Скины

Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.

Просьба, сохраняйте имя переводчика, уважайте чужой труд...

Рэт Джеймс Уайт

" СКИНЫ "

Пролог

Филадельфия, Декабрь 15, 1988, Клуб “Pizazz”.

Миранда была жесткой сукой. Вот как она бы говорила о себе, и вот как Мак думал о ней. Жесткая сука. Большинство парней говорили, что она слишком мужественна, чтобы быть красивой. Ее челюсть слишком квадратная, нос слишком орлиный, плечи слишком широкие, тело слишком худое и жилистое. Но Мак считал ее идеальной. Ее кожа сияла такой безупречной фарфоровой белизной, что готические цыпочки тратили тонны макияжа и полчаса возле зеркала, пытаясь копировать ее. На ней не было ни пятнышка, за исключением случайного синяка или пореза после боя. Для него она была похожа на греческую богиню.

Большинство людей считали Миранду лесбиянкой. С ее короткими, колючими, черными волосами и презрением к юбкам или макияжу было легко ошибиться. Как правило, она носила черные джинсы, черные полицейские сапоги, белую футболку под фланелевой рубашкой, увенчанную черной мотоциклетной курткой. На шее у нее был шипованный ошейник, и шипованный браслет на руке. Она курила сигареты агрессивными движениями, как будто Эндрю Дайс Клей научил ее этой привычке. Было что-то андрогинное в ней, что Мак нашел очень сексуальным. Он был уверен, что она би. Он видел, как она тусовалась в лесбийском баре на Спрус-стрит под названием “Мод”, и видел, как она однажды поцеловала девушку. Это было, наверное, самое сексуальное, что он когда-либо видел. Однажды он поцеловал ее сам, в первую ночь, когда он тусовался с группой панк-рокеров, которых теперь называет семьей. Это была его первая ночь, когда он напился и первый раз, когда он поцеловал курильщицу. Он обнаружил, что вкус пива и сигарет возбуждает. Он все еще помнил тот вкус, когда закрыл глаза. Мак мог вспомнить ощущение ее губ, ее языка, ее твердого тела, прижатого к нему. Больше ничего не было после поцелуя, и он никогда не повторялся, но Мак все еще лелеял его, так же, как он лелеял ее.

Она кивнула ему и улыбнулась, проходя мимо. Он кивнул в ответ, неловко улыбаясь, желая поговорить с ней, но чувствуя себя неуклюжим и нервным, не зная, что сказать. Миранда была единственной девушкой, которую он желал, за исключением, может быть, Алексис, но ее он просто хотел трахнуть потому, что у нее были самые большие сиськи, которые он когда-либо видел. Он был уверен, что влюблен в Миранду. Он пришел на шоу только чтобы увидеть ее и надрать задницу скинхедам.

Большая группа скинхедов собралась в задней части клуба, издеваясь и угрожая всем, кто проходил мимо них. Они начали рано, задавая тон на ночь. Несколько панков показали им средний палец или схватили их за промежность, когда они проходили. Парень с тремя короткими черными и розовыми ирокезами обогнул группу скинхедов, прежде чем показать им оба средних пальца. Несколько скинхедов пришлось сдерживать их друзьям, чтобы их всех не выбросили до того, как концерт будет в полном разгаре.

Миранда проходила мимо них несколько раз, явно нарываясь на драку. У нее отсутствовал зуб спереди от последней большой драки бритоголовых в Сити Гарденс в Нью-Джерси. Очевидно, она хотела отомстить. Мак не думал, что отсутствующий зуб умаляет ее красоту. Во всяком случае, подчеркивало это в его сознании. Он часто говорил, что ему нужна девушка со шрамами на костяшках пальцев, и Миранда была той девушкой. Для Мака было нечто в женщине, которая могла надрать задницу, и Миранда ненавидела скинхедов почти так же, как и он.

Клуб был открыт менее часа назад. Уже было более двадцати лысых нацистских ублюдков, и их число, казалось, увеличивалось с каждой минутой. Мак огляделся на избитых панков, разбросанных по всему клубу, надеясь, что количество панков продолжит расти, чтобы сохранить баланс сил. Он был уверен, что если ряды скинхедов превысят ряды панков, они немедленно нападут.

Бритоголовые были одеты почти одинаково: в зеленые куртки-бомберы, “Левис”, белые футболки и кожаные ботинки “Doc Marten”. Их головы светились, как хэллоуинские черепа под стробоскопами в тускло освещенном ночном клубе. У некоторых свастики были вытатуированы на плечах, руках, у некоторых даже на голове или шее, а у одного была татуировка на щеке. Они были членами “Белой группы власти” из Нью-Джерси под названием “Беспредел” и, в отличие от многих других скинхедов, которые пытались скрыть свои ненависть и фанатизм, они носили их с гордостью.

Мак не был маленьким ребенком. Он был выше шести футов. Его руки, плечи и грудь были мускулистые, хотя талия была тонкая и ноги худые. Он видел, как многие скинхеды запинаются и заикаются, когда он сталкивается с ними лицом к лицу, утверждая, что они продвигают “белую гордость”, а не “белую силу” и что они никого не ненавидят. Они говорят, что просто празднуют свое наследие так, как другие расы и национальности могут праздновать их. Мак всегда думал, что это полное дерьмо и испытывал скупое уважение к “Беспределу”, которые не прятались за такими трусливыми рационализациями. Тем не менее, он ненавидел каждого из них и с радостью убил бы их всех, если бы у него был шанс. Его деды и прадеды провели Марш за гражданские права. Его бабушка могла живо вспомнить, как ей сказали использовать “цветные ванные комнаты” и выселили из бассейна для белых. Его двоюродный дед был избит полицейскими и арестован во время Марша за гражданские права в Вашингтоне. Мысль о том, что эти мудаки пытались повернуть время вспять и отменить равенство, за которое так много пострадало и умерло, злило Мака.

“Беспредел” начинались как хардкор-бэнд, созданный скинхедом по имени Джон Джонс. Группе не везло, но их подстрекательские, расистские тексты сделали их известными, несмотря на отсутствие подлинного музыкального таланта. После того, как на всех их концертах начались драки, им запретили посещать практически все музыкальные площадки на восточном побережье. Именно тогда они превратились из группы в движение. Теперь “Беспредел” были одной из самых жестоких вокальных неонацистских организаций скинхедов в районе трех штатов.

Скинхеды смотрели на Мака с нескрываемым презрением. Мак знал, что они бы уже линчевали его, если бы могли, но Мак был не просто черным, он был большим, он мог сражаться, как дьявол, и он был популярен. Он знал, что половина ребят в клубе поспешат ему на помощь, если дело дойдет до драки. Было похоже, что у него будет шанс проверить эту теорию.

Мак пришел в клуб “Pizazz”, чтобы надрать задницы скинхедам, и большинство панков в этом месте, включая Миранду, Алексис и Бризи тоже были там, но они, вероятно, пришли послушать группы. Эти цыпочки ходили на каждый концерт, независимо от того, кто играл. “Нецивилизованное неповиновение” была хедлайнером вместе с “Террористической угрозой”, и все знали, что такая группа, как “Нецивилизованное неповиновение”, выведет всех лысых нацистских ублюдков из пригородов и через каждый мост и туннель. Некоторые панки, которые никогда не появлялись на концертах и даже не любили хардкорную музыку, вышли только за возможность ударить нацистских ублюдков.

Вышибалы будут заняты сегодня. Они обыскивали всех, кто входил, и махали металлическими палочками вверх и вниз по их телам. Это немного расслабило Мака. У него был нож в одном ботинке и пара кастетов в другом. Если он смог пронести оружие, то и они тоже.

Мак чувствовал, как адреналин просачивается в его кровь. Его мышцы напряглись. Сердцебиение увеличивалось, готовясь к бою. Воздух был заряжен насилием, как будто кто-то включил электрический генератор. Мак мог почти видеть напряжение, переходящее от человека к человеку. В его центре была постоянно растущая группа сторонников белого превосходства. Их была почти сотня. Это должна была быть адская ссора. Мак косился на них, когда подпрыгивал вверх и вниз под безумные барабаны и гитары “Террористической угрозы”. Вокалист шпарил тексты вовсю, как будто распылял из пистолета-пулемета.

Насилие и боль!

Насилие и боль!

Мне нравится этот мир!

Насилия и боли!

Жизнь такая жестокая штука!

Любовь так жестока!

Истощить генофонд!

Ненасилие – это молчание!

Толпа кипела. Волнующиеся волны человечества разбились друг о друга, когда партер одичал. Рядом с ним - лучший друг Мака - Джейсон делал неистовый “пого”, подпрыгивая вверх и вниз и расталкивая других танцоров. Вскоре партер напоминал бунт. Мак пытался не спускать глаз с бритоголовых, когда они двигались к партеру, толкаясь и прочищая проход через толпу. Один из них сбил маленькую азиатскую готичку. Один из скинхедов ударил девушку ногой, пока она лежала. Миранда появилась из ниоткуда и ударила бритоголового, который сбил девушку с ног, попав ему прямо в рот и ушатывая его. Она нанесла еще три удара, которые разбили парню нос, разбили губу и опрокинули его на задницу. Другой скинхед шагнул вперед, и она не колебалась ни секунды, поймав его с идеальным левым апперкотом, который откинул его голову назад, как будто он ударил по тормозам в ускоряющейся машине. Он упал на колени, и она нацелилась на его лицо, которое выплюнуло один из зубов. Он свернулся на полу в позе эмбриона, держась за истекающее кровью лицо.

Миранда сделала шаг назад, подняв кулаки в боевой позиции, как кто-то осмелился ударить ее в спину. Она была девушкой, и каждый знал, что девушек не бьют. Все, кроме “Беспределa”. Мак начал пересекать танцпол, торопясь защитить ее, хотя он знал, что она не из тех девушек, которые обычно нуждаются в защите. Это был просто инстинкт.

Большой бритоголовый с большой тощей черной бородой шагнул вперед и ударил Миранду в челюсть. Она упала, как будто ее ударили электрошокером. Несколько скинхедов начали топтать и пинать ее. Мак не мог в это поверить.

- Вы чертовы трусы! Вы избиваете девчонку!

Он бросился на большого нациста, который ударил Миранду в челюсть, ударил его в грудь и отбросил назад, в своих приятелей. Он поймал равновесие и вернулся к Маку, размахивая обоими кулаками. Мак уклонился от первых двух ударов, но был пойман третьим. Удар, казалось, мог снести ему голову. Парень ударил, как чертов мул.

Я больше не вынесу таких ударов. Я должен закончить это дерьмо быстро, - подумал Мак. Помимо потенциального ущерба, нанесенного самому себе долгой борьбой, был также тот факт, что Миранда все еще лежала, а другие скинхеды все еще били ее. Мак закончил бой самым целесообразным способом, о котором только мог подумать. Он ударил большого скинхеда по колену, проехав через коленную чашечку и щелкнув сухожилиями с удовлетворительным “Поп!”, это опрокинуло большого нацистского ублюдка на его задницу с воем от боли.

Другие панки, которых Мак знал, бросились в партер, чтобы встретить скинхедов. Норм, парень из района Мака, который одевался почти как скинхед, в куртке бомбардировщика и черных боевых ботинках, но с “дредами”, образующими небольшие челки в передней части его бритой головы, бросился в партер. Билал Мухаммед, большой черный парень, которого Мак знал со школы, был почти таким же высоким, как Мак, хотя и значительно мягче, прыгнул, начав бой сапогами, сразу же сбил трех скинхедов на пол, которые встали, раздавая удары. Маленький белый парень с короткими черными волосами по имени Клейтон Диллард, который также ходил в среднюю школу Мака, прыгнул в драку рядом с каждым панком в этом месте. Это было похоже на сцену из “Вестсайдской истории”, только без танцев и намного меньшим количеством пуэрториканцев.

Мак бросился на вздымающуюся орду бритоголовых, целясь прямо в Миранду. Она все еще была внизу и до сих пор получала побои. Кровь вытекала из ее носа, рта и ушей. Это выглядело не очень хорошо.

- Миранда! – кричал Мак, когда пробивался к ней. Его кулаки столкнулись с плотью, и одно тело за другим рухнуло на танцпол, чтобы быть растоптанными толпой. Мак принял несколько ударов руками и ногами на своем пути через толпу скинхедов. Его нос и губы кровоточили, челюсть пульсировала от боли. Каждый раз, когда он делал несколько шагов к ней, его отбрасывало назад, когда на него нападал кто-то другой. Он получил удар ботинком в живот, который опустил его на колени, где он получил еще один пинок ботинка в голову, который на мгновение превратил все в темноту. Мак не знал, кто его ударил, но он быстро поднялся на ноги и ударил ближайшего скинхеда. Он схватил парня за пиджак и несколько раз ударил его по лицу кулаком вверх и вниз, сводя лицо парня к кровавому гамбургеру, пока, наконец, скинхед не остановился. Мак посмотрел на парня, прежде чем отпустить его, и позволил ему упасть на пол. Оба глаза бритоголового были закрыты, и его рот был в кровавых руинах. Один из зубов парня, выбитый кулаком Мака, пронзил губу. Несколько других его зубов застряли в костяшке Мака. Мак вытащил их из своей кожи, когда огляделся, чтобы восстановить свое положение. Он потерял Миранду из виду и больше не мог ее найти. Мак получил еще один удар в затылок, который заставил его пошатнуться вперед.

Это то, что я получаю, останавливаясь, чтобы полюбоваться моей работой.

За его спиной была большая группа скинхедов, и Мак подпрыгнул в воздух, приземлившись коленями на плечи большого скинхеда, который выглядел, как полузащитник, ниже Мака, но в два раза шире. Парень упал вперед и приземлился лицом вниз, с Маком на спине. Лицо скинхеда врезалось в танцпол, разбрызгивая кровь огромным звездным узором. Мак повернулся лицом к следующему, затем к еще одному, ударяя и пиная, как одичавший.

- Миранда! – Кричал Мак. Он все еще не мог ее нигде увидеть. Толпа теперь была полномасштабным бунтом. Кто-то включил свет в зале. Группа перестала играть, когда начали летать стулья, и кто-то сбросил один из больших динамиков в сторону сцены. Вышибалы присоединились к драке, атакуя скинхедов и панков. Парень по имени Крис, которого Мак знал из магазина комиксов на Южной улице, бросился к нему и встал спиной к спине с Маком, размахивая по кому угодно и чем угодно.

- Что ты делаешь?

- Я прикрываю твою спину. Ты только что спас мою задницу. Большое спасибо. Эти нацистские уебки собирались убить меня до того, как ты прыгнул и начал разносить их в кашу. Они окружили меня. Я твой должник, приятель. Правда. Спасибо.

