Шутка Вершителей

Часть третья. Глава пятая.

Мы всей семьёй ждали прихода настоящей весны. Решение о переезде в Стревин было принято почти единогласно. Немного раскапризничалась Авидея, ведь мы отрывали её от первой любви. Но заверения Сокеса Эльгата в том, что уже летом он отправится в Стревин, чтобы отучиться на проводника, “каким был твой отец”, немного успокоили мою дочь, и она стала довольно шустро помогать деду с укладкой вещей в огромные баулы.

Мама, зачем ты берёшь это старьё? Оставь его здесь. В Стревине полно магазинов, и мы там всё купим! — заявила мне она, увидев, как я складываю свои старые, но такие удобные платья в свой мешок. — Тебе всё равно они скоро станут малы! Ой!

Авидея зажала свой рот рукой, испуганно взглянув на меня. Иногда она своей бестактностью и высокомерием напоминала мне Миладу. Всё-таки кровь — не водица. И я боялась за неё. Миладу её постоянное “я хочу” привело к мужчине, что сделал её одной из многих. Подобной глупой судьбы для своей дочери я не хотела. Нужно было учить обуздывать её свои порывы.

Эти платья пригодятся мне, Ави. Что-то можно будет перешить, в чём-то я потом смогу работать. Беременность не вечна. А ты простилась со своим приятелем? — я специально не называла Сокеса ни женихом, ни ухажёром. Они молоды, и если у них что-то не заладится, то пусть останутся воспоминания о первой чистой платонической любви, чем о неразделённых взаимностью отношениях.

Пример Милады опять встал у меня перед глазами, а вслед за нею я вспомнила своего муженька. Его презрительный взгляд, когда он посмотрел на меня после первой нашей ночи, его злость, когда я раз за разом убегала от него, его грубость и невнимание. Но также мне на ум, почему-то пришли наши последние, самые жаркие ночи, и его крик мне вдогонку: “Милая!” или это было плодом моего уставшего от длительной погони мозга? Мог бы он прийти сюда, чтобы забрать меня и своего дитя? Я честно ответила себе: “Да!” На Вензосе дети являются редкостью и предметом опеки и заботы всего общества. Их мир вымирает. Поэтому-то мы и уходим от Врат Ады подальше. Следующие оставшиеся Врата находятся за многие мили от нас — в пустыне у кочевых племён, что только номинально подчиняются Деменеции. И где на них выход с другой стороны, думаю, неизвестно даже Гэйелду. Он и эти-то открыл только при помощи своего божества Вена. Арьяна Сугиста и Велх Штарт приготовили нашему семейству документы и дали небольшую королевскую ссуду на обустройство на новом месте. Так что мы были готовы.

Все приметы указывали на то, что весна наступит уже скоро. Снег ещё останется на склонах гор, не превратившись в вязкую кашицу, но морозы уже закончатся. Вот по этому твёрдому насту длинноухи и должны нас довезти до большой дороги на Стревин. Там, внизу, за кромкой леса, стояла королевская почтовая станция и постоялый двор. Оттуда до Стревина уже было подать рукой — один день в кибитке, запряжённой волами по ровной каменной дороге.

Бертин с удовольствием готовился к приключению.

Мама, а там я буду учиться?

Да, милый. В Стревине множество школ.

И у меня будут друзья?

Конечно, родной, — с друзьями у Бертина было тут туговато. В маленькой общине детей его возраста было человек пять, и они все, почему-то, с моим сыном дружить не спешили. Мальчики постоянно шпыняли его, называя маменькиным сыночком и плаксой. А девочки, их было всего две, вообще не считали мальчишек за людей, задирали свои носы и любили повоображать. Поэтому я надеялась, что в относительно большом Стревине Бертин найдёт себе друзей по интересам и характеру.

А, ну-ка, иди сюда! — дед позвал внука в гостиную. — Глянь, что я тебе приготовил в дорогу!

