SIR

Н.Р. Уолкер SIR

Предупреждение.

Предназначен только для аудитории 18+. Эта книга содержит материал, который, возможно, оскорбителен для некоторых и предназначен для зрелой, взрослой аудитории. Он содержит графический язык и описания для совершеннолетних.

Торговая марка:

Все торговые марки являются собственностью их соответствующих владельцев.

Заметки автора

Это не отражает культуру и правила настоящего БДСМ.

Это чистый художественный вымысел/эротическая фантазия. Вымышленное общество Санктус придерживается своих собственных правил и законов, хотя безопасность, разумность и добровольность сохраняют свою актуальность. Все члены Санктуса вступают в него добровольно. Все отношения и любой сексуальный контакт происходят только по обоюдному согласию. Все персонажи совершеннолетние. Все персонажи добровольно вступают в вымышленный мир М/С (Мазохизм/Садизм) и Д/П (Доминирование/Подчинение).

Любые совпадения с действующими религиозными течениями случайны.

Никакого неуважения. Я написала художественное произведение, потому что очень непослушный маленький Муз не оставлял меня в покое, пока я все-таки не сделала этого.

Для моих читателей, которые привыкли к тому, что мои истории пушистые и сладкие, вам стоит пристегнуться. Этот Сиг — восхитительно непослушный человек.

Глоссарий:

Sanctus Infinitus Redemptio — SIR (лат.) — искупление бессмертной души.

Casa di Salvezza (итальян.) — Дом Спасения.

Пролог

Шел 1658 год. Во времена волнений в Италии церкви, неспособные защитить себя от местных восстаний, бросавших вызов религии и власти, подвергались нападениям из-за земель и богатств.

Один из священников, отец Д'Аченцо, опасался за вверенных ему мальчиков. После последнего жестокого набега, в ходе которого священники и дети были похищены либо убиты, он собрал ценные вещи, последние сбережения и бежал в горы с оставшимися тремя маленькими мальчиками.

Они нашли убежище на заброшенной вилле, ставшей укрытием от надвигавшейся зимы. Старый каменный дом на склоне горы, нуждавшийся в капитальном ремонте, но скрытый от мира. Священник и трое мальчиков принялись за работу: чинили крышу, ухаживали за овощами в садах, заново отделывали кладовую и подвал.

Отец Д'Аченцо был хорошим человеком. Он учил мальчиков латыни, английскому языку и послушанию, используя методы, применяемые в их религиозном учреждении. Когда прошли годы и в Италию вернулся мир, отец Д'Аченцо использовал деньги, взятые из старой церкви, для инвестирования их в недвижимость, и всего через несколько лет он заработал небольшое состояние. Поэтому купил больше земли, и его достаток продолжал расти.

Отец Д'Аченцо настоял, чтобы каждый из мальчиков изучал искусство, экономику, политику и право, а также был хранителем своих земель. Они должны были ухаживать за обширными садами, вести домашнее хозяйство и гордиться собой и своим домом.

Но прежде всего отец Д'Аченцо поддерживал строгую дисциплину. Мальчики должны были преклонять колени, когда он входил в комнату, и склонять головы, иначе за непослушание им грозила порка кожаной плетью.

Редко кто ослушивался Отца. Все трое мальчиков хотели угодить ему.

По мере того как мальчики становились юношами, они замечали перемены в своем наставнике: то, как он наблюдал за ними, как задерживались его нежные прикосновения.

Поздно ночью, в своем тайном общежитии, трое молодых людей шептали друг другу нежные слова, в стремлении угодить ему. Это приносило им чувство гордости и наполненности, чтобы осчастливить Отца. Они восхищались им, жаждали его похвалы, его прикосновений. Они желали его.

Хотя мальчики уже достигли его роста и мощи, их дисциплина никогда не менялась. Они по-прежнему преклоняли колени, по-прежнему склоняли головы. Они все еще стремились к спасению своей души через его учение. Они все еще целовали его ноги, руки. Они все еще подвергались порке кожаными плетьми.

Отец Д'Аченцо видел, как сильно им это нужно. Как дисциплина стала удовольствием. Как они преуспели под его управлением. Когда он разделил с ними наслаждение, отец Д'Аченцо снял с себя церковный сан; теперь к нему стали обращаться Мастер Д'Аченцо.

Но основы веры, так глубоко укоренившиеся в них, не изменились. Слова на латыни еще произносились шепотом, но их акцент принял новую направленность. Они никогда не отворачивались от Бога, но они обрели новое понимание цели в рамках своего порядка.

Это не было богохульством. Это было правильно. Добрый Господь хотел, чтобы так вышло. Как еще они могли объяснить присутствие своего Мастера, если бы не Бог? Он спас их. Он защитил их. Заботился и обеспечивал безопасность. Он вырастил их в дисциплине, в которой они процветали.

Это оказалось естественным развитием событий для трех молодых людей. У них были потребности, желания. Они обрели счастье в кожаных оковах, в строгом послушании, в доверии и похвале своего Мастера. Именно подчинение, которому они отдавались и телом, и душой, делало их жизнь полнее. Порадовать своего Мастера было само по себе наградой.

В этом они нашли истинное призвание.

Мастер Д'Аченцо показал им, что основой его счастья было их счастье, и наоборот. Одно не существовало без другого. Союз Доминирующего Мастера (Доминант) и покорного (сабмиссив) был священным, построенным на уважении и доверии. И по прошествии лет, другие были приняты в Сообщество. У каждого из троих мужчин теперь было по три сабмиссива, и наставления Мастера Д'Аченцо передавались дальше.

Ведомые наивысшей целью, они создали свое собственное сообщество — убежище, где Мастера и сабмиссивы были в безопасности, где они могли преуспевать в рамках учения Мастера Д'Аченцо, которое он им прививал. Рай для тех, кто был признан достаточно хорошим, достаточно дисциплинированным, достойным...

Так было основано сообщество Sanctus Infinitus Redemptio — искупление бессмертной души или просто SIR, которое и после почти четырех столетий сохранило свои вековые традиции, таковым оно остается и по сей день.

С расширением владений по всему миру недвижимость стала обширной, а богатство неизмеримо. Обладая достаточной властью, чтобы свергать правительства, одинаково манипулировать как президентами, так и экономикой, SIR было тайным обществом, которое могло соперничать с Ватиканом.

В соответствии со строгими традициями Мастера Д'Аченцо, каждое владение — Доминион возглавляли три Великих Магистра. У каждого Великого Магистра должно было быть по три сабмиссива. Они соблюдают законы и обычаи четырехсотлетней давности. Инициации и союзы по-прежнему основываются на уважении и доверии.

Эксклюзивное, элитное и частное. Каждый Доминион SIR — отдельно функционирующее общество. Большинство из них представляют собой закрытые сообщества, членами которых являются врачи, юристы, банкиры, пилоты. Самодостаточные, ограничивавшие взаимодействие с остальным внешним миром. Изначальный Санктус все еще существует, Casa di Salvezza — Дом Спасения — был самым почитаемым из всех Доминионов.

Сообщество бывших сабмиссивов было велико, большинство из них сами по себе стали Доминантами. Все они живут по правилам SIR: доверие, уважение, согласие и забота.

Санктус гордится своими успехами, крепкими узами между Мастером и сабмиссивом. Такие союзы ценятся и прославляются, и за всю историю Санктуса разногласия между Мастерами и их сабами случались редко. Ни одному Великому Магистру никогда не приходилось аннулировать Союз. Ни одному сабу никогда не требовалось аннулирование союза и создание нового с другим Мастером.

До этого момента.

***

Настоящее время

В воздухе чувствовался холод, который не имел ничего общего с прохладным весенним бризом. Дом Спасения был скорее замком, чем домом, расположенным в итальянских Альпах и окруженным воротами и охраной. Это была закрытая частная территория. А также европейская штаб-квартира SIR.

Великие Магистры Колтон и Валенте ждали на пороге огромных дубовых дверей прибытия гостей. Они стояли, расставив ноги и сцепив руки за спиной. Их темные пальто дополняли мрачное настроение. Даже ветер не осмеливался потревожить мужчин.

Колтон лично переговорил с Лаззаро и попросил его быть здесь ровно в пять и взять с собой своего сабмиссива. Других объяснений не последовало.

Лаззаро был невысоким, стройным мужчиной с острым холодным взглядом и длинными светлыми волосами, всегда собранными в строгий хвост. Во время обучения Валенте обнаружил в нем сабмиссива, который особенно ярко проявлялся под сильным доминированием. Садизм и мазохизм нравились ему больше всего. Ему было по душе наказание палками, он наслаждался будучи связанным и высеченным. Валенте сказал Колтону, что Лаззаро станет сильным Доминантом на арене S&M — садизма и мазохизма, а его сабмиссивам понадобится определенная любовь к структурированной и усиленной дисциплине.

Когда Хантера впервые призвали в доминион Санктус, его старый Мастер знал, что Хантер нуждается в твердой власти; он боялся, что мальчик не сможет выжить без нее, но верил, что больше не может дать мальчику то, что ему нужно. Хантер прошел все психологические обследования, и его отчет о состоянии здоровья и анализ крови оказались в порядке. Хантер был прекрасным сабмиссивом, очень преданным. Даже с его жесткими ограничениями, он был ценным партнером. Его Дому было печально расставание, но это была его обязанность — убедиться, что потребности Хантера удовлетворены.

Колтон думал, что Хантер и Лаззаро как пара подойдут друг другу. Хотя мальчик был тихим и добродушным, и Дом, и саб — оба нуждались в жестком контроле, и оба жаждали строгой дисциплины.

Лаззаро хорошо знал о жестких ограничениях своего нового саба и поклялся в соответствии с Кодексом законов Санктуса уважать мальчика, взятого под опеку.

Поэтому Колтон встревожился, когда увидел Лаззаро и его саба во время сессии здесь, в замке, прошлой ночью: на спине мальчика были заметны выцветшие шрамы.

Определенные следы, сделанные определенными приспособлениями.

Лаззаро высек Хантера.

И тем самым нарушил его жесткие правила.

Лаззаро прибыл точно в назначенное время, одетый в черное пальто, узкие черные брюки и черные сапоги, и с видом превосходства направлялся ко входу в большой каменный зал со своим сабмиссивом, следовавшим за ним по пятам. Несмотря на то, что большинство Домов были обучены скрывать внешнее проявление эмоций, он не смог спрятать шок при виде двух Великих Магистров Санктуса, ожидавших его.

Они вошли внутрь, и двери закрылись. У дальней стены были двое одетых сабмиссивов. Один принадлежал Колтону, другой Валенте. Сабы стояли расставив ноги, заложив руки за спину, мужественные лица чуть склонены вниз. Лаззаро даже не взглянул на них, но и они были там не для того, чтобы поддержать его.

Без всяких любезностей и приветствий Лаззаро приказали встать на колени и велели молчать, хотя никаких оправданий и не требовалось. Его вина была ясно написана на лице, в глазах затаился страх.

Сабмиссива, стоявшего на коленях позади него, попросили встать и разрешили свободно отвечать.

— Правда ли, что твой Мастер обманул твое доверие и вышел за твои жесткие рамки? — спросил Колтон, и его голос прорезал тишину. — Если не ошибаюсь, у тебя на спине рубцы от кожаной плети.

Хантер кивнул, хотя был явно напуган и робок.

— Да, Магистр.

— Любые жесткие ограничения серьезно воспринимаются Санктусом, и нарушение доверия является нарушением закона Санктуса, — сказал Колтон. — Хантер, мой мальчик, уверяю тебя, ты не сделал ничего плохого. В то время как Лаззаро…

Лаззаро испуганно поднял глаза и яростно затряс головой. Он открыл рот, чтобы заговорить, но ему приказали молчать, и Лаззаро не был настолько глуп, чтобы нарушить прямой приказ.

Валенте шагнул к нему с таким видом, как будто намерение Лаззаро что-то сказать было так же плохо, как и разговор сам по себе.

— Согласно Кодексу законов SIR, — рявкнул он, и звук эхом отразился от каменных стен, — я требую немедленного прекращения Союза. Твой статус и звание настоящим упраздняются. Доверенный тебе сабмиссив переходит под наше попечение, и теперь ты понижен до сабмиссива в обучении.

Глаза Лаззаро расширились. Он отрицательно покачал головой.

— Но Магистр...

— Молчать! — взревел Валенте.

Лаззаро отшатнулся, склонив голову, но Колтон заметил и реакцию Хантера. Саб закрыл глаза и тихо вздохнул, практически покачнувшись на ногах. Бедный мальчик...

Валенте выпроводил Лаззаро, а Колтон направился к Хантеру. Голова саба была опущена, и когда Колтон нежно коснулся пальцами подбородка Хантера, чтобы поднять его, увидел, как по щеке саба скатилась слеза.

— Не бойся, мальчик, — успокоил его Колтон. — Ты не сделал ничего плохого. Мы подвели тебя, и мы берем на себя ответственность за действия Лаззаро. Но Хантер...

Парень нахмурился, словно знал, что сейчас произойдет, и Колтон почувствовал, как горе и страх оставили его.

— Мы должны снять с тебя ошейник, — прошептал Колтон, и еще одна слеза скатилась из глаз Хантера.

Колтон знал: Хантер никогда не ослушается, это было не в его характере, но он видел, какую боль это приносило мальчику. Колтон взял Хантера за руку.

— Пойдем, посидишь со мной, — сказал Колтон, ведя его в свою личную комнату Магистра Санктуса.

Это было большое помещение с каменным полом, стенами, мягким освещением и минимумом мебели, антикварными картинами и гобеленами на стенах. У костра стояли на коленях два обнаженных саба. Пламя придавало им теплое сияние, и Колтон улыбнулся, с гордостью глядя на них. Его мальчики приносили ему радость каждый день...

— Посиди со мной, — прошептал Колтон Хантеру. Они сели на бархатную кушетку у камина. — Знаю, тебе сейчас неуютно, но я хочу, чтобы ты знал: ты в безопасности. Никто не тронет тебя без твоего согласия.

Хантер кивнул.

— Но мой ошейник... — он рассеянно коснулся кожаного ремешка на шее.

— Это ошейник Лаззаро, и он больше не твой Дом. Мне нужно будет снять его, хорошо?

Пальцы Хантера задрожали, и он сжал руки на коленях, нервно заламывая их, прежде чем спохватился и замер.

— Да, Магистр, — выдохнул он.

Колтон разрезал ошейник ножницами для резки кожи так осторожно, как только мог, Хантер начал дергаться и ерзать, потом потер шею и, наконец, заплакал.

— Пожалуйста, Сэр, Магистр... я не могу... Мне нужно...

Колтон наблюдал, как парень с трудом дышит, и сердце Магистра заныло от желания успокоить мальчика. Колтон положил руку на голову парня, пытаясь утешить. Хантер только начинал путь в Доминионе, и Колтон помнил, как последний Дом мальчика говорил, что Хантер нуждается в строгом доминировании для элементарного выживания.

— Тебе нужен Доминант, чтобы чувствовать себя в безопасности? — прошептал Колтон.

Хантер кивнул.

— Тебе нужен Дом, чтобы чувствовать себя достойным?

Хантер снова кивнул, и на его глазах навернулись новые слезы.

— Ты должен подчиняться кому-то, кто позволит тебе процветать и расти в рамках жестких правил?

Хантер снова кивнул и выдохнул «да», как человек, умирающий от жажды, когда его спрашивают, не хочет ли он воды.

Колтон приподнял подбородок парня, чтобы тот мог взглянуть на него.

— Я чувствую себя ответственным за эту неудачу.

Хантер покачал головой, почти испуганно, и еще одна слеза скатилась по его щеке.

Колтон вытер слезы Хантера нежным прикосновением.

— Не ты, парень. Это не твой провал. Я подвел тебя. Соединил с Лаззаро, — сказал он печально. — И хочу исправить свою ошибку, у меня есть идея... По правилам я должен оставить тебя здесь с нами, пока не буду уверен, что ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы тебя передали другому Дому.

Хантер несколько раз моргнул.

— К-к-как долго?

Колтон видел это много раз за годы своего пребывания в Санктусе. Некоторым сабмиссивам нужен был ошейник, нужен был Дом. Без всего этого они чувствовали себя потерянными и брошенными на произвол судьбы. Хантер уже и так достаточно натерпелся.

Колтону приходил на ум один человек. Тот Дом, который бы соответствовал потребностям Хантера и смог бы контролировать его с медицинской точки зрения. Если Хантеру нужно время для исцеления, то это был единственный человек, которому Колтон доверил бы такую ответственность.

— Хантер, если бы я сказал, что знаю человека, который был бы очень дисциплинированным, жестким, но справедливым, добрым и нежным, строгим, но столь же щедрым на похвалы, тебя бы это заинтересовало?

Хантер сглотнул.

— Я бы доверился вашему мнению.

Колтон подавил вздох. Бедный мальчик... уже достаточно натерпелся, и это только укрепило уверенность Колтона в том, что для Хантера он нашел наилучший выход.

— Нет никого, кому бы я доверял больше. Он заботливый и нежный, а видеть, как его сабы преуспевают, для него самая большая радость. У этого Дома уже есть саб, очень хороший, — сказал Колтон. — Ты будешь вторым, но он будет уважать твои потребности и, что более важно, твои жесткие ограничения. Этот Дом один из лучших. Я знаю. Сам его тренировал.

Слезы Хантера текли по лицу. Он сжал руки на коленях и слабо кивнул.

— Спасибо.

Колтон кивнул в ответ. Он знал, что просьба была большой, но также знал, что этот Дом не откажет ему.

— Я бы хотел, чтобы ты провел неделю с ним и его сабом в его поместье. В течение этого времени не будет никакого сексуального взаимодействия. Я хочу, чтобы ты прочувствовал его методы доминирования, прежде чем я отдам тебя на его полное попечение. — Это не было стандартной процедурой, но Колтон был непреклонен, он больше никому не позволит причинить вред Хантеру. — Я поговорю с тобой через неделю, и тогда ты сможешь принять решение. Если это не сработает, останешься здесь с нами, пока мы не найдем другого подходящего Дома.

В глазах Хантера мелькнуло замешательство.

— Магистр?

— Вина за плохое обращение Лаззаро с тобой лежит на мне, — проговорил Колтон. — На этот раз я хочу быть уверенным. Я бы взял тебя к себе, мальчик, но у меня уже есть три саба. Так что человек, которого я выбираю для тебя во второй раз — Доминант, которому я доверяю. И думаю, ты поладишь с ним.

Хантер кивнул, и в его глазах появились слезы благодарности.

— Вы очень добры.

— Стефан, Михаил, — позвал Колтон двух обнаженных стоявших на коленях сабов. — Пожалуйста, отведите Хантера в столовую и проследите, чтобы он поел. Затем проводите его в отведенную для него комнату. Подготовьте мальчика. — Прежде чем двое послушных сабмиссивов помогли Хантеру подняться на ноги, Колтон коснулся лица парня. Хантер прильнул к руке. — Ты получишь правильного Дома еще до наступления ночи, дорогой мальчик. Я все исправлю.

Хантер улыбнулся и склонил голову.

— Благодарю Вас, Магистр. Спасибо.

Когда все трое вышли из комнаты, Колтон достал телефон. Он набрал номер, который хорошо знал. После двух гудков ему ответил знакомый голос.

— Магистр?

Колтон улыбнулся знакомому тембру, звучавшему с беспрекословным подчинением.

— Сиг.

Глава 1

Сиг Бракнер

«Мерседес» притормозил на большой подъездной дорожке, остановившись перед огромным особняком. Дом спасения — великолепный образец истории и грандиозной архитектуры, каждый раз, когда приезжаю сюда, меня охватывает восторг. Один из парней Колтона, Филипп, открыл мне дверь. Он вежливо улыбнулся, прежде чем склонил голову.

— Добрый вечер, Сэр.

Я кивнул в ответ и вышел из машины, поправил куртку и провел рукой по волосам. На висках появилась седина, но по большей части мои волосы все еще каштановые и хорошо сочетались с цветом моих глаз. Стрижка была короткой и аккуратной, безупречно ухоженной, как и все в моей жизни. Упорядочено, организованно, сдержанно, но при этом авторитетно. Я взглянул на огромное каменное здание, окна которого светились теплом и гостеприимством, и пошел к двери, зная, что Левин последует за мной. Без подсказки, даже без единого взгляда, он считывал мои мысли.

Идеальный сабмиссив.

Мой идеальный сабмиссив.

Левин находился на моем попечении уже два года. У него были темные волосы, голубые глаза и светлая кожа, которая красиво вспыхивала, когда он смеялся или испытывал оргазм. Другие Домы, вероятно, сказали бы, что я слишком снисходителен к парню или избаловал его, но Левин отличался от многих. Он умный, иногда даже дерзкий, чуткий и добрый, и совершенно ненасытный. Его выбрал для меня Колтон. Колтон, мой прежний Мастер, обладал сверхъестественной способностью выбирать идеального партнера.

Соединяя Доминантов и сабмиссивов, Магистр Колтон обладал даром создавать узы между участниками пары. Насколько мне известно, он никогда не ошибался.

Я не был сабом Колтона уже почти десять лет. Он научил меня всему, что я знаю. Я не обязан падать перед ним на колени, но я бы это сделал. Неважно, сколько времени прошло с тех пор, как он называл меня своим сабом, он всегда будет моим Мастером.

Несмотря на то, что я сам был Мастером уже десять лет, мы по-прежнему регулярно встречались и разговаривали за чашкой кофе. По крайней мере, каждые шесть недель, не считая игровых сессий. Он был моим наставником, моим советчиком, но мне хотелось бы думать, что он был и моим другом. Мы обсуждали испытания и невзгоды, связанные с тем, чтобы быть Мастером и нести ответственность за сабов; последние события в нашем Доминионе и в остальных Доминионах в других странах.

В этом Доминионе, к которому относился и я, как и во всех владениях Санктуса, было три Великих Магистра: Юрг, Валенте и Колтон. У каждого своя специальность, своя область знаний. Все трое были исключительными людьми. Санктус — эксклюзивное, элитное сообщество с традициями, охватывавшими столетия, и невообразимым богатством, мне выпала честь быть частью этого.

Каждого члена сообщества выбирали с определенной целью, — моим направлением была медицина — чтобы Доминион оставался самодостаточным. Нам не нужно искать опыт за пределами нашего собственного Доминиона. Недвижимость, фондовые рынки, даже наши механики и уборщики являлись частью Доминиона.

Там существовали правила. Много правил, но самым важным было правило первое.

Молчание.

Умение хранить все в тайне.

Подойдя к огромным деревянным дверям особняка Магистра Колтона, я знал, что Левин шел следом: тихо ступая в двух шагах позади меня, он слегка склонил голову, расправил плечи и сцепил руки за спиной.

Мастер Колтон был прав.

Левин идеально подходил мне. Он понимал меня, как и я его. Он был преданным и старательным, его подчинение мне — истинный дар.

Колтон прекрасно справлялся с другими Домами и их сабами, поэтому я был удивлен его звонку и просьбе срочно встретиться.

Он сказал, что впервые ошибся.

Он сказал, что ему нужно, чтобы я пришел, это очень важно.

И просил привести Левина.

Вот почему мы здесь.

Двери открылись, и мы вошли внутрь. Мраморное фойе впечатляло, как и все поместье. Стефан, первый саб Колтона, симпатичный темноволосый парень, поприветствовал нас кивком головы.

— Магистр будет рад, — тихо сказал он.

Минуя огромную лестницу перед нами, мы повернули налево и прошли в гостиную, где меня попросили подождать. Двери бесшумно закрылись за Стефаном.

Комната была изысканно обставлена прекрасным антиквариатом; иронично, учитывая мебель в нескольких игровых комнатах внизу. Здесь стояли два французских кресла в провинциальном стиле, и я пришел к выводу, что мне нужно занять одно из них.

Левин молча опустился на колени рядом со мной. Одетый соответственно моим требованиям: выцветшие джинсы, черная футболка, пальто и ботинки по погоде. Левин присел на пятки.

Прекрасное зрелище — мой саб.

Он хорошо скрывал беспокойство. Левин сидел у моих ног, и никто не смог бы догадаться, что он нервничает, придя сюда. Левин недоумевал, почему Колтон настоял на его присутствии. На одну ужасную, мимолетную секунду ему показалось, что его отзывают.

— Я не хочу, чтобы Вы покидали меня, — прошептал он. — Я никогда не смогу принадлежать никому другому. Не так, как я принадлежу Вам.

Я отмахнулся от этой мысли, уверяя его, что Магистр Колтон ничего подобного не подразумевал. Я проговорил, что решение оставить его рядом с собой было исключительно моим, либо его собственным, если вдруг он захочет снять ошейник.

— Никогда, — прошептал Левин, и тогда я успокоил его, хорошенько оттрахав.

Как раз так, как ему нравилось.

Двери снова открылись и вошел Колтон, он держал в руках листок бумаги, было заметно, что Магистру не по себе. Колтон сел в кресло напротив, на его лбу и меж бровей появились тревожные морщинки. Третий саб Магистра, Михаил, быстро опустился на колени рядом с ним, приняв ту же позу, что и мой Левин.

— Спасибо, что пришли так быстро, — сказал Колтон.

— Конечно.

— Сиг, — начал он. — Ты хорошо меня знаешь.

Я кивнул.

— И я могу сказать, что вы встревожены.

Он снова нахмурился и вздохнул.

— Так и есть.

— Что случилось?

— Я подвел сабмиссива, — тихо сказал он.

Инстинктивно, я в мгновение слетел с кресла, опустившись перед ним на колени в позе, которая повторяла позу Левина.

— Я не верю в это.

— Это правда, — признал он. — Я соединил Дома и саба, и они оказались... несовместимы.

Совместимость. Мне не понравилось, как прозвучало это слово. Не все пары создаются на всю жизнь, некоторые отношения длятся годами, некоторые нет... Но это прозвучало как-то... по-другому. Я никак не мог сопоставить то, что он мне говорил, с ним, с человеком, которого знаю.

— Пожалуйста, объясните, чтобы я понял.

— Несколько недель назад в Санктус привели парня. Я наблюдал за ним. Он милый мальчик, которому нужны строгие границы. Я соединил его с Лаззаро.

При упоминании имени я поморщился. Многие Домы практиковали S&M, и они были хорошими людьми. Но в Лаззаро не было эмоций и чувств. У него был пустой взгляд манипулятора, социопата.

Колтон не упустил моей реакции на упоминание имени Лаззаро и печально вздохнул.

— Да. Вчера вечером Лаззаро привел сюда саба для сессии, и я заметил на мальчике отметины, которые нарушали его жесткие границы. Мы отозвали Лаззаро. Он был понижен до сабмиссива с тренировками у Валенте.

Действительно, понижение в должности. Лишили звания, лишили саба и отправили обратно на обучение. Валенте не потерпел бы такого вопиющего злоупотребления властью и неуважения к находившемуся под опекой сабу. Переподготовка Лаззаро будет суровой и тщательной. Хотя он меня не волновал.

— Парню нужна медицинская помощь? — задал я первоочередной вопрос.

Колтон слегка покачал головой.

— Пожалуйста, садись со мной на равных, — сказал он, кивнув на кресло, на котором я сидел ранее.

На равных? Никогда...

Хотя я и сделал, как просил Магистр, предпочитая молчание несогласию с ним.

— Парень физически в порядке. Лаззаро использовал против парня хлыст, и это было нарушением его жестких рамок. Рубцы выглядели не так уж и плохо, о нем хорошо позаботились.

Сиг нахмурился.

— Если он разрушил доверие саба и причинил боль, а потом обеспечил заботливый уход... Это злоупотребление своим положением. Он причинил ему боль, а потом успокоил и сказал, что это его вина, что его не выпороли бы, если бы он вел себя лучше? Магистр Колтон, это...

Он поднял руку.

— Я понимаю. И Лаззаро усвоит этот урок, поверь мне, — Колтон тяжело вздохнул. — Но теперь парня отозвали. Его доверие подорвано, его покорность швырнули ему в лицо, и все это стоит мальчику больших душевных страданий.

Моя специальность — медицина; я врач, а не психолог.

— Почему вы позвонили мне? Если парню нужен психолог, то Ефрем здесь более подходящая кандидатура.

Колтон улыбнулся почти печально.

— Мне нужно, чтобы ты забрал его. Мне нужно, чтобы ты взял его в качестве второго саба.

Я моргнул, прокручивая просьбу в голове, прежде чем взглянул на Левина, который не повел ни единым мускулом.

— Я знаю, Левин — твоя главная забота, — признался Колтон. — Знаю, что ты строгий, но справедливый Доминант. А еще я знаю, что ты сострадателен; ты один из тех, кто использует и применяет наказания по мере необходимости, глубоко заботясь о своих сабах.

— Расскажите мне о нем.

Колтон протянул лист бумаги, который держал в руках.

— Его зовут Хантер Варго. Ему двадцать три года. Он принадлежал Дому за пределами нашего Доминиона, тот боялся, что ему самому не хватает навыков, необходимых для такого парня, которому нужно подчинение двадцать четыре на семь. Я принял его к нам, мальчик очень преданный. Я обнаружил, что он процветает под строгим доминированием, но...

— Но?

— Посмотри на его бланк, — сказал Колтон, кивнув на лист бумаги. Это был бланк сексуальных ограничений. Каждый человек, который входил в Санктус, должен был заполнить его, и любой уважающий себя Дом, настаивал бы на том, чтобы бланки саба часто переделывались, обсуждались и согласовывались подробно.

Этот бланк был решительно пуст, за исключением одного жесткого ограничения.

— У него жесткое ограничение порки, — сказал Колтон.

— Это не редкость, — признал я.

— Порки любого рода, — тихо добавил Магистр. — Когда ты его увидишь, все поймешь.

Я кивнул. Если Колтон так сказал, то я верю его словам, буду ждать встречи с парнем. Но этот бланк... Я повертел лист в руках. Он был пуст.

— Больше ничего не отмечено и не выделено.

— Да. Оплошность. Система, которую мы создали, еще никогда никого не подводила...

Я нахмурился.

— Но его единственное жесткое ограничение было нарушено? Провал был с Лаззаро.

— Вся ответственность и неудачи ложатся на меня. Я позволил Лаззаро занять место Дома, а он явно был недостоин этого. Когда Хантер был намерен пойти с ним, после своего первоначального обучения со мной, мальчик сказал, что все понял и готов... — Магистр Колтон покачал головой. — Думаю, он сказал мне то, что я хотел услышать. Хантер хотел угодить мне, поэтому и согласился. Я должен был это предвидеть. Я должен был знать лучше. Для меня сейчас инцидент с Лаззаро — отдельная тема. Первый вопрос — мой. Я подвел этого парня. Не только Санктус и наши традиции. Я.

На мгновение мы оба замолчали. Хотя Магистр Колтон отвечал за всех членов этого Доминиона и должен был нести всю тяжесть вины, мне было трудно согласиться, что это только лишь его ошибка.

Колтон вздохнул.

— Я хочу, чтобы ты взял Хантера. Мне бы не хотелось просить кого-то другого. Он особый случай. И ему нужен Доминант, которому я доверяю, Сиг. И нет никого, кому бы я доверял больше.

— Я польщен.

Но второй сабмиссив?

— У меня уже есть три саба. Я не могу взять себе еще одного, — продолжал Магистр Колтон. — Иначе бы так и сделал. Я подвел мальчика, и теперь чувствую себя обязанным позаботиться о нем, поручив его тому, кто, я уверен, правильно поведет себя с ним.

Как бы это ни было тревожно, отказать Колтону я не смог бы никогда. Он попросил меня взять мальчика. И я так и сделаю. Я снова встал с кресла и опустился на колени перед своим прежним Мастером.

— Для меня будет честью выполнить вашу просьбу.

Улыбка сквозила в его голосе, когда он заговорил снова.

— Один из моих лучших сабов, — прошептал Колтон, запустил пальцы в мои волосы и приподнял мою голову, чтобы я посмотрел на него. — Именно поэтому прошу тебя сделать это. Знаю, что ты будешь учить его так же, как я учил тебя. Заботиться о нем, как я заботился о тебе.

Прилив гордости согрел мою грудь. Я улыбнулся комплименту и нежному прикосновению руки Магистра.

— Конечно.

— Я сказал Хантеру, что назначил недельный испытательный срок с тобой, в свете недавнего жестокого обращения с ним и предательства его Дома.

Я посмотрел на него, потрясенный. Санктус редко применял этот опыт.

— Что?

— Да. Знаю, что ты любишь гладить рукой по волосам саба, награждая своего мальчика. И это я позволю с Хантером. Можешь успокаивать его и вознаграждать нежными прикосновениями, хотя в то же время не помешало бы правило «никакого сексуального контакта». Я хочу, чтобы он доверял тебе и был уверен, что это правильно. Я хочу, чтобы он почувствовал себя в безопасности, прежде чем снова вступит в сексуальные отношения. Пусть Хантер посмотрит, как ты действуешь, прежде чем решит, подходишь ли ты.

Я кивнул в ответ.

— Осторожное и справедливое решение. — Пальцы Колтона снова нашли мои волосы. — Хотя ты можешь позволить мальчику смотреть, если он захочет. Уверен, Левину понравится.

Я улыбнулся и поцеловал ладонь Колтона.

— Пойдем, — сказал Магистр, вставая. — Хочу познакомить тебя с твоим новым сабом.

***

Левин и Стефан последовали за нами вниз по лестнице и по знакомому потайному коридору в комнату, в которой я бывал много раз. Это была игровая: стена из хлыстов, тростей, флоггеров, кандалов под потолком, мягкая скамья, стол, стул в углу и шкаф с игрушками. Центр комнаты, как и все игровые комнаты во владениях Санктуса, был отмечен большим деревянным Андреевским крестом.

Но не в этом заключалась особенность комнаты: на коленях голый в позе для осмотра стоял мой новый сабмиссив. По первому впечатлению он был подтянутым и худощавым, в хорошей физической форме. Его короткие светлые волосы по цвету были ближе к моим каштановым и резко контрастировали с черными прядями моего Левина.

Я встал перед Хантером, оглядывая его с головы до ног. Он был выставлен на показ для меня: необрезанный член, длинный, вялый и тяжелый, широкие плечи, четко очерченные бедра, тонкая талия.

Но когда обошел его, осознал, почему Колтон сделал акцент на том, что я пойму, почему у парня есть жесткое ограничение порки.

Спина саба была покрыта шрамами. Настоящая паутина ужасов.

Старые шрамы. С детства.

Я врач и знаю, как исцеляется тело и какие раны оставляют такие следы. Но еще без сомнений было понятно, что этого мальчика пороли до полусмерти. И не единожды, многократно.

Неудивительно, что у него такое жесткое ограничение.

Я снова встал перед Хантером и осторожно приподнял пальцем его подбородок. Он был красив в утонченном, даже изысканном смысле: высокие скулы, прямой нос и призрачно-голубые глаза. Красивый, да, но раненый и нуждавшийся в моей заботе.

— Привет, малыш. Меня зовут Сиг Бракнер. Магистр Колтон попросил помочь тебе, и я был бы польщен, если бы ты позволил мне попробовать.

Он сглотнул и кивнул.

А потом Колтон заметил:

— Я настаиваю, чтобы вы все вернулись сюда через неделю, и тогда Хантер сможет решить, хочет ли он отдать тебе свое подчинение.

Я склонил голову.

— Согласен.

Колтон положил руку на голову Хантера, мягко, успокаивающе.

— Ты в надежных руках, Хантер. Я даю тебе свое слово.

Хантер чуть не обмяк от облегчения, но тут Магистр жестко кивнул мне:

— Пожалуйста, держи меня в курсе.

— Конечно, — без колебаний ответил я.

Он ушел, его сабы послушно последовали за ним, оставив меня и Левина наедине с все еще стовшим на коленях и все еще голым Хантером. На мягкой скамье лежал аккуратно сложенный халат.

— Левин, пожалуйста, подай халат.

Левин быстро обернул его вокруг плеч Хантера, и только когда стал уверен, что Хантер накрыт, повернулся ко мне лицом, а затем опустился на колени рядом с Хантером. Мое сердце наполнилось гордостью, и я слегка коснулся волос Левина.

— Ты хороший саб, — прошептал я.

Левин преобразился от похвалы, поэтому я приподнял его подбородок и наклонился, чтобы поцеловать. Он замурлыкал, так созвучно каждому прикосновению, каждому взгляду, каждому поцелую.

Я встал перед ними. Меньше всего сегодня ожидал, что получу еще одного саба, придя сюда вечером, но теперь, увидев их рядом, стоявшими на коленях передо мной, Доминант во мне расправил плечи.

— Хантер, — позвал я решительно, но мягко. — твое место в моем доме — желанное. Твой выбор оставаться или нет на моем попечении после пробной недели не имеет никакого отношения к тому, как с тобой будут обращаться. И если ты пожелаешь остаться после первой недели, это будет только твой выбор.

Хантер слегка кивнул, подтверждая мои слова.

— На этой неделе я не твой Мастер, и ты можешь обращаться ко мне «Сэр».

Его ответ был мгновенным, голос грубым.

— Да, Сэр.

— Я уважаю пожелание Магистра Колтона и прослежу, чтобы в первую неделю прикосновения к тебе не носили сексуальный характер. Ты будешь в безопасности. Даю тебе слово.

Он склонил голову.

— Благодарю вас, Сэр.

— У тебя будут стоп-слова, даже если на этой неделе между нами не будет сексуальных сцен; они — твоя сила, чтобы остановить все, чтобы мы ни делали. Эти стоп-слова: желтый, чтобы замедлить, красный, чтобы остановить. Не мог бы ты повторить их для меня?

— Желтый — замедлить, красный — остановить.

Я одобрительно промычал и провел пальцами по его волосам.

— Хороший мальчик. Левин — мой первый саб, ты будешь вторым на все время пребывания. Следуй его примеру и указаниям, как моим.

— Да, Сэр.

— Уже поздно, представляю, каким утомительным был твой день, — мягко добавил я. — Позволь нам отвезти тебя в твой новый дом и устроить там. Мы можем обсудить правила и ответить на любые вопросы, которые у тебя могут возникнуть, завтра утром.

— Да, Сэр.

Я повернулся к Левину:

— Пожалуйста, помоги Хантеру добраться до машины.

Как идеальный саб, которым он и являлся, Левин помог Хантеру подняться на ноги, поправил его халат, затем, обняв за спину, повел парня обратно через холл в фойе, а дальше — в ожидавший нас автомобиль.

Глава 2

Дорога от Санктуса до моего поместья не заняла много времени — всего пятнадцать минут по извилистым Альпам. Санктус накопил немало земель в этих горах за прошедшие столетия, создавая частные поместья в меньших масштабах для Доминантов и их сабов.

Мое поместье занимало пять акров и состояло из главного дома и небольшого коттеджа. Дом, двухэтажный и просторный, был из камня и дерева. Я знал, что мне досталось одно из лучших поместий, потому что Колтон благоволил ко мне.

Или, может быть, потому что я благоволил к нему. Я боготворил его. И до сих пор боготворю.

Дом был близко к штаб-квартире Санктуса не только из-за моей медицинской подготовки, но также из-за участия в играх и вечеринках. У меня были привилегии, и возвращение домой сегодня со вторым сабом напомнило об этом.

Машина въехала на подъездную дорожку к поместью. Я велел Полу, моему водителю, отвезти нас к парадному входу и открыть двери. В целом Хантер вел себя очень тихо. Не то чтобы я ожидал от него буйного поведения, но даже его манера держаться была сдержанной. Он не был напуганным. Он был неуверенным.

— Пойдемте, — сказал я парням. — Покажем Хантеру его комнату.

Комната была скромной, но милой, обставленной нейтрально. Голубые и золотые тона, ковровое покрытие на полу, двуспальная кровать, прикроватный столик, лампа и ничем непримечательные картины на стене, большое окно, занавешенное тяжелыми шторами.

— Твоя личная ванная здесь, — я указал на первую дверь, потом на вторую. — И твой личный шкаф за этой дверью. Мы можем договориться об одежде для тебя завтра.

Я наблюдал, как Хантер вошел в комнату. Он по-прежнему молчал, но когда повернулся, чтобы посмотреть на меня, его глаза были полны слез, он тихо прошептал:

— И все это для меня? Правда?

Такая реакция вызывала беспокойство. Как будто ему никогда ничего не давали.

— Да. Хантер, у тебя никогда не было своей комнаты?

Он посмотрел в пол и покачал головой.

Я прекрасно понимал, что не все Доминанты могут предложить богатство и роскошь, но его реакция оказалась намного серьезнее этого.

— У тебя когда-нибудь были личные вещи? — спросил я.

Он снова покачал головой и плотнее закутался в халат.

— Не так много, Сэр.

Мое сердце сжалось от мысли о его ужасном прошлом. Что за жизнь у него была? Что привело его к этому моменту? Что погасило огонь в глазах? Я был почти уверен, что это лежало глубже, чем никчемный Дом вроде Лаззаро, который плохо с ним обращался.

— Левин даст тебе достаточно одежды, пока мы не купим тебе собственную.

Левин исчез из комнаты, и я понял, что он воспринял мои слова как приказ и направился собирать кое-какие личные вещи для Хантера.

Учитывая все увиденное и слова Колтона, я знал: мальчик почувствует себя спокойнее, когда узнает некоторые непосредственные границы и правила.

— Хантер, пока ты здесь, это твоя комната и твое пространство, которое ты можешь использовать, как хочешь. Ты должен быть внизу ровно в 6:30 утра. Твоя повседневная одежда — джинсы. Ты не будешь носить нижнее белье. Ты не будешь носить рубашку или обувь, если только мы не выходим из дома. Учись у Левина, наблюдай за ним и делай то, что он говорит. Левин самый лучший сабмиссив из всех, кого я видел; поступай, как он, и ты мне очень понравишься.

Хантер кивнул, Левин вошел и положил на комод аккуратно сложенную одежду, прежде чем снова занять свое обычное положение: ноги расставлены, голова опущена, руки сцеплены за спиной.

— Хантер, ты ел?

Он кивнул.

— Да, Сэр. Магистр Колтон дал мне суп и хлеб.

— Хорошо. Нам предстоит многое обсудить, изучить множество деталей и правил. Но я бы предпочел, чтобы ты сначала поспал. Это нечестно по отношению к тебе: принимать решения, когда ты явно измотан. Мы с Левиным сейчас тебя оставим, и ты можешь принять душ, там есть гели и шампуни, новые зубные щетки и зубные пасты. Это все для тебя. Или, если ты слишком устал, просто заберись прямо в постель. Сделай так, как хочешь. А если ночью тебе что-нибудь понадобится, комната Левина рядом с твоей. Он не откажет. Поставь будильник на шесть. Левин придет, заберет тебя и поможет с утренними ритуалами, прежде чем ты спустишься вниз.

— Да, Сэр.

— Спокойной ночи, Хантер. Я рад, что ты здесь.

Как только я собрался уходить, Хантер сделал маленький шаг ко мне.

— Сэр?

Я знал, что для парня, робкого от природы, это должно быть чем-то важным.

— Да?

Его голос был тихим, и он говорил глядя в пол.

— Я сделал что-то, что рассердило вас?

Рассердило меня?

Затем так тихо, что я почти не расслышал, он добавил:

— Сэр.

Сэр.

Сэр.

Это было не то слово. Я просил его обращаться ко мне именно так, но дело было в том, как он его сказал. Я подошел к нему. Он опустил голову, но не двинулся с места.

— Посмотри на меня, — сказал я низким требовательным голосом. — Если тебя что-то беспокоит, пожалуйста, скажи.

Хантер поднял голову, его глаза были широко раскрыты: испуганные, ранимые, умоляющие. Он с трудом сглотнул.

— Я... я... ничего, — прошептал он, но пальцы рассеянно потянулись к шее.

Туда, где раньше был ошейник.

Колтон сказал, что этому парню нужен ошейник.

Мой тон был командным, очевидно, таким, на который саб хорошо реагировал.

— Хантер, на протяжении этой недели я твой Дом, но не Мастер. Я не могу надеть на тебя ошейник. Это не в правилах Санктуса.

Он быстро заморгал.

— Я... я понимаю, — прошептал он. На этот раз его пальцы чуть сильнее впились в шею, оставляя розовые линии на коже.

О, черт.

— Но я вижу, как тебе не по себе, — успокаивая своим голосом, я коснулся его макушки, нежно перебирая волосы. — Ты ведь не любишь быть свободным, правда, мальчик?

Он покачал головой.

— Я не могу... С-с-сосредоточиться...

Его реакция никуда не годилась и требовала внимания, но сейчас было важнее, чтобы Хантер почувствовал себя в безопасности.

— Левин, — сказал я, оглядываясь туда, где он неподвижно стоял. Его взгляд встретился с моим, когда я произнес имя. — Кожаный браслет на запястье в игровой комнате. Пожалуйста, принеси.

Левин исчез за дверью, а я повернулся к Хантеру. Этот мальчик был сам не свой. Я дотронулся до его щеки, и он прильнул к моей руке.

— Ш-ш-ш, — прошептал я. — Хантер, это твой дом на столько времени, на сколько ты захочешь. Я же хочу, чтобы ты чувствовал себя здесь в безопасности.

Я приподнял его подбородок, и он кивнул.

— Да, Сэр. Спасибо, Сэр.

Появился Левин с кожаным браслетом в два дюйма шириной и с металлическим уплотнительным кольцом, вшитым в изделие. Левин передал его мне, прежде чем отступить назад и снова занять свое исходное положение.

— Хантер, — начал я. — Если тебе нужен этот браслет, чтобы чувствовать себя здесь уверенно и безопасно, то я с радостью дам его тебе. Это не такой ошейник, который носит Левин, и сегодня вечером не будет ни вручения ошейника, ни церемонии предъявления прав, но на этой неделе этот браслет твой, — я продолжил говорить благоговейно. — Отмечая твое место здесь, как моего сабмиссива, я приказываю носить этот браслет не снимая, он обозначает, что ты принадлежишь мне. Ты будешь служить мне, и выполнять, что я прошу. Я буду уважать тебя, направлять и поддерживать. Ты согласен на эти условия, саб?

— Да, Сэр, — прошептал он.

— Дай мне свою правую руку.

Он протянул мне руку и затаил дыхание, когда я обернул браслет вокруг его запястья и застегнул пряжку. Как только Хантер оказался в безопасности, он резко выдохнул, сразу стал расслабленным и спокойным.

— Твоя покорность мне — подарок. Спасибо, — прошептал я, все еще держа его за руку. — Тебе уже лучше?

— Да, Сэр, — быстро ответил он.

— Ты должен знать, что твои стоп-слова имеют здесь силу. Если что-то, о чем я прошу, слишком, ты должен использовать их. — Он кивнул. — И если ты захочешь в любой момент расторгнуть это соглашение, все, что тебе нужно сделать — снять браслет.

Хантер снова кивнул.

— Благодарю вас, Сэр.

— Отдохни немного. Завтра у тебя будет напряженный день, саб.

Он искренне улыбнулся, и под всей этой тревогой, под этой уязвимостью скрывался прекрасный парень.

Я повернулся, чтобы уйти, и улыбнулся Левину, все еще стоявшему совершенно неподвижно.

— Левин, следуй за мной, — сказал я, и мы оставили Хантера осваиваться в комнате.

Я пошел в свою спальню, и Левин послушно последовал за мной. Он нечасто присоединялся ко мне здесь, но сегодня нам нужно было поговорить. Я снял пальто, и он, не спрашивая меня, взял его и повесил на вешалку. Затем я сел на сиденье у комода, а он опустился передо мной на колени и развязал мои шнурки.

Левин великолепен. И на нем все еще было слишком много одежды... Хотя сегодняшний вечер был необычным, в первую очередь мой саб заботился о Хантере, и это меня порадовало.

Я смотрел, как Левин своими умелыми пальцами снимает мне ботинки. Он отложил их в сторону, потом снял с меня носки, и я не мог отвести от него глаз. Я был невероятно возбужден. Когда мне предложили второго саба — которого нельзя коснуться и тем не менее — это было опьяняюще, а затем я наблюдал, как мой Левин ухаживает за ним, становясь самым совершенным сабом... всегда стоит правильно, идеально преклоняет колени, не допустив ни одной ошибки.

Он должен был быть вознагражден, и одна мысль об этом возбуждала меня.

Еще находясь между моих ног, Левин откинулся на пятки, склонив голову и сложив руки на коленях. Я мог бы приказать ему вынуть мой член и отсосать, но сначала я должен был выполнить свои обязанности. Хотя он никак не показывал, но то, что я взял на себя второго сабмиссива, должно быть, тревожило его.

Если бы я спросил об этом, он бы ответил, что гордится мной, Мастером, которому даровали второго саба. Идеальный ответ сабмиссива, очень в духе Левина.

Но я хотел — нет, мне было нужно — убедить своего первого саба в его устойчивом и надежном положении. Сабмиссивы в конечном счете — рабы привычки, и их зоны комфорта — постоянство и неизменность. Поэтому, когда домашняя обстановка изменилась из-за нового мальчика, Левин нуждался в уверении от своего Мастера: он не сделал ничего плохого, его потребности все еще будут удовлетворены.

Зная Левина достаточно хорошо, я понимал, что он лучше всего отреагирует, если подключиться к процессу.

— Взять на себя второго сабмиссива — большая ответственность. Мне понадобится твоя помощь с этим парнем, — произнес я. — Это будет твоя роль, как первого саба, помогать мне обучать его. Он будет равняться на тебя как на старшего. Ты готов стать первым сабом, Левин?

— Мой Мастер хорошо меня обучил. Я готов.

Его слова заставили мой член пульсировать.

— Я безумно гордился тобой в Санктусе сегодня вечером, — хрипло сказал я. — Ты образцовый сабмиссив, и Хантеру повезло, что ты будешь для него примером.

Левин сиял от гордости, но старался сдерживаться.

— Благодарю Вас, Мастер.

Я раздвинул ноги немного шире.

— Ты знаешь, что случается с сабмиссивами, которыми гордятся их Мастера?

Левин облизал нижнюю губу.

— Они получают вознаграждение, Мастер?

Я наклонился, провел большим пальцем по тому месту, где только что находился его язык, и приблизил его лицо к своему.

— Совершенно верно. — Он издал жалобный звук, когда я коснулся его губ своими. Такой хороший мальчик. — Левин, иди в игровую комнату. Когда я войду, ты будешь ждать меня в позе ожидания перед инструментом, который выберешь сам.

— Как пожелаете, Мастер, — выдохнул он и ушел.

Я улыбнулся, когда встал, и, сняв костюм, скользнул в кожаные штаны — мой игровой наряд. Член стоял, зная, что должно вот-вот произойти. Так что пришлось изо всех сил сжать его, пытаясь подавить желание войти в игровую комнату и трахнуть Левина для собственного удовольствия. Моему сабу нужна его награда, и я должен позаботиться, чтобы он ее получил.

Я дал Левину достаточно времени, чтобы подготовиться, а сам решил тихо проверить Хантера и, обнаружив его крепко спящим, направился в свою игровую комнату. Я сказал Левину, чтобы он выбрал тот инструмент, который захочет, и мне было интересно посмотреть, что он предпочтет сегодня вечером.

Свет был приглушен, и вот Левин, голый, стоит на коленях перед мягкой скамьей, склонив голову и заложив руки за спину. На верхушке скамьи стоял мастурбатор — флэшлайт.

Хотя моим любимым инструментом был деревянный крест, Левин всегда предпочитал скамейку, я нисколько не удивился такому выбору. Он любил, когда его наклоняли над ней, прижимали и трахали.

Я также прекрасно понимал, что из-за ситуации со вторым сабом, Левина нужно заверить в его прочной позиции. Не словами, которые сказал несколько минут назад, а телом. Ему нужно было, чтобы я снова подтвердил свое превосходство над ним, а он подтвердил свое подчинение мне.

Я подошел прямо к Левину и пальцем приподнял его подбородок.

— Скамейка и флэшлайт одновременно? — спросил низким и ровным голосом.