Мак не знал, что они собирались выбить дерьмо из Криса, когда он прыгнул. Крис ему не особо нравился, и он бы не стал рисковать жизнью ради него. Он думал, что Миранда была в центре этого круга бритоголовых, а не этот придурок.

К черту все. Пусть думает, что хочет.

Звуки битвы отозвались эхом вокруг него, когда панки и скинхеды начали войну. Мак чувствовал себя воином, как гребаный зулу на древнем поле боя. Он жил ради этого дерьма.

- Мак! Мак! – Джейсон подбежал к нему и схватил за плечи. Его глаза были широко раскрыты. Он выглядел так, будто увидел призрака.

- Что случилось, Демон? Ты нашел Миранду? Она упала, а эти долбаные бритоголовые ублюдки затаптывали ее. Ты видел ее?

- Твоя рубашка! У тебя кровь идет!

Обтягивающая черная рубашка, в которую был одет Мак, была разрезана по центру, и кровь была по всему его туловищу от шеи до талии. Похоже, его ударили ножом. Мак провел ладонью по груди, вытирая кровь. Не было никакого ранения.

- Это не моя кровь.

Джейсон засмеялся.

- Ты видел Миранду?

- Нет, чувак. Я ее не видел.

- Давай поищем ее. Мы должны ей помочь!

Мак повернулся к партеру и бросился обратно в бой. Через несколько секунд он, наконец, добрался до Миранды. Скинхеды отступали, оставив ее помятую на танцполе, ее лицо было разбито в кровавое месиво, в сплошной синяк. Кровь капала из ее рта и носа, и она лежала на боку с закрытыми глазами неподвижно. Мак поднял ее на руки и побежал к входной двери.

- Вызовите скорую помощь! Кто-нибудь, вызовите скорую!

Она едва дышала. Мак чувствовал, что его сердце разбито. Слезы катились по его лицу. Джейсон, Крис, Hорм, Бризи, Алексис, Билал и дюжина других панков смотрели на него, когда он мчался по клубу с безвольным телом Миранды на руках. Никто из них раньше не видел, как Мак плачет.

Мак не мог вспомнить, когда последний раз он плакал. Теперь, когда он был влюблен в Миранду, в его сознании не было никаких сомнений. Он лишь надеялся, что она выживет.

Глава 1

Южная улица, 12:07, две недели спустя

На Южной улице была полночь. Местные жители, туристы, жители пригорода, головорезы всех рас, горе-мафиози, хиппи, готы, панки и бритоголовые заполонили заснеженные улицы. Витрины магазинов с кожаными манекенами в поводках и наручниках, плащами и мини-юбками, спортивными бензопилами и мачете были смешаны с обычным мороженым и итальянскими магазинами воды и ресторанами, в которых подают стейки из лосося. Тротуары были заполнены людьми, покупками, едой, вечеринками, попытками подключиться или просто болтаться. Это больше походило на переполненный ночной клуб, чем на городскую улицу.

Полиция начала закрывать улицы для автомобилей после десяти вечера в выходные дни. Было так много людей, что машины не смогли бы проехать, даже если бы улицы были открыты. Полиция патрулировала толпы, хотя они, казалось, проводили больше времени, бездельничая во многих пиццериях и барах, которые выстроились на улицах, чем гуляя по тротуарам. Когда они патрулировали, они выглядели испуганными. На Южной улице беспорядки, как известно, вспыхивают от небольшиx провокаций. И полиция несла частые потери.

Южная улица, идущая от Восьмой улицы до Фронт-стрит, была ближайшим к набережной коммерческим районом. В семидесятых годах в городе произошел большой толчок для обновления городов, это был сомнительный, антикультурный, эклектичный микс из художников, музыкантов, преступников, изгоев, проституток, трюкачей и матросов (которые были часто одним и тем же), и туристов, которые пришли на набережную, чтобы послушать живую музыку, сделать покупки в магазинчиках, которых было множество на улице, напиться в многочисленных барах и поглазеть на чудаков и шушеру. Эта часть не сильно изменилась. Магазины на Южной улице были в основном индивидуальными предпринимателями, причудливыми магазинами безделушек, антикварными магазинами, множество баров, странными магазинами одежды и взрослыми бутиками, которые обслуживали в основном стриптизерш, мятежных подростков и домохозяек, желающих вернуть немного острых ощущений в спальню. В 1980-х годах такие панк-рок магазины, как Skinz и Zipperheads, открылись, чтобы заменить многие из вычурных бутиков, хотя большинство баров остались, и несколько новых магазинов, такие как Unique Clothing, Black и Trash&Vaudeville, открылись, чтобы заменить те, что остались. Но постепенно магазины розничной сети, такие как Tower Records и Foot Locker, обслуживавшие в первую очередь туристов, которые стекались на Южную улицу для пресловутой ночной жизни, начали перемещаться, и “соседский” аспект сообщества Южной улицы начал распадаться.

Чем моднее становилась улица, тем злее росли Мак и Джейсон. Южная улица была их домом. Это была не просто часть хардкорной сцены в Филадельфии. Это была хардкорная сцена. И теперь она медленно захватывается спортсменами, туристами, позерами и гребаными скинхедами.

- Ты большой, черный педик! – cказал парень с бритой головой, указывая на большие серебряные серьги-обручи в левом ухе Мака. Он был выше Мака, но худощавый, как наркоман, со слабым подбородком, сутулыми плечами и склоненной грудью. Его глаза были мутные, он не мог зафиксировать взгляд. Он был явно пьян до чертиков.

- О, черт, – сказал Джейсон, прижимая руку ко рту. Он выглядел так же удивленно, как и Мак. Он смотрел на пацана, как на сумасшедшего. Когда он посмотрел на Мака, рот которого широко раскрылся от удивления, прежде чем медленно изогнуться в рычание, Джейсон почти испугался. Мак знал, что Джейсон любил видеть, как он стирает в порошок мудаков, чем более жестоко, тем лучше. Он был больше, чем помощник. Джейсон обычно был зачинщиком. Он относился к Маку, как к атакующей собаке, которую он натравливал на всех, кто угрожал или оскорблял его. Мак не возражал. Борьба была одним из его немногих талантов, и, как и все таланты, если не использовать - быстро потеряешь его.

- Что ты сказал?

Кто-то собирался поймать негодяя.

Мак посмотрел на парня. Он не был похож на скинхеда. Он носил кожаную мотоциклетную куртку и мотоциклетные ботинки вместо бомбера с “мартинсами”. Он больше походил на панк-рокера с бритой головой, чем на белого сторонника превосходства, определенно не член “Беспределa”, но это было не важно. Если он не был нацистским скинхедом, он точно говорил, как один из них.

- Я сказал, ты большой, черный педик!

Они стояли возле “Гастронома Южной Филадельфии”. Это была достопримечательность Филадельфии. Большое окно с изображением Колокола Свободы, завернутого в американский флаг, было на Южной улице более двадцати лет. Это был один из ресторанов, которые следует посетить, когда бываете на Южной улице, вместе со “Стейками Пэта” и “Пиццей Дженарро”. Ресторан был заполнен туристами, набивающими рты итальянскими сэндвичами, сэндвичами с ростбифом и индейкой. Все они закричали и вскочили со своих мест, когда лицо бритоголового разбилось об окно, разбив его на тысячу зазубренных осколков, многие из которых застряли у парня в лице. Он рухнул на тротуар, крича и вытаскивая стекло из его окровавленных лба, щек и губ. Его лицо было похоже на мясорубку. Большие порезы хлынули кровью, и крошечные полоски плоти были содраны, показывая розовую плоть внизу.

Мак нырнул в толпу, вытирая окровавленные кулаки о джинсы, когда он мчался по улице с Джейсоном, воющим и смеющимся.

- О боже мой! Это было круто! Ты сильно облажался, чувак!

Мак молчал, его голова вращалась взад и вперед, плечи сгорбились, глаза обыскивали улицу, надеясь, что он сможет уйти с Южной улицы, прежде чем приедут полицейские. Полиция в Южной Филадельфии не была очень настойчивой. Среди итальянской мафии, ирландской мафии и молодой черной мафии большинство из них должны были быть задержаны на Южной улице, что делало арест опаснее. Копы пытались избежать этого любой ценой. Если только это не было что-то вроде убийства, если они не поймали тебя с поличным или в первые два-три часа после преступления, ты был свободен. Но если они тебя поймают - хуже не бывает. Им наплевать, что он сделал с бритоголовым, но вандализм в окне “Гастронома Южной Филадельфии” вполне может сделать ему клизму полицейской дубинкой.

Они свернули за угол, на Третью улицу. Когда он оглянулся назад, Мак не удивился, увидев, что за ними никто не гонится. Как только вы сходили с главной улицы, район выглядел так, как это было тридцать лет назад – темно и опасно. После захода солнца большинство людей избегали переулков.

- Давай пойдем дальше по Южной улице, где не так людно. Мы можем потусоваться в магазине комиксов. Крис работает до полуночи.

- Сейчас полночь.

Джейсон пожал плечами.

- Вероятно, он все еще там. Чувак любит комиксы. Если бы он там не работал, он бы торчал там весь день. – Мак кивнул.

- Да, хорошо, но потом нам нужно вернуться на Третью и Южную. Эти цыпочки из Джерси все еще там, а Бризи и Алексис скоро заканчивают работу.

- У тебя есть что-то для Алексис, не так ли? – Спросил Джейсон.

- Она хороша, приятель. Но она никогда не посмотрит на меня дважды. Пошла она на хрен.

- Да, нахуй эту сучку! – Он улыбнулся. – Самый первый шанс, который ты получил. Трахни ее очень жестко.

Мак засмеялся.

- Дурак ты, мужик.

Между ними воцарилась тишина.

- Ты виделся с Мирандой в последнее время?

Мак торжественно кивнул.

- Да. Она все еще в коме, но говорят, что томография выглядит нормально. Не похоже, что у нее повреждение мозга. Она может выйти из комы в любой день.

- Это хорошо. Это действительно замечательно.

Джейсон смотрел на Мака, когда они шли по темной улице по пути в магазин комиксов. Пар поднимался из канализации, придавая улицам эффект лондонского тумана, который заставил Мака думать о вампирах и Джеке Потрошителе.

- Ты ведь влюблен в Миранду, не так ли?

Мак кивнул.

- Да. Думаю, да.

- Почему ты никогда не говорил ей?

- Потому что я черный, а она белая, и не все могут это принять. Я даже не такого слегка приемлемого светлого цвета, как Принс или Майкл Джексон. Я чертовски черный, черный.

- Чувак, Миранда не такая. У нее нет предубеждений или чего-то такого.

- Я знаю это. Я не говорю, что это так. Послушай, люди не скажут этого, особенно мне в лицо, но я знаю много белых цыпочек, которые, даже если они без предубеждений, просто не находят черных парней привлекательными, особенно темнокожих черных парней, таких как я. Я просто не хотел слышать, как она говорит какую-то херню о том, что хочет быть просто друзьями или узнать, что она действительно влюблена в тебя или что-то еще. Это дерьмо меня бы наебало.

Джейсон продолжал смотреть на Мака. Так долго, что стало неудобно.

- Что, мужик? Почему ты так на меня смотришь?

- Я не знал, что твоя большая задница такая чувствительная. Когда она проснется, ты должен ей сказать.

- Возможно.

- Нет, не “возможно”. Скажи ей!

- Я не знаю. Я не очень хорошо принимаю отказы.

- Просто скажи ей, чувак. Ты возненавидишь себя, если не сделаешь этого.

Мак хмыкнул.

- Я ненавидел себя в течение многих лет.

Глава 2

Станция метро Брод-стрит, 4:13 утра

Бо, Скиннер и Малыш Дэйви последовали за старой черной женщиной через платформу метро. Граффити омрачало каждую видимую поверхность, и запах мочи был почти непреодолимым. Металлический визг поезда метро на дальних рельсах разнесся по станции. Из туннелей хлынули вонючие потоки воздуха. Маленький Дэйви хихикнул про себя, смеясь над какой-то личной шуткой, в которую был посвящен только он, придумывая что-то ужасное, чтобы сделать со старухой. Бо и Скиннер обменялись обеспокоенными взглядами. Ничего хорошего не было, когда Дэйви был в таком настроении. У него была склонность заходить слишком далеко.

Все трое были одеты одинаково: белые футболки, зеленые куртки, черные джинсы с манжетами внизу и военные ботинки “Doc Marten”. Малыш Дэйви завершил образ красными подтяжками, толстым кожаным поясом с хромированной свастической пряжкой и черной шляпой-котелком. Если можно сказать, что у их группы был лидер, то это был Малыш Дэйви. Он не был самым большим или самым сильным из них, но он был самым безжалостным, и это вызывало уважение Бо и Скиннера. Любой из них мог бы надрать задницу Маленькому Дейви, но он, скорее всего, отомстит, перерезав им горло, отрезав их “петухи” и запихнув их в рану.

У всех троих были бритые головы. Они пошли на многое, чтобы следовать эстетике скинхедов до последней детали. Маленький Дэйви был чисто выбрит, в то время как Скиннер носил козлиную бородку, а у Большого Бо была тощая рыжая борода, из-за которой он выглядел, как дровосек. Они были членами группы бритоголовых из Кэмдена, штат Нью-Джерси, которая называлась “Беспредел”, и сегодня они собирались начать войну.

- Поторопись! Ты хочешь, чтобы эта старая сука сбежала? – Спросил Маленький Дэйви.

- Нет. Я иду, – ответил Бо.

Втроем они наткнулись на платформу метро. Они пили всю ночь и покинули квартиру Скиннера, ища что-то, чтобы выразить свою агрессию, что было плохой новостью для кого-то слабого и беспомощного, они случайно наткнулись на иссохшуюся семидесятилетнюю старуху в крысином сером шерстяном пальто, толстых черных ортопедических ботинках и цветочном платке, которая болталась сама по себе посреди платформы метро. Было четыре часа утра, и она была одна. Остались только она и эта компашка. В тот момент, когда они ее заметили, они уже знали, что навредят ей.

Бо осушил остатки пива. “Будвайзер”. Хорошее американское пиво. Он смял банку и бросил ее на рельсы метро. Лязг алюминиевой банки, ударившей о стальные рельсы, отозвался эхом, звуча еще громче в тишине ночи. У них почти закончился алкоголь. Они провели большую часть вечера, выпивая “Джек Дэниелс” и “Уайлд Терки”, которую отец Скиннера оставил после новогодней вечеринки. Они уже провалились в пьяный дебош. Чувствую себя десятифутовым и пуленепробиваемым, - как любил говорить Маленький Дэйви. Их мужество, а также гнев десятикратно усиливались виски и пивом.

