Скандал в благородном семействе

Глава 1

Особняк был и в самом деле шикарным: построенное на старинный манер здание, окна с изящными решетками, черепичная крыша и высокий забор из красного кирпича. Ограду со стороны двора сплошь покрывали какие-то вьющиеся растения с крупными листьями, которые умудрились перекинуться на противоположную, внешнюю ее сторону.

Само здание было явно новым, вернее, недавно построенным, так как его форма соединяла в себе очертания не только построек прошлых лет, но и имела современные мотивы. Особенно же впечатляло в нем не это комбинирование, а то, что вместо балконов к особняку были пристроены небольшие, полностью стеклянные, навесные зимние сады. Они в последнее время просто покорили всех своим очарованием, а потому каждый более или менее обеспеченный человек старался пристроить их к собственному дому, дабы выделиться и блеснуть модной новинкой.

Мы подъехали к широким металлическим воротам, и Эдик несколько раз просигналил. Через пару минут ворота тяжело отъехали в сторону, и мы смогли попасть во владения, скрывавшиеся за ограждением.

Во дворике все было еще лучше, чем мне показалось сначала: вокруг тропинок располагались красиво постриженные деревья, гнущиеся под тяжестью плодов, нежным ароматом цветов окутывало со всех сторон, словно легким покрывалом, а воздух в округе был насыщен доносившейся из окон мелодичной музыкой.

Эдик припарковал машину на стоянке возле дома, специально сделанной для гостей, вышел сам, а затем открыл дверь с моей стороны и протянул руку:

– Прошу на бал, моя прелестная леди.

Я улыбнулась и, медленно выйдя из его черного «Феррари», приняла предложенную мне руку. Мы направились в особняк, ступая по мраморной лестнице, в настоящий момент украшенной по бокам напольными вазами с живыми цветами.

Душа моя ликовала, и я с уверенностью могла сказать, что в эти минуты счастлива. Уже давно мне не удавалось так великолепно проводить время, как в последние дни. И все благодаря Эдику.

С ним я познакомилась пару дней назад на выставке ювелирных изделий, где он меня и заприметил. И лишь позже, когда я прогулочным шагом направилась к дому, решился подойти и познакомиться. Не стану скрывать, что мне Эдик понравился практически сразу же, а потому я не отказалась от его приглашения провести вместе выходные.

Первый день мы просто гуляли по центральным улицам города, на второй – посетили театр, затем наведались еще в парочку интеллигентных мест. И вот сегодня он пригласил меня на роскошную презентацию какой-то новой марки сигарет. Ее, как я узнала по дороге, устраивала известная в Тарасове «табачная императрица». Такое прозвище дали Инне Андреевне Россовой, самой богатой женщине города, сумевшей собственными силами создать крупнейшую сеть по производству табачных изделий и торговле ими. В ее особняк мы в данный момент и направлялись.

При входе в дом нас встретил молодой человек в смокинге и, сверив пригласительные билеты со списком, проводил в залу, куда уже успели прибыть иные приглашенные. Эдик сразу же попытался найти среди этих людей саму хозяйку, а я тем временем, не скрывая своего интереса, рассматривала внутреннее убранство, ведь не каждому удается оказаться в подобном месте.

В будние дни это, скорее всего, была обычная гостиная, но сейчас она была превращена в банкетный зал с широкой сценой, чем-то напоминающей половинку диска солнца. Кроме сцены, здесь стояли маленькие мягкие диванчики, выставленные вдоль стен полукругом, и множество столиков, на которых оригинальным образом располагались всевозможные сувениры с маркой компании.

Чуть в стороне от сцены стояли и другие столы, но их, как я могла предположить, планировалось выдвинуть позднее, чтобы устроить шикарный ужин. К такому выводу я пришла потому, что на столах кое-где уже стояли салфетки в виде сложенных из бумаги крупных цветов.

Стены же зала были украшены плакатами с изображением тех самых сигарет под названием «Затмение», которые сегодня и планировалось представить на суд публики.

Пока я все это рассматривала, Эдик успел выхватить глазами в толпе хозяйку особняка и буквально поволок меня с нею знакомить.