Его глаза почти закатились, и на лице появилось выражение умиротворения. Он прильнул ко мне: этот парень, этот мужчина, позволяет делать с ним все, что угодно.

— Ты уже вставил пробку? — произнес я.

— Да, Мастер.

Конечно, он так и сделал. Левин знал, что мне нравилось.

— Ты сегодня был очень хорошим сабом, — похвалил я его. — Разрешаю флэшлайт. — Я провел рукой по его лицу и помассировал горло. — А теперь достань мой член и пососи.

Нетерпеливыми руками саб расстегнул пуговицы на ширинке и скользнул своими длинными пальцами вокруг моего члена, освобождая его. Он заглотил меня легко, сразу. Этот парень очень искусен и очень талантлив в оральных ласках. Левин скользнул ртом вокруг головки и обхватил меня своими восхитительными губами. Его язык кружил, когда он сосал, и мои яйца привычно поджались.

Он застонал, поглощая меня, и мой член скользнул в его раскрытое горло. Я мог бы легко позволить довести меня: люблю кончать ему в рот. Но сегодня речь шла не обо мне.

— Довольно, — потребовал я. Левин выпустил мой член, облизывая распухшие губы, удовлетворенный собой.

— Установи флэшлайт, — приказал я, поворачиваясь, чтобы взять предметы: меховые наручники для запястий, смазку и мягкий замшевый флоггер.

Изготовленная на заказ скамья имела отверстие в торцевой панели, куда помещался флэшлайт. Когда я перегибал саба через скамью, он трахал секс-игрушку, в то время как я трахал его.

Это было самое любимое занятие Левина.

Когда я повернулся обратно к скамейке, он уже установил флэшлайт и стоял в ожидании: ноги расставлены на ширине плеч, голова опущена, руки заложены за спину. Его член гордо торчал.

Я положил свои вещи на дальний конец скамьи и взял смазку. Нанеся достаточное количество на руку, я обхватил пальцами его член и наблюдал за реакцией: глаза саба закатились, а член запульсировал в моей руке, дыхание сбилось, и Левин заскулил.

— Тебе нравятся прикосновения твоего Мастера, — сказал я.

— О, да, Мастер, — пробормотал он и нетерпеливо кивнул.

— Займи позицию, саб, — приказал я. — Хочу посмотреть, как твой член входит в игрушку. Трахай ее красиво и медленно.

Левин встал у подножия скамьи и, обхватив одной рукой ствол, приставил головку своего члена к ожидавшему отверстию и очень медленно скользнул в него.

На это было приятно смотреть. Самым великолепным зрелищем было наблюдать, как член входит в тугую дырочку. Как он подергивался, как толкался, как скользил внутрь.

С протяжным стоном саб поднялся на цыпочки и протолкнул оставшиеся дюймы члена внутрь игрушечной попки. Когда он полностью погрузился во флэшлайт, то занял устойчивое положение и, быстро взглянув мне в глаза, кивнул, давая понять, что готов.

— Хороший мальчик, — сказал я хриплым голосом.

Он наклонился над мягким верхом, поставив ноги на подножки и свесив руки по бокам. Я взял меховые наручники и пристегнул его левую руку к С-образному металлическому крючку в деревянной обшивке боковой части скамьи, затем сделал то же самое с правой рукой.

— Тебе удобно? — тихо спросил его.

— Да, Мастер, — выдохнул он почти со стоном.

Взяв замшевый флоггер, я провел мягким концом по спине Левина, дразня. Мурашки покрывали его кожу там, где проходил флоггер.

Он застонал еще громче.

Я провел мягкой замшей по пояснице, спускаясь к попке.

— Ты так хорошо выглядишь, саб, — пробормотал я. — Так готов для меня.

Он снова простонал.

Я продолжал растирать круговыми движениями замшей ягодицы, вокруг серебряной пробки, вставленной в его дырку, вниз по линии между дырочкой и яйцами. Левин вздрогнул и снова застонал.

— Как чувствует себя твой член, мальчик? — прошептал я хриплым голосом. — Чувствуешь себя хорошо, зарывшись в эту секс-игрушку?

Он потянул на себя наручники.

— Хорошо, Мастер, — произнес он. — Очень хорошо.

Теперь я постучал флоггером по его коже — для удовольствия, не для наказания: сначала по коже ягодиц, потом по пробке. Он скулил и извивался, изгибая бедра, чтобы трахать игрушку.

Когда я постучал флоггером по его яйцам, он застонал громче. Далее провел мягкой замшей от мошонки до места, где его член исчезал во флэшлайте. Левин закричал, сильнее поднимаясь на руках.

Он выглядел чертовски идеально, согнутый и прикованный для меня: дырочка готова, член тверд, и он трахал секс-игрушку, ожидая, что я возьму его.

— М-м-м, — промычал я. — Какая хорошая шлюшка.

Саб заскулил, услышав, как его назвали, и этот звук запульсировал в моих яйцах. Я встал между его бедер, положил флоггер на спину и погладил ладонями задницу. Левин снова застонал, прерывисто дыша. Каждое небольшое движение заставляло его трахать игрушку.

— Хочешь кончить, саб?

Он натянул наручники и покрутил бедрами, погружая член во флэшлайт и быстро кивнув.

— Да, Мастер.

Я улыбнулся. Он такой искусный, прекрасное доказательство успеха Доминиона Санктуса, доказательство успеха его обучения, доказательство моего успеха.

Его покорность была моим высшим удовольствием.

— Кончай столько раз, сколько захочешь, — разрешил я. Он явно слышал гордость в моем голосе. — Я хочу слышать тебя, мальчик.

Он застонал.

— Благодарю вас, Мастер.

Я вынул пробку и шлепнул его по попке. Левин вскрикнул, сгибая бедра, чтобы протолкнуть член глубже во флэшлайт. Я облил свой член смазкой и снова потер его дырочку, скользя пальцами внутрь. Он вздрогнул и застонал.

— Мастер... Мастер... — отчаянно повторял саб.

Поэтому я схватил его за бедра и вогнал в него свой член. Он вздрогнул, вскрикнул и подался назад. Каждый дюйм моего члена одним скользким движением я погрузил в его тугую дырочку и прижал его бедра к себе, когда Левин содрогнулся в оргазме. Мой член пригвоздил парня к скамейке, его дырочка сжалась вокруг меня, пока он опустошал яйца в секс-игрушку.

— О, да, — простонал я вместе с ним. — Такая грязная шлюшка. Ты кончаешь, как только мой член касается тебя.

Теперь Левин стонал почти без остановки, его член все еще был погружен в секс-игрушку. Он вскрикивал и что-то бормотал сквозь толчки, но был еще далек от того, чтобы снова кончить.

Я выскользнул из него до самого кончика члена, и резко вогнал его обратно. Не дав времени сабу прийти в себя после оргазма, я просто трахал его сильнее.

Точно так, как ему нравилось.

Стоны Левина стали громче, потом длиннее. А потом он стал умолять о большем. Его руки натянули наручники, он начал толкаться бедрами в игрушку и назад на мой член.

— Что тебе нравится больше? — спросил я, трахая его. — Твой член в игрушке или мой член в твоей заднице?

— О, Мастер, — выдавил он. — Ваш член. Всегда ваш член.

Я несколько раз сильно толкнулся в него.

— Правильно, мальчик, — произнес я. — Ты так хорошо его принимаешь. Девять дюймов погружены в твою задницу, и ты стонешь, как хорошая маленькая шлюшка.

Он вскрикнул и толкнулся ко мне попкой.

— Моя шлюшка.

Всхлип саба перешел в стон.

— Да. Ваш.

Я трахал его сильнее, давая то, что он любил. Его руки натягивали наручники с каждым толчком, звон металлических болтов и пряжек подстегивал меня. И Левин снова начал раскачивать бедрами, трахая флэшлайт, пока я трахал его.

— Игрушка скользкая после того, как ты кончил. Чувствуешь, как твой член скользит в твоей собственной сперме?

Он задыхался и всхлипывал.

— Да.

Я отклонился назад и посмотрел, как мой член входит в него, скользя внутрь и наружу. Зная, что скоро кончу, я застонал.

— Ты хочешь, чтобы я наполнил тебя своей спермой? Напомнил тебе, кому ты принадлежишь? — зарычал я, и все, что Левин смог сделать — простонать в ответ.

Мышцы на его спине напряглись, плечи затвердели, когда он потянул на себя путы и со сдавленным криком кончил снова.

Саб содрогнулся от удовольствия, пронзившего его. Парень откинул голову назад и застонал, выплескивая свое семя в игрушку. Я безжалостно трахал его задницу, снова и снова, пока мой член не дернулся, наполняя его своим семенем. Теперь уже не было сомнений, кому Левин принадлежал.

Весь в поту, он рухнул на мягкую скамью, повернув голову, чтобы мне была видна его улыбка.

И я провел руками по его спине и плечам, массируя уставшие мышцы, пока вытаскивал уже опавший член. Я расстегнул наручники и помог мальчику встать. Обнял его лицо и сказал: «Спасибо», прежде чем поцеловал мягкие губы. Потом обнял его и прижал к себе, как делал всегда после наших сессий.

— Ты хочешь прилечь в обнимку или предпочтешь принять ванну?

Он простонал.

— Ванна.

Я улыбнулся.

— Тогда наполню ее для тебя.

Левин удовлетворенно вздохнул.

— Благодарю Вас, Мастер.

Он улыбался, пока шел за мной в свои личные апартаменты. Я включил воду, и, как всегда, Левин встал, наклонившись вперед над стойкой в ванной. С помощью легкого масла я массировал его плечи, руки, поясницу, красивую попку и бедра, разминая мышцы и снимая напряжение. Вид его блестящей дырочки и мысль о том, что моя сперма все еще была внутри него, всколыхнули чувства: потребность защищать, лелеять и обожать своего мальчика. Я поцеловал его плечо, спину между лопаток и основание шеи.

Когда все было готово, я помог ему забраться в большую ванну, а потом залез следом. Я купал его благоговейно и нежно, намыливая и ополаскивая. Он наслаждался вниманием, прислонился ко мне, прижавшись спиной к груди, и я обнял его. Глаза саба были закрыты, он мурлыкал и улыбался моим прикосновениям.

— Левин? — прошептал я.

Он повернулся и посмотрел на меня.

— Да, Мастер?

— Это был довольно долгий день. У тебя есть какие-нибудь вопросы? — спросил я. — Насчет Хантера?

— Нет, Мастер.

— На этой неделе ему понадобится наша помощь.

—Он ее получит.

— А если бы он решил остаться с нами, у тебя возникли бы какие-нибудь опасения?

Левин покачал головой.

— Нет. Я думаю, он принадлежит нам, Мастер, — он прислонился ко мне спиной, слегка опустившись в воду, его голос был мягким. — Верю, вы поступите с ним правильно. И со мной, — последовала короткая пауза, небольшое колебание, прежде чем он снова склонил голову.

— Левин, посмотри на меня.

Он сел и встретил мой взгляд, естественно, почти без выражения. Но я знал своего мальчика. Левин не мог рассчитывать, что после двух лет пока он был моим сабмиссивом, я не смогу прочитать его мысли: как вспыхнули глаза, как он сглотнул, как участился пульс.

— Расскажи, что тебя тревожит, саб.

Левин снова посмотрел на меня, его темно-карие глаза были полны беспокойства.

—Я не о себе волнуюсь, Мастер. Он... — его голос звучал неуверенно. — Его шрамы...

— Знаю, — прошептал я. — С ним поступили ужасно несправедливо.

— А вы знаете как... кто? — спросил он, и голос прозвучал так же тихо, как и мой.

— Нет, малыш, — ответил я, нежно коснувшись его лица. — Но мы узнаем это завтра.

Глава 3

Зная, что нам предстоит долгий день, я спустился вниз сразу после половины седьмого, направился прямо на кухню, как делал каждое утро, и не смог скрыть улыбку, увидев Левина.

Потому что рядом с ним в той же позе ожидания, стоя на коленях, находился Хантер. Оба были одеты только в джинсы: ни рубашек, ни обуви. Мой любимый дресс-код для сабов, вдвойне потрясающе смотревшийся на них бок о бок.

Я встал перед ними и коснулся сначала макушки Левина.

— Доброе утро, саб.

— Доброе утро, Мастер.

Затем положил руку на голову Хантера.

— Доброе утро, саб.

— Доброе утро, Сэр.

Я отступил назад и оглядел их. Если зрелище из одного саба, одетого по моему вкусу и находящегося в позе ожидания, было стоящим, то зрелище из двоих опьяняло. Первым поднял глаза Левин, потом Хантер, у меня на лице появилась улыбка.

— Действительно, доброе утро, — я удивленно покачал головой, — Идемте, ребята. Пора завтракать.

Я сел во главе стола, Левин устроился справа от меня на свое обычное место, Хантер же был остановлен мной, когда намеревался сесть рядом с первым сабом.

— Хантер, сядь сюда, — я махнул рукой влево, чтобы он оказался напротив Левина. — Этот стол — нейтральная территория. Здесь ты можешь говорить свободно. Но надеюсь, мне не стоит напоминать, что ты должен всегда проявлять уважение.

Он занял свое место и кивнул. И именно тогда я заметил кожаный браслет на его запястье. Теплый трепет пронзил меня. Браслет отличался от ошейника Левина, который представлял собой более тонкое кожаное ожерелье с уплотнительным круглым кольцом, идеально смотревшимся на обнаженном теле. Но браслет Хантера был его связью со мной, какой бы временной она ни была.

— Полагаю, ты хорошо спал? — спросил я его.

— Да, Сэр, — тихо ответил он. — Очень хорошо, спасибо.

— И Левин помог тебе этим утром?

Хантер кивнул.

— Он показал мне свой утренний распорядок и был очень добр.

Я улыбнулся Левину, показывая гордость за него.

— Мастер, — сказал Левин. — Я взял на себя смелость попросить Майкла приготовить завтрак на троих. Не хотел переступать никаких границ, но также не хотел, чтобы вы опоздали, потому что завтрак не был готов.

Я похлопал его по руке и сжал ее.

— Очень любезно с твоей стороны, Левин, для экономии времени моего и Майкла, но мне не нужно на работу ни сегодня, ни завтра. Хантеру понадобится время, чтобы освоиться, — добавил я.

Хантер посмотрел на меня немного испуганно.

— Я не хочу быть помехой, — быстро проговорил он.

— Нет, все в порядке. Ты вовсе не помеха, — успокоил я его. — Когда Левин впервые присоединился ко мне, на работе меня не видели почти неделю. Я не понадоблюсь тебе здесь так надолго, потому что твое время с нами на этой неделе не включает игровую комнату. И у тебя есть Левин, который поможет и направит, пока меня нет.

Именно тогда Майкл, один из многочисленных поваров Доминиона, подал завтрак. Майкл сам являлся членом Санктуса; он и Пол, мой водитель, составляли пару. Пол был моим первым постоянным сабом, а теперь они с Майклом жили в коттедже в поместье.

Майкл, высокий, хорошо сложенный мужчина с черными волосами, бледной ирландской кожей и доброй улыбкой, поставил на стол тарелки с нарезанными фруктами, йогуртом, мюсли и теплыми тостами. Я представил их с Хантером друг другу и объяснил Майклу, что составлю список продуктов для нового саба, как только мы определимся с его планом питания.

Глаза Хантера расширились.

— Мне не нужно ничего особенного, — быстро ответил он. — Я буду доволен всем, что есть. Не хочу вас напрягать, Сэр.

— Ты меня не напрягаешь, — я похлопал его по руке, но улыбнулся и ему, и Левину. — Ешьте, ребята.

Они приступили к завтраку, и после того, как Майкл подал кофе и сок, я объяснил Хантеру, что именно имел в виду под планом питания.

— Тебе потребуется определенное количество килокалорий в день, чтобы восполнять расход потраченной энергии. Я рассчитываю, что вы с Левиным будете проводить ежедневно минимум час в тренажерном зале: кардио, силовые и упражнения на выносливость. У меня высокие требования к тому, что тело Левина может выдержать, поэтому ему нужна физическая подготовка выше среднего. И пока ты здесь, тоже можешь начать программу. Не для выносливости, а в целом для здоровья и хорошего самочувствия, так сказать.

Я посмотрел на Левина, он улыбнулся и кивнул в знак согласия, поглощая плотный завтрак. Хантер, напротив, клевал как птичка.

— Очень рассчитываю, что ты будешь хорошо питаться, заботясь о своем теле, — убеждал я его. — Не хочу, чтобы тебе нездоровилось. И к твоему сведению, — продолжил я с улыбкой, — если Левин проснется неголодным, значит, я не слишком усердно поработал с ним накануне вечером.

Хантер уставился на меня с сомнением во взгляде, но расслабился, увидев мою улыбку. Левин усмехнулся, и Хантер почти улыбнулся.

Почти.

— Составлю список продуктов, которые тебе нравятся и не нравятся, и попрошу Майкла включить в ежедневный рацион выбранные фрукты, овощи, белки и углеводы.

Хантер проглотил еду и сделал глоток сока.

— Продукты, которые мне нравятся?

— Да, — ответил я, кивнув. — Определенно не хочу, чтобы ты терпел то, что тебе не нравится. Хантер, не знаю, какие отношения у тебя были с прошлыми Доминантами, но этот Доминион — как и я — работает так, как лучше для моего саба, или сабов, как сейчас, чтобы все чувствовали себя комфортно, — я пожал плечами. — Как я могу быть счастлив или удовлетворен, когда мои сабы несчастны?

Хантер смотрел на меня, как будто не мог поверить словам. Я улыбнулся.

— Левин ненавидит грибы и лосося. Он может смириться с сельдереем, — взглянув на Левина, я увидел, как он игриво сморщил нос и покачал головой. Это заставило Хантера улыбнуться. — И я сам не люблю дыню и кинзу. У всех есть любимые и нелюбимые продукты. Не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным есть то, чего не хочешь.

Он несколько раз моргнул, и я увидел, как он собирается что-то сказать.

— Я... я не люблю овсянку, — пробормотал Хантер.

От этой маленькой победы мои губы растянулись в улыбке.

— Тогда тебе никогда не придется есть овсянку.

Его губы изогнулись в еще одной почти улыбке, надеюсь, он поймет, насколько это просто.

— Теперь, — продолжил я, — какая еда тебе нравится?

Он моргнул, казалось, немного задумался, поэтому я решил дать подсказку.

— Левин любит крем-мед* с тостами.

*Крем-мед — пищевой продукт, получаемый в процессе кремирования (взбивания) натурального меда. Крем-мед был изобретен профессором Элтоном Дж. Дайсом и запатентован в США в 1935 году (Прим. пер.)

Глаза Левина загорелись, и он кивнул.

— Очень люблю.

Хантер покраснел, и его губы опустились.

— Я никогда этого не пробовал.

Левин ахнул.

— Никогда? Моя бабушка покупала особый сорт с апельсиновым цветом, и Мастер нашел такой же сорт, потому что знает, как сильно я его люблю, — Левин посмотрел на меня немного застенчиво, немного гордо. — Мастер меня балует.

— Потому что ты радуешь меня, — ответил я.

Левин просиял.

— Но Мастер, Хантер никогда не пробовал, — добавил он с мольбой.

Я улыбнулся и закатил глаза.

— Майкл? — позвал я. — Пожалуйста, принесите крем-мед. — Потом объяснил Хантеру. — Левин съест всю банку за один присест, так что по моей просьбе Майкл спрятал ее.

Майкл принес крем-мед, и Левин радостно намазал два ломтика тоста, протянув один Хантеру.

Левин откусил свой и улыбнулся, жуя с удовольствием. Хантер откусил кусочек поменьше, и когда мед попал на язык, замурлыкал, а когда проглотил угощение, выглядел немного смущенным.

— Очень вкусно, Сэр.

Я допил кофе и улыбнулся им обоим. Знаю, что сегодня не весь день будет веселым, поэтому сейчас воспользовался моментом, чтобы оценить простые радости нового дня: взошедшее солнце и двух сабов в моем доме.

— Пожалуйста, заканчивайте свой завтрак и встретимся в гостиной через пять минут, — сказал я.

— Да, Мастер, — ответил Левин, и щеки его порозовели. Он всегда умел читать мое настроение, и мое счастье отражалось в нем.

— Да, Сэр, — Хантер опустил голову, его голос был тихим. Эти двое не могли отличаться больше, чем небо и земля, но у меня была надежда помочь Хантеру выбраться из своей раковины немного больше. И это был не тот случай, где нужно спешить. Все должно произойти естественно, как у цветка, которому нужны правильные условия, чтобы расцвести.

Я направился в свой кабинет сделать несколько звонков и сообщить в офис о двухдневном перерыве в работе. Проверил сообщения, электронную почту и решил, что все это может подождать.

Найдя нужные документы, я вернулся в большую открытую гостиную, оба саба стояли на коленях, ожидая. И снова я поприветствовал обоих мальчиков, нежно коснувшись их макушек.

— Мы сейчас начнем, если вы оба сядете на диван. Пожалуйста, — произнес я, усаживаясь на большой кожаный диван. — У нас есть правила, рекомендации и ожидания для обсуждения, и мне хотелось бы обговорить все открыто.

Я помедлил, пока они садились на диван напротив меня. Левин сделал это первым, Хантер последовал его примеру, я дождался их взглядов, обращенных ко мне, прежде чем заговорить.

— Во-первых, хочу рассказать тебе о правилах дома, Хантер, чтобы не было никаких недоразумений, — он кивнул, и я продолжил. — Проявляй уважение и веди себя в рамках приличий. Если я задаю вопрос, ты отвечаешь: «Да, Сэр» или «Нет, Сэр». Не нужно перебивать или заниматься пустой болтовней. Я позволяю говорить свободно, когда мы сидим за обеденным столом или ведем открытую дискуссию. Ты всегда можешь задать мне вопросы, если в чем-то не уверен. Или можешь спросить Левина. Если меня нет, ты обратишься к нему за советом и будешь подчиняться его указаниям.

Хантер кивнул.

— Да, Сэр.

— Я также хочу поговорить о твоей роли здесь, Хантер, — сказал я, мой голос был низким и полным власти. — Какие у тебя могут быть ожидания, каковы твои потребности, каковы твои требования ко мне, как к твоему Дому. Здесь ты должен чувствовать себя комфортно и помнить, что ты можешь говорить свободно, я ожидаю честных, уважительных ответов.

— Да, Сэр, — ответил он.

— Быть сабмиссивом двадцать четыре на семь — требует усилий, и некоторые находят это слишком сложным, — заявил я. — Кто-то предпочитает играть только по выходным, другие предпочитают наоборот выходные без этого. Но тебе трудно быть свободным, да?

Хантер рассеянно коснулся кожаного браслета на запястье и кивнул.

— Да, Сэр. Я чувствую... Сильное беспокойство. Не могу ясно мыслить без Мастера или Доминанта, Сэр, — пробормотал он и съежился.

Я кивнул, потому что видел такое и раньше. Это общая черта всех сабмиссивов, принадлежащих Доминантам, которые не воспитывали и не учили самоуважению в пределах сферы подчинения. Одно дело — доминировать, и совсем другое — контролировать без уважения. Меня беспокоило, что мальчик слишком боялся говорить.

— Хантер, хочу, чтобы ты говорил громко и ясно, — сказал я. — Знаю, иногда это нелегко, но когда мы ведем открытые дискуссии, мне интересно твое мнение, и если тебе сложно найти правильные слова, не торопись. У тебя не будет неприятностей. Это не только из уважения ко мне, но и к себе. Я помогу тебе увидеть, насколько достойным ты можешь быть. Со временем ты познаешь, что твоя покорность далеко не признак слабости.

Он тяжело сглотнул и кивнул, но едва ли выглядел убежденным.

— Если у тебя есть какие-либо вопросы, в любое время, пожалуйста, задавай их. Ладно?

Саб снова кивнул.

— Да, Сэр.

— Итак, прежде всего нам нужно обсудить жесткие ограничения, — я знал, что это самая неудобная тема для Хантера, учитывая его бланк ограничений, заполненный ранее, но это необходимо было сделать. — У каждого есть ограничения, будь то жесткие или мягкие рамки, и не все жесткие пределы касаются секса, но все они очень важны. Между нами троими не должно быть никаких секретов и никакого стыда. Наличие мягких и жестких ограничений — это то, что обеспечивает нашу безопасность.

Я протянул им обоим по листу бумаги.

— Левин, сейчас самое время пересмотреть наши потребности и ограничения. Знаю, ты знаком с этим бланком, но в интересах обеспечения прозрачности посмотри списки мероприятий и сцен, некоторые реквизиты. Отметь каждый жесткий предел буквой «Ж», мягкие пределы — «М», и выдели все, что хотел бы попробовать.

— Хантер, твой бланк отличается от бланка Левина, в нем нет списка сексуальных действий, и это скорее вводный бланк: что тебе нравится, а что нет, потребности и желания, и все прочее. — Я улыбнулся, наблюдая, как он читает список. — Если ты решишь, что хочешь остаться после первой недели и включить секс в свою роль сабмиссива, то мы можем составить список твоих сексуальных ограничений на следующей неделе, хорошо?

— Да, Сэр.

— А теперь, прежде чем ты начнешь, я хочу спросить тебя кое о чем, Хантер. Если бы я отвел Левина в игровую комнату, или наклонил его над столом, или заставил сделать мне минет на диване, тебе было бы удобно смотреть? Или же мне следует попросить тебя уйти в свою комнату?

Он покраснел и с трудом сглотнул.

— Мне удобно наблюдать, Сэр.

Я даже не пытался скрыть улыбку.

— Хорошо.

Хантер снова густо покраснел, но взял ручку и начал заполнять бланк. Я сразу же заметил в нем две особенности: он левша и не особенно силен ни в чтении, ни в письме.

Хотя Левин закончил заполнять свою форму с легкостью, ведь делал это много раз, я дал Хантеру столько времени, сколько ему было необходимо. И также заполнил свои бланки. Когда же Хантер закончил, я забрал бланки сабов и стал читать, начиная с Хантера.

О боже.

Написано было странно: скорее по-детски, чем по-взрослому. Некоторые слова я не мог разобрать, а некоторые были написаны с ошибками.

— Ты указал унижение как жесткий предел, — заметил я. Это не был сексуализированный список. — Ты имеешь в виду не в сексуальном смысле?

Хантер слегка прищурился и заговорил, глядя на свои руки.

— Мне не нравится, когда меня ставят в пример. Или когда выделяют в толпе. Например, выводят на середину комнаты и говорят: «Посмотрите все сюда, вот так это делать не надо».

Мой желудок скрутило.

— Люди смеялись над тобой?

— Некоторые, — он кивнул. — Мне не нравится находиться перед толпой. У меня начинается паника.

— Хантер, никто здесь никогда не будет смеяться над тобой, обещаю, — я вернулся к его форме и отметил, что одной вещи явно не было в списке. Он ничего не выделил как хобби, симпатии или цели. Ничего такого, чем бы он наслаждался, ничего, что доставляло бы ему удовольствие, никакого вознаграждения. И это было тем, к чему я хотел бы вернуться еще раз. Хотя некоторые вещи были помечены крестиком, как например теннис и собаки.

— Ты не любишь собак?

— Однажды меня укусила собака, — прошептал он. — Большая. Она гналась за мной. Мне было лет семь, кажется.

— Вполне справедливо, — ответил я. — Почти уверен, что мне тоже не понравится, если кто-то будет преследовать и кусать меня.

Хантер благодарно улыбнулся.

— Что насчет тенниса?

— Эм, ну... на самом деле никаких видов спорта с ракеткой или битой, — саб с трудом сглотнул.

Иисусе.

— В моем первом доме были мальчики старше, и они били меня...

Я медленно выдохнул. Ясно. Ничего такого, что можно было бы использовать в качестве оружия.

— Будь уверен, здесь этого не произойдет. Здесь ты в безопасности, я тебе обещаю. И спасибо, что рассказал.

Он кивнул. Хантер сложил руки на коленях, его длинные изящные пальцы переплелись между собой.

— Ты оставил все увлечения и цели без ответа, — мягко проговорил я. Не хотелось делать из этого проблему, тем более не хотелось, чтобы он думал, что сделал что-то не так. — Это говорит о том, что ты не уверен, и, возможно, не знаешь, что тебе может понравиться.

Он резко вздохнул. Стало понятно: мои слова попали в цель.

— Итак, — сказал я, ободряюще улыбнувшись ему. — Это значит, что мы можем провести следующую неделю, исследуя то, что тебе нравится. Кино, прогулки на свежем воздухе, чтение, стрельба из лука, выпечка. Все, что захочешь. И мы могли бы даже установить некоторые цели. Краткосрочные цели могут состоять в том, чтобы пробежать милю или прочитать книгу. Или долгосрочные цели, такие как получить университетский диплом, или стать сантехником, или портным. — Он посмотрел так, словно у меня выросла вторая голова. — Я еще не знаю, каковы твои мечты и стремления, Хантер. Но мне бы хотелось это выяснить.

Он бросил взгляд на Левина, и снова повернулся ко мне.

— Я... эм... я... — он прочистил горло. — Никто никогда не спрашивал меня, чего я хочу, Сэр. Ни про хобби, ни про желание чему-то научиться. Я сомневался...

У меня упало сердце.

— Тогда я рад, что спросил тебя сегодня.

Левин нахмурился.

— Лаззаро никогда не спрашивал тебя, чего ты хочешь от ваших отношений с ним?

Хантер покачал головой.

— Нет.

Левин бросил на меня тяжелый взгляд, и я кивнул. Да, Колтон будет в курсе.

— Он должен был, — сказал я. — И мне жаль, что он этого не сделал.

Настроение немного испортилось, и я вернулся к нашим бланкам. Хотелось бы задержаться на бланке Хантера и пройтись по нему, когда у меня будет больше времени, чтобы оценить должным образом.

Я с улыбкой протянул Левину бумагу.

— Сейчас бланк Левина — сексуальные, мягкие и жесткие ограничения, в том числе секс-игрушки. Он пометил... — я просмотрел список Левина. — Шары, флэшлайты, фаллоимитаторы, кольца, вибраторы, палочки... На самом деле, Левин просто пометил согласием весь список игрушек.

Хантер посмотрел на Левина, и тот усмехнулся.

— Люблю все это.

Я ухмыльнулся, объясняя Хантеру:

— Левин — ненасытный мальчик, — первый саб соскочил с дивана и встал на колени у моих ног, подняв лицо для поцелуя. — Видишь? — спросил я Хантера, но рукой скользнул по шее Левина и притянул его улыбающийся рот к своему. Я поцеловал его, и дерзкий мальчишка двинулся, чтобы углубить поцелуй. Я отстранился и приложил большой палец к его нижней губе. — Не сейчас, мальчик. У нас есть работа, которую нужно сделать в первую очередь.

Он надул губы, но подчинился. Я взял его подбородок большим и указательным пальцами.

— У тебя сегодня очень игривое настроение, саб. То, что ты вчера дважды кончил, сбило тебя с ритма. — Левин застонал, и я снова поцеловал его. — А теперь возвращайся на свое место.

Хантер уставился на нас, удивленный и ошеломленный. Я улыбнулся ему в ответ.

— Вчера он был очень хорошим мальчиком. Левин, скажи Хантеру, что получают хорошие мальчики?

Губы Левина растянулись в улыбке, самодовольной и понимающей.

— Награду.

Хантер покраснел и тяжело вздохнул, быстро опустив глаза на свои руки. Мне понравилась его реакция, и, судя по улыбке, Левину тоже. Кажется, новому сабу явно по душе идея с вознаграждениями, но правило не прикасаться к нему действовало не зря...

Я вернулся к бланкам, которые держал в руках.

— Жесткие лимиты Левина по-прежнему неизменны. Никаких игр с экскрементами, никакого оружия, никаких игр с кровью, никакого фистинга, нет зоофилии, никакого обмена.

Левин кивнул.

— Они все еще актуальны.

Я кивнул в ответ.

— Согласен.

— Его мягкие пределы: «игры на краю»* и игры с задержкой дыхания. Терпимо, но он не поклонник, и все это не занимает первое место в моем списке приоритетов, поэтому я никогда не попросил бы его принять участие в них. — Я посмотрел на Хантера, желая напомнить, что здесь он в безопасности. — Это моя роль как его Доминанта: подталкивать вперед, чтобы показать ему его же потенциал, но никогда не злоупотреблять этим.

*«Игры на краю» — игры с телесными жидкостями: слюна, моча, сперма. (Прим. пер.)

Хантер удерживал мой взгляд, как будто пытался разгадать загадку.

— Теперь мой список, — сказал я.

— Вы тоже заполнили? — спросил Хантер.

— Безусловно. Левин должен знать, каковы мои ограничения. — Боже. Я уже начал задаваться вопросом, какое обучение получил этот мальчик. Где же он так ошибся? Отсутствие подготовки и знаний было не только делом рук Лаззаро. Хотя Магистр Колтон прав. Санктус тоже потерпел неудачу. — Мои мягкие и жесткие ограничения тоже важны, и Левин должен знать, когда нужно взять ситуацию в свои руки. Он может закончить сцену в любое время. Он может использовать свое стоп-слово в любое время. Как и ты, Хантер. — На этот раз я удержал его взгляд. — В любое время, в любом месте, и все, что мы делаем, останавливается. Если Левин решит, что я собираюсь пересечь черту, или если я нахожусь не в том состоянии, он единственный, кто обладает силой покончить со всем этим. То же самое касается и тебя, понятно?

Он повернулся к Левину, тот кивнул ему, потом Хантер повернулся ко мне.

— Д-да, Сэр.

Я сделал себе мысленную заметку повторять эти слова снова и снова, если придется, каждый день, пока он не поймет.

— Ладно, вернемся к моему списку. — Это было в основном для пользы Хантера. Мне нужно было, чтобы он знал, что я за Дом, или, что более важно, насколько отличаюсь от Лаззаро. — Во-первых, моя природная склонность — чувственное доминирование. По сути, люблю связывать своих сабмиссивов и заставлять их испытывать оргазмы. Я наслаждаюсь игрой с оргазмами, вуайеризмом и обездвиживанием. Люблю звон цепей. Мне нравится трахать моих сабов, и я люблю смотреть, как они испытывают оргазм и эякулируют. Люблю сдерживать сабмиссивов, люблю кончать в них и люблю дарить им оргазмы.

Левин очень тихо застонал, Хантер медленно моргнул, его щеки покрылись красивыми розовыми пятнами. О, мальчик...

— Во-вторых, мои жесткие ограничения не изменились. Я не буду делиться своим сабмиссивом или сабмиссивами — в зависимости от обстоятельств. Не потерплю, чтобы другой человек трогал или помечал моих сабов. Я утверждаю свои права на ваше тело, как часть союза Доминант-сабмиссив Священного Санктуса, и это будут уважать. Даже на тематической вечеринке или встрече, никто не тронет никого из вас, кроме меня. — Я сделал паузу на мгновение, чтобы посмотреть каждому из них в глаза. — И у меня есть строгие ограничения — жестокость и избиение. Ничего не имею против этих действий, если они совершаются по обоюдному согласию и с мерами безопасности, но не в моем характере причинять кому-то боль, будь то ради удовольствия или наказания. Я врач, и причинять боль другим — против моей сути. Это исключает ножи, игры с огнем, с кровью и удушением; я лечил слишком много пациентов после использования крюков для мяса, так что это тоже добавлено в мой список. Также игра с экскрементами, фистинг и «игры на краю». Некоторые любят такое, но первое, что мне приходит на ум — гепатит. — Левин ухмыльнулся. Он привык к врачебной стороне моей натуры Дома. Затем я добавил, — Мягкие ограничения тоже не изменились. Игра с воском и облизывание ног.

— Идея облизывать пальцы ног вызывает у него отвращение, — объяснил Левин, чем заслужил легкую улыбку Хантера.

— Да, спасибо, Левин, — ответил я. — Я залижу твою попку до оргазма, но не являюсь поклонником пальцев ног.

Левин засмеялся.

— Именно поэтому Мастер так придирчив к спринцеванию и уборке, но поверь, награда стоит затраченных усилий.

Хантер поднес руку ко рту, его глаза расширились, и он усмехнулся. Боже мой, он действительно рассмеялся. Левин улыбнулся мне и наклонился к Хантеру, игриво толкнув его локтем.

Счастье и тепло наполнили мою грудь.

— Как я уже сказал, счастлив саб — счастлив Дом.

Левин поднял руку и прикусил нижнюю губу.

— Поправка, если позволите, Мастер.

Поправка? Это должно быть интересно...

— Давай.

— Сабы, во множественном числе. Теперь нас двое. — Левин взял Хантера под руку и прижался к нему, как кошка, улыбаясь мне. — Счастливы сабы — счастлив Дом.

Я встретился с ним взглядом и покачал головой, не в силах сдержать улыбку.

— Принимаю поправку. Спасибо, саб.

Он просиял, и я увидел, как Хантер не знает, что и думать о нас. У нас действительно необычные отношения. Я предоставил Левину больше свободы действий, чем дали бы многие другие Домы, но он был игривым по натуре, любознательным и умным, и я хотел развивать его стремления. Хотя могу сказать, что с Хантером, мы добились бы лучших результатов с меньшими усилиями.

— Как насчет того, чтобы сегодня утром максимально насладиться солнцем? — спросил я. — Мне бы хотелось вернуться к разговору днем. Думаю, мы должны ответить на все остальные вопросы, которые могут возникнуть, но сейчас давай покажем Хантеру окрестности.

У Левина загорелись глаза.

— Можно я проведу экскурсию, Мастер?

Он сиял от счастья, и я почувствовал гордость от его радости. Если бы Левин захотел сам обучать второго саба, я бы ему это позволил: как у первого саба у него был хороший потенциал. Я кивнул в знак согласия.

— Очень хорошо, первый саб.

Левин ахнул, и его глаза на мгновение встретились с моими. Возможно, на какое-то время он забыл о своей ответственности.

— Благодарю Вас, Мастер, — он поднялся на ноги и помог встать Хантеру, взяв его за руку. — Начнем со двора. Мне так много нужно тебе показать.

Они прошли на задний крытый дворик — атриум, где надели садовые туфли.

— Майкл не будет возражать, если ты наденешь сегодня его обувь, но Мастер купит тебе новые, — объяснил Левин. — Он очень щедр. — Они все еще были без рубашек, одетые только в свою необходимую униформу — джинсы, но погода располагала: солнце взошло и дул легкий ветерок.

Хантер улыбнулся, и мгновение спустя Левин открыл двери атриума, которые вели в задний сад. Я дал Левину возможность вести: инструктировать и показывать Хантеру, выбирая темп, который подходил новому мальчику. Я знал, что Левин справится с этим небольшим тестом в своем статусе первого саба. Даже не сомневался...

Левин указал на край участка, границу деревьев и ограду справа от дома. Она спускалась по склону горы и резко поднималась на склоне следующей. На горах позади дома все еще лежал снег, но это ненадолго. Солнце приятно пригревало.

Хантер восхищался зеленью, было видно, как он радуется солнечному свету. Саб шел рядом с Левиным, а я следовал за ними на небольшом расстоянии, наблюдая. Солнечный луч, гуляя по спине Хантера, подчеркивал его шрамы. И правда, паутина ужаса. Я видел, где они пересекались, и был уверен, что это шрамы зажили без медицинской помощи.

Мысль о том, что Лаззаро знал о порке как о жестком ограничении Хантера, и тот факт, что он видел его спину и все равно решил выпороть, до смерти меня злили. Надеюсь, переподготовка Лаззаро под руководством Валенте окажется безжалостной. А зная Валенте, и то, как высоко он чтил Санктус и Кодекс жестких ограничений, его любовь к строгому садизму и мазохизму, я без труда мог представить себе это действо. Хотя оно все еще не доставляло мне особого удовольствия.

Левин указал в сторону швейцарского города Сьона, хоть мы и не могли его видеть, первый саб заверил Хантера, что город как раз за горами.

— А итальянский город Комо вон там, — сказал Левин, указывая в противоположную сторону. Затем он показал различные виды растений, перечисляя ботанические названия, и увидев птиц, назвал и их виды. Когда мы отправились дальше по поместью, Левин рассказал Хантеру, что в коттедже на западной стороне участка живут Майкл и Пол. — Пол — наш водитель, но еще он ухаживает за садами и лужайками, а также следит за общим обслуживанием. Майкл — шеф-повар, ты с ним знаком.

Хантер кивнул.

— И они живут вместе?

— Да. В пределах Доминиона Санктуса, но как партнеры. Они все еще посещают некоторые тематические вечеринки, которые Магистр Колтон устраивает, но больше не участвуют активно. Они оставили свою личную жизнь за закрытыми дверями.

— Разве это разрешено? — спросил Хантер, широко раскрыв глаза.

— О да, — легко ответил Левин. Хантер пристально посмотрел на него, в то время как первый саб продолжил экскурсию. Он показал пруды, перечисляя виды рыб в них, указал на дом, на каждую дверь, объясняя, куда они ведут, какие окна принадлежат каким комнатам. Левин был очень внимательным и терпеливым, отвечая на любые вопросы Хантера.

Когда мы вернулись к дому и добрались до бассейна, Левин проговорил:

— Мастер разрешает плавание как часть фитнес-режима. Скоро будет достаточно тепло, да, Мастер?

Бассейн был с подогревом, но плавать в нем все же комфортно только в теплое время года. Я кивнул.

— Да, скоро.

Хантер перевел взгляд с Левина на меня.

— Я не умею плавать, Сэр.

Я улыбнулся.

— Тогда мы научим. Может быть, это станет одной из твоих целей. То, чего ты хотел бы достичь.

Хантер просиял настоящей искренней улыбкой. Красивой.

— Вы очень добры, Сэр, — сказал он.

Я улыбнулся в ответ. Счастье Хантера радовало так, как я и не ожидал. Понимание было только одно: этот мальчик не знал много радости в жизни, и его счастье пробуждало во мне желание защитить и обеспечить моего нового саба. Как будто каждая улыбка, каждый кусочек радости — подарок. И по счастью в глазах Левина я понял, что ему тоже приятно.

Пока мы прошли по периметру пятиакрового поместья и вернулись в дом, на часах оказалось уже далеко за полдень. Я остался доволен отношением между мальчиками, гордился тем, как Левин брал на себя ответственность и как Хантер задавал вопросы, желая слушать и учиться.

Я последовал за ними внутрь. Сабы сняли обувь, и Левин показал Хантеру, куда ее поставить. После первый саб заметил, как я наблюдаю, и быстро притянув Хантера к себе, занял выжидательную позицию. Ноги расставлены, руки сцеплены за спиной, головы слегка опущены.

Идеально.

Встав перед ними, я задержался на мгновение, отмечая дыхание сабов, положение их плеч. Левин был совершенно расслаблен, а вот Хантер насторожился. Я положила руку на волосы Левина, потом обхватил его лицо и приподнял подбородок.

— Я очень горжусь тобой. Ты хороший мальчик, не правда ли?

— Да, Мастер, — выдохнул он.

Я шагнул ближе, прямо в личное пространство, но не касаясь тела, и завладел его ртом. Первый саб не целовал меня в ответ, Левин позволил целовать себя, позволил взять то, что я хотел. Он раскраснелся, его влажные губы припухли, на лице была едва заметная улыбка, грудь вздымалась и опускалась в такт дыханию, голова склонилась.

— Такой хороший саб, — пробормотал я.

Затем я встал перед Хантером. Коснулся его волос, затем обхватил ладонями лицо. Я встретил и удерживал его взгляд. Хотел, чтобы он увидел во мне Дома; если это то, что ему нужно, то я позабочусь, чтобы это он и получил. Может, мы и не в сексуальных отношениях, но ему все равно нужна дисциплина и уверенность.

— Я горжусь тобой, Хантер, — сказал я, понизив голос. — Ты тоже хороший саб, не так ли?

Его зрачки расширились, ответом был только вздох.

— Да, Сэр, — затем он облизнул губы, словно готовясь к поцелую... Саб слегка наклонился, будто хотел, чтобы я его поцеловал. И Боже, я хотел. Хотел взять его рот прямо здесь и сейчас. Хотел поглотить этот рот, хотел приказать Хантеру встать на колени и протолкнуть свой член между этими сладкими-пресладкими губами...

Но у меня был приказ.

Я отстранился, и Хантер чуть не упал вперед, но вовремя спохватился и быстро занял выжидательную позицию. Вспышка разочарования мелькнула в его глазах, прежде чем он взял себя в руки.

Да, он хотел, чтобы я его поцеловал. Но пока это было запрещено. И мне необходимо было восстановить хоть какой-то контроль.

— Вы оба очень хорошие сабы, и вы порадовали меня сегодня, — сказал я, награждая похвалой. — Левин, возьми Хантера в спортзал на один час. Переоденьтесь в спортивную одежду. Покажи оборудование и поощряй его в освоении. Сегодня ничего сложного.

Левин кивнул.

— Да, Мастер.

Хантер сделал то же самое.

— Благодарю вас, Сэр.

Я проследил, как они ушли, и выждал минутку, чтобы прийти в себя, затем вошел в кабинет и взял телефон. Я набрал знакомый номер.

— Сиг, — ответили мне.

— Магистр Колтон, — произнес я. Его голос всегда успокаивал.

— Как устроился твой новый саб?

— С ним все в порядке.

— Сиг? Мне знаком этот тон...

Я еле сдержался, чтобы не вздохнуть.

— У него есть некоторые проблемы, и у меня есть некоторые опасения.

Я рассказал ему, чему Лаззаро научил Хантера — или в данном случае не научил, — или обсудил с ним, и Колтон пообещал сообщить Валенте. Я почувствовал себя немного лучше.

— И это еще не все, верно? — спросил Колтон.

Он слишком хорошо меня знал.

— Левин очень хорошо адаптировался, и мне очень нравится идея иметь второго саба. Не думал об этом, пока вы не попросили взять его, и надеюсь, он решит остаться после первой недели испытаний, — я выдохнул. — И хотя я полностью осознаю, что он пришел с историей, думаю, Хантер может стать очень хорошим.

— Он у тебя всего пятнадцать часов.

— Знаю, — я провел рукой по лицу. — Ему нужно много работать. Он плохо читает и пишет, и его ни разу не спросили, чем он хочет заниматься в жизни. Я боюсь расспрашивать его о прошлом, о жестоком обращении. Ему нужно увидеться с Ефремом.

— Он прошел психологическую экспертизу, — сказал Колтон.

— Да, я так и предполагал. — Это была стандартная процедура, которую проходят все вновь пришедшие будущие сабы и Домы. — И тем не менее думаю, что регулярные запланированные встречи очень помогли бы. И еще чертовски злюсь, что Лаззаро прикоснулся к нему даже пальцем. Мальчику нужен строгий контроль, руководство и помощь. А не то, чтобы его доверие и эмоциональная травма были брошены ему обратно в лицо.

— Хм, — промычал Колтон. — Тебе он уже нравится.

Не было смысла отрицать.

— Я желаю только лучшего для него.

— Вот почему я выбрал тебя, Сиг.

Его похвала задела меня за живое.

— Благодарю Вас, Магистр. И именно поэтому ищу вашей поддержки.

— Поддержки в чем? — спросил Колтон уже серьезным тоном.

— Ничего такого, с чем бы я не справился. Ваше доверие успокаивает меня.

— Хм, — снова промычал Магистр, и на этот раз я почти мог представить понимающее выражение его лица. — Борешься с искушением, Сиг?

— Магистр?

— Я тебя знаю. Ты борешься с влечением к сабу, которого не можешь трахнуть, не так ли?

Я застонал и сжал переносицу.

— Всего несколько мгновений назад Хантер так смотрел на меня, глаза были полны желания, рот открыт, и я чуть не приказал ему встать на колени. Конечно же, я этого не сделал. И не сделаю. Разговор с вами успокоил меня, спасибо.

— Я доверяю тебе, Сиг, — сказал Колтон. — Знаю, ты его не тронешь. И в любом случае, твой первый саб жаждет твоего члена, как воздуха. Если ты снова будешь бороться с искушением, возьми своего мальчика, привяжи его к чему-нибудь и затрахай до потери сознания.

Это была действительно хорошая идея.

— Благодарю Вас, Магистр. Так и сделаю. — Потом я поинтересовался... — Вы же сказали, что Хантер может смотреть, да?

Колтон рассмеялся.

— Думаю, ему бы понравилось. Он очень сексуален, по крайней мере, так говорил его бывший Дом. Хантеру просто нужно время, чтобы снова обрести доверие и восстановить свою веру в Санктус. Мы подвели его, и на этот раз я хочу поступить с ним правильно.

— Я тоже этого хочу.

— Знаю, что хочешь.

— Благодарю Вас, Магистр. Вы будете гордиться мной.

— Уже горжусь.

Я улыбнулся; так давно похороненный сабмиссив внутри меня все еще светился от одобрения Колтона.

— Завтра снова свяжусь с вами.

— Хорошо.

Мы закончили разговор, и следующий номер, который я набрал, принадлежал Ефрему. Его глубокий голос был теплым и насыщенным.

— Что я могу для тебя сделать?

— Мне нужна кое-какая информация, — сказал я. — Понимаю, что ты не можешь разглашать детали, но мне дали второго саба, чтобы я позаботился о нем, и он... у него есть некоторые проблемы. Я бы хотел, чтобы ты встретился с ним.

— Конечно. Имя?

— Хантер Варго.

Тишина.

— Ефрем?

— Я помню его, — ответил он. — И саб сейчас у тебя?

— Да.

— Очень рад. Ему будет хорошо с тобой.

— Спасибо. Что ты можешь рассказать о нем?

— Ты же знаешь, есть вещи, о которых я не могу распространяться, Сиг.

— Знаю. Но у меня есть опасения за этого мальчика. Я спрашиваю как врач врача.

— Не могу сказать, как или почему, но ему нужна дисциплина и структура. Твердая, но нежная рука.

— Да, я так и понял. Ему нужен Дом. Хантер сказал, что у него он был и что без доминирования он чувствует себя неуправляемым, будто не может сосредоточиться. И это оказалось красным флагом для меня. Когда саб понял, что я не собираюсь надевать на него ошейник немедленно, он запаниковал. Поэтому я надел на него браслет, а не мой обычный ошейник, и мальчик сразу успокоился, мгновенно почувствовал облегчение.

— М-м, да. — Ефрем на мгновение замолчал, и я позволил ему собраться с мыслями. — Как врач врачу, Хантер Варго типичный сабмиссив, его образ мышления ориентирован на служение, и он находит умиротворение в принятии инструкций и распорядка. И из моего заключения по нему, думаю, он не умеет выражать себя или свои потребности достаточно хорошо.

— Ты сказал об этом Колтону? — спросил я. — Потому что его жесткая предельная форма была почти пустой.

— Иисусе.

— Вот именно. Затем Колтон рассказал, что, похоже, Хантер действительно не понимал, на что соглашался. Он просто хотел порадовать Магистра.

— Колтон получил мой полный отчет, Сиг.

— Этот мальчик ускользнул от внимания, Ефрем. Он нуждается в лучшей заботе, чем я могу дать. Должен ли я запросить твой отчет у Колтона? — Сиг понимал: это удар ниже пояса, ведь они оба прекрасно знали, что Колтон даст его.

Ефрем вздохнул.

— Господи, Сиг. Проблема Хантера не в том, что ему нужен Доминант. Ему нужно чувствовать себя желанным, чувствовать поддержку, чтобы кто-то постоянно заботился о нем. Для него это не просто необходимость, он любит и жаждет этого. При правильном Доминанте саб начнет процветать.

— Надеюсь, что так. И спасибо.

— Я бы посоветовал тебе разговорить мальчика, чтобы он открылся. Спроси его о прошлом и причинах, по которым он выбрал этот путь. Не могу рассказать тебе личные подробности, Сиг, но Хантер может.

