Сибирячка

ЧАСТЬ 1

Сегодня у Светланы день рождения. Сорок пять лет назад она родилась в небольшом сибирском городке, в семье учителей. Девочка была единственным ребёнком и вся нерастраченная любовь, и ласка родителей досталась ей. В доме жила и мать отца, которая в своей единственной внучке души не чаяла.

Вся Светкина безоблачная жизнь рухнула, когда она перешла в десятый класс. В начале учебного года от сердечного приступа умер отец, который никогда и ни чем не болел. Смерть отца стала для семьи Науменко ударом молнии, среди ясного неба. Через три месяца умерла и мать.

К Новому году девушка стала сиротой. Бабушка, глядя на внучку, день и ночь плакала, называя ее сиротинушкой.

Но, несмотря на большое семейное горе, Светка окончила школу с золотой медалью и, сдав один экзамен, поступила в московский институт.

Бабушке очень не хотелось отпускать свою внучку в далекую столицу.

— Мои родители только и мечтали об этом дне, — отвечала ей Светка.

Взяв с собой пятьсот рублей Науменко поехала в Москву.

Она поселилась в общежитии, где кроме её в комнате жили еще три девушки.

Науменко была очень веселой и общительной, и поэтому когда стали выбирать старосту в группе, все единодушно проголосовали за ее кандидатуру.

Высокая, стройная, унаследовавшая от матери большие карие глаза и густые черные волосы, она сводила с ума парней.

— Светка, твой портрет может украсить любую обложку журнала, — говорили ей девчата.

Отбоя у студентки от кавалеров не было. Но девушка считала, что на первом месте должна быть учеба, на втором общественная работа, а затем уж только поклонники. Любовь Светка считала ерундой, которая только отвлекает человека от намеченной цели.

В то чудное мартовское воскресенье стояла по настоящему весенняя погода. Таял снег, текли ручьи и ярко светило солнце.

Науменко еще нежилась в кровати, когда ее однокурсник вошел с другом в комнату. Он принес конспект, который взял несколько дней назад у старосты.

— Почему валяемся в кровати, когда такая дивная погода?! — удивленно спросил незнакомец.

— А что ты нам можешь предложить? — поинтересовалась Светка.

— Музей, кино, просто прогуляться… Все на ваш выбор, мои прекрасные дамы!!!

Незнакомца звали Славик. Он был студентом московского университета и единственным ребенком в семье. Отец был дипломат и находился с женой за границей. В распоряжении Славика была четырехкомнатная квартира в центре Москвы.

Славика Герчинского красавцем назвать было нельзя. Для своего возраста он был немного полноват с карими небольшими глазками, которые, не переставая, бегали по его круглому полному лицу.

Сын дипломата, всегда одет в заграничные вещи и при деньгах, парень знал себе цену.

Светка сразу же ему приглянулась, и он решил, во что бы то ни стало покорить её сердце.

В начале Науменко не обращала на Герчинского внимания, но цветы, подарки и вежливое ухаживание сыграли свою роль.

Когда девушка на каникулах поехала домой к бабушке, молодой человек забрасывал её телеграммами и письмами, в которых клялся в вечной любви.

Многие девчата на курсе завидовали сибирячке. Только одна Наташка Крошкина, однокурсница и соседка по кровати, была против этих встреч:

— Мне совсем этот щеголь не нравиться, — говорила она.

— Славик клюнул на Светку, а не на тебя!!! Тебе завидно!!! — смеясь, в один голос отвечали ей девчата.

Наташка была дочерью первого секретаря обкома партии и так же, как и Герчинский знала себе цену. У нее была одна мечта: во что бы то ни стало выйти замуж за москвича, чтобы остаться жить в столице. Крошкина считала, что Москва-это именно тот город, в котором она должна была родиться. Но раз судьбе было так угодно, что Наташка родилась на периферии, то эту ошибку девушка должна будет исправить сама.

У нее кроме вещей, ресторанов и как удачно выйти замуж за москвича, ни каких других мыслей в голове не было. Да и подруг у ее тоже не было, так как ни с кем она не находила общего языка.

Однажды застав Светку одну в комнате Наташка сказала:

— Брось его пока не поздно. Этот цветок не из твоего букета.

— Мы любим, друг друга, — с гордостью произнесла Науменко.

— Причем здесь любовь? Его родители никогда не допустят, чтобы их урод на тебе женился.

Светка, ничего не ответив, вышла из комнаты.

Через два месяца, собрав кое-какие вещи и сложив их в чемодан, староста группы перебралась жить в четерехкомнатную квартиру Герчинских. По этому поводу была устроена вечеринка. От увиденного богатства студентки прибалдели. Никто из них раньше не видел такой роскоши, столько антиквариата.

У родителей Наташки была тоже шикарная четырех комкатная квартира, но они не имели и двадцатой части того, что было у Герчинских.

Прошло еще несколько месяцев, и Крошкина стала замечать, что Науменко сильно изменилась. Она стала нервной, раздражительной. Девушку, как будто подменили.

