Сияющая Друза

Сэм Белавенц тяжело спрыгнул на землю. Ноги по щиколотку ушли в чёрное месиво. Сэм достал из кармана комбинезона сигарету — и закурил. В неподвижном воздухе дым не поднимался вверх, а висел белым облаком. Здесь, на Зелени, никогда не было ни малейшего ветерка.

Название планете — Зелень — дал Капитан Дингер ещё при облёте по круговой орбите. В редких просветах густых облаков поверхность планеты была одинакового изумрудно-зелёного цвета. Целая планета лесов, нескончаемых лесов. Огромные деревья в несколько сот футов, похожие на земные секвойи, деревья поменьше, деревья совсем маленькие, карликовые, но везде — деревья, деревья, деревья. Стволы разных размеров, между которыми стоит неподвижный воздух. Липкое месиво грязи под ногами, перемежающееся кое-где пятнами ядовитых лишайников. После посадки Капитан Дингер, который уже имел опыт в поисках Сияющих Друз, скептически отозвался о возможности существования месторождения. Однако уже на следующий день Искатель дал сигнал и координаты месторождения.

Это было неделю назад. А сейчас позади двухместного «Птенца» шёл «Буцефал» со всем экипажем и контейнером в транспортном отсеке. В контейнере была Сияющая Друза — долгожданное сокровище, на поиски которого они потратили несколько лет.

Сэм сплюнул и, тяжело переставляя ноги, обошёл вездеход. Джим Баттиски сидел, свесив ноги, в открытом люке и держал в руке откупоренную бутылку виски. Увидев Сэма, он неторопливо поскрёб заросший рыжей щетиной подбородок и, задрав голову, сделал большой глоток из бутылки. Маленькие колючие глазки его слезились.

— Ни просвета, — показал он бутылкой на смыкающиеся высоко над головой кроны деревьев. — Хотя бы краешек неба увидеть.

Сэм неодобрительно покосился на бутылку.

— Может, хлебнёшь? — сказал Баттиски и хрипло захохотал. — Ну ладно, ладно. Ты же знаешь, что мне это не мешает, только бодрости придаёт. Садись, поговорим.

— Не пил бы лучше, — запоздало сказал Сэм Белавенц и присел рядом с Джимом на крыло вездехода.

— Без виски я бы через день свихнулся на этой богом проклятой планете, — пробурчал Баттиски.

Он огляделся. Колонны стволов поднимались высоко, под самые небеса, но в неподвижном влажном воздухе не было слышно ни малейшего шороха. Между стволами вился след «Буцефала», по которому они возвращались к кораблю.

— Интересно, скоро ли здесь будет «Буцефал»? — сказал Сэм и покосился на Баттиски.

— Кончай трепаться! Ты же знаешь, что мы опережаем их на шесть часов. — Баттиски сплюнул и сделал порядочный глоток из бутылки. — На кой чёрт нужно это охранение, если ясно было с самого начала, что никто на нас нападать не собирается. Никого тут нет. Одни деревья и лишайники…

— И Сияющая Друза, — как бы невзначай бросил Сэм.

— …И Сияющая Друза, — повторил Баттиски и пристально посмотрел на Сэма. — Всё это сказки для малышей.

— Что?

— Опасности. Кто-то придумал страшную сказочку, а все ей верят… Просто Сияющих Друз очень мало, вот каждая находка и становится сенсацией. Поэтому такие оборванцы, как мы, и шастают по всему Космосу, чтобы найти её.

— А как же Пат Горофф? — повернулся к Джиму Бела вен и.

— Ты же слышал эту историю? Как он вырвался с Каранга один, полуобгоревший, на искалеченном звездолёте А где Джо Оборванец, Вилли Уилкинсон, Пауль Брайтнер? Где их корабли? Все они тоже надеялись найти планеты Легантов… Скажи спасибо, что наш звездолёт покрепче развалин этих ребят. Они же летали на таких кастрюлях, которые годились разве что на свалку. Где они? Космос большой. Но в одном я уверен — что ни до одной планеты они не добрались, рассыпались в Космосе. Что же касается Гороффа… Ты видел его? Встречался с ним?

— Нет. Ты же знаешь, он в лечебнице.

— А в какой?

— Известно, в какой… — пробурчал Сэм.

— Так вот, когда ты свихнёшься, Сэм, ещё и не такого наговоришь.

Баттиски снова приложился к бутылке.

