Слабо в меня влюбиться?

Эпилог

Три года спустя.

Одним поздним февральским вечером…

Мы чисто женской компанией мрачно глушим компот на кухне. Мама с бабушкой гоняют по тарелке остывшие пельмени, а Агата, ставшая мне верной подругой, всячески отговаривает меня звонить застрявшему в продуктовом Льдову.

— Я не понимаю, Лерка, ты-то чего так дёргаешься? Вернутся наши красавцы, никуда не денутся. Они же пока всех бабушек через дорогу не переведут, не успокоятся. Первый раз, что ли? А мы и без сметаны отлично управились. Стройнее будем!

— А ну-ка, цыц! — подключается ба. — Ты мне внучку глупостям не учи. Ишь, взяли за моду не есть. Потом на фоне ног-былинок такие лапти, лыжи просто! Лерке, наоборот, мясо наращивать надо. Льдов хоть и вредный пёс, но не собака. На кости зариться не будет.

— А вот и они! — подрывается Агата на звук дверного звонка.

Что сказать…

Накипевший во мне гнев вмиг сменяется оторопью, когда в коридор, сверкая снежинками на фуражках, вваливается целая делегация, вооружённая цветами, румяным караваем и хлещущим как из гейзера позитивом.

— А вы чего это?.. — Округляет глаза моя мать.

— Так купцы пришли, — заявляет отец Яна, сияя улыбкой во всё лицо. — Товар показывай!

— Сейчас покажем… — скалится бабуля, азартно потирая морщинистые руки. — Ну-ка, отойди, Марин. Оставь торг профессионалу. У меня в Одессе все торгаши слезами умывались, тут и подавно не продешевлю. Колитесь, хлопцы, кто у вас за главного?

— Вечер добрый, — прокашливается Свят, залихватски поправляя розу у козырька. — Мы купцы знатные, много мест красивых объездившие, много чудес на пути повидавшие, диковинку ищем. Прослышали, что товар у вас есть небывалый, всем ценителям на загляденье. Посмотреть хотим…

— Вот же болван ряженый, — хмыкает бабуля. — Картуз снимать, когда в квартиру входишь, не учили? Да чтоб весь товар-то показать, время надо. Упреешь ведь.

— А нам весь товар не нужен, — нетерпеливо влезает Ян. — Мы особенный ищем: цветом как закат над морем и... Это... — тушуется, исчерпав на нервах запас красноречия. — Похожий на гранату, вот! Ну в смысле с кольцом в пупке.

— Ишь ты, эстет какой! Закат над морем ему подавай! — Хитро щурится седовласая бестия. — Губа не треснет?

— Так ведь и наш-то купец необычный: красивый, щедрый, образованный, — вступается за друга Аристов. — «Абы что» ему не подойдёт. Да вот сами поглядите! Улыбнись, — шипит Яну на ухо. — Зубы покажи, говорю. Что ты как деревянный?

Я тихо прыскаю в кулак, выглядывая из-за маминой спины, куда меня утянула Агата. Впервые вижу Льдова таким взволнованным и без грамма налёта привычной иронии.

Неужели он всерьёз собирается?..

Ох, боже!

Ян, трогательно алея скулами, выходит вперёд и протягивает маме букет крупных ромашек.

— Держите, тёть Марин. Лерка божилась, что эти цветы ваши любимые. Надеюсь, не провела, плутовка.

— Не стоило заморачиваться, — рдеет мама, смахивая набежавшую слезу. — Я любому вниманию рада, лишь бы между вами были мир да любовь.

— Погоди таять, доча. — Бабуля с ухмылкой упирает руки в бока. — Сперва глянем, чем он мне угодить собрался.

— О, для Лидии Иванны особый букет, — соловьём заливается Льдов, поворачиваясь к отцу. — Пап, давай сюда наш презент.

— Ну-ка, что тут у нас, — не спешит благодарить ба, придирчиво исследуя горшок с геранью. — Вы поглядите, даже цвет запомнил.

— Уж не серчайте, не из вредности я цветок загубил, а исключительно по детской глупости.

— И впрямь щедрый! Уважил, молодец. Ладно, проверять насколько ваш купец работящ, умён и весел мы не будем. Поколение нынче такое... — она закашливается, наверняка маскируя крепкое словцо. — В общем, табурет чинить умеет и слава богу. Вижу, что и вправду товар наш тебе нужен. Так и быть, договоримся. Только невест-то в нашем доме целых три! Опиши-ка нам, милок, какую хочешь?