– Инна Андреевна, разрешите представить вам даму моего сердца, Татьяну Иванову, – слегка склонившись перед приятной на вид блондинкой лет сорока пяти, произнес мой кавалер. – Так же, как и вы, она в этом городе персонаж весьма известный, так что прошу любить и жаловать.

Я поприветствовала гостеприимную хозяйку, о которой мне приходилось не раз читать в газетах много всякого, как лестного, так и не очень. А потому, увидев «табачную императрицу» воочию, я попыталась сопоставить тот ее образ, сложившийся в моем воображении ранее, с тем, что приходилось созерцать сейчас.

С первого взгляда бросалось в глаза то, что женщина эта и в самом деле очень властная, любящая управлять и не признающая над собой чьего-либо главенства. На это указывали ее тонкие, плотно сжатые губы, прямой, даже сверлящий взгляд, резко и четко очерченные нос и скулы. Но злобной я бы ее не назвала, так как в целом выражение ее лица казалось довольно привлекательным и миролюбивым.

Сейчас «императрица», кажется, была в прекраснейшем расположении духа – она так и светилась вся и улыбка не сходила с ее губ. Одета она была весьма строго: черный брючный костюм с блестящими металлическими пуговицами и цепочкой, выполненными явно на заказ, так как форма их была очень уж экзотической, в то время как покрой самого костюма был весьма прост. На ногах – также черные туфли на очень высоком каблуке-шпильке, какие принято носить бизнес-леди. Волосы Инны Андреевны были тщательно зачесаны и собраны на затылке в ракушку, наверху превращающуюся в астрообразный цветок из завитых локонов волос.

«Императрица» быстро пробежала по мне своим сверлящим взглядом и, улыбнувшись, ответила:

– О вашей работе я действительно кое-что слышала, и все – только положительное. Так что, Эдик, – тут же повернувшись к моему кавалеру, продолжила она, – могу сказать, что тебе крупно повезло: Татьяна, кажется, женщина очень своеобразного склада ума, таких сейчас и не встретишь. Ты уж береги ее, а то не дай бог уведут.

Сразу после этого хозяйка извинилась и, оставив нас наедине, поспешила поприветствовать остальных гостей. А их было немало – около тридцати человек, как я могла судить по тому списку, в котором искали и наши с Эдиком имена. И это не считая прислуги, охраны и самих жильцов особняка, о которых я, честно говоря, практически ничего пока не знала.

После знакомства с хозяйкой мы с Эдуардом некоторое время наслаждались просмотром рекламных роликов нового товара, причем именно наслаждались, так как сняты они были действительно мастерски. Затем началась официальная часть, проходившая по вполне обычному сценарию: сначала видеофильм о новом товаре с рассказом о технологии его изготовления, затем сообщение о целях данной презентации, повторное прокручивание рекламы, а потом и вопросы публики. Их, как и можно было предположить, было не так уж и много, да и те, что прозвучали, не блистали остроумием.

Все это заняло около тридцати минут, но я даже не заметила, как пролетело время, так как была поглощена рассказом Эдика о присутствовавших.

Эдик – журналист газеты «Короли жизни», и ему, что называется, по должности приходилось вращаться в высших кругах. Потому-то он и знал, кто есть кто, кто с кем в ссоре или наоборот – в дружбе, кто, кого и почему не любит, ненавидит, и прочее. В силу своей, весьма схожей с его, профессии мне было страсть как интересно все это слушать, ну и, конечно, кое-что из сообщенной им информации откладывалось про запас в памяти – мало ли, вдруг пригодится.

Именно от Эдуарда я узнала многое и о самой хозяйке. Оказалось, что Россова добилась такого положения в обществе и в бизнесе благодаря своему первому мужу, отвалившему ей прехорошенькую сумму денег за то, чтобы она дала ему развод, а затем уехавшему в Штаты с новой пассией. Инна Андреевна полученные денежки по ветру не пустила, а быстренько заставила их работать, вложив в какую-то выгодную сделку. И вот благодаря своим усилиям и, конечно, уму за несколько лет она достигла того, что стала именоваться «табачной императрицей». Звание это настолько прикипело к ней, что если даже кто-то в городе не знал, как зовут Россову, то при упоминании прозвища сразу понимали, о ком именно идет речь.