Однажды староста группы пришла на лекцию с большим синяком под глазом, сказав, что, выходя из троллейбуса, упала. Ей все поверили, за исключением дочери первого секретаря.

Спустя несколько дней Наташка увидела на шее у Светки большой синяк, который был аккуратно замазан тональным кремом.

— Откуда у тебя этот синяк? — поинтересовалась Крошкина.

— Смотри лучше за собой, и не лезь в мою жизнь! — раздраженно ответила она.

Но Наташка была не из тех женщин, на которых можно повышать голос. Она всегда все знала и за всеми всегда следила. Крошкина знала все обо всех: кто с кем спит, и кто кого любит. Но девушка не знала только одно, где ей найти москвича, за которого можно выйти замуж. Она верила в свой звездный час и знала, что он не за горами.

Подкараулив Светку возле института, Крошкина схватила ее за руку.

— Брось его пока не поздно! Говорю я тебе, что он цветок не из твоего букета!

Сибирячка, хмыкнув, посмотрела на Наташку и попыталась вырваться. Но не тут то было. Крошкина, что есть силы, сжала ей руку и, повернув Науменко лицом к себе, спокойно сказала:

— Света, брось его пока не поздно. Он не для тебя. Не усложняй себе жизнь. Я знаю эти высшие эшелоны власти. Они своих чад пристраивают к таким же, как и сами. А если родители и разрешат своему уроду не тебе жениться, то ты проклянешь тот день и час, когда родилась на свет.

— Наташа… — с трудом проговорила Светка, и слезы покатились градам из ее черных больших глаз.

— Пойдем и заберем твои вещи, — предложила она, прижав Науменко к себе.

— Я не могу?

— Почему? — удивленно спросила однокурсница.

— Я беременная. Я то, дурочка, думала, что когда Славик узнает, что у нас будет ребенок, он обрадуется. А вышло все наоборот. Герчинский практически перестал приходить ночевать, а когда приходит, то постоянно кричит на меня. Даже несколько раз бил. Я знаю, что он любит меня, но ребенок ему совершенно не нужен. Вчера я пошла к врачу. Он сказал, что уже поздно делать аборт.

— Что же нам делать?! — растерянно спросила всезнающая Крошкина.

— Наташа, миленькая, я тебя очень прошу, — сквозь слезы произнесла она, — никому об этом не рассказывай. Засмеют ведь.

Сказав это, она медленно пошла в сторону метро. Крошкина еще долго смотрела ей в след, не зная как помочь сироте.

Через несколько недель, Светка сказала Наташке, что после выходных должны возвратиться родители Славика, и что он попросил несколько дней её пожить в общаге, чтобы подготовить их к встрече с невесткой.

Наташка не хотела расстраивать свою беременную однокурсницу, но сердце ей вдруг подсказало: «Еще одна мать одиночка».

В этот момент Крошкиной стало жаль самую привлекательную девушку на курсе. Она на минуту представила, как староста группы, без гроша в кармане, с младенцем на руках, идет по вагонам и просит деньги на хлеб и молоко. Наташка стала гнать эти мысли прочь от себя, но у нее ничего не получалось.

После занятий девушки поехали к Герчинскому домой и, забрав вещи, привезли их в общежитие. В тот же вечер пришла телеграмма из Сибири, что бабушка Светланы тяжело больна. На завтра Науменко одолжив денег у Крошкиной, уехала. Бабушка умерла за три часа до приезда внучки.

Всю дорогу обратно в Москву студентка проплакала. Сейчас Светка осталась одна одинешенькая на всем белом свете.

С вокзала студентка спешила в общежитие, чтобы позвонить единственному оставшемуся ей близкому человеку.

Увидев взгляд Крошкиной, Науменко поняла, что Герчинский не появлялся.

Прошло еще десять дней, но сын дипломата так и не давал о себе знать.

— Наверное, с ним что-то случилось? Он не мог меня бросить. Я знаю, я чувствую, Славик любит меня! Он просто сумасшедший! Сумасшедший психопат!

— Успокойся, тебе нельзя расстраиваться. Дождемся выходных, и сами поедем к ним в гости, — предложила Наташка.

Дверь открыла полная, невысокого роста, крашенная блондинка. На ее толстых пальцах сверкали золотые перстни. На ней был одет цветной атласный халат, перевязанный широким поясом.

— Мы бы хотели видеть Славика, — бойко произнесла Крошкина.

— Я так понимаю, одна из вас Светлана, — произнесла она хриплым, прокуренным голосом. Окинув взглядом с ног до головы девушек и оценив их как товар, жена дипломата, пропустив незваных гостей в квартиру, слегка усмехнувшись, добавила, — Ну что же, милости прошу в нашу крепость!

Студентки вошли в комнату, в которой пахло дорогим парфюмом.

