Сильмариллион

⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ Музыка айнуров ⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Был Эру, Единый, что в Арде зовется Илу́ватар: и первыми создал он айнуров, Священных, что были плодом его дум: и они были с ним прежде, чем было создано что-либо другое. И он говорил с ними, предлагая им музыкальные темы: и они пели перед ним, и он радовался. Но долгое время каждый из них пел отдельно или по двое-трое вместе, а прочие внимали: ибо каждый понимал лишь ту часть разума Илуватара, из коей вышел: и плохо понимали они своих братьев. Однако, внимая, они начинали понимать друг друга более глубоко, и их единство и гармония росли.

И пришло время, когда Илуватар созвал всех айнуров и задал им мощную тему, открыв им вещи огромней и удивительнее всего, что являл прежде: и величие начала ее и блеск конца так поразили айнуров, что они в безмолвии склонились пред Илуватаром.

И тогда сказал им Илуватар:

— Я желаю, чтобы из этой темы, что я задал вам, вы все вместе создали Великую Музыку. И, так как я зажег вас от Неугасимого Пламени, вы явите теперь силы свои в развитии этой темы — каждый, как думается и желается ему. А я буду сидеть и внимать, и радоваться, что через вас великая краса придет в песню.

И тогда голоса айнуров, подобные арфам и лютням, скрипкам и трубам, виолам и органам, и бесчисленным поющим хорам, начали обращать тему Илуватара в великую музыку: и звук бесконечно чередующихся и сплетенных в гармонии мелодий уходил за грань слышимого, поднимался ввысь и падал в глубины — и чертоги Илуватара наполнились и переполнились, и музыка, и отзвуки музыки хлынули в Ничто, и оно уже не было Ничем. Никогда не создавали айнуры музыки, подобной этой, хотя и говорят, что более великая музыка будет сотворена пред Илуватаром хорами айнуров и Детей Илуватара после Конца Дней. Тогда темы Илуватара будут сыграны верно и обретут Бытие в миг, когда зазвучат, ибо каждый тогда узнает свою цель, и каждый будет понимать каждого, и Илуватар даст их думам тайный пламень, ибо будет доволен.

А сейчас Илуватар сидел и внимал, и долгое время все нравилось ему, ибо в музыке не было фальши. Но тема развивалась — и в душу Ме́лькора запало искушение вплести в нее мелодии собственных дум, что были противны теме Илуватара; ибо так мыслил он возвысить силу и блеск партии, назначенной ему. Ибо более всех айнуров был одарен Мелькор мудростью и силой, владея частицами открытого каждому из его братьев. Часто уходил он один в Ничто, ища Негасимое Пламя; ибо горячая жажда дать Бытие собственным творениям владела им: и казалось ему, что Илуватар не спешит обращать Ничто в Нечто, и нетерпение охватывало его при виде пустоты. Однако Пламени он не нашел, ибо Пламя было у Илуватара. Но, оставаясь один, Мелькор обрел думы, непохожие на думы собратьев.

Некоторые из этих помыслов и вплел он теперь в свою музыку — и сейчас же вкруг него начался разлад, и многие, что пели рядом с ним, сникли, разум их смутился, и мелодии стихли; а некоторые стали вторить его музыке и изменили свои помыслы. Тогда Диссонанс Мелькора разросся, и прежние мелодии потонули в море бурлящих звуков, но Илуватар все сидел и внимал, покуда не стало казаться, что трон его высится в сердце ярящейся бури, точно темные волны борются друг с другом в бесконечном неутихающем гневе.

Тогда восстал Илуватар — и увидели айнуры, что он улыбается; он поднял левую руку — и среди бури началась новая тема, похожая и непохожая на прежнюю, и она обрела силу и новую красоту. Но Диссонанс Мелькора вновь поднялся в волнении и шуме и заспорил с ней, и опять началась война звуков, яростнее прежнего, пока большинство айнуров не смешалось и не перестало петь — и Мелькор не одержал верх. Тогда Илуватар поднялся снова, и его лицо было суровым; он поднял правую руку — и среди смятения родилась третья тема, не похожая на другие. Ибо сначала казалась она тихой и нежной, чистой капелью ласковых звуков в прозрачной мелодии; но ее нельзя было заглушить, и она вбирала в себя силу и глубину. И, наконец, стало казаться, что две музыки звучат одновременно пред троном Илуватара, и были они совершенно различны. Одна была широка, глубока и прекрасна, но медленна и исполнена неизмеримой скорби, из которой и исходила главная ее красота. Другая достигла теперь единства в себе самой, но была она громкой, блестящей, пустой и бесконечно повторяющейся, но гармонии в ней все же было мало — скорее, звенящий унисон множества труб, резкий и неприятный — и составленный всего из нескольких нот. И он тщился заглушить другую музыку неистовством своего голоса — но самые победные звуки его вплетались, захваченные ею, в ее скорбный узор.