– А теперь, уважаемые дамы и господа, прошу минуточку внимания, – прервал нашу с Эдиком беседу голос ведущего. – Всеми уважаемая хозяйка этого дома приготовила для вас сюрприз.

Зал одобрительно загудел, а ведущий – молодой человек лет двадцати семи – продолжил:

– Неофициальную часть нашего мероприятия начнет всем известная группа «Бэри-Бэр», специально приглашенная для вас из Москвы. Ну и первая ее песня, сопровождаемая дегустацией новых сигарет, это, конечно же, «Закурим».

Услышав эту новость, я невольно вздохнула: любовью к творчеству группы я никогда не пылала. Остальные же гости явно были другого мнения, после объявления музыкального номера раздались одобрительные выкрики.

– О, прекрасно задумано, – так же, как и остальные, обрадовался Эдик, но, заметив на моем лице некоторое неудовольствие, сразу же спросил: – А ты что так грустна? Тебе не нравится «Бэри-Бэр»?

Я мило улыбнулась ему в ответ и, склонившись к уху, тихо произнесла:

– Не нравится, это слабо сказано – я эту группу терпеть не могу. Если ты не будешь против, то я бы пока немного прогулялась по дому.

– Мне пойти с тобой? – задал вполне естественный вопрос Эдик.

Не желая лишать Эдуарда удовольствия послушать любимые песни, я предпочла отказаться от его сопровождения и, чтобы не мешать остальным, быстренько выскользнула из залы в соседнюю комнату.

Как оказалось, это был длинный коридор, через который можно было выйти в сад, а также попасть во множество других комнат, расположенных на первом этаже. Где-то в самой середине коридора вверх шла широкая лестница, соединяющая между собой этажи особняка. Она имела литые перила, узор которых казался выплетенным из настоящих цветов, настолько тонко и мастерски он был сделан.

Но наверх я подниматься не стала, решив, что не совсем красиво шляться по чужому дому без хозяев и заглядывать в их комнаты. Может, кто-то и мог такое себе позволить, но я была здесь человеком совершенно посторонним, а потому предпочла прогуляться по саду и подышать воздухом, пока столичная чудо-группа будет демонстрировать свой репертуар.

Прежде чем туда направиться, я решила заглянуть в кухню в надежде получить какой-либо холодный напиток, так как те, что стояли на подносах официантов, были весьма уж однообразны и совсем не отвечали моему вкусу. Я больше люблю натуральные соки, нежели лимонад или джин-тоник даже в очень большом ассортименте.

Кухню я нашла сразу, так как именно из нее все время выскальзывали одинаково одетые официанты с легкими закусками на подносах. Спросив у одного из них, где можно взять себе обычной воды или натурального сока, я направилась к какой-то старушке, которая всем этим заведовала, так как сидела за столом и то и дело отдавала какие-то распоряжения девушкам и юношам, нанятым для обслуживания презентации.

Подойдя к ней, я поздоровалась и спросила, где можно добыть холодный сок. Старушка окинула меня удивленным взглядом и, приветливо улыбнувшись, произнесла:

– Так что ж вы сами-то ищете? Тут ведь официанты есть. Спросили бы их, они б вам все принесли.

Тогда я честно сказала, почему покинула зал, на что старушка ответила:

– Абсолютно с вами согласна, но с моей дочкой разве поспоришь! Сказала, что пригласит эту непутевую группу, вот и пригласила. Ей она нравится, да и остальные гости вроде довольны. А нашего мнения никто уж и не спрашивает, – напоследок вздохнула она.

После ее слов до меня дошло, что эта женщина – мать Инны Андреевны. Как же я раньше не догадалась? Ведь черты лица у обеих очень схожи. Правда, старушка темноволоса и глаза у нее, в отличие от глаз дочери, зеленые, а не серые.

– А вы тоже с Инной работаете? – отвлекла меня от мыслей мать хозяйки. – Что-то я вас у нас никогда раньше не видела?

– Нет, я впервые тут оказалась, с Эдуардом Маниным, – пояснила я ей.

