Слёзы в дожде

Слёзы в дожде

Предыстория

Поздний вечер. Пустая, почти аутентичная улица. Аутентичной ее можно назвать потому, что, клянусь, подобной такой в близи центра города больше не найдёте. Вдоль тротуаров по обеим сторонам дороги стоят старые частные дома, дряхлые обшарпанные, можно сказать- целованные временем. Но при всем при этом, они не пугают- от них веет уютом. На всей улице стоят фонари, испускающие неестественный зеленый свет, который очень эстетично отражается в лужах, после недавнего дождя. Вдали слышен вой собак из двориков местных жителей. На ветвях густых деревьях висят самодельные кормушки для птиц и машинные покрышки на тросах, заменяющие детские качели. Эта картина продолжается чуть ли не целую милю. А среди этих домиков возвышается, почти, полностью стеклянное многоэтажное здание, представляющее собой белый прямоугольник, вглядевшись в который, можно рассмотреть людей в белых одеяниях. И не удивительно, ведь это больница.

Черная фигура шла по улице посреди дороги. Она двигалась не торопясь, иногда сходив с асфальта и заглядывая в окна домов, трогая деревья, качели, цветы и возвращалась на асфальт. Казалось, под капюшоном прячется любознательный ребенок, которому так и норовит все посмотреть, подслушать, потрогать, понюхать- понять этот мир. Машина, ехавшая с большой скоростью, проехала прямо сквозь странника в черном одеянии. Тому хоть бы что. Черный балахон остановился напротив стеклянного квадрата и немного постояв, направился прямо к нему.

Больница была новая и оснащена, видимо хорошо. Главный вход предстает перед странником в виде огромных стеклянных дверей. Черная фигура проскользнула сквозь них как нож сквозь масло. В здание кругом было бело и светло, аж глаза резало. Несмотря на то, что уже практически ночь, люди тут носились как пчелы в улье. Одних пациентов люди в белых халатах куда-то катят на инвалидных креслах, других пациентов ведут с капельницей в руках прямо сквозь незнакомца в черной накидке. Незнакомец в черном, казалось, был немного ошарашен от такого потока людей и некоторое время стоял, вертя головой, переводя взгляд с одного человека на другого. Одного молодого парня недалеко от входа пытаются вернуть к жизни, оказывая первую помощь. На против входа стояла регистрационная стойка, где тебя встречает милая девушка лет двадцати. На стене прямо над девушкой висят электронные часы, которые крупными цифрами показывают точное время. Когда черная мантия подошла чуть ближе к стойке, часы точно с ума сошли. Цифры, что показывают секунды застыли, а затем начали попеременно показывать двадцать три и двадцать четыре, двадцать четыре и двадцать три. По углам холла размещены диваны и столы. На мебели сидели люди все возрастов, на их лицах невозможно было не прочитать печаль и усталость. Они измотаны ничуть не меньше своих близких, ради которых они и пришли в клинику. Нечто в черном одеянии постояло минуту, глядя на этих людей, и направилось в левый коридор. В коридоре черная фигура встретила уборщицу лет шестидесяти, которая быстро-быстро мыла полы и что-то кряхтела себе под нос. После коридора следовала незамысловатая лестница, по которой поднимались старичок и молодая девушка. Дитя держала его под локоть, пока тот дрожа и сопя переставлял ноги. Третий этаж. Черный силуэт свернул налево и направился по очередному коридору. Триста девяносто, триста девяносто один, триста девяносто два, триста девяносто три, триста девяносто четыре. Темная накидка остановилась напротив палаты триста девяносто четыре, медленно взялась за ручку, уже хотев отворить дверь, но потом почему-то остановилась. Отпустив рукоять, оно прошло сквозь дверь и очутилось в палате.

В дали комнаты возле окна стояла кровать, на которой лежал больной престарелый мужчина, к рукам и носу которого были протянуты трубки. На вид ему было лет шестьдесят пять- семьдесят. Крупный мужчина с ещё темными волосами, которые пока не сильно одолела старческая седина. Ближе к двери стояли две другие кровати для больных, но сейчас они пустовали. На против кроватей размещались кресла и столики. На одном из столов стояла огромная ваза с цветами, на полу лежало куча воздушных шариков, с которыми играли две маленькие девочки. Возле кровати стояло трое человек и оживленно общались с больным. Видимо это были жена- пожилая женщина, дочь с супругом или наоборот и… две внучки. Черный балахон бесшумно и медленно подошел к креслу, что был напротив второй кровати от больного и сел в него, молча слушая разговор местных обитателей.

– ты не голоден, Стивен? – спросила жена своего мужа, гладя его по ноге.

– нет, дорогая, тут прекрасное питание- без эмоционально ответил больной,– можешь мне принести завтра какую-нибудь книгу почитать, дорогая?

– Конечно, милый….

– Черт с ним с питанием, с книгами, что тебе врачи говорят, пап? – встревоженно бросил молодой человек

– Говорят, что нужно провести еще ряд анализов. –почти прошептал мужчина, поправляя трубку у носа. – Но готовится надо к худшему…

– Не волнуйся, все будет хорошо- почти прокричала супруга сына. – Мы с Гарри не слезем от докторов, пока они тебе не помогут.

Больной поддельно улыбнулся, переведя блестящий от слез взгляд снизу на своих родных и обратно. Через секунду улыбка пропала.

– Что там с погодой на завтра? – спросил хозяин семейства. – По радио не передавали?

– Ээээ, да. Передавали. Прохладно и солнечно, как сегодня. Еще дня три точно. – промычала супруга.

– Отлично. Хорошие дни, чтобы умереть- с ужасающим позитивом подал больной.

– Пааап!!!, Стивен!!!– крикнуло хором семейство. Да так громко, что одна из девочек, которая кувыркалась в шариках дернулась. – Что ты такое говоришь, а?

– Шучу я- кашляя от смеха, ответил пациент.

–Да ну тебя- пропищала жена.

Последовал легкий шлепок по плечу больного. Царила неловкая пауза.

– Ладно, ребятки мои, идите-ка домой, отдыхайте- звонким голосов разрезал тишину муж, он же отец и дедушка. – Дайте-ка я вас обниму.

Все по очереди подарили ему свои объятия и направились к выходу.

– До завтра. – прозвучал девчачий голосок.

– Хорошо внученька, сладких снов.

Дверь захлопнулась.

Прошло десять минут с тех пор как ушли посетители. Старик успел за это время покушать и уже как пару минут разглядывал свой фотоальбом. По щеке текла почти незаметная слеза. Черный балахон стоял рядом и незаметно смотрел фотокарточки вместе с ним. Вдруг, пациент захлопнул альбом и принялся бесшумно рыдать.

Через мгновение он успокоился и принялся читать журнал. Заморгал свет. Стивен удивленно отвлёкся от журнала и принялся осматривать обезумевшие лампы на потолке. На мгновение свет совсем заглох и, когда тьма разошлась, перед больным уже стояла большая фигура, метра два ростом в черной рваной накидке от головы до самого пола. Лица не было видно, его закрывал глубокий капюшон.

Старика будто током пронзило: он почти прыжком из лежачего положения перешел в сидячее и уже сделал глубокий вдох, чтобы позвать на помощь. Но вдруг, нечто в черном одеянии сухой серой рукой схватило больного за ногу. Стив тотчас почувствовал, что не способен проронить не слова. Темный силуэт держа одной рукой за ногу больного, другую руку он поднял вверх, сбросив огромный рукав с кисти и прислонил указательный палец к месту, где предположительно должен быть рот.

«Тссссссс» – прозвучало из-под капюшона. – Мистер Симонс, я пришёл по вашу душу. Не кричите, это ни к чему. Я дам вам ответы на все вопросы.