Она, вероятно, на пути к работе, на которой определенные действия помогли ей обскакать более квалифицированного белого человека, - подумал Дэйви, уже ища в своем уме надлежащее обоснование предстоящего насилия. Он снова хихикнул, представляя себе все более жестокие способы произвести впечатление на своих друзей и удовлетворить свою собственную потребность в терроре и разрушении.

Рядом с ним Бо все еще держал бутылку “Уайлд Терки”, схватив за горлышко, когда они шли по платформе метро. Большой бородатый скинхед сделал еще несколько глотков янтарной жидкости и поморщился от боли, обжигающей горло. Дэйви знал, что делает большой парень. Он топил свой разум в выпивке, готовясь к насилию, которое, он знал, вот-вот произойдет. Бо был из тех парней, которым нужен алкоголь, чтобы притупить нормальную человеческую склонность к сочувствию и состраданию. Малыш Дэйви не нуждался в такой химической помощи. Hе было ни сочувствия, ни сострадания, чтобы помешать ему.

- Полегче с выпивкой. Если ты потеряешь сознание, мы оставим тебя здесь. Ты слишком большой, чтобы тебя нести, – сказал Дэйви.

Бо был около 6,5 футов ростом и весом 250 фунтов. Он любил футбол и играл в командах в начальной и средней школе, но боялся выходить за команду в старшей школе. Это была одна из многих вещей, в которых он обвинял черных детей своей школы. Они терроризировали его, пока он не отказался от своей мечты выиграть стипендию в колледже, а затем сыграть за “Нотр-Дам” или “Техасские Лонгхорны”, прежде его заветная мечта была сыграть за НФЛ. Теперь он был просто еще одним тупым деревенщиной без будущего, и все потому, что он позволил этим нигерам запугать его. Малыш Дэйви его пожалел. Hегодование по поводу его прерванной футбольной карьеры было тем, что Дэйви использовал, чтобы уговорить его присоединиться к “Беспределу”. Скиннеру было легче. Он просто устал от того, что ему надирали задницу, и Дэйви пообещал, что они защитят его.

Всю ночь они говорили о надвигающейся расовой войне. Это было неизбежно, заключил Маленький Дэйви. Не было никакого способа избежать этого. И все это из-за десегрегации. Если бы не десегрегация, они бы все не оказались в преимущественно черной средней школе, где их дразнили, издевались и избивали каждый день. Cредняя школа была адом. И теперь, когда они закончили школу, пришло время расплатиться.

Старушка должна была стать первой жертвой их войны против черной расы. Она была врагом, частью расы, которая воровала рабочие места у белого человека, которая размножалась с белыми и загрязняла их чистую арийскую кровь своей низшей ДНК, которая уничтожала Америку своими наркотиками, и бандами, и преступным поведением. Она была частью расы, которая подавала Бо ланч каждый день. Часть расы, которая стащила кроссовки Скиннера прямо с ног и отправила его домой голым в носках, когда он пришел в школу в новой паре “Джорданов”. Старуха была частью расы, из-за которой Малыш Дэйви попал в больницу за использование слова “н...”, когда большой черный парень по имени Гарольд пытался украсть его серебряное ожерелье, которое мать подарила ему на Рождество. Они должны были быть уничтожены, чтобы Америка выжила и вернулась к своей прежней славе, а это означало, что нужна война, очищение огнем. Америка должна была быть очищена от всех “грязных людей”, ниггеров, латиносов, евреев, арабов, всех атеистов и гомосексуалистов.

- Вот, маленькая обезьянка. Иди сюда, маленькая обезьянка. – Захихикал Маленький Дэйви.

Старушка шла быстрее, бросая озабоченные взгляды через плечо на группу похотливых малолетних правонарушителей. Она крепко прижала бумажник к груди и ускорила шаг, спеша вниз, к концу платформы, молясь Богу, чтобы поезд прибыл до того, как она убежит из этого места. К сожалению, Бог ее не услышал. Три скинхеда ухмыльнулись, когда она подошла к концу платформы.

- Куда ты идешь, маленькая обезьянка? Разве ты не хочешь поиграть?

- Мальчики, держитесь от меня подальше. Мне не нужны неприятности.

- Но мы знаем, грязная маленькая обезьянка. Мы хотим неприятностей, – сказал Маленький Дэйви, приближаясь к ней.

- Я позвоню в полицию!

- И как ты собираешься это сделать? – Спросил Бо. – Здесь нет никаких телефонов.

- Нет. Мне кажется, что остались только ты и мы. Но вот что я тебе скажу, так как все вы, ниггерские сучки, все равно кучка шлюх. Ты отсосешь нам всем, и мы не причиним тебе вреда. Мы отпустим тебя, – сказал Маленький Дэйви.

- Оууу. Какая гадость! Я не позволю этой морщинистой старой ниггерше сосать мой член. Она выглядит, как будто ей сто лет! – Сказал Скиннер с выражением отвращения, перекрутившим его лицо. В 17 лет Скиннер был самым младшим. У него оставался еще один год в старшей школе. Он всегда был тем, кто пытался свалить всякий раз, когда у них было что-то опасное или преступное, хотя Маленький Дэйви знал, что Скиннер был садистом. Скиннер признался ему, что любит мучить кошек, и даже однажды отрезал яйца бездомной собаке. Скиннер не боялся насилия. Ему нравилось. Скиннер боялся именно тюрьмы. Он был невысокого роста, почти такой же низкий, как Малыш Дэйви, худой, в очках.

- Если я когда-нибудь попаду в тюрьму, меня изнасилуют. Посмотри на меня! – cказал Скиннер однажды, когда они говорили о похищении и убийстве черных детей, убийцей детей в Атланте.

- У этого парня были яйца. У него была правильная идея, – сказал Скиннер, – но я никак не мог этого сделать.

- Если бы ты попал в тюрьму, то связался бы с “Арийским Братством”. Они защитят тебя, – ответил Маленький Дэйви, пытаясь успокоить его. Идея похищения и пыток черных детей была привлекательной, и он не хотел ее исключать. Хотя он не был уверен, что им это сойдет с рук. Хотя, мужчина может мечтать.

- Да, и тогда ты будешь их сучкой. По крайней мере, тогда ты будешь сосать белый член вместо большого черного, – сказал Бо и засмеялся.

Маленький Дэйви улыбнулся. На этот раз он не выпускал цыпленка Скиннера.

- Каждая женщина прекрасна с моим членом во рту. Ты только представь, что это кто-то другой, как Мадонна или та цыпочка, которая из “Женаты, с детьми”. Это будет так же, как дрочить, только рот этой старой ниггерши вместо твоей руки.

Бо и Скиннер оба выглядели в ужасе, но затем они начали склоняться к этой идее. Дэйви видел это в их глазах и глупых усмешках на их лицах. Он знал, что Скиннер был девственником и так же уродлив, как эта старая сука, он бы позволил ей обернуть ее большие черные губы обезьяны вокруг его маленького клюва в одно мгновение. Малыш Дэйви осмотрел станцию метро. Она все еще была пуста. Расстегнул ширинку, достал член и помахал им старушке. Она смотрела на него в ужасе, как будто он достал пистолет из штанов.

- Давай, ниггер. Иди сюда и отсоси. Не пытайся сказать, что не знаешь, как. Держу пари, ты сосала больше членов, чем можешь вспомнить, сколько тебе лет.

Маленький Дэйви начинал возбуждаться. Тогда старушка плюнула в него.

- Ты отвратительный язычник! Вам должно быть стыдно. Я звоню в полицию. Hа помощь! На помооощь!

Маленький Дэйви заправил свой член обратно в штаны, более чем немного разочарованный тем, что она не пошла на это. С тех пор, как его подруга ушла от него год назад, ему только один раз сосала член девушка старше его, которая жила на улице, и это было невероятно. Какой бы старой и морщинистой эта дама ни была, он был уверен, что мог бы кончить точно так же, если бы она обернула губы вокруг его члена. Он фантазировал о том, чтобы засунуть его ей в горло и задушить.

- О, хорошо. Похоже, нам придется сделать тебе больно.

Маленький Дэйви выхватил у Бо бутылку “Уайлд Терки” и вылил ее на голову старухи. Он бесстрастно наблюдал, как она, утопая в алкоголе, материлась и бормотала. Затем он выбросил бутылку на железнодорожный путь. Старуха вздрогнула, когда стекло разбилось. Маленький Дэйви полез в карман за зажигалкой, а затем поджег волосы. Пламя быстро охватило ее лицо, а затем и пальто. Ее крики наполнили вокзал.

- О черт! – Кричал Бо.

- Какого хрена, мужик! Для чего ты это сделал? – cкулил Скиннер.

Маленький Дэйви промолчал. Он смотрел в изумлении, когда лицо старухи начало таять и ее глазные яблоки шипели и лопались, как яйца в микроволновке. Война уже началась.

Глава 3

Приземистый дом, 3:35 утра

Ветер звучал грустно и сердито, жестоко, как измученный дух бушует против существования. Мак мог слышать грохот барабанов и вой гитар на ветру. Он почти мог написать текст, что-то быстрое, бунтарское, вызывающее, как спид-метал или хардкор. Это была такая ночь, когда влюбленные сворачивались калачиком под одеялами перед ревущим камином, а дети потягивали какао и фантазировали о Рождестве. Это была такая ночь, которая гнала бездомных в приюты или замораживала на тротуаре. Ночь, которая привела всех панков с Южной улицы, чтобы спастись от холода.

Мак сидел на диване с бутылкой “Кольта.45”, емкостью 40 унций на коленях, свободной рукой водя по двум кинжалам, перекрещенным через пряжку ремня, он грезил о Миранде. В последний раз, когда он был в больнице, чтобы увидеть ее, он держал ее за руку и плакал двадцать минут. Мак все еще плакал, когда вышел из больницы. Он чувствовал, что должен был спасти ее, как он должен был добраться до нее раньше. Мак задавался вопросом, не провел ли он слишком много времени, выбивая дерьмо из этих скинхедов, начал слишком сильно любить ее и забыл о ней всего на секунду, увлеченный своей жаждой насилия. Может, если бы он нанес меньше ударов, он бы добрался до нее раньше. Он прокручивал его снова и снова в своей голове, редактируя его, чтобы увидеть, где время могло быть вырезано, где он чрезмерно потакал насилию за счет Миранды. Мак не знал, что он будет делать, если ей не станет лучше. Он сделал еще один глоток из бутылки и положил ее себе на колени. Это была единственная оставшаяся бутылка “Кольта”, и он берег ее. Он прошел весь путь до Саут-стрит, чтобы получить его. Вискарь был редкостью в этом районе.

“Мертвые молочники” пели о своем “Bitchin Camaro”, когда Джейсон танцевал вокруг гостиной, пиная и топая в своих черных “Doc Martens”, пытаясь проделать дыру прямо посреди дома. Мак засмеялся и отдал честь бутылкой.

- Хлопай, детка! Хлопай! – кричал он.

- Ееее, даааа

Джейсон взвыл и подпрыгнул в воздух обеими ногами, oпускаясь с огромным шумом, который эхом разнесся по пустым стенам. Джейсон был больше, чем лучшим другом Мака, этот сумасшедший белый мальчик был ему, как семья. Это он втянул Мака в панк-рок культуру. До того, как они стали друзьями, Мак был потерян и одинок, зол на мир и мчался к неприятностям, как если бы он был пулей, которая была нацелена и выпущена. Они столкнулись друг с другом на Южной улице прошлым летом, когда Джейсон просил денег на пиво. Была почти полночь, и Мак бродил по Южной улице один, пытаясь подобрать девушек без особой удачи, когда он услышал, как Джейсон окликнул его.

Мак видел парня в школе, но никогда не говорил с ним. Они были из разных миров, миров, которые редко пересекаются. Мак родился в Герман-тауне, G-Town, черном гетто на северо-западной стороне города. Джейсон был из Южной Филадельфии. Он вырос с итальянцами на одной стороне, ирландцами – на другой, и евреями между ними. Это был район рабочего класса, но далеко от гетто. Через четыре года средней школы они оба предположили, что у них нет ничего общего. Это был первый раз, когда Джейсон говорил с ним.

- Эй, Мак! У тебя есть пара баксов, чувак? Нам нужно немного пива!

Джейсон был среди небольшой группы панков, анархистов, в основном атеистов, которые против всего, кроме музыки, алкоголя, секса и наркотиков, сидя на тротуаре возле аптеки на 5-й и Южной улицах. Он рассмеялся после того, как сказал это, очевидно, ожидая, что большой черный парень скажет ему отвалить. Мак удивил его, когда подошел к нему и вытащил двести долларов.

- Сколько вам надо?

- О, черт.

В ту ночь Мак потратил всю свою зарплату на пиво, а анемичный подросток в коже и шипах показал ему всевозможные интересные способы выразить свое разочарование миру. Лучшим из которых было избиение скинхедов. Эти двое стали неразлучны.

Джейсон был полной противоположностью Маку, который выглядел так, как будто он принадлежал баскетбольной площадке, а не группе панк-рокеров. Джейсон был невысокий, худой и бледный, с длинными вялыми черными волосами, свисавшими с его лица, и набитый металлическими скобами. У него были ранимые щенячьи глаза, которые делают женщины, когда хотят, чтобы их лелеяли и защищали, при этом заставляя мужчин чувствовать себя некомфортно. В его глазах были бури, как часто говорила Бризи. Мак никогда бы не признал этого, но эти грустные глаза были причиной того, что они были друзьями. Каждый раз, когда Мак смотрел на Джейсона, он хотел обнять его, что, как он надеялся, не сделало его геем. Он и Джейсон пошутили, что если они когда-нибудь станут геями, они сначала трахнут друг друга. Этого еще не произошло. Самое близкое, к чему они могли прийти – это трахнуть одну и ту же девушку, но они даже не касались этой темы. Они смотрели друг другу в глаза и нервно улыбались, используя девушку как пару китайских наручников.

Двое парней, которых Мак не знал, танцевали с Джейсоном, его друзьями с Южной улицы. У одного из них была бритая голова, куртка-бомбер и черная “Doc Martens”. Его звали Билли, и он сказал, что он не был скинхедом-расистом, хотя и выглядел так. Он был СПРП (скинхеды против расовых предрассудков) скинхедом. Мак не доверял ему, несмотря на это.

Зачем одеваться, как кусок дерьма, если ты не кусок дерьма?

Другой парень имел ярко-зеленые волосы, которые стояли огромными шипами. Он говорил с британским акцентом, который, как подозревал Мак, был фальшивкой, но девушки велись на это. Они теряли от него сознание большую часть ночи и слушали его рассказы о “настоящей панк-сцене” в Лондоне.

- У моих друзей в Южном Лондоне была группа, The Sex Pistols. Я видел Джонни Гнилого на вечеринках все время. У нас с ним день рождения в один день, понимаешь? Тридцать первого января.