– Ах, с этим лисом… – протягивая мне стакан с соком, сказала старушка. – Ему, хитрецу, только детективом работать. Уж такой проныра, из всех все выпытает – что надо и что не надо. Так что вы с ним поосторожнее, еще сболтнете чего лишнего, а он и напишет, – предостерегающе закончила она.

– Ну это уж вряд ли, – усмехнулась я в ответ, – с частным детективом ему все равно не сравниться.

– А вы что, частный детектив? – с нескрываемым удивлением на лице спросила пожилая женщина и, получив мое подтверждение, продолжила: – Это ж надо, до чего жизнь докатилась, женщины такую работу на себя взвалили! Вы как моя дочка – все ей тихо да мирно не живется, обязательно за что-то бороться надо. А вы давно этим занимаетесь?

Я присела к столу, прекрасно понимая, что старушке в таком большом доме немного одиноко. Наверняка ее дочь все время занята решением личных или деловых проблем, а с пожилой матерью ей и побеседовать некогда. Мне же старушка очень понравилась, а потому я решила дать ей возможность поговорить с кем-то по душам, тем более что в сад уже стали выходить некоторые приглашенные мужчины, а значит, побродить в нем в одиночестве вряд ли удастся.

Мать хозяйки налила мне еще апельсинового сока, и мы повели беседу. Через некоторое время мне уже было известно о ней практически все: начиная с имени и отчества и заканчивая тем, как тяжело сейчас живется старому человеку, все дела которого ограничиваются лишь стенами дома.

Как оказалось, зовут мать «табачной императрицы» Анной Николаевной. В девичестве она была Шлыковой, а с дочерью она живет с тех самых пор, как умер ее муж. Живет, в общем-то, хорошо, в достатке, да только чувствует, что никому уже не нужна – дочь ее и внуки погружены в свои проблемы, ей их не доверяют. Вот и остается пожилой женщине сидеть на кухне да следить за тем, чтобы прислуга делала все, как положено.

– Танюша, а я уж вас обыскался, – заглянув в кухню и облегченно вздохнув, произнес Эдик, а увидев старушку, расплылся в довольной улыбке. – Разве можно заставлять так волноваться человека? Не так ли, Анна Николаевна? – И, не дав той ничего ответить, продолжил: – Неужели вам меня совсем не жалко, Танюша?

Анна Николаевна засмеялась и, махнув на Эдика рукой, направилась к холодильнику, на ходу приговаривая:

– Эх, и мужики пошли, эх, и мужики… – она кокетливо продолжала качать головой, искоса поглядывая то на меня, то на Эдуарда.

– У-би-ли, о господи… убили! – донеслось со стороны зала.

Все присутствующие в кухне сразу замерли и замолчали. Крик повторился снова, но на этот раз он дополнился еще шумом и неразборчивым гулом голосов гостей. В конце концов стало совершенно понятно, что кричала женщина. Голос был именно женский, это было единственным, что было возможно разобрать.

Я поняла – произошло что-то страшное, а потому, буквально отпихнув в сторону застрявшего в дверях Эдика, выскочила из кухни и бросилась в банкетный зал. За мной следом побежала и Анна Николаевна, тоже встревоженная криком, а за ней и все остальные.

Добежать до зала мне не удалось, так как навстречу, в сторону лестницы, уже неслось несколько человек с перепуганными лицами. Я остановила одного из них, мужчину в белом пиджаке, и спросила:

– Что произошло? В чем дело?

– Хозяйку отравили, – бросил он мне и ринулся следом за остальными, ничего больше не говоря.

Я побежала за ним, не совсем еще веря в услышанное – сказанное показалось мне глупой шуткой или розыгрышем. Мы влетели на второй этаж, преодолели почти весь коридор и оказались в просторной комнате – спальне хозяйки, где уже толпилось человек десять.

Ничего не видя за спинами, я растолкала остолбеневших мужчин и посередине комнаты на полу увидела «табачную императрицу». Рядом с ней валялся разбитый фужер, осколки которого лежали в лужице.

– Ах… – раздался тихий стон у меня за спиной, а затем послышался глухой удар тела о пол.

Я обернулась и увидела Анну Николаевну, потерявшую сознание на пороге спальни.

