Сиротский приют, или драконы на попаданках (не) женятся!

Глава 68. Ася

Мелла посмотрела на меня, а потом на принца.

- Вы подумали о том же, о чем и я? – прошептала она. – Завтра! Благотворительный вечер – ярмарка, на котором соберутся все матроны и сплетницы города! Вы только представьте себе! Прекрасная будущая королева лично стоит за прилавком и продает скромные поделки деток из приюта… И тут заходит принц! Он настроен решительно! В огромном зале все только и смотрят на него. Он проходит к нашей народной принцессе и платит баснословные деньги за поцелуй! А потом падает на одно колено и делает предложение. «Ах, нет!», - наша народная принцесса стыдливо убегает от него. Но он гонится за ней с огромным бриллиантом! Занавес!

В воцарившейся тишине было слышно, как я сглотнула.

- Понимаете, - начала я издалека. – Я уже была на благотворительных вечерах! И там нужно что-то продавать... Что-то милое, хранящее тепло детских ладошек! Может, я просто появлюсь с этим кольцом перед репортерами? И буду загадочно улыбаться?

- Нет! – строго произнесла Мелла, массируя себе виски. – Где, как не на благотворительном вечере – ярмарке принц сделает предложение? Ах, одну минутку! «Я готов вынуть сердце… и бросить его в коробочку…. Но я делаю вам предложение …. Да-да-да! Примите в знак моей любви это кольцо с огромным бриллиантом! С таким же огромным, как ваше сердце…

- Но таким же маленьким, как ваша совесть! – нахмурилась я, видя, как принц смеется с Меллы, а Анна что-то увлеченно рисует в блокноте.

- Нам просто нужны трогательные детские открытки! – заметила Мелла. – Ничего сверхволшебного!

- Его величеству это придется по душе! – согласился министр, шмыгнув носом. – Немедленно ему сообщу!

Дверь закрылась, впустив немного холода. Его высочество подошел ко мне, положив руки мне на бедра.

- Две тысячи детских открыток! – умилительно заметила Мелла, пока Анна, что –то штриховала. – Так, а у нас есть открытки?

- Нет, но скоро будут! – усадила я всех за стол и достала огромную коробку с бумагой и карандашами. - А вы что думали? Их дети рисуют? Нет, это я их всю ночь рисовала в прошлый раз!

- А разве нельзя взять настоящие детские рисунки? – спросила наивная Мелла, поглядывая на стопку бумаги, засохшие краски и потускневшие карандаши.

- Ах, детские рисунки! Вы ничего не смыслите в коммерции! – заметила я, вспоминая, как мы с Мистером Флетчером в прошлый раз всю ночь сидели и рисовали открытки. Мои открытки с леечками, домиками и цветами продавались намного хуже, чем открытки Мистера Флетчера. Я даже брала его с собой. Он умилительно сидел на прилавке и болтал ножками, объясняя всем на ломанном детском языке, что это не древний символ плодородия, и не пушистый пункт назначения, в который вас регулярно посылают, это «глусная бабака и веселая кися».

- Ну, хорошо! - согласилась Мелла, а я достала самые кассовые образцы детской живописи. И выложила их в качестве примера.

- Сдохни, исчадье! - цедил принц, с психом выкладывая еще один изрисованный листок поверх стопочки готовых. Карандаш в его руке хрустел. Рядом стонала Мелла. Она плевала на краску, пытаясь изобразить котенка. Пока что получался Антихрист.

- Я еще ленточку нарисую, - заметила Мелла, глядя на образец открытки с котенком. – Я уверена, ленточка все исправит! Надеюсь.

- Горошек покрупнее! - заметила я, критично глядя на листок. – И писать корявей! И с ошибками! Буквы можно в разные стороны. Это же дети рисовали маленькими детскими ручками! Каждая бумажка хранит тепло детских сердечек!

На меня посмотрели шесть несчастных глаз, а шесть «детских ручек» с остервенением скребли бумагу.

- Вот так? – спросила Анна, показывая красивую картинку. Она рисовала медленно и тщательно.

- Анна, это слишком хорошо для тепла детского сердечка! Это рисовал ребенок! А тут явно видно, что рисовал взрослый! – заметила опытная я, беря себе листок.

- Штрихуя себе! – возмутился принц, поглядывая на Меллу. У той дергался глаз.

- Ну этот котенок получился лучше, чем тот! Определенно! – заметила Мелла, пока я дорисовывала чайники и цветочки.

- Помните! Мы должны вложить в каждую открытку много-много любви! – вздохнула я, подписывая открытки профессионально – корявым шрифтом.