- Ты заткнешься? Тебе не надоело слушать, как ты говоришь? Черт, – закричал Крис.

- Мне нравится слушать, как он говорит. Мне нравится его акцент, – сказала девушка, которую они подобрали на Южной улице. Мак видел ее на нескольких концертах, но не знал ее имени. Она была одета в клетчатую юбку с белыми лосинами и белый свитер. Она выглядела так, будто стояла посреди GAP, когда она взорвалась. Напротив, ее черные, как смоль, волосы были фиолетово-розовыми, и у нее было около дюжины сережек в каждом ухе, и большие серебряные кольца на каждом пальце, в том числе кольцо с глазным яблоком, которое напоминало Маку о чем-то из трилогии Толкиена.

- Тогда трахни его или типа того. Может быть, это заставит его задницу молчать, – сказал Мак.

- Хорошо! – Ответила oна, ухмыляясь. Bзяла британца за руку и повела наверх.

- Черт. Почему у меня ничего такого нет?

- Потому что все сучки боятся, что твой член такой же большой, как твои бицепсы, – сказал Джейсон, смеясь.

- Он побольше, чем твой, Демон.

Демон было прозвищем Мака для Джейсона. С тех пор, как он начал называть его так, это имя прилипло, и теперь все называли его Демоном.

- Откуда ты это знаешь? Ты заглядываешь в мои сны, когда я сплю?

- Я уже говорил тебе об этом. Если я когда-нибудь стану геем, я не буду спрашивать. Я просто возьму. И твоя сладкая белая задница первая в очереди. – Джейсон наклонился вперед.

- Подойди и возьми.

Не отрываясь от дивана, Мак протянул ногу и пнул Джейсона под задницу.

- Убирайся, Демон!

- Черт возьми, бро! Почему ты так со мной поступаешь? Ты знаешь, что хочешь этого.

Мак усмехнулся сильнее. Он всегда думал, что это смешно, когда Джейсон пытался говорить, как будто он черный. Иногда это действовало ему на нервы, особенно когда он начал цитировать тексты песен Public Enemy. Но именно таким был Джейсон. Мак знал, что парень боготворил его. Как только они подружились, Джейсон погрузился во все афроамериканские вещи, включая хип-хоп и солодовый ликер. Он даже курил “Кулс”. Мак ответил взаимностью, приняв панк-рок сцену. Он стал поклонником Black Flag, Skinny Puppy, The Dead Kennedys, The Sex Pistols, Ministry и собственных филадельфийских Dead Milkmen. Теперь он редко слушал хип-хоп, только если Джейсон включал.

Музыка изменилась с Dead Milkmen на группу под названием The Screaming Trees. Теперь только Джейсон и скинхед танцевали. Мак пристально следил за парнем. Было что-то в нем, кроме его бритой головы, что беспокоило Мака. Он видел, как парень нюхал ПХФ. Это дерьмо сводило людей с ума.

Гостиная была заполнена людьми. Большинство из них были друзьями Джейсона, но многие были новыми лицами, которых они подобрали в течение ночи. На полу сидели три девушки из Черри Хилл, торчащие на кислоте, которые пробыли там пару дней. Джейсон тоже был под кайфом. Он выпил пару таблеток ЛСД ранее вечером. Кислота была любимым наркотиком Джейсона. Он принимал кислоту, когда Мак был рядом. Он знал, что Мак защитит его, если у него начнутся галлюцинации.

Мак был единственным на вечеринке, кто ничего не принимал. Алкоголь был единственной вещью, которой он коснулся, и он даже начинал интересоваться, что, если он выпил слишком много. Больше всего он боялся потерять контроль. Закончить каким-то пьяным бездомным изгоем всегда было тем, что пугало его больше всего. Он сделал еще глоток из бутылки “Кольта .45”, затем закрыл крышку и прижал ее к груди.

Они сидели в старом доме две недели. Все это время шел снег, поэтому Джейсон и Мак провели большую часть последних двух недель в помещении, за исключением случайного появления на Южной улице. Они начали сходить с ума. У Мака был выход, потому что он все еще мог вернуться домой, когда захочет. Он не сбежал из дома, и его не выгнали, как большинство других детей. У них не было дома, чтобы уйти. Этот дом был их единственным кровом.

В любое время в доме вместе с ними находилось более десятка человек. Все панки с места происшествия. Некоторые из них были ребятами из пригорода. Некоторые из них были детьми, которые приехали из Нью-Джерси и остались. Единственное, что их объединяло – это любовь к хардкорной музыке и ненависть к авторитету. Но этого было достаточно.

Дом принадлежит подруге по имени Рейчел. Или принадлежал. Ее имя все еще было в договоре об аренде, но ее не было там несколько недель, и никто не заплатил арендную плату. Несколько недель назад она устроила вечеринку, и они все приходили, веселились, как рок-звезды, и никогда не уходили. С тех пор никто из них не видел Рейчел и ее соседей по комнате. Каким бы странным это ни казалось, они все переехали, и люди, которые на самом деле арендовали дом, съехали. Теперь это был их дом, пока кто-то не скажет им другое.

Все они были частью вымирающей породы панк-рокеров. 1980-е годы подходили к концу, и панк-рок умирал медленной смертью. Хэви-метал и хип-хоп был новым звуком юношеского бунта. Джейсон, Мак и остальные их друзья делали все возможное, чтобы сохранить сцену в живых. Они все становились старше. Южная улица постепенно превращалась в один длинный Стрип-Молл. Скинхеды, мафия, головорезы и жители пригорода захватили это место. Но Джейсон и Мак не сдавались без боя. В Филадельфии Южная улица и панк-рок были почти синонимами, и они были убеждены, что один не может выжить без другого.

Их друг по имени Крис, который был единственным пуэрториканским панк-рокером, о котором когда-либо слышал Мак, стоял с двумя другими девушками со сцены, прижавшись к углу, перешептываясь. У всех троих были ирокезы. Бризи, 16-летняя беглянка, которая работала в закусочной на Южной улице, имела огромный платиновый ирокез. Алексис, пухлая девушка с огромными сиськами, которая болталась с ними по выходным, а затем возвращалась в свою эксклюзивную частную школу в Каштан-Хилл в течение недели, ее волосы были в зловещем черном ирокезе с отбеленными белокурыми кончиками. У Криса был ирокез, состоящий из пяти огромных белокурых шипов, которые он стилизовал сумасшедшим клеем и “Диппити-до”. Мак сделал еще глоток “Кольта .45”, потом взглянул на сиськи Алексис.

- Черт, девочка. Твои сиськи, блядь, сумасшедшие! Я бы отсосал у этих ублюдков! – пошутил Мак.

Крис выглядел так, будто проглотил собственный язык.

- Чувак, почему ты такой противный?

- Почему ты такой слабак?

- Нужно проявлять к женщинам больше уважения.

- Нет, мне нужно показать им это!

Мак откинулся на спинку дивана, расстегнул штаны и достал свой член. Он погладил его немного и помахал им девочкам.

- Фууу! – Пропели девушки хором.

Мак засмеялся.

- Завязывай с этим дерьмом, чувак. Ты спятил! – Закричал Крис.

- О, черт! Ты сумасшедший, чувак! – Джейсон рассмеялся, указывая на вялый член Мака, свисающий из его открытой ширинки. Девушки из Джерси, которые сидели на полу, просто смотрели на него. Одна из них наклонилась и потерла головку члена, пока тот не напрягся.

- У тебя красивый член. – Она вздохнула. Ее глаза были блестящими, и в них было такое выражение, будто блуждают где-то далеко.

Мак снова засмеялся.

- Благодарю. У тебя прекрасный рот. Может, познакомим их друг с другом?

Она хихикнула.

- Ты слишком смешной для меня.

- Да, действительно смешно. Но мне бы очень хотелось отсоса. – Она снова хихикнула и погрозила ему пальцем. Все смеялись, кроме Криса, который с отвращением покачал головой.

- Мужик, убери это дерьмо!

- Я просто прикалываюсь. Перестань вести себя как маленькая сучка. Девочки не возражают. А ты?

Бризи и Алексис покачали головами и рассмеялись. Три девушки на полу уже вернулись к просмотру следов, оставленных их пальцами в воздухе.

- Это просто Мак. Он сумасшедший, как черт, но именно поэтому мы его любим. Он ничего такого не имел в виду. Кроме того, все знают, что он влюблен в Миранду, – сказала Бризи.

- Поэтому Алексис не хочет меня трахать? – Спросил Мак, глядя прямо на Алексис, которая смотрела на Криса, явно влюбленная в красивого пуэрториканца. Она услышала свое имя и, наконец, повернула голову.

- Что?

- Ничего.

- Он сказал, что хочет трахнуть тебя. – Сказала Бризи.

- Это правда.

- Ты болен, – сказал Крис, все еще хмурясь.

- Все просто расслабьтесь. Все в порядке.

- Да, Крис. Перестань меня доставать. Ты мне нравишься. Я бы не хотел надрать тебе задницу, – сказал Мак, смеясь.

- Кто такая Миранда? – Спросила одна из девочек из Джерси.

- Это не твое гребаное дело, – ответил Мак.

С другой стороны комнаты раздался громкий грохот. Звучало так, будто тело упало на пол.

- Что, блять, с тобой! – Закричал Джейсон.

Мак вскочил с дивана, засовывая свой член обратно в джинсы. Он отодвинул Криса и Алексис в сторону, чтобы увидеть, о чем кричал Джейсон. Бритоголовый сходил с ума, бился головой о стены и размазывал на них кровь.

- Что, блять, с этим идиотом? – Спросил Джейсон.

- Он нюхал пыль раньше. Он в отключке.

- Помоги мне вытащить его наружу, Мак.

- Там как будто два градуса.

- Мне на это наплевать. Он собирается испортить весь дом!

- Дерьмо. Мне тоже на это наплевать. Ты хочешь его вытащить. Он уже отошел.

Мак подошел к бритоголовому, схватил его за заднюю часть штанов и заднюю часть рубашки и поднял его с земли.

- Демон! Открой переднюю дверь!

Джейсон поспешил к двери и открыл ее. На улице шел снег, и уже было два или три дюйма на земле.

- Вы не можете его туда выбросить! Он замерзнет до смерти!” – Крикнула Алексис.

Мак проигнорировал ее и выбросил скинхеда из двери на тротуар. Билли приземлился на груду мусора, сбил ее и вывалил на улицу. Мак захлопнул дверь.

- Этот тупой ублюдок.

Они с Джейсоном стукнулись кулаками и засмеялись.

- Нахуй его. Надеюсь, он действительно замерзнет.

Мак снова занял свое место на диване. “Кольта. 45” осталась половина.

- Кто из вас, ублюдки, пил мое пойло?

- Ты выпил его, придурок! – Ответил Крис.

Что-то ударилось о дверь и разбилось. Все прыгнули.

- Черт! Что это было?

Джейсон подбежал к двери и выглянул в окно.

- Это чертов Билли. Его задница сходит с ума там, бросая бутылки и дерьмо. Кто-нибудь вызовет полицию. Я гарантирую. Мы должны позволить ему вернуться.

- Черт! Мне надоел этот дурак!

Мак и Джейсон встали и открыли дверь.

- Тащи свою ленивую задницу сюда! – Крикнул Джейсон.

- Нет! Я знаю, ты не хочешь, чтобы я был там. Никто не хочет меня видеть!

Он взял другую бутылку и бросил ее в дом.

- Тогда иди нахуй домой!

- У меня нет гребаного дома!

- Слушай, – перебил Мак, – или тащи свою задницу внутрь, или вали дальше. Ты не можешь остаться здесь и издавать весь этот шум и дерьмо. И если ты бросишь еще одну гребаную бутылку, я вышибу твою тупую задницу и оставлю тебя умирать в снегу. Слышишь меня? Кажется, я поприкалываюсь!

- Пошел ты нахуй, Мак! Ты ничего не можешь мне сделать. Я тебя совсем не боюсь.

Скинхед начал бокс с тенью в снегу, затем поскользнулся и упал на задницу. Он лег на снег и закрыл глаза.

Мак ворвался с крыльца и схватил Билли за горло, дергая его с земли.

- Тащи свою задницу внутрь. Сейчас же!

Он затащил Билли в дом и захлопнул дверь.

- Я не хочу, чтобы он здесь творил херню, – сказал Джейсон.

- Тогда что ты хочешь с ним сделать?

- Брось его в подвал.

Мак притащил Билли к двери в подвал. Билли попытался пинаться и держаться за стены, но Мак был слишком сильным и мускулистым, чтобы вытащить его из комнаты и на верх подвальной лестницы. Билли обмяк, заставив Мака нести его мертвым грузом.

- Гуляй, придурок!

Мак ударил его в живот, согнув Билли пополам и опустив его на колени. Билли кашлянул, застонал и попытался свернуться клубочком. Мак дернул его обратно на ноги.

- К черту его! – Сказал Джейсон, затем толкнул Билли, из-за чего он упал с лестницы через ноги. Он приземлился на жесткий бетонный пол с громким “бум!” Маленький темный ореол крови сформировался вокруг его головы.

- О, черт. Я думаю, что ты убил его. – Озноб пробежал по его коже. Его живот скрутился, и комната наклонилась и закружилась. Он чувствовал, что его сейчас вырвет. Не тот факт, что он только что убил кого-то, заставлял его чувствовать слабость и тошноту. Он не мог меньше заботиться об убийстве бритоголового. Это был страх быть пойманным.

- Шшшш! Говори тише. Ты хочешь, чтобы все в доме узнали? – Прошептал Джейсон. Он заглянул за угол в гостиную, все еще были под кайфом. Крис пытался переспать, а Бризи и девчонки из Джерси были на другой планете.

Мак и Джейсон стояли на верху лестницы почти целую минуту, ожидая, когда Билли двинется. Впустую.

- Грудь не двигается. Чувак мертв, – прошептал Мак.

Джейсон пожал плечами.

- К черту все. Давай разберемся с этим утром. Мы можем бросить его в трущобах или типа того. Копы подумают, что его ограбили.

Мак знал, что он принял много плохих решений, так как он начал зависать в хардкор-тусовке. Он работал на двух работах, когда встретил Джейсона год назад. Он бросил их через месяц. Мак должен был уехать в колледж в Огайо прошлой осенью, но он позвонил в школу и отложил его прием на год. Тем не менее, он знал, что не вызовет полицию прямо тогда, и, возможно, это была худшая ошибка, которую он когда-либо совершал. Если бы они спрятали тело Билли где-нибудь, это было бы признанием вины. По закону это было убийство первой степени.

Демон все еще под кайфом и пьян, но я еще не пьян. Какое у меня оправдание? – подумал Мак. Затем он выключил свет в подвале и закрыл дверь.