— Капитан Мак-Маггой привёз Сияющую Друзу, — сказал Сэм Белавенц. — Их вернулось только четверо из двенадцати. Ты понимаешь, четверо! И они молчат. И лучше их не спрашивать о том, как им досталась Сияющая Друза. Трое из них поседели. Полностью. До последнего волоска. Да и Мак-Маггой, вероятно, поседел бы тоже, если бы не был лыс, как колено.

— Да, их вернулось четверо из двенадцати, — зловеще улыбнулся Баттиски и наклонился к Сэму. — Один ты такой дурачок и ничего не понимаешь Они получили по миллиарду, а если бы их вернулось двенадцать, то доля бы уменьшилась в три раза. Так что арифметика простая. Я давно раскусил этого Мак-Маггоя.

Сэм отшатнулся.

— Так что арифметика простая, — повторил Джим, пристально глядя на Сэма. — И молчат они поэтому.

— Ты думаешь… — начал Сэм.

— Ладно… — прервал его Баттиски и посмотрел вверх Его заросший щетиной кадык задёргался. — Проклятая планета! Хотя бы клочок неба. Сидишь, как под крышей.

— У меня тоже такое чувство, — сказал Белавенц, — словно под колпаком. И кто-то наблюдает, рассматривает, как в микроскоп. А ничего не случилось. И засекли мы её сразу, и нашли быстро, и погрузили. Как-то странно всё это. Слишком гладко. Я-то надеялся, что будем с боем добывать, ну, там звери какие-нибудь, или извержение вулкана, или ещё что-нибудь..

— Ты видел её? — спросил Джим, по-прежнему глядя вверх. — Я-то даже не посмотрел — стоял на часах, сторожил неизвестно от кого…

— Видел.

— Какая она?

— Ну… Это не объяснишь, — замялся Сэм. — Это как свет.

Джим одним глотком допил виски и швырнул бутылку в сторону между стволов. Липкая грязь поглотила её без звука.

Сэм встал.

— Пора ехать.

— Погоди-ка, Сэм. — Баттиски схватил его за руку, колючими глазками впился в лицо. — Ты меня понял?

— Ты о чём?

— О том самом. Ты знаешь…

Неприятный холодок пополз у Сэма под рубашкой.

— Джим…

— Нет… Погоди. Дай я скажу… Сэм, отсюда до корабля два часа езды. Два часа. Нам ничто не помешает. Это сказки… Никого тут нет… Нам ничто не помешает. — Баттиски говорил всё быстрее, словно боялся, что его остановят. — Мы справимся вдвоём — ты и я. Два часа езды, знакомая дорога. Ты поведёшь корабль. Мы станем богачами. На двоих — это по два миллиарда.

Сэм стоял неподвижно, глядя на Баттиски. Этот человек прочитал все его тайные мысли. Когда он начал думать об этом? День назад, неделю? Когда работал подёнщиком на фотонных грузовиках или перебивался гнилыми овощами на свалках Венеры, когда трясся от холода в почтовых отделениях планетолётов ближнего следования или обливался п том, работая кочегаром на плазменных печах Фононных заводов? Всю жизнь он искал свой шанс. И вот теперь… Надо только переступить через шаткий барьерчик совести.

Сэм улыбнулся. Он всё же решил для себя.

Медленно поднял голову.

Баттиски смотрел на него, не отрывая маленьких глаз, и Сэм машинально отметил, что под мышкой у Джима был воронёный ствол протонострела. Предосторожность не помешает.

«Ну что же, Сэмюэль Белавенц, ты был хорошим парнем», — подумал Баттиски и разлепил непослушные губы.

— Сэм, старина, — он похлопал Белавенца по плечу. Тот брезгливо отстранился, но Баттиски не заметил этого, — я не сомневался в тебе. Ты парень что надо! Мы с тобой горы своротим. Прикинул я — одному мне никак не справиться… Корабль-то подниму, а вот рассчитать курс — с этим у меня плохо…

Белавенц сжал зубы.

— Так что же, Джим, — процедил он, — если бы ты мог справиться один, и меня бы уложил, не моргнув глазом? Так, что ли?

Баттиски снова захохотал:

— Вот как ты повернул! Ну, парень, ты мне нравишься, — и, внезапно став серьёзным, наклонился к Сэму и схватил его цепкими пальцами за воротник комбинезона. — Не бойся. Теперь-то нам вместе по одной дорожке идти. Вот так-то…

— Пусти, — рванулся Сэм.