В высший миг этой борьбы, когда чертоги Илуватара сотряслись, и трепет пронесся по дотоле недвижимому безмолвию. Илуватар поднялся в третий раз, и ужасен был его лик. Он поднял обе руки — и единым аккордом, глубже Бездны, выше Сводов Небес, пронзительнее света глаз Илуватара, Музыка оборвалась.

И молвил тогда Илуватар:

— Могучи айнуры, и самый могучий из них — Мелькор; но должно знать ему — и всем айнурам — что я есмь Илуватар. То, о чем вы пели, я покажу вам, чтобы знали вы, что сделали. А ты, Мелькор, увидишь, что нет темы, истоки коей не лежали бы во мне, равно как никто не может изменить музыки мне назло. Ибо тот, кто попытается сделать это, окажется лишь моим инструментом в создании вещей более дивных, чем он сам мог бы представить себе.

Тогда айнуры устрашились, и не поняли они обращенных к ним слов; а Мелькор исполнился стыда, из которого произошел скрытый гнев. Илуватар же поднялся и вышел из дивных мест, что сотворил для айнуров; и айнуры последовали за ним.

И когда они вышли в Ничто, молвил им Илуватар:

— Узрите свою Музыку!

И он явил им видение, одарив Зрячестью; и они увидели пред собой новый Мир, шар в Пустоте, который был укреплен там, но не рожден из нее. И когда они смотрели и дивились. Мир этот начал раскрывать им свою историю, и мнилось, что он живет и растет. И через некое время — айнуры же молчали — Илуватар вновь сказал им:

— Узрите свою Музыку! Это ваше пение; и каждый из вас отыщет там, среди того, что я явил вам, вещи, которые, казалось ему, он сам придумал или развил. А ты, Мелькор, откроешь все тайные помыслы своего разума и поймешь, что они лишь часть целого и данники его славы.

И о многом другом поведал в то время айнурам Илуватар, и они помнят его речи и знают, что каждый из них вложил в созданную им музыку: потому айнурам известно многое, что было, есть и будет, и немногое сокрыто от них. Есть, однако, то, чего они провидеть не могут — ни в одиночку, ни советуясь друг с другом; ибо никому, кроме себя самого, не раскрывает Илуватар всех своих замыслов, и в каждую эпоху появляются вещи новые и непредвиденные, так как они не исходят из прошлого. И потому, когда видение Мира раскрывалось пред айнурам, они увидали в нем вещи, о коих не думали. И с удивлением узрели они приход Детей Илуватара, и жилище, что было приготовлено для них: и поняли, что сами, творя Музыку, были заняты сотворением этого дома — и однако не знали, что в музыке их лежит цель превыше собственной красоты. Ибо Дети Илуватара были задуманы им одним: они пришли с третьей темой, их не было в теме, которую задал вначале Илуватар, и никто из айнуров не участвовал в их создании. Но тем более полюбили их айнуры, увидав создания странные и вольные, не похожие на них самих, в коих дух Илуватара открылся по-новому и явил еще одну каплю его мудрости, которая иначе была бы сокрыта даже от айнуров.

Дети Илуватара — это Эльфы и Люди, Перворожденные и Пришедшие Следом. Среди всех чудес Мира, его обширных пространств и чертогов, его кружащихся огней, Илуватар избрал им место для жилья в Глуби Времен и между бесчисленных звезд. И место это могло показаться песчинкой тем, кто видит лишь величие айнуров, и не видит их внушающей трепет проницательности; или тем, кто видит лишь бесконечные просторы Мира, что еще создают айнуры, и не видит точной соразмерности, с коей все создано. Но когда узрели айнуры в видении это жилище и увидели Детей Илуватара, пробуждающихся там, — многие из самых могучих преклонили все думы и страсти свои к тому месту. И главой их был Мелькор — так же, как вначале он был величайшим из айнуров, создавших Музыку. И он лгал — вначале даже себе самому — что хочет отправиться туда и привести все в порядок к приходу Детей Илуватара, смирив ледяные и знойные бури. Но превыше всего желал он подчинить себе Эльфов и Людей, завидуя дарам, коими обещал одарить их Илуватар; и он жаждал иметь слуг и подданных, и зваться Властелином, и господствовать над душой и волей других.