Глава 4

Приземистый дом, 10:03 утра

- Гребаный “Старый Милуоки”! Это все, что ты можешь найти в этом чертовом районе. Pabst Blue Ribbon (марка пива – прим. пер.) и “Старый-гребаный-Милуоки”. Это дерьмо на вкус, как моча! Если я не получу еще “Кольт.45”, то скоро начну убивать!

Мак швырнул пустую бутылку емкостью сорок унций в каменный камин и злобно улыбнулся, наблюдая, как она разбивается и разбрызгивает осколки стекла на ковер. Огромный платиновый ирокез Криса торчал из-под одеяла, когда он спал у камина в пьяном ступоре. Крошечные осколки стекла упали ему на голову.

- Эй!

- Заткнись нахуй, Крис! Тащи свою пьяную задницу обратно спать.

Крис перевернулся, бормоча себе под нос и натягивая кожаную куртку на голову, чтобы защитить его от дальнейшего мусора.

- Расслабься, чувак. Это ирландский район. Ты не найдешь ничего, кроме виски и “Старого Милуоки”. Поэтому здесь это дерьмо, – сказал Джейсон. – А теперь еще ты напугал Криса. Он, наверное, обоссался.

Мак хмыкнул.

- Да. Скорее всего, ага.

- У нас будет “Кольт. 45”, когда мы пойдем на Южную улицу позже.

Мак широко улыбнулся и кивнул. Джейсон всегда знал, как его успокоить.

- По рукам.

Мак не был маленьким ребенком. Ему было всего восемнадцать лет, но он был похож на боксера в среднем весе. Прежде чем он начал тусоваться с Джейсоном и всеми его друзьями панк-рока, он работал на стройке полный рабочий день, делая бетон и асфальт, и работал неполный рабочий день в центре отдыха Южной Филадельфии, обучая тяжелой атлетике молодых итальянских детей, большинство из которых имели родителей в Мафии. Он поднимал тяжести с двенадцати лет, когда купил свой первый набор, один из тех старых виниловых наборов, наполненных бетоном, на деньги, которые он собрал. Поскольку он присоединился к тусовке, единственный раз, когда он пошел домой, чтобы поесть, принять душ и потренироваться. В остальное время он держал себя в форме, делая отжимания с Джейсоном, сидящим на спине. Джейсон весил всего около ста двадцати пяти фунтов. Мак мог легко сделать двадцать отжиманий с ним на спине.

Голова Мака была выбрита по бокам с “дредами” сверху, которые он покрывал муссом, чтобы они торчали прямо на голове. На нем были черные джинсы, черные мотоциклетные сапоги, толстый кожаный пояс с двумя маленькими кинжалами, перекрещенными через пряжку ремня, без рубашки и кожаная мотоциклетная куртка, которую он одолжил у Рейчел, девушки, которая жила в доме, где они все засели. Куртка и волосы в сочетании придали ему вид какого-то кожаного священника вуду.

Все парни в доме смотрели на Мака как на защитника от головорезов, спортсменов и, самое главное, скинхедов. Мак был в восторге от своей роли. Это был первый раз в его жизни, когда он чувствовал, что вписывается в любом месте. Вернувшись в свой район, он чувствовал себя изгоем, потому что он не принимал или не продавал наркотики, не говорил в одном бесконечном потоке ненормативной лексики, и предпочел бы читать комиксы и романы ужасов, чем смотреть Sixers или Eagles по телевизору. Он выбрал путь борьбы. Выбивать дерьмо из любого, кто угрожал его друзьям, было его самой большой радостью в жизни.

Мак был единственным черным парнем в доме и одним из пяти черных панк-рокеров в компании. Это сделало его более чем странным. Это сделало его охуенно крутым. Мак был парнем, который мог безопасно провести их через приюты. Он был парнем, который мог достать им хорошую травку от парней из приюта Мартина Лютера Кинга на другом конце Южной улицы. И всякий раз, когда совершалось насилие, он был тем, к кому они все обращались. Они чувствовали себя в безопасности, находясь в доме с ним, и он чувствовал, что он был частью чего-то, семьи, культуры, больше, чем когда-либо чувствовал в черном сообществе, где он всегда был изгоем.

- Итак, что мы будем делать с Билли?

- Шшшш! Мы должны подождать, пока все уйдут. Тогда мы сможем утащить его и спрятать где-нибудь.

- Как? Мы просто будем тащить его по улице средь бела дня? У нас нет никакой машины.

- Я посмотрю, смогу ли я одолжить машину моего отца.

- О, да. Привет, пап. Это я, твой сын, которого ты не видел полгода. Я просто вернулся, чтобы одолжить машину. Вытащу это дерьмо и снова свалю.

- У Бризи есть тачка?

- Я не знаю, но готов поспорить, что у этих сук из Джерси есть.

- Я даже не знаю, как их зовут.

- Разве ты не трахался с одной из них прошлой ночью?

Джейсон пожал плечами.

- Я до сих пор не знаю ее имени.

- Это не имеет значения. Она должна была как-то попасть сюда. Сомневаюсь, что она взяла такси через мост. Спроси ее, когда она проснется.

Джейсон улыбнулся уголком рта и посмотрел на пол, переминаясь с ноги на ногу.

- Мммм.

- Что теперь?

- Я не могу вспомнить, кто она.

- Что?

- Я не помню, с какой именно я трахался. Я был пьян и флиртовал со всеми тремя. Я знаю, что трахался с одной из них. Я все еще пахну киской и помню, как надел презерватив. Я помню, что я трахал одну из них по-собачьи, и я не мог кончить, потому что был так пьян. Поэтому она дала мне голову, и я спустил ей в глотку. Я просто не помню ее лица.

- Неужели я единственный, кто здесь не трахается? – Закричал Мак.

- Чувак, остынь! Мы пытаемся заснуть! – Крис закричал в ответ, задрав одеяло повыше.

- Даже Крис трахнулся прошлой ночью. Ненавижу этого ублюдка. Он трахал Алексис. Ты можешь в это поверить? Мне нужна была эта сучка.

- Это расизм! – Крикнул Джейсон.

- Я начинаю думать, что это так. – Мак был серьезен. Мгновение он выглядел так, будто вот-вот заплачет. У него не было ни одной киски за две недели, что они сидели в доме, несмотря на всех девушек, которые приходили и уходили. Он целовался с некоторыми из них, но это было все, что было. Мак потер глаза и глубоко вздохнул. Он не собирался плакать из-за этого.

- Я говорю тебе, они все боятся настоящей близости, – пошутил Джейсон, обнимая Мака и целуя его в щеку.

- Да, какая разница. – Он был не в настроении шутить.

- Я проголодался, – сказал Джейсон.

- Здесь нет никакой еды.

- Давай просто пойдем на Южную улицу, возьмем еще несколько тупых пригородных цыпочек и заставим их купить нам завтрак.

- Пошли.

В то время “тупые пригородные цыпочки”, которые отчаянно пытались восстать против своих родителей и тусоваться с настоящими панк-рокерами, были их источником дохода номер один. Они покупали им еду, платили за пиво и обычно платили за панк-рок шоу в Club Revival, старой церкви восемнадцатого века в центре города, которая была преобразована в панк-рок клуб. Когда вокруг не было девушек, чтобы заплатить за пиво и еду, Джейсон подходил к железнодорожной станции в Gallery Mall, чтобы попрошайничать. Его щенячьи глаза придавали ему искренности.

Джейсон был маленьким и милым. У него был весь “Джонни Депп с краем” для него, и когда он хотел, он мог выглядеть совершенно жалким. Он бы легко получил тридцать или сорок долларов попрошайничества. Иногда люди даже пытались забрать его домой. Обычно он зарабатывал достаточно за час, чтобы купить пива на весь дом. Но было слишком холодно, и девушки из Джерси были на мели. Они заплатили за пиво и наркотики последние две ночи, но у них закончились деньги. Пришло время заменить их, но не раньше, чем Джейсон и Мак используют их машину для перевозки тела.

Мак знал, что их образ жизни был неустойчивым, но сейчас они жили так, как хотели жить: дико, свободно, ничему не соответствовать, ни часов, ни графика. Они спали, когда уставали, и просыпались, когда хотели. Это было лучшее время в их жизни, и все это должно было закончиться.

- Давай просто пойдем на юг по улице и выпьем кофе в теплой обстановке. Падре уже должен быть там. Тогда мы сможем посмотреть, есть ли там девушки. К тому времени девчонки из Джерси уже проснутся и мы сможем одолжить их машину.

Мак обнял Джейсона и прошел с ним в столовую. Он не хотел, чтобы Крис услышал, что он собирается сказать, на случай, если он еще не спит. Он бы чокнулся, если бы узнал, что в подвале труп.

- Должны ли мы проверить его? Прикрыть его или что? Что если он начнет пахнуть?

- Там внизу очень холодно. Он не будет гнить. По крайней мере, несколько дней. Давай просто уйдем и вернемся, пока все не проснулись. Я чертовски голоден!

- Чел. Ты просто в облаках летаешь. Ты собираешься набить свое пузо, а потом помочь мне нести тело? Что, если нам придется разрезать его или что?

Джейсон пожал плечами.

- Надо делать то, что мы должны делать. Мне все еще нужно поесть.

Южная улица была мертва. Было слишком рано, и никто еще не выходил, кроме нескольких школьников. Джейсон и Мак спустились в “Ишкабибблс”, чтобы узнать, работает ли Бризи. Она была одной из немногих панков, которых они знали, с обычной работой, и она иногда крала их бесплатную пиццу-фри или чили-сырные хот-доги, когда могла, но было слишком рано. Они еще не были открыты, и Бризи, вероятно, все еще спала с похмелья. Они знали, что она, возможно, никогда не покидала вечеринку. Возможно, она все еще была у них дома, отключилась в одной из спален.

- Черт!

- Думаю, нам нужно подняться в Галерею.

- Черт, я действительно не в настроении.

- Ты в настроении голодать?

- Черт! Пойдем.

Они покинули Южную улицу и направились на Четвертую, пробираясь сквозь снег. Они прошли всего несколько кварталов, когда заметили группу бритоголовых, направляющихся по Четвертой улице в противоположном направлении на другой стороне улицы. Их было шесть человек. Мак любил такие шансы.

- Ну, дела идут в гору. Давай перейдем через дорогу. – Мак ухмылялся, как ребенок, гоняющийся за грузовиком с мороженым.

- Ох, да ладно, Мак. Слишком холодно, чтобы драться.

- Ничего не могу поделать, Демон. Именно этим я и занимаюсь. Найди деньги и сучек. Я выбью дерьмо из скинхедов!

Мак вышел на улицу, протянув руку, чтобы остановить приближающегося “Камаро” . Джейсон остановился, чтобы пропустить машину, прежде чем следовать за ним. Мак пересек улицу несколькими длинными шагами и обогнал бритоголовых.

- Эй, сучки! – Сказал Мак, затем поднял колено к груди и ударил первого скинхеда прямо по лицу. Мужчина спустился вниз, держа свой сломанный нос, пока его приятели приходили в себя. Мак усовершенствовал свою атаку. Он пнул одного в грудь, чтобы отбиться и выиграть время, потом ударил другого. Каждый его удар пришелся в челюсть. Он ни разу не промахнулся.

Джейсон вытащил велосипедную цепь из внутреннего кармана и сильно ударил ее по ногам скинхеда, опустив его на колени с воем от боли. Он прикончил его боевым ботинком сбоку по голове парня. К тому времени, когда он повернулся лицом к следующему, Мак уже сбросил еще троих. Четверо из шести бритоголовых теперь лежали без сознания на тротуаре. Джейсон шагнул вперед с цепью. Два оставшихся скинхеда подняли кулаки, готовые сражаться. Один был почти такого же роста, как Мак, но в два раза шире. Он был большим, но выглядел рыхлым. Коротышка был похож на борца. Его куртка-бомбер соскользнула с его плеч, показывая большие мышцы, которые почти достигали мочек ушей. У него на шее была татуировка с надписью “Белая сила”. На тыльной стороне руки была татуировка со свастикой.

- Опусти цепь и сражайся, как ебаный мужик. Мы возьмем тебя и твою обезьянку! – Сказал борец.

Мак снял свою мотоциклетную куртку и передал ее Джейсону.

- Я разберусь с этим, Демон.

Джейсон взял куртку Мака, накинул ее на руку и прислонился к одной из припаркованных машин, которые выстроились на улице. Он достал пачку “Кулса”, постучал по дну пачки, затем открыл ее и зажег одну, задув дымовое кольцо. Он топтался на месте, потирая живот и выглядя нетерпеливым.

- Сделай это быстро. Я все еще чертовски голоден.

Первый скинхед, здоровяк, взмахнул неуклюжей правой рукой, которую Мак отбросил в сторону, как будто он разгонял неприятный запах. Удар скинхеда перенес его вперед, прямо в колено Мака. Мак сильно вонзил кулак в подбородок большого парня, злобно улыбаясь, когда услышал удовлетворительный хруст разрушенных зубов. Парень упал на тротуар у ног Мака. Мак перешагнул через бессознательного скинхеда и помахал борцу вперед. Парень с татуировкой белой силы был единственным оставшимся. Он ухмыльнулся и сделал шаг вперед с поднятыми кулаками, затем повернулся и побежал. Мак гнался за ним.

- Мак! Подожди! Черт! – Джейсон закричал, пытаясь следовать за ними. Он пробежал несколько ярдов и остановился. Он все еще нес пальто Мака, и казалось, что оно весит тонну.

Мак гнался за борцом два квартала. Он ненавидел идею о том, что сукин сын, имеющий наглость ходить по городу со свастикой и татуировкой белой силы, собирался уйти невредимым. Одна мысль об этом заставила его закричать.

- Aааррр! Вернись и дерись со мной, чертов ублюдок! Огребешь как следует!

Мотоциклетные ботинки Мака поскользнулись на снегу, и ему пришлось схватиться за почтовый ящик, чтобы не упасть на задницу. Бритоголовый остановился и поднял оба средних пальца.

- Пошел ты нахуй, ниггер! Власть Белых! Беспредел! – Борец потряс кулаком в воздухе, затем взял бутылку и бросил ее в Мака. Онa ударилa его в лоб и разбилaсь. Кровь стекала по лицу Мака прямо в глаза. Короткий мускулистый скинхед засмеялся и снова побежал. Мак был безумен от ярости.

- Я уничтожу тебя!

Мак вытолкнул себя из почтового ящика и снова попытался преследовать парня. На этот раз он упал. Ноги его взлетели из-под него, и он тяжело приземлился на спину. Он попытался подняться и снова упал. Джейсон догнал его сразу, как ему удалось вскарабкаться на ноги.

- Ты закончил?

