Сломленные

Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.

Просьба, сохраняйте имя переводчика, уважайте чужой труд...

Бесплатные переводы в наших библиотеках:

BAR "EXTREME HORROR" 2.0 (ex-Splatterpunk 18+)

https://vk.com/club10897246

BAR "EXTREME HORROR" 18+

https://vk.com/club149945915

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ЭКСТРЕМАЛЬНОЕ СОДЕРЖАНИЕ. НЕ ДЛЯ ТЕХ, КТО ВПЕЧАТЛИТЕЛЬНЫЙ.

Это очень шокирующая, жестокая и садистская история, которую должен читать только опытный читатель экстремальных ужасов. Это не какой-то фальшивый отказ от ответственности, чтобы привлечь читателей. Если вас легко шокировать или оскорбить, пожалуйста, выберите другую книгу для чтения.

Посвящается Кристине Пфайфер и Линдси Крук

Саймон Макхарди & Шон Хоукер "СЛОМЛЕННЫЕ"

Элисон катила коляску по потрескавшейся бетонной дорожке. Ее пальцы и плечи болели от передвижения по неровной местности. У нее был ужасный день в школе, и все, чего ей хотелось – это оказаться в своей комнате. Впереди показался дом с облупившейся краской и неприветливым фасадом, отражающим деградацию и враждебность, которые ждали ее внутри. Она толкнула входную дверь. Как и каждый день, ее встретила стена застоявшегося воздуха с запахом сигаретного дыма и дешевого виски.

- Элисон, это ты? - Голос ее отца был грубым, невнятным от слишком долгого запоя.

- Да, папа. - Элисон попыталась придать своему голосу бодрости, но у нее ничего не получилось. Она покатилась в гостиную, где ее отец, Хэнк, сидел на своем обычном месте – в потрепанном кресле, окруженном пустыми бутылками, нагроможденными вокруг его лодыжек. Телевизор отбрасывал мерцающие тени на его изможденное, худое лицо.

- Твой брат уже вернулся из школы? Я не слышал, чтобы он приходил.

Наверно, он прячется, подумала она, но вслух сказала:

- Думаю, он делает уроки в своей комнате.

- Хорошо. Не хочу, чтобы он стал таким же, как я. - Хэнк издал горький, хриплый смешок, от которого по позвоночнику Элисон пробежали мурашки. Его налитые кровью глаза уставились на экран.

- Может быть, если бы ты поговорил с кем-нибудь... - Начала Элисон, но он с рычанием оборвал ее.

- Не начинай, Элисон! Мне не нужна ни чертова жалость, ни чертовы нотации! Просто иди в свою комнату или вообще хоть куда...

- Хорошо, папа. - Она развернула свою инвалидную коляску и направилась по коридору в свою комнату. Она тяжело вздохнула. Инвалидное кресло в 18-летнем возрасте – это и так нелегко, а тут еще гнев и алкоголизм отца как будто взвалили на ее плечи дополнительный груз. Груз, который она не хотела нести на себе.

Она остановилась возле комнаты Томми и заглянула внутрь. На его голове была игровая гарнитура, а глаза были прикованы к телевизору. С тех пор как их семья сократилась с четырех до трех человек, она чувствовала себя ответственной за благополучие брата.

- Ебаный пиздюк! - Закричал Томми, когда голова его персонажа взорвалась ярко-розовым туманом. - Блядь! - Он вскочил на ноги и швырнул контроллер на кровать.

- Ты в норме? - Спросила она.

Томми крутанулся на месте и ткнул в нее пальцем.

- Отвали, Элисон! Проваливай из моей комнаты, любопытная сука! - Он перебежал через комнату и захлопнул дверь перед ее носом, оставив ее смотреть на деревянную панель с облупившейся краской.

- К черту эту семейку, - пробормотала она и покатилась в свою спальню. Комната была наполнена тенями. Плотные серые шторы закрывали заляпанные грязью окна, пропуская лишь слабые лучи полуденного света. Стены украшали плакаты хардкор-панк групп. Она проехала в угол и нагнулась, чтобы достать маленькую деревянную коробочку, спрятанную под кучей грязной одежды. Открыв крышку, она достала косяк и зажигалку.

Она зажгла косяк, глубоко затянулась и включила стереосистему, прибавив громкость. Откинувшись в кресле, она выпустила клубы дыма. Гортанные крики и скрежет гитар доносились до нее, заглушая мысли, которые когтями, как стервятники, терзали ее разум. Она потерялась в хаосе музыки.

Когда она снова открыла их, ее взгляд остановился на фотографии в рамке, стоящей на комоде. Ее мать, Сьюзен, улыбалась ей, сияющая и живая, словно могла в любой момент выйти из фотографии и обнять Элисон. Элисон не знала, почему она хранит эту фотографию. Каждый раз, когда она видела это изображение, ей казалось, что ее бьют ножом в сердце. Но если бы она выбросила фотографию, это было бы равносильно тому, чтобы выбросить память о своей матери. Она не могла этого сделать.

- Привет, мама, - прошептала она надломленным голосом. - Я так по тебе скучаю... - Элисон заглянула в глаза матери, ища в них хоть какое-то подобие покоя. Но все, что она нашла, было лишь отражением ее собственного отчаяния. - Черт побери! - Закричала она, ударив кулаками по бедрам. И ничего не почувствовала. - Черт, - пробормотала она, потирая поблекшие шрамы на ногах. Раны зажили, но воспоминания остались такими же острыми, как и прежде. Каждый раз, когда она видела эти шрамы или чувствовала холодную сталь инвалидного кресла, это возвращало ее к ужасу и беспомощности той ужасной ночи.

Семейный автомобиль был сбит грузовиком на шоссе. Когда Элисон пришла в себя, то обнаружила безголовое тело своей матери, свалившееся на приборную панель, а ее голова лежала на коленях Элисон. Глаза Сьюзен, открытые и остекленевшие, смотрели на нее. Элисон оказалась в ловушке, ее ноги были зажаты под искореженными обломками. Томми, пристегнутый на заднем сиденье, отделался лишь сотрясением.

Смерть Сьюзен надолго наложила траурную тень на оставшихся в живых членов семьи, она удушливой тучей висела над ними днем и преследовала их по ночам. Как бы они ни старались жить дальше, память об автокатастрофе не давала покоя и опустошала их.

- Эли, ты здесь? - Голос Томми пробился сквозь какофонию – его нерешительный стук был едва слышен из-за грохота.

- Что?! - Закричала она; внутри нее бурлили разочарование и гнев. - Я занята!

- Что на ужин? - Спросил Томми.

Как всегда. Она чувствовала себя так, будто разбилась на миллион кусочков, а Томми мог думать только о своем желудке.

- Я ничего не хочу. Просто приготовь что-нибудь для себя. В холодильнике есть пицца.

- А ты не можешь сама сделать это? - Заныл Томми.

- Нет, Томми, готовь свою пиццу сам. - Она поняла – Томми не хотел идти на кухню, потому что в гостиной напротив сидел отец. Он не проявлял по отношению к ним физического насилия. Там витал вечный ядовитый туман безразличия ко всему, из-за чего их отец стал совершенно невыносимым.

Элисон сделала еще одну затяжку, ожидая ответа Томми. Его не последовало. Она догадалась, что он ускользнул в свою комнату, предпочитая остаться голодным, вместо того чтобы находиться рядом с отцом.

- Да пошел ты, папа! - Прорычала она, и ее слова были поглощены неумолимым натиском саундтрека. - Ты не имеешь права так поступать с нами!

Она скорбела по отцу не меньше, чем по матери. Когда-то он был полон жизни, всегда находил время, чтобы выслушать ее и рассмешить. Я не позволю папе отгородиться от меня, подумала она и хлопнула кулаками по ручкам кресла.

- Хорошо, Эли, - прошептала она, готовясь к предстоящему противостоянию. - Ты сможешь это сделать. - Слова казались ей бессмысленными, но она цеплялась за них, как за спасательный круг, молясь, чтобы они помогли ей пережить надвигающуюся бурю. Сердце заколотилось в груди, и она направилась к двери. Колесики ее кресла заскрипели в знак протеста. Сейчас или никогда. Если она не поговорит с отцом сегодня, то никогда больше не найдет в себе смелости.

- Вряд ли получится, - пробормотала она, выходя в коридор. В доме было жутко тихо, слышно было только далекий гул телевизора.

- Эй, пап? - Неуверенно позвала она. Она остановилась, чтобы прислушаться, но услышала только пульсацию крови в ушах. - Мы можем поговорить?

Ответа не последовало, и на какой-то миг Элисон почувствовала, как ледяная хватка страха сжимает ее сердце. Но когда она подошла к гостиной, то поняла, что произошло. Ее отец лежал, скорчившись, в кресле, рядом с ним на полу стояла пустая бутылка виски. В ковер впитывалась лужа рвоты.

- Черт возьми, папа! - Выругалась она, глаза стали мокрыми от слез. - Почему ты всегда такой?

Она смотрела на бессознательное тело отца, ища в нем хоть какие-то признаки того, кем она когда-то восхищалась. Но увидела лишь остатки человека, чья любовь и преданность семье были вырваны ужасной трагедией. От того отца, которого она знала, не осталось ничего. Теперь он превратился в пустую оболочку себя прежнего, утопая в море алкоголя и отчаяния.

Она повернулась спиной к призраку отца и удалилась в свою комнату, оставив его в одиночестве бороться со своими демонами.

Утреннее солнце окрасило выцветший фасад здания школы в уродливый цвет.

- Ну вот, опять, - пробормотала Элисон себе под нос и покатила коляску по пандусу, ведущему к входу. Когда она поднялась наверх, Харли и Дара уже ждали ее. Бри была рядом, периодически проверяя телефон и бросая взгляды в сторону подруг. Она ухмыльнулась, когда Элисон подкатила к ней.

Харли была прекрасна. Длинные светлые волосы струились по стройному, атлетическому телу, увенчанному лицом злобной пикси. Дара была очень похожа на нее внешне, только была значительно толще. Бри, напротив, была невысокой и невзрачной. До несчастного случая Элисон была лучшей подругой Бри.

- Смотрите-ка, калека, татуированный эмо-фрик, - усмехнулась Харли. - Что за макияж? Пытаешься скрыть свои мерзкие слезы, Элисон?

