Сквозное. Навылет

Эпилог

Через три года

— Напомни мне, почему я на это согласился, чудо мое? — Денис буквально прожигал ее хмурым взглядом из-под бровей, наблюдая за каждым вздохом.

Тала прикусила губу, чтобы не рассмеяться вслух, протянула руку и переплела их пальцы, позволив себе лишь чуть улыбнуться. Муж тут же с жадностью стиснул ее ладонь так, словно уже с трудом контролировал свою силу, свою потребность Талу ощущать.

— Потому что это лучшее, что могло с нами случиться? — забросила пробный камушек, потянула вверх их переплетенные руки и потерлась щекой о пальцы Дениса.

Он тут же наклонился, прижавшись губами к ее скуле. Обхватил, окутал всем собой Талу, как укрывая от целого мира.

— Лучшее, что могло со мной случиться, — это то, что я сразу увидел тебя, входящей в мой клуб, — отрывисто и будто бы сердито проворчал Денис ей в волосы, щекоча дыханием. — Лучшее, что могло с нами случиться, — это когда Бондарчук закрыл твою историю болезни и сказал, что мы можем приезжать не чаще раза в полгода, и то, если уж очень нервничаем, для профобследований, — добавил он, будто накручивая себя… Хотя кто б поверил, что Шуст к такому склонен? Ну, Тала и не собиралась никого ставить в известность об этом. — Лучшее — это когда ты со смехом по дому носишься и играешь на пианино от души, — похоже, у мужа накопилось, Денис явно распалял себя, не собираясь идти ей навстречу и замять ситуацию. — А не вот это вот… — рыкнул в итоге, охватив ее всю, с ног до головы, лежащую на диване, очередным хмурым взглядом.

— Денис!!! — не выдержав, расхохоталась Тала, буквально захлебываясь весельем. — Я легла отдохнуть после того, как ты меня по лесу два часа вытаскал! Тут кто хочешь устанет. Ристи вон, и тот дрыхнет без задних ног! А ты меня еще и поесть заставил так, что продохнуть сил нет!

— Не надо мне рассказывать, девочка моя золотая! Я прекрасно знаю, что ты в состоянии осилить и такую прогулку, и адекватный обед. Тебе нужно нормально есть, в конце концов, это все твои врачи говорят, и много гулять! — буркнул Шуст, видимо, не воодушевленный ее весельем и не одобряющий «легкомысленного» отношения Талы к ситуации.

— Денис! — захохотала она пуще прежнего. — Нормально — не значит за целую роту! Нормально — значит полноценно. И я на восьмом месяце беременности, любимый мой! — она вновь потянула его ладонь, не желающую отпускать ее пальцы, только теперь вниз, обеими ладонями накрыв свой живот, чтобы Денис почувствовал, как их сын буянит, явно разделяющий ее веселье. — Ты же умный человек, сам понимаешь, что не могу горной ланью скакать!

— Вот я и спрашиваю, какого черта согласился на эту авантюру, и как позволил себя уломать, если ты теперь нормально три шага не в состоянии сделать?! — все также недовольно проворчал муж, но и на сантиметр не отстранился, продолжая алчными губами ее щек касаться, будто дышал Талой.

— Потому что это огромное счастье — наш с тобой ребёнок? — и не думала проседать под его напором Тала, ловя ладонью толчки малыша, да и Денис те тоже не пропускал и руку свою не забирал от ее живота. — Чудо же, что мне здоровье позволило и все так хорошо проходит…

— Хорошо?! Ты совсем силы теряешь! — кажется, не собирался ее муж сдавать позиций.

Все же упорству Шустова в достижении целей можно было позавидовать, и сейчас он точно вознамерился убедить Талу, что она едва ни при смерти. Но ведь и Тала — Шустова, и уже давно, его стараниями, кстати, так что тоже давно научилась фамильной черте следовать до последнего, всегда добиваясь результата. Разве сама ее беременность не яркий тому пример?

— Денис, я легла отдохнуть на десять минут, а ты устроил такую трагедию, будто меня хоронить собрался! — фыркнула, стараясь показать, что вообще повода для печали нет и он немного перегибает палку.

— Вот даже говорить такого вслух не смей! И вовсе не думай о подобном, Тала! Я серьезно! — рявкнул муж натурально в полный голос.