— И все же я настаиваю на ваших еженедельных встречах. Даже не знаю, останется ли он под моей опекой после этой недели — это еще не его постоянное место, и именно поэтому я не надел на него ошейник должным образом — но даже если он решит уйти, я попрошу Магистра Колтона обеспечить мальчику постоянные запланированные консультации.

— Магистр Колтон уже попросил меня.

Я улыбнулся.

— Хорошо.

— Не уверен, что должен был говорить тебе об этом, но Магистр никогда напрямую не запрещал.

— Все в порядке, Ефрем. Я просто хочу лучшего ухода за Хантером. Если Колтон решит положить меня к себе на колени и отшлепать... приму и это.

Ефрем засмеялся.

— Знаю. Почему, думаешь, я и люблю тебя?

Я рассмеялся, чувствуя себя намного лучше.

— Спасибо, Ефрем. Ты успокоил мой разум.

— В любое время, — спокойно ответил он. — Ты можешь позвонить мне в любое время, если у тебя будут проблемы или вопросы.

— Если вы с Луэллой захотите как-нибудь поужинать с нами, просто дай знать. Это может дать нашим сабам время поговорить. Для них хорошо выпустить пар.

— Звучит заманчиво. И ты прав. Они могут провести несколько часов, сплетничая о нас, пока мы будем делать вид, что не слышим, а потом нам придется их отшлепать.

Я усмехнулся.

— Да, Левин так делает.

Теперь Ефрем рассмеялся.

— И Луэлла тоже. Избалованные проказники эта парочка, — он помолчал, а потом продолжил, — хотя теперь у тебя есть своя парочка. Повезло.

Я фыркнул от смеха.

— Ну, я не жду от Хантера никакого дерзкого поведения.

— Если кто и может заставить мальчика увидеть его собственный потенциал, так это ты, Сиг, — сказал Ефрем. — Просто будь с ним терпелив. Знаю, нам, Домам, нравится думать, будто мы здесь главные, но ты сейчас в его расписании. Он будет готов только тогда, когда сам будет готов. А пока заставь его говорить и удели ему всю заботу и внимание, которые возможны в мире.

Я снова улыбнулся.

— Именно так и собираюсь сделать.

***

— Как провел время в спортзале? — спросил я Хантера. Мы сидели за столом, закончив обед. Он съел немного больше, но не так много, как мне бы хотелось.

— Очень хорошо, Сэр, — ответил саб. — Левин показал мне, как пользоваться всем оборудованием. Он очень терпелив со мной.

Я улыбнулся Левину, и тот кивнул мне.

— Хантер оказался хорошим учеником, — проговорил Левин. — Он уже все запомнил.

— Хорошо, — сказал я. — Это меня радует.

Хантер покраснел от похвалы: розовые пятна окрасили щеки и побежали по шее. Могу представить, как он покраснеет, когда я его трахну, какой теплой будет его кожа... От мыслей мой член шевельнулся, и мои яйца заныли от желания. Новый мальчик — мое испытание, в этом я уверен.

Майкл вошел и убрал тарелки, и я был благодарен за отвлечение.

— Мальчики, — сказал я, — подождите меня в кабинете. — Они вышли из-за стола, Левин вышел первым из комнаты. У меня появилось время сосредоточиться и успокоиться.

Когда я вошел в кабинет, оба саба стояли на коленях возле главного дивана. Дыхание перехватило, увиденное никак не помогало моим проблемам с самоконтролем. Я подошел к ним и погладил их головы, прежде чем занять место на диване.

— Пожалуйста, займите свои места, ребята, — произнес я, указывая на двухместный диван напротив. — Давайте еще немного побеседуем. Лучше узнаем друг друга и то, что мотивирует нас. Вы можете свободно говорить и задавать любые вопросы, которые возникнут.

Я не желал, чтобы между нами остались какие-то тайны, и хотел, чтобы Хантер чувствовал себя здесь в безопасности, а разговор как возможность убедить его, что мы абсолютно нормальны, мог бы помочь в этом.

— Начну первым, — проговорил я. — Мое имя Сигмунд Бракнер. Друзья зовут меня Сиг. Мне тридцать семь. Я родился в Англии, хотя к тому времени, когда мне исполнилось шестнадцать, уже пожил в четырнадцати странах по всему миру. Мой отец служил в специальном военном подразделении, поэтому мы часто переезжали, что, вероятно, объясняет мой акцент. В нем слышны лишь нотки британского, но в целом это не чистый британский акцент. В четырнадцать лет я оказался в военном училище... — я улыбнулся, — в окружении мужчин, которые жили по законам строгой дисциплины в тесной униформе и черных кожаных сапогах. И мне это понравилось.

Левин улыбнулся. Он уже слышал мою историю раньше и явно был не прочь услышать снова.

— Мне это так понравилось, — продолжил я, — что в течение следующих двух лет я обнаружил, что преступаю границы дозволенного, которые не следовало преступать, только для того чтобы добиться реакции от своего начальства. Некоторые из них давали мне желаемое, некоторые даже чередовались. А мне все хотелось большего.

Левин застонал и слегка поерзал. Он усмехнулся, когда мы с Хантером посмотрели на него.

— Ничего не могу поделать.

— Веди себя прилично, — сказал я немного сурово, но с оттенком нежности.

Он кивнул и взял себя в руки.

— Мастер.

Я продолжил.

— Мой отец настоял на медицинском образовании, которое я получил в Нью-Йорке. Учеба требовала дисциплины и организации, но это не то, что мне было нужно. Однажды почувствовав вкус такого образа жизни, я знал, что он мне подойдет. Сначала были мужчины, которые связывали меня и брали то, что им было нужно, а потом я стал связывать их и брать то, что было нужно мне. Я искал клубы и темницы* в США, но хотел чего-то более постоянного. После окончания вуза, я провел пару лет в Лондоне, работая в отделении неотложной помощи, расслаблялся и снимал стресс в БДСМ-клубах. Мне нравилось подчиняться и отдавать контроль над собой кому-то другому. С моей работой и экзаменами, это помогало снимать груз ответственности. Как-то раз до меня дошли слухи об особом клубе в Италии, поэтому я оказался в Милане на частной вечеринке, где попался на глаза красивому темноволосому мужчине по имени Колтон. Определенно я понравился ему из-за врачебной профессии и из-за моей потребности в доминировании двадцать четыре на семь. Он посчитал, что мое место в Санктусе, и оказался прав.

*Темницы — специальные комнаты для БДСМ-игр (Прим. пер.)

— Вы были сабом? — недоверчиво спросил Хантер, потом моргнул и склонил голову. — Прошу прощения, что заговорил без позволения, Сэр.

— Не нужно извинений, — ответил я. — Оговорено, что ты можешь высказываться и задавать вопросы. И да, я был сабом Колтона в течение шести лет. Он все еще мой Мастер. Он всегда будет моим Мастером. Колтон тренировал меня, лепил, делал лучше.

— Магистр Колтон — хороший человек, — мягко сказал Хантер.

— Так и есть, — я улыбнулся ему. — Тем не менее, спустя некоторое время Мастер Колтон увидел во мне нечто такое, чего я, возможно, не замечал сам. Все чаще и чаще я руководил другими сабами, получая больше удовольствия от смены роли. У меня был характер, самообладание и терпение Доминанта, и поэтому Мастер перевел мое обучение на новый уровень. И тогда я понял, что нашел свое истинное призвание: принимать в дар от саба его разум и тело... — я медленно покачал головой, улыбаясь Левину. — Это чудесно.

Левин мечтательно вздохнул и наклонился к Хантеру.

— Совершенно уверен, что мне повезло.

Хантер покраснел и закусил губу, но затем с нетерпением посмотрел на Левина, ожидая услышать его рассказ.

— Моя очередь? — спросил Левин. Кивнув, я немного повернулся, чтобы он мог говорить в основном с Хантером. — Мое полное имя Левин Андрыч. Оно польское. Бабушка и дедушка переехали в Швейцарию еще до рождения отца, и именно оттуда родом вся моя семья. Мне двадцать пять. Я рано окончил школу — в шестнадцать лет, но понятия не имел, чем хочу заниматься. Интереса не было ни к чему, как и желания продолжать учебу, поэтому родители предложили мне провести творческий отпуск в Париже. Что я и сделал. — Левин дерзко улыбнулся. — Но однажды ночью у меня возникли неприятности с полицией. — Он приложил руку к груди. — Между прочим, я был совершенно невиновен.

Теперь уже я усмехнулся. Хантер смотрел на него, заинтригованный.

Левин любил играть на публику. Он озорно надул губы.

— И я не сопротивлялся аресту, но когда один мускулистый офицер надел на меня наручники, раздвинул мои ноги и толкнул лицом к полицейской машине, мне снизошло озарение.

Я фыркнул, и Левин бросил взгляд в мою сторону.

— Это правда! — сказал он. — Мне всегда нравилось смотреть порно с грубым сексом или фантазировать о том, как крупный парень делает со мной все, что захочет, но этот коп щелкнул каким-то выключателем в моей голове. Поэтому я попробовал сопротивляться немного, и он стал действовать грубее, сжимал меня сильнее и выдохнул мне на ухо пару угроз. В его действиях не было ничего сексуального. Коп был просто грубым и требовательным, но со мной раньше никогда не обращались так жестко. Поэтому я стал сопротивляться еще сильнее, а он действовал еще грубее, и я кончил в штаны.

У Хантера отвисла челюсть.

— Ты...

Левин кивнул.

— Да. Кончил так сильно, что коп отпустил меня. Думаю, он смутился.

Хантер фыркнул от смеха и прикрыл рот рукой.

— Прости. Я смеюсь не над тобой.

Левин усмехнулся и толкнул его плечом.

— Все в порядке. Это забавная история. Но после нее я начал исследовать дальше, того порно, которое раньше смотрел, было уже недостаточно. Я часто посещал клубы, и мне все нравилось, но этого опять же было недостаточно. Когда сцены заканчивались, у меня происходил сильный эмоциональный откат. Хотелось не просто играть в игры, я хотел жить этим, — он вздохнул. — Мне повезло, очень повезло, что я, застряв в аэропорту, когда летел повидать семью, завязал разговор с соседом. Это был немец по имени Юрг.

Глаза Хантера расширились.

— Магистр Юрг?

Юрг — третий Великий Магистр Санктуса. Он, Валенте и Колтон были руководящим органом штаб-квартиры Санктуса в Италии.

Левин кивнул.

— Единственный и неповторимый. Была метель, и все самолеты задержали, поэтому мы долго разговаривали. Вокруг него ощущалась особая аура, которая говорила о доминировании без слов. Это то, что очевидно для людей, которые живут этим, и я назвал его «Сэр». Я даже не собирался…

— И что произошло? — спросил Хантер, ловя каждое слово. Это вызвало у меня улыбку.

— Он чуть не поджег меня одним лишь взглядом. Спросил, знаю ли я, что означает это звание. Я ответил: «Да». Он спросил, почему я путешествую один, и я ответил, что никому не принадлежу. Рассказал, что я хотел бы иметь такого Дома, жаждал его. Что играть сцены мне уже недостаточно, и как я хотел жить этим. — Левин вздохнул. — Он достал визитку, написал адрес с датой и временем и сказал, что если я говорю серьезно, то приду.

Глаза Хантера были широко раскрыты.

— Ты пришел?

— Конечно, — сказал Левин, закусив нижнюю губу. — И больше не уходил.

Я улыбнулся им.

— Магистр Юрг позже рассказал, что хотел трахнуть тебя прямо там, посреди переполненного аэропорта.

— И я бы ему позволил, — просто ответил Левин.

— Знаю, — сказал я со смехом. — И именно поэтому Магистр Юрг дал тебе визитку.

Левин посмотрел на Хантера и дерзко улыбнулся.

— Магистр Юрг обучал меня хорошо. До тех пор, пока я не был готов ко встрече с моим новым Мастером, — первый саб застенчиво посмотрел на меня, почти хлопая ресницами.

— Такой дерзкий мальчишка.

Левин поджал под себя ноги и сел боком, чтобы полностью сосредоточиться на Хантере.

— Что у тебя за история, Хантер? Как ты оказался в Санктусе?

Я собрался с духом, потому что знал: ничего хорошего мы не услышим.

Хантер с трудом сглотнул и рассеянно повертел кожаный браслет на запястье. Пожевал нижнюю губу и нахмурился. А потом заговорил.

Глава 4

— Меня зовут Хантер Варго, — начал он очень тихо и неуверенно. — Мне двадцать три года. Я родился в Словении, хотя моя мать англичанка. Ничего не знаю об отце. Дома я говорил в основном по-английски, что затрудняло обучение в школе. Я... э-э-э... Когда мне было лет пятнадцать, я обнаружил, что питаю симпатию к мальчикам, вернее, к мужчинам, хотя никогда не поддавался искушению. Во всяком случае, тогда. Я жил в интернате для мальчиков в Венеции — мы часто переезжали — в ведении церкви, и обнаружил, что реагирую на распоряжения и дисциплину не так, как реагировали другие ребята. — Он грустно улыбнулся. — Они ненавидели, когда учителя наказывали их. А я... нет.

В этом кратком изложении жизни не хватало многих лет, но я не стал прерывать его.

Хантер с трудом сглотнул.

— Один из воспитателей заметил, как отзывается мое тело, и через некоторое время забрал меня в свою келью для внутреннего рефлексивного воспитания, как он это называл. Он заставлял меня стоять на коленях, голым, с руками, сложенными за спиной. Иногда на полу, иногда на скамье. Он заставлял рассказывать ему все грязные мысли, которые возникали в моей голове, а потом я сосал его член. Иногда он отсасывал мне или смотрел, как я сам себя ублажаю, и когда я умолял трахнуть меня, он это делал.

Черт.

— Он подарил мне цепочку и объяснил: она означает, что теперь я принадлежу ему. И мне это понравилось. Наконец-то у меня появился человек, который хотел сделать меня своим и которому я принадлежал. Но потом я повзрослел, и мое время в интернате закончилось. Надо было либо принять сан, либо уйти. Я думал о принятии, но вовсе не из благих побуждений. Мне нравилась в целом сама идея воспитания, строгих правил и упорядоченной жизни, но не так. Мне нужно было больше его воздействия, но он отказал. И цепочку забрал, и я не до конца понимал почему. А потом он повел меня к одному своему знакомому, бывшему священнику, который покинул церковь из-за своих... влечений.

Хантер облизнул губы, и по его глазам я понял, что он с нежностью вспоминает того человека. От меня не ускользнула непринужденность, с которой саб говорил на довольно сложную тему. И я не мог ничего поделать, кроме как задаваться вопросом или даже надеяться, что причина его поведения одна: здесь мальчик чувствовал себя в безопасности.

— И он взял меня к себе и дал то, что было необходимо. Он надел мне кожаный браслет, чтобы я знал, кому принадлежу, но вскоре мне понадобилось еще больше, чем он мог дать. Как и ты, Левин, — застенчиво сказал Хантер, — я не хотел ни сцен, ни игр. Мне нужно было большее. Я хотел этим жить.

— Он был добрым человеком? — cпросил Левин.

Хантер кивнул.

— Да. Но он считал, что такой образ жизни двадцать четыре часа в сутки — чересчур. Это было не для него, и он сказал, что больше не может поступать со мной так, как я нуждаюсь. Но он знал кое-кого, кто мог бы.

— Магистр Колтон, — сказал я.

Хантер улыбнулся и кивнул.

— Да. Магистр принял меня, и я знал, что обрел то, в чем нуждался. Он, Санктус, полное подчинение. Я хотел остаться с ним, как один из его сабов. Но у него уже было трое.

— Значит, Колтон передал тебя Лаззаро, — проговорил я, стараясь не показывать эмоций.

Хантер нахмурился.

— Он был строгим, и вначале все было хорошо, — прошептал мальчик. — До тех пор, пока он не стал подталкивать меня проверить мои пределы, и тогда все испортилось. Он сказал, что я должен переступить через все жесткие ограничения, чтобы доказать свою покорность. Это было... — саб вздрогнул. — Я боялся того, что может последовать дальше.

— Лаззаро ошибся, — ответил я твердым и серьезным голосом. — И был наказан соответственно. Он больше никому не причинит вреда, уверяю тебя. Его роль как Дома заключалась в обучении и обеспечении безопасных условий — он провалил ее.

Хантер кивнул, хотя глаз не поднял. Но тут Левин потянулся и взял его за руку. Это удивило меня не меньше, чем Хантера.

— Хантер, — мягко сказал он. — Хочу, чтобы ты знал, что заслуживаешь лучшего. Ты заслуживаешь иметь Дома, который относится к тебе с уважением, который знает, что тебе нужно и дает это безвозмездно. Цены за подчинение никогда не должно быть.

Услышав слова Левина, я ощутил прилив гордости и чувство ответственности за то, чтобы поступить правильно по отношению к ним обоим. Мне необходимо знать о боли нового саба, чтобы помочь ему выздороветь...

— Хантер, хочу спросить тебя кое о чем, и мы обсудим это только один раз. Если, конечно, тебе не нужно об этом поговорить. — По его глазам было понятно: он знал, что я собираюсь спросить о шрамах. Саб дважды моргнул. Левин сжал его руку.

— Как врачу мне приходилось видеть разные шрамы. Но не такие плохие и обширные, как твои. — Говорил я мягко, но решительно. — Кто тебя бил?

Хантер снова моргнул, хотя ему потребовалась время для ответа, он не колебался, не игнорировал меня, он просто пытался найти в себе мужество заговорить. Саб побледнел и прошептал:

— Моя мать.

Боже милосердный!

— Сколько тебе было лет, когда это началось?

Хантер слегка покачал головой.

— Из того что хорошо помню? Три или четыре года.

Мои челюсти сжались, ноздри раздулись, кровь закипела, когда я услышал его признание, но мой гнев здесь был неуместен, и я погасил эмоции.

— Что случилось с твоей матерью? — спросил я, стараясь говорить нейтрально.

Он пожал плечами.

— Не знаю, Сэр. Нас разлучили, когда мне было пять лет. Меня отправили... в интернат.

— А в интернате оказалось лучше? — задал я вопрос, зная, что бывает и наоборот.

— В некотором смысле да, Сэр, — ответил Хантер. — Мне нравился распорядок. Установленное время для всего. Все было очень структурировано, и мне нравилась дисциплина. Мне нравилось радовать учителей. Они улыбались, и это придавало моей жизни смысл. — Потом он добавил: — И там была еда.

— Твоя мать не кормила тебя?

— Раз в неделю она готовила овсянку, — ответил саб. Его голос был отстраненным и тихим. Я не мог себе даже представить, какая нужна смелость, чтобы рассказать нам об этом.

Так что в детстве Хантеру приходилось самому заботиться о себе, и к концу недели есть уже зловонную овсянку. Вероятно, мальчика пороли за слезы. И я начинал понимать его сдержанный характер, тихое поведение, укоренившуюся потребность в дисциплине, ненависть к овсянке, жесткий предел порки.

Левин теперь держал обе руки Хантера, и меня это даже не сердило. Я гордился тем, что он помогал новому сабу. Как мой первый саб Левин должен присматривать за Хантером и оказывать ему дополнительную поддержку. И я дал себе обещание: самоуважение и самооценка мальчика будут восстановлены. Лично прослежу за этим. Он увидит собственную ценность.

— Благодарю тебя, Хантер, — сказал я. — Это было нелегко. Спасибо за доверие.

Он кивнул мне и слабо улыбнулся.

— Мне бы хотелось, чтобы ты встречался с моим другом. Он врач, — добавил я. — Его зовут Ефрем, он психолог.

Глаза Хантера расширились, и он моргнул.

— Со мной что-то не так, Сэр?

— Вряд ли, мой дорогой мальчик, — ответил я, встал, и оба сабмиссива тоже поднялись на ноги. Я положил руки на плечи Хантера, затем обхватил его лицо ладонями. — Твоя история, твои шрамы, говорят, что ты сильнее, чем думаешь. Но моя обязанность — заботиться о твоем благополучии, и это включает в себя обеспечение твоего психического здоровья так же, как и физического. Наш разум нуждается в такой же заботе, как и наше тело.

Хантер смотрел на меня с уязвимостью и страхом в глазах.

— Если вы так считаете.

— Хантер, Ефрем — мой надежный приятель и Доминант в нашем Доминионе, — объяснил я. — Он поймет. Он не осудит тебя, и все, что ты ему скажешь, будет полностью конфиденциально. Ты встречался с ним раньше, когда впервые пришел в Санктус, помнишь? — спросил я, и он кивнул. Я провел пальцами по волосам мальчика. — Мы с Левиным периодически видимся с ним.

Он повернулся к Левину.

— И ты?

— Конечно, и я, — ответил Левин. — Ефрем замечательный.

— И я встречаюсь с ним, поэтому Левин знает: мой настрой по отношению к нему будет верным. Если у меня есть какие-то проблемы, я вываливаю их на Ефрема за чашкой кофе, а не на Левина в игровой комнате.

Хантер покраснел при упоминании игровой, и я, не удержавшись, потрепал его по щеке. Он снова посмотрел на меня с тем же жаром и тоской в глазах, его губы приоткрылись, и я так легко мог бы поцеловать их. Но моя решимость устояла.

— Поговорю с Ефремом позже и назначу тебе первую встречу в ближайшие дни. У тебя будет время, чтобы сначала освоиться. — Потом я повернулся к Левину и увидел, что он улыбается мне, смотря таким взглядом, который я не смог прочитать. — Как насчет того, чтобы показать Хантеру остальную часть дома? Не уверен, что он видел все. Должно быть, прошлая ночь была для него как в тумане.

— Да, Мастер, — взволнованно ответил Левин. Он взял Хантера за руку, и этот жест, похоже, нравился мальчику. — Куда сначала?

— Сюда, — проговорил я, ведя сабов в кабинет. — Мы с Левиным иногда сидим здесь и читаем. — Потом я повел их в правое крыло дома. Через фойе находилась большая гостиная с комнатой для гостей и ванной. — Эти комнаты почти не используются, и довольно часто двери в эту часть дома закрыты, — объяснил я по дороге.

А Левин показывал Хантеру какие-то картины в рамах и статуи и рассказывал, в каких комнатах зимой лучше всего светит солнце. Это был великолепный дом из дерева и камня, с пушистыми коврами и белыми стенами. Он был дорогим, даже роскошным, но в то же время удобным. Дом.

Хантер уже видел кухню, столовую и неофициальную гостиную, поэтому я повел мальчиков наверх, зайдя сначала налево и указывая туда, где Хантеру уже было все знакомо.

— Твоя комната, — я показал на разные двери, ведущие из холла. — Спальня Левина, еще одна гостевая, а последняя дверь — моя комната. Ты можешь прийти ко мне в любое время, хотя сначала должен постучать и подождать, пока я разрешу войти.

Хантер серьезно кивнул.

— Да, Сэр.

Потом Левин добавил:

— Двери должны оставаться незапертыми... — и замолчал. — Ну, моя — точно. Так что можешь разбудить меня, если возникнет необходимость.

Левину не нужно было ничего объяснять. Хантер все понял. Он даже ухмыльнулся.

— Пойдемте, — сказал я, возвращаясь обратно по коридору. Прошел мимо лестницы и направился в правое крыло верхнего этажа. С левой стороны коридора было две двери. — Главная ванная и еще одна комната для гостей. — А эта дверь ведет в игровую, — объяснил я, открывая двойные двери справа.

Я вошел, наслаждаясь видом и запахом. Комната была точной копией любой игровой комнаты Доминиона Санктуса. Здесь находилось множество напольного оборудования, деревянные скамьи, мягкие сиденья, слинг*, деревянный Андреевский крест. Стена с разным реквизитом: флоггеры, трости, плетки. Шкаф с игрушками и принадлежностями, деревянная тележка, чтобы перевозить все, что мне нужно, к любому оборудованию, и зеркала на каждом доступном пространстве стены.

*Слинг — специальные качели для занятий сексом, подвешенные к потолку цепями (Прим. пер.)

Ощущение спокойствия охватывало меня всякий раз, когда я входил сюда, и, повернувшись лицом к двум сабам позади, я мог видеть ту же безмятежность на их лицах.

Я нежно погладил Левина по щеке.

— Скажи мне, что тебе нравится в этой комнате.

Он закрыл глаза и вдохнул, размеренно и глубоко. И заговорил медленно, благоговейно.

— Мне нравится, как она пахнет. Я чувствую себя здесь спокойно. Мне нравится то, что здесь происходит. — Потом он посмотрел на меня и улыбнулся. — Мне нравится то, что вы делаете со мной здесь.

Нет, Левин присоединился к Доминиону вовсе не из-за нездоровых семейных отношений или детских проблем. Он присоединился, потому что был сексуальным созданием, которое жаждало подчинения. Я улыбнулся и поцеловал его в губы.

— Такой хороший саб.

Затем я нежно коснулся щеки Хантера.

— А ты, саб? Что тебе нравится в игровой комнате? Как ты себя при этом чувствуешь?

Он закрыл глаза, и на его лице появилось безмятежное выражение.

— Я чувствую себя частью чего-то большего, чем я есть. Чувствую себя... Сосредоточенным. Как будто принадлежу чему-то волшебному.

Я кивнул.

— Мы с тобой не слишком отличаемся, — ответил я. — Нахождение в игровой комнате, в частности в игровой комнате Санктуса, успокаивает меня. — Я повернулся лицом к кресту и выгравированной на нем надписи «Salus ex cruce venit». — От креста приходит спасение, — вслух перевел я латынь и глубоко вздохнул, чувствуя приверженность этим словам. — Религиозная сторона Доминиона очень меня устраивает. Я тоже чувствую себя частью чего-то большего, чем я сам. Мне нравится обмен, который происходит: доверие и дар подчинения, который Левин отдает мне. Это все воплощается здесь.

Я подошел к большому кресту и провел пальцами по шероховатой поверхности. У меня была уверенность, что сабмиссивы будут пристально наблюдать за мной. Но когда я повернулся к ним лицом, то увидел, что Хантер вовсе не смотрел в мою сторону. Его взгляд был обращен к стене из тростей, хлыстов и флоггеров.

— Хантер, посмотри на меня, — приказал я требовательным тоном. Он быстро повернулся ко мне, хорошо реагируя на мой авторитет. Я подошел к нему, и мальчик увидел серьезность на моем лице и услышал уверенность в моем голосе. — Здесь ты в безопасности. Если мы когда-нибудь окажемся в игровой, и я принесу флоггер, то только для Левина. Я не прикоснусь к тебе этим. Хантер, даю слово. Если у нас нет доверия, у нас нет ничего.

Он выдохнул и кивнул.

— Ты должен понять, Хантер, — повторил я, — даже если наказание оправдано, я не нарушу твои жесткие ограничения. Я могу отшлепать тебя рукой или взять деревянный паддл*, только по ягодицам. Если ты будешь наказан, то это случится немедленно и быстро, а потом все закончится.

*Паддл —маленькое деревянное весло или лопатка, применяется для наказаний в виде шлепания (Прим. пер.)

Он стоял, расставив ноги, заложив руки за спину, склонив голову и глядя в пол между нами. Он занял позицию готовности только по моему тону. Моему члену понравилась такая восприимчивость.

Но нужно было убедиться, что Хантер все понял.

— Я не верю в необходимость сажать в другую комнату для наказания, или лишать чего-либо, или отказывать в любви, — сказал я. — Я не играю в игры разума. Я серьезно отношусь к своим правилам и тем более к наказаниям за нарушение правил. Но я никогда не нарушу твои жесткие ограничения.

— Понимаю. Спасибо, Сэр.

Я приподнял его подбородок.

— Хороший мальчик. — Я улыбнулся, чтобы он увидел мое удовлетворение.

Я посмотрел на Левина и заметил, что он опустил глаза. Услышав о наказаниях, он вспомнил — я уверен — тот единственный раз, когда ослушался меня и был наказан соответственно.

— Левин, расскажи Хантеру о том случае, когда ты получил наказание.

Левин принял ту же позу, что и Хантер: ноги расставлены, руки за спиной, голова опущена. Голос первого саба был приглушенным и отягощен переживаниями.

— Я нарушил одно из правил Мастера.

— Верно. Расскажи Хантеру, что ты сделал.

Он тихо заговорил...

— Я обсуждал других людей в их отсутствие. Я поступил неуважительно, вмешался не в свое дело. И поэтому меня отшлепали. — Он встретился взглядом с Хантером. — Все было справедливо и быстро. Мастер хорошо обо мне позаботился.

Левин не стал объяснять подробно, так что это сделал я.

— Весь инцидент был совсем не в его характере. Он был здесь всего несколько месяцев, мы сидели за обеденным столом; я рассказывал, что запланировал чистку бассейна, и Пол мог бы сделать это завтра. Левин бросил вилку, звякнув ею о тарелку, и заявил, что Полу не нужно чистить бассейн, если он в нем не плавает.

Губы Хантера приоткрылись с тихим вздохом. Левин опустил голову.

— Его ответ не имел никакого отношения к Полу. Это не имело никакого отношения к бассейну, — сказал я, — он хотел проверить свои границы. Левин пробыл здесь достаточно долго, чтобы чувствовать себя в безопасности и комфорте со мной. Он собственными глазами видел, как я играю, как проявляю чувства. Он хотел посмотреть, как я наказываю. И я показал ему.

Я помнил все с такой ясностью, словно это было вчера. Я осторожно положил столовые приборы и спокойным уверенным голосом велел ему идти в игровую комнату и ждать. Глаза Левина дрогнули, полдюжины эмоций промелькнули на лице, он оттолкнул свой стул и помчался наверх. Я, конечно, последовал за сабом, выбрал плоский деревянный паддл и перегнул мальчика через колено. Потянув джинсы вниз и обнажив кремовую кожу задницы Левина, я отшлепал его.

Было важно, чтобы Хантер знал: наказание неминуемо, если это будет необходимо, но я не хотел, чтобы у мальчика сложилось мнение о наказании как о пытке. Поэтому добавил:

— Я объяснил тихо и спокойно, что его поведение оказалось неприемлемым и недопустимым. Я сказал ему, что он получит шесть ударов паддлом, и настоял, чтобы он считал вслух.

— Это было ужасно, — прошептал Левин. Он сильно нахмурился, взгляд был печален.

Левин принял наказание и во время порки сдерживал эмоции, но плакал, когда я купал его позже. Он всхлипывал, извиняясь, и в его искренности не было сомнений.

— Он не хотел как-либо меня обидеть или оскорбить, я это знал. Он просто проверял свои границы.

Я втирал в покрасневшие ягодицы саба лечебную мазь, а он снова и снова извинялся сквозь слезы. Самым худшим во всем этом испытании для меня было слушать, как он плакал, пока не уснул. Как бы сильно мне ни хотелось пойти к нему, я сдержался. Он должен был понять, что мои наказания так же обоснованы, как и мои симпатии.

Так же, как и Хантер должен был знать. Я посмотрел на Левина.

— Это было неприятно, правда?

Он покачал головой и тихо произнес:

— Да, Мастер.

Я повернулся к Хантеру и объяснил:

— Левин проявил ко мне неуважение только раз за два года. — Я приподнял подбородок первого саба и снова легонько поцеловал. — Он очень хороший мальчик.

Левин улыбнулся комплименту.

— Награды гораздо веселее наказаний. — Я усмехнулся и снова поцеловал его на этот раз чуть глубже, и вполне мог бы сказать ему, занять место на мягкой скамье...

Хантер замешкался.

— Сэр?

— Да, Хантер?

— Я не хочу, чтобы вы наказывали меня, — поспешно ответил он. Затем поправил себя. — То-о-е-есть я хотел сказать, что не буду проявлять неуважение. Вам никогда не придется наказывать меня. Я буду хорошо себя вести, обещаю. Я не хочу, чтобы вы наказывали меня...

Я прижал палец к его губам.

— Ш-ш-ш, саб. Я понял, что ты пытаешься сказать. Ты не хочешь обременять меня необходимостью наказывать непослушного саба.

Он покачал головой.

— Никогда.

— Хантер, я ненавижу наказание. Но и не потерплю неповиновения и неуважения в своем доме. Я верю в твою искренность и надеюсь, что мне никогда не придется наказывать тебя. Но я сделаю это, если понадобится, и обещаю тебе, что никогда не накажу в гневе.

— Я понял, Сэр.

— Как я уже говорил, следуй примеру Левина, и все будет хорошо.

Оба мальчика улыбнулись, и мой внутренний Доминант мгновенно отреагировал. Сегодня днем мы многого добились, я сильнее почувствовал связь с ними обоими. Чувствовал, что Хантер сделал огромный скачок вперед за такое короткое время, и я знал, что в этом отчасти была заслуга Левина.

И тут вспомнились слова Магистра Колтона... И нахождение в игровой комнате с двумя моими сабами, возбудило меня.

— Хм, — сказал я глубоким голосом. Мои яйца ожили только от мысли о том, что должно произойти. — Левин, сегодня я тобой очень горжусь. Ты замечательно проявил себя в роли первого саба, и думаю, заслуживаешь вознаграждения.

Он оставался в том же положении, но его грудь поднималась и опускалась от тяжелого дыхания.

— Я хотел угодить вам, Мастер.

Я улыбнулся.

— Да, это так.

Я уже видел выпуклость на джинсах Левина. Пребывание в этой комнате производило на него такое же впечатление, как и на меня.

— Что вы хотите, чтобы я сделал, Мастер? — спросил он тоном, который мне был хорошо известен. Хриплый, наполненный предвкушением; как кот, который чертовски хорошо знал, что сейчас получит сливки.

— Думаю, сегодня мне стоит вознаградить тебя несколько раз, — сказал я. Мои яйца потяжелели и заныли, а член затвердел. — Одного раза будет недостаточно.

Восхитительные губы Левина расплылись в улыбке.

— Сначала я трахну твой рот, пока ты не выпьешь свою награду, — пробормотал я. У него перехватило дыхание. — А потом возьму твою попку.

— Спасибо, Мастер, — выдохнул он.

Я сделал шаг ближе и приподнял его подбородок для крепкого поцелуя. Он со стоном принял мой язык в рот, и я втянул его нижнюю губу между своими. Зрачки саба расширились, и он застонал. Я заурчал, в отчаянном желании оказаться внутри хоть какой-то части его тела.

— Возьми мягкую подставку для колен. И раздевайся.

Он быстро нашел мягкую подставку, бесшумно положил ее на пол, затем снял джинсы и аккуратно сложил их, отложив в сторону. О да, его член был твердым, как камень, и великолепно торчал.

Я повернулся к Хантеру, который стоял совершенно неподвижно, не считая ускоренного дыхания. Я подошел к нему и приподнял его голову за подбородок. Потемневшие глаза, выпуклость в джинсах, затвердевшие соски — все говорило о возбуждении.

— Мне строго-настрого запретили прикасаться к тебе в сексуальной плане, — прошептал я. — Так что предоставляю тебе выбор.

Он моргнул.

— Сэр.

— Ты можешь покинуть игровую комнату и пойти к себе, пока я не закончу с Левиным, — предложил я. — Или ты можешь встать на колени... — он выдохнул, приоткрыв губы от желания, — ...и смотреть.

Саб облизнул губы и сглотнул.

— Благодарю вас, Сэр.

Затем, пока я все еще держал его за подбородок, он очень медленно опустился на колени, ни разу не прервав зрительный контакт.

Вот черт...

Он хотел смотреть.

Этот мальчик был послан мне для испытания, уверен в этом. Дразнил ли он меня? Когда он вот так опустился передо мной на колени, я хотел заполнить его рот. Желал этого. Каждой частью своего тела.

Но у меня был приказ. Поэтому, повернувшись на пятках, я направился к Левину. Он стоял голый на коленях, заложив руки за спину, и его член дернулся в предвкушении. Я провел рукой по его подбородку и поднял лицо вверх, чтобы он посмотрел на меня.

— Хочешь мою награду, саб?

— О да, Мастер, — пробормотал он.

— Тогда достань мой член.

Его проворные пальцы быстро справились с пуговицей и молнией на штанах, затем он освободил мой член, который был тверд, изнывал и сочился предсеменем. Но саб не прикасался, не лизал и не пробовал меня на вкус. Он делал в точности только то, что я велел.

Такой хороший мальчик.

— Открой свой хорошенький ротик, — прохрипел я.

Он так и сделал, поэтому я положил кончик своего члена на его нижнюю губу. Прекрасное зрелище.

— Хочу, чтобы ты отсосал. Покажи Хантеру, как ты хорош, и соси, пока я не кончу тебе в глотку.

Глаза Левина затуманила похоть, так случалось всякий раз, когда он весь отдавался происходящему.

— Пожалуйста, Мастер, — прошептал он.

Я толкнулся ему в рот, он обхватил меня губами и начал сосать. Его губы и язык были влажными, сосал он жестко, поглаживая нижнюю часть члена языком, а затем раскрыл горло и взял меня целиком внутрь.

Блядь. Да.

Мне очень нужно кончить.

Я посмотрел на Хантера. Он все еще стоял в позе ожидания, заложив руки за спину, но его рот был открыт, как будто он представлял мой член у себя во рту. Его джинсы натянулись. Я улыбнулся открывшемуся виду, и в этот момент Левин сглотнул. Я откинул голову назад, отдаваясь наслаждению, вцепился в волосы Левина, он застонал, и мне даже не пришлось сопротивляться оргазму.

Я дал Левину награду, и он, мурча, выпил ее до дна.

Это был просто аперитив перед тем, что должно было последовать далее. Мне нужно было снять напряжение, чтобы дать Левину достойную награду, ту, которую он любил больше всего. Я вытащил из его рта и убрал свой не опавший член в расстегнутые штаны. И даже не потрудился застегнуть их. Это не займет много времени, чтобы снова возбудиться. Мои яйца уже ныли от желания большего.

Я взял Левина за подбородок и провел большим пальцем по его нижней губе.

— Такой хороший саб.

Он ухмыльнулся, совсем чуть-чуть. Его взгляд еще был затуманен, потому что мы не закончили, и он знал об этом.

— Хочу тебя в слинге.

Левин улыбнулся, поднимаясь на ноги.

— Да, Мастер.

Я помог ему забраться в слинг. Он лежал на спине, согнув колени и разведя в их в стороны, зафиксированный так, чтобы сохранять это положение. Он расслабился, зная, что его вес удерживают кожа и цепи. Задница саба располагалась на идеальной высоте для меня, чтобы трахнуть его. Я подтянул ремни крепления.

— Так нормально?

— Да, Мастер.

— Не слишком туго или свободно?

— Нет, Мастер, — прошептал он. — Идеально. — Он слегка выгнул спину в нетерпении. Его твердый член лежал на животе и сочился смазкой, блестящей на кончике.

Я подошел к его лицу и наклонился, чтобы поцеловать. Он открыл рот, согласный, желающий, и попытался последовать за моими губами, когда я отстранился.

— Ты прекрасен, саб.

Левин расслабился в слинге и глубоко вздохнул, я скользнул рукой вниз по его груди к члену и потрогал его. Я ущипнул саба за соски, провел руками по груди, животу, вверх по бедрам. Левин был полностью обездвижен, так что я мог прикасаться к нему везде. И мне хотелось, чтобы все его тело пело. Я не торопился, прикасаясь к нему, обожая его: потянул яички и погладил член, саб же снова выгнул спину и вздохнул от удовольствия. Затем я подошел к его попке, нанес немного смазки и ввел в него палец, потом еще один. Левин застонал, когда я стал растягивать его, но не от удовольствия, а от отчаяния. Поэтому я вытащил пальцы и погладил его член.

— Терпение, мальчик.

Я бросил взгляд на Хантера. Теперь он тяжело дышал, было видно, как он старается не шевелиться, и потом я понял, почему. Головка его члена торчала из джинсов на поясе. Он был очень возбужден, но я только спросил, хочет ли он посмотреть. Я ничего не говорил о том, что он может прикасаться к себе. Так хотелось угодить...

Но мы еще не обсуждали более тонкие правила в игровой комнате и не повторяли его пределы или границы, даже при условии, что я не коснусь его. Мне хотелось отвесить себе пинка за такую беспечность. Поэтому я подошел к шкафу с игрушками, достал флэшлайт и бутылку смазки и поставил все перед ним.

— Правило гласит, что я не могу прикасаться к тебе, — сказал я хрипло, — но не было правила, запрещающего тебе прикасаться к себе. Ты можешь использовать это. Или нет. Ты все еще можешь остаться и смотреть, или можешь подождать в своей комнате. Выбор за тобой.

Ноздри Хантера раздулись.

— Я бы хотел остаться, Сэр.

— Ты хочешь кончить?

Он вздрогнул, и у него перехватило дыхание.

— Да, Сэр.

Я улыбнулся.

— Тогда используй флэшлайт. Кончай столько раз, сколько захочешь.

Дыхание Хантера было прерывистым, и он продолжал смотреть на член, наполовину скрытый в моих расстегнутых штанах.

— Благодарю вас, Сэр.

Я пошел обратно к Левину. Тот повернул голову, чтобы посмотреть на наш обмен репликами, и улыбнулся.

— Мне кажется, ему нравится то, что я делаю с тобой, — сказал я первому сабу.

Левин прикусил нижнюю губу.

— Я тоже так думаю, Мастер. — Но затем он снова повернулся к Хантеру, и я проследил за его взглядом, как раз вовремя, чтобы увидеть, как саб скользнул членом во флэшлайт.

На лице Хантера был чистый экстаз, и когда я снова повернулся к Левину, то увидел похожее выражение.

Как так вышло, что мне в дар достались два таких прекрасных сабмиссива?

Я вытащил член, нанес еще немного смазки и прижал кончик головки к отверстию Левина.

— Смотри, как он трахает эту игрушку, пока я трахаю тебя, — пробормотал я и толкнулся в него.

Левин вскрикнул, когда я погрузился в его задницу, а Хантер подавил стон, пока кончал во флэшлайт.

Ох, твою мать!

Хантер вздрогнул и задохнулся, когда его охватил оргазм. Он был еще красивее, когда кончал. Затем стоны Левина, звуки гремящих цепей, пока я трахал его, наполнили воздух. Я входил в Левина так, как он жаждал этого и умолял. Я вел его в то самое место, между раем и адом, балансируя на грани того и другого. Я схватил его бедра, и он принимал каждый дюйм меня, раз за разом, снова и снова.

Левин ни разу не отвел глаз от Хантера. Я велел ему смотреть, и он сделал все точно так, как было приказано. Хантер все еще держал свой член внутри игрушки, скользя ею вверх и вниз, выражение его лица было сосредоточенным. Я разрешил ему кончать столько раз, сколько он хотел. Он не собирался разочаровывать меня.

Я замедлил темп, но продолжал входить в Левина сильными, глубокими толчками. Я сжал его член в кулак, и он вскрикнул от прикосновения, его тело извивалось как могло в пределах его оков.

— Ты любишь, когда мой член погружается внутрь тебя, — прошептал я, зная, как сильно его заводят грязные разговорчики.

— Да, Мастер, — выдавил он. Его член набух в моей руке, капли спермы просачивались на живот. Стоны становились громче, перемежаясь с каждым толчком моих бедер. Левин был почти готов кончить. Я знал его тело. Я знал, какие звуки он издавал. Я был настроен на него, мое собственное освобождение становилось все ближе и ближе, и он хотел, чтобы я дал ему это.

— Ты хочешь получить свою награду сейчас? — спросил я.

— Пожалуйста, Мастер, — взмолился он. — Внутрь. Кончите в меня. — Затем он выгнулся, почти яростно, натягивая все свои путы, и его член набух и запульсировал в моей руке, когда он вскрикнул и застонал. Сперма выплескивалась мощными струями ему на грудь, я вошел в него сильнее, выжимая из него оргазм, и я был так глубоко внутри, его узкое тело буквально выдаивало меня...

И я дал ему вознаграждение.

Мощные волны блаженства прокатились по мне, и я схватил Левина за бедра, прижимая к себе, пока кончал. Он стонал с каждым толчком, отчего я кончал еще острее. Когда я посмотрел на Хантера, он кончал в игрушку во второй раз.

Его голова откинулась назад, обеими руками обхватив флэшлайт, в который он снова изливался.

Черт!

Комната наполнилась тяжелым дыханием и тихими всхлипываниями, запахом секса, мягким звоном цепей. Знакомые, отрадные и восхитительные звуки.

Мне не хотелось выходить из Левина. Я мог бы остаться внутри него навсегда. Но мне пришлось, и я спрятал в штаны член, прежде чем быстро развязал все удерживающие ремни, а затем помог ему подняться на ноги. Он чуть не упал на меня, основательно измотанный. Я притянул его к себе и поддержал.

— Ты сможешь стоять? — спросил я.

— Хм-м. — Он кивнул. — Да, Мастер.

Я поцеловал его в висок.

— Ты сегодня отлично справился. Горжусь тобой.

Затем я переключил внимание на Хантера. Он до сих пор стоял на коленях, джинсы расстегнуты, член, вялый и тяжелый, свисал наружу. Саб тяжело дышал, голова была опущена, а флэшлайт и смазка лежали на полу рядом.

— Хм-м, да, — сказал я одобрительно. — У меня такие хорошие сабмиссивы. — Одной рукой я все еще обнимал Левина, мы пересекли комнату и подошли к месту, где Хантер стоял на коленях. Я запустил руку ему в волосы. — Ты тоже отлично справился, саб, — проговорил я, похвалив его. Я скользнул рукой по его подбородку и заставил посмотреть на нас. — Тебе понравилось?

— Да, Сэр, — произнес он напряженным голосом. — Очень, Сэр.

— Я рад. — Потом я обнял Левина обеими руками, погладил по спине, и в ответ саб прижался ко мне. — Левин любит немного успокоиться после того, как я трахну его, — проговорил я Хантеру. — Хочешь, тоже обниму тебя?

Хантер моргнул. Он открыл рот, словно собираясь ответить, но вместо этого медленно поднялся на ноги. Левин разжал руку, я сделал то же самое. И Хантер сделал маленький, но очень неуверенный шаг вперед. А потом еще один и еще, пока не оказался достаточно близко, чтобы наши тела соприкоснулись. Левин обнял его первым, потом я, и мало-помалу, дыхание за дыханием, Хантер позволил себя обнять по-настоящему. Он прижался ко мне вплотную. А негодник Левин прильнул с другой стороны и радостно напевал. Я погладил спины мальчиков и поцеловал Левина в висок.

— Тебе лучше?

— Гораздо, — ответил он. — Мне нравятся тройные объятия, Мастер.

— Конечно, тебе нравится, — я усмехнулся и отстранился достаточно, чтобы поцеловать его. Короткий намек на мой язык заставил Левина искать большего. — Какой жадный мальчик.

Затем я переключил внимание на Хантера. Очень хотелось поцеловать его, завладеть его ртом, его телом. И если бы меня не проинструктировали иначе, я бы уже несколько раз проделал и то, и другое. Вместо этого я обхватил его лицо ладонями и поцеловал в лоб. Не знаю, кто был более разочарован, он или я.

— Вы оба можете прибраться в игровой комнате. Хантер, Левин покажет тебе, как и что делать. А я приготовлю вам обоим ванну, — прошептал я. — Это успокоит любые ноющие мышцы. Потом вы вдвоем сможете провести остаток дня, как захотите.

Я повернулся и пошел к двери; позже, когда ванна была готова, они вошли вместе: Левин шел впереди, держа Хантера за руку.

У меня внутри окончательно потеплело. Гордость и счастье, удовлетворение и истинное ощущение того, что значит быть Домом внутри Санктуса. Эти мальчики доверяли мне и отдавали свою покорность в дар. Я не мог это отрицать. Я хотел, чтобы Хантер остался. Я хотел, чтобы он был моим, и я хотел, чтобы Левин наслаждался ролью первого саба. Мне хотелось, чтобы Левин рос и был счастлив.

Тем не менее, то, чего я хотел, и то, что я в итоге получу, может быть, две разные вещи. Я должен поставить счастье Хантера на первое место. Его потребности, его благополучие. Я просто надеялся, что к концу недели Хантер поймет: возможно, его потребности и благополучие были нашим единственным приоритетом, и он найдет свое счастье с нами.

Глава 5

— Как он устроился? — спросил Магистр Колтон.

Я подавил желание вздохнуть и вместо этого посмотрел, как Левин и Хантер разговаривали в саду. Они выглядели счастливыми сегодня утром, их голые торсы согревало весеннее солнце. Левин показывал что-то Хантеру, — наверное, какое-то растение — и Хантер улыбался.

— Очень хорошо, — ответил я в трубку. — Они с Левиным прекрасно поладили. Мне кажется, вчера у нас было небольшое достижение. Получилось убедить Хантера рассказать и поделиться своим прошлым, и попытаться заставить его понять, что в этом нет ничего постыдного.

Всего на миг я решил не рассказывать Магистру Колтону о вчерашнем посещении игровой, пока не вспомнил, что это была его идея. И он когда-то был моим Мастером. Я никогда не скрывал от него информацию раньше. Так с чего бы начинать сейчас?

Потому что ты боишься потерять Хантера.

— Я наградил Левина в игровой комнате, — начал я. — И дал Хантеру возможность наблюдать.

— И мальчик это сделал?

— О, да.

Колтон рассмеялся.

— Ему понравилось шоу, не так ли?

Испытывая облегчение, я виновато улыбнулся, оказалось глупо не доверять Колтону.

— Очень. Он кончил дважды.

Тишина. Мое сердце забилось быстрее. Я сказал что-то не то?

— Просто наблюдая?

— Да, — ответил я. — Я дал ему флэшлайт, чтобы он мог использовать его, только если захочет. Сказал, что если он хочет уединиться в своей комнате, то может уйти. Все было хорошо. Хантер определенно хотел остаться. Упал на колени прямо передо мной.

Еще один молчаливый вздох, и я закрыл глаза, ожидая замечания.

— Ты прикасался к нему?

Я нахмурился.

— Конечно, нет. Я серьезно отношусь к вашим приказам, Магистр.

Он удивил меня, засмеявшись.

— О, Сиг. Твой самоконтроль не имеет себе равных.

— Да уж, если так будет продолжаться, мне придется вечно держать Левина привязанным к мягкой скамье. Постоянно хочу трахаться.

— Он не будет возражать.

Я улыбнулся, несмотря на разочарование.

— Нет, он не будет, хотя это вряд ли поможет.

Колтон слегка усмехнулся, но сразу посерьезнел. Его авторитетный тон я хорошо знал.

— Правило для мальчика остается в силе. Сейчас ему необходимо нечто большее, чем сексуальное доминирование. Ему нужно вернуться в правильные рамки и не бояться, что его доверие будет снова подорвано.

— Именно это я и делаю, разве нет? — спросил я. — Завоевываю его доверие?

— Очень на это надеюсь. Пусть Хантер находит друга и наставника в твоем мальчике, покуда видит в тебе сильного Дома, — он вздохнул. — И я имею в виду сильного и напористого, а не жестокого. Знаю, о чем ты думаешь, Сиг.

Я даже не мог поспорить. Он слишком хорошо меня знал.

— Если вы хотели жестокости, то не к тому обратились.

Это должно было прозвучать как шутка, и, к счастью, Колтон рассмеялся.

— Верно! Только не забывай напоминать, кто ты есть. Он там не на отдыхе.

— Завтра я должен идти на работу, — сказал я.

— Тогда установи некоторые правила в свое отсутствие. И ради всего святого, Сиг, перестань сомневаться в себе.

Повесив трубку, я остался в кабинете, наблюдая за двумя мальчиками, которые разговаривали на солнце снаружи, и подумал над словами Колтона еще раз.

Покуда он видит в тебе сильного Дома...

Сильный и напористый.

Установи некоторые правила в свое отсутствие.

Перестань сомневаться в себе.

Почему я сомневаюсь в себе? Почему так не уверен? Потому что от этого зависит жизнь Хантера. Потому что от этого зависит его время с нами. Если я подведу мальчика, его доверие к любому будущему Дому будет подорвано навсегда, а его доверию к самому себе будет нанесен непоправимый ущерб. Если я подведу Хантера, он нас покинет.

Мне нужно сделать все правильно.