Довольный писк сына возвестил, что дедушка выковал ему какую-то очень нужную для мальчишки вещь. Я выглянула за дверь. Бертин держал в руках небольшой, красиво изогнутый нож с узорчатой ковкой и резной деревянной ручкой.

Вот и ножны, Бертин! — Ваухан отдал внуку кожаный футляр на ремне. Тот пристегнул его к поясу.

Папа, не рано ли?

Нет, Айо. Он же сын проводника, лучшего проводника нашей общины! — после этих слов Бертин расправил плечи, взглянул на меня и спросил: — Мамочка, а можно я напоследок прогуляюсь по улице?

Я уже хотела ему отказать, но отец подмигнул мне и ответил:

Иди! Только недолго! Уже темнеет! — и Бертин выскочил во двор, едва накинув свою курточку.

Отец…

Айо, пускай сходит похвалиться ножом! Он же мальчишка! А то вырастит и вправду… маменькиным сынком. Ему нужна мужская рука!

Есть же ты, папа…

Я всего лишь дед. Дед не может заменить отца, Рокайо! Так что я бы на твоём месте присмотрелся бы на новом месте к какому-нибудь, как и ты, вдовцу…

А ничего, что у меня скоро пузо на нос полезет? А-а? — улыбнулась я. — Беременная женщина, с двумя детьми, не молодуха уже. Кто же позарится?

Ты у меня красавица, Айо. Ещё будем женихов перебирать!

Да зачем они мне, отец. Любить так, как я любила своего Тибольда, я уже никого не смогу. А жить из обязанности — не моё.

А тот, другой? Отец твоего ребёнка? Неужели не мил был?

Как тебе сказать, отец… Мы с ним очень разные: как горлица и користень, как эльдвайс и простоцветка! И простоцветка — это я! Может быть, будь он сам немного попроще на характер и по происхождению, или я похитрее и жеманнее, да и покрасивее, как Милада, я могла бы поверить, что у нас всё сложиться. Но в нашем случае разговаривать не о чем. Причём у него там есть любимая женщина, к которой он сам тянется, а не по воле богов.

Девочка моя… — отец подошёл и обнял меня, а с улицы раздался громкий рёв Бертина, заставивший нас выскочить на порог.

Что случилось, сынок? — я хотела обнять сына и поспешила к нему, но отец опередил меня, оттолкнув плечом.

Ну-ка, говори, в чём дело, охотник? — отец подошёл к зарёваному сыну и погладил его по голове. Тот постепенно начал успокаиваться. Только всхлипы ещё мучали его.

Анд… ик… и Саль… Они забрали… ик… твой подарок, деда! Как же я… теперь… ик… стану проводником, как папа?

Пойдём, разберёмся! А ты, Айо, иди в дом! А то стоишь раздетая на морозе! — и я только почувствовала, как меня обдувает ледяной ветер. Да, в моём положении стоило бы поберечься, а отец сам разберётся с хулиганами!

Не прошло и десятка дней, как мы небольшим караваном, в сопровождении двух проводников и небольшого отряда стражи, начали свой путь в Стревин. Стражи везли вниз, в долину, почту, и вместе с проводниками должны были вернуться обратно, забрав с постоялого двора груз из Стревина и столицы. Мы спешили, так как боялись, что небольшие снежные обвалы перекроют нам дорогу. Но всё прошло хорошо. Авидея и Бертин, которые ещё ни разу не покидали наше поселение, с интересом оглядывались по сторонам, восхищаясь красивыми распадками и урочищами, тёмными соснами и рыжими попрыгайцами, следами рыськи и лобана и пока ещё блестевшими под солнцем своим ярким белым цветом горными склонами.

Внизу стало гораздо теплее, и каменистая дорога кое-где превратилась в месиво из камней, снега и грязи. Но таких мест было не очень много, и они сильно не задержали нас. Отец всю дорогу в основном молча, иногда задавая скупые вопросы начальнику стражи. Я же боялась простыть на обманчивом весеннем ветру, что манил то теплом и ласкою, то выскакивал из-за поворота лютым холодом и россыпью острых снежинок.