Мужчины, оказавшиеся в комнате в этот момент, окончательно потеряли дар речи и стояли с открытыми ртами, не зная, что предпринять. Вид женщины в обмороке был для них чем-то шокирующим, а уж убитой – тем более. Пришлось взять ситуацию в свои руки.

– Ничего тут не трогайте, – бросила им я, а сама кинулась помогать матери хозяйки, распорядившись на ходу: – Кто-нибудь, принесите нашатырь. Да быстрее же!

Последние слова вроде бы подействовали на присутствующих отрезвляюще, и они бросились выполнять мое поручение. Некоторые же, в том числе и Эдик, остались стоять у двери, попеременно бросая взгляд то на одно, то на другое распростертое на полу тело. Меня это бездействие ужасно злило, но изменить я ничего не могла. К тому же, пока я копошилась возле матери, к спальне подошли и женщины, остававшиеся до сих пор в зале. Увидев печальную картину, они вовсю заголосили:

– Ох, господи, да что же это такое?.. Такие напасти на семью. Да за что ж ее, бедну-у-ю? – больше всех надрывалась синеглазая брюнетка в коротком платье со множеством оборок, делающих ее еще толще, чем она была на самом деле. – За… за что ее? – всхлипывала она.

Ее причитания подхватили остальные, и стены буквально задрожали от дружного плача. Завывания женщин действовали мне на нервы, и я, не выдержав, прикрикнула на толпящихся рядом дам:

– Да замолчите вы! Лучше приготовьте в соседней комнате постель – Анну Николаевну уложить надо. Да чего-нибудь успокоительного отыщите и за доктором пошлите.

Несколько женщин после моих слов сразу притихли, еще пару раз всхлипнули и поспешили тормошить прислугу, выспрашивая у нее, где и что можно взять.

Через пару минут весь дом всполошился, как муравейник: кто-то бегал вокруг матери хозяйки, помогая ей прийти в себя, кто-то вызывал милицию и отдавал приказания никого не выпускать из дома, а самые впечатлительные сидели в банкетном зале на диванах, всхлипывали и нервно курили. Члены же приглашенной группы «Бэри-Бэр» быстренько собрали свои вещички и готовились отбыть восвояси.

Невероятно. Кто же мог отравить «табачную императрицу» – да еще в ее собственном доме! – в то время, когда в нем находилось более тридцати человек? Впрочем, последнее для убийцы было очень даже кстати, так как вычислить его среди массы гостей и прислуги будет не так-то просто. Может быть, даже совершенно невозможно.

Я ходила взад и вперед по тому самому залу, где час назад вовсю играла музыка и звучал смех. Теперь же тут повисла угнетающая тишина, нарушаемая лишь тяжелыми вздохами, всхлипываниями и грубыми голосами приехавших работников милиции.

Последние прибыли почти сразу же, как только им позвонили, и вот теперь они шастали по дому, опрашивая всех и каждого – не видели ли они того, с кем хозяйка поднялась на второй этаж. Ничего толкового никто им сказать не мог, так как Инна Андреевна порхала по дому, как стрекоза, и в конце концов настолько примелькалась, что за ее передвижениями перестали наблюдать.

Мать «табачной императрицы» к этому моменту уже успела прийти в себя и теперь рыдала в одной из комнат. С ней рядом находился кое-кто из прислуги, а также старшая дочь убитой, мне лично совершенно не показавшаяся сильно расстроенной. Младшая же закрылась у себя в комнате и никого не пускала. Эдик и еще несколько мужчин вынуждены были ее оттуда буквально вытащить, боясь, что девочка что-нибудь сотворит с собой с горя. Теперь ее тоже успокаивали, напичкав какими-то таблетками.

– Вы, кажется, частный детектив? – обратился ко мне один из милицейских.

– Да, – подтвердила я, – а что вы хотите узнать?

– Ну, мы тут подумали, что вы своим профессиональным взглядом могли бы что-то заметить. Ну, что остальные упустили: подозрительного человека там или еще чего.

В глазах этого милиционера читалась такая надежда, что мне даже стало жаль его разочаровывать, но сказать мне было нечего.

– К сожалению, я тут была как одна из приглашенных, – сообщила я, – а не как нанятый кем-то детектив для расследования. А потому вместе с остальными развлекалась, даже не догадываясь, что день может так скверно закончиться.