- А может, у нее свидание с Дракулой, - вклинилась Дара. Ее полные губы скривились в надменной улыбке. Элисон стиснула зубы и сосредоточилась на музыке, звучащей из наушников. Впрочем, это не имело значения – их насмешки все равно успевали проникнуть в ее голову.

- Ты не пробовала помолиться Сатане или типа того? - Сказала Харли, ее резкий голос умудрялся пробиться сквозь музыку. - Знаешь, ты бы вписалась в шоу уродов. Может быть, тебя посадили бы в клетку и люди платили бы за то, чтобы поглазеть на эмо с перебитыми ногами!

- Отличная идея, Харли! - Засмеялась Дара. - Дай пять!

- Дара, почему бы тебе не отправить этого эмо-фрика в небольшое путешествие? - Сказала Харли. - Подтолкни ее с лестницы, а Бри снимет это на камеру. Это будет угарно. Не волнуйся за Элисон, она привыкла к авариям. Давай, толкай!

Дара схватилась за ручки инвалидной коляски Элисон и с силой толкнула ее вниз по бетонным ступенькам.

- Нет! - Закричала Элисон. Ее сердце подскочило к горлу. Металлические обода кресла обожгли кожу на ее голых ладонях, когда она попыталась замедлить падение. Она отбросила свой вес назад. Но было уже поздно – гравитация взяла верх. Элисон кувырком полетела вниз по ступенькам. Мимо нее проносились размытые лица, в ушах звучал издевательский смех, служивший саундтреком к ее унижению.

Вслед за этим раздался тошнотворный хруст: кресло-каталка рухнуло на ступеньки, и Элисон подбросило в воздух. Ее изуродованное тело приземлилось на опрокинутое кресло. Ее тело пронзила мучительная боль, а обнажившуюся кожу словно содрали с костей сотней мелких укусов. Смех Дары и Харли достиг крещендо. Бри стояла в стороне с протянутым телефоном и записывала происходящее, как будто это был очередной вирусный контент для социальных сетей.

- Гляньте на нее, - гоготнула Дара, указывая вниз на обмякшую Элисон. - Эта уродина-инвалид даже не может удержаться в кресле.

- Какая же она жалкая, - усмехнулась Харли, скрестив руки и глядя на свою жертву.

- Вставай, эмо-девчонка, - крикнул другой голос из растущей толпы, и к нему присоединился хор смеха.

Элисон подавила слезы и опустилась на пол. Руки дрожали от усилий, затраченных на то, чтобы поставить кресло обратно на колеса, но унижение и гнев подстегивали ее решимость. Она чувствовала на себе взгляды школьников, и каждый смех и издевка причиняли ей не меньшую боль, чем жестокое падение.

- Оставьте меня в покое! - Выкрикнула она срывающимся голосом.

- Бедняжка, - издевалась над ней Харли. - Может, нам надо открыть сбор средств, чтобы купить тебе кресло получше? Такое, которое выдержит твою неуклюжую задницу.

- А может, просто избавим ее от страданий, - предложила Дара, злобно ухмыляясь. - Бросим ее в реку и будем смотреть, как она тонет.

- Хватит! - Закричал кто-то. Толпа расступилась. Мистер Лэнгстон, учитель истории, спускался по ступенькам к Элисон, его лицо пылало от гнева.

- Отойдите от нее, все вы! - Приказал он, и его голос прогремел на весь двор. Он поправил кресло и осмотрел его на предмет повреждений. - Ничего не сломано. А ты? - Элисон покачала головой, и он, опустившись на колени, осторожно поднял ее на сиденье.

- Спасибо, - прошептала Элисон, не в силах встретиться с ним взглядом.

- Ты ни в чем не виновата, Элисон, - негромко сказал мистер Лэнгстон, а затем повысил голос, обращаясь к толпе. - Что здесь произошло? - Его вопрос был встречен тревожным молчанием. - Давайте отвезем тебя в медпункт, Элисон. - Мистер Лэнгстон направил кресло-каталку по пандусу и через двор. - Что случилось? У тебя отказали тормоза?

Элисон не хотела стукачить, но она не могла оставить девочек безнаказанными. Она могла серьезно пострадать. Их издевательский смех продолжал звучать в ее голове.

- Харли и Дара столкнули меня с лестницы.

Мистер Лэнгстон покачал головой.

- Почему это меня не удивляет?

Дверь медпункта со скрипом отворилась, и перед ними предстало помещение с боксами, пахнущее антисептиком и нафталином. На стенах висели медицинские плакаты, рассказывающие об опасности различных заболеваний – от гонореи до краснухи.

- Дорогая, что с тобой случилось? Давай приведем тебя в порядок. - Миссис Перкинс, школьная медсестра, засуетилась вокруг Элисон. Ее голос был мягким и успокаивающим, как колыбельная, которую напевают в темноте. Она похлопала по смотровому столу; ее морщинистые руки слегка подрагивали.

- Спасибо, что помогли мне, мистер Лэнгстон, - пробормотала Элисон, когда он помог ей перебраться на стол.

- Я поговорю с девочками, - ответил он и вышел из комнаты.

Миссис Перкинс включила верхний свет и натянула пару латексных перчаток. Элисон лежала на пластиковой простыне, прикусив губу, пока медсестра протирала ее царапины ватными шариками, смоченными в дезинфицирующем средстве. Каждое прикосновение ватки вызывало жжение, но она не жаловалась. Боль стала ее постоянным спутником.

- Эти девчонки, - пробормотала миссис Перкинс, качая головой. - Поверь мне, когда-нибудь они получат по заслугам.

- Может быть, - неуверенно пробормотала Элисон. Она уже слышала это, но ничего с тех пор не изменилось.

- Хочешь, я позвоню твоему отцу, дорогая? - Спросила медсестра. Она склонилась над Элисон с сочувствующим взглядом. Элисон хотела только одного – уснуть в своей постели. Может быть, когда она проснется, то поймет, что все это было дурным сном.

- Пожалуйста, - прошептала она срывающимся голосом.

Миссис Перкинс сняла трубку и набрала номер, указанный Элисон. Минуты шли, а телефон звонил и звонил, и каждый неотвеченный звонок, как кинжал, все глубже вонзался в грудь Элисон.

- Не отвечает, - вздохнула миссис Перкинс, положив трубку. - Мне очень жаль, милая.

Элисон уставилась в потолок и медленно выдохнула. Даже когда она нуждалась в нем больше всего, отца никогда не было рядом. Она пыталась подавить слезы, но они все равно потекли по ее лицу.

- Давай я помогу тебе сесть в кресло, - мягко сказала миссис Перкинс, пытаясь хоть как-то утешить ее.

- Хорошо, - пролепетала Элисон.

- Не падай духом, дорогая, - прошептала миссис Перкинс, сжимая плечо Элисон. - Ты сильнее, чем они.

Но для Элисон сила казалась иллюзией, злой шуткой, сыгранной мстительным богом. Она направилась к двери, думая о том, будет ли когда-нибудь жизнь такой, какой она была до аварии.

- Я пойду домой, - сказала Элисон и выкатилась через дверной проем.

- Подожди, милая, сейчас я распоряжусь, чтобы кто-нибудь из персонала отвез тебя домой. - Миссис Перкинс положила руки на спинку кресла.

Элисон представила, как мистер Лэнгстон помогает ей войти в дом и встречает ее пьяного отца, сидящего в своем испачканном кресле.

- Нет, спасибо, миссис Перкинс. Со мной все в порядке.

Кресло-каталка Элисон подпрыгивало на трещинах и неровностях тротуара, когда она двигалась по знакомой улице, ведущей к ее дому. Боль в руках усиливалась с каждым толчком, и она стиснула зубы, борясь с ней. Она перекатилась через крыльцо и толкнула дверь. На нее хлынул знакомый запах виски и сигаретного дыма.

- Привет, пап, - слабо позвала она, вкатываясь в гостиную. Ее отец лежал, раскинувшись на крытом диване, из его ослабевшей руки свисала полупустая бутылка виски. Его храп разносился по комнате, сопровождаемый звуком работающего телевизора.

- Ну конечно, - пробормотала Элисон, проталкивая мимо него свое кресло. Он не потребовал бы от нее объяснений, почему она рано вернулась из школы. Он никогда этого не делал. Она добралась до своей комнаты и захлопнула дверь. Элисон спустилась с кресла и легла на кровать. Усталость накрыла ее, как приливная волна. Она откинулась на подушки и закрыла глаза.

Она проснулась в темноте. На тумбочке беспрерывно жужжал телефон. Она пролистала десятки уведомлений. Это были присланные ей ссылки на видеоролик, где ее толкают со ступенек и с трудом усаживают обратно в инвалидное кресло под издевательства и смех толпы зрителей. Ее страдания попали в вирусную сеть.

"Жалкая эмо-калека", - гласил один из комментариев.

"Готов поспорить, что у нее не только ноги отказали", - насмехался другой.

"Я слышал, что ее папаша по ночам пробирается к ней в постель", - ответил другой.

"Самая уродливая уродина, которую я когда-либо видел. Лучше бы она умерла".

"Кто сделал ей эти дерьмовые татуировки? Ее дебильный младший брат?"

"Может быть, если бы она перестала себя жалеть, люди были бы добрее к ней".

"Этот ее эмо-макияж. Сука, жаждущая внимания к себе".

"Посмотрите на нее! Еба-а-ать!"

"Воровка кислорода. Лучше бы она сломала себе шею".

Руки Элисон дрожали, когда она прокручивала бесконечный шквал жестокости. В ее глазах плескалась печаль.

- Почему это происходит со мной? - Прошептала она с отчаянием в голосе.

Она бросила телефон на кровать и переключилась на фотографию матери.

- Я больше не могу, мама. Мне так больно. - У нее не было ни друзей, ни семьи, которой было бы не наплевать. В ее мире не было ничего, кроме агонии и страданий.

Выход был только один.

- Ты победил, Бог. Пошел ты нахуй, - прошипела она. Гнев укрепил ее решимость. Она опустилась на кресло и подкатила к шкафу. Пробежав глазами по рядам темной одежды, она остановилась на толстом кожаном ремне с шипами, висевшем на крючке. Она крепко ухватилась за ремень, словно за якорь, за который можно уцепиться в буре эмоций. Грубые стальные шипы впились в ладони.

Она обвязала ремень вокруг перекладины для одежды, затянув его достаточно туго, чтобы узел выдержал ее вес. Она продела петлю через голову и затянула ремень на шее. Холодная металлическая пряжка впилась в ее плоть, словно насмешливый поцелуй.