Прочие же айнуры смотрели на жилище, помещенное среди пространств Мира, которое Эльфы зовут Арда — Земля; и души их ликовали, и глаза, видя многоцветье ее покровов, полнились радостью; внимая же реву моря, ощутили они великий непокой. И видели они ветра и воздух, и все, из чего сделана Арда — железо и камень, серебро и золото, и прочие вещества; но более всего восхитила их вода. И, как говорят Эльфы, в воде осталось жить эхо Музыки айнуров; а потому многие Дети Илуватара готовы бесконечно внимать голосам моря — и, однако, не ведают, чему внемлют.

К воде обратил все свои помыслы айнур, коего Эльфы зовут Ульмо — тот, кто по воле Иулватара был самым сведущим в музыке. А к воздуху и ветрам обратился Манвэ, благороднейший из айнуров. Об устройстве Земли мыслил Ауле, коему Илуватар дал мастерства и знаний не менее чем Мелькору; но радость и гордость Ауле — в творчестве и в сотворенной вещи, а не в обладании и господстве: и потому он дарит, а не копит, и свободен от забот, все время переходя от уже сделанного к новой работе.

И молвил Илуватар, обращаясь к Ульмо:

— Ужели не видишь ты, как там, в этом малом краю, в Глуби Времен Мелькор объявил войну твоим владениям? Он придумал жестокий, убийственный холод — и все же не разрушил красы твоих источников и чистых озер. Взгляни же на снег и коварную работу мороза! Мелькор создал зной и необоримое пламя — и не иссушил твоего желанья, не заглушил музыки моря. Взгляни же на высоту и величие облаков и вечно меняющиеся туманы: услышь, как падает на землю дождь! В этих облаках ты приблизишься к Манвэ — другу, столь любимому тобой.

И отвечал Ульмо:

— Воистину, Вода стала теперь прекрасней, чем представлялась моей душе, и в самых тайных думах не видел я снежинок, и в музыке своей не пел о дожде. Я попрошу Манвэ, чтобы мы с ним всегда вместе слагали песни и радовали тебя.

Так Манвэ и Ульмо с самого начала были союзниками и всегда верно служили помыслам Илуватара.

Но как раз когда Ульмо говорил, а айнуры любовались видением, оно пропало и скрылось от их взоров: и показалось им, что в этот миг они познали нечто новое — Тьму, которая прежде являлась им лишь в думах. Но они были очарованы красотой видения и поглощены раскрывшимся пред ними Миром, что обретал в нем Бытие, и души их были заполнены им; ибо история не завершилась, и круги времени не замкнулись, когда видение исчезло. И говорят, что погасло оно прежде, чем наступило Владычество Людей и увядание Перворожденных: потому, хотя Музыка породила все. Валары не видели Поздних Эпох и Конца Мира.

Тут беспокойство охватило айнуров; но Илуватар воззвал к ним и сказал так:

— Мне ведома жажда ваших душ, чтобы то, что вы видели, было на самом деле, не только лишь в ваших помыслах. Потому говорю я: Эа! Пусть все это Будет! И я вкладываю в Ничто Негасимый Пламень, и он станет сердцем Мира, Что Будет; и те из вас, кто пожелает, смогут спуститься туда.

И внезапно айнуры узрели вдали свет, будто облако с сердцем живого пламени: и поняли они, что это не видение, но что Илуватар создал новое: Эа, Мир Сущий.

Так и сталось, что некоторые айнуры по-прежнему живут с Илуватаром за гранью Мира; а иные — и среди них самые могучие и прекрасные — распрощались с Илуватаром и спустились в Эа. Но Илуватар поставил условием — или, быть может, к этому призвала их любовь — что сила их впредь должна находиться в Мире и быть связанной с ним вечно, покуда он существует, дабы они были его жизнью, а он — их. Потому и зовутся они Ва́ларами — Стихиями или Силами Мира.

Когда же Валары пришли в Эа, то поразились и растерялись, ибо не было там ничего, что узрели они в видении, и все было предначально и бесформенно — и повсюду царила тьма.