Она видела не раз, как огромные мужики от такого его тона серели и будто к земле пригибались. А ей только сильнее улыбнуться хочется. Обожает!..

— Ты все больше устаешь, — обхватив ее и второй рукой под плечи, для надежности, видимо, Денис прижал Талу к себе так сильно, что она слышала, как его сердце за ребрами бьется. — Я же удавлюсь, если с тобой что-то случится, чудо мое! Сам себя сживу со свету! — тихо добавил ей в самое ухо, но с таким напором, с таким накалом эмоций, что Талу затрясло.

Сама мужа обхватила, обняла за шею, уткнулась носом туда, где сильный пульс бился.

— Денис! Все нормально! И сейчас, и потом будет. И со мной, и с нашим сыном, которого ты уже тоже любишь, даже не спорь, я твои мысли слышу, помнишь? — поцеловала его, больше чтоб перебить, конечно, но оно ж у них всегда моментально затягивало обоих. — С нами все будет в порядке. Со всеми нами, — тихо, но категорично проговорила. — Ты же это знаешь. Разве сам допустишь иное?

— Знаешь, чудо мое, если жизнь с тобой меня чему-то и научила, так это тому, что ни фига просчитать невозможно, — хохотнул Денис как-то совсем невесело, почти не отрываясь от ее губ. — Вот я и хотел бы понять, как именно согласился на такой риск для тебя? Что за затмение разума на меня нашло, Тала? Я же вообще никаких детей даже в теории рассматривать не собирался, — будто попрекнув, опять проворчал.

А ей так весело! Ведь знала и чувствовала, что сам ждет, то и дело обнимает ее, прислушивается к этим сильным и явно характерным толчкам малыша в ее животе, точно же в отца удался нравом. Урезонить пытается, когда уж сильно сын буянит, разговаривает… Как бы ни ворчал, а сам хочет их ребенка, проникся уже, чего она и добивалась, тянется. Пусть и делает вид, будто лишь ее желаниям потакает.

— Просто ты бесконечно любишь меня и не можешь отказать, — тем не менее, сказала совсем иное. Словно подыграв этой суровости Дениса, сняв с него немного давление, на себя часть взяв. — И я точно знаю, сделаешь все и даже больше, чтобы от всего нас оградить, дракон мой. И я для тебя готова столько же сделать, знаешь же. И ничуть не уменьшилась моя любовь к тебе, больше только становится с каждым днем, — прошептала Денису на ухо, продолжая обнимать так, чтоб всю силу этой ее любви он ощущал.

Муж лишь фыркнул. Ну, а что тут возразить? То, как он ее любил, невооружённым взглядом было видно. Впрочем, и она ему не уступала по силе ответного чувства.

Хотя, конечно, буйствовал в плане опеки Денис больше: то охраны отряд приставлял, пусть она и так, по факту, никуда без него не выходила, сейчас тем более; то бдел над режимом дня и питанием; то планировал все ее хобби и досуг так, что и не придраться вроде, но и никакой свободы выбора…

Шустов, одним словом! Как бы ни пытался делать вид, что учитывает ее вольную натуру и право на характер, на практике выходил перекос немного в иную сторону. Но Талу это сейчас даже веселило больше, потому что знала: там, где для нее действительно важно, муж поймет и пойдет навстречу без оглядки.

Как с этой беременностью, против которой же точно имел десяток возражений, и не то чтобы не оправданных, а все в сторону по итогу отодвинул, поняв, что Тала до дрожи их общее продолжение на руки взять хочет, мечтает…

Или как с работой сложилось… Нет, не пустил назад в школу преподавать… Позволил ей свою организовать! Создала по самым продвинутым методикам и базам, благо, ресурсы позволяли, да и спрос на альтернативные учебные заведения в столице всегда был большим.

Помещение нашли совсем недалеко от его офиса: хорошая транспортная развязка, престижный район, удобно добираться родителям учеников, ну а самой Тале основной офис оборудовали, вообще, на этаж ниже кабинета Дениса, чтоб под его присмотром и контролем, так сказать. Постоянно в школе находиться ей не позволялось: утром визит проверки с охраной, а потом курировала все в телефонном режиме или по видеосвязи.

