Сказание об Алёше

1

– Что это за хрень собачья?

– К-как что? Эт-то наша новая разработка!

– Я вижу, что разработка! В чём новизна?

– Организм этого биоробота является полным аналогом человеческого. Он имеет тоже строение, органы и даже стареет подобно человеческому организму…

– Во так вот?! – Председатель повернулся к своим коллегам. Его глаза скрытые под толщей очков метали молнии. – Вы видели? Полный аналог человека! – Взвизгнул он и покрутил маленькими ручонками, будто ребёнок изображающий свет фонариков. – Значит ты притащил нас сюда, чтобы мы полюбовались на очередного воссозданного тобой Гомо Сапиенса? А на хрена он нам нужен?! Мы что, выбивали у государства два миллиарда, для того, чтобы получить ещё одного человека? Знаешь, есть более бюджетные методы. Можно просто не использовать гондоны! А на счёт такого гондона, как ты, Трескунов, я уже давно предупреждал руководство института. Я говорил, что ты в очередной раз прохерачишь бюджет!

– Михал Иваныч, ну давайте как-то поспокойней и без ненормативной лексики. Мы ведь всё таки в стенах института! – одёрнул председателя его седовласый сосед по столу.

– Слушайте, Пётр Федорович! Я бы с удовольствием понаблюдал за вашей лексикой, если бы всё это касалось лично вашей жопы. На приём к министру опять мне идти. Что я ему скажу, что год работы и два ярда средств мы потратили на то, чтобы создать ещё одного тугодума из тех, которые стоят в миллионных очередях на бирже труда?

– Ну давайте всё таки не будем рубить с плеча, а хотя бы посмотрим, что нам хочет предложить коллега? – Несколько убавил спеси седовласый. – Трескунов, продолжайте! – он сделал отмашку рукой.

Стоящий посреди кафедры худой и бледный как мел Трескунов, поднял сухую ручку и жалобно пискнул: «Алёша, поздоровайся с комиссией!».

Дверь лаборантской скрипнула и оттуда вышел рыжий паренёк. Вихрастый, весь в конопушках, одетый в джинсы и футболку, он ничем не отличался от простого дворового пацана. Шкодливо улыбаясь и скрипя кедами по паркету, паренёк вальяжной походкой направился к сдвинутым столам, где восседала комиссия.

«Здравствуйте…здравствуйте…здравствуйте…добрый вечер…» – Паренёк двигался из одного конца стола в другой, поочерёдно пожимая руки учёным мужам. Единственной за столом женщине он улыбнулся чуть шире, и зелёные его глаза вспыхнули изумрудными искорками.

– Отлично выглядите!

Паренёк галантно изогнулся и поцеловал женскую ручку, заставив запылать щёки учёной леди давно забытым румянцем.

Последним был председатель. Он не собирался встречать протянутую ему руку и мерял паренька высокомерным взглядом.

– Профессор, вы не пожмёте мне руку? – в уголке рта паренька играла лукавая улыбка. – Но я ведь просто хочу поздороваться. Это мирный жест, на который отвечают все мужчины. Настоящие мужчины даже врагам пожимают руки.

– А ну-ка пшёл отсюда! – взвизгнул председатель. – Кусок биологического мусора будет учить меня манерам! Займи своё место и жди решения комиссии!

– Как скажете, профессор! – паренёк пожал плечами, плавно развернулся и той же вальяжной походкой поплыл через зал. Он сел сзади Трескунова, на стул, который тот указал, и закинул ногу на ногу.

– Хм-м-м…– промычал председатель, фальшиво задумавшись. – Вежливый робот…робот с манерами. Даже боюсь представить, где это можно применить. Официант? Заправщик? Стюард? Официант за два миллиарда. Трескунов, давайте с вами прикинем сколько официантов можно нанять на два миллиарда рублей. При средней зарплате тридцать тысяч… делим два ярда на тридцать…м-м-м – Председатель считал в уме, демонстрируя всем его неугасающую мощь. – Получается семьдесят тысяч официантов, Трескунов. Это население небольшого города.

– Его уникальность не в хороших манерах! – осмелился выдавить из себя Трескунов.

– А в чём же? – Председатель подпёр щёку, делая вид, что сильно заинтересован.

– Главная изюминка этого робота в том, что он обладает криминальным талантом.