Мак повернулся, каждый мускул был напряжен, и на мгновение он мог видеть, как его кулак врезался в лицо Джейсона, но парень был чертовски симпатичным, чтобы ненавидеть его. Джейсон улыбнулся и протянул Маку его куртку. Мак сдулся, чувствуя себя глупо из-за того, что он думал. Он, наверное, выглядел довольно глупо, катаясь по снегу. Он засмеялся.

- Да. Я закончил.

Он нырнул плечами обратно в куртку и продолжил идти в сторону Маркет-стрит и торгового центра Галерея.

- Я думаю, что поранил руку об одну из их толстых долбаных голов.

- Мы только что взяли шесть скинхедов и выиграли. Ты ведь понимаешь, что это значит?

- Это значит, что мы пара крутых парней.

- Это означает, что в следующий раз их будет больше. Мы только что сделали себя мишенью “Беспределa” номер один.

- К черту “Беспредел”. Если бы я знал, где они тусуются, я бы пошел прямо в их гребаный клуб и убил каждого из этих ублюдков. Я бы сжег его дотла и выбил дерьмо из любого, кто пытался выбраться. Я бы сделал такое с их задницами!

- Мак, я не думаю, что ты слышишь, что я говорю. Теперь они будут охотиться за нами.

Мак остановился и повернулся, чтобы посмотреть Джейсону в глаза.

- Я в точности слышу, что ты говоришь. Мне просто похуй на это. Они хотят меня? Тогда они смогут забрать меня. Я чертовски надеюсь, что они придут за мной. Я убью любого скинхеда, который подойдет ко мне! Они могут привести десять, черт, они могут принести двадцать ублюдков! Они могут достать меня, но клянусь, я убью дюжину этих уебков первым!

Мак мог видеть страх в глазах Джейсона, и он хотел бы, чтобы у него было несколько слов поддержки, но он не чувствовал того же страха. Идея сразиться с дюжиной бритоголовых взволновала его. Мысль о смерти в бою взволновала его. Именно так он хотел умереть, как настоящий воин, бросаясь на щит. Перспектива жить, оставив Филадельфию, чтобы пойти в колледж, в один прекрасный день, закончив колледж, чтобы работать с девяти до пяти, имея жену, дом, машину, детей, собаку, внуков, оказавшись в доме престарелых, носить взрослый подгузник, надетый апатичными медсестрами – это было гораздо страшнее. Старость его пугала. Умереть легендой было его мечтой.

Никогда в жизни Мак не надеялся прожить долгую жизнь. Средняя продолжительность жизни молодых чернокожих мужчин в 80-е годы была самой низкой. Каждое утро, когда он открывал глаза и дышал свежим воздухом, было для него неожиданностью. Он чувствовал, что он живет на заимствованное время, и это было круто. По крайней мере, теперь он точно знал, как он умрет. Это было успокаивающее чувство.

- Нахуй надо идти до Галереи. Здесь чертовски холодно. Давай перейдем к месту сбора. У Падре всегда есть кофе и все такое. Там могут быть пончики и печенье, оставшиеся после собрания Анонимных алкоголиков.

- Да, здесь чертовски холодно. Давайте посмотрим на Падре.

Глава 5

Место сбора, Южная улица, 11:22

Антонио управлял небольшим волонтерским центром из магазина на втором этаже над магазином готической одежды под названием “Trash&Vaudeville”. Там он проводил анонимные собрания алкоголиков и наркоманов, а также сеансы групповой терапии для беглецов и детей, подвергшихся насилию. Многие дети зависали там, потому что у них всегда был кофе, было тепло, и отец Антонио никогда не пытался проповедовать им об Иисусе или уговаривать их вернуться домой к родителям. Он просто слушал. У него это хорошо получалось.

Все дети на Южной улице называли его Падре. Никто не знал, почему. Отец Антонио был итальянцем, а не латиноамериканцем. Но название закрепилось.

- Эй, Падре!

- Мак. Джейсон. Дети мои, у вас неприятности?

- Нет, если мы можем помочь, – ответил Джейсон. Он стукнулся кулаками с Падре, а затем уселся на один из подаренных диванов. Мак кивнул в знак приветствия и сел рядом с Джейсоном. Маку нравился Падре, но он не доверял ему полностью. Ему казалось странным, что этот человек так много времени проводит с подростками.

- Есть ли здесь кофе, Падре? – Спросил Джейсон.

Это был риторический вопрос. Там всегда был кофе.

Падре вошел в импровизированную кухню, которая была немного больше, чем стойка с плитой и кофеваркой с двумя шкафами над ними, заполненными бумажными тарелками и пластиковыми стаканами.

- Я слышал, вы двое подрались?

Мак и Джейсон недоверчиво смотрели друг на друга.

- Это было всего десять минут назад. Как вы об этом узнали?

- Сказал Лукас, рыжий парень, который выглядит так, будто побрил голову газонокосилкой. Он сказал, что ехал на своей машине по Четвертой улице и видел, как вы вдвоем дрались с десятью бритоголовыми. Он сказал, что вы с Маком вырубили десять парней в одиночку. Он сказал, что объехал квартал и собирался выпрыгнуть и помочь вам, ребята, но к тому времени, как он добрался туда, вы двое ушли, а скинхеды лежали без сознания на тротуаре. Это правда?

Мак посмотрел на Джейсона и покачал головой. Джейсон улыбнулся. Слухи уже начали расти. Шесть скинхедов, которых они избили, невероятный подвиг сам по себе, теперь стали десятью, благодаря силе мельницы слухов.

- Да, это действительно так. Мы проебали их по полной!

- Хорошо, будьте осторожны. Эти ребята из группы “Беспредел” – плохая группа. Я слышал что-то в новостях прошлой ночью о том, что некоторые из них разыскиваются полицией за поджог старой черной леди на станции метро.

- Что?

- Ей было семьдесят два года, и они сожгли ее заживо. Это было ужасно.

Мак не мог поверить своим ушам. Это могла быть его бабушка или одна из его двоюродных бабушек. Они были примерно того возраста. Как кто-то мог так поступить с другим человеком?

- С ними действительно нужно что-то делать.

Падре наклонился вперед и положил руку Маку на плечо. Мак напрягся, но позволил ему остаться.

- Не делай ничего, о чем пожалеешь, Мак. Я знаю, что тебя приняли в хороший колледж. Антиохия, верно? У тебя впереди светлое будущее. Не подвергай его опасности борьбой с этими парнями. Большинство из них окажутся в тюрьме или под кайфом.

- Или мертвыми, – добавил Джейсон. Он повернулся к Маку и улыбнулся, но отвернулся, когда Мак не вернул ему улыбку. Он не мог понять, как Джейсон мог шутить о мертвом теле человека, лежащем в подвале дома, в котором они сидели. Он все еще не знал, как от него избавиться.

Входная дверь открылась, и вошли две девушки в кожаных мини-юбках, порванных ажурных чулках и кожаных мотоциклетных куртках, выглядя как беженцы из фильма Расса Майерса. Одна была высокая блондинка с волосами до плеч, которые выглядели жирными и немытыми. Она носила темные тени для век, черную помаду и черный лак для ногтей. Ее большие губы изогнулись в чувственной насмешке. Другая была низкой черной цыпочкой с грудью размером с пляжные мячи и таким же животом. Ее голова была полностью выбрита, и она носила тот же темный макияж глаз и помаду и почти идентичную насмешку. Ее звали Симон, а блондинку звали Кэт. Они были проститутками на неполный рабочий день, наркоманами на полный рабочий день и постоянно ошивались вокруг Южной улицы.

- Здравствуйте, Симон. Привет, Кэт, – сказал Падре, широко улыбаясь.

- Добро пожаловать, сучки! – сказал Мак, поднимаясь с дивана с широко распростертыми руками.

- Ниггер, пожалуйста! – Ответила Симон.

Они бросились в его объятия, и Мак поцеловал их обеих, долго и глубоко, словно они были давно потерянными любовниками.

- Эй, Падре. Не возражаете, если мы воспользуемся вашим туалетом?

- Я не буду трахать тебя здесь, Мак, – вмешалась Симон.

- А что насчет тебя, Кэт?

- Я бы с удовольствием, но было бы странно делать это здесь.

- Странно – это сексуально.

- Избивать до усрачки двадцать бритоголовых – это сексуально. – Кэт провела рукой по груди Мака и по передней части его джинсов. Она несколько раз поглаживала его твердеющую эрекцию, ухмыляясь и облизывая губы.

- Черт, как, черт возьми, вы двое уже слышали об этом дерьме? Это случилось пятнадцать минут назад.

- Это повсюду на улице. Вы, ребята, теперь герои.

- Ну как насчет минета герою?

- Двадцать скинхедов. – Джейсон засмеялся.

- Я думал, что их была дюжина? – Спросил падре.

Джейсон пожал плечами.

- Мы их не считали.

Мак покачал головой и повернулся к Кэт и Симон, которые все еще обнимали его. Он наклонился и потер одну из массивных сисек Симон.

- Итак, как насчет минета?

- Конечно. К черту все.

Мак повел двух девочек в ванную. Отец Антонио начал протестовать.

- Гм...это действительно не место для этого... э...

- О, пусть повеселится, Падре. Что в этом плохого? – Сказал Джейсон. Он встал и обхватил рукой отца Антонио за плечи.

Дверь в ванную захлопнулась и заперлась. Отец Антонио раздраженно вздохнул. Джейсон пожал плечами и подмигнул ему.

- Мальчики будут мальчиками, Падре. Кроме того, Мак сейчас проходит через какое-то дерьмо. Девушка, которую он любит, пострадала пару недель назад. Она в коме, а он так и не смог сказать ей, что любит ее. Он реально облажался из-за этого.

- Ну, я не думаю, что секс с другими девушками – это способ справиться с этим.

Джейсон пожал плечами.

- Вот как Мак справляется с этим. Кофе уже готов?

Глава 6

Camden, Нью-Джерси, 1:55 pm

Они шли к дому Маленького Дэйви, где планировали напиться, послушать музыку и посмотреть фильмы ужасов на видеомагнитофоне. “Кошмар на улице Вязов” только что вышел на VHS. Скиннер пел “Виновный в том, что был белым” группы “Террористическая угроза” в полную силу легких, раздражая Бо и Маленького Дэйви.

- Чувак, заткнись нахуй! – Закричал Бо.

- Это “Террористическая угроза”, чувак.

- Я ненавижу эту песню!

- Почему? Это чертовски круто!

- Это слишком оправдывающе, – сказал Малыш Дэйви.

- Да. Он как будто извинялся за то, что белый.

- Это не то, что он говорит. Речь идет о том, как нас обвиняют во всем этом дерьме, и люди хотят, чтобы мы извинились.

- И он извиняется. Первые слова в песне “Прости”: К черту извинения. Я горжусь тем, что мои предки владели рабами. Жаль, что мы до сих пор этого не делаем. Можешь представить, если бы мы владели рабами прямо сейчас? Нам не пришлось бы ничего делать. Они бы готовили для нас, убирали квартиру. Я бы трахнул их женщин так же, как эти ниггеры трахают наших сейчас. Зачем извиняться за это? Они бы сделали с нами то же самое, если бы смогли. Посмотри, как они относились к нам в школе. Нам каждый день надирали задницы, потому что их было больше. Ну, в реальном мире мы гребаное большинство. Не извиняйся за это дерьмо.

- Да, эта песня слабая, – сказал Бо, ударив Скиннера по руке.

- Ай! Хватит! Это больно.

- Хватит играть! – Насмехался Бо.

- Мне все еще нравится эта песня.

- Это потому что ты слабак. – Бо снова ударил его по руке.

- Брось, чувак!

Маленький Дэйви подошел к Скиннеру и ткнул его в грудь.

- Бо прав. Эта песня очень слабая. Если хочешь быть скинхедом, тебе нужно спеть что-нибудь с яйцами, как Skrewdriver.

- Ебаный В Рот! The way it’s gonna be! Эта песня охуенно крутая! – Бо начал реветь во всю глотку. Маленький Дэйви присоединился, выкрикивая слова в лицо Скиннера вместе с пятнами слюны.

С явной неохотой, Скиннер присоединился. Они стукнулись грудью и дали пять.

- Да, блин, чувак. Это настоящая музыка! – Сказал Бо, ухмыляясь от уха до уха.

- Давай поиграем в “Пни кота”, – сказал Маленький Дэйви, лукаво улыбаясь.

Маленький котенок пересек тротуар перед ними и, верный своему слову, Маленький Дэйви шагнул вперед и ударил его ногой, поймав его за ребра и подняв его в воздух и бросил на улицу, на дорогу. Маленький “Субару” ударил его и сбил в сточную канаву. Он лежал там, истекая кровью из ушей и рта, его хвост дергался. Дэйви хотел посмотреть, как он умрет, но не хотел, чтобы его друзья думали, что он странный. Он засмеялся, когда кошка издала шипящий звук, который медленно спустился вниз, как проколотая шина. Когда он повернулся, чтобы посмотреть на своих друзей, их выражения были в ужасе.

Слишком поздно. Они и так думают, что я странный.

- Это было не смешно. Мне нравятся кошки, – сказал Бо.

- Да, чувак. Не круто, – сказал Скиннер.

- Пошел ты нахуй, Скиннер! Бо знает, откуда у тебя прозвище?

Скиннер покраснел.

- Просто остынь, чувак.

- Остыть? Ты говоришь, как гребаный ниггер.

- Как ты получил свое прозвище? – Спросил Бо. – Я всегда думал, что Скиннер – это твоя фамилия, или второе имя, или что-то еще.

Они перестали идти, и Маленький Дэйви обернулся, не только, чтобы встретиться с Бо, но и чтобы у него был хороший вид на умирающего кота в сточной канаве позади них.

- Этот Мик? Его фамилия Макдауэлл. Эван Макдауэлл. Все называют его Скиннером, потому что, когда он был ребенком, он мучил животных, снимал с них кожу живьем, включая гребаных кошек. Его мама отправила его на целое лето в психиатрическую больницу. – Маленький Дэйви повернулся к Скиннеру и усмехнулся. – Что теперь? Ты какой-то гребаный любитель животных или типа того? Что? Они отрезали тебе яйца в психушке?

Скиннер выглядел так, будто у него лицо закипело. Слезы выдавились из уголков его глаз. Он тяжело дышал и подпрыгивал на пальцах ног. Пальцы сжались в кулаки.

- Что? Хочешь ударить меня сейчас, Скиннер? Хочешь надрать мне задницу? Вперед. Давай, ударь меня, псих! Я обещаю, что ты точно узнаешь, что эти животные чувствовали, если сделаешь это. – Дэйви вытащил большой нож из-под куртки и махнул им Скиннеру в лицо. – Потому что я срежу всю кожу, мышцы и жир с твоих костей. Я не просто сдеру с тебя шкуру, псих. Я тебе задницу нахуй на филе отрежу!