Мы правильно решили выбрать время для переезда. Через несколько дней солнце растопит весь снег на предгорьях, и дороги станут непроезжими. Мы могли бы подождать до лета, но я не хотела нервничать от неизвестности столь долго. Вдруг герцог решит забрать меня именно теперь? Ведь и Арьяна, и мой отец предсказали скорую возможность для проникновения в наш мир. Новая волна была близка.

На следующее утро от отправления, мы уже прощались с нашими проводниками и стражами. Повозка с письмами ожидала их у дороги. Выгрузив свои вещи, они перекинули на спины длинноухов баулы из повозки, попрощались с возницей и нами, и быстро поехали обратно: они тоже боялись попасть под первые снежные обвалы.

К нам? — спросил у отца возница почтовой повозки. — Прыгайте, мальцы!

И Авидея с Бертином шустро запрыгнули в повозку. День и ночь на спине у длинноуха — это вам не шутки!

Да, отдохнём и переночуем, а завтра — в Стревин, — ответил отец.

Хорошо, а то за зиму и постояльцев почти что и не было. Так, несколько охотников да и проводников. Один вот недавно заявился. Говорит, проводите меня в горы, в селение. А сам толком не может и сказать, какое. А там жо их цельных три! Говорит, проводите, увижу — пойму… Дождался проводника — и наверх. За седьмицу до вас было. Не к вам ли собирался?

А кто его знает? Тут городских понаехало, что даже и жить им негде. Все лобана норовят сохотничать… Да не всем он в руки даётся!

А что, много его в горах?

Да, олешков много за зиму нателили, вот и лобан тоже. Даже бера за зиму ни разу не встречали, а вот лобанов полно. Уже по посёлку, как по лесу бегают. Вечером со двора не выйти.

Слова возницы о странном охотнике взволновали меня. И я вмешалась:

А скажите, уважаемый, как тот странный охотник выглядел?

А почто тебе?

Мы с отцом так-то всех у нас знаем. Может, не в наше прибыл? — Ваухан коротко оглянулся на меня. Я ему кивнула. Он понял, что я спрашиваю неспроста. — Высокий?

Да, высокий такой, крепкий… С длинной рыжей бородой, шрамами и светловолосый, — припоминаете?

Нет, вроде… Значит, не к нам, — отец опять оглянулся. Я ему несмело улыбнулась. Ложная тревога.

Постоялый двор встретил нас жарко натопленной печью и пустотой. Кроме возницы, оказавшимся смотрителем почтовой станции и владельцем постоялого двора, нас поджидала его жена, маленькая кругленькая женщина неопределённого возраста. Она споро проводила нас в комнаты, где уже были застелены свежим бельём кровати и дымились наполненные горячей водой чаны. Несмотря на утро, мы быстро искупались и улеглись спать. Завтра предстояло начать путь длинною в ещё один день.

Кибитка, запряжённая двумя старыми ленивыми волами, еле-еле ехала по дороге.

Мы так попадём в Стревин не завтра, а к третьему дню, — сказал отец, обращаясь к вознице.

Не сумлевайтесь! Доберёмся, как надо! Не первый год вожу грузы и людей!

И видно, что не первый, — отец с сомнением посмотрел на старое ржавое колесо, что натужно скрипело под весом нашей семьи, наших вещей и огромных почтовых сумок.

Деда, скоро приедем? У меня уже попа болит… — тихонько пожаловался Бертин моему отцу, державшему внука на коленях. Так он пытался сберечь его от ужасающей тряски. Мы с Авидеях подстелили под наши задние точки все мягкие вещи, но кибитка тряслась и дребезжала, особенно на поворотах. На одном из них нас тряхнуло достаточно сильно, чтобы старое колесо просто отскочило и покатилось в сторону заросшей подлеском обочины.

Растудыть твою туды! — выругался возница, удержав свой огромный возок на ходу и останавливая волов.

Не хочу быть старым занудой, но я же говорил, — сказал отец, соскакивая на землю. — Ту работы как раз на целый день. Точно будем в Стревине только к третьему!