– Что-о?! – председатель приложил ладонь к уху, делая вид, что ослышался.

– Мы наделили его мышлением типичного преступника – типа асоциального. Одну минуту профессор! – Трескунов выставил перед собой тонкий длинный палец, словно щитом отражая им очередную атаку профессора. Он решил что если сейчас у него не удастся донести суть презентации до комиссии, то он не сделает этого никогда. – Чем занимаются все мои отечественные и зарубежные коллеги? Они оттачивают искусственный интеллект, пытаясь довести его до совершенства. Во многих областях жизни, искусственные мозги уже обошли человеческие, но всё же, – остались области не затронутые наукой. И в этих областях скрывается целый океан возможностей. – При этих словах Трескунов выбросил руку в сторону, будто действительно являл комиссии раскинувшийся за его спиной океан. – Что отличает человека от любой, пусть даже совершенной машины?

Трескунов выдержал секундную паузу, рискуя нарваться на сокрушительную атаку председателя, пылающая плешь которого напоминала красный сигнал светофора.

– Человек, умеет хитрить, обманывать, льстить, изворачиваться. Эти черты зачастую помогают даже самым недалёким людям добиваться больших высот. Что уж говорить о людях, которые, наряду с недюжинным интеллектом, наделены ещё и этими качествами. Таким, как говорится «сам чёрт не брат!».

Лысина председателя начала менять цвет. Из багровой она перевоплощалась в серую сферу, похожую на поверхность замызганного биллиардного шара. Ему показалось, что последние слова Трескунов отнёс именно на его счёт. Он даже смог разглядеть в затравленном образе тщедушного ботаника завуалированный вызов.

– Наш Алёша – это настоящий прорыв! – В этот раз, рука Трескунова указала на рыжего, который, как ни в чём не бывало, болтал ногой и глазел в потолок. – Ограниченность любого искусственного интеллекта состоит в том, что он ни на шаг не отходит от прописанного алгоритма. Он не нарушает предписанные ему установки и действует в соответствии с заданным ему предназначением. В этом плане Алёша разительно отличается от своих собратьев по воссозданному разуму. В его программу изначально заложен небольшой изъян. Небольшая вирусная установка. Эта установка гласит.

«ТВОЙ ГЛАВНЫЙ АЛГОРИТМ – НИКАКИХ АЛГОРИТМОВ.

ТВОЁ ПЕРВОЕ ПРАВИЛО – НАРУШАТЬ ВСЕ ПРАВИЛА».

Его задача – двигаться по встречной полосе, либо по обочине, игнорируя знаки, и в то же время делать всё, чтобы не попасться в руки гаишника. Алёша, хитёр, изворотлив, лжив, и в то же время обаятелен. Он обладает такими чувствами, как зависть и ненависть. Алёша мстителен, а ещё он падок на женщин.

Члены комиссии растерянно переглядывались, не понимая, что происходит. Что касается председателя – так тот вообще не выказывал никаких признаков жизни. Его застывшая фигура напоминала спящий вулкан, наполненный кипящей, готовой вырваться наружу, магмой.

А сбрендивший Трескунов тем временем продолжал.

– Я сознательно не стал наделять Алёшу недюжинной силой и сверх способностями. Что касается физиологии, то он обычный смертный человек. Алёша прекрасно знает, что его век ограничен, и это один из мощнейших его мотиваторов. Вы когда-нибудь видели робота, обладающего мотивацией? – Продолжал дразнить безмолвную комиссию Трескунов. – Алёша будет первым замотивированным биоорганизмом. Его доминантными мотиваторами будут: бренность бытия, опасность преждевременной смерти, финансы (как одно из необходимых средств выживания) и женщины. Нет – Алёша не может продолжать свой род – его просто тянет к женщинам. Это было заложено мной в базовых настройках. Алёша, как и все люди будет движим потребностями заложенными в фундамент пирамиды Маслоу, продвигаясь от базовых к более возвышенным.

– Коллега, я даже боюсь спросить, какую пользу несёт в себе ваше изобретение? – Загробным голосом пролепетал Пётр Фёдорович, который, на удивление, первым вышел из анабиоза.