Мистер Симонс глубоко и быстро душа кивнул. У него опять закололо сердце, что не удивительно, оно билось так громко, что можно было услышать биение за метр. Черная накидка медленно отпустила ногу Стивена и сделала шаг назад. Затем, когда нечто отвело свободную руку назад, кресло, стоящее напротив кровати, само почти бесшумно пододвинулось к темной фигуре. Она медленно опустилась на кресло и молча уставилась на Симонса.

Ещё с полминуты эти двое безмолвно смотрели друг на друга. Терпение мистера Симонса подходила к концу, ему казалось, что у него начался бред.

– Что ты такое? Что тебе от меня надо?

– Я – то, что вы, люди, называете смертью. Не буду лукавить и ходить вокруг да около… Я пришел сопроводить твою душу туда, откуда она пришла в этот мир…

Голос был одновременно приятным, бархатным, вызывающим спокойствие и одновременно пугающим с небольшим эхом.

– Стоп, стоп- прервал Стивен смерть срывающимся голосом, – Ты хочешь сказать, что я вот-вот умру? Нет…нет. Это розыгрыш какой-то.

– У вас, мистер Симонс, время до рассвета привести свои дела в порядок. С первыми лучами солнца мы с вами должны исчезнуть. Желательно, чтобы вы никуда не убегали из больницы, чтобы облегчить вам страдания, а мне работу.

–Но почему? Я чувствую себя хорошо. – грустным голосом промычал Стивен Симонс. – Никаких предпосылок.

– Я не знаю, мистер Симонс. Не в моих силах отнять или дать жизнь. Я лишь проводник душ между двумя мирами. – монотонно отвечает смерть. – Если хотите, я могу составить вам компанию до того момента, пока мы не отправились в путь.

– Я…я…не знаю, что и думать. Казалось я уже смирился с тем, что умру. Но как выясняется, что нет.

Около пяти минут они сидели молча. Симонс пытался в голове сложить только что разбитую жизнь. Хотя стоит ли её собирать на одну ночь?

– Знаешь? Я хочу, чтобы ты составил мне компанию на ночь. – бодрым голосом проронил Симонс, смотря себе под ноги, – Спасибо.

Глаза его быстро с ног перепрыгнули на смерть и, лицо старика озарилось улыбкой.

– Видимо сложная у тебя работа. – вдруг начал беседу больной. – А как же остальные умирающие?

– Ммм? – пронеслось вопросительное эхо по палате.

– Как ты успеваешь ко всем на земле? Ведь за ночь могут умирать тысячи людей или сотни одновременно.

– Мой мир разделён на две части. Первая, если говорить на вашем языке, – ад, где очищаются души. Но там все не так как вы себе представляете. И вторая часть – чистилище, если, опять же, говорить на вашем языке – это мир, где обитают готовые к реинкарнации души. То есть души, которые ждут своей очереди на тело, чтобы попасть опять в ваш мир. Ожидание это хуже любых мук.

– Хм, интересно- промычал Симонс с глупой улыбкой на лице. – А что на счет Бога и Дьявола? Они…они существуют?

– Тут я тебе ничем помочь не могу.

– Понял. – протяжно практически пропел Стивен. – А что будет, если ты что-то расскажешь?

– Мне не дадут тело еще тысячу лет.

– Стоп-стоп, ты…получается ты тоже душа, которая ждёт свое тело?

–Да, но очередь моя еще не скоро… И мне пока нашли применение. Я такой не один.

– Так забирай моё тело, когда я откину коньки. – смеясь, крикнул старик.

Палата разразилась металлическим смехом.

–Я не могу, душа может попасть только в новорожденное тело. Тогда я потеряю всю память и буду чист как белый лист. – произнес унылый голос.

– Знаешь, это довольно грустно. Ведь ты так хочешь попасть сюда, а тебе приходится смотреть на то, как люди страдают, умирают… Только и остается, что забирать их души к себе.

– Хм, сейчас ты напомнил мне своего отца.

– Что? – закричал старик.

Стивен аж сам испугался своего крика. Он посмотрел на окно через жалюзи, убедился, что никто не идёт и продолжил: «Ты знал моего отца?».

– Да, его душа самая чистая из тех, которые я встречал. – произнесла смерть. -У него была непростая жизнь, его я запомню надолго.

– Прошу тебя, расскажи мне о нём- волнующим голосом произнёс старик со слезами на глазах. – Он умер, когда я был совсем маленьким. Пожалуйста расскажи.

Смерть поудобнее уселась в кресле.

– Хорошо.

Глава 1: Дениэл Симонс

Начало двадцатого века. Городок «Лосттаун». Стоит ужаснейшая жара. Плавится асфальт, напоминая больше темную нугу, нежели твердую поверхность. Многие люди, работающие на открытом солнце, падают замертво, теряя сознание. В стране процветает депрессия. Найти оплачиваемую работу в эти не то, что дни – годы почти невозможно. Большие города еще держатся, но маленькие, вроде этого, уже на исходе сил. Их добивает затянувшаяся жара. Ведь каждый четвертый житель в Лосттауне фермер. Жара уже держится несколько месяцев, а сейчас, чтоб вы знали, должен был быть поливной сезон. Как быть дальше одному Богу известно. Конечно, можно перебраться в ближайший крупный город, но до него не меньше пяти сотен миль. Несмотря на это, многие жители уже побросали свои дома и бросились искать своё счастье где-то там. Но для нашего героя это не подходит – у него сложная ситуация в семье. Восьмилетняя больная дочь, которую уронили во время родов. И теперь она мало того, что парализована, так еще и ничего не понимает, не видит. Пару раз в день её навещают жуткие судороги, которые ничем не сбить. Сколько ночей её отец провел за монологами, обращенных к Богу с мольбами, просьбами, вопросами. Но все тщетно. Перевозить в такую жару семью ему не по силам, да и не на чем.

Сейчас Дениэл Симонс держится просто молодцом. Ему 39 лет. Он работает учителем в школе. Пока школу не закроют, он будет получать минимальную плату. Раньше он преподавал химию, но сейчас порой заменяет нескольких учителей. В свободное от школы время, он старается продавать швейные машинки собственного производства. Но это получается не очень успешно.

Полдень. Взбитый мужчина средних лет шел по тротуару и нес с собой громоздкий чемодан, что-то бормоча себе под нос. Выглядел он обычно: строги рабочий костюм, волосы средней длины зализаны назад. Он остановился, достал из наплечной сумки флягу и сделал несколько маленьких глотков. Пройдя мимо автомобильного завода, он свернул на частный сектор, где жилые располагались дома. Уже около часа он, выбившись из сил, шел в ту часть города, где еще не бывал. Мягкий асфальт сменялся пересохшей потрескавшейся почвой красно-желтого цвета. Пожелтевшая трава вдоль домов уже напоминала пепел.

«Вот неплохой домишка…Надо бы заглянуть», – подумал Дениэл. Он отворил низкую деревянную калитку забора и постучался во входную дверь дома. Ответа не последовало. Постояв пару минут, Симонс направился к следующему дому, а от него к следующему.

Обойдя четыре дома, он вдруг подумал: «Идиот, сейчас полдень. Все ведь на работе… Но попробовать стоило, местечко-то не самое захудалое. Вернусь сюда после уроков». Минут двадцать Дениэл шел к центру города, заскочил на рынок. Сегодняшний рынок представлял собой три-пять палаток с продуктами. Хотя палатками это сложно назвать- кусок ткани, натянутый на четыре палки, которая хоть как-то спасающая от прямых палящих лучей. Симонс остановился у самой большой палатки на сегодняшний день.

– Здравствуй, Гейл… – уставшим голосом произнес Симонс.

– Здравствуй, Дениэл – звонко отреагировал торговец, – тебе как обычно?

