Следствие по магии 2

Глава 17

Мы вышли на обзорную площадку смотровой башни. Мертвый город. Это был завораживающий, заставляющий оцепенеть вид. Деревья, причудливо растущие на нависающих над дорогой каменных склонах, всех оттенков зелени.

Черная горная порода оттеняет живые краски. Этакое обрамление смерти жизнью. Гора, на которой расположены захоронения, неприступна с трех сторон, суровые громады Кавказских гор. А внизу, в глубоком ущелье, шумят бурные реки, эхо воды создает просто фантасмагорическое ощущение — такой незабываемый пейзаж

По острому горному гребню протянулись приземистые каменные склепы, на самом краю крутого обрыва замерли стройные башни, они создавали подобие линии, стоя у одной видно другую, а между ними несколько жертвенников. Я насчитала более сорока «солнечных» склепов, внутри которых, кажется еще лежат останки людей. Стены склепов покрыты солярными символами.

Надземные сооружения с гладкой кровлей и зияющие чернотой окошками хорошо сохранились. Склепы в основном многоярусные — внутри некоторых было видно полки, на которых лежат тела умерших. Некрополь. Он стоит на возвышенности — благодаря такому расположению обеспечивался доступ солнечного света и хорошая циркуляция воздуха, что скорее всего способствовало природной мумификации тела. Над погребальными сооружениями возвышаются грозные боевые башни с окошками — бойницами. Мы шли ко входу в некрополь, туда, где, были сложены из камней два языческих святилища.

— В этих склепах лежат достойные люди, те самые Мехк-да. Здесь находятся два жертвенника, или святилища, куда мужчины могли приносить подношения для богов и дары своим «отцам». Само название исторической области, где расположен некрополь, — Малхиста — переводится как «Страна солнца» и также восходит к язычеству. А реки, что шумят где-то внизу Меши — хи и Чанти — Аргун.

Мы шли по гребню, волки шли по бокам, колдун на этот раз выдвинулся чуть вперед. Жрец как растворился.

Город мертвых, когда-то в Малхистинском ущелье бурлила жизнь, о чем напоминают эти развалины на склонах гор, а также «ступени» на холмах — следы террасного земледелия. Перед второй башней возник тучный горец, наполовину закутанный в шкуры, под его рукой лежал нож или скорее кинжал.

— Дала стоит во главе Вселенной… именно он создал землю, солнце, звезды, человека, растительный и животный мир, определил, каким должен быть миропорядок… Ему подвластны все остальные боги, доступ к нему имеет только заступница людей богиня плодородия Тушоли. От нее зависит плодородие земли, скота, обилие и деторождение[1]. Преклоните колено, перед селением божества…

Его голос звучал как камнепад, но Кощей не то, что не дрогнул, даже с шага не сбился.

— Вайнахец, уйди с дороги, по закону силы. Я пришел на Мехк — кхел[2] Дели.

Мм, голос ничуть не уступал неизвестному. И уже не глядя на мужчину — стража обратился ко мне

— Мехк — кхел столетия назад принял один из важных для себя актов, определившим судьбу чеченского народа. Их демиург давно уснул, отдав свое сердце этим горам. Горцы приняли ислам. Но система шариата более жесткая, когда и общественная, и частная жизнь строго регламентируются сверху, моральное предписание является юридической нормой, грех — преступлением. Это не соответствовало древним традициям чеченского общества, которые заповедовали старые боги. А ведь частная жизнь всегда считалась у чеченцев неприкосновенной, так же, как и личная свобода, и личное достоинство человека. Также неприемлемо было для чеченцев и физическое наказание, вплоть до увечий, предусмотренное шариатом. Поэтому Мехк— кхел изменил для себя ряд правил, которыми предусмотрел сохранение чеченцами национальной идентичности.

Мехк — Кхел решил сохранить национальные особенности чеченцев в различных сферах человеческой жизнедеятельности, что во многом определило своеобразие чеченского менталитета, в отличие от других народов, принявших ислам. Ведь многие мусульманские народы были ассимилированы арабами или в этническом, или в культурном плане. Мехк — Да Татевос[3]был дальновиден и мудр, восприняв духовность ислама, в образе жизни, в менталитете и культуре, но сохранили свои древние демократические традиции.

— Ты был там?

— Нет, но была Гамаюн. Она подтвердила эти законы для Нави. Цой — Педе напоминал наш Кремль, был построен у места впадения реки Меши — хи в Чанты — Аргун. Этот острогорбый мыс, упирающимся северной стороной в скалы подножия хребта Коре — Лам, был частью стены, а с южной стороны, смотрящем в сторону Грузии, находятся две боевые башни и остатки жилых сооружений. Но это видимость для людей. Здесь до сих пор живут жрицы Эштра, как и он сам. Мы сейчас проходим боевую башню, «кладбищ башня», не вспомню как она на местном называется. Она была воздвигнута, чтобы охранять склепы от злоумышленников, которые в целях отмщения за обиды могли осквернить могилы. В ней и живет Эштр.