Элисон перевела взгляд на фотографию матери.

- Надеюсь, ты встретишь меня там, мама, - прошептала она.

Солнце опустилось за горизонт, и сквозь полузадернутые шторы в спальне Харли пробивалось жутковатое сияние. Ее комната – святыня тщеславия – была уставлена высокими зеркалами, в которых отражалось каждое ее движение. Комод был завален косметикой элитных брендов. Со стен смотрели постеры с тощими моделями. Их исхудалые лица высмеивали даже самые незначительные недостатки. Свет маленькой лампы отбрасывал мерцающие, вытянутые тени, пляшущие по комнате.

- Черт, детка, - пробормотал парень Харли, руки которого блуждали по ее телу, пока они лежали в обнимку на кровати. Их губы встретились в голодном, отчаянном поцелуе, языки боролись друг с другом. - Я не могу насытиться тобой.

Харли ухмыльнулась ему в губы. Ее пальцы потянулись к задней части его рубашки.

- Лучше не надо, - прошептала она, обжигая его дыханием. Для нее это была всего лишь игра, еще один способ установить свой контроль над тем, кем она могла манипулировать.

Его руки пробрались за ее спину и крепко обхватили, притягивая ее еще ближе. Их тела тесно прижались друг к другу, жар между ними нарастал с каждым лихорадочным прикосновением. Сердце Харли колотилось в груди, но не от желания или страсти, а от возбуждения. Она обвела его вокруг пальца, и это осознание приводило ее в восторг.

- Боже, Харли... ты невероятная, - задыхаясь, произнес он. Он отстранился от ее губ и прижался лбом к ее лбу. Его глаза остекленели от вожделения.

- Да, я такая, - ответила она, притворно хлопая ресницами. В голове у нее бурлило мрачное удовлетворение. Пальцы Харли выводили на груди ее парня небрежные узоры, а в глазах появился лукавый блеск, пока она обдумывала свои дальнейшие действия. В воздухе витали их перемешавшиеся запахи, а мягкий свет фонаря, пробивающийся сквозь темноту, усиливал интимность этой сцены.

- Эй, - сказала она, дразняще улыбаясь уголками рта. - Расскажи мне, что тебе во мне нравится.

- С чего бы начать? - Ответил он, и в его голосе прозвучала смесь благоговения и удивления. Он подложил руки под голову и посмотрел на нее. - Мне нравится твоя уверенность. Ты входишь в комнату, и все сразу понимают, что ты здесь главная. А твое чувство юмора... иногда ты кажешься извращенкой, но это всегда прикольно.

Харли улыбнулась, наслаждаясь его восхищением.

- Продолжай, - попросила она и провела пальцами по напряженным мышцам его бицепсов.

- Твое тело, конечно, - продолжал он, с благоговением оглядывая ее изгибы. - У тебя такая убойная фигура, которая всех сводит с ума – особенно меня. А еще твой интеллект и амбиции. Ты не просто смазливая мордашка, детка. Ты знаешь, чего хочешь, и не боишься добиваться своего.

- Как тогда, когда мы столкнули Элисон с лестницы? - Перебила его Харли с жестоким и издевательским смехом. - Эта сучка заслужила это.

- Конечно, - согласился он. Его нерешительность выдала его дискомфорт, и он отвел взгляд, прежде чем посмотреть на нее и продолжить разговор. - Но давай не будем забывать о твоих глазах. Они такие проницательные, как будто видят меня насквозь.

- Ты такой милый, - промурлыкала Харли и заткнула ему рот обжигающим поцелуем. Пока их рты двигались вместе, он провел рукой по ее телу. У нее перехватило дыхание, когда он дошел до стыка ее бедер.

- Блядь, - прошептала она, закатив глаза от удовольствия, когда он ввел в нее пальцы.

Он продолжал целовать ее. Их страсть нарастала по мере того, как он искусно управлял ее телом. В голове Харли проносился вихрь мыслей, она упивалась не только своей властью над ним, но и приятными ощущениями, которые пронизывали ее тело. Она была вовлечена в темную, извращенную схему, и она не хотела бы, чтобы было иначе.

- Хватит, Чад, мои родители могут зайти в любой момент, - пробормотала Харли ему в губы. Чад продолжал исследовать ее тело.

- Еще минутку детка, - простонал он.

Харли сомкнула ноги.

- Не сейчас. Я серьезно.

Он медленно вынул из нее пальцы, оставив после себя пустоту, которую она жаждала заполнить снова, но сила была важнее удовольствия.

- Хорошо, - вздохнул он, неохотно отстраняясь от нее. Наклонившись, он поцеловал ее в последний, затяжной раз, после чего поднялся на ноги и поправил одежду. - Увидимся завтра? - Спросил он. Его глаза блуждали по ней, а рука поправляла выпуклую промежность джинсов.

- Конечно, - ответила Харли, лукаво ухмыляясь. - Ты не захочешь пропустить то, что я запланировала.

Чад закрыл за собой дверь. Харли растянулась на кровати и принялась возиться с волосами. Ее охватил знакомый зуд скуки, и она потянулась к телефону. Она бездумно листала ленту новостей, пока не увидела, что видео, на котором Элисон падает с лестницы, завирусилось. Тысячи "лайков", комментариев и "поделиться" заполонили экран, словно тучи жужжащих насекомых. Надпись Бри "Элисон отправляется в путешествие" дополнила видео жестокой насмешкой.

- О, крутяк, - прошептала Харли; ее глаза расширились, когда она переключилась с цифр на само видео. Она, быстро постукивая пальцами, открыла раздел комментариев. Харли прикусила губу. От чрезмерного внимания к ней по позвоночнику пробежали мурашки.

Рот Харли искривился в улыбке, когда она со злорадством отметила, сколько людей стали свидетелями их жестокой выходки. Она многократно просматривала видеозапись и с удовлетворением восклицала, когда тело Элисон оседало на ступеньках. Проигрывая видеозапись снова и снова, Харли ушла в себя, сосредоточившись на том, как много людей смотрят на нее и ее друзей. Ее эго раздулось, когда она представила, как все эти люди подтверждают ее жестокость каждым "лайком", сообщением и насмешливым комментарием.

Пальцы Харли заплясали по экрану телефона. Ей не терпелось поделиться новостями с Дарой.

- Привет, Дара, ты не поверишь! - Пискнула Харли, как только ее подруга ответила на звонок. - Видео, которое загрузила Бри, стало вирусным!

- Какое? - Спросила Дара с ноткой озорства в голосе.

- Падение Элисон, идиотка, - хмыкнула Харли, закатив глаза, хотя знала, что Дара ее не видит. - У него уже тысячи лайков!

- Я должна увидеть это своими глазами! - Воскликнула Дара.

- Ну так посмотри сама, - посоветовала Харли. Она представила злобную ухмылку Дары, когда та откроет видео.

Когда Дара смотрела видеозапись, ее смех, тошнотворно сладкий, как яд, эхом разносился по линии.

- О Боже, Харли, ты такая секси в этом маленьком черном платье!

- Точно! - Харли посмотрела в одно из зеркал и улыбнулась комплименту. - А ты видела комментарии? Люди называют меня роковой женщиной, черной вдовой. Они думают, что Элисон заслужила это за ее эмо-макияж и другое дерьмо.

- Конечно, заслужила, - усмехнулась Дара. - Она такая неудачница. Никому не нравится эта сука-калека.

- Именно. И теперь все знают, кто здесь главный!

- Кстати говоря, ты видела, сколько новых подписчиков у нас появилось после того, как видео стало вирусным? - Взволнованно спросила Дара.

- Ага. - Харли выпятила грудь. - Мы теперь, типа, знаменитости. Все хотят быть частью нашей команды.

- Чертовски верно!- В голосе Дары звучала смесь восхищения и зависти. - Ты реально показала им, кто здесь хозяин, Харли.

Харли наслаждалась похвалой. Ее темные желания и извращенное эго раздувались с каждым словом. Она представила себя королевой, возвышающейся над всеми. Ее жестокость и злоба купались в обожании подданных.

- Спасибо, Дара, - промурлыкала она. На ее губах расцвела высокомерная улыбка. - Подожди, ты еще увидишь, что я задумала.

Закончив звонок, Харли наслаждалась тем, как она завладела вниманием стольких людей. Она не могла насытиться "лайками", комментариями, подписчиками. Реакция на видео была наркотиком, и она жаждала большего. Она знала, что это только начало. Ее извращенные игры были далеки от завершения, и она не собиралась прекращать в ближайшее время.

Хэнк резко проснулся. От потертого дивана исходил затхлый запах сигаретного дыма и нестиранной ткани. Его голова раскалывалась. В висках пульсировала кровь. Комната была залита оранжевым светом заходящего солнца, что означало поздний полдень. Он потеребил грубые усы, охватывающие нижнюю челюсть и нахмурил брови, пытаясь вспомнить, когда он в последний раз видел Элисон. Прошло два дня... или три? Трудно было определить это сквозь мутную дымку похмелья.

Он поднялся на ноги. Свинцовая тяжесть тревоги осела в его внутренностях. Он зашаркал в сторону комнаты Томми. Его тяжелые шаги гулко отдавались в узком коридоре. Дверь была приоткрыта, Томми сидел, сосредоточенно сгорбившись. Его пальцы плясали по контроллеру PlayStation.

- Томми, - буркнул Хэнк, прислонившись к дверной коробке. - Ты видел Эли?

- Нет, - ответил Томми, не поднимая глаз. Его голос был едва слышен из-за быстрой стрельбы и взрывов, доносившихся из видеоигры. - Не видел ее со вторника, кажется.

- Черт. Какой сегодня день? - У Хэнка забурчало в животе; он развернулся и пошел в комнату Элисон. В голове промелькнули образы опустившихся глаз и натянутой улыбки его дочери. Он знал, что она несчастлива, но не знал, как ей помочь. Черт, да он не знал, как себе-то помочь.

Когда он подошел к ее двери, в ноздри ударил непередаваемый запах, напомнивший ему о ночных кошмарах, запах, который он так и не смог вытравить из своей памяти. Сердцебиение участилось, ужас нахлынул на него и заставил протрезветь, словно спирт, залитый в рану.

- О Боже, - прошептал он, с трудом сглатывая. Дрожащими руками он толкнул дверь, отчаянно надеясь, что его опасения беспочвенны.