– М-да… – милиционер еще пару минут помялся возле меня, затем тяжело вздохнул и поплелся к остальным.

Я же после его вопроса села и попыталась прикинуть, не показалось ли мне что-то и в самом деле подозрительным и необычным. Только ничего не выплывало в памяти. Тогда я принялась осматривать присутствующих в зале, наблюдая за их поведением и реакцией на произошедшее.

В общем-то, расследование этого убийства не являлось моей работой, так что я имела полное право бездействовать, ожидая, когда милиция со всем разберется. Но в силу своей профессии и, конечно, привычки я просто не смогла созерцать происходящее пассивно, понимая, что если могу чем-то помочь, то должна это сделать. Расследовать убийство по-настоящему, до конца, я, конечно, не собиралась, но вот вспомнить что-то, что помогло бы раскрыть тайну и обратить на него внимание органов милиции, могла.

Понаблюдав за присутствующими, я в конце концов поняла, что ни на кого, в общем-то, указать не могу, так как буквально впервые видела каждого и знать не знала, какие у них были отношения с хозяйкой. Гадать же в такой ситуации опасно, да и не совсем правильно, а потому я вскоре оставила эту затею.

Но сидеть, что называется, сложа руки я тоже не умею, вот и отправилась поинтересоваться у работников милиции, как у них идут дела и удалось ли найти в комнате что-то подозрительное или какие-нибудь следы.

По пути наверх я наткнулась на Эдика, который во всей этой суматохе не забывал и о своей работе, все время находясь в самом центре событий. У меня даже мелькнула мысль, так ли случайно он тут оказался, но я быстро прогнала ее прочь и спросила у него:

– Что удалось выяснить милиции? Нашли ли они какие-нибудь улики?

– Ты, наверное, шутишь. Где это видано, чтобы у нас все так быстро делалось? – съязвил Эдик. – Эти болваны еще два дня тут возиться будут, вместо того чтобы быстренько поработать с каждым и выяснить, кто и где был в момент убийства. А ты куда нацелилась? Желаешь им помочь?

– Да нет, я ради одного интереса за дело не берусь. Но все же любопытно.

– Любопытно! Тань, ну как ты можешь так говорить – работа сама идет к тебе в руки, бери и действуй. Тем более что ты тут была. Просто нелепо – оказаться за два шага до убийцы и не попытаться его найти. Тем более что у тебя к этому есть все способности. – Он слегка сощурил глаза и, загадочно посмотрев на меня, добавил: – К тому же я бы мог тебе помочь в расследовании.

– Мне? Или самому себе? – догадавшись, к чему он клонит и ради чего старается, переспросила я, взглянув на него насупившись.

– Ну, и себе тоже, – поняв, что его раскусили, улыбнулся Эдик. – Сама посуди – такое дело, и выгодно нам обоим. Ты расследуешь чуть ли не самое громкое убийство в городе, а если еще и находишь убийцу, то все лавры и почести твои. А я описываю твои шаги, знакомлю обывателя с ходом расследования и тоже оказываюсь в выигрыше. Правда, Тань, в наших руках сейчас такое дело… Грех его упускать. Так как, берешься?

Завершив свою речь, Эдик уставился на меня взглядом, в котором читалась мольба. Было ясно, что только на меня у него все надежды, так как работать с милицией можно годами, а результата никакого не дождаться. Он хотел получить известность и прославиться как можно быстрее, и сейчас помочь этому могла только я.

Но, к его большому разочарованию, я осознала, что все эти дни Эдик прыгал и обхаживал меня лишь ради интересных сюжетов для своей газеты, и мне стало противно его общество: использовать себя в личных целях я никому и никогда не позволяла. Поэтому, гордо вскинув голову, я произнесла:

– У меня нет времени заниматься тем, за что мне не платят. А за раскрытие этого дела вполне можно запросить такой гонорар, что не у каждого хватит денег мне его выплатить. – На минуту я замолкла, а потом добавила: – Или, может быть, ты сам желаешь меня нанять?