Гейл – загорелый сухой мужчина средних лет. Один из немногих торгашей, кто еще держится в эти непростые дни. Его брат каким-то образом добывает в крупном городе пшеницу и другие продукты и перевозят её на автомобилях. Автомобили производить начали не так давно. В Лосттауне их не больше сотни. С Дениэлом Симонсом Гейл знаком с юношества. Они очень хорошие друзья. Наш герой в своё время разбавлял лекарство и делал уколы его жене, пока доктора не было в городе. Химико-биологическое образование способствовало. А тот, в свою очередь, ему переодически возил лекарства из города для его больной дочери.

– Угу.

Торговец достал две уже ждавших клиента булки хлеба. Симонс уже полез в карман за деньгами, как его вдруг перебил торговец.

– Брось, старина- с улыбкой произнёс владелец лавки, – ты в долг продал мне швейную машинку. Я ей не раз чинил свою палатку. Еще пару тройку булок с меня причитается.

– Спасибо, Гейл. Ты настоящий друг – с сияющим лицом ответил Симонс.

Учитель быстро спрятал хлеб в наплечную сумку и зашагал в сторону своего дома.

Дом у нашего героя был просторный. В былые времена он разработал удобрение для пшеницы, которое раскупали на раз-два местные фермеры. Он даже успел купить себе этот дом. Но из-за засухи почти никто больше не занимается сельским хозяйством.

Симонс спустился с горы к дому. Дом выглядел уставшим – голубая краска вся выгорела и обсыпалась, бардовую крышу постигла та же участь. Почти все стекла на окнах выбиты и вместо них вставлены куски фанеры.

Дениэл открыл дверь заборчика и вошел во дворик. Во дворе стоял старый круглый столик. Возле него из земли криво торчал рваный солнечный зонтик. Рядом кресло, из которого повыскакивали пружины. Неподалеку лавка. Поперёк двора стоят два покосившихся столбика, между которыми натянуты веревки, предназначенные для сушки белья. За домом виднеется кучка засохшего песка. Давно, ещё до рождения дочери, Дениэл натаскал сюда кучу песка, что сделать песочницу для своего ребенка. Он частенько представлял, как они вместе будут строить песочный замок и всевозможные лабиринты. Кто знал, что все обернётся так горько. Позади дома возвышается старая резервгая башня, которая раньше служила сбором дождевой воды. Слева от дома виднеется собачья будка. Собаку продала миссис Симонс из финансовых соображений. Справа от дома располагался хилый сарайчик, в котором валяется куча металлолома – остатки производства швейных машинок Дениэла.

Дверь дома была нараспашку. Не удивительно, такая духота. Симонс прошёл через веранду. В кухне на плите кипятилось молоко. Преодолев кухню, учитель направился в комнату дочери проверить её.

Жены там не оказалось. В притык к просторной кровати было приставлено инвалидное кресло, колеса его были заблокированы ручкой. Возле коляски на полу лежало три- четыре подушки и плед, чтобы ребёнок не уехал, а в случае падения не разбил себе голову. На коляске сидел полная девочка. Она была коротко пострижена, и на вид ей гораздо больше, чем восемь лет. Каждые несколько секунд она неосознанно дергалась взад – вперед, мыча при этом что-то бессвязное себе под нос. Руки она держала всегда у рта, глаза закатаны на лоб, изо рта струей лились слюни. Для постороннего человека такая картина может вызвать шок.

«Доченька… родная, как ты? А мама где?», – произнёс глава семейства будто сам себе, вытирая при этом рот дочери. Он поцеловал девочку в лоб, проверил, заблокированы ли колёса коляски, и вышел из комнаты. Преодолев две комнаты, Дениэл оказывается в ванной комнате.

Там он и застал свою жену за стиркой. Она надраивала пеленки в тазу руками. Ему почему-то стало так жалко девушку. «Господи, за что ей всё это?», – подумал мужчина. Он не раз видал, как она плакала по ночам.

– Привет – с небольшой грустью улыбаясь произнёс любящий муж.

Девушка удивленно вскинула голову в сторону двери. Лицо её озарилось широкой улыбкой. Вытерев руки, она подбежала к мужу и принялась обнимать его.

Девушка была среднего роста, немного худая. Темные прямые волосы, которые, как правило, она завязывала назад в хвост.

– Ты сегодня рано – бодро воскликнула миссис Симонс,– все хорошо?

– Да-да, у меня занятия будут с трёх до шести. Вот принёс вам хлеба.

– Ууу. – игриво провизжала Эллиот,– ты у меня такой заботливый.

– Ага- также игриво промычал Дениэл, – ты не устала, милая? Отдохни.

– Все хорошо, Дэнни.

– Ну ладно… Я побежал. – торопливо бросил мистер Симонс.

И не успела Эллиот что-то понять, как Дэнни уже убежал, махая тяжелым ящиком со швейной машинкой словно пустым пакетиком.

Время 18:30. Солнце уже опустилось достаточно низко, чтобы заглядывать в окна домов. Лучи, пробивающиеся через окна школы, разбудили Симонса, который задремал, облокотившись на локоть. На его лице непроизвольно появилась еле уловимая улыбка. Он любил смотреть на солнце под конец дня. Перед закатом оно испускало свет с более насыщенными оттенками, почти апельсинового цвета.

Мистер Симонс протер глаза, резким движением вскочил со стула и принялся складывать тетради с домашними заданиями своих учеников в сумку, сухой тряпкой размазал мел по, и без того, грязной доске и быстро удалился из школы.

Солнце немного опустилось. Такой жары, как днём, не было, осталась лишь духота. Настроение Дениэла Симонса немного поднялось, он чувствовал- сегодня он должен хоть что-то продать. Проделав тот же путь, по которому шёл днём, учитель оказался на уже знакомой нам с вами улице с хорошенькими домами.

Он подошёл к угловому домику. Возле него играли маленькие детишки в мяч. С минуту Дениэл постоял, смотря на играющих детей, видимо, на минуту впав в ностальгию по собственному детству. Возвратившись из собственных воспоминаний, учитель обратился к детям.

– Эй, ребята. Кто из вас живёт в этом доме? – спросил мужчина, указывая пальцем на интересующий его дом.

Видели бы вы их лица. Как толпа цыплят- они одновременно все замолчали и неспешно развернули головы в сторону голоса незнакомца. Через полминуты послышался отклик.

– Ну, я. – высунув голову из толпы, отозвался мальчуган лет семи, – А что вы хотели?

– Позови пожалуйста своих родителей. Я по важному делу.

– А вы хороший? – на полном серьёзе бросил мальчишка с темной копной на голове.

Он встал, широко расставив ноги и опустил руки на пояс, немного наклонив голову.

Симонс чуть не рассмеялся. Но будучи опытным учителем, он научился общаться с детьми и сумел сдержать улыбку.

– Конечно хороший, давай скорее- еще серьезнее ответил мужчина.

Мальчик побежал домой. Цыплята тем временем медленно отползли на выгоревшее поле и начали перебрасывать мяч друг другу.

Через пару минут вышел рослый мужчина. Бросил панорамный взгляд и затем подошёл к учителю.

– Сын сказал, вы спрашивали кого-нибудь из взрослых.

– Да, здравствуйте. – взволнованным голосов произнёс мистер Симонс, пожимая руку мужчине, – Меня зовут Дениэл Симонс. Продаю швейные машинки собственного производства.

Дениэл поднял небольшой ящик почти над головой. Вероятный покупатель от неожиданности сделал шаг назад.

«Вас не интересует подобное предложение?», – продолжал мистер Симонс.

– Даже не знаю, мистер Симонс- отвечал мужчина, почёсывая при этом седой затылок, – а что, это серьезно у вас в коробке швейная машинка? Такая маленькая?