Запах смерти усилился, когда Хэнк переступил порог комнаты Элисон; его грудь напрягалась при каждом вдохе. Он осмотрел тускло освещенное помещение. Его взгляд остановился на гардеробной, окутанной мраком в углу. Дверцы были приоткрыты, и от их краев исходила злая энергия.

- Эли...? - Прохрипел Хэнк, и его голос заглох под стуком крови в ушах. Затаив дыхание, он поплелся к углу, с каждым шагом все сильнее ощущая запах разложения. Его пальцы, мокрые от холодного пота, задрожали, когда он тянулся к ручкам.

Резким движением он распахнул дверцы. При виде безжизненного тела Элисон из его горла вырвался гортанный крик. Ее руки свисали по бокам, а исхудавшие ноги болтались рядом с инвалидным креслом. Она была похожа на марионетку. Ремень впился ей в горло, а фарфоровая кожа была испещрена уродливыми багровыми пятнами. У Хэнка помутилось зрение, по щекам потекли горячие слезы. Он упал на колени рядом с ней, не в силах оторвать взгляд от жуткого зрелища шеи дочери – вытянутой и неестественно изогнутой.

Ее некогда ярко-голубые глаза превратились в незрячие кровавые шары, вываливающиеся из глазниц. Сердце Хэнка бешено заколотилось в груди. Первобытный крик прорвал ему горло, и он рухнул на пол.

- НЕТ, НЕТ, НЕ-Е-Е-ЕТ! Эли, детка, этого не может быть! - Его голос треснул под тяжестью его горя. Муки горя разрывали его внутренности, словно тысячи острых ножей, отточенных специально для него. Каждый из них вырезал часть его души и оставлял его сырым и уязвимым.

- Черт возьми, Эли! - Задохнулся он, его голос дрожал от рыданий. - Почему?

Газы, покидающие ее желудок, переполненный гнилью, пузырились на высунутом языке и вырывались с гротескным бульканьем из раздутых, обесцвеченных губ. Жуткая трансформация сделала ее почти неузнаваемой, но отрицать правду было нельзя. Его малышки больше нет. Если бы только он заметил ее страдания раньше. Если бы только он был рядом со своим ребенком, как и должен был сделать любой отец.

Хэнку надо было позвонить в полицию. Он потер глаза и оглядел комнату. Телефон Элисон лежал на ее кровати. Дрожащей рукой он поднял его. К счастью, Элисон не установила пароль. Когда он провел пальцем по экрану, в глаза ему бросилась миниатюра видеоролика. Он нажал на нее большим пальцем.

Элисон стояла на школьном пандусе возле лестницы. Красивая блондинка дразнила ее. Другая толкнула ее сзади, и кресло опрокинулось на верхнюю ступеньку. Ее лицо исказилось от ужаса, а руки вцепились в обод колеса. Когда он смотрел ролик, в нем вспыхнула ярость. Тошнотворный стук ее тела и лязг стали, когда она скатилась по ступенькам, отозвались в его черепе.

- Вот ублюдки, - выдохнул он. Его рука сжала телефон, и экран треснул. Он не мог оторвать взгляд, даже когда рядом с видеозаписью хлынул поток сообщений, мерзких, ненавистных насмешек демонов.

"Вот как надо выносить мусор".

"Теперь ей есть о чем пострадать".

Каждое ненавистное слово вонзалось кинжалом в его сердце, но ни одно не ранило глубже, чем "лучше бы она умерла".

- Кто, блядь, сделал это с тобой, Эли? - Прорычал Хэнк. Его челюсть сжалась так сильно, что заболели зубы. Ему хотелось разбить что-нибудь, причинить боль тому чудовищу, которое отняло у него дочь. Но пока он мог только стоять и смотреть, как перед его глазами проносятся последние минуты ее жизни.

Когда он на мгновение вынырнул из кошмара, то набрал номер 911.

- Моя дочь мертва! - Кричал он. - Срочно вызовите кого-нибудь!

- Сэр, пожалуйста, успокойтесь, - ответила оператор, ее голос был ровным, несмотря на хаос, ворвавшийся в мир Хэнка. - Вы можете назвать свой адрес?

- Сосновая улица, 122. Быстрее, блядь! - Крикнул он. Как только он это сказал, он понял, что торопиться бессмысленно. Спасать Элисон было уже поздно. И все же ему было невыносимо видеть свою девочку вот так, в темноте шкафа. И в то же время он боялся дотронуться до нее, чтобы холод ее кожи не стал последним суровым напоминанием о том, что ее больше нет. Он отвернулся и сунул телефон в карман.

Через несколько минут вой сирен разорвал тишину, опустившуюся на дом, как саван. Хэнк, не обращая внимания на звук сирен, метался по комнате, вцепившись когтями в волосы и бормоча под нос мрачные угрозы.

- Сэр? - Полицейский окликнул его с порога. - Мы пришли помочь. Мы можем войти?

- Моя девочка здесь, - крикнул Хэнк охрипшим голосом.

Офицер появилась в дверях, и ее лицо побледнело, когда она увидела открывшееся перед ней зрелище. Одна рука потянулась к рации.

- Нам нужно подкрепление и группа криминалистов, - медленно произнесла она в динамик.

- Найдите ублюдков, которые это сделали, - потребовал Хэнк, ткнув пальцем в телефон Элисон. На разбитом экране все еще отображалось отвратительное видео и комментарии. - Они убили ее. Они столкнули ее с лестницы, как будто она была пустым местом. Моя девочка повесилась из-за этих хулиганов.

- Сэр, мы сделаем все возможное, но мне нужно, чтобы вы отошли и позволили нам разобраться с этим, - сказала офицер твердым и грубым тоном.

- Разобраться? Она, блядь, умерла из-за этих пиздюков, - прошипел Хэнк. Его рука сжалась в кулак. Но он знал, что она права. Все, что он мог сделать, это не мешать и надеяться на справедливость.

- Я понимаю, что вы расстроены, но нам необходимо сохранить место происшествия, - сказал другой офицер, войдя в комнату и мягко выпроводив Хэнка. - Мы возьмем ваши показания в гостиной. - Хэнк не стал возражать. Ему нужно было выпить.

За столом кухни Хэнк налил стакан бурбона. Дешевое дерьмо обожгло его, словно адский огонь. Ему было все равно. Все, что могло притупить краски этого кошмара, было панацеей, в которой он сейчас нуждался. Он потянулся в карман и протянул офицеру телефон Элисон.

- Вот, - сказал он срывающимся голосом. - Здесь видео и комментарии. Вы поймете, кто эти ублюдки, когда посмотрите видео. Ясно как день, блядь. Эти суки столкнули ее со ступенек, а потом терроризировали ее этими сообщениями. Эти ебаные хулиганы хотели, чтобы она умерла, говорили, что ей лучше умереть. Они заставили мою дочь совершить самоубийство.

- Спасибо за сотрудничество, сэр, - ответил офицер, стараясь не прикасаться к экрану, пока собирал улики. - Это поможет в расследовании.

Хэнк давал показания и механически отвечал на вопросы в перерывах между вспышками горя и ярости. Он пил из своего стакана, пока офицер ждал, когда к ним присоединится его коллега. Они собирались поговорить с Томми. Хэнк что-то буркнул себе под нос. Он бросил злобный взгляд в сторону комнаты Томми, когда звук выстрелов из PlayStation эхом разнесся по дому. Ему хотелось накричать на сына. Хотелось встряхнуть его. Неужели он не понимает, что случилось с его сестрой? Хэнк просто хотел разбить эту чертову приставку. Но его тело было отягощено параличом и оцепенело от бессилия.

Хэнк прижался к дверной раме и отхлебнул из своей бутылки. Томми снял наушники и уставился на офицеров. Один из них наклонился и заговорил с ним. Томми опустился на стул и снова надел наушники. Офицер похлопал его по плечу и вышел из комнаты.

Прибыла группа криминалистов в белых защитных костюмах. Хэнк смотрел, как они проходят по коридору, словно кортеж безмолвных призраков. Тишину, царившую в доме, нарушали лишь редкие перешептывания между следователями и PlayStation Томми.

Выпив все виски, Хэнк принялся ходить по гостиной. Его мысли крутились вихрем ярости и печали. Его охватило почти непреодолимое желание наброситься на что-то – на что угодно. И не было цели для ярости. Может, разгромить дом? Кто, блядь, это заметит? Дом рушился вокруг него. С тех пор как... с того дня... Осознав сокрушительную реальность смерти Элисон, он хотел, чтобы крыша обрушилась прямо на его гребаную голову.

- Мистер Бакстер? - В дверях появился офицер в форме, его лицо было каменным и безразличным. - Мы готовы отвезти тело в морг для вскрытия.

- Хорошо, - прохрипел Хэнк.

Он смотрел, как с пустыми глазами и на шатающихся ногах они выносят из комнаты безжизненное тело Элисон, завернутое в белую простыню. Она выглядела такой маленькой. Она была вырвана из его жизни бездумным насилием, оставив лишь сломленного человека, которого преследуют призраки прошлого и ужасы настоящего.

В доме стало тихо, когда отъехали последние полицейские машины. Хэнк стоял на кухне. Его тело неудержимо дрожало, и он хватался за столешницу, чтобы сохранить равновесие. Казалось, что стены кухни смыкаются вокруг него. Он отверг все доступные ему службы поддержки. Ему нужно было выпить. Ему хотелось опохмелиться.

- К черту, - пробормотал он и потянулся к забытой бутылке, наполовину наполненной бурбоном. Он сделал глоток, и жидкость огнем обожгла ему горло. Еще один глоток. Потом еще один. Вскоре комната перестала сжиматься и начала вращаться.

- Томми, - произнес Хэнк и спотыкаясь направился к спальне сына. Он толкнул скрипучую дверь и шагнул внутрь. - Нам нужно... нам нужно поговорить об Эли.

- Уходи, - пренебрежительно ответил Томми, не открывая взгляд от экрана телевизора. Его пальцы легко скользили по контроллеру.

- Господи, мать твою, Томми! Твоя сестра мертва! - Крикнул Хэнк, его голос дрожал от волнения. Он прислонился к дверному проему, слезы затуманили его зрение. - И ты просто... сидишь играешь в свою ебаную игру?

- Неважно, - пробормотал Томми, даже не потрудившись оторвать глаза от экрана.

- Черт возьми, Томми! - Прорычал Хэнк, ударив кулаком в стену. Костяшки его пальцев разбились. Кровь забрызгала штукатурку, но он почти не почувствовал боли. - Ты бессердечный маленький говнюк!