Как руководитель проекта, Тала больше координировала процессы, воплощая и свои идеи, и интересные предложения огромной команды помощников, нанятых и досконально проверенных самым тщательным образом. Так что вполне могла себе позволить и отдохнуть, и перерыв сделать, если этого требовало ее здоровье или Денис… Последнее случалось чаще. Хотя, может, именно потому, что муж так бдел, и здоровье не подводило.

Хорошо, что занялась этим Тала, как только здоровье стало позволять, потому сейчас, когда положение чаще вынуждало дома оставаться, школа уже работала по налаженной схеме. И пусть авралы и экстренные ситуации случались, понятное дело, но все вместе они их быстро решали. Шустов, казалось, вообще, охотно взял бы и это на себя, пусть абсолютно не его отрасль… Но, кстати, он достаточно ловко справлялся со всем, что благополучия детей касалось, в безопасности и продуманности тут, оказалось, ориентируясь не хуже…ммм, противоположного направления, которым, вроде, заниматься привык. А может, именно благодаря этому. Любой родитель мог быть уверен, что в этой школе с их чадом точно ничего не произойдет. Так что у Талы ни грамма сомнения не имелось — будет прекрасным отцом.

Однако, невзирая на его ловкость и блестящие способности, Тала не позволяла устранить себя из поля управления. Иногда ставила вопрос буквально жестко… чем, кажется, даже больше забавляла мужа, но и в тонусе держала.

Ее характер около него только оттачивался и закалялся, не собиралась прогибаться, несмотря на всю любовь. А вот компромисс найти — это всегда рада была, и здравый смысл с доводами слышала. Как и Денис, в общем-то, что точно служило залогом, укрепляющим их брак.

еще через три года

— На аболдаз!

Меньше всего Тала ожидала бы, что на пороге детской в нее влетит подушка. Хотя, ладно, последний год научил ее ожидать всего, чего угодно. Даже нападения пиратов, как сейчас, или Человеков-Пауков. Впрочем, и летящую подушку изъяли на подлете, можно сказать. Денис, обнаружившийся сбоку, который и являлся изначальной целью сына, очевидно, метательный снаряд перехватил. Пушистый объект не успел влететь Тале в лицо.

— Никогда не целься в мать, Данил. Даже в игре, — вроде и с усмешкой, но веско, чтоб их сын точно понял, проговорил Денис, подхватив на руки и шутливо хлопнув той самой подушкой малыша по голове.

Сын заливисто рассмеялся, пытаясь ручками одновременно поймать подушку и за шею Дениса держаться.

— Мама! Спасай! — продолжая хохотать, потянулся ребенок в ее сторону, вертясь, как юла.

Против воли Тала сама рассмеялась.

— Я же вас отправила укладываться и сказку читать, пока молоко нагрею, — осторожно отставив на комод стакан с тем самым молоком, она подошла к мужу и сыну, обняв обоих своих мужчин.

Чмокнула малыша в щеку, прижалась к скуле Дениса, вдохнув его аромат с привычной жадностью, вечно его не хватало!

— Что-то пошло не так, чудо мое, — повинился муж, — на нас пираты напали, а Данил подло решил примкнуть к их рядам, атаковав собственных родителей, пришлось отбиваться, — рассмеялся Шустов, с такой же жадностью в ее волосы уткнувшись.

Вдохнул глубоко и, отцепив руки сына от ее волос и шеи, понес малыша к кроватке.

— Я не хоцю спать! Я хоцю играться. Я есе не устал! И я голодный! — в совершенно обычной для каждого их вечера манере, принялся требовать Данил, хотя только поел же, да и молоко Тала приготовила как раз для того, чтоб подобных капризов избежать.

Характер Шустова проявился в сыне едва не с рождения, что было, то было. Данил требовал, указывал и упорно добивался своего. Только с Денисом это не работало, ясное дело. Ну и с ней, потому как отец в этом отношении держал с сыном очень твердую линию. А вот в остальном… Тала иногда тихо посмеивалась, не брезгуя Шустову напоминать, как он детей не хотел. Глядя на то, сколько времени он сыну уделять готов, занимаясь буквально всем, и насколько они временами похожи были, сложно удержаться!

— Режим не нарушаем, о сытости надо было думать за столом. Молоко пьешь и укладываешься, Данил, — и не думая поддаваться на манипуляции сына, весело, но также твердо отрезал Денис.