— Нет, постой, послушай меня, — маленькие глазки Баттиски сверлили лицо Сэма, — я давно тебя приметил. Тогда — на Мицаре, помнишь? Ты пришёл без Коротышки Булля. Тогда-то я на тебя и положил глаз. Коротышка ведь поклялся мне пришить тебя, один я об этом знал. А он обычно свои обещания выполнял.

Сэм почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо.

— Коротышка утонул в болоте, — пробормотал он.

— Ну и ладно, — тихо сказал Баттиски, не отводя глаз от лица Сэма. — Утонул и утонул. И хватит об этом. В двенадцать они делают привал. Сейчас на «Птенце» идём назад. Через два часа придётся его оставить и дальше пешком, чтобы не поднимать шум. По моим расчётам примерно в четверть первого мы до них доберёмся. Ну, а дальше…

Он достал из-под сиденья ещё одну бутылку виски, открыл. Запрокинув голову, сделал несколько глотков и неожиданно рявкнул:

— Ну, что стоишь? Заводи двигатель…

…Через два часа они въехали в густой подлесок. Огромные стволы по-прежнему уносились ввысь, но теперь между ними кустилась молодая поросль высотой в полтора-два человеческих роста. След «Буцефала» проходил сквозь неё, как широкая просека. Дальше пошли пешком. С собой взяли только протонострелы да Баттиски не забыл сунуть в задний карман комбинезона неизменную бутылку.

Идти было тяжело. Густая грязь не отпускала ноги, липла к ботинкам тяжёлым грузом. Здесь было больше ядовитых лишайников. Собственно, это была какая-то местная форма жизни, лишь по виду напоминающая лишайники. Они цеплялись за одежду, оставляли болезненные ожоги на открытых частях тела. Впрочем, это была единственная неприятная разновидность растительности Зелени.

Сэм шёл позади, с трудом вытаскивая ноги из грязи, и тупо смотрел в спину напарника, туго обтянутую пропотевшей тканью комбинезона. Баттиски, не оборачиваясь, неторопливо шагал, по-бычьи склонив коротко остриженную голову. Сэма бесила эта непоколебимая уверенность. Он с трудом переставлял ноги, стараясь попадать в следы, оставленные Джимом. Ему хотелось стать таким же толстокожим, не чувствующим ни колебаний, ни угрызений совести крепышом, идущим напролом и готовым перегрызть глотку любому, кто возникнет на пути. Он мучился от сознания того, что не станет таким никогда, но почему-то ему хотелось сорвать с плеча протонострел и разрядить весь заряд в эту широкую потную спину.

…Баттиски остановился так внезапно, что Сэм наткнулся на него.

— Тихо!

— Я ничего не слышу, — оглянулся вокруг Сэм.

— Это они. Я чую…

Баттиски преобразился. В его фигуре появилось что-то цепкое, кошачье. Глаза, прищурившись, почти совсем скрылись в набрякших веках. Он пригнулся и коротко бросил Сэму:

— За мной!

Но вдруг остановился и, поймав Сэма за воротник, притянул к себе. Сэм увидел его потное, заросшее щетиной лицо и острые щёлочки глаз. Его замутило от резкого запаха перегара. Баттиски придвинулся ещё ближе:

— Н-н-ну, смотри!.. Теперь не отступать!..

И, отвернувшись, углубился в подлесок. Белавенц молча последовал за ним.

Они сошли с колеи и, сделав полукруг, снова приблизились к ней со стороны леса. Теперь и Сэм слышал приглушённые голоса, которые доносились из-за деревьев. Баттиски остановился.

— Давай ползком! Белавенц засомневался.

— В грязь! — тяжёлой ладонью ткнул его в спину Джим и сам беззвучно лёг в жидкое месиво.

Через несколько десятков метров между деревьями показалась тяжёлая глыба «Буцефала». С ещё большими предосторожностями они добрались до небольшого пригорка. Отсюда «Буцефал» был как на ладони.

— Так, четверо есть, — хрипло шепнул Баттиски. — Где же пятый?

Сэм осторожно поднял голову. Капитан Дингер, Джо Плейтнер, Пэт Литовски и Красавчик Дике. Где же Сторингер? Может быть, внутри, в «Буцефале»?

— Дерьмо! — выругался шёпотом Баттиски и смахнул с рукава нашлёпку лишайника.

Из раскрытого люка «Буцефала» показалась рыжая голова Сторингера. Сэма начала бить нервная дрожь.

— Готовься! — скомандовал Баттиски и подтянул к себе ствол протонострела.