Говоря эти слова, мужчина нагнулся к ящичку, который стоял на земле, уперев при этом руки в колени. Рот его был приоткрыт.

– Да, когда-то давно отец моей жены работал на швейной фабрике. Используя его опыт и мои скромные навыки инженера, мы сконструировали переносную швейную машинку. Так что, вам интересно моё предложение?

– Думаю да, нужно посоветоваться с женой- произнося эти слова, клиент уже пятился в сторону дома,– сколько она стоит?

– тридцать пять долларов- грустным голосом прошипел Симонс, интуитивно понимая, что клиент срывается с крючка.

– Я недолго посоветуюсь с женой и скажу вам окончательный ответ, хорошо?

– Хорошо.

Прошло уже десять минут, а мужчина все не выходил. Мистер Симонс сидел под деревом в тени, используя ящик как табурет.

«Господи, кого я жду? – подумал мистер Симонс, ударив при этом себя по коленям,– И так было понятно, что он не будет ничего брать.» Увидав сына своего клиента снова, он подумал попросить его позвать отца снова, но тут же оставил эту идею. Учитель резво вскочил с табурета и пошёл по остальным домам улицы.

Пот бил ручьём, жара душила изо всех сил, даже несмотря на то, что солнце с часу на час уйдёт в закат. Тени падали длиннющие, метров по двадцать.

Спустя час Дениэл обошел всю улицу, но так и ничего не продал, получив только кучу обещаний на покупку, когда появятся деньги. Настроение было хуже некуда. Еле переставляя ноги, Симонс направлялся вдоль уже знакомых домов, в двери которых он сегодня стучался. Дома, которые ещё днём ему так были симпатичны и внушали уверенность, сейчас были отвратительны. Когда продавец уже был в коне улицы и начал подымать в гору, он услыхал знакомый голос мужчины. Обернувшись, увидал мужчину из первого дома. Седой мужчина стоя за низким возле своего дома, жестом руки зовёт продавца к себе. Учитель без особых надежд не торопясь подошёл к мужчине.

– Слушаю- сухо сказал Дениэл.

– Мистер Симонс, извините, что так долго не выходил- виноватым голосом оправдывался клиент,– ребенок проснулся, а жена занята. Мы обсудили с женой ваше предложение и решили брать.

Лицо Симонса озарилось ярче вечернего солнца.

– Вы не пожалеете, мистер …эээ.

– Мистер Уэшби- голос Симонса стал просто бархатным,– вы не против, если мы пройдём во двор, я покажу вам, как пользоваться швейной машинкой?

– Конечно-конечно.

Мистер Уэшби открыл калитку и повел продавца в дом.

Дениэл Симонс в течение десяти минут объяснил семейке как пользоваться это швейной машинкой. Они были просто в восторге. Получив плату, он удалился.

Удивительно, что может сделать одна продажа с человеком. Симонс не шел, а точно бежал в припрыжку словно ребенок. Вместо того, чтобы идти домой, Дениэл забежал в шоколадную лавку, дни которой, видимо, скоро сочтены ввиду недостатка клиентов. Купив плитку шоколада для своей жены, он поскакал на окраину Лосттауна, где располагался его дом.

Раздался стук в дверь. Эллиот поспешила открыть дверь. Отворив её, она увидала, как перед самой дверью стоит столик, а на столе плитка шоколада. Лицо её было само удивление. Глаза широко раскрыты, брови высоко приподняты, открытый рот закрывали ладони. Сделав два шага к столу, на её глазах оказали чьи-то ладони. Девушка быстро, но нежно убрала руки и обняла своего мужа.

– Господи, откуда это у тебя – высоким голосом спросила жена, – это что, шоколад?

– Ага, я ведь должен иногда баловать любовь всей моей жизни.

Пара слилась в страстном поцелуе. При этом Дениэл неуклюжа шагал вместе с женой к столу, схватил шоколадку и отдал её жене. «Это тебе, милая», – улыбаясь, пропел муж.

Дениэл Симонс поужинал со своей женой. Они искупали свою дочурку, делать этого жена уже не в состоянии самостоятельно- Эльза уже не тот карапузик, каким была в младенчестве. Позже немного поиграли в карты. Поговорили на ночь по душам и, когда Эллиот уже уснула, Дениэл ещё долго сидел перед кроватью дочери, думаю о том, как он может помочь своей семье. Эти долгие размышления перед сном стали для него, своего рода, ритуалом.

Шли дни. День сменяла ночь, а ночь сменялась днём. Наш герой будто попал в день сурка. Дом, школа, обход жителей города с надеждой продать швейную машинку, продуктовая лавка, дом. Домашние дела тоже новостями не блистали: Эллиот всеми силами старалась поддерживать домашний уют и всячески подбадривать мужа; дочка все также болела. Но Дениэл все – таки сумел накопить на поддержанный вентилятор, благодаря ему жара не так мучила Эльзу и, приступы стали посещать её гораздо реже, хотя в остальном она также оставалась беспомощна.

Все бы хорошо, но все чаще перед сном, убаюкивая дочку, Дениэл Симонс поднимал глаза к небу и задавал один и тот же вопрос: «Долго ли еще продлится жара?».

Глава 2: Начало конца.

На следующий день Дениэл Симонс как обычно проснулся, позавтракал, усадил ребенка в кресло, поцеловал еще спящую жену и пошёл в школу. Утром погода его особенно радовала. Утренняя прохлада давала мнимую надежду на то, что день пройдёт хорошо. Он понимал это ложное чувство, но старался отводить хмурые мысли в сторону.

Пахло гарью. В прохладном воздухе горелый запах чувствовался ещё сильнее. «Опять сгорело очередное поле урожая какого-нибудь фермера- бедолаги», – подумал преподаватель, громко вздыхая себе под нос.

Пройдя от дома метров сто, он увидел летящий в небе косяк птиц, летящих куда-то вдаль. Симонс на секунду остановился, высоко задрав голову. Сейчас ему хотелось быть одной из этих птиц. Мужчина представил себе: как он летит во главе косяка в основании клина, по обе стороны от него летят Эллиот и Эльза, а сзади несколько его друзей и замыкают строй ещё какие-нибудь хорошие люди.

Идя уже по центральной улице Лосттауна, Дениэл замечает столб дыма. Первая мысль, что опять ограбили и подожгли продуктовую лавку; ввиду затяжной засухи и безденежья такое встречается нередко. Но затем по вспотевшей спине пробежал холодок и, все тело окутали мурашки. Ускорив шаг, а затем и вовсе перейдя на бег, мистер Симонс стрелой устремился в сторону темных клубов дума. «Только не это, прошу, только не это…», – бормотал учитель, пробегая узкие улочки. Преодолев несколько кварталов, мистер Симонс оказался возле своей школы, а точнее возле того, что от неё осталось. На том месте, где стояло здание, сейчас находился лишь обуглившийся каркас. От деревянной крыши не осталось и следа, от окон и дверей и след простыл. Сгорели даже деревянные домики возле школы, в которых дети обычно играли. От детских горок и качелей, остались лишь железные детали.

Прошло пару минут, а может и больше. Мистер Симонс застыл в диком ужасе, с открытым ртом, пялясь на останки того, где он работал столько лет. Выйдя из столбняка, Дениэл Симонс побежал к толпе, которая кружилась словно мухи. «Мистер Чемберс!», – крикнул в толпу Симонс. Он грубо разворачивал каждого взрослого человека к себе и спрашивал, не знает ли он, где сейчас мистер Чемберс- директор школы. Учитель кричал и допрашивал каждого, но ответ все не находился. Кругом были лишь ошарашенные родители, чьи дети учились в этой школе. В полной ярости, Симонс оббежал школу со всех сторон, не понимая, что ему теперь делать. Что-то крича, он подбежал к железным спортивным брусьям, швырнул свою сумку, в которою хранились тетради и личные вещи, куда-то в даль. В порыве гнева начал кулаками хлестать железные столбы турников и пинать лавочки. Через несколько секунд, остановившись толи от боли в руках, толи от осознания ненужного гнева. Полностью раздавленный, он, низко опустив голову, подошёл к ближайшему дереву, уселся прямо на землю и зарыдал во весь голос. Немного успокоившись, теперь уже бывший учитель, сидя под деревом, упершись головой в колени, уснул в тени дерева спокойным сном.