— Красивую, нежную… — перечисляет Ян, украдкой пожирая меня глазами.

— Ох, да есть у нас такая! Недаром Маринка в школьном конкурсе красоты корону взяла, — вовсю хохмит заслуженная пиранья нашего двора под возмущённое фырканье моей мамы. — Глянь, какая красавица, а покладистая какая! И нежная, как ты хотел! Берёшь товар?

— Товар-то хорош, но заскучает со мной, — тактично отмазывается Ян, утирая выступившую на лбу испарину. — Мне бы такую невесту, чтобы вместе по жизни ума набираться.

— Так ты поточнее параметры задавай, — по-доброму ворчит бабуля. — А то всё ему то да не то!..

— Весёлая нам нужна, — приходит на помощь другу Свят. — Такая, чтобы любую компанию сразу зажгла.

— О, так это прямо про меня! — находится моя любимая вредина. — Засиделась я в девках, даже позубоскалить не с кем. А плюсов у меня сколько! Пальцев сосчитать не хватит. И борщом накормлю, и пельмешков налеплю… И метить что попало в квартире на раз два отучу. Ну, берёшь меня?

— Уж больно ты хороша, Ивановна… — в тон ей ехидно произносит Льдов. — Боюсь, уведут тебя, моргнуть не успею.

— Ян дело говорит, — поддакивает Свят. — Сто пудов умыкнут, а нам потом ищи с мигалками. Ему другая нужна. Такая, чтоб наш фрукт перемороженный любила!

— Ну, молодчина, ряженый. Тут без вариантов. Никак не привыкну, что ты пацан смекалистый, — снисходительно хмыкает бабуля. — Ладно, есть у нас одна любительница экзотики. Бережём её для особого купца. Да видно это и есть ваш хлопец. Дорогая она у нас. Необычная. Смотрите сами!

Агата мягко подталкивает меня вперёд, и Ян сразу же вручает мне букет крупных, словно вырезанных из снега, лилий и чуть сжимает ладонью мои пальцы.

Прабабушка всё говорит... говорит... Расписывает мои достоинства, безбожно их приукрашая, а то и внаглую привирая. Дескать я и рисую, и пою, и в мытье полов дам фору любой свекрови. А я во все глаза смотрю на шкатулку с помолвочным кольцом в его руке и едва дышу от счастья.

— Эх, ладная пара ладная у нас получилась, — вздыхает рядом мама. — Проходите за стол, дорогие сваты.

— Ага, пойдёмте уже, — поторапливает всех бабуля. — Засмущали мне молодых! Пусть уже целуются.

В опустевшем коридоре остаёмся только я, Ян и немой диалог наших глаз.

— Валерия Льдова… Звучит потрясающе, — улыбается он от уха до уха, притягивая меня к себе, и едва слышно шепчет: — Ну так что, согласна взять мою фамилию?

— Да! — Хитро выглядываю на него из-за цветов. — Уже лет шесть как согласна! Но тебя же пока дождёшься…

— Прости и прощай, подруга, — греет Ян мои губы еле слышным шёпотом. — Дружбу не уберегли… и слава богу, — подытоживает он, надевая мне кольцо на палец. — Отныне будешь мне женой.

— Прости и прощай, друг, — повторяю за ним тихо, чувствуя, как вместе с осознанием приходит небывалая лёгкость.

Дружба между парнем и девушкой — это любовь, искалеченная страхом сделать первый шаг… и всё разрушить. Мы так слепо были смелыми в мелочах, и только теперь, по-настоящему стали неуязвимыми.

Ян

Ещё год спустя.

Одним ранним февральским утром…

Раз, два, три

Твоя очередь — води!

Ветром, стоном

Губы трону.

Ты меня ищи!

Так мечтал стать чемпионом?

Ну тогда лови —

Чувствуешь, как рвётся пуля

У тебя в груди?

Всё. Game over. Спи…

Кто бы мог подумать! Хиты «Искусителей» по сей день причиняют мне сомнительное счастье с самого утра. В понимании Леры великий игрок погиб во мне на пике славы, о чём нам, собственно, и напоминает мелодия будильника уже который год.

И знаете что? Я не имею ничего против.

Наша жизнь не стала размереннее, не поблекла под пылью рутины. Я не сдулся, наоборот! Каждый день — это новый вызов. Новая возможность доказать, что я умелый строитель. Но теперь, вместо того чтобы строить из себя чёрт знает что, мне хочется добавлять самые отборные кирпичики в фундамент нашего счастья.

