

Но вдруг карусель замедлила свой бег, стала вертеться всё тише… тише и… совсем остановилась.

Ребята с трудом выбирались из маленьких креслиц. Качаясь и цепляясь друг за дружку, они старались сразу же отойти подальше.

Из замочной скважины ящика с рубильником протиснулось привидение Угу. Оно пролетело над Каролой и Вилли и исчезло за лесом…

— Видишь, какое это привидение! Такое кому хочешь понравится, — отметил Вилли, провожая глазами Угу.

Вскоре дурнота и головокружение были забыты, и весь класс в один голос заявил, что все без исключения годятся в космонавты.

— Где моё зеркальце, Вилли? — спросила учительница, не найдя его в своей сумке. — Мне же необходимо причесаться.

— Зеркальце разбилось, — сказал Вилли. — Знаете, у меня были такие галлюцинации… — При этих словах Вилли ужасно покраснел — он же совсем не умел лгать; впрочем, фрейлейн Прохаске и это приписала его болезни.

Тем временем Карола добралась до бутербродов, которые её мама дала с собой девочке с голубым бантом.

Она и ела, и пила, и глубоко вдыхала лесной воздух.

— До чего здорово снова стать человеком! — сказала она.

— Но на уроки теперь тоже надо ходить, — сказал Вилли.

— Это и есть обратная сторона медали. Никак от неё не отвертишься. Но по правде, без этой обратной стороны было бы скучно, — сказала Карола и что-то уж очень углубилась в исследование своего носа.

— Эй! — сказал ей Вилли. — Опять за старые привычки!

Девочка с бантом вела себя куда благородней.

— У неё были сверхчеловеческие способности, — сказала Карола.

…Прошло всего несколько дней, и Карола почти совсем забыла свои приключения, и всё опять шло по-старому. Она так же не любила выносить мусорное ведро. Всё с такой же страстью поглощала мороженое и по утрам, встречаясь с Вилли в самом конце микрорайона, первым делом говорила:

— Дай списать!

— Ничего не выйдет, — отвечал Вилли. — Меня временно освободили от домашних заданий из-за перегрузки. Понимаешь, привидения мерещатся.

Но взрослые не замечали никаких привидений. Правда, завхоз Поттер не верил ушам своим, когда ночью из музыкального кабинета доносились звуки рояля.

А господин Перлеберг, которому в конце концов удалось поправить свою яйцеварку, только диву давался, отчего это всякий раз, когда он начинает демонстрировать своё изобретение, случается короткое замыкание. «Будто заколдованное!»— восклицал он, хватаясь за голову.

Порой и школьный звонок опаздывал прозвонить, а то вдруг звонил слишком рано, и тогда директор школы, у которого, как вы помните, был железосверлящий взгляд, шутливо говорил:

— Привидение бродит у нас в школе.

Фрейлейн Прохаске очень боялась оставаться по вечерам дома одна. Ей всё чудились какие-то шорохи, поскрипывания. Потому-то к ней так часто и приходил в гости господин Палисандр.

И всё же взрослые продолжали твердить, что привидений не существует.

Карола и Вилли придерживались другого мнения.

Время от времени они спускались в подвал, где хранился уголь на зиму, и оставляли там всякие бантики, зажимки для волос, расчёски, цветные картинки и записки со сложными задачками по математике. «Это, чтоб Угу-гу не скучало!» — говорили они. Потом-то они сравнивали решения со своими собственными, но это только так, кстати. В знак благодарности они приписывали в конце:

«Ты правда изумительная, восхитительная, очаровательная!»