– Пользу? Ну как же! Это же инструмент для достижения любых поставленных целей. Вы только представьте себе сверх интеллект, обладающий должной мотивацией. А вообще вся уникальность этого проекта в том, что мы первые создали робота имеющего душу…

– Так себе душонка! – покачал мясистым подбородком оживший председатель. – Знаете что, Трескунов, мне всё это не нравится. И это я очень мягко выразился…

– Но-о…

– У вас было время на презентацию, Трескунов, и оно вышло! – Председатель стал наращивать высоту голоса, возвышаясь над нерадивым доцентом, как гора над мышью. – Теперь пришла моя очередь говорить! Так вот, вместо того, чтобы создавать нечто прогрессивное и полезное, вы тратите ресурсы государства и время, на то, чтобы удовлетворять свои амбиции. Он создал робота с душой! Вы кем себя возомнили, Трескунов? Господом богом? Я намерен опустить вас на землю и сказать, кем вы являетесь. Вы, Трескунов…

Следующие пять минут не скупящийся на крепкое словцо, Председатель, осыпал Трескунова первосортной бранью, которая со временем переросла в набор трёхступенчатых матерных оборотов.

– … В это тяжёлое время, когда государство возложило на нас миссию, обязывающую сделать прорыв, ты, засранец, удовлетворяешь собственное эго и разрабатываешь не пойми что! Знаешь, что, Трескунов, лучше бы было если бы ты сказал, что просто пошутил! Если же нет – я даю тебе ещё один шанс. Через два дня ты предстанешь перед нами с новым проектом.

– Но к-как? – пропищал раздавленный доцент.

– Мне по Х…, как ты это сделаешь! – завизжал председатель. – Больше ни копейки денег и два дня срока. И упаси тебя господь, Трескунов, от такого же фиаско. Поверь, я сделаю всё, чтобы превратить остаток твоей жизни в ад. Ты сгниёшь на нарах, я тебя…

И ещё пять минут потребовалось председателю, чтобы перечислить все грозящие Трескунову неприятности.

– Два дня у тебя на то, чтобы перекроить ему мозги и представить нам другого бота. Мне по хрену, как его будут звать: Алёша, Серёжа, Вася да хоть Иннокентий. Главное, чтобы он представлял практическую пользу в государственном масштабе. Да… и волосы ему не мешало бы перекрасить, а морду сделать попроще. Меня бесит эта хитрая веснушчатая харя.

Трескунов стоял посреди зала и его умоляющий взгляд был адресован к остальным членам комиссии. Те же прятали, глаза, покряхтывали и деловито шелестели страницами блокнотов. Один только Алёша, продолжал невозмутимо качать закинутым на колено кедом и рассматривать ногти на правой руке.

– Я вас больше не задерживаю, Трескунов! – садистски улыбнулся председатель. – Кстати, ваше время уже пошло. – Он клацнул ногтем по толстому стеклу массивных часов. – Тик-так…тик-так…тик-так…

– П-пойдём, Алёша! – Трескунов посмотрел на своё детище взглядом Герасима, который по наказу взбалмошной барыни, должен умертвить ни в чём неповинное создание.

Рыжий покорно встал и, положив руку на грудь, низко поклонился комиссии.

– Спасибо за внимание! – в хитрой тонкогубой улыбке не было и тени беспокойства за свою судьбу. – Кстати, я должен кое-что вернуть. – Будто бы опомнился он, и танцующей походкой направился к столу с комиссией.

– Это вам! – он выудил из кармана джинсов небольшой кожаный бумажник и протянул его сидящему с краю, учёному мужу.

Крупный мужчина внезапно задрожавшей рукой принял бумажник, со словами. – М-мой…а к-как вы…ты? – он сунул огромную руку во внутренний карман пиджака, будто проверяя, нет ли там ещё такого же кошелька.

– Это ваше! – Алёша протягивал часы с золотистым браслетом следующему мужу.

– А это кажется ваше, Пётр Фёдорович! Держите! – Алёша подбросил в руке золотистое перо «Паркер», после чего торжественно вручил его обомлевшему седому профессору.

– Ну а это вам! – Единственной за столом даме, Алёша преподнёс массивный золотой перстень с камушком.

– К-как?! – взвизгнула дама. Разглядывая удерживаемое на вытянутой руке кольцо. – Ка-ак? – Она подняла вверх левую руку с распухшими пальцами, на одном из которых синела глубокая борозда. – Я же его ни разу…Оно мне давило…собирались спиливать, чтобы разбить побольше…– бормотала она.