Я позвал ребят внутрь, и они вошли улыбаясь, пока не увидели мою позу. Я стоял, широко расставив ноги, заложив руки за спину, с каменным лицом. Левин быстро занял позу ожидания, встав на колени и опустив голову, и Хантер последовал его примеру.

Я улыбнулся, так, чтобы они не заметили.

— У меня есть задачи для вас обоих, и надеюсь, они будут выполнены хорошо и в срок, который я вам отведу. — Единственное, чему я научился за годы, проведенные в качестве сабмиссива и Доминанта, так это тому, что если саб нуждается в четкой структуре поведения и не справляется с этой потребностью, он будет вынужден придумать свои собственные правила. И мне не хотелось, чтобы Хантер когда-либо беспокоился об этом.

— Левин, у тебя есть ежедневный распорядок, — сказал я. — Не мог бы ты принести его мне и сделать копию, чтобы мы внесли поправки?

— Да, Мастер, — кивнул он и выбежал из комнаты.

— Думаю, что за полтора дня ты смог почувствовать, как в моем доме все работает, — произнес я Хантеру. — А поскольку завтра мне нужно идти на работу, хочу, чтобы ты чувствовал себя комфортно в мое отсутствие и знал, какова твоя роль и чего от тебя ждут. Тебе будут разъяснены все задачи, а также желаемые результаты и поставленные сроки. Тогда не будет путаницы и недопонимания. Как ты к этому относишься?

Хантер посмотрел на меня.

— Это звучит честно, Сэр. Мне нравится точно знать, чего от меня ждут. Я не хочу вас разочаровать.

— Уверен, что не хочешь, — согласился я. — И если поставленные мною задачи ты не сможешь выполнить из-за времени или отсутствия необходимых знаний, полагаю, это ошибка моя, а не твоя. Мы можем пересмотреть график в любое время, и я внесу соответствующие изменения.

Было видно, что Хантер не знал, как это понимать.

Левин вернулся с двумя листами бумаги и протянул их мне.

— Спасибо, Левин, — сказал я. — Пожалуйста, не могли бы вы оба присоединиться ко мне за столом?

Левин отодвинул для меня стул; изгиб губ выдавал его гордость за то, что он сделал это. Он сел справа от меня. Хантер — слева. Я положил одно из расписаний посредине.

— Это распорядок дня Левина. У тебя будет похожий. Начни в шесть, как показывал тебе Левин, выполняй все те же утренние задачи, что и последние два дня. Личная гигиена, подготовка к завтраку и так далее.

Хантер кивнул.

— Да, Сэр.

— Потом мы позавтракаем и обсудим все за столом, — продолжил я. — Я выхожу из дома в семь тридцать. После этого Левин следует своему установленному графику. — Я указал на временные интервалы в разные дни, когда саб выполнял предписанные задачи: учеба, физические упражнения, уборка и вытирание пыли, стирка. В обязанности Левина входило следить за тем, чтобы все припасы в игровой комнате были в наличии и полном порядке.

Хантер снова кивнул, хотя я видел незаданный вопрос в его глазах.

— Ты можешь задавать вопросы, Хантер, — предложил я. — Мне понадобится и твой вклад в это дело.

— Ну, Сэр, — робко начал он. — Я не уверен... если Левин все это делает, то что остается мне? Я хочу быть полезным, и я хочу порадовать вас. Я имею в виду, сделать вас счастливым.

Я протянул руку и легонько сжал его плечо.

— Ты полезен, и ты делаешь меня счастливым, Хантер. Твоя ценность и ценность Левина — больше, чем задачи по расписанию, понимаешь?

Он кивнул, но ничего не сказал.

— Я думал о задачах для тебя, — продолжил я. — И наблюдал. Тебе нравится быть на улице?

Его взгляд, все еще такой неуверенный, встретился с моим.

— Да, Сэр.

— Тогда, пожалуй, попрошу Пола взять тебя в помощники по уходу за садом. Ты будешь помогать ему, выполняя задачи, которые он поставит перед тобой.

Хантер моргнул и бросил взгляд на Левина, прежде чем его глаза встретились с моими.

— Да, Сэр. Мне бы этого хотелось.

— А поскольку ты будешь помогать Левину с уборкой и стиркой, это освободит ему время, чтобы обучать тебя. Один час каждый день на отработку навыков чтения и письма.

Хантер сглотнул, а Левин просиял.

— Спасибо, Мастер, — сказал он. — За то, что разрешаете мне помочь.

Но Хантер нахмурился.

— Хантер? — обратился я к нему. — Что ты об этом думаешь?

Он посмотрел на нас обоих, но остановился на мне.

— Я никогда особо не ходил в школу. Жил то в интернате, то за его пределами, и старался усвоить все, что мог, но я...

— О, мой милый мальчик, — пробормотал я. — В этом нет ничего постыдного. Я вижу молодого человека, стойкого и сильного, который преодолел многое и который стремится стать лучше, чем он может быть.

Хантер покраснел, глаза стали стеклянными.

— Я хочу помочь тебе, и думаю, что из Левина получится отличный учитель, — сказал я. — Тебе, наверное, будет спокойнее, если он будет помогать, но если ты предпочитаешь, чтобы на дом приходил учитель...

— О, нет, — быстро ответил Хантер. — Левин, пожалуйста. Я не сомневаюсь в его способности научить меня. Я просто... — Он нахмурился. — Я просто не хочу, чтобы вы считали меня глупым.

Левин печально нахмурился, и я положил руку на плечо Хантера.

— Хантер, посмотри на меня. Ты же не глуп. Вовсе нет. У всех нас есть свои сильные и слабые стороны, и все мы люди. Мы все совершаем ошибки, и я не жду совершенства. Как твой Дом, я ожидаю усилий и готовности улучшить те области, которые нуждаются в улучшении, вот и все. Хочу, чтобы ты поставил перед собой некоторые цели, и мы могли бы поработать над небольшими шагами по их достижению. Речь не о восхождении на Эверест. Цель, которую ты ставишь перед собой в этом месяце, может быть небольшой: пробежать три мили на беговой дорожке или сделать идеальную чашку чая. — Я улыбнулся ему. — Или разгадать ребус, или читать по одной главе каждый день.

Хантер улыбнулся, его глаза заблестели.

— Ясно. Спасибо, Сэр.

— Это звучит приемлемо?

Он кивнул и глубоко вздохнул, собираясь с мыслями.

— Да, Сэр.

— Так вот, на этой неделе я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал.

— Да, сэр, — покорно повторил он.

— Хочу, чтобы ты подумал об одной цели, которую хотел бы достичь. Цель, которая приведет к исполнению твоей мечты. Я хочу, чтобы ты подумал об этом, после мы можем начать реализовывать меньшие цели, которые помогут тебе достичь долгосрочную цель. Это может быть... — я пошевелил мозгами. — Что угодно. Живопись, автомеханика, преподавание, психология, инженерное или слесарное дело. Не имеет значения, считаешь ли ты цель слишком большой или слишком маленькой. Левин хотел изучать юриспруденцию, и он этим занимается. От него требуется дисциплина и внимание к деталям, он упорно работает над выполнением своей цели.

Хантер уставился на Левина.

— Ты изучаешь юриспруденцию?

Левин кивнул и улыбнулся.

— Да. Второй год. Я заканчиваю свое обучение дистанционно, и у нас есть онлайн-классы и лекции. Мастер выделил время в моем расписании и создал все условия для сдачи экзаменов и получения оценок.

— А если у Левина слишком много дел, — объяснил я, — и я вижу, что он не справляется со стрессом или нагрузками, я убираю другие его задачи. Речь идет о поиске баланса, который хорош для него. И Хантер, хочу, чтобы ты знал... если на следующей неделе ты решишь, что не хочешь остаться насовсем, я могу передать твою цель и расписание новому Дому, и Магистр Колтон проследит, чтобы все было реализовано.

Хантер снова нахмурился и надолго сосредоточился на столе. Левин бросил на меня печальный взгляд, который говорил, что ему не нравится идея ухода Хантера. Мне тоже не нравилась, но я должен был быть сильным для них обоих.

— Ты в порядке, Хантер? — спросил я. Он кивнул. — Я могу заполнить твое расписание, и мы сможем обсудить его в любое время. А пока почему бы тебе не пойти с Левиным, он покажет, в каких домашних делах ты будешь ему помогать.

— Мне не нужна неделя, — пробормотал Хантер, — чтобы рассказать вам о своей цели.

Я подумал, мальчик собирается сказать, что ему не нужна неделя, чтобы решить, хочет ли он остаться с нами, и я не смог отмахнуться от беспокойства, посетившего меня.

— Ты знаешь, чем бы ты хотел заниматься? — уточнил я. — Ты можешь изменить цель позже, если решишь, что она не для тебя.

— Волосы, — прошептал Хантер. Он тяжело сглотнул и встретился со мной взглядом. — Я всегда хотел делать прически. Парикмахер. Даже когда я был совсем маленьким, хотел делать людям прически, но учителя и воспитатели в интернате отказали мне. Это была недостаточно мужская работа или недостаточно хорошая. Я имею в виду, это не адвокат или врач, как вы оба, но в моих мечтах я работаю в салоне, и мой Мастер гордится мной. Это глупо, знаю, но я… — он моргнул, сдерживая слезы. — Я давно никому об этом не говорил. Могу выбрать что-нибудь другое, если скажете, что это недостаточно хорошо.

Бедный, бедный мальчик... Я хотел посадить его к себе на колени и утешить, но мы еще не обсуждали эти границы. Поэтому я выдвинул свой стул и наклонился так, чтобы быть ближе к нему и смотреть прямо в глаза. Я взял его за руку и нежно погладил длинные тонкие пальцы.

— Хантер, милый. Это достаточно хорошо. Ты достаточно хорош. Сегодня днем я сделаю несколько звонков, чтобы узнать, можем ли мы помочь достичь твоей цели. — Я накрыл его пальцы второй рукой. — Спасибо тебе. Спасибо, что доверяешь мне и Левину. Спасибо, что доверяешь нам. Это было нелегко и требовало мужества.

Он кивнул, глаза его наполнились слезами.

— Я перестал говорить людям, чего хочу, — проговорил он, и его подбородок задрожал.

— Хантер, не хочешь присесть ко мне на колени? — спросил я, и он практически вылетел из кресла прямо мне в руки. Он прижался вплотную и положил голову мне на шею, в ответ я обнял его.

Он позволил себе немного поплакать и полностью расслабиться в моих руках. Возможно, он плакал из-за того, в чем только что смог признаться, а может быть, из-за того, что эти переживания и мысли держал в себе все время, проведенное с Лаззаро. Я взглянул на Левина, он тоже хмурился со слезами на глазах. Поэтому я протянул ему правую руку, и он быстро встал рядом со мной. У нас получились трехсторонние объятия. Левин погладил Хантера по плечу, провел пальцами по волосам, успокаивая, как и следовало первому сабу.

А я наслаждался моментом, пока держал в руках сразу двух сабмиссивов. И тем, как Левин поддержал Хантера, и как Хантер открылся и рассказал нам о своих желаниях, и как он наконец-то выговорился. Долгое время я гладил Хантера по спине, впервые касаясь его шрамов и сохраняя ровное теплое давление своей ладони в успокаивающих кругах.

— Я горжусь вами обоими, — пробормотал я.

— Я тоже горжусь Хантером, — сказал Левин, мягко расчесывая волосы мальчика пальцами. — Мастер, как вы думаете, Криста и Таня возьмут его к себе?

— Я спрошу, — ответил я, Хантер выпрямился и посмотрел на меня, все еще сидя на моем колене.

— Кто такие Криста и Таня?

Я вытер большим пальцем размазанную слезу с его щеки.

— Криста владеет парикмахерской в деревне. Она Дом. Таня ее саба, и идеальный учитель для тебя. Хотя я давно не видел ни ее, ни Кристу, возможно, стоит сначала позвонить.

— Вы действительно сделаете это для меня? — спросил Хантер.

— Конечно, сделаю.

Левин наклонился ко мне, запустив пальцы в мои волосы.

— Мастер очень хорошо заботится о своих сабмиссивах.

Я бросил на него взгляд.

— Ты какой-то смелый сегодня. Думаю, даже слишком самоуверенный.

Он склонил голову, но на губах его мелькнула улыбка.

— Может, порка напомнит мне о моем месте?

Дерзкий мальчишка! Я практически уверен: он сделал это, чтобы Хантер почувствовал себя лучше. Я взял Левина за подбородок большим и указательным пальцами и заставил его посмотреть мне в глаза.

— Не искушай меня, саб. И не воспринимай мое хорошее настроение как повод для неповиновения.

По моему тону он понял, что предупреждение не имеет никакого значения, но все же Левин сдержался, опустив руки по швам, и кивнул.

— Простите, Мастер.

Я обнял Левина за талию и улыбнулся Хантеру.

— Он становится немного своевольным. — Я легонько, слегка игриво шлепнул Левина по заднице, недостаточно сильно, даже чтобы прихлопнуть муху, и Левин застонал, чуть раздвинув ноги, приподняв зад для еще одного шлепка. — Понимаешь, о чем я?

Хантер застенчиво улыбнулся. Наша игривость помогла ему расслабиться и почувствовать себя счастливым.

— Благодарю вас, Сэр.

— А теперь хочу, чтобы вы оба поднялись наверх. Левин, покажи Хантеру, как помочь тебе с домашними делами на сегодня.

Вся игривость исчезла, Левин кивнул.

— Да, Мастер.

И они с Хантером скрылись на лестнице.

Я воспользовался моментом, чтобы позволить произошедшему осесть внутри: с одной стороны, честность и храбрость Хантера, с другой — способность Левина утешить и поддержать, а потом шутить и заставлять нового саба улыбаться, и между ними я, одновременно держащий их обоих.

Это выглядело немного сюрреалистично.

Так что я позволил себе насладиться этим, всего мгновение, затем закончил составлять расписание Хантера и сделал пару телефонных звонков для его будущего.

Глава 6

Следующим утром я отправился на работу с улыбкой. Оба сабмиссива находились в приподнятом настроении; у них было свое расписание и им не терпелось начать новый день.

Я объяснил Полу пожелания относительно задач нового саба и предложил включить Хантера в работу по садоводству. Пол обрадовался помощнику, и если я беспокоился, что Хантер может не захотеть, то ошибался. Он сразу же прикипел к Полу.

После этого я спросил Майкла, может ли Хантер помогать ему на кухне дважды в неделю, пока он живет у нас. Я объяснил Полу и Майклу, что если Хантер решит остаться подольше, то его новый распорядок станет постоянным. Конечно, их это вполне устроило. Даже осчастливило.

И Хантера тоже. Новые обязанности, новая ответственность и цель очень помогли ему. Поэтому я ушел на работу с уверенностью, что они с Левиным хорошо проведут первый день без меня.

Добравшись до клиники, я сразу положил сумку в свой кабинет и отправился на поиски Циншань. Она была еще одним доктором Санктуса в нашем Доминионе, а также той, кто провел медицинский осмотр Хантера, потому что я этого не делал.

Как врачи Санктуса мы оба имели доступ ко всей электронной базе членов Доминиона, и я мог бы просто посмотреть нужный файл, но мне не хотелось неуважительно относиться к коллеге.

Я постучал в ее открытую дверь, Циншань подняла голову и улыбнулась.

— Доброе утро, Сиг.

— Доброе. У меня вопрос, — начал я, садясь напротив нее за стол. — Ты осматривала нового сабмиссива. Его зовут Хантер Варго. Просто интересно, есть ли что-нибудь, о чем я должен знать?

— Он твой новый саб? — спросила она с намеком на улыбку. И сразу застучала по клавиатуре.

— Да. Он... особый случай.

Циншань улыбнулась и повернула монитор так, чтобы я мог его видеть.

— Все анализы крови хорошие, хотя ему не помешало бы употреблять больше железа. И тем не менее оно еще в нормальном диапазоне.

— Да, на самом деле он не очень хорошо ест. Попрошу Майкла добавить продукты, богатые железом. — Это достаточно легко исправить. — А его физическое состояние?

Циншань щелкнула по своим записям.

—Здоровье отличное. Хорошие зубы и ясные глаза. Давление в норме, уровень сахара в крови тоже. Никаких анальных разрывов или трещин.

Я предполагал все это, ведь ему дали зеленый свет, чтобы стать сабом.

— А его шрамы?

— О, да. — Она нахмурилась. Еще спустя один или два щелчка фотографии появились на экране. Хантер, обнаженный, с распростертыми руками, со шрамами на виду. — Это ужасно. Шрамы старые. Но у него нет ни дискомфорта, ни боли. Рубцовой ткани не хватает эластичности, хотя она совсем не ограничивает движения.

— М-м, — сказал я. — Раны нанесены широкими кожаными лямками. Скорее всего, ремнем.

Она кивнула.

— Надеюсь, тот, кто сделал это с ним, пострадал в десять раз больше.

— Я тоже. — Честно говоря, я надеялся, что мать Хантера привязали к флагштоку и содрали с нее кожу, но эта мысль не помогала. Я вздохнул. — Спасибо тебе.

— Мне не нужно напоминать тебе, Сиг. В будущем спине этого мальчика потребует особый уход.

Я кивнул ей, хотя и не стал объяснять, что мне нельзя прикасаться к нему.

— Да, я знаю.

Она улыбнулась.

— Рада, что он с тобой. Ты хорошо о нем позаботишься.

— Спасибо тебе.

Я вернулся в свой офис, чтобы начать рабочий день. Но беспокойство о мальчиках не проходило. Мои мысли часто возвращались к ним, и я сомневался, что на работе от меня был толк. В обеденное время я взял в руки телефон, и уже подумывал набрать домой, когда раздался входящий звонок.

На экране высветилось имя Колтона.

— Магистр, — ответил я.

— Сиг.

— Все в порядке? — спросил я, не то, чтобы это было необычно для него — позвонить мне.

— Все в порядке. Я звоню узнать, как ты.

Я улыбнулся, его забота и защита укрыли меня.

— Я... очень хорошо, по правде говоря. Как раз собирался позвонить домой, чтобы узнать, как дела у мальчиков.

Он усмехнулся, и этот звук оказался глубоким, приятным для моего уха.

— А почему ты этого не сделал?

— Вы знаете почему, — улыбаясь ответил я. — Они должны знать, что я им доверяю. И мне нужно верить, что они позвонят мне, если понадобится.

— Ах, да, — сказал он напряженным голосом. Затем Магистр заговорил с кем-то, кто находился с ним в комнате. Это не предназначалось для моих ушей, тем не менее я его услышал. Низкий, грубый, властный голос. — Да, мальчик. Именно так. Хо-ро-ш-о-о-о.

У меня потеплело в животе, когда я понял, что происходит.

— Наслаждаетесь одним из ваших сабов, пока разговариваете со мной?

— Я умею совершать несколько дел одновременно, — ответил он. — И Михаил, судя по всему, тоже.

Я рассмеялся.

— Тогда отпущу вас. Просто к сведению, у меня был еще один прорыв с Хантером вчера. Мы можем это обсудить... в более удобное время. — Магистр прошипел. Не на меня, а на Михаила. Я знал этот звук. — Вы совсем не помогаете моему либидо.

Раздавшийся смех сопровождался стоном.

— А ты не думал взять Левина к себе на работу? Это было бы выгодно для всех. — Потом Колтон хмыкнул и пробормотал что-то, чего я не смог разобрать. Я мог не понимать слов, но эти звуки были мне знакомы. Он был близок к кульминации. — В субботу вечером, в шесть часов. Ночь для саб. Неформальный. Ужин... Твою мать, да, ты маленькая шлюшка. На всю длину.

Мой член мгновенно затвердел от звука его сексуального голоса, чавканья и шлепков, которые я слышал на заднем плане.

— Мы придем, — ответил я.

Линия оборвалась, я покачал головой и рассмеялся. Отлично. Теперь мне не просто хотелось позвонить домой, хотелось вернуться. Мой член был постоянно твердым все время с момента прибытия Хантера.

И во имя самоконтроля я не стал брать Левина в игровую комнату прошлой ночью. Ему, вероятно, следовало сделать перерыв — у него было два интенсивных сеанса двумя днями ранее — а мне нужно было восстановить контроль, и начинать надо с себя.

Самоконтроль. Желать, но воздерживаться, дабы проверить свою решимость и доказать, что я могу контролировать свои желания. И я могу. Я был хорошо натренирован и чрезвычайно терпелив. Могу взять себя в руки и мыслить рационально, даже когда желание лижет каждое нервное окончание тела.

Поэтому я сказал себе наслаждаться. Наслаждаться самоконтролем. Почувствовать его мощь и силу, которые шли изнутри. Упиваться осознанием того, что я полностью контролирую ситуацию. Не только Левина и Хантера, но и самого себя. Это было нечто могучее и опьяняющее. Но небольшой звон возбуждения в моих яйцах и постоянный стояк оказались не такими уж приятными.

Так что да, я мог наслаждаться силой контроля. И, судя по всему, я также мог безумно скучать по Левину и Хантеру и смотреть на часы, пока не пришло время возвращаться домой.

Когда Пол привез нас в поместье, у меня в животе все сжалось. Беспокойство, какая-то нервозность и предвкушение скрутили внутренности. По дороге домой Пол сказал, что оба мальчика сегодня помогали Майклу на кухне и Хантер очень хорошо учится.

И мне еще больше захотелось их увидеть.

Я вошел, пытаясь успокоиться, и обнаружил своих сабов на коленях в позе ожидания. Вся моя тревожность погасла, сменившись теплыми угольками облегчения и гордости, тоски и желания.

Я подошел прямо к ним, поставил свой портфель рядом с Левиным и коснулся его головы, поднимая лицо вверх. Я наклонился и поцеловал первого саба в губы, а затем дотронулся до головы Хантера, обхватил его лицо и наклонился, чтобы поцеловать в лоб. Я хотел поцеловать в губы, и, судя по его глазам, он тоже этого хотел.

— Вы оба такие хорошие сабы, — сказал я, заставляя себя контролировать беседу. — Я скучал по вам сегодня. Может, десять минут пообнимаемся на диване, пока вы оба будете рассказывать о своем дне?

Левин ухмыльнулся, вскочил на ноги, схватил мой портфель, положил его на стол и направился к дивану. Волнение саба было ощутимо, и упрекать его в поспешности я не собирался. Хантер же оставался позади меня, на полшага. Когда я сел на диван и вытянул обе руки, Левин пристроился справа от меня. Хантер — слева.

Облегчение и удовлетворение поселились в моей душе, и я вздохнул.

— Долгий день, Мастер? — спросил Левин.

— Ничего особенного. Хотя хорошо быть дома. — Я погладил парней по плечам. — И мне очень интересно узнать, как прошел ваш день.

— Расписание оказалось эффективным, — сказал Левин. — Разделив работу по дому, мы получили дополнительное время. Я закончил задание, но хочу прочитать его еще раз, прежде чем отправить. И мы помогли приготовить ужин.

—Правда? — я изобразил удивление. — Тогда с нетерпением жду его.

— Погодите, пока не попробуете, прежде чем так говорить. — Левин прижался ко мне, положив голову на грудь. — Мы выиграли время, и зря его не теряли. Думаю, это была легкая адаптация, Мастер.

Я поцеловал его в макушку.

— Рад слышать. Хантер, а как насчет тебя? Как ты провел свой первый день без меня здесь?

— Великолепно, Сэр, — сказал он. Его голос звучал тихо, и я подумал, не скрывают ли они от меня что-то. — Пол был терпелив, и мне очень понравилось готовить с Майклом. Приятно быть полезным. И Левин был очень добр.

Странный способ описания.

— Добр? В каком смысле?

— С моей... учебой. Чтение и письмо.

Левин сел и посмотрел на меня.

— Он думает, что не очень хорош, Мастер. Но это так. Он очень умный. Просто нужно немного практики, и все получится. — Левин потянулся и взял Хантера за руку, и, прежде чем снова прижаться ко мне, они опустили руки на мой живот. — Все получится, Хантер. Мы можем работать над этим каждый день.

Я сжал их обоих и поцеловал Хантера в макушку. Мне даже нравилось видеть на себе их сцепленные руки.

—Наберись терпения, парень.

— Я постараюсь, Сэр.

— У меня есть новости, — начал я. — Сегодня разговаривал с Колтоном.

Хантер замер, и я сжал его в объятиях.

— Не нужно беспокоиться. Это хорошая новость. В субботу вечером у них состоится частная вечеринка для саб.

Левин снова сел, его глаза были такими же широкими, как и улыбка.

— Правда?

Хантер сел, все еще нервничая.

— Что такое частная вечеринка для саб?

— Это неформальная встреча в Доме спасения, — объяснил я, понимая, что Хантер присоединился к нашему Доминиону недавно. — Несколько раз в год Доминион устраивает что-то вроде вечеринки, где сабы могут отрываться по полной.

— И как это? — спросил Хантер.

— Ничего сексуального или подобного, — заверил я его.

— Мы можем есть, что хотим, танцевать, смеяться, — сказал Левин. — Это очень весело.

— Все сабы болтают о своей жизни, пока мы, Домы, сидим в душной комнате и обсуждаем политику и экономику.

Левин засмеялся и прижался ко мне, снова взяв за руку Хантера.

— Это классно. Там будет пицца, диджей и танцпол. И я могу представить тебя всем. Они полюбят тебя, Хантер. — Левин посмотрел на меня с радостным блеском в глазах. — Я уже вижу, как вы идете с двумя сабами позади, Мастер.

— Все будут смотреть на нас? — прошептал Хантер.

Я погладил его по спине и крепко обнял.

— Ни в коем случае, по крайней мере, не навязчиво. Хантер, люди будут очень рады познакомиться с тобой. Знаю, тебе неудобно быть в центре внимания, так что, возможно, мы сможем войти не через парадную дверь.

Теперь уже Хантер сел и посмотрел на меня.

— Вы позволите это?

Я погладил его по руке.

— Конечно. Ты сказал мне, что находиться под пристальным вниманием целой комнаты — твой жесткий предел, и я обязан позаботиться и избавить тебя от повышенного внимания.

— Можно войти через кухню, — предложил Левин. Он посмотрел мне прямо в глаза. — Я прослежу, чтобы с Хантером все было в порядке. Мы можем расположиться в углу, где темно, и я сделаю все возможное, чтобы на него не наседали. Обещаю. Неважно, что подумают другие. Главное, чтобы Хантер чувствовал себя комфортно.

Я взял Левина за подбородок.

— Ты хороший первый саб.

— Хочу порадовать вас, — прошептал Левин. — Обоих.

Я притянул его для нежного поцелуя: одними губами и легким прикосновением языка.

— Ты меня очень радуешь.

Затем я обратился к Хантеру.

— Думаешь, тебе будет удобно с Левиным на вечеринке? Если мы войдем через кухню и не попадем в центр внимания? Если все же нет, я могу сказать Колтону, что мы не можем присутствовать. Он поймет.

Взгляд Хантера метнулся к Левину, потом ко мне.

— Если Левин не возражает. Я не хочу доставлять вам никаких хлопот и не хочу вас подводить.

— Ты вовсе не доставляешь хлопот, — ответил я. — Я доверяю Левину присматривать за тобой, и нам нет необходимости задерживаться, если ты почувствуешь себя подавленным. Но Хантер, я доверяю и тебе присматривать за Левиным. Вот как устроены ваши отношения. Он поведет тебя, и ты можешь обратиться к нему за советом. Но и он также может обратиться к тебе за советом. Если тебе некомфортно, дай ему знать. Мы можем использовать наши стоп-слова, хорошо? Если ты беспокоишься, но можешь сохранять контроль — это желтый. Если становится чересчур, скажи «красный». Ладно?

Хантер кивнул, немного расслабившись.

— Я смогу это сделать.

— Отлично. — Близость сабов и прикосновения к ним воспламенили меня, пробудив мои желания и потребности. Член начал набухать, твердеть. — Мальчики, вы проголодались?

Левин застонал и прижался ко мне всем телом.

— Умираю с голоду, — выдохнул он.

Я улыбнулся.

— Ты ведь не о еде говоришь, саб?

Он медленно покачал головой.

— Нет, Мастер.

Я притянул его к себе так близко, что мои губы оказались у его уха.

— Тогда будь хорошим мальчиком и принеси поводок. Два поводка.

Он даже не ответил: соскочил с дивана быстрее ветра. Я усмехнулся и погладил Хантера по спине. — Левин — непослушный мальчишка.

Хантер покраснел и опустил глаза. Я взял его за руку и потрогал браслет на запястье.

— Удобный?

Его ответ прозвучал хрипло.

— Да, Сэр.

Я коснулся уплотнительного кольца на браслете.

— Не мешает?

— Нет, Сэр.

— Я бы хотел пристегнуть поводок к браслету, и отвести тебя в игровую комнату, — проговорил я. — Но только если ты хочешь. Можешь отказать мне.

Он с трудом сглотнул.

— Я хочу, Сэр.

— Мне все еще запрещено прикасаться к тебе в сексуальном плане. Но я собираюсь поиграть с Левиным, а ты можешь снова смотреть. И даже выбрать собственную игрушку. Только если хочешь.

— Хочу, — выдохнул он. Потом сглотнул, его ноздри раздулись. — Благодарю вас, Сэр.

Левин вернулся, держа в руках два тонких поводка, оба кожаные. Я встал и отдал им прямой приказ.

— Примите выжидательную позу и ждите моего возвращения.

Я оставил их, не сказав больше ни слова, и поднялся по лестнице в свою спальню. Я выбрал любимые кожаные штаны и переоделся. Эти ощущения заставили меня дрожать от предвкушения. Без рубашки, без обуви. Глубоко вздохнув, я сильно сжал член и сосредоточился, прежде чем спуститься вниз по лестнице, медленно, с каждым шагом все больше погружаясь в себя.

Оба сабмиссива стояли на коленях, бок о бок, склонив головы и заложив руки за спину. Так чертовски красиво. Поводки лежали на полу рядом с Левиным. Я остановился перед ними, наблюдая, как поднимается и опускается грудь каждого: у Хантера немного быстрее, чем у Левина. И я погладил Хантера по волосам.

— Хороший мальчик, — сказал я, успокаивая его. Он глубоко вздохнул. Затем я сосредоточился на Левине и поднял его подбородок так, чтобы наши глаза встретились. — Ты был нетерпелив, да, саб?

— Да, Мастер. Я жажду этого.

Я улыбнулся.

— Знаю. Дай поводок.

Он взял один из них и протянул мне.

— Я собираюсь пристегнуть тебя, и ты последуешь за мной как хороший мальчик.

Глаза Левина остекленели: он впадал в эйфорию.

— Да, Мастер.

Я пристегнул поводок к уплотнительному кольцу на ошейнике и легонько потянул, что заставило первого саба застонать, а меня улыбнуться. Затем я взял второй поводок и повернулся к Хантеру.

— Подними браслет. — Он поднял руку, и я закрепил на нем второй поводок. Его взгляд не отрывался от моего, темнея, и он ахнул, когда обойма со щелчком встала на место.

Черт.

— Встать, — приказал я. Сабы встали.

Я отдал поводок Хантера Левину, сам же потянул за поводок Левина, и мы вместе медленно и чинно поднялись по лестнице и вошли в игровую комнату.

Я направился прямо к шкафу с игрушками и открыл верхние ящики. Левин чуть было не поднял руку, но вовремя спохватился. Он видел то же, что и я.

— Хантер выбирает любую игрушку, которую захочет использовать на себе. — Я слегка дернул Левина за поводок. — А ты, саб, получишь только мой член и мой оргазм.

По коже Левина пробежали мурашки, и он опустил взгляд. Умный мальчик. Хотя он и не смог сдержать стона. Левин был в нетерпении: выпуклость в его штанах рассказала мне все, что нужно знать.

— Хантер, выбери игрушку, которую хочешь больше всего, и возьми ее, — сказал я, строго и грубо. Я был так возбужден.

Зажимы для сосков, флэшлайты, повязки на глаза, кольца для члена, эрекционные кольца с подхватами для мошонки, колеса Вартенберга, фаллоимитаторы, вибропалочки, вибраторы, ремни, анальные бусы; широкий спектр текстур и размеров... Я умирал от желания узнать, что же он выберет.

Хантер медленно потянулся свободной рукой. И я не смог сдержать улыбку. Он взял вибрирующую анальную палочку с дистанционным управлением.

— Хм, — промурлыкал я в волосы Левина. — Кажется, наш новый саб любит кончать.

Затем Хантер принял очень смелое решение. Он повернулся ко мне, опустив голову и расставив ноги, поднял руку в браслете и протянул маленький черный пульт.

— Это для вас, Сэр. Вам нельзя прикасаться ко мне, но вы можете контролировать мое тело.

Блядь. Мне показалось, что из комнаты выкачали весь кислород, и между нами вспыхнуло электричество.

Я взял пульт и сунул его в карман своих кожаных брюк, стоя прямо перед Хантером так, чтобы он мог видеть даже с опущенной головой, а затем поправил рукой эрекцию.

— Очень любезно, саб, — пробормотал я. — За то, что ты такой хороший мальчик, сколько раз хочешь кончить сегодня вечером?

Он втянул в себя воздух.

— Дважды, пожалуйста, Сэр.

Я взял его за поводок и подвел к регулируемой скамье. Она была мягкой, как скамья для жима, с различными настройками высоты и углов, с опорами для ног и удерживающими звеньями. Я приподнял один конец, чтобы Хантер находился на полу в сидячем положении, так у него было больше возможности дотянуться до палочки.

— Раздевайся, — приказал я.

Пока он снимал одежду, я выбрал смазку и положил ее на скамейку. Теперь он был обнажен, его эрекция была горячей и полной, отчего у меня потекли слюнки. Я хотел попробовать его на вкус: его член, его задницу, его сладкий рот. Я уже начинал думать, что этого никогда не случится.

— Сядь на скамейку и прислонись к спинке, — велел я. — Если понадобится, можешь воспользоваться подставкой для ног.

Он поднял правую ногу на подставку, раздвинув колени. Черт, этот парень собирался прикончить меня.

— Ты очень соблазнителен, — пробормотал я. Затем взял его запястье в браслете и прицепил поводок к верхушке скамьи над головой. — Можешь отцепить поводок в любое время, — сказал я, показывая, что нужно просто встать и поднять поводок выше крючка. — Скажи мне свои стоп-слова.

Хантер тяжело дышал.

— Желтый, чтобы замедлить.

— А остановиться?

— Красный.

— Хороший мальчик, — ответил я, проводя большим пальцем по его подбородку, потом по нижней губе. Его член засочился предсеменем только лишь от моего прикосновения. — У тебя есть смазка и палочка. Ты можешь начать в любое время, но я буду контролировать твои оргазмы.

— Да, Сэр, — быстро отозвался он. — Благодарю вас, Сэр.

Я вернулся к Левину, который наблюдал за нами горящими глазами. Взял его за поводок и потянул вверх, немного. Это заставило саба встать на цыпочки, и его губы приблизились к моим.

— Сегодня ты получишь неплохую награду. — Я поцеловал его, крепко, давая свой язык, пока натягивал поводок, и он застонал мне в рот. Когда я отстранился, Левин тяжело дышал, а его губы припухли и увлажнились. — Разденься для меня.

Тем временем я достал из ящика анальную пробку, облил ее смазкой и развернул Левина. Слегка наклонив его, я встал на колени позади, широко раздвинул его ягодицы и провел большим пальцем по чувствительной плоти. Затем я лизнул дырочку, вдавливая свой язык внутрь, и когда у саба перехватило дыхание, я заменил свой язык скользкой пробкой. Левин жадно ловил ртом воздух, его бедра затряслись, а крючок пробки подрагивал.

Так дьявольски красиво.

Я встал, развернул саба и, взяв за поводок, поднял во весь рост.

— Так нормально?

— Да, Мастер. — Щеки Левина раскраснелись, губы приоткрылись, член слегка потек. Я знал своего мальчика, знал его тело.

— Такой хороший саб.

Я подошел к стене с кожаными бондажами*. На Левине уже был ошейник, поэтому выбор оказался легким — наручники: кожаный ремешок крепился сзади к ошейнику, а к широкому кожаному ремню, спускавшемуся по позвоночнику, пристегивались оба запястья. Я показал бондаж сабу.

*Бондаж — боди разных размеров, состоящие из кожаных ремешков с заклепками и карабинами (Прим. пер.)

—Это?

— О, да, Мастер, — выдохнул он.

Левин соскальзывал в сабспейс*, в то сказочное место, где он отдавал мне свой контроль и свое тело. Где он верил, что я доставлю ему необыкновенное удовольствие, какое только может получить его тело.

*Сабспейс — особый тип трансового состояния сабмиссива в БДСМ-практике (Прим. пер.)

Я надел наручники и дважды проверил, чтобы манжеты на запястьях не слишком стягивали руки за спиной.

— Все в порядке, саб?

— Да, Мастер.

Я достал из ящика флэшлайт и, взяв Левина за поводок, подвел к гимнастическому коню, который он так любил. Мы находились у края скамейки Хантера, и было прекрасно видно, как мальчик одной рукой вставляет палочку себе в попку, когда вторая все еще закреплена над головой.

— Хантер, посмотри на Левина. Разве он не прекрасен, пристегнутый и привязанный?

Спина Хантера выгнулась.

— О да, Сэр.

Черт. От запаха возбуждения в комнате у меня заболели яйца.

Я воткнул флэшлайт в отверстие, а затем, налив смазку на руку, сжал член Левина. Он застонал и вздрогнул, а я улыбнулся.

— Тебе нужно кончить, саб?

— Да, Мастер, — быстро ответил он.

Хантер издал протяжный низкий звук, равно наполненный удовольствием и болью. Я бросил на него быстрый взгляд, но пульт пока держал в кармане. Мальчик оттягивал свои яйца, палочка торчала из задницы, а из члена сочился ручеек предсемени.

Боже, да. Мне это очень нравилось.

Я подвел Левина на поводке к гимнастическому коню, пока его член не оказался у входа во флэшлайт. Затем я потянул за поводок, пока саб не скользнул в игрушку, его член сначала сопротивлялся, но после первого толчка легко проскользнул внутрь.

Левин издал пронзительный стон, и Хантер застонал в ответ.

От такого наслаждения у меня закружилась голова.

Я устроил Левина на подставки для ног. Со связанными за спиной руками и членом, погруженным в игрушку, он был полностью в моей власти. Я шлепнул его по ягодице, потом по другой — саб задыхался от каждого прикосновения. Ему это ужасно нравилось. Поэтому я пошевелил анальную пробку, прежде чем медленно вытащить ее, и Левин зашипел. Его яйца напряглись, он задышал чаще, но не кончил.

Я достал из кармана пульт дистанционного управления, расстегнул кожаные штаны и вытащил член. Я добавил еще немного смазки, но мне пришлось сжать себя у основания, чтобы немного успокоиться. Я стоял позади Левина, мой член у его дырочки. Я держал его за кожаный бондаж одной рукой, пульт Хантера в другой, и одним длинным толчком я вошел в Левина, одновременно включив вибропалочку Хантера.

Оба мальчика вскрикнули от удовольствия.

Пока Хантер натягивал поводок, тот дребезжал; спина мальчика выгибалась, член напрягался, когда палочка задевала простату. Саб почти закричал, когда кончил, издавая гортанный звук, который подвел меня прямо к краю.

Я выключил пульт и позволил Хантеру насладиться остаточными ощущениями после оргазма. Сам же сосредоточился на Левине: входил в него, глубоко и сильно, удерживая за путы, и потребовалось всего несколько толчков, чтобы саб кончил во флэшлайт. Левин скулил и мычал, умолял и стонал, наполняя игрушку семенем. Шумный мальчик.

Я оставался глубоко внутри него, даже не двигаясь ни на дюйм, наслаждаясь тем, как его тело пульсировало вокруг моего члена. Затем я взял пульт Хантера и выдал ему еще один кайф.

— А-а-а! — закричал он, натягивая поводок и выгибаясь дугой. И я держал его на «режиме пульса», когда движение происходит вместе с дыханием, и звук вибрации потерялся в стонах. Член саба все еще стоял, набухая у него в кулаке, и я знал, что оргазм снова близок.

Эти палочки жутко хороши. Мучительное удовольствие.

Так что пока Хантер продолжал дрожать и мычать, сбиваясь с ритма, я трахал Левина, глубоко, сильно, жестко.

Хантер снова закричал, его голос охрип, и звук его оргазма снова отправил меня за край — потряс до самого нутра, истинное удовольствие охватило меня, когда я кончил в Левина, который мычал с каждой порцией семени.

Хантер сдавлено заскулил, и я посмотрел на него. Он вытащил все еще пульсирующую палочку, его рука заметно дрожала, а на лице было изумленное и удовлетворенное выражение. Но вторая рука все еще была закреплена над головой, поэтому я медленно вышел из Левина и подошел к Хантеру, отцепил его руку и погладил по плечу.

— Ты сможешь встать?

Он пялился на мой член. Наполовину твердый и блестящий, торчащий из расстегнутых кожаных штанов прямо перед ним. Хантер облизнул губы, а затем, словно только сейчас понял, что я задал ему вопрос, поднял на меня глаза.

— Да, Сэр.

Я помог ему подняться и подвел к кровати.

— Ложись здесь.

Я быстро вернулся к Левину и помог ему встать. Вытащил его почти опавший член из флэшлайта и отстегнул наручники. Я растер его руки, предплечья и запястья.

— Ты сможешь идти?

Он был весь томный, но улыбчивый.

— Да, Мастер.

— Иди сюда, — сказал я, помогая ему дойти до кровати. — Давай приляжем.

Я лег посередине, и каждый саб положил голову мне на грудь. Я погладил их по спине и прижал к себе, позволяя им вернуться из глубин сабспейса в настоящее. Левин прильнул ближе, как всегда, а Хантер оказался более скованным.

Я поцеловал его в макушку.

— Все нормально?

Он помедлил с ответом.

— Да, Сэр.

— Тебе нравится обниматься и принимать ванну после сессии? — спросил я.

— Да, — ответил он, хотя в его словах чувствовалась недосказанность.

— Но?

Его голос был тихим и отстраненным.

— Я к этому не привык, Сэр.

Левин вскинул голову и уставился на Хантера.

— У тебя никогда не было... чего-то подобного? Никаких объятий, ванн или массажа?

Хантер грустно улыбнулся.

— Не было. Но мне нравится.

Левин посмотрел на меня.

— Мастер, можно я его как следует обниму?

Я усмехнулся и кивнул. Пока Левин карабкался по нашим телам, я прошептал Хантеру:

— Он поистине очень хорошо обнимается.

Со смехом Левин перебрался по другую сторону Хантера, и мы вместе закутали его в кокон, дважды обняв. Хантер улыбнулся и положил голову на сгиб моей руки. Я находился к нему ближе, чем когда-либо. Он был полностью обнажен, я — наполовину, мои штаны все еще были расстегнуты, и мы соприкасались с головы до ног. Я не нарушал приказа не прикасаться к нему, потому что это не носило сексуального характера. Это было утешением и невысказанным обещанием: я буду защищать их, оберегать и удовлетворять по потребностям.

И я всегда буду утешать своего сабмиссива, или сабмиссивов, как сейчас. Я надеялся, что Хантер останется с нами на постоянной основе, я правда надеялся. Я желал, чтобы он стал частью наших отношений, и я хотел дать ему жизнь, которую он заслуживал.

Я также ни в коем случае не думал пренебрегать Левиным, и хотя мое беспокойство связано с Хантером, нужно было убедиться, что Левин тоже справляется. Немного приподнявшись, я потянулся через Хантера и дотронулся до лица Левина.

— Как ты себя чувствуешь, мой мальчик?

Он тепло улыбнулся.

— Отлично, Мастер.

Прижавшись к Хантеру, он выглядел как кот, добравшийся до сливок. Так мы и пролежали еще немного, пока дыхание не стало глубоким и спокойным.

— Как насчет душа? — в конце концов, предложил я.

— М-м-м, — промурлыкал Левин. — Люблю принимать душ с вами, Мастер.

Я приложил большой палец к его губам.

— Я не договорил. Как насчет того, чтобы привести себя в порядок, а потом поужинать? Хочу попробовать то, к чему вы оба приложили руки.

Душ в моей личной ванной был самым большим — душевая кабина с водопадом* — так что я повел их туда. Я намылил обоих, нежно массируя их плечи и руки в тех местах, где они были связаны. Левин застонал и повернул шею, прижимаясь ко мне, когда я дотронулся до него. Он снова был наполовину тверд — практически постоянное состояние Левина. Ненасытный мальчик.

*Водопад — тип душа (Прим. пер.)

Хантер, как всегда, был сдержан. Не думаю, что ему нравилось, когда я мыл его спину, однако, после того как я мягко прошелся мыльной мочалкой по коже, я заменил ее легким поцелуем для каждого шрама. Хотел, чтобы он знал: я считаю его красивым, со шрамами и всем прочим. И хотя я видел отметины на его коже, видел, что он пережил и как был силен, дабы вынести это, я также видел человека внутри. Ясноглазого мальчика, который был робок, но решителен. Я видел его.

И конечно, быть обнаженным в душе с двумя намыленными, сексуальными сабами оказалось перебором. Мой член слишком заинтересовался, несмотря на то, что мой разум помнил о границах.

Я сделал едва заметный шаг назад, а Левин намылил голову Хантера, который улыбнулся. Нуждаясь в отвлечении, я вышел и вытерся, прежде чем обернуть полотенце вокруг талии, затем подождал, пока они закончат, и вручил каждому по полотенцу.

Клянусь, я хотел этого на постоянной основе. Хотел, чтобы так было каждую ночь. Я знал, что не все будет так радужно, и я знал, что будут периоды проблем и адаптации. Но я хотел их обоих. Обоих в моем доме, в моей игровой комнате. В моей жизни.

— Мастер? — голос Левина вырвал меня из мыслей.

— Извини, просто задумался, — сказал я. — Вы идите одевайтесь, встретимся за обеденным столом через пять минут.

Они оба кивнули и выскользнули из комнаты. Я заставлял себя двигаться и одеваться, но знал, что мне необходимо поговорить с Колтоном о моих чувствах. Хотя сначала мне нужно было поговорить с Левиным.

Ужин состоял из лазаньи с кабачками и рикоттой и свежего салата. Майкл готовил, насколько я мог судить, но мальчики помогали. Это было восхитительно. Я съел пару кусочков, прежде чем заговорил.

— Расскажи, как ты это приготовил.

Хантер бросил на меня странный взгляд.

— Вы хотите знать?

— Да. Ты приготовил еду для нашего стола. Я бы с удовольствием послушал об этом.

И он рассказал мне, что Майкл заставил его чистить ломтики кабачков, которые заменили пасту, и как он помогал приправлять рикотту. Было приятно слышать, как он говорит, и видеть, как растет его уверенность. Даже самую малость, каждый день, проведенный здесь, был шагом вперед.

— О, вспомнил, — сказал я, кладя вилку на пустую тарелку. — Хантер, я поговорил с Кристой и спросил, есть ли у нее вакансия стажера в салоне.

Его глаза расширились.

—Правда? О, Сэр... я... эм, не знаю, что сказать. Спасибо, Сэр.

— Она не уверена, когда начнутся занятия в колледже, но хочет встретиться с тобой на следующей неделе.

Его улыбка быстро погасла.

— Понятно.

— Нет, Хантер, — сказал Левин. — У тебя все получится. Если хочешь, могу помочь тебе с любой учебой. По пунктам все рассказать.

У меня было дурное предчувствие, что мальчика беспокоило вовсе не упоминание об учебе.

— Тебя что-то еще беспокоит?

Хантер опустил взгляд, когда заговорил.

— Ну, на следующей неделе... что если меня не будет на следующей неделе?

Мое сердце сжалось, хотя мне удалось не показать этого внешне. Мысль о том, что его не будет здесь на следующей неделе, была невыносима.

— Предложения о твоей работе и обучении будут актуальны и впредь, независимо от того, с кем ты решишь остаться.

— Все дело в том, что... — начал он. — Я имею в виду, пожалуйста, не думайте, что я не благодарен, потому что я благодарен. Очень… — он нахмурился и наконец встретился со мной взглядом. — Я не понимаю...

— Ты пытаешься сказать, что не хочешь остаться с нами? — спросил я нейтральным голосом. — Прости, если я на тебя надавил. Совсем не хотел этого делать.

— Нет, дело не в этом, — быстро ответил он. Он встревоженно покачал головой. — Даже не знаю... Есть вещи, которых я не знаю. Мне очень нравится быть здесь, и я доверяю вам, Сэр. Я знаю, вы не причините мне вреда, и Левин готов помогать мне. — Его улыбка была печальной. — Но вдруг Магистр Колтон решит за меня?

— Он сказал, что решать тебе, — мягко ответил я. — А Магистр человек слова.

Хантер кивнул, хотя выражение его лица сказало все без слов. И по лицу Левина было заметно, что он тоже это видел.

Позже вечером я пошел пожелать Левину спокойной ночи. Заглянул к нему в комнату. Он читал в постели, но отложил книгу в сторону.

— Мастер, можно вас кое о чем спросить?

— Конечно. — Я сел на край матраса в ожидании. — Я тоже хотел поговорить с тобой. Но начни ты.

— Разве Хантер не хочет остаться с нами?

Я тяжело вздохнул.

— Даже не знаю. Начинаю думать, что, может быть, и нет.

Левин нахмурился.

— Он мне нравится.

— Мне тоже.

— Не знаю, почему он не чувствует себя здесь как дома, — грустно размышлял он. — Вы были так терпеливы и заботливы с ним.

— Как и ты.

— И все равно этого недостаточно.

— Может быть, ему нужно что-то, чего мы не можем дать. И это нормально.

Или, возможно, я не дал ему того, что ему нужно...

Левин нахмурился, словно соглашаясь с моими мыслями.

— Мне будет грустно, если он откажется.

Я коснулся его волос, лица.

— Мне тоже.

— Тогда заставьте его остаться. Вы можете сказать ему, что он должен.

Я усмехнулся.

— Так не бывает. — По правде говоря, мне хотелось, чтобы так было. Жаль, что я не мог заставить Хантера остаться и показать ему, как он может быть счастлив здесь.

Саб надул губы.

— Я знаю... — Потом вздохнул. — О чем вы хотели поговорить, Мастер?

— О Хантере, и о том, хочешь ли ты, чтобы он остался. Но ты только что ответил.

Он кивнул.

— Да.

— Хотел узнать, комфортно ли тебе с ним в доме, — продолжал я. — Мне нужно знать, есть ли у тебя какие-либо сомнения или простое нежелание.

Он покачал головой.

— Нет, Мастер. Ничего.

— Ты же знаешь, его присутствие здесь не скажется негативно на тебе. Мое время и внимание к тебе не станут меньше. Его счастье не будет достигнуто за твой счет.

— Я знаю, Мастер, — пробормотал он. — Спасибо, что спросили.

— Если ты почувствуешь, что его пребывание с нами не подходит тебе, скажи мне. Сейчас, или через полгода, или через год, хорошо?

— Обязательно, — ответил он. — Мастер, могу я быть с вами откровенен?

— Я на этом настаиваю.

Он одарил меня улыбкой.

— Чувствую себя, будто... как будто то, что у нас с вами, не изменилось теперь, когда Хантер здесь, тем не менее все по-другому. И я не хочу сказать, что это лучше, потому что это означало бы, что мне не хватало раньше, а этого не было, и не будет, если он не захочет остаться. Наши отношения, в его присутствии... глубже. И я не уверен, что это тоже верное слово, Мастер. Например, вы даете мне сто процентов, и теперь, когда Хантер здесь, вы даете не по пятьдесят процентов каждому, а по сто процентов нам обоим. И это меня очень радует. Как сабмиссив я знаю, что человек, которому я подчиняюсь, достоин этого. Вы понимаете, о чем я?

Его слова будто ударили меня прямо под дых.