— Моего сына дома нет, и я не знаю, когда он соизволит навестить свою мать, — произнесла полноправная хозяйка квартиры, усевшись в кресло и перекинув одну на другую, свои жирные ноги. Ёще раз оценивающим взглядом она посмотрела на девушек. — Все дело в том, что Слава помирился со своей девушкой, с которой очень долго встречался. Сейчас он живет вместе с ней.

— Что? С какой это он еще девушкой живет?! — почти крича произнесла Наташка.

— С одной очень милой, очень культурной, очень образованной девушкой, дочерью посла. Правда, она его немножечко старше. Но это, не имеет для любви ни какого значения. Главное, что они очень давно любят друг друга, и как голубки не могут жить друг без друга, — толстуха свою речь произнесла медленно и очень внятно, как будто репетировала её целую вечность, и вот дождавшись долгожданных зрителей, произнесла.

— А Вы бы не могли нам дать его номер телефона? — вежливо попросила дочь первого секретаря обкома партии.

— Неужели вы не поняли, что сейчас мой сын встречается с другой девушкой, которую безумно любит. Я думаю, что ей будет не приятно услышать женский голос. Если он захочет с одной из вас встретится, то Слава это сделает сам.

— Да он без Вашего ведома ничего сам не делает, кроме как детей!!! — зло, на всю квартиру закричала Наташка.

— А вы, что девушки не знали, что когда спишь с мужчиной могут появиться дети?! — весело спросила, глядя на Крошкину толстуха, и звонко засмеялась.

— Мне нужен телефон Вашего сына, — настойчиво потребовала Наташка.

— Я совершенно не хотела с вами ругаться, но раз вы, не понимаете русских слов, то слушайте, — лицо женщины покрылось красными пятнами и она, встав с кресла и подойдя к девушкам, закричала своим хриплым, прокуренным голосом, — Что же вы думали, что я, когда-нибудь допущу, чтобы мой единственный сын женился на какой-то провинциалке без рода и без племени! Пока я жива, пока мое сердце бьется у меня в груди, я не допущу этого брака! — она затопала ногами и замахала руками. — Ни-ког-да! Слышите, ни-ког-да! Это может, случится только после моей смерти! Я пойду на все, чтобы этому положить конец, — она вся затряслась и стала похожа на вареного рака.

В этот момент из комнаты вышел седой, подтянутый мужчина и, подойдя к жене, сказал:

— Адель, опомнись! Как ты себя ведешь?! Ты же мне пообещала, что попытаешься все решить мирным путем.

— Нет, ты слышал?! Слышал?! Она захотела завладеть всем нашим богатством! Пустить нас по миру с голым задом! Какая- то уличная девчонка! Хамка! Без рода и без племени, — она кричала еще долго, пока не сорвала голос.

Муж пытался успокоить свою жену, но все было без толка, она его и слушать не хотела.

— Будь ты проклята, вместе со своим сыном-ублюдком! — громко выкрикнула Наташка и, схватив Светку за руку выбежала из квартиры.

Выйдя из подъезда, Крошкина была вне себя от злости. Пройдя метров двести, она заметила, что рядом нет Науменко. Крошкина стала бешено искать глазами Светку, пока не увидела, что она стоит, прислонившись к дереву. Когда Наташка подбежала к Науменко, она уже лежала, под старым массивным дубом, закрыв глаза. Испугавшись, девушка стала изо всех сил кричать, звать на помощь.

Приехала скорая помощь и увезла Светку в больницу. До поздней ночи Крошкина находилась рядом с ней. На завтра сбежав с последней пары лекции, она прибежала в больницу:

— Светик, милая моя не расстраивайся! У тебя будет все хорошо, как во всех нормальных людей! Рожать поедешь к моим родителям. Ты не думай, я не изверг. В беде я тебя никогда не оставлю, — сказав эти слова, Наташка расплакалась. Слезы вперемешку с тушью катились по ее лицу. Она гладила руку своей единственной подруге и целовала ее. — Дай мне честное слово, нет, поклянись, что с этого момента будешь слушать меня всегда и во всем!

С трудом, сдав сессию за второй курс, Науменко поехала вместе с Крошкиной к ее родителям.

Семья Крошкиных встретила Светку, как свою дочь. Младшая сестренка Наташки, Анечка не могла дождаться, когда у них в доме появиться маленький ребенок.

Мальчик родился очень маленький и слабенький. Отец Наташки, Василий Иванович, достал очень дефицитные уколы, которые и спасли младенца.

Когда Науменко выписали из роддома, Василий Иванович вошел к ней в спальню и тихо, почти шепотом произнес:

— Светочка, можно я попрошу тебя об одной услуге.

— Да, конечно.

— У меня был старший брат, которого я очень любил. Он для меня всегда, везде и во всем служил примером. Когда я был маленький, стремился во всем ему подражать. Он погиб перед самой победой в Германии. Это был чудесный человек. Так уж получилось, что у меня две дочки. Если ты еще не выбрала имя для своего сына, то назови его, в память о моем брате, Денисом.