Дождался, пока малыш, смирившийся с неизбежным, выпьет напиток, отвел сына в ванную, чтобы зубы почистить, пока Тала пыталась в детской хоть какой-то порядок навести после их игр в пираты.

Потом они оба поцеловали сына, оставив включенным ночник и, притворив дверь за собой, тихо вышли в коридор.

— Может, девочку еще родим? — чуть лукаво забросила пробный камушек Тала, кутаясь в объятия Дениса, как в теплый плед.

И прям ощутила, как все в нем напряглось! Не будь муж собой, еще и споткнулся бы, быть может. А так Шустов просто медленно повернулся и впился в нее взглядом сквозь тяжелый прищур.

— Я еще от прошлых твоих родов не отошел, золотая моя девочка, — отозвался хрипло, и захват его рук стал реально тяжелым.

— Ой, ну не придумывай, Деня! Нормально же все прошло, я даже боли почти не ощущала, благодаря эпидуральной анестезии, на которой ты настоял, кстати, за что очень тебе благодарна, любимый мой, — прижалась лицом к его шее, обняла, обхватив руками грудную клетку.

А он ее сгреб в охапку, уткнулся лицом в волосы, растрепывая прическу. Выдохнул сквозь зубы тяжело. Да, Денис был с ней от и до, просто не позволил никому его из родзала выставить… Может, и зря, конечно, вон как и сейчас нервничал, но кто ж Шустова мог переспорить?

— Тала, ты мне с первого мгновения насквозь душу и сердце пробила, куда тем пулям. Я ночами до сих пор иногда тебе лоб щупаю, проверяю, чтоб не лихорадило… Ты когда устаешь или от головной боли поморщишься просто, мне ж, как навылет в грудь! Ну куда еще одну беременность? От первой восстановиться нужно! — непререкаемо и резко обрубил. — И потом, я — Гончаренко, помнишь? У них, считай, одни пацаны.

— Но твоя же мать из их рода, а она точно была не мальчиком, — стрельнула глазами снизу вверх, продолжая лукаво улыбаться и ничуть не боясь его грозности.

Этот дракон своим пламенем никогда ее не обжигал, только согревал, заставляя забывать любой холод и болезнь.

— Так что шансы довольно большие. И я же вижу, как ты Даню любишь, Денис! А помнишь, как ворчал? — не удержалась, расплылась в ухмылке. — Представляю, как ты нашу дочку баловать станешь… И детям хорошо, не одни на свете будут. Сам знаешь, как это важно, семья — лучшая поддержка, — намекнула на то, как он с кузенами нежданно непобедимый же конгломерат, считай, создал. — На кого еще так рассчитывать или надеяться можно? Всегда хорошо, когда семья большая, а не как у меня…

— У тебя я есть! — словно раздраженный, что раз за разом вынуждает его это напоминать, рыкнул Шустов.

Но Тала-то его, как и он ее, до последнего закоулка души изучила. Знала, на какие точки сейчас давит. Впрочем, как и он все понимал.

— Есть ты, и я просто счастлива! А еще — Даня, который лишь увеличил же наше счастье и любовь, ну не так разве? А представь, еще и девочка крохотная будет… Настоящая принцесса, которую баловать можно даже больше, чем меня, — нежно губами по его шее провела.

— Я никогда не буду любить или ценить никого больше, чем тебя, чудо мое. Уж прости, — усмехнулся Денис, сжав ее волосы в пригоршню, и заставил Талу откинуть голову вверх, чтобы над ее лицом нависнуть. — Ты сама это знаешь.

— Так и я никогда никого не буду любить больше, чем тебя, мой дракон огнедышащий, но это ведь не мешает нам любить наших детей и дать им все, что только в наших силах, — щекоча его рот своим дыханием, привела резонный аргумент.

— У нас один ребенок, Тала, — нахмурился Шустов, будто призывал ее к здравомыслию. И алчно на губы напал, целуя, будто пытался глупости выгнать из ее головы своей волей.

— Вот я и намекаю, что пора это исправить, — рассмеялась Тала посреди этого жаркого поцелуя, и не думая отстраняться.

Она точно знала, что муж за все эти годы ни разу ни в чем ей не отказал, пусть и ворчал иногда очень сурово, так что и сейчас шансы казались немалыми…