– Извините за причинённые неудобства! – Рыжий снова поклонился, развернулся, скрипнув о паркет резиновыми подошвами, и направился к выходу.

«Это возмутительно!» – пронесся вслед, непонятно кем издаваемый, шепоток..

– Что ты наделал? Зачем? – Трескунов дёргал себя за редеющий чуб. – А Михаилу Ивановичу… председателю, вернул? – он встал на пути робота.

– А что Михаилу Ивановичу? – рявкнул со своего места довольный председатель. – У Михаила Ивановича всё на месте, потому что он, в отличие от других, не протягивает руку всякому отребью.

Рыжий пожал плечами, улыбнулся, будто говоря Трескунову, «Вот видишь», и продолжил путь к выходу.

2

Встреча незадачливого доцента кафедры робототехники и председателя состоялась гораздо раньше намеченного срока.

Уже утром следующего дня, страшный удар потряс дверь лаборантской. От второго удара разлетевшаяся щеколда вырвала кусок косяка, от стены отвалился пласт штукатурки, и дверь сдалась. В проём, огромным пушечным ядром влетело тело председателя, которое по инерции докатилось до середины кабинета, где стоял утлый столик несчастного Трескунова.

– Где-е?! Где эта тва-арь? – Председатель схватил Трескунова за отвороты застиранного халатика, отрывая тщедушное тельце от пола. Красное небритое лицо и извергающееся изо рта пламя перегара, красноречиво говорили о том, что Трескунову не следует молчать.

– Я не зна-аю – по змеиному прошипел придушенный доцент, очки которого враз запотели. В этот момент он мечтал об одном, чтобы председатель поднатужился ещё немного и прекратил его мучения. Он ждал этого момента с самого раннего утра, когда обнаружил, что Алёша исчез. Подобно ожидающему исполнения приговора заключённому, бледный и отрешённый он сидел за столом и ждал. Вот кажется дождался.

Но огнедышащий дракон не стал доводить экзекуцию до конца. Трескунов, пока что, был нужен ему живым. Увидев посиневшее лицо, белки закатанных глаз и выпавший язык председатель отпустил бульдожью хватку, и тело доцента, ручейком пролилось на кресло.

Трескунов не знал, где находится упомянутая председателем «тварь». Да и сам председатель прекрасно знал о том, что Трескунов ничего не знает. То, что он вытворял в последние часы, было просто жестами отчаявшегося, доведённого до исступления человека.

Председатель совершил большую промашку, не проверив карманы своего пиджака, во время работы комиссии. Его подвело чувство собственного превосходства над обманутыми коллегами. Только утром, по пути на работу, роясь в пиджаке в поисках портмоне, он вдруг что-то понял и это понимание придало мягкость его ногам и возбудило отчаянное бурление в кишечнике. Отогнав машину на обочину, учёный муж достал телефон и стал тыкать в него ватным пальцем. То, что он увидел в периметре прямоугольного экрана заставило ходить ходуном его конечности. Операторы всех мобильных банков сожалели, что «Уважаемый Михаил Иванович» решил закрыть у них счёт и снять весь остаток. Надо сказать, что остатки этих счетов были довольно внушительными. Это были все накопления, сделанные Михаилом Ивановичем за годы упорной работы на кафедре. Там были и кусочки откатов и опилки от распилки бюджета и ещё много всяких мелочей безустанно сопровождающих доблестный трудовой путь профессора. Разумеется, это были не все накопленные средства, а лишь та их часть, происхождение которой он мог хоть как-то объяснить в случае внезапной проверки. Остальная часть лежала дома во вмурованном в стену потайном швейцарском сейфе. Судьба тех, спрятанных денег не беспокоила взбесившегося председателя. А зря! Если бы Михаил Иванович знал, что печальная участь постигнет и его неприкосновенный запас, он бы не полетел в институт, а немедленно вернулся домой. Хотя, это вряд ли бы что-то изменило.

А в тот момент, возвышаясь над поверженным Трескуновым , осыпая его угрозами и проклятьями, профессор ещё надеялся вернуть украденную часть, даже не подозревая, что потерял всё и даже больше.