На октябрьские праздники к Крошкиным приехала в гости бабушка Наташки и стала уговаривать Светку поехать к ней в деревню:

— У меня коровка, свеженькое молочко, яички. Да и мне веселее будет. Поедем со мной, деточка, не пожалеешь.

И молодая мать согласилась.

Когда Денису исполнилось восемь месяцев, Светлане захотелось вновь попытать счастья в столице. Но, Дарья Ивановна, бабушка Натальи стала отговаривать ее от этой затеи:

— Куда ты поедешь, да еще с больным ребенком! Успеешь еще наработаться и горя хлебнуть.

Но Науменко рвалась в Москву. Видя, что спорить с молодой женщиной бесполезно, Дарья Ивановна предложила оставить ребенка на какое-то время в деревне.

Наталья нашла ей место кассира в одном из ПМК города, с небольшой комнатой в общежитии, где стояла кровать, двухстворчатый плательный шкаф, стол и стул. Увидев такое богатство, Светлана прибалдела от счастья и бросилась обнимать подругу.

— Натка, милая, когда я за все доброе с тобой буду рассчитываться?!

— Не горюй, подруга, у тебя еще все впереди!

Но счастье Науменко было не долгим. На ее «положил глаз» начальник. Человек женатый и большой любитель женщин. Ежедневно на работе только и судачили про его подвиги. Женщин он менял, как перчатки, и это было его хобби.

— Кошечка, ты будешь моей! Тебе ни как не вырваться из моих цепких лапок, — сказал он как-то новой работнице.

Начальник по несколько раз в день вызывал Светлану в свой кабинет и, закрывая дверь на ключ, смотрел на нее.

Так прошло два месяца. Нервы его сдали, и он не вытерпев, предложил:

_-Либо ты сегодня вечером будешь моей, либо завтра утром ты приносишь заявление на увольнение.

Всю ночь Науменко проплакала. На утро она явилась к начальнику в кабинет, и он с ухмылкой подписал заявление.

Забрав из деревни ребенка, Светка устроилась почтальоном. Но и на этой работе она проработала не долго. Как назло стал очень болеть малыш: корь, ветрянка, ангина. Болезнь сына выбили мать из калии. Науменко стала чувствовать себя очень плохо. Постоянные головные боли с рвотой стали нормой ее жизни.

— Увольняйся, и поезжай на месяц другой к моей бабуле, — посоветовала Светлане подруга. — Ей будет веселее, и ты чуточку придешь в себя. Так ведь можно в психушку или на тот свет угодить. Что тогда ожидает твоего сыночка? — и пристально взглянув на Светлану, спросила. — Детдом? Ты видимо хочешь, чтобы он там оказался?

Светлане больше ничего не оставалось, как послушать совет Крошкиной.

Дарья Ивановна очень обрадовалась приезду дорогих гостей. Впервые же выходные приехал Василий Иванович с Анечкой, и привезли Дениске сладостей и игрушек. Растерянная мать не знала, как ей отблагодарить эту семью, которая приютила ее с сыном. Увидев подарки, она заплакала.

У Василия Ивановича было одно хобби: фотодело. Его снимки ни чуть не уступали работам профессиональных фотографов. В деревню он привез большой пакет фотографий Дениски, сделанные им раньше.

Узнав, что молодая мать чувствует себя плохо, Крошкин предложил ей лечь в областную больницу. Но Светлана, поблагодарив, отказалась. Головные боли усиливались с каждым днем. Дарья Ивановна стала слезно умолять Науменко послушать совет сына и лечь в больницу на обследование. В конце концов, не видя выхода из сложившейся ситуации, сибирячка согласилась. Василий Иванович устроил Светлану в одну из лучших больниц города, и сам регулярно справлялся по поводу её здоровья.

После трехмесячного отсутствия, Науменко с сыном в третий раз приехала покорять столицу. Молодая мать устроилась дворником, в надежде на то, что получит жилье. В свободное от работы время она вязала мохеровые шапочки и продавала их.

Снимала Светлана Науменко угол у одной бабуси, которая всю ночь спала при свете. У старухи была одна большая комната. В углу, которой стоял старый, еще со времен гражданской войны диван, на котором она спала. У стены стояла была узкая кровать, на которой спала Светлана с Денисом. В другом углу стояла этажерка, с довоенными книгами. Возле окна стоял большой фикус, которым гордилась хозяйка. В комнате находилась еще одна очень ценная вещь- это телевизор, который хозяйка разрешала смотреть только по большим праздникам и выходным, и то в определенные часы.

Но для Светланы это жильё было большим счастьем. Когда она рано утром уходила на работу, ее сын оставался дома не один, а под присмотром старухи. Правда хозяйка была большой любительницей по десять раз рассказывать одну и ту же историю, в разных вариантах, но Науменко на это не обращала ни какого внимания.

Однажды у Дениса поднялась ночью большая температура, и мать вызвала скорую. С диагнозом «Воспаление легких», ребенка доставили в больницу.