- Что ты хочешь, чтобы я сделал? Слонялся по дому и бухал вместе с тобой? - Огрызнулся Томми. Хэнк тяжело сглотнул. - Оставь меня в покое, - сказал Томми, наконец повернувшись и злобно глядя на отца. - Иди проспись.

- Так вот как мало она для тебя значила? - Прошептал Хэнк, сжимая в руках бутылку бурбона, как спасательный круг.

- Убирайся, - прошипел Томми, возвращаясь к своей игре. - Сраный лицемер.

Хэнк выскочил в коридор и сделал еще один большой глоток бурбона, пока пол не начал крениться под ним. Он уже не мог определить, где кончается пол и начинаются стены. Его вырвало на ковер; отвратительная смесь желчи и виски просочилась в волокна, навсегда запятнав их.

- Черт, папа...- пробормотал Томми, на мгновение приостановив игру, но лишь на мгновение, наблюдая, как его отец в пьяном ступоре рухнул на пол.

- Элисон, - прошептал Хэнк. Он свернулся в клубок и тихо застонал, погружаясь в бессознательное состояние. - Мне так... жаль.

Хэнка разбудил входящий звонок. Он застонал и перевернулся на испачканных простынях, пропитанных затхлым запахом спиртного и пота. Хэнк нащупал телефон и вгляделся в экран.

- Черт, - пробормотал он, поднимаясь на ноги. Комната продолжала кружиться вокруг него, но он сжал челюсти и заставил глаза сфокусироваться. Неизвестный номер. Раздраженно хмыкнув, он ответил.

- Мистер Бакстер? - Прозвучал сухой голос на другом конце провода, не проявляя сочувствие его похмелью.

- А кто спрашивает? - Во рту у Хэнка все пересохло, по вкусу было похоже на то, как будто он проглотил содержимое пепельницы.

- Говорит офицер Рамирес. Я звоню, чтобы сообщить вам последние новости по делу вашей дочери.

Хэнк сел на кровати и протер глаза.

- Продолжайте.

- Мы разыскали всех девочек, участвовавших в этом деле.

Это не было неожиданностью. Их имена разлетелись по всему интернету. Даже полиция не смогла бы облажаться с этим.

- Вы их уже задержали?

- Не совсем. Дара, девушка, столкнувшая Элисон с лестницы, была обвинена в мелком нападении на несовершеннолетнего и отпущена под подписку о невыезде. Харли и Бри не будут предъявлены обвинения. Они не нарушили никаких законов.

- Ты что, блядь, издеваешься? - Кровь Хэнка закипела, головная боль резко отступила. - Эти маленькие сучки виноваты в том, что моя дочь покончила собой!

- Сэр, я понимаю ваше разочарование, но у нас связаны руки.

- У вас связаны руки? - Недоверчиво переспросил Хэнк. - А у меня нет. Моя дочь заслуживает возмездия.

- Я рекомендую вам не брать дело в свои руки.

Хэнк сбросил звонок. Эти девчонки должны заплатить за то, что они сделали. Если закон ничего не может сделать, то уж школа точно должна как-то среагировать.

Грузовик Хэнка с ревом несся по усаженной деревьями аллее, выбрасывая черные выхлопные газы в свежий утренний воздух. Школа вырисовывалась вдали. Тошнотворное, бледное здание дразнило его своим безразличием к его страданиям.

- Лучше бы у этой чертовой директрисы нашлись ответы на все вопросы, - пробормотал он себе под нос.

Грузовик с визгом остановился перед воротами школы, и стая голубей разлетелась во все стороны. Хэнк захлопнул за собой дверь, перебежал через двор и ворвался по ступенькам в здание.

- Где директриса? - Закричал он, хлопнув руками по стойке администратора.

Секретарша подскочила на стуле, ее глаза расширились от испуга.

- Она в своем кабинете, в конце коридора, - заикаясь ответила она, указывая на внушительную деревянную дверь в конце коридора. - Но, сэр, вам нужно записаться на прием, чтобы...

Хэнк не поблагодарил ее. Он зашагал по коридору, с каждым шагом подстегиваемый яростью, которая, словно напалм, прожигала его артерии. Лишь дойдя до двери, он остановился, заставил себя глубоко вздохнуть и собраться с мыслями перед противостоянием. Это был его шанс добиться справедливости для своей дочери, и он не мог позволить себе провалить его. Он постучал один раз и вошел.

Кабинет директрисы школы представлял собой издевательство над порядком: аккуратные стопки бумаг, безупречный дубовый стол, начищенный до блеска. За ним сидела седовласая розовощекая женщина с пустым и невозмутимым выражением лица.

- Меня зовут Хэнк Бакстер. Моя дочь, Элисон, недавно покончила с собой после издевательств в вашей школе.

- А, мистер Бакстер. Я хотела вам позвонить. Я миссис Бишоп. Мне очень жаль вашу дочь. Примите мои соболезнования. Пожалуйста, присаживайтесь. - Она жестом указала на стул напротив стола.

- Да, точно, - прорычал он, глядя на нее, как хищник на свою жертву. Он сел в кресло и неловко поерзал. Он знал, что выглядит ужасно. Под его глазами залегли черные круги – синяки, появившиеся вследствие долгих ночей беспокойного сна, вызванного алкоголем. Он не брился уже несколько недель, и на нем была мятая одежда, в которой он спал. Хэнк даже не хотел думать о том, как ужасно от него пахло, но от этой женщины, сидящей в своем сверкающем офисе и "собиравшейся" сделать звонок с соболезнованиями, веяло высокомерием и безразличием. Хэнк скривил губы. - Скажите, как вы собираетесь все исправить? Как вы собираетесь восстановить справедливость в отношении Элисон?

Она натянуто улыбнулась.

- Мистер Бакстер, я понимаю вашу озабоченность. Девочки, участвовавшие в инциденте, были в наказание отстранены от занятий на два дня.

- Два дня? - Выплюнул он язвительно. - Вы думаете, этого достаточно? Моя девочка лежит на холодной плите, а вы только дали этим злобным сучкам выходной на пару дней? Ты, блядь, издеваешься, что ли?

Миссис Бишоп посмотрела на Хэнка поверх очков в золотой оправе.

- Я прекрасно понимаю ваше разочарование, но девочки заверили меня, что это была глупая выходка, которая вышла из-под контроля.

- Они и половина школы завалили Элисон ненавистными комментариями о том, какая она никчемная и что ей следует покончить с собой. Вы хоть видели видео или читали, что они написали?

Хэнк смотрел на миссис Бишоп, сжав губы. Было видно, что она тщательно обдумывает свои слова, прежде чем заговорить.

- Ваша дочь, мистер Бакстер, совершила самоубийство и по другим обстоятельствам. - Миссис Бишоп оперлась локтями о стол и сцепила пальцы под подбородком.

- Другие обстоятельства? - Его глаза сузились. - Вы имеете в виду мое пьянство и автомобильную аварию, в результате которой Сьюзен погибла, а Элисон стала инвалидом?

Хэнк знал в глубине души, что он был одной из причин того, что Элисон была так несчастна в последние месяцы своей жизни, но он еще не был готов встретиться с этой реальностью.

- Да, - сказала миссис Бишоп. - Все это, а в прошлом году, как вы помните, Элисон была поймана в школе с наркотиками.

- Это было один раз, и это была марихуана, - прорычал он. Ему не хотелось оправдывать наркотики, которые нашли у его дочери, но это было крайне неудачное оправдание ее смерти.

- Марихуана, как известно, вызывает депрессивные эпизоды у ее любителей, мистер Бакстер. Совершенно точно, что она была одним из основных факторов, способствовавших самоубийству вашей дочери.

По горлу Хэнка поднялась желчь. Кислотный ожог словно полоснул по задней стенке рта, пытаясь сделать его немым на случай, если он скажет что-то, о чем потом пожалеет.

- К черту твои оправдания, - прорычал Хэнк. Он вцепился в подлокотники кресла с такой силой, что казалось, что они расколются на две части. - Над моей девочкой издевались до тех пор, пока она не покончила с собой. И ты, и я это знаем.

Он смотрел в стальные глаза миссис Бишоп, ища в них хоть какие-то признаки сострадания или понимания, но видел лишь холодную пустоту там, где должна была находиться ее душа. И в глубине души он знал, что ни в этих стенах, ни где-либо еще он не найдет справедливости для своей дочери.

Мысли Хэнка неслись вскачь, когда он пытался найти способ прорваться сквозь напускное благодушие миссис Бишоп.

- Послушай, - прорычал Хэнк, наклоняясь к ней так близко, что его горячее кислое дыхание грозило растопить толстый слой макияжа. - Если ты не сделаешь что-нибудь еще, чтобы наказать этих животных, клянусь Богом, я возьму дело в свои руки.

- Угрозы не помогут вашему делу, мистер Бакстер.

- Кто сказал, что я тебе угрожаю? - Возразил Хэнк, продолжая пристально смотреть в глаза женщины. - Я просто говорю как есть. Либо ты сделаешь правильный выбор, либо придется беспокоиться не только о взбешенном отце.

Миссис Бишоп выдавила кривую улыбку.

- Мистер Бакстер, мы должны придерживаться школьных правил в таких вопросах.

- Ты думаешь, что все это имеет значение, когда моя маленькая девочка умерла? Думаешь, мне есть дело до твоих драгоценных школьных инструкций?

- Пожалуйста, мистер Бакстер, - сказала ледяным и отстраненным голосом. - Я бы хотела, чтобы вы сбавили тон, если мы хотим продолжить разговор.

- Сбавить тон? - Прорычал Хэнк. Сердце колотилось о грудную клетку, дикий зверь отчаянно пытался вырваться на свободу. - Ты еще ни черта не поняла?

- Сэр, я вынуждена попросить вас уйти, - сказала она, сузив глаза.

- Я никуда не уйду, пока эти девки не получат по заслугам!

Миссис Бишоп подняла трубку:

- Охрану ко мне в кабинет, пожалуйста, - сказала она.

Дверь в кабинет распахнулась, и внутрь ворвался толстый охранник средних лет. Его глаза сканировали помещение на предмет потенциальной угрозы. Хэнк был уверен, что сможет расправиться с ним, даже если ему ампутируют обе руки.

- Все в порядке, миссис Бишоп? - Спросил охранник, становясь между Хэнком и директрисой.