— Прекрасно понимаю. И спасибо тебе, Левин. Твоя похвала — сама по себе награда для меня. Это очень важно, услышать такое от тебя. — Честно говоря, я был смущен. Мое сердце так непривычно сжалось для этого мальчика. — Не знаю, чем я заслужил такого саба, как ты, Левин. Но я благодарен.

Он покраснел; мягкий свет комнаты придавал ему ангельский вид.

— Если бы вы захотели вознаградить меня, я бы не возражал, — пробормотал саб, затем сдвинул ногу так, чтобы одеяло отодвинулось, открывая его полностью обнаженное тело. Его член лежал на ноге, наполовину твердый и соблазнительный.

Я зарычал.

— Ты начинаешь позволять себе вольности, саб.

Он почти улыбнулся, но тут же склонил голову. Его член дернулся, и он немного поежился.

— Меня, наверное, следует отшлепать или наказать, Мастер.

Иисусе.

— Ты не насытился мной ранее?

Левин покачал головой.

— Мне всегда недостаточно, Мастер. — Его прерывистое дыхание было единственным звуком в комнате, и Боже, я не мог насытиться им тоже. — Во мне все еще ваша сперма после сессии.

Ох, блядь. Он знал, на какие кнопки нажимать.

— Может, мне положить тебя к себе на колени? — грубо прошептал я. — Или просто перегнуть через край кровати?

Он всхлипнул, и его член затвердел. Такой жадный саб. Я не дал ему времени ответить: схватил за лодыжку и стащил ногу с кровати, одновременно вдавливая его плечо в матрас. Левин удивленно вскрикнул, а после застонал.

Я держал одну руку на его спине, но он немного выпрямился: бедра расположились на краю матраса, задница — на идеальной высоте. Свободной рукой я стянул штаны и направил член в его дырочку. Одним жестким толчком я погрузился в него. Его спина выгнулась дугой, он вскрикнул и вцепился в простыню. Но раздвинул ноги шире и начал раскачиваться, постанывая, как шлюшка, которой он и был.

Поэтому я снова толкнулся в него и, обхватив рукой за шею, приподнял грудь над кроватью так, чтобы спина выгнулась дугой. Мой член полностью вошел в него, и я прошептал ему на ухо.

— Я собираюсь еще раз кончить в тебя, саб. И ты будешь спать с моей спермой внутри.

После этих слов Левин кончил.

Его наказание стало наградой.

Я позволил ему упасть на матрас, взял за бедра обеими руками, и не был нежным. Я взял то, что было моим, и дал ему то, что обещал.

Когда я вышел из его комнаты, парень уже спал с улыбкой на лице. И точно так же я упал в свою постель. Счастливый, полностью насыщенный и довольный. Несмотря на неопределенность, — останется ли Хантер с нами, — я позволил себе наслаждаться этим сейчас.

Я мечтал о нем. Его попка, его рот, эти губы... И о Левине тоже. О них двоих, вместе, о звуках, о запахе секса. Сцепленные пальцы, тихие постанывания, хриплые стоны. Даже во сне я не мог освободиться от желания обладать своими мальчиками.

Глава 7

На следующий день у меня в клинике был прием до обеда. Я оставил мальчиков за завтраком, предупредив, что сегодня мы поедем в центр города и надо выглядеть соответствующе. Если Хантер и засомневался, улыбка Левина успокоила его.

На работе я осмотрел несколько человек, в основном брал анализы крови, а также обнаружил несколько незначительных проблем. Большинство моих пациентов были из Санктуса, но не все. Это была тихая клиника, не имеющая ничего общего с отделениями скорой помощи. Собственно, и эта деревня, и эти горы, и вообще все вокруг утопали в безмятежности.

Жизнь была чертовски прекрасна.

Когда Пол въехал на территорию поместья, от волнения и предвкушения я улыбнулся.

— Пожалуйста, остановись у входной двери и подожди. Мы не задержимся надолго.

— Да, Сэр.

Я вошел внутрь и обнаружил мальчиков на коленях в позе ожидания. Левин был одет в джинсы, черную футболку и светло-серое пальто, на ногах — тяжелые черные ботинки. Его волосы были аккуратно причесаны, на губах играла легкая улыбка.

На Хантере были потертые синие джинсы, серая футболка и черная куртка. На ногах надеты кожаные мокасины Левина, светлые волосы уложены в прическу, и, хотя голова его была опущена, я видел — он тоже улыбался. Мне импонировало, с какой тщательностью они были одеты, и хотя я не мог разглядеть ни ошейника Левина, ни браслет Хантера, я знал — все на месте.

— Ох, ребята, — сказал я. — Вы оба очень красивы. Такие хорошие сабы. — Я нежно погладил их лица. — Хотел пригласить вас обоих провести день в поселке. Можем пообедать и пройтись по магазинам. Я подумал, что Хантер, возможно, захочет выбрать какую-нибудь одежду и обувь.

Улыбка Левина взяла над ним верх.

— Благодарю Вас, Мастер.

Хантер на мгновение замер. Он, вероятно, хотел возразить, но мы находились не за столом, и я не спрашивал его мнения.

— Благодарю Вас, Сэр.

— Так пойдем, — сказал я, делая шаг назад. — Машина уже ждет.

Дорога до деревни заняла всего десять минут. Пейзаж вдоль извилистого горного склона был впечатляющим. Зеленые и пышные, белоснежные вершины, голубое небо и великолепные дома, разбросанные по пути.

Хантер любовался видом, а Левин объяснял, кто из Санктуса где живет и чего ждать в деревне. Я позволил ему вести. Ответственность за заботу о Хантере лежала и на Левине, и его роль первого саба была почти так же важна, как и моя роль Дома.

Я был счастлив просто наблюдать. Даже когда мы вышли из машины и пешком двинулись по живописным улицам, я с радостью позволил Левину взять инициативу в свои руки. Улицы были узкими, вымощенные булыжником, с фонарными столбами и огромными горшками весенних цветов на фоне горных вершин. Каждый магазин — дорогой бутик. Место было совершенно очаровательным.

Туристы прогуливались и улыбались, расставаясь со своими деньгами, финансируя то, что в основном принадлежало Санктусу и находилось в управлении как Доминантов, так и сабмиссивов. Неудивительно, что Доминион стал мне родным домом.

Я отвел их в «Шаткое кресло», — восхитительное маленькое кафе с темно-бирюзовыми стенами, кожаными диванами и кофейными столиками с марокканским мозаичным покрытием. К потолку был подвешен деревянный стул, и для любого обычного туриста это могло выглядеть как всеми любимый антиквариат. Но любой, кто состоял в Доминионе, сразу бы понял, от чего остались царапины вокруг ножек и вдоль подлокотников. И вот он висит на самом видном месте, подвешенный на старых цепях и кожаных наручниках.

Лео, владелец и Дом, которого я хорошо знал, ухмыльнулся, увидев меня. Итальянец, невысокий и немного полноватый в талии, владел кнутом, как никто другой, кого я когда-либо знал. Лео вышел из-за стойки и расцеловал меня в обе щеки.

— Сиг, мой старый друг. Давно не виделись.

— Я был... занят, — проговорил я.

Лео посмотрел на Левина, потом заметил Хантера и то, как они держались за руки. Он бросил на меня удивленный взгляд.

— Вижу. У тебя их два?

— Слишком рано что-то говорить, — сказал я немного загадочно, но достаточно ясно.

Он тихо вздохнул.

— Тебе идет, Сиг. Отлично выглядишь.

Я кивнул и улыбнулся.

— И ты тоже.

— Проходите, садитесь, — сказал Лео, подводя нас к столу. — Эспрессо?

Мы устроились, Левин и Хантер напротив меня. Я заказал для всех: эспрессо, разные поджаренные фокаччи и воду. Лео кивнул и пообещал скоро вернуться с нашим заказом. Левин говорил шепотом, объясняя, что Лео — Дом, бариста — его саб, — который тут же посмотрел в нашу сторону и кивнул — а затем указал на стул, подвешенный к потолку.

Глаза Хантера расширились, и он улыбнулся.

— В этой деревне все?..

Я кивнул.

— Почти все. Есть несколько сотен людей, не принадлежащих к Доминиону. И никто из них не знает.

Он скривился.

— Как они могут не знать?

Левин засмеялся.

— Они ничего не замечают. Они не знают, что наш мир существует.

— Ты не должен предполагать, что каждый является частью этого, — объяснил я. — Здесь много туристов, и они не могут знать о нас.

Хантер кивнул.

— Понятно, Сэр.

Лео принес нам напитки, и вскоре после наш обед был готов. Любому постороннему человеку мы показались бы совершенно обычными. Просто трое мужчин наслаждаются совместной трапезой. Люди не могли заметить, как оба парня ждали, пока я поем первым, а затем дам разрешение кивком, чтобы они тоже могли приступить к еде. Хантер безупречно следовал примеру Левина, он наблюдал и учился. Проницательный и сообразительный. Идеальный.

Дом во мне восхищался их совершенством. Я гордо расправил плечи. Если бы я захотел покормить их с руки прямо здесь, то мог бы. Если бы захотел видеть их обнаженными, они бы разделись без колебаний. Боже, я мог бы даже потребовать, чтобы Левин встал на колени и отсосал мне прямо здесь, средь бела дня, в оживленном кафе, и он бы с радостью согласился. Но я бы не стал просить его об этом. Я бы никогда так не подставил своих мальчиков или Санктус.

Но возможность была.

И этого знания, понимания, что я обладаю правом и властью заставить двух моих сабов повиноваться каждому слову, оказалось достаточно. Оно опьяняло и бодрило. Дом во мне наслаждался.

Я мог бы так легко привыкнуть к ситуации. Желал всей душой. Я хотел двух мальчиков, и не любых двух. Именно этих: Левина навсегда и Хантера теперь тоже. И конечно, моему члену понравилась идея. Стоило только на мгновение представить, как у меня тут же встал. Думаю, постоянное состояние возбуждения останется навсегда, и я не мог решить — рай это или ад.

Когда мы закончили, я заплатил по счету, и, помахав Лео, мы вышли на улицу. Левин взял Хантера за руку, они остановились перед витринами, решая, в какие магазины зайти. Я позволил им провести время вместе. Они дополняли друг друга: Левин был общителен, Хантер спокойнее, но оба улыбались и разговаривали, смеясь. Они задавали вопросы, включая меня в беседу, но, честно говоря, мне доставляло бОльшую радость просто наблюдать.

Левин выбрал новую одежду для Хантера. Джинсы, рубашки, пальто, шерстяной свитер. Он заставил Хантера примерить все, и я был вознагражден показом мод, в конце которого Хантер буквально сиял.

В одном из магазинов они осмотрели целый ряд сапог. Взгляд Хантера то и дело останавливался на черной паре, которая зашнуровывалась до голени, с пряжками и уплотнительным кольцом на задней части каблука.

— Нравятся? — спросил я его.

Каждая пара на этой полке стоила несколько сотен евро, а те, что он выбрал — больше тысячи.

— Сэр, — смущенно прошептал он.

Я подошел ближе.

— Мальчик, я не просил смотреть на цену. Я спросил, нравятся ли они тебе?

Хантер опустил глаза.

— Прошу прощения, Сэр. — Саб с трудом сглотнул. — Да, они мне нравятся.

Сильно потянув за уплотнительное кольцо, я поднял ботинок и представил, как, надев их, прикованный Хантер лежит в слинге с раздвинутыми ногами.

— Тогда ты их получишь. — Одна лишь мысль о нем в кожаных сапогах... Господи, как же я любил мужчин в сапогах. — Думаю, Левину тоже нужна пара.

Левин усмехнулся рядом со мной.

— Я сказал что-то смешное, саб?

—Конечно нет, Мастер, — почти промурлыкав ответил он. — Не могу дождаться, когда надену их для вас.

Я не был в силах ему отказать. Как он склонился ко мне, как смотрел с желанием в глазах. Левин жаждал доставить мне удовольствие. Он хотел моего внимания, и я хотел его дать, прямо здесь, в магазине. Я огляделся, чтобы посмотреть, сколько покупателей вокруг. Уверен, примерочные достаточно велики для двоих, хотя они едва ли звукоизолированы, а я прекрасно знал — Левин никогда не умел вести себя тихо... если только не заполнить ему рот чем-нибудь.

— Я могу вам помочь, Сэр? — сказал продавец. Я знал его: пожилой джентльмен, саб, которого я видел на игровых сеансах в Доме спасения.

— Да, — ответил я, уже собираясь попросить самую большую примерочную, когда открылась входная дверь. Вошли две молодые девушки, болтая и смеясь. Они не из Доминиона. Черт. — Я возьму две пары таких. По одной для каждого из них.

Он склонил голову и понимающе улыбнулся.

— Отличный выбор, Сэр.

Мальчики примеряли сапоги, а я смотрел, контролировал, подмечал. Я протянул карточку, расплатился, и вскоре мы снова шли по улице, мои мальчики держались за руки и заглядывали в витрины магазинов, болтая и улыбаясь.

Я мог бы смотреть на них вечно. И хотя Левин держал Хантера за руку, а меня нет, ревности я не ощущал. На самом деле было приятно видеть, как они здорово взаимодействуют. Я все время возвращался к слову «гордость», но смотреть на них вместе было и приятно, какая-то часть меня получала удовлетворение и жаждала видеть моих сабов успешными.

— Сиг?

Я обернулся.

— Криста! — Я поцеловал ее в щеку. — Очень рад встрече!

Это была высокая худая женщина, которую я видел только в черном. Спокойная и грациозная, ярко-алая помада на губах, спадающие до плеч черные, как смоль, волосы, строгая челка — ее внешность всегда казалась угловатой и безупречной.

— Я не видела тебя шесть месяцев, а тут за несколько дней — ты звонишь мне и вот теперь мы столкнулись на улице. — Она улыбнулась. — Выглядишь великолепно. В чем твой секрет?

Я многозначительно кивнул в сторону Левина и Хантера, которые стояли чуть выше по улице, глядя в витрину.

— А, — сказала она, бросив на меня понимающий взгляд. — Ясно. Это тот парень, по поводу которого ты звонил?

— Да. — Я окликнул их: — Мальчики!

Парни тут же повернулись на мой голос и подошли к нам.

— Левин, — произнесла Криста. — Ты выглядишь потрясающе, как всегда. У Сига, похоже, и вправду волшебное прикосновение.

Левин усмехнулся, но склонил голову.

— Безусловно.

— А ты, должно быть, Хантер, — сказала Криста.

Хантер опустил глаза.

— Мадам.

Криста улыбнулась мне.

— О, он мне уже нравится.

Я ухмыльнулся.

— Хантер, Криста — владелица парикмахерской, — напомнил я, кивнув в сторону салона через дорогу вверх по улице.

Хантер бросил на нее испуганный извиняющийся взгляд.

— О! Полагаю, Сэр сделал звонок от моего имени, и я очень благодарен.

Криста улыбнулась, но я заметил в ее глазах какое-то странное выражение.

— Как насчет того, чтобы познакомить тебя с Таней? Левин, веди нас, — проговорила она, махнув рукой в сторону салона.

Саб взглянул на меня, и я кивнул. Тогда Левин сделал, как ему было сказано, и все еще держа Хантера за руку, повел нас через улицу. Криста посмотрела на мальчиков, потом на меня.

— Должна заметить, Сиг, что увидела, как ты смотришь на них, и подумала: «Вот это настоящий Дом. Позволяешь им бегать и играть, пока сам стоишь в стороне и наблюдаешь». — Мы стали переходить дорогу. — В твоих глазах столько огня, удивлена, как ты не воспламеняешься.

Я фыркнул.

— Неужели это так очевидно?

Мы вышли на тротуар, и она встретилась со мной взглядом.

— Но потом он назвал тебя «Сэр».

Я вздохнул.

— Я так и думал, что ты заметишь.

— Довольно трудно этого не сделать.

— Он не мой. Во всяком случае, не насовсем. Пока нет.

Глаза Кристы сузились, и она поджала губы, выражение ее лица было смущенным.

— Ты его испытываешь?

— Скорее, он нас испытывает. — Я посмотрел туда, где Левин и Хантер ждали снаружи салона. — Долгая история.

— И все же ты спрашиваешь, не возьму ли я его на курсы парикмахеров?

— Мальчик был лишен многих вещей в жизни, и делать прически — его мечта. Я бы хотел, чтобы у него получилось, и даже если Хантер не останется с нами, я попрошу Магистра Колтона проследить, чтобы его обучение и занятия продолжались с кем бы он ни остался.

Губы Кристы растянулись в улыбке.

— Ты хороший парень, Сиг. Надеюсь, ты напомнишь ему об этом, когда вы вместе вернетесь домой.

Я застонал.

— Не напоминай. Мне нельзя прикасаться к нему, пока он на испытательном сроке.

Криста бросила на меня взгляд.

— Ой!

Я рассмеялся.

— Ты даже не представляешь.

Она тоже засмеялась.

— Пойдем, познакомим его с моей Таней.

Таня была русской и выглядела как кинозвезда 1950-х годов: огненно-рыжие вьющиеся волосы, неподвластные законам притяжения, великолепные изгибы и заразительная улыбка с гвоздиком*, воткнутым в ямочку. Когда мы вошли, она заканчивала обслуживать клиента, принимая оплату. Клиент, с идеальной укладкой, ушел с улыбкой, помахав рукой. Таня повернулась к нам. Ее внимание сосредоточилось на Кристе, и она склонила голову.

*Гвоздик — вид пирсинга (Прим. пер.)

— Раба, — прошептала Криста, протягивая руку Тане.

Таня взяла протянутую руку и поцеловала костяшки пальцев.

— Госпожа, — прошептала она.

Такой интимный момент между ними, и нам выпала честь просто наблюдать. Криста обняла Таню за талию и представила нас друг другу.

— Ты уже встречалась с Сигом и Левиным, — сказала она. — А это Хантер. Тот, о котором я рассказывала. Он хочет научиться парикмахерскому искусству.

— О, мой дорогой, — ответила Таня, беря Хантера за руку. — Ты прекрасен.

Хантер покраснел, Левин усмехнулся, а я постарался не улыбнуться. Левин взял сумки с покупками Хантера.

—Давай подержу. — Когда вторая его рука освободилась, Таня взяла и ее.

Она повернулась к Кристе и посмотрела щенячьими глазами.

— Даниэлла закончила два месяца назад, вы знаете, у нас есть место. К тому же он саб, Госпожа, пожалуйста...

Криста ненадолго задержала дыхание, потом выдохнула.

— Нам нужно будет обсудить условия.

Таня взяла Хантера под руку и повела к парикмахерским креслам и раковинам.

— Дорогой, позволь показать тебе...

Криста повернулась ко мне и пожала плечами.

— Как я могу устоять перед ней?

Я улыбнулся.

— У меня та же проблема.

— Хотя ей может понадобиться урок хороших манер, когда мы вернемся домой.

Я усмехнулся.

— Отличный урок хороших манер никогда не повредит сабмиссиву... Сильно.

Криста рассмеялась.

— Это верно. Нужно обсудить дальнейшие действия. Я соберу немного информации о курсе, который Хантеру нужно пройти, и мы сможем обсудить шаг за шагом, что необходимо сделать.

— Я в долгу перед тобой, Криста.

Она подмигнула мне.

— Не давай обещаний, которые не сможешь сдержать, Сиг.

Я стоял рядом с Левиным, пока Хантер разговаривал с Таней и Кристой.

— Он будет здесь счастлив, Мастер, — сказал Левин.

— Да, будет.

Он повернулся ко мне и уткнулся лбом в плечо.

— Так хочу, чтобы он остался с нами.

— Я тоже.

Левин поднял на меня умоляющие карие глаза.

— Сегодня был чудесный день. Спасибо, Мастер.

Я притянул его к себе для крепкого поцелуя.

— Согласен. И ты это заслужил, саб.

Он улыбнулся и положил голову мне на грудь. Я задержал его на мгновение, и когда Хантер вернулся к нам, Левин протянул ему руку. Хантер с благодарностью взял ее, но улыбнулся мне.

— Благодарю вас, Сэр.

— Всегда пожалуйста. — Я хотел обнять его и поцеловать. Хотя на самом деле я хотел посадить Хантера в одно из этих салонных кресел и оттрахать всеми возможными способами. Вместо этого я положил руку ему на плечо. — Скоро мы снова поговорим с Кристой и Таней.

Вошел еще один клиент, лицо которого было мне знакомо по Дому спасения.

— Прошу прощения за опоздание, — проговорила она. — Я была... Связана.

Таня захихикала и повела женщину к креслу, а мы помахали им рукой и вышли.

Хантер светился, с трудом сдерживая волнение. Ветер трепал его волосы, солнце сияло на коже, глаза были яркими, а улыбка широкой; он был просто великолепен. И все же здесь было больше, чем просто внешность. Впервые с тех пор, как я с ним познакомился, он выглядел так, будто сбросил камень с души, словно Хантер осмелился надеяться.

Левин тоже это видел. Он смотрел на Хантера так, как, полагаю, смотрел на него и я. Как будто мы оба наблюдали, как расцветает редчайший цветок. Держа его за руку, Левин притянул Хантера к себе.

— Мы еще не прошли вниз по этой стороне улицы.

И снова я держался на шаг позади, присматривал за мальчиками, восхищаясь ими. Пока Левин, смеясь, не затащил Хантера в зоомагазин. Я последовал за ними, держась на достаточном расстоянии, чтобы контролировать, но предоставляя им свободу для исследования. Я был уверен, что знаю, в какую секцию они направляются.

И оказался прав.

Целый ряд ошейников и поводков для собак. А учитывая, что зоомагазин принадлежал Санктусу, их продукция подходила всем... клиентам. Были даже угощения для щенков и котят, но и люди вполне могли их есть, и многие Домы приводили сюда своих питомцев. Все выглядело вполне невинно для ничего не подозревающих, ничего не знающих людей, но это вправду помогало образу мыслей сабмиссивов, живущих в роли питомцев: их можно взять в магазин и дать угощение в форме косточки или рыбы на публике. Ролевая игра крайне важна, и возможность делать это вне дома, в открытую, была роскошью.

Левин показывал Хантеру разные ошейники: кожаные, неопреновые, чокеры-цепи. И самые разные поводки, которые Хантер, казалось, стремился почувствовать и подержать. Он снял один со стойки, черный кожаный со звеньями цепи на зажиме.

— Мне нравится этот, — произнес он.

И после такого мой член запульсировал, наполняясь и увеличиваясь в штанах.

Хантер... он просто убивал меня.

Потом к ним подошел парень, которого я замечал в Доме Спасения, но чье имя не смог вспомнить. Он меня не видел.

— Итак, двум щенкам позволили погулять, — сказал он и положил свою грязную руку на плечо Хантера. — Хочешь примерить?

Может быть, он узнал Левина, а может, и нет. Может быть, он был просто мудаком, который нуждался в быстром уроке гребаных хороших манер.

Хантер повернулся и рефлекторно сделал шаг назад. Ему не понравился парень, это было ясно. Я шагнул к ним, но Левин уже оказался рядом. Он встал между ними, пристально глядя на парня. Выражение лица первого саба было убийственным.

— Отвали нахуй, блядь. Не трогай то, что тебе не принадлежит.

Сказать, что я был шокирован, ничего не сказать. Я никогда не видел и не слышал, чтобы Левин так говорил или вел себя. Он пытался защитить, как старший, имеющий право, и преподать этому куску дерьма урок, в котором тот нуждался.

Мужчина немного отодвинулся и попытался отшутиться. Левин так и не отвел взгляда, но тут парень увидел меня, и вся его манера поведения изменилась. Он поднял обе руки и сделал шаг назад, лицо перекосила паника.

— Я не знал. Мне не сказали. Я...

— Ты прислушаешься к Левину, — сказал я, пристально глядя на парня, когда подошел ближе. — И ты, блядь, отвалишь нахуй. Или я заставлю тебя.

Он продолжал пятиться назад, подняв руки вверх, ладонями вперед.

— Мастер Сиг, прошу прощения, — пробормотал он, затем повернулся и поспешил прочь.

Я обнял Хантера за плечи.

— Ты в порядке?

Его глаза были широко раскрыты.

— Я его не просил... Я никогда его раньше не видел. Я не...

— Ш-ш-ш, — прошептал я, притягивая саба к себе и прижимаясь поцелуем к голове. — Ты не сделал ничего плохого. — Потом я посмотрел на Левина. — А ты?..

Он опустил голову.

— Простите, Мастер. Я подумал, что он представляет угрозу, и решил, что Хантер испугался...

Я положил руку на подбородок Левина, заставляя посмотреть на меня.

— То, что ты сделал прямо сейчас, было потрясающе. Ты защищал мальчика, и охранял то, что принадлежит нам. Я очень горжусь тобой. И я невероятно, блядь, возбужден. — Я крепко поцеловал Левина. — Нам нужно идти.

Вышел владелец магазина, знакомый мне. Он был Домом, но одним из слабых, в лучшем случае.

— Мастер Сиг, — сказал он. — Пожалуйста, позвольте мне извиниться.

— Я не хочу, чтобы ты извинялся, Дэвид, — холодно сказал я, обнимая мальчиков. — Я хочу, чтобы ты научил своего пса, как нужно себя вести. Предлагаю начать с палки. И клетки.

Он склонил голову, и мы ушли.

Я позвонил Полу, и через пять минут мы уже находились в машине и ехали домой. Я сел между сабами и взял их за руки.

— Я испортил наш день, — пробормотал Левин.

— Вовсе нет, — ответил я. — Ты произвел на меня впечатление. Все продолжаешь удивлять.

Он вздохнул.

— Благодарю Вас, Мастер. Я еще чувствую себя плохо.

— Хантер, — сказал я. — Ты в порядке?

— Я в порядке, Сэр. Он испугал меня. Он оказался ближе, чем я ожидал, вот и все. И он был скользкий, — ответил мальчик. Потом посмотрел через меня на Левина. — Спасибо, Левин. Ты были типа крутым парнем. — Его глаза метнулись к моим, но я рассмеялся.

— Он был типа крутым парнем, — согласился я, и Левин в конце концов улыбнулся. — А если тебе так плохо, Левин, — прибавил я, — может, ты скажешь, от чего тебе стало бы лучше?

Его улыбка стала искренней, и он положил голову мне на плечо.

— Уверен, смогу что-нибудь придумать. — Потом первый саб посмотрел на меня. — Сколько у нас будет времени?

Я улыбнулся, убежденный, что знаю, о чем Левин думает: одна из сессий длилась довольно долго и была его любимой.

— Все время мира.

Полчаса спустя мы уже находились в игровой комнате. На мне были только кожаные штаны и ничего больше. Хантер сидел на скамейке, голый, с пристегнутой за головой рукой. Я дал ему флэшлайт, фаллоимитатор и смазку.

— Мы можем задержаться, — сказал я. — Ты можешь кончать столько раз, сколько захочешь.

И Левин... О, Левин был просто произведением искусства.

Он лежал на кровати, широко раскинув руки, с прикованными запястьями к верхним углам кровати. Его бедра были стянуты толстыми кожаными манжетами, подтягивающими колени к груди, распорка между коленями обеспечивала безопасность и полную неподвижность.

На его члене красовалось кольцо, а в дырочке — маленькая черная пробка. Я положил все игрушки рядом с ним на кровать, и дал ему время, пока ходил туда-сюда. Чтобы он мог видеть меня и наблюдать за каждым моим движением. Его дыхание выровнялось, когда он позволил себе погрузиться в сабспейс.

Последним предметом, который я выбрал, была повязка.

Я подошел к нему, держа ее в руках.

— Уже скоро, саб. Но для начала, хочу, чтобы ты смотрел, как Хантер трахает себя этим дилдо.

Половина удовольствия от этой сессии приходилась на предвкушение. Время, которое требовалось, чтобы подготовить Левина — пристегнуть, обездвижить. Я позволил ему смотреть, как Хантер кончил в первый раз, фаллоимитатор полностью вошел в его задницу, а флэшлайт ласкал член. Зрелище, звуки, издаваемые им, — все в нем было восхитительно, и Левин уже истекал предсеменем.

Затем я завязал первому сабу глаза, не торопясь, наслаждаясь каждой минутой, каждым дюймом его кожи, каждой мурашкой, каждым стоном. Прищепки на сосках, массажер простаты и мой рот — я дразнил его, заставлял умолять и кончать. И когда саб подумал, что больше не выдержит, когда превратился в один сплошной комок нервов, когда неосознанно вздрагивал и натягивал путы, я освободил его ноги, перевернул и еще раз отымел по полной.

Когда я кончал глубоко внутрь Левина, Хантер тоже снова кончил.

Это были часы совершенства, как и последующее время.

Я купал мальчиков, делал массаж, кормил ужином, и мы обнимались на диване перед телевизором. Левин заснул прямо на мне, и я подумывал, не остаться ли так на всю ночь.

На этот раз Хантер помог мне отнести его наверх и уложить в постель. Он смотрел, как я укрыл Левина одеялом и поцеловал в лоб, и мне захотелось сделать то же самое для него.

Я взял Хантера за руку и повел в его комнату. Откинул одеяло и молча смотрел, как он раздевается догола, чтобы лечь в постель. Я укрыл саба одеялом и обнял ладонями его лицо, наблюдая, как у него в глазах мелькали эмоции. Больше всего на свете я желал прикоснуться к его губам. Но не мог.

И вместо этого я поцеловал Хантера в лоб.

—Добрых снов, милый мальчик. Спокойной ночи.

Он улыбнулся и устало моргнул. Я встал и направился к двери.

— Сэр?

Я остановился и обернулся.

— Да, саб?

— Спокойной ночи.

Теперь улыбнулся я и вышел с гулко бьющимся сердцем.

Глава 8

Следующие два дня были полны блаженства. Работа протекала без всякого напряжения, но как бы я ни любил лечить людей и помогать другим, никогда еще не хотелось быть дома больше, чем сейчас. Левин вошел в роль первого саба легко. На самом деле он был настолько хорош, что я подумал, не пропустил ли знаки раньше, которые, возможно, должен был увидеть.

Хантер явно наслаждался своим новым расписанием. Его дни стали упорядоченными, и он знал, где должен быть и что должен делать. Благодаря целенаправленной работе он чувствовал себя в безопасности, как и большинство сабмиссивов.

Каждый день я приходил домой к своим сабам, стоявшим на коленях у двери. Меня окутывало спокойствие, как только я видел их и гладил по волосам. Я целовал их обоих — Левина в губы, Хантера в лоб, — мы садились на диван, и они рассказывали о своем дне.

Я дал Левину отдохнуть от секса, но на вторую ночь, заставил его встать на колени и отсосать мне, пока Хантер смотрел. Последнему я не сказал, что он может дотрагиваться до себя или использовать игрушку, поэтому саб встал на колени в позу ожидания, заведя руки за спину: глаза потемнели, губы приоткрылись, а джинсы натянулись спереди.

И Хантер смотрел на меня так, словно это его руки держали мое тело. Его взгляд был прямым и умоляющим, и я почти представил, что трахаю именно его рот.

Мое воображение и горячий взгляд мальчика доконали меня, и когда я кончил, то увидел, что Левин тоже полностью возбужден. Тогда я дал Левину флэшлайт и смазку, а Хантеру — только смазку, и приказал им мастурбировать там же, где они стояли на коленях.

Я хотел понаблюдать за Хантером. Хотел знать, что ему нравится и как. Он не разочаровал: одной рукой работал с членом и головкой, а другой ласкал яйца и промежность. Сабы смотрели друг на друга, пока доставляли сами себе удовольствие, и это была пьянящая смесь вуайеризма и контроля. Левин кончил первым, а Хантер последовал за ним через несколько секунд. Я почти был готов снова все повторить, но, оценив свои возможности, подавил желание и сосредоточился на самоконтроле.

Я помыл их в душе и уложил спать, как бы это ни было парадоксально с Хантером. Но что-то во всей ситуации не давало мне покоя, и я большую часть ночи смотрел в потолок, пока не собрал все кусочки вместе. Я никогда не чувствовал себя ближе к мальчику и дальше одновременно. Как будто вокруг него была стена, и каждый раз, когда один или два блока падали, где-то еще появлялись два новых. Я не знал, как ее разрушить, да и хотел ли он этого. На завтра была запланирована вечеринка для саб, а послезавтра Хантер должен был принять решение. Наше время заканчивалось.

На следующее утро, после завтрака, оба мальчика занялись своими делами, а я отправился в кабинет и закрыл дверь. Достал телефон, прокрутил список контактов и нажал кнопку вызова.

— Сиг, — ответил Ефрем, его глубокий голос прозвучал приветливо. — Что-то случилось?

— Да, полагаю, — проговорил в ответ. — Я не уверен. Не помешал?

— Нисколько. Что тебя беспокоит?

— Хантер, — пробормотал я. Он и Левин убирались наверху, так что я знал, что они меня не слышат, но все же... Предстоял нелегкий разговор.

— Как он адаптируется?

— График и расписание работают хорошо. На самом деле он реагирует лучше, чем ожидалось. Он открылся, был честен со мной и рассказал о своем прошлом.

Ефрем задумался.

— Так в чем проблема, Сиг?

— Мне кажется, чем ближе мы к нему подходим, тем больше он отдаляется. — Я вздохнул. — Думаю, он дистанцируется, потому что собирается сказать «нет». Он скажет, что не хочет оставаться.

— Ты знал, что это возможно, Сиг, — сказал Ефрем. — Такая вероятность существовала всегда.

— Знаю.

— Ты привязался к нему.

— Да. И Левин тоже, — выдохнул я. — Он очень сблизился с ним, и Левин правда замечательный в роли первого саба. На днях мы были в деревне и к Хантеру подошел мужчина с... не самыми приятными манерами. Левин встал между ними и защищал нашего парня. Честно говоря, я удивился. Он очень заботится о нем.

— Вероятно, тут нет ничего удивительного, Сиг. Ты назначил Левина ответственным за безопасность мальчика. Он следовал инструкциям.

Я нахмурился.

— Возможно. А может быть, это было нечто большее. Личное. Не знаю... — Я вздохнул. — Думаешь, я что-то пропустил с Левиным? Неужели я упустил признаки того, что ему нужно быть первым сабом? Может, он нуждался в этом, а я не замечал?

— Мне так не кажется, — ответил Ефрем. — Иногда мы не знаем, что нам нужно, пока не получим это.

Я снова вздохнул.

— Я не могу помочь, но чувствую, что ему нужно бросить вызов и дать больше ответственности, а я этого не замечал. Я его Дом, и я должен был знать, что ему необходимо.

Ефрем на мгновение замолчал.

— Сиг, мне кажется, ты все еще сомневаешься в себе.

Он был прав. И Ефрем, и Колтон говорили одно и то же.

— Так и есть. Наличие двух сабмиссивов — ответственность, к которой я был не очень готов.

— Это не значит, что ты не способен. Магистр Колтон не доверял бы тебе, если бы не считал, что ты справишься. Ты доверяешь его мнению, так ведь?

— Конечно.

— Хочешь знать, что я думаю?

Не совсем.

— Да.

— По-моему, ты боишься, Сиг. Боишься того, как это отразится на вас с Левиным, если Хантер скажет «нет». И страшно, как это будет, если он скажет «да». Совершенно нормально чувствовать себя таким образом, — сказал он. — Перемены страшны, особенно для нас. И еще страшнее для сабмиссивов. И, думаю, можно с полной уверенностью утверждать, что если даже ты напуган, то Хантер просто в ужасе.

— Черт побери, — пробормотал я, прижимая ладонь к глазам.

— Он прошел тяжелые испытания.

— Я знаю.

— А теперь его передали тебе, Сиг. Вероятно, самому доброму Доминанту в Санктусе. И он ждет, когда из-под него выдернут ковер.

— Самому доброму?..

— Да. И лучшему.

— Ефрем, я...

— Прими комплимент, — сказал он глубоким и строгим голосом. Это был тон Доминанта. Затем он смягчился. — Мы все это знаем, Сиг. Ты адски сексуален, оснащен, как конь, и лучший в том, как этим надо пользоваться. Некоторые Домы получают удовольствие от боли, некоторые нуждаются в пытках. Ты же, наоборот, получаешь удовольствие от оргазмов своих саб. Поверь, если бы ты пожелал взять нового саба, выстроилась бы очередь длиной в милю.

Я фыркнул.

— Мне точно не нужен новый саб.

Ефрем усмехнулся.

— Конечно, нет. Тебе необходимо поговорить с Хантером. Спроси, чего хочет он.

— Я не хочу давить на него.

— На него уже давят.

— Не делаем ли мы только хуже? — спросил я. — Может, нам следовало избавить его от необходимости выбирать? Ему действительно лучше с вновь установленной четкой структурой и дисциплинированными приказами.

— Нет, я думаю, что предоставить ему выбор было правильным решением. Это дает ему возможность самому выбирать свой путь. То, в чем у него нет большого опыта.

Я вздохнул, и некоторое время мы оба молчали.

— А если он откажется остаться с нами? — проговорил я. — Левин будет опустошен.

— И ты тоже.

Я молча кивнул.

— Да. И я тоже. Есть что-то в этом мальчике, Ефрем. То, что заставляет меня желать заботиться о нем.

— Сегодня вечеринка для саб, — прозвучало в ответ.

— Да...

— По дороге туда нам придется проехать мимо твоего дома, — сказал Ефрем. — Как насчет того, чтобы мы приехали пораньше, и я смог бы поговорить с Хантером?

— Я был бы тебе очень признателен. Хотя не уверен, что Хантер оценит. Левин слишком разрекламировал вечеринку, и Хантер даже немного взволнован сейчас, так что может казаться слегка растерянным.

—Я попытаюсь немного разрядить обстановку, — произнес Ефрем. — Но, Сиг, я не могу повлиять на него в любом случае. Если он не захочет, остаться с вами на постоянной основе, это его право.

— Знаю. Я бы никогда не попросил тебя об этом.

— Я буду около четырех.

— Спасибо, Ефрем.

— В любое время, Сиг.

Я сбросил звонок и уставился в пустоту, некую точку, которая находилась между тем, что было вблизи, и тем, что вдалеке, складывая воедино кусочки разговора с Ефремом и то, что я должен был сделать.

***

Когда Левин и Хантер спустились к обеду, я стоял у стола, расставив ноги и заложив руки за спину, мой подбородок был вздернут.

Их реакция оказалась мгновенной. Исчезли пытливые взгляды по сторонам и улыбки, сменившиеся хладнокровием, спокойствием и полной покорностью. Левин остановился передо мной и опустился на колени, Хантер последовал сразу за ним.

Они были нужны мне в сабспейсе. Я хотел, чтобы они находились в том душевном мире, в том царстве тишины и покоя, где за пределами ничего не существует.

Я не мог влиять или давить на Хантера, и я не мог контролировать результат. Но я мог контролировать чувство потерянности, а также беспокойство и страх перед будущим, с которым мы столкнулись. И я мог контролировать это только одним способом, который знал.

— Хорошие сабы, — пробормотал я.

Я поприветствовал Левина, запустив пальцы в его волосы, потом Хантера. Я приподнял его подбородок, и он встретился со мной взглядом. Я провел большим пальцем по его нижней губе, той, которую хотел поцеловать, втянув в рот.

— Вы оба сядете за стол на свои обычные места, и я вас накормлю.

— Да, Мастер, — ответил Левин.

— Да, Сэр, — ответил Хантер.

Я занял свое место во главе стола, а они беззвучно заняли свои. У меня была тарелка с нарезанными фруктами, сырами и рисовыми крекерами, немного мясных деликатесов. Взяв кусочек нарезанного абрикоса, я поднес его ко рту Левина. Он не позволял себе никаких вольностей, держал руки на коленях и просто открывал рот, позволяя мне просунуть фрукт между губами. Он заставил мое сердце воспарить.

Затем я сделал то же самое для Хантера.

И кусочек за кусочком, чередуясь между собой, они съели всю тарелку. Абрикос, яблоко, сыр, вяленую ветчину, крекеры. Это не должно было быть сексуальным, технически и не было. Но стоит отметить, было что-то особенное в их кормлении, обеспечении пропитания и ухода и полном контроле. Что нравилось мне на примитивном уровне.

Дом во мне гордился собой.

— Вы наелись, сабы?

— Да. Спасибо, Мастер.

— Да, Сэр. Спасибо.

— Вы оба порадовали меня, — сказал я. — Сегодня я запланировал для вас отдельные задания. Вы вернетесь к ним и будете выполнять до трех часов, а после примете душ и подготовитесь к ночи на вечеринке. Хантер, я попросил Ефрема присоединиться к нам пораньше. Это скорее светский визит, но я подумал, ты мог бы воспользоваться шансом, чтобы поговорить с ним обо всем, что тебя беспокоит.

Он нахмурил брови. Я знал, что мальчик просто сделает так, как я велел, но очень хотелось, чтобы ему было все понятно.

— Если ты волнуешься или переживаешь из-за сегодняшнего вечера или решения, которое тебе нужно принять завтра.

Он открыл рот, потом закрыл его и посмотрел на стол.

— Благодарю вас, Сэр.

— Хантер, посмотри на меня, — сказал я, и он послушался. — Я не хочу давить на тебя. Решение должно быть твоим. Ефрем может помочь тебе с любыми вопросами, как третья сторона без личного интереса. Он заверил меня, что не будет оказывать давления.

Хантер нахмурился, а Левин прижал подбородок к груди. Мне нужно было поддержать и направить, и я мог сделать это только будучи их Домом.

— Ты встретишься с ним в моем кабинете в четыре часа.

Хантер кивнул.

— Хорошо, Сэр.

Да, он реагировал на доминирование, и да, возможно, он даже нуждался в нем. А я изо всех сил старался быть отстраненным, как настаивал Магистр Колтон. Я не так обращался со своими сабами.

— Хантер, — мягко произнес я. — Мне нужно, чтобы ты кое-что знал. Независимо от твоего решения, у тебя есть место в Доминионе. Будь-то с нами или с кем-то еще, это зависит от тебя. Но тебе не нужно беспокоиться о том, где жить. У тебя всегда будет место в Санктусе. Тебе просто нужно найти Дома, который отвечает твоим потребностям как сабмиссива.

Он кивнул, но не поднял головы.

— Хантер, ты боишься? — спросил я.

Он с трудом сглотнул.

— Да.

Я протянул руку и положил ее ему на плечо.

— Прислушиваться к сердцу нелегко.

Он резко поднял голову.

— Сэр?

— Да, саб?

— Как вы думаете, что мне сделать?

Мое сердце забилось втрое быстрее, хотя внутренности скрутило.

— Я не могу ответить на этот вопрос. Я хотел бы, но не могу заставить тебя двигаться в каком-либо направлении. — Я глубоко вздохнул, делая вид, что все в порядке. Несмотря на то, что я хотел потребовать, чтобы он остался с нами, или даже умолять его; знал, что не могу. — Я просто хочу, чтобы ты был счастлив и находился в здоровом психологическом состоянии.

— Ефрем скажет Магистру Колтону, что я не готов?

— Ни в коем случае. — Я взял Хантера за руку и посмотрел ему прямо в глаза. — Ефрем будет здесь как друг. Я хочу, чтобы ты чувствовал себя уверенно, идя на эту встречу завтра, и разговор с Ефремом может прояснить некоторые мысли в твоей голове. Таким образом, ты сможешь наслаждаться обществом сегодня вечером и проснуться завтра, готовым принять решение. Вот и все.

Затем его предыдущие слова всплыли у меня в голове.

— Хантер, ты чувствуешь, что не готов?

Он повертел браслет вокруг запястья.

— Даже не знаю.

Я услышал резкий вздох Левина и без сомнения Хантер тоже его услышал. Левин, казалось, готов был заплакать, и это разбивало мне сердце.

Хантер нахмурился.

— Я не хотел тебя огорчать, — сказал он Левину.

— Мастер, пожалуйста, — сказал Левин, в его тоне и в глазах была мольба.

Я знал, о чем он просит. Он хотел, чтобы я попытался повлиять на Хантера и заставить его остаться.

— Не могу, — мягко ответил я.

Нижняя губа Хантера задрожала.

— Обещаю, что больше не буду тебя расстраивать, — прошептал он.

Левин вскочил на ноги.

— Мастер, скажите ему, — закричал он, и глаза его наполнились слезами. — Скажите, чтобы он остался!

Я положил руки на стол и тоже встал.

— Хватит, саб! — крикнул я в ответ.

Я никогда не повышал на него голос, никогда. Мой тон заставил Левина отпрянуть, он опустил голову, потом закрыл лицо руками и зарыдал.

— Простите, Мастер.

Я сдерживал свой гнев, хотя Левин перешел черту и знал это.

— Ты сейчас же пойдешь наверх, саб. Возьмешь флоггер и встанешь на колени у подножия креста.

Левин сделал шаг назад, но прежде чем он успел уйти, Хантер поднялся, его глаза были расширены от страха и полны слез.

— Пожалуйста, Сэр. Прошу, не бейте его. — Он покачал головой и чуть не опрокинул свой стул, но все же сумел его поправить. Хантер снова покачал головой, слезы текли по лицу. Он был бледен и едва мог говорить. Саб изо всех сил пытался дышать, и я никогда раньше не видел такого ужаса и паники. Мне было жутко смотреть на это сейчас.

Он судорожно и беспорядочно дышал.

— Не бейте его из-за меня. Пожалуйста, прошу вас.

— Хантер, — сказал я, протягивая руку, но он отшатнулся, отступил обратно к стулу и чуть не упал. Левин поймал его, но мальчик начал сопротивляться, а потом прижался к нему и зарыдал.

Левин крепко обнимал его, защищая. Он тоже плакал, слезы текли по лицу, и, посмотрев на меня поверх головы Хантера, первый саб произнес всего одно слово, которое остановило мой мир.

— Красный.

Глава 9

Я никогда не чувствовал себя настолько не в своей тарелке: понятия не имел, что делать, потерял контроль над своими сабами, над своим домом, над своим сердцем.

А для Доминанта контроль был всем.

Левин и Хантер сидели на диване в гостиной, оба все еще расстроенные и ужасно грустные. Но не это больше всего разбивало мне сердце, а то, что они сидели рядом, держась за руки.

Я стоял и смотрел в окно, из которого лился солнечный свет, а мне казалось, что я спотыкался в темноте. Но как бы ни было тяжело, нужно стать тем Домом, которого заслуживали эти парни.

Я подошел к дивану напротив сабов, сел и вытер руки о бедра.

— Во-первых, и это самое главное, хочу поблагодарить Левина за использование стоп-слова.

Глаза Левина наполнились слезами.

— Я сделал это не для себя.

— Я знаю. — Я попытался улыбнуться, но не смог. — Ты увидел ситуацию, в которой один из нас чувствовал себя небезопасно, и принял правильное решение. Спасибо. И мне тоже нужно извиниться.

Они оба уставились на меня.

— Я ошибся. Думал, что справлюсь, думал, знаю, что делаю, но... — Я сглотнул, во рту пересохло. — Я был не прав.

Левин открыл рот, чтобы что-то сказать, но я поднял руку, останавливая его. Я еще не закончил.

— Хантер, тебе нужен был дом, где ты чувствовал бы себя в безопасности, и я не смог этого обеспечить. И Левин, я бросил тебя в пропасть без всякой подготовки, это тоже моя ошибка. Мне правда очень жаль.

Левин покачал головой, подбородок его задрожал, по щекам покатились новые слезы.

— Это не ваша вина, Мастер. Никто из нас не мог подготовиться к такому.

— Я должен был. Я обязан проявлять заботу и поддерживать согласие в отношении вас обоих. — Я проглотил комок в горле. — И я потерпел неудачу. Я должен был это предвидеть. Я должен был быть тем, кто скажет стоп-слово. Я не должен был ставить тебя в трудное положение, Левин. Это мой провал. И мне серьезно очень жаль.

Хантер с трудом пытался заговорить.

— Разве это не моя вина?

— Нет! — мы с Левиным сказали вместе.

Левин взял Хантера за руку и повернулся к нему лицом.

— Нет, Хантер. Нет.

Я медленно покачал головой.

— Хантер, ты ни в чем не виноват. Мы с Левиным не ожидали... — Боже, неужели я действительно собирался это сказать? Потом мне пришло в голову, что если бы я сейчас не сказал правду, то снова подвел бы мальчика. — Хантер, мы не ожидали такой эмоциональной связи с тобой. Это удивило нас обоих. А потом вместе с тем фактом, что ты можешь уехать, и с этой неопределенностью, нависшей над нашими головами... — Я медленно выдохнул. — Я так старался отгородить тебя от любых эмоций, которые мы могли бы испытывать, потому что не хотел влиять на тебя, но теперь я вижу, что это было ошибкой. Я должен был верить в твою способность принимать справедливые решения относительно собственного будущего. Я старался оставаться беспристрастным и... ошибся.

Я провел рукой по волосам и судорожно вздохнул. К черту все.

— Мастер? — спросил Левин шепотом. — Что вы такое говорите?

— Я никогда раньше не проигрывал, — признался я. — Ни в чем. А здесь я потерпел фиаско.

Затем дыхание Левина изменилось, грудь начала вздыматься, лицо побледнело — на него накатила паника.

— Что это значит? Что вы недоговариваете? Я использовал стоп-слово, но не снял ошейник...

Черт возьми, нет. Я встал, пересек комнату и опустился перед сабами на колени. Положил одну руку поверх их соединенных ладоней, а другую — на колено Левина.

— Дыши для меня, Левин. Вдыхай, глубоко и медленно. И выдыхай.

Он сделал, как я велел, и через несколько минут успокоился.

— Я не могу потерять вас, — прошептал он, глаза были наполнены страхом. — Звучит так, будто вы уходите от меня.

— Левин, ты меня не потеряешь, и я тебя не брошу. — Я положил руку на его красивое лицо. — Никогда. Ясно? Я дал обещание, когда заявлял права на тебя, что буду заботиться о тебе вечно, я не шутил. И я докажу тебе, что могу исправить сегодняшние ошибки. Использование стоп-слова не уменьшает значения твоего ошейника. Если уж на то пошло, это, наоборот, усиливает само его назначение. Ты не потеряешь меня, и я не оставлю тебя. Пожалуйста, скажи, что веришь мне.

Левин, наконец, улыбнулся, еще больше расплакавшись, но все же кивнул.

— Да, Мастер. Спасибо.

Хантер шмыгнул носом, вытирая лицо.

— Простите, — пробормотал он. — Я не хотел, чтобы все это случилось.

Я взял его за руку.

— Хантер, тебе не за что извиняться. С тобой ужасно обошелся твой последний Дом, а потом ты пришел сюда только для того, чтобы все снова пошло наперекосяк. Это несправедливо по отношению к тебе, и я искренне сожалею. Я уверяю тебя, мы лучше этого. Я лучше этого. Я облажался сегодня, и поверь мне, извлек свой урок.

От меня не ускользнуло, что я стою перед ними на коленях. И это почему-то казалось правильным. Поэтому я сел на пятки, опустил руки на колени, закрыл глаза и глубоко вдохнул. Мне нужно было сосредоточиться и прочувствовать всю серьезность случившегося. Осознать и принять последствия.

Я открыл глаза и попробовал новый подход.

— Хантер, если ты не готов принять решение или тебе нужно больше времени, я скажу Магистру Колтону, и ты получишь столько, сколько тебе нужно. Неделю, месяц, сколько угодно. Ты можешь оставаться здесь, пока хочешь. Или я могу снять тебе комнату в Доме спасения, когда пожелаешь. Твое намерение стать парикмахером будет реализовано, где бы ты ни решил жить. Ты не потеряешь ничего из того, что я тебе предложил, даже если захочешь найти нового Дома.

— Благодарю вас, — прошептал он.

— Сегодня вечеринка, — продолжил я. — Но учитывая обстоятельства, я отправлю запоздалые извинения, если вы оба не хотите присутствовать. Никаких вопросов. И я могу попросить Ефрема перенести визит. Не уверен, что ты готов к этому в дополнение ко всему, что мы уже пережили.

— Я все равно поговорю с Ефремом, — сказал Хантер. — Я думаю, это поможет.

Я улыбнулся, и Левин тоже улыбнулся, сжимая его руку.

