След орла

Глава 6. Вестник Совета

– Мисс Корсакофф, я полагаю? – Нора Линкс сняла темные очки.

– Э… Да… – Мара отступила на шаг назад.

Бежать было бы глупо, да и некуда, но чем дальше она находилась от этой женщины, тем было спокойнее. Теперь, при свете дня, можно было разглядеть ту, кто напугал Эдлунда. Соломенные волосы, стянутые в конский хвост, большие серые глаза, – Нора Линкс была бы красавицей, если бы не тонкие, как лезвие бритвы, черты лица: острые скулы, сжатые губы и прямой нос. Даже не произнося не слова, она подавляла одним своим присутствием. Казалось, в любой момент вытащит из-за спины наручники и прижмет собеседника к стене.

– Вы… к дедушке? – невинно поинтересовалась Мара, ведь Линкс не должна была узнать, что там, на Линдхольме, за ней следили.

– Давай без этого, – гостья скрестила руки на груди. – Я же вижу: ты отлично знаешь, кто я такая.

Да, сегодня женщину не украшал жетон с солнцем, и на куртке, по крою похожей на полицейскую, не было опознавательных знаков. Но Нора не принадлежала к числу тех, кого можно легко забыть.

– Тогда я не понимаю, зачем вы приехали, – Мара вздернула подбородок. – Я – несовершеннолетняя. И все равно ничего не решаю.

– Значит, отец тебе все объяснил, верно?

– Да.

– Что ж, так даже лучше. Давай пройдемся.

– Но Сэм будет волноваться…

– Не бойся, я не собираюсь тебя похищать. И оружия у меня нет, – Линкс демонстративно похлопала себя по карманам. – Пойдем, нам лучше поговорить.

Мара раскинула мозгами. Терять ей нечего. Действительно, здесь кругом открытое пространство. Даже кустов нет, чтобы спрятаться. А она нужна Совету живой, в этом никаких сомнений. Станет уговаривать – ну и пусть применяет свои гипнотические трюки, сколько влезет. На Мару такое не действует. Какими бы ни были цели Совета, его представители всегда шли законным путем.

И девочка, кивнув и неопределенно дернув плечом, последовала за Норой Линкс в сторону здания со шпилем.

– Как ты уже знаешь, меня зовут мисс Линкс, и я из Верховного Совета солнцерожденных. Хочу, чтобы ты понимала, – начала женщина, когда они вышли на широкую дорогу и поравнялись. – Главная цель Совета – сохранение нашего вида. И мы не делаем ничего, чтобы навредить перевертышам.

Мара молчала, мысленно стряхивая с ушей лапшу и пиная носком кроссовка одинокий камешек.

– Безопасность – вот, что важно, – продолжала ее спутница. – Происходит что-то странное, и тебе бы, в первую очередь, пригодилась наша защита.

– Спасибо, я и так в норме.

– Это здорово, Мара. Тебя ведь так все называют? Я рада, что до сих пор с тобой ничего не случилось.

– Это угроза?

– Что ты! – Линкс примирительно подняла руки. – Наоборот! Твой отец – замечательный ученый, но так уж сложилось, что в безопасности я понимаю чуть больше. Это моя работа, если хочешь знать. Он решил прятать тебя от нас. И это несусветная глупость. И уж тем более, прятать тебя здесь. Видишь, мне понадобилось меньше недели.

– Выходит, не такой уж он дурак, раз решил держаться от вас подальше.

– Я понимаю твое недоверие. Я была бы даже разочарована, окажись ты наивной девочкой, которая бежит за каждым, кто поманит ее леденцом.

– Тогда вы, наверное, понимаете, что ничего от меня не добьетесь.

– А мне ничего и не нужно. Я приехала предупредить тебя.

– И о чем?

– Держу пари, ты не читаешь наш новостной портал.

– «ШШШ»? Нет, не читаю.

– А зря. В Нью-Джерси неделю назад пропала девушка, выпускница Линдхольма.

– Я слышала об этом.

– И о том, что через два дня пропала еще одна? Из штата Мэн? И позавчера студентка из Канады?

– Нет… – растерялась Мара.

– Все они выпускницы Линдхольма. Все летние. Все окончили учебу в этом году. Весь Совет на ушах, ФБР, Интерпол… И, разумеется, нам надо успеть первыми, потому что очевидно, что исчезновения связаны с миром солнцерожденных.

– Но причем здесь я? – Мара развела руками. – Это ужасно, конечно. Но я ведь только первый курс закончила. И, если честно, с не самыми лучшими оценками. Я имею в виду, если кому-то нужны квалифицированные перевертыши, я – не тот случай.

