Скальпель судьбы (СИ)

Часть 8

Девять лет назад. Катя

Она пыталась открыть глаза и сделать глубокий вдох, но что-то мешало, будто небо упало и придавило её.

— Катя, тихо, тихо!

Этот голос… Она помнила его разным. И строгим, и мягким, и переходящим в крик помнила тоже. Но сейчас почему-то ей слышались, как в испорченной пластинке, одни и те же слова, сказанные этим голосом, «Катя, посмотри на меня!» И почему-то шум, уличный шум, визгливый крик женщины и лёгкость полёта. Её полёта куда-то в неизвестность.

— Катя, открой глаза! Я сейчас трубку вытащу, не дёргайся!

Затем из её рта с болью что-то выдернули, и она глубоко вдохнула, тут же захлебнувшись кашлем и прохладным воздухом.

— Ну, ну, девочка, дыши, дыши, молодец. Алексей Петрович, дальше ты уже сам.

Алексей Петрович… Катя резко распахнула глаза и уставилась на склонившегося над ней мужчину, что как-то криво улыбался и мягко гладил её по волосам. Она ещё раз вдохнула и вспомнила. Вспомнила всё!

— Что со мной? — Ей казалось, что она почти выкрикнула эти слова, но Фадеев наклонился к ней и качнул головой. Не услышал. — Что со мной? Где я?

Алексей опустился на постель, глянув на показания мониторов. Как ей сказать правду? Помнит ли она вчерашний день? И как им быть дальше?

— Катюша, ты в реанимации. Вчера случилось… Короче, ты сознание потеряла и… У тебя сын, Катя. Но он пока в изоляционном боксе, слабенький родился. Прости меня, Катя, может быть, если бы я не встретил тебя, всё бы было по-другому.

Она прикрыла глаза и провалилась в тёмную бездну. Последняя мысль была о родившемся сыне — живой…

Фадеев бросил последний взгляд на спящую Катю и закрыл дверь.

— Ты, Алёшка, поспал бы, что ли, — сказал Шанин, не отрывая взгляда от стеклянной перегородки, за которой спала подруга его жены. — Посмотри, на кого ты стал похож. Одна эта ночь тебя так вымотала, будто оперировал несколько суток кряду.

— Лучше бы оперировал, Игорь. Я только вчера понял, каким идиотом был год назад. Отдал такую женщину недоумку! Господи, она вчера такого наслушалась, бедная. Представляю, как она жила всё это время с такой дрянью под одной крышей.

— Не кори себя. Катя сделала выбор самостоятельно, кто же из нас думает, что будущее может сломать или растоптать всё хорошее? Ты это… Там в коридоре этот Стрелков со своей матерью. И Анюта моя маме Катиной позвонила, Лидия Степановна должна скоро подъехать. Папашу Булавина, я так понимаю, ждать не приходиться. Держи себя в руках, обещаешь?

Фадеев коротко кивнул и уверенно зашагал к выходу. Игорь вытащил телефон и после короткой паузы просто сказал: «Она пришла в себя, пока спит. Гемодинамика стабильная». Он понимал, что девчонкам захочется подробностей, но они будущие врачи и прекрасно знают, что пока говорить о прогнозах рано. Он глянул на спящую Катю и пошёл вслед за другом.

Алексей мельком посмотрел на Стрелкова, что стоял у окна и крутил в руках пачку сигарет. Хоть явился, и то хорошо. Интересно, где его мамаша придурковатая?

— Алексей Петрович? Вы же Фадеев Алексей Петрович, так ведь?

Перед ним стояла невысокая женщина с аккуратно уложенными волосами. Алексей внимательно посмотрел на неё и вдруг понял — мама Кати. Как они похожи, особенно глаза! Огромные, какого-то непонятного бутылочного цвета с мелкими коричневыми крапинками. И страх в них. Застывший страх за жизнь своего дитя.

— Лидия Степановна, вы только не волнуйтесь. Катюша пришла в себя, но сейчас она спит. Если вы хотите её увидеть, то я попрошу…

— Нет, нет, что вы! Не надо никого беспокоить. Тем более, — она прикрыла глаза, — я всё равно ничем не помогу ей. Скажите, а малыш? Он где?