- Пожалуйста, немедленно удалите мистера Бакстера с территории школы, - приказала она. - Он угрожал мне и детям. Ему здесь больше не рады. Если он доставит вам неприятности, вызовите полицию.

- Вам придется пройти со мной, - сказал охранник, жестом указывая на дверь.

Хэнк поднялся и встретился взглядом с охранником. Его жесткая позиция и огонь в налитых кровью глазах, казалось, на мгновение обескуражили охранника. Легкое покашливание директрисы предупредило его о долге и вернуло его внимание к Хэнку.

- Пойдемте, сэр. - Он схватил Хэнка за руку и попытался вывести его из комнаты.

- Убери от меня свои грабли! - Прорычал Хэнк, вырывая руку и глядя на охранника. Тот замешкался, взвесив все возможные варианты, и решил, что не стоит рисковать и дальше обострять ситуацию.

- Пойдемте, сэр, - осторожно сказал он, держась на безопасном расстоянии, и повел Хэнка обратно по коридору в фойе.

- Нахуй вашу школу! - Заорал Хэнк. Его голос отразился от стен, как выстрел, когда они проходили мимо стойки администратора. - Вы все ебаные ублюдки! - Секретарша в шоке выдохнула и прижала дрожащие руки к груди.

Когда они подошли к выходу, ярость Хэнка сменилась отчаянием. Осознание того, что он бессилен защитить свою дочь от ее мучителей, а теперь, похоже, и от безразличного учреждения, тяготило его.

Солнце отбрасывало тени на неухоженную лужайку перед домом Хэнка, когда он въехал на свою подъездную дорожку. Он захлопнул дверь машины и ворвался в дом.

- Да пошли они все, - пробормотал он. - Никто нам не поможет, Элисон.

Хэнк топал по коридору, в его голове крутился вихрь хаоса и мрачных мыслей.

- Не могу помочь собственной дочери добиться заслуженного правосудия! - Закричал он, и в его голосе звучала ненависть к самому себе. Он почувствовал, как в нем зашевелился монстр. Он держал его в узде со времен своей последней командировки в Афганистан, где он позволял ему убивать без разбора.

В его спальне царил бардак, одежда и пустые бутылки из-под виски валялись как попало после отчаянной борьбы с одиночеством. Беспорядок отражал хаос в его сознании, в котором все сильнее бушевала буря гнева и беспомощности.

- Никому нельзя верить, - сказал он, распахивая дверцу шкафа. Под грудой рваных рубашек и джинсов лежало оружие. Реликвия прошлой жизни, когда Хэнк был совсем другим человеком. Он задержал взгляд на каждом оружии – их холодные металлические формы обещали даровать силу, которую он так жаждал ощутить.

- Может быть, настало время показать им всем, как выглядит настоящее правосудие? - Он протянул дрожащую руку, чтобы коснуться твердого металла дробовика. В голове промелькнули образы. Залитые кровью товарищи, искалеченные тела, крики.

Хэнк стоял в тусклом, желтом свете своей спальни и смотрел на оружие. Тени подкрадывались все ближе, грань между человеком и чудовищем становилась все тоньше. И где-то глубоко внутри него зверь одобрительно зарычал.

Когда Хэнк въезжал на школьную парковку, дождь лил ливнем. На пассажирском сиденье рядом с ним лежал дробовик Mossberg 590A1, а на бедре в кобуре висел Glock 19. Он зарядил оружие. Ни один демон не заставлял его руки трястись. Дрожь появлялась только после того, как он заканчивал убивать. На этот раз он не даст им ни единого шанса. Он достал из бумажника фотографию Сьюзен и Элисон, которую носил с собой в более счастливые времена, и уставился на нее. Как отец он был плох, но как убийца он был чудовищем. Пришло время искупить свои грехи и неудачи. Хэнк распахнул дверь машины и вышел под ливень. Дождь захлестал его по коже. Его глаза уперлись в бетонное здание, его ноздри раздулись, а на шее напряглись жесткие шнуры.

Хэнк крался по периметру школы, избегая редких камер наблюдения с той же ловкостью, с которой он наводил ужас на талибов. Его дробовик был спрятан под курткой. Он подошел к задней части административного здания, проскользнул через боковую дверь и оказался в длинном пустом коридоре. Из-за закрытой двери доносился голос миссис Бишоп. Он приоткрыл дверь настолько, чтобы проскочить внутрь. Директриса подняла глаза от своего стола. В ее глазах смешались растерянность и страх при виде Хэнка, промокшего и капающего водой на ковер.

- Положи трубку, сука, - прошипел Хэнк.

Миссис Бишоп положила трубку. Она тяжело сглотнула и сцепила пальцы.

- В чем дело, мистер Бакстер?

- Заткнись и делай, что я говорю. Вызови их, - потребовал он.

- Кого?

В порыве внезапной ярости Хэнк выхватил из-под куртки дробовик и ударил прикладом в середину ее груди.

- Бри, Харли и Дару. Сейчас же!

- Пожалуйста, не нужно насилия, - вздохнула миссис Бишоп. Ее профессиональный вид пошатнулся, когда она нащупала кнопку интеркома на своем столе. - Я сделаю как вы просите.

Хэнк отступил назад и прислонился к стене рядом с дверью. В его голове проносились фантазии о мести обидчицам, которые мучили Элисон. Злобным маленьким засранкам, которые довели ее до смерти.

- Внимание, ученики, - объявила миссис Бишоп через громкоговоритель дрожащим голосом. - Бри Райт, Харли де Гроот и Дара Томпсон, пожалуйста, немедленно явитесь в мой кабинет.

- Хорошая девочка, - усмехнулся Хэнк, постукивая стволом дробовика по ноге. - Теперь ждем в тишине. Одно слово – и уборщик будет вытирать твои мозги с пола.

Прошло несколько минут, прежде чем дверь распахнулась и в нее впорхнула Харли. Дара и Бри прошмыгнули следом за ней. Обернувшись, они замерли, увидев Хэнка с дробовиком, нацеленным им прямо в грудь.

- Садитесь, девочки, - приказал Хэнк, жестом указывая на стулья перед столом директрисы. - Побеседуем немного.

- Мистер Бакстер, пожалуйста, нет необходимости... - Начала миссис Бишоп.

- Заткнись, мать твою! - Огрызнулся Хэнк, не сводя глаз с девочек. Они выглядели именно так, как он их себе представлял – зацикленные на себе маленькие сучки, не обращающие внимания на других. Харли была королевой бала, на которую хотела походить каждая девушка, включая Дару, которая подражала ее стилю, но не ее диете. Бри он помнил как подругу Элисон до аварии.

- Вы, три сучки, убили мою Элисон!

Харли откинула голову назад – по ее щекам текли слезы – и уставилась на Хэнка сузившимися глазами.

- Нет. Вы ошибаетесь. Мы ничего не сделали.

- Ничего не сделали?! - Крикнул Хэнк, его голос был грубым и неровным. - Вы мучили ее каждый проклятый день! Вы довели ее до самоубийства, и я здесь, чтобы убедиться, что справедливость восторжествовала!

- Мистер Бакстер, пожалуйста, позвольте мне помочь вам, - умоляла миссис Бишоп, дрожащими руками потирая больное место на груди. - Насилие не вернет Элисон.

Хэнк направил дробовик на директрису, ствол которого находился в нескольких дюймах от ее лица. Ее взгляд привлек блеск холодной стали. Она вздрогнула и прошептала отчаянную молитву о пощаде.

- Помочь мне? Как ты помогла Элисон? - Прошипел он, закипая от ярости. - Ты сидела на своей жирной заднице, пока эти монстры уничтожали мою девочку. А когда они это сделали, ты практически отмахнулась от этого, как будто это ничего не значило!

Он схватил ее за затылок и прижал ствол дробовика к ее губам.

- Открой рот, сука, - потребовал он.

Миссис Бишоп инстинктивно сжала челюсти.

Хэнк вогнал ствол ей между губ, выбив передние зубы из десен. Кровь потекла из ее рта и закапала на стопки бумаг, украшавшие ее стол. Девушки вскрикнули. Он достал из заднего кармана скомканную фотографию дочери.

- Я хочу, чтобы она была последним, что ты увидишь! - Залитые слезами глаза миссис Бишоп устремились на фотографию. Хэнк еще глубже вогнал ствол в рот директрисы, смазанный теперь ее собственной кровью.

Дробовик взревел, и голова миссис Бишоп взорвалась розовым облаком, осыпав ее осколками костей и мозговым веществом. Ее безголовое тело упало на стол. Из шеи брызнула струя крови, обдав девочек багровыми брызгами.

- Твою мать! - Вскрикнула Харли; ее лицо было забрызгано кровью. Бри обхватила себя руками и раскачивалась взад-вперед, пытаясь вытеснить из сознания весь этот ужас. Дара, онемев от шока, смотрела на дергающиеся конечности трупа.

Хэнк обернулся к девушкам с дикими и налитыми кровью глазами.

- Видите, что вы заставили меня сделать? - Он крепче сжал дробовик. - На вашей совести, девочки. Каждый поступок имеет свое последствие. Вы подтолкнули мою дочь к самоубийству. А ее самоубийство подтолкнуло к этому ее отца.

Он выхватил пистолет из кобуры и прижал его к виску Дары. Она вздрогнула от неожиданного удара холодного металла по коже.

- Надеюсь, твоя подлость по отношению к Элисон стоила того, потому что теперь твои родители испытают то же, что и я! - Прорычал он, желая увидеть в ее глазах тот же страх, что он видел в глазах Элисон.

- Пожалуйста... Я не хотела, чтобы она умерла, - прохрипела Дара, ее голос сломался под тяжестью собственной вины.

- Слишком поздно, черт возьми, - процедил Хэнк.

Дверь в кабинет со скрипом открылась.

- Господи Иисусе! - Задохнулся охранник, широко раскрыв глаза от шока. Его руки заметно дрожали, когда он направил на Хенка свой пистолет. - Бросьте оружие!

- Убирайся отсюда, или я вышибу ей мозги на твою хорошенько отглаженную форму, - пригрозил Хэнк и покрепче прижал холодный стальной ствол к плоти Дары. Охранник замешкался.

- Слушай, парень, не делай этого. Это не вернет твою дочь, - умолял он.

- Не подходи. Я не хочу стрелять в тебя, - предупредил Хэнк. По глазам охранника он видел, что для него это всего лишь работа. Скорее всего, у него дома есть семья, и он хочет вернуться к ней в целости и сохранности. Хэнк чувствовал то же самое, когда уезжал в командировку. Но речь шла об Элисон. Его Элисон, которая лежит холодная и одинокая в морге. Хэнк повернул дуло дробовика в сторону двери. Никто не встанет на пути его мести. Даже этот ебаный охранник.