– Ты – уникальный случай, – Линкс резко остановилась и повернулась к девочке. – Ты всегда в опасности. А уж теперь, когда такое происходит… Совет просто не может рисковать тобой.

– И что? Посадите меня в тюрьму?

– Не говори ерунду, – верхняя губа Линкс раздраженно дернулась вверх, будто кто-то подцепил ее рыболовным крючком.

– Тебе сейчас лучше будет в Линдхольме, под присмотром. Мы вышлем туда несколько наших людей, чтобы усилить охрану учеников, потому что некоторые родители уже в панике.

– А где профессор Эдлунд?

– Хотела бы я знать… Мы не можем с ним связаться, в пансионе его нет. С ним всегда было тяжело справиться, особенно, когда он уходил в науку. Что у него сейчас на уме, я не представляю. Надеялась, ты сможешь мне с этим помочь.

– Извините, не могу. Серьезно, он ничего не говорил.

– Ситуация довольно сложная, – Линкс сцепила руки за спиной и неторопливо двинулась вперед. – Репортеры развели панику. Федералы быстро все сопоставили, увидели, что у всех жертв одна и та же дата рождения, и решили, что действует какой-то странный маньяк. Да, они ничего не понимают в истинных мотивах преступников, но у них лучше техника, шире возможности. Мы вынуждены считаться с ними и действовать аккуратно.

– Я все равно не понимаю, что вам нужно от меня.

– Твоя сознательность, Мара. Твоя сознательность. Ты взрослая, умная девочка. И способна принять взвешенное решение. Уверена, мисс Вукович, твоя опекунша, прислушается к нему.

– Вы не по адресу, мисс Линкс. Я не могу влиять на ее решения.

– Ей сейчас не до тебя! Линдхольм кипит. Многие родители решили оставить детей в пансионе для их же безопасности. Все-таки, остров, ресурсы Совета… И вместо отпуска и каникул у мисс Вукович внештатная ситуация. Эдлунда там нет, все легло на ее плечи. Никому сейчас нет дела до тебя, кроме тебя самой. И Совета. Уж извини за прямоту.

Мара чуть не рассмеялась в лицо этой тетке. Совет беспокоится о ней?! Как бы не так! Она видела, кто там работает. Нора Линкс, у которой наверняка в носке припрятан кинжал. Мистер Уоргтинтон, английский аристократ и невыносимый сноб. Сурадж Тхакур, индийский богач с огромным самомнением. Немка из департамента образования, перед которой ежемесячно отчитывалась, обливаясь холодным потом, мисс Вукович. И ни один из них не казался хоть чуточку заботливым. Нет уж, пусть эта Линкс втирает очки кому-нибудь другому.

– Хотите сказать, вы не собираетесь меня исследовать у себя в Совете? – насмешливо поинтересовалась Мара.

– Это было бы интересно, не спорю. А ты сама разве не хочешь узнать о себе больше?

– Я знаю достаточно.

– Как скажешь, – Линкс равнодушно пожала плечами. – Сейчас речь действительно не об этом. Веришь или нет, но я все равно не занимаюсь исследованиями. Я работаю в департаменте безопасности. Поэтому с анализами ты будешь решать потом и не со мной. Мне лишь было поручено поговорить с профессором Эдлундом.

Они подошли к зданию со шпилем. Прежде оно пустовало, но теперь в его окнах горел свет, изнутри раздавался какой-то шум. В дверях показался Имагми, заметил Мару и махнул ей рукой. Она кивнула в ответ.

– Зайдешь?! – крикнул он, стараясь перекрыть грохот, доносящийся из-за его спины.

– Потом.

– Жду вечером! – и, не дождавшись ответа, Имагми скрылся внутри.

– Кто это? – ровным голосом осведомилась Линкс.

Мара поборола желание брякнуть «не ваше дело».

– Сын шамана, – пояснила она и от греха подальше повела представительницу Совета назад, к дому деда.

– Осторожнее с этим, – предупредила женщина.

– Бросьте, я с ним только познакомилась. К тому же, он старый, ему за двадцать, – Мара наморщила нос.

– Я не об этом. Шаманы – опаснее, чем кажутся. То, что ты принимаешь за мудрость, умелая манипуляция. Они играют с человеческим сознанием, Мара. Не стоит начинать, иначе можно не вернуться обратно.

– Я никому не позволяю собой манипулировать, мисс Линкс. Ни шаманам, ни кому бы то ни было еще.

– Намек понят, – вопреки ожиданиям Мары женщина не разозлилась, а довольно усмехнулась. – Что ж, тогда давай так. Я пробуду здесь еще два дня. Вон в том отеле с нарвалом на вывеске, – она указала на потрепанный барак у моря с выцветшей деревянной табличкой. – Надумаешь возвращаться в Линдхольм, можешь поехать со мной.