— Бабуля, ну какие правнуки? Яна только недавно повысили, — доносится с кухни обрывок телефонного разговора. — Ах, сон тебе приснился. Да ты что… Прямо рыбина в три восемьсот?! Конечно, знаю, что это значит. Что ты опять заснула со включенным телевизором. Этот твой канал про охоту и рыбалку меня до седых волос доведёт. Нет, не хочу. Я ещё к родному цвету не привыкла. Передам, хорошо…

Поначалу идея перебраться в центр, подальше от гиперактивной родни, казалась раем. Правда, эйфории хватило ненадолго. При бешеном ритме свалившейся на нас взрослой жизни часто бывать в гостях не получается. Без ехидных реплик Ивановной на душе образуется какая-то смутная тоска, но в целом… Конечно, стало спокойнее.

— Чем это у нас так вкусно пахнет?

Захожу на кухню и, пользуясь тем, что Лера колдует у плиты, отправляю в рот ложку зеленоватого пюре.

— Это моя маска для лица.

Что ж, плеваться украдкой уже стало традицией. Кулинарные эксперименты жены всё ещё разят наповал.

— Ивановна просила мне что-то передать? — Обвиваю руками её талию и заглядываю поверх плеча на листья салата, обильно заправленные сгущёнкой.

— Ага, свои соболезнования в связи с безвременной утратой совести, — с улыбкой отзывается Лера, прижимаясь затылком к моему плечу. Я на пару мгновений закрываю глаза, наслаждаясь ощущениями.

— Ты ведь не проговорилась бабушке, что мы скоро выезжаем? — шепчу в порозовевшее ушко.

— Нет. Всё идёт по плану, — заверяет она с демоническим смешком. Моё сокровище сегодня в отличном настроении.

— А по факту? — уточняю, ничуть не купившись на безмятежность жены. Попутно пытаюсь умыкнуть кусок пирога, но Лера строго шлёпает меня по пальцам, на что я тихо ворчу, притворяясь обиженным.

— Нам крышка, Льдов, — звучит обречённо и это тот редкий случай, когда не поспоришь. — Предлагаю отложить визит до мая.

— Вот когда наши жизни точно потеряют всякую ценность. Не дрейфь, на месте выкрутимся. Нам не впервой, — подбадриваю Леру, глубоко вдыхая пьянящий аромат её волос. Природный тёмно-русый цвет словно вернул её чертам детскую мягкость.

— Ну, вообще-то, я планировала отдать тебя на растерзание, как представляющего сейчас наименьшую ценность, — вероломно заявляет Лера, поглядывая на меня лисицей. — Вдобавок с таким ростом она тебя от счастья ненароком не придушит.

— Всегда подозревал, что в семье Бойко неспроста одни женщины, — слегка возмущаюсь и, пользуясь моментом, всё-таки отщипываю приличный кусок пирога.

— Льдов! — возмущается Лера. — Вот как мы его покоцанным отнесём?!

— Хоть за дело выхвачу! — Подмигиваю ей, отправляя добычу в рот.

Два часа спустя, поднимаясь по ступенькам бывшего дома, понимаю, что хохмить мне уже не хочется. Накатывает ностальгия по беспечному детству. Даже краска на стенах здесь кажется ярче, чем в любой из других многоэтажек.

Улыбнувшись, пальцами ловлю прохладную руку притихшей Леры, подношу к губам, чтобы отогреть её своим дыханием, и меня накрывает всепоглощающим, практически неземным чувством тёплого уютного счастья.

Не знаю, что нас ждёт уже через минуту, но в одном уверен точно — его я не променяю ни на какие сокровища.

— Бабуля, сюрприз! — Моя невозможная, хитрая, любимая Лера с обезоруживающей непосредственностью распахивает объятия перед открывшей нам дверь Ивановной.

— Ах ты ж ирод… Подсуетился всё-таки! И чего молчали? Я уж думала не доживу до этого дня. — Старушка переводит потрясённый взгляд с округлившегося живота своей правнучки на меня.

— Так мы сначала думали, что это беляши виноваты— улыбаюсь во все зубы.

— Беляши, конечно… — не даёт себя провести ушлая бестия. — Ну-ка подите сюда, партизаны клятые. Давно я вас за уши не драла.

Чёрт, как же я по ней скучал!