Ибо Великая Музыка была лишь ростком и цветением мысли в Чертогах безвременья, а Видение — лишь прозрением; а сейчас они пришли в начало Времен; и поняли Валары, что мир лишь предначертан и предпе́т, и им до́лжно создать его. Так начались их великие труды в пустотах неизмеримых и неизведанных и в веках бессчетных и позабытых, покуда в Глуби Времен и среди обширных чертогов Эа не пришел час и место, где было сотворено жилище Детей Илуватара. Главными в этой работе были Манвэ и Ульмо, и Ауле; но Мелькор тоже был там и с самого начала вмешивался во все, что делалось, переиначивая это, если мог, на свой лад; и он разжег великие огни. И когда юная Земля была полна пламени, Мелькор возжаждал ее и сказал прочим Валарам:

— Это будет мое царство; я объявляю его своим!

Манвэ был братом Мелькора в думах Илуватара и главным инструментом второй темы, что поднял Илуватар против Диссонанса Мелькора; и он призвал к себе многих духов, великих и малых, и они спустились в поля Арды и помогали Манвэ, дабы Мелькор не помешал их трудам и Земля, вместо цветения, не иссохла. И сказал Манвэ Мелькору:

— Царство это не будет твоим, ибо другие трудились здесь не менее твоего.

И началась борьба между Мелькором и прочими Валарами; и Мелькор на время отступил и ушел в иные области Мира, и делал там, что хотел; но жажда Царствия Земного не оставила его сердца.

Теперь Валары облеклись в плоть; и так как их привела в Мир любовь к Детям Илуватара, они приняли обличье, которое узрели в Видении Илуватара — лишь более могучее и прекрасное. Кроме того, в облике своем они исходят больше от знаний Зримого Мира, чем от Мира, каков он есть; и они не нуждаются в плоти — только лишь как мы в платье, однако мы можем ходить обнаженными и не испытывать неудобств. Так и Валары могут, если хотят, ходить неодетыми, и тогда даже Эльдары не видят их, будь они хотя бы и рядом. Одеваясь же, иные Валары принимают облик мужчин, а некоторые — женщин; ибо таково различие их характеров, данное им изначально, и оно лишь выражается в выборе каждого, как у нас мужчины и женщины узнаются по платью, но не созданы им. Но обличья, что принимают Стихии, не всегда подобны королям и королевам Детей Илуватара: ибо изредка они облекаются в собственные думы, являясь в образах величественных и наводящих трепет.

Валары привели с собой много соратников, кое-кто из которых слабее, а кое-кто почти равен им по могуществу, и они вместе трудились над сотворением Земли и усмирением ее бурь. Тогда узрел Мелькор, что сделано, и что Валары стихиями бродят по Земле, облекшись в одежды Зримого Мира, прекрасные и блаженные, и что Земля на радость им стала садом, ибо все ее бури укрощены. Тут ненависть разгорелась в нем сильнее прежнего; и он также принял зримый облик, но по его нраву и злобе, что кипела в нем, был тот облик ужасен и темен. И он низвергся на Арду в величии и мощи больших, нежели у любого Валара, подобный горе, что, стоя в море, главою пронизывает тучи, увенчанный огнем и дымом; и свет глаз Мелькора был пламенем, что опаляло зноем и пронзало хладом.

Так началась первая битва Валаров с Мелькором за владение Ардой; но о тех бурях эльфы знают немногое. Ибо то, что было рассказано здесь, исходит от самих Валаров, с которыми Эльда́лиэ беседовали и у которых учились в Валиноре. Однако говорилось среди Эльдаров, что Валары всегда стремились, вопреки Мелькору, править Землей и подготовить ее к приходу Детей Илуватара; и они создавали земли, а Мелькор разрушал их; выкапывали долины — Мелькор вздымал их вверх; воздвигали горы — Мелькор низвергал их в землю; заполняли моря — Мелькор иссушал их; и не было ничему ни покоя, ни мира, ибо едва начинали Валары какой-нибудь труд. Мелькор разрушал содеянное или портил его. И все же труды их были не совсем напрасны; и хотя ни в одном деле их воля и помыслы не осуществились полностью, и все имеет иной облик, чем казалось вначале Валарам — тем не менее, хоть и медленно, Земля обрела вид и почву. Так наконец в Глуби Времен и среди бесчисленных звезд было создано жилище Детей Илуватара.

⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