– Если вы остаетесь из-за меня, то не стоит, – упрямо возразила Мара. – Здесь есть кому позаботиться о моей безопасности.

– Рада, что ты подружилась с новой семьей, – Линкс помахала Сэму, который глядел на них из окна.

– Да, у меня все замечательно, – девочка уперла руки в боки.

Старый Нанук распахнул дверь и спешно спустился по ступеням.

– Постойте! – крикнул он, но Линкс уже вышла на дорогу. – Это частная территория! Кто позволил вам?..

– Прошу прощения, я, наверное, ошиблась, – женщина лучезарно улыбнулась и понизила голос так, что только Мара могла ее услышать. – Думаешь, ты знаешь, кому можно доверять? Тогда угадай, как я тебя нашла.

И, подмигнув, пошла прочь, как ни в чем не бывало.

– Кто это? – Сэм обеспокоенно вглядывался в побледневшее лицо внучки. – Что она тебе наговорила? Это та женщина, о которой предупреждал Эдлунд?

– Да, она из Совета, – Мара, прищурившись, смотрела на удаляющуюся фигуру Норе Линкс.

Воздух стал тяжелым, на севере из-за горы выглянула грязная, похожая на кляксу туча.

– Что ей нужно? Как она нашла тебя?

– Хороший вопрос, – пробормотала Мара.

– Что?

– Все в порядке. Она просто хотела поговорить. Ты уже убрал лодку? Давай, я помогу.

Они затащили надувную лодку в старый гараж, поставили на бок, чтобы просушить, отнесли в дом остатки улова. И вовремя: едва Сэм захлопнул за собой дверь, по крыше ударили первые капли.

Они устроились на кухне, старик включил обогреватель и расстелил на столе мутную потертую пленку.

– Будем чистить рыбу, – он протянул внучке фартук. – А потом я научу тебя ее солить.

Не сказать, чтобы это занятие сильно прельщало Мару. Засолка рыбы – не тот навык, которым можно щеголять перед друзьями. Но непогода вселяла чувство неясной тревоги, от туч за окном совсем стемнело, а тусклая лампа время от времени мерцала, норовя в любой момент погаснуть окончательно. Да и встреча с Норой Линкс оставила после себя препаршивый осадок. Мара терпеть не могла намеки и двойной смысл. Хочешь что-то сказать – открой рот и вперед. И все-таки: что, интересно, имелось в виду?

Присутствие старика успокаивало и отвлекало от дурацких размышлений. Мара не собиралась идти на поводу у этой женщины. Поэтому взяла нож и принялась безропотно выгребать рыбьи кишки.

– По нашим поверьям у всего есть дух, – рассказывал ей дед. – И убить животное – то же самое, что убить человека.

– А рыбу, значит, можно?

– Нет. Но охота – это честный поединок. Добывая своими руками, для пропитания, ты не нарушаешь природного круговорота. Ты просишь у животного, принимаешь его и благодаришь.

– А как быть с нарвалами? Или оленями? У вас ведь все в оленьих шкурах. Откуда ты знаешь: ты убиваешь просто зверя или кого-то из семьи Билла?

– Дух человека всегда виден в глазах. Ты ведь чувствовала, что медведь – это я.

– Я просто знала, что ты должен быть там. А если бы мы оказались где-то случайно? И у меня было бы ружье? Я не стала бы рисковать и заглядывать хищнику в глаза.

– Разве вас не учили этому в школе? – криво усмехнулся Сэм.

– Дело в том, что там кроме нас никого нет. И я точно знаю, что зебра – это Зури, а медведь – Джо. Потому что других зебр и медведей там попросту не водится.

– У нас все знают друг друга. Я издалека почую своих соседей. Но есть и условные сигналы, все наши дети их знают. Ни один наш охотник не убьет зверя, не будучи уверенным. Убивать нельзя лишь воронов.

– Они несъедобные?

– Вороны – это род ангакука. Считается, что все вороны священны, убив одного, ты навлечешь беду на свою семью. Чисть внимательнее, ты пропустила здесь чешую.

Мара вздохнула и отерла лоб запястьем: все руки уже были перепачканы в требухе, под ногтями темнела грязь.

– Зачем я это тебе рассказываю? – вдруг спросил Сэм будто у самого себя. – Ведь ты вернешься назад, в Европу. И будешь жить, как жила раньше. Охота, духи... Наверное, считаешь меня сумасшедшим?