– Симонс…мистер Симонс. – встревоженным голосом будил его молодой мужчина, тряся при этом его за плечи, – Вы в порядке? Все хорошо?

– Мистер Джонсон. – приоткрыв один глаз, отвечает Дениэл Симонс,– Да…да, все нормально, я в порядке.

– Хорошо. Вы не против, если я присяду рядом с вами?

Симонс закивал головой во все стороны, при этом пожимая плечами.

–Ну и видок у вас. – жалобным тоном произнёс Джонсон, глядя учителю прямо в глаза.

Симонс выглядел действительно сейчас ужасно: от слёз глаза и лицо немного отекли, волосы, которые обычно идеально зализаны на бок, были растрёпаны. Челка закрывала глаза чуть ли не до самого носа. Щёки, ухо и нос были в саже. Одежда растрепана, а кулаки разбиты в кровь.

– Дааа – протянул Дениэл,– не самый удачный денёк. Что случилось, Джей? Может хоть ты мне скажешь.

Джей Джонсон был молодым студентом, который проходил учительскую практику в школе. Через месяц он должен был её закончить и начать преподавать английский язык и литературу. Было ему всего двадцать два- двадцать три года. Хороший малый, пару раз даже оставался сидеть с Эльзой, пока жена Симонса уходила по делам из дому.

– Мистер Чемберс сказал, что полиция подозревает, ночью кто-то, скорее всего, поджёг школу.

– А где же был все это время старик Питер? – возмущённо крикнул Симонс.

Старик Питер – это школьный сторож, который работал в ней уже почти полвека.

– Он…– Джей сглотнул слюну, – он сгорел. Пожарные нашли обгоревшее тело и рядом с ним кучу бутылок из-под алкоголя. Его опознали по кресту на шее.

– Господи… Чертов пьяница.

Молодой учитель решил воспользоваться паузой в беседе и полез в карман штанов. Достал пачку сигарет и зажигалку. Джонсон резким движение кисти встряхнул пачку так, что, кончик одной сигареты возвышался над другими. Он поднёс пачку и зубами схватил ту самую папиросу. Достал спичку, черкнул её о свои берсы и подкурил папиросу. Ещё несколько секунд он молча сидел, смотря как догорает спичка у него в руке. Когда она догорела, Джей просто разжал пальцы, и сигарета упала прямо между его ног.

– Не поделишься сигаретой, старина? – бесцветным голосом спросил Дениэл.

Джей Джонсон снова опустил руку в карман и достал пачку.

– Вы же не курите, мистер Симонс- произнёс Джей протягивая папиросу своему собеседнику,– помню вы не одно занятие детям читали лекцию о вреде курения.

– Да, помню конечно – чуть весело ответил Симонс,– но сегодня непростой денёк выдался. Мне на все плевать.

Симонс подкурил сигаретой Джонсона и вернул ему её обратно.

– И не поспоришь. Денёк и правда паршивый.

– Чем теперь думаешь заниматься, Джей? – не смотря на собеседника, а на останки школы, спрашивал Дениэл Симонс.

Он перевёл взгляд со сгоревшего здания на студента, ожидая ответа.

– Я уезжаю в Сейфсити. (Сейфсити- это ближайший крупный город от Лосттауна.) Может там получится устроится учителем.

Джей глубоко затянулся и задрав голову вверх, упершись затылком в кору дерева, выпустил густое серо-синее облако дыма. «Ну, а что на счёт вас, что вы собираетесь делать?» – спросил в ответ Джонсон, не убирая головы от дерева.

– Честно говоря, сынок, понятия не имею. Я бы тоже хотел взять жену и уехать в Мэлл, но Эльзу нельзя перевозить по такой жаре.

– Господи, Эльза…– тяжело вздохнул Джей, – как у неё сейчас дела?

– Мягко говоря не очень…

«Нужно продать оставшиеся швейные машинки, а дальше видно будет».

Оба собеседника одновременно сделали по последней затяжке и выкинули окурки. Джей Джонсон достал из сумки тетрадь и ручку. Оторвал кусочек бумаги и протянул её старшему уже бывшему коллеге.

– Мистер Симонс, напишите на листочке ваш адрес – с улыбкой произнёс Джей, – когда я обоснуюсь на новом месте, я пришлю вам немного денег.

Дениэл Симонс разразился громким смехом.

– Брось, Джей, я уже взрослый дяденька- с широкой улыбкой на лице произнёс Симонс

– Нет, серьёзно, мистер Симонс- в этой чертовой школе вы были единственный, кто относился ко мне с пониманием.

И действительно. Джей Джонсон очень часто ссорился с директором школы. Парень даже хотел уволиться, но не мог, так как по закону ему положено отработать полгода в школе. В противном случае ему пришлось бы платить неустойку.

Дениэл взял листок и ручку, написал свой адрес и вернул обратно владельцу. Джей Джонсон аккуратно вложил обрывок листка обратно в тетрадь и убрал в сумку.

Уложив все свои вещи молодой паренёк рывком встал на ноги и протянул руку старшему товарищу. Дениэл рефлекторно пожал ему руку.

– Удачи, мистер Симонс- весело произнёс Джонсон, энергично тряся руку мистера Симонса,– искренне надеюсь, что у вас все будет хорошо.

Дениэл лишь улыбчиво кивнул ему в ответ. Как только Джей отпустил его руку и уже развернулся, чтобы уйди, его позвал Симонс.

– Джей, угости пожалуйста ещё сигаретой.

Джонсон с улыбкой достал из кармана начатую пачку сигарет, коробок спичек и с улыбкой вручил их мистеру Симонсу. Бывший учитель уже сделал вдох, чтобы возразить излишней щедрости, но так нежно похлопал его по плечу, что тот ничего не смог возразить. В этот момент Симонс почувствовал такую доброту и тепло. Ему показалось, словно Джонсон был его старший брат, которого у него никогда не было, а он сам подросток- сирота, который совсем не знал в жизни любви.

После ухода товарища, Дэениел Симонс ещё долго сидел под деревом. При этом он курил подаренные ему сигареты и думал о том, что же ему делать теперь дальше.

Оранжевое светило уже было на исходе сил и скоро опустится за горизонт. Почти красные струи света били ему в спину и падали на сгоревший каркас школы. Он любил вечернее уставшее солнце и всегда при этом испытывал хорошие чувства, но сегодня он ничего не чувствовал.

Время от времени подбегала толпа детей поглазеть на место пожара. К удивлению мистера Симонса, на лицах ни одного из детей он не увидал улыбки или радости от того, что школа сгорела. В их мордашках читался лишь неподдельный интерес. Когда двое мальчишек из толпы осмелились залезть в опаленное стены, подошла полиция и разогнала озорников по домам. Хранители закона пару раз обошли школу, заглянули внутрь и уехали по своим делам.