Джо, Пэт и Красавчик сидели на верхней палубе. Красавчик что-то рассказывал, оживлённо жестикулируя, и иногда Джо и Пэт взрывались хохотом, который гулко катился меж деревьев. Капитан Дингер пристроился на стволе поваленного «Буцефалом» дерева и, нагнувшись, что-то писал в блокноте.

«Дневник, — вспомнил Сэм. — Капитан ведёт дневник».

— Ты что, заснул? — толкнул Сэма локтем в бок Баттиски. — Как только он вылезет, стреляем. Я возьму на себя этих троих, а ты Стори и Капитана. Сначала Капитана, а затем сразу же переводи прицел на Стори. Регулятор поставь на ноль — пять — чтобы не повредить «Буцефал». Как крикну, сразу стреляй.

Сэм, чувствуя звенящую пустоту в голове, послушно поймал в перекрестье прицела склонённую голову Капитана Дингера.

— А, дьявол, — снова выругался Баттиски, — скоро он вылезет? Надоело валяться в грязи.

Там, вдали, Сторингер выбрался из люка и спрыгнул вниз на землю.

— Давай! — ударил по ушам крик Баттиски, и сразу же звеняще цокнул выстрел из протонострела. Сэм нажал на гашетку, перевёл прицел на застывшую фигуру Сторингера и снова выстрелил. И тут, словно в кошмарном сне, он увидел, как открывается запасной люк «Буцефала» и оттуда выкатывается сгорбленная человеческая фигурка, останавливается в нерешительности, а затем, пригнувшись, бросается в лес. Не сознавая, что происходит, с остановившимся сердцем, Сэм поймал в перекрестье чью-то широкую спину с размывами пота на комбинезоне и нажал на гашетку. Человек упал, а Сэм всё стрелял и стрелял, пока все заряды не ушли вдаль между стволами деревьев.

— Ты что, спятил? — Белавенц очнулся от истошного крика Баттиски. — Что ты палишь в белый свет… Идём. Всё уже кончено.

— Джим! — поднял на Баттиски расширенные глаза Сэм. — Ты… скольких?

— Троих, как и договаривались.

— А как же…

— Ты чего, парень? Рановато тебе мерещиться начинает. Идём, не бойся. Все уже готовы.

Баттиски встал и грязными руками вытер пот со лба. Затем достал из кармана бутылку, с жадностью припал к ней.

— Не бойся. Там уже мертвецы, а мертвецов я люблю! — Он хрипло захохотал. — Они смирные.

Сэм посмотрел на него. Перед его глазами стояли Капитан Дингер, падающий головой вперёд, отброшенный к борту «Буцефала» и медленно оседающий Сторингер. А потом был тот, третий…

— Да ты что, и впрямь спятил? — с беспокойством шагнул к нему Баттиски.

Сэм потряс головой:

— Нет, нет… Не обращай внимания.

Он тяжело поднялся.

— Пойдём.

Надо идти, идти до конца. Сейчас они все увидят. Ноги вдруг стали непослушными. Какая тишина кругом, даже в ушах звенит. Он раньше не замечал, как давит эта тишина.

Они подошли к «Буцефалу», осмотрели безжизненные тела. Глаза Сэма сразу остановились на том, которое лежало лицом вниз в десятке метров от «Буцефала».

Баттиски перехватил взгляд Сэма.

— Дьявольщина, — выругался он сквозь зубы. — Это вроде не Красавчик.

Баттиски направился к неподвижному телу. Белавенц в это время поставил ногу на крыло вездехода, подтянулся на руках и оказался на верхней палубе. И в тот же миг он услышал звериный, нечеловеческий вопль Баттиски. Чувствуя, что произошло что-то страшное, Сэм метнулся вниз и в несколько прыжков оказался рядом с Джимом.

Баттиски сидел, широко разбросав ноги и прислонясь к стволу огромного дерева. Его глаза остекленели, из глотки вырывался уже не крик, а протяжный вой. Перед ним, уставив в кроны деревьев измазанный грязью и кровью щетинистый подбородок, лежал… мёртвый Джим Баттиски.

Сэм перевёл взгляд с одного лица на другое, и невыразимый страх сковал его, лишил способности двигаться. Лицо Баттиски вдруг стало меняться. Оно странно пошло волнами, заколебалось, как будто кожу что-то распирало изнутри. Постепенно оно приобретало зеленоватый оттенок, затем стало отслаиваться толстыми, мясистыми, изумрудными листьями, которые сыпались на колени Джима. Тело его изгибалось и корчилось, руки, впившиеся в грязь, стали походить на чёрные извивающиеся корни. Затем, словно по мановению волшебника, всё прекратилось, и на Сэма опять смотрело искажённое страданием лицо Баттиски. Сквозь вой прорвалось невнятное бормотание.