– Вовсе нет…

– Что ж, зато ты сможешь правильно выбрать рыбу в магазине. Конечно, такой свежей там не найти.

– Почему? В Швеции много…

– Всегда смотри на чешую, – Сэм словно не слышал ее. – Ровная, блестящая. Она должна тебе нравиться. И запах. Чувствуешь? Глаза не должны быть мутными или коричневыми. Надави пальцем. Вот. Нет ямки, видишь? А если ее правильно посолить, можно есть уже через час. Но только если ты сама выловила.

С Сэмом творилось что-то неладное. Он вел себя странно, увлеченно говорил про рыбу. Наверное, появление Линкс так на него подействовало. Мара не решалась перебивать деда, хотя в какой-то момент ей стало жутковато от мысли, что старик слетел с катушек. Она знала его всего неделю, но успела привыкнуть к прямоте и молчаливости, к его суровому аскетичному быту. А тут вдруг он ни с того, ни с сего разговорился, глаза лихорадочно блестят. И непонятно, что у него на уме. То ли злится от одного упоминания о Линдхольме, то ли расстроен, что внучка скоро уедет. А Мара понятия не имела, как успокаивают взрослых. Не перебивать же его и не кидаться на шею...

Они дочистили улов, на улице как раз распогодилось. И девочка ухватилась за единственную возможность сбежать.

– Я видела Имагми, – будто невзначай упомянула она, когда в балладе о рыбной чешуе случилась пауза. – Он просил меня сегодня вечером зайти.

Если бы не эта тягостная неловкость, которую обеспечил Сэм Нанук, Мара и не подумала бы идти к Имагми. Гораздо с большим удовольствием она бы растянулась у себя в комнате на кровати с планшетом, поболтала бы с друзьями, обсудила приезд Норы Линкс. Но линять без уважительной причины, когда дед хочет поговорить, было бы грубо даже для интернатовской девчонки. А сын ангакука являлся для Сэма, определенно, уважительной причиной.

Старый Нанук тут же закивал и чуть ли не за руку выпроводил внучку на улицу. Мара влезла в старые резиновые сапоги, которые были ей велики на пару размеров, застегнула куртку и побрела к шпилю. Была, правда, мысль побыть одной, но влажный холодный ветер пробирался под кожу, не позволяя гулять, да и в маленьком поселении все друг друга знали, а потому пойти куда-то, чтобы об этом не доложили Сэму, не вышло бы.

Мара пошкрябала подошвами о колючий коврик и постучала в белую дверь здания со шпилем. «Дом Солнца» – гласила скромная табличка, ниже, видимо, все то же самое инуитскими крючками, а потом и традиционное изображение небесного светила. Перевертыши – они везде перевертыши. Носятся со своим солнцем…

– Заходи! – раздался изнутри голос.

Она осторожно приоткрыла дверь и сразу почуяла сильный запах краски. Имагми в рабочем комбинезоне и линялой кепке бодро размахивал валиком.

– Я уже думал, ты не придешь, – сказал он с улыбкой.

– Ты занят? Я могу…

– Нет-нет. Проходи. Если хочешь, можешь мне помочь.

Она посмотрела на него с таким отчаянием, что он расхохотался.

– Ладно, садись. Только подальше, а то я испачкаю твою одежду.

– Делаешь ремонт, да? – она огляделась.

Помещение было пустым, видно, Имагми взялся за него основательно.

– Отец болен, хочет, чтобы я пока привел здесь все в порядок перед солнцестоянием. Сделаю все белым.

– А это что за круги? – она указала на пустые места на стенах, которые остались не закрашенными.

– Рождение и смерть Солнца, разумеется, – пояснил он. – Окна в крыше сделаны так, что сюда попадают первые и последние лучи. Здесь будут специальные рисунки, это нужно для обрядов.

– И ты в это веришь? – спросила она.

Сэму или Апае не решилась бы сказать нечто подобное, но Имагми еще не был ангакуком. К тому же он вел себя дружелюбно, весело, а этот вопрос не давал ей покоя.

– Ты ведь недавно узнала о своем даре. Легко было поверить?

– Нет, но ведь я видела…

– Я многое видел, Мара. Видел твоего орла. Знаешь, я забыл о том сне. Но увидев тебя там с этой отметиной, – он коснулся своей шеи. – Мы должны были встретиться. Инира дала мне об этом знать.

– Слушай, я понятия не имею, что там сказал тебе дух моей матери. Но я – не она! Ты и твой отец… Вы все твердите Сэму, что Инира вернулась. А это не так! У него едет крыша, – Мара отчаянно сцепила пальцы замком. – Вы не понимаете, что нельзя мучить человека?!