Посидев ещё минут десять, Дениэл держа в зубах последнюю сигарету, поднялся на ноги. Отряхнул свой костюм руками, он вдруг осознал, что не помнит, где его сумка. Симонс быстрым шагом обошёл дерево, под которым сидел, осмотрел землю возле главного входа в школу, но все тщетно. Затем он вспомнил, как он гневно бил кулаками железные трубы брусьев. Словно ветер Дениэл прибежал в поисках заветной вещи, осмотрев каждую лавку, каждый камень в округе. Ничего нет. «Вспоминай», – бормотал себе под нос Симонс. Он сел на лавку, ухватив голову руками, уперся ими в колени. Через мгновение мужчина поднял голову и повернув её назад, в метрах десяти он обнаружил пропажу. Подбежав к ней, Дениэл Симонс обнаружил нечто неприятное: кто-то вытряхнул все вещи из сумки и украл оттуда флягу, которую ему подарила жена в прошлом году и деньги, вырученные с продажи последней швейной машинки. Он поднял разбросанные вещи с земли и аккуратно сложил их в портфель. Последней спичкой Симонс подкурил последнюю сигарету, которую уже давно держал во рту и полностью раздавленный этим днём не спеша направился в сторону дома.

Когда Дениэл Симонс подходил к дому, уже смеркалось и в округе были слышны лишь треск сверчков да вой собак, который как по эстафете одна псина передавала следующей.

Глава семейства почти беззвучно открыл дверь дома. За столом сидела жена и с ложечки кормила дочку, сидевшую рядом на специальном стуле рядом. Увидев свою семью Симонса накрывала волна панической атаки- из глаз ручьём полились слёзы. Эллиот от шока так быстро вскочила, что уронила табурет, на котором сидела и рывком подбежала к мужу. Ничего не сказав, он обнял жену и зарыдал во весь голос.

Отключили свет. Они уложили дочку в постель и зажгли свечу на кухонном столе. Позже Дениэл все объяснил жене и, они ещё долго молча сидели, глядя друг другу в блестящие от слёз глаза, в которых горел маленький огонёк свечи.

Глава 3: Хочешь рассмешить Бога- расскажи ему о своих планах

Прошло два месяца. Поливной сезон, как бы это ни было смешно, который не принёс ни одного дождя, закончился. И жара ударила по городу с ещё большей силой. Даже ночью духота стояла не выносимая. Если раньше Лосттаун ещё как-то держался на дрожащих ногах, то за последние пару месяцев он упал на колени. Теперь почти все продуктовые лавки закрылись, потому что их все время грабят. Предприниматели обанкротились. Больница тоже на исходе сил. В городе работает лишь пара крупных магазинов, которые цены гнут такие, что на булку хлеба работать приходится пару дней. Работу можно найти только разнорабочим на железной дороге, грузчиком или на автомобильном заводе. Дениэл Симонс два месяца назад умудрился договориться с продавцом продуктов Гейлом (вы его должны помнить), чтобы он отвозил его швейные машинки в крупный город и там продавать. С этого он имел небольшой, но стабильный доход. Это продлилось полтора месяца, пока паршивец Гейл не пропал куда-то из города. «Скорее всего, он решил сам делать такие машинки и продавать их, не делив ни с кем денег». – подумал Симонс. Последние две недели Дениэл то и дело ходил по всему городу, предлагая всем жителям свою миниатюрную швейную машинку собственного производства. Похоже, он обошёл все канторы, постучал в каждую дверь жителей Лосттауна, в некоторые двери не единожды. Симонс каждый день на протяжении двух недель заходил в клинику и просился устроится лаборантом или помощником врача, но каждый день получал отказ.

К слову сказать, по прошествии недели после пожара в школе, полиция предположила, что поджёг устроил бывший практикант – Джей Джонсон. Хранители закона нашли в подвале его дома кучу горючих жидкостей. А также несколько бутылок дешёвого французского вина «Gulp de la mort», идентичным вином напился в ночь перед пожаром сторож. Возле его трупа валялись несколько бутылок. Эту теорию подтвердить или опровергнуть не удалось, так как подозреваемый уехал из города. Этот факт изрядно подкосил Дениэла, ведь он считал Джея близким другом. После этого случая и предательства Гейла Дениэл Симонс никому не доверял.

У Симонса осталось две самодельных швейных машинки. Он планировал в ближайшую неделю их допродать и пойти грузчиком в продуктовую лавку, но как известно: хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах.

День. Лосттаун. Дениэл Симонс гуляет по городу. Палящее солнце в несколько секунд теряет свою силу и небо затягиваю густые серые тучи. Дениэл остановился и удивлённо уставился в небо. Поднялся сильнейший ветер. Двери магазинчиков под давлением ветра открывались и закрывались с оглушительными хлопками, обрывки газет и небольшой мусор летали из стороны в сторону. Через мгновение полил могучий ливень. Послышались счастливые возгласы граждан Лосттауна. Все люди в округе быстро разбежались по домам, кто-то спрятался в ближайших зданиях и магазинах. Лишь Симонс одиноко стоял посреди улицы с широко расставленными руками в стороны и приподняв голову к небу. Он снял пиджак и бросил его на земли, расстегнул пуговицы рубахи и снова поднял голову к небу. По улице пронёсся почти зловещий радостный смех мистера Симпсона. Он рукой убрал мокрые и растрепавшиеся волосы назад и вытер мокрое лицо рукой. С козырьков домов вода лилась как из ведра. Под ногами уже была вязкая грязь, хотя прошло пару минут. Где-то в дали сверкнула молния. Через несколько мгновений последовал громкий звук грома. Симонс негромко рассмеялся. «Как же давно я этого не этого не слышал, не ощущал прохладу проливного дождя, мягкое касание ветра по коже…» – подумал Дениэл. Снова сверкнула молния, но на этот раз уже где-то неподалёку. Мимо словно пули пробегали промокшие жители. Последовал неимоверной силы гром. Казалось небо рвётся на части. Сильнейший ветер сносил водоотводные трубы с крыш и мелкие козырьки. Бах. Все кругом стало белое. Несколько секунд Дениэл Симонс дезориентированный сидел на коленях посреди улицы. Одной рукой он уперся кулаком в землю, другой держался за глаза. В ушах стоял невыносимый звон. Спустя минуту пелена с глаз начала спадать и Симонс стал потихоньку различать силуэты. Когда зрение вернулось к Дениэлу, он обнаружил, что вокруг ни одного жителя. Все куда-то вдруг разом исчезли. Пробежав пару кварталов, он также никого не обнаружил. Как только звон в ушах прекратился, мужчина услышал детский голос, похожий на голос или плач. Симонс стоял посреди торгового переулка, заполненный пустыми самодельными прилавками, накрытыми брезентами. Он крутил головой из стороны в сторону, на лице так и стоял вопрос- какого хрена тут вообще происходит? Рот у него был немного приоткрыт, глаза широко открыты, зрачки расширены. По лицу текли струи воды, к щекам налипли мокрые волосы. Пройдя этот проулок до конца, детский плач усилился в разы. Вдруг Симонс понял, что это плач его жены. С этой мыслью, он рванул по узким улочкам прямиком на детский голос. «Дени… Дениэл…» – не унималась девушка. Мистер Симонс несся изо всех сил. «Эллиот. Я бегу, дорогая» – кричал мужчина, с трудом передвигая ноги, из код которых грязь летела как из колес автомобиля. Вдруг мужчина обнаружил, что ему все труднее оторвать ноги от земли. Постепенно он проваливался в вязкую почву. Изо всех сил Дениэл вырвал узыбшую ногу и упал на четвереньки. «Дениэл, помоги мне!!!», – снова раздалось в ушах любящего мужа. Руками и ногами Симонс увяз в грязи и по чуть-чуть уходил под землю словно под зыбучие пески. Когда он ушёл в грязь по самые локти, его лицо уже находилось в нескольких сантиметрах от мокрой почвы покрытой грязью, а над грязью тонкий слой мутной воды. Тонкий слой воды словно парил над слоем земли. Пряди мокрых волос с плеч падали вниз и уже почти касались смеси из земли, песка, грязи и глины. Ливень неожиданно прекратился. Истощенный мужчина, глубоко душа, смотрел вниз; как вдруг темная, мутная вода, которая тонким слоем была над грязью, вдруг стала чистой, сине- зеленого цвета. Дениэл смотрел в чистейшую воду, как вдруг в отражении увидал скелет в черном балахоне, который закосит косу, чтобы его ударить. Мужчина испуганно дернул голову назад, чтобы посмотреть назад. В этот момент опять разразилась молния. Все кругом белое.