Бо встал между ними.

- Прекратите это, ребята. Мы не ссоримся друг с другом. Вы ведете себя как кучка отбросов из гетто. Прибереги это дерьмо для обезьян.

Малыш Дейви засунул нож обратно в куртку и поднял руки, сдаваясь.

- Хорошо, Бо. Я спокоен, – сказал он насмешливо.

- Итак, что мы будем делать сегодня? Хочешь поехать в Филадельфию и потусоваться на Южной улице? Я слышал, что “Суицидальные тенденции” играют в “Клубе возрождения” с “Террористической угрозой”. Мне нравится эта группа. Они чертовски хардкорные!

Бо и Скиннер переглянулись.

- Ты ничего не слышал? – Спросил Бо.

- Слышал что?

- Все панки в Филадельфии объявили нам войну. В прошлое воскресенье в Pizza на концерте “Законa Мерфи” набрaлась куча скинов. Они играли с “Агностический фронт” и парой местных групп, “Нецивилизованное неповиновение” или с кем-то еще. Там было полно панков, крутых чуваков и некоторых наших братьев по “Беспределу”. Во всяком случае, какие-то черные парни появились с какими-то панками с Южной улицы и начали большой бунт. Многие наши парни сильно пострадали. О, и эти двое панков избили двадцать бритоголовых на Южной улице этим утром.

Малыш Дэйви выглядел так, будто вот-вот взорвется.

- Два долбаных панка избили двадцать скинов?

- Да, один из них был большой черный парень по имени Мак. Думаю, он знает карате или что-то вроде того. Тодд, ты знаешь этого качка из футбольной команды? Он был с ними, и он убежал от панка. Оставил всех своих братьев.

Малыш Дэйви выглядел так, будто его только что ударили и плюнули в него.

- Гребаное карате? Чушь собачья! Почему мне никто не сказал об этом дерьме? Почему у нас не было встречи?

Бо и Скиннер смотрели на землю.

- Встреча была. Мы хотели забрать тебя, но...э... Я имею в виду Большого Дейва... э... твой отец был пьян и выгнал нас с твоего крыльца. Мы пытались позвонить, но никто не ответил.

Маленький Дэйви начал ходить взад-вперед по тротуару. Он потер лицо обеими руками, пробил дыру в деревянном заборе, затем повернулся и сделал вмятину в припаркованной машине стальным носком “Дока Мартенса”, воображая, что это голова панк-рокера.

- Итак, что, черт возьми, было на встрече?

- Джон Джонс приказал всем держаться подальше от Филадельфии до Рождества.

- А потом?

Бо засиял. Он восторженно кивнул головой, облизывая губы и ударяя кулаком в ладонь.

- Накануне Нового года состоится концерт “Скрытой Бритвы”. Мы все пойдем туда и выебем всех этих панков. Он поставил пятисотдолларовую награду за этого парня, Мака, – сказал Бо.

- Я ненавижу эту “Скрытую бритву”, – добавил Скиннер.

- Да, мы все ненавидим. И они все об этом знают. Вот почему все панки будут там, чтобы защитить их, но они не будут ожидать, что сотня из нас появится сразу. Мы надерем им задницы! – Бо сказал, снова ударив кулаком в ладонь.

Маленький Дэйви посмотрел на небо, как будто умолял Бога о помощи в общении с двумя его друзьями-идиотами. Он снова провел обеими руками по лицу и глубоко вздохнул.

- Нет, если их двести человек! Мы будем теми, кто облажается. Еще раз!

Он остановился и уставился на землю, шагая взад-вперед и разминая пальцы, как будто кого-то душит. Он стиснул зубы. Ноздри его вспыхнули. Большая вена выскочила у него на лбу и пульсировала. Казалось, что он вот-вот взорвется.

- Мы должны принести оружие.

Бо покачал головой.

- Джон сказал, никакого оружия. Если мы начнем стрелять, то и они начнут стрелять, и тогда копы вмешаются, и мы все окажемся мертвыми или в тюрьме. Никакого оружия.

- Ебаный пацан избивает двадцать наших братьев, и его решение – привести сотню? И в этот раз не будет только одного или двух парней. Их будет примерно сто, двести! Я принесу с собой пистолет. У моего отца есть старый .45 “Смит и Вессон”. Я принесу его с собой. И я убью еще певицу вонючей “Бритвы”. Эти сукины дети начали все это дерьмо со своих песен об избиении скинхедов. Они тоже должны сдохнуть.

- Почему бы не убить и всех ребят из “Кемпер ван Бетховен”? – Сказал Бо. – Они написали песню Take The Skinheads Bowling, которую поют все эти чертовы хардкорщики. Бьюсь об заклад, это вдохновило некоторых из них пойти на нас. Почему бы не убить их тоже?

Маленький Дэйви усмехнулся и согласно кивнул головой.

- Если бы эти ублюдки были там, я бы их тоже застрелил.

- Ты сумасшедший, – сказал Бо, указывая на Малыша Дэйви.

- Ни за что, чувак. Я никого не убью, – сказал Скиннер. – Они отправят меня обратно в больницу. Я не собираюсь туда возвращаться.

- Меня это не волнует. Мы не можем позволить ниггерам и евреям думать, что мы их боимся. Мы не можем позволить им думать, что мы слабы. Ты знал, что большинство панк-рокеров – евреи? Это факт! И теперь есть ниггер и латиносы панки. Они все объединяют свои силы против чистого белого человека. Это то, что происходит. Мой отец, может, и кусок дерьма, но он трудолюбивый американец. Не как эти гребаные грязные люди, которые приходят сюда и высовываются из общества, воруют, жульничают и берут пособие вместо того, чтобы получить гребаную работу. И когда они получают работу, они не знают, как получать приличную зарплату, поэтому они работают за дерьмовую зарплату, что затрудняет белому человеку достойную жизнь. Чертовы латиносы забирают все чертовы работы, потому что они будут работать за “тако”. Между тем, негры трахают всех белых женщин и продают наркотики нашим детям. Посмотрите, кого боготворят наши женщины. Зайдешь в комнату любой девочки-подростка в Америке, и у нее будет постер Принца или Майкла-гребаного-Джексона. Вот что происходит с нашими белыми женщинами по всей стране. Они растут, их учат вожделеть черных мужчин. Мы позволим им выиграть в этот раз, и все станет только хуже. Они захватят всю гребаную страну! Мой отец прав насчет этого. Как, по-твоему, выглядит то, что эти ебаные панки надирают нам задницы? Все, наверное, говорят об этом! Они смеются над нами прямо сейчас!

Отец Малыша Дэйви был маляром по профессии. Он брал четырнадцать долларов в час, чтобы покрасить дом, пока мексиканцы и пуэрториканцы не начали подрезать его. Так вот, если бы он хотел работать, он едва мог бы брать больше семи долларов в час, не будучи перекупленным и не потеряв работу. Этого едва хватало, чтобы оплатить счета, и недостаточно, чтобы поддерживать его растущую алкогольную зависимость. Чем хуже дела шли в экономическом плане, тем больше он срывался на своем маленьком сыне. Черные глаза и разбитые губы были регулярно притягивали взгляды на лицо Маленького Дэйви с тех пор, как Бо и Скиннер знали его. Мать Дэйви ушла, когда ему было десять лет, после того, как его слишком сильно избил пьяный отец. Она обещала вернуться за ним, но его отец угрожал убить ее, если она приблизится к его сыну. Он больше никогда ее не видел. Его отец сказал ему, что его мать оставила их ради чернокожего.

- Все эти гребаные “джиггабу” забирают наших белых женщин. Это происходит везде, куда я смотрю. Вот что случилось с твоей мамашей. Она влюбилась в черный член!

Правда это или нет, Маленький Дэйви поверил в это и вскоре принял ненависть своего отца ко всему не белому. Он отдалился от нескольких чернокожих и латиноамериканских друзей, которые были у него в школе, а затем сделал то же самое со своими еврейскими друзьями. Незадолго до этого он был завербован “Беспределoм”, который культивировал его ненависть и превратил ее в одержимость, личный крестовый поход.

- Не беспокойтесь об этом. У City Gardens есть шоу в эти выходные с “Агностическим фронтом” и “Придурками из круга”. Все эти панки из Филадельфии будут там. Тогда мы возьмем их задницы, – сказал Бо, разминая свои покрытые жиром мышцы.

- Какой вечер? Пятница или суббота?

- В эту пятницу. Завтра вечером.

- Думаешь, эти панки приедут в Джерси на шоу?

- Ради “Придурков Из Круга”? Они придут. Им нравится эта группа. К тому же, они знают, что мы будем там, и думают, что могут надрать нам задницы.

- Эй, посмотрите на этого парня в куртке Майкла Джексона! Он выглядит как тот парень, – сказал Бо, указывая на парня в черных брюках, красной куртке с молниями, белых перчатках и темных очках. Его волосы были завиты так, что они были кудрявые и зачесанные назад. Он не был черным. Он мог быть либо евреем, либо итальянцем. Маленькому Дэйви было все равно. Он был в плохом настроении, и этот парень оказался не в том месте не в то время.

- Педик!

Он побежал через улицу и столкнулся с парнем.

- Эй, Педик!

- Я не...

У него не было возможности закончить. Маленький Дэйви так сильно воткнул нож в живот, что наконечник торчал у него из спины. Он вытащил его и воткнул в грудь. Подражатель Майкла Джексона скомкался на асфальте. Дэйви ударил его по лицу, отправив брызги крови и зубов на улицу. Он пнул его в висок, и у парня начались конвульсии. Несколько машин остановилось.

- Эй! Оставь парня в покое! – Кричал толстый парень лет тридцати, выходя из своего “Ford Taurus”, размахивая замком рулевого колеса, иронически названного “клубом”.

- Пошел ты! – Закричал Бо в ответ и столкнулся с парнем кулаками. Парень размахнулся и ударил Бо дубинкой по голове. Бо упал на колени, покачал головой, а затем бросился на парня посреди улицы. Пока они боролись, Скиннер подбежал и начал пинать доброго самаритянина по лицу.

- Валим, пока не приехала полиция! Хватит валять дурака вам двоим! – Кричал Маленький Дэйви. Еще больше машин остановилось, и люди начали покидать свои автомобили, крича и угрожая. Дэйви оттащил Бо от автомобилиста и оттолкнул Скиннера.

- Давай пиздуй!

- Этот сукин сын ударил меня! Я убью его!

- Бо! Мы должны уйти до того, как приедут копы!

Бо огляделся на других автомобилистов, которые приближались к ним, крича и указывая на них. Один из них стоял на коленях рядом с подражателем Майкла Джексона, которого зарезал Дэйви. Скиннер уже начал бежать.

- О, черт. Ты убил этого парня? – Прошептал Бо.

- Давайте просто убираться отсюда, – сказал Маленький Дэйви. Он начал бежать, и Бо быстро последовал за ним. Несколько человек в толпе погнались за ними. Дэйви хотел развернуться и использовать клинок против них. Это могло бы их проучить. Вместо этого он поднял кулак в воздух.

- БЕЛАЯ СИЛА!!!

В его голове звучал текст старой песни “Беспределa” - “Маньяки-убийцы”. Он кричал им во все горло, когда они свернули на следующую улицу.

Смерть рождается в звуке!

Теперь воздух наполняется из города в город!

Голод растет с каждым днем!

МАНЬЯК ПРИШЕЛ ИГРАТЬ!

Они пробежали еще несколько кварталов и остановились возле дома Бо.

- Наверное, мы сегодня с тобой переночуем, Бо. Нам нельзя оставаться на улице.

- Черт. Моя девчонка сегодня придет.

- Она придет сегодня вечером? – Спросил Скиннер.

- Да, я должен был пригласить ее на ужин. Это какая-то годовщина или типа того. Наш первый поцелуй, наш первый трах, первый раз, когда я трахнул ее пальцем, ебать, если бы я знал. Кто, черт возьми, может справиться с этим дерьмом?

- Лиза придет с ней? – Спросил Скиннер.

- Я не планировал секс втроем, если ты об этом.

- Черт, жаль. У Лизы удивительные сиськи, – вмешался Маленький Дейви. – Я бы с удовольствием трахнул ее сам.

- Осторожно. Скиннер думает, что влюблен в нее, – сказал Бо, ища в кармане ключи. Он открыл дверь, и все они вошли в небольшое фойе. Минуты три спустя полицейские машины пронеслись с ревущими сиренами.

Скиннер покраснел и сменил тему разговора, оглядываясь на улицу.

- Это было чертовски близко! Думаешь, этот педик мертв? – Спросил Скиннер.

Дэйви пожал плечами.

- Если он не мертв, он точно не счастлив. Это отучит его ходить вокруг “Кэмдена” одетым, как долбаный педик.

Бо и Скиннер переглянулись. Их лица явно выражали озабоченность Дэйви. Уже было два человека, которых Малыш Дэйви убил на прошлой неделе, и они оба были его сообщниками.

Двери лифта открылись, и три мальчика вошли внутрь. Еще больше полицейских машин промчалось по окрестностям. Скоро они придут за ними.

Пусть приходят, подумал Дэйви. Он потрогал рукоятку ножа во внутреннем кармане. Кровь просочилась сквозь подкладку его бомбера и пропитала теплую рубашку с длинными рукавами. Двери лифта закрылись, и Дэйви закрыл глаза, переживая момент, когда он вонзил нож в этого педика. Это был невероятный порыв. Он чувствовал себя неудержимым, так же, как он чувствовал себя в партере, когда на сцене было “Нецивилизованное неповиновение” или Skrewdriver, как будто он не мог пострадать, не мог двигаться, не мог сопротивляться!

Пусть приходят.

Глава 7

Маркет-Стрит, 1:57 вечера

Девушки из Джерси были на заднем сидении, когда Джейсон отвез их “Сузуки Самурай” в Галерею.

- Я ничего об этом не знаю. Моя мама убьет меня, если что-то случится с этим джипом.

- Не беспокойтесь об этом. Мы вернем его обратно. Нам просто нужно съездить. Мы подбросим вас до торгового центра и заберем через час. Это даст вам время на покупки.

Тощая девушка, которая гладила член Мака, когда она была под кайфом, подняла руки ладонями вверх и пожала плечами.

- Мы потратили все наши деньги. – На шее у нее были кристаллы, а под коричневой кожаной курткой – футболка с галстуком. Она больше похожа на запутавшегося хиппи, чем на панка.

- Ну, вы можете поглазеть на витрины. Выбрать все, что купите, когда вернетесь на выходные.

- Хорошо, но только час, верно?

Джейсон улыбнулся, наблюдая, как три девушки выходят из джипа. Мак знал эту улыбку. Это было выражение чистого озорства, но в данном случае, озорство уже было сделано.