Я хитро уставилась на него, пытаясь прочесть по глазам, о чем Эдик думает. Он же сразу насупился и буркнул:

– Журналисты столько не получают. Хотя если бы я написал обо всем этом статью, то наверняка смог бы получить приличную сумму денег и тогда… – глаза его вновь загорелись, но я повернулась и стала подниматься по лестнице дальше, не желая продолжать бесполезный разговор.

Догнать меня Эдик не попытался, наверное, поняв, что просить меня и дальше себе дороже станет. Я же была тому только рада, тем более что уже близилась ночь, и я не желала задерживаться в чужом доме даже на лишние полчаса. Все равно от моего пребывания – и бездействия – тут ничего не изменится.

Найдя того, кто, как мне показалось, возглавлял милицейскую делегацию, я поинтересовалась, долго ли еще будут задерживать присутствующих, и, получив вполне исчерпывающий ответ: «сколько надо, столько и будут», отправилась в кухню, где хотя бы можно было укрыться от тяжких вздохов и всхлипов.

До получения полной свободы передвижения мне пришлось высидеть в кухне около часа, еще раз отшить предложение Эдика лично заняться расследованием убийства и выпить не одну чашку кофе. Наконец, разрешение отбыть домой было дано, и я, поймав такси, покинула особняк, сожалея только о том, что и без того одинокая Анна Николаевна теперь осталась совершенно одна. Внучек я в расчет не брала, так как они, судя по их поведению, кажется, не слишком заботились о бабке.

– Танюша, ну почему вы отказываетесь со мной общаться? – допытывал меня по телефону Эдуард. – Неужели я обидел вас своим предложением о сотрудничестве?

Я обреченно вздохнула: Эдик уже вторые сутки доставал меня звонками, уговорами подумать по поводу его предложения, а сегодня он уламывал меня поехать с ним в милицию, так как одному ему там сведения по данному делу, конечно же, никто не даст. Заниматься расследованием у меня не было ни малейшего желания, тем более что погода на улице стояла просто замечательная, и я большую часть дня проводила на пляже или в тени деревьев, растущих в парке.

К тому же дело, кажется, шло своим ходом: вскрытие подтвердило, что отравили Россову цианидом, который подсыпали в шампанское, милиция опросила всех присутствующих, провела тщательный осмотр комнаты, но хоть и ничего не нашла, во всяком случае не бездействовала. Вмешиваться в дело о громком убийстве еще и мне было совершенно ни к чему.

– Эдуард, вы меня ужасно утомляете своими просьбами и уговорами, – начала я, понимая, что от такого приставучего и корыстного человека сразу отвязаться не удастся, он так и будет ходить за мной по пятам до тех пор, пока я ему буду нужна. – Если я хоть однажды сказала «нет», то уже не поменяю своего решения. Разве так сложно это понять?

– Совершенно несложно, но вы ведь знаете, что человеку свойственно ошибаться, а потом ему приходится долго раскаиваться в том, что он не послушал умных советов со стороны.

«Это твои, что ли, советы умные?» – подумала я, а вслух сказала:

– Благодарю за заботу, но на сегодня у меня совершенно другие планы – я отправляюсь на пляж.

Сразу же после этих слов я повесила трубку, решив, что больше ни за что не подниму ее, если этот зануда еще раз позвонит. Затем пошла собирать вещи, и в самом деле решив съездить на Волгу и хоть немного позагорать, а то имеющийся на сегодняшний день у меня загар был просто жутчайшим – он покрывал тело не полностью, а только местами. Я твердо решила сей недостаток исправить, для чего и искала сейчас свой старый купальник, про который Киря сказал, что он сшит из носовых платков, так как почти ничего не скрывает.

Найти его мне удалось лишь после того, как я перевернула в шкафу все вещи и кучей свалила их на полу. Теперь нужно было вернуть содержимое шкафа на свои места, чем заниматься совершенно не хотелось, а потому я просто запихала вещи назад охапками, не слишком задумываясь над тем, что они будут мятыми и что их потом замучаешься гладить.

После этого я облачилась в легкий летний сарафан, собрала волосы в хвост и стала прикидывать, что мне необходимо: полотенце, крем для загара, солнечные очки, зонт и еще некоторые мелочи. В это время вновь зазвонил телефон.