Дениэл Симонс проснулся в холодном поту. Он, глубоко дыша, сидел в своей постели. Откинув одеяло, Симонс сел на край кровати. Духота стояла невыносимая. Мужчина рукой вытер испарину со лба. Дениэл судорожно обернулся на вторую половину кровати, где обычно спит его жена. Сейчас место пустовало. Вдруг он услышал детский протяжный стон. Симонс не раздумывая вскочил с кровати и побежал в детскую комнату. На детской кровати сидела Эллиот, на ее коленях лежала голова дочери. Девушка укачивала дочь, стараясь изо всех успокоить дочь, чтобы она уснула. Эльза без остановки стонала. Такие детские вопли разбивают сердца любого взрослого человека. А что они делают с сердцами родителей и представить невозможно. Глава семейства подошёл к жене и сел на рядом стоящее кресло.

– Опять приступ? – жалобно спросил муж.

Девушка кивнула и тут же отвернула голову. Он заметил, как дрожал её подбородок, будто она сейчас расплачется. Эллиот колотило словно при лихорадке.

– У неё и раньше бывали приступы по ночам, но…– голос её чуть сорвался,– но такого сильного никогда не было. Господи, как же она кричала.

Глаза обоих родителей налились водой.

«Похоже, вентилятор сломался», – произнесла Эллиот,– жара на неё очень плохо влияет.

– Утром я попробую его починить- отвечал мужчина, смотря куда-то в сторону, облокотив голову на руку. Сколько у нас ещё еды?

– Кукурузы достаточно, но молока осталось на пару дней – утерев влажные глаза одной рукой ответила девушка, – меня подруга попросила подменить её завтра на работе- мыть посуду на машинном заводе. Деньги отдадут сразу за полный день.

– Даже не думай- суровым шёпотом ответил Симонс,– я здесь мужчина.

– Денни, какова вероятность, что завтра или после завтра продашь хоть одну чертову машинку? – а тут гарантированные деньги…Пусть и небольшие.

Закончив говорить, губы её задрожали ещё сильнее. Она с сильной закусила их. Дениэл, который сидел на краешке кресла с тяжёлым выдохом откинулся на спинку кресла.

Немного погодя, Симонс встал с кресла и сел на колени рядом с женой.

– Хорошо. Тогда завтра ты иди на завод, а я попробую починить вентилятор… Заодно послежу за Эльзой – говоря это, Дениэл нежно держал Эллиот за шею.

«Милая, я обещаю тебе – у нас всё будет хорошо.» – он держал руку на щеке девушки, а второй гладил руку дочки.

Услышав это, она бодро хмыкнула с широкой улыбкой на лице. Дениэл поцеловал её, затем дочку в лобик и сел обратно в кресло. Примерно спустя полчаса Эльза уснула, мама переложила её со своих рук на кровать и, они вместе с мужем пошли спать.

Симонс долго ворочился с одного бока на другой, но так и не смог уснуть. Он оделся и пошёл в детскую комнату, забрал поломанный вентилятор, вышел на улицу. Лампа, что висела над входом, представляла собой жалкое зрелище: обычная лампочка была просто припаяна к старому хрупкому проводу. Поверх лампочки вместо плафона была надела стеклянная баночка. Дениэл вытащил «плафон» снял лампочку со входа и повесил на гвоздь в стене дома, так, чтобы она висела прямо над креслом. После всей подготовки, мужчина сел на кресло возле круглого шатающегося стола. Только он открутил несколько шурупов и снял заднюю крышку корпуса вентилятора, как погасла лампочка. Глаза его налились кровью от злости. Симонс вспыльчиво вскочил и, вспомнив, что вся семья спит, дрожащей рукой не сильно ударил по лампочке.

Глава 4: Самое дно.

«Денни, Денни… проснись- нежно и негромко будила жена своего мужа.

Дениэл спал в кресле на улице. Возле кресла на земле валялись отвертки, запчасти и колотый плафон.

«Денни, я ухожу на работу. Заглядывай время от времени к Эльзе, хорошо?

– Хорошо- закрытыми глазами ответил сонный мужчина.

– Обязательно искупай её сегодня… Покорми её дважды- утром и вечером.

– Угу- промычал Симонс, интенсивно растирая сонные глаза ладонями.

Эллиот была одета в свои старые джинсы, которые сидели на ней как девять лет назад, так и сейчас в самый раз. Увидав это, Дениэл был крайне удивлён, если учесть, что они экономят на еде последние несколько месяцев. Он и забыл какая привлекательная у него жена. Сверху на ней была черная рубашка мужа, заправленная в джинсы; мужу рубаха была мала, а на ней она немного висела и смотрелась весьма органично.

«Погоди, погоди. – окликнул уже уходившую жену Симонс, – Во сколько тебя ждать»?

– Не знаю, дорогой.

– Ладно, до встречи.

Когда ушла мисс Симонс, мистер Симонс ещё не слишком долго посидел в кресле на улице, а затем с приступил к домашним делам. Он посадил дочку в инвалидное кресло. Приготовил кукурузную кашу на молоке, что, кстати говоря, далось ему с огромным трудом. Готовка еды совсем не его занятие. Он мог синтезировать многокомпонентную химическую смесь, но сварить сдобную молочную кашу ему не под силу. Съев ещё горячую кашеподобный молочный состав, он усадил дочку перед собой и начал кормить её с ложечки. Это занятие тоже далось ему не без труда, ибо она вертелась и сопротивлялась, все время что-то мыча себе под нос. Глаза её смотрели вечно вверх. Немного погодя Дениэл искупал Эльзу в ванной и усадил её в веранде в тени возле выхода из дома. А сам пошёл в сарай, который стоял возле дома. Сараем назвать это было сложно. Скорее деревянная тонкая коробка, внутри которой стоял стол, шкаф с химическим инструментарием и в земле вырыт погреб, в котором семейство Симонсов хранило продукты, чтобы они портились не так быстро. Ему в голову пришла сомнительная идея: раз он не может починить вентилятор, чтобы дочери было не так жарко, то можно расширить погреб и, хотя бы, на время приступов дочери спускать её сюда. Он залез в погреб, вылез и принялся ходить взад-вперёд, раздумывая над тем, как поступить будет более рационально. Фыркнув носом, Симонс решил сделать последнюю попытку починить вентилятор. Но спустя полчаса сдался. Он обтер дочку холодной влажной тряпкой и с тяжёлым сердцем пошёл расширять погреб.

Шли часы. Но то, что время движется, а не стоит на месте, выдаёт лишь изменяющаяся длина теней. Небо идеально чистое, голубое сверху и плавно переходящее в белый к горизонту. Каждые несколько минут Дениэл прибегал домой проверить Эльзу и убегал в сарай. Занятие не из простых, если учесть, что последние несколько лет Симонс работал исключительно в школе и лопату держал последний раз в колледже. Тело мистера Симонса автоматически совершало одни и те же движения лопатой, а голова была занята другим. Он непрерывно прокручивал в голове важнейшие моменты своей жизни. Размышлял о том, как так получилось, что он попал в такую непростую ситуацию и что ему делать дальше. Обратив внимание, что солнце давно пошло на спад, Симонс оставил земельную работу и направился кормить Эльзу.