— Ваш внук в реанимации новорождённых, но туда вас не пустят. Извините.

— Внук… Как это звучит непривычно. Господи, я бабушка! — Булавина вдруг выдохнула и улыбнулась.

— Лидия Степановна, я бы не хотел вас расстраивать, но малыш очень тяжёлый. И его, так сказать, будущее пока не очень ясно. Но мои коллеги заверили меня, что они сделают всё от них зависящее, чтобы…

— Алексей… можно мне так вас называть? — мягко перебила его Булавина. — Для меня главное, что моя девочка и её сын живы. А всё остальное мы переживём. Спасибо вам.

— За что?

— Мне сестрички рассказали, как много вы сделали для Катюши вчера. И я как мать буду вашей должницей на всю оставшуюся жизнь.

— А кто эта женщина? — Рядом зацокали каблуки и позади Булавиной показалась Ираида Константиновна Стрелкова. — Почему вы ей рассказываете о состоянии Катерины, а мой сын и я ничего не можем добиться у персонала? Он тут не последний человек, а отношение как к мальчишке с улицы.

Фадеев глянул на Шанина, что показался в дверях реанимационного отделения, и сжал кулаки.

— Лидия Степановна, позвольте представить вам отца вашего внука и его семью.

— Внука? Что значит её внука? Нам ничего неизвестно о Катиных родственниках. У неё, что же, семья есть?

— И семья, и квартира, и работа! — в сердцах воскликнул Фадеев. — И ума на несколько порядков больше, чем у вас и вашего сыночка! Не говоря уже о порядочности, честности и благородстве.

— Алексей, не надо, — опять так же мягко остановила его Лидия Степановна. — Да, я мама Кати, Булавина Лидия Степановна. Увы, мой муж Александр Михайлович не сможет приехать, служба.

И тут Фадеев увидел, как на его глазах менялось выражение лица Стрелковой, которая начинала понимать, чьей дочерью является Катя Булавина. От презрительного до заискивающего.

— Ой, Андрюшенька, сынок, познакомься с Катиной мамой. Поверьте, она нам никогда не говорила, что она принадлежит к такой известной семье. Если бы мы знали это раньше, то…

— То тогда бы вы не оскорбляли её и не называли «шалавой», а вашего внука «сучонком»? — громко спросил Фадеев.

— Вы не вмешивайтесь, пожалуйста, нам есть о чём поговорить с будущими родственниками! — Стрелкова уже вовсю улыбалась, схватив Булавину под локоть и подталкивая её к окну, где стоял её сын, внимательно прислушиваясь к разговору. — Вы, Лидочка Сергеевна, не слушайте никого, Катюша столько прожила с нами, всякое, конечно, бывало, но всегда! Всегда сыта, в тепле, в уюте.

— Такая сытая, что перед родами пакеты с продуктами из магазина пёрла, когда вы по улицам прохаживались! — Фадеев уже не скрывал своей злости. — Это у неё от сытости и уюта гемоглобин упал почти до критической отметки? Или пощёчину вашу можно отнести к семейному теплу?

— Мама, какая пощёчина? Ты что? — вскрикнул Стрелков, лихорадочно переводя взгляд с матери Кати на Фадеева. Вот тебе и «тетёха»! Как же он сам не догадался! Булавина! Это же джек-пот!

— Помолчи, сами разберёмся!

— Так это правда? Ты ударила Катю? Как ты могла? — Андрей резво подскочил к Фадееву и подошедшему ближе Шанину и твёрдо заявил: — Я ничего не знал, поверьте! Я бы никогда не позволил, чтобы с Катей так обращались!

Лидия Степановна высвободила свою руку из захвата Стрелковой и шагнула в сторону:

— Моё отчество Степановна, а не Сергеевна, а всё остальное будет решать моя дочь, когда придёт в себя. Алексей, я вас очень прошу уделите мне несколько минут, — и она пошла по коридору вместе с хирургами. Последнее, что услышали Лидия Степановна и Фадеев с Шаниным, было шипение Стрелковой:

— Решил меня чудовищем выставить? На себя посмотри! Мог бы и раньше узнать, что её отец не последний человек в городе, болван! Столько времени потеряли, уже бы устроились как люди, а всё ты!