Узнав, что Денис в больнице, Наташка Крошкина накупив сладостей, тут же примчалась к мальчику, которого очень любила. На коридоре она столкнулась с высоким, стройным с большими карими глазами и с сединой на висках врачом:

— Ой, извините меня, я задумалась, — чуть покраснев, произнесла она.

— Ничего, бывает.

Наташка вошла в палату и, взяв малыша на руки, стала его целовать. Увидев тетю Нату, мальчик очень обрадовался. Он заулыбался и стал дергать ее за волосы.

— Что же ты делаешь, дружок?! Ты, что захотел свою любимую тетку оставить без волос! — прижимая его к своей груди, весело произнесла она. — Так, дорогой мой, дело не пойдет! Ты же знаешь прекрасно, что твоя беспутная тетка еще не замужем и занята поиском мужа. Кто же лысую возьмет в жены?! — сказав эти слова, она почувствовала на себе чей-то взгляд. Обернувшись, девушка увидела того самого врача, с которым несколько минут назад столкнулась на коридоре.

Он смотрел на ту, которая была занята поиском мужа, и улыбался.

В этот момент в палату вошла Науменко и, обратившись к врачу, попросила:

— Яков Львович, можно я сегодня останусь ночевать с сыном? Говорят, он всю ночь плакал.

Он утвердительно мотнул головой и направился к двери. В этот момент Наталья увидела, что врач сильно хромает.

Эту ночь Крошкина практически не спала. Перед ее глазами стоял детский врач, которого она увидела в больнице.

«Мне кажется, что у его на правой руке не было кольца. Завтра срочно нужно идти в больницу. Нет бежать, лететь на всех парусах и во что бы то ни стало узнать, женат он или нет. В этом деле мне поможет Светка. Если врач не женат, — продолжала про себя рассуждать Наталья, — то у меня есть шанс. Он будет мой. Каких бы мне это трудов не стоило. Дай бог, чтобы он был холост».

Просидев одну пару лекций, Наталья помчалась в больницу.

Светланы в больнице не оказалось, и Крошкина дождавшись, когда Яков Львович закончит обход, ворвалась к нему в ординаторскую.

— Я подруга Светланы Науменко, — произнесла Наталья, — у ее и у мальчика никого на белом свете нет, кроме меня. Мы с ней вместе учились в институте, и жили в одной комнате. Потом она познакомилась с одним уродом, сыном дипломата. И вот результат… Довольно плачевный. Ребенок растет без отца, — произнеся это, она тяжело вздохнула. — Мне бы очень хотелось узнать, есть ли улучшения у Дениски и скоро ли его выпишут домой.

— Улучшение, конечно, есть. Хрипов стало меньше, да и температура давно не та, что была в первый день. А на счет того, когда его выпишут — я Вам точную дату назвать не могу.

— Вы понимаете, — произнесла студентка, глядя прямо в глаза врачу, — наверное, это ужасно, когда твой ребенок болеет. Ведь для матери и для отца нет ничего страшнее, чем больной ребенок.

— Наверное, — тихо произнес он.

— Я тоже так думаю. А у Вас дети есть? — неожиданно спросила Крошкина.

— Пока нет.

— А жена?

— Тоже пока нет.

Наталья Крошкина в этот момент была самым счастливым человеком на земле, так ей казалось в эти минуты. По дороге в общежитие она зашла в гастроном, и купив килограмм шоколадных конфет принесла девчатам. Весь вечер студентка, как бабочка, порхала по общаге. У ее было такое прекрасное настроение, что весь мир ей казался только в розовом и голубом цвете.

— Какое счастье, — подумала она, — что объект не женат. Неужели на этот раз мне подвезет. Я нарожаю ему кучу детей, и тогда он от меня уже точно никуда не денется.

Через день девушка снова пришла в больницу и, увидев там Светлану, рассказала ей про свои планы.

— Наташка, ты совсем сумасшедшая! Можно сказать чокнутая! Ты же его совершенно не знаешь. А вдруг он такой же, как и Славик?

— Будь спокойна, подруга? У меня есть план. Мне нужно в ближайшее время познакомиться с его родителями.

— Как ты это собираешься сделать?! — удивленно спросила Светлана, широко раскрыв свои большие карие глаза.

После разговора с Науменко, Наталья попросила медсестру, чтобы она на коридор вызвала Якова Львовича.

— Извините меня, ради бога, но я сейчас очень занят, — ответил он с сожалением..

Наталья шла к своей цели настойчиво и совершенно не собиралась сдаваться. Побродив по городу до пяти часов, она стала вертеться возле парадных дверей больницы и ждать намеченный ею объект.

Прождав чуть больше тридцати минут, и за это время уже успев смерзнуть, девушка увидела Якова Львовича в окружении двух мужчин. Не став ждать, Крошкина подошла к шедшим ей на встречу людям.

— Извините, Яков Львович, Вы бы мне не смогли уделить мне несколько минут.