Смеркалось. Эллиот Симонс бесшумно прокралась в дом. Во всем доме было темно, лишь из детской комнаты пробивался свет. Девушка вошла и от уведенного на лице её растянулась улыбка. Мистер Симонс уснул сидя на полу, головой облокотившись на край кровати. Эльза сидела поперёк кровати, спиной к стене и раскачивалась телом взад-вперёд, произнося что-то бессвязное. При этом своими ручонками, она трепала папины волосы.

Эллиот тихонько подошла к кровати, поцеловала дочку в лобик и пошла в сторону выхода.

– Привет.

Девушка немного нервно обернулась.

– Привет. – нежно ответила девушка.

Она сделала пару шагов в сторону мужа. Тот не топливо и кряхтя поднялся на ноги и пошёл на встречу жене. Эллиот поцеловала мужа в сухие потрескавшиеся губи, положила руки ему на шею и прислонилась лбом к его лбу, закрыв при этом глаза.

«Я скучала, дорогой», – шёпотом произнесла она.

– Я тоже – его уставшие руки крепко сжимали её талию, – устала?

Ничего не ответив, она вырвалась из его объятий и повела за собой, держа его ладонь в своей.

– Пойдём со мной.

Девушка усадила мужа на кухне, а сама пошла переодеваться. Через мгновение она появилась в комнате снова в мешковатом домашнем халате. Мисс Симонс стояла у плиты и разогревала себе кашу. Мужчина молча сидел, облокотив голову на локоть, и разглядывал свою женщину. «Удивительно как одежда иногда преображает человека» – подумал Дениэл Симонс. Утром она смотрелась такой молодой и красивой, а сейчас в этом потрепанном тусклом халате её просто не узнать. Волосы у неё были забраны назад в пучок и подколоты деревянной палочкой, подобно японским женщинам. Симонс видел картинки в учебниках истории. «Странно, но готов поклясться, утром у неё были волосы распущены» – подумал мужчина.

– Как прошёл твой день? – Дениэл решил начать разговор первым.

– Хорошо. Весь день мыла полы, помогала в прачечной. Устала, голодна и хочу спать. – глаза её горели, но голос выдавал тоску, – А ты чем занимался милый?

Девушка наложила кашу в тарелку и уселась за стол напротив мужа.

– Расширял погреб в сарае. Пока не починю вентилятор, можно иногда использовать прохладный погреб для Эльзы. Во время приступов держать её там.

Эллиот понимающе кивнула. Дениэл безмолвно смотрел как есть его жена. С этой прической она особенно хороша. Волосы зачесаны назад и лишь один локон одиноко болтался перед левым глазом.

– Слушай, Дэни. Моя подруга, которую я сегодня заменяла…Она…Она заболела, и мне придётся ещё несколько дней поработать там, ты не против? – голос её дрожал.

Нервно постучав пальцами по столу, он уступил.

– Хорошо. Но через пару дней я закончу расширять погреб и, ты вернёшься домой к Эльзе, а пойду искать работу. Ты нужна дома.

Взгляд Дениэла бегал по всей комнате пока не остановился на руках Эллиот.

– Это что? – громко спросил муж свою жену, ухватив при этом её за обе ладони.

На обоих запястьях были пурпурно-синие полоски. Девушка резким движение выдернула руки из рук мужа.

– Аааа, это? – голос у неё срывался, взгляд блуждал, а руки жестикулировали, – Это я повздорила с одной женщиной. Она…Она схватила меня руками за кисти. Но ничего. Все в порядке- мы уже помирились. – на лице девушки образовалась натянутая неестественная улыбка.

– Точно все в порядке? – Дениэл нахмурил брови и сморщил лоб.

– Да, милый, все хорошо. Нам нужна эта работа. И я и ты это знаешь.

Мистер Симонс убрал рукой локон волос с её лица за ушко и поцеловал жену.

– Ты просто подарок небес – шутливо произнёс Дениэл, – я тебя люблю.

– Я знаю- на лице проступила обезоруживающая улыбка.

Девочка положила очередную ложку каши в рот, медленно прожевала и произнесла: «Господи, готовишь ты просто ужасно».

Смех разошёлся по всему дома.

Через четверть часа в окнах погасли все огни и домишка семейства Симонс слился с душной и тёмной ночью.

Шли дни. Солнце делало оборот за оборотом вокруг земли. Ситуация с засухой, видимо, даже не подавала намека на окончание. Жизнь в Лосттауне шла своим чередом. С усилением жары одни жители становились сильнее, забыв о вере в Бога, и полностью взяли судьбу в свои руки, а другие, которые ни разу не бывавшие в церки, всё чаще стали просить Господа дать им сил. Но их объединяло одно- все они боролись за жизнь так, как могли и работали до седьмого пота.

Прошло около недели. Миссис Симонс каждое утро готовила завтрак, одевала свою рабочую одежду, будила своего мужа и убегала на работу. Мистер Симонс, в свою очередь, оставался дома и работал в сарае с позднего утра до позднего вечера, лишь иногда делая перерыв, чтобы проверить дома дочурку и легко перекусить. Больше недели назад у нашего героя сломалась большая лопата и ему приходится теперь расширять погреб маленько военной лопаткой, которую его жена выпросила у рабочих на фабрике, где она подрабатывает. Обрушить стену, выкинуть обвалившуюся землю из погреба, углубить погребную яму и снова выбросить землю из ямы, затем на тачке вывести кучку земли на задний двор и так снова и снова – вот из чего состоял рабочий график мистера Симонса. Кстати говоря, Дениэл Симонс первые дни очень жалел о своей затее, но несколько дней назад, у Эльзы ночью случился сильный приступ, впервые за относительно долгое время. Её всю трясло как при ударе токов, она кричала и изо рта лилась пена. Когда мистер и миссис Симонс отнесли её в прохладный погреб и покормили молоком- её довольно быстро отпустило. Этот случай придаёт ему сил в момент минутной слабости и быстро отпугивает дурные мысли и напоминает о том, что работа делается не зря.

Стоял обычный осенний вечер, хотя климат больше напоминал летний жаркий день. Дениэл Симонс сделал последние взмахи лопатой на этот день, вытер пот с взмокшего лба и немного замечтался, глядя на голые, высохшие фигуры, напоминавшие деревья.

Когда-то давно в это время здесь была золотая осень. Прохладный, нежный ветер обволакивал каждую веточку каждого дерева и сдувал желтые листья с дремлющих растений. Раньше в этот день календаря стояла такая прелестная погода: было слишком прохладно, чтобы ходить без кофты, но ещё не так холодно, чтобы одевать куртку. Идя домой после уроков мистер Симонс всегда с улыбкой на лице наблюдал, как дети радостно бежали после уроков домой. Прыгали в кучу опавших листьев, весело кувыркались в ней. Влюблённые парочки сидели под могучими стволами у мелкого прудика, сейчас которого и след простыл, обнимались, целовались кормили лебедей. Мальчишки постарше гоняли мяч на поле, где вместо ворот стояло две пары камней. Учитель шёл домой, переодевался и вместе с женой шёл гулять.

Скрипнула калитка забора. Звук шагов. Мистер Симонс быстро бросил лопату в кучку земли и принялся одевать рубаху. «Дорогая, это ты?» – весело крикнул Дениэл в сторону дома из сарая. Хлопнула входная дверь в дом. Заподозрив что-то неладное, Симонс быстрым шагом пошёл домой. Пройдя через веранду, кухню и коридор, Дениел зашёл в спальню, там был включен свет. «Ты сегодня рано» – бросил Симонс, заходя в спальню. В комнате перед шкафом с одеждой стояла Эллиот и быстро-быстро искала одежду в шкафу. Она стояла спиной к выходу в нижнем белье. Лицо мистера Симонса побледнело. Тело его жены было все в синяках и ссадинах. Бедра и спину покрывали сине-зелёные пятна. На шее, икрах и предплечьях почти черные полосы.