– Мне жаль, что ты так думаешь, – Имагми обмакнул валик в краску. – Никто не хочет навредить твоему деду.

– Ты кажешься нормальным. Извини, я не в том смысле, что твой отец… Но…

– Я понимаю. Для тебя, правда, норма немного другая. Я вот жалею, что не такой, как он. Может, из меня и не выйдет такого сильного ангакука.

– Я не об этом, – Мара тряхнула головой. – Просто… Ну, может, ты скажешь ему, что не стоит говорить Сэму про мою мать? Я не знаю, что случилось там, во время ритуала, но я не планировала в нее перевоплощаться.

– Случайностей не бывает, – весомо произнес Имагми.

– Вот только не надо мне всей этой… – она осеклась, подбирая вежливое слово. – Философии. Если ты в это веришь – на здоровье. Но не надо расстраивать Сэма.

– Как скажешь, – он умиротворенно водил валиком по стене, и на мгновение Маре тоже захотелось красить.

Но нет, Тома Сойера она читала, и такие фокусы с ней не работали.

– А ты не в курсе, почему твой отец говорил мне какие-то странные вещи? – спросила она, спрятав руки за спину. – Две сущности, две жизни и что-то там еще…

– Ты же в это не веришь, – улыбнулся Имагми.

– Это да. Просто интересно, – она равнодушно пожала плечами. – Я подумала, если две сущности – это мои способности, то довольно забавное совпадение. Ну и, может, тогда про двух птиц на двух вершинах – тоже имеет значение…

– Думай сама, – он шагнул на метр в сторону и принялся за новый отрезок стены. – Я не какой-нибудь миссионер. Лучше давай поговорим о твоей школе и Совете.

– Ясно, – она вздохнула. – Сейчас будешь рассказывать, что это все – зло?

– Нет, – он вдруг обернулся и пристально посмотрел на нее. – Ты ведь не станешь меня слушать, если я попрошу тебя туда не возвращаться?

– Не стану.

– А я не привык тратить слова впустую.

– Тогда что ты хотел сказать?

– Хотел спросить тебя. Ты знаешь, что на самом деле нужно Совету, и кто им управляет?

– Ну, они говорят, что заботятся о безопасности.

– И ты согласна?

– Нет, но… Думаю, это как государство. Политика там всякая, деньги. Зачем вот есть президент? Понятно, что все они больше думают о себе, но ведь так есть порядок. И Линдхольм. Остальное неважно.

– Ты знаешь, где они берут деньги? Как управляют? И ради чего существуют?

– Нет… То есть… – она замялась. – Как-то не задумывалась особо. А у тебя есть какая-то теория на этот счет? В смысле… Ну, они же не делают ничего такого плохого…

– А эксперимент твоего отца? Кто дал на него деньги? И почему? – в голосе Имагми звенел металл.

– Чего ты на меня давишь?! – возмутилась она и вскочила. – Откуда мне знать? Если хочешь что-то сказать, говори. Я не понимаю, чего тебе от меня надо.

– Я ничего не хочу сказать, Мара, – он снова обмакнул валик. – Но у всех есть цель. У всего есть цель. И если ты хочешь поступить правильно, лучше тебе ее выяснить.

– Отлично! Пойду и займусь этим прямо сейчас! – разозлилась она, свирепо хмыкнула и направилась домой.

Шаманы, Совет… Все они только думают, что отличаются друг от друга. А сами рисуют солнце, где попало, и пудрят мозги всем, кто ненароком окажется поблизости. Доверяй нам! Нет, нам! А где аргументы? Один туман. И что теперь? Никому не доверять? Поселиться в бункере и держать под подушкой ружье? Чок-ну-ты-е. Ну и плевать на них. А ее не запугать, они просто не знают, с кем связались. Совет, тоже мне. Догадайся, мол, как я тебя нашла.

Мара остановилась у самого входа в дом Сэма и замерла. А действительно… Как? Если бы Линкс следила, приехала бы сразу, а не через неделю. Эдлунд лично все проверил: никаких датчиков, жучков и прочих шпионских штучек. Телефон сменили. Брин, Джо, Нанду не раскололись бы… И Сэм все время был рядом. Да и смысл ему?.. Так кто же тебя позвал, Нора? Если ты прилетела сегодня, а Совет – в Европе, значит, узнала минимум за сутки. А сутки назад Мара перевоплощалась в орла. Рассказала про то, что ее ищут. И кому? Имагми и Робу. Но если сын шамана хочет, чтобы она осталась, то остается лишь один вариант.

Мара стиснула зубы и медленно подняла глаза на дом своего дяди. Ну, дорогой кузен Роб, держись. Ты дождался.