Охранник резко вдохнул и опустил оружие. Хэнк перевел взгляд на Дару, ее глаза умоляли и просили его остановиться. Харли и Бри неудержимо рыдали рядом с ней.

- Это ради Эли, - сказал Хэнк, изо всех сил прижимая дробовик к ее виску.

По небольшому кабинету разнесся оглушительный грохот выстрела.

Хэнк вздрогнул, когда пуля разорвала ему щеку. Он выстрелил в ответ, и пуля попала в ребра охранника. Громкий протяжный стон вырвался из уст мужчины, он схватился за зияющую дыру в груди и отлетел назад в коридор.

Хэнк схватился за изуродованное лицо. Между пальцами остались полосы обугленных мышц и лоскуты кожи. Теплая кровь хлынула на руки и забрызгала рубашку. Он споткнулся и рухнул на колени. Он не мог поверить, что его завалил чертов школьный охранник.

Три девочки сгрудились вместе, крича от ужаса. Хэнк хотел покончить хотя бы с одной из них, тогда бы все было не зря. Хоть какая-то справедливость в отношении его дочери восторжествовала бы. Его пальцы сжались на спусковом крючке, но руки были в крови, и дробовик упал на пол. Он прижал ладони к кровоточащей ране на лице. Его охватила внезапная слабость. Он упал лицом вперед, на ковер. С трудом переводя дыхание, он бросил последний взгляд на забрызганную кровью фотографию, лежавшую у ног Дары.

Элисон казалось, что она находится во сне. Она видела, как отец, захлебываясь от отчаяния, стоял на коленях рядом с ее трупом, не в силах понять, почему его дочь покончила с собой. В этот момент она поняла, что он действительно любил ее, что в глубине его измученной души, застывшей от злоупотребления алкоголем, ему было не все равно. Ему было очень больно.

Отчаяние и гнев отца на смерть Элисон росли вместе с ее собственным, превращаясь в чудовище, когтями впивающееся в камеры ее сердца. Когда он взял из шкафа оружие, она не попыталась его остановить. Ее отец так и не вернулся. Оказавшись в ловушке, Элисон горевала и кипела ненавистью, одержимая желанием сбежать и отомстить за разрушенную семью. Ее ярость усиливалась. Тень, в которую она превратилась, набралась сил и теперь завывала в доме, как ледяной ветер. Она не могла оставаться здесь. Она должна отомстить.

С дикой энергией она бросилась за порог и, перемахнув через барьер, через заросший двор, вылетела на улицу. Элисон прошла мимо женщины, выгуливающей собаку. Собака заскулила и задрожала, а женщина подняла воротник пальто от внезапно нахлынувшего холода и огляделась по сторонам расширенными глазами.

Восходящее солнце окрасило небо в розовый цвет, когда Элисон вошла в спальню Дары. Она посмеялась над убранством. Дара собрала большую коллекцию мягких игрушек. Кто бы мог подумать? Плюшевые мишки и всевозможные плюшевые игрушки сыпались с полок и заполнили все углы. Дара уже проснулась и оделась. Она лежала на кровати и крутила в воздухе одной ногой, глядя на свой телефон. Элисон подплыла ближе. Дара резко поднялась, вздрогнула и оглядела комнату.

- Что за... – Задыхаясь, пролепетала она, прищурившись на темную тень, парящую у потолка.

Элисон рванулась вперед. Крик Дары застрял в горле. У девушки не было силы воли, и она не сопротивлялась. Это было странное ощущение – снова чувствовать плоть и кости, тепло крови, текущей по венам, боль мышц, натянутых от напряжения. Элисон сгибала пальцы Дары, наслаждаясь ощущением силы, которая текла через нее. Это было волнующе, пьяняще – высший кайф. Под властью Элисон тело Дары вышло из спальни и спустилось по лестнице. Ощущение того, как ноги Дары реагируют на ее контроль, привело Элисон в восторг. Она снова почувствовала себя нормальной. Семья Дары сидела за кухонным столом и завтракала. Отец окликнул ее, когда она открывала входную дверь. Дара проигнорировала его и вышла на улицу, на утренний свет.

Входная дверь в дом Элисон была заперта, но Дара достала ключ из-под камня в саду. Элисон и представить себе не могла, что Дара окажется в ее доме. Отец Элисон не взял с собой весь свой арсенал, когда уезжал в школу. Когда Дара заметила AR-15, спрятанную под кучей одежды, на ее лице расплылась широкая улыбка. Элисон была знакома с оружием своего отца. До несчастного случая она помогала ему обслуживать оружие. Он объяснял ей их устройство и принцип работы, пока она тщательно чистила и смазывала его. Пальцы Дары ловко зарядили винтовку и уложили несколько обойм в сумку вместе с остро отточенным ножом Боуи.

Дара вышла из дома и пошла к своей школе. На прилегающих улицах было тихо. Сердце Дары колотилось от предвкушения. Громкое, гулкое биение в груди не стихало до тех пор, пока она не подошла к входу в школу и не услышала шум толкущихся учеников. Дара вошла незаметно для администратора. Сумка была перекинута через плечо, тяжесть ее содержимого давила на спину. Она окинула взглядом ничего не подозревающих учеников, которые в ожидании начала занятий бездельничали у своих шкафчиков и пили воду из фонтанчиков в коридоре. Бри стояла одна у своего шкафчика. Она была без макияжа, что было необычно, и выглядела бледной и замкнутой.

- Привет, Бри, - окликнула ее Дара, когда та оказалась в пределах слышимости.

- Привет, - ответила Бри, не поднимая глаз.

- Ты в порядке?

- Нет, я не могла заснуть. Лекарства не помогают. - Ее глаза наполнились слезами. - Странно, но дома мне было еще хуже, я все время думала о том, что произошло. Мне пришлось вернуться в школу, просто чтобы быть рядом с другими людьми, как будто все нормально, но на самом деле все очень хреново. - Она вздохнула. - Я бы хотела, чтобы мы не были так жестоки с Эли. Она была хорошим человеком. Она мне очень нравилась.

- Сожаление – это ужасно... - Сказала Дара. Она огляделась вокруг, затем прошептала: - Эй, пойдем со мной в туалет, пока занятия не начались.

- Хорошо, - нерешительно ответила Бри и последовала за Дарой в туалет. Три другие девушки сплетничали у раковин, но они не обращали на них внимания. Дара уронила тяжелую сумку, и она с грохотом упала на пол. Она молча расстегнула молнию.

Бри нахмурила брови.

- Что ты делаешь, Дара?

Дара усмехнулась, обнажив нож Боуи, сверкнувший в ее руке. Прежде чем Бри успела среагировать, Дара схватила ее за волосы и вонзила зазубренное восьмидюймовое лезвие в нижнюю часть ее челюсти, до самой рукояти. Из верхней части черепа, пробитой ножом, хлынул поток крови. Бри захрипела и извергла черную кровь на руку Дары, крепко обхватившую рукоять. Она повернула нож и улыбнулась, услышав хлюпанье лезвия, прорезавшего мягкие ткани мозга.

Остальные три ученицы закричали от ужаса. Две убежали, оставляя за собой кровавые следы. Оставшаяся студентка трусилась в углу, ее ботинки были глубоко в луже ее собственной мочи. Дара распилила лицо Бри. Лезвие звенело, рассекая хрящи, кости и зубы. Она пилила до тех пор, пока голова Бри не раскололась на две части. Тело сползло вниз, залив кровью двери кабинки, зеркала и раковины, а также испуганную девушку, безудержно трясущуюся в углу.

Дара выхватила из сумки AR-15 и, оставив девушку истерично кричать, выскочила в коридор. Она пронеслась по коридору и ворвалась в класс. Она бросила нож Боуи в мистера Лэнгстона, стоявшего у доски. Лезвие вошло ему в грудь с противным сосущим звуком. Он попятился назад, задыхаясь, и рухнул на парту одного из учеников.

- Увидимся в аду, гребаные шлюхи! - Прорычала Дара и открыла огонь по окаменевшим ученикам. Крики наполнили воздух, пули разрывали плоть и раскрашивали стены кровавой мозаикой. Раненые, залитые кровью ученики ныряли под парты в тщетной попытке спастись от шквала пуль, но чудовище Элисон когтями пробивало себе путь наружу и теперь неистовствовало на свободе. Дара двинулась по классу, разрывая на части испуганные лица, затаившиеся под партами. В ноздри ударил запах крови, который разжигал в Элисон жажду мести.

Раненый одноклассник бросился к окну, отчаянно пытаясь спастись от кровавой бойни. Дара прицелилась и выстрелила в середину спины мальчика, перебив ему спинной мозг. Он сполз по стене, парализованный и испещренный мелкими осколками костей.

Она снова направила оружие на учеников, ползущих к двери. Их последняя попытка спастись оборвалась под шквалом выстрелов. Пули пробивали их туловища, разбрызгивая фонтаны крови. Она всаживала в их головы пулю за пулей, пока их лица не стали неузнаваемыми для убитых горем родителей.

Класс превратился в безмолвную могилу, в которой были слышны только стоны умирающих. Дара чувствовала, как под ее ногами собирается липкая жидкость. Она не заметила Харли среди всей этой бойни. Элисон специально выбрала этот класс, потому что знала, что он принадлежит Харли. Уверенная в том, что ее нет среди кучи трупов, Дара выскочила из класса и зашагала по коридору в ее поисках.

Она вошла в медпункт. Миссис Томпсон, пожилая медсестра, склонилась над мальчиком, прикладывая холодный компресс к его лбу. Дара, забрызганная кровью своих одноклассников и с дымящейся AR-15, молча стояла в дверях. Медсестра повернулась и посмотрела на Дару.

- Я могу тебе помочь, дорогая? - Спросила она.

Дара подняла винтовку и прицелилась в голову мальчика.

- Нет, - ответила Дара и нажала на курок. Компресс и лоб мальчика взорвались красной струей пара. Его тело несколько секунд яростно дергалось, а затем внезапно стало неподвижным. - Ну вот, теперь он избавился от головной боли.

Дара повернулась спиной к ошеломленной медсестре и пошла через коридор к кабинету нового директора школы. Завуч и Харли прятались под дубовым столом миссис Бишоп. Лысеющий мужчина средних лет приложил ухо к телефонной трубке. На другом конце линии, несомненно, находился полицейский оператор.