— Для такой приятной, молодой девушки у него всегда время найдется, — слегка улыбнувшись, ответил один из незнакомцев.

Оставшись наедине с намеченным ею объектом, в самый ответственный момент, Наталью охватил страх. Все заранее приготовленные фразы в одно мгновение вылетели из головы. Она почувствовала, как сильно забилось сердце в груди, как начали холодеть руки.

— Так о чем Вы со мной хотели поговорить? — неожиданно для Натальи спросил врач.

— Я? — испугано спросила она.

— Что с Вами?

— Я видимо влюбилась, — вырвалось из уст студентки.

— Разве это плохо когда любишь?

Эти сказанные врачом слова сразу отрезвили девушку и она, поняв, что теряет драгоценное время, спросила:

— Яков Львович, где в этом районе поблизости есть какое-нибудь кафе или ресторан? Я очень проголодалась и если сейчас ничего не возьму в рот, то умру от голода.

Врач, посмотрев на ее несчастный вид, и сказал, что поблизости есть кафе, столовая и даже ресторан. Но он не знает, где вкуснее готовят, так как ни разу их не посещал.

— В чем проблема? Эту ошибку можно сейчас же исправить.

— Но я не голоден.

— Зато голодна я.

Ей с большим трудом удалось уговорить мужчину пойти в ресторан. Яков Львович признался, что его мать чудесно готовит, и ему нет необходимости ходить без повода по этим заведениям.

— Пригласите меня к себе в гости. Я тоже хочу вкусно по — домашнему пообедать.

Эта неожиданная просьба застала врача врасплох. Он даже не знал, что ей ответить.

— Пожалуйста, — жалобно глядя ему прямо в глаза, попросила она.

Званый обед был назначен на воскресенье. С самого утра Наташка стала примерять не только свои, но и чужие наряды. Она не знала, что ей одеть, чтобы понравиться его матери.

, Джинсы вроде бы и не прилично. Я же иду не на вечеринку, а знакомиться со своей будущей свекровью. Короткую юбку… Тоже не то. Зачем на показ выставлять свои ноги. Мало, что будущая свекровь может про меня подумать. Надену-ка я лучше платье… А какое? — вслух рассуждала Крошкина.

Решено было надеть брючный финский костюм, который она купила две недели назад в ГУМЕ за 120 рублей, простояв в огромной очереди. Наталья нанесла румянец на щеки, подкрасила свои ресницы черной тушью и, надев черный брючный костюм, посмотрела не себя в зеркало.

— С богом — сказала она себе чуть слышно.

Циля Абрамовна оказалась на удивление очень приятной и разговорчивой женщиной. На вид, ей можно было дать, лет пятьдесят пять. Она была небольшого роста, приятной полноты. Мать Якова стала рассказывать, как приехала в Москву учиться в мединститут из небольшого белорусского местечка. Вышла замуж, еще до войны за студента. Два года назад как умер её муж, но ей все кажется, что он вот-вот должен придти с работы. Затем она свой рассказ перевела на сына. Из ее рассказа Наталья узнала, что Яков совершенно не хотел быть врачом, но родители его убедили в том, что врач-это очень благородная и нужная профессия. И он под их сильным натиском сдался. Женщина также рассказала, что когда их сыну было, двадцать пять лет, его друг-одноклассник купил мотоцикл «ЯВУ» и они решили с ветерком прокатиться по Москве:

— Одноклассник погиб сразу, — с горечью в голосе произнесла она, — а Яшке с большим трудом удалось сохранить ногу. Она постоянно болит и поэтому он вынужден ходить с палкой. После этого несчастья наш сын очень изменился. Перестал ходить на танцы, в рестораны. Сколько я с мужем не пытались познакомить его с еврейской девушкой, все безрезультатно.

— Извините, Циля Абрамовна, Вы хотите, чтобы ваша невестка обязательно была еврейкой?

— Я хочу, чтобы моя будущая невестка любила и уважала моего сына, а национальность для меня роли ни какой не играет.

Через неделю Крошкина снова пришла в гости, но Якова Львовича дома не оказалось, он был на дежурстве. Дождавшись его, Наталья стала собираться в общагу и попросила врача, чтобы он проводил ее до остановки.

Выйдя из подъезда, студентка взяла объект своих страстей под руку.

На улице стояла замечательная зимняя погода. Был небольшой мороз и шел снег, который, кружась в воздухе, медленно падал. Все прохожие куда-то спешили. Только одной Наташке не было куда спешить. В общагу ей совершенно идти не хотелось, как и расставаться с Яковом Львовичем. Незаметно они добрели до остановки. Подошел троллейбус, и студентка, поцеловав его в щеку, сказала:

— Я Вас люблю. Я Вас безумно люблю. Я буду Вам хорошей женой.

Через три дня Наталья позвонила Якову Львовичу на работу и сказала, что будет его ждать возле больницы после работы, и попросила, чтобы он не задерживался без причин.