— Сэм, не могу, не могу… Листья, деревья, корни, снова листья… А-а-а… Проклятая планета. Это не я, Сэм, это не я… — Взгляд его упал не неподвижное тело. — Вот, вот — это я… Проклятая планета. Это всё Сияющая Друза! Планета Легантов… Дерьмо!

Сэм в ужасе сделал шаг назад.

— Сэм! — голос Баттиски сорвался на вой. — А-а-а… Не уходи. Не бросай меня… Я не хочу… Это страшно… Лучше убей, убей. Убе-е-ей!

Лицо его снова начало подёргиваться. Сэм отступил ещё на шаг назад и наступил на протонострел Баттиски. Не отводя глаз от Джима, он присел и нашарил рукой тёплый ещё ствол.

Тело Джима начало корчиться. Сэм Белавенц поднял протонострел и нажал гашетку. И сразу же то, что было Джимом Баттиски, исчезло, словно растворилось в неподвижном воздухе. Только закружилось несколько мгновенно высохших в протонном ударе зелёных листьев.

Сэм посмотрел на мёртвое лицо настоящего Джима Баттиски и, волоча за собой протонострел, медленно побрёл к «Буцефалу». В голове не было никаких мыслей, даже страха не осталось. Только одно безразличие. Планета Легантов. Сияющая Друза. А почему она пощадила его?

Капитан Дингер, Сторингер, Джо Плейтнер, Пэт Литовски, Красавчик Дике. А там лежит Джим Баттиски. Мёртвые. А он живой!

— Ха-ха-ха…

Здорово придумала эта планета! Проклятая планета. Расправиться с людьми руками самих людей. Нет, не руками. Злобой, корыстью, жадностью, ненавистью. Здорово придумала!

— Ха-ха-ха!

Сэм поймал себя на том, что захлёбывается истерическим смехом. «Стоп, — одёрнул он себя, — не распускаться».

Он подошёл к грузовому люку «Буцефала» и нажал рычаг привода. Послушно зажужжали двигатели, и дверца грузового люка откинулась, открыв небольшой металлический контейнер с Сияющей Друзой.

— Ну что ж, — сказал он громко, — я вырвусь один и получу четыре миллиарда. Жаль, нет зеркала. Интересно посмотреть, поседел я или нет.

Его голос дробился, отражался эхом в миллиардах зелёных мясистых листьев и глох в чёрной липкой трясине.

— Надо ехать, — сказал Сэм себе.

Он стащил трупы в одно место. Капитан Дингер, Сторингер, Джо Плейтнер, Пэт Литовски, Красавчик Дике, Джим Баттиски. «Я не виноват в вашей гибели. Это всё она, проклятая планета».

Когда всё было сделано, его взгляд упал на небольшую тетрадь в коричневом пластиковом переплёте, лежащую в грязи возле гусеницы «Буцефала». Дневник Капитана Дингера.

Что-то словно подтолкнуло Сэма Белавенца поднять эту тетрадь, что-то большее, чем простое любопытство, заставило его открыть дневник на нужной странице…

Остановившимся взглядом перечитывал он одни и те же строчки, записанные неровным почерком Капитана Дингера.

«День двенадцатый. Несчастливый день. Сегодня погиб Сэм Белавенц. Нелепейшая случайность. Он находился на верхней палубе, когда засохшее дерево рухнуло на «Буцефал». Бедняге раздробило голову. Мы похоронили его тут же, под деревьями. Потеряли четыре часа. Но ничего, завтра надеемся добраться до С.Д.

Жаль его всё-таки. Он был хорошим парнем, хоть и слабохарактерным, как все интеллигенты…»

Сэм посмотрел вверх. Хотя бы клочок неба, хоть небольшой клочок голубого земного неба.

— Он был хорошим парнем! — закричал он отчаянно, и эхо снова метнулось от листьев к земле.

Сверху, от сомкнувшихся над ним крон, посыпались изумрудно-зелёные листья, впились в него, заполнили всего до отказа. Из земли сквозь подошвы ботинок добрались до ног цепкие корни, изогнулось тело судорогой древесной коры, забилось отчаянно сердце, превращаясь в комок переплетённых лиан. И побежали внутри его неизвестные соки, и почувствовал он зов чужой планеты…

Последним усилием Сэм Белавенц вырвался из объятий чужой планеты и нащупал ствол протонострела.

И нажал спуск.

И исчез.