- Выходите, ублюдки! - Крикнула Дара.

Завуч сначала вытолкнул Харли, а затем нехотя вылез следом за ней. Не успел он подняться с колен, как Дара всадила ему в спину несколько пуль, и он рухнул в лужу растекающейся крови. Харли закричала.

- Зачем ты это делаешь, Дара? - Закричала она в отчаянии. - Пожалуйста, прекрати!

- Ты веришь в призраков, Харли?

- Что? - Проскулила Харли.

- А как насчет мстительных духов мертвых?

- Я не знаю, о чем ты говоришь, - заплакала Харли, обняв себя за плечи. - Я просто хочу домой, Дара.

Наступила минута молчания. Харли пристально смотрела в глаза Дары. Вдруг она вздохнула.

- Элисон? - Прошептала она.

Дара усмехнулась.

- Я не собираюсь убивать тебя, Харли, но я заставлю тебя пожалеть о том, что ты не умерла.

Сквозь разбитые стекла окон доносился вой сирен, а по стенам офиса плясали красные и синие огни. Харли отползла в укрытие дубового стола.

- Теперь ты сама по себе, - прошептала Элисон Даре и выскользнула из ее тела. Ее призрак исчез, оставив Дару одну среди хаоса, который она устроила. Дара застыла на месте. Ее пальцы сжались вокруг незнакомой раскаленной стали. Внезапная волна тошноты захлестнула ее, и она вышла из паралича. Она согнулась вдвое, и ее вырвало зеленой желчью на ковер.

- Брось оружие и подними руки! - Рявкнул грубый голос из дверного проема. Дара обернулась. Несколько вооруженных полицейских направили на нее свои пистолеты.

Она бросила винтовку вниз.

- Пожалуйста, - всхлипнула Дара. - Это не я! Я ничего этого не делала, клянусь!

- Подними руки! - Потребовал офицер.

Она подняла дрожащие руки над головой и издала пронзительный крик, когда до нее дошла вся серьезность произошедшего.

Спальня Харли превратилась в крепость паранойи, ее подростковое уединение теперь было омрачено ужасом от очевидного возвращения Элисон. Холодный, стерильный свет телефона отбрасывал зловещий отблеск и высвечивал темные круги под глазами. Она пыталась хоть как-то успокоиться, пролистывая социальные сети, но восторги и обожание ее подписчиков не могли пробить оцепенение и ужас, поглотивший ее.

- Возьми себя в руки. Элисон больше нет, - прошептала она. Слова были на вкус как пепел. - Она не может добраться до тебя. Она мертва. Это была Дара. Не Элисон. Это не могла быть она...

Несмотря на свои слова, она не верила ни единому слову из того, что говорила. Ее взгляд метнулся к запертой двери ее комнаты. Она знала, что если Элисон захочет войти, то простой замок ее не остановит. Она вселилась в Дару, черт возьми.

Харли провела пальцами по жирным волосам. Некогда блестящие локоны висели безвольно, в беспорядке, отражая хаотичные и путаные мысли, крутившиеся в голове. Призраки не могут быть реальными. Она должна поверить в это, чтобы сохранить рассудок. По стройной фигуре Харли пробежали мурашки, страх когтями впился в ее внутренности. Она подтянула колени к груди и обхватила их руками в отчаянной попытке взять себя в руки. Но невидимые руки, сжимающие ее легкие, были неумолимы, и каждый вдох причинял боль, словно она вдыхала осколки стекла.

- Харли, милая? - Внезапно послышался голос, приглушенный через дверь. - Ты там в порядке?

- Хорошо, мам, - задохнулась она, перейдя на шепот. Это слово показалось ей ложью, тяжелой и удушающей. - Мне просто нужно побыть одной.

- Хорошо, - вздохнула она, и ее шаги удалились по коридору. - Я пойду спать, люблю тебя.

Повисла тишина, гнетущая и удушающая. Мысли Харли закружились в вихре паники и отчаяния. "Элисон ушла, Элисон ушла", - пыталась убедить она себя, но голос в голове был не ее собственный. Это была... Элисон, и она злобно дразнила ее. Харли обвела глазами спальню: тени, отбрасываемые деревьями за окном, вытягивались и менялись при каждом мерцании лампочки. Она до крови обгрызла ногти.

"Элисон действительно ушла? - усмехнулся голос. Слова впились в ее мысли, как ядовитые змеи. - Или она ждет удобного момента, чтобы разорвать твой идеальный мир на части?"

- Заткнись! - Истерично закричала Харли. Воздух вокруг нее внезапно сгустился под тяжестью ее страха. Из окна по стене скользнула непроглядно-черная тень, и ее усики потянулись к Харли. Она скользнула по полу, подбираясь к ее ногам. Харли вскочила на ноги и закричала, зовя маму, но ни один звук не прорвался сквозь сдавленное горло.

Харли захныкала. На ее коже выступили капельки холодного пота. Она зажмурила глаза и взмолилась, чтобы это была всего лишь очередная галлюцинация, вызванная посттравматическим стрессовым расстройством после стрельбы в ее школе. Однако когда она открыла глаза, тень не ушла, и на этот раз она не колебалась. Тень рванулась вперед и поглотила ее целиком. Ледяные усики обвились вокруг ее тела и впились в плоть. Конечности Харли застыли. Ее глаза остекленели, когда сущность взяла ее под контроль.

- Привет, Харли, я же говорила, что еще увижу тебя, - сказала Элисон, используя рот Харли. С новыми силами она оттолкнулась от кровати и вышла из спальни, спустилась по лестнице и направилась на кухню; каждый ее шаг был наполнен жуткой уверенностью. Когда она подошла к столешнице, ее взгляд упал на блок разделочных ножей, злобно поблескивающих под люминесцентным освещением. Харли видела все, но не могла контролировать ситуацию. Она словно смотрела кино.

Элисон вытащила самый большой нож и удивилась его весу в своей руке. Она вернулась с ним в спальню Харли, села за комод и уставилась в зеркало.

- Ты очень красивая, Харли, - усмехнулась Элисон, - но... ты еще и настоящая пизда!

Без предупреждения она опустила лезвие на нос Харли и с силой ударила по хрящу, пока большой кусок плоти не упал на комод. Из зияющей раны на зеркало хлынула кровь. Смех Элисон эхом отдавался в черепе Харли.

Она продолжила свою жуткую работу. Нож разодрал губы Харли, оставив в грубом отверстии сверкающие идеальные зубы. Со злобным блеском в глазах Элисон провела ножом по щекам Харли, оставляя глубокие раны, из которых потекли алые реки. Она схватила ухо, с силой дернула его и отрезала. За ним последовало второе ухо, оставив две пузырящиеся дыры по обе стороны от головы Харли. Боль была почти невыносимой, но Харли, запертой в стенах собственного тела, ничего не оставалось, кроме как терпеть эту мучительную расправу.

Некогда прекрасное лицо Харли превратилось в кровавое месиво, неузнаваемое даже ею самой.

- Почти идеально, - восхитилась Элисон, любуясь своей работой. Она вытянула язык Харли как можно дальше и перепилила мясистый отросток.

- Теперь ты выглядишь как монстр, которым и являешься на самом деле, - ворковала Элисон, наконец-то довольная своим творением. - Уродливая внутри и снаружи. Я оставила тебе глаза, чтобы ты могла видеть, насколько ты уродлива. Счастливо оставаться, сучка!

Как только Элисон вернула ей контроль над телом, Харли, задыхаясь, рухнула на пол. Ее дрожащие руки потянулись к изуродованным чертам лица, ощущая тепло собственной крови. Она хныкала от шока и мучительной боли. Корешок ее языка дергался вверх-вниз и пытался произнести хоть слово, но слоги смешивались с кровью. Она выкашливала куски мясистой ткани, и кровь брызгала из безгубой щели на ее лице. Харли поднялась на колени и уставилась в зеркало. Отражение в зеркале было гротескной пародией на себя прежнюю – изуродованное лицо, в котором едва можно было узнать человека. Нечеловеческий крик вырвался из ее горла, когда она увидела ужас, который представляло собой ее лицо.

Дедушка Элисон и Томми сидел в потертом кресле Хэнка и перелистывал каналы на древнем телевизоре. Он остановился на выпуске новостей о похоронах всех двадцати семи учеников, погибших в местной средней школе, но его внимание было сосредоточено на другом. Ему казалось, что он не справился со своей задачей, что он мог что-то сделать, чтобы предотвратить гибель сына и внучки. Он с грустью покачал головой, когда на экране появились фотографии всех жертв, но грусть его была в основном о своей собственной семье. До сих пор его не было рядом с ними, а теперь уже слишком поздно.

Вокруг него клубилась темная сущность. Она просочилась в его поры и обвилась вокруг его сознания, как змея. Его глаза побледнели, а тело превратилось в холодный камень. Старик так и остался сидеть, его некогда сострадательные глаза стали пустыми. Он почувствовал, что встает и идет к шкафу, где достает тяжелый молоток. Его металлическая головка была покрыта ржавчиной, а деревянная рукоятка стала гладкой от многолетнего использования.

Сила тащила его по коридору, тапочки шаркали по ковру, пока он не добрался до комнаты Томми. Дверь была слегка приоткрыта; мальчик был поглощен своей видеоигрой. Томми поднял голову и увидел, что в дверях стоит его дед, сжимая в руках молоток. Его глаза расширились, и он заикаясь спросил:

- Дедушка? Ты чего?

- Я думаю, тебе пора выключить PlayStation, - сказал его дедушка. - Ты уже достаточно долго на ней играешь. Пойдем гулять.

Томми прижал контроллер к груди.

- Нет, спасибо, дедушка. Я занят.

Дед вошел в комнату с молотком, поднятым над головой. На его лице расплылась извращенная ухмылка. Не раздумывая он с размаху опустил молоток, разбив консоль. Она разлетелась на куски, и пластиковые осколки разлетелись по комнате. На глаза Томми навернулись слезы, когда он увидел, как уничтожают его драгоценность.

- Может, сходим за мороженым? - Спросил старик.

Перевод: Дмитрий Волков

Бесплатные переводы в наших библиотеках:

BAR "EXTREME HORROR" 2.0 (ex-Splatterpunk 18+)

https://vk.com/club10897246

BAR "EXTREME HORROR" 18+

https://vk.com/club149945915