Увидев, врача она бросилась ему на шею и стала целовать.

— Что ты делаешь? Люди смотрят, — испугано пролепетал он.

— Ну и пусть. Пусть завидуют.

— Чему?

— Моему счастью.

— Опомнись, что ты несешь! Какому счастью? Ты молодая, красивая у тебя еще все впереди. Что за чушь ты вбила себе в голову. Я на много старше тебя и хромой. Видимо, со своей третьей ногой, мне до смерти не расстаться.

В этот вечер разговора не получилось. Врач убеждал, что любовь, как и насморк, рано или поздно проходит. У одного она длиться неделю, а другой от его избавляется в течение нескольких дней.

— А что делать тому, у кого он хронический? — поинтересовалась девушка.

— Не волнуйся, тебе это не грозит, — с иронией произнес он, — И вообще я не понимаю, как можно любить старого и больного еврея? Да еще в твоем то возрасте. Мне нужна не молоденькая студенточка, а женщина уже в возрасте и желательно с ребенком, чтобы на мою хромоту не обращала внимания.

— А почему она именно должна быть с ребенком? Что Вы в этом деле тоже инвалид?

— Нет, с этим то делом у меня как раз все в порядке, — зло, сквозь зубы, процедил он.

Придя в общагу Крошкина уткнувшись в подушку, проплакала всю ночь. Но, видя, что на горизонте кроме Якова Львовича подходящей кандидатуры нет, она решила не сдаваться и пойти на хитрость.

Девушка позвонила своим родителям и сообщила, что собирается выходить замуж, и попросила, чтобы они в субботу приехали познакомиться с будущим зятем и его матерью.

На вокзале отец спросил дочь, почему будущий зять не пришел их встречать. Дочь сначала стала врать, но потом, поняв, что дело так не пойдет, сказала:

— Он еще не знает, что скоро станет моим мужем… Но он станет. Я это точно знаю. Я в этом уверена.

— Зачем ты нас вызвала в Москву? — зло спросил Василий Иванович свою дочь.

— Я хочу, чтобы вы мне помогли.

— Антонина, поехали обратно домой! Ишь, что придумала! — он и, схватив жену за рукав шубы, стал тянуть в сторону вокзала.

— Папочка, миленький, я тебя очень прошу, не уезжай, — плача произнесла дочь. — Он очень хороший и добрый человек. Я с ним буду счастлива. Неужели ты не хочешь счастья своей дочери?!

На перроне Наташка разрыдалась так, что, мать не выдержав, спросила:

— Что ты нам предлагаешь делать?

— Пойдемте к ним домой. Его мать очень хорошая женщина. Она нас не выгонит.

Дверь открыла Циля Абрамовна. Увидев на пороге квартиры Наташку, она заулыбалась.

— Знакомьтесь — это мои родители.

— Почему ты, деточка, не позвонила и не предупредила меня, что придете в гости. Я бы что-нибудь по этому поводу вкусненькое приготовила.

Увидев в своей квартире не званных гостей, Якова Львовича охватил панический страх «Держись-ка старый и больной еврей, — подумал, он про себя, — сейчас тебе предстоит психологическая атака, которую ты должен выдержать».

— Извините нас, — сказал Василий Иванович, — мы не на долго, посидим, часок и пойдем.

На скорую руку, приготовив обед, Циля Абрамовна пригласила всех к столу.

В самом начале разговор на намеченную тему не получался. Антонина Ивановна расхваливала хозяйку, говоря, что впервые кушает еврейские национальные блюда, и хотела бы записать их рецепты, чтобы, приготовив, удивить своих подруг.

Поняв, что ни отец и ни мать не собираются начинать разговор на нужную ей тему, Наташка решила взять инициативу в свои руки.

Выждав подходящий момент, она подошла к Якову Львовичу.

— Мама, папа, Циля Абрамовна я очень люблю этого человека и хочу, чтобы он стал моим мужем, — показав пальцем на Якова Львовича, произнесла Крошкина.

— Ни-ког-да! Ни-ког-да этому не бывать!

— Нет бывать! Я от Вас не отстану. Я уже решила, что Вы станете моим мужем. Все равно я добьюсь этого, каких бы мне это усилий не стоило.

— Посмотрим, — зло, усмехнувшись, произнесла жертва, вставая из-за стола.

— Все хватит! Что за спектакль ты здесь устроила? Собирайся!!! Пошли!!! — закричал отец на дочь, схватив её за руку.

Видя, что отец шутить с ней не собирается, Наталья решала предпринять решающую, последнюю попытку. В противном случае видать ей москвича, точно так же, как своих ушей без зеркала. И девушка, подойдя и Циле Абрамовне, плача произнесла:

— Яков Львович сказал, что не может на мне жениться, так как я молодая студенточка, а он старый и больной еврей и губить мою жизнь он не собирается. Помогите мне! — взмолилась она, схватив её за руки. — Я буду хорошей невесткой. Вы не пожалеете.