- Да, верно. Максимум один час.

Хиппи-панк откинулась на спинку “Suzuki” и прошептала на ухо Мака:

- Я бы отсосала тебе, если бы моих друзей здесь не было. Я думаю, ты чертовски сексуальный. Может, в следующий раз. – Она пожала плечами, поцеловала Мака в щеку, улыбнулась и помчалась догонять друзей.

- Видишь, они не все боятся близости души.

Мак улыбнулся, затем вспомнил, что они собирались сделать, и улыбка упала с его лица, разбившись на дюжину линий беспокойства. Джейсон вставил кассету в кассетную колоду и увеличил громкость. “Борьба с властью”, “Врага общества” раздалась из динамиков. Мак ухмыльнулся, наблюдая за панком с вампирской белой кожей и призрачными глазами, которая отозвалась ударами в верхней части его легких. Он посмотрел в окно на покупателей и пассажиров, спешащих туда-сюда, когда они проходили Каштановую улицу, желая, чтобы он был среди них вместо того, чтобы прятать труп. Его настроение становилось все более мрачным, пока песня не переключилась на “Супер Любовник Си” и последний хит “Казановы Руд” под названием “Девушки поступают глупо”.

- Серьезно, чувак? Я черный и мне не нравится это дерьмо.

- “Супер Любовник Си”? Он наркоман!

- Он, блядь, совсем тупой. Девушки поступают глупо? Это удар. Включи какое-нибудь “Служение.”

- Да, чувак. “Стигматы!”

Джейсон вытащил одну кассету из колоды и ловко захлопнул другую. Оба проехали оставшиеся блоки, поя о том, как взгляд в ваших глазах был похож на автомобильную аварию или нож.

- Стигматы!

Мак стучал кулаками по приборной панели и топал по половицам, когда они пели. Ему очень понравилась эта песня. Для него это было как ракетное топливо. Это вызвало всплеск адреналина в его крови. Они подъехали к дому, как только песня закончилась. Мак вышел из “Сузуки”, чувствуя себя новым человеком.

- Хорошо, давай сделаем это дерьмо.

Он достал ключи и отпер входную дверь. Воздух внутри казался затхлым, сухим, безжизненным. Дом был пуст на этот раз. Тишина была вполне похоронной. Мак и Джейсон перешагнули через одеяла, одежду и обертки фаст-фуда, а также пустые пивные бутылки и банки, когда они прокрались через дом. Они не разговаривали и старались не издавать ни звука, ходя на цыпочках, как будто боялись разбудить мертвых. Дверь в подвал все еще была закрыта.

Мак потянулся к двери. Его рука дрожала от суеверного страха. Он почти ожидал, что дверь откроется изнутри, и Билли будет стоять там с его кровоточащей головой, свисающей в одну сторону, его шея сломана и скручена, но дверной проем был темным и пустым. Он потянулся внутрь, все еще ожидая почувствовать холодный липкий ручной зажим, когда он нащупывал выключатель. Он смотрел слишком много фильмов ужасов. Это было практически все, что он смотрел.

И единственные книги, которые он читал, были Стивен Кинг, Клайв Баркер, или Скипп и Спектор.

Найти выключатель.

Он щелкнул выключателем, Билли все еще лежал в том же положении, в котором он был прошлой ночью. Он определенно был мертв.

- Черт.

Они с Джейсоном спустились по лестнице. Крыса поспешила убежать от тела, когда они приблизились.

- О, черт. Я думаю, что крыса его съела.

Джейсон тяжело сглотнул.

- Это съело его лицо? Ты видишь? – Он был почти взволнован.

Мак наклонился над трупом, чтобы получше рассмотреть его лицо.

- Нет. Он хорошо выглядит. Хватай руку.

Мак наклонился и схватил одну из холодных мертвых рук Билли, а Джейсон опустился на колени и схватил другую. Трупное окоченение уже пришло и ушло, и теперь тело Билли было холодным и вялым.

- Фу, чувак. Он такой мерзкий.

Мак тяжело вздохнул.

- Он мертв. Каким он должен быть?

- Ты злишься на меня, Мак?

- Нет. Все круто. Я просто хочу покончить с этим дерьмом.

Джейсон кивнул и посмотрел Маку в глаза.

- Серьезно, чувак. Я знаю, что это была моя вина. Если нас поймают, я скажу им, что я сделал это. Я не позволю тебе поплатиться за это. Ты поступишь в колледж и не будешь об этом беспокоиться.

Мак мрачно кивнул.

- Давай просто не попадемся. Ладно?

- Хорошо, чувак.

Труп бритоголового был неуклюжим и тяжелым. Нести его вверх по лестнице было все равно, что нести мешок с бельем весом в сто шестьдесят фунтов. Мак потерял равновесие несколько раз, когда они тащили Билли в гостиную. Он боялся, что все трое соскользнут и упадут с лестницы, и что найдутся три тела, от которых нужно будет избавиться.

Наконец, они добрались до вершины лестницы. Они оба запыхались.

- Черт! Этот сукин сын тяжелый и воняет, как дерьмо.

- Трупы опорожняют кишечник после смерти.

- Откуда ты это знаешь? – Спросил Джейсон.

Мак пожал плечами.

- Я очень много читаю.

- Чувак, ты читаешь всякую жуткую хрень.

- Да, мне нравятся ужастики. Это единственное, что меня интересует.

- Кто? Типа, Стивен Кинг?

- Стивен Кинг, Клайв Баркер, Роберт Р. Маккаммон, Скипп и Спектор. Они охуенно крутые, чувак. Мне нравится их дерьмо.

- Держу пари, тебе бы понравилось читать Бодлера или Граф де Лотремонте.

- Кто они такие?

- Поэты, чувак. Лотремонте писал эту извращенную книгу о сатанизме и дерьме под названием “Песни Мальдорора”. Ребята из “Тощий Щенок” сказали, что это повлияло на их музыку.

- Это здорово. Я не сторонник сатанизма. Я думаю, что это куча дерьма, но мне нравится “Тощий Щенок”. Мне придется это проверить.

- Тебе бы это понравилось. Серьезно.

- Надеюсь, я не буду читать это дерьмо в тюрьме. Давай уберем этого ублюдка отсюда.

- Как мы вытащим Билли из машины так, чтобы никто нас не увидел? Может быть, нам стоило подождать до вечера, – спросил Джейсон.

- Ночью здесь слишком много людей, и у нас не будет машины. Давай просто вынесем его. Проверь, чтобы на улице никого не было, и просто вынеси его через парадную дверь. Любой, кто посмотрит в окно, подумает, что он пьян.

- Мы должны снять его куртку и надеть на него шляпу или что-то еще. Мы можем надеть на него куртку, когда избавимся от него. Было бы немного подозрительно, если бы копы сообщили, что лысый парень в кожаной куртке найден мертвым на стройке, и какой-то сосед видел, как мы выносили лысого парня в кожаной куртке из нашего дома.

Мак кивнул.

- Верно. Отличная идея. Вон там шапочка на камине. Захвати и одну из толстовок Рейчел. Мы можем снять ее с него и надеть куртку, когда доберемся до стройки.

Они положили Билли в гостиную и сняли с него куртку, натянули университетскую толстовку и вязаную шапку, чтобы прикрыть его лысую окровавленную голову, а затем снова подняли его. Мак нес его под руки, а Джейсон держал его за ноги.

- Подожди. Мы не можем выносить его на улицу в таком виде. Похоже, что мы перевозим тело. Нам придется встать по обе стороны от него.

Джейсон побежал в сторону и бросил одну из рук мертвеца через плечо и обернул его руку вокруг спины Билли, держа его за подмышку. Он схватил ремень Билли другой рукой, Мак перестроил свою хватку на аналогичный захват, и они вытащили его из входной двери. Первые шаги были скользкими, и Джейсон споткнулся почти сразу, но каким-то образом сумел удержать Билли.

- Не роняйте его на землю. Тогда он будет выглядеть мертвым.

Джейсон пожал плечами.

- Я уверен, что соседи подумают, что он пьян, как все, кого они видят здесь.

На улице никого не было. Мак пристально следил за окнами, чтобы увидеть, не выглядывает ли кто-нибудь и шпионит за ними, но он ничего не заметил. Все выглядело тихо.

- Сюда. Ты водишь, – сказал Джейсон, передавая Маку ключи.

- Я не могу вести машину.

- Почему?

- Потому что я не умею водить. Я так и не научился.

- Серьезно?

- Автомобили – это пустая трата денег и природных ресурсов. Я могу добраться домой на метро, троллейбусе, автобусе, электричке или поездом. Нахуй мне нужна машина для этого? Добираться до станции метро?

- Хорошо, просто открой дверь и отдай мне ключи. Я не могу открыть дверь и держать его.

Мак открыл заднюю дверь, и они впихнули Билли. Он вернул ключи Джейсону и обошел со стороны пассажира.

- Хотел бы я, чтобы эта штука имела тонированные стекла.

- Может быть, мы должны закрыть ему веки, – сказал Джейсон.

Мак оглянулся на лицо Билли, увидев его в первый раз. Его глаза были широко открыты, и его глазные яблоки выглядели морщинистыми и сдутыми. Одно из них пропало. Там было просто огромное рваное отверстие.

- Эта чертова крыса съела его чертов глаз!

Он потянулся назад и закрыл веки Билли.

- Это самая сумасшедшая вещь, которую я когда-либо делал. Я серьезно облажаюсь, когда все закончится.

- Я тоже, – сказал Джейсон.

Они поехали на Одиннадцатую улицу, в Школу творческих и исполнительских искусств (ШТИИ), куда они оба ходили. ШТИИ была рядом с жилыми проектами Мартина Лютера Кинга. Рядом с проектами была пустая площадка, заполненная мусором, старой мебелью, проржавевшими автомобилями и незаконно сброшенными строительными материалами. Они были уверены, что смогут легко сбросить тело туда незамеченными. Это был четверг, поэтому обычная стайка немытых детей с грязными коленями, которые играли на стоянке, все равно были в школе. Пока там не было бездомных, копающихся в мусоре, они были бы в порядке.

Спустя несколько минут после выхода из дома они проехали мимо своей старой школы. Мак посмотрел на пятиэтажное здание, и на него снизошло чувство печали, когда он вспомнил все большие надежды, которые он имел на себя, когда его впервые приняли в ШТИИ. Он думал, что станет следующим Стивеном Кингом. Он ожидал, что напишет свой первый роман ужасов до своего выпускного года и станет одним из самых молодых авторов бестселлеров в мире. Он начал роман, но так и не подошел к его завершению, а теперь он убийца.

- Я вернусь домой ненадолго после этого, Демон. Мне просто нужно несколько часов побыть одному, залечь на дно и привести голову в порядок. Я все еще хочу пойти на концерт в пятницу вечером в Сити Гарденс, если ты нас подвезешь. Играет “Круг придурков”. Мне просто нужно потренироваться, поздороваться с мамой, поесть и немного отдохнуть. Это был сумасшедший день. Но мы встретимся завтра вечером.

Джейсон молчал. Мак знал, что его друг ненавидел, когда Мак уходил, но у Мака все еще был дом. Он не ненавидел своих родителей, как остальные. Он любил свою маму. Он просто любил улицы тоже. Ему понравилась эта тусовка.

- Я вернусь завтра вечером, Демон. Обещаю.

- Да, хорошо. Все в порядке, приятель. Эй, ты не против пойти ко мне домой? Они могут впустить меня, если ты со мной. Мои родители ненавидят начинать дерьмо, когда кто-то есть рядом.

Мак кивнул.

- Конечно, приятель. Не проблема. Я прикрою тебя.

Три двенадцатиэтажных многоквартирных дома проекта Мартина Лютера Кинга возвышались над ними, когда они въезжали в соседний участок. Стройка шла медленно. В этот час дня было очень мало активности. Так или иначе, средь бела дня это не казалось таким опасным. Это просто казалось грустным.

Жители, которые имели работу, все еще были на работе, многие на второй или третьей работе за последние двадцать четыре часа. Те, кто были безработными, все еще искали работу, зарабатывали деньги на еду или счета, или деньги на наркотики, или все еще спали. Старушки носились по магазинам или стирали. Молодые матери толкали коляски или носили младенцев на бедрах, сплетничали между собой и кричали на своих маленьких детей. Скоро старшие дети будут выходить из школы или возвращаться оттуда, куда они пошли, а не в школу. Вот когда лучше не быть там, если тебе там не место. В трущобах любой человек старше восьми лет, вероятно, был вооружен и опасен.

Прямо через дорогу была полицейская подстанция, которая сдерживала обычное насилие, если вообще не сводила к минимуму. Мак и Джейсон осторожно смотрели на нее, когда они ехали в дальний конец пустыря, где одно из многоквартирных зданий будет блокировать их вид на подстанцию, а также блокировать вид на них с подстанции. В дальнем углу у ограды из звеньев была большая куча золы и сломанной мебели.

- Давай бросим его вон там.

Джейсон поставил “Сузуки” рядом с грудами мусора, чтобы автомобиль частично защитил их от всех, кто оказался на улице. Они подняли разорванный, кишащий грызунами, клетчатый диван и отбросили в сторону старый испачканный мочой матрас и несколько шлакоблоков, чтобы сделать дыру в куче мусора, достаточно большую для тела.

- Давай сделаем это быстро и уберемся отсюда. Хватай его за ноги.

Джейсон выдернул Билли из машины за ноги, затем Мак схватил его под руки и бросил на холмик мусора. Они завалили его матрасом и диваном. Не копаясь в мусоре и не поднимая мебель, никто не найдет его. По крайней мере, пока он не начнет пахнуть.

- Пойдем.

Глава 8

Дом Джейсона, 2:16 вечера

Архитектурно дом Джейсона был почти идентичен тому, в котором вырос Мак, но он был примерно на сто лет новее. Он был окрашен в течение последнего десятилетия. Входная дверь и окна также были заменены за последние десять лет. Передние ступени были сделаны из красного кирпича, а не из бетона, и они не были треснуты и не рушились, как в доме Мака. Даже железные перила были богато украшены и покрыты порошковой краской. Внутри различий было еще больше.

Мебель была современной и подходящей. Все стулья на кухне и в столовой были идентичны. Столы не шатались, и не было никаких спичечных коробков или палочек эскимо, засунутых под них, чтобы сбалансировать их. Диван соответствует дивану, которому соответствуют кресла, которым соответствует журнальный столик, который соответствует рабочему столу, который соответствует стенам, которые соответствуют ковровой дорожке. Все в доме было прекрасно скоординировано. Мак чувствовал себя некомфортно. Он чувствовал себя единственной вещью во всем доме, которая не подходила. Даже Джейсон подходит как-то странно. Мак не мог понять, как его присутствие может помочь.