— Думаю, точно не повредит, — сказал Хантер, опуская нижнюю губу. — М-м, я вообще-то думаю, что нам всем не помешал бы сеанс с Ефремом.

Левин приложил руку ко рту и фыркнул сквозь слезы, а я постарался не улыбнуться. Потому что мальчик был прав.

— Да, верно, Хантер. Это очень хорошая идея.

Тяжелое, угрюмое настроение немного развеялось, и Левин глубоко вздохнул.

— Мастер, я тоже хотел бы извиниться. За то, как говорил с вами за столом, грубо и неуважительно. И если мое наказание еще в силе, я не буду возражать.

Я положил руки на их колени.

— Я готов отменить, Левин. Честно говоря, то, что ты сказал, нужно было сказать. И хотя наши методы оказались неправильными, я даже рад, что мы прояснили ситуацию. Чувствую себя лучше теперь, когда мы поговорили. — Потом я посмотрел на Хантера. — И я хочу, чтобы ты знал: я никогда, никогда не стал бы хлестать или пороть Левина в приступе злости. Прости, что напугал тебя раньше. Я должен был быть внимательнее.

— Я знаю, что вы этого не сделаете, — прошептал он. — Это я точно знаю. Я просто запаниковал. Я никогда раньше не слышал, чтобы вы повышали голос, и вы упомянули, что выпорете его и… и… я...

— Ш-ш-ш, — успокаивал я. — Тебе не нужно ничего объяснять. Я понимаю. Это была моя вина. Мы все были напряжены, но это не оправдание.

— Хантер, — сказал Левин, сжимая его руку. — Я знаю, что тебе это не нравится, и у тебя есть на то свои причины. Но мне нравится флоггер, хлыст и паддл. Они помогают сфокусироваться, и иногда, когда я запутан или потерян, это действительно работает. Мастер очень хороший и никогда не бывает суров. Он специализируется на подчинении и доминировании, а не на садизме и мазохизме. Та же медаль, но стороны разные. И если он говорит, что никогда не будет использовать на тебе флоггер или кнут, ты можешь ему верить. Он никогда не злоупотребит твоим доверием. Но если мне это понадобится, и если я попрошу его, он даст мне это.

Хантер посмотрел прямо на него и кивнул.

— Хорошо.

Левин вздохнул и вытянул шею, потом размял каждое плечо. Он был выбит из колеи, не в себе. Я точно знал, что он чувствовал.

— От одной мысли... — прошептал Левин. Он вздрогнул, почувствовав себя неловко, потом посмотрел на меня умоляющим взглядом. — Мастер?

— Ты уверен, что это поможет? — спросил я. — Это достаточно интенсивно, а у тебя уже был эмоциональный срыв сегодня.

А потом то, что он сделал, поразило меня до глубины души, снесло все защитные барьеры, но еще укрепило уверенность, даже несколько взбодрило.

Саб отпустил руку Хантера и соскользнул с дивана, чтобы встать на колени передо мной: одно колено оказалось между моими, практически втиснутое между мной и диваном, и он прижался лбом к моей груди.

— Мне нужно, чтобы вы напомнили мне, кто я, — прошептал Левин. — Приведите меня в порядок, сделайте так, чтобы больше ничего не существовало. Пожалуйста. Мне очень нужно. И вам тоже.

И вам тоже...

Боже. Он был прав. Он знал, что мне нужно, как и я знал, что нужно ему. Это было одновременно и приятно, и унизительно. Я положил руку на затылок первого саба и начал нежно массировать. Левин был взволнованным, напряженным, натянутым как струна.

Ему нужно было избавиться от тревоги, и я должен был помочь.

Я взял саба за подбородок и приподнял его лицо.

— Ты уверен?

Он даже не моргнул.

— Да, Мастер.

Я поцеловал Левина.

— Поднимись наверх. Разденься догола и встань у креста. Жди меня.

Он вздрогнул, поднялся и вышел из комнаты, оставив нас с Хантером.

— Хантер, — пробормотал я, — хочу, чтобы ты смотрел. Я понимаю, что одна мысль увидеть, заставляет тебя волноваться, но думаю, что не видеть, слышать его стоны и вскрики и представлять, что я делаю с ним, будет еще хуже. Ты можешь надеть рубашку, если тебе так спокойнее, и сесть вдоль дальней стены возле двери. Если происходящее станет для тебя слишком, ты можешь встать и пойти в свою комнату. Не спрашивая. Надеюсь, это поможет: ты увидишь, что я делаю и как он реагирует. Тогда ты точно будешь знать, что я не причиняю ему вреда.

Он сглотнул.

— Хорошо, Сэр.

— Хороший мальчик. И помни, ты можешь покинуть комнату в любое время.

Он кивнул.

— Благодарю вас, Сэр.

Сэр.

Я не знал, любить это слово или ненавидеть.

Я поднялся на ноги и подал сабу руку.

— Пойдем. Левин не любит, когда заставляют ждать.

Хантер улыбнулся и протянул мне руку в ответ. Я переплел наши пальцы, что удивило его, и держал за руку всю дорогу до лестницы, где остановился.

— Ты будешь чувствовать себя комфортнее полностью одетым? — Я подумал, что, возможно, одежда, прикрывавшая спину, будет дополнительным слоем защиты, скорее ментальной, чем физической, но все же защиты.

Его брови сошлись на переносице.

— Сэр, если я не научусь доверять вам, когда полностью одет, как я cмогу доверять вам, когда голый?

У меня перехватило дыхание. Я обхватил его лицо ладонями и притянул к себе, вздыхая о том, как это правильно.

— Ты замечательный мальчик. — Я поцеловал его в лоб. — Спасибо.

Снова взяв саба за руку, я повел его в игровую комнату. Левин стоял рядом с крестом, склонив голову, голый, член наполовину затвердел, свисая между ног. Зрелище было прекрасным.

Но я не повел Хантера на место возле двери. Еще держа его за руку, я подвел мальчика к стене, где висели хлысты. Дыхание саба стало поверхностным, но мне нужно было убедить его в одном: то, через что Левин собирался пройти, не было болью.

Я пробежал пальцами по кожаному флоггеру.

— Этот флоггер для наказаний. Почувствуй, какие жесткие у него пряди, твердые и тяжелые, — сказал я.

Хантер осторожно прикоснулся к нему. Затем кивнул.

Потом я дал ему почувствовать замшевый флоггер.

— А этот мягкий и легкий. Почти как перышко. У него больше хвостов, что придает ощущение приятых укусов.

Он дотронулся и снова кивнул.

— Это любимый флоггер Левина, — объяснил я, пропуская замшевые пряди через руку. — Он предпочитает больше чувственные игры, чем физические, и это то, что я буду использовать сегодня. И вот еще, — добавил я, коснувшись твердого хлыста с замшевым наконечником. — Посмотри, он тоже мягкий на ощупь? — Хантер кивнул. — Левину это нравится. Так что ты можешь видеть — я использую только мягкие хлысты, его любимые.

Хантер снова кивнул, но, похоже, ему было не очень удобно, поэтому, все еще держа его руку, я подвел саба к сиденью у двери. Он сел, я приложил палец к его подбородку, установив прямой зрительный контакт.

— Сейчас я подготовлю Левина. Ты хорошо себя чувствуешь?

— Да, Сэр, — ответил он.

— Хантер, значит, нам обоим все ясно... — Я сделал паузу, чтобы не торопить его. — Ты можешь покинуть комнату в любое время в течение этой сессии. Тебе не нужно стоп-слово, можешь просто выйти и отправиться к себе.

— Да, Сэр. Я смогу.

Я почти наклонился, чтобы поцеловать мальчика, но вовремя остановил себя. Вместо этого я провел большим пальцем по его нижней губе.

— Хороший мальчик.

Потом я пошел к Левину. Он ждал достаточно. Я взял его лицо в свои руки и поцеловал.

— Я попросил Хантера смотреть, чтобы он знал — я не причиню тебе вреда. Ты согласен?

— О да, Мастер, — выдохнул он.

Я улыбнулся.

— Хороший саб. Сейчас я тебя подготовлю. Хочу, чтобы ты сделал несколько глубоких вдохов, пока я возьму необходимое.

Я подошел к стене и подкатил деревянную тележку. Выбрал флоггер и хлыст, два распорных стержня с кандалами, повязку на глаза и любимую Левиным палочку для стимуляции простаты, после чего покатил тележку к первому сабу.

Андреевский крест был одним из моих любимых приспособлений: прочная дубовая конструкция с мягкой кожаной обивкой на стыке, с рым-болтами по бокам для креплений на разной высоте, и у данной модели была цепь между вершинами X, для таких мероприятий, как наши.

— Твои руки, — приказал я Левину. Он выставил перед собой обе руки, и я взял распорный стержень, объясняя все Хантеру, пока пристегивал Левина. — На нем закреплены браслеты, похожие на тот, что на твоем запястье. Штанга держит руки распростертыми, и когда я пристегну его к цепи в верхней части креста, то смогу поворачивать.

Левин почти задыхался — глаза потемнели, губы приоткрылись.

— Тебе это нужно, не так ли, саб? — пробормотал я.

— Да, Мастер. Очень.

Я натянул штангу распорки.

— Чувствуешь себя в безопасности?

— Да, Мастер.

— Ты готов?

— Пожалуйста, Мастер.

— Какие у тебя стоп-слова?

— Желтый, чтобы замедлиться, — выдохнул он. — Красный, чтобы остановиться.

— Хороший мальчик. — Затем я взял повязку и надел ему на голову, закрепив таким образом, чтобы он мог моргать, но ничего не видел. Я оглянулся на Хантера. — Из-за ограничения в движении и невозможности видеть, все, что он будет чувствовать и слышать — это я.

Затем я развернул Левина лицом к кресту, медленно поднял его руки над головой и закрепил в нужном месте. Он выгнул спину, натягивая браслеты, проверяя их прочность, и заскулил. Затем я сковал его лодыжки другой распоркой и отступил назад, чтобы полюбоваться: вытянутый и худой, бледный и сильный, руки и ноги широко расставлены. Фигура по форме повторяла крест, к которому Левин был привязан. Он стоял на цыпочках, выгнув спину и выставив задницу. Его темно-розовый на кончике член теперь был полностью твердым.

Саб был очень красив.

Я провел рукой по его плечу, вниз по ребрам и по выпуклости ягодиц, заставляя его стонать. Я подошел ближе, позволяя почувствовать мое тело за спиной.

— Сейчас я вставлю палочку.

Левин снова заскулил и сильнее прогнулся.

Жадный мальчик.

Я взял палочку и хорошенько смазал ее. Это был черный силикон, ребристый, особой формы для прямого контакта с простатой. Рукоятка выполнена в форме слезы с тремя кнопками: вкл/выкл, медленно и быстро.

Я раздвинул ягодицы Левина и нанес смазку на дырочку, затем вдавил кончик палочки внутрь. Я медленно повернул ее, и к тому времени, когда она полностью вошла, саб задыхался и скулил. Я еще даже не включил ее. Не говоря уже о том, чтобы дотронуться до саба флоггером.

Левин не шутил, когда говорил, что ему это нужно.

Я встал и схватил его за бедра, потираясь своей промежностью о палочку, и саб вскрикнул.

— Ты можешь кончать так часто, как захочешь, — прошептал я ему на ухо.

Он сильно содрогнулся в оргазме, но не эякулировал.

Я взял хлыст первым и провел мягким замшевым лоскутом по всей спине, по ягодицам, вниз по задней части бедра и слегка постучал по внутренней стороне ноги. Затем я повел хлыстом обратно вверх по другой ноге к заднице, слегка постукивая.

— Держи свою попку подальше.

Он так и сделал, и я провел хлыстом по коже ягодиц и нежно погладил палочку замшевым кончиком. Левин дергался и вскрикивал, пытаясь увеличить трение. Сунув хлыст под мышку, я снова взял его за бедра и утихомирил.

— Прекрати двигаться, или я не включу палочку.

Он замер.

— Ты хочешь, чтобы я ее включил?

— Да, Мастер.

Я снова повернулся к тележке. Хантер все еще смотрел, его глаза потемнели. Я намеренно не предлагал ему мастурбировать, потому что не хотел, чтобы это носило для него сексуальный подтекст. Хотелось, чтобы он наблюдал и учился, доверял. По той же причине я тоже не кончу. Это было исключительно для Левина. Мне нужно было быть его Домом, его Мастером. И Левин должен был знать, что предназначение значило для меня больше, чем оргазм.

Держа хлыст под мышкой, я взял флоггер и вернулся к Левину. Я провел флоггером по его плечам, позволяя мягким замшевым пальцам ласкать тело, и саб застонал. Затем вниз по спине и по заднице, позволяя почувствовать мягкость, щекотку, а затем, взмахнув со свистом, ударил по попке, задевая палочку. Левин вскрикнул, и я понял, что он уже близко.

— Ты отлично справляешься, — пробормотал я. — Тебе нравится, как я прикасаюсь к тебе? Тебе нравится это ощущение?

— Да, Мастер!

Я замахнулся и снова шлепнул его, чуть сильнее — он задохнулся и вздрогнул. Я развернул его лицом к себе, потому что хотел, чтобы Хантер видел все. Член Левина сочился предсеменем, так что я слегка постучал хлыстом под его яйцами. Он отшатнулся и закричал, не имея возможности отодвинуться, да и не очень-то этого желая.

— Пожалуйста!

— Пожалуйста, что?

— Пожалуйста, Мастер.

Я ударил его по груди флоггером, и он застонал. Затем по животу, снова по заднице и, наконец, по члену.

— Мастер, пожалуйста, — взмолился саб.

Я взялся за палочку и включил ее. Реакция Левина была мгновенной. Он вскрикнул, выгибая спину и натягивая все путы. Его тело напряглось, а набухший член начал течь. Он закричал, кончая, и я еще раз хлестнул его по заднице флоггером. И как раз в тот момент, когда он подумал, что я собираюсь выключить палочку и дать ему успокоиться, я включил скорость на максимум.

Левин захрипел, когда все его тело сотрясалось от толчков, член набух и содрогался, выплескивая еще больше спермы на пол.

Я выключил палочку и медленно вытащил. Мальчик обмяк, насколько позволяли его путы, продолжая стонать. Я положил весь реквизит на тележку, чтобы снять с его глаз повязку, и обхватил ладонями лицо Левина.

— Ты молодец, саб.

Он снова вздрогнул, и слезы покатились по его щекам.

— Благодарю Вас, Мастер.

— Сейчас я отстегну тебя, — прошептал я, целуя его веки. Сначала освободил лодыжки, поставив ступни на пол, потом снял браслеты с запястий и медленно опустил руки. — Как ты себя чувствуешь?

— Мне хорошо, Мастер, — ответил он сквозь слезы, все еще немного пьяный от кайфа.

Я обхватил Левина руками, принимая на себя его вес и крепко прижимая. В течение долгого времени, мы оставались в этой позе. Я гладил его по спине, по волосам, целовал в висок, шептал ему на ухо нежные глупости, рассказывая, как он хорош, как совершенен, как я им горжусь. Это был напряженный день, мягко говоря, и мы оба нуждались в контакте. Когда его слезы иссякли, я подарил ему мягкий, ласковый поцелуй.

— Я хочу сделать тебе массаж, а потом приготовить ванну, — пробормотал я. — Ты можешь дойти до стола?

— Хм-м. — Он кивнул, но снова прижался к моей груди, явно предпочитая, чтобы его подержали еще немного.

— Все, что пожелаешь, — прошептал я, обнимая его.

Тут я заметил, что Хантер стоит. На мгновение показалось, что он собирается уйти, но он шагнул к нам.

— Скажите, что сделать, Сэр.

Я улыбнулся ему.

— Два полотенца и бутылка с синей этикеткой из шкафа были бы кстати, спасибо.

Он пошел за ними, а Левин отстранился от меня, и я помог ему сесть на стол. Мы использовали этот стол и для траха в разных позах, а еще его мягкий верх оказался отличным массажным столом после сеанса с распорками.

Левин лег лицом вниз, руки по швам, Хантер вернулся с припасами, о которых я просил.

— Спасибо, саб, — сказал я. Он кивнул. Хотелось поговорить с ним о том, что он только что видел, но сейчас было не время.

Я накинул полотенца на Левина: одно — на ноги, другое — на ягодицы, не желая, чтобы он замерз. Затем капнул немного масла ему на плечи и начал растирать.

— Эти мышцы растянулись, — объяснял я Хантеру, мой голос звучал успокаивающе, — потому что были связаны и находились выше головы. Сессия длилась недолго, но Левин тянул довольно сильно. А масло помогает успокоить кожу в тех местах, где ее касался флоггер.

Кожа Левина в том месте, где я его высек, была теплой и розовой. Кожа еле-еле повреждена, но я все равно был нежен.

— Левин, как ты себя чувствуешь?

— М-м-м, — пробормотал он, почти засыпая.

— Это означает хорошо, я так понимаю?

Левин усмехнулся.

— Очень хорошо, Мастер.

Хантер даже улыбнулся, а потом повернулся ко мне.

— Приготовить ему ванну, Сэр?

Его сострадание и забота грели душу.

— Да, пожалуйста. И спасибо тебе, саб. Твоя предусмотрительность очень ценна.

Он улыбнулся и склонил голову, прежде чем повернуться и выйти. Я снова обратил внимание на Левина, чтобы обеспечить ему лучшую заботу. Я втер мазь в ягодицы, затем перевернул саба и нанес мазь на грудь и живот.

— Ты можешь сесть? — спросил я.

Он сел, одарив меня ленивой улыбкой.

— Благодарю Вас, Мастер.

— Как ты себя чувствуешь сейчас?

Его улыбка превратилась в ухмылку.

— Я чувствую, что лечу.

Я усмехнулся и положил руку ему на лицо, заставляя смотреть прямо в глаза.

— Я не имел в виду физически. Ранее ты был встревожен, на грани. Ты хотел, чтобы я напомнил тебе, кто ты такой.

— И вы напомнили, — ответил Левин. Его глаза еще были темными, но на этот раз наполнены чем-то другим. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять. Это была убежденность. — Теперь я знаю, что даже если Хантер решит уйти, у нас все будет хорошо. Не знаю, почему я усомнился в нас. Ведь мое место здесь, а не где-либо еще, я ваш сабмиссив. Спасибо, Мастер. Вы знали, что мне нужно, и дали мне это.

Я крепко поцеловал его и притянул к своей шее.

— Спасибо тебе за понимание того, что мне нужно было дать это тебе. — Я помог ему слезть со стола. — Я пойду в ванну с тобой.

Хантер проверял температуру воды и быстро выпрямился, когда мы вошли.

— Вода не очень горячая, — сказал он.

— Спасибо, — ответил Левин. Он положил свою руку на руку Хантера, когда забирался в ванну, и Хантер инстинктивно помог ему. Он держал его за руку, пока Левин опускался в воду. И это согрело меня, заставило гордиться. Мне вспомнились слова Левина...

«Теперь я знаю, что даже если Хантер решит уйти, то все у нас будет хорошо. Не знаю, почему я усомнился в нас. Ведь мое место здесь, а не где-либо еще, я ваш сабмиссив».

Как и Левин, я теперь понял ту же истину. Хотел ли я, чтобы Хантер остался? Безусловно. Но если он уедет завтра, мы с Левиным будем в порядке? Да, несомненно.

То, что Хантер был здесь и неопределенность его пребывания, открыли много интересного между мной и Левиным. Появление нового саба заставило нас усомниться в собственных позициях и потребностях, и наши эмоции были натянуты до предела. Но Левин и я были основой, фундаментом, на котором мог вырасти Хантер или любой другой мужчина.

Я верил в Левина и в себя — в нас, и доверял. Это не означало, что мы не будем скучать по Хантеру, если он решит уйти, потому что мы будем. Но мы с Левиным были единым целым. Я знал это, и тоже очень жалел, что в какой-то момент усомнился в нас. Возможно, сомнение — неправильное слово. Может быть, восприятие как должного было более подходящим. Я всегда знал, что Левин идеален для меня, но никогда по-настоящему не анализировал и не изучал нашу эмоциональную связь.

Левин пробрался в мое сердце, этот дерзкий, жадный мальчик. Я все еще оставался его Домом, а он моим сабом, но это я ему принадлежал. Он владел моим сердцем.

— Сэр, — сказал Хантер. — Может, мне пойти и прибраться в игровой комнате?

Он заставил меня улыбнуться.

— Спасибо тебе. Я ценю твою инициативу.

Он исчез, и Левин растянулся в ванне, погрузившись по самый подбородок. Его глаза были закрыты, на лице играла довольная улыбка. Я посидел с ним немного, искупал и снова спросил, не болит ли у него где-нибудь.

— Вовсе нет, Мастер. Я чувствую себя прекрасно, — пробормотал он. Теперь в нем чувствовалось спокойствие, как будто он плыл на лодке по течению, сохраняя четкое направление, и когда саб сказал, что хочет принять душ, чтобы смыть масло и смазку, я оставил его и отправился на поиски Хантера.

У него было достаточно времени, чтобы прибраться в игровой комнате, но дверь еще была открыта, и я просунул голову внутрь.

И от увиденного застыл на месте.

Хантер стоял перед крестом на коленях, опираясь на пятки. Чистящие полотенца лежали в куче рядом, как будто он закончил уборку и остановился на мгновение, чтобы подумать.

Я хотел оставить его наедине с мыслями, но мне нужно было убедиться, что с ним все в порядке. Я вошел, и он вздрогнул, быстро схватив полотенца. Я поднял руку вверх.

— Оставайся на месте, — сказал я, подходя к нему. Он сделал паузу и вернулся в прежнюю позу. Я провел пальцами по его волосам, а затем опустился на колени рядом с ним и посмотрел на крест. — Это очень похоже на посещение церкви, — прошептал я.

Он почти улыбнулся.

— Так и есть.

— Во многих отношениях это стало моей церковью, — размышлял я. — Не в кощунственном смысле. Я никогда не был чрезмерно религиозным, но ничего не имею против. Люди находят покой и утешение в своей вере. И это то, что я нахожу здесь. Не все это понимают.

— Да, — прошептал Хантер. — Я понимаю. Я тоже нахожу здесь покой. Там — где я свой. Где люди похожи на меня.

— В сексуальных предпочтениях?

Он кивнул, мягкий румянец окрасил его щеки. Я улыбнулся. Этот мальчик и я были похожи... Мы пришли из разных миров, но во многих отношениях были одинаковыми.

— Ты бы хотел поговорить о сессии Левина?

Он перевел взгляд с меня на крест.

— Да, это... отличается от того, что я ожидал.

— Лучше? Хуже? Или ты еще думаешь над этим?

Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

— Лучше. Вы были правы. Я думаю, мне нужно было увидеть. Я не был уверен, смогу ли остаться в комнате, но потом заметил, как Левин реагировал. — Он сглотнул. — Вы помогли ему. Я не знал, что флоггер можно использовать для удовольствия.

Черт возьми. Бедный, бедный мальчик.

Я сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

— Каждая вещь в этой комнате предназначена для удовольствия. Некоторые люди нуждаются и наслаждаются определенными дозами боли в паре с удовольствиями. Я знаю свои пределы, и как саб, и как Дом. Я не против малых доз, в нужной мере и с правильной рукой.

— Вы... как саб? Я просто не могу себе этого представить, Сэр.

Я усмехнулся.

— О да. Магистр Колтон знал, за какие ниточки дергать. Он мог играть на мне, как на арфе.

Глаза Хантера расширились, прежде чем он моргнул.

— О.

— Но в позиции Дома, это не моя специализация. Если кому-то понадобилось бы больше боли, чем мне комфортно доставлять, я бы направил их к Дому, которому были бы более созвучны эти навыки. — Я улыбнулся. — Мне нравится доставлять удовольствие. Так что да, каждая вещь, которую ты видишь здесь, предназначена для подчинения и доминирования, чтобы сдерживать сабмиссивов и помогать им достигать такого же высокого уровня, как Левин раньше.

Хантера слегка нахмурил брови.

— Сэр, если я... если я останусь здесь, вы сделаете это со мной? — Он сглотнул и бросил на меня безумный взгляд. — Не кнут, не флоггер, я не это имел в виду, я...

Я на мгновение положил руку ему на плечо.

— Я знаю, что ты имел в виду. Помогу ли я тебе достичь такого кайфа? Такого покоя? Да, с удовольствием. Так часто, как тебе понадобится. На любой поверхности по твоему желанию, с любым реквизитом на твой выбор. Если ты захочешь быть связанным, я свяжу. Скамья, крест, стул, гимнастический конь. Завязанные глаза, фаллоимитаторы, палочки, флэшлайты, ошейники. Это даже не обязательно должно быть связано с сексом. Все, что тебе нужно. Все что потребуется, чтобы достичь того места внутри, где ты свободен. Вот куда я тебя отведу.

Хантер с трудом сглотнул, его глаза наполнились слезами, затем он кивнул.

— Благодарю вас, Сэр.

— У тебя есть еще вопросы? О том, что произойдет, если решишь остаться с нами?

Он нахмурил брови и немного занервничал.

— Вы... Вы сказали, что не делитесь своими сабами. И мне просто стало интересно, касается ли это меня и Левина? Вместе, я имею в виду. Я ведь буду вторым сабом, верно? Значит, вы можете сказать ему трахнуть меня...

Румянец на щеках Хантера стал ярче, как будто ему понравилась эта идея. Он явно об этом раздумывал.

— А тебе бы хотелось?

— Если вы ему прикажете или попросите, то да.

— Нет, это не то, о чем я спросил. Я имел в виду, если бы мы с тобой были в этой комнате, и я помогал бы тебе добраться до того места, где ты свободен, ты бы хотел, чтобы Левин участвовал?

— О.— Его румянец стал еще сильнее. — Ну, да.

Я усмехнулся.

— Мне бы тоже этого очень хотелось. — Господи. Наблюдение за этими двумя вместе может просто убить меня. — И я знаю, что Левину это тоже очень понравится.

Хантер застенчиво улыбнулся и опустил голову.

— Тебе ведь нравится Левин, правда?

Его глаза метнулись к моим, в них мелькнул страх.

— Он очень добрый и заботливый.

— И сексуальный, и красивый, и дерзкий, и умный, — добавил я и подмигнул сабу. — Все в порядке. Мне он тоже очень нравится.

Хантер усмехнулся.

— Ему очень повезло.

Если он думал, что Левину повезло, может быть, это был знак, что он хочет остаться?..

— Если ты все же решишь остаться, мы пересмотрим наши мягкие и жесткие пределы, — сказал я. — Ты мог бы добавить, что желаешь, включить Левина в наши сцены. И остальное, чего хочешь или не хочешь. Все зависит от тебя.

Он улыбнулся.

— Благодарю вас, Сэр.

— Теперь ты чувствуешь себя лучше? — спросил я. — Это был сумасшедший день, да?

Хантер легко рассмеялся.

— Так и есть. Но да, я чувствую себя лучше. Спасибо, что спросили меня, Сэр.

И тут я кое-что услышал. Я наклонил голову и прислушался, чтобы убедиться.

— Ты это слышишь?

Сквозь стены дома доносился слабый звук, но Хантер слышал то же, что и я. Его глаза нашли мои.

— Что это такое?

Я усмехнулся:

— Левин поет в душе.

Хантер засмеялся и прикрыл рот рукой, а я легонько похлопал его по плечу и поднялся на ноги.

— Я лучше потороплю его, пока это не превратилось в полномасштабную музыкальную постановку.

Хантер снова рассмеялся, и я почувствовал себя лучше, видя улыбку саба, хотя до конца этого дня было еще далеко.

Глава 10

Я открыл дверь другу и усмехнулся.

— Ефрем, заходи. Давно не виделись.

Ефрем — высокий чернокожий мужчина за сорок. Американец, играл в баскетбол в колледже, где изучал психологию. У него были высокие скулы, линия челюсти, о которую можно порезаться, и полные, пухлые губы. Я часто подшучивал, говоря, как жаль, что он был натуралом, ведь я бы с удовольствием посмотрел на эти губы вокруг моего члена. А Ефрем всегда смеялся и отвечал, что у меня недостаточно отверстий на его вкус.

Грубо, да. Но подразумевалась шутка, с долей доминантского юмора. Мы знали друг друга много лет, и я без колебаний называл его другом.

Мы пожали друг другу руки, когда он вошел, Луэлла следовала за ним по пятам. Это была высокая девушка под тридцать с длинными каштановыми волосами, собранными в хвост. У нее была фарфоровая кожа, пухлые губы и озорные глаза. Уверен, она держала Ефрема на коротком поводке.

— Прекрасно выглядишь сегодня, — сказал я ей. Ефрем взял пальто Луэллы и протянул его мне.

— Благодарю вас, Сэр, — произнесла она, склонив голову.

На ней было красное платье, веселое и кокетливое, а на шее висела серебряная цепочка с двумя переплетенными кольцами. Для любого за пределами Доминиона это будет выглядеть как дорогое бриллиантовое украшение. Коим оно и являлось. Но это был еще и ошейник. На правой руке Ефрем носил кольцо с двумя переплетенными кругами. И я впервые заметил, что у Луэллы было такое же кольцо. Ефрем всегда любил ее баловать.

— Пойдемте в гостиную, — сказал я им обоим. — Есть кое-кто, с кем я хотел бы вас познакомить.

Левин и Хантер стояли рядом, их цвет волос был единственным заметным различием между ними: одинаковые черные джинсы, одинаковые серые футболки и новые черные ботинки. И стояли они одинаково: ноги врозь, руки за спиной, взгляд в пол. От такого зрелища у меня перехватило дыхание.

— Ну, Сиг, — задумчиво произнес Ефрем, широко улыбаясь. — Я и не знал, что у тебя заскок на близнецах.

Я рассмеялся.

— Уверяю, они очень разные. — Я подошел к Хантеру. — Вы встречались раньше, но я хотел бы представить вас снова. Хантер, это доктор Ефрем Динс. Ефрем, это Хантер Варго. Он особенный гость в нашем доме. — Они оба кивнули друг другу. — А это Луэлла — саба Ефрема и сообщница Левина во всем, что только можно представить.

Левин и Луэлла улыбнулись в ответ.

— Очень приятно познакомиться с вами, — тихим голосом произнес Хантер.

— Почему бы вам троим не пойти в малый кабинет, — предложил я. — Хантер, я зайду за тобой через несколько минут. Сначала мне нужно поговорить с Ефремом.

Три сабмиссива исчезли, и смех Левина и Луэллы прозвучал еще до того, как они закрыли дверь в кабинет. Я улыбнулся им вслед, и прежде чем повернуться к Ефрему, глубоко и многозначительно вздохнул.

— Пойдем, дружище, — сказал он низким успокаивающим голосом, — в твой кабинет, и ты мне все расскажешь.

Мы вошли в кабинет, я закрыл за нами дверь и повернулся к нему лицом.

— Левин сказал стоп-слово, — выпалил я. — Он произнес его от имени Хантера.

Глаза Ефрема чуть не вылезли из орбит. Потом он моргнул и уставился на меня. Ему потребовалась секунда, чтобы собраться с мыслями.

— Начни с самого начала.

Что я и сделал. Хоть это был очень быстрый, сжатый вариант, но я охватил все.

— Ты заботишься о мальчике, — сказал Ефрем.

— Я знаю. Это правда. И я так старался защитить его, держа на расстоянии вытянутой руки, что потерял контроль. Левин кричал на меня, Хантер испугался, Левин произнес стоп-слово, и вся моя жизнь промелькнула перед глазами. — Я встретился с ним взглядом. — Я подвел их обоих.

— Защитить Хантера от эмоциональной привязанности было интересным решением.

Я фыркнул на его способ указать, как это было глупо.

— Вряд ли оно было интересным. Ужасно неправильным. Теперь-то я знаю. Думал, что защищаю мальчика, не влияя на его решение.

— Но ты исправил ошибку.

— Да. Слава богу, есть Левин. Он заставил меня изменить стратегию.

— Он молодец, — сказал Ефрем.

— Он прекрасен. Думаю, Хантер чувствует себя лучше. По крайней мере, говорит так. Хотя все еще осторожничает. Сложно сказать.

— Конечно, он ведет себя осторожно. Ты же только провел последнюю неделю, держа его на расстоянии вытянутой руки.

Я вздохнул.

— Я показывал привязанность через нежные прикосновения к его волосам, к лицу. Но не более того. Ты хоть представляешь, сколько раз мне приходилось сдерживаться, чтобы не поцеловать его? Я мечтал о том, чтобы трахнуть его, и этот рот... — Я выдохнул. — Магистр Колтон велел мне не трогать Хантера. Сказал, что мальчику нужно восстановиться самому и восстановить доверие. И посмотри, что я наделал. — Я нахмурился. — Черт возьми. Как ты думаешь, Магистр Колтон все равно заберет его?

Ефрем удивленно моргнул. Очевидно, это было не то, о чем он думал. Он покачал головой.

— Нет. Колтон сказал, что решение за Хантером, и так оно и будет.

— Но я облажался, Ефрем. Мальчик пришел из бардака, что создал Лаззаро, в бардак, который навел я.

Ефрем чуть не рассмеялся.

— Ой, да ладно. Вас даже нельзя сравнивать. Лаззаро издевался над ним. Ты же слишком старался не навредить.

— Но все же я это сделал.

— И ты извинился. На своих гребаных коленях, не меньше. — Он недоверчиво покачал головой. — Ты хоть представляешь, какое значение это имеет? Честное, искреннее раскаяние, в котором ты признаешь свои ошибки и обещаешь исправиться, стать лучше? Сиг, — сказал он, снова качая головой. — Если уж услышанные извинения от Доминанта не то, что заставит мальчика остаться, значит, изначально он никогда и не собирался оставаться.

Я протяжно и громко вздохнул.

— Просто хочу, чтобы он был счастлив.

— Я знаю, что хочешь.

— Кстати, это Хантер сказал, что нам всем нужно встретиться с тобой.

Ефрем засмеялся.

— Серьезно?

— Да. После того, как я растерял весь контроль, и мы поговорили свободно.

Ефрем усмехнулся и кивнул.

— Мне уже нравится этот мальчик. И я запишу вас всех на следующую неделю, хорошо?

Я не был уверен, будет ли это уже для двоих или все еще троих из нас.

— Да, пожалуйста.

— Позови его, — сказал Ефрем. — Или мы опоздаем на вечеринку. Ты же знаешь, как Магистр Колтон ненавидит опоздания.

Я подошел к двери.

— Знаю, что не могу указывать или как-то влиять на тебя или на Хантера, — сказал я. — Просто передай ему... Я всего лишь хочу, чтобы он был счастлив.

***

Я оставил Хантера в своем кабинете с Ефремом и вышел в сад, чтобы дать им полное уединение.

Горы были великолепны, легкий бриз — прохладным, хотя послеполуденное солнце еще грело. Пчелы и бабочки жужжали вокруг растений, и это было истинно красиво. Все спокойно, безмятежно.

Так полярно тому внутреннему смятению, которое я испытывал. Сегодня выдался адский день.

— Все в порядке, Мастер?

Я не слышал, как ко мне подошли, но повернулся и улыбнулся.

— Пол, ты же знаешь, что можешь звать меня Сиг.

Он удивленно рассмеялся.

— Да, как будто вы можете называть Магистра Колтона как-то иначе.

Я рассмеялся в ответ.

— Верно.

— Вам еще нужна машина до главного дома сегодня вечером?

— Пока не уверен. Извини за неудобства. Хантер просто проводит быстрый сеанс с Ефремом, так что мы посмотрим, как он себя будет чувствовать потом. Возможно, захочет остаться дома.

— Нет проблем. — Потом Пол посмотрел туда, где горы рассекали небо. — Вы кажетесь отстраненным, — задумчиво произнес он. — Все нормально?

— Да...

Он кивнул.

— Я был вашим сабом четыре года, и вы никогда не умели лгать.

Я ухмыльнулся.

— Так очевидно, да?

— Я так понимаю, это как-то связано с вашим новым мальчиком.

Я вздохнул.

— Возможно, он не останется с нами после завтрашней встречи.

Пол повернулся ко мне лицом.

— Все еще не определился?

— Он может остаться, если захочет. Он должен принять решение завтра.

— И вы беспокоитесь, что он не останется? Или что останется? — Я искоса взглянул на него, и Пол, должно быть, нашел ответ, потому что улыбнулся и кивнул. — Верно. А как к этому относится Левин?

— Левин тоже хочет, чтобы он остался.

Пол снова кивнул.

— Майклу понравилось работать с Хантером. Сказал, что он быстро учится. А Хантер говорил, что ему здесь тоже понравилось, что вы были добры.

Не знаю, почему, но слова не прозвучали как комплимент.

— Он сказал что-нибудь еще?

Пол улыбнулся и снова посмотрел на горы.

— Помните, когда я впервые встретил Майкла и боролся с собой? Хотел остаться верным вам, но в то же время знал, что у меня может быть нечто особенное с Майклом.

— Он был лучшим Домом для тебя. Он мог бы удовлетворить твои потребности так, как бы я не смог.

Пол уступил кивком головы.

— И да, и нет. Он мог бы дать мне что-то постоянное. Я даже не понимал этого тогда, но чувство растерянности в действительности не касалось поиска правильного Доминанта. Не для меня. На первом месте оказалась потребность найти своего человека, который после станет моим Домом навсегда.

Я нахмурился, глядя на него.

— Ты никогда не говорил мне об этом.

— Иногда только Дом знает, что нужно его сабам. Майкл не говорил, что мне нужны постоянные обязательства. Он показал мне.

— Постоянные обязательства, — повторил я. — Разве это не то, что у нас было? Или что у меня сейчас с Левиным?

Пол поморщился.

— Над моей покорностью вам всегда висело ощущение гильотины. Может, мне не стоит так говорить...

— Пожалуйста, продолжай, — попросил я. — Мне нужно знать.

— Я люблю Санктус. Это мое спасение, — сказал он. — Правда. Но если бы Магистр Колтон пришел сюда завтра и сказал, что Хантер и Левин должны уйти, что бы вы сделали?

Я покачал головой, не желая даже думать о таком.

— Я бы возражал!

— Конечно. И все же Магистр Колтон или любой из Великих Магистров, Юрг или Валенте, могли бы сделать именно это. Не думаю, что они станут, но ведь могли бы. И это трудно проигнорировать сабмиссиву. Прежде всего, нам, сабам, нужна безопасность, верно?

Я пытался осмыслить все, что он говорил.

— Как это связано с Хантером?

— Может быть, мальчику нужно постоянство. Судя по тому, что вы мне рассказали, когда он только приехал, его всю жизнь носило как лист на ветру. Скорее всего, он чувствует, что не может привязаться, потому что его снова заставят уйти. — Он нахмурился. — Наверное, я сказал слишком много. Или, возможно, я ошибаюсь.

— Нет. — Я положил руку ему на плечо. — Спасибо, что был честен со мной. Я ценю это больше, чем ты думаешь. — Он склонил голову и повернулся, чтобы уйти, но я остановил его. — Пол, я ведь был добр к тебе, правда?

Он рассмеялся.

— Вы что, издеваетесь? Мастер Сиг, вы удивительный. Я не был бы тем, кто я есть сегодня: вы научили меня понимать самого себя. И я вижу, как оба парня смотрят на вас. Не думаю, что стоит о чем-то беспокоиться.

Поклонившись, Пол оставил меня, и я испустил долгий, тихий вздох. Я снова посмотрел на открывавшийся вид, мой разум пытался осмыслить все сказанное сейчас вместе с моим сердцем. Горы хранили вокруг тихое спокойствие, и я старался вдыхать его как можно дольше.

— Мастер, — сказал Левин позади меня. — Хантер и Ефрем закончили.

— Спасибо, Левин. — Вместе мы направились к задней двери. — Хантер желает отправиться на вечеринку? Или мы останемся здесь сегодня?

— Он хочет поехать, — сказал Левин, улыбаясь. Затем прошептал: — он показался мне счастливым, Мастер. Надеюсь, это хороший знак.

— Я тоже. — Я остановился и взял его за руку. — А ты? Ты готов к выходу сегодня вечером?

Левин встретил мой взгляд, его глаза были полны уверенности и честности.

— Да, Мастер. Я чувствую себя прекрасно. Гораздо спокойнее, чем раньше. Наша сессия очень помогла мне.

Я взял его за подбородок и нежно поцеловал.

— И мне.

Кажется, на мгновение Левин поплыл.

— Мне сообщить Полу, что мы уезжаем?

Я молча кивнул.

— Пожалуйста. Скажи ему быть готовым через десять минут.

Левин умчался в гостевой коттедж, а я вошел в дом, чтобы освежиться и взять пальто. Когда спустился вниз, все уже ждали меня. Я подошел прямо к Хантеру и, обхватив его лицо руками, притянул к своей груди.

— Ты в порядке?

Он кивнул.

— Да, Сэр.

— Мы можем оставаться там столько, сколько ты захочешь. Если почувствуешь себя не в своей тарелке, мы можем уйти.

— Благодарю вас, Сэр.

Я посмотрел на его лицо, на его прекрасные глаза, на эти проклятые губы, которые дразнили меня... и сделал шаг назад.

— Отлично.

Машины подъехали к парадному входу, и когда мы вышли на улицу, Ефрем хлопнул меня по плечу.

— Пусть едут в моей машине, — сказал он, кивнув троим сабмиссивам.

— Мы можем поехать вместе в твоей.

Вот черт. Звучало не очень хорошо. Совсем нехорошо.

Глава 11

Когда машина отъехала от поместья, Ефрем все еще молчал, но наблюдал за мной.

— Нравится доводить до края? — спросил я.— Потому что если это твой способ помучить, над ним нужно поработать. Возможно, пытки больше в твоем стиле.

Он почти улыбнулся.

— Ты же знаешь, я ничего не могу тебе рассказать.

Я вздохнул. Раздражительность не характерна для меня, но я устал от игр.

— Ты можешь сказать, готов ли он принять решение? — произнес я.— Или ему нужно больше времени?

— Он готов.

Я снова вздохнул. Блядь. Я уставился в окно. Не было смысла пытаться узнать ответ по выражению лица Ефрема. Он был чемпионом в покерфейсе. В то время как по моему лицу можно было прочитать абсолютно все.

— Ну, я... просто надеюсь, что он примет лучшее для себя решение.

— Решит ли он уйти или остаться — это будет правильным решением для всех вас, — ответил Ефрем. — Если он останется, а его сердце окажется не на своем месте, вот что обернется катастрофой для всех.

Я молча кивнул. Я вправду был не в настроении для психологического анализа, но он был прав. В том, что говорил Ефрем присутствовала логика. Жаль, мое сердце не соглашалось.

— Я знаю.

— Я все равно хотел бы увидеться со всеми вами на следующей неделе, — сказал он. — Независимо от решения Хантера, он нуждается в регулярных встречах.

И с этим я был согласен.

— Я знаю.

— И ты с Левиным, — добавил он. — Думаю, эта неделя выявила некоторый эмоциональный дисбаланс, который вы могли бы обсудить.

Я снова кивнул.

— Да. — Я никак не мог выбросить из головы слова Пола. — Могу я спросить тебя кое о чем? Как друга, не как доктора.

Он выгнул бровь.

— Конечно.

— Как ты думаешь, посмеет ли Санктус разделить когда-нибудь саба с его Домом без уважительной причины? — По замешательству в его глазах я понял, что вопрос нужно пояснить. — Позволь перефразировать. Как ты думаешь, обоснованное ли это опасение для саба, что в один прекрасный день Санктус может просто прийти и забрать его у Дома без разрешения любой из сторон? Это, наверное, безумие, и до сих пор я никогда даже не задумывался о таком. Но мне и не нужно было. Я никогда не видел в Санктусе ничего кроме непреложной истины, и моя вера была непоколебима. Но...

— Но?

— Но теперь я не уверен. И может быть, так просто потому, что я подвергал сомнению каждую вещь, которую делал на этой неделе. Ведь если кто-то из сабмиссивов обеспокоен, что их могут отозвать...

Ефрем нахмурился сильнее.

— Если сабмиссив беспокоится о том, что его могут отозвать, это обоснованное опасение.

Я уже собирался снова уточнить, когда он поднял руку.

— Я понимаю, о чем ты говоришь, и думаю, это справедливый вопрос. Я доверяю Санктусу, и я доверяю нашим трем Великим Магистрам. Доверяю ценой жизни. Но есть законы в пределах нашего Доминиона, которые позволяют забрать сабмиссивов без вопросов. Ты сам видел, как они отозвали Хантера у Лаззаро. Насколько мне известно, по разным и обоснованным причинам, но все же решение является окончательным и обязательным в рамках закона Санктуса. — Затем его взгляд изменился, стал проницательным. — Это не признается итальянским законодательством.

Именно тогда я заметил, что он теребит кольцо на правой руке...

— Что... о чем ты говоришь? — спросил я. — Я заметил, что у вас с Луэллой одинаковые кольца… Твою мать, вы с ней женаты?

Ефрем улыбнулся и выглянул в окно.

— Если бы ты спросил Луэллу, кто она для меня, она ответила бы, что прежде всего — мой сабмиссив. Она не просто играет; это ее образ жизни. И статус сабмиссива значит для нее все, как мой статус Доминанта для меня. Статусы жены и мужа получились... вторичными.

— Срань господня. Охуеть. — Я уверен, что выражение моего лица было забавным. — Но ты носишь кольцо на правой руке.

Он усмехнулся.

— Никто не задает вопросов, когда оно на правой руке, да и какая разница? Мой ошейник на ее шее значит для меня больше, чем кольцо на ее пальце. И точно также для нее. Но свидетельство о браке — этот клочок бумаги, этот юридически обязывающий документ — означает, что никто, кроме нас, не может решить нашу судьбу, друг мой.

Я чувствовал себя так, словно земля ушла из-под ног. Мысли путались. Я указал на переднюю часть машины, на водителя за звуконепроницаемым стеклом.

— Пол что-то подобное говорил мне ранее... Неужели я единственный, кто об этом не подумал?

— Конечно, нет. Твоя вера в Санктус сильна и вполне заслужена. Они порядочные люди и правят Доминионом справедливо и разумно, — сказал Ефрем. — Но лучше спроси Левина или Хантера, чувствуют ли они то же самое. Спроси, не боятся ли они, что их могут забрать у тебя.

И я вдруг со всей ясностью вспомнил, как Магистр Колтон позвонил, потому что ему срочно понадобилось меня увидеть. Тогда мы еще не знали, что он собирается просить взять нового саба, но Левин побледнел, его голос стал тихим, и он спросил, не собирается ли Магистр Колтон отозвать его...

О, Боже.

Мы с Левиным сможем пережить, если они заберут Хантера, как бы это ни было ужасно, но что, если они заберут Левина?..

***

Машина въехала на огромную территорию поместья Дома Спасения, где обитал Санктус, и мое сердце забилось с бешеной скоростью, желудок скрутило в узел, мысли поплыли кругами. Сегодня один стресс следовал за другим.

Когда мы вышли из машины, я постарался придать лицу непроницаемое выражение и стать тем прочным фундаментом, в котором нуждались мои мальчики. В тот момент в голове проносилось столько мыслей, что я даже не знал, с чего начать. Но парни были здесь для веселой ночи, танцев и смеха со своими друзьями-сабами. Я хотел, чтобы Хантер увидел, что он не один, что он может наслаждаться жизнью Санктуса. Очень надеюсь, он хорошо проведет время.

— Встретимся там, — сказал я Ефрему. Он кивнул и проводил Луэллу внутрь, а я повел Хантера и Левина за угол особняка. Совсем стемнело, и никто нас не видел, всем было все равно. Мы вошли через служебные двери в кухню.

— Сюда, — сказал Левин, беря Хантера за руку.

— Подожди, — сказал я, положив руки на плечи Хантера. — Людям будет любопытно узнать кто ты; ты будешь с Левиным, а значит они поймут, что ты здесь со мной. Все будут интересоваться тобой, но каждый человек там понимает серьезность жестких ограничений. Если ты выберешь тихий уголок, люди будут уважать это. Не бойся. Повеселись. И пусть Левин не пьет слишком много содовой. От сахара перевозбуждаются, но откат потом не так сладок, это я уже как врач говорю.

Левин улыбнулся, а Хантер даже ухмыльнулся.

— Да, Сэр.

Потом я приложил палец к подбородку Левина.

— Присматривай за ним. Если он захочет уйти, мы уходим.

— Да, Мастер.

— Хорошие мальчики. А теперь идите развлекайтесь.

Все еще улыбаясь, Левин потащил Хантера через холл, и они исчезли за дверью, которая, как я знал, вела в большую комнату, где обычно проводились вечеринки для саб. Глубоко вздохнув, я собрался с духом и направился через главный вестибюль туда, где Домы сидели и болтали, обсуждая мировую политику и экономику, а также новейшие игрушки и новые методы связывания.

Я остановился прямо в дверях, потому что там, на виду у всех присутствовавших, стоял на коленях Лаззаро.

Голый, за исключением болезненно маленькой клетки для члена, в наручниках и с кляпом во рту. Кроме того, на него был надет широкий ошейник-стойка, означавший, что он не мог смотреть вниз. О нет, он должен был сидеть с поднятым лицом и встречаться взглядом с каждым вошедшим Домом.

Когда Валенте сказал, что Лаззаро будет наказан, он не шутил. Унижение и разжалование — худшее наказание, нежели шлепки и порка.

Я встал перед ним, расставив ноги, заложив руки за спину, и улыбнулся, глядя сверху вниз. Вскоре рядом со мной появился Магистр Колтон.

— Итак, — сказал я, — это тот кусок дерьма, который причинил боль моему мальчику.

— Хм, — сказал Магистр Колтон. — Хорошее место для него, как ты думаешь?

— Да. Любой заслуживает такого наказания, если нарушает жесткий лимит сабмиссива. Еще большее наказание заслуживают те, кто не заботится о жестких пределах. — Я посмотрел вниз на Лаззаро. — И особенно после того, как увидели шрамы на спине саба.

Я наблюдал, как он пытался сглотнуть с кляпом во рту. Был ли страх в его глазах? Я, конечно, очень надеялся на это.

— Если хочешь, могу принести бычий хлыст, — небрежно сказал Магистр Колтон, сунув в рот оливку. — Валенте вчера привез новый.

Я усмехнулся, глядя на Лаззаро.

— Он этого, блядь, не стоит.

Ефрем присоединился к нам.

— Да ладно тебе, Сиг. Давай присядем. Хочешь сигару?

Я был не в настроении, но пошел с ним. Нас приветствовали в кругу других Домов, и мы разговорились. Главным правилом Санктуса было то, что Доминанты не пили спиртного, поэтому на столах стояли содовая с лаймом или тоник. Вскоре разговор перешел на меня.

— Прошел слух, — сказала Сесилия, — что на прошлой неделе ты получил еще одного сабмиссива...

Все взгляды устремились ко мне.

— Да. Не на постоянной основе... во всяком случае, пока, — объяснил я.

— Два саба! — воскликнул Бернард, широко улыбаясь, но с легким оттенком ревности. — О, боги благоволят тебе, Сиг.

— Должно быть, ты был занят всю неделю, — добавил Хавьер, подмигнув.

— Ну, по крайней мере, глубоко по самые яйца всю неделю, — сказал Морис, ухмыляясь за своим тоником.

Я закатил глаза.

— Занят, да. Но не так, как вы думаете. Мне было дано строгое указание не прикасаться к мальчику в сексуальной плане.

Все издали хор стонов и болезненных смешков.

— Мучительно, — сказал Эдриен.

— За что тебя наказали? — спросила Джиневра. — Кого ты разозлил?

Я улыбнулся, но указал подбородком на Лаззаро, стоявшего на коленях у двери.

— Этот кусок дерьма у двери причинил боль мальчику, и его передали мне на попечение на неделю.

Все повернулись и уставились на Лаззаро.

— А мы гадали, чем он такое заслужил, — усмехнулся Мариус.