«Нет, ну разве можно быть настолько тупым? – удивилась я. – Когда же Эдик наконец угомонится? Мне ему что, тысячу раз нужно повторить, что этим делом я не займусь? Так я уже столько раз, наверное, о том и сказала, а ему все как об стенку горох. Все, решено: не буду снимать трубку».

И я занялась сбором необходимых вещей, начав напевать первую пришедшую в голову мелодию, так как брюзжащий звук телефона порядком раздражал меня. Аппарат же продолжал надрываться и ни на минуту не умолкал.

«А что, если это не Эдик, а кто-то другой? – промелькнуло у меня в голове. – Ведь я ему сказала, что ухожу на пляж, тогда с чего бы ему звонить после этого?»

Я засомневалась: поднять трубку или уйти, так и не узнав, кто и по какому поводу мне звонил? Словно подталкивая меня проверить, Эдик не унимается или я понадобилась кому-то другому, телефон все не унимался. Решив наконец, что можно, если услышу голос Эдуарда, сразу нажать на клавишу отбоя и спокойно отправиться на заслуженный отдых, я рывком сняла трубку и, приложив ее к уху, со вздохом произнесла:

– Да, я слушаю.

К моему удивлению, в ответ послышался вовсе не тенор Эдуарда, а женский голос, узнать который сразу мне не удалось.

– Это Татьяна Иванова? – задала вопрос звонившая тихим голосом.

– Да, это я, – подтвердила я свою личность, так и не догадавшись пока, кто звонит.

Тогда женщина сама представилась:

– Это Анна Николаевна говорит. Ну, Шлыкова, помните? Извините, что побеспокоила вас, но Эдуард сказал, что вы можете помочь делу и…

Услышав с некоторых пор ненавистное мне имя приятеля, я невольно разозлилась, поняв, что, не добившись собственными силами от меня ничего, этот чертов лис подключил к делу еще и мать убитой. Он, кажется, полагал, что нашел того, кто за мою работу как раз сможет заплатить.

– Так мы можем с вами поговорить по этому поводу? – вырвала меня из раздумий Анна Николаевна.

К сожалению, я совершенно прослушала то, что она говорила, так как в тот момент проклинала проныру-журналиста, а потому, услышав вопрос, даже растерялась. Наигранно откашлявшись, я сделала вид, что думаю, что, в общем-то, и было правдой, а потом ответила:

– Я уже говорила вам, что слежу за ходом расследования данного дела милицией, и мне кажется, что все не так уж и безнадежно. Ребята свое дело знают и наверняка сумеют отыскать убийцу. Вмешивать сюда еще кого-то – значит только мешать их работе.

– Да, я понимаю, но милиция… Она не так сильно старается, нежели те, кому платят. А Эдуард сказал, что за хорошие деньги вы и работаете на совесть, и убийцу отыщете. Или он солгал?

– Нет, он сказал правду, – чуть ли не скрипя зубами, произнесла я, скорее всего, покрываясь пятнами от сдерживаемой злости. – Просто…

– Прошу вас, – прервала меня Анна Николаевна, – вы единственная моя надежда и… – далее послышались всхлипы – пожилая женщина заплакала.

Чтобы не слышать ее душераздирающих всхлипываний, я смирилась с неизбежным и ответила:

– Хорошо, я подъеду к вам, и мы поговорим.

– Таня, вы даже не представляете, как я вам за это благодарна! Я буду ждать вас. Только вы не задерживайтесь, ладно?

В голосе старушки звучало столько мольбы, что отказать в ее просьбе было просто невозможно, и я, проникнувшись к ней состраданием, согласилась поторопиться.

Итак, теперь вместо приятного времяпрепровождения на желтом, прогретом солнышком песке и плескания в игривых волнах матушки-Волги мне предстояла поездка в особняк. И виноват в этом был этот негодяй Эдуард, для которого карьера, кажется, превыше всего человеческого.

Ну да ладно, он у меня еще получит…

Бросив собранную для пляжа сумку на кресло и схватив свою рабочую, я быстрым шагом направилась к двери, планируя, что я с этим журналюгой сотворю, когда он в следующий раз попадется мне на глаза.