— А этот горец, кто?

— Не обращай внимание, это призрак — страж. Ну или звонок для обитателей. Мы останемся здесь до утра, только с рассветом можно зайти в усыпальницу. Склепы назывались «Малхан каш», что буквально переводится как «Солнечный могильник», ты увидишь утром — почему.

— В палатках?

— Да. Ты просто не сможешь отдохнуть в их жилищах.

— Замерзну?

— Ну не на смерть, но утро будет недобрым.

«Своеобразный звонок» сработал и в маленькой дверце появился… ну назовем человек. Он был одет как обычный землепашец, с поправкой на регион, на вид ему было около пятидесяти, он был сед, что окладистая борода, что густая шевелюра.

— Кто стучится ко мне?

— Не чуешь?

— Нет в тебе смерти, уж больше тридцати лет не видел я тебя, Кощь. Гибель ты несешь в эти места.

— Гибель вы выбрали сами, не сумев защитить сердце отца.

— Твоя правда. С чем пожаловал, гость нежданный?

— С вопросом, а там как Навь настелить захочет.

— Каков вопрос?

— Помнишь сказ про Цой — Педе. Что возле «Города мертвых» располагался большой аул. Там жило много богатых и уважаемых людей. Враги прознали про богатство этого места, и захотели его захватить. Осада аула длилась три долгих месяца, но никто из горцев не собирался сдаваться, — мужик статно кивал в такт словам Кощея, — Так случилось, что среди врагов был возлюбленный одной красавицы — горянки, проживающей в ауле. Она так хотела быть рядом с любимым, что решилась на предательство. На заре девушка поднялась на башню и начала показывать знаками, как можно было зайти в аул. Это тайное место было со стороны пропасти. Ночью того же дня была великая битва. Врагам удалось зайти в аул, а влюбленная пара соединилась.

— Помню, ведь был там, а то ты не знаешь, что здесь граница моих владений. Зачем напоминать мне?

— А ты дослушай. Нарты упорно соперничали со всеми и даже с верховными богами. Возгордились они что покорилась им эта крепость. Стали ругать своих богов, топтать их святилища. За это Дела истребил их, заставив 7–летним голодом выпить расплавленную медь. И та медь потом была собрана Дели и спрятана в складках его одежды.

Мужик или все-таки бог (?) нахмурился, остановив рукой слова колдуна, повеяло холодом, кое-где в наступающих сумерках заблестела инеем трава. Волки зло зашипели.

— Не раз слышал я про то, был там. Что ты хочешь мне сказать?

— А ты дослушай, нетерпеливый. Спрятал он проклятую медь, да и уснул. Сколько попыток было завладеть сердцем Гор?

— Что ты хочешь этим сказать?

Кощей даже не попытался ответить, наоборот раздался в плечах, вытянулся, сквозь лицо начал проступать череп. В общем хоть картину рисуй, правда страшноватую, но симпатичную.

— Я тебя спрашиваю, пень ты трухлявый, старик, обещавший хранить, и все потерял. Гордость вдруг взыграла? Что у тебя есть кроме гордости? ТЫ же был как мудрый правитель, знающий язык всего живого на земле. Тебе подчинялись сармаки и прочие змеи. Куда все делось? То, что о тебе стали забывать — только это твоя предсмертная агония. Помнишь, как тебя молили с просьбой поскорее забрать умирающего? Теперь ты хочешь уйти, Бог Мертвых?

Я не лезла. Во-первых, под горячую руку такому мужчине? Ищите дуру где-то на кладбище, там их полно. Во — вторых, не зная всей подоплеки? Я в первую очередь следователь и должна дослушать хоть часть всей истории, а то пазл не сходится. В-третьих, может они так всегда общаются, так что только первый пункт, не маленькие.

— Что ты хочешь от меня Кощей?

Устало спросил Эштр. Он уже не так высокомерно смотрел на колдуна. В его глазах мелькнула искра вопроса.

— Ответа. Сколько раз приходили к сердцу Гор? Как получилось, что наказание твоего отца свободно гуляет вдали от его саркофага?

— Шесть раз, неизвестные мне, приходили к сердцу Гор. Раз в год, в первую войну. И трижды во вторую. В последний раз это было в осень почти двадцать зим назад.

— Ты отлучался со своего поста?

— Я был у школы.