Но вскоре разговор перешел в другое русло. Я болтал с Эдриеном и Джиневрой и даже не заметил, как Ефрем отошел, пока не обратил внимание, что он ведет очень тихую, приватную беседу с Магистрами Колтоном и Юргом. У меня было дурное предчувствие, речь наверняка шла о Хантере, и когда взгляд Магистра Колтона метнулся ко мне, я понял, что прав.

В ту секунду мне захотелось забрать Левина и Хантера и уйти. Побег казался блестящей идеей. Я мог бы... Что? Господи. Неужели я сейчас решил сбежать? Но потом в душу закралось чувство вины... Мне нужно было верить в Санктус. И я верил. Правда. Мне нужно было поверить в их решение. Я доверял Магистру Колтону и уважал его. Мне нужно было верить в него и сейчас.

То, что сказал Ефрем, было правдой. Каким бы ни был вердикт, что бы ни решил Хантер, это было правильно для нас...

Так и должно было быть.

— Сиг? — кто-то похлопал меня по плечу, и я поднял голову, чтобы посмотреть на Магистра Колтона. — На пару слов, пожалуйста.

— Конечно, — сказал я вставая. Сердце бешено колотилось. Ефрема уже не было в дальнем углу, где он разговаривал с Магистром Колтоном. Я вообще нигде не видел Ефрема. Магистр Колтон повел меня в тот же самый угол, подальше от чужих ушей. — Магистр Колтон,— сказал я, стараясь сохранять спокойствие.— Что-нибудь случилось?

Какое-то время он внимательно изучал меня. Потом нахмурился так, что я не мог припомнить, чтобы когда-нибудь видел у него такое выражение лица.

— Как Дому и особенно как Великому Магистру, мне хотелось бы думать, что я умею принимать решения. Похоже, я совершил ошибку.

— Нет, Магистр Колтон, — выпалил я.

Черт, он собирался забрать Хантера. Он собирался отозвать Хантера, независимо от того, чего хотел мальчик. А как же Левин? Неужели после моего колоссального провала на этой неделе, я потерял право вообще иметь саба? Контроль, который я воспитывал в себе, который осваивал, которым гордился, ускользал как песок сквозь пальцы. Живот скрутило, сердце сжалось до боли.

— Нет. Я буду работать усерднее, я стану лучше...

Он поднял руку, призывая к тишине. Затем все той же поднятой рукой, он показал два пальца.

— Две ошибки.

Пиздец.

Значит речь о них обоих.

Паника ослепила меня. Она раздирала когтями изнутри, отчаянно пытаясь найти выход. Я не мог дышать, не мог думать.

— Нет. Вы не заберете Левина. Я отказываюсь.

Колтон уставился на меня.

— Что?

— Вы не можете, — я пытался остановить ужас, поднимающийся в моем горле. На вкус он напоминал желчь. Блядь.

— Я не забираю Левина, — тихо сказал он. Беспокойство и растерянность отразились на его лице. — Сиг, о чем ты говоришь?

— Я признаю, что не был готов ко второму сабмиссиву, — прошептал я.— Но Хантер далеко не обычный саб. Он... исключительный. В нем все, что я желал бы видеть во втором сабе, и вы должны понимать, что любая вина — моя. Но не мальчика.

Магистр открыл рот, наклонил голову и снова заговорил.

— Сиг, о чем ты говоришь? Это была моя ошибка. Я думал, что поступаю правильно в отношении Хантера, учитывая то, через что он прошел, но после разговора с Ефремом, я понял, что сотворил с ним...

— Разговора с Ефремом?

— Да. Он сказал, мальчик боролся с некоторыми ограничениями, которые я установил для него. Я думал, что поступаю правильно, но, очевидно...

Дверь открылась, и вошел Ефрем. С ним был Хантер, и Левин тоже. Хантер увидел Лаззаро и попытался отойти подальше, но Ефрем удержал его. Левин оглядел все незнакомые лица в комнате, и когда взгляд наконец остановился на мне, отчаянный страх в его глазах разбил мне сердце.

И во второй раз за день весь мой гребаный мир перевернулся.

Глава 12

Хантер выглядел смертельно напуганным. Серьезно, единственное, что выражало его лицо, — ужас. И Левин выглядел не лучше.

Все вдруг затихли и уставились на нас, а мое сердце забилось с бешеной скоростью.

— Мальчики, не бойтесь, — сказал Магистр Колтон. — Проходите. Дайте мне взглянуть на вас.

Они подошли. Во взгляде Левина были тысячи вопросов, когда он посмотрел на меня. Страх Хантера превратился в смирение. Нет, даже не в смирение.

В поражение.

Он был похож на мальчика, которого я встретил в этом самом особняке всего шесть дней назад: свет в глазах погас, кожа побледнела, выражение лица было совершенно пустым.

Ох, бедный милый мальчик.

Я встал между ними и поднял руку.

— Магистр Колтон, остановитесь.

— Сиг, я просто хочу поговорить с мальчиком.

Я опустил руку, но встретил пристальный взгляд Колтона, не дрогнув.

— Если вы хотите, чтобы я сказал стоп-слово от его имени, я так и сделаю.

Магистр Колтон вытаращил глаза, кто-то ахнул, и комната затрещала от напряжения.

Я выдохнул, удивляясь, что это оказалось не так страшно, как мне думалось. Левин был достаточно храбрым, чтобы сделать это за Хантера раньше, теперь настала моя очередь.

— У Хантера есть жесткий предел, и вы вот-вот его нарушите.

Магистр Колтон моргнул.

— Прошу прощения?

— Он не может спокойно говорить или выступать перед толпой, — объяснил я так сдержано, как только мог, искоса поглядывая на Доминантов, каждый из которых теперь смотрел на нас. — Я со всем уважением прошу вас перенести разговор в отдельную комнату.

Магистр Колтон на секунду замер, потом сделал шаг назад, чтобы, как я понял, толкнуть потайную дверь.

— Сюда.

Я резко со свистом выдохнул и повернулся, чтобы протянуть руку Хантеру. Он взял ее, и Левин быстро обнял Хантера за плечи, мы вместе вышли из комнаты.

Магистр Колтон и его саб Стефан повели нас по коридору, и теперь я вспомнил... Этот коридор вел к отдельным игровым. Они вошли в одну из них, свет был тусклым, но я видел, что комната обустроена как школьный класс для ролевой игры в учителя и ученика, не иначе. По крайней мере, это была не комната для порки. Я благодарил Бога за небольшие милости.

Я повернулся к Хантеру и приложил руку к его лицу.

— Ты в порядке? Сожалею, Хантер. Магистр Колтон не знал.

Саб кивнул, хотя все еще дрожал.

— Благодарю вас, Сэр.

Я притянул его к себе.

— Всегда пожалуйста.

— Хантер, — сказал Магистр Колтон. Мы повернулись, и я отпустил мальчика, чтобы он мог посмотреть в лицо Магистру. Тогда я заметил, что Ефрем тоже здесь, но у меня не было даже возможности понять почему, прежде чем Магистр Колтон заговорил снова. — Я тоже хотел бы извиниться. Я не знал о каких-либо жестких ограничениях в отношении аудитории, а должен был. Так что, пожалуйста, знай, что я сожалею.

Хантер поклонился, все же опустив глаза в пол.

— Благодарю Вас, Магистр Колтон.

— Я дважды поступил с тобой неправильно. Даже трижды, — произнес Магистр Колтон и вздохнул. Он прислонился к столу. — Я бы хотел исправить все прямо сейчас.

Я втянул в себя воздух. У нас должен был быть еще один день. Паника раздирала изнутри, и я не знал, хватит ли у меня мужества, чтобы услышать это...

Рука Ефрема легла на мое плечо, выдернув меня из мыслей, Левин встал с другого бока, цепляясь за меня. Я обнял его.

— У тебя было шесть дней с Сигом и Левиным, — начал Магистр Колтон. Его тон был добрым, и он улыбался, но я сомневался, что Хантер заметил. — Тебе понравилось это время?

— Да, Магистр Колтон.

— Хантер, тебе было бы удобнее поговорить со мной без Сига и Левина в комнате?

Хантер поднял голову, взглянул на меня, прежде чем снова повернуться к Магистру Колтону.

— Нет, все в порядке. Я бы предпочел, чтобы они остались здесь. Пожалуйста. Я в порядке. Все нормально.

Магистр Колтон нахмурился.

— Хантер, если бы я произнес, что ты свободен высказывать свое мнение без последствий, что бы ты сказал?

Его нижняя губа задрожала.

— Ничего. Я... Я бы ничего не сказал.

Я поднес руку ко рту. Этот парень разбивал мне сердце.

— Саб, — снова попытался Магистр Колтон. — Я хочу, чтобы ты чувствовал себя в безопасности и был счастлив, и я не смогу помочь, если ты не будешь честен со мной.

Затем, разбив мое сердце на тысячу осколков, Хантер медленно опустился на колени, как будто его душа устала настолько, что не могла больше выстоять. Он опустил голову и всхлипнул. Голос звучал сломленно.

— Я не понимаю, Магистр. Почему вы наказали меня?

Я шагнул вперед.

— Что?

Магистр Колтон поднял руку, останавливая меня, на его лице отразилось беспокойство.

— Наказал тебя? Хантер, что ты имеешь в виду?

Мальчик поднял глаза, и по его щекам потекли слезы.

— Вы же сказали Сэру, что он не может прикасаться ко мне! Вы сделали меня его сабом, но я не был им. Я должен был смотреть, как он дает своему настоящему сабу все, чего жаждал я. Все, что я когда-либо хотел. — Хантер всхлипывал и едва мог говорить. Он приложил руку к сердцу. — Магистр, вы положили то, что я желал прямо передо мной, но не позволили взять. Это было наказание? Потому как я не знаю, что я сделал такого плохого? Я не понимаю.

О, Боже. Мое сердце болело, разрываясь на части. К горлу подступил ком. Мне хотелось подхватить бедного мальчика на руки, сказать ему, что он желанный, достойный, что все будет хорошо. Левин сбоку тоже плакал, и я крепко обнял его. Но смотреть, как Хантер ломается, я не мог больше ни секунды. У него осталась только одна ниточка. Клянусь, если ее разорвать, вряд ли он когда-нибудь оправится.

Если мальчик нуждался в поддержке, тогда я должен был ее предоставить. Я подошел, опустился перед Хантером на колени и обнял его, пока он плакал. Он прижался ко мне, сжимая мою рубашку, и зарыдал.

— Что я сделал не так, Сэр? Я стану лучше, обещаю.

— Ты не сделал ничего плохого, — прошептал я. — Вообще ничего. Это мы сделали тебе плохо. Лаззаро, Магистр Колтон, я, Санктус — все мы. Мне так жаль. Ты заслуживаешь лучшего. Скажи, чего ты хочешь, Хантер. Все, что угодно, и я сделаю это, обещаю.

— Сиг, — сдержанно и настороженно произнес Магистр Колтон. — Ты не можешь обещать такое.

Я поднялся и встал между Магистром Колтоном и Хантером. Явный акт неповиновения моему прошлому Мастеру. Но отступать было некуда. Этот мальчик — мой предел.

—Но я обещаю. Хантер заслуживает лучшего, от всех нас. Особенно от вас. Вы выше всего этого, Магистр Колтон. Санктус выше всего этого. Докажите, докажите мне прямо сейчас и докажите это Хантеру.

Магистр Колтон уставился на меня, в его глазах промелькнула дюжина эмоций. Я сомневался, что кто-нибудь когда-либо говорил с ним в таком тоне. Но сейчас было не время об этом волноваться. Магистр Колтон слегка склонил голову.

— Ты предпочел бы его мне? Санктусу?

— Я не хочу выбирать. Вы были исключительно добры, Мастер, и Санктус — мой дом. Но я сделаю это, если придется. И я выберу Хантера. И Левина. Обоих. В равной степени. — Я расправил плечи и не дрогнув встретил взгляд Магистра Колтона. — Потому что если я не могу защитить мальчика, когда он больше всего в этом нуждается, я его не заслуживаю.

Хантер всхлипнул позади меня, и когда я обернулся, то увидел, что Левин стоял на коленях и обнимал его, а Хантер прижимался в ответ.

Магистр Колтон сделал глубокий вдох, потом еще один. Он, без сомнения, раздумывал над моими словами. Это была странная тишина и не особенно приятная. Затем он испустил вздох, который звучал одновременно раздраженным и решительным. Магистр шагнул ближе и переключил внимание на двух мальчиков, заглянув за мою спину.

— Хантер, скажи мне, чего ты хочешь. Ты хочешь, чтобы Сиг стал твоим Мастером? Или ты хочешь вернуться под мою опеку?

Хантер поднял голову, его глаза покраснели, но лицо оставалось бледным.

— Сиг, пожалуйста. И Левин. Они оба. Пожалуйста. Пожалуйста, я сделаю все, что угодно.

Облегчение нахлынуло на меня волной: возбуждающей и мощной, осязаемой и умиротворяющей. Я опустил голову и чуть не заплакал.

Этот гребаный день...

Магистр Колтон встретился со мной взглядом и слегка кивнул, прежде чем обойти и направиться к Хантеру. Тут я заметил, что Ефрем тоже приблизился к ним. Как я понял не для того, чтобы притеснить Хантера и Левина. А скорее, чтобы защитить их, если понадобится.

Магистр Колтон приложил пальцы к подбородку Хантера.

— Ты понимаешь, о чем просишь, мальчик, — сказал он. — Ты будешь принадлежать Сигу. Станешь его собственностью, с которой он может делать все что угодно. Ты будешь служить ему, угождать. По законам Санктуса, ты предлагаешь ему свою покорность, полностью отказываясь от контроля, а он дает тебе все, что нужно для успешного развития.

Ответом Хантера был вздох, полный страстного желания и потребности. Обещание.

— Да.

— Он наденет на тебя ошейник и утвердит право своим телом. Это обязательная церемония, по законам Санктуса, — продолжал Колтон. — Ты уже проходил через нее однажды, Хантер. Пусть и с неправильным Доминантом, но правила ты знаешь. И как все происходит в Санктусе тоже.

Хантер встретился с ним взглядом.

— Да.

Магистр Колтон кивнул.

— Тебя отведут в комнату для церемоний и подготовят.

О, Боже…

Хантер закрыл глаза, словно с его плеч свалился тяжкий груз. На лице появилась безмятежность.

— Да. Пожалуйста.

Магистр Колтон повернулся к Стефану.

— Принеси ошейник для мальчика, саб. — Стефан поклонился и исчез.

Я собирался надеть ошейник на Хантера. И объявить Хантера своим. Нашим. Моим и Левина, Хантер вот-вот станет нашим.

Мое тело жаждало наконец-то заполучить Хантера, но день был адским. Я положил руку на волосы саба, затем обхватил ладонями лицо и подождал, пока его глаза встретятся с моими.

— Хантер, сегодня был сумасшедший день, да? — спросил я. Он кивнул. — Ты, должно быть, измучен. Если предпочтешь подождать, чтобы отдохнуть, мы сможем завершить эту церемонию завтра.

Что-то мелькнуло в его глазах, и он прошептал:

— Пожалуйста, не отказывайте. Мне это нужно. Я должен быть вашим. Мне нужен ваш ошейник на шее, и мне нужна ваша власть надо мной. Я должен принадлежать вам обоим. Я не выдержу еще одного дня. Пожалуйста.

Грудная клетка оказалась слишком маленькой, чтобы вместить сердце, которое стало слишком большим. Его мольбы, его чертовы губы, дразнившие меня... Затем, как будто знал, мальчик улыбнулся и произнес единственное, что разрушило мою решимость.

— Мне нужно назвать вас Мастером.

Я не мог бороться больше ни секунды. Я наклонился и прижался к его губам. Хантер раскрылся для меня, как только наши губы встретились, и застонал, когда я дал ему язык. Я целовал жадно, долго и глубоко. На вкус он был точно таким, как я и представлял, даже лучше. Поцелуй длился очень долго, исправляя упущенное. Все перемены теперь успокоились и завершились. Потом Хантер втянул мой язык и застонал.

Блядь.

Я отстранился. Его взгляд был рассеянным, губы влажными и приоткрытыми. Одно это уже сделало меня твердым. Я встал в полный рост, еще держа Хантера за подбородок и заставляя смотреть на меня.

— Я не откажу тебе ни в чем, саб.

Стефан вернулся в комнату с кожаным ошейником в руках, таким же, как у Левина: тонким, но крепким, с кольцом спереди. Однажды скрепленный, он не мог быть расстегнут.

Магистр Колтон встал рядом и передал мне ошейник. Это был важный момент, и вполне естественно, что Левин опустился на колени рядом с Хантером, Магистр Колтон встал рядом со мной, а Ефрем просто наблюдал.

Двое мужчин, которыми я восхищался больше всего, стояли рядом со мной, а двое мужчин, которых я обожал больше всего, стояли на коленях передо мной.

— Подними руку с браслетом, — приказал я. Хантер опустил голову, но поднял руку. Я расстегнул браслет и протянул Левину, затем поднял лицо Хантера. — Посмотри на меня.

Он подчинился. Его взгляд умолял и был наполнен страстным желанием.

Я провел большим пальцем по его нижней губе.

— Этот ошейник — обязательный символ твоего подчинения, твоей покорности мне. Ты отдаешь мне свой разум, тело и сердце. С этим ошейником твое согласие принадлежит мне — ты уступаешь свой контроль во всем. Этот ошейник подчеркивает мою обязанность заботиться о тебе и защищать тебя. Я буду уважать тебя и твои потребности. Мой долг обеспечить безопасность, создать условия, в которых ты будешь успешно развиваться, а я буду учиться у тебя. Ты будешь принадлежать мне. Ты будешь служить мне. И я буду чтить дар покорности, который ты мне отдаешь. Я предлагаю тебе этот ошейник как обязательства перед тобой. — Я глубоко вздохнул. — Хантер Варго, ты принимаешь мой ошейник?

— Да, — задыхаясь от слез, прошептал он как молитву.

— Ты понимаешь, что снять ошейник значит расторгнуть наше соглашение?

Он кивнул.

— Да.

Я улыбнулся, сердце готово было разорваться, и я осторожно надел ошейник на шею мальчика. Мягкий щелчок застежки — последний и обязательный звук. Хантер положил руку на ошейник, и по его щеке скатилась слеза. Он вздохнул, как будто только сейчас наконец мог дышать. Я наклонился и снова поцеловал его.

— Ты мой.

Он снова кивнул.

— Ваш.

Я встал во весь рост, а два моих саба находились передо мной на коленях. Гордость и предвкушение взорвались во мне.

— Он готов. — Я взглянул на Левина, губы которого приподнялись в намеке на улыбку, глаза остекленели. — Первый саб, — обратился я к нему. — Отведи Хантера в комнату для церемоний.

— Да, Мастер, — сказал Левин, поднимаясь на ноги. Он помог подняться и Хантеру.

— Стефан позаботится о вас, — проговорил Магистр Колтон.

Я почти забыл, что Стефан был там. Три саба быстро вышли за дверь, оставив меня, Магистра Колтона и Ефрема.

— Это было прекрасно, — сказал Ефрем, его взгляд потеплел. — Ты готов?

— Более чем готов, — ответил я и перевел взгляд с Магистра Колтона на Ефрема. — Что ты сказал? Чтобы это произошло? Все должно было случиться завтра.

— Мальчик нуждался в постоянстве, — ответил Ефрем и подмигнул мне. — Ему нужен был твой ошейник, Сиг. Он нуждался в нем больше, чем ты в том, чтобы дать его ему, это немаловажно. Вы оба едва не сломались. Или не сгорели. Мальчику нужно доминирование. Твое доминирование, Сиг. Он должен был получить его шесть дней назад. — Замечание было адресовано непосредственно Магистру Колтону.

Магистр Колтон вздохнул.

— Да. Я видел, что ситуация между вами была чревата. Но не понимал, до какой степени. Думаю, нам с тобой, Сиг, нужно сесть и поговорить.

Да, Магистру, и правда, не понравилось, что я поставил под сомнение его авторитет или способность принимать правильные решения. Я кивнул в ответ.

— Да, нужно...

— Но прямо сейчас тебе надо провести церемонию, — сказал он. — Никакой публики, верно?

— Я знаю, что в Санктусе принято присутствие трех свидетелей, — начал я.

Магистр Колтон покачал головой.

— Потребности сабмиссива превыше всего, — произнес он. — Только один свидетель. Я окажу тебе честь.

Ефрем положил руку на мое плечо.

— Я свяжусь с тобой в течение недели для встречи, — сказал он и поднял вверх три пальца. — С вами тремя?

Я улыбнулся, осознав, что да, все, что я делаю сейчас и с этого дня, будет за троих.

— Да, пожалуйста.

Он улыбнулся мне и вышел, оставив нас наедине. Я склонил голову, когда заговорил.

— Мне нужно, чтобы вы знали, я не хотел проявить неуважение ранее.

Магистр Колтон усмехнулся.

— Да, не хотел. Но ты был прав. — Я бросил на него взгляд, и он улыбнулся. — Не смотри так удивленно. Ты сказал, что если не защитишь мальчика, когда он больше всего в этом нуждается, то ты его не заслуживаешь. И я сразу понял, Сиг, что ты уже законный Доминант Хантера. Потому что если мы не заботимся о них, мы их не заслуживаем. Ты напомнил мне об этом сегодня вечером. — Он вздохнул. — Хотя я мог бы обойтись и без повышенных тонов, — добавил он, и я улыбнулся. — Но мы учимся у наших сабмиссивов, и, похоже, я все еще учусь у тебя.

— Благодарю Вас, Магистр Колтон, — сказал я искренне и честно. — Это очень много значит для меня.

— Я все равно хотел бы посидеть с тобой, — сказал он. — И просто поговорить. На следующей неделе или через неделю. Я позволю тебе освоиться в новой жизни с двумя сабами.

— Спасибо вам.

— И возвращаясь к теме, нам лучше не заставлять его ждать.

***

Комната для церемоний находилась в подземелье. И это было подземелье самого первого Санктуса, который Мастер Д'Аченцо основал сотни лет назад. Конечно, оно было реконструировано и модернизировано, но первозданные каменный пол и стены сохранились. Подземелье оказалось маленьким по сравнению с остальной частью особняка. Это была та самая комната, куда Мастер Д'Аченцо привел трех мальчиков, где последние подчинились ему и были связаны. Где родился Санктус.

Это место подходило для проведения всех церемоний.

Стены из темного камня и мягкое освещение. Из мебели в комнате были: Андреевский крест, мягкая скамья, клетка и стена из плетей, наручников и цепей. В центре комнаты находился венец творения, вершину которого украшали драгоценные камни. На уровне колен из каменного пола торчали два мягких деревянных блока. Точные копии тех, что сделал мастер Д'Аченцо. На них вставали коленями, расставленными на ширину плеч, в этой позе и находился сейчас Хантер: руки скованы наручниками и закреплены цепями над головой, от чего задница была выставлена на идеальной высоте. Саба подвесили, без возможности двигаться, и он был готов к тому, чтобы его взяли. Эта древняя традиция — священная церемония. Ритуал, который связывал Доминанта и сабмиссива.

Для последнего это было честью. Я знал. Ведь сам стоял на коленях на этих самых блоках для Магистра Колтона.

Для Доминанта это была привилегия, почти как получение звания. Как тогда, когда я утверждал право на Левина на этих же блоках. Особая привилегия.

Но на самом базовом уровне, это был обмен дарами. Дар Хантера — подчинение мне. Взамен он получал господство, которого жаждал в безопасной и защищенной среде. Каждое его желание, каждая потребность и просьба будут исполнены. Он ни в чем не будет нуждаться. Я позабочусь.

Хантер представлял собой великолепное зрелище: бледное тело, растянутое и выставленное на показ; мой ошейник вокруг шеи; бедра и плечи напряжены; член висит напряженный и наполовину возбужденный; голова низко опущена; дыхание ровное и размеренное. Мальчик погружался в сабспейс. Готовясь.

Левин и Стефан позаботились о нем, убедившись в безопасности и комфорте.

Мне не нужно было проверять. Я не сомневался, что они все сделали правильно.

Я встал перед Хантером, он медленно поднял голову и улыбнулся. Я снова поцеловал его, языком захватывая рот, а от звуков цепей над нами у меня по спине побежали мурашки. Я отстранился, когда сабу перестало хватать воздуха, и он начал задыхаться. Теперь его член был полностью возбужден, и это меня порадовало.

Сильно.

Я провел рукой вниз от его шеи к груди. Сжал сосок, и Хантер вздрогнул. Ему понравилось. Я прижал ладонь сбоку от его ребер ближе к бедру и обошел деревянный блок. Его покрытая шрамами спина была прекрасна в этом освещении, — и при любом свете — я поцеловал между лопаток и поцелуями начал спускаться по его спине.

Я обхватил ладонями задницу саба и заметил анальную пробку. Хантер был здесь для того, чтобы я взял его, был здесь для меня. Мой член дернулся и запульсировал от этой мысли.

Я обошел вокруг, снова вставая перед ним. Легонько провел по ошейнику, затем указательным пальцем приподнял подбородок мальчика. Голубые глаза саба потемнели и подернулись пеленой желания. Его розовые и пухлые губы идеально подходили для моего члена. Не сейчас. Скоро...

Я сцепил руки за спиной.

— Назови свое имя.

— Хантер Варго.

— Ты согласен отдать мне свое подчинение? Тебе нужно, чтобы я доминировал над тобой, Хантер?

У него перехватило дыхание.

— Да, Сэр.

Я чуть крепче сжал его челюсть. Это слово... Сэр. Все еще непонятно, люблю я его или ненавижу.

— Ты знаком с правилами Санктуса?

— Да, Сэр.

— Ты помнишь свои стоп-слова?

— Да, Сэр. Желтый — замедлиться, красный — остановиться.

Хороший мальчик. Я придвинулся.

— Ты понимаешь, что я собираюсь с тобой сделать?

— Да, Сэр.

— Скажи мне.

— Вы заявите на меня права. Вы трахнете меня и кончите внутрь. Я стану вашим.

Мой живот сжался от предвкушения.

— Ты будешь жить со мной и Левиным как наш второй саб.

— Да, Сэр.

— Ты будешь подчиняться Левину, как мне. Он будет заботиться о тебе и защищать тебя, как и я. Если я захочу, чтобы он трахнул тебя или отсосал, или если я попрошу тебя доставить ему удовольствие, тебе это понравится?

У него перехватило дыхание.

— Да, Сэр.

Я посмотрел на Левина, и он встретился со мной взглядом, наполненным гордостью и желанием.

О да. Мы оба очень хорошо позаботимся об этом мальчике.

— Скажи мне, Хантер, — прошептал я его имя. — Ты готов передать себя в мои руки?

Его зрачки расширились.

— Да, Сэр.

— Когда ты станешь моим, я смогу напоминать о твоей покорности в любое время, — прошептал я ему в губы. — Я могу засунуть член тебе в рот в любое время в любом месте, и ты отсосешь, не так ли?

Он облизнул губы.

— Да, Сэр.

— Я смогу трахать тебя, когда захочу, — сказал я и ущипнул его за сосок. Он охнул и натянул цепи. — Я могу привести тебя к гармонии. Могу доставить туда, где ты свободен. Ты хочешь этого?

— Да, Сэр.

Я шагнул вперед, чтобы прошептать ему в губы:

— Когда я закончу с тобой, когда наконец внутри тебя будет моя сперма, ты не будешь больше называть меня Сэром, правда, саб?

Он заскулил.

— Не буду, Сэр.

— Как ты меня назовешь?

— Мастер.

Я сделал шаг назад и посмотрел на Левина. Он наблюдал, заложив руки за спину, с улыбкой на лице. А Магистр Колтон стоял перед стеной с хлыстами, Стефан — на коленях рядом с ним.

— Он готов, — объявил я.

Хантер натянул цепи, и этот звук показался мне волшебным. Я еще даже толком не прикоснулся к нему, но он уже извивался в предвкушении.

Я повернулся, снял куртку и протянул ее Левину. Следом я расстегнул рубашку, пуговицу за пуговицей, и Хантер с каждым звуком покрывался мурашками. Выскользнув из рубашки, я протянул Левину и ее. После взял Левина за подбородок большим и указательным пальцами.

— Ты готов к тому, чтобы я сделал его нашим, саб? — прошептал я ему в губы. — Стать первым сабом, ухаживать за ним, заботиться о нем, как я забочусь о тебе?

Левин слегка вжался в меня.

— Да, Мастер.

Я поцеловал его, прежде чем отпустить. Я не совсем был подготовлен к ритуалу. На мне не было моих кожаных штанов, но костюмные брюки вполне подходили. Любимый наряд или нет, я был готов. Я жаждал до боли и был ужасно перевозбужден.

Мой член пульсировал, зная, что сейчас произойдет. Я собирался объявить мальчика своим. Нашим. Но это было нечто большее. Я был готов принять Хантера в свой дом, заботиться о нем, удовлетворять все его потребности.

Я встал позади него, чтобы он мог почувствовать жар моего тела, тепло дыхания. Он натянул цепи, и уже по моему телу пробежала волна тепла.

— Ты готов принять меня? — прошептал я ему в затылок.

Он заскулил.

— Да, Сэр.

Его бедра были широко раздвинуты, как и попка. Так чертовски красиво. Я прикоснулся к пробке и помассировал ее.

— Твоя задница готова для меня. — Я медленно вытащил пробку, скручивающим движением. Хантер снова заскулил, натягивая путы, и от звона цепей у меня по спине побежали мурашки.

Я протянул пробку Левину, а он взамен передал бутылку смазки. Я раздвинул ягодицы и осмотрел открытую дырочку саба.

— М-м-м, — промычал я. — Готов.

Я потер большим пальцем анус, наблюдая, как кожа реагирует на прикосновение. Мальчик вновь всхлипнул, и цепи снова зазвенели. Он тянулся руками, пытаясь насадиться попкой на мой большой палец. И захныкал, когда я отказал.

— Ты получишь его, когда я позволю тебе, — сказал я, проводя рукой по его бедру. Затем провел руками по спине, плечам и рукам до кожаных кандалов на запястьях. Я навалился на него всем своим весом, растягивая его спину и прижимая свой затвердевший член к открытой дырочке саба. — И поверь мне, ты получишь его очень скоро.

Еще прижимаясь к нему, я расстегнул пряжку ремня, и Хантер замер. Это была еле заметная реакция на мой ремень, но я почувствовал ее. Я схватил его за бедра и потерся о вход стояком в моих штанах.

— Я никогда не причиню тебе боль, — выдохнул я ему в затылок. — Я доставлю тебе удовольствие, которого ты никогда не знал.

Хантер снова расслабился, напряжение покинуло его плечи, поэтому я расстегнул пуговицу на брюках костюма, затем ширинку. Саб застонал от этого звука. Я вытащил свой член, горячий и набухший, и прижал к расселине его ягодиц. Он снова заскулил.

— Девять дюймов удовольствия, Хантер, — прошептал я ему на ухо, а затем втянул в рот мочку. Взяв бутылку смазки, я облил нас обоих и прижал головку члена к его дырочке. — Ты готов стать моим?

— Да, Сэр, — ответил он с придыханием. — Пожалуйста.

Я толкнулся внутрь. Саб был горячим и тугим. Он вскрикнул, когда я наполнил его. Я схватил его бедра и насаживал, входя в него, пока каждый дюйм меня не погрузился внутрь. Моя грудь была прижата к его спине, губы — к его уху.

— Дыши.

Он втянул в себя воздух и заскулил на выдохе. Натянул ремни и ахнул, когда я снова толкнулся внутрь.

— Вот так, мальчик. Прими мой член.

Постоянный звон цепей подстегивал меня. И я продолжил брать его. Я стоял между раздвинутыми ногами саба, держась за его бедра, и продолжал трахать, в то время как его руки были связаны над головой.

Его звуки стали длиннее, и он застонал, как шлюшка.

Моя шлюшка.

— Тебе это нравится, да, мальчик?

Он снова застонал, когда я толкнулся. Звуки, которые он издавал, были божественными.

А потом я остановился. Я держал саба так, чтобы он не мог пошевелиться, все еще полностью погруженный в его задницу на всю длину. Она пульсировала внутри; мой пульс бился в два раза быстрее его. Прижав Хантера спиной к своей груди, я прошептал ему на ухо:

— Я покажу тебе, что такое настоящее удовольствие. Как хорошо это может быть.

Он задрожал, и его дыхание участилось.

— Левин? — позвал я. Тот быстро встал рядом со мной. — Хочешь попробовать его на вкус?

— О да, Мастер, — выдохнул он в ответ.

— Тогда встань перед ним на колени и отсоси.

Левин быстро опустился на колени перед Хантером. Хантер вздрогнул и ахнул, и я понял, что Левин взял его в рот. Я улыбнулся в затылок мальчика.

— О, у него талантливый рот, правда?

Хантер резко втянул воздух, его голос охрип.

— Да, Сэр.

— Ты кончишь только после меня, понял? — грубо потребовал я. И снова начал медленно толкаться, скользя членом внутрь и наружу. — Неважно, как хорошо Левин сосет, или сглатывает вокруг тебя, или водит своим талантливым языком по всей длине, ты не должен кончать.

Хантер заскулил. Его тело дрожало, поглощая удовольствие, которое я ему позволял. Мой член в его заднице, мой Левин сосет его член.

Меняя угол проникновения, я толкался все глубже и глубже. Я держал Хантера за бедра, насаживая попкой на свой член и заставляя длинно и низко стонать.

— Только после того, как я кончу в тебя, ты кончишь ему в глотку, — прошипел я в волосы мальчика.

Хантер издал сдавленный звук и с силой потянул на себя путы. Он был слишком близок к оргазму, раскачиваясь между моим членом и ртом Левина. И даже при всем моем самообладании, я знал, что долго не протяну, как и Хантер. Он стонал без остановки — такой громкий мальчик — вскрики, тяжелое дыхание, шлепки, хлюпанье, протестующий звон цепей. Комната наполнилась звуками нашего секса; это было утверждением.

— Я кончу в тебя, — тяжело выдохнул я ему в ухо. — Помечу как моего, чтобы все знали, кому ты принадлежишь.

Хантер зарычал и напрягся. Он был на пределе своих возможностей, и я был готов к тому, чтобы все закончить. Я откинулся назад и как можно сильнее притянул его задницу к своим бедрам, так глубоко, как только мог.

— И ты мой, — проскрежетал я, уткнувшись лбом между его лопатками, когда мой член набух и дернулся. Я врезался в него последний раз, прежде чем пролить глубоко в него свое драгоценное семя.

У него вырвался громкий сдавленный крик. Голова откинулась назад, спина выгнулась дугой, и он яростно качнулся, кончая в горло Левина.

Левин застонал, пока глотал, посылая дрожь через мальчика, между нами. А я продолжал толкаться, медленно и глубоко, продлевая оргазм Хантера. Скользкий, влажный и горячий, я ничего не любил больше, чем чувствовать, свою собственную сперму внутри моего саба. Я наполнил его, заклеймил.

Теперь сомнений не осталось. Он был моим. Нашим. Он принадлежал мне и Левину.

Нас только что стало трое.

Мне не хотелось выходить из него, но Хантер был полностью истощен и выжат. Я быстро натянул штаны, и Левин подал мне рубашку, прежде чем мы оба освободили руки Хантера от оков и поставили его ноги на пол, и мальчик покачнулся от изнеможения. Левин накинул на него халат, и, зная, что Хантер не сможет идти, я взял его на руки и кивнул Магистру Колтону.

— Ты устроил настоящее шоу, Сиг, — сказал он. — Прости, что не провожаю тебя, мой Стефан сегодня был очень хорошим мальчиком. Я думаю, что вознагражу его.

Я посмотрел на Стефана. Все еще на коленях в идеальном положении.

— Да, думаю, он заслужил.

— Я свяжусь с тобой в течение недели, чтобы узнать, как устроился твой новый сабмиссив, — добавил Магистр Колтон. Потом он улыбнулся. — Хотя думаю, с ним все будет в порядке.

Левин забрал мою рубашку, куртку и джинсы Хантера. Он открыл мне дверь, и, прежде чем дверь закрылась за нами, Магистр Колтон уже со стоном разложил Стефана на скамье.

Глава 13

Дорога домой прошла в тишине. Хантер почти заснул на мне. И хотя я крепко прижимал его, он все равно сжимал мою рубашку, как будто я мог исчезнуть. Я поцеловал его в макушку.

— Тебе не о чем беспокоиться, саб. Теперь ты принадлежишь нам.

Левин улыбнулся, его глаза наполнились теплом и любовью ко мне, к Хантеру. Он молчал, хотя я понимал, что у него будут вопросы. Нам есть о чем поговорить, но это могло подождать до завтра. Этот день был долгим и ужасным — сплошные взлеты и падения. Но он заканчивался на хорошей ноте. И я хотел, чтобы все так и оставалось.

Я попросил Пола высадить нас перед домом, и когда Левин открыл входную дверь, я помог Хантеру войти. Он был совершенно истощен и еще цеплялся за меня. Я не хотел, чтобы он был один.

— В мою комнату, — шепнул я Левину.

Он моргнул от удивления, а затем бросился вверх по лестнице. Когда я помог Хантеру войти в комнату, кровать была приготовлена, а свет погашен. И в этом был весь Левин — внимательный до мелочей.

Я уложил Хантера, сняв с него халат, затем отступил назад, восторгаясь тому, что он лежит голый в моей постели, одетый в мой ошейник. Левин стоял рядом со мной, склонив голову и сцепив руки за спиной. Я повернулся к нему и обхватил ладонями его лицо, приподняв так, чтобы видеть глаза.

— Ты был прекрасен сегодня вечером, — прошептал я. — Я очень тобой горжусь.

Он безмятежно улыбнулся и прильнул к моей ладони.

— То же самое я могу сказать и о вас.

— Тебе понравилось смотреть, как я предъявляю на него права?

Его взгляд потемнел.

— О да, Мастер. Очень

Я усмехнулся. Он был таким ненасытным.

— Тебе понравилось отсасывать ему?

Его крылья носа затрепетали.

— Мне очень понравилось.

Я притянул его губы к своим и поцеловал.

— И ты будешь вознагражден, — пробормотал я. — Завтра. Сегодня был очень эмоциональный день. Думаю, что крепкий сон пойдет нам всем на пользу. И завтра я дам тебе все, что ты захочешь.

Левин просиял.

— Благодарю Вас, Мастер. Могу ли я пойти спать?

— Да. Сюда, в мою постель, со мной, с нами, — я кивнул на дальний край кровати. — Сегодня оба саба спят со мной. Не хочу, чтобы Хантер проснулся один. Пусть он проснется с нами, пусть знает, кому принадлежит. Теперь ты мой первый саб, — напомнил я ему. — Он всегда будет нуждаться в тебе. Как и я.

Глаза Левина засияли от гордости.

— Я польщен, Мастер.

Я наклонил его голову и снова поцеловал.

— Ты само совершенство. А теперь ложись в постель и поспи, и не беспокойся о своем утреннем расписании. Спи столько, сколько захочешь. Завтра тебе понадобятся силы.

Левин разделся и скользнул в мою кровать по другую сторону от Хантера. Я снял туфли и одежду, наслаждаясь видом двух голых сабмиссивов в моей постели, не считая их ошейников.

Мои яйца напряглись, член начал наполняться, но я проигнорировал это. У меня будет достаточно времени с ними завтра и все последующие дни. Так что я лег в постель, и мы с Левиным закутали в объятия Хантера между собой. Мальчик зашевелился, но вскоре прижался ко мне. Я натянул одеяло и, вытянув руки, обнял их обоих.

Я быстро уснул, сопровождаемый приятными снами об удовлетворении и наслаждении. Вдвойне.

Мне снились кожа, цепи и пухлые губы, бледные тела и узкие дырочки, шепот благодарности и стоны экстаза...

Это было так реально и осязаемо, что я проснулся. Член был твердым и изнывал, предэякулят перепачкал живот. Я мог бы перевернуть одного из своих сабмиссивов и войти в него или в обоих, если бы захотел, но я предпочел смотреть, как они спят.

Хантер повернулся ко мне, выражение его лица было безмятежным и прекрасным. Левин крепко обнимал Хантера, прижавшись лицом к его затылку. Их ошейники соприкасались.

Это было, пожалуй, самым красивым зрелищем, которое я когда-либо видел. Мое сердце сделало кульбит.

Левин проснулся первым, возможно, почувствовав на себе мой взгляд. Он вздрогнул на мгновение, затем улыбнулся и потянулся, как кот, только чтобы сразу замереть и протянуть руку между ним и Хантером, сжав себя.

— Ох, у меня стоит, — сонно пробормотал он. — Очевидно, мне понравилось вот так спать.

Я засмеялся, и Хантер зашевелился, а затем проснулся. Он тоже слегка вздрогнул, пока не сориентировался.

— Я что, заснул здесь? Я не хотел, простите.

Я приложил большой палец к его губам.

— Я привел тебя сюда. Не хотел, чтобы ты был один, когда проснешься сегодня утром.

Он сразу расслабился, потом улыбнулся.

— Так это был не сон?

— Нет, красавчик. Не сон.

Левин провел пальцами по волосам Хантера.

— Мастер дал нам выспаться сегодня утром. И мы в его постели. Нам повезло.

Хантер вздохнул, закрыл глаза и улыбнулся.

— Очень повезло.

Господи, я же так скончаюсь с ними.

— Хантер, Левин был так хорош. Как ты думаешь, он заслужил награду или, может, две?

Глаза Хантера вылезли из орбит, но когда он увидел, что я улыбаюсь, до него дошло.

— Две. Определенно две.

— Хм-м, — снова промурлыкал я. Перегнувшись через Хантера, я приподнял подбородок Левина. — Я обещал ему награду, но думаю, возможно, он заслужил две. И он проснулся с довольно большой проблемой... — Я откинул одеяло, чтобы показать эрекцию Левина. И не только его. Хантера тоже. Не говоря уже о моей. — Хантер, хочешь попробовать на вкус Левина?

Он кивнул и облизал губы.

— О, да.

Я встал лицом к кровати. Они оба уставились на мой член, и я улыбнулся им.

— Хантер, ложись на спину. Головой сюда, — я похлопал по матрацу перед собой.

Он нетерпеливо переместился на указанное место, пока я брал смазку с прикроватной тумбочки.

— Левин, — сказал я, выливая смазку на свой член, размазывая ее и поглаживая себя. — Прими позу 69: ты будешь трахать его рот, пока я буду трахать тебя. Вы оба можете кончать столько раз, сколько захотите.

Левин низко застонал. Его член дернулся, и капля предсемени сверкнула на кончике. Первый саб занял позицию: лицо у промежности Хантера, член над его ртом, а попка на идеальной высоте для меня.

Я ввел смазанный член в Левина, а Хантер в то же время взял член Левина в рот. Первый саб замурлыкал и прогнулся сильнее, и только когда я полностью вошел в него, он взял в рот член Хантера.

Они отсасывали друг другу и стонали, пока я трахал прекрасную попку Левина. Он кончил первым, и Хантер жадно проглотил, но я не остановился. Я знал своего мальчика. Левин мог кончить еще раз. Поэтому я стал вбиваться резче и глубже, заставив саба скулить. Хантер кончил с задушенным криком вокруг члена Левина, и Левин кончил снова, как только я достиг своего пика.

Его тело выжало меня досуха, я спустил все до последней капли. Когда я вышел из Левина, оба саба рухнули на кровать, беспорядочно сплетая конечности и улыбаясь. Я стоял и смотрел, все еще не веря тому, что оба эти мальчика мои.

— Думаю, нам нужно принять душ и позавтракать, — сказал я. — Потом мы сможем поговорить. — Я заметил, что Левин ухмылялся, кайф от двух оргазмов еще не прошел. — Левин, ты сможешь встать?

Он расправил плечи и потянулся, широко улыбаясь.

— О да, Мастер.

Я фыркнул.

— Хантер, тебе больно после вчерашнего?

— Нет, Сэр... — он замер.

— Сэр?

В моем тоне не было угрозы, но саб вскочил, скатился с кровати и встал на колени у моих ног, опустив голову.

— Мастер. Мне очень жаль. Это вырвалось по привычке. Я не повторю больше такой ошибки.

Его чрезмерная реакция немного встревожила, но я не обиделся.

— Назови меня Мастером снова. Смотри в глаза, когда говоришь.

Он посмотрел на меня широко раскрытыми умоляющими глазами.

— Мастер.

— Открой рот. — Хантер послушно подчинился. Я сжал свой член в кулаке и вставил его между губ саба, только чтобы дать ему попробовать, потом вытащил. — Повтори.

— Мастер.

Я снова ввел ему в рот свой член, и мальчик стал отсасывать усерднее, пока я не вышел.

— И еще раз.

— Мастер.

Снова и снова он отсасывал мне, а я заставлял повторять мой титул, пока не убедился, что он никогда его не забудет. Я вытащил из его восхитительного рта уже снова твердый член, но мне хотелось оставить оргазм на потом.

— Ты больше не ошибешься, саб?

— Нет, Мастер.

— Так-то лучше. — Я взял Хантера за ошейник и поднял на ноги. Он охотно приблизился, его глаза потемнели. Ему это очень понравилось. — Хм-м. Думаю, нам нужно посадить его на привязь, — сказал я Левину. — Прими душ, вымой его, переодень в джинсы, пристегни к поводку и приведи на завтрак.

Левин улыбнулся и соскользнул с кровати.

— Да, Мастер.

Хантер ухмыльнулся, когда его уводили.

О да, ему это очень понравилось.

Через двадцать минут, приняв душ и переодевшись, я сидел во главе стола, стараясь не обращать внимания на то, как тянули мои яйца, и на то, как моему твердому члену было тесно и узко в кожаных штанах. Оба саба вошли в столовую, одетые только в потертые джинсы и кожаные ошейники. Левин зашел первым, Хантер покорно следовал за ним, ведомый тонким кожаным поводком.

Господи. Я уже хотел кончить.

Левин протянул мне конец поводка.

— Мастер.

— Спасибо, саб, — пробормотал я. — Он был хорошим мальчиком?

— Очень хорошим, Мастер.

— Превосходно. Присаживайтесь оба и ешьте столько, сколько сможете. Вам понадобятся все ваши силы.

Парни сели, и я положил рукоятку поводка на стол рядом с рукой. И задумался, хотел бы Хантер исследовать игру в питомцев или ему просто нравится быть на поводке и принадлежать кому-то. Я с нетерпением ждал момента, чтобы узнать.

Когда мы наелись вдоволь, и со стола было убрано, я предложил пройти в кабинет.

— Есть вещи, которые мы должны обсудить открыто, — сказал я парням. — Я бы хотел поговорить о том, что произошло прошлой ночью с Магистром Колтоном и Мастером Ефремом. Это было неожиданно, и мы все бросились в омут с головой. — Я легонько потянул Хантера за поводок. — Неожиданно, но весьма приятно.

Он улыбнулся.

— Благодарю Вас, Мастер.

Мастер.

Боже, мне нравилось, как он произносил это слово...

— Когда Хантер перечислит свои мягкие и жесткие ограничения, мы четко поймем, что ему нравится, а что нет, и тогда сможем провести послеобеденное время в игровой комнате. — Я еще раз легонько дернул поводок. — Если только тебе не слишком больно после вчерашнего вечера?

Он нахмурился и облизал губы. Признак нервозности.

— Нет, Мастер.

— Почему ты нервничаешь? — спросил я. — Я требую честности во всем, особенно когда речь заходит об уровне дискомфорта, эмоциональном или физическом.

Хантер посмотрел на меня из-под ресниц.

— Не хочу, чтобы вы отказывали мне, Мастер, — прошептал он. — Всю прошлую неделю мне отказывали. Мне показали и пообещали, что вы сделаете со мной, а теперь...

— И что же теперь, саб?

— А теперь вы можете делать со мной все, что захотите, — ответил он хриплым шепотом.

Иисусе. Такими темпами моя эрекцией станет постоянной.

Я встал, желая, чтобы они оба увидели выпуклость в моих штанах. Взял поводок Хантера, всего в нескольких дюймах от того места, где он был пристегнут к ошейнику, и поднял саба на ноги. Левин тоже встал, полностью созвучный моим намерениям. Я чувствовал себя практически кукловодом, дергавшим за ниточки одного, чтобы заставить двигаться обоих.

Я улыбнулся Левину, затем притянул за поводок Хантера немного ближе к себе.

— Мы обсудим твои ограничения и желания, прежде чем ты будешь заявлять, что я могу делать с тобой все, что захочу, — предупредил я.

Его зрачки расширились, ноздри затрепетали. Хантера и вправду возбуждало доминирование.

— Да, Мастер.

Потребовалось все мое самообладание, чтобы не разложить его на обеденном столе и не трахнуть. Я судорожно вздохнул и передал поводок Левину.

— Отведи мальчика в кабинет, и подождите меня.

Левин без лишних вопросов взял поводок, и когда они выходили, я поймал краешек улыбки Хантера. Наглый мальчишка был в восторге.

Я собрал бланки мягких и жестких ограничений и несколько ручек, затем обнаружил, что оба саба послушно сидят на диване. Я встал перед Левиным.

— Встань.

Он встал, и я захватил его губы для поцелуя, лишь немного включая язык, чтобы он растаял. Затем прихватил губами мочку уха и прошептал достаточно громко, чтобы услышали оба.

— Я горжусь тобой.

— Благодарю Вас, Мастер.

Потом я взял поводок Хантера.

— Встань.

Он подчинился, я крепко держал за поводок, приподнял подбородок и поцеловал. Он заурчал, и у меня чуть не подогнулись колени. Я отстранился и слегка дернул за поводок, заставив саба двинуться ко мне. Он издал звук, который походил на стон и на мурлыканье.

— Я так рад, что ты здесь, с нами. Мы с Левиным хотели, чтобы ты остался, и ты меня очень обрадовал. Для меня большая честь называть тебя своим.

Хантер медленно моргнул, наслаждаясь похвалой.

— Благодарю Вас, Мастер.

— Вы оба можете сесть. — Они повиновались, и я отстегнул поводок Хантера. — Скоро я снова привяжу тебя. Но прямо сейчас хочу, чтобы вы оба могли свободно задавать вопросы и высказывать свое мнение. Помните, я поощряю любопытство и вопросы, а также ожидаю воспитанности и уважения.

— Да, Мастер.

Я протянул каждому бланк и ручку.

— Хантер, это бланк мягких и жестких ограничений для действий, которые носят сексуальный характер. Назначение то же, что и раньше; напиши «Ж» рядом с элементами, которые являются жесткими ограничениями, «М» для мягких ограничений и галочку для всего, что тебе нравится. Я бы хотел, чтобы ты добавил звездочку рядом со всем, что хотел бы попробовать. Там много пунктов, поэтому, пожалуйста, спроси, если не уверен или если тебе нужна помощь с чем-нибудь. У тебя есть столько времени, сколько нужно. Нет никакой спешки. Мы можем пересмотреть любое ограничение в любое время.

— Да, Мастер.

— Левин, я знаю, что ты только на прошлой неделе переделал свой список, но теперь ты первый саб. И сейчас у тебя есть и другие обязанности, — сказал я, бросив многозначительный взгляд на Хантера. — Ты можешь добавлять, изменять, дополнять или опускать все, что захочешь. Теперь нас трое. Твои нужды и требования изменятся, как и требования, которые я предъявляю к тебе. Мне нужно знать, что для тебя допустимо.

Он кивнул.

— Да, Мастер.

— И возможно, когда мы закончим, то сможем отнести наши списки в игровую комнату и поговорить о мебели и игрушках. Нам нужно быть предельно откровенными друг с другом. Ни стыда, ни беспокойства, никакого недопонимания.

Мы заполнили бланки, давая Хантеру необходимое время. На этот раз он справился немного быстрее, будучи уже знакомым с процессом, и попросил разъяснить несколько вещей, что очень порадовало меня.

Я не хотел, чтобы он соглашался на что-то вслепую.

