Силуэты театрального прошлого. И. А. Всеволожской и его время

Вадим Гаевский, Владимир Погожев, Ольга БарковецСилуэты театрального прошлого. И. А. Всеволожской и его время

Ольга Барковец. Император Александр III. Партитура власти

Тринадцать лет царствования тринадцатого русского императора Александра III стали самыми благополучными в многовековой отечественной истории. Развитие экономики, усмирение революционного экстремизма, стабилизация рубля – за короткий срок Россия вошла в число мировых лидеров, а население испытало неведомое прежде чувство порядка и покоя.

Все годы царствования Александра III Россия не знала страшного слова «война». «Царь-миротворец», как его прозвали в народе, сумел одним из первых политиков понять и убедить соседей в том, что мирное решение споров между державами – наиболее рациональный и разумный способ ведения дипломатических отношений. Впервые в русской истории авторитет России в международных делах поддерживался не штыками, а взвешенной внешней политикой. Годы правления Александра III связаны с расцветом русской национальной культуры, искусства, музыки, литературы и театра.

И при этом ни одному монарху России в советской историографии не досталось так много унизительных эпитетов, как Александру III: «царь-самодур», «реакционер», «солдафон на престоле»… Сам император был готов к таким оценкам еще при жизни. «Пусть меня ругают и после моей смерти еще будут ругать, но, может быть, наступит тот день, наконец, когда и добром помянут…» – писал Александр III своему наставнику К. П. Победоносцеву[1].

Увертюра

Будущий император родился в эпоху расцвета царствования своего деда, императора Николая I. Отец, великий князь и наследник престола Александр Николаевич, имел первенца-сына великого князя Николая Александровича. Александр Александрович был вторым сыном, то есть третьим в наследовании престола, и никто всерьез даже не рассматривал его шансы занять российский трон. Круг будущих обязанностей был обозначен довольно скромно. Ему было уготовано быть правой рукой императора, которым после смерти деда Николая I и отца Александра II стал бы старший брат, наследник русского престола цесаревич и великий князь Николай Александрович. Никса, как его звали в семье, искренне любил младшего брата и видел в нем его лучшие качества: «В нас всех есть что-то лисье, Александр один вполне правилен душой»[2]. Многие преподаватели отмечали у Александра «практические направления способностей», «светлый и здравый» ум, не поддающийся «теоретическим умствованиям», интуитивную хватку. Профессор Ф. Г. Тернер, обучавший двадцатилетнего Александра политэкономии, писал: «…уже и в эти молодые годы в нем проявились те черты характера, которые впоследствии выступили у него с еще большей ясностью. Чрезвычайно скромный и даже недоверчивый к себе, государь наследник проявлял, несмотря на то, замечательную твердость в отстаивании раз сложившихся у него убеждений и мнений. Он всегда спокойно выслушивал все объяснения, не вдаваясь в подробное возражение против тех данных, с которыми он не соглашался, но под конец просто и довольно категорически высказывал свое мнение»[3].

Эти качества, проявленные еще в детстве, станут основными чертами характера будущего императора Александра III: наложенные на политические убеждения, которые возникнут потом, по мере взросления и приобретения опыта государственной деятельности во время царствования отца, они определят дальнейший вектор развития страны и стиль правления тринадцатого императора России.

Неожиданная смерть цесаревича Николая Александровича в 1865 году полностью изменяла жизнь Александра. «Я лишился брата, друга, и что всего ужаснее, это наследство, которое он мне передал», – записал он в своем дневнике 12 апреля 1866 года[4]. От цесаревича Николая он получил не только невесту, датскую принцессу Дагмар, но и трон, что и было для него «всего ужаснее». Он совершенно не был готов к такому повороту событий. Разрываясь «между долгом и страстью» – он был в то время отчаянно влюблен в фрейлину императрицы княжну М. Э. Мещерскую, – после жесткого разговора с отцом императором Александром II новый цесаревич сделал свой выбор. Александр Александрович подчинился родительской воле и, как он писал год спустя, «остановился на самой пропасти, не попадя в нее, как следовало, и чем я горжусь и счастлив»[5].

Новый цесаревич стал постепенно погружаться в политическую и государственную жизнь страны. «При твоей неопытности в делах и малом знании людей и тех скрытых пружин, которые большею частью заставляют действовать на этом свете, тебе должно быть вдвойне осторожнее, не относительно меня, перед которым обязанность твоя говорить вещи, как ты их понимаешь, даже когда ты и ошибаешься, но относительно тебя окружающих и в особенности тогда, когда тебе уже известно, что дело мною решено, может быть, и вопреки твоего собственного мнения», – наставлял сына в письме от 9 августа 1868 года Александр II[6].