Кощей вернулся к своим размерам, череп и шипы исчезли, как и оружие.

— Утром мы войдем в святилище, нужно посмотреть, сколько меди взяли. И положить привезенный артефакт, — Кощей больше не смотрел на старика, а тот поник и поплелся обратно в башню, — Разбейте палатки у того валуна.

Если бы, не-то ярко — зеленое шоу от колдуна, я бы заметила быстрее, что практически наступила ночь, где-то на верху еще был заметен свет, а здесь уже наступила ночь. Таль убежал на разведку, собираясь воспользоваться августовской ночью, чтобы размяться и побегать, а на рассвете сменить Алого и подремать у входа. Кощей и, вылезший непонятно откуда, Багдасар развели костер и что-то шаманили около него.

А я сидела и вдыхала просто сводящие с ума запахи разнотравья. Это лето я, наверное, никогда не забуду. А потом, уже почти привычно начала напевать:

Если в моих мыслях туманно. Вижу, во снах я постоянно

(Когда непонятно и сложно; И, кажется, все невозможным)

Знакомой тропой; Я снова домой

С орлами парить там над землею; Жар утолить водой ключевою

Вернулся Таль, у ног сел Алый, потёрся волчьей мордой и завыл. Спиной оперевшись на валун, сел Кощей, став мне просто теплой подпоркой, сидеть стало удобнее. Казалось, горы прислушиваются к песне. Они ведь тоже устают, стоять веками, смотреть на людей и понимать. Все понимать… так пусть хоть на пару минут они почувствуют, что мы тоже дорожим ими, как и они нами.

Над колыбелью ветры мне пели мотив:

"Горы — горы вечные горы; Они — моя сила; Они за спиною!

Сердце не дрогнет и разум наполнен. Этой свободой, этим покоем!'

Где-то в горах ухнул филин, громкое эхо ночной птицы подхватили оборотни и тихонечко выли — подпевали. Душевно.

Родная земля залечит все раны; Снова Коста учит стихами

Они о великом, Чтоб быть человеком!

В песне души ритмы слышны. Солнце встаёт там за горой!

В танец меня зовёт круговой! Зов крови моей

Звучит всё сильней, как мотив:

""Горы — горы вечные горы; Они — моя сила; Они за спиною!

Сердце не дрогнет и разум наполнен. Этой свободой, этим покоем![4]

— Душевно, — Кощей накинул мне кофту, — Спасибо.

— Горы, навеяло. Они такие….

— Величественные. Вот вроде не первое тысячелетие живу, а все не устал. Может ко мне переведешься? Россию хоть посмотришь.

— Я подумаю.

— А с чего ты пошла в полицию?

— Уж кто бы ошибался! В следственный комитет.

— Ты поняла, о чем я.

— В детском доме осознала себя рано. Уж не знаю почему. Сейчас то понимаю, как мне повезло. Яга хоть и строгая, но детей, по сути, обожает. Я слишком не любила тайны. Три дня караулила нянечку, которая как мне, казалось, ворует мясо.

— Воровала?

— Да. Яга или тогда Зоя Ивановна меня похвалила. Нянечку я ту больше не видела.

— Уволила.

— А может съела? Она так-то не против была, но только с разрешения. В девяностые с зарплатой не очень было, вот она и разрешала брать продуктами.

— В этом вся Яга. Она на фронте своих девочек обожала. С Лаврентием ругалась так что по Кремлю мыши замирали, а его помощники пили валерьянку ведрами.

— Лаврентий? Неужели?

— Именно. Берия.

— И он это терпел?

— О! Ты бы знала, как он ее любил, — я аж обернулась на валуне, чуть не свалившись, колдун меня перехватил, — Но он был женат, болезненно честен с супругой. И ведьму эту любил.

— И?

— Просто любил. А она ему нервы мотала.

— А она знала?

— Яга? Не думаю, я-то случайно узнал. Развозил этих, генацвале, после банкета. Ну и рассказал он мне все по пьяни. Так и узнал, почему он ее концерты терпел, по-своему оберегал. Хотя если бы задумала, что против Кобы[5] не пожалел бы. Вряд ли справился, но сделал бы все.

— Почему? Вот почему кто-то из кожи вон лезет, а кто-то ворует, что не приколочено.

— Отколачивает и тоже ворует.

— Именно.

— Не все так просто. И эти разбойники не сразу дошли до этого.

— А как?

— Иосиф любил власть, мечтал о ней, стремился, грезил. Можно сказать, что на престол он взошел со смертью Ленина. В двадцать втором, в апреле. И получил разрушенную страну, до основания. Ведь взять власть просто, ну почти, а вот удержать. Но он был силен, воля его несгибаема. И осознал, что власть — это работа. Ни один раб не пашет столько, сколько правитель. Хороший правитель, подчеркну.