Но он был гораздо счастливее и спокойнее, чем вчера. Я заметил, как он то и дело дотрагивался до ошейника и улыбался. И я вспомнил одну из самых первых вещей, которые он мне сказал... Ему нужен ошейник. Только сейчас я понял, сколько мужества потребовалось, чтобы сказать мне об этом — мальчику, который ни о чем не просил — а я не услышал.

Да, я слушал, что он говорил, но не слышал. Хантер сказал, что чувствует себя безопаснее в ошейнике, что не может без него сосредоточиться. Конечно, я надел браслет на его запястье, но это было в лучшем случае временно, и это было не то же самое.

Только теперь я смог увидеть различие. И это был не просто ошейник. Это был мой ошейник. Это было мое доминирование и мое принятие, что сделало мальчика счастливым, и он чувствовал себя в безопасности. Это было мое обещание защитить его и дать все, чтобы он стал свободным.

Я поймал себя на том, что улыбаюсь, глядя на Хантера, а потом заметил, что Левин улыбался мне. Я улыбнулся ему такой до смешного счастливой улыбкой, что Левин засмеялся. Хантер поднял на него глаза, и первый саб обнял его за плечи и помог с последними пунктами. Я видел, как они были счастливы, отзывчивы и любопытны, и мое сердце воспарило. Я мог бы провести весь день, наблюдая за ними.

Прекрасно. Очень бы хотелось, чтобы этот момент длился вечно.

Но Хантер вскоре объявил, что закончил, и мы обговорили каждый пункт. Жесткие ограничения оказались ожидаемыми. На первом месте — однозначное жесткое ограничение на хлысты, трости и флоггеры. Еще он написал слово «ремень» и поставил рядом с ним большую букву «Ж». Я получил крошечное представление о прошлом мальчика и поблагодарил за честность и смелость рассказать мне. Левин взял его за руку, и Хантер улыбнулся ему.

Потом я просмотрел симпатии и желания. Хантер много чего отметил галочками, что меня удивило. И не только одной галочкой, у многих пунктов было по две. Еще на прошлой неделе я думал, что он ничего не отметит. Теперь он дал зеленый свет ограничителям, БДСМ-столу, кресту, слингу. И также отметил галочкой почти каждую игрушку в списке: пробки, повязки для глаз, кляпы, флэшлайты, распорки, кольца для члена, бандажи, поводки, цепи...

— Я смотрю, ты поставил по две галочки во многих пунктах, — заметил я вслух.

Хантер покраснел, но кивнул.

— Я доверяю вам, Мастер. И Левину. Когда вы сказали, что не причините мне вреда, я поверил. — Потом он прикусил нижнюю губу. — И я вижу, как вы относитесь к Левину, и что вы сделали со мной вчера вечером, и как вы заботились обо мне после...

— М-м-м, — простонал я, только вспомнив об этом. — Магистр Колтон сказал, что ты ненасытный мальчик, который жаждет доминирования. И я вижу, как хорошо ты реагируешь на поводок.

Его щеки порозовели до темно-красного, он облизнул губы.

— Да, Мастер. Мне нравится, как это действует на меня. Как будто мой разум замолкает, а тело реагирует, не задумываясь. — Хантер улыбнулся, будто очень стеснялся. — Звучит безумно.

— Нет, это не так, — сказал Левин. — Я тебя понимаю. Когда Мастер ведет меня в игровую комнату, кладет игрушки на тележку и рассказывает, что собирается сделать, все остальное перестает существовать.

Хантер кивнул.

— Да, как будто больше ничего не существует.

Боже, я хорошо знал такое чувство.

— Хантер, мы можем изучить возможные варианты использования поводка, — произнес я.

Он улыбнулся, и мы перешли к списку Левина. Он почти ничего не изменил с прошлого раза. Хотя добавил несколько заметок от руки, в которых в общих чертах обрисовал все, о чем я говорил ранее — пункты для первого саба. Это подтвердило, насколько он был готов к этой ответственности. Я поднял свой бланк.

— Левин, ты читаешь мои мысли. У меня нет никаких изменений или дополнений к списку, который я заполнил на прошлой неделе, хотя есть новые правила, которые я записал. — Я начал читать вслух, четко проговаривая слова. — Хантер, ты должен следовать указаниям Левина и делать то, что он говорит. Твое ежедневное расписание возобновится, когда я вернусь на работу. В мое отсутствие между вами не будет никакого сексуального контакта. Хотя, когда мы занимаемся сексом, я могу попросить вас обоих взаимодействовать друг с другом. После прошлой ночи и сегодняшнего утра, не думаю, что у кого-то из вас будут проблемы с этим?

Левин усмехнулся.

— Никаких проблем, Мастер.

— У меня тоже нет проблем, Мастер, — сказал Хантер с блеском в глазах. Я вспомнил, как он говорил, что ему это понравилось.

— Вообще-то, — добавил я. — Вы оба знаете, что я люблю наблюдать. Я бы хотел посмотреть, как вы целуетесь, прямо сейчас.

Левин моргнул, Хантер улыбнулся, но они повернулись лицом друг к другу. Левин положил руку Хантеру на подбородок и свел их губы вместе. Они тут же углубили поцелуй, склонив головы и закрыв глаза. Губы, языки, руки, стоны.

Стало жарко, как в аду.

Я уже начал сомневаться, выживу ли.

Мне потребовалось время, чтобы вернуть способность говорить.

— Остановитесь! Или все закончится тем, что я трахну каждого из вас на диване прямо сейчас.

Они оторвались друг от друга, улыбаясь, их губы были влажными и припухшими. Парни прильнули друг к другу, и мне это понравилось. Я просто… любил это. Хантер заерзал, а Левин рассмеялся. Он знал меня достаточно хорошо, чтобы понять: я возбужден. Потом я вспомнил о бланках, которые держал в руке. Мне пришлось тряхнуть головой, чтобы избавиться от тумана похоти.

— Наши списки...

И вот мы просмотрели остальные пункты Левина и мои, и обсудили то, что произошло вчера вечером в особняке. Сосредоточенность на важных вопросах была необходимым отвлечением от моих плотских потребностей.

— Сначала я испугался, — сказал Хантер. — Когда Ефрем пришел на вечеринку и попросил меня пойти с ним. Я думал, что сделал что-то не так... Но он попросил не волноваться. И я говорил с ним раньше о том, как я переживал, что Магистр Колтон заберет меня от вас, и рассказал, как мне понравилось находиться здесь, но меня злило, что это не навсегда.

«Мальчик нуждается в постоянстве», — говорил Ефрем.

— Он спросил меня, если бы Магистр Колтон заставил выбирать, что бы я ответил? И конечно, я сказал, что остался бы, но не был уверен, что вы хотите меня, — продолжал Хантер, нахмурившись. — Он сказал, что вы должны быть беспристрастным, но я не хотел говорить «да» только для того, чтобы вы сказали «нет». Я был так растерян.

— Знаю, — ответил я. — И я сожалею.

Хантер улыбнулся.

— Тогда вы сказали Магистру Колтону, что будете стоять стеной за меня. Вы защищали меня от него. И это было так... ну, это было потрясающе.

— Я чуть не умер, — прошептал Левин, прижимая руку к груди. — Мастер, я думал, мое сердце остановится, когда вы это сделали. Вообще-то, когда вы сказали ему, что вы скажете стоп-слово, я думал, что мое сердце реально перестанет биться.

Я засмеялся, вспоминая.

— И мое тоже. Кто-то научил меня вчера, что иногда нам нужно стоп-слово для тех, кто нам дорог.

Левин просиял.

— Вы защитили его, и я знаю, что вы защитили бы и меня.

— Конечно, абсолютно точно. Вас обоих, — ответил я с улыбкой. — Без колебаний.

Я посмотрел на их ошейники и был поражен идеей, невольно поданной мне Ефремом и Луэллой.

— Как вы отнесетесь к тому, что я подарю вам личные ошейники? Знаю, ошейники Санктуса являются стандартными и уважаемыми, но это не редкость, когда новые ошейники даются вместо выданных Санктусом.

Левин улыбнулся, как будто ему понравилась такая идея, но Хантер машинально коснулся ошейника и нахмурился.

— В чем дело, Хантер? — спросил я.

Он с трудом сглотнул.

— Ну, я просто... Я только что получил его. И мне все равно, что это за ошейник, лишь бы он был ваш, Мастер. И даже если это ошейник Санктуса, но он ваш. Я ношу ваш ошейник. Вы можете повязать мне обычную веревку, и я буду лелеять ее точно так же. — Он пожал плечами, продолжая трогать свой ошейник. — Я имею в виду, что благодарен. Но я только что получил его, и не знаю, готов ли снять. Даже на секунду.

Левин наклонился к нему, улыбаясь мне.

— Может быть, мы еще вернемся к этому. Когда он будет готов.

Хантер посмотрел на него широко раскрытыми глазами.

— Если ты хочешь...

— Нет. То, что мы делаем, мы делаем вместе, — сказал ему Левин. — Когда мы оба будем готовы.

Я чуть не лопнул от гордости. Я хотел дать этим двоим все. Хотел сделать их счастливыми, хотел исполнить каждый их каприз и каждое желание.

Может быть, личные ошейники могли бы стать сюрпризом в качестве рождественского подарка или просто потому, что сабы достойны. Может быть, мы могли бы отправиться в путешествие и выбрать их там. Или сделать на заказ. Но, как заметил Левин, только тогда, когда они оба будут готовы.

Я повторил слова Левина.

— То, что мы делаем, мы делаем вместе. — Они оба посмотрели на меня, и я не смог сдержаться. Я был так счастлив, что кружилась голова. — Я так горжусь вами.

Левин одарил меня красивой улыбкой. Хантер просиял и прикусил нижнюю губу.

— Ну, значит, — уклончиво ответил он. — Я знаю, что сабы получают награду, но разве Мастера тоже не заслуживают награды? За то, что они самые лучшие?

Я рассмеялся.

— У меня их две. Вы оба — единственная награда, которая мне нужна. На самом деле, я начинаю думать, что вы оба можете быть кем-то большим, чем то, с чем я могу справиться. — Я счастливо вздохнул. — Но, может, поднимемся в игровую комнату и проверим?

Я встал и пристегнул поводок Хантера. Поведение саба снова изменилось: улыбка стала безмятежной, и он глубоко вздохнул. Я протянул поводок Левину, и тот любезно взял его.

— Благодарю Вас, Мастер.

Я шел впереди, и они послушно следовали за мной. Атмосфера в игровой комнате изменилась, когда мы вошли. Стала более напряженной от предвкушения. Мое тело знало, что сейчас произойдет. Я снова собирался взять Хантера. Ему больше не нужно просто смотреть. Я мог делать с ним все, что мне нравилось.

— Хантер, — сказал я. — У тебя есть какие-нибудь вопросы по поводу какого-либо приспособления?

— Нет, Мастер.

— Ты уверен?

— Я уверен. Я доверяю вам, Мастер. Вы уважаете мои границы.

— Есть что-нибудь, что ты хочешь попробовать сначала?

Он промурлыкал, оглядывая комнату.

— Все это, Мастер.

Я заметил, как уголки губ Левина изогнулись в улыбке. Я встретился с ним взглядом.

— Ему не терпится, не так ли?

— Да, Мастер, — ответил Левин, и глаза его осветились счастьем.

— Думаю, нам вдвоем придется его удовлетворить, — добавил я, и Левин с трудом сглотнул. Затем я потянул поводок, чтобы приподнять подбородок Хантера. — Насколько ты голоден, саб?

— Очень голоден, Мастер, — выдохнул он. Вся его грудь покрылась мурашками, а соски затвердели.

— Чего ты хочешь, саб? — спросил я, все еще держа поводок натянутым.

Его ответ был быстрым и безупречным.

— Я хочу, чтобы вы сделали меня лучшим сабмиссивом, каким я только могу быть. Отведите меня в то место, где я свободен.

Блядь.

Я издал низкий стон, и они оба услышали его. Я дернул за поводок, приблизив губы Хантера к своим, и поцеловал изо всех сил. Жестко, горячо, требовательно. Я чувствовал возбуждение мальчика, упиравшееся в меня, когда завладел его ртом.

Я отстранился так же резко, как и притянул саба, оставив его с открытым ртом и закатанными от удовольствия глазами.

И Хантер совершил свою первую ошибку.

Он потянулся ко мне.

Я схватил его запястье.

— Ты получаешь только то, что тебе дают, саб, — предупредил я и поднял его руки над головой. — Думаю, мы могли бы связать их. — Я повернулся к Левину. — Лучше всего подойдет слинг. Он может оставаться в нем дольше, а мы можем меняться.

Губы Левина приоткрылись, ноздри затрепетали. У него перехватило дыхание.

— Да, Мастер.

Я протянул ему поводок.

— Подготовь его.

Левин подвел Хантера к слингу, и я воспользовался моментом, чтобы собраться с мыслями, подавляя свое желание. Это было для Хантера и для Левина. Хантер первый раз в моей игровой комнате в качестве моего саба, а Левин первый раз в качестве первого саба. Его первый раз, когда он управляет вместе со мной. Для меня это тоже было важно, поскольку я впервые находился с двумя сабами в моей игровой комнате, и я хотел показать им, как сильно их ценю. Я хотел, чтобы Хантер принял нас обоих по одному с каждой стороны. Мы бы ему показали, кому он подчиняется и кого удовлетворяет...

О, будет идеально.

Мой член стоял с тех пор, как я проснулся, даже после того, как трахнул Левина. Эрекция не спадала. И когда я дотронулся до стояка, яйца заныли от потребности кончить.

Мое тело знало.

Я наблюдал, как Левин закончил закреплять ноги Хантера в слинге. Мальчик лежал голый на спине, руки скованы цепями над головой, ноги согнуты и широко разведены, в районе бедер пристегнуты цепями по бокам. Его член был твердым, плотно прижатым к животу, яйца раскинуты, попка раскрыта.

Хантер был так прекрасен.

Левин стоял передо мной, конечно, без рубашки, но еще в джинсах. Он держал конец поводка Хантера и протягивал его мне.

— Он готов.

Я посмотрел на Хантера и погладил его по волосам, по щеке.

— Как ты себя чувствуешь, саб?

— Очень хорошо, Мастер.

— Какие у тебя стоп-слова?

— Желтый — замедлить, красный — остановить.

— Хороший мальчик. — Я легонько дернул за поводок, и его член дернулся на животе. — Левин собирается предложить тебе свой член, и я хочу, чтобы ты ему отсосал.

Саб облизал губы, его голос был хриплым.

— Да, Мастер.

Я отступил назад и отдал поводок Левину.

— Его рот — твой. Делай с ним, что хочешь. Не снимай джинсы, — сказал я, потянувшись к его ширинке. Расстегнул пуговицу и молнию, затем вытащил член и погладил. — Саб проголодался. Накорми его.

Я наблюдал, как Левин подошел и встал перед лицом Хантера. Одной рукой держа поводок, он скользнул членом в нетерпеливый рот. Идеальные губы Хантера скользнули вокруг ствола Левина, когда он глубоко вошел и застонал.

— Это так горячо, — прошептал я, и моя собственная эрекция напомнила о моем пренебрежении.

Я подошел к заднице Хантера и помассировал внутреннюю поверхность бедер, потянул за яйца, подрочил член. Мальчик застонал, как шлюшка. Как моя шлюшка, наша шлюшка. И мне это понравилось. Я смазал его и подготовил, используя лишь один палец. Хотелось, чтобы он почувствовал мой член, а не игрушку или пробку.

Оставив пуговицу на кожаных штанах застегнутой, я расстегнул молнию и освободил член. Нанес на себя смазку и прижался к его дырочке. Левин вышел изо рта Хантера и потянул за поводок, заставляя саба немного поднять голову.

— Смотри на него, когда он входит в тебя.

Да, черт возьми.

Левин получал все награды.

Я вошел в Хантера одним толчком. Жестко, грубо и красиво. Он натянул путы, попытался выгнуться, оттолкнуть, отодвинуться, но был полностью связан. Он вскрикнул, и я схватил его за бедра, удерживая насаженным на мой член, и звуки, что он издавал, вскоре превратились в рычание.

— Хороший мальчик. Дыши. — Хантер резко втянул в себя воздух, и я почувствовал, как его тело начало расслабляться. — Да, вот так.

Затем я медленно двинулся назад и снова толкнулся вперед.

— Левин, накорми его своим членом, — проговорил я. — Он должен знать, кому принадлежит.

Левин положил руку на затылок Хантера, пока трахал его рот. Слинг раскачивался между нами, позволяя телу Хантера принимать нас обоих в ритме похоти и удовольствия. И он брал нас, и брал. Но я видел, что Левин уже близок к оргазму; его темп изменился, мычание стало резче. А я пока не хотел, чтобы все закончилось. Поэтому вышел медленно и аккуратно, сразу же лишившись тугой теплоты.

— Левин, твоя очередь, — приказал я. — Погрузи член ему в попку.

Левин быстро подчинился, схватив Хантера за бедра, приблизил член к его дырочке, но я остановил первого саба как раз перед тем, как он вошел в мальчика.

— Но ты не кончишь в него. Пока его попка моя. Единственная сперма, которую он познает в заднице, — моя. — Я притянул Левина за подбородок для поцелуя. — Однако хочу, чтобы Хантер знал, что он откликается на тебя, и хочу, чтобы ты знал, насколько он узок.

Улыбка Левина погасла, когда он толкнулся внутрь Хантера: губы раскрылись, глаза закатились. Парни оба застонали. Я смотрел, как член Левина скользит внутрь и наружу, — одно из моих любимых зрелищ — но был уверен, что Левин никогда не ослушается приказа. Он не кончил бы, пока я бы ему не разрешил.

Я подошел к лицу Хантера и поцеловал его. Он широко раскрыл рот, предоставляя весь доступ, в котором я нуждался, и когда я замедлил поцелуй, он втянул мой язык. Я прервался и осторожно потянул за поводок.

— Тебе нравится, когда Левин внутри тебя?

— Да, Мастер, — выдохнул он. Слинг раскачивался с каждым толчком, и от напряжения лоб Левина сморщился. Он был полон решимости подчиниться мне.

Улыбнувшись, я взял основание своего члена и постучал им по губам Хантера.

— Открой пошире и покажи, как ты хорош.

Так он и сделал.

И Боже, он был таким талантливым сабом. Я мог бы так легко просто трахать его горло, пока не кончу, но я оставлю это для Левина. Я хотел его задницу.

Я вытащил член и легонько похлопал Хантера по щеке.

— Хороший мальчик. Но ты не можешь выпить меня прямо сейчас. — Я кивнул Левину, и он вышел с резким вздохом облегчения. Его член набух и покраснел, отчаянно нуждаясь в облегчении. — Позволь Левину напоить тебя.

Левин подождал, пока я вернусь внутрь Хантера, прежде чем скользнул обратно в его рот. Всего один глубокий толчок, и первый саб с громким криком откинул голову назад, мышцы его живота дернулись, а Хантер застонал, выпивая каждую каплю.

Это было так чертовски горячо.

Я стал входить резче и сжал в руке члена Хантера, и саб начал рычать и утробно стонать с каждым толчком. Его мышцы напряглись, и он задрожал, а член запульсировал.

— Левин, теперь твоя очередь. Высоси из него все.

Левин быстро подчинился, беря эрекцию Хантера в рот, глубоко в горло. Я же крепко схватился за бедра мальчика, зарывшись по самый яйца. Он дернулся и вскрикнул, его тело напряглось.

— Кончай, Хантер, — приказал я.

И он кончил.

Тело сжалось вокруг меня, и саб издал сдавленный крик, когда Левин сглотнул. Мне хотелось снова и снова предъявлять права на этого мальчика. Я хотел кончать в него вечность, чтобы он всегда знал, кому принадлежит.

Мой оргазм поднялся от стоп и спустился от затылка вниз по позвоночнику, и я опустошил себя внутри Хантера.

Это было интенсивно и великолепно, но все же недостаточно.

Я вышел, мой член еще был тверд.

— Помоги развязать его, — сказал я, и Левин быстро подчинился. Мы помогли Хантеру встать; он улыбался, расслабленный и полностью истощенный. — На кровать. — Левин помог отвести его к кровати, и Хантер лег, практически упав на бок. Я взял массажную подушку и положил ее рядом с ним. — Я еще не закончил с тобой, саб. — Встав коленями на кровати, я ловко передвинул Хантера, как будто он был тряпичной куклой. И положил подушку ему под бедра, так что он почти встал на колени. Я перегнул саба через подушку: опустил голову вниз, руки вытянул вдоль матраса над головой. И снова погрузился в Хантера.

Это было то, чего я хотел, — трахать его вечно. Я был уверен, что никогда не устану от мальчика. А после того, как я кончил во второй раз, мы с Левиным помыли его в душе. Я заставил их пообедать и позволил им вздремнуть на диване, а после раннего ужина снова трахнул их двоих.

На второй день парни должны были вернуться к своему расписанию, и в половине седьмого, когда я спустился вниз позавтракать, они уже стояли на коленях и ждали. Я переживал, что им будет больно, особенно Хантеру. Но нет. Он жаждал этого.

Он любил поводок и реагировал на него, будто это мечта. Левин гордился тем, что учил Хантера, а я обожал наблюдать за ними. После еще одной долгой сессии на этот раз на скамейке, мы искупали Хантера и втроем забрались в мою кровать.

Сабы обнялись, и когда я попросил их поцеловать друг друга, они выполнили. Поцелуй вышел мягким и нежным, с закрытыми глазами и легкими заботливыми прикосновениями. Это было мило и одновременно очень горячо.

На следующий день было почти то же самое. Мы больше узнавали друг о друге, читали маленькие подсказки, изучали наши особенности и помогали Хантеру приспособиться к его новой жизни и новой роли. Он никогда так много не улыбался и не смеялся так открыто. Это был прекрасно, и звучало потрясающе. Он прочитал несколько глав книги, оттачивал навыки письма, посмотрел несколько фильмов, предпочитая комедии и романы, помогал в саду и на кухне. Прошло всего три дня, а он уже был другим мальчиком. Подбородок он держал чуть выше, плечи были расправлены. Он частенько дотрагивался до своего ошейника, и я ловил его улыбку.

Это было волшебно.

Левин тоже осваивался в своей новой роли, и Хантер смотрел на него широко раскрытыми и сосредоточенными глазами, повторяя каждое его движение, ловя каждое слово. А потом он смотрел на меня с таким голодом, что у меня перехватывало дыхание.

На четвертый день я велел им надеть новые кожаные сапоги и использовал вшитые в них О-образные уплотнительные кольца, приковав сабов к гимнастическому коню, и по очереди раздавал награды. Больше секса, больше ограничений, больше дисциплины. И той ночью в моей постели они оба целовали меня.

Я был почти уверен, что они укатают меня до смерти, и все чаще задавался вопросом: «Можно ли умереть от переизбытка счастья?».

***

— Судя по выражению твоего лица, я могу сказать, что последние десять дней были отличными, — сказал Магистр Колтон. Он приехал в гости, как и обещал. Он дал нам немного времени, чтобы освоиться, и когда позвонил договориться о встрече, я попросил его принести кое-что с собой.

— Они пошли мне на пользу, — произнес я. Мы устроились в шезлонгах на солнышке у бассейна. Левин давал Хантеру урок плавания, который больше походил на умение держаться на воде и управлять дыхательными техниками, но наблюдать за этим все равно было весело. Левин — великолепный учитель, Хантер — замечательный ученик. Левин снова засмеялся, и я понял, что Хантер сказал что-то забавное. — Хантер освоился лучше, чем я ожидал. Вы можете поверить, что парень, которого вы подарили мне несколько недель назад, на самом деле наглый мальчишка с отличным чувством юмора? Мы начинаем видеть его настоящего. О, еще он жаждет дисциплины, и у него ненасытное либидо.

Магистр Колтон усмехнулся.

— Что, вероятно, объясняет твою улыбку. А как Левин справился с переменами?

— Безупречно. Он был рожден, чтобы стать первым сабом. Он ведет, он учит, он поправляет, делает замечание за малейшие оплошности, — добавил я с улыбкой, вспомнив, как Хантер пытался отказаться от кляпа, поэтому Левин заткнул ему рот своим членом. — И я уверен, что Хантер считает это наградой.

Магистр Колтон рассмеялся.

— Напоминает мне тебя, когда ты был моим сабом.

Я фыркнул.

— В какой роли? Уверен, что был и тем и другим.

Еще один взрыв смеха раздался из бассейна, на этот раз от Хантера, и я улыбнулся. Магистр Колтон некоторое время наблюдал за мной, — я чувствовал на себе его взгляд — а когда я посмотрел в его сторону, он отвернулся к горам.

— Я все время думал о том, что ты сказал той ночью, — произнес он, прежде чем снова встретиться со мной взглядом. — О том, как мы ошибались.

Я кивнул.

— Еще раз прошу прощения за то, как я с вами разговаривал.

— Но не за то, что ты сказал, — заметил он.

Я улыбнулся.

— Нет.

— Однако ты оказался прав. — Он нахмурился. — Я сказал Валенте и Юргу, что нам нужно пересмотреть правила и провести реорганизацию. Традиции прекрасны, но если мы ценим наши традиции больше, чем наших сабмиссивов, то мы потерпим неудачу. И я подвел Хантера. Дважды. В первый раз связывая его с этим куском дерьма Лаззаро; во второй раз отдавая его тебе и предполагая, что знаю о нуждах мальчика, когда на самом деле не имел понятия. Он не был должным образом подготовлен или информирован. Я слишком много на себя взял, и это могло обернуться катастрофой. И если бы я связал его с любым другим Домом, кроме тебя, скорее всего, катастрофа бы и случилась.

Я молча кивнул.

— Это правда. Да, он жаждет дисциплины и доминирования. Но он еще нуждается и в доброте. Он этого не знал, и если бы вы спросили его месяц назад, он бы ответил, что это не так, но я-то знал. Многие люди в жизни злоупотребляли его доверием. Так что неделя, когда он был здесь и я не должен был заниматься с ним сексом, была для него тяжелой, да. Но думаю, это укрепило его доверие ко мне. Я пообещал не трогать его и не влиять на решение, и как бы сильно ему это не нравилось, в конечном итоге я сдержал обещание. Теперь он знает: если я скажу, что никогда не причиню ему вреда, он может верить мне. И он верит. Это уже совсем другой мальчик.

— Значит, мое решение было не полным провалом? — спросил Колтон.

— Ну... — Я пожал плечами, прежде чем улыбнуться Магистру. — С Хантером все будет в порядке. Он начинает терапию на этой неделе, которая припозднилась на пятнадцать лет. И мы с Левиным тоже идем. Хочу, чтобы Хантер знал: в этом нет ничего постыдного, и, учитывая, что нас теперь трое, думаю, мы могли бы оказаться хорошей поддержкой.

— И Криста сказала, что встретила его в салоне, — подсказал Колтон.

— Да. Хантер упомянул, что хочет научиться парикмахерскому искусству, поэтому я сделал несколько телефонных звонков. Хантеру очень понравились она и Таня. Помогает то, что Таня — саба в Санктусе. Это безопаснее и привычнее для него, чем салон вне Доминиона. Ему не нужно прояснять детали своей личной жизни, потому что она понимает.

— Криста сказала, что он милый и очень хочет учиться.

Я усмехнулся.

— Да, он может. Милый и нетерпеливый.

Магистр Колтон с минуту смотрел на меня, потом перевел взгляд на белую прямоугольную коробку, которую принес с собой.

— Я надеюсь, это именно то, что ты хотел.

Я открыл коробку и улыбнулся содержимому.

— Выглядит как надо. — Это была специально сделанная на заказ упряжь для бульдога, и я знал, что Магистру Колтону достаточно было сделать один телефонный звонок, чтобы мгновенно заполучить ее. Она была сделана из пенорезины и черного спандекса с верхним слоем из сетчатого покрытия. Крепкая, но мягкая. Со встроенными металлическими круглыми уплотнительными кольцами для различных зажимов. Ее можно было носить по-разному, в зависимости от потребностей носившего и уровня его комфорта. — Мы экспериментировали с ошейником и поводком Хантера. Ему это нравится. Не в щенячьих или ролевых играх. Просто дайте ему ошейник и поводок, и он в раю. Ему понравилась идея упряжи, но кожаные ремни доставляли неудобство, и шрамы только осложняли дело. Но это?.. — Я почувствовал мягкость и гибкость пенорезины и спандекса. — Это должно подойти идеально.

Магистр Колтон улыбнулся.

— Хорошо.

Я положил упряжь обратно в коробку и повернулся к бассейну.

— Мальчики! У нас гости.

Две длинные и стройные фигуры выбрались из бассейна, мокрые и обнаженные. Парни взяли полотенца, и Хантер на секунду замер, увидев, с кем я сижу. Магистр Колтон это тоже заметил.

Левин слегка промокнул тело и обернул полотенце вокруг талии, и Хантер вроде как тоже вытерся, но нес полотенце в руках, а его член свободно свисал.

— Магистр Колтон, — первым поздоровался Левин, слегка склонив голову.

Хантер сделал то же самое.

— Магистр Колтон.

— Левин, — с улыбкой ответил Магистр Колтон. — И Хантер, прекрасно выглядишь, — сказал он, стараясь не улыбаться. — Я вижу, присутствие здесь вполне тебя устраивает.

— Очень, Магистр, — ответил мальчик. — Я никогда не был так счастлив.

Я поднял коробку.

— Хантер, для тебя подарок.

Его глаза расширились.

— Для меня?

— Да. — Я кивнул на его руку, державшую полотенце. — Как насчет того, чтобы обернуть полотенце вокруг талии?

Он сделал вид, будто регулирует полотенце за спиной, оставляя его раскрытым спереди как можно дольше, пока не завязал сбоку. Каков наглец.

Я протянул коробку.

— Открой.

Хантер приподнял крышку и вытащил упряжь.

— О, она такая мягкая, — прошептал он. Потом бросил на меня взгляд. — Это для меня?

Я кивнул.

— Да. Если будет неудобно, мы продолжим поиски. — Я повернулся к Левину. — Пожалуйста, отведи саба внутрь, вытри, как следует. Возможно, ему стоит надеть джинсы.

Левин улыбнулся.

— Слушаюсь, Мастер.

Они исчезли, и я понял, что Магистр Колтон снова наблюдает за мной. Я закатил глаза.

— Да, Хантер ведет себя как невоспитанный мальчишка. Я прекрасно знаю, что он шалит, ведь думает, что я надену на него высокий ошейник-стойку, соединенный с кольцом для члена, и заставлю целый час стоять на коленях в игровой комнате. Что он обожает, заметьте. Или, может быть, я привяжу его к кресту, чтобы мы с Левиным по очереди трахали его. Что он тоже обожает. — Я подмигнул. — У меня кончаются идеи для наказаний.

Магистр Колтон ухмыльнулся.

— А ты пробовал отшлепать?

Я вздохнул.

— Не решаюсь попробовать эти игры, — тихо ответил я. — Я позволяю ему встать на ноги и проверить свои границы. Я не собираюсь смягчаться к мальчику, если это то, о чем вы подумали.

— Какое из вышеупомянутых наказаний ты назначишь ему за наглую демонстрацию члена?

— Наверное, оба. Я пристегну все необходимое и заставлю стоять на коленях, чтобы он оказался в нужном настрое. Затем прикую его к скамье или кресту. Как я уже сказал, у него чертовски сильное либидо. Любит член и мою сперму. Хочет ее при пробуждении, на завтрак, обед и ужин. И на десерт. И перед сном.

Магистр Колтон рассмеялся.

— Боже, он идеально подходит для тебя.

Я усмехнулся, когда Левин и Хантер вернулись на улицу. Оба в выцветших джинсах и с широкими улыбками. И Хантер был одет в упряжь с большим уплотнительным кольцом на груди. По его мечтательному взгляду я понял, что она очень понравилась ему.

— Ничего себе, — пробормотал я, принимая во внимание не только, как Хантер выглядел, но и как держался. — Как ощущения?

— О, Мастер, она чудесная. — Он провел руками по ремням на груди. — Такая мягкая. — Он повернулся, чтобы мы могли видеть спину и то, как ремни сидели на верхней части лопаток. — Вам нравится, Мастер?

— Очень, — ответил я.

Я знал, что Магистр Колтон не увидел бы ничего, кроме шрамов, особенно при дневном свете. Но я видел лишь красивого мальчика, чья улыбка затмевала солнце. Я поманил его, просунул палец через уплотнительное кольцо в центре груди и притянул к себе.

— Ты дьявольски красив, — пробормотал я. Потом поцеловал, и Хантер ответил тем же. Это был быстрый и непристойный поцелуй со вкусом предвкушения.

Я отпустил упряжь и встал, притянул Левина за ошейник и тоже поцеловал прямо перед Магистром Колтоном. Я замедлил поцелуй, втянув нижнюю губу первого саба, прежде чем прижаться лбом ко лбу. Я обнял его лицо и вздохнул. С Левиным не оказалось быстро и непристойно. Между нами было нечто большее.

Мальчики вернулись в дом, а я снова сел и вздохнул.

— Как вы справляетесь с тремя сабмиссивами? — спросил я. — Двое — уже достаточное безумие, я даже не могу представить троих. И никогда не захочу еще одного, просто чтобы вы знали.

Когда Магистр Колтон не ответил, я повернулся и поймал его изумленный взгляд.

— Господи, Сиг.

— Что?

— Это, — ответил он, кивнув в сторону, куда ушел Левин. — Знаешь, с тех пор как я здесь, все пытаюсь понять, что в тебе изменилось.

— Изменилось?..

Он кивнул.

— Ты влюблен в них.

Я рассмеялся, уже готовый согласиться, когда вдруг понял, что Магистр Колтон не улыбался.

— Разве это плохо?

Он выглядел искренне расстроенным.

— Даже не знаю... Это не плохо. Полагаю, это просто нечасто встречается. Мы очень привязаны к нашим сабмиссивам и, конечно, испытываем к ним симпатию. Но любовь? — Магистр нахмурился. Я понял, что он не критикует меня, он был осторожен и любопытен. — Не знаю, можно ли это назвать любовью. Это меняет привычное положение, не так ли? Влияет ли это на твое доминирование? Ожидаешь ли ты меньше подчинения и преданности, потому что беспокоишься об их чувствах?

— То, что я чувствую к ним, никак не влияет на мое доминирование и не меняет положение вещей. Это делает меня лучшим Домом. — Я наклонился вперед, удерживая его взгляд. — Это делает меня лучшим Домом для моих мальчиков. Я знаю их, что им нужно и как им это нужно. Всем известно, я мягкий Дом. Знаю, что говорят люди, Магистр Колтон. Я не дурак. Но хардкорный образ жизни, садизм и мазохизм не для меня и моих сабов. Хотя вашим сабам нужен этот следующий уровень. Вы даете именно то, что им нужно, и они дают вам покорность как по учебнику. Вот почему вы один из Великих Магистров Санктуса, Магистр Колтон. Просто потому что у нас разные техники и разные потребности не значит, что один из нас ошибается.

Он на мгновение задумался.

— Но любовь?

— Неужели вы никогда не задумывались, что делаете для своих сабов? То, что воплощаете для них, тоже своего рода любовь? Да ладно, я видел, как вы смотрите на Стефана. Вы никогда так на меня не смотрели.

— Ну, — ответил он со странным выражением на лице. — Я не уверен... Я... — Он провел рукой по лицу, потом бросил взгляд на меня. — Спасибо, Сиг. Теперь мне есть о чем подумать.

Я усмехнулся.

— Примите это. Секс будет лучше, — сказал я, и Магистр рассмеялся. — Это не так уж и плохо. Поверьте мне. Я люблю своих мальчиков. Когда я столкнулся с мыслью потерять Левина, понял, немного запоздало, но очень ясно, что Левин — любовь всей моей жизни. Но появился Хантер, и стало понятно, что я могу любить их одинаково.

Тихий вздох донесся из-за моей спины. Я обернулся, чтобы увидеть стоявшего там Левина. Он слышал, что я сейчас сказал...

Широко раскрытые глаза первого саба опустились на землю, и он сделал шаг назад.

— Прошу прощения, Мастер, — прошептал он. — Я приду позже. Не хотел вас прерывать...

Я поднялся.

— Левин, остановись.

Он остановился, но головы не поднял.

Магистр Колтон встал и похлопал меня по плечу, ухмыляясь.

— Я сам себя провожу, Сиг. Выпьем кофе на следующей неделе, — сказал он, возвращаясь в дом.

Левин так и не поднял глаз, и у меня возникло неприятное чувство, что он не воспринял мое признание в любви как хорошую новость.

— Левин, пожалуйста, посмотри на меня.

Он подчинился, в его глазах стояли слезы. О, нет, нет, нет... Я взял его за руку и повел внутрь, но дошел только до столовой. Я повернулся к нему и взял его за подбородок.

— Левин, — мягко сказал я. — Мне жаль, что ты услышал, как это было сказано.

Когда Хантер вошел, по щеке Левина скатилась слеза. Глаза Хантера расширились, и он быстро сократил расстояние между нами, его рука легла на спину Левина, а взгляд был устремлен на меня.

— Что случилось? Магистр Колтон что-то сказал?

Я покачал головой.

— Нет, это я. Хантер, возможно, нам с Левиным стоит поговорить наедине.

Саб сделал шаг назад, но Левин остановил его.

— Нет, Мастер, он должен остаться. Никаких секретов, помните?

Правда. Это были мои слова.

— Что вы сказали, Мастер? Почему Левин плачет? — проговорил Хантер, глубоко нахмурившись, в его глазах была печаль.

— Это правда? — спросил Левин. — То, что вы ему сказали?

Я кивнул.

— Да.

Глаза Левина снова наполнились слезами.

— Это ничего не меняет между нами, — попытался я. — И я совершенно точно не жду ничего взамен. Я все равно буду твоим Домом. Твое место здесь остается неизменным до тех пор, пока ты этого хочешь. Левин, я могу извиниться за то, каким образом ты узнал, но я не буду извиняться, что признался в этом, и я не возьму свои слова обратно. — Я вытер еще одну его слезу большим пальцем. — Я люблю тебя, Левин. Влюбился с самого первого дня. Ты всегда был особенным и отличался от любого другого саба. Мне хватило лишь мысли потерять тебя, чтобы разобраться в своих чувствах. То, что я чувствую здесь, — я приложил руку к сердцу, — стало неожиданностью, но, Боже мой, это потрясающе.

Левин заплакал сильнее, закрыв лицо руками. И я ничего не мог с собой поделать: мне нужно было утешить его. Поэтому я притянул своего мальчика к себе, он прижался сильнее и зарыдал.

— Мастер, — сказал Хантер со слезами на глазах. — Я не понимаю.

— Он признался, что любит меня, — пробормотал Левин мне в рубашку.

Хантер переводил взгляд с Левина на меня.

— Разве это не здорово? Почему ты плачешь? — спросил он Левина, потом посмотрел на меня. — Почему он плачет? Мне это не нравится.

Только Левин мог ответить. Может, то, что я признался ему в любви, не было для него хорошей новостью. Возможно, он смущен и теперь беспокоится о том, как это повлияет на наш дом.

— Это здорово, Хантер, — пробормотал Левин. — Это просто потрясающе. Я просто...

Я отстранился и поднял лицо, чтобы увидеть его глаза.

— Ты просто что?

— Я просто не ожидал, — прошептал он. — Не думал, что это может случиться в нашем мире... — Первый саб пожал плечами, и слезы снова полились из его глаз. — Я имею в виду, что я сабмиссив, а вы мой Дом. Но вы гораздо большее. Вы весь мой мир, центр моей Вселенной. Я тоже тебя люблю, Сиг. И всегда любил.

Сиг.

Он назвал меня по имени.

Я захватил губы Левина в жадном поцелуе, и он обхватил мое лицо. Его руки не висели по бокам и не были сложены за спиной, они были на моем лице и в моих волосах.

Божественно.

Когда наш поцелуй замедлился, Хантер сделал шаг назад, но Левин схватил его за упряжь.

— Останься здесь, — сказал Левин. — Мастер сказал, что тоже любит тебя.

Взгляд Хантера метнулся ко мне.

— Меня?

Я притянул его в наши объятия и тоже поцеловал.

— Да, тебя. Хантер, твое присутствие здесь не изменило нас, — прошептал я. — Ты сделал нас лучше, сильнее.

Левин пристально смотрел в мои глаза, что-то ища и умоляя. Я не знаю, что он искал, но его улыбка подсказывала, что он определенно нашел это.

— Да, все так.

Приложив палец к их подбородкам, я притянул парней к себе для нежного тройного поцелуя.

— Вы оба делаете меня тем, кто я есть, — признался я. — Я великий Дом только лишь потому, что у меня есть два потрясающих саба. Я обожаю вас обоих, я уважаю вас обоих. — Я установил зрительный контакт с каждым из них. — Я люблю вас обоих.

Хантер выглядел немного грустным.

— В чем дело, саб? — спросил я.

— Ну, я... Я не уверен, что знаю, что такое любовь, — прошептал он. — Я вижу вас двоих и вижу, как вы относитесь друг к другу. Я могу понять, что такое любовь. Но я... Я не уверен, что знаю... что, если я ошибаюсь?.. Что, если я слишком запутался?

Левин положил руку Хантеру на грудь, прямо на сердце.

— Ты не запутался. Тебе просто нужно немного терпения и, возможно, двое мужчин, чтобы показать.

— Хантер, — пробормотал я, проводя рукой по его волосам, удерживая его лицо. — Ты не запутался и не сломлен. Я влюбился в тебя, потому что ты все, что нам нужно. Ты заслуживаешь, чтобы тебя любили. Я вижу, кто ты и через что тебе пришлось пройти, и это позволяет нам понять, как правильно любить тебя. — Правда заключалась в том, что этому мальчику нужно было научиться любить самого себя, прежде чем он сможет полюбить кого-то еще. — Наберись терпения и позволь нам показать, как сильно тебя любят, прежде чем ты начнешь беспокоиться о своих чувствах. Никакого давления, просто наслаждайся этим.

Хантер кивнул со слезами на глазах.

— Когда я с вами, у меня появляются сумасшедшие бабочки в животе, что своего рода безумие, — прошептал он.

Левин прижался лбом к голове Хантера.

— А твое сердце не замирает?

Глаза Хантера встретились с моими, и он кивнул.

— Замирает.

Левин притянул его к себе для поцелуя.

— Мы покажем тебе, что такое любовь. Каждый день.

Я сжал Левина и чмокнул Хантера в губы.

— Мы научим.

Хантер кивнул.

— Мне бы очень хотелось. Это такое... благословение, что я оказался здесь. Никогда не думал, насколько хорошей может быть жизнь.

Левин крепко прижал его к нам, и я глубоко вздохнул.

— Я люблю вас обоих, — снова прошептал я. Странно произносить это вслух, но так невероятно правильно.

— Пока мы все открыты и честны, — сказал Хантер, его губы опустились вниз. — Разве любовь что-нибудь меняет? Я имею в виду, просто чтобы мне было ясно и понятно, вы ведь оба все еще собираетесь трахнуть меня, верно?

Левин расхохотался, но посмотрел на меня, ожидая ответа.

— Абсолютно верно. Эти ошейники, — ответил я, натягивая уплотнительные кольца на их шеях, — все еще означают, что вы принадлежите мне. Вы будете служить мне, и я дам вам все, чего вы заслуживаете и желаете. Просто знайте, теперь, когда я говорю, что буду почитать вас своим умом, сердцем и душой, это от всего сердца.

Левин счастливо вздохнул и прижался ко мне, а Хантер драматично вздохнул.

— Ох, ну слава богу.

Я рассмеялся и снова притянул его в наши объятия. Я любил эту его сторону, ту истинную сторону, которую только сейчас Хантер, начал фрагментами нам показывать, почувствовав себя в безопасности.

— И не думай, что я забыл о твоей вопиющей демонстрации члена перед Магистром Колтоном.

Хантер засмеялся, а Левин улыбнулся мне в шею.

Я прошептал на ухо Левину, достаточно громко, чтобы Хантер тоже услышал.

— Как насчет того, чтобы отвести этого негодника наверх и погрузить в него член? Не снимай упряжь. Хочу посмотреть, как ты впервые кончишь в его задницу.

Левин застонал и посмотрел на меня потемневшим взглядом.

— Я люблю вас, Мастер, — прошептал он. Затем, держа Хантера за упряжь, повел его наверх. Хантер дерзко улыбнулся мне, когда они уходили.

Я улыбался им вслед, такой счастливый и довольный. Такой влюбленный. Я стоял там с глупой улыбкой, чувствуя головокружение и оживление, целых десять секунд, прежде чем очнулся. Я посмеялся над собой, а потом поднялся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

Эпилог

5 лет спустя

— Ты готов? — спросил Ефрем.

Я стоял рядом с ним перед нашими самыми близкими друзьями в саду Дома Спасения. На мне был смокинг, сшитый на заказ, и я старался не поддаваться эмоциям, но нервничал все равно.

— Готов.

— Хорошо, — ответил Ефрем, — потому что они идут сюда.

Казалось, что мои мальчики не могут выглядеть прекраснее, чем обнаженные, связанные и подвешенные… но видеть их в костюмах — совсем другой уровень красоты.

На Левине был серый костюм-тройка, белая рубашка и серебристый галстук. Темные волосы коротко подстрижены и безупречно уложены. Он выглядел ослепительно и дорого по всем пунктам.

Хантер был одет в темно-синий костюм и белую рубашку без галстука, потому что на нем не было жилета под пиджаком, как у Левина. Хантер надел свою любимую упряжь, что заставило меня улыбнуться. Все еще дерзкий мальчишка. Теперь его волосы стали немного длиннее, уложенные в какую-то сложную прическу, которую он усовершенствовал много лет назад.

Мне нравилось, что они выделялись как личности. Левин закончил учебу и теперь был официальным членом юридической команды Санктуса. Хантер много работал над чтением и письмом, и получил квалификацию парикмахера, работая с Таней почти каждый день и наслаждаясь каждой минутой. Мои сабмиссивы преуспевали.

Их улыбки засияли еще ярче, пока они шли ко мне.

Парни встали по обе стороны от меня, и мы втроем посмотрели на Ефрема. За последние пять лет в Санктусе многое изменилось. Магистр Колтон был серьезен, когда сказал, что изменит правила к лучшему. Поэтому Левин, Хантер и я собирались сделать нашу церемонию законной.

Ефрем должен был провести церемонию. Он получил квалификацию священнослужителя несколько лет назад. Я сказал, что если не смогу сделать его своим шафером — Левин, Хантер и я решили, что мы трое — это все, кто нам нужен, — то Ефрем, черт возьми, мог поженить нас. Только мы собирались подписать не свидетельство о браке. А договор, составленный Левиным, чтобы связать нас троих вместе. Не «законный брак», учитывая, что нас трое, а юридически обязательный договор, предоставлявший нам законные права в целом. Левин проработал все детали, но церемония принятия обязательств являлась для меня свадьбой. В моих глазах и в моем сердце Левин и Хантер были бы моими мужьями.

Дело в том, что для саб и Домов ошейники и церемония с ошейниками всегда значили больше, чем свадебный контракт. Но, как сказал мне Ефрем пять лет назад, и я не мог выбросить это из головы, церемония с ошейниками не имела никакого веса в судебных инстанциях. А я хотел быть связан с этими двумя мальчиками всеми возможными способами.

Когда я впервые заикнулся, они ничего не поняли. Я сказал им, что это обеспечит дополнительный уровень безопасности, и дело было не в том, что я не доверял Санктусу. Я знал, Санктус не попытается разлучить нас. Только Левин и Хантер, возможно, жаждали другого уровня постоянства, но нет, они доверяли мне, зная, что я их никогда не оставлю. И я понял: гарантии безопасности необходимы мне. Я нуждался в этом сильнее. Как только я объяснил им, что ни одно кольцо на моем пальце никогда не заменит ошейников на их шеях, они всецело согласились.

Теперь же мы стояли здесь, готовые сделать все официально.

— Мы собрались здесь сегодня, — начал Ефрем, — чтобы засвидетельствовать законное соединение трех мужчин. Уже связанные друг с другом в соответствии с законом Санктуса, они теперь будут связаны законом страны, в которой мы живем. То, что соединено вместе сердцем и душой, пусть никто, даже адвокат, не разлучит.

Хантер и Левин сжали мои руки, а Ефрем еще что-то говорил, но я потерялся в парнях: их руки в моих, плечи касались моих, мои ошейники под их рубашками. Больше ничего не существовало, кроме моих мальчиков.

— Брак не обязательно должен быть обычным, — продолжал Ефрем. — Он должен быть адаптирован к потребностям тех, кто состоит в этом браке.

— Я полностью за традиционность, — сказал Хантер с лукавой улыбкой в глазах. — На мне что-то синее* и что-то позаимствованное*. И под этим костюмом, у меня надет пояс с подвязками, прикрепленный к моим шелковым чулкам, и подвязка, так что если вы хотите поторопиться...

*Английская традиция — на невесте в день свадьбы должно быть что-то синее — символ преданности и верности и что-то позаимствованное, символизирующее крепкую дружбу и теплые отношения (Прим. пер.)

Все засмеялись, и Хантер наклонился ко мне, самодовольно улыбаясь. За последние несколько лет он действительно стал самим собой. С помощью терапии и надлежащего влияния подчинения и доминирования, он стал так далек от сломленного мальчика, который был передан мне. Хантер был забавным, кокетливым и открытым, в большинстве своем ненасытным. Я сомневался, что это пройдет. Более того, надеялся, что он никогда не изменится.

— Ладно, не буду задерживать, — со смехом произнес Ефрем. — У вас есть кольцо?

— Есть, — ответил Левин, доставая из кармана одно серебряное кольцо. Оно было шире, чем большинство колец. Мальчики решили, что каждый должен выбрать простое обручальное кольцо, которое они расплавили и соединили в одно прекрасное кольцо ручной работы. Это было идеальное решение. Идеальный символ. Два кольца красивые сами по себе, но еще лучше — соединенные вместе.

Мальчики стояли передо мной. Хантер взял мою левую руку, а Левин надел кольцо на мой безымянный палец. Это был особый момент — весомый и значимый. Каждый из них носил мой ошейник — символ преданности и обязательств, а теперь я носил их символ. Сердце наполнилось любовью и теплом.

Потом они сделали то, чего я не ожидал. То, что мы не планировали, но они, очевидно, придумали вместе.

Они стали передо мной на колени, сцепили руки за спиной и склонили головы. Левин поднял взгляд первым.

— Они могут называть вас моим мужем, или доктором Бракнером, или Сигом. — Он улыбнулся. — А я могу называть вас Сиг при определенных обстоятельствах...

Я одарил нашу аудиторию улыбкой.

— Это правда. Он может. — Все посмеялись. А Луэлла смахнула счастливую слезу.

Левин взял мою руку и поцеловал костяшки пальцев, мое обручальное кольцо.

— Но вы всегда будете моим Мастером. Вы владеете мной во всех смыслах этого слова. Я принадлежу вам отныне и навсегда. Я польщен и для меня большая честь, что вы носите наше кольцо.

Затем Хантер поднял голову, его голубые глаза были подернуты дымкой и полны любви.

— Вы спасли меня. Вы оба, — сказал он, одарив Левина грустной улыбкой. — Вы научили меня любить; показали, что значит любить кого-то и что значит любить себя. Вы продемонстрировали, как поступает настоящий Доминант и что значит истинное подчинение. Я с гордостью ношу ваш ошейник, Мастер. Он дает мне фундамент и возможность летать, а то, что я принадлежу вам обоим — дополняет меня.

Я поцеловал сначала Левина, потом Хантера. Я задыхался, слишком много эмоций и любви, чтобы ответить. Парни встали, чтобы мы могли обниматься, целоваться и крепко держать друг друга. Как мы делали всегда.

Три человека, три роли, три сердца, три потребности, три желания. В три раза больше эмоций, в три раза больше преданности, в три раза больше удовольствия.

Одна любовь.

Конец