Увидев, что отец и мать девушки стоят уже одетые, Циля Абрамовна подошла к ним:

— Разденьтесь, пожалуйста. Мой сын хороший. Он не бабник. Яшка был бы хорошим мужем для вашей дочери. Он не пьет, не курит, работает врачом. Да и я бы помогла воспитывать внучат.

— О чем Вы говорите?! — возмущенно произнес отец девушки. — Как это можно силой заставить человека жениться!

Хозяйке квартиры с большим трудом удалось уговорить родителей Натальи не уходить. Она им стала рассказывать про Москву, про ее достопримечательности.

Мать Якова предложила родителям Натальи прогуляться по вечерней Москве. Они ушли, оставив молодых наедине.

Как ни пыталась Крошкина начать разговор, врач переводил его на другую тему. В конце разговора он ей сказал:

— Неужели тебе не понятно, что между нами ничего нет, не было и никогда не будет. Чем раньше ты это поймешь, тем лучше для тебя.

Постелив гостям в спальне, хозяйка пошла, ночевать к своей соседке.

Каково же было удивление Цили Абрамовны, когда она увидела, что ее сын и Наташка спят вместе в комнате обнявшись. Неужели счастье пришло и к нам дом, -прислонившись к дверному косяку подумала она.

Яшка, был единственным сыном, и его воспитанием занимались бабушка с дедушкой. С детства он мечтал быть то шофером, то летчиком, то подводником. После окончания школы, он еще не знал, в какой ВУЗ ему поступать. Родители очень хотели, чтобы их сын стал врачом. Окончив институт с отличием, он поступил в ординатуру.

Парень был прекрасно сложен и красив собой.

— Циля Абрамовна, — говорили ей на работе, — он у Вас как голивудский киноартист.

Из интеллигентной семьи, образованный, умеющий хорошо играть на гитаре и петь романсы, Яков знал себе цену. Он был любимцем не только у молоденьких девушек, но и пользовался «спросом», у женщин бальзаковского возраста. Выйдя из больницы, в которой провалялся более чем полгода, парень изменился. Сначала костыли, затем палка полностью выбили его из калии. Он стал, замкнут, не решителен.

— Лучше бы я умер, чем остался инвалидом, — говорил он родителям.

Сразу же после смерти отца Яков познакомился с женщиной, которая была на три года старше и имела троих детей от разных браков. Она смогла взять врача в оборот, и он считал, что к его берегу причалил корабль. Мать с ужасом каждый день ждала, когда ее сын перейдет жить к этой женщине. Циле Абрамовне очень хотелось иметь своих внуков. Но ни о каких новых знакомства Яков и слушать не хотел, считая себя не полноценным человеком.

И поэтому, увидев, что ее сын спит вместе с молодой девушкой, которая очень хочет ей подарить внуков, была на десятом небе от счастья.

Как этой молоденькой студенточке удалось лечь в постель к врачу осталось для всех тайной.

Проснулись молодые веселые и довольные жизнью. Яков Львович был у Наташки первым мужчиной и этим он гордился.

За завтраком Циля Абрамовна, поцеловав Крошкину, сказала:

— Молодец, невесточка! Я горжусь тобой. Сейчас же поезжай с Яшкой в общежитие и привези свои вещи. С этого момента твой дом здесь.

Прощаясь на вокзале, Крошкины очень благодарили мать Якова и просили прощения за свою непутевую дочь.

Беременность у Натальи была очень тяжелой. Ей постоянно было плохо. Молодая женщина стала нервной, раздражительной.

Однажды она сказала мужу:

— Ты, что дурак думаешь, я тебя люблю или любила? Мне просто нужна была московская прописка. И вот на горизонте замаячил ты: красавец мужчина, на двенадцать лет старше, холостяк, умница. Вот я и решила тебя взять в оборот. Не ехать же мне обратно на периферию. Я рождена для столицы.

— Зачем ты это мне все говоришь? — растеряно спросил он.

— Чтобы ты знал. Возможно, я при родах умру, и ты будешь всю жизнь думать, что я тебя очень любила.

— Если ты меня не любишь, то давай разведемся, — неожиданно предложил Яков. — Зачем нам друг друга мучить. Зачем тебе носить еврейскую фамилию Фельдман, когда лучше быть Крошкиной.

После этого разговора Яков стал допоздна задерживаться на работе. Однажды он сказал жене, что в пятницу у него ночное дежурство. Явился Фельдман в субботу утром в приподнятом настроении и с губной помадой на щеке. Увидев это, Наталья, не сказав мужу ни слова, пошла в спальню и, уткнувшись лицом в подушку, горько заплакала.

Когда он вошел в комнату, чтобы переодеться, молодая женщина бросилась к нему на шею:

— Не бросай меня! Это я все придумала! Я тебя очень люблю! Я очень боюсь умереть. Это во всем виновата моя беременность, — плача и целуя Якова, произнесла Наталья.