— Подожди, подожди, а как ты с ним познакомился?

— Я хорошо знал мать первой жены Иосифа, Саппоры Двали, в замужестве Сванидзе. Ее род был ведьмовской. Но предки отказались от силы, в обмен на власть в регионе. Но подарок не может быть вечным. Власть отобрали, но силу не вернули. Хотя женщины оставались женщинами, знания хоть со временем и уходили, но не исчезли, а еще притягательность. Магнетизм. Когда Като заболела, Саппора пыталась меня разыскать, это не сейчас, набрал номер и все. Я же не публичная личность, даже сейчас. Когда я прибыл к ним, ее уже хоронили. Там то и увидел молодого мужчину, которого лично вытаскивал из могилы. А потом спаивал еще сутки. Не любить этих женщин было невозможно для простого человека.

— А дальше?

— А дальше почти просто. Я не особо запоминал революционеров тогда, их было как блох на больной собаке. Второй раз он увидел меня уже в тридцать втором. Когда искал возможность спасти страну от дикого голода. Сталин готов был поверить хоть в самого дьявола, лишь бы спасти страну. А тут я, да и не сильно изменившийся. Было от чего задуматься. Мы начали общаться, не часто, работы было много, и у него, и у меня. Я тогда помог, провел тихо ритуал возрождения и опять пропал.

— И что произошло? Как он понял?

— В лето сорок первого, на второй день войны. В закрытый кабинет явилась твоя бабка. Сама предложила связать его и Россию. Что она увидела в будущем, не рассказала. Двадцать третьего июня она провела обряд, я тоже там учувствую. И опять я не поменялся. И Иосиф предложил мне должность.

— Как связала?

— Существует обряд, когда Род связывает Русь и ее князя. Это пошло еще с Ярослава Мудрого. Он любил эту землю больше самого себя. И Род даровал ему понимание, подарил ему эту связь. Есть много условий, это и сам человек, его добровольное стремление стать единым целым со своей землей и необходимость защищать. Прошлые грехи не важны, только желание сохранить свою землю. Сама Гамаюн может отказать, может забрать благословение. Были прецеденты. Но с мгновения после обряда, все, что делает князь — все по воли Руси. Он не может уничтожить ее, оберегает, заботится, ведет вперед. Но и земля дарует ему защиту, не полную, конечно, но ничего, что растет или создается на ней не может убить князя. Его приказ, это приказ Родины, его слово, это слово Руси.

— Тогда почему Сталин?.. Как?

— Ты про отравление?

— Да.

— Так яд просто привезли. И практически сразу подсыпали. Пару дней и он бы стал бесполезным.

— Кто?

— Нашлись. Подозреваю Остров. Но точно, никому не дали возможности, это проверить. Меня тогда расстреляли и закопали. Да пули смазали сонным зельем, похоронили под родником. Грамотные. Неприятно, но потребовался год, чтобы я оправился. Концов уже было не найти.

— Ты сказал, что Гамаюн может отказать.

— Да, последний из династии Романовых. Гамаюн отказала ему.

— С чего вдруг? Война, революция, почему она ввергла страну в такое… даже слов нормальных не подберу.

— Гессенская муха. Рождение наследника развязывало ей руки. Она хотела повторить путь Екатерины. Николай был слабым, управляемым, но он был царем. И тут оказия, цесаревич болен. Распутин нашел описание ритуала в царской библиотеки, рассказал ей. Как уж искали Гамаюн, не ведаю. Твою пра-пра-бабку приволокли к этой, «императрице» и потребовали благословение для новорожденного сына. Благословение могло исцелить цесаревича и посадить его мать на престол. Гамаюн отказала, она видела, что бы он сделал с Россией. Было бы хуже, чем есть.

— А бабка простила такое обращение с собой?

— Ее пытали там, затем убили.

— Ты же говорил…

— Это не значит, что нельзя убить. Вы бессмертные только пока жив ваш любимый…

— Значит…

— Да, она убила его на глазах твоей бабки, лично. Гамаюн, умирая, прокляла род Романовых. Забрала благословение Рода. Он больше не может стать во главе этой земли.

Я поежилась, это было честно. Всепрощение оставьте кому-то другому.

[1] историк Эльза Баташева

[2] высший представительный орган вайнахских племён, выступавший высшим судом. Название буквально переводится с чеченского языка на русский как «народный суд».

[3] В переводе «путь предков»

[4] Victoria Hetagkati & Idarchik — Вечные горы — текст песни

[5] Кличка И.В. Сталина