И отец с возницей занялись починкою колеса, отгрузив с одного угла все вещи и подложив под повозку огромный пенёк, который возница, оказывается, всегда возил с собой.

А мы с детьми обрадовались нежданной передышки и гуляли невдалеке, давая отдых уставшему седалищу. Через пару часов с той стороны, куда мы направлялись, раздался стук копыт. Из-за поворота показался отряд королевских гвардейцев.

А эти-то что тут делают? — подошёл ко мне отец.

Не знаю, не знаю, — я думала, что они проедут мимо и поскачут по каким-то ведомым только им королевским делам. Но отряд, приблизившись, остановился невдалеке. Один из всадников приблизился и спросил:

Кто такие?

Так, почтовый смотритель. Везу письма и пассажиров.

Пассажиры откуда?

Охотничья община Завратных гор, — возница подобострастно смотрел на высокого усатого гвардейца в тяжёлой меховой шапке и расстёгнутом полушубке.

А звать как? — суровый голос гвардейца разносился далеко вокруг.

Мммм… — начал что-то говорить возница, но мой отец перебил его. Старого кузнеца было не пронять грозным голосом.

А с какой целью интересуетесь, уважаемый? Да и сами Вы не представились, чтобы чин по чину…

Гвардеец соскочил со своего коня и вдруг несмело улыбнулся:

Вижу деревенскую хватку. Нас, лесных жителей, командирским тоном, не проймёшь! Капитан Сечел, к Вашим услугам.

Ваухан Ньево, общинный кузнец. Моя дочь и внуки.

А Вашу дочь, случаем, не Рокайо Ганн зовут?

Мы с отцом изумлённо уставились друг на друга.

Да, Рокайо Ганн — это я! — я сделала шаг к капитану. — А в чём дело?

Я везу предписание для Рокайо Ганн, вдовы Тибольда Ганна, явится в королевский дворец на аудиенцию к королеве! Вот эта бумага! — и капитан достал из-за пазухи запечатанный конверт. Королевские водяные знаки знал любой служащий нашего королевства. Именно на такой бумаге я писала отчёты об эпидемиях и смертоубийствах, а Арьяна получала указания из дворца.

Отец?

Значит, надо ехать, Айо… — и отец повернулся к повозке, чтобы забрать наши вещи.

Мама, мы едем в столицу? К королеве, да? — Авидея схватила меня за руку и сжала её. Я взглянула на неё: её глаза загорелись от превкушения ярче звёзд! Какая девочка в её возрасте не мечтает побывать в королевском дворце!

Господин Ваухан, подождите, — вдруг остановил моего отца капитан Сечел, — про Вас указаний не поступало. Конечно, Рокайо Ганн может взять кого-то одного с собой, но я думаю, что королева имела ввиду её детей!

Что? — я растерянно посмотрела на отца, потом на стоящего невдалеке от него Бертина. Авидея вцепилась мне в руку.

Мама, зачем Берту дворец? Пускай едут с дедушкой дальше. А мы съездим к королеве и вернёмся к ним в Стревин!

Авидея дело говорит, дочь. Раз мне с тобой нельзя, то мы с Бертом всё обустроим, обживёмся на новом месте, а потом и вы приедете. Бери Авидею.

Но как же… Отец! — я бросилась в его объятия и заплакала. Опять судьба подкидывала мне разлуку с родными людьми.

Вот ваши вещи, — Ваухан отдал наши сумки капитану.

Бертин, милый…

Ты опять уезжаешь…

Я ненадолго, сынок. Это — приказ королевы, и я не могу его ослушаться! Ты понимаешь? Прости меня! — и я крепко поцеловала своего сына, по которому я уже дико скучала, ещё не успев уехать.

Через несколько мгновений я и Авидея сидели за спинами гвардейцев на их конях. Отряд развернулся, а я всё оглядывалась через плечо, запоминая затуманенное слезами видение блондинистой головы сына в объятиях отца на фоне тёмного пятна почтовой кибитки.